Эпитет в творчестве М.И. Цветаевой: семантический и структурный аспекты

4) синекдохе, которая совмещает отношения включения и подчинения:

имеющий признак А, включающий В - имеющий признак В; синий цвет - синий человек от холода - синий человек.

Все приведенные типы переносов, по мнению А.Х.Мерзляковой, ограничены возможностями ассоциативных связей имен и обусловлены реальными ситуативными связями, зависят от «общественных пресуппозиций о миропорядке» [Мерзлякова 2003: 114]. При метонимическом типе переноса особенно важно учитывать предметную сферу, ее специфику, тогда как при метафорических преобразованиях на первый план выходит субъективное восприятие признака. Кроме того, именно конверсивный тип адъективной метонимии наиболее антропоцентричен, по мнению автора классификации; сферой-донором здесь выступает поле «эмоции», тогда как вторичная метонимия и синекдоха чаще используются при моделировании экзистенциальных или артефактных понятий.

Метонимия признака, как мы смогли убедиться в этом выше, - неоднозначное явление, получившее в научной литературе большое число интерпретаций. На сегодняшний день сформирована терминология, позволяющая детально проанализировать адъективную метонимию в различных дискурсах.

Другие типы эпитетов

Постоянный и переносный типы эпитета выделяются практически всеми лингвистами. Помимо данных разновидностей эпитета существуют и некоторые иные типы. Рассмотрим их более подробно, тем более что критерии, положенные в основу их выделения, довольно разнообразны.

Рассмотрим типологию эпитета, последовательно исходя из следующих критериев:

1) формального - вопрос о морфологической наполненности понятия «эпитет»;

2) семантического - вопрос о выделении тавтологического и плеонастического эпитетов;

3) стилистического;

4) учета полного спектра семантических характеристик эпитетов.

1. Морфологическая характеристика эпитетов также не разработана в полной мере. Существует несколько точек зрения на морфологическую наполняемость термина «эпитет». Некоторые исследователи рассматривают эпитет широко, относя к нему прилагательные и наречия, не исключая тех слов, что подвергаются полной или частичной адъективации (причастия, местоимения) [Арнольд 1981: 88], прилагательные, причастия, наречия и деепричастия [Вольф 1982: 56], существительные и прилагательные [Флорес-Фернандес 1975: 73-74] (работы данных авторов цитируются по: Померанец 2004), существительные и наречия [Ролл 1990: 3]. Другие ученые сужают понятие эпитета, относя к нему только метафорическое прилагательное, заключающее в себе сравнение [Квятковский 1966: 359], украшающий эпитет в узком смысле слова [Жирмунский 1977: 360]. В связи с этим стоит задаться вопросом о том, какую часть речи следует считать выразителем качества, признака, а какую считать периферийной в этой функции.

Типичными выразителями признака являются прилагательное, наречие и причастие, причем наречие выражает признак по отношению к глаголу. Основным выразителем эпитета принято считать прилагательное.

Формальная классификация эпитетов разработана А.А.Потебней, который выделяет эпитеты, выраженные:

1) прилагательными в роли определения;

2) аппозитивными существительными (конь добра лошадь);

3) прилагательным при другом прилагательном (ясна красна);

4) наречием при глаголе (долго думая);

5) глаголом при глаголе (думая гадая).

Ученый указывает на сочетаемость, тесную связь слов:

а) при обозначении одного объекта;

б) при употреблении выражений в фольклоре или в старом языке [Потебня 1990].

В диссертационном сочинении мы исходим из широкого понимания эпитета, между тем поставленные задачи решаются на языковом материале, представляющем ядро системы эпитетов, т.е. рассматриваются прежде всего эпитеты, выраженные прилагательным, наречием, причастием, а также существительным в функции приложения и несогласованного определения, в отдельных случаях привлекаются и другие средства выражения эпитета.

Включение наречий в состав эпитетов представляется целесообразным ввиду того, что эмпирической базой исследования служит художественный текст, а «в художественных текстах одной из ведущих номинаций является номинация со значением качественной характеристики действия, для выражения которой изначально предназначено наречие» [Коренькова 2003: 50]. Становясь единицей художественного текста, качественное наречие реализует свои семантические возможности, отражает как собственные характеристики предмета, так и несобственные; участвует в определении субъектно-объектных отношений, когда предмет изображения подается наречием относительно субъекта речи (волнующе сладок). Наречие способно не только сочетаться с прилагательным, создавая сложный эпитет, но и самостоятельно употребляться в качестве эпитета. Все это говорит о большом семантическом потенциале наречия и позволяет включить его в состав эпитетов.

Попыткой систематизировать адъективные определения, исходя из семантико-грамматического критерия их оценки, является таксономия М.Ю.Сидоровой. Остановимся на ней подробнее. Ученый выделяет четыре типа адъективных значений:

1) наблюдаемые эмпирические признаки (цвет, форма, материал);

2) информативные признаки:

- признаки определенного рода (настольная лампа);

- ситуативные признаки (это ее единственное платье);

3) оценочные признаки;

4) эмоциональные признаки:

- эмоционально-статуальные значения (печален я);

- эмоционально-экспрессивные значения (грустный взор);

- эмоционально-каузативные значения (печальная нива) [Сидорова 1994].

И.С.Глазунова также делает попытку классифицировать эпитеты по нескольким основаниям. «Атрибутивные и адвербиально-атрибутивные метафорические конструкции составляют наиболее продуктивную разновидность метафорических переносов, в силу того, что их структура предназначена для реализации самых разнообразных оттенков метафорического значения». [Глазунова 2000: 102]. Среди данных метафорических структур по частотности употребления заметно выделяется, по ее мнению, группа атрибутивных словосочетаний, основу которых составляют:

- прилагательные (малиновый звон, деревянная походка, серебряная прядь);

- предложно-падежные формы существительных (закат в крови (А.Блок);

- наречия, обладающие метафорическим значением (мёртво-бледная, ходить по-медвежьи, на душе снежно и холодно (А.Герцен)).

Вторую группу атрибутивных конструкций образуют словосочетания с деепричастиями и деепричастными оборотами, обладающими метафорическим значением: «Ораторствовал здесь, знания свои выставлял, да и ушел, хвост поджав» (Ф.Достоевский). В третью группу - группу субстантивных словосочетаний И.С.Глазунова включает конструкции с причастиями и причастными оборотами: «За ним с совершенно опрокинутою и свирепою физиономией ... вошел стыдящийся Разумихин; «Вдруг, точно пронзённая, она вздрогнула» (Ф.Достоевский). Особенностью последней группы атрибутивных конструкций является то, что носитель признака указывает на реальный предмет сообщения, а лексема с атрибутивным значением используется метафорически.

Вторую разновидность метафорических структур составляют атрибутивные конструкции, в которых вспомогательный субъект представлен существительным в метафорическом значении, выступающим в функции определяемого слова, а основной субъект (объект референции) - относительным прилагательным (звёздная пыль, небесная сфера, снежный водоворот): «И над толпою голос колокольный, как утешенье вещее, звучал» (А.Ахматова); «И ветер ночи нам донес Впервые - слезы грозовые» (А.Блок). По частотности употребления атрибутивные конструкции с существительными-метафорами значительно уступают конструкциям с метафорически выраженными определениями. Возможность реализации метафорического переноса и на уровне объекта, и на уровне его признака приводит к тому, что в случае вычленения атрибутивной метафорической конструкции из контекста ее смысл не всегда может быть установлен однозначно. [Глазунова 2000: 102-104].

Разведение эпитетов-деепричастий, эпитетов-причастий и собственно эпитетов представляется целесообразным в силу наличия в первых двух глагольной семантики как определяющей. Наряду с важным разграничением субъекта и объекта эпифразы в классификации отсутствуют типичные типы эпитетов - постоянные, тавтологические и т.д., что делает её в большей степени формальной.

2. Семантическое направление. Выше мы уже говорили о том, что в классификации О.С.Ахмановой типы эпитетов выделяются на разных основаниях. Данный факт подтверждает выделение ею порицательного эпитета, под которым понимается «слово или словосочетание, выступающее в функции обращения и выражающее отрицательное отношение говорящего к предмету» (Ты врешь - мерзавец!) [Ахманова 1969: 527]. Хотелось бы заметить, что налицо функция не обращения, а предиката, это констатация, а не прямое обращение. Но главное в том, что О.С.Ахмановой берется очень частная конструкция эпитета, а именно, приложение-предикат и выделяется в качестве самостоятельного, способного «порождать» свой тип эпитета; причем заметим, что возможна и положительная контекстуальная коннотация.

Вопрос о выделении тавтологического эпитета решается учеными неоднозначно. Данный вид эпитетов существует, но к нему применим особый критерий - характер соотношения семантики главного слова и определения: тождество и различие. Трактовка данного типа эпитетов едина у представителей как широкого, так и узкого взгляда. Все исследователи приводят в качестве примера тавтологического эпитета крутой берег [Веселовский, Ахманова и др.].

О.С.Ахманова отмечает: «тавтологический эпитет - эпитет, возвращающий слову утраченную им экспрессивную образность» [Ахманова 1969: 527]. Но тавтология здесь чисто этимологическая, которая современными носителями языка не воспринимается в данном случае эпитет представляет также один из признаков (ср.: желтый берег, песчаный берег и т.д.).

Т.Г.Хазагеров выделяет плеонастический эпитет, совпадающий с тавтологическим типом в той его трактовке, которая предлагает считать тавтологией этимологическое значение определения [Хазагеров 1999].

И.В.Арнольд считает, что тавтологический эпитет - это семантически согласованный эпитет, подчёркивающий какое-либо основное свойство определяемого, то есть повторяющий в своём составе сему, обозначающую неотъемлемое свойство объекта [Арнольд 1981]. В нашем понимании тавтологический эпитет должен выделяется на основании соотношения семантики определяемого и определяющего слов.

3. Стилистический подход к эпитету. Данное направление представлено работами И.Р.Гальперина, А.А.Потебни, Л.В.Бобылевой. Л.В.Бобылева считает, что эпитет является лексико-синтаксическим тропом, передающим отношение автора к предмету, благодаря наличию в нем эмотивных, экспрессивных коннотаций. Эпитет зависит от условий микро - и макроконтекста. В трактовке Л.В.Бобылевой, к эпитету относятся как определения, построенные на метафорическом и метонимическом переносе, так и логические определения, стилистически маркированные в макроконтексте (светлый взор). Данное понимание эпитета продуктивно в силу того, что любой признак в особых дискурсивных условиях может быть актуализирован, то есть выделен на фоне других признаков.

4. Попыток создать многоаспектную классификацию, которая бы учитывала несколько критериев типологии, а точнее, как формальный признак, так и семантический и которая отвечала бы категориальному подходу, сделано немного.

И.Б.Померанец в диссертации «Развитие эпитета как отражение изменений картины мира», выполненной на материале испанского эпоса, приводит несколько комплексных классификаций эпитетов испаноязычных исследователей.

Так, Г.Сабехано делит все эпитеты на эпитеты, выражающие:

а) отношения между эпитетом и существительным по степени экспрессивности. Эпитеты делятся на более экспрессивные и менее экспрессивные. Наиболее экспрессивные эпитеты имеют в своей основе образ, то есть являются метафорическими, которые, в свою очередь, разделяются на чисто описательные и «заставляющие думать» (метафоры-загадки);

б) отношения по степени проявления деятельностного аспекта: динамические (беспокойный ветер) и статические эпитеты (холодный ветер);

в) отношения субъективной или объективной оценки. «Объективные» эпитеты противопоставлены эпитетам, выражающим качества, присущие имени в характерном представлении о нем субъекта.

А.В.Павшук говорит о констатирующих и оценочных семантических типах эпитетов; среди констатирующих выделяются физические и категориальные эпитеты, а среди оценочных - этические, эстетические и эмоциональные. Физические, «импрессионистические» эпитеты обозначают конкретные признаки предметов, создают литературную картину, передают впечатление субъекта от объекта и соответствуют пяти чувствам человека (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус). Среди физических эпитетов ученый выделяет эпитеты, обозначающие звук, цвет, материал, размер, форму, температуру, влажность, качество поверхности на ощупь, запах, вкус. Физические эпитеты используются, преимущественно, в литературных картинах описаниях природы, интерьера, человека.

Категориальные эпитеты обозначают абстрактные признаки предмета, лица, явления, философские категории, способствуют передаче мысли автора, относятся к интеллектуальной сфере, используются преимущественно в диалогах о философии, экономике, искусстве, литературе. Помимо эстетической, функции категориального эпитета состоят в наиболее четком и точном выражении мысли персонажа, создании интеллектуальной атмосферы [Павшук 2007].

Наиболее полной нам представляется классификация эпитетов В.П.Москвина [Москвин 2001], который строит ее на нескольких основаниях. Ученый выделяет эпитеты, исходя из следующих критериев:

1. Характер номинации:

а) эпитеты с прямым значением (зеленый лес);

б) метафорические эпитеты (золотой луч);

в) метонимические эпитеты (зеленый шум).

2. Семантический параметр:

а) оценочные (золотой век);

б) цветовые (лазурное небо).

3. Структура:

а) простые (дремучий лес);

б) сложные (пшенично-желтые усы).

4. Степень освоенности:

а) общеязыковые (лазурное море);

б) индивидуально-авторские (нецензурная погода).

5. Степень устойчивости:

а) свободные (синие глаза);

б) постоянные (светлое будущее);

в) фольклорные (горе горькое).

6. Стилистическая окраска:

а) разговорные (цветастая радуга);

б) газетные (прогнивший режим);

в) книжные, поэтические (мятежная душа).

7. Количественный показатель:

а) одиночные (легкокрылые мечты);

б) двойные, вилка (золотистые ароматные сосны);

в) тройные (игольчатый льдистый мелкий снег).

8. Сочетание с фигурами повтора:

а) тавтологический (горе горькое);

б) сквозной (застенчивый укор застенчивых лугов).

Семантический параметр автор лишь включает в систему параметров классификации и ограничивается несколькими иллюстрациями, справедливо отмечая, что «более подробная классификация в стилистике не практикуется, поскольку она будет дублировать семантическую классификацию прилагательных, разработка которой является задачей лексикологии» [Москвин 2001:30].

В целом, классификация эпитетов В.П.Москвина является самой исчерпывающей из всех приведенных ранее. В.П.Москвин исходит из понимания эпитета как «определения, подчиненного задаче художественного описания объекта» [Евгеньева 1948]. Данное определение достаточно широкое, поэтому его можно признать своеобразным эталоном для дефиниции этого понятия.

Несмотря на наличие многих направлений исследования языка произведений М.Цветаевой, ощущается недостаток работ, посвященных отдельным образным средствам и фигурам. Эпитеты в творчестве М.И.Цветаевой ещё не были объектом специального лингвистического и литературоведческого исследования, о них лишь попутно говорится в работах Л.В.Зубовой. В силу этого представляется актуальным исследование эпитета в творчестве М.Цветаевой.

Как можно видеть из обзора подходов к дефиниции художественного определения и его типологии, в эпитетологии остается много дискуссионных вопросов относительно не только классификации определений, но и относительно границ самого понятия «эпитет». Весь этот комплекс проблем отражается в поверхностном описании эпитетов в научной литературе, в отсутствии специальных работ, посвященных механизмам его образования и его образному потенциалу.

Эпитет это экспрессивно-образное, оценочное, субъективное определение объекта действительности, функционирующее в рамках художественного дискурса.

Как показал анализ различных типологий эпитетов, во многих случаях эпитеты квалифицируются с учетом их соотношения с определяемым словом, т.е. в рамках эпифразы (тавтологический, плеонастический эпитеты). Мы считаем нужным подчеркнуть важность именно такого подхода к анализу эпитета. Под эпифразой в нашей работе понимается семантическое и структурное единство определяемого слова и эпитета.

Полная типология эпитетов (наиболее близка к ней классификация, предложенная В.П.Москвиным) предполагает учет комплекса показателей, охватывающих разные аспекты художественного определения - прежде всего характер номинации (прямая и переносная с учетом характера переноса - метонимического или метафорического), семантика (лексическое значение), структура, степень освоенности, степень устойчивости компонентов эпифразы, стилистическая окраска, количественный показатель (число эпитетов в рамках одной эпифразы).

Постоянный и переносный типы эпитетов являются основными разновидностями художественного определения. Сложным является вопрос о составе и типологии постоянных эпитетов. Фольклорный, формульный и народно-поэтический эпитеты являются принципиально не сводимыми к постоянному эпитету, хотя нельзя отрицать их общности. Сам термин «постоянный эпитет» приложим не только к народному фольклорному творчеству, но и к формулам-клише, употребляющимся в поэтическом языке определенной эпохи.

Метафорический и метонимический типы эпитетов в высшей степени продуктивны в художественных текстах. Особую значимость приобретает изучение дискурсивной метонимии признака - семантически смещенного эпитета в аспекте описания механизмов его образования.

В работе ставится задача описания эпитетов с двух позиций: с одной стороны, представляется актуальным исследование формальных особенностей эпитетов с точки зрения их морфологических типов, структурных особенностей, выявление механизмов изменения семантики слов в роли эпитетов; с другой стороны, важно описать семантические разновидности определений и условия, при которых они становятся эпитетами. Посредством изучения эпитета как одного из тропов делается попытка установить закономерности не только языкового, но и идейно-тематического характера выявить роль слов признаковой семантики в формировании ключевых смыслов творчества поэта.

ГЛАВА II. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ И СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ ЭПИТЕТОВ И ЭПИТЕТНЫХ КОМПЛЕКСОВ В ТЕКСТАХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М.ЦВЕТАЕВОЙ

Эпитет - центральное понятие поэзии М.Цветаевой, о чем поэт говорил в своих письмах, дневниках. По этой причине эпитет в ее творчестве понимается как лингвоэстетическая доминанта творчества - это требование не только языка ее произведений, это ее эстетическая установка, художественное и жизненное правило. Эмоциональная, всегда своя характеристика реалии действительности осуществляется М.Цветаевой многопланово: путем семантического варьирования лексемы, за счет повтора одного определения, посредством развернутого эпитета, с помощью препорционного или постпорционного его употребления, путем смещения его смысловых и синтаксических связей.

В качестве непосредственного объекта анализа в свете поставленных задач в данной и последующих главах выбрана наиболее репрезентативная часть корпуса эпитетов из числа зафиксированных нами в текстах М.И.Цветаевой. Исследованию подвергнуты эпитеты, выраженные прилагательными, наречиями, существительными и причастиями.

Обращение в данной главе к исследованию грамматических, структурных и семантико-функциональных особенностей эпитетных слов с синкретичной семантикой обусловлено «универсальной смысловой податливостью» (А.Н.Шрамм), «семантической мобильностью» (Е.Ю.Булыгина) адъективного слова, особенно качественного прилагательного. Актуализация признаковых слов является одним из активных поэтических приемов многих писателей и поэтов; активно она используется и М.Цветаевой.

При анализе структурных разновидностей эпитетов введем понятие эпитетного комплекса, под которым понимаем единство нескольких тематически и грамматически объединенных эпифраз разной конфигурации. Данное понятие способствует выявлению сложной картины бытования эпитетов в текстах изучаемого поэта.

Морфологическая линии описания эпитетов предполагает рассмотрение ядерной части корпуса эпитетов с точки зрения их морфологической принадлежности и лексико-грамматических характеристик, в том числе трансформации семантики и морфологических свойств лексемы-эпитета в условиях художественного контекста. Структурная линия описания эпитетов включает выявление и анализ структурных типов сложных и составных эпитетов (так называемых эпитетных комплексов).

Изучение формальных (морфологических и структурных) особенностей эпитетов важны не столько сами по себе, сколько в связи с семантико-экспрессивными возможностями соответствующих формальных типов, которые обусловливают многообразие функционально-семантических, семантико-стилистических типов эпитетов.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что морфологические характеристики лексем претерпевают существенные трансформации в процессе превращения лексемы в эпитет, что в свою очередь приводит к размыванию границ между морфологическими типами прилагательных в условиях художественного контекста. Наиболее ярко этот процесс наблюдается в сфере лексико-грамматических разрядов прилагательных (качественных, относительных и притяжательных, границы между которыми оказываются зыбкими).

Многообразие структурных конфигураций компонентов эпитетного комплекса также создает богатые возможности для актуализации коммуникативно важных семантико-эстетических потенций эпитета в сочетании с определяемым словом.

Обратимся к рассмотрению указанных линий типологии эпитетов.



2.1 Морфологические типы эпитетов в текстах произведений М.Цветаевой

Морфологическая классификация эпитетов предполагает разделение художественных определений по их частеречной выраженности. Типичными выразителями эпитета признаются прилагательные и наречия [Ахманова, Жирмунский, Москвин, Томашевский]. Вторую (ближнюю периферийную) группу составляют существительное-аппозитив, причастие, местоимение-прилагательное [Глушкова, Москвин]; третья (дальняя периферийная) группа слов представлена местоимением, деепричастием и инфинитивом, выражающими при определенном семантическом или синтаксическом окружении атрибутивное значение [Москвин].

В современной лингвистике при формальном подходе к таксономии определений эпитет понимается широко, по этой причине в состав эпитета попадают деепричастия, числительные и другие части речи [Гальперин, Невелева и др.].

Как уже сказано, предметом непосредственного исследования в нашей работе является эпитет, представленный прилагательным, наречием, существительным (прежде всего аппозитивом) (см. табл. 1).

Таблица 1. Морфологическая выраженность эпитета в творчестве М.Цветаевой

№ п/п	Часть речи в функции эпитета	Количество эпифраз, зафиксированных в творчестве М.Цветаевой	Процентное соотношение (общее - под номером; от рубрики - внутри номера)
1.	Прилагательное	2115	95,6
	качественное в полной форме	2007	94, 9
	- в положительной степени	1872	93. 3
	- в сравнительной степени	93	4, 6
	- в превосходной степени	42	2, 1
	качественное в краткой форме	65	3, 1
	Относительное	40	1,5
	Притяжательное	33	0,5
2.	наречие, категория состояния	55	2,5
3.	существительное (аппозитив)	42	1,9

В данном разделе логично противопоставить качественные и некачественные (относительные и притяжательные) адъективные лексемы в связи с их различными грамматическими и семантическими особенностями.

Основной корпус эпитетов, зафиксированных в творчестве М.Цветаевой, представлен прилагательными в силу специализации данной части речи на признаковой семантике. Яркой идиостилевой чертой языка М.Цветаевой является привнесение качественных сем в значение некачественных прилагательных, особое внимание к использованию аппозитивных эпитетов.

Рассмотрим адъективное выражение эпитета подробнее.

Вначале опишем корпус собственно качественных адъективов, выступающих в качестве эпитетов в лирике М.Цветаевой.

1. Эпитеты, выраженные качественным прилагательным в полной форме, в том числе относительным в значении качественного (2007 единиц; 94,9 % от общего числа прилагательных).

1.1. Эпитеты, выраженные качественным прилагательным в положительной степени (1872 единицы; 93,3 % от числа прилагательных в полной форме): В страну… печальных глаз… [1: 21]; Это голодной тоски обглодки [1: 544]; По холмам круглым и смуглым [2: 201].

Качественное прилагательное - основной разряд атрибутивных слов, репрезентирующий эпитет; оно содержит информацию об объективном, чувственно воспринимаемом признаке, его образное целостное представление. Это представление обогащается авторскими смыслами: можно сказать, что прототипическое значение является основой для лексико-семантического варьирования, которое в некоторой степени прогнозируемо и имеет регулярные реализации. Способность обычного, логического адъектива переходить в эпитет объясняется зачастую обогащением его семантики экспрессивными, стилистическими оттенками значения, необычным контекстным окружением, семантической деривацией различных типов и т.д. В рамках данного раздела отметим, что адъектив в цветаевских текстах приобретает важную особенность: использование признакового слова, наделение объекта тем или иным свойством проводится поэтом ситуативно и окказионально - отсюда неожиданные, неузуальные эпифразы. Так, например, говоря о А.Блоке, М.Цветаева характеризует взгляд поэта нежная стужа недвижных век: стужа вызывает ассоциации «недобрый, черствый», а эпитет нежный призван смягчить это значение; но «стужа» в данном контексте связана со смертью поэта, это бездыханность, холод смерти - даже после кончины глаза поэта живые, нежные, а имя твое - поцелуй в снег, в холод, внезапно короткое имя «блок». Средством характеристики становится эпитетный комплекс поцелуй в снег.

Антропоцентричность поэзии М.Цветаевой вызывает использование качественных метонимических эпитетов: голодная тоска, печальные глаза, капризная роскось глаз и многие другие. В целом корпус качественных цветаевских эпитетов демонстрирует использование как устойчивых, узуальных определений (печальный взгляд), так и переносных эпитетов, о которых будет сказано ниже в четвертой главе.

1.2. Эпитеты, выраженные качественным прилагательным в сравнительной степени (93 единицы; 4,6 % от числа прилагательных в полной форме): Насколько лес добрее моря… [7:340]; Снеговее скатерти, Мертвец весь сказ! // Вся-то кровь до капельки // К губам собралась! [1: 350].

Окказиональная форма снеговее говорит о факте семантической трансформации относительного прилагательного, об актуализации в его значении качественного колоративного смысла («белее»). Показателем формирования качественной семантики является употребление его в сравнительной степени.

Активное употребление поэтом разговорной формы сравнительной степени с суффиксом -ей, возможно, обусловлено повышенной экспрессивностью данных лексем; с другой стороны, тенденцией развития поэтического языка данного периода, к которому принадлежит творчество М.Цветаевой, является активизация разговорной лексики в речи поэтов и писателей: И зала делалась просторней // И уже грудь [3: 6]; А голос-то острей ножа [3: 363]; Все бледней лазурный остров детство [1: 415]; Еще стремительней хвала… [1: 123]; Ум отрезвленней, грудь свободней [1: 217]; Горы редей темени… [2: 330]; Небо синей знамени… [2: 330]; Море седей времени. [2: 330]. Кроме того, эта форма обеспечивает соответствующую ритмическую организацию текста.

Сравнительная степень адъектива призвана передать большую или меньшую степень проявления признака. В цветаевских текстах формы адъектива в сравнительной степени привлекают внимание за счет необычного интонационного и пунктуационного оформления высказывания: чаще всего это постпозиция, эпитет стоит в функции сказуемого; причем место для локализации словно «расчищается» поэтом посредством постановки тире, интонационно подчеркивается значимость эпитета. Ум отрезвленней, грудь свободней, а голос-то - острей ножа и т.д. Характеристика реалии сочетается со сравнением с другими реалиями, так сопоставление становится целью высказывания.

Немногие эпитеты в форме сравнительной степени выражают по своей сути семантику превосходной степени через сравнение с эталонным носителем данного качества указывают на высшую степень проявления этого качества: голос острей ножа (не просто острый, как нож, а очень острый) или небо синей знамени (не просто синее, как знамя, а очень синее). Некоторые из приведенных эпитетов можно условно отнести к качественным: наряду с основной семантикой относительного адъектива (снеговее) или причастия (отрезвленней) заметна обновленная поэтом семантика слова: «белее» в первом случае и «независимее» во втором.

Относительные прилагательные дубовый и топорный приобретают у М.Цветаевой окказиональную сравнительную степень:

Любят думаете? Нет, рубят / Так! Нет губят! Нет жилы рвут! / О, как мало и плохо любят! / Любят, рубят единый звук! Мертвенный! / И сие любовью Величаете? Мышц игра / И не боле! Бревна дубовей / И топорнее топора [3: 614].

Дубовый - это жесткий, грубый (по отношению к человеку), бесчувственный. Прилагательное дубовее обладает семантической емкостью: это грубая, неуклюжая, бездушная любовь, грубее, чем тот, кто проявляет ее (= "как бревно"). Топорный - тоже грубый, эта любовь неуклюжа, как бы сделана топором, но любовь и разит сильнее, чем топор.

Окказиональны многие цветаевские эпитеты в форме сравнительной степени. Например, эпитет поволчей (Тишаю, дичаю, волчею… Как мне все-равны, всем-равна, / Волчонка еще поволчей [2: 328]), образованный от глагола «волчеть» посредством окказионального добавления суффикса сравнительной степени -ее; этот прием позволяет передать всю степень одиночества героини стихотворения, указав на определенную «стадию» этого одиночества.

1.3. Эпитеты, выраженные качественным прилагательным в превосходной степени (42 единицы; 2,1 % от числа прилагательных в полной форме):

а) эпитеты, выраженные качественным прилагательным в превосходной степени с помощью суффикса -ейш, в том числе в сочетании с приставкой наи-, которая способствует дополнительной актуализации высшей степени признака (32 единицы; 76,2 % от числа прилагательных в превосходной степени).

Часто выраженным в форме превосходной степени оказывается такое качество, как страстный: … я в свои лучшие высшие сильнейшие, страстнейшие часы сама такая же [6: 250]; Страстнейшая из всех смертей // Нежнейшая [2: 207].

Другие качества и свойства, вербализованные в данной форме, довольно разнородны: Чужая кровь желаннейшая и чуждейшая из всех [2: 220]; За безобиднейшую фразу // Грозя ножом… [3: 9]; Грех последний, неоправданнейший [2: 261]; Я зло познала сладчайшее [1: 119]; С тобой, нелепейшая роскошь… [1: 371]; Честь, безжалостнейший канат… [3: 597]; Рыцарь…// Сын голубейшей из отчизн [3: 15].

В ряде случаев в узусе отсутствует рассматриваемая форма адъектива, что позволяет считать ее окказиональной: голубейший, неоправданнейший, страстнейший.

Во фрагменте На заре наимедленнейшая кровь // На заре наиявственнейшая тишь [2:98] заря мыслится как время пробуждения человека, когда в его жилах течет наимедленнейшая кровь, а в природе еще наиявственнейшая тишь. Окказиональные формы эпитетов (а они воспринимаются как ненормативные, особо экспрессивные) призваны усилить признак или подчеркнуть его противоположность другому признаку (желаннейшая (узуальное) и чуждейшая (окказиональное), голубейшая из отчизн).

б) эпитеты, выраженные аналитической формой превосходной степени прилагательного с помощью лексем самый, всех (10 единиц; 23,8 % от числа прилагательных в превосходной степени): Для поэта самый страшный, самый злостный (и самый почетный!) враг видимое [5: 284]; Роднее бывшее всего [2: 286].

Эпитеты, выраженные прилагательным в превосходной степени, репрезентируются М.Цветаевой своеобразно: характерно нагнетание, амплификация однородных по форме и контекстуально близких по семантике эпитетов (самый страшный, самый злостный и самый почетный), дислокутивное положение частей аналитической формы эпитетов (роднее бывшее всего). Дистантное положение частей единой аналитической формы сложного или составного адъектива призвано передать волнение, страстность лирического героя, а поскольку последний элемент эпитетного ряда сознается как наиболее важный, то он выносится в конец строки (ср. роднее всего бывшее и роднее бывшее всего разные смыслы: акцент делается на прошлом или на степени переживания).

Страстность поэтического Я М.Цветаевой выражается в различных способах экспликации интенсивного проявления признака, что связано с сильными чувствами поэта: любовью, ненавистью и т.д. Формальным выражением данной интенции цветаевского поэтического дискурса является эпитет, выраженный прилагательным в превосходной степени, с учетом всех ресурсов языка: посредством приставки наи-, суффикса -ейш/-айш-, с использованием аналитической формы превосходной степени, а также путем особого использования форм сравнительной степени, получающих в контексте значение высшего проявления качества. Сочетание различных способов выражения высшей степени качества в одной словоформе способствует полному выражению чувств поэта.

2. Эпитеты, выраженные качественным прилагательным в краткой форме (65 единиц; 3,1 % от общего числа прилагательных).

Краткая форма адъектива специализируется на предикативной или полупредикативной функции, отчего ее использование связано с постпорционным ее употреблением.

В краткой форме могут находиться признаки, описывающие явления природы, непостоянные в своих проявлениях или воспринимаемые с таковой позиции: Воздух удушлив и сух [1:39]; Воздух прян и как будто отравлен [1:20]; Скоро месяц, юн и тонок, // Сменит алую зарю [1: 70].

Частотно также использование рассматриваемой формы адъектива при описании мира человека и артефактов, окружающих его: Шумны вечерние бульвары [1:27]; Телом льстив, // Взором дик [3: 288]; Розан ал, студень гол. // А будильник - зол [3: 532]; Город Гаммельн // Словом скромен, делом строг [3: 51].

Особой экспрессией и образностью наполнены эпифразы с краткой формой адъектива, отсылающие к абстракции: Юность слепа [2:50]; Только днем объятья грубы, // Только днем порыв смешон [1:52].

При анализе корпуса качественных прилагательных, выступающих в функции эпитета в текстах М.Цветаевой, то есть имеющих семантические приращения в составе поэтического контекста, установлено, что наряду с использованием узуальных, устойчивых смыслов в семантической структуре адъектива скучные дни, удушливый воздух наблюдается расширение ассоциативных связей между значениями субстантива и адъектива. В выражении мой день беспутен и нелеп эпитет беспутен заимствован из смежной концептуальной сферы «человек»: только человек может быть беспутным (легкомысленным, развратным). Этот признак распространяется на смежное слово день; специфика «окачествления» темпорального понятия состоит в том, что поэт характеризует не просто день как временной отрезок, но состояние лирической героини в данный момент (день - неточное обозначение времени); ср.: суетливый, счастливый день; эпитет беспутный уточняется вторым эпитетом нелепый, что меняет семантику первого слова: «неудачный, бессмысленный».

Во фразе День был невинен, и ветер был свеж эмоциональное восприятие действительности выражается поэтом посредством семантического дублирования: погожий день описан двумя взаимодополняющими эпитетными комплексами: в первом - день был невинен - задается общее восприятие обстановки, лейтмотив, во втором содержится его уточнение - невинность и свежесть сближаются, почти синонимизируются в контексте сложной эпифразы.

Стилистическая функция эпитетов, выраженных качественными прилагательными, состоит в уточнении, чаще эмоциональном, той ситуации, в которой пребывает лирическое Я поэта. Выражение целостного сложного эмоционального состояния, во многом противоречивого и парадоксального, - основная цель цветаевского высказывания, что наиболее полно выражается в целостной эпифразе.

3. Эпитеты, выраженные относительным прилагательным (нередко развивающим в контексте качественный смысл) (40 единиц; 1,6 % от общего числа прилагательных).

Корпус относительных прилагательных будет приведен ниже при инвентаризации всех эпитетов (см. главу III). К ним относятся лексемы, характеризующие:

- качества и признаки живых существ: Стыдливости детской // С гордынею конской // Союз [2:37]; Суровая - детская - смертная важность [2:40]; Огнестрельная воля бдит [3:563] (образное осмысление абстрактного имени); Цыганская страсть разлуки! // Чуть встретишь уж рвёшься прочь! [1:247]; … мандаринные улыбки… [3:222] (речь идёт об улыбке-благодарности за подаренные мандарины); Торопится мой конный сон [3:20]; Палестинские жилы! - Смолы тяжелее // Протекает в вас древняя грусть Саула [2:52];

- качества абстракций: Есть времена - железные! - для всех [1:393] (очень тяжелые, суровые);

- признаки природных реалий: Накрапывает колокольный дождь [1:271] (о звуке, создаваемом каплями дождя); Чешский лесок - самый лесной [2: 351].

Как видим, относительные эпитеты очень разноплановы по семантике. В большинстве случаев наблюдается окказиональная сочетаемость, она обусловливает семантическую трансформацию эпитета.

Относительные прилагательные в цветаевских текстах, уступая по количеству качественным, являют собой яркий пример работы поэта с адъективной лексикой. Они развивают качественные значения, поэтому можно говорить об их значениях, реализуемых в функции эпитета, как о переходных между относительным и качественным. Этот факт связан с общим развитием категории качества в русском языке и с «универсальной смысловой податливостью» адъективов (см. работы Шрамма, Булыгиной, Уфимцевой). «Семантическая граница между качественными и относительными прилагательными условна и непостоянна… При этом значение предметного отношения в прилагательном совмещается со значением качественной характеристики этого отношения: железное здоровье, железная воля» [Русская грамматика 1980:622]. Эпифраза железные времена представляет собой типичный пример такого перехода: это трудное, полное лишений и горестей войны время.

Яркой иллюстрацией работы поэта с относительным адъективом является следующий контекст: Словно кто на лоб ей выжал // Персик апельсинный. // Апельсинный, абрикосный, // Лейся, сок души роскошный, // Лейся вдоль щек - // Сок преценный, янтаревый, // Дар души ее суровой, // Лейся в песок! [3: 567].

Значение лексемы апельсинный «относящийся к апельсину» (апельсинное дерево, апельсинные корки). В поэме «Царь-Девица» данное слово становится эпитетом, приобретая несколько новых сем: слезный (то есть сочный), сладкий, живительный, драгоценный (янтаревый), нежный (как персик). Перед нами не простое «окачествление» прилагательного, но и диффузность семантики слова, синкретичность значения эпитета.

Относительные прилагательные наделяются степенью сравнения, что воспринимается как явно окказиональное образование: Чтоб и в самом сонном сне // Тебя не вспомнил [3: 299].

Класс относительно-притяжательных прилагательных также не остается семантически постоянным. Прилагательные с суффиксом -ск, имеющие значение «относящийся к»: чешский, палестинский, цыганский обогащаются различными смыслами. Эпифраза Чешский дождь, пражская обида может быть понята в контексте биографии поэта: М.Цветаева долгое время прожила в Чехии, захваченной фашистами, поэтому адъективы становятся носителями и исторической памяти, и личного авторского чувства, теряя свою «относительность» и приближаясь к «качественности» (заметим, что опосредованная притяжательность, принадлежность только усиливается через «окачествление», еще больше подчеркивается). Во фрагменте цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь - уж рвешься прочь демонстрирует типичную для поэтического языка М.Цветаевой трансформацию значения некачественного адъектива: обновление значения происходит за счет актуализации потенциальной, эмоциональной семы слова «цыганская»: непостоянная, временная, ветреная. Так, в разряде эпитетов, выраженных относительно-притяжательными и относительными прилагательными, имеет место переосмысление значения адъектива, обогащение его семантики новыми, качественными признаками.

4. Эпитеты, выраженные притяжательным прилагательным (33 единицы; 0,5 % от общего числа прилагательных).

Притяжательные адъективы подчеркнуто оценочно и эмоционально называют качество:

- одушевленной (человеческой, в том числе мифологической) реалии: Слезы в твоих глаза…Числится, кроме твоих // Глаз Колумбовых… [2:238]; Поэтовы затменья // Не предугаданы календарем [2: 88]; Ребячьей радостью встретил - страх [2:321]; Сыновней гордостью встретил чин [2:321]; Она томилась лаской Вакховой… [2:186]; Дабы ты меня не слушал // В ночь в премудрости старушьей: // Скрытничеств е- укреплюсь. [2:122]; Довольно царицыны недра // Порочить…[2: 100]; Когда ж опять на грудь твою ступлю // Заносчивой пятою амазоньей [2:35]; Ночь твой рапсодов плащ. [2:236];

- одушевленной (животной) реалии: В кошачьем сердце нет стыда (речь идет о сравнении сердца героя с кошачьим, непостоянным) [1:147]; Волчьими искрами // Сквозь вьюжный мех [2:98]; Новая найдется дура // Верить в волчью седину [2: 101].

Притяжательные прилагательные чаще представлены в цветаевском идиолекте разговорными формами с суффиксом -ий, -ьй (ребячья радость) или книжными, но устаревшими формами с суффиксами -ов, -ын (царицыны недра), что говорит о стилистической маркированности данного пласта эпитетов.

В Русской грамматике отмечается: «Среди притяжательных прилагательных способность приобретать качественное значение отличает прежде всего прилагательные с суффиксом -ий. Прилагательные с этим суффиксом имеют знач. свойственный (реже - принадлежащий) тому, кто назван мотивирующим словом: рыбий, кошачий, собачий, телячий, человечий. В условиях контекста такие прилагательные легко приобретают качественные значения» [Русская грамматика 1980: 577]. Зачастую так происходит и в нашем материале. Особенно этот семантический сдвиг важен для концептуального цветаевского эпитета амазоний, который означает не просто «относящийся к амазонке», но и «воинственный, мужской, мой» (см. мысль Д.Л.Бургин о самоидентификации Цветаевой в образе амазонки). Иными словами, происходит развёртывание образа в разных семантических направлениях, с акцентировкой различных свойств и качеств: вакховый - «хмельной, нежный, расслабленный»; амазоний - «независимый, мужественно-женственный, воинственный, мой (цветаевский)».

Притяжательные прилагательные также содержат в своем значении такие семы, которые зачастую позволяют квалифицировать такие адъективы как условно качественные, хотя учеными замечено, что такие адъективы редко развивают качественное значение. Так, прилагательное кошачий, относящееся к субстантиву сердце, приобретает дополнительное значение: «бесстыжий, наглый, непостоянный» за счет постпозиционного уточнения нет стыда. Толкование такого эпитета не составляет труда, чего нельзя сказать о некоторых других. Например, эпитет в выражении глаза Колумбовы явно окказионален и может быть интерпретирован по-разному («глаза Колумба», «глаза, как у Колумба», для героини «глаза первого любимого мужчины»).

В лирике М.Цветаевой часто происходит формальное и содержательное обновление эпитета: Что же делать мне, слепцу и пасынку, // В мире, где каждый и отч и зряч, // Где по анафемам, как по насыпям, // Страсти! где насморком // Назван - плач [1: 334].

В данном фрагменте форма зряч является узуальной, но имеет несколько иное значение, чем в речи. Зрячий - это не просто имеющий зрение, но и тот, кто смог приспособиться к этому миру, к быту. Отч - архаичная форма прилагательного отчий (отча рука, отче достояние), но также приобретшая новое, «цветаевское» значение - это выражение соборности, это «понятый и принятый людьми». Данные адъективы вступают в реляционные связи с субстантивами слепец и пасынок - так устанавливаются связи контекстуальной синонимии (зряч и отч, слепец и пасынок) и контекстуальной антонимии (зряч и слепец, отч и пасынок).

При всем многообразии авторских эпитетов, приведенных выше, отметим одну особенность - практически все они, несмотря на условное разделение их по разрядам прилагательных, изменяют свое значение в контексте, получают качественную семантику.

Сложные семантические преобразования происходят и с прилагательным мандаринные (улыбки): адъектив на базе значения «относящийся к мандаринам, связанный с мандаринами» развивает в данных контекстуальных условиях смысл «особое эмоциональное состояние человека, которое осталось в его памяти в связи с событием «дарения» мандарина». Эпитет связывает в воспоминании поэта прошедшее событие и его эмоциональное переживание. В семантике прилагательного актуализируются потенциальные семы, которые в данном контексте - контексте воспоминания - становятся архисемами. Эпитеты подобного типа являются окказиональными образованиями поэта, интерпретация которых требует от читателя «событийной» и «эмоциональной» эрудиции. Такое определение становится маркером конкретной ситуации, пережитой поэтом, - происходит расширение семантики эпитета.

5. Эпитеты, выраженные наречием, категорией состояния (55 единиц; 2,2 %):

а) эпитеты, выраженные наречием, категорией состояния с суффиксом -о.

Больше всего материала (около 75%, 47 единиц) приходится на обозначение эпитетом психологического/эмоционального состояния субъекта: О как солнечно и как звездно // Начат жизненный первый том! [1:196]; По-русски трудно мыслить, по-русски - чудно мыслить [7: 401]; В мои глаза несмело ты хочешь заглянуть [1: 122]; Но глядела в партер - безучастно и весело - дама [1: 133]; …гневно сдвинутые брови и уста [1: 189]; … скорбно склоняется к детям столетняя ель [1: 79]; Но только не стой угрюмо…[1: 154]; Вы это сделали без зла, // Невинно и непоправимо. [1: 233]; О, ты, что впервые смущенно влюблен [1: 73]; Замирает сладко детский дух [1:42]; Как радостно пиньи шумят! [1:37];

б) эпитеты, выраженные наречием, категорией состояния с суффиксом -и (или с финалью -ски): Склонился, королевски-прост [1: 206]; Все дьявольски-наоборот [1: 217]; Парень! Не по-маяковски // Действуешь: по-шаховски [2: 176]; Макс, мне было так братски // Спать на твоем плече! [2: 255].

Обычно наречие в качестве эпитета употребляется в своей типичной синтаксической функции обстоятельства (за исключением предикативных наречий) и имеет образную природу. Если же наречие начинает функционировать как языковая единица с синтаксически связанным лексическим значением, понятным в конкретном контексте, налицо его подчеркнуто окказиональное употребление - оно становится эпитетом в полном смысле этого слова. В последней рубрике приведены именно такие случаи: в словосочетании вопрос о любви-вблизи и любви-издалека, о любви-воочию… о любви-невтерпеж эпитеты-наречия выступают в функции несогласованного определения, приближаясь к прилагательному, типичному выразителю качества.

Иногда М.Цветаева акцентирует внимание на состоянии субъекта, лирической героини, и выделяет предикативное наречие графически: Мы обе - феи, но большие (странно!) [1: 78].

Пограничный морфологический статус слова (чаще это касается наречия и краткого прилагательного) возникает в речи поэта спонтанно, при многосторонней характеристике реалии: Мой - так несомненно и так непреложно, // Как эта рука [1: 244].

Выделенные эпитеты можно отнести как к наречиям, так как они обозначают признак действия (думаю, считаю несомненным), так и к кратким прилагательным, в силу того что последующий компаратив требует сочетания этих слов с субстантивом рука (мой, как эта рука). Необычное семантическое использование наречий, их образная природа позволяет с уверенностью относить слова данной части речи к эпитетам.

6. Эпитеты, выраженные существительным (аппозитивами и предложно-падежными формами существительного) (40 единиц; 1,6 %).

Аппозитивы представлены разнообразными существительными с оценочным значением: девочка-фея, мальчик-бред, девочка-смерть, отрок-царь, румянец-богатырь и т.д.

Аппозитивные сочетания также представлены блочными эпифразами, едиными высказываниями: Торопись, ветрило-вихрь-бродяга… [2:7]; Ночлег-человек, // Простор-человек, // Прошел-человек. [2:103]; … и с такою длинной - Вот-до-полу-косой, чтоб не узнал! [1:518].

В структуре эпифразы используется двоеточие: между определяемым словом и эпитетом: Руки: свет и соль, // Губы: смоль и кровь. [2:118]; в составе распространенного эпитета: Жизнь без чехла: // Кровью запахло! [2:188]; Девичий и мальчишеский: на самом рубеже, Единственный из тысячи - и сорванный уже (об альте) [2:162].

Обе разновидности эпитетов обладают яркой образностью и необычным графическим оформлением, которые обеспечивают повышенную семантическую емкость, заданную ассоциативной связью существительных (жизнь - чехол; ветер - бродяга, руки свет).

Окказиональными эпитетами М.Цветаевой можно считать аппозитивы, занимающие препозицию: в таком случае поэт «выхватывает» из множества признаков один, бросившийся ему в глаза, - выбор эпитета ситуативен и зачастую связан с личным опытом автора: Ночлег-человек, Простор-человек, Прошел-человек. Подавляющее же большинство эпитетов-субстантивов составляют постпорционные сочетания слов.

Жизнь поэта - «нараспашку», до предела чувств находит выражение в эпифразе жизнь без чехла. Образ получает уточнение за счет расширения ситуации и эпитетного комплекса: кровью запахло как выражение высшей степени духовной разъятости. Эпитет без чехла становится своеобразным поводом для раскручивания физиологической метафоры жизни.

Как видно из описания, субстантивы в роли эпитетов - очень яркое средство художественной речи, способное с неожиданной стороны охарактеризовать предмет речи; используются они тогда, когда чувствуется недостаток адъективной лексики для номинации сложного признака.

Постоянное изменение семантики определения-прилагательного способствует переходу практически всех типов адъективов в разряд качественных; конструирование аппозитивных эпитетов является яркой чертой идиолекта М.Цветаевой.

Таким образом, морфологический аспект классификации эпитетов пересекается с семантическим анализом адъективных лексем в силу окказиональности употребления прилагательных различных разрядов.

...