Рецепция романа "Мастер и Маргарита"

Сравнивать мое положение с положением наследников Горького, -- это походит на издевательство, -- хотя это и не похоже на Федина. Казалось бы, что Федин или любой другой настоящий человек, настоящий писатель должен был бы сказать Вам в ответ: -- конечно, мы должны этого добиться.

А если бы этот человек был еще и искренен и мужественен, то он должен был бы добавить: -- мы все виноваты перед Булгаковым.

Все знают, что Булгаков исключительно талантлив, что литературная жизнь его была так тяжела, так невыносимо тяжела, что и умер он в результате всех своих потрясений. Так говорили Булгакову в лицо все лечащие его врачи.

Все знают, что Булгаков всего себя отдал (если говорить громкими словами) родине, родному искусству, родному театру. Он отказался от заграницы, когда ему это предложил Сталин. Он работал без передышки, без отдыха 20 лет, бросив свою профессию врача в 1919 году для того, чтобы стать писателем. И он, действительно, стал замечательным писателем. А кроме того, он все время еще работал то актером, то режиссером, то газетным работником, то консультантом-либреттистом. Он работал каждую минуту, не щадя себя, не отдыхая. Когда в 1936 году, в один день у него полетели три пьесы сразу (Мольер, Пушкин, Иван Васильевич), он принялся за учебник истории. Это был человек несгибаемой воли и мужества.

И Вы хотите, чтобы я сейчас звонила к людям, равнодушным людям, мало мне знакомым, и просила их о милости. Нет, родной мой, тогда не нужно ничего!

Я считала, что если есть у нас справедливость, то она должна, наконец, быть распространена и на Булгакова, пасынка в своем отечестве. Я думала, что если я обращусь к двум близким мне людям, к Вам и Александру Александровичу, с дружеской просьбой помочь мне добиться этой справедливости, то Вы избавите меня от унизительной роли вдовы-просительницы.

Я надеялась, что, имея письмо Литературной Комиссии (которая, не в укор ей будь сказано, так ничего и не сделала за 15 лет, прошедших со дня смерти Булгакова), письмо из МХАТа и мое официальное заявление в ССП, -- я верила, что Вы все, такие всесильные с моей точки зрения люди -- в моем деле -- добьетесь справедливого удовлетворения моей просьбы.

Что нужно для этого (казалось мне): час времени для того, чтобы написать горячее, заинтересованное, убедительное ходатайство в Правительство, и согласие какого-нибудь более свободного, чем Вы оба, писателя поехать с этими бумагами и проявить настойчивость для получения ответа, возможно более скорого. Я пишу об этом, так как с 1 января все мои наследственные права уже закончились.

Я понимаю, что все это отнимает у Вас время, но что мне делать, ведь случай этот единичный, ведь если бы по отношению к такому талантливому и работоспособному писателю, как Булгаков, была проявлена раньше справедливость, -- ведь мне не пришлось бы просить о продлении.

Я предполагала, что, может быть, Тихонов, Тихонов Николай Семёнович (1896--1979)-- писатель и общественный деятель, заместитель главного секретаря Союза писателей. бывший друг, или Михалков, Михалков Сергей Владимирович (1913--2009) -- писатель, вместе с Г.А. Эль-Регистаном автор слов гимна СССР (с 1944 года) который очень хорошо относился к Булгакову, согласятся сделать это.

Простите меня, дорогой Самуил Яковлевич, если это письмо доставит Вам неприятные минуты. Ужасно то, что Вы, все Вы <так - А.Н.>, никогда не поймете меня, так же, как сытый никогда не поймет голодного. Когда я слышу по радио (теперь, в последнее время, особенно часто) или читаю в газетах, как перечисляют всех, кого будут издавать в 1955 году, я почти всегда дохожу до слез, иногда впадаю в ярость. Ведь я дала ему клятву перед его смертью, что я добьюсь издания. Перечисляются все: талантливые и бездарные, свои и чужие, искренние и лживые, нужные и ненужные, такие, которые были, есть и будут любимы и уважаемы всегда, и такие, о которых, через год или через 10 лет, скажут что-нибудь вроде как о Сурове… Суров Анатолий Алексеевич (1910--1987) -- драматург и театральный критик, лауреат двух Сталинских премий II степени (1949, 1951), «активный участник» «борьбы с космополитизмом». После смерти Сталина его пьесы не ставились, а в 1954 он был исключён из Союза писателей. -- словом, все.

Нет только одного имени, светлого, чистого имени Булгакова.

В чем вина Булгакова? В бесстрашной правде, которую он считал своим писательским долгом говорить прямо, -- больше ни в чем. Кажется, Эренбург сказал на съезде: -- воображаю, как бы встретили на улице Воровского Нынешняя Поварская; там находилось правление Союза писателей. Маяковского с его первыми стихами! -- А я добавлю: -- и Салтыкова-Щедрина и Гоголя!

Разве не доказали «Дни Турбиных», что они нужны людям? Разве не было на самом деле «Зойкиных квартир»? Разве не проделывал Репертком Репертуарный комитет, см. письмо Булгакова Правительству: Главный Репертуарный Комитет «воспитывает илотов, панегиристов и запуганных "услужающих". Это он убивает творческую мысль. Он губит советскую драматургию и погубит её». (Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 10 тт. Т. 10. Письма. того, о чем написано в «Багровом острове»? Разве ошибался Горький, превознося «бег», который гораздо сильнее ставит точку на белом движении, гораздо беспощаднее обнажает людей белого движения, чем «Дни Турбиных»? Разве не имел Булгаков писательского права на своего Мольера, которого он любил и о котором изучил все, что написано нами и французами? Разве не удивительно, что в 31 году, когда и слова об атомной войне не было, -- у Булгакова появилось видение перед глазами -- будущей войны, и он написал «Адама и Еву»? Разве не достойно уважения, что Булгаков изучал испанский язык, чтобы лучше почувствовать Сервантеса, и сделал труднейший фокус -- превратил в пьесу гениальный, но трудный роман о Дон Кихоте? Разве не доказали себя на деле слова Булгакова, что нельзя показывать на сцене Пушкина и Лермонтова? И, наконец, кто еще так угадал Сталина, как Булгаков в своем «Батуме»?..

Роман «Белая гвардия» правдив с первого до последнего слова, но -- что еще важнее -- он написан большим художником, и -- еще важнее -- бесконечно любящим свою родину. Роман «Жизнь господина де Мольера» не издается, а «Бальзак» Н. Рыбака Рыбак Натан Самойлович (1913--1978) -- писатель, лауреат Сталинской премии второй степени (1950). издается. Это было бы смешно, если бы не доводило до слез. А «Дьяволиада»? Я не собиралась просить о ее переиздании, но разве Вы не видели всего этого тогда в жизни? Он видел, бегал по Москве -- в старой шинели, в башмаках, подошвы которых были привязаны веревочками, -- в поисках материала для газеты.

Булгаков избрал трудный путь сатирика, но кто же обвинит человека, избравшего трудный путь?

Сейчас булгаковскую судьбу решают трусливые редакторы из издательства «Искусство». А почему не читатель? Если бы объявить подписку на Булгакова и напечатать столько экземпляров, на сколько будет сделана подписка?

А почему издательство «Советский писатель» не хочет издавать Булгакова?

Пишу Вам ночью, потому что мысли меня одолели и мне не спится. Только Вы мне не звоните по телефону, а лучше напишите. Я не могу говорить обо всем этом без слез, а потом проклинаю себя ночами за это.

И последнее -- если все мои предположения, все мои надежды на Вас обоих ошибочны, то, прошу Вас, верните мне все эти бумаги, я проделаю последнюю попытку добиться справедливости, написав письмо Правительству. Я не могу медлить, все сроки прошли!

Обнимаю Вас.

Ваша Елена Булгакова.

В ночь на 6 января 1955.

Приложение 4

Сравнение первых читателей с теми, кто читал роман после перестройки

Размещено на Allbest.ru