Правовой статус религиозных объединений в Республике Казахстан

В законе также уточнялся порядок регистрации религиозных объединений и устанавливались основания для отказа в регистрации. В этой связи вносились дополнения в закон “О государственной регистрации юридических лиц и учетной регистрации филиалов и представительств”.

В целом закон был критически воспринят международными организациями, казахстанскими экспертами, общественными структурами.

Эксперты Казахстана выражают благодарность экспертам ОБСЕ за заинтересованность, проявленную в том, что во время обсуждения они предполагали несколько вариантов толкования норм законопроекта, и в целях эффективного диалога выражали свое мнение по каждому из пунктов законопроекта, инициированного депутатами Парламента РК. Эксперты Казахстана также отмечают, что в большинстве замечаний экспертов ОБСЕ, имеет место буквальное толкование норм законопроекта, а также оценка проекта с точки зрения законодательства стран, которые они представляют (США, Испания, Италия, Россия).

В своих заключениях эксперты ОБСЕ использовали 2 критерия оценки -- это стандарт ОБСЕ (европейская практика) и общепризнанные международные нормы. И в ряде случаев эксперты ОБСЕ оценивают законопроект с точки зрения стандартов ОБСЕ, в других -- с точки зрения международных стандартов.

Представленный комментарий законопроекта, разработанный экспертами Казахстана, направлен на толкование норм таким образом, чтобы они были понятны людям, живущим в иных условиях и придерживающихся иных традиций и обычаев, нежели в Республике Казахстан.

Самое главное и категоричное осуждение экспертами ОБСЕ было высказано лишь по вопросу обязательности регистрации религиозных объединений из-за того, что это не соответствует европейской практике. По этому вопросу, эксперты Казахстана отмечают, что в Европе практикуется два уровня объединений верующих: 1) ассоциации (аналог общественных объединений), 2) церкви (религиозные объединения). Объединения граждан в виде ассоциаций не подлежат обязательной регистрации. В то же время, для регистрации церкви (религиозного объединения) законодательства европейских стран определяют жесткие критерии, такие как количество членов (несколько десятков тысяч), время деятельности (несколько десятилетей), несмотря на то, что по данным критериям невозможно определить религиозность объединения, т.е. они по сути не являются признаками религиозного объединения.

Из-за действия подобных критериев, многие новые для Европы объединения верующих не могут получить статус религиозных, и они инициируют судебные процессы с государственными органами за получение статуса религиозного объединения. Чем вызвано такое явное нарушение прав человека, когда государство решает -- будет ли община верующих признана религиозной или нет -- на основании признаков, не имеющих отношения к религии, осталось все же неясным. В любом случае, трудно признать такую систему регистрации соответствующей международным актам ООН и ОБСЕ. В то время как согласно казахстанскому законодательству все организации верующих являются религиозными объединениями и в качестве таковых пользуются льготами, в том числе налоговыми, наравне со всеми религиозными объединениями.

Необходимо указать на то, что эксперты ОБСЕ подчас понимают под международным стандартом прав человека существующую европейскую практику, действующую в большинстве стран исторически, и в данном случае происходит подмена одного понятия другим. Так называемый евростандарт необязательно является международным стандартом, это стандарт, применяемый в европейских странах. Необходимо избегать подмены понятия стандарта прав человека понятием европейской практики, поскольку европейская практика хоть и может быть признана лучшей в мире, но и она не является идеальной. И в вопросе регистрации религиозных объединений в ней зачастую проявляются дискриминационные признаки, что отмечается новыми религиозными течениями.

Также эксперты Казахстана отмечают, что норма об обязательности регистрации, закрепленная в статье 4 законопроекта, инициированного депутатами казахстанского Парламента, не является нововведением, так как эта норма закреплена и в действующем законе. Соответственно, все 4 тысячи религиозных объединений

Казахстана уже прошли процедуру регистрации.

При подготовке и обсуждении проекта закона депутатами Парламента и экспертами Казахстан в полной мере учитывался европейский опыт взаимоотношений государственных органов и религиозных организаций.

Как известно, европейская практика регулирования религиозной сферы неоднозначна. Это выражается в признании европейскими странами официальных церквей. Некоторые государства, где не признается официальная религия, устанавливают жесткое регулирование религиозной деятельности, некоторые, наоборот, делают акцент на партнерские отношения и заключают конкордаты (специальные соглашения) лишь с отдельными религиозными объединениями.

В конституциях всех бывших союзных республик содержится ряд статей, так или иначе касающихся религии. Их положения в совокупности образуют нормативную основу и теоретико-методологическую базу законодательств о религии и религиозных организациях постсоветских суверенных государств. Поэтому несовершенство отдельных конституционных норм и формул не только определяет слабость и противоречивость других актов, входящих в такие законодательства, но и серьезно затрудняет попытки реконструкции последних.

История распорядилась так, что пересмотр государственной политики в отношении религии на территории СССР происходил в условиях развала прежней государственности, ускоренного и хаотичного поиска новых подходов. Соответствующие нормативные акты тогда создавались наспех, без должного теоретического обоснования и учета системной связи с конституционными положениями. Отсюда затруднения в процессе реализации текущих законов о свободе совести (вероисповедания) и периодические требования их изменения со стороны как государственных органов, так и религиозных организаций. Вместе с тем реформировать законодательство о религии и религиозных организациях следует осторожно, продуманно и последовательно, избегая прежних ошибок. Прежде всего необходим глубокий анализ конституционных положений, оценка их качества и перспективности в части непосредственного регулирования общественных отношений, связанных с религией, а также способности служить фундаментом для других нормативных актов.

Особое значение среди конституционных положений «религиозного» блока имеет декларирование светского характера государства основными законами Азербайджана (ст. 6), Казахстана (ст. 1), Киргизии (ст. 1), Российской Федерации (ст. 14), Таджикистана (ст. 1) и Туркмении (ст. 1). И хотя конституции остальных бывших союзных республик не содержат указаний на светскость своих государств, последних тоже можно отнести к светским. По крайней мере ни один из прежних субъектов СССР официально не установил государственной религии.

Государственная светскость, даже зафиксированная конституциями, не создает конкретных правовых норм. Она является важнейшей аксиологической, теоретической и методологической категорией, удерживающей развитие постсоветских государств в определенном русле, обусловливающей формирование их политики по религиозному вопросу. Следовательно, строго научные и обоснованные представления о сущности и принципах светского государства должны определять концепцию и идеологию законодательства о религии и религиозных организациях. Они обязаны пронизывать все другие конституционные положения и принимаемые на их основе текущие нормативные акты.

Правовая наука во всех бывших союзных республиках, к сожалению, пока уделяет крайне мало внимания разработке теории светского государства, учитывающий отечественные традиции, реалии и перспективы развития государственно-конфессиональных отношений. Имеющиеся редкие работы, в частности российских авторов П.Н. Дозорцева «Развитие светской государственности в России: история и современность», И. В. Понкина «Правовые основы светскости государства и образования» ограничивают теоретический аспект проблемы в основном незатейливым комментированием соответствующих нормативных актов и пересказыванием примеров зарубежной практики.[37, с.45] Разумеется, зарубежный опыт и зарубежные теоретические воззрения тоже нужно использовать, но использовать критически и осмысленно. В противном случае легко впасть в теоретические ошибки, подобно казахстанскому автору Р. А. Подопригоре, который в своей книге «Государство и религиозные организации (административно-правовые вопросы)», транслируя взгляды апологетов крупнейших конфессий, и прежде всего католицизма, пишет, что государство может быть светским, даже имея государственную религию, дескать, все определяется степенью ее влияния на государственные и общественные институты. Одновременно автор, не замечая очевидного противоречия, утверждает, что принцип отделения религиозных организаций от государства сводится к необходимости борьбы с религией или ее серьезному ограничению[61, с.76].

Таким образом, на наш взгляд, о государственной светскости можно говорить на основании отношения государств к религии и взаимоотношения с религиозными организациями. При этом взаимоотношения государства с религиозными организациями в политической сфере общества имеют основное значение, а отношение к религии - дополнительное и уточняющее.

Поскольку политика современного государства в отношении религии осуществляется путем правового регулирования деятельности религиозных организаций и закрепления юридических гарантий свободы вероисповедания, на формирование государственной светскости большое влияние оказывает идея правового государства. Во-первых, обосновывая решающую роль права в организации жизни общества, такая идея обеспечивает незыблемость светского характера государства при его закреплении конституцией. Во-вторых, она предопределяет сугубо правовую форму государственно-конфессиональных отношений, что делает их достаточно цивилизованными и предсказуемыми.

Особое значение для формирования светского характера государства имеет также суверенитет последнего, подчеркиваемый всеми постсоветскими конституциями. Государственный суверенитет как проявление политического верховенства внутри страны категорически исключает попытки вторжения любых конфессий в сферу компетенции государства. Государственный суверенитет превращает религиозные организации в обычных субъектов права, дает государству непререкаемые полномочия юридическими средствами определять их статус и регулировать их деятельность. При этом важнейшей предпосылкой государственного суверенитета во взаимоотношениях с религиозными организациями всегда выступает принцип отделенности религиозных организаций от государства, считающего себя светским.

Второй исследовательский аспект проблемы государственной светскости образует соотношение трех основных категорий «религиозного» блока конституционных положений: «светское государства», «отделение религиозных организаций от государства» и «свобода совести». Тем более, что не все законодатели бывших союзных республик углядели и оценили взаимосвязь этой идейно-понятийной триады. Например, в Армении на конституционном уровне закреплено лишь право «на свободу мысли, совести и вероисповедания» (ст. 23 Основного закона). Конституция Казахстана утверждает светский характер государства и право каждого на свободу совести (ст. 22), но не устанавливает принципа отделенности религиозных организаций от государства. Зато Конституция Узбекистана, не декларируя государственной светскости, в ст. 61 устанавливает, что «религиозные организации и объединения отделены от государства и равны перед законом», а в ст. 31 она гарантирует свободу совести для всех. Аналогичная картина и на Украине. Основные законы Литвы и Эстонии также не закрепляют светского характера своих суверенных государств, однако соответственно в ст. 43 и ст. 40 они провозглашают отсутствие государственной религии и государственной церкви, что представляет собой логическое и практическое следствие принципа отделенности религиозных организаций от государства. Кроме того, ст. 26 Конституции Литвы обстоятельно регламентирует свободу мысли, вероисповедания и совести, а эстонская Конституция закрепляет такую свободу в той же ст. 40.

Вместе с тем свобода мировоззренческих убеждений личности, которую у нас традиционно именуют нелепым словосочетанием «свобода совести», представляет собой одну из главных задач государственной светскости. Светский характер государства абсолютно исключает любое вмешательство в сугубо интимную сферу отношения человека к религии и гарантирует неприменение к нему принуждения как со своей стороны, так и со стороны членов религиозных организаций. По настоящему светское государство постоянно и действенно охраняет мировоззренческую свободу, являющуюся его аксиологической доминантой.

Это надо подчеркнуть особо, потому что в советской правовой и атеистической литературе основной политико-правовой гарантией свободы совести считалось отделение церкви от государства и школы от церкви. Недаром в Конституции СССР 1977 г. указанные положения были объединены в одной ст. 52. Подобная точка зрения представляется не совсем верной, поскольку она оставляет без внимания другие задачи отделения господствующей конфессии от государства, в частности, обеспечение суверенитета последнего. Не отрицая значения акта отделения бывшей государственной конфессии от государства для защиты прав граждан, все-таки думается, что подобное мероприятие прежде всего необходимо для формирования светского характера государства. И уже опосредованно, превратившись в один из принципов государственно-конфессиональных отношений, отделенность защищает свободу мировоззренческих убеждений личности.

Недопонимание взаимосвязи и взаимозависимости рассматриваемых категорий привело к тому, что ряд постсоветских законодателей упомянули о принципе отделенности религиозных организаций от государства только в текущих законах, создав тем самым основание для его умаления. А поскольку во многих бывших союзных республиках конституции принимались позже законов о свободе совести (вероисповедания) и религиозных объединениях, это обстоятельство позволяет трактовать принцип отделенности как устаревший, как своего рода политический и юридический пережиток советского подхода. Такие высказывания, например, можно услышать из уст православных иерархов, руководящих деятелей других конфессий, мечтающих о придании последним статуса государственных в тех или республиках.

В Российской Федерации, наоборот, создан разрыв между общей характеристикой своего государства, изложенной в ст. 1 Конституции 1993 г., и определением последнего как светского в ее ст. 14. В результате светскость выглядит второстепенным качеством российского государства. Стоит ли после этого удивляться многочисленным странностям в его политике по религиозному вопросу, фактически превратившим православие в особую пригосударственную конфессию.

На наш взгляд, наиболее оптимальное соотношение между государственной светскостью, принципом отделенности религиозных организаций и свободой мировоззренческих убеждений личности найдено в Конституции Республики Таджикистан 1994 г. В ее ст. 1 светскость обозначена как неотъемлемая часть общей комплексной характеристики, создающей единую политико-правовую модель государства. Зато положение об отделенности от него религиозных организаций вынесено в отдельную ст. 8 раздела «Основы конституционного строя» и увязано со статусом других общественных объединений. Потому в указанной статье таджикской Конституции выглядят вполне логичными как положение о том, что, что «ни одна идеология, в том числе религиозная, не может устанавливаться в качестве государственной», так и запрет на создание любых формирований, пропагандирующих расовую, национальную, социальную и религиозную вражду. Что касается свободы мировоззренческих убеждений, ее гарантирует ст. 26 Конституции, и уже без употребления термина «свобода совести».

Кроме правильной расстановки акцентов в «религиозном» блоке конституционных положений насущной проблемой во всех бывших союзных республиках остается полное закрепление основных принципов взаимоотношений светского государства с религиозными организациями. На практике вольные трактовки сущности такого государства способствуют недооценке и даже грубому нарушению его принципов. Чтобы исключить это, представляется целесообразным одну из статей в разделе «Основы конституционного строя» всех основных законов посвятить государственно-конфессиональным отношениям, изложив ее примерно так: «Отношения Республики с религиозными организациями строятся на принципах отделенности религиозных организаций от государства; свободы создания и деятельности таких организаций; сочетания суверенитета государства и социальной автономии религиозных организаций; равного отношения государства к религиозным организациям; взаимной лояльности государства и религиозных организаций». Детализируя данные принципы, можно в этой же статье указать, что государство не финансирует религиозные организации, а также включить в нее запрет создания политических партий на религиозной основе и разумные ограничения деятельности зарубежных миссионеров и руководящих функционеров иностранных религиозных организаций, содержащиеся пока только в ст. 5 Конституции Казахстана.

Для обеспечения незыблемости светского идеала государства еще очень важно защитить указанные конституционные принципы административно-правовыми и уголовно-правовыми мерами. Нельзя забывать, что посягательства на постулаты светского государства есть посягательства на его конституционный строй. Пока же отсутствие в уголовных кодексах бывших союзных республик соответствующих составов преступлений мешает правоохранительным органам пресекать посягательства на конституционные принципы, в том числе бороться с отдельными идеологическими формами религиозного экстремизма.

Острой теоретической и практической проблемой во всех бывших союзных республиках остается точное понимание и адекватное изложение свободы мировоззренческих убеждений личности.1 Ее конституционные формулировки на этот счет тоже чрезвычайно разнообразны. Основной закон Казахстана, например, в ст. 22 закрепляет право каждого на свободу совести, но не содержит объяснения последней. По существу, толкование такой свободы отдано на откуп чиновникам. То же самое можно сказать и про молдавскую Конституцию, в ст. 31 которой сказано: «Свобода совести гарантируется. Она должна проявляться в духе терпимости и взаимного уважения». Основные законы Российской Федерации (ст. 28) и Азербайджана (ст. 37) гарантируют право каждого на свободу совести и вероисповедания, что сразу ставит вопрос о соотношении «свободы совести» и «свободы вероисповедания». На Украине, где ст. 55 Конституции, гласит о праве каждого на свободу мировоззрения и вероисповедания, такой вопрос тоже возникает.

Общей для всех бывших союзных республик тенденцией является сведение свободы мировоззренческих убеждений личности лишь к свободе исповедования религии. В лучшем случае конституции кое-где говорят о возможности индивидов самостоятельно определять отношение к религии или не исповедовать ее. Но ни в одной постсоветской конституции не говорится о праве личности на атеистические убеждения, хотя неисповедование религии и атеизм - это далеко не равнозначные вещи. Отсутствие такого права не только создает предпосылки для ущемления законных интересов их носителей, но и формирует неточное представление о всем спектре мировоззренческих ориентаций общества. Недаром православные иерархи в России все славянское население считают своими приверженцами. А муфтии Таджикистана, Туркмении, Узбекистана, Киргизии, Казахстана трактуют эти государства как мусульманские, поскольку мусульманами они определяют всех людей восточных национальностей. Подобные преувеличения в дальнейшем подогревают политические амбиции руководителей крупнейших конфессий, что чревато различными посягательствами на суверенитет и компетенцию государства.

Конечно, за последние полтора десятилетия религиозность населения во всех бывших союзных республиках заметно увеличилась, чему в немалой степени способствовали политика глав постсоветских суверенных государств в религиозном вопросе, их попытки использовать те или иные конфессии для укрепления своего положения и авторитета. Однако параллельно возросло и такое явление, как религиозный экстремизм, ибо вместе с общим ростом числа верующих расширилось число приверженцев крайних мер в деле распространения влияния той или иной конфессии. Да и идеологи религиозного экстремизма обоснованно почуяли за политическими маневрами светских руководителей слабость государственной власти.

Надо прямо сказать, что трогательная забота государственных деятелей о «своих» религиях, государственное финансирование строительства культовых зданий, уступки отдельным конфессиям в сфере образования серьезно подрывают основы светского характера государства, сужают его социальную базу. Хотя прочность государственной светскости, особенно в многонациональной и многоконфессиональной стране, может гарантировать только безрелигиозное большинство населения, придерживающегося научно-материалистического мировоззрения. Атеизм, как система взглядов, опровергающих религиозные догматы, по своей сути нацелен на формирование у людей именно такого мировоззрения. Однако, как ни парадоксально, но именно атеизм влачит сейчас полулегальное существование; постсоветские государства, провозгласившие себя светскими, больше пекутся не о нем, а о религиозном воспитании населения, укрепляя тем самым позиции клерикалов и религиозных экстремистов.

Таким образом, укрепление социальной базы светского государства отнюдь не означает возврата к политике государственного атеизма. Атеизм и религия должны быть равно удалены от государства, считающего себя светским. Только при таком подходе, когда атеизм и религия будут взаимно ограничивать друг друга, возникнет оптимальный мировоззренческий баланс в обществе, ликвидирующий предпосылки политизации крупнейших конфессий и увеличение роли экстремистских элементов в них.

2.3 Организационно-административные взаимоотношения исполнительных органов государственной власти с религиозными объединениями

Итогом длительного развития мировой религиозно-философской мысли, как известно, стало формирование церкви как политического института гражданского общества. Несмотря на то, что светский характер Российского государства исключает возможность влияния церкви на политическую жизнь общества, вопрос о свободе совести, ее правовом регулировании постоянно находится в нашей стране в центре внимания властных структур: государства, его органов политических партий.Согласно ст. 14 Конституции РФ Российская Федерация объявлена светским государством: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

Религиозные объединения отделены от государства». Правовое положение церкви до недавнего времени регулировалось российским законом о свободе вероисповеданий от 25 октября 1990 г. Принятие Закона «О свободе совести и религиозных объединениях» ознаменовало новый этап развития церковно-государственных отношений в России. За прошедшие с 1990 года время произошли глубокие изменения в политической и социально-экономической сферах общества, во многом предопределившие содержание нового закона.

Если в качестве основных задач прежнего закона стояли высвобождение религии от уз государственной опеки и предоставление гражданам возможности свободно исповедовать веру, нынешний закон идет дальше в регулировании религиозной жизни и закрепляет ряд принципиальных положений в области взаимодействия государства и конфессий. Внимание государства к организованным формам религиозной деятельности прослеживается уже непосредственно из названия закона.

Анализ обсуждаемого закона позволяет говорить о том, что Россией избрана своя особая модель взаимоотношений политической власти и конфессий, отличающихся от распространенных в мире режимов государственной церкви.

Концептуальным основанием отношений государства и религиозных объединений в России выступила идея культурно-исторической избирательности, состоящая в предоставлении преимуществ конфессиям по признаку их особой культурной и исторической значимости». В преамбуле признается особая роль православия в «истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры», заявляется об уважительном отношении к христианству, исламу, буддизму, иудаизму и другим религиям, составляющим «неотъемлемую часть исторического наследия народов России»

Лейтмотив Федерального закона от 26 сентября 1997 г. заключается в закреплении превентивных полномочий правоохранительных органов: государственная власть заинтересована в предоставлении возможной противоправной деятельности так называемых «тоталитарных сект», исключающих добровольную основу членства и препятствующих выходу граждан из религиозного объединения. Механизм государственной разрешительной политики, воплощенной в полномочиях федеральных министерств и ведомств по регистрации, лицензированию и контролю, призван предотвратить причинение имущественного и морального вреда приверженцам различных вероисповеданий. В этом состоит основное отличие Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от аналогов национальных систем законодательства многих зарубежных государств, исключающих любые формы воздействия исполнительной власти на процесс создания конфессионального объединения, когда правоохранительные органы лишь констатируют факты преступных действий.

В процессе государственной регистрации религиозных объединений, осуществления ими полномочий юридического лица, контроля органов юстиции за деятельностью религиозных объединений и их ликвидации возникают административно-правовые отношения.

Религиозные объединения могут быть созданы в форме религиозных групп и религиозных организаций. Правоспособностью юридических лиц обладают только зарегистрированные в органах юстиции религиозные организации. Федеральный закон от 26 сентября 1997 г., так же как и базовый Федеральный закон «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г., определяет статус факультативного и императивного режимов регистрационных отношений, и их различия обусловлены намерениями лиц, создавших религиозную группу. В случае, если целями создания такой группы являются последующая регистрация и получение статуса религиозной организации, инициаторы ее образования обязаны уведомить о деятельности группы муниципальные органы.

Факультативный режим регистрационных отношений, таким образом, распространяется на религиозные группы, учредители которых не намерены ходатайствовать в органах юстиции о предоставлении им статуса юридического лица, и обязательная государственная регистрация предусмотрена лишь для объединений, созданных в форме религиозной организации.

Регистрации в Министерстве юстиции РФ подлежат только централизованные религиозные организации, имеющие местные религиозные организации на территории двух или более субъектов Федерации, а все остальные организации регистрируются территориальными органами юстиции. Для осуществления императивных регистрационных отношений решающее значение имеет временной ценз деятельности религиозного объединения на территории Российской Федерации.

Статус общероссийского религиозного объединения распространяется только на централизованные религиозные организации, которые действуют на территории России на законных основаниях не менее 50 лет к моменту обращения организации в орган юстиции с заявлением о государственной регистрации. Учредители местной религиозной организации обязаны подтвердить в органе юстиции факт своей деятельности на соответствующей территории в течение не менее 15 лет. Этот временной ценз не распространяется на местные религиозные организации, которые действовали в составе централизованной религиозной организации до о государственной регистрации. Характерно, что законом предусмотрено подтверждение учредителями общероссийского религиозного объединения своей деятельности на законных основаниях в течение всего периода временного ценза.

Для административно-правовых отношений, возникающих в сфере деятельности религиозных объединений, характерно сочетание различных видов разрешительной политики. Созданию централизованной религиозной организации свойственна особая периодичность регистрационных отношений: на первом этапе государственной регистрации подлежат местные организации, только после ее завершения учредители вправе ходатайствовать о регистрации централизованной организации. Для получения такого статуса необходимо подтвердить наличие трех местных организаций, поэтому процедура государственной регистрации как минимум подразделяется на четыре этапа. В случае последующего расширения деятельности централизованной религиозной организации, например при учреждении ею новых местных организаций, регистрационные отношения между органом юстиции и учредителями возникают вновь. Для создания конфессиональными объединениями учреждений профессионального религиозного образования необходимо сочетание двух различных видов разрешительной политики. Такие учреждения подлежат государственной регистрации в органе юстиции в качестве религиозного объединения, и для получения права осуществления образовательной деятельности необходима также выдача лицензии Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации.

Статус общероссийской религиозной организации, предусмотренный Федеральным законом «О свободе совести и религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г., отличается от правового положения общероссийского объединения, создаваемого в соответствии с Федеральным законом «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г. Несмотря на то, что религиозная организация представляет собой разновидность общественного объединения, процедура государственной регистрации религиозных объединений существенна упрощена. Для подтверждения статуса общероссийской религиозной организации территориальный аспект учитывается органом процедура государственной регистрации минимально: субъекта Федерации и тем не менее именоваться общероссийской.

Существенно отличаются и субъекты административно-правовых отношений, возникающих государственной регистрации общероссийского общественного объединения и российской религиозной организации. Во втором случае регистрационное свидетельство может быть выдано и территориальным органам юстиции, а общероссийские общественные объединения подлежат государственной регистрации только в Минюсте России.

Ликвидация конфессионального объединения также регламентируется нормами административного права. Как правило, инициатором ликвидации или запрета деятельности объединения является Минюст РФ или его территориальный орган в субъекте Федерации, но решение по существу принимается судом.

Федеральным законом не урегулированы различия в процедуре ликвидации и запрета деятельности религиозного объединения, однако полное прекращение правоспособности конфессиональной организации как юридического лица допускается только в случае ее ликвидации судом. Запрет деятельности объединения представляет собой временную превентивную меру, цель которой - устранение фактов нарушения действующего законодательства, выявленных органом юстиции или иным правоохранительным органом в процессе осуществления контрольных функций.

Таким образом, нормами административного права регулируются следующие общественные отношения в сфере конфессиональной деятельности:

1. При определении статуса религиозной организации в качестве юридического лица. Необходимым условиям гражданской и административной правоспособности религиозного объединения является государственная регистрация, а в некоторых случаях и наделение организации правомочиями лицензиата;

2. В процессе ликвидации конфессионального объединения, запрета его деятельности или контроля за ним. В качестве особой разновидности контрольных функций можно рассматривать обязанность зарегистрированного

(централизованного или местного) религиозного объединения ежегодно представлять в орган юстиции сведения о продолжении своей деятельности;

3. При наделении религиозных организаций правом собственности на культовые здания и сооружения;

4. При осуществлении священнослужителем светских прав и обязанностей, прежде всего воинской обязанности. Глава государства наделяется правом представлять священнослужителям отсрочку от призыва на воинскую службу и освобождать от воинских сборов в мирное время;

5. При осуществлении религиозных обрядов и церемоний. Речь идет о порядке осуществления обрядовой деятельности в пенитенциарных учреждениях, Вооруженных Силах РФ и ведомственных воинских формирований.[67, с.13].

Органы исполнительной власти контролируют соответствие федеральному законодательству внутренних установлений религиозных организаций, прежде всего уставов. Так же исполнительная власть взаимодействует с конфессиональными объединениями при определении статуса учреждений религиозного образования. Религиозное образование или его основы могут быть получены не только в учреждениях конфессионального образования, но и в государственных или муниципальных образовательных учреждениях.

Другие административно-правовые отношения в сфере деятельности религиозных объединений возникают в следующих случаях:

. в процессе регламентации имущественных отношений;

. при урегулировании особенностей вероисповедания;

. в процессе осуществления преподавательской, образовательной и иной творческой деятельности в системе государственного образования;

. при осуществлении государственного контроля за деятельностью религиозных общественных объединений.[81, с.56].

Административно-правовая специфика в сфере имущественных отношений проявляется, прежде всего, в участии органов исполнительной власти при закреплении прав собственности, аренды и других прав конфессиональных объединений на молитвенные здания, где адепты данного вероисповедания проводят богослужения или религиозные собрания. Весьма распространенной остается практика предоставления органами исполнительной власти религиозным объединениям отдельных правомочий собственника в отношении объектов религиозного назначения. Чаще всего эти объекты передаются объединениям в пользование, либо в совместное пользование с органами системы Минкультуры.

Передача государственной собственности в собственность религиозных объединений чаще всего производится на основе решения органа исполнительной власти, причем регламентация порядка отчуждения имущества религиозного назначения, относящегося к федеральной собственности, находиться в исключительной компетенции федерального Правительства.

Решение вопросов о передаче имущества религиозным объединениям в пользование либо в совместное пользование с учреждениями и организациями культуры, осуществляется Минкультуры. Министерство вправе урегулировать имущественные проблемы только в отношении объектов, являющихся памятниками истории и культуры, культовыми зданиями и строениями с прилегающими к ним территориями и иным движимым и недвижимым имуществом религиозного назначения, расположенным в пределах указанных объектов. Передача религиозным объединениям имущества, относящегося к федеральной собственности, но не являющегося памятником истории и культуры, входит в компетенцию Госкомимущества России.

Органы исполнительной власти в некоторых случаях принимают участие в урегулировании некоторых обрядовых особенностей вероисповедания, например тайны исповеди, охраняемой законом. Следственные действия, предусмотренные УПК, не применяются к священнослужителям, которым стали известны какие- либо обстоятельства из исповеди гражданина. Таким образом, священнослужитель обладает иммунитетом в сферах уголовной, гражданской, административно-правовой юрисдикции.

Администрация лечебных учреждений, домов для престарелых и инвалидов, детских домов и интернатов, мест предварительного заключения и отбывания наказания (включая штрафные изоляторы и помещения камерного типа) обязана обеспечить гражданам условия для осуществления их права на свободу вероисповедания, например представить отдельные помещения для обрядовых таинств, снабдить необходимой религиозной литературой, предметами культа.

Вышеуказанные обязанности распространяются на системы многих федеральных министерств и ведомств, обладающих собственными лечебными и социально-реабилитационными учреждениями, а также на всю подведомственную МВД России пенитенциарную систему. Однако большинство из этих обязанностей не распространяется на воинские части так называемых «силовых» министерств и ведомств.

Органы исполнительной власти и религиозные объединения взаимодействуют в процессе преподавательской, научной и иной творческой деятельности, осуществляемой в системе государственного образования. В системе государственного образования допускается преподавательская деятельность священнослужителей по религиоведению без совершения религиозных обрядов, а соответствующие дисциплины могут входить в учебные программы образовательных учреждений. Естественно, что реализация этих прав невозможна вне совместного участия светских и духовных властей в разработке религиоведческих учебных программ подготовки и издании соответствующих учебных пособий. Ограничения прав граждан на приобщение к духовным устоям вероучения той или иной конфессии, предусмотренные Законом о свободе вероисповеданий, распространяется только на государственную систему образования. Несмотря на то, что Закон распространяет «свободу мысли и религии» также и на несовершеннолетних, практически они лишены возможности участия в сакральных обрядах в государственных образовательных учреждениях и, тем самым, не в состоянии реализовать свое конституционное право религиозного исповедания.

Проблема правового регулирования статуса религиозных объединений не является чисто юридической, поэтому, ставя перед собой задачу ответить на вопрос о приоритетах в этой области, исследователь сталкивается с необходимостью обращаться к смежным областям знания. Наиболее важной из этих областей являются государственно-конфессиональные отношения. Последние определяются в литературе как совокупность исторически складывающихся и изменяющихся форм взаимосвязи между институтами государства и институциональными религиозными образованиями (религиозными объединениями, религиозными партиями, религиозными движениями, международными конфессиональными центрами), одна из составных частей внутренней и внешней политики государства. В основе государственно-конфессиональных отношений лежат законодательно закреплённые представления о месте религии и религиозных объединений в жизни общества, об их функциях, о сферах деятельности и компетенции всех субъектов этих отношений. В то же время будучи сферой общественной жизни, государственно-конфессиональные отношения не могут не ощущать на себе влияния идей и представлений о характере и перспективах данных отношений со стороны верующих граждан и различных религиозных образований. В системе государственно-конфессиональных отношений присутствует несколько основных элементов, тесно взаимосвязанных между собой. Главными субъектами этих отношений, с одной стороны, являются религиозные объединения во всём их многообразии, расположенные на территории России; с другой стороны, государство в лице государственных органов, уполномоченных законом в той или иной мере оказывать регулятивное воздействие на религиозную жизнь страны. На федеральном уровне в их число входят Федеральное собрание РФ, Президент РФ, Правительство РФ, соответствующие министерства и ведомства. На уровне субъектов Российской Федерации - представительные и исполнительные органы, а также различные специализированные органы, обеспечивающие связь с религиозными объединениями.

Связь между указанными субъектами опосредуется двумя категориями отношений. Первая представляет собой совокупность отношений прямого и косвенного влияния религии и религиозных институтов на политическую систему общества, включая государство. Сегодня, когда в стране регулярно увеличивается число последователей различных конфессий, постоянно растёт количество зарегистрированных религиозных объединений особую актуальность приобретает вопрос о том, что фундаментальная роль религии в обществе, коренящаяся в присущих ей важных функциях - мировоззренческой, регулятивной, коммуникативной и некоторых других, по отношению к нему делает её одним из системообразующих факторов. Конечно, разные религии, в силу присущих им особенностей, а также окружающей социальной среды, обладают различными потенциальными возможностями воздействия на общество. С учётом этих обстоятельств они оказывают влияние на самые различные сферы жизни - психологическую, социальную, политическую, экономическую, и, наконец, культурную. Определяя мировоззрение человека, на индивидуально-психологическом уровне религия приводит к формированию отношения человека к тем или иным действиям, событиям, процессам, явлениям, что, в конечном итоге, обуславливает модель его политического и правового поведения. «Религия не остаётся в своей замкнутой сфере, - пишет Г.В.Ф. Гегель, - она обращается к субъекту, создаёт для него предписания, относящиеся к его религиозной жизни, но распространяющиеся на его деятельность в целом». Последователи религий, наравне с атеистами, принимают всё большее участие в разных аспектах общественной жизни, неизбежно привнося в неё элементы собственного мировоззрения. Поэтому именно психологический уровень опосредует воздействие религиозных ценностей на остальные сферы человеческой жизни. Так, во многих случаях религиозные ценности и отношение к ним являются основой идеологических установок, используемых партиями, движениями, другими политическими силами. Нередко религиозные ценности оказывают значительное влияние на становление государственности и яркий пример тому история становления Российского государства. Следовательно, религиозная ситуация стоит в ряду факторов, которые определяют дальнейшее развитие политического устройства страны: политического режима, формы правления, государственного устройства, правовой системы. Определённые религиозные ценности могут вступать в противоречие с господствующей политической идеологией, а, значит, могут быть не только предметом оживлённых дискуссий, но также становиться причиной возникновения конфликтных ситуаций и даже, как показывает отечественная история, жестоких репрессий со стороны государства. Воздействие религиозных ценностей на экономическую сферу во многом опосредовано их влиянием на иные сферы человеческой жизни, тем не менее между ними существует и прямая связь, так как религия воздействует и на экономическое поведение индивидов. Так, по словам С.Н. Булгакова: «Труд есть не только подневольная тягота, но включает в себя в большинстве случаев и известный этический элемент: он может рассматриваться и как исполнение религиозных или нравственных обязанностей». Чтобы убедиться в разнообразии моделей поведения индивидов, исповедующих различные религии, достаточно сравнить соответствующие установки в мировых религиях. Сами же по себе религиозные объединения в благоприятных условиях могут быть полноценными экономическими и правовыми субъектами. Религиозные ценности, воспринимаемые нациями, этносами, другими социальными группами под углом зрения своего исторического опыта, определяют содержание произведений науки, литературы, искусства, музыки, становясь неиссякаемым источником формирования самобытных культур.[85, с.58].

Вторая категория отношений образует собой обратную связь, выраженную в возможности государства воздействовать на религиозную жизнь общества и, в частности, на деятельность религиозных объединений. Если влияние религиозного фактора на жизнь всего общества носит естественный характер, то влияние государства на функционирование религиозных институтов имеет характер регулятивный, более того никто и ничто, кроме государства, неспособно оказывать регулятивное воздействие на развитие процессов в религиозной сфере, обеспеченное силой государственного принуждения. В различных странах способы воздействия неодинаковы и зависят от сложившегося политического режима. В Российской Федерации такое воздействие возможно только на основе права, поскольку согласно пункту 1 статьи 1 Конституции РФ от 12 декабря 1993 года «Российская Федерация - Россия есть демократическое федеративное правовое государство…», и, далее, в пункте 2 статьи 15 сказано: «органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы». Критерием корректного правового регулирования выступает соответствие правового статуса религиозных объединений их фактическому социальному статусу, т.е. реальному положению в системе государственно-конфессиональных отношений. Право лишь закрепляет это положение, вводит его в законодательные рамки. Социальный и правовой статусы соотносятся как содержание и форма.

Ошибочное построение системы государственно-конфессиональных отношений в условиях многоконфессионального общества, отсутствие стимулирования позитивных тенденций в религиозной сфере и неспособность пресечь тенденции негативные, способны вызвать катастрофические последствия. В одних случаях, учёт интересов лишь отдельных конфессий в ущерб других может привести к росту социальной напряжённости на религиозной почве, возникновению конфликтных ситуаций с различной, вплоть до самой высокой, степенью остроты. В России существуют регионы традиционного распространения и преобладания над другими религиозных объединений, принадлежащих к определенным религиям: православию, исламу, буддизму, поэтому неверное правовое регулирование их статуса способно привести к разгону центробежных процессов, итак постоянно угрожающих российскому государству. Так, обострение ситуации на Кавказе, по нашему мнению, во многом вызвано неумением федеральных органов власти вовремя привлечь механизм правового регулирования процессов, происходящих в том числе и в религиозной жизни этого региона. В других случаях, результатом толкования свободы совести как необходимости всеобщей и повсеместной секуляризации может означать изгнание религиозных объединений из общественной жизни, лишение их правовой основы в своей деятельности, что в результате приведёт к фактическому нарушению права граждан на свободу совести. Индифферентное отношение государства к религиозной сфере, максималистское толкование принципа свободы совести способно привести к ослаблению позиций важнейших нравственных ценностей, являющихся органическими элементами многих религиозных систем, глобальной унификации и десакрализации культуры. Изгнание религиозной составляющей из жизни общества, способно создать условия для роста социального отчуждения, усиления эгоистических начал человеческой жизни, роста преступности, постепенного превращения культуры в массовую культуру потребления. Среди негативных последствий этих процессов в западных странах, по мнению известного социолога П.А. Сорокина, отмечаются: 1) систематический рост межиндивидуальной преступности; 2) рост психических заболеваний, самоубийств, аномия, корни которой - в моральной анархии; 3) рост морального цинизма, коррупции, грубой чувственности типа «Ешь, пей и женись, так как завтра мы умрем»; 4) рост нарушений договорных обязательств, представляющих важный элемент гражданского общества; 5) распад семейной жизни, выражающийся в увеличении количества разводов]. Как близки, остры и болезненны все без исключения эти проблемы для нашей страны.[74, с.81] Особое внимание обращают на себя выводы, полученные в результате проведённого анализа статистических данных И.А. Гундаровым о том, что духовное неблагополучие негативно отражается на состоянии смертности населения, а понятие «смертный грех» соответствует научному представлению о факторах риска подверженности различным заболеваниям. Трудно переоценить значимость приведённых здесь сведений. Обнадёживающим выглядит тот факт, что роль религиозных объединений в воспитании чувства уважения и доверия между народами, веротерпимости, в сохранении целостности российского государства отмечена в утверждённых Указами Президента РФ Концепций государственной национальной и региональной политики РФ, а также в Концепции национальной безопасности РФ.

Таким образом, религиозная ситуация обусловливает формирование государственно-конфессиональных отношений, которые, в свою очередь, определяют содержание правового статуса религиозных объединений. В конечном же итоге само правовое регулирование их статуса детерминирует состояние и развитие религиозной ситуации, что подтверждает значение регулятивной функции государства в данной системе. Всё это позволяет говорить о наличии в обществе устойчивой социально-религиозной системы, включающей в себя три взаимосвязанных и последовательно детерминированных элемента.

2.4 Контроль государства за религиозными объединениями

Органы государственной власти правомочны осуществлять контроль за соблюдением федерального законодательства о свободе вероисповеданий.

Осуществление функций органами исполнительной власти влечет за собой и возникновение административно-правовых отношений с соответствующим конфессиональным объединением. Контроль федеральных министерств и ведомств

- важнейший элемент компетенции федерального органа исполнительной власти.

Контрольные функции должностных лиц носят государственный характер - они осуществляются от имени и в пределах компетенции соответствующих министерств и ведомств.

Следует отметить, что светские власти не всегда придерживаются принципа «нейтрального» отношения к религиозным объединениям. Государство признавало и признает значимость Русской Православной Церкви в становлении и развитии Российской государственности. РПЦ представляет собой единственный общественный институт, сохранивший на протяжении тысячелетий истории Отечества устои вероисповедания и каноническую организацию.

«Нейтральное» отношение государства к РПЦ невозможно, поскольку для этого пришлось бы отказаться от многовековых традиций, воплощенных в государственно-правовых институтах. Это подтверждает и участие высших иерархов Русской Православной Церкви в официальных государственных акциях, прежде всего в церемонии вступления в должность первого всенародно избранного Президента России 7 августа 1996 г

Довольно часто в последние годы руководители и политики высшего звена нашего согласно Конституции РФ светского государства публично демонстрируют свою поддержку традиционным конфессиям, но особенно заметно выражена поддержка Русской православной церкви.