Рецепция лирики Катулла у поэтов Английского Возрождения

Philip might be bold

And do what he wold:

Philip would seek and take» «схватить меня за пальчик/ Филип мог смелым стать/ и сделать что хотелось/ Филип искал и находил» Стихи 175-179. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-133.

Джейн Скроуп рассказывает, как проказник воробышек мог «схватить» ее «за пальчик осмелев», как он «всегда добивался своего», как, спрыгнув с пальчика, Филип клевал девушку в губки, а она в ответ «fed him with spittle» «поила своей слюнкой» - перевод автора. Этим образом впоследствии воспользовался Филип Сидни в своем 83 сонете: «But you must needs with those lips billing be?/ And through those lips drink nectar from that tongue?».:

«How prettily it would sit,

Many times and oft,

Upon my finger aloft!

I played with him tittle-tattle,

And fed him with my spittle,

With his bill between my lips» «как мило он сидел/ частенько/ Верхом на моем пальце/ я с ним в сплетников играла / поила своей слюнкой/ его клювом меж моих губ» Стихи 354-359.

Какая неприкрытая чувственность образа, какой шокирующий автоэротизм! Скелтон высвобождает желание, доводя чувственность до состояния восторга, когда собственное я растворяется и «искры божественного пламени проникают в телесный мир (mundi corpora)» перевод автора. Marsilio Ficino. «De Amore» или «Commentarium in Convivium Platonis». II. 2.. Таким образом, с помощью неоплатонической концепции Марсилио Фичино с ее идеей сверхчувственного экстаза, Скелтон показывает в одной поэме переход от физического горя, через образ скорбящей богоматери, к катарсису; затем возвращаясь обратно к чувственному накаляет его до крайности (до экстаза); и связывая между собой эти метаморфозы образами Катулла и фигурой Джейн Скроуп, отражающей их.

«And wold syt upon my lap,

And seke after small wormes,

And somtyme white bred crommes;

And many tymes and ofte

Betwene my brestes softe

It wolde lye and rest «На моих коленях сидел/ и червячков искал,/ иль крошки хлеба белого подбирал/ а, пожалуй, и чаще / меж моих грудок нежных/ он сидел и отдыхал» Стихи 121-127. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-133.»

«And whan I sayd, Phyp, Phyp,

Than he wold lepe and skyp,

And take me by the lyp. «Когда я говорила Фип, Фип/ он прыгал и подлетал/ и за губку меня хватал» - перевод автора. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. 29-133.»

И пока девушка продолжает свой рассказ о том, как она «acris solet incitare morsus», Скелтон вздыхает: «It were a pleasant pain/ With her aye to remain» «каким приятным было бы страдание, вечно с нею пребывать» - перевод автора. Стихи 1012-1013. Philip Sparrow., где слово «aye» означает «навечно». Исследователь A. B. Grosart, тоже склонный считать «Philip Sparrow» Скелтона рецепцией «Fletus Passeris Lesbiae» Катулла полагает, что кличка воробышка, - Philip - является ономатопеичесим подражанием Катулловому «pipiabat».

«Which I loved best.

That by representation

Of his image and fashion

To me it might import

Some pleasure and comfort,

For my solace and sport» «Которого любила я больше всех/ ведь, представление/ его образа и вида (повадок)/ приносили мне удовольствие и отраду/ и утешение и забаву» - перевод автора. Стихи 214-218. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-133.

Возлюбленная Катулла, что своего воробышка «plus oculis suis amabat» «больше глаз своих любила» - перевод автора. играет с птичкой чтобы «gravis acquiescat ardor» - «свой жар унять тяжелый»; Джейн Скроуп, вторя ей, вспоминает, как любимый воробышек Филип («Which I loved best») был ее удовольствием и отрадой, как в печалях, так и забавах - «comfort for solace and sport» «Solaciolum sui doloris» в Carmen 2 Катулла.. Стоит отметить, что «fashion» в этих строках, следует перевести как «поведение»; поведение, то есть действия любимой птички, приносящие утешение.

«Was never bird in cage

More gentle of courage

In doing his homage

Unto his sovereign» «Ни одна птичка в клетке доселе/ со столь кротким нравом / не отдавала долг/ своей хозяйке» - перевод автора. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-133.

В этих строках Скелтон обыгрывает вассальные отношения: воробей-вассал, как бы давший клятву верности - преданно служить только своей хозяйке Петр Бицилли. Избранные труды по средневековой истории. Россия и Запад. Издательство «Litres». 2014. Стр. 168., а что за служба у птички как не пение Слово «passer» обычно переводится на английский как «sparrow» - воробей, однако может относиться и к другим видам маленьких певчих птиц. Именно от этого корня в английском языке появилось слово «passerine», означающее «songbird», - певчая птица. Мichiel de Vaan. Etymological Dictionary of Latin and the other Italic Languages. Leiden. Boston: Brill Academic Publishers. 2008. P. 209., - «ad solam dominam usque pipiabat» - «пел он только для своей хозяйки» Перевод автора., - пишет Катулл, сожалея о преданности воробышка. Джейн Кроуп мечтает вернуть своего воробышка:

«My sparrow then should be quick

With a charm or twain,

And play with me again» «Мой воробушек тогда вмиг/ <благодаря> чарам или чему иному/ снова играл бы со мной» - перевод автора. Стихи 205-207. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-33..

Образ горюющей женщины имел две коннотации в уже упоминавшейся выше средневековой традиции плачей, которые перешли в раннюю возрожденческую культуру Англии: позитивную (как символ справедливости) и негативную (как символ возмездия). Воробышек мертв, и в этой чудовищной несправедливости Катулл винит бога подземного царства и шлет ему проклятья:

«at vobis male sit male sit malae tenebrae».

Джейн Скроуп тоже бросает проклятья и просит возмездия для убийцы:

«Thе vengeance I ask and cry,

By way of exclamation,

On all the whole nation

Of cattes wild and tame:

God send them sorrow and shame!» «К отмщению я взываю,/ этим криком/ на всю нацию котов,/ на диких и на ручных,/ пошли им Господи горя и позор!» - перевод автора. Стих 273. Philip Sparrow. Английский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-133.



Поэма заканчивается эпитафией на латыни, сочиненной Джейн Скроуп по случаю смерти дорогого воробышка:

«Flos volucrum formose, vale!

Philippe, sub isto

Marmore jam recubas,

Qui mihi carus eras» «Прощай, прекрасный цветок средь парящих!/ Филип под этим/ мрамором теперь лежит/ кто дорог мне был» - перевод автора. Стих 829. Латинский текст цитируется по изданию: Skelton, John. Poems. Robert S. Kinsman, ed. Oxford: Clarendon Press, 1969. РР. 29-133..

Эдмунд Спенсер (англ. Edmund Spenser; около 1552-1599)

Эдмунд Спенсер родился в Лондоне, в семье наемного подмастерья Гильдии портных, предположительно у Спенсера было несколько братьев. Семья была небогата, однако в 1561 году будущий поэт смог поступить Школу Гильдии Портных (Merchant Taylor's School), основанную для купеческих детей. Там он изучал латинский, греческий и иврит. Позже Спенсер обучался в Кембриджском Университете и не только углубил свои знания латинского и греческого языков, но также изучил французский и итальянский языки.

«Изящное стилистическое богатство» будет лучшим описанием поэзии Спенсера. В «Shepheardes Calender» - «Пастушьем календаре», - таким изящным и звучным слогом Спенсер выводит гражданско-ориентированную поэзию в форме буколической аллегории, за что и сейчас высоко превозноситься исследователями и читателями. Той же насыщенной музыкальностью богат его рыцарский роман «The Faerie Queene», - «Королева Фей».

Другое его произведение сонетная секвенция - «Amoretti», своеобразный «дневник ухаживаний» за юной Элизабет Бойл. Существенное отличие «Amoretti» Спенсера от сонетного цикла Петрарки, - «Книги Песен», - состоит в том, что предмет воздыханий поэта, - Элизабет Бойл была незамужней. И если любовь к Лауре, был нарушением брачных клятв, и входила в противоречие с любовью к Богу у Петрарки, то ухаживания Спенсера были адресованы свободной девушке и счастливо закончились браком. Примечателен LXXVII сонет Спенсера:

«WAS it a dream, or did I see it plain;

A goodly table of pure ivory,

All spread with junkets, fit to entertain

The greatest Prince with pompous royalty:

'Mongst which, there in a silver dish did lie

Two golden apples of unvalued price;

Far passing those which Hercules came by,

Or those which Atalanta did entice;

Exceeding sweet, yet void of sinful vice;

That many sought, yet none could ever taste;

Sweet fruit of pleasure, brought from Paradise

By Love himself, and in his garden placed.

Her breast that table was, so richly spread;

My thoughts the guests, which would thereon have fed» «Во сне я видел или наяву

Столешницу - слоновой кости гладь?

Всех дивных яств на ней не назову:

Лишь короли достойны их вкушать.

И словно источали благодать

На серебре два яблока златых,

Но не Геракл их уходил искать,

Не Аталанте их бросал жених -

Нет, это чудо для садов своих

Сама любовь из рая принесла,

И нет желанней и запретней их,

Они сияют вне греха и зла.

О груди милой - пиршество любви,

Где гости - мысли страстные мои.»

Русский перевод Е.Дунаевской цитируется по изданию: Западноевропейский сонет 13-17 веков. Поэтическая антология. Ленинград. Издательство Ленинградского университета, 1988. Стр. 136.

Аллегории Спенсера иногда соскальзывают в чистую фантазию, создавая некий идеальный «locus poeticus» - именно так представлен в сонете стол чистейшей белизны («pure ivory»), украшенный разнообразными яствами, который на самом деле является «breast» «Грудь» - перевод автора. возлюбленной поэта. Здесь Спенсер превозносит осязаемую чувственную красоту своей возлюбленной: «a goodly table of pure ivory» и «her breast that table was» - «прекрасный стол чистейшей белизны» и тем «столом была ее грудь». Очертив таким образом лишь воображаемый контур девушки, Спенсер меняет предмет.

Среди прочих яств на столе лежали два золотых яблока, наделенные огромной ценностью и даже более - «unvalued price» - «бесценны». «Far passing those which Hercules came by» «чтоб их добыть, на подвиг Геркулес ходил» - перевод автора. - чтоб их добыть, на подвиг Геркулес ходил; так, намекая на 11 подвиг Эврисфей заявил Гераклу, что ни гидра, ни авгиевы конюшни не могут быть засчитаны, потому что гидру ему помог убить Иолай, а за очистку авгиевых конюшнь Геракл получил награду. - поход за золотыми яблоками Гесперид, - Спенсер обьясняет, что одна из причин такой «unvalued price» яблок состоит в трудности их добывания, ведь это действительно «Herculei labos est» «работа для Геркулеса» - перевод автора. Carmen 55 Катулла..

Яблоко, безусловно, явялется атрибутом Венеры (Афродиты) прежде всего потому, что Парис присудил ей победу в споре, начало которому положило яблоко раздора. Именно к помощи Афродиты, обращается Гиппомен (Меланион) пытаясь завоевать Аталанту, пообещавшую выйти замуж за того, кто победит ее в беге. В ответ богиня любви, как известно, дает ему три яблока и внушает, что с ними делать. Гиппомен (Меланион), кидая яблоки себе вослед, задерживает Аталанту и выигрывает состязание.

О быстроногой девушке, - «pernici puellae», - Аталанте и ее любви к яблокам пишет Катулл в Carmen 2b: «tam gratum est mihi quam ferunt puellae/ pernici aureolum fuisse malum/ quod zonam soluit diu ligatam», - так же желанны мне, как говорят, было яблоко золотое <желанно> быстрой девушке, что давно завязанный пояс развязало Перевод автора.. Катулл, таким образом, намекает на замужество девушки, и отталкиваясь от этого образа, - поднимая яблоки, Аталанта осознавала, что проиграет состязание, и все же они были для нее желанней, чем победа, ведь они означали замужество за юношей, которого она полюбила.

Спенсер формирует свое восприятие женщины именно на этом образе Катулла, как видно и в других его сонетах Например в знаменитом Сонете 67, который продолжает и доводит до логического завершения традиции Петрарки и Уайетта., образ девушки принимающей брак, идущей навстречу мужчине по своему желанию, становится центральным. Спенсер говорит одновременно и о желанном замужестве для «puellae pernici» и Элизабет Бойл, и тех «яблоках», что соблазнили («entice») его самого также как Аталанту.

Одновременно с этим Спенсер превозносит и духовную красоту своей возлюбленной, ведь белизна о которой пишет поэт «pure», - чистая, кроме того те «яства», которыми украшен стол, можно трактовать и как добродетели, украшающие женщину. В пользу этого предположения говорят и следующие строки: «exceeding sweet, yet void of sinful vice/ That many sought, yet none could ever taste», - то есть редчайшая сладость, но без следа порока, которой многие жаждали, но никому не удалось отведать. Речь идет о «chastity» - целомудрии.

Но глубже всего образ женщины обогащается за счет следующих строк: «sweet fruit of pleasure, brought from Paradise/ By Love himself, and in his garden placed» - сладкий удовольствий плод, из Рая принесен Амуром (любовью) и в его саду посажен, - это вожделенный мост между небом и землей; райское яблоко перенесено Любовью на землю и теперь оно украшает этот стол чистейшей белизны. Воссоединение с потерянным всеединством, - часть истинной Красоты находится в груди его возлюбленной, объединяя чувственность и одухотворенность Спенсер создает принципиально новый образ - «divinity in female», - божественность в женщине.

Спенсер заканчивает сонет жалобой, что лишь его страстные мысли могут порхать над грудью возлюбленной: «Sweet thoughts! I envy your so happy rest,/ Which oft I wisht, yet never was so blest» «О зависть! Ждал я так же отдохнуть,/ Но столь благословен мой не был путь» - перевод А. Лукьянова., вероятно держа в уме строки другого поэта желавшего: «tecum ludere sicut ipsa possem» «С тобой бы мне играть вот так» - перевод автора. Thomson, D.F.S. (1997), Catullus: Edited with a Textual and Interpretative Commentary [Phoenix Suppl.34]. Toronto. P. 45..

3.2 Ille mi par esse deo videtur

Carmen 51.

Ille mi par esse deo videtur,

ille, si fas est, superare divos,

qui sedens adversus identidem te

spectat et audit

dulce ridentem, misero quod omnis

eripit sensus mihi: nam simul te,

Lesbia, aspexi, nihil est super mi

* * * * * * * *

lingua sed torpet, tenuis sub artus

flamma demanat, sonitu suopte

tintinant aures gemina, teguntur

lumina nocte.

otium, Catulle, tibi molestum est:

otio exsultas nimiumque gestis:

otium et reges prius et beatas

perdidit urbes Латинский текст цитируется по изданию: Gaio Valerio Catullo «I Canti» Introduzione e note di Alfonso Traina. Traduzione di Enzo Mandruzzato. Ventiduesima edizione Bur. Classi greci e latini maggio 2012. Р. 205.

«Тот, мне кажется богу подобен,

Тот, грешно ли сказать богов превыше,

Кто сидит напротив тебя и часто

Видит и слышит,

Как смеёшься сладко, -- а я, несчастный,

Всех лишаюсь чувств оттого, что тотчас,

Лесбия, едва лишь тебя увижу, --

Мой язык немеет, по членам беглый

Заструился пламень, в ушах заглохших

Звон стоит и шум, и глаза двойною

Ночью затмились.

Праздность, мой Катулл, для тебя зловредна,

Праздности ты рад, от восторга бредишь;

Праздность в прошлом много царей и славных

Градов сгубила.»

Перевод приводится по изданию: «Гай Валерий Катулл Веронский. Книга Стихотворений». Издание подготовили С. В. Шервинский M.JL Гаспаров. Москва «НАУКА». 1986. Стр. 22, с изменениями..

Основные мотивы этого стихотворения: мотив ревновсти, мотив физической реакции лирического героя на встречу с возлюбленной, («жар/огонь по венам бежит», «язык немеет», «в ушах звенит», «глаза двойною ночью затмились»). Последнее четверостишие обычно рассматривается отдельно, хотя во всех рукописях «Ad Lesbiam» идет как одно стихотворение.

Сэр Томас Уайетт (англ. Thomas Wyatt; 1503--1542)

Сэр Томас Уайетт родился в замке Аллингтон в Кенте, его отец был личным советником Генриха VII и сам Уайетт, закончив образование в Кембридже, посвятил себя карьере дипломата. Тем не менее, примечательны и другие его заслуги: «Уайетт стал первым настоящим лириком в Англии» Elizabethan Sonnets, ed. by Edward Arber and Thomas Seccombe. From An English Garner. Westminster: Archibald Constable, 1904; Bartleby.com. 2012. Р. 78.. Именно ему принадлежит честь и заслуга ввести в английскую литературу сонет. Однако Уайетт изменил не только форму сонета - преобразовав итальянскую октаву и сестет в более типичную английскую форму, - октаву, катрен и заключительное двустишье, - он изменил саму суть сонета, отвергнув нежную скромность петраркистского томления по благочестивой, прекрасной золотоволосой и голубоглазой деве, и заменил его на циничное осознание бесчестного предательства, совершенного дамой, продолжающей мучить поэта.

Будучи дипломатом при дворе Генриха VIII сэр Томас Уайетт бывал в Италии, Испании, и Франции, и день его был посвящен работе Gary F. Waller. English Poetry of the Sixteenth Century. Routledge, Jul 15, 2014. Р. 56., поэзия же, казалось, играла для него роль терапии после травматизирующего воздействия придворной жизни генриховских кругов. В отличие от Скелтона Уайетт не был «поэтом лауреатом», он не печатал свои стихи, и они распространялись в дружеских (чаще всего придворных) кругах в рукописях.

Впервые стихи Уайетта были напечатаны в «Тоттелевском сборнике», - самой важной книге Ранней Тюдоровской эпохи, - полное название которого «Tottel's Miscellany: Songes and Sonettes, written by the right honorable Lorde Henry Haward late Earle of Surrey, and others» «Тоттелевский сборник: Песни и Сонеты, написанные достопочтенным Лордом Генри Говардом графом Сарри, и другими» - перевод автора.. Подобное название сборника вводит в заблуждение, ведь на самом деле в нем присутствуют лишь 40 стихов графа Сарри, Уайетт же является автором 97 стихов. В качестве образцов для своей поэзии Уайетт обращался не к родной английский поэзии, не к средневековым мистериям, но скорее к той традиции, что сложилась на континенте (Италия, Франция) как и к той, что досталась от античности.

Многие его стихотворения посвящены испытаниям влюбленного, и его преданности недоступной и жестокой даме Ward & Trent, eds., et al. 1907-21. The Cambridge History of English and American Literature: An Encyclopedia in Eighteen Volumes. Vol. 3. P. 131., этой дамой была Анна Болейн, ставшая впоследствии королевой Англии, именно в нее Томас Уайетт был страстно влюблен и, «если верить семейной легенде Джорж Джильфилан (George Gilfillan), шотландский критик 19 века, тоже придерживается версии о романтических отношениях между Уайеттом и Анной Болейн.», эта дама отвечала ему взаимностью.

История, с которой началась Реформация в Англии, - история женитьбы Генриха VIII на Анне Болейн, - связана тесными узами с поэзией Ранней Тюдоровской эпохи, прежде всего потому, что когда Анна была обвинена в супружеской измене, одним из тех, кто попал за решетку по обвинению в совершении прелюбодеяния, был сер Томас Уайетт.

Подобно Петрарке, рекуррентно вызывающему в памяти тот момент, когда он впервые увидел и полюбил Лауру, - «Era il giorno ch'al sol si scoloraro/ per la pieta del suo factore i rai,/ quando i' fui preso, et non me ne guardai,/ che i be' vostr'occhi, donna, mi legaro» Сонет III. «Был день, в который по Творцу вселенной/ Скорбя, померкло Солнце... Луч огня/ Из ваших глаз врасплох настиг меня:/ О госпожа, я стал их узник пленный!» перевод Вячеслава Иванова цитируется по изданию: Франческо Петрарка. Сонеты; Канцоны, секстины, баллады, мадригалы, автобиографическая проза. Москва «Правда». 1984. Стр. 26. - Уайетт полюбил Анну Болейн с первого взгляда. Этот образ он воплотил во множестве великолепных стихов, в том числе в балладе описывающей то чудовищное мгновение, когда поэт видел казнь своей возлюбленной 19 мая 1536 года Уайетт наблюдал казнь Анны Болейн из окна своей камеры в Тауэре.:

«These bloody days have broken my heart.…

The bell tower showed me such sight

That in my head sticks day and night» «Те проклятые дни мне поломали сердце/ …/ то зрелище, что показала колокольня,/ и днем и ночью колет душу мне» - перевод автора. Who list his wealth” 11, 16-17.

Таким образом, восприятие женской красоты, начинавшиеся с волнующих душу восторгов, заканчивается трагически, заканчивается новым «sight» «Sight» здесь не только «зрелище» или «вид», но и «взгляд», взгляд окрашивающий восприятие образа, и образ возлюбленной для Уайетта уже никогда не будет прежним.. Между первым и последним «взглядом» Уайетта на Анну Болейн располагается одно особенно любопытное стихотворение, сохранившееся в Девонширской рукописи Devonshire MS.British Library, MS Add.17492.:

«And if perchance by me there passй

She unto whome I sue for grace,

The cold blood forsakythe my face.

What menythe thys?

But yff I sytte nere her by,

With lowd voice my hart dothe cry,

And yet my mowthe is dome and dry.

What menys thys?

To ask for help no heart I have.

My tongue doth fail what I should crave.

Yet inwardly I rage and rave.

What menys thys? «И если случайно мимо меня пройдет/ Та от кого я жду награды/ Холодная кровь с лица сбегает/ Чтоб это значило, кто знает/ Но если сяду рядом с ней/ Мне сердце громко плачет/ А рот мой и нем и сух/ Чтоб это значило, кто знает?/ Не в силах я о помощи просить/ о том чего желаю, язык мой ослабел/ В душе неистовствую и горю/ Чтоб это значило, кто знает?» - перевод автора. Английский текст цитируется по изданию: The Poems of Sir Thomas Wyatt, from the MSS. and early editions. Edited by A.K. Foxwell. 1914. Р. 172»

«What menys thys?», - «что может это означать?», или «что это значит?», - поэт обращается к читателю с вопросом, он недоумевает. Как это типично для Уайетта, в этом стихотворении только «вспышка» образа, поэт не описывает девушку, неизвестно как она выглядит, известно только то, какие чувства она вызывает в нем. Следует заметить, что Уайетт описывает физические ощущения: «язык немеет», «кровь от лица отлила», «горло сохнет»; безусловно, квинтэссенцией этого состояния является слово «numb», означающее «онемение», «оцепенение», «отсутствие чувств» - которое перекликается с Катулловым «omnis eripit sensus mihi», - всех чувства меня лишает.

Образ Катулла: «мужчина, сидящий напротив своей возлюбленной», - «qui sedens adversus te» - обретает плоть и Уайетт сам становится тем счастливцем, который кажется Катуллу «богу подобным». Однако, тот же недуг одолел его, ибо стоит ему лишь взглянуть на свою возлюбленную как «tongue doth fail» подобно тому как «lingua torpet» у Катулла, когда он видит Лесбию, - «simul Lesbia, aspexi, nihil est super mi» «Только тебя увижу, Лесбия, ничто надо мной не властно» - перевод автора..

Кто же эта Женщина, из-за которой поэт теряет дар речи, теряет голос. Это не Петраркистская девушка, не Лаура, но Лесбия, «dulce ridentem» «Сладкий смех» - перевод автора. которой делает поэта «misero» «Несчастным» - перевод автора., - несчастным. Что же есть поэт потерявший голос, если брать расширительно свой поэтический голос? Возникает вопрос, что же такое поэт в представлении Английского Возрождения.

Один из самых уважаемый философов запада - Платон, в своем трактате «Государство» (книга 10) бескомпромиссно настаивал на изгнании поэтов из его идеальной Республики. С тех пор многие авторы чувствовали острую необходимость в защите поэзии: Аристотель в «Поэтике», Гораций в «Искусстве Поэзии», Джованни Боккаччо в «Генеалогии Богов», Юлий Цезарь Скалигер в «Поэтике», Филип Сидни в «Защите поэзии» (1582) и Путтенхам в «Искусстве английской поэзии» (1589).

Поэтика английского Возрождения, безусловно, покоиться на «Искусстве Поэзии» Горация, а, следовательно, на образе деятельного поэта, поэта проводника к мудрости Связывая с образом поэта образ царя Давида, сочинителя Псалмов.. Этот образ горацианского поэта в сознании мыслителей Возрождения связывался с образом Орфея A Companion to English Renaissance Literature and Culture. Michael Hattaway. John Wiley & Sons, 8 нояб. 2002 . Р. 261., - прародителя поэтов, боговдохновенного поэта. Через Орфея говорил бог, следовательно, Бог говорит стихами, а поэты имитируют божественный язык.

Таким образом, это не просто мужчина, теряющий голос при виде прекрасной девушки, это поэт, теряющий свой «божественный глагол», и свою роль как просветителя в обществе. Иначе говоря, Уайетт еще находится под влияние петраркистской дилеммы, он воспринимает женщину как опасность для духовного состояния мужчины, пытается найти решение: женщина и Бог, как же можно их совместить?

Однако, дама его сонета не благочестивая Лаура Петрарки, кто же эта девушка, та от кого поэт «sue for grace» «Та от кого я милости жду» - перевод автора.? Прежде всего, стоит отметить, что «grace» здесь не просто «милость» как часть придворного этикета, а латинская «gratia», та самая исходящая от Бога милость, которая, согласно Протестантской доктрине «Sola Gratia», - одна может спасти верующего Хегглунд. История Теологии. Перевод с шведского В. Володин. Теологический редактор А. Прилуцкий. «СВЕТОЧ» Санкт-Петербург. 2001. Стр. 76.. Таким образом, Уайетт осознает и вторую крайность петраркистской дилеммы: создание «идола» из возлюбленной. Уводящая от Бога, она становится новым божеством для поэта:

«l'idolo mio, scolpito in vivo lauro» «Идол мой, из чистого золота вырезанный» - перевод автора. Петрарка здесь, разумеется, играет на слове l'auro и Laura, намекая на свою возлюбленную. Золотой идол, это золотой теленок, которому поклонялись сыны Израиля. Исход. 20:1-7. The Worlds of Petrarch. Giuseppe Mazzotta. Duke University Press, Oct 19, 1993. Р. 115.

Так пишет Петрарка в сонете XXX, а Уайетт в свою очередь, осознанно играет на строках Катулла:

« Ille mi par esse deo videtur,

ille, si fas est, superare divos»

«Тот мне мнится Богу подобным, тот грешно ли сказать, богов превыше» Перевод автора..

После смерти Уайетта в английской поэзии наступила пауза, которую Кружков метко назвал «затишье перед вторым актом» English Renaissance Poetry: A Collection of Shorter Poems from Skelton to Jonson. John Williams. University of Arkansas Press. 1963. Р. 214.. С приходом в литературу Сидни и Спенсера связан расцвет поэзии Английского Возрождения, а они уже проложили дорогу Шекспиру и остальным. На примере рецепции Carmen 51 Катулла видно как глубоко изменилось восприятие поэтом мира, словно только сейчас была осознанна телесность.

Причина этой перемены «огромное вдохновляющее влияние группы замечательных французских поэтов, известных под названием «Плеяды» European Literary Careers: The Author from Antiquity to the Renaissance. Patrick Cheney, Frederick Alfred De Armas. University of Toronto Press, 2002. Р. 183.. Видным членом «Плеяды» был Марк-Антуан Мюрем (фр. Marc Antoine Muret, лат. Muretus; 1526-1585 гг.), - французский писатель, педагог, гуманист, учитель Монтеня, издавший в 1554 году в Венеции комментарий к Катуллу.

Благодаря этому комментарию, как подчеркивает Д.Ф.С. Томсон, восприятие и осознание поэзии Катулла вступили в новую эру Thomson, D.F.S. (1997), Catullus: Edited with a Textual and Interpretative Commentary [Phoenix Suppl.34]. Toronto. P. 50.. Мюре и «Плеяда» видели иного Катулла Веронского, нежели Понтано и XV век Не эротические стихи, где воробей выступал в качестве фаллического симврола. - примечание автора. Catullus. Julia Haig Gaisser. Blackwell introductions to the classical world. 2009. P. 271., именно они, наконец, добавили к Катуллу «влюбленному», - по выражению Гаспарова, - Катулла «ученого». Александризм и эпиграмматическая колкость Катулла так же превозносились французскими поэтами, как принижались вирши Марциала. Hutton. The Greek Anthology in France, PP. 51-3.

Мюре восхищали тонкая ученость и глубокая эмоциональность стихов Катулла, но, безусловно, самым важным является то, что именно он был первым, кто признал Sappho 31 в качестве модели для Carmen 51 Катулла, опубликовав два стихотворения рядом, для сравнения. Muret. Catullus et in eum commentaries. 56v-58r. Первое детальное сравнение этих двух стихотворений, тем не менее, будет принадлежать не Мюре, и появиться только в 1592 году в рассуждениях Janus Dousa младшего. Gaisser, Catullus and His Renaissance Readers, P. 165.

Сэр Филип Сидни (англ. Sir Philip Sidney; 1554-1586)

Английский поэт, придворный, государственный деятель, воин, и покровитель ученых и поэтов, Сидни считался идеальным джентльменом своего времени. В истории английской литературы он остался трижды новатором - в области поэзии, прозы и теории литературы Gordon Braden. Sixteenth-Century Poetry: An Annotated Anthology. John Wiley & Sons, Apr 15, 2008. Р. 69..

Сэр Филип Сидни является автором пасторально-куртуазного романа - «Аркадия», - в прозе и в стихах, которым восхищалось несколько поколений английского дворянства, а Карл I, как говорят, даже взял его с собой на эшафот The Elizabethan World. Susan Doran, Norman Jones. Routledge. 2014. Р. 274.. В «Аркадии графини Пембрук» или «Старой Аркадии» во второй эклоге есть следующие стихи:

«My muse, what ail's this ardour?

Mine eys be dym, my lyms shake

My voice is hoarse, my throte scerchte,

My tong to this my roofe cleaves,

My fancy amazde, my thought dull'd,

My harte doth ake, my life faints,

My sowle begins to take leave» «Муза моя, что значит этот жар?/ В моих Глазах темнеет, мои руки дрожат»/ Мой голос хрипит, и горло першит/ язык мой к небу прилипает/ я глубоко поражен, мои мысли пусты/ мое сердце болит, я слабею/ и душа готова меня покинуть» - перевод автора.

Английский тексвт цитируется по изданию: The World's Classics. Sir Philip Sidney. The Countess of Pembroke's Arcadia (The Old Arcadia). Edited with an Introduction by Katherine Duncan-Jones. Oxford University Press.1985. Р. 143.



Перед вышеприведенными строками поэт вопрошает: достойно ли это, и есть ли мудрость в том, чтобы описать рану и не рассказать исцеления? Разумеется, он говорит о любви, о любовном томлении. Поэт задает своей музе вопрос: что значит этот жар?

Эдмунд Спенсер (англ. Edmund Spenser; около 1552 - 13.01.1599)

Как уже указывалось выше, Эдмунд Спенсер был выдающимся английским поэтом эпохи Возрождения, и старшим современником Шекспира. Его сборник сонетов «Amoretti», представляет собой, в некотором роде, поэтический дневник, в котором последовательно излагается любовная история самого Спенсера, начиная от ухаживания за юной красавицей Элизабет Бойл и, до ее завершения долгожданной свадебной церемонией Gary F. Waller. English Poetry of the Sixteenth Century. Routledge, Jul 15, 2014. Р. 92.. Примечателен XXXIX сонет:

«SWEET smile! the daughter of the Queen of Love,

Expressing all thy mother's powerful art.

With which she wonts to temper angry Jove,

When all the gods he threats with thundering dart:

Sweet is thy virtue, as thy self sweet art.

For, when on me thou shined'st late in sadness,

A melting pleasance ran through every part,

And me revived with heart-robbing gladness,

Whilst rapt with joy resembling heavenly madness,

My soul was ravish'd quite as in a trance;

And, feeling thence, no more her sorrow's sadness,

Fed on the fulness of that cheerful glance,

More sweet than nectar, or ambrosial meat,

Seem'd every bit which thenceforth I did eat» Улыбка-сладость, дочь Любви Царицы,

Тебе богиня-мать дала свой пыл,

Смирявший Зевса гнев, когда десницей

С перунами он всем богам грозил.

Сей навык твой невинный стал мне мил,

Когда прогнав печаль сияньем мая,

Истомой нежной он меня пронзил,

И ожила душа моя немая.

Её безумством горним наполняя,

Меня в экстаз ввергаешь ты с тех пор,

И муки сердца сладкой негой Рая

Мне исцеляет твой блаженный взор.

Отныне я его вкушаю с жаром,

Он слаще, чем амброзия с нектаром.

Русский перевод цитируется по изданию: Лукьянов А. В. Эдмунд Спенсер. Любовь и Красота в «Amoretti», «Эпиталамии» и «Четырёх Гимнах» Эдмунда Спенсера // Спенсер Э. Сонеты, песни, гимны о Любви и Красоте -- М. : «СПСЛ» ; Русская панорама. 2011. Cтр. 376.

Английский текст цитируется по изданию: An English Garner: Elizabethan sonnets. Thomas Seccombe, Edward Arber. Dutton. English literature. 1593. Р. 236.

«SWEET smile! the daughter of the Queen of Love» восклицает Спенсер, вспоминая нежную улыбку своей возлюбленной. Улыбка эта способна отводить беду, ибо вобрала в себя все лучшее от своей матери Венеры - царицы Любви - смирявшей некогда гнев самого Зевса. Фраза «joy resembling heavenly madness», - радость, напоминающая божественное безумие, - несомненно, отсылка к Марсилио Фичино и его комментарию на «Пир» Платона, где сказано: «вследствие божественного безумия человек возвышается над природой и превращается в бога» Марсилио Фичино. Комментарий на «Пир» Платона // Эстетика Ренессанса Т. 1. Стр. 232, данное высказывание подтверждается строкой «more sweet than nectar, or ambrosial meat», ведь нектар и амброзия - пища богов. А теперь вспомним первые строки Carmen 51 Катулла «Ille mi par esse deo videtur, ille, si fas est, superare divos», - тот, мне мниться, богу подобен, тот грешно ли сказать, богов превыше Перевод автора., кто, - «te spectat et audit», - на тебя смотрит и слушает.

Также у Спенсера: сначала, улыбка милой изгоняет все печали из его сердца, затем «a melting pleasance ran through every part» - «плавящая сласть разливается во всем теле», - сравним «tenuis sub artus flamma demanat» у Катулла. Глядя на эту улыбку, Спенсер чувствует, что он «revived» -возрожден и даже больше, - «joy resembling heavenly madness», - радость, напоминающая божественное безумие наполняет его душу, - «my soul was ravish'd quite as in a trance», - делает ее упоенной, словно в экстазе. Веселый взгляд, - «cheerful glance», - его избранницы для Спенсера слаще, чем амброзия с нектаром. Безусловно, тот, кто смотрит на эту девушку, видит ее улыбку, чувствует ее взгляд (в данном случае сам поэт), тот Спенсеру «par esse deo videtur» «Мнится богу подобен» - перевод автора..

Кроме того, Спенсер вновь обращается к Carmen 51 в XVII соннете, почти дословно переводя Катуллово «omnis eripit sensus mihi»: «The charming smiles, that rob sence from the hart» - чарующие улыбки, что из сердца рвут все чувства.

Глава 3.3 Vivamus, mea Lesbia, atque amemus Catullus, Carmen 5

Vivamus, mea Lesbia, atque amemus,

rumoresque senum severiorum

omnes unius aestimemus assis.

Soles occidere et redire possunt:

nobis cum semel occidit brevis lux,

nox est perpetua una dormienda.

Da mi basia mille, deinde centum,

dein mille altera, dein secunda centum,

deinde usque altera mille, deinde centum.

Dein, cum milia multa fecerimus,

conturbabimus illa, ne sciamus,

aut ne quis malus invidere possit,

cum tantum sciat esse basiorum. Латинский текст цитируется по изданию: Catullo, Gaio Valerio. «I Canti Traduzione di Enzo Mandruzzato. Ventiduesima edizione. - Milano: Bur. Classi greci e latini, 2012. Р. 82.

«Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!

Пусть ворчат старики -- за весь их ропот

Мы одной не дадим монетки медной!

Пусть заходят и вновь восходят солнца, --

Помни: только лишь день погаснет краткий,

Бесконечную ночь нам спать придётся.

Дай же тысячу сто мне поцелуев,

Снова тысячу дай и снова сотню,

И до тысячи вновь и снова до ста,

А когда мы дойдём до многих тысяч,

Перепутаем счёт, чтоб мы не знали,

Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,

Зная, сколько с тобой мы целовались»

Перевод приводится по изданию: Катулл Веронский, Гай Валерий. Книга стихотворений. АН СССР (Литературные памятники).- М.: «Наука», 1986. С. 7.

Catullus, Carmen 7

Quaeris quot mihi basiationes

tuae, Lesbia, sint satis superque.

Quam magnus numerus Libyssae arenae

lasarpiciferis iacet Cyrenis,

oraclum Iovis inter aestuosi

et Batti veteris sacrum sepulcrum,

aut quam sidera multa, cum tacet nox,

furtivos hominum vident amores,

tam te basia multa basiare

vesano satis et super Catullo est,

quae nec pernumerare curiosi

possint nec mala fascinare lingua Латинский текст цитируется по изданию: Catullo, Gaio Valerio. «I Canti Traduzione di Enzo Mandruzzato. Ventiduesima edizione. - Milano: Bur. Classi greci e latini, 2012. Р. 86.

«Сколько, спрашиваешь, твоих лобзаний

Надо, Лесбия, мне, чтоб пыл насытить?

Много -- сколько лежит песков сыпучих

Под Киреною, сильфием поросшей,

От Юпитеровой святыни знойной

До гробницы, где Батт схоронен древний;

Сколько на небе звёзд в молчаньи ночи

Видит тайны любви, блаженство смертных!

Поцелуев твоих, чтоб было вдосталь

Для безумца Катулла, нужно столько,

Чтобы их сосчитать не мог завистник,

Нечестивый язык не мог бы сглазить»

Перевод приводится по изданию: Катулл Веронский, Гай Валерий. Книга стихотворений. АН СССР (Литературные памятники).- М.: «Наука», 1986. С. 8..

Основные мотивы этого стихотворения: счета поцелуев, жизни и любви, необратимого времени.

Сер Уолтер Роли (англ. Sir Walter Raleigh; 1552-1618)

Современник Шекспира и фаворит Елизаветы, к сожалению, не без участия своих врагов, он навлек на себя гнев Якова I, (преемника Елизаветы) заключившего Роли в тюрьму по подозрению в совершении измены Waller, G. F. English Poetry of the Sixteenth Century. - Abingdon, United Kingdom: Routledge, 2014. Р. 32.. Именно во время пребывания в Лондонском Тауэре с 1603 по 1616 годы Роли написал свой труд «История Мира» («History of the World»).

Изначально работа задумывалась в пяти томах охватывающая всю древнюю историю до современных Роли дней, однако поэту удалось закончить лишь первый том. Опубликованный первый том был воспринят при дворе как критика на современную политическую ситуацию и на короля. Яков немедленно приказал забрать труд Роли из печати и дальнейшую публикацию разрешил только после изъятия титульной страницы, а значит без намека на автора работы.

В эту работу Роли включил свой знаменитый перевод Катулловых строк:

«Man is a little world: with a digression touching our mortalitie... For this tide of mans life, after it once turneth and declineth, ever runneth with a perpetuall ebbe and falling streame, but never floweth againe: our leafe once fallen, springeth no more, neither doth the Sunne or the Summer adorne us againe, with the garments of new leaves and flowers. . . . of which Catullus:

The Sunne may set and rise:

But we contrariwise

Sleepe after our short light

One everlasting night» Английский текст приводится по изданию: Braden, G. Sixteenth-Century Poetry: An Annotated Anthology. - Hoboken, New Jersey: John Wiley & Sons, 2008. Р. 34. На русский язык это произведение Роли не переведено.

«Человек это маленький мир: в котором смертность соединяется с невозвратностью. Ибо волна человеческой жизни, стоит ей раз откатиться назад, обмелеть, будет вечно идти на убывание и более не накатит; наши листья, однажды опав, уже не зазеленеют весной; ни Солнце, ни Лето не украсят нас снова одеянием новых листьев и цветов…о чем Катулл:

Заходить и вновь всходить может солнце,

В отличие от нас

Что спят после краткого света,

Одну вечно длящуюся ночь» - перевод авотра.

Роли удалось придать английскому стиху ритмико-синтаксическую легкость, которая была свойственна его латинскому оригиналу:

Soles occidere et redire possunt

nobis cum semel occidit brevis lux,

nox est perpetua una dormienda.

Осмысливает для себя строки Катулла, сначала разбирая, а потом, собирая их обратно сентенцией, Роли последовательно осложняет исходную метафору Катулла, устанавливая параллель между человеческой жизнью и временем суток, а затем иллюстрируя ею свое ощущение мимолетности всего мирского. То, как глубоко Роли проник в смысл строк Катулла, заставляет сожалеть о том, что он не перевел целого стихотворения.

Уильям Шекспир (англ. William Shakespeare; 26.04.1564-23.04.1616)

Уильям Шекспир, по-видимому, первый среди английских поэтов Возрождения, кто использовал мотив счета поцелуев. Впервые опубликованный в 1593 году, его эпиллий «Венера и Адонис» («Venus and Adonis»), - сразу полюбился читателям - образованной публике елизаветинской эпохи Doran S., Jones N. The Elizabethan World. - Abington: Routledge, 2014. Р. 82.. Книга переиздавалась, по крайней мере, десять раз в период с 1953 и до смерти поэта в 1616 году, а после еще шесть до 1636 года: по словам биографа, книгу буквально «зачитали» Dobson, M. The Oxford Companion to Shakespeare. - Oxford: Oxford University Press, 2001. Р. 510.. Действие этого эпиллия происходит как бы в двух поэтических мирах: события первой части (строки с 1 по 810) относятся к миру пасторали, - где на цветущем лугу («primrose bank») влюбленная богиня пытается соблазнить смертного юношу; затем в строках 811-1194 действие переносится в рыцарский мир с типичным для него развлечением, - охотой, во время которой Адонис будет убит кабаном и превращен Венерой в цветок.

Шекспир рассказывает игривую и трагическую историю тщетного страстного желания между двумя неравными созданиями. Богиня проявляет свои ухаживания в песнях:

«Here come and sit, where never serpent hisses,

And being set, I'll smother thee with kisses,

And yet not cloy thy lips with loath'd satiety,

But rather famish them amid their plenty,

Making them red and pale with fresh variety -

Ten kisses short as one, one long as twenty.

A summer's day will seem an hour but short,

Being wasted in such time-beguiling sport» строки 17-24 «Сойди с коня, охотник горделивый,

Доверься мне! -- и тысячи услад,

Какие могут лишь в мечте счастливой

Пригрезиться, тебя вознаградят.

Сойди, присядь на мураву густую:

Тебя я заласкаю, зацелую….

Знай, пресыщенье не грозит устам

От преизбытка поцелуев жгучих,

Я им разнообразье преподам

Лобзаний -- кратких, беглых и тягучих.

Пусть летний день, сияющий для нас,

В забавах этих пролетит, как час!»

Русский перевод Г.М. Кружкова. Английский текст приводится по изданию: Braden, G. Sixteenth-Century Poetry: An Annotated Anthology. - Hoboken, New Jersey: John Wiley & Sons, 2008. Р 184.

Венера просит Адониса о поцелуях «ten kisses short as one, one long as twenty» «где 10 как 1, и лишь один как двадцать» - перевод автора., просит Адониса жить, и любить, пока он молод. Эти мотивы счета поцелуев и призыва жить и любить мгновенно воскрешают в памяти Carmen 5 Катулла. Сначала Венера развивает идею «amemus»: всячески уговаривая Адониса присесть с ней на траву, обнять, поцеловать.

Однако даже обещание Катулла, что никто не раскроет тайны влюбленных, «aut ne quis malus invidere possit» «и ни один злодей позавидовать не сможет» - перевод автора., никто не расскажет о них, тем более фиалки на которых они лежат, не может удержать Адониса, и Венера тщетно просит:

«Be bold to play; our sport is not in sight.

These blue-vein'd violets whereon we lean

Never can blab, nor know not what we mean» «Блаженной темнотой укроет нас.

Фиалки ничего не понимают,

А если и поймут, не разболтают»

Русский перевод cтрок 124-126. Г.М. Кружкова. Английский текст приводится по изданию: Braden, G. Sixteenth-Century Poetry: An Annotated Anthology. - Hoboken, New Jersey: John Wiley & Sons, 2008. Р. 188.

Адонис, пытаясь сбежать, обвиняет Венеру в том, что она околдовала («bewitched») его соблазнительным напевом («tempting tune») подобно сладострастным сиренам («like the wanton mermaids»). И вот, пытаясь удержать юношу, Венера причитает:

«A thousand kisses buys my heart from me;

And pay them at thy leisure, one by one.

What is ten hundred kisses unto thee?

Are they not quickly told and quickly gone?

Say, for non-payment that the debt should double,

Is twenty hundred kisses such a trouble?» «За тысячу лобзаний хоть сейчас

Отдам я душу -- что мне дорожиться?

Скупец! Каких-то десять сотен раз

К моим устам всего и приложиться!

И двадцать сотен -- невеликий труд!

Плати, пока недорого берут!»

Русский перевод cтрок 517-522 Г.М. Кружкова. Английский текст приводится по изданию: Braden, G. Sixteenth-Century Poetry: An Annotated Anthology. - Hoboken, New Jersey: John Wiley & Sons, 2008. Р. 199.

«Da mi basia mille» «Дай мне поцелуев тысячу» - перевод автора. - молит Венера, и в самом ее голосе звучит голос Катулла: «что десять сотен поцелуев для тебя?» или «ну разве 200 сотен поцелуев такой труд?». Итак, строки с 1 по 810 развивают два важных мотива из Carmen 5 Катулла: «Vivamus, atque amemus», - мы должны жить и любить, пока живы, должны дарить любовь. Поэт, буквально, выворачивает наизнанку саму идею петраркизма Подобно тому, как он делает это в сонетах. - примечание автора.: если Лаура была безответна и благочестива, то Венера сама богиня любви и теперь именно женщина «поет сонеты», и «преследует» благочестивого и безответного юношу. Таким образом, Шекспир подталкивает связать сексуальность с поэзией, и заглянуть глубже шутливой истории о том, как взрослая женщина пытается соблазнить юношу, для которого охота милей любви.

Оставленная одна Венера поет «extemporally a woeful ditty», - импровизированную жалобную песню. Традиционно сирены (с которой сравнивал Венеру Адонис) считаются исконным олицетворением поэзии, поскольку они используют песню, чтобы околдовать слушателя (как это показано в «Одиссее» Гомера) «пеньем своим обольщают людей…кто, по незнанию их голос услышит, тот не вернется домой никогда» и «звонкою песней его очаруют сирены» перевод В. Вересаева (Песня XII).. Слово «ditty» Oxford English Dictionary. - Режим доступа: http://dictionary.oed.com, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 02.06.2017). означает «песня» или «стихотворение», а «extemporally» используется Шекспиром в комедии «A Midsummer Night's Dream», - «Сон в летнюю ночь», - в значении «импровизированное выступление актера» «You may do it extempore, for it is nothing but roaring». Английский текст Act 1. scene 2. Line 68 цитируется по De Grazia, M., Wells S. The new Cambridge Companion to Shakespeare. 2nd edition. - Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P.23. «Ты можешь импровизировать, потому что требуется только рычать» - Перевод М. Лозинского. Цитируется по изданию: Уильям Шекспир. Сон в летнюю ночь (пер.М.Лозинский). - М.: Библиотека драматургии Агентства ФТМ, Лтд., 2016. С. 42.. Таким образом, Шекспир представляет Венеру, поющую свою импровизированную жалобную песню, в роли поэта. Поскольку Венера использует свой плач, чтобы создать эхо, как бы заставляя природу плакать вместе с ней, и гул действительно вторит ее плачу из «neighbor caves», - соседних пещер, - она, несомненно, - орфический поэт.

Растерзанный труп Адониса Венера превращает в «purple flow'r…, check'red with red and white» Строка 1168., - пурпурный цветок «в бледно-розовых потеках - как кровь, лежащая на бледных щеках» Поэты английского Возрождения. Перевод Г.М. Кружкова. - СПб: «НАУКА», 2006. С. 218., - и, сорвав его, произносит: «Poor flow'r,' quoth she, `this was thy father's guise - / Sweet issue of a more sweet-smelling sire» Строка 1177., - «бедный цветочек, таков отца наряд А также: личина, облик, маска. Oxford English Dictionary. - Режим доступа: http://dictionary.oed.com, свободный. - Загл. с экрана (дата обращения: 02.06.2017). был - ты сладкий исход сладчайшего отца». Исследователи отмечают Cheney, P. G. Shakespeare. National Poet-Playwright. - Cambridge: Cambridge University Press, 2004. Р. 213., что слово «issue» здесь употреблено в значении «наследия» или «потомства» и, таким образом, единственным потомством Венеры и Адониса стал цветок, традиционный символ поэзии.

И точно также как у Катулла мотив «жить и любить», даря друг другу поцелуи, противопоставлен бесконечной ночи, ждущей людей после смерти, - так и у Шекспира вся вторая половина эпиллия «Венера и Адонис» представлена как противоположность ее первой игриво-чувственной части, - мрачные предчувствия Венеры, юноша, преследующий кабана, и охота, которая заканчивается смертью.

Катулл пишет, что после смерти (то есть, как только свет нашей жизни погаснет, - «nobis cum semel occidit brevis lux») людям остается лишь спать бесконечную ночь. Этот образ «Nox est perpetua una dormienda «Nox» также может иметь значения «тьма» «смерть» (фигуративно). - примечание автора.» - как мотив «смерти» и «вечной ночи» играет едва ли не определяющую роль в творчестве Шекспира.

Прежде всего, именно ночь сменяет первую часть эпиллия «Венера и Адонис», именно ночь предвещает беду и зароняет страх и предчувствия смерти возлюбленного в сердце богини.

Тот же образ «nox perpetua» как метафора смерти присутствует в двух других поэмах Шекспира «Обесчещенная Лукреция» («The Rape of Lucrece»): «O comfort-killing Night, image of hell» Строки 764-6. - перевод автора. Английский текст цитируется по изданию: De Grazia, M., Wells S. The new Cambridge Companion to Shakespeare. 2nd edition. - Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 132., - «о Ночь убийца покоя и образ Ада»; и «Феникс и голубка» («The Phoenix and Turtle») где поэт пишет, что голубка будет спать «вечной смертью» «the Turtle's loyal breast / To eternity doth rest» - английский текст цитируется по изданию: De Grazia, M., Wells S. The new Cambridge Companion to Shakespeare. 2nd edition. - Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 145..

В конце эпиллия «Венера и Адонис» антитеза Катулла «brevis lux» и «nox perpetua» проступает абсолютно отчетливо, - «ты мертв (говорит Венера), для тебя наступила вечная ночь, прервался твой свет, но не прервался дневной свет, солнце по-прежнему светит», - потому что в отличие от человеческой жизни «Soles occidere et redire possunt» «Солнце может умирать и воскресать» - перевод автора.:

«Wonder of time,' quoth she, 'this is my spite,

That, thou being dead, the day should yet be light» «Чудеса времени, - произнесла она, - как зла я/ ведь мертв ты, а день по-прежнему светел» - перевод автора.

...