Мемуарная проза С.Т. Аксакова в контексте педагогических теорий середины XIX века

Единственный из критиков, кто говорил об автобиографической прозе Аксакова на языке научной педагогики своего времени и соотнес ее с педагогическим дискурсом, сформировавшим «педагогическую оптику» Аксакова, был Шевырев - помимо прочего профессор педагогики Московского университета, в общении с которым эта «оптика» в значительной степени и формировалась. Его отклик на мемуарную прозу Аксакова мы обсуждаем в следующей главе, в разделе 2.5.

О рецепции мемуарной прозы Аксакова в педагогической литературе его времени говорить не приходится, так как откликов на нее в педагогической периодике, только зарождавшейся в России во второй половине 1850-х, нам обнаружить не удалось.

Выводы по 1 главе

В первой главе мы описали корпус текстов, составляющих мемуарную прозу Аксакова, и охарактеризовали другие источники, по которым можно судить о пересечении прозы Аксакова с педагогическим дискурсом его времени. Особое внимание было уделено тем текстам Аксакова, в которых он наиболее эксплицитно высказывается о вопросах педагогики, - это заметки в газете «Молва» 1832 года. Исследование исторической ситуации, в которой возникли эти тексты, позволило увидеть генезис некоторых элементов «педагогической оптики» Аксакова, а именно предположить, что он испытал опосредованное влияние И. Г. Песталоцци и Ф. фон Фелленберга.

Глава 2. Педагогический дискурс в России первой половины XIX века и С. Т. Аксаков

В течение жизни Аксаков не раз оказывался тесно связанным с профессиональным педагогическим дискурсом. Частично этот вопрос уже освещался нами в главе 1 (разделы 1.2.2, 1.2.3, 1.2.4). В этой главе мы осветим другие пересечения писателя с педагогическим дискурсом, менее эксплицированные - как им самим, так и в посвященной ему исследовательской литературе. Многообразие культурных связей Аксакова не позволяет охватить круг всех возможных влияний. Мы коснемся только некоторых из них.

2.1 М. М. Сперанский

После того как Аксаков вышел из университета, не окончив его Аксаков был далеко не единственным студентом, завершившим обучение до окончания курса. Описание социальной ситуации в Казанском университете в первые годы его существования (учрежден в 1804) см.: Вишленкова Е. А. Норма и девиация в Казанском университете в первой половине XIX века // Гендер и общество в истории. СПб., 2007. С. 498-500. , он приехал в Санкт-Петербург и, по протекции своего бывшего наставника Г. И. Карташевского, поступил на службу в комиссию по составлению законов: «В 1807 году вышел я из университета, а в 1808-м уже служил переводчиком в “Комиссии составления законов” <…> Главным действующим лицом “Комиссии составления законов” был немец Розенкампф См. также упоминание барона Г. А. Розенкампфа (1764-1832) в связи с Аксаковым, Шишковым и Анастасевичем у Ксенофонта Полевого (Полевой Кс. Записки о жизни и сочинениях Николая Алексеевича Полевого // Полевой Н. Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л., 1934. С. 242-248).. Он писал и день, и ночь, то по-немецки, то по-французски; с последнего я переводил на русский» Аксаков С. Т. Воспоминание об Александре Семеновиче Шишкове. С. 268, 269. См. также: Машинский С. С. Т. Аксаков. Жизнь и творчество. С. 25-26; Кошелев В. А. Сто лет семьи Аксаковых. С. 32.. В конце 1808 года фактическим руководителем комиссии был назначен Сперанский Машинский С. Указ. соч. С. 27.. Аксаков только мимоходом упоминает Сперанского в своей мемуарной прозе, хотя служил под его началом около двух лет, до осени 1810 года Там же. . (Сперанский был отставлен от всех должностей и отправлен в ссылку в начале 1812-го.)

Можно предположить, что, при всем равнодушии Аксакова к службе См. Кошелев В. А. Указ. соч. С. 41., он мог быть в той или иной степени осведомлен об общем направлении деятельности М. М. Сперанского, в которой заметная роль отводилась реформе образования. В 1808 году Сперанский высказал идею организации Царскосельского лицея (также ему принадлежала окончательная редакция «Положения о Лицее») Самовер Н. В. Сперанский Михаил Михайлович // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1999. С. 367.. В том же году он обратился к императору с запиской «Об усовершенствовании общего народного воспитания» Сперанский предлагал реформу именно «воспитания», а не «образования»: там, где современный глаз читает «образование» в значении «процесс усвоения знаний, обучение, просвещение», Сперанский слово «образование» употребляет в значении «действие по глаголу `образовать', например `образование государства'», ср. его «Краткое начертание государственного образования» [1809] (Сперанский М. М. Проекты и записки. М.-Л., 1961. С. 225-231). Ср.: «Государь по восшествии на престол пожелал дать сему грубому телу лучший состав и образование» (Сперанский М. М. Отрывок о Комиссии Уложения [1802] // Там же. С. 20); «Здесь все надобно переделать, - вопиют другие. - Ето варварская страна, не имеющая и первых начал того благоустроенного образования, которое мы в других государствах видим» (Сперанский М. М. О коренных законах государства [1802] // Там же. С. 47); (курсив наш. - А. М.). Между тем Аксаков «образование» употребляет почти исключительно в значении «процесс усвоения знаний, обучение, просвещение». Ср.: «оба не получили почти никакого образования и не имели никакого состояния»; «Я нашел в кн. Мещерском чрезвычайно любезного, ловкого, умного и образованного человека»; «образованные женщины лучшего круга оживляли их своим присутствием!» (Аксаков С. Т. Литературные и театральные воспоминания; цитаты приведены по конкордансу произведений С. Т. Аксакова; см. ЭНИ «С. Т. Аксаков»). У Пушкина «образование» и его дериваты часто используются в том же значении, что и у Аксакова (см. Словарь языка Пушкина: в 4 т. Т. 3. М., 1959. С. 47-49). Словарь Академии Российской (Ч. IV: М-Р. СПб., 1793. С. 393-394) дает толкование «образования» исключительно в том же значении, в каком это слово употребляет Сперанский. Можно предположить, что «образование» в значении «культура, просвещение» стало вытеснять в этом значении слова «обучение» и «воспитание» только в начале XIX века. Судя по Словарю русского языка XVIII века (т. 16), в последнем значении слово «образование» зафиксировано в русском языке только в конце XVIII века (см.: http://feb-web.ru/feb/sl18/slov-abc/15/slg06007.htm?cmd=0) и такое словоупотребление было скорее окказиональным. Примечательно, что в программной статье С. П. Шевырева «Взгляд русского на современное образование Европы», которой открывался журнал «Москвитянин» (1841-1856), «образование» употребляется еще изначальном смысле, том же, что у Сперанского (Шевырев С. П. Взгляд русского на современное образование Европы // Москвитянин. 1841. № 1. С. 219-296)., на основе которой был подготовлен указ 1809 года «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках для производства в коллежские асессоры и статские советники» Самовер Н. В. Указ. соч. С. 367.. В 1807-1809 годах занимался вопросами реформы духовного образования (подготовил итоговый доклад комитета и «Начертание правил об организации духовных училищ». В соответствии с этими документами в духовном образовании «значительно поднималась роль общего образования» Там же. (ср. деятельность Аксакова в Константиновском межевом институте - он ставил перед собой те же цели, см. подробнее раздел 1.2.4).

В 1826 году Сперанский составил программу по законоведению для слушателей Профессорского института в Дерпте Там же. (в 1828 году там изучал законоведение П. Г. Редкин, который затем, готовясь к профессорскому званию в Германии, по личному заданию Сперанского изучал санскрит Струминский В. Я. П. Г. Редкин - русский педагог второй половины XIX века // Редкин П. Г. Избранные педагогические сочинения. М., 1958. С. 14-15.. (О П. Г. Редкине в связи с Аксаковым см. ниже, раздел 2.4)

В 1835 году Сперанский выступил инициатором «Положения об учебных округах», согласно которому «надзор и управление ср<едними> и низшими уч<ебными> заведениями из ведения ун<иверсите>тов передавались попечителям уч<ебных> округов» Самовер Н. В. Указ. соч. С. 367.. Хотя эта реформа, проведенная по инициативе Сперанского, касалась Аксакова как руководителя Константиновского межевого института только косвенно (институт подчинялся не Министерству народного просвещения, а Министерству юстиции), он не мог о ней не знать и не обсуждать в своем кругу, тесно связанном с Московским университетом и московскими учебными заведениями.

Наконец, укажем еще на одну биографическую связку. В 1835-1837 годах Сперанский преподавал законоведение наследнику престола великому князю Александру Николаевичу, будущему императору Александру II (наставником великого князя в 1826-1839 годах был Жуковский; см. подробнее ниже, раздел 2.3). Этот курс был положен в основу «Руководства к познанию законов», ставшего учебником для гражданских и военных учебных заведений России Там же. С. 367-368.. Учитывая, что два сына Аксакова (Г. С. Аксаков и И. С. Аксаков) окончили Училище правоведения в Санкт-Петербурге, а затем служили по юридической части, учебник также мог попасть в поле зрения Аксакова Заметим, однако, что упоминания Сперанского не встречаются ни в издании «Иван Сергеевич Аксаков в его письмах» (см.: Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Т. 3. М., 2004, ук.), ни в других изданиях писем И. С. Аксакова (Аксаков И. С. Письма к родным. 1844-1849. М., 1988, ук.; Аксаков И. С. Письма к родным. 1849-1856. М., 1994, ук.)..

Поскольку о Сперанском и своей службе в «Комиссии по составлению законов» при нем Аксаков умалчивает, за исключением краткого упоминания «Вдруг директором Комиссии был определен М. М. Сперанский, и ход дел оживился» (Аксаков С. Т. Воспоминание об Александре Семеновиче Шишкове. С. 269). , можно только гадать, как он относился к своему начальнику Службу в «Комиссии по составлению законов» Аксаков покинул в сентябре 1810-го, перейдя в «Комиссию о государственных доходах», где служил до конца 1811-го (См.: Кошелев В. А. Указ. соч. С. 41; Машинский С. Указ. соч. С. 29).. Можно предположить, что рассказы Аксакова о Сперанском и «Комиссии по составлению законов» могли послужить одним из источников для образа Сперанского у Толстого в романе «Война и мир» Встречи Аксаковых в 1856-1859 годах с Толстым, его оценка «Семейной хроники» и «Детских годов Багрова-внука», отражены в дневниках и письмах Толстого и подробно исследованы; см., например: Кошелев В. А. Л. Н. Толстой и Аксаковы // Яснополянский сборник, 1984. Тула, 1984. С. 140-151; Пузин Н. Л. К вопросу о взаимоотношениях Л. Н. Толстого и С. Т. Аксакова // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. М.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. XV. Вып. 2. С. 161-165; Осповат А. Л. К характеристике исторического мышления К. Аксакова // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 831: Зеркало. Семиотика зеркальности. Тарту, 1988. С. 123-124. - как известно, Толстой довольно часто встречался с Аксаковым в 1856-1859 годах.

2.2 А.С. Шишков

Литературные и социальные связи Аксакова с А. С. Шишковым описаны им самим: подробно - в «Воспоминании об Александре Семеновиче Шишкове», эпизодически - в «Воспоминаниях» и «Литературных и театральных воспоминаниях» (см. ук.). Исследователи также уделяли им много внимания Машинский С. Указ. соч. С. 27-31; Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова (ук.); Альтшуллер М. Беседа любителей русского слова: У истоков русского славянофильства. Изд. 2-е, доп. М., 2007 (ук.).. В рамках нашей темы мы рассмотрим отношения Аксакова с Шишковым в педагогическим контексте.

Шишков был одним из родоначальников русской литературы для детей Боленко К. Г. «Kleine Kinderbibliothek» И. Г. Кампе в переводе А. С. Шишкова // Вестник МГУ. Серия 8: История. 1996. № 3. С. 57-68; Боленко К. Г., Лямина Е. Э. «Классическое стихотвореньице». О детском стихотворении А. С. Шишкова «Николашина похвала зимним утехам» // Новое литературное обозрение. 1994. № 6. С. 222-227; Головин В., Николаев О. И.-Г. Кампе Winterlied» - А. С. Шишков «Николашина похвала зимним утехам»: первый детский хрестоматийный текст в русской поэзии // Детские чтения. Екатеринбург, 2017. № 2 (12). С. 346-381; Олескина Е. Конфликт французской и немецкой традиции в русской детской литературе конца XVIII - начала XIX в. А. С. Шишков как переводчик Кампе // Озерная школа: Труды пятой Международной летней школы на Карельском перешейке по русской литературе. Поселок Поляны (Уусикирко) Ленинградской обл., 2009. С. 123-131.; Аксаков - в детстве - одним из ревностных читателей переводов И. Г. Кампе, осуществленных Шишковым. Когда Шишков возглавил Министерство народного просвещения (1824-1828), Аксаков благодаря его покровительству получил должность цензора в Московском цензурном комитете (июль 1827), а затем (февраль 1828) должность его председателя Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова. С. 35-36, 38-39.. Если это стало возможно, то вряд ли только дружеское расположение Шишкова было тому причиной. Вероятно, у Шишкова были основания полагать, что Аксаков разделяет его политическую и идеологическую позицию - как в отношении цензуры (в 1826 году был принят «чугунный» цензурный устав Шишкова, действовавший до 1828 года, когда устав был заменен более мягким) См.: Минаков А. Ю. Русский консерватизм в первой четверти XIX века. Воронеж, 2011. С. 447-449., так и в целом относительно ситуации с просвещением в России. На посту главы Московского цензурного комитета Аксаков проявил себя вольнодумцем Кошелев В. А. Указ. соч. С. 60-72; Машинский С. И. Из истории цензурной деятельности С. Т. Аксакова (По новым материалам) // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1959. T. l8. Вып. 3. С. 239-252., тем не менее в 1827 году, чтобы получить место цензора, он должен был вести себя в соответствии с определенной ролевой моделью Ср.: «В обществе Шишкова, как он сам рассказывает в “Записках о своей жизни”, он был даже не славянофилом, а только угодником <…> он умел ловко обделывать дела мира сего. Он первый умел получить место цензора в московском цензурном комитете при его преобразовании, хотя не было ничего лестного быть цензором при тогдашнем (1827 года) цензурном уставе, чрезвычайно строгом и противоречивом; даже умел упрочить себе это место и заслужить такую доверенность начальства, что во все время действия устава 1827 года занимал должность председателя московского цензурного комитета. <…> Друзьям своим <…> он дозволял печатать почти все, что они хотели» (Полевой Кс. Записки о жизни и сочинениях Николая Алексеевича Полевого // Полевой Н. Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л., 1934. С. 248).. Если политическая стратегия Шишкова предполагала следование традиционной культурной модели - соответствие «образу старца» Полежаева Т. В. «Сей старец дорог нам...»: К вопросу о политическом поведении А. С. Шишкова // Вестник Томского государственного университета. История. 2014. № 3 (29). С. 116-122., то должность цензора также требовала от Аксакова репрезентации себя в соответствии с идеалом Шишкова: «благоговение к Богу, в преданности Государю и Отечеству, в любви к правде, в чувстве чести и человеколюбия» Боленко К. Г. Шишков Александр Семенович // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1999. С. 583..

В должности министра народного просвещения Шишков, как и его предшественник на этом посту А. Н. Голицын, реализовывал «русский антипросвещенческий проект». Этот проект состоял в конструировании системы образования и воспитания из сочетания «истин науки» с «истинами веры» Минаков А. Ю. Указ. соч. С. 427.. Шишков осуществлял «в своей программе те принципы, которые были сформулированы А. С. Стурдзой и М. Л. Магницким: приоритет религиозного образования, православия и самодержавия. Однако при этом он также подчеркнуто декларировал принципы сословности и народности (русского культурного начала) в деятельности своего министерства» Там же. С. 441.. Как указывает А. Ю. Минаков, «[н]аиболее полно взгляды Шишкова на задачи Министерства народного просвещения были изложены в обращении к Главному правлению училищ 11 декабря 1824 г.» Там же.:

«I. Воспитание народное во всей империи нашей, несмотря на розность вер, ниже языков, должно быть русское.

II. Греко-католик, римско-католик и лютеранин должны быть воспитаны, первый - в твердом и незыблемом православии, а второй и третий - во всей точности положительного исповедания своей веры. <…>

IV. Все науки должны быть очищены от всяких не принадлежащих к ним умствований.

V. Излишнее множество и великое разнообразие учебных предметов должно быть благоразумно ограничено и сосредоточено, во-первых, на тех познаниях, кои самим учреждением разных учебных заведений постановлены, и, во-вторых, сообразно с званиями, к которым учащиеся предназначаются.

VI. Язык славянский, то есть высокий, и классическая российская словесность повсеместно должны быть вводимы и ободряемы. <…>

VIII. <...> Одно обучение не есть воспитание и даже вредно без возделания нравственности, которой христианину вне церкви найти не можно» Шишков А. С. Обращение к Главному правлению училищ 11 декабря 1824 г. Цит. по: Минаков А. Ю. Указ. соч. С. 442..

Пункт VIII в программе Шишкова являлся, по-видимому, для него центральным: обучение Шишков говорит «обучение» там, где позже сказали бы «образование». Для Шишкова, с его архаической языковой программой, употреблять слово «образование» в новом значении, вероятно, было неприемлемо; см. также выше, примечание 180. должно быть подчинено нравственному воспитанию, иначе говоря «возделанию нравственности», то есть нравственности христианской (п. II). Понимание народного просвещения как воспитания («истинного просвещения» Ср.: «Науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру <…> Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению (курсив наш. - А. М.). Обучать грамоте весь народ <…> принесло бы более вреда, нежели пользы» (Речь А. С. Шишкова 11 сентября в 1824 г. в Главном правлении училищ; цит. по: Минаков А. Ю. Указ. соч. С. 441).) и требование строить его на принципе народности (с учетом русского культурного своеобразия) будет подхвачено следующим поколением «славянофилов», в частности братьями К. С. и И. С. Аксаковыми, однако, судя по мемуарной прозе старшего Аксакова (как и по другим источникам), мы ничего не можем сказать, как Аксаков относился к воспитательной (педагогической) программе Шишкова Тем не менее хотя бы частично Аксаков разделял программу Шишкова, которая предполагала, например, развитие славистики в России (открытие кафедр славянских языков при университетах; см. Боленко К. Г. Указ. соч. С. 583), - Аксаков через Шишкова способствовал деятельности историка-слависта Ю. И. Венелина (1802-1839, который семье Аксаковых был домашним учителем сыновей (см.: Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова, ук.).. По косвенным признакам можно считатьё что он ее не разделял: его поступки в роли цензора (разрешение «Европейца» с программной Как отметил А. Х. Бенкендорф в письме министру народного просвещения К. А. Ливену (1828-1833), «неблагонамеренность» статьи Киреевского выразилась, в частности, в том, что «под словом просвещение он понимает свободу» (Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. IV. СПб., 1891. С. 8). статьей И. В. Киреевского «Девятнадцатый век»), заметки о пансионе М. Г. Павлова в «Молве» (см. 1.2.3), позиция, занятая им в полемике о гоголевских «Выбранных местах из переписки с друзьями» Кошелев В. А. Указ. соч. С. 176-182., - всё это свидетельствует о том, что, храня теплую привязанность к Шишкову и будучи искренне благодарен ему («излияние признательности сладко для сердца» Из письма Аксакова Шишкову (12 августа 1827) в котором он благодарит министра за «благожелательное исполнение» его «покорнейшей просьбы»; цит. по: Кошелев В. А. Указ. соч. С. 61.) за покровительство по службе, он сохранял по отношению к нему дистанцию. Если Аксаков и мог согласиться с Шишковым, что «истинное просвещение» в конечном счете то же, что «нравственное воспитание», то главным средством последнего он считал не нравственное (религиозное) наставление, а развитие человека посредством «природы и искусства».

Процитировав в «Детских годах Багрова-внука» «песню» Шишкова, Аксаков восклицает: «А сколько силы и теплоты в приведенной мною песне, несмотря на неприличную для крестьянина книжность некоторых слов и выражений, хотя это извиняется тем, что песню написал какой-то грамотей! Как слышна горячая любовь Шишкова к простолюдину!» Аксаков С. Т. Детские годы Багрова-внука. С. 363. (курсив наш. - А. М.). Противопоставляя «грамотея» «простолюдину», указывая, что «книжность» для крестьянина «неприлична», Аксаков, вероятно, намекал на образовательную программу Шишкова - ср. п. V программы Шишкова о необходимости «сообразовать» ученость со «званием», к которому человек «предназначен». Подправить репутацию Шишкова, оставшегося в исторической памяти обскурантом, проводником «государственной педагогики», которая, «дошла до речей о вреде грамотности для народа» Каптерев П. Ф. История русской педагогики. Пг., 1915. С. 335. (курсив наш. - А. М.), Аксакову было не по силам. Поэтому в приведенной цитате о «песне» Шишкова чувствуется двусмысленность, крыловская ирония См. также аналогии с Крыловым и его «лукавством» в разделе 1.2.3. по отношению к покойному бывшему министру народного просвещения, программа которого предполагала сословные ограничения в приобщении к просвещению (по Шишкову - «ложному» просвещению, в отличие от «истинного»). Добрую память о своем покровителе Аксаков отстаивает, указывая на художественные достоинства «пиески» Шишкова - «истинного сокровища для маленьких детей» Каптерев П. Ф. Указ. соч. С. 361., но при этом отстраняется от его идеологической программы, скрываясь за мягкой иронией и воздерживаясь от открытой артикуляции своего суждения.

Аксаков щедро выразил благодарность Шишкову за переведенную им «Детскую библиотеку» Там же. С. 360-363. И. Г. Кампе, которую он «еще в ребячестве вытвердил наизусть» Аксаков С. Т. Воспоминание об Александре Семеновиче Шишкове. С. 268.. Однако за прошедшие со времен его «ребячества» полвека изменились и детская литература, и педагогика. Аксаков ничего об этом в своей мемуарной прозе не говорит, и может возникнуть впечатление, что он словно и не подозревает о происшедших изменениях.

Между тем Аксаков был свидетелем (и участником) модернизации педагогики и системы народного образования, осуществлявшейся в России первой половине XIX века. Наставительная педагогика в духе условного «Кампе» устарела еще в начале века. Аксаков, несомненно, об этом знал, и его симпатии были на стороне новой педагогики (частично этого вопроса мы касались в разделе 1.2.3, подробно обсуждаем в следующем разделе). Однако свою осведомленность в вопросах педагогики он обнаруживал в своей мемуарной прозе скорее посредством красноречивых умолчаний, а симпатии старался не раскрывать.

2.3 И. Г. Песталоцци, Ф. фон Фелленберг, система Белла-Ланкастера

Как написал в 1806 году в журнале «Вестник Европы» М. Т. Каченовский, «[н]ыне слышны только имена Руссо и Кампе. В самом деле<,> автор Эмиля сообщил нам много хороших истин; но не более ли пленяемся его очаровательным красноречием? <Н>е более ли в нем любим то, что называется les chimeres brillantes, блестящими химерами? Он сам признается <…> что его правила неудобо-исполняемы, и даже говорит, что ему до того нет дела! После такого признания не могу положиться на Женевского гражданина, не могу ожидать от него великих успехов! - Кампе умеет только играть с детьми, и рассказывает им маленькие истории. Не ищите ничего более под завесой его простоты. Вы не найдете там ни общей связи, ни цели Психологической. Не прав ли я, если даю первое место в душе своей Песталоцию?» Каченовский М. Т. О новой методе воспитания, изобретенной Песталоццием, швейцарским педагогом // Вестник Европы. 1806. Ч. 27. №11. С. 186-187.

Каченовский противопоставляет Руссо и Кампе Иоганну Генриху Песталоцци (1746-1827), прославившемуся уже в конце XVIII века швейцарскому педагогу. Аргументирует свое предпочтение Каченовский тем, что Песталоцци писал «не то, что приятно матери, а то, что полезно детям» Там же. С. 188.. Однако выбор Каченовского был, скорее всего, обусловлен не только тем, что Песталоцци был «полезен» детям. В истории русской педагогики был краткий Период был настолько кратким, что П. Ф. Каптерев в «Истории русской педагогики» (1915) его даже не упоминает, а С. В. Рождественский в «Историческом обзоре деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902» (СПб., 1902) упоминает Песталоцци только вскользь (с. 145, 147), хотя соответствующие публикации на эту тему, в частности в «Журнале Министерства народного просвещения», уже имелись; лит. см. в статье: Козлов О. В. Швейцарская система образования первой половины XIX века в дореволюционной российской историографии // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2013. № 7. Ч. 1. С. 112-115. период, когда Песталоцци «вводили, как картошку при Екатерине». Приведенная выше цитата из статьи Каченовского отражает дух этой недолгой эпохи.

Увлечение педагогической системой Песталоцци в России начинается вместе с восшествием на престол Александра I, через посредничество Лагарпа. Швейцарец Ф.-С. де Лагарп (1754-1838), приглашенный (1784) Екатериной II в качестве наставника ее внуков Александра и Константина, оказал на будущего императора большое влияние. Оно сохранялось и после того, как Лагарп был отстранен (1795) от руководства воспитанием юных великих князей и вернулся в Швейцарию Тихонова А. В. Александр I и Швейцария // Новая и новейшая история. 2014. №6. 93-96 (лит.); Рей М.-П. Фридрих Цезарь Лагарп, воспитатель будущего императора Александра I // Французский ежегодник 2011. М., 2011. С. 233-244.. Во второй половине 1790-х Лагарп состоял в переписке с Александром, высылал ему книги, в частности запрещенную в России книгу Руссо «Эмиль, или О воспитании» Там же. С. 95..

Лагарп существенно повлиял на концепцию учрежденного в начале правления Александра I министерства народного просвещения Андреев А. Ю. Ф.-С. Лагарп и разработка реформы народного образования в России // Российская история. 2010. № 6. С. 40-47. См. также: Император Александр I и Фредерик-Сезар Лагарп: письма. Документы: [в 3 т.]. Т. 2: 1802-1815. М., 2017. С. 209, 302, след. и в целом на педагогический дискурс в России Козлов О. В. Указ. соч. С. 113.. Министр иностранных дел Нессельроде свидетельствовал, что Александр I рассматривал швейцарские кантоны «как самобытную практическую школу, а их педагогические и аграрные институты - как самые лучшие из когда-либо созданных в образовании зарубежных стран» Цит. по: Козлов О. В. Указ соч. С. 113..

Интерес к Песталоцци и его соратнику Фелленбергу у русского двора Ср.: «мать Александра I, Мария Федоровна, интересовалась системой известного швейцарского педагога И. Г. Песталоцци <…> и работавший вместе с ним несколько лет И. фон Муральт (1780-1850), руководитель реформаторской общины в Петербурге и основатель в столице собственного учебного заведения, изложил ей основные положения учения Песталоцци настолько убедительно, что был назначен руководителем Императорского сиротского приюта» (Тихонова А. В. Указ. соч. С. 99). появился под влиянием Лагарпа Тихонова А. В. Указ. соч. С. 99. . При этом мода на Швейцарию как таковую (заодно и на ее педагогику) возникла раньше: великая княгиня Мария (Федоровна), следуя примеру Марии-Антуанетты, в 1780 году распорядилась построить в Павловске Шале; в 1790-х по проекту Камерона там были построены также Новое Шале и Ферма, вроде «виденных» великой княгиней в Швейцарии; вокруг шале был разбит садик, в котором играли великие князья Там же. С. 92..

Под влиянием увлечения Швейцарией, через посредничество Лагарпа, в 1802-1803 годах для Главного правления училищ по предложению Ф. И. Янковича де Мириево были выписаны сочинения Песталоцци Там же. С. 101. Подробное изложение связей Лагарпа с Песталоцци, с одной стороны, и, с другой, с Россией в начале 1800-х (в частности, с Негласным комитетом для составления проектов государственных преобразований) см. в статье: Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Связи И.-Г. Песталоции с Россией в первой четверти XIX века // Советская педагогика. 1960. № 8. С. 118.. В 1803 году Г. Гесснер, издатель трудов Песталоцци, обратился к Лагарпу с просьбой способствовать распространению их в России Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 119.. В 1804 году Песталоцци получил несколько приглашений переехать в Россию - был зван преподавать в Дерпт (приглашение поступило от ректора университета Г. Ф. Паррота, и Песталоцци всерьез обдумывал это предложение), в Ригу и, возможно, в Вильну (через князя А. Чарторыйского); в 1806-1808 годах в Вильне были опубликованы переводы его работ на польский Там же. С. 119-122.. В 1806 году Императорской Академией наук (то есть за казенный счет) были изданы три книги, в которых излагалась система Песталоцци Шаван Д. А. Изъяснение методы Генриха Песталоцци, выписанное из сочинения Даниила Александра Шавана, члена большого совета кантона Во, напечатанного в Париже в 1805 году. СПб., 1806; Михелис Х. Ф. Песталоцциево элементарное, то есть начальное учение, содержащее в себе представленное и растолкованное психологическими и педагогическими примечаниями изъяснение на рассмотрение оного: Сочинение Христиана Фридриха Михелиса, доктора и приватного учителя философии в Лейпциге, напечатанное там в 1804 году. СПб., 1806. Стрем. Точное краткое описание методы воспитания г. Песталоцция / Сочинено г. Стремом, профессором школы Нормальной близь Копенгагена. СПб., 1806. (Ср. упоминание Штрема в «Вестнике Евпропы»: [Торлиц]. О методе Песталоцция. [Отрывок Торлицева путешествия в Швейцарию (в 1803)] / Пер. с нем. // Вестник Европы. 1810. Ч. 49. № 1. С. 306.), и три книги самого Песталоцци Песталоцци И. Г. Книга для матерей, или Способ учить дитя наблюдать и говорить. Ч. 1. СПб. 1806; Песталоцци И. Г. Очевидного учения о содержании чисел. Кн. 1-3. СПб., 1806; Песталоцци И. Г. Азбука очевидности, или Очевидное учение о содержании мер. СПб.: Императорская академия наук. Кн. 1. 1806; Кн. 2. 1807. Библиографическое описание книг Песталоцци, изданных в 1806-1807 гг. в России, приводится по: Библиография [переводов И. Г. Песталоцци и литературы о нем на русском языке] // Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения: в 2 т. Т. 2. М., 1981. С. 406..

В кампанию по пропагандированию Песталоцци включились и журналы. Статьи, посвященные Песталоцци, появились в петербургских журналах «Северный вестник» Г-н [Гельман]. Сокращение новой методы воспитания Г. Песталоцци // Северный вестник. 1804. Ч. IV. Окт. С. 1-9; 1804. Ч. IV. Дек. С. 230-241; 1805. Ч. V. Янв. С. 1-12. «Северный вестник» (1804-1805) - журнал, издававшийся И. И. Мартыновым (1771-1833), «поддерживал политику правительства Александра I» (Русская периодическая печать 1702-1894: Справочник. М., 1959. С. 113). (издатель журнала И. И. Мартынов в 1803-1817 годах был директором департамента в Министерстве народного просвещения Зорин А. Л. Мартынов Иван Иванович // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 3. М., 1994. С. 534. и членом Главного правления училищ Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 122.) и «Улей» Анастасевич В. Г. О Песталоцциевом способе обучения // Улей. 1812. № 14. С 125-138; №15. С. 245-258. (издатель журнала В. Г. Анастасевич был тесно связан с шишковской «Беседой любителей русского слова» Николаев С. И. Анастасевич Василий Григорьевич // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М., 1992. С. 63.).

Московские журналы также проявляли интерес к Песталоцци. В 1804 году, за два года до процитированной выше статьи Каченовского («Вестник Европы», 1806), в своем журнале воспитания «Патриот» выступил сентименталист, приверженец Карамзина и Руссо Лобанова Л. П. Измайлов Владимир Васильевич // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 2. М., 1992. С. 408. В. В. Измайлов со статьей «Нечто о новой методе воспитания Г. Песталоцци» И. [Измайлов В. В.] Нечто о новой методе воспитания Г. Песталоцци // Патриот. Журнал воспитания. 1804. Т. IV. Отд. I. С. 237-246. (на титульной странице журнала размещался эпиграф из «Эмиля, или О воспитании» Первый номер «Патриота» открывался посвящением вдовствующей императрице Марии Федоровне (ср. указанные выше ее симпатии к Швейцарии, а также покровительство педагогам, следовавшим методу Песталоцци).). В 1813 году Измайлов в «Вестнике Европы» поместил статью «О сельском заведении в Гофвиле» См. указание в книге: Гершензон М. О. Декабрист Кривцов и его братья [1914] // Гершензон М. О. Избранное. Молодая Россия. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. С. 212. (об институте близкого к Песталоцци Фелленберга).

В 1808 году С. Н. Глинка опубликовал в своем журнале «Русский вестник» статью «Зотов, наставник Петра I<,> или <Р>ассмотрение способа его учения и соображение оного с правилами Руссо и прочих писателей о воспитании» Глинка С. Н. Зотов, наставник Петра I<,> или [Р]ассмотрение способа его учения и соображение оного с правилами Руссо и прочих писателей о воспитании // Русский вестник. 1808. Ч. 3. С. 290-300; 1808. Ч. 4. С. 3-18.. Глинка пытался показать, что Зотов осуществлял на практике принципы естественного воспитания и наглядного обучения и «тем самым задолго предвосхитил основные положения педагогической теории Руссо и Песталоцци» Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. 124.. Такой взгляд Глинки был обусловлен, в частности, тем, что его собственное «корпусное воспитание» (Сухопутный шляхетный кадетский корпус) было проникнуто идеями «Эмиля» Руссо Как пишет в своих «Записках» Глинка, «в новом уставе преобразованного кадетского корпуса поместили правило из Эмиля Ж. Ж. Руссо» (Глинка С. Н. Записки. СПб., 1895. С. 34).. В «Записках» Глинка много раз ссылается на Руссо как на своего кумира Там же, ук. - ему он был обязан своим «сентиментальным воспитанием» Киселева Л. Н. Глинка и Кадетский корпус (из истории «сентиментального воспитания» в России) // Ученые записки Тартуского университета. 1982. Вып. 604. С. 48-63.; правда, о Песталоцци в «Записках» Глинки упоминаний нет.

Книга Песталоцци «Книга для матерей, или Способ учить дитя наблюдать и говорить» была переведена Атрибуцию перевода Ф. Г. Покровскому указываем по статье: Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. 124. (1806) учителем Жуковского Ф. Г. Покровским (1763-1824) Нешумова Т. Ф. Покровский Феофилакт Гаврилович // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 5. М., 2007. С. 27..

Вероятно, о Песталоцци Жуковский уже в 1806 году мог узнать от своего друга по Московскому университетскому благородному пансиону А. С. Кайсарова, который учился Геттингене (1802-1806) и, возможно, посещал Песталоцци Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 127; Киселев В. С., Жилякова Э. М. «План учения… наследника цесаревича Александра Николаевича» в контексте педагогического наследия В. А. Жуковского // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2014. №6 (32). С. 129. В работе Ю. М. Лотмана, посвященной А. С. Кайсарову, сведений о посещении Кайсаровым Песталоцци нет. Лотман указывает, со ссылкой на письмо Андрею Тургеневу, о желании Кайсарова отправиться в путешествие и посетить наряду с другими странами Швейцарию, см.: Лотман Ю. М. Андрей Сергеевич Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени. Тарту, 1958. С. 78.. В 1810-м он стал профессором Дерптского университета Лотман Ю. М. Указ. соч. С. 129. (таким образом, Кайсаров оказался в среде, см. выше, где хорошо знали Песталоцци).

В период своего редактирования «Вестника Европы» (1808-1809) Жуковский опубликовал в журнале статью «Фелленберг и Песталоцци» Жуковский В. А. Фелленберг и Песталоцци (Отрывок письма из Швейцарии) // Вестник Европы. 1808. Ч. 42. № 23. С. 185-197. Основания атрибуции статьи Жуковскому см.: Жилякова Э. Примечания // Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. Т. 10: Проза 1807-1811 годов. Кн. 1. М., 2014. С. 511-512..

В 1810 году, когда в журнал вернулся в качестве соредактора Янушкевич А. С. Жуковский Василий Андреевич // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 2. М., 1992. С. 280. Каченовский, - в журнале был опубликован переводной «Отрывок из Торлицева путешествия в Швейцарию (в 1803)» Торлиц. О методе Песталоцция. [Отрывок Торлицева путешествия в Швейцарию (в 1803)] / Пер. с нем. [В. А. Жуковского (?)] // Вестник Европы. 1810. Ч. 49. № 1. С. 290-309. В статье разъясняется, кто такой Торлиц: «[Э]тому ученому человеку было поручено от Датского правительства осмотреть Песталоцциеву школу в Бургдорфе, для заведения такой же в Дании» (с. 290).; предположительно в переводе Жуковского Атрибуцию перевода Жуковскому см.: Киселев В. С., Жилякова Э. М. Указ. соч. С. 127..

В 1827 году в «Вестнике Европы» был опубликован некролог Песталоцци [Б. п.] Песталоцци: Некролог // Вестник Европы. 1827. № 9. С. 75-77. Можно предположить, что некролог принадлежал перу редактора журнала Каченовского..

На наш взгляд, участие «Вестника Европы» в правительственной кампании по пропаганде в России системы Песталоцци прямо соотносится с тем, что осенью 1806 года журнал «активно включился в процесс создания национальной мифологии, основанной на противопоставлении русской и французской культур» Велижев М. Б. «Вестник Европы» в литературной и общественной жизни второй половины 1800-х гг.: автореферат дис. ... канд. филол. Наук. М., 2004. С. 17. (ср. антитезу Песталоцци и Руссо в процитированном выше фрагменте из статьи Каченовского). В Москве, как можно предположить, кампанией руководил М. Н. Муравьев (наряду с Лагарпом он был воспитателем Александра I), попечитель Московского университета и Московского учебного округа (умер в 1807-м).

Параллельное появление имени Песталоцци в «Русском вестнике» Глинки (1808) и «Вестнике Европы» Каченовского-Жуковского (1806, 1808, 1810), вероятно, можно рассматривать как один из эпизодов участия в большой политике Велижев М. Б. М. Т. Каченовский в 1807 г.: эпизод из истории русской журналистики начала XIX в. // Лотмановский сборник. [Вып.] 3. М., 2004. С. 918-933. и «Русского вестника», и «Вестника Европы», втянутых «в сферу интересов высших российских сановников» Велижев М. Б. «Вестник Европы» в литературной и общественной жизни второй половины 1800-х гг.: автореферат дис. ... канд. филол. наук. М., 2004. С. 19..

Еще одним источником сведений Жуковского о Песталоцци был его ближайший друг Мартин Асмус (1784-1844), окончивший Учительский институт Песталоцци (1810). В 1811 году Асмус открыл в Дерпте частный пансион, в котором следовал системе Песталоцци. Асмус также преподавал в казенных школах Салупере М. Г. Забытые друзья Жуковского // Жуковский и русская культура. Л., 1987. С. 437-444. В письме А. И Тургеневу (ноябрь 1816) Жуковский писал: «[Д]ело идет о человеке очень мне любезном и который все-таки пытается мне услужить. Это Асмус, учитель в здешней уездной школе и содержатель школы по методе Песталоцция. Он оставляет училище и хочет единственно посвятить себя школе своей, в которой порядок удивительный» (цит. по: Салупере М. Г. Указ. соч. С. 440)..

Интерес Жуковского к знаменитому швейцарскому педагогу с годами возрастал, о чем свидетельствует наличие в библиотеке Жуковского собрания сочинений Песталоцци и книг, излагающих его педагогическую систему Библиотека В. А. Жуковского: Описание. Томск, 1981, ук.. А главное, Жуковский широко использовал Песталоцци в своей педагогической практике: «при воспитании сестер Протасовых и оставшихся без отца детей В. И. и А. П. Киреевских» Киселев В. С., Жилякова Э. М. Указ. соч. С. 130., при обучении великой княгини Александры Федоровны русскому языку, воспитании своих собственных детей и, разумеется, наследника престола Александра Николаевича Там же. См. также: Никонова Н. Е. В. А. Жуковский - современник педагогического века Германии: немецкая литература о воспитании и творческие искания поэта 1840-1850-х гг. // Имагология и компаративистика. 2014. № 1. С. 87-124.. О его отношении к Песталоцци красноречиво свидетельствуют высказывания о нем в письмах Жуковского А. П. Елагиной Жилякова Э. Примечания // Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. Т. 10: Проза 1807-1811 годов. Кн. 1. М., 2014. С. 513..

Один из близких друзей Жуковского Н. И. Тургенев был знаком с Песталоцци (возможно, интерес к Песталоцци ему привил воспитатель его и его брата Александра Ивановича швейцарец Георг Кристоф Тоблер Нам не удалось установить, был ли наставник братьев Тургеневых Г. К. Тоблер (1757-1812) родственником ближайшего соратника Песталоцци Иоганна Георга Густава Тоблера (1769-1843). Ср. упоминание «Тоблеров» и Песталоцци А. И. Тургеневым (1832): «Вообще мы, Т<ургене>вы, с благодарностью вспоминаем о Цюрихе: это отчизна Тоблеров, Лафатера <…> Геснера <…> Все залы [в цюрихской библиотеке. - А. М.] уставлены бюстами Песталоцци, Лафатера» (Тургенев А. И. Хроника русского. Дневники (1825-1826). М.-Л., 1964. С. 31-32).).

В 1811 году Н. И. Тургенев посетил Песталоцци в Ивердоне, возвращаясь из Геттингена в Россию: «Проежжая [sic! - А. М.] через Ивердон, был я в институте известного Песталоци. Не нашел ничего отличного, кроме большой неопрятности в учителях. Француз, с кот[орым] от Женевы доехал до Цюриха, не может без смеха вспомнить о Песталоци и смешит меня. Есть ли дорогою покажется нам какая нибудь каррикатура, то он гов[орит]: “Voilа Pestalozzi, voilа Guillaume Tell”, и заключает все это “Се sont des Chinois” Письмо Н. И. Тургенева брату С. И. Тургеневу, 13/25 октября 1811 (Тургенев Н. И. Декабрист Н. И. Тургенев. Письма к брату С. И. Тургеневу. М.-Л., 1936. С. 102). Ср. описание экстравагантной внешности Песталоцци в переводе статьи Торлица о Песталоцци, помещенном в «Вестнике Европы»: Торлиц. О методе Песталоцция [Отрывок Торлицева путешествия в Швейцарию (в 1803)] // Вестник Европы. 1810. Ч. 49. № 1. С. 299.. Вторая встреча Н. И. Тургенева с Песталоцци произошла в 1814 году Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 127-128.: «В Базеле обедал я в трактире с известным Песталоци, у которого я и в Ивердене был прежде. Он просил меня доставить ему несколько образчиков минералов русских, самых обыкновенных и дешевых. Есть ли вам будет время об этом подумать, то вы весьма одолжите этого доброго и почтенного старика. Также можно об этом сказать Апостолу его Муравьеву» Письмо Н. И. Тургенева братьям А. И. и С. И. Тургеневым, 16/28 января 1814 (Тургенев Н. И. Декабрист Н. И. Тургенев. Письма к брату С. И. Тургеневу. С. 116. В примечаниях А. Н. Шебунин указывает, что имеется в виду И. М. Муравьев-Апостол (Шебунин А. Н. Комментарии // Тургенев Н. И. Указ. соч. C. 371). Это еще одно важное свидетельство об увлечении идеями Песталоцци в России: Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, отец декабристов - двоюродный брат М. Н. Муравьева, которой был «проводником начинаний Негласного комитета» (Шебунин А. Н. Указ. соч. C. 553)..

Как указывает А. Н. Шебунин, «[и]ронически-поверхностный отзыв об этом заведении Тургенева контролируется его же письмом к брату Александру, в котором он отмечал, что “Песталоцци представляет глазам любопытных новую методу воспитания. Я был у него, потом ходил по классам. Всего более понравилось мне, что учителя обходятся с учениками, кажется, лучше нежели обыкновенно. В превосходстве методы его я не совсем уверен, несмотря на декламацию одного из учителей, который нас посетил и проповедывал около трех часов” (Дневник, II, 425)» Шебунин А. Н. Указ. соч. С. 561..

Встреча Н. И. Тургенева в Базеле с Песталоцци стала возможна, поскольку там некоторое время cо своей ставкой находился Александр I. Песталоцци был принят в Базеле российским императором, получил от него финансовую поддержку, приглашение в Россию, обещание прислать учеников Одним из учеников последователя Песталоцци Фелленберга стал будущий декабрист С. И. Кривцов, который вместе с братом Павлом провел (за казенный счет) в земледельческом институте Фелленберга (Гофвиль, Швейцария, неподалеку от Ивердона, где жил Песталоцци) два года - с декабря 1817 по январь 1820-го. Там же учились другие отпрыски аристократических семей (граф Шувалов, князь Суворов-Рымникский, Римский-Корсаков), см.: Гершензон М. О. Указ. соч. С. 216-217, 228-249. и был награжден орденом Владимира IV степени Тихонова А. В. Указ. соч. С. 101..

Еще одна сфера, в которой Жуковский пересекался с Песталоцци, - его многолетняя тесная дружеская связь Данилевский Р. Ю. Россия и Швейцария: Литературные связи XVIII-XIX вв. Л., 1984. C. 33-36; Никонова Н. Е., Рудикова Н. А. В. А. Жуковский и Швейцария: О генезисе историософских мотивов поздней прозы романтика // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 374. С. 20-26. См. также упоминание Мюральта в связи воспитанием будущего императора Александра II: Ребеккини Н. Научная диглоссия в историческом образовании Александра II (Лекции о Петре Великом) // Лотмановский сборник. [Вып.] 4. М., 2014. С. 263. с учеником Песталоцци Иоганном фон Муральтом (Мюральтом) (1780-1850), реформаторским пастором Ср. у А. И. Тургенева: «<...> мой вечер в 1817 году, когда я сближал пасторов протестантских и реформатских и поэт Пушкин угощал их у меня пуншом и ужином, а под конец и бичевал веселым умом своим - вином разогретого пастора. - Буссе, Ласозе, Мюральт» (Тургенев А И. Хроника русского. Дневники (1825-1826). С. 434). и руководителем реформаторской общины в Петербурге, пользовавшимся покровительством вдовствующей императрицы Марии Федоровны Там же. С. 99..

В 1811 году Муральт открыл пансион - сначала для детей реформаторской общины в Петербурге. Вскоре туда стали помещать отпрысков аристократических семейств, привлеченных тем, что в пансионе «применялись новые (песталоццианские) методы обучения и был хороший подбор учителей» Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 126. - Н. И. Греч, П. Г. Ободовский, В. Т. Плаксин и др. Там же. .

В пансионе Муральта, который за 26 лет его существования (1811-1837) окончили 600 учеников, культивировалась система Песталоцци; с ним владелец пансиона поддерживал постоянную переписку Там же. . В 1845 году Муральт «организовал празднование столетнего юбилея Песталоцци, в котором приняла участие широкая русская педагогическая общественность» Кукушкин Ю. С. Образование как сфера взаимодействия культур народов России и Швейцарии // Россия и Швейцария: развитие научных и культурных связей. М., 1995. С. 93. Цит. по: Козлов О. В. Указ. соч. С. 114..

К этому празднованию - точнее, речи, произнесенной на публичном акте в Главном педагогическом институте А. Г Ободовским Ободовский А. Г. Речь, произнесенная ординарным профессором А. Ободовским на публичном акте в Главном педагогическом институте 20 января 1845 года [по поводу 18-летней годовщины со дня смерти И. Г. Песталоцци]. СПб., 1845., - мы вернемся ниже, а пока завершим тему о распространении идей Песталоцци в России в первой трети XIX века.

Во второй половине 1810-х годов русское правительство гораздо больше интересовалось уже не Песталоцци, а системой его последователя и одно время сотрудника Пискунов А. И. Фелленберг Филипп Эмануэль // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1999. С. 501. Филиппа Эмануэля фон Фелленберга (1771-1844).

В его системе воспитательные учреждения «представляли собой как бы государство в миниатюре. Дети крестьян и ремесленников овладевали трудовыми умениями и навыками для непосредственного их использования, а дети дворян - для рационального управления имениями» Там же. С. 502.. В отличие от Песталоцци, Фелленберг учитывал в своей системе сословные различия: школа у него была для простолюдинов, пансион - для дворян. Цель его была в том, чтобы воспитывать детей разных сословий порознь и «сделать из простолюдинов - культурных работников, из аристократов - мудрых, просвещенных законодателей и гуманных руководителей культуры; он хотел богатых сделать друзьями бедных, а бедных - достойными этой дружбы» Гершензон М. О. Указ. соч. С. 229.. Постановка воспитания у Фелленберга (а не у гораздо более демократичного Песталоцци) вызывала больше симпатий у русской власти в соответствии с консервативным уклоном русской политики того времени. Песталоцци в 1814 году был награжден орденом и обласкан, но русские ученики отправлялись не к нему, а в пансион Фелленберга Поблизости от института Фелленберга в Гофвиле находилась посольская церковь, «учрежденная» графом И. Каподистрия, которая одновременно служила домовой церковью Александры Федоровны и была «образовательной средой для русских воспитанников института, основанного преемником Песталоцци Фелленбергм». По словам Д. Н. Свербеева, это заведение разделялось на две школы - «высшую реальную и опытную земледельческую для туземцев из простого народа» (см.: Свербеев Д. Н. Мои записки. М., 2014. С. 370-371).. Так, К. Н. Батюшков, близкий к графу Каподистрия (он был одним из главных проводников идеи приобщения России к системе обучения по Фелленбергу), собирался отправить к нему учиться своего брата Батюшков К. Н. Сочинения: в 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 548..

Как пишет М. О. Гершензон, «ни один русский путешественник не проезжал Швейцарии без того, чтобы не посетить прославленную школу [Фелленберга. - А. М.]» Там же. С. 223. Гершензон указывает также на восторженный отзыв А. И. Тургенева, посетившего школу Фелленберга в 1827-м (письмо Н. И. Тургеневу; там же).. Обсуждалось учреждение в Гофвиле (Хофвиле), у Фелленберга, филиала Главного педагогического института под руководством Н. И. Кривцова; замысел не был реализован Гершензон М. О. Указ. соч. С. 214..