"Таинственные повести" И.С. Тургенева в истории отечественного литературоведения

103. Поддубная Р.Н. Музыка и фантастика в русской литературе XIX века (развитие сквозных мотивов) // Русская литература. - 1997. - № 1.

104. Поддубная Р.Н. Рассказ «Сон» И.С. Тургенева и концепция фантастического в русской реалистической литературе 1860 - 1870-х годов // Русская литература 1870 - 1890-х годов. - Сб. 13. - Свердловск, 1980.

105. Поддубная Р.Н. Тургенев и Амброз Бирс (К вопросу о типологии «таинственной прозы» в литературе последней трети XIX века) // И.С. Тургенев: мировоззрение и творчество, проблемы изучения. Межвузовский с. научных трудов. - Орёл, 1991.

106. Полтавец Е.Ю. Сфинкс. Рыцарь. Талисман. Мифологический и метафорический контекст романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» // Литература в школе. - 1999. - № 1.

107. Поляк Л. История повести «Клара Милич» // Творческая история. Исследования по русской литературе / Под. ред. И.К. Пиксанова. - М., 1927.

108. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. - М., 1986.

109. Пумпянский Л.В. Группа «таинственных повестей» // И.С. Тургенев. Сочинения. - Т. VIII. - М. - Л., 1929. - С. IX, X.

110. Пумпянский Л.В. Тургенев-новеллист. - М., 2000.

111. Ревякин А.И. Теория литературы. Программы педагогических институтов. - М., 1970.

112. Родзевич С.И. Тургенев. К столетию со дня рождения. - Киев., 1918.

113. Розин В.М. Философия и методология: традиции и современность // Вопросы философии. - 1996. - № 11.

114. Россиков В.Н. Литературная критика в начале ХХ века. - М., 1917.

115. Рузавин Г.И. Роль и место абдукции в научном исследовании // Вопросы философии. - 1998. - № 1.

116. Русская критика современной литературы (характеристики, образцы и портреты). - СПб., 1912.

117. Русская наука о литературе в конце XIX - начале XX вв. - М., 1982.

118. Самочатова О.Я. К проблеме творческого метода. («Два помещика» И.С. Тургенева и «Смиренные» В.Г. Короленко). - Уч. зап. / Смоленс. и Новозыбк. пед. ин-ты. Серия филол. наук. - 1966. - № 5.

119. Сахаров А.М. О некоторых вопросах историографии историографических исследований // Вестник Московского университета. Серия истории. - 1973. - № 6.

120. Селиванов В.В. Кризис методологий в гуманитарных науках // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». - Выпуск №12. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

121. Семанова М.Л. Тургенев и Чехов. - Уч. зап. / Лен. гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена, 1957. - Вып. 134.

122. Сливицкая О.В. Бунин и Тургенев. («Грамматика любви» и «Бригадир». Опыт сравнительного анализа). - В кн.: Проблемы реализма. - Т. 7. - Вологда, 1980.

123. Смирнов В.А. Семантика образа «небесной девы» в повести Тургенева «Призраки» // Межвузовская научная конференция «Проблемы мировоззрения и метода И.С. Тургенева» (К 175 - летию писателя). Тезисы докладов и сообщений. - Орёл, 1993.

124. Смирнов И.П. Место «мифопоэтического подхода к литературному произведению среди других толкований текста // Миф - фольклор - литература. - Л., 1978.

125. Смирнова А.И., Нагаева Э.Р. Поэтика «таинственного» в повестях И.С. Тургенева 60 - 70-х гг. // Межвузовская научная конференция «Проблемы метода и мировоззрения И.С Тургенева» (К 175 - летию писателя). Тезисы докладов и сообщений. - Орёл, 1993.

126. Созина Е.К. Архетипические основания поэтической мифологии И.С. Тургенева (на материале творчества 1830 - 1860-х годов) // Архетипические структуры художественного сознания. - Сб. статей. - Екатеринбург, 1999.

127. Cоловьев С.М. Сочинения. - В 18 кн. - Кн. XVI. - M., 1995.

128. Старыгина Н.Н. «Песнь торжествующей любви» И.С. Тургенева и русская литературная легенда XIX века // И.С. Тургенев: мировоззрение и творчество, проблемы изучения. Межвузовский с. научных трудов. - Орёл, 1991.

129. Страда В. Литература конца XIX века (1890 - 1900) // История русской литературы: ХХ век: Серебряный век / под. ред. Ж. Нива и др. - М.: Изд. Группа «Прогресс» - «Литера», 1995.

130. Страхов Н.Н. Философское учение о познании и достоверности познаваемого. - Харьков, 1896.

131. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное. - М., 1995.

132. Топоров В.Н. Странный Тургенев: (Четыре главы). - М.: РГГУ, 1998.

133. Турьян М.А. «Таинственные повести» В.Ф. Одоевского и И.С. Тургенева и проблемы русской психологической прозы: Автореф. дис. …канд. филол. наук. - Л., 1980.

134. Турьян М.А. Тургенев и Эдгар По (К постановке проблемы) // Studia Slavica. - Будапешт, 1973. - Т. XIX. - Fasc. 4. - Р. 407 - 415.

135. Улыбина О.Б. Проблемы поэтики «таинственных повестей» И.С. Тургенева: Автореф. дис. …канд. филол. наук / Нижегородск. гос. ун-т им. Н.И. Лобачевского. - Н. Новгород, 1996.

136. Филат Т.В. «Поздние повести И.С. Тургенева в оценке современных учёных» // Межвузовская научная конференция «Проблемы мировоззрения и метода И.С. Тургенева» (К 175-летию писателя). Тезисы докладов и сообщений. - Орёл: Мин-во образования РФ, ИРЛИ РАН, ОГПИ; Гос. лит. музей И.С. Тургенева, 1993.

137. Фишер В.М. Повесть и роман у Тургенева. - В сб.: Творчество Тургенева / Под ред. И.П. Розанова и Ю.М. Соколова. - М., 1920.

138. Фишер В.М. Таинственное у Тургенева // Венок Тургеневу. 1818 - 1918. Сб. статей. - Одесса, 1919.

139. Фридлендер Г. О героической теме в романах и повестях И.С. Тургенева / Г. Фридлендер. Литература в движении времени. - М., 1983.

140. Хмелевская Е. Неизвестное окончание «Песни торжествующей любви». - Литературная Россия, 1965. - № 51.

141. Хрусталёва А.В. Эволюция исследовательского метода М.О. Гершензона: Дисс. …канд. филол. наук: 10.01.01 - Саратов, 2005.

142. Чернышева Е.Г. Проблемы поэтики русской фантастической прозы 20 - 40-х гг. XIX века. - М., 2000.

143. Чиж В. Тургенев как психопатолог // Вопросы философии и психологии, 1899. ? Кн. 4.

144. Чулков Г.И. После смерти (Памяти Тургенева) / Г.И. Чулков. Покрывало Изиды: Критические очерки. - М., 1909. - С. 169 - 174.

145. Шаблиовский П. Мировоззрение Тургенева // Вестник воспитания, 1914, № 5. - С. 110 - 159.

146. Шаталов С.Е. «Таинственные» повести Тургенева // Учёные записки Арзамас. пед. ин-та. - 1962. - Т. 5. - Вып. 4.

147. Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. - М., 1979.

148. Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965.

149. Юдин Ю.И. Фольклорно-этнографические истоки сюжета повести И.С. Тургенева «После смерти» // Литература и фольклорная традиция. - Волгоград, 1993.

150. Яворская О.М. Поэтический символ водной стихии в творчестве И.С. Тургенева // Вестник Московского ун-та. - Сер. 9. Филология. - 1992. - № 6.

Приложение

Каждый метод - безусловно, важная и нужная вещь. Однако недопустимо впадать в крайности: а) недооценивать метод и методологические проблемы, считая все это незначительным делом, "отвлекающим" от настоящей работы, подлинной науки и т.п. ("методологический негативизим"); б) преувеличивать значение метода, считая его более важным, чем тот предмет, к которому его хотят применить, превращать метод в некую "универсальную отмычку" ко всему и вся, в простой и доступный "инструмент" научного открытия ("методологическая эйфория"). Дело в том, что "...ни один методологический принцип не может исключить, например, риска зайти в тупик в ходе научного исследования" [108; с. 86].

Каждый метод окажется неэффективным и даже бесполезным, если им пользоваться не как "руководящей нитью" в научной или иной форме деятельности, а как готовым шаблоном для перекраивания фактов. Главное предназначение любого метода - на основе соответствующих принципов (требований, предписаний и т.п.) обеспечить успешное решение определенных познавательных и практических проблем, приращение знания, оптимальное функционирование и развитие тех или иных объектов.

Следует иметь в виду, что вопросы метода и методологии не могут быть ограничены лишь философскими или внутринаучными рамками, а должны ставиться в широком социокультурном контексте.

Методология как общая теория метода формировалась в связи с необходимостью обобщения и разработки тех методов, средств и приемов, которые были открыты в философии. Исторически первоначально проблемы методологии разрабатывались в рамках философии: диалогический метод Сократа и Платона, индуктивный метод Ф. Бэкона, рационалистический метод Р. Декарта, антитетический метод Фихте, диалектический метод Г. Гегеля и К. Маркса, феноменологический метод Э. Гуссерля и т.д. Поэтому методология (и по сей день) тесно связана с философией - особенно с такими ее разделами (философскими дисциплинами) как гносеология (теория познания) и диалектика.

Из нефилософских дисциплин методология наиболее тесно смыкается с логикой (формальной), которая главное внимание направляет на прояснение структуры готового, "ставшего" знания, на описание его формальных связей и элементов на языке символов и формул при отвлечении от конкретного содержания высказываний и умозаключений. Как в этой связи отмечал выдающийся логик современности Г.X. фон Вригт, "с должной предосторожностью можно сказать, что формальная логика традиционно имела дело с концептуальными построениями статического мира" [29; с. 516].

Таким образом, логическое исследование науки - это средства современной формальной (математической или символической) логики, которые используются для анализа научного языка, выявления логической структуры научных теорий и их компонентов (определений, классификаций, понятий, законов и т.п.), изучения возможностей и полноты формализации научного знания и т.д. Традиционно-логические средства применялись в основном к анализу структуры научного знания, затем центр методологических интересов сместился на проблематику роста, изменения и развития знания.

Вместе с тем следует сказать, что действительно большие достижения формальной логики породили иллюзию, будто только ее методами можно решить все без исключения методологические проблемы науки. Особенно долго эту иллюзию поддерживал логический позитивизм, крах которого показал ограниченность, односторонность подобного подхода - при всей его важности "в пределах своей компетенции".

Начиная с Нового времени (XVI-XVII вв.) методологические идеи разрабатываются не только в философии, но и в рамках возникающих и бурно развивающихся частных наук - механики, физики, химии, истории и др. "Методологический срез" стал необходимым компонентом каждой науки, хотя он не всегда осознавался некоторыми ее представителями. Характерной чертой современной науки является не только наднаучная рефлексия, т.е. осознание закономерностей развития и строения знания в наиболее общей логико-философской форме, но и интенсивное развитие внутринаучной рефлекции. "Суть ее заключается в том, что в рамках конкретных научных направлений происходит осмысление и изучение методов и форм научного познания. В самой науке все более четко выделяются два взаимосвязанных направления: исследование свойств объектов (традиционное направление) и исследование способов и форм научного познания" [58; с. 314].

Особенно активно второе направление разрабатывается в рамках таких зрелых наук, как физика, биология, химия, все большее внимание оно привлекает и в гуманитарных науках. Эмпирической базой разработки методологии науки (научной методологии) является история науки, но взятая не сама по себе, а в широком философском, общественно-историческом, социокультурном контексте, т.е. в системе культуры в ее целостности.

Любой научный метод разрабатывается на основе определенной теории, которая тем самым выступает его необходимой предпосылкой. Эффективность, сила того или иного метода обусловлена содержательностью, глубиной, фундаментальностью теории, которая "сжимается в метод". В свою очередь "метод расширяется в систему", т.е. используется для дальнейшего развития науки, углубления и развертывания теоретического знания как системы, его материализации, объективизации в практике. "Как известно, развитие науки заключается в нахождении новых явлений природы и в открытии тех законов, которым они подчиняются. Чаще всего это осуществляется благодаря тому, что находят новые методы исследования" [58; с. 314].

Тем самым теория и метод одновременно тождественны и различны. Их сходство состоит в том, что они взаимосвязаны, и в своем единстве есть аналог, отражение реальной действительности. Будучи едиными в своем взаимодействии, теория и метод не отделены жестко друг от друга и в то же время не есть непосредственно одно и то же. Они взаимопереходят, взаимопревращаются: теория, отражая действительность, преобразуется, трансформируется в метод посредством разработки, формулирования вытекающих из нее принципов, правил, приемов и т.п., которые возвращаются в теорию (а через неё - в практику), ибо субъект применяет их в качестве регулятивов, предписаний, в ходе познания и изменения окружающего мира по его собственным законам.

Развитие теории и совершенствование методов исследования и преобразования действительности по существу один и тот же процесс с этими двумя неразрывно связанными сторонами. Не только теория резюмируется в методах, но и методы развертываются в теорию, оказывают существенное воздействие на ее формирование и на ход практики. Однако нельзя полностью отождествлять научную теорию и методы познания и утверждать, что всякая теория и есть вместе с тем метод познания и действия. Метод не тождествен прямо и непосредственно теории, а теория не является непосредственно методом, ибо не она есть метод познания, а необходимо вытекающие из нее методологические установки, требования, регулятивы.

Основные различия теории и метода состоят в следующем: а) теория - результат предыдущей деятельности, метод - исходный пункт и предпосылка последующей деятельности; б) главные функции теории - объяснение и предсказание (с целью отыскания истины, законов, причины и т.п.), метода - регуляция и ориентация деятельности; в) теория - система идеальных образов, отражающих сущность, закономерности объекта, метод - система регулятивов, правил, предписаний, выступающих в качестве орудия дальнейшего познания и изменения действительности; г) теория нацелена на решение проблемы - что собой представляет данный предмет, метод - на выявление способов и механизмов его исследования и преобразования.

Таким образом, теории, законы, категории и другие абстракции еще не составляют метода. Чтобы выполнять методологическую функцию, они должны быть соответствующим образом трансформированы, преобразованы из объяснительных положений теории в ориентационно-деятельные, регулятивные принципы (требования, предписания, установки) метода.

Любой метод детерминирован не только предшествующими и сосуществующими одновременно с ним другими методами, и не только той теорией, на которой он основан. Каждый метод обусловлен прежде всего своим предметом, т.е. тем, что именно исследуется (отдельные объекты или их классы). Метод как способ исследования и иной деятельности не может оставаться неизменным, всегда равным самому себе во всех отношениях, а должен изменяться в своем содержании вместе с предметом, на который он направлен. Это значит, что истинным должен быть не только конечный результат познания, но и ведущий к нему путь, т.е. метод, постигающий и удерживающий именно специфику данного предмета. Нельзя "разводить" предмет и метод, видеть в последнем только внешнее средство по отношению к предмету, никак не зависимое от него и лишь "налагаемое" на предмет чисто внешним образом.

Метод не навязывается предмету познания или действия, а изменяется в соответствии с их спецификой. Исследование предполагает тщательное знание фактов и других данных, относящихся к его предмету. Оно осуществляется как движение в определенном материале, изучение его особенностей, связей, отношений и т.п. Способ движения (метод) и состоит в том, что исследование должно детально освоиться с конкретным материалом (фактическим и концептуальным), проанализировать различные формы его развития, проследить их внутреннюю связь.

Таким образом, истинность метода всегда детерминирована содержанием предмета. Поэтому метод всегда был и есть "сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания", "сам себя конструирующий путь науки" (Гегель). Такое понимание очень важное и актуальное, в том числе и для развития современной науки, где "мы подходим к проблемам, в которых методология неотделима от вопроса о природе исследуемого объекта" [108; с. 267].

Итак, недопустимо рассматривать метод как некий механический набор предписаний, "список правил", на основе которых можно будто бы решить любые вопросы, возникающие в жизни. Кроме того, он не есть жесткий алгоритм, по которому строго регламентированно осуществляются познание или иные формы деятельности. Применение же того или иного метода в разных сферах не есть формальное внешнее наложение системы его принципов на объект познания или действия, а необходимость использования этих принципов не привносится извне. В этом смысле "не существует метода, который можно было бы выучить и систематически применять для достижения цели. Исследователь должен выведать у природы четко формулируемые общие принципы, отражающие определенные общие черты совокупности множества экспериментально установленных фактов" [148; с. 5 - 6].

Будучи детерминирован своим предметом (объектом), метод, однако, не есть чисто объективный феномен, как, впрочем, не является он и чисто субъективным образованием. Особенно наглядно это видно на примере научного метода. Следовательно, метод не есть совокупность умозрительных, субъективистских приемов, правил, процедур, вырабатываемых априорно, независимо от материальной действительности, практики, вне и помимо объективных законов её развития. Он не является способом, однозначно определяющим пути и формы деятельности, позволяющим априори решать любые познавательные и практические проблемы. Поэтому необходимо искать происхождение метода не в головах людей, не в сознании, а в материальной действительности. Но в последней - как бы тщательно ни искали - мы не найдем никаких методов, а отыщем лишь объективные законы природы и общества.

Таким образом, метод существует, развивается только в сложной диалектике субъективного и объективного при определяющей роли последнего. В этом смысле любой метод прежде всего объективен, содержателен, "фактичен". Вместе с тем он одновременно субъективен, но не как чистый произвол, "безбрежная субъективность", а как продолжение и завершение объективности, из которой он "вырастает". Субъективная сторона метода выражается не только в том, что на основе объективной стороны (познанные закономерности реальной действительности) формулируются определенные принципы, правила, регулятивы.

Метод не является застывшим списком "разреженных абстракций" или закостенелых общих формул-предписаний. Он не существует вне его конкретного реального носителя - личности учёного, философа, научного сообщества, коллективного субъекта и т.п. Их роль в реализации методологических принципов исключительно велика. Каждый метод - не сам себя доказывающий автомат, он всегда "замыкается" на конкретного субъекта.

Включенностью субъекта в "тело" метода объясняется, в частности, его творческий характер, который "затрагивает" не только научные открытия, но и созидание нового в любой сфере человеческой деятельности. История науки и практики показала, что нет никакой "железной" последовательности познавательных процедур и действий, в сумме составляющих логику открытия, также как нет универсального алгоритма созидания новых форм социальной жизни. Хотя и в том и в другом случае роль метода весьма важна.

Однако любой метод (даже самый важный) - лишь один из многих факторов творческой деятельности человека. Последняя не ограничивается только сферой познания и не сводится лишь к логике и методу. Она включает в себя и другие факторы - силу и гибкость ума исследователя, его критичность, глубину воображения, развитость фантазии, способность к интуиции и т.д.

Таким образом, любой метод не есть нечто "бессубъектное, внечеловеческое", он "замыкается" на реальном человеке, включает его в себя как свое субстанциальное основание. Тем самым движение метода с необходимостью осуществляется в процессе жизнедеятельности реального человека - субъекта, творящего, прежде всего свое общественное бытие и на этой основе - другие формообразования, включая сознание, познание, мышление, принципы и методы своей деятельности.

2. Методология историографии

Прежде чем приступить к обоснованию методологических принципов и основополагающих проблем современной историографии, на наш взгляд, целесообразно дать академическое обоснование этому термину применительно к литературоведению.

Одним из наиболее классических определений этого понятия является определение Н. Пиксанова, опубликованное в 4 томе «Литературной энциклопедии» за 1930 г.:

«Термин «историография» обычно употребляется в двояком значении: 1. как вся совокупность исследований и опубликованных источников по истории (в том или ином объёме) и 2. как изучение развития исторической науки (в целом, в том или ином периоде, в том или ином отделе или вопросе). В таком двояком значении термин «историография» применяется и к литературной науке… Следует говорить о литературоведческой историографии, включающей (во втором значении термина) изучение развития не только истории литературы, но и теории литературы и литературной методологии. В состав историографии естественно включается и развитие самой этой дисциплины - «история истории» литературоведения. Охватывая в своём объёме историческое развитие всех дисциплин литературоведения, историография сама может входить как составная часть в одну из этих дисциплин. Так, историография может частично включаться в историю литературы, поскольку состояние и тенденции литературоведческих знаний и понятий в том или ином периоде истории литературы связаны так или иначе с литературно-художественным творчеством… Принципы и приёмы литературоведческой методологии вырабатывались в процессе исторического развития литературоведения, констатируемого историографией. Теоретическая поэтика, определяя содержание своих терминов и понятий, считается с историческими наслоениями в их значении и употреблении, которые раскрыть ей помогает литературная историография. И обратно: то или иное построение историографии, отбор привлекаемого ею к изучению материала, приёмы историографического анализа определяются методологическими и теоретическими воззрениями исследователя-историографа. Таким образом, литературная историография является ближайшей и главнейшей вспомогательной дисциплиной при трёх основных разделах литературоведения: методологии, теории литературы и истории литературы.

Выявляя наличную совокупность литературных источников и изучений, историография прибегает к помощи других, подчинённых, вспомогательных дисциплин, каковы: археография, архивоведение, библиография литературы, библиотековедение. Эти дисциплины помогают установить наличные фонды рукописных и печатных материалов для историографического изучения. Развитие литературно-библиографических, археографических, архиво- и библиотековедческих работ и само может становиться предметом историографического изучения (как и другие вспомогательные дисциплины, например литературная палеография).

Внутреннее историческое развитие литературной науки историографией устанавливается в разных направлениях и разными приёмами. Вспомогательной дисциплиной здесь является хронология (с её разновидностью - синхронистикой).

В поле зрения историографии как истории развития литературоведения находится, прежде всего, внешняя история литературной науки: развитие общего литературного образования, организация литературного преподавания в высшей школе (филологические факультеты в университетах, специальные литературоведческие институты и т.д.), научно-исследовательские учреждения, затем - литературные общества и организации, литературная и литературоведческая журналистика …» [http: // feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le4/le4-6342.html?cmd=2&istext=1].

С самого начала кристаллизация историографии как специальной отрасли исторического знания была связана с методологией. В историографии неизменными оставались общие методологические принципы -- историзма и объективности.

В историографии принцип историзма включает конкретные требования. События и явления в исторической науке рассматриваются на основе соблюдения временной последовательности, преемственности смены периодов и этапов ее развития. Каждый историографический факт анализируется в процессе возникновения, становления и развития. Исследование событий исторической науки осуществляется в тесной связи с конкретными историческими условиями их появления.

Не менее важен принцип объективности. Его применение в историографии предполагает непредвзятый анализ имеющейся исторической литературы, «вписание» историографических источников в конкретное историческое время, отказ от роли «судьи» своих предшественников, учет национальной историографической традиции.

Первое место, среди других, занимает сравнительно-исторический метод, позволяющий проводить исторические сравнения, сопоставления, устанавливать параллели. В историографии применение этого метода дает возможность изучить историографические факты как в тесной связи с исторической обстановкой, в которой они возникли и действуют, так и в качественном изменении на различных этапах развития. Следует заметить, что использование этого метода возможно лишь тогда, когда уже накоплено определенное количество знаний.

Сравнительно-исторический метод не исключает, а наоборот, предполагает применение в историографии метода конкретного анализа. Этот метод ориентирован на исследование отдельных историографических явлений и ситуаций с учетом условий их возникновения и взаимовлияния, «взаимопересечений» теоретического и фактического материала.

В историографии действует и хронологический метод. Он способствует изучению историографических фактов с позиций взаимосвязанного процесса, в котором отдельные этапы и периоды сравниваются с целью вскрыть объективные закономерности накопления и углубления историографических знаний. Хронологический метод изложения порой оказывается неприемлемым для аналитического изучения историографического процесса. В связи с этим историографы часто применяют проблемно-хронологический метод. Этот метод предполагает «расчленение» более или менее широкой темы на ряд узких проблем, каждая из которых рассматривается в хронологической последовательности.

В историографии полезно применение метода актуализации, что на деле означает определение ценности научных знаний для нынешнего, а также будущего времени. Метод актуализации позволяет строить научные прогнозы будущего развития науки на основе выявления ее ведущих тенденций.

Активно применяется и системный подход. На его основе удается выявить на общем фоне развития историографии состояние изученности отдельных или нескольких специальных тем и проблем, обнаружить ведущие элементы их взаимосвязанности. Кроме того, структура более развитых историографических знаний опосредовано способствует более глубокому осмыслению ее первоначальных этапов.

1. Научные трактовки понятия «метод»

Деятельность людей в любой ее форме (научная, практическая и т.д.) определяется целым рядом факторов. Конечный ее результат зависит не только от того, кто действует (субъект) или на что она направлена (объект), но и от того, как совершается данный процесс, какие способы, приемы, средства при этом применяются. Это и есть проблемы метода.

Каждый метод - безусловно, важная и нужная вещь. Однако недопустимо впадать в крайности: а) недооценивать метод и методологические проблемы, считая все это незначительным делом, "отвлекающим" от настоящей работы, подлинной науки и т.п. ("методологический негативизим"); б) преувеличивать значение метода, считая его более важным, чем тот предмет, к которому его хотят применить, превращать метод в некую "универсальную отмычку" ко всему и вся, в простой и доступный "инструмент" научного открытия ("методологическая эйфория"). Дело в том, что "...ни один методологический принцип не может исключить, например, риска зайти в тупик в ходе научного исследования" [108; с. 86].

Каждый метод окажется неэффективным и даже бесполезным, если им пользоваться не как "руководящей нитью" в научной или иной форме деятельности, а как готовым шаблоном для перекраивания фактов. Главное предназначение любого метода - на основе соответствующих принципов (требований, предписаний и т.п.) обеспечить успешное решение определенных познавательных и практических проблем, приращение знания, оптимальное функционирование и развитие тех или иных объектов.

Следует иметь в виду, что вопросы метода и методологии не могут быть ограничены лишь философскими или внутринаучными рамками, а должны ставиться в широком социокультурном контексте.

Методология как общая теория метода формировалась в связи с необходимостью обобщения и разработки тех методов, средств и приемов, которые были открыты в философии. Исторически первоначально проблемы методологии разрабатывались в рамках философии: диалогический метод Сократа и Платона, индуктивный метод Ф. Бэкона, рационалистический метод Р. Декарта, антитетический метод Фихте, диалектический метод Г. Гегеля и К. Маркса, феноменологический метод Э. Гуссерля и т.д. Поэтому методология (и по сей день) тесно связана с философией - особенно с такими ее разделами (философскими дисциплинами) как гносеология (теория познания) и диалектика.

Из нефилософских дисциплин методология наиболее тесно смыкается с логикой (формальной), которая главное внимание направляет на прояснение структуры готового, "ставшего" знания, на описание его формальных связей и элементов на языке символов и формул при отвлечении от конкретного содержания высказываний и умозаключений. Как в этой связи отмечал выдающийся логик современности Г.X. фон Вригт, "с должной предосторожностью можно сказать, что формальная логика традиционно имела дело с концептуальными построениями статического мира" [29; с. 516].

Таким образом, логическое исследование науки - это средства современной формальной (математической или символической) логики, которые используются для анализа научного языка, выявления логической структуры научных теорий и их компонентов (определений, классификаций, понятий, законов и т.п.), изучения возможностей и полноты формализации научного знания и т.д. Традиционно-логические средства применялись в основном к анализу структуры научного знания, затем центр методологических интересов сместился на проблематику роста, изменения и развития знания.

Вместе с тем следует сказать, что действительно большие достижения формальной логики породили иллюзию, будто только ее методами можно решить все без исключения методологические проблемы науки. Особенно долго эту иллюзию поддерживал логический позитивизм, крах которого показал ограниченность, односторонность подобного подхода - при всей его важности "в пределах своей компетенции".

Начиная с Нового времени (XVI-XVII вв.) методологические идеи разрабатываются не только в философии, но и в рамках возникающих и бурно развивающихся частных наук - механики, физики, химии, истории и др. "Методологический срез" стал необходимым компонентом каждой науки, хотя он не всегда осознавался некоторыми ее представителями. Характерной чертой современной науки является не только наднаучная рефлексия, т.е. осознание закономерностей развития и строения знания в наиболее общей логико-философской форме, но и интенсивное развитие внутринаучной рефлекции. "Суть ее заключается в том, что в рамках конкретных научных направлений происходит осмысление и изучение методов и форм научного познания. В самой науке все более четко выделяются два взаимосвязанных направления: исследование свойств объектов (традиционное направление) и исследование способов и форм научного познания" [58; с. 314].

Особенно активно второе направление разрабатывается в рамках таких зрелых наук, как физика, биология, химия, все большее внимание оно привлекает и в гуманитарных науках. Эмпирической базой разработки методологии науки (научной методологии) является история науки, но взятая не сама по себе, а в широком философском, общественно-историческом, социокультурном контексте, т.е. в системе культуры в ее целостности.

Любой научный метод разрабатывается на основе определенной теории, которая тем самым выступает его необходимой предпосылкой. Эффективность, сила того или иного метода обусловлена содержательностью, глубиной, фундаментальностью теории, которая "сжимается в метод". В свою очередь "метод расширяется в систему", т.е. используется для дальнейшего развития науки, углубления и развертывания теоретического знания как системы, его материализации, объективизации в практике. "Как известно, развитие науки заключается в нахождении новых явлений природы и в открытии тех законов, которым они подчиняются. Чаще всего это осуществляется благодаря тому, что находят новые методы исследования" [58; с. 314].

Тем самым теория и метод одновременно тождественны и различны. Их сходство состоит в том, что они взаимосвязаны, и в своем единстве есть аналог, отражение реальной действительности. Будучи едиными в своем взаимодействии, теория и метод не отделены жестко друг от друга и в то же время не есть непосредственно одно и то же. Они взаимопереходят, взаимопревращаются: теория, отражая действительность, преобразуется, трансформируется в метод посредством разработки, формулирования вытекающих из нее принципов, правил, приемов и т.п., которые возвращаются в теорию (а через неё - в практику), ибо субъект применяет их в качестве регулятивов, предписаний, в ходе познания и изменения окружающего мира по его собственным законам.

Развитие теории и совершенствование методов исследования и преобразования действительности по существу один и тот же процесс с этими двумя неразрывно связанными сторонами. Не только теория резюмируется в методах, но и методы развертываются в теорию, оказывают существенное воздействие на ее формирование и на ход практики. Однако нельзя полностью отождествлять научную теорию и методы познания и утверждать, что всякая теория и есть вместе с тем метод познания и действия. Метод не тождествен прямо и непосредственно теории, а теория не является непосредственно методом, ибо не она есть метод познания, а необходимо вытекающие из нее методологические установки, требования, регулятивы.

Основные различия теории и метода состоят в следующем: а) теория - результат предыдущей деятельности, метод - исходный пункт и предпосылка последующей деятельности; б) главные функции теории - объяснение и предсказание (с целью отыскания истины, законов, причины и т.п.), метода - регуляция и ориентация деятельности; в) теория - система идеальных образов, отражающих сущность, закономерности объекта, метод - система регулятивов, правил, предписаний, выступающих в качестве орудия дальнейшего познания и изменения действительности; г) теория нацелена на решение проблемы - что собой представляет данный предмет, метод - на выявление способов и механизмов его исследования и преобразования.

Таким образом, теории, законы, категории и другие абстракции еще не составляют метода. Чтобы выполнять методологическую функцию, они должны быть соответствующим образом трансформированы, преобразованы из объяснительных положений теории в ориентационно-деятельные, регулятивные принципы (требования, предписания, установки) метода.

Любой метод детерминирован не только предшествующими и сосуществующими одновременно с ним другими методами, и не только той теорией, на которой он основан. Каждый метод обусловлен прежде всего своим предметом, т.е. тем, что именно исследуется (отдельные объекты или их классы). Метод как способ исследования и иной деятельности не может оставаться неизменным, всегда равным самому себе во всех отношениях, а должен изменяться в своем содержании вместе с предметом, на который он направлен. Это значит, что истинным должен быть не только конечный результат познания, но и ведущий к нему путь, т.е. метод, постигающий и удерживающий именно специфику данного предмета. Нельзя "разводить" предмет и метод, видеть в последнем только внешнее средство по отношению к предмету, никак не зависимое от него и лишь "налагаемое" на предмет чисто внешним образом.

Метод не навязывается предмету познания или действия, а изменяется в соответствии с их спецификой. Исследование предполагает тщательное знание фактов и других данных, относящихся к его предмету. Оно осуществляется как движение в определенном материале, изучение его особенностей, связей, отношений и т.п. Способ движения (метод) и состоит в том, что исследование должно детально освоиться с конкретным материалом (фактическим и концептуальным), проанализировать различные формы его развития, проследить их внутреннюю связь.

Таким образом, истинность метода всегда детерминирована содержанием предмета. Поэтому метод всегда был и есть "сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания", "сам себя конструирующий путь науки" (Гегель). Такое понимание очень важное и актуальное, в том числе и для развития современной науки, где "мы подходим к проблемам, в которых методология неотделима от вопроса о природе исследуемого объекта" [108; с. 267].

Итак, недопустимо рассматривать метод как некий механический набор предписаний, "список правил", на основе которых можно будто бы решить любые вопросы, возникающие в жизни. Кроме того, он не есть жесткий алгоритм, по которому строго регламентированно осуществляются познание или иные формы деятельности. Применение же того или иного метода в разных сферах не есть формальное внешнее наложение системы его принципов на объект познания или действия, а необходимость использования этих принципов не привносится извне. В этом смысле "не существует метода, который можно было бы выучить и систематически применять для достижения цели. Исследователь должен выведать у природы четко формулируемые общие принципы, отражающие определенные общие черты совокупности множества экспериментально установленных фактов" [148; с. 5 - 6].

Будучи детерминирован своим предметом (объектом), метод, однако, не есть чисто объективный феномен, как, впрочем, не является он и чисто субъективным образованием. Особенно наглядно это видно на примере научного метода. Следовательно, метод не есть совокупность умозрительных, субъективистских приемов, правил, процедур, вырабатываемых априорно, независимо от материальной действительности, практики, вне и помимо объективных законов её развития. Он не является способом, однозначно определяющим пути и формы деятельности, позволяющим априори решать любые познавательные и практические проблемы. Поэтому необходимо искать происхождение метода не в головах людей, не в сознании, а в материальной действительности. Но в последней - как бы тщательно ни искали - мы не найдем никаких методов, а отыщем лишь объективные законы природы и общества.

Таким образом, метод существует, развивается только в сложной диалектике субъективного и объективного при определяющей роли последнего. В этом смысле любой метод прежде всего объективен, содержателен, "фактичен". Вместе с тем он одновременно субъективен, но не как чистый произвол, "безбрежная субъективность", а как продолжение и завершение объективности, из которой он "вырастает". Субъективная сторона метода выражается не только в том, что на основе объективной стороны (познанные закономерности реальной действительности) формулируются определенные принципы, правила, регулятивы.

Метод не является застывшим списком "разреженных абстракций" или закостенелых общих формул-предписаний. Он не существует вне его конкретного реального носителя - личности учёного, философа, научного сообщества, коллективного субъекта и т.п. Их роль в реализации методологических принципов исключительно велика. Каждый метод - не сам себя доказывающий автомат, он всегда "замыкается" на конкретного субъекта.

Включенностью субъекта в "тело" метода объясняется, в частности, его творческий характер, который "затрагивает" не только научные открытия, но и созидание нового в любой сфере человеческой деятельности. История науки и практики показала, что нет никакой "железной" последовательности познавательных процедур и действий, в сумме составляющих логику открытия, также как нет универсального алгоритма созидания новых форм социальной жизни. Хотя и в том и в другом случае роль метода весьма важна.

Однако любой метод (даже самый важный) - лишь один из многих факторов творческой деятельности человека. Последняя не ограничивается только сферой познания и не сводится лишь к логике и методу. Она включает в себя и другие факторы - силу и гибкость ума исследователя, его критичность, глубину воображения, развитость фантазии, способность к интуиции и т.д.

Таким образом, любой метод не есть нечто "бессубъектное, внечеловеческое", он "замыкается" на реальном человеке, включает его в себя как свое субстанциальное основание. Тем самым движение метода с необходимостью осуществляется в процессе жизнедеятельности реального человека - субъекта, творящего, прежде всего свое общественное бытие и на этой основе - другие формообразования, включая сознание, познание, мышление, принципы и методы своей деятельности.

2. Методология историографии

Прежде чем приступить к обоснованию методологических принципов и основополагающих проблем современной историографии, на наш взгляд, целесообразно дать академическое обоснование этому термину применительно к литературоведению.

Одним из наиболее классических определений этого понятия является определение Н. Пиксанова, опубликованное в 4 томе «Литературной энциклопедии» за 1930 г.:

«Термин «историография» обычно употребляется в двояком значении: 1. как вся совокупность исследований и опубликованных источников по истории (в том или ином объёме) и 2. как изучение развития исторической науки (в целом, в том или ином периоде, в том или ином отделе или вопросе). В таком двояком значении термин «историография» применяется и к литературной науке… Следует говорить о литературоведческой историографии, включающей (во втором значении термина) изучение развития не только истории литературы, но и теории литературы и литературной методологии. В состав историографии естественно включается и развитие самой этой дисциплины - «история истории» литературоведения. Охватывая в своём объёме историческое развитие всех дисциплин литературоведения, историография сама может входить как составная часть в одну из этих дисциплин. Так, историография может частично включаться в историю литературы, поскольку состояние и тенденции литературоведческих знаний и понятий в том или ином периоде истории литературы связаны так или иначе с литературно-художественным творчеством… Принципы и приёмы литературоведческой методологии вырабатывались в процессе исторического развития литературоведения, констатируемого историографией. Теоретическая поэтика, определяя содержание своих терминов и понятий, считается с историческими наслоениями в их значении и употреблении, которые раскрыть ей помогает литературная историография. И обратно: то или иное построение историографии, отбор привлекаемого ею к изучению материала, приёмы историографического анализа определяются методологическими и теоретическими воззрениями исследователя-историографа. Таким образом, литературная историография является ближайшей и главнейшей вспомогательной дисциплиной при трёх основных разделах литературоведения: методологии, теории литературы и истории литературы.

Выявляя наличную совокупность литературных источников и изучений, историография прибегает к помощи других, подчинённых, вспомогательных дисциплин, каковы: археография, архивоведение, библиография литературы, библиотековедение. Эти дисциплины помогают установить наличные фонды рукописных и печатных материалов для историографического изучения. Развитие литературно-библиографических, археографических, архиво- и библиотековедческих работ и само может становиться предметом историографического изучения (как и другие вспомогательные дисциплины, например литературная палеография).

Внутреннее историческое развитие литературной науки историографией устанавливается в разных направлениях и разными приёмами. Вспомогательной дисциплиной здесь является хронология (с её разновидностью - синхронистикой).

В поле зрения историографии как истории развития литературоведения находится, прежде всего, внешняя история литературной науки: развитие общего литературного образования, организация литературного преподавания в высшей школе (филологические факультеты в университетах, специальные литературоведческие институты и т.д.), научно-исследовательские учреждения, затем - литературные общества и организации, литературная и литературоведческая журналистика …» [http: // feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le4/le4-6342.html?cmd=2&istext=1].