Эпитет в творчестве М.И. Цветаевой: семантический и структурный аспекты

ж) названия признаков, связанных с конкретными временными периодами: двухнедельный (1), пятидневный (1);

з) признак, связанный с номинацией будущего: грядущий (1).

Наречия представлены лексемами: вечно (5), давно (2), долго (2), безостановочно (1), поздно (1).

2.4. Группа лексем пространственной семантики

Семантика данных эпитетов очень разнообразна: представлены относительные адъективы со значением общего указания на локализацию объекта (подземный, наземный и др.) и с семантикой конкретного месторасположения (кладбищенский, Альпийский, рельсовый).

При характеристике месторасположения (локализации) признака в пределах/около определенного объекта поэт использует разнообразную лексику конкретной семантики (причем часто образно ее переосмысляя), которая определяет:

- предметы: кресло, стекло, могила, памятник; метро: Ползет подземный змей, ползет, везет людей (метро) [2: 455]; Ох, узка подземная кровать (могила) [2:224];

- реалии природы: роща, земляника; ширь, синь; звон: Железнодорожные полотна, // Рельсовая режущая синь! [2:208]; На что мне облака и степи и вся подсолнечная ширь [1: 122]; Кладбищенской земляники // Крупнее и слаще нет [1:177]; Альпийских бубенчиков звон [2:367]; Над синевою подмосковных рощ накрапывает колокольный дождь [1: 341];

- состояния человека: жар, тоска: В девичество - в жар тот щечный [3:753].

Группа лексем в функции эпитетов, описывающая окружающий мир в восприятии человека, показала во многом активность общеязыкового пласта лексики.

Первые две группы лексем-эпитетов, будучи самыми репрезентативными и многочисленными, убеждают в том, что при классификации эпитетов не наблюдается четких границ между рубриками.

3. «Динамические» эпитеты

К динамическим эпитетам относятся в основном эпитеты-причастия, связанные с действиями, производимыми стихийными силами (природными явлениями, стихиями или силами, не зависящими от человека).

3.1. Горения и температурного состояния: горящий (3), дымящий, жгущий (1), остывший (1); палящий (1), раскаленный (1) (восприятие+действие); сгорающий (1).

3.2. Консистенции и температурного состояния: заледеневающий (1), застывший (1); капкий (1), шипящий (1), тающий (1); вскипающий (1).

3.3. С семантикой «покрытый растительностью»: поросший (1).

4.Семантическая группа эпитетов лексем, обозначающих оценку

Данная группа эпитетов несколько условна, поскольку оценочный компонент может передаваться и многими другими группами определений. К данной группе относятся слова-эпитеты, обозначающие оценку «в чистом виде» (82 словоупотребления, 14 различных эпитетов: прекрасные глаза, великолепная картина) и лексемы с семантикой сравнения (10 словоупотреблений, 9 различных эпитетов: по-маяковски, по-шаховски).

4.1. Семантическая группа лексем, обозначающих оценку «в чистом виде»

Среди типично оценочных эпитетов представлены эпитеты двух групп:

- эпитеты с положительной оценкой: милый (21), добрый (8), славный (5), настоящий (3) (всего 37 употреблений);

- эпитеты с отрицательной оценкой: злой/злостный (26 употреблений), дурной (5), ужасный (3), недобрый (2), ненавистный (2), омерзительный (1).

Данные группы оценочных определений представляют собой общепоэтическое употребление эпитетов при выражении авторского эмоционального отношения к различным событиям и ситуациям.

Наречия представлены распространенными и употребительными наречиями: хорошо (3), плохо (2), дурно (2).

Другая группа оценочных слов выражает отношение пишущего к лицам или явлениям не в чистом виде, а косвенно, посредством указания на другой, смежный или близкий признак.

4.2. Группа лексем с семантикой сравнения

Эпитеты-прилагательные со значением сравнения объекта с кемили чем-либо, в том числе содержат в своей морфемной структуре элемент -подобный: солнцеподобный (2), громоподобный (1).

К данной группе относятся наречия, семантика которых складывается из признакового компонента и сравнительного компонента, способствующего выражению интенсивности признака. Среди них такие эпитеты, как королевски-прост, дьявольски-прост, по-братски, по-божьи, по-верблюжьи, по-маяковски, по-шаховски (по 1 употреблению данных единиц).

5. Особую группу составляют относительные адъективы, используемые в качестве эпитетов. Среди определений с обобщенным значением «относящийся к….» (72 словоупотребления, 60 различных эпитетов), выделены следующие группы:

а) прилагательные, характеризующие объект по линии «относящийся к человеку (лицу)» (так называемые относительно-притяжательные адъективы, могут быть условно отнесены и к притяжательным):

- относящийся к субъекту/предмету как к представителю страны/ национальности: российский (3), русский (3), английский (1), казацкий (1), китайский (1), мальтийский (1), немецкий (1), палестинский (1), персиянский / персидский (1/1), польский (1), половецкий (1), скифский (1), таборный (1), татарский (1), турецкий (1), французский (1), цыганский (1);

- относящийся к человеку-родственнику: материнский (3), отцовский (3), братский (2), дочерний (2), братственный (1), родословный (1);

- относящийся к части человеческого тела: подъязычный (1), ресничный (1), щечный (1);

б) прилагательные, характеризующие объект по линии «относящийся к природным объектам»: бузинный, ветреный, водопадный, вьюжный, дождевой, дорожный, дубовый, звездный, земной, костровый, лесной, морской, огневой, световой, туманный (по 1 употреблению); а также рассмотренные выше лиственный (3), сосновый (3), апельсинный (2), абрикосный (1), березовый (1), гранитный (1), ивовый (1), каменный (1), лопушиный (1), мандаринный (1) , ромаший (1), рябиновый (1); соломенный (1);

в) прилагательные, характеризующие объект по линии «относящийся к предмету (артефакту)»:

- улица/дом: водосточный (1), заоконный/оконный (1/1), каминный (1), казарменный (1), кремлевский (1), колокольный (1); кресельный (1), паровозный (1), фонарный (1);

- музыка: лирический (2), музыкальный (2), барабанный (1), органный (1), сонатинный (1), струнный (1);

- другие определения: басенный (1), винный (1).

6. Лексемы со значением притяжательности (принадлежности) (56 единиц)

Данная группа представлена притяжательными прилагательными, причем состав ее семантически однороден: это прилагательные со значением «принадлежащий кому, свойственный кому», которое в составе эпифразы обогащается значением сравнения «такой, как у кого-то, похожий на кого-то, обладающий чьими-то свойствами»:

- как у животного: конский/конный (5), лебединый (4), верблюжий (2), волчий (2), гусиный (1), кошачий (1), львиный (1), медвежий (1), орлиный (1), совиный (1), соловьиный (1);

- как у мифологического существа/библейского персонажа: Адамов (2), амазоний (1), Вакховый (1), Давидов (1), Иисусов (1), Ипполитов (1), Саулов (1), троянский (1);

- как у человека: атаманов (1), братский (1), братственный (1), гусляров (1), детский (1), дочерний (1), Колумбовый (1), офицерский (1), поэтовый (1), прусский (1), разбойный (1), ребячий (1), славянский (1), солдатский (1), старуший (1), сыновний (1), таборный (1), царев (1), Царицын (1), царский (1), цыганский (1); пушкинский (5), паганиниевский (1).

Особое место отводим притяжательным местоимениям: свой, твой, мой, ваш, наш, используемым в качестве эпитетов (см. выше).

В ходе обзора семантических групп эпитетов и лексем в роли эпитетов были зафиксированы различные лексемы, выступающие в функции эпитетов в произведениях М.Цветаевой. Поскольку целью настоящего раздела является инвентаризация всего корпуса эпитетов и распределение их по тематическим семантическим рубрикам, то оправданна лишь констатация употребления лексемы в роли эпитета, в дальнейшем будет проанализирована сочетаемость данных лексем с субстантивами, что докажет их «эпитетный статус». При описании сочетаемости эпитетов с субстантивами будут выявлены общие, закономерные и индивидуальные особенности работы М.Цветаевой с эпитетами.

3.2 Основные группы субстантивов, входящих в состав эпифраз в качестве определяемых слов

Состав определяемых слов, образующих цветаевскую эпифразу, неоднороден по своему денотативному типу и может быть распределен по нескольким смысловым блокам, субсферам. В нашей работе предпринято деление денотативных сфер на три - сферы человека, артефактов и природы. Это деление является условным, поскольку первые две очень тесно связаны друг с другом: человек живет в мире артефактов, создавая их, «отражаясь в них». Вначале приведем состав субстантивов, употребленных поэтом в их прямом значении.

1. Сфера человека. Самая обширная группа субстантивов, представленная 1134 словоупотреблениями и 102 различными понятиями как конкретного (глаза, рука), так и абстрактного характера (жизнь, совесть).

2. Сфера артефактов (предметного мира). Группа представлена 297 употреблениями понятий, относящихся к данной тематической области, при 42 различных субстантивах (дом, город, лестница и др.).

3. Сфера природы вербализована 355 словоупотреблениями при 53 различных субстантивах, среди которых выделяются наиболее частотные (дерево, лес, солнце) и менее частотные (земля, огонь).

Обобщение результатов анализа эпифраз с позиций частотности употребления именной лексики в творчестве М.Цветаевой показывает, что центральными для поэта смыслами выступают те, которые связаны с человеком, с его телесной и духовной жизнью. Это такие ключевые слова эпифразы, как глаза (296 единиц), рука (133 единицы), рот (102 единицы), душа и сердце (97 единиц), любовь (51 единица). Другими концептуальными сферами, в рамках которых зафиксированы частотные именные лексемы, являются сфера артефактов (дом - 198 единиц) и сфера природы (деревья - 90 единиц).

Кроме вышеперечисленных частотных и центральных для поэтического сознания М.Цветаевой ключевых слов, употребленных в составе эпифраз, также зафиксированы следующие субстантивы, относящиеся к сфере «человек»:

- в сфере «физический человек и его проявления»:

лоб (21 единица), кровь (21), сон/греза/мечта (13), волосы (в том числе имена борода, прическа, усы, седина - 6), ноги (5; в том числе, шаг), голова (2, в том числе, кивок), ребра (2), плечо (2), колени (2), кожа (1), нос (1), плоть (1), спина (1), шея (1);

- лексемы, называющие речевую деятельность:

речь (3 единицы), голос (2), слово (2), возглас (1), крик (1), ответ (1), вопрос (1), брань (1), невнятица (1), обман (1), пение (1), просьба (1), угроза (1);

- абстрактные понятия, обозначающие состояние и возраст:

жизнь (12 единиц), смерть (3), счастье (9), печаль (грусть, тоска) (10), радость (1), страх (2), голод (1), гордость (1), нега (1), смех (1); юность (1);

- понятия, характеризующие интеллектуальную работу:

память (13 единиц), мысли (2), дума (1), премудрость (1);

- понятия, отражающие межличностные отношения:

дружба (3 единицы), слава (2), лесть (2), разлука (2), важность (1), неравенство (1), отвага (1), равнодушие (1);

- понятия морально-нравственного порядка:

совесть (14 единиц), грех (1), стыдливость (1);

- понятия, связанные с творчеством:

стихи (12 единиц), поэт (10), творчество (2), письмо (2), строки (2), рифма (2), дар (1);

- некоторые общечеловеческие, философские категории: быт (3 единицы), видимость (реальность) (1), доля (1), судьба (1), фортуна (1); воля (1);

- имена лиц, являющиеся героями или персонажами произведений М.Цветаевой: герцог, любовник, мама, моряк, ребенок, рыцарь, сын, царь, шут (по 1 употреблению); в том числе обобщенные названия: лик (3), образ (5), профиль (кого-либо) (3).

Кроме того, многочисленные характеристики получает сама лирическая героиня (Марина, поэт, Я и другие) (44 единицы).

В сфере артефактов эпифрастическое выражение имеют такие понятия предметного мира, как:

- одежда: плащ (20 единиц, один из метонимических символов человека), сапог (3), кафтан (1), кушак (1), риза (2), руно (1), ряса (1), сабля (1), шелка (1), шнурок (1));

- город, жилище (дом) и их составляющие: стол, карандаш/перо; окно/стекло, лестница, дверь, пол; колыбель, ложе, спальня; замок, башня; рояль; картина, книга (включены нами в сферу концепта дом), город (13 единиц, в том числе, метонимическое замещение «люди, проживающие в городе»), а также артефакты города (храм, колокола, фонарь, улицы, бульвар, аллея; могила/памятник, столб, сваи - всего 32 единицы).

- орудия труда или войны: булавка (1 единица), веретено (1), меч (1), нож (1), серп (1), топор (1);

- музыкальные инструменты: альт (1), флейта (1);

- номинации денежных единиц: гроши (1), монета (1).

Среди концептов, относящихся к сфере природы, имеют эпифрастическое выражение такие концепты, как:

- вода (28 единиц); представлен именами море (6), океан (3), волна (3), дождь (2), прилив (2), река (2), ручей (2), снег (2), лужа (1), пена (1), прибой (1), пруд (1), струйка (1), туман (1);

- небо (18 единиц); представлен именами небо (5), солнце (5), заря (2), радуга (1), луна (1), месяц (1), звезды (1), рассвет (1), закат (1);

- земля (16 единиц); представлен именами земля, пустыня, песок, поле, камень, остров;

- огонь (10 единиц): свет, огонь, искры, пламя, костер, жар;

- воздух (9 единиц), в том числе, ветер, дым, дымка;

- субстантивы различной семантики:

· обозначения мира (света) и его частей: мир/мирок (3 единицы), дорога/путь/верста (2), глубь (1), даль (1), синь (1), местность (1);

· звон (1), тишина (1);

· тень (1).

К природному миру относятся и номинации животных: волчица (1 единица), змея (1), орел (1), уж (1).

Употребительны и лексемы, обозначающие промежутки времени, которые условно могут быть отнесены к бытийным понятиям: день (24 единицы), ночь (12), час (10), время (3), вечер (3).

В составе эпифрастических выражений представлены и номинации единичных объектов, представляющие собой имена собственные:

- названия высших сил: Бог (3 единицы), Черт (2);

- имена мифологических персонажей: Амазонка (7), Ариадна (2), Федра (2), Артемида (1);

- имена писателей/поэтов: Пушкин (12 единиц), Бальмонт, Блок, Брюсов, Маяковский, Рильке (по 1);

- названия городов/стран: Москва (3 единицы), Санкт-Петербург (2), Русь (2).

Таким образом, в рамках эпифрастической вербализации в текстах произведений М.Цветаевой наблюдается разнообразие субстантивных имен, которые репрезентируют самые различные сферы бытия: детально прорисовывается картина мира человеческого существования, обращается внимание на вещный мир, в котором живет человек, а также уделяется внимание природным объектам. Большее же внимание поэта привлекает мир человека, чем объясняется разнообразие субстантивов данной денотативной сферы и детальная номинация отдельных концептов.

Описание групп эпитетов и лексем, выступающих в функции эпитетов, зафиксированных в текстах М.Цветаевой, позволяет сделать некоторые выводы относительно разнообразия определений, используемых поэтом. Основное внимание в произведениях М.Цветаевой сосредоточено на изображении внутренней, духовной жизни лирической героини или персонажей ее произведений; по этой причине наибольшее количество адъективных лексических единиц (эпитетов) и их употреблений приходится на группу, относящуюся к описанию субъекта, его внутренней жизни, а также физических свойств предметов и лиц. Остальные группы определений демонстрируют невысокую частотность употребления.

Состав определяемых слов, образующих цветаевскую эпифразу, неоднороден по своему денотативному типу и может быть распределен по нескольким смысловым блокам, субсферам. Отметим при этом, что деление на три сферы человека, артефактов и природы является условным, поскольку первые две очень тесно связаны друг с другом: человек живет в мире артефактов, создавая их и «отражаясь в них». Это такие сферы, как:

а) сфера человека. (жизнь, смерть, юность, совесть);

б) сфера артефактов (предметного мира) (дом, город, лестница и др.);

в) сфера природы (дерево, лес, солнце) и менее частотные (земля, огонь).

Результаты исследования тенденций сочетаемости атрибутивных лексем и определяемых слов при образовании эпифраз в текстах произведений М.Цветаевой будут представлены в следующей главе.

ГЛАВА IV. ТЕНДЕНЦИИ СОЧЕТАЕМОСТИ ЭПИТЕТОВ И ОПРЕДЕЛЯЕМЫХ СЛОВ В ТЕКСТАХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М. ЦВЕТАЕВОЙ

После обобщенной характеристики основных семантических групп лексем, выступающих в функции эпитетов в текстах произведений М. Цветаевой, а также основных тематических групп субстантивов, входящих в состав эпифраз, перейдем к рассмотрению закономерностей распределения эпитетов различных групп среди групп субстантивов и продуктивности употребления различных субстантивов при том или ином семантическом типе эпитетов. Данная задача решается с опорой на описание различных направлений переносов определений. Последнее является доказательством того, что данная лексема приобретает статус эпитета, получая коммуникативно-эстетический вес в рамках высказывания.

Вначале рассмотрим тенденции сочетаемости определений и определяемых слов крупнопланово, в рамках тематических сфер, а затем проанализируем валентностные свойства определений, относящихся к сфере человека. Богатство и разнообразие эпитетов показывается в последнем разделе, описывающем основные группы определяемых слов, с которыми сочетаются эпитеты.

4.1 Сочетаемость групп лексем в роли эпитетов с группами определяемых слов: основные закономерности

Отметим, что в текстах произведений М. Цветаевой намечается, с одной стороны, тенденция к использованию в рамках одной эпифразы субстантивной и адъективной лексики одной семантики (наименования органов тела человека, абстрактных понятий: любовь, совесть, память и т.д., напр.: памятливая совесть), - таких эпифраз около 65%, - а с другой стороны, налицо тенденция переноса слов-определений из одной тематической сферы в другую (35%).

Рассмотрение тенденций сочетаемости эпитетов и определяемых слов в произведениях М.Цветаевой привело к следующим выводам. Самой употребительной группой лексем в функции эпитетов оказалась группа определений концептосферы человека, самыми частотными из которых являются определения эмоционального и характерологического типов; немного уступают им эпитеты, описывающие физические свойства предметов. Сочетаемость групп эпитетов с различными определяемыми словами дает основания говорить о преобладании логики олицетворения и персонификации: при субстантивах, связанных со всеми сферами, преобладают эпитеты антропологической (прежде всего эмоциональной) семантики, что способствует образованию метонимических (в сфере человека) и метафорических (в сферах артефактов и природы) эпитетов. Семантика определений зачастую трансформируется: прямое значение определения приобретает дополнительные оттенки смысла в силу своей принадлежности к иной денотативной области.

Обратимся к описанию распределения эпитетов между различными смысловыми группами субстантивов в текстах произведений М.Цветаевой.

Эпитеты распределяются между тремя выделенными нами группами субстантивов следующим образом. В группе эпитетов, исходно (по своему прямому значению) относящихся к сфере человека, около 70% приходится на определения антропоцентричной семантики, среди которых лидирует группа эмоционально-психологических определений (375 употреблений; напр.: печальная душа), доля других групп невелика (внешнего облика - 12 контекстов; напр.: память голубоокая; интеллектуальной деятельности - 10 контекстов; напр., памятливые глаза, межличностных отношений - 8 единиц; напр., взаимный сон; отмечены единичные употребления эпитетов других групп). Эпитеты иных групп демонстрируют пеструю картину сочетаемости: чаще всего используются эпитеты семантики физических свойств предметов, которые принимают участие в овеществлении понятий, связанных с человеком как живым существом (замшевый нос). Имена артефактов олицетворяются посредством их сочетаемости с антропоморфными эпитетами (более 85%), что позволяет говорить о повышенном внимании поэта к использованию антропоцентричной лексики: среди всех групп таких определений особой частотностью выделяются также эмоционально-психологические эпитеты (около 70% от числа эпитетов данной сферы). Природные объекты осмысляются в логике персонификации, причем лидеров среди конкретных групп антропоморфных эпитетов не наблюдается: актуализируются как внешние, так и психологические особенности одушевленной реалии.

Как уже говорилось, наиболее показательной группой эпитетов с позиции сочетаемости с субстантивами в текстах М.Цветаевой является группа, характеризующая субъекта. По этой причине подробно остановимся на рассмотрении именно ее; остальные группы присутствуют в работе в виде иллюстраций периферийных типов переносов.

Несмотря на многообразие эпитетов и определяемых слов, относящихся к группе состояния субъекта, можно проследить некоторые тенденции в их употреблении. Идиостиль М.Цветаевой характеризуется повышенным вниманием к изображению внутренней жизни субъекта; ее описание в рамках эпифраз происходит путем привлечения эпитетов сферы «человек» в сочетании с субстантивами преимущественно этой же субсферы - в таком случае образуется метонимический эпитет; если в качестве субъекта выступает природный объект или артефакт, происходит конструирование эпифразы с метафорическим эпитетом.

1. Сфера человека

В текстах М.Цветаевой среди выделенных выше тематических сфер, образуемых субстантивами, - человека, предметной и природной - наиболее представительной с учетом количества различных имен, частотности их словоупотребления, а также разнообразия эпитетов, употребляемых при них в составе эпифраз, является сфера человека. Более 80 % всех словоупотреблений субстантивов включают эпитеты, относящиеся к данной сфере (унылый час, мятежный карандаш, нежная рука, скрытные ресницы, заспанная рука и т.д.).

Сфера человека, будучи самой репрезентативной и представленной многообразными именами, демонстрирует сочетаемость с эпитетами, относящимися к семантической группе «определения, характеризующие человека (субъекта)» (более 70% словоупотреблений). Эпитеты тяготеют к метонимическому означиванию субъекта (лица), сочетаясь с различными определяемыми словами, обозначающими части человеческого тела или абстрактные понятия сферы человека.

Субстантивы, номинирующие части человеческого тела, чаще всего используются в сочетании с эмоциональными эпитетами (187 единиц) и эпитетами, обозначающими физическое состояние человека (158 единиц). В этом случае внутреннее состояние человека (типичное для него или ситуативно обусловленное) своеобразно проецируется на те или иные детали его облика, воспринимаемые извне. Так возникает метонимический эпитет: А рука-то занемелая, // А рука-то сонная… [3: 215] (рука сонного человека), Вызов смелого жеста [1:199] (жест человека, способного на смелые поступки); На завитки ресниц // Невинных и наглых… Загляделся один человек… [1:319] (завитки ресниц человека, испытывающего чувство наглости); Отказ равнодушных глаз… [2: 232] (в глазах читается отказ человека, испытывающего равнодушие); Дерзкая, - ох! - кровь [1: 270] (характер человека - дерзкий); Рвусь к любимому плечу [1:52] (к любимому человеку, к плечу любимого); Дугой согбен, все - гордая спина [1:552] (спина гордого человека; спина - частый заместитель человека вообще).

При обозначении частей тела человека сочетаемость таких имен (глаза, рука, рот, кровь, спина и т.д.) с эмоциональными и характерологическими эпитетами воспринимается как общеязыковое и общепоэтическое языковое словоупотребление, пусть и очень часто используемое поэтом. В тех же случаях, когда употребляются субстантивы абстрактного типа, происходит олицетворение или персонификация отвлеченных понятий, что влечет за собой появление яркого образа, построенного, с одной стороны, на метафорическом уподоблении абстракции человеку, а с другой стороны, на метонимическом сближении признака и имени, относящихся к одной денотативной сфере.

Такое признаковое моделирование абстрактных концептов данной сферы показательно в отношении цветаевского концепта сон. Сну приписываются свойства человека: он может быть мудрым, невыспавшимся и т.д.: Вам мудрый сон сказал украдкой.. [1:48]; Обеими руками // В твой невыспавшийся сон [2:128].

Небо тоже может быть у М.Цветаевой «невыспавшимся»: Невыспавшееся небо, точно протирающее глаза верхом руки [1:22].

Особенность цветаевской работы с рассматриваемым концептом заключается в «раскручивании» изначально общеязыковой эпифразы (ср. глупый сон, мудрый сон), которое выражается в расширении сочетаемости определений с данным субстантивом: любое определение, относящееся к сфере человека, может быть употреблено с любым (в нашем случае со словом сон) субстантивом эпифразы. На этом участке «расширения» сочетаемости эпитета и субстантива возникает яркий образный эффект, который особенно заметен применительно к именам, немного «оторвавшимся» от «физического человека», а потому ощущаемым как косвенно относящиеся к сфере человека.

Такие метонимические по происхождению и метафорические по своему эффекту переносы определения прослеживаются относительно практически всех абстракций. Именно группы психологического состояния и внешнего облика субъекта чаще всего сочетаются с именами данной сферы.

Иные типы эпитетов также довольно часто сочетаются с именами сферы «человек», но из-за небольшого количества самих лексем эпитетов занимают меньшее место в общей системе словоупотребления:

- эпитеты семантики межличностных отношений (42 единицы): И над лепетом уст виновных… [2:169]; За их взгляд, изумленный насмерть, // Извиняющийся в болезни… [1: 101];

- эпитеты возрастной семантики: (62 единицы): Юный ли взгляд мой тяжел? [1:252];

- эпитеты с семой «внешний вид субъекта» (23 употребления) сочетаются со многими абстракциями:

- любовь: Простите любви - она нищая! // Босая… [1:505].

- память: Там, в памяти твоей голубоокой [1: 495].

- печаль: В широкоокую печаль - гляжу [2:52].

- дружба: Грань дружбе гордой и голой [2:270].

- разлука: Я вижу тебя черноокой, разлука! [1:557].

Персонифицированные образы абстрактных понятий находят свое выражение в концептообразующих эпитетах с компонентом -окий: в глазах субъекта может читаться практически любая информация как о нем самом, так и об отношении его к другому (другой: лирической героине и т.д.).

- эпитеты интеллектуальной семантики (23 единицы): Памятливыми глазами // Впилась - народ замер [1: 226]; Только и памятлив, что на песни // Рот твой улыбчивый [1:277].

Другие переносные эпитеты, относящиеся к сфере человека, характеризующие лицо и связанные с ним понятия, менее продуктивны и представлены единичными словоупотреблениями - они участвуют в овеществлении абстракций. Среди них:

- сравнение чувства или органа тела человека с водной стихией, жидкостью (метафора жидкости): Пойми водопадную высоту моего презрения (Психею на Психею не меняют). Душу на тело [4:381];

Ведь когда Ася, и Андрюша, и Маша, и Августа Ивановна - для которых это входило в игру - с гиканьем и тыканьем в живот, как бесы, кривляясь и носясь вокруг меня, орали, - я даже отыграться не могла: даже одной хотя бы улыбкой из всей заливавшей меня тайной радости [4:95]; Ледяными глазами барса // Ты глядела на этот сброд [1: 126];

- наделение абстракции временными свойствами (темпоральная метафора): В тоске вечерней и весенней [1:201]; В декабре на заре было счастье, // Длилось - миг. // Настоящее, первое счастье // Не из книг! [1:224];

- сравнение абстракции с типичным ее выразителем: Ох ты барская, ты царская тоска! [1:339]; Что мне рок с его родовыми страхами [2:252]; Всей женской лестью язвя вдохновенной…[2:32];

- овеществление:

а) уподобление абстракции предмету, имеющему своеобразные, присущие ему контуры и размеры: Одиночеством - круглым моим [2:452] (ср. по аналогии с круглый сирота); Поверх явной и сплошной разлуки. [3:136] - разлука мыслится в качестве предмета или непрерывной линии;

б) уподобление абстракции яду, веществу обжигающему: Как жгучая, отточенная лесть…[1:243];

в) уподобление абстракции острому предмету: Архангельской двуострой дружбы обморочная круть [2:79];

- сближение отвлеченного понятия со звуковыми ассоциациями (звуковая метафора): Тоска лебединая, протяжная…[2:87];

- сравнение понятия с домом, зданием: (метафора строения): В ней душа грустней пустого храма, // Грустен мир. К себе ее зови [1:75].

Метафорическое, но «неолицетворяющее» осмысление конкретных концептов данной сферы очень редко, причем подчеркнем обращение М.Цветаевой к образу огня и света: Сердце, пламени капризней… [2:535]; Как два костра, глаза твои я вижу, // Пылающие мне в могилу - в ад… [2:473]; Все глаза под солнцем - жгучи [1: 188]; Любовь - огненная пещь… [2:297]; Но на то у поэта - слова // Всегда - огневые - в запасе! [2:334].

Все перечисленные выше типы метафорического осмысления М. Цветаевой понятий, относящихся к сфере человека, вербализованы средствами адъективного слова; в структуре его лексического значения появляются новые семы за счет наделения признаком не свойственного для него носителя.

2. Сфера артефактов

Сфера предметного мира в рамках эпифраз представлена преимущественно концептом дом и его составляющими, концептами город и одежда, поэтому большинство определений, относящихся к данной сфере, демонстрируют сходную логику переносов, что и в предыдущей рубрике. Особенностью таких переносных эпитетов является их яркая образность, причем в меньшей мере трактуемая метонимически. Дом и некоторые другие артефакты характеризуются М.Цветаевой посредством эпитетов, относящихся к семантической группе «состояние и характер человека».

Такие переносы представлены следующими эпифразами, в которых артефакт (или метонимический заместитель - дом/люди, населяющие дом) характеризуется как человек:

- находящийся в определенном эмоциональном состоянии (группа эмоциональных эпитетов) (70% употреблений): Видно, отроком в невеселый дом завела подруга [1: 227]; Бродят шаги в опечаленной зале [1:122]; И каждый нес свою тревогу // В наш без того тревожный дом [1: 103];

- характеризующийся устойчивой психологической чертой (группа психологических эпитетов) (10% употреблений): Бездушен отзавтракавший стол [4:126];

- находящийся в том или ином физиологическом состоянии (группа эпитетов физического состояния субъекта) (5% употреблений): Из дома сонного иду - прочь [1:282];

- обладающий яркой внешней чертой (группа эпитетов внешнего облика человека) (5% употреблений): И слова из сгорбленной хаты: // «Простите меня, мои реки!» [1:401];

- имеющий социальный статус (группа эпитетов с семантикой межличностных отношений) (2% употреблений): Наш знатный дом [1:205].

- испытывающий на себе действие другой силы (группа эпитетов-причастий с семантикой отношения) (2% употреблений): В завороженный, невозвратный // Наш старый дом… [3:14]; Дом…// скрывающийся между лип [2:295].

Другие направления переноса

- Улица, часть концепта город, сравнивается с потоком (метафора воды): У меня другая улица, Борис, льющаяся, почти что река, Борис, без людей, с концами концов, с детством, со всеми, кроме мужчин. [6:382].

Как видно из описания, субстантивы сферы артефактов, как правило, сочетаются с эпитетами эмоциональной семантики, что способствует активному вовлечению имен данной области в процесс одушевления или персонификации.

3. Сфера природы

Сфера природных явлений представлена наиболее разнообразными типами переносных эпитетов, поскольку многие стихии подвергаются олицетворению и персонификации, а также наделяются другими признаками: вещественными, температурными и т.д.

«Антропоморфные» эпитеты, способствующие одушевлению природных объектов, наделению их человеческими свойствами, встречаются в поэзии М.Цветаевой часто. Около 70% от всего массива употреблений субстантивов этой сферы в сочетании с эпитетами приходится именно на олицетворяющие эпитеты.

Природные объекты могут осмысляться поэтом в следующих аспектах:

- как существо, испытывающее определенное эмоциональное состояние (группа эмоциональных эпитетов): Любоваться безумными искрами // И как искры сгореть на лету! [1:12]; Тройной тоскующий тростник [3:13]; Наклоном пугливым, а может - брезгливым [2:48];

- как существо, способное вступать в межличностные отношения: ревновать, быть одиноким или любимым и т.д. (группа эпитетов с семантикой межличностных отношений): В сиром воздухе загробном…[2:160]; Ревнивый ветер треплет шаль [1:366]; Распинаемое тьмой // Ежевечернее… // Солнце [2:14]; Знаешь - плющ, обнимающий камень [2:451];

- как существо, способное жить, умирать, спать (группа эпитетов физиологического состояния): Так же, как мертвый лес… [2:360]; Березовое серебро, // Ручьи живые [2:144]; В этом бешеном беге дерев бессонных [2:25];

- как существо, имеющее отличительные внешние черты (группа эпитетов внешнего облика): Простоволосые мои, мои трепещущие [2:146] (о деревьях);

- как существо, обладающее памятью и интеллектом (группа интеллектуальных эпитетов): Пустыни беспамятны [2:207];

- как человек определенной родовой принадлежности: В этом крутом // Небе мужском [2:125].

Другие модели осмысления природных объектов менее частотны, но также интересны с точки зрения построения образа.

Метафора движения: Ввысь сорвавшийся лес [2:147].

Метафора веса: Деревцо моё невесомое! [1:223];

Все три смысловых группы субстантивов, входящих в состав эпифраз, демонстрируют различные тенденции в сочетаемости с определенными группами эпитетов. Все они активно употребляются с эпитетами, характеризующими субъекта (лицо в широком смысле): имена сферы человека показательны в плане метонимического эффекта от сочетаемости с семантически родственными им определениями, имена же других сфер приобретают яркую метафоричность, поскольку эпитеты способствуют олицетворению предметов и природных стихий. Другие модели переноса прилагательного - овеществление, метафорическая модель «вместилище» и другие - представлены в текстах произведений М.Цветаевой не столь регулярно, отражая индивидуальное, авторское осмысление реалий действительности.

Покажем тенденции сочетаемости определений и субстантивов на примере самой употребительной группы эпитетов группы, характеризующей субъекта.

1.Семантическая группа лексем, обозначающих эмоционально-психологическое состояние субъекта

Эмоции получают свое выражение в конкретных субстантивах (глаза (232), рука (47), душа (33), рот (11)), редко - в абстрактных номинациях (воля, страсть, честь - единичные примеры).

Самым частотным эпитетом следует признать эпитет печальный (синоним грустный) (15 субстантивов, 194 употребления):

а) субстантивы сферы «человек»: глаза (87 употреблений), рука (43), душа (14), рот (12), губы (10), краса (1), страсть (1), честь (1);

б) субстантив сферы артефактов: дом (12);

в) субстантивы сферы «природа»: день (6), дымка (1), нива (1).

Эпитет печальный (и наречие печально) - один из самых частотных эпитетов в творчестве М.Цветаевой; видимо, в этом выражается особенность мировосприятия поэта. Существительные практически всех ментальных сфер сочетаются с данным эпитетом, реализуя основное значение «погруженный в состояние грусти, печали, тоски» либо метонимически соотносящееся значение «вызывающий печаль»: Печальные губы мы помним // И пышные пряди волос [1: 103]; От дум, что вовеки не скажешь словами, // Печально дрожали капризные губки [1: 99]; …чтоб у мамы в глазах // Не дрожали печальные слезки? [1: 105].

Грусть, печаль может быть выражена или читается во взгляде, глазах, слезах (как выражении печали), рте, губах субъекта. Данные выражения, часто употребляясь в речи и поэтическом языке, стали восприниматься как безобразные, стертые. Грустная душа, страсть - выражения, определяющие более глубокое чувство тоски, печали; у М.Цветаевой они предстают в качестве емких образов: И сказал Христос, отец любви: // «По тебе внизу тоскует мама, // В ней душа грустней пустого храма, // Грустен мир. К себе ее зови» [1:34]. Теологическая метафора, встроенная в ментальную модель «вместилище» - уподобление души пустому храму, повтор эпитета в краткой форме, - все это способствует созданию неповторимого наглядного образа.

Неслучайность образа грустной души как пустого, брошенного вместилища подтверждается еще одним контекстом: В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме... // (В нашем доме, весною...) [1:107].

Использование эпитета печальный с абстракциями, осмысление их в качестве некоего субъекта, испытывающего чувство печали, является ярким поэтическим средством создания образа: (Да, в час, когда поезд подан, // Вы женщинам, как бокал, // Печальную честь ухода // Вручаете...) [3: 64]. В данном случае честь (возможность) сравнивается с бокалом вина, синтаксически относясь к слову уход: возможность (печального) ухода.

Печальный день - это последний день; поэт намеренно использует слово со сдержанным эмоциональным компонентом, усиливая чувство безысходности: Настанет день печальный, говорят! // Отцарствуют, отплачут, отгорят…[1: 177].

Способность поэта смотреть на мир с высоты, ценить творчество, жить любовью и стихами, - все это позволяет сказать М.Цветаевой: Милый, грустный и большой,// День, когда от жизни рядом // Вся ты оторвешься взглядом // И душой. [1: 224].

Реалии предметного мира представлены лексемами дом, будильник, нож, меч.

Редкий случай радостного дома… [7: 243].

Природные реалии реже находят свое выражение в именах: земля (3 единицы), мир, ветер, воздух, дым, луна, небо, солнце, луч, волна, пена, дерево, луг, нива (по 1 употреблению): … земля высокомерная…[2: 117]; Солнце вечера - добрее… [1: 14].

2.Семантическая группа лексем, обозначающих внешний облик субъекта, его физическое состояние

Эпитеты со значением внешнего облика человека сочетаются с лексемами двух сфер - человека (11 употреблений: глаза (2), рука, сердце, лоб; любовь (2), дружба, юность, мысли, ошибка) и природы (10 употреблений: небо (3), дерево; клюв, конь: ночь, холод); с субстантивом дверь - 1 употребление.

Центральными эпитетами данной группы выступают прилагательные зрячий и слепой, реализуя многообразные значения.

Зрячий (зоркий) (7 субстантивов; 10 употреблений):

а) субстантивы сферы «человек»: глаза/взгляд (1), ошибка (1), рука (1), сердце (1);

б) субстантивы сферы «природа»: небо (3), клюв (1), круг (1), ночь (1).

Лирическая героиня говорит о себе: Все ведаю не прекословь! // Вновь зрячая уж не любовница! [1:122], имея в виду, что она теперь прозрела, т.е. невлюбленная, не ослепленная любовью.

Или: и подумаешь - ты, // Длинной рукою незрячей // Гладя раскиданный стан, // Что на груди твоей плачет // Твой молодой Иоанн [1: 45] эпитет реализует значение «не глядя, задумавшись, не обращая внимания».

Эпитет слепой (5 субстантивов, 5 употреблений): бич (1), очи (1), шарманщик (1), толпа (1), юность (1).

Семантика данного эпитета многообразна:

а) «лишенный зрения»: Не уходит шарманщик слепой [1: 36];

б) «заблуждающийся, не видящий истины»: Вся стража розами увенчана: // Слепая, шалая толпа! [1: 387]; Можно ль, чтоб века // Бич слепоок // Родину света // Взял под сапог? [2: 544];

в) «неопытный»: - Остановись! - // Юность слепа [2: 122];

г) «непреклонный, суровый, жестокий»: Хищен и слеп, // Хищен и глуп.

Милости нет: // Каменногруд (о роке) [2: 276];

При характеристике человека / людей (шарманщик, толпа) такие прилагательные реализуют свои прямые значения. При номинации же других реалий, не связанных с конкретно названным лицом, в семантической структуре эпитета появляются новые оттенки смысла. Например: Грань дружбе гордой и голой [2:270] концепт дружба начинает осмысляться иначе: это дружба честных людей, самоотверженная, настоящая - эпитет голый приобретает новые созначения, отличные от прямого значения. Или во фразе: Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая // Свет люблю тебя, зоркая ночь [1:245] происходит сложное моделирование образа ночи, темной до такой степени, что она способна все видеть, а потому зоркая, черная, как глаза.

Так, эпитеты приобретают новые оттенки значения, формально оставаясь в рамках данной группы эпитетов с учетом их прямых значений.

3.Семантическая группа лексем, обозначающих характер субъекта

Среди эпитетов данной семантической группы наблюдается их частая сочетаемость с субстантивами всех трех сфер.

Эпитеты, сочетающиеся только с номинациями человека, представлены следующими лексемами:

- капризный (5 субстантивов, 16 употреблений): душа (8), губы (5), извилина губ (1), речь (1), сердце (1);

- брезгливый (2 субстантива, 4 употребления): грусть (уст) (1), наклон (3);

- вероломный (3 субстантива, 3 употребления): глаза (1), кровь (жилы) (1), сон (1);

- упрямый (3 субстантива, 3 употребления): завиток (1), рука (1), угроза (1).

Вероломство и верность становятся близкими понятиями при характеристике лирической героиней своего внутреннего Я:

Цыганская страсть разлуки! // Чуть встретишь - уж рвешься прочь! // Я лоб уронила в руки // И думаю, глядя в ночь: // Никто, в наших письмах роясь, // Не понял до глубины, // Как мы вероломны, то есть - // Как сами себе верны [1: 354]. Вера, верность не другому, пусть даже самому любимому человеку, а себе, своей натуре, становятся для М.Цветаевой важнее любви, а «цыганская страсть разлуки» - выражением свободы от всего земного. Так, признак вероломный сохраняет исходное значение в контекстах-эпифразах, но меняет внутреннюю мотивированность при употреблении в предикативной функции применительно к образу лирической героини, расшифровывающей новый смысл определения. Для М.Цветаевой эпитет становится ключевым словом стихотворения, раскрывающим мироощущение поэта.

Характер человека заметнее всего проявляется и «считывается» с глаз, поэтому самым частотным является именно этот субстантив (75 употреблений); затем идут такие имена, как рука (33), губы (рот) (26), душа (19).

Артефакты также получают антропологическую, эмоциональную характеристику; среди них такие субстантивы, как дом, хлев, колыбель, ложе, колокол, фонарь, топор, канат, гроб.

Природные объекты - местность, лес (2), дерево, луг, пруд, ветер, воздух - одушевляются и используются поэтом для распространения признака, обозначающего внутреннее состояние субъекта, на природную реалию: Ревнивый ветер треплет шаль [1: 21]; Дерево, доверчивое к звуку… [3:562].

4.Семантическая группа лексем, обозначающих возраст субъекта

Группа эпитетов с семантикой возраста демонстрирует очень широкую сочетаемость с самыми различными субстантивами. Большинство из них относятся к сфере человека. С одной стороны, представлены конкретные имена: глаза (21), рот (6), губы (5), лоб (5), рука (4), сердце (1); с другой, абстракции - важность, стыдливость, совесть: Бузина - целый сад залила // Кровью юных и кровью чистых… [2: 411]; И мне дороже старческие очи // Открытых небу юных глаз [1:166]; Раскрепощу молодую совесть [1: 568].

Сфера природы представлена номинациями в прямом значении с такими субстантивами, как буря, мир, уж, змея, волчица и др.

О столе как концепте творчества М.Цветаева говорит, создавая образ «живого» артефакта: …- живым стволом! // С листвы молодой игрой // Над бровью, с живой корой… (стол) [2: 265].

5.Семантическая группа лексем, обозначающих межличностные отношения

Эпитеты с семантикой межличностных отношений демонстрируют сочетаемость с субстантивами:

- концептосферы «человек» (9 единиц: глаза/взгляд/ресницы/зрачок, рука, душа, уста, кивок; сон): Кошусь на своего белого негра: глаза невинные [3: 105]; …будет разрешен // Себялюбивый, одинокий сон [1:547]; Сумрак ночей и улыбку зари // Дай отразить в успокоенном взоре [1:148];

- с некоторыми артефактами (риза, ряса, флейта): Я полюбила: // Мутную полночь, // Льстивую флейту, // Праздные мысли [1: 402]; Не для льстивых этих риз, покрывалом… [2:204].

Необходимо отметить, что исходная семантика эпитетов трансформируется: например, льстивый человек - флейта льстивого человека - льстивая флейта (мелодия), но уже не просто льстивая, а манящая, призывная, милая слуху, т.е. характеризуется звучание инструмента и его эстетическое восприятие.

6.Семантическая группа лексем, характеризующих субъекта как производителя действия

Субъект трактуется нами предельно широко в качестве лица или абстрактного производителя действия; таковым действием может наделяться практически любая реалия, ситуативно становящаяся центром высказывания.

Среди большого количества разнообразных действий отметим две противопоставленных друг другу группы: действия деструктивные (бить, рушить, расколоть и т.д.) и созидающие (писать, пахать, ваять и т.д.).

Производитель действия мыслится автором абстрактно: упирающиеся страсти (=люди), спешащая река (вода), плющ, обнимающий край плаща (природный объект), лес, сорвавшийся ввысь; минута, мерящая (время как субъект). Эти факты говорят о широкой сочетаемости данной группы эпитетов практически с любыми, ситуативно актуализированными понятиями.

7. Семантическая группа лексем, обозначающих интеллектуальные способности субъекта

Группа эпитетов с семантикой умственной активности субъекта уникальна в том смысле, что все определения употребляются исключительно с антропологическими субстантивами: глаза/зрачок, губы, рот; слово; грех.

Ему в задумчивые глазки // Взглянула … [1:24]; С рожденья чуждые мольбам, // К его задумчивым губам // Они прильнули обе... обе... [1: 107]; В какой обратился треклятый ад // Мой глупый грешок грошовый! [1: 189].

8.Семантическая группа лексем, характеризующих речевую деятельность субъекта в широком смысле

Данная группа определений в большинстве своем относится к субъекту в широком смысле, в том числе при его метонимическом обозначении - как субъекта речевой деятельности (рот, гадавший многим), субъекта морально-психологической деятельности (душа, не съевшая обиды). В целом речевая деятельность в текстах М.Цветаевой часто оценивается автором с той или иной точки зрения, что выражается в большом количестве экспрессивно окрашенных лексем: ср. под плащом лгущим и лгущим (т.е. скрывающим).

9. Семантическая группа лексем, обозначающих социальный статус лица

Социальная характеристика в относится к субъекту в широком понимании: это и человек (употребление субстантивированных богатый, нищий), и его проявления (барская, царская тоска, дворяно-российский жест, нищая любовь), а также реалии окружающего мира (владение, город, дом, сад, цветник и т.д.).

Таким образом, многие лексемы приобретают статус эпитета (причастия, деепричастия) благодаря особой коммуникативно-эстетической функции, которую они выполняют в поэтическом тексте.

Дальнейшее рассмотрение эпифразы предполагает описание частотных и наиболее важных для поэтического мира М.Цветаевой определяемых слов.

4.2 Ключевые слова-субстантивы цветаевской эпифразы и их сочетаемость с группами лексем в роли эпитетов

В последнее время появляются работы, посвящённые рассмотрению центральных для творчества М.И.Цветаевой смыслов, или ключевых слов. Из основных, ведущих концептов автора слагается его языковая картина мира. Для М.Цветаевой такими концептами являются концепты Душа [Войтехович 2003], Деревья [Ревзина 1982] и некоторые другие, причем количество их у разных исследователей разное (от нескольких до десятка, в том числе верста, бузина, рябина, дом, Москва и другие). Основным критерием при их выделении и описании для исследователей выступает их концептуальная значимость для мировосприятия М.Цветаевой, их частотность, наличие одноименных стихотворений и циклов стихов; учитывается их роль в организации поэтического мировидения в определенный период творчества.

В диссертации С.Ю.Лавровой проводится трёхаспектный концептуальный анализ идиостиля М.Цветаевой, предусматривающий наличие трёх типов концептов - экзистенциальных, соотносимых с онтологическим ракурсом исследования (Природа, Творец, Социум), гносеологических, определяющих методологию авторского познания мира (Сущность, Предел), эпистемических, выступающих как методологические концепты исследователя (Парадигма, Тождество, Миф, Символ). Таким образом, осуществляется сквозное моделирование концептосферы М.Цветаевой, состоящей из двух ярусов - экзистенциального и гносеологического [Лаврова 2000].

Н.В.Черных исследует ключевые слова в творчестве М. Цветаевой. Значения, присущие ключевому слову, отражают этапы развития мысли в тексте. Ключевое слово аккумулирует в себе всё многообразие смысловых единиц, становится эквивалентом произведению в целом (см. подробнее Черных 2003). Кроме того, как показала исследователь, ключевые слова обеспечивают компрессию на уровне текста. По её мнению, ключевое слово (базовый концепт творчества) являет собой ядерную часть семантического поля. Центр семантического поля может приходиться не только на центр ключевого слова, но может быть и независимым (например, концепт альт строится на пересечении семантических полей голоса, высоты и смерти). Чаще всего ключевое слово поэтического текста представляет собой не центр, а периферию, границу совпавших в нём семантических полей. Такой характер, по мнению исследователя, носят следующие ключевые слова: душа (жизнь, смерть), сад (смерть, флора), стекло (зрение, смерть), закрыть глаза (зрение, смерть, творчество) и т.д. «Подобно тому, как в математике границей называется множество точек, принадлежащее одновременно и внутреннему, и внешнему пространству, граница семантического поля - это сумма семантических «фильтров», переход сквозь которые, совершённый внутри ключевого слова поэтического текста, переводит одно семантическое поле в другое, пространство семантического поля текста, таким образом, может неоднократно пересекаться внутренними границами, специализирующими его участками в семантическом плане. Информационная трансляция через эти границы образует порождения смысла, возникновение новой информации» [Черных 2003:102]. Исследователь приходит к выводу о том, что все ключевые слова творчества поэта (душа, зрение, жизнь, смерть) являются вариациями концепта творчества. Всего нами было проанализировано более 2500 именных контекстов. Глагольная лексика также частично включалась в состав выборки, но лишь та ее часть, которая оказывалась наиболее близкой к именной (причастия, слова категории состояния) и интерпретируемой в качестве эпитета. Обобщение результатов анализа эпифраз с позиций частотности употребления субстантивной лексики в творчестве М.Цветаевой показывает, что центральными для поэта субстантивами выступают те, которые связаны с человеком, с его телесной и духовной жизнью. Это глаза (296 единиц), рука (133 единицы), рот (уста) (102 единицы), душа и сердце (97 единиц), любовь (51 единица). Другими концептуальными сферами, в рамках которых зафиксированы частотные субстантивы, являются сфера природы (концепт деревья - 90 единиц) и сфера артефактов (концепт дом - 198 единиц). Представим данные в таблице.

Таблица 3. Состав базовых субстантивов в творчестве М.Цветаевой, вербализованных средствами эпифразы

№ п/п	Концепт	Количество репрезентаций
1	Глаза	296
2	Дом	198
3	Рука	133
4	Рот, губы	102
5	Душа, сердце	97
6	Деревья	90
7	Любовь/страсть ...

Подобные документы

• Эпитет в лирике Ахматовой

  Теоретическое описание эпитета и его разновидностей. Функции эпитета в тексте. Образно-выразительные средства, применяемые в произведениях литературы. Характеристика эпитета в произведениях А. Ахматовой. Их семантическая и грамматическая характеристика.
  
  курсовая работа [36,3 K], добавлен 27.11.2009
  

• Тропы и стилистические фигуры

  Цели использования специальных средств образности языка в поэзии и прозе. Характеристика простых тропов: эпитета, сравнения. Особенности употребления метафор, метонимии, иронии, сарказма. Виды стилистических фигур: анафора, эпифора, параллелизм, градация.
  
  реферат [34,7 K], добавлен 27.06.2012
  

• Тропы в произведениях В. Маяковского

  Понятие и виды тропов и стилистических фигур в литературе. Средства образной выразительности языка в творчестве В. Маяковского. Анализ использования перифраза, сравнения, метафоры, олицетворения, персонификации, аллегории, гиперболы и литоты в лирике.
  
  курсовая работа [31,4 K], добавлен 02.04.2018
  

• Стилистическая роль субстантивов в романе Б. Пастернака "Доктор Живаго"

  Типологическая характеристика субстантивов. Случаи номинализации. Частотность использования субстантивов в романе Пастернака "Доктор Живаго". Функциональная характеристика субстантивов. Сложности в распределении узуальных и контекстуальных субстантивов.
  
  курсовая работа [31,3 K], добавлен 30.05.2014
  

• Метафора в поэзии М.И. Цветаевой

  Метафора как семантическая доминанта творчества М.И. Цветаевой. Семантическая и структурная классификация метафор. Функции метафоры в стихотворениях М.И. Цветаевой. Взаимосвязь между метафорой и другими выразительными средствами в творчестве поэтессы.
  
  дипломная работа [66,1 K], добавлен 21.08.2011
  

• Функции оксюморона в лирике Анны Ахматовой

  Оксюморон как эпитет, противоречащий определяемому. Явный и неявный оксюморон. Оксюморон в ранней и поздней лирике. Роль Иннокентия Анненского в становлении Ахматовой как поэтессы. Основные примеры использования оксюморона в творчестве Анны Ахматовой.
  
  контрольная работа [26,5 K], добавлен 05.02.2011
  

• Образ любящей женщины в творчестве М. Цветаевой и А. Ахматовой

  Изучение особенностей любовной лирики А. Ахматовой и М. Цветаевой. Лирическая героиня в творчестве Цветаевой - женщина, полная нежности, ранимая, жаждущая понимания. Лирическая же героиня Ахматовой – бытийная женщина (и юная, и зрелая) в ожидании любви.
  
  презентация [1,0 M], добавлен 19.02.2012
  

• Тема Москвы в творчестве М.И. Цветаевой

  Причины обращения к московской теме Марины Цветаевой в своем творчестве, особенности ее описания в ранних стихотворениях поэтессы. Анализ самых известных стихотворений автора из цикла "Стихи о Москве". Гармоничность образов, отраженных в произведениях.
  
  сочинение [10,2 K], добавлен 24.01.2010
  

• Фольклорные темы, мотивы, образы в творчестве Цветаевой

  Изучение особенностей взаимодействия лирики М. Цветаевой с народной традицией, определение роли и места фольклорной образности в творчестве поэтессы. Стилистика сборника стихов "Версты". Метафоры оборотничества в поэме "Молодец", сказке "Крысолов".
  
  дипломная работа [103,7 K], добавлен 09.04.2016
  

• Стилистическая роль субстантивов в романе Б. Пастернака "Доктор Живаго"

  Роль субстантивации среди способов словообразования в современном русском язык. Сложности в распределении узуальных и контекстуальных субстантивов. Функциональная и типологическая характеристика субстантивов в романе Б. Пастернака "Доктор Живаго".
  
  курсовая работа [41,0 K], добавлен 25.05.2014
  

• Автор в художественном мире М.И. Цветаевой

  Анализ творчества Марины Цветаевой и формирование образа автора в ее произведениях. Светлый мир детства и юношества. Голос жены и матери. Революция в художественном мире поэтессы. Мир любви в творчестве Цветаевой. Настроения автора вдали от Родины.
  
  курсовая работа [37,0 K], добавлен 21.03.2016
  

• Функциональное назначение мифологем в творчестве М.И. Цветаевой на примере "Поэмы Горы" и "Поэмы Конца"

  Обзор исследований, посвященных проблеме мифологизма в творчестве Цветаевой. Относительное равноправие в художественном пространстве жизненно-биографических и мифологических реалий. Использование мифологических ссылок в "Поэме Горы" и "Поэме Конца".
  
  курсовая работа [40,4 K], добавлен 16.01.2014
  

• Роман Франсуа Мориака "Пустыня любви"

  Особенности творчества Франсуа (Шарля) Мориака. Мориак как писатель-реалист и тонкий психолог. Отражение в его творчестве христианских воззрений. Анализ стилистических функций метафорических тропов в романе "Пустыня любви". Анализ символа "пустыня любви".
  
  дипломная работа [65,6 K], добавлен 31.08.2015
  

• Ритм как средство художественной выразительности в творчестве Марины Цветаевой

  Ритм - средство выразительности произведения. Характеристика ритмической организации лирики Марины Цветаевой. Сравнительная характеристика раннего и позднего периодов творчества. Анализ ритмической организации стихотворения Марины Цветаевой "Ученик".
  
  научная работа [39,9 K], добавлен 09.02.2009
  

• Выявление значений понятий "сон" и "бессонница" в творчестве М.И. Цветаевой

  Особенности художественного творчества Марины Цветаевой. Лирические тексты, в которых встречаются понятия "сон" и "бессонница", и интерпретация значения этих образов. Творческие сны поэта о себе и о мире. Содержание снов и сюжеты произведений.
  
  научная работа [27,3 K], добавлен 25.02.2009
  

• Творчество Марины Ивановны Цветаевой

  Семья М. Цветаевой - известной русской поэтессы. Ее первый поэтический сборник "Вечерний альбом" 1910 года. Отношения М. Цветаевой с ее мужем С. Эфроном. Эмиграция поэтессы в Берлин 1922 г. Дом в Елабуге, в котором закончился жизненный путь Цветаевой.
  
  презентация [6,7 M], добавлен 09.09.2012
  

• Анализ стихотворения "Лиличка! Вместо письма"

  Описание внутреннего мира лирического героя в стихе А. Маяковского, посвященного Л. Брик. Эпитеты, использованные в нем. Выражение романтических и нежных, тревожных и мрачных чувств автора, отношений с возлюбленной; боязни быть брошенным любимой женщиной.
  
  презентация [1,0 M], добавлен 21.02.2014
  

• Тема материнства в творчестве М.И. Цветаевой

  Изучение темы материнства как одной из ключевых в поэзии Цветаевой. Анализ автобиографических стихотворений "Четвертый год..." и "Ты будешь невинной, тонкой…", в которых главной героиней выступает дочь поэтессы как яркая личность и продолжение матери.
  
  реферат [25,6 K], добавлен 22.02.2010
  

• Мир "бессонницы" в цикле "Бессонница" М.И. Цветаевой

  Мотив бессонницы как один из центральных мотивов в творчестве Марины Цветаевой, значимость мира, пограничного между сном и явью. Контекст бессонницы и сна в стихотворениях поэтессы, их связи с описываемыми противоречивыми образами цикла "Бессонница".
  
  реферат [32,3 K], добавлен 03.02.2011
  

• А. С. Пушкин в творчестве Марины Цветаевой

  Анализ произведений Марины Цветаевой об А. С. Пушкине. "Стихи к Пушкину". Вызов отрицанием. "Мой Пушкин". А. С. Пушкин глазами и сердцем ребёнка. "Наталья Гончарова". "Тайна белой жены". "Пушкин и Пугачёв". Правда искусства. Параллельность судеб?
  
  реферат [35,8 K], добавлен 28.12.2004
  

• главная
• рубрики
• по алфавиту
• вернуться в начало страницы
• вернуться к началу текста
• вернуться к подобным работам