Н. А. Семашко так описывает картину пребывания детей в приемнике- распределителе: «Антисанитария распускается пышным цветом. На каждую кровать приходится 2-3 человека. Естественные потребности дети отправляют тут же в комнатах. Вшивость детей ужасная. Неописуемая грязь, зловоние... Снаружи густой слой всяких нечистот и кухонных отбросов. Дети поголовно болеют. К этому следует добавить непрофессионализм педагогического персонала детских учреждений, случайный подбор «воспитателей», практикующих чередование педагогических мер с карательными. Питомцы таких детдомов справедливо жаловались: «Завели бы лучше куда-нибудь да расстреляли из пушек, чем так с нами морочиться».

В целом, практика работы с беспризорниками в первичных учреждениях осуществляется на уровне выявления присутствующих проблем детей и дальнейшего их перераспределения. Однако, не выстроенная практика работы детских воспитательных учреждений и отсутствие должного уровня финансирования, приводит к тому, что учреждения не только не справляются со своими задачами, но также стимулируют фактический «круговорот» беспризорников, не решая саму суть проблемы. Также большинство учреждений не ориентировались на успешную практику работы, внедряемую педагогами-новаторами. Более конструктивной работа в приемниках-распределителях становится ближе к завершению периода активной борьбы с беспризорностью. В 1920-е годы данные направления работы были в большей степени номинальными и не справлялись с поставленными перед ними задачами.

2.3 Практика в стационарных учреждениях

Виды стационарных учреждений, ориентированных на борьбу с беспризорностью, как уже было сказано, были разнообразны и представлены несколькими видами, однако не смотря на свое разнообразие они не отличались эффективностью работы и во многом причинами тому было отсутствие должной поддержки педагогического процесса специалистами и особенно финансирования.

Проблема беспризорности стала особенно актуальной для крупных городов и современники отмечали, что беспризорники буквально наводнили Ленинград и Москву, а также и другие крупные города. Один из очевидцев сообщал, что беспризорники собирались по отдельным районам Москвы: в Марьиной Роще, Черкизове, на Смоленском и Хитровом рынке, Трубной площади. Группами по 20-30 человек они ютились в подвалах и полуразрушенных домах. В башне Красных ворот жило до 600 бездомных детей: «Они пробирались во внутренние комнаты по сырым темным проходам и ночевали здесь в гнилой соломе и на грязном тряпье. Утром, посиневшие от холода, табака и наркотиков, завернутые в невообразимые лохмотья, они выходили «на промысел». Весь Земляной вал от Красных ворот до Курского вокзала заполнялся ворами, спекулянтами, проститутками». Надо сказать, что основным средством существования для беспризорников являлось мелкое воровство.

Подобная картина была характерна для первого периода осуществления борьбы с беспризорность и в целом именно в этот период, как уже было отмечено (т.е. 1918-1923 года), наблюдался поиск оптимальных методов и средств решения проблемы. В это же время формировались и первые учреждения по работе с беспризорниками и малолетними правонарушителями, которые в дальнейшем были признаны не эффективными и не соответствующими принципам советского воспитания.

В борьбе с беспризорность под контролем государственных структур еще по окончании гражданской войны начинает проявлять активность общественность и для решения проблемы выживания беспризорников начинается обустройство бараков для них, а также детских уличных столовых, ночлежек. Подобные учреждения были направлены только на то, чтобы избавить детей от физической смерти и хоть как-то обеспечить для них выживание и существование. Организация преемников - распределителей, как уже было отмечено, не приносила особых результатов, в том числе по причине того, что детских домов, куда из данных приемников можно было отправить детей, было недостаточно.

Перед детскими домами в начале 20-х годов была поставлена вполне конкретная задача: «Дать воспитанникам общее политехническое образование и практические трудовые навыки в целях подготовки их к общественно- полезной трудовой деятельности». В связи с этим в детских домах появляется практики ориентированности на трудовое воспитание и обустройство мастерских, Однако число таких учреждений было ограничено, большинство детских домов были нацелены на изоляцию беспризорников от общества, а персонал выполнял функцию тюремщиков, стимулируя побеги. Сами же дети предпочитали оставаться без надзора и большинство беспризорников отдавало предпочтение криминальной среде или попрошайничало, но категорически избегало варианта попадания в детский дом. Среди девочек и в том числе даже пребывающих в детских домах очень широко была распространена проституция. В частности, в 1929 г. в Ленинграде существовала детская проституция, нередко даже само руководство учреждения для детей было в курсе этого процесса и не препятствовало ему.

Наиболее эффективными в практике борьбы с беспризорностью были признаны школы - коммуны, так же трудовые коммуны и колонии, которые, как уже было сказано, основывались педагогами-новаторами и функционировали за счет подключения к процессу опытного педагогического состава. Вопрос финансирования так же играл не последнюю роль, однако на практике их деятельности было недостаточно и они не могли удовлетворить запросы общества 20-х годов и включить в себя весь контингент беспризорников.

Среди воспитательных учреждений, функционировавших в 20-е в Советской России и ориентированных на реализацию принципов социализирующей роли труда и коллектива возможно выделить следующие типы:

1. Школа-коммуна: использовалась практик политехнического и бытового труда с ориентацией на получение профессии и трудовых навыков, включения в обучающий процесс.

2. Детский дом: использование бытового труда и только в отдельных случаях организация производительного труда на уровне мастерской.

3. Деистские приюты, опытные школы, дома подростков: использование в практике только бытового труда, обучение азам грамотности.

4. Детские трудовые городки и молодежные школы: использование на практике бытового труда, производственного и политехнического в совокупности с обучающим процессом. Как правило располагались за городом и имели собственное приусадебное хозяйство, частично обеспечивающее потребности в ресурсах.

Наиболее же эффективными практиками, как уже было отмечено ранее, являлись трудовые коммуны и колонии. Практика их деятельности основывалась не только на автономном существовании, но так же активном включении в процесс социализации опыта и примера успешных практиков, нацеленность на исправление деструктивных устремлений личности путем переориентации системы ценностей.

К началу 1925 г. в РСФСР было создано около 200 трудовых коммун для подростков. Самой известной из них стала коммуна им А. М. Горького, организованная А. С. Макаренко под Харьковом. В одной из таких коммун в селе Улукове Гомельской области в бывшей усадьбе было размещено 70 мальчиков и девочек в возрасте 12-16 лет, для работы в их распоряжении находились 15 коров, столько же лошадей, сад, кузница, мельница и водопровод.

При этом, сам процесс финансирования являлся ограниченным в связи с чем в практике работы в большей степени приходилось опираться на собственные ресурсы и потенциал коммунаров. В частности, связи с ограниченностью средств, которые выделялись на содержание школ-коммун в исследуемый период, у многих из них окончательно закрепляется сельскохозяйственный профиль: дети сеяли пшеницу, сажали огород (капуста, помидоры, горох, огурцы, морковь и др.), выращивали цветы и др. В отчётах о работах школ говорилось: «Воспитание детей в школе-коммуне направлено в сторону выработки в детях общественно-трудовых навыков и коммунистического мировоззрения. Они принимают активное участие в хозяйственной жизни, исполняя посильные работы по огороду и полю, по уборке помещения в мастерских, наблюдают за поддержанием порядка».

Подобная практика являлась и признавалась наиболее результативной однако, она же получила и наименьшее распространение. Тем не менее идея социализации при помощи труда и коллектива довольно прочно закрепляется в практике советской педагогики и исправительных учреждениях. В 30-е годы она становится ведущим компонентом деятельности в исправительных трудовых лагерях и в том числе детских.

Первой успешной моделью стала школа-коммуна, где дети составляли единую трудовую общину, которая вместе жила и трудилась на производстве и самообслуживании. Сама община носила характер фермерского поселения. То есть фактически была изолирована и по идее должны была находиться на максимальном самообеспечении.

Одной из первых таких школ была Знаменская школа-коммуна Яранского уезда Вятской губернии, открытая в октябре 1918 г. на месте женской монастырской второклассной школы. В январе 1919 г. на территории бывшего Знаменского монастыря был организован из детских приютов школьный городок, в его состав входили: детские ясли, детский очаг и детский сад, две школы 1 ступени и ранее открытая школа-коммуна II ступени. Общее количество интернированных и приходящих детей составляло 300 человек. Трудовая подготовка в школе-коммуне осуществлялась в школьных мастерских и на собственном земельном участке. Были открыты следующие мастерские: столярная, слесарная с кузницей, швейная, чулочная, сапожная. Они выполняли две связанные между собой функции - хозяйственную и учебную. В этих мастерских производился ремонт и изготовление предметов домашнего обихода, орудий сельскохозяйственного труда, экипажей, учебных пособий, игрушек и пр. В распоряжении школьного городка находилось 20 га пахотной и луговой земли, огородные и садовые участки, которые обеспечивали школу-коммуну продовольствием.

Подобная практика оказалась довольно успешной и главное соответствовала социалистическим идеалам воспитания в том числе и на уровне организации коммуны, позитивной ее социализирующей среды и влияния. В связи с этим подобные коммуны начинают распространятся в Центральной России на протяжении периода 20-х годов.

Педагогами-новаторами активно продвигались идеи о внедрении эффективной практики коммунарского воспитания и в том числе создания экспериментальных учреждений. В частности, С.Т. Шацкий вносит предложение о создании многоступенчатой системы учреждений, которая будет нацелена на воспитание советского гражданина с самого раннего возраста: дошкольной, школьной, внешкольной. При этом функционировать подобные учреждения должны как в городе, так и деревне и именно за счет них возможно решить проблему эффективного воспитания детей, оставшихся без попечения родителей. Однако, на практике в 20-е годы подобные предложения были внедрены только частично.

Успешным оказался опыт создания экспериментальных колоний по воспитанию и перевоспитанию беспризорников в практике А.С. Макаренко. Его колония имени Ф.Э. Дзержинского стала образцово-показательным проектом воспитания и перевоспитания советского человека за счет образования и организации труда.

Стоит отметить, что фактически подобные опытные учреждения были единицами и на практике функционировали стандартные детские дома и колонии для несовершеннолетних преступников, число которых с активизацией борьбы против беспризорности разрасталось. Особенно позиции усиливаются с 1927-1928 года. 5 апреля 1928 года КЦ партии утверждает проект мероприятий по борьбе с детской беспризорностью, что фактически стимулировало применение карательных мер данного контингента, начинаются массовые облавы и принудительное размещение детей по приемникам и детским домам, невзирая на их фактическую переполненность. Существовала установка к весне 1929 года полностью ликвидировать беспризорников и для того, чтобы размещать по детским домам новый контингент прибывших предписывалось освобождать их всеми возможными конструктивными методами. В результате спешно налаживается система опеки и детей максимально активно передают на воспитание в семьи крестьян, кустарей, распределяют под надзор начавших формироваться колхозов и совхозов - в целом везде, где имеется возможность осуществления присмотра и трудового воспитания. При этом именно идея трудового воспитания определялась ведущим социализирующим компонентом, который обусловили педагоги-новаторы, однако же в отличие от реально демонстрировавшейся практики предлагавшие его в качестве компонента комплекса воспитательного и образовательного процесса.

К процессу отлова беспризорников начинают привлекать сотрудников ОГПУ, милиции, уголовного розыска но утечки информации об облавах стимулируют беспризорников к тому, чтобы покидать Центральную часть СССР и бежать на периферию. Заградительные отряды не смогли стравиться с тем, чтобы не допустить данной миграции при этом, для устранения проблемы использовались так же и пренебрежительные отношения к юридической практике, которая предписывала меры педагогического воздействия для детей. Часть из беспризорников в итоге оказалась в рядах узников лагерей, часть была отправлена на ударные стройки и военную службу. В итоге уже к 1928 году статьи о беспризорниках фактически исчезают со страниц советских газет и о беспризорности уже не говорят, как о массовом явлении. При этом фактически проблема не была решена.

Согласно данным Т.А. Антоновой только в 1932 г. сотрудники угрозыска задержали более 18 тыс. беспризорников по всей РСФСР. Массовый голод 1932-1933 гг., «большой террор», затем война только усугубили и без того плачевное состояние беспризорных детей в советской России. К сожалению, руководство страны больше заботилось о чужих детях, чем о своих обитателях трущоб и притонов.

В целом же, детские учреждения в своей практике работы с беспризорностью и правонарушениями только частично были ориентированы на успешную практику работы. Действовавшая в дореволюционный период практика индивидуального подхода к воспитанию, организации групп детей по возрастному критерию и расположение небольшого количества в целях осуществления более эффективного надзора теряет свою актуальность в связи с несоответствием советским идеалам, а также фактической невозможности подобной практики организации воспитательного пространства. На передовые позиции выходит труд и коллектив, который может оказать положительное социализирующее воздействие. Данные идеи продвигают педагоги-новаторы и демонстрируют их эффективность на практике создавая трудовые воспитательные коммуны. Но, к сожалению, широкого распространения подобные коммуны не получили и в реальной практике организация детских учреждений была связана с осуществлением максимально возможной изоляции бывших беспризорников для того, чтобы они не имели возможности осуществлять побеги и правонарушения, находились под надзором. В итоге фактически обычные детские дома мало отличались от специализированных учреждений для малолетних правонарушителей. В них действовала система принуждения, ограничения, наказаний, приобщения к труду и внедрение обязательного образования и идеологической подготовки. В связи с тенденцией на искоренение проблемы беспризорности, предпочтение отдается именно подобным учреждениям, как наиболее бюджетным и доступным, а также распространению практики попечения бывших беспризорных со стороны трудовой общественности. Низкая эффективность работы этих учреждений в плане социализации подтверждается фактическим сохранением проблемы беспризорности побегами из подобных детских заведений.

Заключение

В результате, деятельность по борьбе с детской беспризорностью и связанными с ней правонарушениями являлась частью плана по работе с детьми в целом. Так как беспризорность становилась серьезным препятствием по воспитанию советского гражданина, власть начала применять активные меры по её устранению, происходит усовершенствование законодательства и создание учреждений по устранению данного явления.

Первоначально постановления частично остаются только на бумаге, а реализация поддержки беспризорников и их обустройство является делом общественных организаций. Однако рост числа беспризорников и их участие в преступлениях дают толчок к стимулированию процесса борьбы с этими явлениями. В период с 1917 по 1924 гг. происходит зарождение нормативно- правовой базы по борьбе с беспризорностью и правонарушениями в советском государстве. Формируются передовые практики юридической защиты несовершеннолетних и происходит повышение возраста отказа от уголовного преследования за совершенные преступления до 18 лет, намечаются практики стимулирования развития исправительных учреждений, которые нацелены на перевоспитание молодежи и формирование системы ценностных ориентиров, значимых для советской идеологии в противовес преступному поведению.

Эволюция государственной политики в борьбе с беспризорностью в 1924- 1929 годах осуществлялась на уровне внедрения законодательного обоснования уже действующих и выработанных педагогических и правовых практик, развитие государственных органов контроля над процессом борьбы с беспризорностью, усиления финансирования и в целом самого определения явления беспризорности и беспризорника в правовой практике. Немалую роль также играет и политический аспект, который определяет беспризорность в качестве одного из главных врагов строительства социалистического общества, в связи с чем борьба с данным явлением пропагандируется делом не только государственным, но и общественным. Не менее значительная роль так же отводится профилактике и контролю, стимулированию развития педагогических идей и практик, ориентированных на устранение девиаций, связанных с явлением беспризорности в СССР.

Процесс эволюции государственной политики в области борьбы с беспризорностью и детской преступностью наблюдается в практике законодательства. Советское законодательство изменяется довольно стремительно, определяя детей фактически неприкосновенными для уголовного преследования. При этом, возрастные рамки начала уголовного преследования изменялись на протяжении десятилетия. Это было вызвано стремлением государства защитить несовершеннолетних преступников от усугубления негативного влияния. Однако эти меры не учитывали реальной картины, можно даже сказать, что они носили популистский характер. В результате разрушения институтов попечения царской России и отсутствия активности в их замене, в совокупности с социально-неблагополучной обстановкой, привели к огромному количеству беспризорников, которые в большинстве своем совершали различного рода правонарушения, в том числе тяжкие. Невозможность подвергнуть их судебному преследованию приводила к проблемам функционирования органов правопорядка и защите граждан от действий несовершеннолетних. Подобные факторы обуславливали несоблюдение законодательных норм, принятых в Москве, на уровне даже центрального региона. Сам же возраст начала возможности уголовного преследования определялся сначала 17-18 годами, а к 1926 году был снижен до 16 лет, но при этом преимущественное право решения о виновности и мере наказания для несовершеннолетних оставалось за комитетами защиты детей, которые, согласно рекомендациям, были нацелены на меры медико-психологического воздействия.

Значительным достижением права изучаемого периода также стал и запрет на смертную казнь для несовершеннолетних. До 18 лет было запрещено подвергать детей высшей мере наказания вне зависимости от совершенных преступлений.

На протяжении 20-х годов происходило изменение отношения к проблеме беспризорности и детской преступности, как социально-негативного явления. Неэффективные меры борьбы с преступностью были обусловлены факторами сочетания высокого количества беспризорников, сокращение числа учреждений попечения и перевоспитания, а также чрезмерно лояльное законодательство, которое делало малолетних преступников фактически неподсудными. При этом, на государственном уровне была признана проблема беспризорности и ее последствия. Это сыграло значительную роль в эволюции государственной политики. С 1924 года позиция власти в отношении проблем беспризорности и детских правонарушений начинает изменяться и становится все менее лояльной. Начинают приниматься экстренные меры, ориентированные на решение данной проблемы, что привело к формированию органов призрения и принуждения. Начинает усиливаться государственное регулирование борьбы с беспризорностью и организация специализированных учреждений для беспризорников и малолетних правонарушителей. К 1925 году в РСФСР складывается отличная от дореволюционной практика организации призрения детей, основанная на сильном идеологическом начале.

Но, стоит заметить, что вплоть до 1926 года отсутствовал план борьбы с беспризорностью и малолетними преступниками. Процесс работы осуществлялся исключительно силами партийно-государственных органов, лишенных достаточной экономической базы. Основные обязанности в решении вопроса перекладывались на местные власти, которые вырабатывали собственные методы работы, отличные друг от друга.

В 1926-1927году наступает новый этап борьбы с беспризорностью и правонарушениями среди несовершеннолетних. Его началом можно считать разработку трехлетнего плана ликвидации беспризорности, который предусматривал становление органов государственного презрения и окончательное формирование сети учреждений, ориентированных на работу с несовершеннолетними правонарушителями.

Принятые нормативные документы законодательно оформили организационную и материальную стороны процесса ликвидации детской беспризорности. Для этого выделялись крупные денежные ассигнования. В стране так же растет число учреждений, ориентированных на работу с несовершеннолетними преступниками. Продолжает действовать практика по освобождению несовершеннолетних от уголовной ответственности, не достигших 16 лет, что обусловливает стремление органов правопорядка к размещению детей в сети учреждений согласно рекомендациям комитетов по защите детей.

И всё же, не смотря на принимаемые меры, практика педагогической работы с детьми и сама организация большинства детских учреждений была далека от идеала воспитания советского гражданина. В государственных детских домах и трудовых колониях часто царили жестокость, голод, принуждение, что приводило к тому, что дети вновь бежали и становились беспризорниками, возвращаясь на путь преступлений. Наиболее эффективно работа по реабилитации велась в трудовых коммунах, организованных педагогами-новаторами, однако их число не могло удовлетворить запросы органов по защите детей и милиции - беспризорников и несовершеннолетних правонарушителей было гораздо больше, чем могли себе позволить принять коммуны. В результате детей размещали в государственные детские дома и приюты.

В итоге, к началу 1930 года численность несовершеннолетних правонарушителей, которые так и не встали на пусть исправления, продолжая вести жизнь беспризорников и нарушать закон, все еще была значительна, даже не смотря на то, что к концу 1927 года правительство переходит к практике изъятия детей с улицы, используя практику их изоляции.

Итогом же двадцатилетия стала выработка законодательства по защите детей, а также определение ведущих составляющих воспитательного процесса в государственных учреждениях, направленных на попечение несовершеннолетних и реабилитацию несовершеннолетних правонарушителей, направляя их на путь к исправлению.

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Гернет М.Н. Моральная статистика. М., 1892. 269 с.

2. Дети ГУЛАГа. 1918 - 1956 / Под ред. А.Н. Яковлева; сост. С.С. Виленский, А.И. Кокурин, Г.В, Атамашкина, И.Ю. Новиченко. М.: Международный фонд «Демократия», 2002. 631 с.

3. Детская дефективность, преступность и беспризорность. По материалам Первого Всероссийского съезда / Редакция Бюро медико-педагогической консультации Наркомпроса. М.: Государственное издательство, 1922. 100 с.

4. Зилов, С.А. Детское право // Энциклопедия государства и права / под ред. П. Стучки. М. 1925. Т. 1. 1240 с.

5. Исправительно-Трудовой Кодекс РСФСР 1924 года. Л.: Издательство "Рабочий Суд", 1925. 76 с.

6. Ленин В.И. О суде над несовершеннолетними. Заметки и поправки к проекту декрета 4 марта 1920 г. // Ленин В.И. О воспитании и образовании. М.: Просвещение, 1987. С.254 - 255.

7. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Издание 5. Том 52. Письма ноябрь 1920 - июнь 1921. М.: Политиздат, 1970. [Электронный ресурс] URL:http://publ.lib.ru/ARCHIVES/L/LENIN_Vladimir_Il'ich/_Lenin_V.I._PS S5_.html#152 (дата обращения: 24.04.16).

8. Невзоров В. Дети после войны и голода в Крыму // Красная новь, 1923. № 5. С. 207.

9. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Том XI (1740- 1743). С-Пб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. 944с.

10.Российское законодательство Х -- ХХ веков. В 9-ти томах. Т.4. Законодательство периода становления абсолютизма / Под ред. О.И. Чистякова М.: Юрид. лит., 1986. 512 с.

11. Сборник декретов, постановлений, циркуляров и распоряжений по социальному обеспечению. М. 1921. 44 с.

12. Сборник декретов. 1917-1918. М.: Госиздат, 1920. 312с.

13. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР: 1917 - 1952 гг. / Под ред. И.Т. Голякова. М.: Госюриздат, 1953. 463 с.

14. Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т.М. Лопато. Пермь, 1903. 954с.

15. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917--1918 гг. Управление делами Совнаркома СССР. М. 1942. 1483 с.

16. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1919 г. Управление делами Совнаркома СССР. М. 1943. 886 с.

17. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1920 г. Управление делами Совнаркома СССР. М. 1943. 818 с.

18. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1921 г. Управление делами Совнаркома СССР. М. 1944. 1198 с.

19. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1922 г. Управление делами Совнаркома СССР. М. 1950. 1198 с

20. Тарнавский Е.Н. Движение числа несовершеннолетних осужденных в связи с общим ростом преступности в России за 1901-1910 гг. журнал Министерства юстиции. 1913. № 10.

Литература:

21. Антонова Т.А. Социально-педагогическая работа с беспризорными детьми в истории России: Дисс. … канд. пед. наук. Великий Новгород: НовГУ, 2014.

22. Астемиров З.А. Из истории развития учреждений для несовершеннолетних правонарушителей в СССР // Предупреждение преступности несовершеннолетних. Сб. статей. М.: Изд-во «Юрид. литература», 1965. 384 с.

23. Бакаев А.А. Система профилактики правонарушений несовершеннолетних. М., 2004. 139 с.

24. Бендер Е.А. Правовые основы борьбы с детской беспризорностью в РСФСР в 1920-1920-ее гг. // Труды Исторического факультета Санкт- Петербургского университета, 2013. №14. С. 177-188.

25. Блонский Л.В. Ликвидация детской беспризорности периода нэпа в СССР: нижневолжский опыт: Дисс. … канд. ист. наук. Саратов, 2009.

26. Богуславский М. Борьба с детской беспризорностью в РСФСР // Красная Новь. 1927. № 8.

27. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М.:

«Территория будущего», 2005. 800 с.

28. Войткевич И.Н. История беспризорности в России в 20-е годы XX века

// Современные проблемы науки и образования. 2012. №2. [Электронный ресурс] URL: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=6002 (дата обращения: 24.04.16).

29. Гернет М.Н. Детская социальная инспекция. / Детская беспризорность. М., 1923. 180 с.

30. Девятова Е.В. Беспризорность в контексте российской культуры: Дисс. канд. культ. наук. Челябинск: ЧГАКИ, 2010. 141 с.

Размещено на Allbest.ru