Московское охранное отделение в системе органов политической полиции Российской империи начала XX в.

Эффект от такого исполнения указаний ДП был не просто минимальный:

“При таких условиях командировки филеров в уезды являются совершенно бесполезными и лишь приносят значительный ущерб казне1”.

Особенно беспокоили руководство Департамента полиции те действия начальников ГЖУ, которые вели к бесцельному расходу средств и обнаружению филёров, в частности, командировки для ознакомления с настроением крестьянства, проверки сведений об отдельных лицах, проведения расследований о преступлениях и сбора сведений о нижних чинах.

По мнению ДП командировки агентов наружного наблюдения по двум последним вопросам должны быть прекращены “как совершено бесполезные и лишь ведущие к обнаружению филеров. В данном циркулярном письме начальникам жандармских управлений в очередной раз напоминали, что в основу их розыскной деятельности должно быть положено “изыскание способов приобретения секретных сотрудников, так как без надлежаще поставленной агентуры начальники Управлений никогда не будут в курсе революционной деятельности местных организаций1”. В свою очередь, наружное наблюдение, осуществляемое филёрами, а также их командировки должны быть грамотным дополнением использования внутренней агентуры.

Разумные доводы директора ДП Н.П. Зуева и заведующего Особым отделом A.M. Еремина наталкивались на серьёзные проблемы. В ситуации, когда начальники ГЖУ зачастую не несли ответственности за невыполнение приказов Департамента полиции (особенно если это невыполнение не имело серьёзных последствий в виде терактов, экспроприаций и т.д.), рассчитывать не на формальное, а действительное выполнение данных указаний можно с большой долей условности.

Кроме претензий к руководителям жандармских управлений у ДП были и вопросы к начальникам районных охранных отделений. В письме от 19 января 1911 г. основное внимание было уделено непосредственным контактам начальников РОО с начальниками жандармских управлений и охранных отделений, предусмотренное как § 8 “Положения о районных охранных отделениях”, так и рядом циркулярных писем департамента.

Начальники районных отделений как наиболее компетентные люди в сфере политического розыска на территории района, должны были инструктировать руководителей местных органов политической полиции по основным вопросам данной тематики, в том числе по вопросу секретной агентуры. Фактически же данное требование исполнялось достаточно редко. Стремясь заставить начальников, в первую очередь ГЖУ, “приобретать” секретную агентуру и руководить ей, в Департаменте полиции решили задействовать канал передачи знаний и навыков через РОО.

В качестве причины была выдвинута необходимость ознакомления руководителей жандармских управлений и охранных отделений с подробной

“Инструкцией по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения”, отправленная им ещё в феврале 1907 г. В циркулярном письме от

19 января начальникам районных отделений предлагалось “теперь же приступить к обстоятельному ознакомлению всех Начальников Губернских Жандармских Управлений и Охранных Отделений, входящих в обслуживаемый Вами район, а равно и офицеров, ведущих розыск при Управлениях, с положениями, изложенными в Инструкции по ведению внутренней агентуры, иллюстрируя их примерами из практики розыска”.

Ситуация в политической полиции, нашедшая своё выражение в снижении активности и эффективности розыска, тревожила Департамент полиции. Для характеристики причин данной ситуации директор департамента Н.П. Зуев приказал С.Е. Виссарионову составить соответствующий доклад. В октябре 1911 г. “представление” и.о. вице- директора ДП “о причинах ослабления агентурной работы и мерах по ее совершенствованию” было закончено.

Свой анализ проблем, существующих в политической полиции России, С.Е. Виссарионов начинает с кадрового вопроса. “Крайняя слабость” и “явная неспособность” значительного числа офицеров Корпуса жандармов к розыску уже не раз констатировалась как в данном исследовании, так и в ряде других.

Интересно, что С.Е. Виссарионов не просто называет вещи своими именами, но и обращается к причинам такого положения дел. В случае с явно не отвечающим требованиям политической полиции уровнем подготовки и профессионализма большинства офицеров ОКЖ он видит первопричину в тех основаниях, по которым офицеры переводятся в Отдельный корпус жандармов. В качестве таких оснований и.о. вице-директора ДП называет следующие: “... большинство г. г. офицеров переходят в Отдельный корпус жандармов не вследствие влечения к розыску, а по иным соображениям и часто под давлением задолженности или других неблагоприятно сложившихся обстоятельств”1.

Внешние причины (по отношению к желанию “служить по политическому розыску” и, соответственно, делать карьеру в ОКЖ или “защищать существующий государственный строй”) не способствовали не только активному обучению новичков в этом деле достаточно сложной службе в политической полиции, но и, порой, даже ознакомлению с методами работы с секретной агентурой или филёрами. С.Е. Виссарионов продолжает: “Едва ли я ошибусь, утверждая, что 50% чинов жандармского надзора являются непригодными. Особенно это проявляется при ознакомлении с деятельностью Начальников Губернских Жандармских Управлений: они не только не могут никем и ничем руководить, но сами нуждаются в руководстве и помощи”2.

Обращаясь к приёму офицеров в Корпус жандармов и.о. вице- директора ратует за ужесточение требований к отбору кандидатов, что же касается отношения к уже служащим в органах розыска офицерам, то и здесь Виссарионов выступает проводником более “жёсткой” политики:

“...преступления, как напр. растраты, подлоги, провокация и т. п., в виду невозможности передавать эти дела на суд, должны обязательно вести за собою увольнение из Корпуса, а не перемещение с одного места на другое. Подобная пересадка влечет упадок в служебной этике и в работе. Замещение должностей Начальников Управлений должно производиться в зависимости не от старшинства, а от личных способностей и подготовки”.

С.Е. Виссарионов коснулся в своём докладе и других вопросов, как достаточно общих, например, касающихся взаимодействия Департамента полиции и штаба ОКЖ, так и частных, например, отметив неэффективность прикомандирования офицеров из жандармских управлений к столичным охранным отделениям, в том числе Московскому, т.к. в них “...стремятся использовать прикомандированных офицеров для канцелярской работы, избегая

сводить их как пришлых людей с агентурой, хотя бы и самой скромной, а по розыску чрезвычайно мало занимаются с ними за отсутствием свободного времени у начальников и их помощников”1.

Кроме целого ряда практических действий, которые должны были улучшить работу политической полиции на определённых участках и в определённых сферах розыска, С.Е. Виссарионов предлагал решить ряд фундаментальных проблем, первой из которых была названа кадровая. Им было высказано убеждение в необходимости серьёзных изменений в личном составе органов политической полиции: “...все недостойное, слабое, старое должно быть изъято из действующих кадров и не путем зачисления в резерв или прикомандирования к Управлениям, а путем увольнения в отставку, с соответствующей пенсией. Что бы мы ни писали целому ряду Полковников и Генералов, мы дела не улучшим, каких бы помощников им ни давали, все останется по-прежнему. Помощники в одних случаях будут обезличены, а в других, наоборот, оставшись без руководительства, создадут нежелательное явление: преобладание младших над старшими”.

Отдельно и.о. вице-директора ДП коснулся вопроса о начальниках районных отделений, на должности которых необходимо, по его мнению, назначать “молодых, знающих и самостоятельных”, т.е. активных, компетентных и тех, кто в ряде случаев может взять ответственность в решении задачи на себя, а не тех, кто предпочитает бездействовать вследствие как некомпетентности в сфере розыска, гак и из страха допустить ошибку.

В целом, мнение С.Е. Виссарионова о тех фундаментальных проблемах, которые лежали в основе функционирования системы политической полиции России, во многом схоже с представленными в первой главе выводами по данной проблематике руководителя заграничной агентуры П.И. Рачковского и заведующего Особым отделом Л.А. Ратаева. Несмотря на прошедшие девять лет с момента их докладов директору ДП, ситуация с компетентными

руководителями местных органов розыска продолжала оставаться сложной, а вопрос продуктивного сотрудничества, а не противостояния руководителей ДП и ОКЖ, оставался недосягаемым идеалом.

Что касается районных охранных отделений, то, несмотря на их обязанности по руководству розыском на обширной территории и необходимость “помощи” жандармским управлениям и охранным отделениям района, у них не было действенных рычагов влияния на местные органы политической полиции. Такие рычаги были даже не у ДП, а у Департамента полиции совместно со штабом Корпуса жандармов, что затрудняло принятие кадровых решений относительно начальников ГЖУ и не способствовало повышению эффективности работы местных органов политической полиции. Отсутствие действенных санкций за бездействие руководителей жандармских управлений, невыполнение ими указаний ДП и РОО также вносило свой вклад в низкоэффективную работу региональных органов политического розыска. Проблема усугублялась и нерешительными или неполными действиями в сфере модернизации розыска со стороны ДП. В частности, сам департамент не в полной мере был “за децентрализацию” системы политической полиции, в частности, оставив за собой право получать “сырые” агентурные записки секретных сотрудников местных органов. Таким образом, огромный объём непроверенной информации оседал в архивах департамента. Как справедливо заметил в своих воспоминаниях А.П. Мартынов, гораздо целесообразнее было поручить районным отделениям проверять и “фильтровать” донесения агентуры, отправляя в ДП только достоверные сведения1. Однако руководство ДП не решалось доверить столь ответственную работу РОО, хотя, казалось бы, что за несколько лет функционирования был доказан профессионализм их служащих. Идея С.Е. Виссарионова о необходимости обновления кадрового состава служащих жандармских управлений и охранных отделений нашла поддержку в руководстве МВД и начала реализовываться в 1912 г. В первую6 очередь было решено заняться вопросом о начальниках ГЖУ, в связи с тем, что они были более многочисленными по сравнению с начальниками охранных отделений. Общий уровень их компетентности в деле политического розыска и, соответственно, эффективность работы их управлений в большинстве случаев оценивались ниже. Весной 1912 г. по распоряжению министра внутренних дел была образована “особая комиссия для обсуждения вопроса о дальнейшем оставлении на службе” ряда начальников губернских жандармских управлений. Председателем данной комиссии был назначен товарищ министра внутренних дел И. Золотарев. Членами комиссии были следующие должностные лица: командир Отдельного корпуса жандармов В.А. Толмачев, начальник штаба ОКЖ Д.К. Гершельман и его помощник Залесский, а также и.д. директора Департамента полиции С.П. Белецкий и вице-директор ДП С.Е. Виссарионов. Неизвестно, сколь долго этот вопрос мог бы быть в подвешенном состоянии, если бы не предстоящие в 1912 - 1913 гг. юбилеи: 100 лет Бородинского сражения и 300 лет царствования дома Романовых. Так как основная часть торжеств должна была проходить в Москве и окрестностях, то становится понятным первоочередное внимание данного совещания к территории Центрального района. В письме к командиру Корпуса жандармов И. Золотарев чётко обозначил, что будет “... подвергнут обсуждению вопрос о дальнейшем оставлении на службе начальников тех жандармских управлений, которые расположены по пути предстоящих в текущем и следующем году Высочайших проездов”.

В первоначальном списке, который был предложен на рассмотрение особой комиссии, было восемь фамилий начальников ГЖУ, действовавших на территории Центрального района1:

1. Генерал-майор Левицкий - начальник Нижегородского губернского жандармского управления; Генерал-майор Артемьев - начальник Ярославского губернского жандармского управления;

2. Генерал-майор Шлихтинг - начальник Тверского губернского жандармского управления;

3. Генерал-майор Иелита-фон-Вольский начальник Тульского губернского жандармского управления;

4. Полковник Виноградов - начальник Калужского губернского жандармского управления;

5. Генерал-майор Власьев - начальник Орловского губернского жандармского управления;

6. Генерал-майор Глоба - начальник Рязанского губернского жандармского управления;

7. Полковник Иваненко - начальник Смоленского губернского жандармского управления.

Интересно, что за две недели до создания данной комиссии начальник Рязанского ГЖУ написал письмо на имя директора Департамента полиции, в котором сообщал, что его не устраивает должность начальника губернского жандармского управления, и просил перевести его в одно из жандармско- полицейских управлений железных дорог. Если же это “неудобно”, то генерал- майор Глоба просил назначить его начальником ГЖУ в одной из губерний Украины.

По всей видимости, начальник Рязанского жандармского управления, не надеясь на то, что его оставят в данной должности, решил попробовать перейти на менее ответственный пост. С большой долей вероятности можно сказать, что генерал-майор Глоба обладал достаточно “свежей” информацией из Петербурга. Несмотря на данное прошение министр внутренних дел “изволил приказать безотлагательно привести в исполнение нижеследующие распоряжения Его Высокопревосходительства”, среди которых было такое:

“немедленно предложить” начальникам Московского, Нижегородского, Ярославского, Орловского, Рязанского и Смоленского ГЖУ подать в отставку. В письме командиру ОКЖ директор Департамента полиции С.П. Белецкий сообщил о приказе министра внутренних дел, согласно которому на должность начальника Нижегородского жандармского управления переводился руководитель Варшавского жандармского управления полковник Вельский, на место которого назначался начальник MOO и ЦРОО полковник П.П. Заварзин, на место которого, в свою очередь, назначался на тот момент состоящий в резерве подполковник А.П. Мартынов. Начальником Ярославского ГЖУ назначался начальник Варшавского жандармского управления полковник К.И. Глобачев.

Через несколько дней, в аналогичном письме указывалось, что на должность начальника Смоленского губернского жандармского управления назначается помощник начальника Варшавского управления подполковник Пухловский.

К 25 июня ситуация изменилась: начальником Московского ГЖУ предполагалось назначить начальника жандармского управления г. Одессы генерал-майора Померанцева, а полковника П.П. Заварзина на его место - в г. Одессу. Начальником Нижегородского ГЖУ должен был стать начальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Варшаве полковник К.И. Глобачев.

Кроме вопроса о необходимости смены ряда начальников жандармских управлений был поставлен и вопрос о целесообразности нахождения в своих должностях некоторых помощников начальника Московского ГЖУ. В частности, особое совещание рассматривало информацию о двух его помощниках - подполковниках Мадатове и Гвоздеве.

13 июля начальник штаба ОКЖ подготовил список офицеров корпуса,

1. “предназначенных на должности начальников жандармских управлений”. Таких офицеров было уже 16, семь из которых предполагалось назначить в ГЖУ, подведомственные Центральному районному отделению1: В Москву - генерал-майор Померанцев;

2. В Нижний Новгород - полковник Глобачев;

3. В Ярославль - подполковник Шульц;

4. В Орёл - подполковник Терентьев;

5. В Рязань - полковник Соловьев

6. В Смоленск - подполковник Пухловский;

7. В Кострому - подполковник Тихонович.

Данный список, подготовленный незадолго до составления приказов о назначениях новых начальников жандармских управлений, имел уже не столь значительные расхождения с последовавшими назначениями. Подполковник Шульц был назначен и.д. начальника Ярославского жандармского управления приказом по Корпусу жандармов от 3 октября 1912 г. Генерал-майор Померанцев и полковник Заварзин назначены на соответствующие должности в Московском ГЖУ и жандармском управлении Одессы приказом от 31 июля 1912 г. В ноябре 1912 г. полковник Глобачев уже был начальником Нижегородского жандармского управления.

Некоторые изменения всё же произошли. Вместо полковника Соловьева начальником Рязанского ГЖУ был назначен полковник Бабушкин, до этого занимавший должность руководителя Костромского управления.

Полковник Тихонович, переведённый на должность начальника Эстляндского губернского жандармского управления, освободил место руководителя Костромского жандармского управления, на которую приказом по корпусу от 3 октября 1912 г. был назначен полковник Эрнст . Начальником Владимирского ГЖУ стал полковник Немирович-Данченко, переведённый на

“менее ответственную”, по словам директора Департамента полиции, должность из Эстляндского управления.

В течение 1911 - 1912 гг. были “уволены от службы, как признанные неспособными к руководству розыскными органами” 14 начальников жандармских управлений, десять из которых были отправлены в отставку. За 1912 г. шестеро из четырнадцати освободили должности начальников ГЖУ Центрального района1:

1. Нижегородского - генерал-майор Левицкий;

2. Смоленского - полковник Иваненко;

3. Московского - генерал-майор Леонтьев;

4. Рязанского - генерал-майор Глоба;

5. Орловского - генерал-майор Власьев;

6. Ярославского - генерал-майор Артемьев.

Таким образом, к концу 1912 г. были освобождены от своих должностей пять из восьми начальников жандармских управлений Центрального района, вопрос о продолжении службы которых стоял в начале деятельности особой комиссии веской 1912 г.

Представление о названных выше, а также некоторых других офицерах, вопрос о целесообразности продолжения службы которых рассматривался в это время, даёт анкета, составленная в Департаменте полиции и приведённая в приложении № 7.

На первом этапе, в 1912 г., решались наиболее неотложные кадровые проблемы региональных органов политической полиции. Что касается увольнений начальников жандармских управлений, то они касались в первую очередь тех, кто по своим личным и профессиональным качествам явно не соответствовал должности и не мог продуктивно руководить политическим розыском в регионе. Ряд увольнений/назначений не был произведён по причине необходимости более подробного изучения вопроса. На территории, подведомственной Центральному РОО, в такую категорию попали начальники Тверского и Тульского ГЖУ, генерал-майоры Шлихтинг и Иелита-фон-Вольский соответственно.

На втором этапе масштабной “чистки” рядов начальников жандармских управлений, который начался в 1913 г., вопрос о судьбе данных генерал- майоров, как и ещё десяти руководителей ГЖУ предполагалось решить, оправив их в отставку.

После рассмотрения вопроса о “несоответствии к дальнейшей службе” данных 12 начальников ГЖУ, министр внутренних дел приказал оставить на своих должностях двух руководителей жандармских управлений, в том числе генерал-майора Иелиту-фон-Вольского. Ещё двоих было приказано переместить

“на менее ответственные должности” начальников управлений. Остальным восьми, в том числе генерал-майору Шлихтингу, “как выслужившим все права на пенсионное обеспечение” было предложено подать прошение “об увольнении от службы”1. Справедливости ради, необходимо отметить, что начальнику Тверского управления на тот момент было уже 66 лет, 47 из которых он состоял на службе, из них 35 в Корпусе жандармов, больше, чем кто-либо из офицеров на территории Центрального РОО. Начальник Тверского жандармского управления с 1906 г. генерал- майор Шлихтинг в июне 1913 г. покинул свою должность и вышел в отставку. Перед увольнением он получил звание генерал- лейтенанта.

Таким образом, к середине 1913 г. из восьми начальников жандармских управлений Центрального района в своей должности остался только один - начальник Тульского ГЖУ генерал-майор Иелита-фон-Вольский. Несмотря на солидный возраст (56 лет) и 26-летний стаж службы в ОКЖ он остался руководителем жандармского управления в Туле и занимал этот пост до конца февраля 1917 г.

Объективные показатели спада революционного движения, которые стали очевидны в 1910 - 1911 гг. весьма негативно повлияли на “тонус” многих региональных органов политической полиции. Однако, предстоящие поездки членов императорской семьи в 1912 и, особенно, в 1913 гг. не должны были привести к просчётам руководителей политического розыска. Поэтому они пошли во многом на беспрецедентную чистку рядов начальников жандармских

управлений, стремясь “разогнать застоявшуюся кровь” данных органов и мобилизовать их на выполнение прямых обязанностей хотя бы на время поездок императора и членов его семьи.

За 1912 г. восемь ГЖУ и ещё одно в 1913 г., итого девять жандармских управлений из одиннадцати, подведомственных Центральному РОО, сменили своих начальников.

Данные меры должны были на время повысить интенсивность и продуктивность работы жандармских управлений, хотя и не решали целый ряд основных проблем их деятельности.

§ 2. Реструктуризация системы политической полиции и расформирование районных охранных отделений

В июле 1912 г. новым начальником Московского охранного отделения и Центрального РОО стал подполковник А.П. Мартынов. Александр Павлович Мартынов родился в 1975 г. Образование получил в Александровском военном училище. В 1901 г. он окончил курсы при штабе Отдельного корпуса жандармов, после чего он был назначен адъютантом в Петербургское ГЖУ. В 1906 г. А.П. Мартынов был назначен начальником Саратовского охранного отделения, а впоследствии и помощником начальника Поволжского районного охранного отделения. Подполковник Мартынов был одним из тех, кого в Отдельном корпусе жандармов называли “розыскными офицерами”. Данные офицеры длительное время служили не в ГЖУ, а в охранных отделениях, где занимались сбором информации и борьбой с революционными организациями путём руководства секретной агентурой и организации наружного наблюдения.

Опыт руководства подполковника Мартынова политическим розыском в Поволжье дал возможность составить мнение о начальниках многих местных губернских жандармских управлений, которых он считал “...главной помехой к тому, чтобы розыск шёл успешно. Я понимал, что девять десятых из них надо было немедленно удалить на покой, а остальную, незначительную часть учить и учить”.

Шесть лет успешного руководства охранным отделением в Саратове с последующим назначением начальником одного из крупнейших розыскных органов империи говорят о том, что после относительно “неудачного” назначения на должность начальника МОО и ЦРОО полковника П.П. Заварзина, на А.П. Мартынова возлагались серьёзные надежды. В первые два года его руководства районным отделением были проведены серьёзные изменения как в кадровом составе, так и в структуре органов политической полиции района. В конечном итоге А.П. Мартынов стал последним начальником и Центрального районного отделения, и Московского охранного отделения. Период с 1912 по 1914 гг. включительно был достаточно бурным для системы политической полиции, что было связано как с необходимостью противостояния росту революционного движения в некоторых сферах деятельности политического розыска, так и с реорганизацией самой системы полиции. Осенью 1912 г. в связи с ростом опасности революционных выступлений в воинских частях и соединениях было принято решение усилить организацию розыска на Балтийском флоте. Поводом к этому послужило “брожение” на некоторых судах военного флота. По предложению и.д. директора Департамента полиции руководство политическим розыском “с соответствующей агентурной отчетностью, касательно морской агентуры и всех поступающих о военно- морских частях сведениях” должно было сосредоточиться в руках начальника Кронштадтского жандармского управления. Начальнику данного управления предоставлялись права начальника районного охранного отделения “в отношении находящихся по побережью Балтийского моря начальников: Эстляндского, Курляндского, Лифляндского и Финляндского жандармских управлений при точном исполнении требований, изложенных в Положении о районных охранных отделениях”. Желая сосредоточить в руках начальника вновь созданного районного отделения максимальный объем информации для самостоятельных и эффективных действий, в ДП решили не только подчинить ему в деле розыска начальников ГЖУ, расположенных на побережье Балтийского моря, но и частично ограничить права начальников Прибалтийского и Северного РОО. Начальники данных районных отделений, с центрами в Риге и Петербурге соответственно, обязаны были всю информацию, относящуюся “к военно-морскому ведомству”, передавать начальнику Кронштадтского управления. При этом начальники вышеназванных жандармских управлений, а также начальник Петербургского охранного отделения были обязаны организовать “постановку в своих районах секретной агентуры для освещения военно-морских команд”. Таким образом “... начальник Кронштадтского жандармского управления явится, исключительно по осуществлению агентурного освещения военно-морских частей Балтийского флота и в разработке поступающих по означенному флоту сведений, лицом, объединяющим и направляющим деятельность начальников Лифляндского, Курляндского, Эстляндского и Финляндского управлений на правах начальника районного охранного отделения”. Особое внимание и.д. директора ДП было обращено на необходимость подчинения начальников названных выше управлений руководителю Кронштадтского ЖУ в сфере розыска, обязательное его информирование о сведениях от секретных сотрудников, доступ служащих районного отделения к документам ГЖУ и взаимодействие с местными управлениями при командировках служащих РОО, т.е. вопросам, которые регулируются §§ 6,9,10,12 и 13 “Положения о районных охранных отделениях”. Департамент полиции достаточно взвешенно подошёл к подбору кандидатур на должности начальника и помощника начальника создаваемого РОО. На должность помощника был назначен ротмистр Владимиров, хорошо знающий местные условия, т.к. до этого он был помощником начальника Кронштадтского управления. На него возлагался политический розыск в Кронштадте, а также командировки от лица РОО в жандармские управления побережья Балтийского моря. На должность начальника районного отделения назначался полковник Тржецяк, до этого занимавший должность начальника Седлецкого управления. Деятельность районного отделения на Балтике не могла быть успешной без эффективной работы подчинённых ему ГЖУ. Вследствие того, что многие из начальников жандармских управлений от Хельсинки до Митавы не вполне соответствовали поставленным целям по своим профессиональным качествам, было решено назначить ряд новых людей, “более соответственных для розыскной деятельности1”.

Начальнику Курляндского жандармского управления генерал-майору Семенову, “как выслужившему срок для пенсии” было предложено подать в отставку. На его должность назначался подполковник Демин, служивший до

этого помощником начальника Кутаисского жандармского управления в Батумской области.

Использование института районных отделений для усиления организации политического розыска в конце 1912 г. вряд ли можно отнести к предвестникам готовящегося упразднения РОО. Скорее наоборот, создание нового районного отделения говорит как минимум о том, что данные учреждения рассматривались как достаточно эффективный способ противостояния революционным организациям. Кропотливая работа по подбору наиболее подходящих кандидатур на должности начальников губернских управлений, располагавшихся на территории нового РОО, чёткое обозначение целей и полномочий районного отделения, а также порядка взаимоотношений с другими районными и охранными отделениями, говорят о том, что функционирование данного РОО предполагалось весьма продолжительным.

Анализ подхода Департамента полиции к организации районного охранного отделения на Балтике позволяет говорить о том, что, с большой долей вероятности, осенью 1912 г. в руководстве политической полиции не было серьёзных планов крупной реорганизации структуры политической полиции в форме ликвидации районных отделений. Об этом же позволяют говорить и другие материалы.

В конце ноября - начале декабря 1912 г. в Петербурге проходили заседания особого совещания “для рассмотрения некоторых вопросов о политическом розыске в Империи”. Данное совещание было образовано по инициативе бывшего министра внутренних дел сенатора A.A. Макарова. К участию в особом совещании решено было привлечь руководство ДП, служащих Особого отдела, некоторых бывших руководителей органов политической полиции, а также начальников РОО, “как наиболее опытных из представителей местного розыска”. Материалы данного совещания содержат информацию не только о частных вопросах деятельности органов политической полиции России, но и о господствующем в руководстве Департамента полиции и Министерства внутренних дел мнении о состоянии политического розыска. Показательно, что руководителями политической полиции рост революционного движения и революционные выступления в первые годы XX века, включая события 1905 - 1907 гг. воспринимались как следствие

“непринятия своевременно решительных мер, каковое обстоятельство явилось, в свою очередь, результатом неосведомленности розыскных органов вследствие неудовлетворительной постановки политического розыска”. Отсюда “сам собою” делался вывод о необходимости поднять “дело политического розыска на такую высоту, чтобы отдельные революционные выступления были по возможности, предупреждены или пресечены или, наконец, освещены”, т.е. чтобы органы политической полиции имели информацию о максимально возможном количестве революционных организаций на своей территории и пресекали нежелательные действия этих организаций.

Департамент полиции попытался использовать то весьма ограниченное пространство для манёвра, которое у него было, максимально рационально. Во- первых, было признано “необходимым привлечь всех чинов Отдельного Корпуса Жандармов к сознательному исполнению их главнейших обязанностей

- обеспечению государственного порядка - путем участия в политическом розыске”. Т.е. служащих губернских жандармских управлений и жандармско- полицейских управлений железных дорог обязали бороться с революционерами. Для этого необходимо было владеть целым арсеналом “приемов”, главными из которых были вербовка и управление секретными агентами и руководство службой наружного наблюдения1.

Очевидно, что возложение дополнительных полномочий на жандармские управления, к тому же в столь сложный период, каким были 1906 - 1907 гг., не могло принести достаточно быстрых положительных результатов. Поэтому было обращено внимание на особенности организационной структуры революционных организаций, начавших создавать “областные” и “окружные”

комитеты. В результате были созданы районные охранные отделения,

“главнейшей целью которых было поставлено объединение и направление деятельности местных розыскных органов1”.

“Такая мера оказалась весьма целесообразной и результаты деятельности таких Районных охранных отделений, особенно имевших так называемую "центральную" агентуру (не в смысле общепартийном, а местном - областном или окружном), сказались вскоре же: все начинания и усилия революционеров организовать новое вооруженное выступление, а равно революционные эксцессы, вызванные необходимостью пополнять партийные кассы, в каковых целях получило широкое распространение ограблений сумм, как казенных, так и частных, после упорной борьбы все же были приведены к возможному минимуму”. Обращает на себя внимание сугубо положительная оценка деятельности РОО. “Затишье” в работе революционных организаций объяснялось как результат эффективной деятельности системы политической полиции.

Однако руководство политической полиции считало, что период относительного спокойствия подходит к концу. В качестве доказательства данного тезиса был приведён показатель роста оппозиционных настроений и революционных выступлений. Руководство МВД и ДП особенно беспокоил факт революционного “брожения” в армии и на флоте. Волнения, связанные с деятельностью революционеров, были в 1912 г., по данным Департамента полиции, на некоторых судах военного флота Балтийского и Черного морей, в саперных войсках в Туркестане.

Не улучшало ситуацию и то, что ряд активных революционеров, отбыв положенный срок заключения или высылки, возвращались к активной деятельности. Характеризуя изменившуюся ситуацию в лагере противоправительственных сил, руководители ДП пришли к выводу, что, в силу ряда социальных, организационных, законодательных и иных причин, в ближайшем будущем вполне возможно повторение выступления 1905 - 1907 гг., но организованного “уже планомерное и основательнее, нежели предыдущий, ибо опыт первого указал революционным силам дефекты, послужившие причиной сравнительно легкого подавления его”.

Наиболее действенным методом борьбы с вновь разгорающимся революционным пожаром, как и ранее, была объявлена постановка политического розыска на местах на такую высоту, “чтобы розыскные органы были вполне в курсе жизни революционных организаций и осведомляли возможно широко и своевременно о проявлениях революционного движения Департамент Полиции, на обязанности которого лежит путем согласования действий местных розыскных учреждений вести дело розыска настолько планомерно и решительно, чтобы парализовать крупнейшие одновременные и согласованные во многих местностях Империи революционные выступления”.

Для выполнения столь амбициозной задачи требовалась высокая степень организации и эффективности работы местных органов политической полиции. Однако, анализируя состояние большинства органов политического розыска, данные о которых давали проверки, проводимые как самим ДП, так и районными отделениями, было констатировано, что “розыскное дело на местах, с подавлением революционного движения, упало и находится во многих губернских жандармских управлениях далеко не на соответствующей этому наисерьезнейшему в государственном отношении делу высоте, а в жандармских полицейских управлениях железных дорог розыск поставлен и совершенно неудовлетворительно”.

Таким образом, и на данном совещании районные охранные отделения не рассматривались как неэффективные, скорее наоборот. Воспринимая ситуацию конца 1912 г. как пролог возможного нового всплеска революционной активности, руководители политического розыска были обеспокоены в первую очередь низким уровнем готовности к такому всплеску губернских жандармских управлений и практически полной неготовностью жандармско-полицейских управлений ж.д.

В таких условиях не очень удовлетворительного состояния системы политического розыска задача “быть в курсе жизни революционных организаций” и “осведомлять о проявлениях революционного движения Департамент полиции” практически неизбежно падала на крупнейшие охранные отделения и РОО. Несмотря на то, что данный тезис не содержится в явном виде в отчёте о деятельности особого совещания, о нём можно говорить достаточно определённо, т.к. именно столичные охранные отделения и созданные на их основе районные отделения оставались наиболее “боеспособными” органами политической полиции.

Шестого февраля 1913 г. товарищ министра внутренних дел В.Ф. Джунковский вступил в исполнение своих обязанностей. С его именем связано новое видение проблем политической полиции и, соответственно, новый набор действий по её реформированию.

В черновом варианте циркулярного письма ДП от 15 мая 1313 г. за № 99149 подробно разбираются те организационные изменения, которые произошли в системе местных органов политической полиции с первых лет XX века.

В частности, сообщается, что “в числе причин, мешавших планомерности руководства и согласования розыска в местных учреждениях, была, главным образом, излишняя централизация дела в Департаменте полиции, затягивавшая разработку сведений и преподание указаний на места”1.

Перераспределение ряда функций ДП в пользу районных охранных отделений облегчило работу департамента, увеличив скорость реагирования системы политической полиции на информацию о действиях революционных организаций. Личное общение служащих РОО с чинами местных жандармских управлений, общение с их секретной агентурой и доступ к бумагам управлений дали ДП гораздо более объективную информацию о положении дел в регионах.

Отдельно в вопросе о районных отделениях прописан момент о назначении на должности их руководителей: “В самом начале введения в жизнь районных отделений за недостатком надлежаще подготовленных к руководительству этими учреждениями среди старших офицеров Корпуса жандармов... начальниками большинства районных отделений были назначены достигшие штаб-офицерских чинов Корпуса... розыскные офицеры”.

Интересно, что в проекте письма, после примера о соединении местных охранных отделений, учреждённых в циркулярном порядке, с РОО, делался вывод, “что соединение розыскных органов представляется всегда весьма благоприятным для дела розыска”1.

Вследствие “проявлений революционного движения” в России В.Ф. Джунковским было принято решение о необходимости “достижения единообразия организации розыскного дела и руководства им” путём вливания охранных отделений в состав губернских жандармских управлений. Данное решение было принято во многом в противовес мнению руководства политической полиции, высказанному в рамках особого совещания в декабре 1912 г., которое констатировало неудовлетворительную организацию работы именно в большинстве ГЖУ.

С одной стороны, очевидно, что охранные отделения, кроме учреждённых в законодательном порядке (т.е. Московского, Петербургского и Варшавского), являлись временными органами политической полиции. С другой стороны, утверждение, что “для отсрочки их существования в настоящий момент потребовалась бы солидная мотивировка, которая... не нашла бы для себя достаточного материала” выглядит сомнительным.

Начальники охранных отделений, в пределах Центрального района это Ярославское и Нижегородское, как минимум гораздо лучше владели ситуацией,

чем соответствующие руководители жандармских управлений. Первые не были обременены массой дополнительных функций и работали исключительно в крупных городах, тогда как ГЖУ, занимаясь самыми разнообразными вопросами, включая формальные дознания, действовали на оставшейся территории губернии. Т.е. начальники жандармских управлений, в силу объективных обстоятельств, имели меньше возможностей для продуктивной работы в сфере политического розыска. Не стоит забывать и о существенной разнице в подходе к назначениям на должности руководителей ГЖУ по сравнению с начальниками охранных отделений.

Вне зависимости от доводов, которые можно было бы предъявить против данной меры с точки зрения эффективности работы системы политической полиции, 15 мая 1913 г. циркуляром № 99149 был ликвидирован ряд охранных отделений, в том числе Нижегородское и Ярославское. В результате нагрузка на ГЖУ возросла ещё больше, т.к. самые беспокойные города, а часто это губернские столицы с крупными промышленными предприятиями, перешли под их ответственность.

В письме В.Ф. Джунковскому от 2 апреля 1913 г. директор Департамента полиции С.П. Белецкий утверждал, что причиной сокращений числа отделений, стало то “ненормальное положение, которое создалось между начальниками охранных отделений и жандармских управлений в силу подчинения первых последним только в строевом отношении”1. Для устранения постоянно возникающих конфликтов ДП не мог найти иного выхода, кроме упразднения охранных отделений, “где в таковых не имелось острой необходимости”.

По словам директора Департамента полиции, необходимость объединения охранных отделений и жандармских управлений в Ярославской и Нижегородской губерниях вызвали назначения на должности начальников Нижегородского и Ярославского жандармских управлений полковников Глобачева и Шульца, бывших начальников охранных отделений.

Если С.П. Белецкий не просто пытался плыть по течению

“реформаторских настроений” товарища министра внутренних дел, то это его можно назвать реформатором системы политической полиции России в 1913 - 1914 гг., а не В.Ф. Джунковского. Другой вопрос, что подтверждений его словам на данный момент не имеется, т.к. в материалах особого совещания, которое он организовывал как директор ДП, этот вопрос не отражен. Также возможная инициатива Белецкого в данном вопросе пока не находит подтверждения в других документах департаментах. Хотя в случае с Балтийским РОО во внутренних материалах ДП прямо писали, что-такому-то начальнику ГЖУ надо предоставить менее ответственную должность.

Действительная ликвидация Нижегородского и Ярославского охранных отделений была произведена летом 1913 г. Несомненно, что положительным последствием, кроме отсутствия конфликтов на местном уровне, от упразднения ряда охранных отделений стала экономия денег Департаментом полиции. Например, в результате слияния охранного отделения с жандармским управлением в Нижегородской губернии, при сохранении практически всего личного состава первого органа, экономия составила 2170 руб. в год. Похожая ситуация была и в Ярославской губернии.

После ликвидации местных охранных отделений пришла очередь

“оптимизации” числа районных охранных отделений. В конце 1913 г. директор Департамента полиции С.П. Белецкий подготавливает служебную записку, в которой сделан вывод, что эффективность работы РОО не сопоставима с расходами на их содержание.

На основании имеющихся в нашем распоряжении источников можно сказать, что до февраля-марта 1913г., т.е. до момента начала деятельности на своём посту В.Ф. Джунковского, вопрос о серьёзном изменении структуры политической полиции империи, включая вопрос ликвидации районных охранных отделений, не разрабатывался. Как неоднократно отмечалось выше, РОО изначально рассматривались как временные органы. Ряд проблем они не могли решить по определению, а некоторые проблемы создание районных отделений только усиливало (дополнительная переписка, конфликты с начальниками ГЖУ и т.д.). Однако высокая эффективность охранных отделений и РОО по сравнению с жандармскими управлениями многократно подтверждалась различными руководителями политической полиции.

В такой ситуации желание разрубить “гордиев узел” непрекращающихся конфликтов между руководителями различных органов политической полиции путём ликвидации более “новых” по сравнению с ГЖУ охранных отделений и районных охранных отделений как “возмутителей спокойствия” представляется хотя и простым, но неочевидно продуктивным решением. Главным образом потому, что на смену создававшимся с 1902 г. органам политического розыска не было предложено замены. За исключением трех охранных отделений - в Москве, Петербурге и Варшаве - основным звеном политической полиции вновь стали губернские жандармские управления, в обязанности которых входило множество функций, слабо связанных с политическим розыском, и низкая эффективность работы которых была одной из основных проблем розыска в период существования охранных отделений и РОО. На региональном уровне структура органов политической полиции в 1914 г. стала практически такой же как в 1901 г.

Заключение

Начало XX века - это время бурных социальных и политических процессов, которые показали весь спектр и глубину проблем, стоявших перед российским обществом и государством. Одна из примет данного времени - рост активности нелегальных политических организаций. Несмотря на свою деятельность, зачастую несовместимую с действовавшим на тот момент законодательством, данные организации фактически стали весьма влиятельными игроками политического поля, с которыми действующая власть была вынуждена считаться.

Выход на политическую сцену партий социалистов-революционеров, социал-демократов и ряда других, действовавших за рамками правового поля, закономерно должен был вызвать противодействие системы политической полиции, боровшейся с нарушениями законодательства в данной сфере.

Основная трудность ответной реакции со стороны государства заключалась в том, что политическая полиция была не готова к такому противодействию. В системе политической полиции существовал целый ряд проблем, существование которых весьма серьёзно затрудняло борьбу с революционерами.

В настоящее время можно выделить два взаимосвязанных комплекса проблем, существовавших в системе политической полиции начала XX в.

Первый комплекс проблем - на уровне центральных органов государственной власти и политической полиции - правительства, МВД, Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов. К данным проблемам относятся недостаточная профессиональная компетентность значительного числа служащих Отдельного корпуса жандармов; “раздвоенность” центрального аппарата управления политической полицией на Департамент полиции и Отдельный корпус жандармов; порядок назначения на должности начальников губернских жандармских управлений не по критерию профессиональной компетентности, а вследствие достижения определённого воинского звания.

Второй комплекс проблем можно выделить на региональном (губернском) уровне. К данным проблемам относится большое число обязанностей служащих ГЖУ при их сравнительно малом штате; некомпетентность значительного числа служащих жандармских управлений в деле руководства секретной агентурой и в сфере организации наружного наблюдения; сложные взаимоотношения начальников ГЖУ и охранных отделений в рамках одной губернии, вызванные их запутанным служебным положением; слабая координация действий органов политической полиции из разных губерний.

Такую ситуацию в системе политической полиции вполне можно назвать кризисом. При этом необходимо подчеркнуть, что, несмотря на целый “букет” проблем в системе политической полиции в целом, отдельные органы политического розыска работали на высоком уровне и достаточно продуктивно. В первую очередь это относится к Петербургскому и Московскому охранным отделениям, которые благодаря своему особому положению и компетентному руководству были “локомотивами” политического розыска в России на протяжении всего периода начала XX в.

Революционные события 1905 - 1907 гг. заставили руководство МВД и ДП заняться модернизацией политической полиции. Интересно, что в данных ведомствах весьма распространённым как в эти годы, так и впоследствии было убеждение в том, что революция стала возможной вследствие бездействия органов политического розыска. Для более эффективной защиты законов и существующего государственного строя под руководством товарища министра внутренних дел A.A. Макарова была начата разработка проекта реформы всей полиции империи. Разработка столь сложной и важной для государства и общества реформы не могла быть быстрой, а результаты борьбы с революционерами были необходимы как можно скорее. Последней каплей стали организационные изменения в социалистических партиях, прежде всего в партии эсеров, в форме создания областных организаций. Вскоре по предложению директора ДП М.И. Трусевича была проведена реорганизация системы политической полиции, которая должна была повысить эффективность её работы. Одним из основных звеньев реорганизации стало создание института районных охранных отделений в качестве промежуточного звена между Департаментом полиции как главным общероссийским органом

политической полиции и региональными органами политического розыска - губернскими жандармскими управлениями и охранными отделениями.

Созданием новых органов для “усиления” политической полиции в регионах Департамент полиции занимался ещё с 1902 г., когда начали учреждаться розыскные (охранные) отделения, которые занимались исключительно “негласными расследованиями”, т.е. наблюдением и борьбой с революционными организациями, и начальников которых назначал директор ДП без участия штаба Корпуса жандармов.

Основными задачами, которые ставил перед РОО их основатель М.И. Трусевич, были координация деятельности местных органов политической полиции и инструктирование служащих данных органов для повышения эффективности их работы.

К числу неявных задач относились информационная и компенсаторная. Первая задача состояла в постоянном контроле деятельности охранных отделений и, особенно, жандармских управлений благодаря доступу к материалам данных органов и предоставление в ДП достоверной информации об их работе. Вторая задача состояла в том, что районные отделения должны были не только координировать работу местных органов политической полиции, но и компенсировать пассивность и непрофессионализм их руководителей и служащих.

Ситуации, когда начальник местного жандармского управления имел весьма ограниченное представление о революционных организациях в “своей” губернии, были нередкими, особенно в 1907-1908 гг. В таких условиях координировать чью-то деятельность затруднительно, скорее речь может идти о предоставлении информации и управлении действиями местных органов. Фактическая работа Центрального районного охранного отделения началась весной 1907 г. Согласно планам руководства ДП предполагалось максимально оперативное развертывание и начало работы районных отделений по улучшению политического розыска. Однако служащие Центрального РОО на протяжении полугода занимались во многом лишь сбором информации о реальном положении дел в губерниях района.

Данные, собранные служащими Центрального районного отделения к осени 1907 г., говорят о слабой готовности большинства губернских жандармских управлений района к продуктивной работе. Отсутствие в большинстве жандармских управлений надёжной секретной агентуры, хорошо знающей положение дел в местных революционных организациях, делало их практически “слепыми”, не имеющими представления о том, что происходит на территории губернии. Плохая организация или отсутствие службы наружного наблюдения снижали шансы ГЖУ даже на обнаружение революционных организаций практически до нуля, не говоря уже о результативном наблюдении за этими организациями.

У руководства политической полиции России как минимум в период с 1906 по 1914 гг., вне зависимости от смены директоров и вице-директоров ДП, заведующих Особым отделом и тем более вне зависимости от смены министров внутренних дел, существовала своя концепция политического розыска. Это была концепция, которая состояла из набора методов/приёмов/подходов, применение которых гарантировало высокие результаты борьбы с революционными организациями. Основных методов было три.

Для эффективной организации розыска в понимании руководства Департамента полиции были необходимы:

1. “Правильная”, т.е. надежная и результативная организация работы с секретной агентурой;

2. Эффективная организация службы наружного наблюдения;