Так же оставался во многом открытым вопрос и формировании специализированных учреждений, число которых являлось недостаточным, а практика профилактических мер беспризорности и исправительные работы в них были слабо эффективными. Во многом открытым оставался и вопрос с финансированием данных учреждений. Декрет от 4 марта 1920 г. указывал, что учебно- и лечебно-воспитательные учреждения находятся в ведении Народных Комиссариатов Просвещения и Здравоохранения по принадлежности и поручал Народному Комиссариату Юстиции совместно с Народным комиссариатом просвещения приступить к организациям соответствующих учреждений (реформаториев).

Народным Комиссариатом просвещения создавались новые типы учреждений для трудновоспитуемых детей и подростков и для несовершеннолетних правонарушителей - детские колонии, трудовые коммуны и институты трудового воспитания для «особо трудных подростков». Несовершеннолетние правонарушители направлялись в эти учреждения по решениям комиссий по делам несовершеннолетних. Одновременно развивались и учреждения для осужденных несовершеннолетних. Для этой цели наиболее целесообразным с педагогической точки зрения был признан тип трудовых домов и колоний.

Декретом от 23 сентября 1921 г. утверждено положение о «детской социальной инспекции»123. В нем указывалось, что задачей социальной инспекции является борьба с детской беспризорностью, нищенством, проституцией, правонарушениями, эксплуатацией детей и дурным обращением с ними в ремесленных, кустарных, фабричных и иных предприятиях и учреждениях, а также в семьях. Созданные при этих инспекциях детские приемно-распределительные пункты сделали возможным немедленное изъятие несовершеннолетних из неблагополучной среды. На основе изучения личности подростков, помещавшихся в эти пункты, решался также вопрос о дальнейших мерах по их устройству и воспитанию. Всего в 1923 г. в стране насчитывалось около 200, а в 1926 г. --284 приемника-распределителя 124.

В связи с неэффективностью нововведений касательно неподсудности несовершеннолетних трансформации также подвергается и Уголовный кодекс. УК РСФСР 1922 г., оставляя принцип неприменения к несовершеннолетним, не достигшим 14 лет, наказания вследствие отсутствия у них разумения, снизил максимальный возраст, при котором возможно освобождение с применением воспитательных и медико-социальных мер. В силу применения ст. 18 УК РСФСР 1922 г. теперь подвергать таким мерам вместо наказания можно несовершеннолетних только до 16 лет. Ранее данная граница была 18 лет, и устанавливали ее руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. Данная категория подвергалась уголовной ответственности только в исключительных случаях, когда указанные меры не дали результата. В указанный период принудительными мерами воспитательного характера являлись: беседы, внушения, разъяснения, учреждение опеки комиссии по делам несовершеннолетних, передача в школу.

Дальнейшее совершенствование УК РСФСР 1922 г., осуществлявшееся Декретом ВЦИК от 27 июля 1922 г. «О дополнении ст. 33 Общей части УК», исключило применение к несовершеннолетним, не достигшим в момент совершения преступления 18-летнего возраста, высшей меры репрессии. Впоследствии Постановление от 11 ноября 1922 г. «Об изменениях и дополнениях уголовного кодекса РСФСР» дополнило указанный акт ст. 18а и 18б:

- «18а. Для несовершеннолетних от 14 до 16 лет налагаемое судом наказание подлежит обязательному смягчению на половину (1/2) против наивысшего установленного соответствующими статьями предела».

- «18б. Для несовершеннолетних от 16 до 18 лет налагаемое судом наказание подлежит обязательному смягчению на одну треть (1/3) против наивысшего установленного соответствующими статьями предела».

В результате в практике борьбы с правонарушениями беспризорников и несовершеннолетних сохранялась достаточно мягкая практика, которая предусматривала возможности помещения их под надзор компетентных органов, педагогическое воздействие, которое сможет оказаться эффективным в практике перевоспитания. При этом, УК РСФСР все же вносит достаточно существенные изменения в практику борьбы с преступностью несовершеннолетних. Наблюдается тенденция к усилению карательной политики и в том числе на уровне снижения возраста начала уголовного преследования. Однако же применение высшей меры наказания по отношению к лицам, не достигших возраста 18 лет, по прежнему запрещалось уголовной практикой.

В целом, происходила активная трансформация системы работы с несовершеннолетними правонарушителями. Отказавшись от мер профилактики и исправительных учреждений царского режима и установив новые практики и направления деятельности, руководство страны столкнулось с весьма серьезными противоречиями несоответствия поставленных задач по устранению практики уголовного преследования несовершеннолетних и уровня развития исправительных учреждений, в которые они могут быть помещены для конструктивного перевоспитания. В итоге подобное противоречие ведет только к росту числа беспризорников и уровню преступности, сомнениям населения в эффективности работы советской власти и советской идеологии. Беспризорники оказались прямой угрозой революции в свете чего правительство с 1924 года переходит к более активным и решительным действиям по устранению проблемы беспризорности, как составляющей роста числа правонарушений, совершаемых несовершеннолетними.

Так же необходимо отметить, что в данный период формируются передовые на уровне мирового законодательства практики юридической защиты несовершеннолетних и происходит повышение возраста отказа от уголовного преследования за совершенные преступления до 18 лет, намечаются практики стимулирования развития исправительных учреждений, которые нацелены на перевоспитание молодежи и формирование системы ценностных ориентиров, значимых для советской идеологии в противовес преступному поведению.

В 1923 году процесс переходит на плановый режим и на борьбу с беспризорностью советским руководством было брошено 15 тысяч педагогических работников. При этом борьба с беспризорность и с правонарушениями несовершеннолетних определяется комплексом работы в связи с определением беспризорников, как лиц, склонных к правонарушениям и прочим девиациям.

Процесс изменения наблюдался, в первую очередь, в правовой практике. В 1924 году в УК РСФСР были внесены очередные дополнительные положения, ориентированные на смягчение ответственности несовершеннолетних. Снисхождения, согласно УК РСФСР заслуживали дети, которые находились на попечении у преступников, находились в беспомощность состоянии, были вынуждены подчиняться преступнику и под давлением совершать правонарушения. В результате включенные в УК статьи предписывали практику защиты несовершеннолетних от тлетворного влияния антисоциальных элементов. Согласно данной практике неблагонадежные опекуны могли быть лишены права опеки для передачи детей в специализированные учреждения, где они смогут получить достойное советского гражданина воспитание и образование.

В 1924 году так же были приняты «Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик». Республикам представлялось право самим решать, исходя из своих национальных традиций и особенностей, с какого момента можно привлекать подростка к ответственности. К компетенции республик были отнесены и вопросы применения к несовершеннолетним мер судебно-исправительного характера.

В принятых 30 сентября и 17 ноября 1924 годы циркулярах Народного комиссариата юстиции (НКЮ) РСФСР были подтверждены положения о необходимости раздельного содержания под стражей несовершеннолетних и взрослых нарушителей. Закон требовал обязательного участия в судебных делах несовершеннолетних адвоката, законных представителей, необходимость точного выяснения возраста подростков, а так же при вынесении приговора учета условий их жизни и воспитания.

1924 год становится, своего рода, переломным моментом в связи с тем, что в Москве собирается 1-я московская конференция по борьбе с беспризорностью и малолетними преступниками. В ноябре этого же года состоялся 4 съезд заведующих губотделами, на котором касательно составляющих решения проблемы выступает Луначарский. Им было отмечено: «Дело не только в том, что мы окружены целым морем детского горя, но и в том, что мы рискуем получить из этих детей антиобщественных, антисоциальных людей в корень испорченных, врагов здорового образа жизни... беспринципных людей, которые с легким сердцем уйдут в лагерь наших врагов, которые пополнят армию преступности».

Тем самым нарком просвещения отмечает проблему беспризорности, как фактор внутриполитической угрозы, с которой необходимо самыми действенными методами бороться на государственном уровне и применять все возможные меры для искоренения подобного явления.

В результате беспризорность воспринималась, как прямая угроза революции и в целом советскому обществу. Ведущим же компонентом в рамках 1-й московской конференции признается труд, причем желательно в закрытых, изолированных учреждениях. Фактически обсуждение о подобных методах были сродни обсуждению вопроса о том, каким образом возможно исправить ситуацию с детской преступностью так, как беспризорники по умолчанию считались правонарушителями и, соответственно, имели выраженные отклонения в поведении, преодоление которых возможно педагогическими методами и средствами в закрытой среде, однако же выбор данных средств - это одна из достаточно трудноразрешимых задач. Опят же закрытых тюремных учреждений определялся несостоятельным так, как был необходим воспитательный и социализирующий компонент, опыт стандартных детских учреждений для сирот также признавался не эффективным в связи с принятым беспризорниками преступным поведением. Так же необходимо было учесть, что в рамках новой практики социализации необходимо создать не просто труженика, искоренить тягу к бродяжничеству и нарушению закона. Необходимо также и осуществлять идеологическое воспитание, сделать из беспризорника патриота социализма.

В результате вопросом о беспризорности занимается не только педагогический состав и милиция, но и ЧК, на уровне гражданской активности в рамках агитации и пропаганды создаются специальные общества «Друзья детей», которые занялись организацией ночлежек, приютов, летних лагерей, детских площадок для беспризорников. Профилактика беспризорности была возложена на органы социально-правовой охраны несовершеннолетних (СПОН), при ЦИК СССР создаются специальные материальные фонды в поддержку учреждений, ориентированных на борьбу с беспризорными.

Ведущую же роль в данном процессе играли органы милиции и именно для них решение проблемы беспризорности становилось одним из наиболее важных компонентов профилактики. По общим оценкам милиции на начало 1924 года до 75% преступлений совершалось беспризорниками. В результате устранение данного контингента и помещение его в специализированные учреждения могло в значительной степени снизить уровень преступности, приблизить советское общество к ожидаемому благоденствию.

Работа же по борьбе с беспризорностью даже при усилении действий правительства и приобщении к ней гражданского населения все же осуществлялась медленно. Согласно данным, представленным в работе А.Н. Кривоносова, в 1925 году в стране по разным оценкам находилось еще более 200 тысяч беспризорников, 90 тысяч из которых нуждались в срочной помощи, их жизнь находилась под угрозой (по причине болезней, голода, нахождения в криминальной среду). А.Н. Кривоносов отмечает: «Общества «Друзей детей» были созданы в 17 губерниях, они имели свои клубы, столовые, чайные, приюты. Государство выделяло 50 млн. рублей на борьбу с беспризорностью. В детских домах находилась 241 тысяча детей, что составляло 55 % от общего числа сирот. При Президиуме Моссовета с помощью районных бюро «Друзей детей» проводилась кампания по организации площадок для беспризорных и полупризорных детей. Несмотря на очевидные трудности восстановительного периода, к 1925 году в РСФСР уже имелось более 280 детских домов, 420 «трудовых коммун» и 880 «детских городков».

В 1926 году правительство еще более серьезно усиливает свои позиции по борьбе с беспризорностью. В частности, был принят Декрет об учреждении Совета защиты детей, Положение о мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью в РСФСР и Постановление ЦИК и СНК СССР «О мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью». К процессу содействия реализации принятых декретов и борьбе с детской беспризорностью и преступностью были подключены профсоюзы, комсомол, партийные организации, при местных органах образования были созданы отделы социально-правовой охраны несовершеннолетних (СПОН).

Изменения также наблюдаются и на уровне УК РСФСР. Новый УК 1926 года сохранил неизменной статью 12 УК 1924 года, которая предписывала возрастом несовершеннолетия и недопустимости уголовного преследования 14-16 лет (в зависимости от тяжести правонарушения). Дети 14-16 лет, совершившие правонарушения, находились в ведении КОМОНЕС и если тот признавал достаточным меры медико-психологического воздействия дети отправлялись в детские исправительные учреждения. В случае же, если подобные меры определялись недостаточными, дело передавалось в суд. При этом, согласно статье 22 несовершеннолетние по прежнему не могли быть приговорены к расстрелу (смертной казни), как мере наказания до достижения 18 лет. Нововведением стало введение в УК статьи 50, согласно которой в качестве меры воздействия на несовершеннолетних правонарушителей, подвергшихся судебному преследованию, возможно было использовать принудительные работы. Однако же их максимальный срок был втрое короче, чем у взрослого правонарушителя.

Практика осуществления борьбы с деткой преступностью так же была нацелена на реализацию педагогических идей о включении деструктивных, асоциальных детей в положительную социальную среду, которая своим примером и наблюдением поможет исправиться, встать на путь приобщения к ценностям социализма. Оптимальной формой в рамках разработки практики советской педагогики становится включение в трудовой коллектив, шефство молодых комсомольцев над беспризорниками и демонстрация на личном примере возможностей самореализации.

В 1927 году на пленуме ВЦИК в связи с внедрением новых практик работы и активизации борьбы с беспризорностью были отмечены результаты, признанные не только удовлетворительными, но и внушительными. В связи с этим были выделены дополнительные средства (7 млн. руб.) и принят новый трехлетний план, который предусматривал дальнейшую стимуляцию создания специализированных учреждений и совершенствование практики комсомольского шефства над беспризорниками, совершенствование трудовой социализации.

Важной вехой развития практики законодательства в отношении несовершеннолетних и развитии КОМОНЕС, как органов работы с ними, стало постановление ВЦИК СНК РСФСР от 30 октября 1929 года. Оно вносит изменения в УК 1926 года и изменяет положение о возрастном пределе. Согласно новой редакции статьи 12 УК РСФСР из компетенции суда полностью изымаются дела несовершеннолетних, не достигших возраста 16 лет. Они передавались детским комиссиям и в результате КОМОНЕС в данном процессе сохраняет решающую роль.

В целом же, 1921-1928 годы представляют собой целый период по борьбе с детской беспризорностью и распространением правонарушений. Хронологически данный период также включает в себя время НЭПА, который позволил стабилизировать экономическую ситуацию в стране. Экономическая нестабильность приводила и к нестабильности социальной и в первую очередь в плане реализации государством воспитательных гражданских позиций, особенно значимых в связи со значительным числом сирот.

В результате же к 1923 году складывается практика межведомственного подхода к решению проблемы беспризорности и координационные обязанности были окончательно возложены на Комиссию по улучшению жизни детей при ВЦИК. Значительная роль так же отводится региональным подразделениям, что значительно облегчает возможности координирования процесса. До лета 1930 года Деткомиссия при ВЦИК осуществляла мероприятия непосредственно на местах. Чрез областные, районные, окружные подразделения, которые имели более полную картину ситуации на местах и могли регулировать процесс непосредственно исходя из практики, возможностей и ресурсов региона. В связи с этим основная тяжесть регулирования и реализации практики борьбы с беспризорностью также возлагалась на местные отделы народного образования, которые подчинялись Главсоцвосу Наркомпроса РСФСР.

Помимо данных органов при ОблОНО функционировали отделы СПОН, при них находились Детские социальные инспекции (ДСИ). Практика их работы исходила из принципов разделения обязанностей: отделы СПОН выполняли циркулярную работу и решали вопросы финансирования учреждения для детей-сирот, ДСИ занимались облавами беспризорников, осуществляли рейды, занимались обследованием мест проживания детей и в том числе в семьях и коммунах, куда устраивали беспризорников.

Достижением 20-х годов в практике работы государственных структур стало именно создание органа, который координировал работу по оказанию помощи детям (ДК при ВЦИК). В её состав вошли представители от Наркомпроса, Наркомпрода, Наркомздрава, Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), ВЦСПС.

А.В. Реутова в своей работе отмечает наиболее важным достижением данного период то, что на местах создавались уполномоченные Детские комиссии при Губернских и Уездных Исполкомах из представителей советских, партийных и профсоюзных организаций. В большинстве случаев, председателями ДК или их заместителями являлись председатели губернских (уездных) Чрезвычайных комиссий. При этом, на местах процесс происходил неравномерно и в одних регионах ситуация улучшалась более быстро, чем в других. Во многом это было связано с успешность формирования самих органов по борьбе с беспризорностью, а также и особенностями регионов. Ситуация начала массово налаживаться только с 1926 года, когда непосредственно на уровне внутриполитических процессов был взят курс на борьбу с проблемой и выстроились продуманные подходы к е решению, в том числе и при помощи активности педагогических ресурсов, поиска возможностей разработки педагогических подходов, которые смогут устранить группы проблем ресоциализации беспризорников.

1926 год стал переломным также и в связи с тем, что на законодательном уровне были разработаны и приняты решения, постановления, ориентированные на помощь беспризорника, в том числе специальный закон от 8 марта 1926 года, который определил для беспризорных и безнадзорных детей правовые гарантии «в области их социального воспитания и оказания им постоянной или временной социальной, лечебной и педагогической помощи». Главной же составляющей стало внедрение в практику законодательства самого понятия «беспризорный», характеристик, согласно которым детей возможно считать беспризорными, а значит нуждающимися в помощи и контроле в воспитательном процессе специализированных государственных структур.

При всем этом, введенные на законодательном уровне основы борьбы с детской преступностью и работы с несовершеннолетними правонарушителями не внесли каких-либо кардинальных мер в саму практику борьбы с данным явлением. Они констатировали, оформили законодательно и стимулировали к более активному внедрению уже имеющиеся практики, разработанные ранее, фактически еще с 1921 года. Среди таких мер использовались следующие: поиск родственников беспризорника и передача его под их опеку, поиск усыновителей или опекунов, помещение в специализированные учреждения, медико-психологическая работа, распределение в колонии и дома для трудновоспитуемых, распределение в трудовые колони и под опеку групп комсомольцев, устройство на работу и учебу.

Особая роль отводилась инспекционной работе, в свете чего стимулировалось создание Детских социальных инспекций (практика вводилась с 1921 года), которые проверяли условия содержания и воспитания детей в целях профилактики рецидивов беспризорности, побегов, присутствия антисоциалистических средств и методов воспитания в специализированных учреждениях. С 1926 года усилились позиции в отношении того, что должности инспекторов должны занимать лица, имеющие педагогическое образование.

В целом же эволюция государственной политики в работе с несовершеннолетними правонарушителями в 1924-1929 года осуществлялась на уровне внедрения законодательного обоснования уже действующих и выработанных педагогических и правовых практик, развития подконтрольных государству органов процесса борьбы с беспризорностью, усиления финансирования и в целом самого определения явления беспризорности и беспризорника в правовой практике, определения возраста с которого несовершеннолетнего правонарушителя возможно привлекать к уголовной ответственности. Немалую роль также играет и политический аспект, который определяет беспризорность в качестве одного из главных врагов строительства социалистического общества в связи с чем борьба с данным явлением пропагандируется делом не только государственным, но и общественным. Не менее значительная роль так же отводится профилактике и контролю, стимулированию развития педагогических идей и практик, ориентированных на устранение девиаций, связанных с явлением беспризорности в СССР.

2. Становление и развитие системы исправительно-трудовых учреждений для беспризорных и несовершеннолетних правонарушителей

2.1 Реализация борьбы с детской беспризорностью и правонарушениями в детских учреждениях

Понимание того, что детская беспризорность является одной из причин формирования детской преступности, возникает в педагогике еще в дореволюционный период. После революций и гражданской войны количество беспризорных выросло в разы, большинство из них, чтобы хоть как-то выжить на улице начинают воровать и совершать противоправные действия.

«Преступные наклонности, -- отмечала отечественный исследователь детской беспризорности М.И. Маро, -- это порождение острой, безысходной материальной нужды, когда, или воруй или гибни, другого выхода нет».

Сложившаяся ситуация доказывала мнение дореволюционных исследователей и для того, чтобы не допустить ещё большей волны вынужденных детских правонарушений, в обществе начинается активная деятельность, нацеленная на помощь детям, оставшимся без родительской опеки.

Осенью 1918 года благодаря личной инициативе В. Г Короленко формируется негосударственная общественная организация - Лига спасения детей. Ее возглавили Е. Д. Кускова, Н. М. Кишкин, Л. А. Тарасович, Е. Пешкова и другие представители русской интеллигенции. При этом, сама организация была легальна и ее деятельность утверждена Совнаркомом.

Целью Лиги стало создание детских колоний для детей, которые остались без попечения взрослых. Организация подобных детских колоний была нацелена на профилактику беспризорности и детской преступности, удовлетворения потребности детей в воспитании и защите. Для начала Лига создает 14 колоний и один детский санаторий в Москве, а также несколько детских садов и клубов, которые были ориентированы на помощь детям, чьи родители не имели возможности осуществлять за ними постоянный присмотр. Стоит отметить, что организация не была политизирована и в ее учреждения принимались все дети вне зависимости от того, кем являлись их родители.

Сами учреждения были небольшими и чаще всего включали в себя помимо педагогов и персонала не более 30 детей, размещались по квартирам и дачам. Для каждого подразделения старались соблюдать возрастные критерии, принципиальное внимание уделялось индивидуальному воспитанию и образованию детей на уровне начальной школы.

К 1920 году, когда ситуация с беспризорностью уже оценивается как катастрофическая, подобная практика перестала удовлетворять советское руководство и в принципе справляться с задачей профилактики беспризорности. К тому же советское руководство решило полостью взять на себя воспитание «новых» граждан. Начался поиск повода для закрытия Лиги.

Поводом в итоге послужило то, что весной 1920 г. Лига обратилась к советскому правительству с предложением о спасении голодающих детей России путем предоставления помощи из-за границы. Ленин адресует эту просьбу Дзержинскому с припиской: «Я думаю, что это подвох». Председатель ВЧК отвечает: «Считаю отпуск... за границу Кусковой, Салтыкова... и других вредным», поскольку «нет ни одного признающего честно Советскую власть». В конце письма - железная определенность: «Кормить наших детей не заграница будет». Вскоре наркомпрод наложил вето почти на все запасы продовольствия Лиги, полученные из российского, американского и датского отделений Красного Креста. К началу января 1921 г. все детские учреждения Лиги спасения детей были переданы в распоряжение Московского отдела народного образования, лидеры которого проговорились об истинных причинах закрытия этой организации: «Мы не можем позволить Кишкиным и Кусковым воспитывать пролетарских детей, хотя бы и беспризорных».

Так же еще в 1919 году СНК был учрежден Совет защиты детей под председательством Луначарского и именно он в наибольшей степени пользовался симпатиями В.И. Ленина. Однако данный орган был контролирующим и не занимался непосредственным воспитанием детей, в отличие от Лиги. Этот орган располагал несколькими санитарными поездами, которые транспортировали в учреждения беспризорников, подобранных возле железной дороги. Эффективность от подобной практики фактически не наблюдалась и в целом она была ориентирована на принципы гуманизма и признавалась более оптимальной, в отношении детей, чем заградительные отряды, которые использовались в ряде других губерний и особенно на Кавказе.

Непосредственно вопрос об оптимальной практике работы с беспризорниками и несовершеннолетними правонарушителями в педагогическом процессе был рассмотрен только в 1921 году в рамках образованной при ВЦИК Комиссии по улучшению жизни детей под председательством Дзержинского. Тот факт, что ситуацию под контроль взяли чекисты уже говорит о серьезности положения и серьезных мерах, которые должны были начать приниматься для разрешения ситуации. Начинает формироваться практика уголовного преследования в отношении несовершеннолетних, а также меры наказания. До 1924 года в отношении несовершеннолетних присутствовали меры действовавшего уголовного законодательства, ограниченные возрастным периодом, однако с 14 лет уже становилось возможным применять общие для уголовной практики меры, а с 14 до 16 лет рекомендовалось по возможности использовать педагогические меры, воздействия на детей. С 16-17 лет преследование осуществлялось уже в полной мере. При этом согласно уголовному законодательству, высшая мера ограничивалась возрастом 18 лет.

С 1924 года в качестве меры педагогического воздействия при наказании дети помещаются в специализированные учреждения - трудовые дома для несовершеннолетних правонарушителей. Предписания о мерах воздействия на малолетних правонарушителей содержались в исправительно-трудовом кодексе РСФСР, принятом в 1924 году138. Особое внимание в нем уделялось лицам, не достигшим совершеннолетия, а также вопросу организации перевоспитания детей - правонарушителей.

По нему выделялись два типа трудовых домов: для несовершеннолетних правонарушителей от 14 до 16 лет, приговоренных судом к лишению свободы, и для правонарушителей из рабоче-крестьянской молодежи от 16 до 20 лет.

Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1924 г. предусматривал в качестве мест лишения свободы учреждения для применения мер социальной защиты медико-педагогического характера:

1) трудовые дома для несовершеннолетних правонарушителей,

2) трудовые дома для правонарушителей из рабоче-крестьянской молодежи.

В трудовые дома:

а) «для несовершеннолетних правонарушителей помещались несовершеннолетние в возрасте от 14 до 16 лет, приговоренные судом к лишению свободы, а также несовершеннолетние того же возраста, состоящие под следствием и числящиеся за судебными и следственными органами», и

б) «для правонарушителей из рабоче-крестьянской молодежи помещались лишенные свободы правонарушители рабоче-крестьянского происхождения в возрасте от 16 до 20 лет. Будучи под следствием или при отсутствии специальных трудовых домов несовершеннолетние должны были содержаться отдельно от взрослых».

Для упорядочения работы детских учреждений для трудных детей 24 декабря 1925 г. Президиумом коллегии Наркомпроса было утверждено «Положение о трудовых коммунах». Коммуны организовывались для детей обоего пола в возрасте от 12 до 16 лет из числа:

а) «переростков, не прошедших нормальной школы, как беспризорных, так и из детских домов;

б) подростков, которые в результате тяжелых социальных и материальных условий жизни приобрели социально вредные навыки;

в) подростков, прошедших через Комонес».

Заработок воспитанников поступал в общий фонд коммуны, причем часть денег шла на составление личных фондов к выпуску детей. Одним из важнейших законодательных актов в сфере преодоления детской беспризорности являлось «Постановление ВЦИК и СНК РСФСР об утверждении положения о мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью в РСФСР» от 8 марта 1926 г.

Стимулирование создания специализированных учреждений для беспризорников, как меры профилактики против правонарушений, а также создание учреждений для исправления малолетних правонарушителей, происходит в связи с усилением позиций НЭПа. Развитие рыночных отношений стимулирует и формирование детских учреждений, на основе кооперации, происходит основание фондов и кооперативов в помощь детским учреждениям.

В частности, в 1922г. по инициативе Дзержинского было создано Российское паевое товарищество розничной торговли «Ларек», целью которого являлось денежное пополнение детского фонда и экономическое вытеснение с рынка спекулирующих уличных детей-торговцев.

В этот же период и происходит признание на государственном и общественном уровне самой проблемы беспризорности и связанных с ней последствий. В прессе появляются статьи и заметки о беспризорниках и связанных с ними проблемами, происходит призыв к тому, чтобы общественными силами решать этот вопрос и оказывать всевозможную помощь детям, оставшимся без попечения родителей и детским учреждениям.

Факт необходимости решения проблемы обусловливает также и активизацию педагогической мысли в данном направлении. Начинается поиск оптимальных методов и форм воспитания, организации детских воспитательных учреждений, в том числе организации педагогической работы с малолетними правонарушителями.

С 1923 г. стала появляться более или менее серьезная литература о беспризорности. Нельзя не упомянуть и о привлечении общества к решению этих проблем. Правда, это участие было строго дозированным и контролируемым. Именно в те годы по инициативе «сверху» было создано общество «Друг детей». На практике же создание различных «добровольных» обществ являлось попыткой государства переложить бремя расходов с госбюджета на частных лиц и общественные организации. Для многих категорий граждан участие в подобных организациях было обязательным. Например, значительную часть собранного 1 млн. руб. в московском отделении общества «Друг детей» составили взносы членов партии, комсомола, советских служащих.

К попечению также активно привлекались различные ведомства и организации (наркомздрав, наркомпрос, НКВД, профсоюзы, комсомол, партийные органы, женотделы и т. д.), при этом, наиболее важным фактором становится и вопрос об учете беспризорников. В связи с тем, что данный контингент предпочитал активно скрываться от представителей власти и общественных радетелей, представлялось мало возможным определить точную численность детей. Отличить же беспризорника от ребенка домашнего, находящегося под надзором родителей или иных взрослых, также было слабо возможным в связи с тем, что много семей проживало за чертой бедности. В итоге чаще всего практикой учета приходилось заниматься органам ГПУ, транспортных подразделений, милиции и особенно уголовному розыску, так как детская преступность стала настоящем бедствием страны. При этом, подобная неорганизованность мешала процессу, особенно в свете того, что по факту отлова беспризорников, которые не являлись правонарушителями, распределить их можно было только в находящиеся под надзором местных органов ОНО приюты и без того переполненные. При ОНО так же были созданы отделы социально-правовой охраны, которые включали в себя стол опеки, детский адресный стол и юридическую консультацию. Их представители несли дежурство на местах, правда не особо успешно, так как в штате постоянно не хватало людей. В 1922г. на всю страну было около 400 детских инспекторов. В результате этого по всей России было «обслужено» в 1922-1923 гг. всего лишь около 350 тыс. беспризорников, в то время как только в 29 губ. их насчитывалось более 935 тыс. человек.

Промежуточным звеном перераспределения беспризорников, которых отлавливали на улицах компетентные органы и просто добровольцы, стали приемники-распределители, сформированные ещё в 1917 году СНК. Предполагалось, что эти учреждения станут местом временного пребывания детей. Местом же постоянного пребывания определялись формируемые с начала 1918 года школы-коммуны, а также приюты и детские дома, отчасти функционирующие еще с дореволюционных времен или возникшие по общественной инициативе, а также при поддержке местных властей после революции.

При этом практика организации пребывания в них детей была достаточно долгое время не обусловлена определенными педагогическими компетенциями и они в корне отличались от приютов и детских домов дореволюционного периода. Практика же функционирования учреждений начала гражданской войны и в ее период была в большей степени нацелена на сохранение жизни и относительно здоровья детей, ограничения их передвижения во избежание распространения правонарушений и девиаций. Такая организация стимулировала побеги, так как в качестве меры педагогического воздействия активно использовались физические наказания, лишение питания, изоляция, принуждение к тяжелому труду, моральное давление. Голодные и плохо обеспеченные дети бежали от подобной «заботы». Пополняя армию беспризорников и преступников.

В качестве практики устройства детей также присутствовали и такие меры, как поиск родственников и родителей. При этом часто подобные результаты также оказывались не эффективными в связи с тем, что дети изначально бежали от семейного неблагополучия и возвращаться к нему не хотели. Достаточно специфичной мерой устройства подростков становилось их брачное устройство. В свете развития рыночных отношений в период НЭПа и запретительных мер к применению наемного труда в сельском хозяйстве или производстве, в отношении сирот устраивались фиктивные браки, чтобы их труд было возможно использовать на законных основаниях. Детей из приюта так же отправляли на службу в армию, военные школы, устраивали в качестве рабочих и учеников в семьи кустарей и крестьян. Подобный патронаж определенный период оплачивался государством, однако по факту ухудшения экономической ситуации и прекращения оплаты прекращался и присмотр за детьми, которые становились беспризорниками.

Более успешной практикой формирования детских учреждений стала практика создания опытно-показательных учреждений (ОПУ), которые представляли собой трудовые школы. Подобные учреждения характеризовались, как детские дома нового типа и впервые возникли в 1918 году на основе идей приобщения и воспитания детей через труд. Возглавили первые подобные учреждения педагоги-новаторы М.М. Пистрак, В.Н. Сорока-Россинский, Т.С. Шацкий, А.С. Макаренко. Работа упреждений, ориентированных на детей, базировалась на принятии принципов социалистических идеалов, коллективного и трудового воспитания. Однако в полной мере подобные принципы реализовывались только в трудовых коммунах и школах, которые действовали на основе уставов.

Помещение в исправительные учреждения предполагало отказ от криминального прошлого и поиск возможностей реализации себя на конструктивных началах. За основу в практике перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей брались такие принципы, как добровольность пребывания в коммунах, доверие, участие в производительном труде, круговая порука коллектива. Предполагалось, что подобные принципы помогут выстроить с малолетними правонарушителями доверительные отношения, простимулируют у них формирование чувства ответственности, отказ от прошлой криминальной жизни, алкоголя, наркотиков и пр. Принимая условия поступления в коммуну несовершеннолетний правонарушитель подчеркивал добровольность своего выбора и включался в коллектив. При этом, отказ от участия в подобных проектах или оценка несовершеннолетнего, как неспособного стать коммунаром со стороны компетентных органов предполагали помещение преступников в трудовые дома с более строгим режимом. Однако в них так же предусматривалась практика приобщения к труду, обучение, получение несовершеннолетними профессии, которая поможет им при выходе из трудового дома. При соблюдении режима и в целом проявлении стимула к исправлению детей переводили в более щадящие в плане режима заведения и в том числе коммуны и детские дома.

Получение профессии в рамках воспитания представлялось одним из главных составляющих факторов профилактики девиации. В связи с этим воспитанников детских домов и коммунактивно направляли в учебные заведения с назначением стипендии.

В частности, на решение проблем бывших воспитанников детских домов, направляемых в Москву для поступления в учебные заведения, был направлен циркуляр № 5995 Деткомиссии при ВЦИК от 12 июля 1927 г. В нем говорилось о том, что подростки оказывались в Москве совершенно без средств к существованию и без жилья вплоть до начала учебного года, таким образом, они были вынуждены ютиться по ночлежкам и вокзалам и снова попадали в компанию беспризорников. Чтобы изжить эту негативную практику, КУЖД при ВЦИК предлагала всем Деткомиссиям неуклонно следить за тем, чтобы подростки, направляемые на учебу в крупные города, в обязательном порядке обеспечивались жильем и денежными средствами до получения первой стипендии.

В целом же, принятые проставления о борьбе с детской преступностью и содействии малолетним преступникам в реабилитации неуклонно ведут к необходимости формирования в Советской России специализированных учреждений, которые стимулировали беспризорников становится на путь исправления, были ориентированы на профилактику. Фактически же их не только не хватало, но действовавшие во многом не выполняли возложенные на них функции, персонал выполнял роль жандармов, а не воспитателей. Более успешная практика наблюдалась в трудовых учреждениях, организованных по инициативе педагогов-новаторов под контролем государственных структур. В итоге сам процесс реализации борьбы с детскими правонарушениями в специализированных учреждениях являлся больше результатом личной инициативы педагогов, рекомендации же и постановления внедрялись эффективно только в отдельных случаях.

2.2 Практика в первичных учреждениях