Введение

Список использованных источников и литературы

1.1 Дореволюционная практика борьбы с правонарушениями несовершеннолетних

В этом параграфе мы рассмотрим дореволюционный опыт по борьбе с детскими правонарушениями. Так как принцип историзма диктует рассмотрение складывания и развития общих тенденций на довольно широком хронологическом полотне, мы решили проанализировать значительный временной отрезок, чтобы выявить тенденции в эволюции системы по борьбе с этим явлением.

Проблема детской беспризорности и правонарушений, как следствие этой проблемы, имеет делительную историю и российское государство фактически со времен своего основания на каждом последующем этапе сталкивалось с данной проблемой, однако поиск эффективных путей ее решения происходит только с внедрением практики педагогического перевоспитания детей и создания специализированных учреждений. Для выявления же процессов трансформации и специфики данных процессов необходимо рассмотреть предысторию этой проблемы, действовавшие направления ее решения на государственном уровне и на уровне общественной работы.

Длительный период времени российская правовая система не имела специальных законодательных норм, которые бы выделяли несовершеннолетних в отдельную категорию и выделяли им особые меры наказания, как не достигшим возраста зрелости. Во многом причиной этого было само отношению к детству, а также отсутствие педагогических практик. Восприятие же детей, как недоразвитых взрослых, а также отсутствие понимания о ценности детской жизни и развитии ребенка, обусловливали привлечение детей к уголовной ответственности наравне со взрослыми фактически по факту начала полового созревания или даже до его наступления.

При всем этом, как отмечал М.Ф. Владимирский - Буданов, это факт не дает нам возможность заключить, что «уголовные взыскания применялись одинаково к взрослым и к малолетним всякого возраста»40.

По большей части утверждать об отсутствии снисходительности к детям невозможности в связи с немногочисленностью источников, которые затрагивали этот вопрос. Однако из тех же, что имеются, можно отметить, что снисхождение к детям все же присутствовало и на уровне государственных структур чаще наблюдается стремление к определению более щадящих наказаний для малолетних преступников, особенно совершивших несерьезные преступления вроде кражи или мошенничества.

Впервые, на общегосударственном уровне, о проблеме упоминается в царствование Алексея Михайловича. Однако этот вопрос затрагивается не в Соборном уложении 1649 года (действовавшем на тот момент законодательном сборнике), а в Новоуказных статьях «О татебных, разбойных и убийственных делах» от 22 января 1669 г. Согласно ст. 108 Новоуказных статей из градских законов вводится постановление «аще седьми лет отрок, или бесный убьет кого, не повинен есть в смерти»41, - тут говорится об освобождении от смертной казни детей до 7 лет. Из этого можно сделать вывод, что несовершеннолетние старше 7 лет всё-таки подлежали уголовному преследованию, но за преступления, за которые полагалась смертная казнь, они подвергались другим, смягченным наказаниям.

При этом под более мягкими наказаниями чаще всего предполагались наказания физические, которые порой приводили к более тяжелым последствиям, чем обычная смертная казнь. Отсутствие медицинской помощи и закрытые тюремные учреждения часто становились последним пристанищем детей. Не более привлекательной становилась и перспектива продажи на рудники или в соляные копи, где даже взрослые жили не долго.

Продолжением данной тенденции является упоминание в толковании к 195 артикулу Воинского Устава от 1715 года, принятого Петром I, малолетнего возраста среди прочих обстоятельств, смягчающих либо устраняющих ответственность за кражу: «Ежели кто что найдет, и оное по должности объявит и отдаст, оному надлежит за труды дать тринкгельд (или на пропой), дабы с третьей долею найденнаго равно могло быть ценою. Наказание воровства обыкновенно умаляется, или весьма оставляется, ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестное или питейное, или иное что невеликой цены украдет, или кто в лишении ума воровство учинит, или вор будет младенец, которых дабы заранее от сего отучить, могут от родителей своих лозами наказаны быть».

При этом следует отметить, что малолетний возраст вовсе не избавлял детей от наказания, давались только предписания для его смягчения и при этом в правовой практике отсутствовал возраст, который позволял разграничивать возможности определения уголовной ответственности и определения наказания для малолетних нарушителей.

Возрастные критерии были определены только в период правления императрицы Елизаветы Петровны, которая в целом внесла значительный вклад в начатое еще при ее отце дело развития уголовного законодательства и практику попечения детей, оставшихся без родителей. Согласно Указу Сената от 23 августа 1742 года, определялось, что малолетство по уголовным делам продолжается до 17-летнего возраста. При совершении такими малолетними тяжких преступлений, предусматривавших пытки или смертную казнь, указанные экзекуции не применялись. При этом и данный Указ не определял возраста, согласно которому в принципе наступала уголовная ответственность. В результате наказанию могли быть подвергнуты дети любого возраста с исключением запрещенных практик.

Педагогические аспекты, как и в целом развитие системы воспитания и образования активно начинают внедряться в период правления Екатерины Великой. Радение императрицы о сиротах и детях проявлялось не только в организации воспитательных домов и стимулировании развития педагогических идей, но также и в изменении ситуации на уровне уголовного права.

Возрастная граница вменяемости была установлена Указом Екатерины II от 26 июня 1765 г. «О производстве дел уголовных, учиненных несовершеннолетними и о различии наказания по степени возраста преступников». В соответствии с этим указом, лица, не достигшие десятилетнего возраста, признавались абсолютно невменяемыми и не подлежали уголовной ответственности, а передавались на исправление родителям, родственникам или опекунам. В отношении подростков от 10 до 17 лет допускалось смягчение наказания, причем «уголовные дела обвиняемых в преступлениях, влекущих смертную казнь или кнут, велено представлять в Сенат, где с ними следовало поступать по благорассмотрению и по мере их вины»; при смягчении ответственности за прочие преступления различались малолетние от 10 до 15 и от 15 до 17 лет.

Введение данной составляющей вменяемости для детей определялось согласно рекомендациям педагогических практик и в том числе на уровне оценки педагогами-просветителями, которые полагали, что с данного возраста дети уже могут отвечать за свои поступки и, соответственно, нести наказание. Однако все же не полностью, благодаря чему присутствовал и фактор смягчения для лиц, которые не достигли возраста 17 лет.

Данный порог и в целом возрастные критерии в уголовном законодательстве оставались действенными вплоть до 1917 года и последующие законодательные нормы развивали и дополняли практику отношения к несовершеннолетним преступникам.

При Николае I было создано II Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии и была произведена кодификация законодательства. Все нормативные акты, принятые после Соборного Уложения царя Алексея Михайловича, были объединены и изданы в 45 томах Полного собрания законов Российской империи. На их основе издали 15 томов Свода действующих законов. Уголовное законодательство было оформлено в 1832 г. В редакции 1832 г. в ст. 125 малолетство определялось 17 годами и наказания за преступления определялись более щадящими. При этом уголовному преследованию дети также подвергались с 10 лет, а к более щадящим наказаниям относились такие практики, как каторга и наказания кнутом. Тяжкие преступления рассматривались в Сенате, остальные Совестными Судами. Дети от 15 до 17 лет наказывались плетьми, от 10 до 15 лет - розгами, а от 10 и ниже лет отдавались для наказания родителям, дети крепостных - помещику (ст. 126).

При этом практика отправления детей на каторгу присутствовала повсеместно и по достижении возраста 12-14 лет подобные наказания могли применяться в связи с тем, что возраст был пригоден для работы. Однако же сами условия следования по этапу и нахождение на каторжных работах были суровыми для детей и для многих, в период отбывания наказания, присутствовала угроза здоровью и жизни.

Следующим этапом трансформации в отношении практики наказания несовершеннолетних стало внедрение в практику «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» в редакции 1845 года. Понятием «несовершеннолетние» определялась категория лиц в возрасте от 10 до 17 лет, совершивших умышленные преступления, то есть «действовавшие с разумением». правонарушение несовершеннолетний детский

Уложение определяло особую практику наказаний для несовершеннолетних, которая отличалась от обычных принимаемых ранее мер. Для несовершеннолетних по-прежнему присутствовала практика наказания розгами и плетьми, каторжные работы, ссылка и поселение. При этом в практику уголовного права также вводилось определение опасных деяний, за которые для несовершеннолетних предусматривалось помещение в работные дома и монастыри сроком от 2 месяцев до 1 года.

Появление подобной практики демонстрирует появление переориентации с наказаний физического характера и принуждения к тяжелому труду и высылке к более адекватным для несовершеннолетних наказаний в специализированных упреждениях. И не смотря на то, что условия в данных учреждениях были близкими к тюремному режиму, ограниченные временные промежутки давали детям возможность встать на путь исправления или хотя бы выжить.

Изменение в практику наказаний несовершеннолетних преступников вносят и преобразования законодательства в период правления Александра II. Указом от 17 апреля 1863 года «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных» были отменены телесные наказания, применявшиеся ранее в отношении несовершеннолетних как мера уголовной репрессии.

Обращение к практике европейского судопроизводства приводит к развитию практики более щадящего обращения с несовершеннолетними преступниками и поиск педагогических мер воздействия с искоренением практики высылок, заключений и неоправданно жестоких физических наказаний. Однако же в определенной степени практика реального воздействия за тяжкие преступления ужесточалась. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 года, нормативно определил подсудность несовершеннолетних мировым судьям за преступления, не являющиеся тяжкими. Что касается наказаний за совершение тяжких преступлений, то Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1866 года, предусматривало применение к несовершеннолетним смертной казни и ссылку на каторжные работы. В том же году императором Российской Империи был утвержден закон «Об учреждении приютов и колоний для нравственного исправления несовершеннолетних преступников».

Данный указ предусматривал создание в практике исправительной деятельности специализированных учреждений для детей, которые не совершали тяжких правонарушений и были признаны судом способными к исправлению. Процесс исправления должен был осуществляться путем религиозного воздействия, а также приобщения к труду. Учреждения должны были содержаться за счет государственного бюджета, а также благотворительных средств.

Стимулировались и частные инициативы для создания учреждений по исправлению малолетних преступников, а также и детей, ведущих асоциальный образ жизни. Морально-нравственное воспитание и исправление для них должна была обеспечить педагогическая практика и особенно религиозные нормы воспитания и приобщения к духовным ценностям. Для подобных учреждений предусматривались система льгот (в уплате сборов и налогов), разрешалось проводить благотворительные лотереи для сбора средств. При этом, даже для частных приютов выделялись государственные средства для поддержания воспитанников.

Покидать подобные приюты воспитанникам запрещалось и педагогические меры воздействия в них были довольно жестоки: физические наказания, пребывание в карцере, принуждение к труду и пр. Воспитанники в подобных учреждениях находились согласно судебному приговору, учреждать приюты разрешалось только с ведомства министра внутренних дел, при этом они имели строгое гендерное разделение.

Не смотря на действовавшую практику применения довольно жестоких мер перевоспитания, большинство из которых были связаны с принуждением и физическим воздействием, подобные заведения, в целом, демонстрировали практику изменения отношения к детской преступности и поиск возможностей обеспечения исправления для несовершеннолетних, а не изоляции или физического устранения.

Закон от 5 декабря 1866 года «Об учреждениях приютов и колоний для нравственного исправления несовершеннолетних преступников» впервые в пенитенциарной системе Российской Империи выделил приюты и колонии в качестве учреждений для отбывания наказания несовершеннолетними, а также определил порядок и условия исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении них, который существенно отличался от исполнения лишения свободы в отношении взрослых заключенных. Сама практика деятельности исправительных приютов осуществлялась на основе собственных Уставов и Положений, утверждаемых, как правило, министром внутренних дел.

Главное тюремное управление отмечало, что «большинство карательных учреждений для несовершеннолетних в Империи обязаны своим возникновением и процветанию благодаря широкой благотворительности частных лиц».

Несмотря на то, что правительство и общественность наконец обращают внимание на проблему детской преступности, масштабы ее только множились и во многом благодаря трансформации социально-экономических отношений, которые разрушали традиционные общинные связи и создавали для общинных организаций трудности в том, чтобы использовать ресурсы для воспитания сирот, оставшихся без попечения родителей. В итоге беспризорные дети пополняли армию городских попрошаек и преступников, а впоследствии становились «клиентами» специализированных учреждений или же получили более жесткие приговоры. Значительную часть детей также составляли выходцы из села, которые разорившись и оставшись безземельными подавались на заработки в города, однако же в новых условиях дети часто оказывались без надзора со всеми вытекающими последствиями. Самих же учреждений для отбытия наказаний несовершеннолетними было недостаточно, в свете чего суды не так уж редко применяли более жесткие меры наказания и предпочитали высылку из опасения рецидивов.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных учреждений в редакции 1885 года претерпело изменения, касающиеся уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, Высочайше утвержденные Николаем II 2 июня 1897 года.

Нововведения смягчали практику наказаний для детей, совершивших несерьезные преступления или преступления по неосторожности, без злого умысла. Они передавались для наказания и на поруки родственникам и опекунам.

За тяжкие преступления смертная казнь в отношении детей заменялась каторжными работами и последующей бессрочной ссылкой. При совершении несовершеннолетним тяжкого преступления, за которое уголовным законодательством предусматривалась смертная казнь, он подлежал наказанию в виде бессрочной ссылки на каторжные работы. Так же предусматривалась возможность отбывания наказаний в специализированных приютах, однако с условием изоляции, чтобы не допустить негативного влияния на других воспитанников.

В результате за период XIX века в России от практики физических наказаний, казней и высылок на каторжные работы наблюдается постепенный переход к организации специализированных приютов и воспитательных учреждений для несовершеннолетних при тюрьмах.

По данным Главного тюремного управления, на 1 января 1901 года общее количество осужденных к лишению свободы в возрасте от 10 до 17 лет составляло 3543 человека, или 3% от общего количества осужденных в 1900 году. Из них 1414 несовершеннолетних, осужденных к лишению свободы, отбывали наказание в приютах и колониях, 1722 - содержались в особых помещениях при тюрьмах и 407-отбывали наказание совместно со взрослыми заключенными в общих камерах губернских и уездных тюремных замков.

К началу Первой русской революции на 1 января 1905 года на территории Российской Империи функционировало 43 приюта и 6 земледельческих колоний, открытых на пожертвования частных лиц, и ни одного государственного учреждения подобного типа. Однако такого количества учреждений было совершенно недостаточно для содержания осужденных несовершеннолетних в связи с постоянным ростом их численности. В 1907 году к лишению свободы было приговорено 3889 несовершеннолетних, или 2,8% от общего количества осужденных, в 1908 году эта цифра составила 4628 человек, или 3,1%, в 1909 году - 6137 человек, или 3,7%, в 1910 году - 7483 человека, или 4,6% от общего количества осужденных к лишению свободы.

Недостаточное количество специализированных учреждений для детей вело к тому, что их вынужденно помещали во взрослые тюрьмы, воспринимая в результате практику асоциального образа жизни. Подобная практика формировала склонность несовершеннолетних к рецидиву, определение для себя практики преступности, как ремесла.

В частности, С.В. Познышев писал: Значительный процент отбывающих наказание в особых помещениях при тюрьмах подростков содержатся совместно со взрослыми арестантами. Более половины ничем полезным не занимаются, это значит, что они быстро проходят курс «тюремной науки», в результате такого изучения скоро попадают в тюрьму вновь. Тюремное заключение губит их навеки. Оно делает их профессиональными преступниками».

Подобные суждения высказывал и профессор М.Н. Гернет при оценке результативности деятельности мест заключения несовершеннолетних преступников: «…в общей армии преступников юные осужденные составляли всегда ее гвардию, ее отряд бессмертных; они не сдавались уголовной репрессии, выпущенные из тюремного плена, они сейчас же шли на битву и умирали упорными рецидивистами на каторге, в ссылке и на эшафоте».

Подобная ситуация с ростом числа несовершеннолетних преступников привела к тому, что правительство обращает на проблему более пристальное внимание и в 1909 году выходит Положение о воспитательных исправительных заведениях для несовершеннолетних, подготовленное на основе отдельных уставов конкретных воспитательных приютов.

Предусматривалась практика увеличения количества приютов и в том числе благотворительных, которые могли бы функционировать в рамках внедрения практики воспитания и изоляции несовершеннолетних от пагубной асоциальной среды. В основу воспитательного процесса должно было быть положено нравственное исправление и приобщение к честной трудовой жизни. Значительную роль, в связи с этим, должны были сыграть религиозные организации и деятели. При этом возраст, который определялся приемлемым для помещения малолетних правонарушителей, оставался неизменным - 10 - 17 лет.

К началу 1917 года в системе Главного тюремного управления функционировали 57 колоний и приютов, в которых содержались 2570 воспитанников.

Для лиц, отбывающих уголовные наказания, предусматривалась практика лишения свободы и прочие правовые ограничения, как для совершивших преступления. Детские исправительные учреждения в дореволюционный период не являлись исключением в этой практике. При этом, в качестве режимных объектов они имели определенные особенности. Среди которых возможно перечислить следующие:

- надзор осуществлялся при помощи педагогического персонала тогда, как охрана, как таковая, отсутствовала;

- дети имели право на неограниченное число свиданий с родственниками;

- при хорошем поведении и соблюдении правил детям могли предоставить право выезда к месту жительства на период до 3 дней;

- к детям перестали применять такие меры, как пребывание в карцере и ограничение свиданий с родственниками.

Сама практика организации исправительной деятельности включала в себя такие меры и методы работы, как занятия общественно-полезным трудом, беседы, обучение. Жизнь в заведении проходила согласно установленному распорядку и режиму.

Так же на осужденных несовершеннолетних не распространялись требования закона Государственного Совета от 6 января 1886 г. «О занятии арестантов трудом и получаемого от сего дохода».

В то же время архивные материалы свидетельствуют о стремлении администрации исправительных заведений привлечь несовершеннолетних правонарушителей к социально значимой трудовой деятельности. К примеру, подростки, содержавшиеся в Рязанском исправительном приюте для несовершеннолетних, занимались изготовлением продукции для удовлетворения потребностей аграрного сектора61. Заработанные ими деньги поступали на развитие материальной базы приюта, закупку продуктов питания, школьных принадлежностей, одежды для воспитанников из малоимущих семей.

2 июня 1897 г. выходит закон «Об изменении форм и обрядов судопроизводства по делам о преступных деяниях малолетних и несовершеннолетних», закреплявший особенности производства по делам несовершеннолетних. В этом законе появляется педагог как участник процесса над несовершеннолетним. Воспитатели и учителя, как сведущие лица в области педагогики, привлекались к участию в уголовном судопроизводстве, если это было важно для надлежащего и всестороннего исследования личности несовершеннолетнего обвиняемого с целью решения вопроса о его «разумении». Их участие являлось факультативным и зависело от усмотрения суда, наличия требования прокурора или ходатайства родителей. Роль воспитателей и учителей ограничивалась дачей показаний или заключения относительно «умственного или нравственного развития обвиняемого»; указанные лица не рассматривались в качестве участников допроса несовершеннолетних и иных следственных действий.

Именно закон 1897 года послужил нормативной базой для деятельности специальных судов по делам несовершеннолетних, начавших появляться в России с 1910 года.

К 1910 году в Российской Империи начинают функционировать суды по делам несовершеннолетних правонарушителей. В практику определения ими наказания внедряется такое направление, как предоставление несовершеннолетнему испытательного срока. В случае если за период испытательного срока подсудимый не проявляет стремления к правонарушению, его могли освободить от ответственности и наказания. Однако такая практика действовала при несерьезных правонарушениях.

Так же необходимо отметить, что рост количества преступников детского возраста обусловил появление исследований касательно причин подобного явления и в практике педагогики впервые заговорили о беспризорности детей, как основе роста количества правонарушений.

По своим параметрам русский суд для несовершеннолетних представляется одним из наиболее удачных типов такого суда. Это был суд единоличный. Выборный характер должности мирового судьи позволял выбирать судьей людей, пользовавшихся доверием населения и имевших специальную подготовку. В числе судей у нас были и врачи и педагоги. Круг дел, подсудных таким судам, был ограничен тяжестью деяния, но все же был довольно значителен. В производстве дел о несовершеннолетних отсутствовала гласность, не было ни формального обвинения, ни защиты (за редкими исключениями), обряды и формы суда были значительно упрощены, так что судебное разбирательство часто сводилось к простой беседе судьи с малолетним при активном участии попечителя. Судья имел в своем распоряжении довольно значительное число мер воздействия на несовершеннолетнего, из которых особенно часто (в 70% случаев) применялся попечительский надзор. В случае обжалования дела о несовершеннолетних рассматривались в особом отделении мирового съезда с соблюдением, по возможности, особых правил производства.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что происходил позитивный процесс в деле налаживания и совершенствования системы исправления несовершеннолетних правонарушителей в России. У нововведений было немало критиков и тех кто считал их вредными и несоответствующими поставленным целям. Например, бывший детский судья Н.А. Окунев говорило том, что суды до 1917 года не только не уменьшали, но и содействовали росту преступности несовершеннолетних. «По прежним законам, - отмечает он - судья мог:

1) оправдать несовершеннолетнего,

2) отдать под надзор родителей,

3) поместить в воспитательно-исправительное учреждение,

4) наказать тюрьмой».

Все меры, кроме помещения в воспитательно-исправительное учреждение, не давали положительного эффекта и лишь способствовали росту подростковой преступности. Между тем ресурсы воспитательно-исправительных учреждений не были бесконечны. В связи с чем судье невольно приходилось выносить решение, которое заведомо для него не позволяло реализовать основную цель наказания - исправление подростка.

Для решения всех недостатков системы и выработке проектов законов по их устранению было решено провести обсуждение. Однако этим планом не удалось реализоваться в связи с начавшейся I Мировой войной, а потом революцией.

В итоге стоит отметить, что Российское государство на каждом этапе своего развития сталкивалось с беспризорностью и правонарушениями среди несовершеннолетних, разными методами борясь с этими явлениями и проводя политику в зависимости от складывающейся социально-политической и экономической обстановки.

Естественно масштабы беспризорности и правонарушений среди несовершеннолетних в разное время были различны, однако, принимая во внимание некоторые колебания, можно сказать, что численность таких детей до XX в. оставалась не столь большой.

Некоторые исследователи считают, что в советском законодательстве, регламентирующем вопросы предупреждения подростковой преступности, полностью отсутствует дореволюционный опыт и преемственность. При этом ряд из них полагает, что отмена детских судов и царского законодательства в этой части носила отрицательный характер. Встречались и прямо противоположные мнения. Однако ни одна из приведенных позиций, на наш взгляд, не отражает реальной картины. Нельзя полностью разрывать процесс развития законодательства об ответственности несовершеннолетних. Конечно, в советский период данная система претерпела серьезные изменения, но это отнюдь не указывало на отсутствие преемственности исторических этапов.

1.2 Эволюция государственной политики в области борьбы с детской беспризорностью в 1920-е годы

Ввиду всевозможных катастроф и потрясений, таких как Первая мировая война, две революции, гражданская война, интервенция и последовавший голод, поставили советское правительство лицом к лицу с проблемой катастрофического роста числа беспризорных детей. К 1917 году в России проблема беспризорности и правонарушений среди несовершеннолетних раскаляется практически до предела. Поэтому молодое советское правительство запускает процесс по созданию целого комплекса государственных организаций центрального и местного уровня, направленных на ликвидацию детской беспризорности и безнадзорности, а также на борьбу с их прямым следствием - резко увеличившейся детской преступностью.

По данным проведенных исследований в РСФСР, уже к 1920 году детская беспризорность и преступность по сравнению с 1913 годом выросли более чем вдвое, а с 1916 - на 38,5% и продолжали увеличиваться66. По мнению известно юриста П.И. Люблинского, такая ситуация сложилась ввиду того, что общество было подвержено «социальному брожению», в центре внимания была политическая борьба, а приоритетом правительства являлась «защита завоеваний октября», поэтому проблема детской беспризорности и преступности, в принципе, оказалась фактически неразработанной в плане возможностей ликвидации67. При этом, усиление эффекта от социальных потрясений и фактическое отсутствие мероприятий, направленных на решение проблемы, вели к ее разрастанию и усилению.