Мемуарная проза С.Т. Аксакова в контексте педагогических теорий середины XIX века

Еще больший интерес у русского правительства Майофис М. Л. Воззвание к Европе: литературное общество «Арзамас» и российский модернизационный проект 1815-1818 годов. М., 2008. С. 275-284., под влиянием Лагарпа Император Александр I и Фредерик-Сезар Лагарп: Письма. Документы: [в 3 т.]. Т. 2. М., 2017. С. 669, 671, сл., вызывала система взаимного обучения (белл-ланкастерская система), которую независимо друг от друга предложили англичане Эндрю Белл (1753-1832) и Джозеф Ланкастер (1778-1838) (первый - в 1791-м, элементы практики взаимного обучения он заимствовал в индийской школе; второй - в 1801-м) как быстрый и дешевый способ обучения грамоте. Александр I ознакомился с этой системой в 1814 году, во время пребывания в Англии Орлов А. А. «Школы для всех». Ланкастерская система обучения в России в первой четверти XIX века (1814-1826 гг.). М., 2014. С. 30.; но еще раньше, в 1813-м, в Англию был командирован доктор медицины И. Х. Гамель для ознакомления с системой Белла-Ланкастера на месте Там же. С. 20..

В 1816-м для изучения системы взаимного обучения в Лондон были отправлены четверо студентов Петербургского педагогического института Раскин Д. И. Образование и учебные заведения в России XIX - начала XX вв. [Приложение] // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 678. (возможно, по инициативе С. С. Уварова Корсавин Л. Ободовский, Александр Григорьевич // Русский биографический словарь. Т. 12. СПб., 1902. С. 7; Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 129.), и среди них А. Г. Ободовский Телешов С. В. Ланкастерская школа в России // Педагогика. 2005. № 10. С. 73.. В 1818-м, возвращаясь в Россию, они заехали в Швейцарию, к Песталоцци и Фелленбергу, ознакомиться с их методами организации системы воспитания, и стали горячими сторонниками Песталоцци Гершензон М. О. Указ. соч. С. 238., что к тому времени уже противоречило намерениям правительства М. Л. Магницкий обвинил молодых преподавателей в том, что они придерживаются «крамольных» педагогических взглядов: «молодые люди сии вместо изучения предмета их путешествия пробыли самовольно очень долго у Песталоцци» (цит. по: Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. С. 130).. Вернувшиеся из заграничной командировки педагоги выступили со своим меморандумом - «Мнение Совета <У>чительского института о сравнении различных систем народного образования», в котором «поставили учение Песталоцци выше всех западноевропейских педагогических теорий того времени и предпочли его методику начального обучения белль-ланкастерской» Там же..

Белл-ланкастерская системаё как быстрый и дешевый способ обучения грамоте, была необходима в первую очередь армии (и военным поселениям). Уже в 1815-1817 годах были попытки организовать школы взаимного обучения по системе Белла-Ланкастера в оккупационном корпусе русской армии во Франции (М. Ф. Орлов). В 1820 году при Главном правлении училищ был образован Комитет для устройства и наблюдения за училищами взаимного обучения, в него вошли М. Л. Магницкий, Д. П. Рунич, И. И. Мартынов. В школах военного ведомства (полковых и кантонистских) Директором полковых училищ взаимного обучения был Н. И. Греч, привлеченный к этой деятельности графом Е. К. Сиверсом, интересовавшимся как системой Белла-Ланкастера, так и Песталоцци, и пытавшийся синтезировать оба метода (Ротенберг В. А., Шабаева М. Ф. Указ. соч. с. 130). Греч «написал руководство к учреждению и действиям училищ, составил таблицы, книги, и пр.» (Греч Н. И. Записки о моей жизни. М., 1990. С. 233; сл.). и в приходских училищах преподавание велось по таблицам Департамента народного просвещения. Педагогов готовил в 1819-1822 годах Учительский институт взаимного обучения при Петербургском университете (в нем преподавали вернувшиеся из командировки педагоги - Ободовский и другие). В то же время методом взаимного обучения были увлечены деятели протодекабристских обществ Ср. интерес Н. И. Тургенева к белл-ланкастерской системе: Тургенев Н. И. Указ. соч. (См. ук.: Белл, Ланкастер). Ср. также упоминание Ланкастера в письме Грибоедова Катенину (февраль 1820): «В мое время, если бы возможность была массу сведений наших литераторов, академиков, студиозов и профессоров разделить поровну нашим людям с талантом, вряд ли на каждого пришлось по стольку, чем Ланкастер учит: читать и писать, и то плохо» (Грибоедов А. С. Сочинения. М., 1988. С. 470).: в 1818 году членами «Союза благоденствия» Ф. Н. Глинкой, В. К. Кюхельбекером, Ф. П. Толстым было организовано «Вольное общество учреждения училищ по методе взаимного обучения»; в Киеве действовала школа М. Ф. Орлова, в Кишиневе - В. Ф. Раевского. Эти школы «перестали существовать» в конце 1825 года, но ссыльные декабристы в Сибири продолжали эту деятельность Дружинин Н. М. Декабрист И. Д. Якушкин и его ланкастерская школа [1941] // Дружинин Н. М. Избранные труды: Революционное движение в России в XIX в. М., 1985. С. 384-436.. В 1831 году был закрыт ведавший школами взаимного обучения Комитет Орлов А. А. Указ. соч. С. 19-33, 41-62. , тем не менее некоторые ланкастерские школы в России просуществовали до 1860-х годов Томашевская Н. Ланкастерские школы в России // Русская школа. 1913. № 3. Отд. I. С. 36-62. Д. Н. Свербеев рассказывает, как отправил своего дворецкого учиться в «в школу взаимного ланкастерского обучения» в Петербурге, «дабы со временем сделать его народным учителем» в своем имении (Свербеев Д. Н. Мои записки. М., 2014. С. 180, 277)..

Таким образом, с 1802 года (учреждение Министерства народного просвещения) до 1824-го (официальное обнародование новых тенденций в области воспитания и обучения) русская политика народного образования дрейфовала от Песталоцци к Фелленбергу, с одной стороны, и, с другой, к системе Белла-Ланкастера Взаимное обучение по системе Песталоцци и по системе Белла-Ланкастера имели ряд существенных отличий, которые далеко не всегда замечались публикой (см.: Ротенберг В. А., Кларин В. М. Педагогическое наследие И. Г. Песталоцци // Песталоцци И. Г. Избранные педагогические сочинения: в 2 т. / Под ред. В. А. Ротенберг, В. М. Кларина. Т. 2. М.: Педагогика, 1981. С. 28.. После 1825 года все эти педагогические техники оказались лишними: русское образование и педагогика двинулись дальше - к «заветной триаде» (А. Л. Зорин) «самодержавие-православие-народность» в соответствии с «программой рутинной бюрократической и педагогической работы», обеспечивающей не модернизацию России, а ее «спокойствие» (С. С. Уваров) Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла… Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII - первой трети XIX века. М., 2001. С. 368..

До начала реформ (то есть до второй половины 1850-х) Песталоцци практически исчез из русского официального публичного дискурса (впрочем, в силу цензурных ограничений любой публичный дискурс в России в те три десятилетия был официальным). Идея Песталоцци состояла в охвате просвещением (хотя бы начальным обучением и воспитанием) всего народа, а не только аппарата управления. Политические тенденции в России были иными, поэтому о швейцарском преобразователе педагогики публично почти не вспоминали.

В этом отношении показательна деятельность А. Г. Ободовского. В 1820-е годы пользовавшийся как педагог-практик поддержкой Корсавин Л. Указ. соч. С. 8. вдовствующей императрицы Марии Федоровны (1759-1828) (она издавна, см. выше, благоволила к Песталоцци), в 1830-е он обращается к теоретической педагогике. Сначала вместе с Е. О. Гугелем В 1830-1841 Е. О. Гугель - учитель и инспектор классов Гатчинского воспитательного дома (учреждение изначально находилось в ведении имп. Марии Федоровны); воспитывался в пансионе пастора И. Муральта (см. выше), последователя Песталоцци, см. выше (Лебедев П. А. Гугель Егор Осипович // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 237). и П. С. Гурьевым П. С. Гурьев 1828 г. учитель, в 1848-1858 гг. - инспектор Гатчинского сиротского института; «последователь Песталоцци» ([Б. а.] Гурьев Петр Семенович // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 241). издает ежемесячный специальный «Педагогический журнал» (первый в России; 1833-1834) «Реакционно-охранительное издание, ставившее целью “воспитать в юношестве благодарность царю и благословение церкви и т.п.”» (Русская периодическая печать (1702-1894): Справочник. М., 1959. С. 228)., затем издает собственные учебники. Один был посвящен воспитанию (собственно педагогике), второй - преподаванию (дидактике). В 1835 году Ободовский издал «Руководство к педагогике, или науке воспитания, составленное по Нимейеру» Ободовский А. Г. Руководство к педагогике, или науке воспитания, составленное по Нимейеру. СПб., 1835. (Цензурное разрешение А. Л. Крылова от 29.02.1832; по каким причинам произошла задержка с напечатанием книги, неизвестно.) (с посвящением императрице Александре Федоровне). В 1837-м Во многих публикациях, посвященных А. Г. Ободовскому и истории русской педагогики, неверно указывается дата издания «Руководства по дидактике» - 1836 вместо 1837 (цензурное разрешение 16.11.1837, цензор А. В. Никитенко). Эта ошибка встречается уже в статье об Ободовском в Русском биографическом словаре, см.: Корсавин Л. Указ. соч. С. 9. - «Руководство к дидактике, или науке преподавания, составленное по Нимейеру» Ободовский А. Г. Руководство к дидактике, или науке преподавания, составленное по Нимейеру. СПб., 1837.. В этих учебниках Ободовский только раз упомянул Песталоцци (репутация швейцарского педагога все-таки была сомнительной в глазах монархии из-за того, что ему в 1792 году было присвоено звание «гражданин Французской республики» Ротенберг В. А., Кларин В. М. Песталоцци Иоганн Генрих // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1999. С. 143. ). Он ориентируется на Августа Генриха Нимейера, богослова и крупного прусского администратора в области образования. Нимейер во многом следовал Песталоцци, но отношение его к швейцарскому педагогу было далеко не однозначнымde Landsheere G. August Hermann Niemeyer (1754-1828) // Prospects: the quarterly review of comparative education. 1998. V. XXVIII. No. 3., P. 528. Ср. также интерес к Нимейеру Жуковского в 1840-е годы (Никонова Н. Е. Указ. соч. С. 104-106) и публикации, связанные с Нимейером, в журнале М. Г. Павлова «Атеней» (1828-1829). .

В «Руководстве по педагогике» Ободовский (или Нимейер?) говорит о Песталоцци следующее: «Независимо от всех школ педагогических действовал Песталоцци с гениальными своими взглядами. Ему обязана Практическая Педагогика большею своею основательностью и новой жизнью» Электронный ресурс. URL: https://dlib.rsl.ru/viewer/01004427968#?page=5 (дата обращения: 25.05.18).. В практической своей деятельности Ободовский тоже руководствовался примером своего швейцарского учителя: «Как педагог, он, следуя заветам Песталоцци, которые вполне гармонировали с его личными наклонностями, вносил в свое дело все свое одушевление и энергию, сливая свои личные интересы с интересами службы» Корсавин Л. Указ. соч. С. 8..

Трудно сказать, много ли требовалось смелости В том же году (1845) году Ободовский был назначен членом ученого комитета при IV отделении Собственной Е. И. В. канцелярии («Ведомство императрицы Марии»), см.: Корсавин Л. Указ. соч. С. 8. в 1845 году, чтобы на публичном акте в Главном педагогическом институте, посвященном 18-летней годовщине со дня кончины Песталоцци, произнести посвященную ему восторженную речь: как «Кеплер и Ньютон установили законы механизма вселенной», заявил Ободовский, так Песталоцци «установил законы развития человеческих способностей» Ободовский А. Г. Речь… на публичном акте в Главном педагогическом институте. С. 1. (курсив наш. - А. М.)

В своей речи Ободовский пытался, как мог, реабилитировать перед властями Песталоцци, этого «гражданина Французской Республики», о чем Ободовский, естественно, упоминать не стал. Ближе к финалу своего панегирика он подчеркнул, что грудь швейцарца тронул «Равноапостольный Великий Князь Владимир 4 степени», а кроме того, тот получил от Александра Благословенного «5000 рублей на издание своих сочинений» Там же. С. 16.. По словам Ободовского, в отличие от Руссо Ср. противопоставление Руссо и Песталоцци у Каченовского в статье о Песталоцци в «Вестнике Европы» (Каченовский М. Т. Указ. соч. С. 186-187)., который «не имел понятия <…> об отеческих отношениях властителей к своим подданным и детском повиновении сих последних», который «вместо детского послушания, придумал какую-то необходимость» (курсив наш. - А. М.), Песталоцци, по словам Ободовского, ставил «детское послушание главным условием всякого успеха в воспитании» и «слепую преданность» подданных «властям предержащим» (наряду с «любовью Государя к своим подданным») считал основной «всякого государственного организма» Там же. С. 5..

В 1852 году Ободовский умер, немного не дожив до нового обращения Первая книга о Песталоцци появилась сразу же по завершении николаевской эпохи и «мрачного семилетия», см., например: Тимофеев К. Генрих Песталоцци. Биографический очерк. СПб., 1856. русской педагогической мысли к наследию Песталоцци, который, прежде всего благодаря П. Г. Редкину, воспринимался уже через призму продолжателя его дела А. Дистервега.

Пространный экскурс, посвященный истории рецепции системы Белла-Ланкастера, Песталоцци и Фелленберга в России был предпринят нами в надежде, что это поможет высветить в мемуарной прозе Аксакова соответствующую топику. Однако, как и другие экскурсы (см. выше разделы о Сперанском и Шишкове), это расследование не привело к ощутимым результатам.

В мемуарной прозе Аксакова мы не находим ни одного сколько-нибудь явного свидетельства того, что для Аксакова имели какое-либо значение Песталоцци, Фелленберг или белл-ланкастерская система взаимного обучения. При этом он, несомненно, был хорошо знаком с соответствующим дискурсом. Мы говорим «несомненно», потому что если старуха Хлестова что-то слышала о «ланкарточных взаимных обучениях», а княгиня Тугоуховская о «Пе-да-го-гическом» институте в Петербурге, то Аксаков тем более был осведомлен в соответствующих предметах - хотя бы потому, что со многими из тех, кто был упомянут выше в данном разделе, он был тесно связан лично, а в пору своего руководства Константиновским межевым институтом теоретическими вопросами воспитания и обучения интересовался хотя бы по должности (не говоря уже о том, что он, как мы упоминали в разделе 1.2.4, был предан своему делу). При этом мы здесь говорим только о мемуарной прозе Аксакова: подробно обсуждавшиеся нами в разделах 1.2.2 и 1.2.3 высказывания Аксакова по педагогическим вопросам в «Молве» носят явные следы воздействия на него педагогического дискурса. Топос «развитие способностей», который артикулирован им в заметках и рецензиях в «Молве», очевидно, восходит к рецепции идей Песталоцци в России, а топос «обучения сельскому хозяйству» - к Фелленбергу.

Далее в этом разделе мы постараемся эксплицировать, как именно то, что было изложено выше в этом разделе, могло быть связано с Аксаковым.

Данный раздел мы начали с упоминания статьи Каченовского о Песталоцци в «Вестнике Европы». Каченовский несколько раз упоминается в мемуарах Аксакова Отметим, что С. И. Машинский называет Каченовского другом Аксакова (Машинский С. Указ. соч. С. 134). Тесные связи Аксакова с Каченовским легко проследить по «Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова» (ук.).: он познакомился с Каченовским, видимо, на вечерах Ф. Ф. Кокошкина («замечания Каченовского всегда были дельны, но умеренны» Аксаков С. Т. Литературные и театральные воспоминания [1858]. С. 22.). В 1821 году в «Вестнике Европы» Каченовского было опубликовано аксаковское «Послание к князю Вяземскому» Аксаков С. Т. Послание к князю Вяземскому [1821] // Аксаков С. Т. Собр. соч.: в 4 т. Т. 3. М., 1956. С. 643-644. В «Литературных и театральных воспоминаниях» Аксаков приводит другой вариант: «Перед судом ума сколь, Каченовский, жалок / Талантов низкий враг, завистливый зоил» (Аксаков С. Т. Литературные и театральные воспоминания [1858]. С. 51). (Аксаков включился в полемику между «Сыном отечества» и «Вестником Европы» Об обстоятельствах опубликования стихотворения в «Вестнике Европы» (редактор журнала Каченовский, не поставив автора в известность, изменил заглавие стихотворения и фамилию Вяземского) см.: Машинский С. И. Примечания // Аксаков С. Т. Собр. соч.: в 4 т. Т. 3. М., 1956. С. 771; Машинский С. С. Т. Аксаков. Жизнь и творчество. М., 1973. С. 48-49. Отзвук этой полемики Аксаков описывает, говоря о водевиле своего рано умершего друга А. И. Писарева «Учитель и ученик, или В чужом пиру похмелье» (1824): «Известный журналист Графов (Каченовский) / Задел Мишурского (Вяземского) разбором» (Аксаков С. Т. Литературные и театральные воспоминания. С. 144).).

В «Общество любителей российской словесности» при Московском университете Аксаков был принят в 1821 году, «вероятно, по рекомендации Каченовского» Машинский С. С. Т. Аксаков. Жизнь и творчество. С. 53.. Как театральный критик Аксаков начинал в «Вестнике Европы» Каченовского: в 1824 году (№ 1) было опубликовано аксаковское «Письмо к редактору» (по поводу перевода М. Лобановым «Федры» Расина); в 1825-м (№ 4) - статья «Мысли и замечания о театре и театральном искусстве». Отметим, наконец, что Н. И. Надеждин, близкий (по крайней мере, некоторое время) к Каченовскому Ср.: «[Т]огдашний клеврет Каченовского Надеждин» (Полевой Кс. Указ. соч. С. 260)., был домашним учителем К. С. Аксакова О Каченовском, своем профессоре в Московском университете, К. С. Аксаков вспоминал с симпатией, см.: Аксаков К. С. Воспоминание студентства 1832-1835 годов // Аксаков К. С. Эстетика и литературная критика. М., 1995. С. 299-300. и «своим» в доме Аксаковых.

Таким образом, Аксаков как автор и, надо полагать, читатель «Вестника Европы», множеством нитей связанный с Каченовским, имел много возможностей побеседовать о Песталоцци с одним из первых поклонников в России системы великого швейцарца.

Далее мы говорили в связи темой «Песталоцци в России» С. Н. Глинке и В. В. Измайлове, которые писали о Песталоцци. Они часто упоминаются в «Литературных и театральных воспоминаниях» Аксакова Аксаков С. Т. Литературные и театральные воспоминания; ук.. С ними он был связан, в частности, совместной службой См.: Данилов В. В. С. Т. Аксаков, С. Н. Глинка и В. В. Измайлов в Московском Цензурном Комитете // Известия по русскому языку и словесности АН СССР. Л., 1928. Т. 1. Кн. 2. С. 507-524. в Московском цензурном комитете. Как пишет Ксенофонт Полевой, «[к]ак раз в то время, когда “Московский Телеграф” наиболее страдал от несправедливых притеснений Аксакова, в помощь к нему (или уже после него, не помню) выступили два достопамятные человека: Владимир Васильевич Измайлов и Сергей Николаевич Глинка» Полевой Кс. Указ. соч. С. 248.. Всех троих цензоров Московского цензурного комитета (Аксакова, Глинку и Измайлова) помимо службы и общих литературных интересов, а также общей среды объединяло еще одно качество: все трое серьезно интересовались практической педагогикой.

Как указывалось выше, В. В. Измайлов, приверженец Руссо, был издателем и редактором первого в России педагогического журнала «Патриот». Мы не упомянули выше, что в 1805 году Лобанова Л. П. Указ. соч. С. 408. Измайлов открыл пансион Круглый А. Измайлов, Владимир Васильевич // Русский биографический словарь. Т. 8. СПб., 1897. С. 66-67. «Педагогическая деятельность Измайлова обратила на себя внимание правительства и император Александр I пожаловал ему орден Вл<а>димира 4-й степени за то, что он первый из природных дворян посвятил себя воспитанию юношества» (там же, с. 67). , в котором пытался образовывать воспитанников в духе «Эмиля» Руссо (и, видимо, учитывая статью в «Патриоте» о Песталоцци, также и по методу последнего, насколько он мог ему следовать, зная только его сочинения).

С. Н. Глинка, этот «Жан-Жак русский» Батюшков К. Н. Видение на брегах Леты // Батюшков К. Н. Сочинения: в 2 т. Т. 1. М., 1989. С. 374. также имел непосредственное отношение к образовательным учреждениям: в 1807 году он, как и Н. Н. Муравьев, основал частную военную школу С. Н. Глинка «захотел быть просветителем донских казаков и принялся за ум и за сердце пылких, диких мальчиков. Довольно грубым, но пламенным и им понятным языком вливал он в них любовь к познаниям и к великому их российскому отечеству» (Вигель Ф. Ф. Записки: в 2 т. Т. 1 М., 1928. С. 346-347)., а в 1818-м или 1819 гг. затевал (неудачно) пансион для детей офицеров Войска Донского Киселева Л. Н. Глинка Сергей Николаевич // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М., 1992. С. 577. Ср.: «Донцы, которых он превозносил с увлечением в своем журнале, после 1812 года упросили его завести пансион для воспитания их детей, и это одно могло бы обеспечить его положение» (Полевой Кс. Указ. соч. С. 252). Возможно, у Вигеля (см. выше, примечание 331) и Полевого речь идет об одном и том же педагогическом начинании Глинки..

Еще один автор статьи о Песталоцци, появившейся в русской печати в начале вскоре закончившейся кампании по внедрению его системы в России, В. Г. Анастасевич, был, как и Аксаков, членом «Беседы любителей русского слова», и в той или иной степени они, надо полагать, были связаны (о том, насколько тесно, у нас сведений нет).

Когда Аксаков познакомился с Жуковским, нам обнаружить не удалось, но уже в 1828 году он, несомненно, с ним встречался В 1828 г. вместе с Шевыревым Аксаков встречался с Жуковским и Пушкиным (Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова. С. 43).. Особенно тесными контакты стали в период дружбы Аксакова с Гоголем Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем, ук.; кроме того, постоянная связь с Жуковским поддерживалась через дружбу Аксаковых с Елагиными и Киреевскими Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова, ук., а также Погодиным и Шевыревым. Кроме того, немаловажно и то, что близкий друг Аксакова А. А. Кавелин, с которым Аксаков поддерживал постоянный контакт Там же., был, как и Жуковский, воспитателем детей в императорской семье.

Немало пересечений было у Аксакова и с А. И. Тургеневым Так, в 1845 году в доме Д. Н. Свербеева произошла ссора К. С. Аксакова с А. И. Тургеневым, после длительного отсутствия вернувшимся в Россию: А. И. Тургенев ругал «гнусный московский воздух», на что К. С. Аксаков посоветовал ему уехать из России (потом извинился), см.: Летопись жизни и творчества С. Т. Аксакова. С. 139..

Нет никаких сведений о том, был ли знаком Аксаков с А. Г. Ободовским. Однако в период аксаковского руководства Константиновским межевым институтом (1833-1838) вышли два учебника Ободовского (1835, 1837) - вряд ли они могли пройти мимо Аксакова.

Наконец, добавим, что Д. Н. Свербеев (1799-1874), человек, близкий к Аксакову, знавший его родителей, также испытывал незаурядный интерес и к Песталоцци, и к системе Белла-Ланкастера. В письме А. М. Языкову (также близкий знакомый Аксаковых) Свербеев писал в 1821-м: «Я увижу Песталоцци не для того только, чтобы советоваться с ним, но и поблагодарить за спасительное изобретение, им усовершенствованное» Цит. по: Батшев М. В., Медведева Т. В. Примечания // Свербеев Д. Н. Мои записки. М., 2014. С. 788.. Свербеев был знаком с Лагарпом (встречался с ним в Париже) Свербеев Д. Н. Мои записки. М., 2014. C. 237-238., хорошо знал институт Фелленберга Там же. 370-371..

Как мы уже говорили, не только имен Песталоцци, Фелленберга, Ланкастера, но и каких-либо иных признаков знакомства с их системами нам в мемуарной прозе Аксакова обнаружить не удалось - ни в описании педагогических практик, ни в лексике этих следов не прослеживается - может быть, за двумя исключениями, и то сугубо гипотетическими.

Первая наша гипотеза из двух следующая. Аксаков в повести «Детские годы Багрова-внука» описывает, как он учил читать младшую сестру: «Всякий день я принимался учить читать маленькую сестрицу, и совершенно без пользы, потому что во все время пребывания нашего в Багрове она не выучила даже азбуки. Всякий день заставлял ее слушать “Детское чтение”, читая сряду все статьи без исключения, хотя многих сам не понимал. Бедная слушательница моя часто зевала, напряженно устремив на меня свои прекрасные глазки, и засыпала иногда под мое чтение» Аксаков С. Т. Детские годы Багрова-внука. С. 344.. Здесь можно попытаться усмотреть мягкую иронию над методом взаимного обучения Белла-Ланкастера, но трудно, естественно, что-либо утверждать определенно. Если же все-таки предположить, что ирония над методом взаимного обучения в этом эпизоде имеет место, то можно провести параллель с басней Крылова «Воспитание Льва» (1811) - басня, как считается, намекала на воспитание Александра Лагарпом. «Тонкий яд» (Л. С. Выготский) Крылова затронул Лагарпа. Если в указанном эпизоде из повести Аксакова усматривать иронию над системой взаимного обучения, то можно сказать, что и Аксаков задевает Лагарпа - тот старался заинтересовать русское правительство не только Песталоцци и Фелленбергом, но и системой Белла-Ланкастера В 1815 году Лагарп предложил Кривцову (запись в дневнике Кривцова) «составить для царя записку о Ланкастеровых школах», см.: Гершензон М. О. Указ. соч. С. 201. См. также: Император Александр I и Фредерик-Сезар Лагарп: Письма. Документы: в 3 т. Т. 2. М., 2017. С. 669, 671, сл..

В разделе 1.2.2 мы уже отмечали, что, возможно, когда Аксаков в статье «Испытание в искусствах воспитанников и воспитанниц школы императорского Московского театра» (1832) касается темы «развития способностей» учеников театральных школ, это связано с влиянием на него актуального педагогического дискурса эпохи. Остановимся на этом подробнее, обратив внимание на то, что главной заслугой Песталоцци - по крайней мере в посвященном ему русском нарративе - было то, что он «установил законы развития человеческих способностей» Ободовский А. Г. Речь… на публичном акте в Главном педагогическом институте. С. 1.. С указания на эту «заслугу» Песталоцци начинались сообщения о нем, указанные выше (мы имеем здесь в виду период до 1855 года). На топосе «развитии способностей», связывая его именно с Песталоцци, акцентируют внимание и первая русская публикация о Песталоцци в «Северном вестнике» (1804), и некролог Песталоцци в «Вестнике Европы» (1827).

«[Ч]то такое воспитание? Развитие способностей, семена коих природою положены в ребенке. Чтобы развить сии способности, надобно их обрабатывать и упражнять» Г-н [Гельман]. Сокращение новой методы воспитания Г. Песталоцци // Северный вестник. 1804. Ч. IV. Окт. С. 2. (курсив наш. - А. М.) («Северный вестник», 1804).

«Главное его [Песталоцци. - А. М.] правило состояло в том, что не приобретение поверхностной ловкости в искусстве счисления, чтения, письма и проч. должно быть целью первоначального учения, а единственно упражнение умственных сил дитяти в оных предметах» [Б. п.] Песталоцци: Некролог // Вестник Европы. 1827. № 9. С. 75-77. («Вестник Европы», 1827).

В мемуарной прозе Аксакова «развитие способностей», также как и «природосообразность» (то есть обучение в соответствии «природой» ученика) в разных вариантах встречается несколько раз, но лишено каких-либо признаков своего швейцарского генезиса. Можно предположить, что к тому времени, когда Аксаков работал над мемуарной прозой, то есть в 1840-е и особенно в 1850-е годы, эти «открытия Песталоцци» уже вошли, как можно предположить, в язык; связь этих понятий с Песталоцци уже, скорее всего, перестала ощущаться.

Ниже мы приводем несколько примеров из мемуарной прозы Аксакова, имеющих отношение к топосу «развития способностей». Однако делать вывод о том, что это след влияния (пусть опосредованного) на Аксакова Песталоцци будет, безусловно, грубым преувеличением. /Можно предположить, что если до рецепции идей Песталоцци чаще говорили о проявлении способностей, их наличии или отсутствии, то в XIX веке, когда учение Песталоцци о развитии способностей, вошло в повседневный дискурс и практики, стали чаще употреблять оборот «развитие способностей».

Примеры из мемуарной прозы Аксакова даются ниже без указания источников (в данном случае различия между ними не имеют значения). Мы пользовались конкордансом произведений Аксакова (см. ЭНИ «С. Т. Аксаков)

«Уже пять месяцев Софья Николавна была невестой Алексея Степаныча, и во все это время, верная своему намерению перевоспитать своего жениха - невеста не теряла ни одной удобной минуты и старалась своими разговорами сообщать ему те нравственные понятия, которых у него недоставало, уяснять и развивать то, что он чувствовал и понимал темно, бессознательно, и уничтожать такие мысли, которые забрались ему в голову от окружающих его людей; она даже заставляла его читать книги и потом, разговаривая с ним о прочитанном, с большим искусством объясняла все смутно или превратно понятое или превратно понятое, утверждая все шаткое и применяя вымышленное к действительной жизни».

«Конечно, это было детство возникающего университета, но тем не менее тут было много добрых, благотворных начал, прочно подвигавших на пути образованности искренно желавших учиться; немного было приобретено сведений научных, но зато они вошли в плоть и кровь учащихся, вполне были усвоены ими и способствовали самобытному развитию молодых умственных сил».

«[Г. И. Карташевский] сообразно моим природным наклонностям и способностям, устроил план моего образования: общего, легкого, преимущественно литературного».

«Кутузова изъявила мне искреннее сожаление, что я дворянин, что такой талант, уже много обработанный, не получит дальнейшего развития на сцене публичной, - и самолюбие мое было утешено».

«Такое дурацкое и вовсе незаслуженное наказание для такого чувствительного и развитого мальчика, каким был я, должно было показаться и показалось несносным оскорблением, и я в самом деле с ожесточением и презрительною улыбкою посмотрел на своего наставника».

«Способность понимания и память были у меня сильно развиты; через месяц я не только перегнал и оставил позади новеньких, но во всех классах сел за первый стол вместе с лучшими воспитанниками».

«его дарования оставались не развитыми, не обработанными; даже в наружности его, несколько грубой и суровой, во всех движениях видна была не только неловкость, но какая-то угловатость и неуклюжесть».

«Моя мать успела развить эту склонность, и потому чтения по вечерам производились ежедневно с общим интересом»

«Михайла Максимович предавался на свободе своим наклонностям, быстро развивался и, наконец, начал совершать безнаказанно неслыханные дела».

«как ни была ужасна и отвратительна сама по себе эта преступная, пьяного буйства исполненная жизнь, но она повела еще к худшему, к более страшному развитию природной жестокости Михайла Максимовича, превратившейся, наконец, в лютость, в кровопийство».

«Судя по дальнейшему развитию характера Алексея Степаныча, мне хорошо известному, я равно не могу признать его способным ни к тому, ни к другому поступку».

«Приняли деятельные меры к приличному образованию молодой капитанши, и при помощи природных ее способностей и живости ума в непродолжительное время она сделалась светскою, интересною дамою».

«Можно было предвидеть и должно было принять действительные меры, чтоб укротить во мне эту страстность, эту способность увлекаться до самозабвения и впадать в крайности. Впоследствии я слышал сожаление моей матери, что она мало обращала внимания на эту сторону моего характера, великую помеху в жизни и причину многих ошибок».

Как видно по приведенным иллюстрациям словоупотребления, делать вывод о влиянии на Аксакова педагогического дискурса «развития способностей» (по Песталоцци) надежных оснований нет.

Педагогическая система Песталоцци сложилась в XVIII веке. В первой трети XIX века, когда в России имело место инициированное правительством увлечение педагогической системой Песталоцци, он и в Европе был еще «новым словом» в педагогике. В 1820-1830-е годы его система получила уже широкое распространение, прежде всего в Германии, в трудах его последователей, в первую очередь Адольфа Дистервега.

Как указывалось выше, Дерпт с начала 1800-х годов проявлял значительный интерес к Песталоцци. Песталоцци был приглашен преподавать в Дерптский университет. А. С. Кайсаров, профессор Дерптского университета (1810), интересовался Песталоцци в пору пребывания в Геттингене. В 1811 году Мартин Асмус, друг Жуковского и ученик Песталоцци, открыл там пансион, в котором преподавание велось по системе Песталоцци.

В 1830 году учившийся на юридическом факультете Дерптского университета П. Г. Редкин был отправлен в Германию - уже не в Геттинген, а в Берлин, где успел послушать Гегеля (умер в 1831-м). Вернувшись в 1834 году в Россию, Редкин стал профессором (1835) юридического факультета Московского университета. Во время пребывания в Германии Редкин интересовался педагогикой. Самой заметной фигурой тогда был Адольф Дистервег. В России Редкин, начиная с 1840-х годов, пытался пропагандировать Дистервега и его принцип «природосообразности». Дистервег во многих отношениях следовал за Песталоцци.

Аксаков был хорошо знаком с Редкиным, а еще лучше - с Д. А. Валуевым, издателем журнала «Библиотека для воспитания». Редкин в этом журнале редактировал педагогический отдел.

Результаты (скажем сразу, не приведшие к успеху) наших усилий найти какие-то следы Редкина (а следовательно, Дистервега) в творчестве Аксакова изложены в следующем разделе.

2.4 П.Г. Редкин

Петр Григорьевич Редкин (1808-1891), правовед, историк философии и педагог Будучи профессором Московского университета, в 1841-1847 гг. Редкин служил также инспектором московских частных учебных заведений и (до 1849 г.) инспектором классов в Александровском сиротском институте, а также вел в институте, в старшем классе, предмет «предварительные сведения о законоведении»; см.: Струминский В. Я. П. Г. Редкин - русский педагог второй половины XIX века // Редкин П. Г. Избранные педагогические сочинения. М., 1958. С. 26; Егоров С. Ф. Редкин Петр Григорьевич // Педагогическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М., 1999. С. 254. Библиотека Редкина была подарена семьей Санкт-Петербургскому университету (Княжнин В. Редкин, Петр Григорьевич // Русский биографический словарь. Т. 17. Пг., 1918. С. 721-722). Где находится его архив и какова его судьба, нам выяснить не удалось., был одним из наиболее значимых в России теоретиков (и практиков) педагогики в 1840-1850-е годы и особенно в последующие, 1860-е. В 1835-1848 гг. профессор Московского университета Малинин В. Редкин Петр Григорьевич // Философская энциклопедия [: в 5 т.]. Т. 4. М., 1967. С. 483., он оказал значительное влияние на формирование К. Д. Ушинского (окончил юридический факультет Московского университета в 1844-м) и его концепцию «педагогической антропологии» В 1840-1845 годах Ушинский (учился на юридическом факультете Московского университета) был слушателем и учеником Редкина), см.: Струминский В. Я. П. Г. Редкин - русский педагог второй половины XIX века // Редкин П. Г. Избранные педагогические сочинения. М., 1958. С. 19-20.. В конце 1850-х - в 1860-е годы Редкин становится одним наиболее активных организаторов профессионального педагогического сообщества В 1857-1859 гг. Редкин - автор основных статей в «Журнале для воспитания» (гл. ред. А. А. Чумиков). В 1863-м в журнале «Учитель» (гл. ред. И. И. Паульсон) он опубликовал серию очерков (47 статей) «Современные педагогические заметки» ([Струминский В. Я.] Библиография [трудов П. Г. Редкина] // Редкин П. Г. Избранные педагогические сочинения. М., 1958. С. 313). Кроме того, Редкин был организатором и бессменным в течение 15 лет председателем Петербургского педагогического общества (1859-1874), первого в России; инициатором и первым председателем Петербургского Фрёбелевского общества (Егоров С. Ф. Указ. соч. С. 255). .

Аксаков упоминает Редкина в «Истории моего знакомства с Гоголем». Упоминаний два. Первое относится к 9 мая 1840 года: описываются именины Гоголя в доме (саду) Погодина, на которых среди других присутствовавших (А. И. Тургенев, П. А. Вяземский, М. Ю. Лермонтов, М. Ф. Орлов, М. А. Дмитриев, М. Н. Загоскин) Аксаков упоминает Редкина Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. С. 38. Упоминание Редкина Аксаковым тем значимее, что на этих именинах в доме (саду) у М. П. Погодина присутствовали также другие «виднейшие представители двух поколений московской интеллигенции»: Е. А. Баратынский, А. С. Хомяков, П. В. Нащокин, М. С. Щепкин, П. Я. Чаадаев и др., которых Аксаков не называет (Населенко Е. П., Смирнова Е. А. Примечания // Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. С. 258-259; об этом эпизоде см. также Машинский С. И. Примечания // Аксаков С. Т. Собр. соч.: в 4 т. Т. 3. М., 1956. С. 717-718).. Второе упоминание Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. С. 66. Редкина и встречи с ним относятся к 1842 году: именины Гоголя 9 мая, как и в 1840-м, празднуются в доме и в саду Погодина. Там присутствует Редкин; Аксаков упоминает среди прочих присутствовавших Т. Н. Грановского, А. С. Хомякова, Елагиных и др. Е. П. Населенко, Е. А. Смирнова. Указ. соч. С. 263.

Редкин был связан с Гоголем Виноградов И. А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников: в 3 т. Т. I. М., 2011 (ук.)., с которым он вместе Редкин - первый выпуск гимназии, Гоголь - третий выпуск; см.: Гимназия Высших Наук и Лицей Князя Безбородко. СПб., 1881. С. CXXIX, CXXXI. учился в Нежинской гимназии высших наук князя Безбородко (основана в 1820-м; с 1832-го - Лицей князя Безбородко Лавровский Н. Гимназия Высших Наук Князя Безбородко // Гимназия Высших Наук и Лицей Князя Безбородко. СПб., 1881. С. 27-109; Сребницкий И. Лицей Князя Безбородко // Там же. С. 110-132.) и, соответственно, входил в круг московских знакомых Гоголя, с которыми общался Аксаков. Кроме того, Редкин в 1840-е годы входил в московские кружки Герцена, Н. В. Станкевича и др. Струминский В. Я. П. Г. Редкин - русский педагог второй половины XIX века // Редкин П. Г. Избр. Педагогические сочинения. М., 1958. С. 23-26, 40-43. , в которых пересекался с К. С. Аксаковым, а позднее и с И. С. Аксаковым.

В 1843 году Редкин вместе с Д. А. Валуевым начал издавать детский и педагогический журнал «Библиотека для воспитания» Русская периодическая печать (1702-1894): Справочник. М., 1959. С. 306. Как указывает В. Я. Струминский (указ. соч., с. 21), история «Библиотеки для воспитания» полнее всего изложена Н. П. Колюпановым в книге «Биография Александра Ивановича Кошелева» (М., 1889, кн. 1, с. 73-75)., где вел отдел педагогики, а Валуев - отдел детской литературы (издателем журнала был Валуев) Принадлежность Валуева к славянофильству проявлялась в направлении руководимого им детского отдела. Так, Б. Н. Чичерин вспоминал: «Просветитель России, победитель шведов, заандамский (sic! - А. М.) работник, выдавался за исказителя народных начал, а идеалом царя в “Библиотеке для воспитания” Хомяков выставлял слабоумного Федора Ивановича за то, что он не пропускал ни одной церковной службы и сам звонил в колокола» (Чичерин Б. Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 20).. «Программной» Русская периодическая печать (1702-1894): Справочник. С. 306. для журнала была статья Редкина «На чем должна основываться наука воспитания» Редкин П. Г. На чем должна основываться наука воспитания (Изложение для русских книги Браубаха «Основы воспитания») // Библиотека для воспитания. 1846. Отд. 2. Ч. 3. Там же была опубликована статья Редкина «Об изучении новых языков (рецензия на сочинение проф. Магера) («Библиотека для воспитания», 1846. Отд. 2. Ч. 1). В. Я. Струминский ошибочно предполагал (указ. соч., с. 21), что перевод классической книги Мэри Эджворт (Эджеворт) «Практическое воспитание (1798) (опубликован в двух книгах журнала) принадлежит Редкину; в действительности перевод А. П. Елагиной (Жилякова Э. М. А. П. Елагина в истории российского образования (по материалам переписки А. П. Елагиной с В. А. Жуковским) // Вестник Томского гос. ун-та. 2006. № 291. С. 268). В 1845-1846 гг. вышло три педагогические книжки «Библиотеки для воспитания». Возможно, первое в российской печати упоминание педагогических сочинений М. Эджворт см. в статье В. В. Измайлова («Патриот», 1804, №1). Дать точное название..

После смерти Д. А. Валуева (1845) журнал был возобновлен Редкиным (издатель) и с 1847-го по 1849 год выходил под названием «Новая библиотека для воспитания». В нем уже не было второго отдела, педагогического; в журнале печатались статьи по истории и литературе, «естественной истории», описания путешествий; переводы (Г.-Х. Андерсен, Э. По). Состав авторов был приблизительно тот же, но программа детского отдела изменилась: было решено давать оригинальные статьи русских авторов, а также русских писателей (стихотворения Пушкина, Баратынского, Лермонтова, Дельвига, Языкова).

Молодой историк Д. А. Валуев (1820-1845), принадлежавший к младшему поколению славянофилов, был тесно связан с кругом Аксаковых. Племянник (по матери) Н. М. Языкова и жены А. С. Хомякова, он с 1832 года воспитывался в пансионе М. Г. Павлова (см. раздел 1.2.3), в 1835 году поселился в доме С. П. Шевырева; будучи студентом историко-филологического отделения философского факультета Московского университета, сблизился с Ю. Ф. Самариным (братья Аксаковы - участники кружка Самарина); в 1840-1841 годах жил в доме А. П. Елагиной Биографические сведения о Д. А. Валуеве см.: Гумеров Ш. А. Валуев Дмитрий Александрович // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М., 1992. С. 387.. Всё это - ближайший круг Аксаковых. Сам Аксаков упоминает Валуева только раз в «Истории моего знакомства с Гоголем» Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. С. 119.. Вместе с К. С. и И. С. Аксаковым Валуев входил в редакцию «Московского литературного и ученого сборника» (1846) Русская периодическая печать (1702-1894): Справочник. С. 315.. В письмах И. С. Аксакова Иван Сергеевич Аксаков в его письмах [1888]: в 3 т. Т. III. М., 2004; (ук. к т. I-III); Аксаков И. С. Письма к родным. М., 1988 (ук.). Валуев (в отличие от Редкина) упоминается несколько раз как один из близких ему - и всей семье (это видно по контексту писем) - людей.

Никто из Аксаковых в «Библиотеке для воспитания» участия не принимал, поэтому журнал не упоминается, как правило, в посвященной им литературе Журнал (как и его редакторы Валуев и Редкин) не упоминаются в монографии С. И. Машинского (М., 1973, ук.). Указание на письмо О. С. Аксаковой к И. С. Аксакову (1843-1844), хранящемся в РГБ (ф. 3) с упоминанием журнала см.: Аксаков Иван Сергеевич. Материалы для летописи жизни и творчества. Вып. 1. Ч. 2. Уфа, 2010. С. 6.. Однако в этом журнале сотрудничали многие лица, входящие как в узкий круг Аксаковых (А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, А. П. Зонтаг Ср. в письме И. С. Аксакова М. Ф. Раевскому (18.11.1860): «[C] Анною Петровною Зонтаг мы давно знакомы, и с сестрою ее, и племянниками родными (Елагиными и покойными Киреевскими) просто дружны» (Иван Сергеевич Аксаков в его письмах [1888]. М., 2004. Т. III. С. 212).), так и в более отдаленный круг знакомств и связей (В. Ф. Одоевский, Т. Н. Грановский Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Т. III (ук.); Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. С. 66, 224., С. М. Соловьев, К. Ф. Рулье О связях Аксакова с биологом К. Ф. Рулье, профессором Московского университета, подробно пишет С. И. Машинский (Указ. соч. С. 334-341, 506)., Ф. И. Буслаев См. Буслаев Ф. И. Мои досуги. Воспоминания. М., 2003 (ук.)., Н. Х. Кетчер). Для «Библиотеки для воспитания» К. С. Аксаков собирался написать статью о князе Дмитрии Пожарском (не была опубликована). К участию в журнале А. С. Хомяков старался привлечь как можно больше знакомых. Так, он писал А. В. Веневитинову (1844): «Тебе надо интересоваться “Библиотекою для воспитания”. В ней участвуют почти все университетские деятели. Участвую и я» Цит. по: Пирожкова Т. Ф. Примечания // Аксаков И. С. Письма к родным. 1844-1849. М., 1988. С. 601.. мемуарный дискурсивный проза аксаков

Приведенный выше материал, как представляется, достаточен, чтобы сделать вывод, что журнал «Библиотека для воспитания» неминуемо должен был попасть в круг чтения Аксакова, а следовательно, можно говорить о его знакомстве с педагогическими теориями, популяризацией которых занимался Редкин, учившийся в Германии в 1830-1834 гг. Карнаух Н. В. Совершенствование профессионализма выпускников Дерптского профессорского института в период зарубежной стажировки // Профессиональное образование в России и за рубежом. 2015. № 1 (17). С. 141. (слушал лекции Гегеля Гербель Н. П. Г. Редкин // Гимназия Высших Наук и Лицей Князя Безбородко. СПб., 1881. С. 446. и, вернувшись в Россию, в 1830-1840-е годы Редкин стал одним из наиболее последовательных русских гегельянцев Ср.: «<…> где Р<едкин> выводил выводил логически личного <Б>ога, ad majorem gloriam Hegeli» (Герцен А. И. Былое и думы: 1852-1868. Ч. IV // Герцен А. И. Собр. соч.: в 30 т. Т. IX. C. 153); см. также о Редкине в «Былом и думах» в главах «Наши» и «Не наши» (Герцен А. И. Указ. соч.; ук.). Ср. характеристику Редкина Б. Н. Чичериным: «Редкин был человек невысокого ума и небольшого таланта. Всецело преданный гегельянской философии, он не всегда умел ясно выразить отвлеченную мысль - и нередко впадал в крайний формализм. Построение всякого начала по трем ступеням развития составляло для него непременную догму, и так как каждая из этих ступеней, в свою очередь развивалась в трех ступенях, то отсюда выходил сложный схематизм, который совершенно озадачивал молодые умы и нередко лишен был всякого существенного содержания» (Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 37). Ср.: «<…> университет Редкина <…> университет таинственного гегелизма, с тяжелыми формами и стремительной, рвущейся неодолимо вперед силой» (Григорьев А. Воспоминания. Л., 1980. С. 6; ук.). См. также: Струминский В. Я. Указ. соч. С. 41-42; Руткевич А. М. А. Койре о русской философии 1830-1840-х гг. // Вопросы философии. 2012. № 12. С. 147.), Редкин активно интересовался современными педагогическими учениями. В 1842-1843 гг. летом он путешествовал по Европе, где «знакомился с постановкой учебного дела в Англии, Франции, Испании, Италии, Германии» Егоров С. Ф. Указ. соч. С. 255.. В России Редкин, сначала в «Библиотеке для воспитания» (середина 1840-х), а затем в «Журнале для воспитания» (1857-1859) и в «Учителе» (1863) излагал новейшие достижения западной педагогической мысли, преимущественно германской, с которой лучше всего был знаком и адептом которой был. (Ср. у Б. Н. Чичерина: «Германская наука царила тогда над умами и давала им пищу, которая могла удовлетворять все потребности» Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 30..)

В статье «На чем должна основываться наука воспитания», опубликованной в 1846 году в « Библиотеке для воспитания», Редкин излагает «весьма замечательное сочинение» - книгу А. Браубаха, директора гимназии в Гиссене «Fundamemtallehre der Paedagogik, oder Begruendung derselben zu einer strengen Wissenschaft» (Giessen, 1841) [«Общее педагогическое учение, или Обоснование педагогики как строгой науки»], оговариваясь, впрочем, что его «изложение самостоятельно»: «г-н Браубах писал для Германии, я пишу для России» Редкин П. Указ. соч. С. 1..

В чем именно состояла адаптация Редкиным идей Браубаха для России, в статье не разъясняется. Возможно, реферируя работу Браубаха, Редкин по-своему расставил некоторые акценты. У Редкина, в нашем понимании, они следующие: «обыкновенно образуют только голову, а не сердце» (с. 64) Здесь и далее цитаты на статьи Редкина даются по изданию: Редкин П. Г. На чем должна основываться наука воспитания // Редкин П. Г. Избранные педагогические сочинения. М., 1958. С. 61-74.; «под воспитанием в истинном смысле этого слова разумеется такое только влияние одного человека на другого, которое, основываясь на истинной природе человека, ведет его к истинному предназначению»; «воспитание совершается совместным влиянием двух деятелей, называемых обыкновенно природой и искусством Ср. у Н. Гумилева в стихотворении «Шестое чувство» (сб. «Огненный столп»): «Так, век за веком - скоро ли, Господь? - / Под скальпелем природы и искусства, / Кричит наш дух, изнемогает плоть, / Рождая орган для шестого чувства» (1920) (курсив наш. - А. М.). Мы далеки от того, чтобы рассматривать статью Редкина как источник «природы и искусство» у Гумилева; можем предположить, что «природа и искусство» в значении «природа и искусство как инструменты/условия “второго рождения”» - это не выявленное пока клише, почерпнутое Гумилевым если не из педагогического, то философского или этического дискурса.. Под природой разумеется здесь все то, что иначе называется школой жизни, школой света. Воспитание же как искусство, производимое через прямое влияние одного человека на другого с сознательным намерением развивать в тем то, что существенно человеку, есть воспитание в педагогическом смысле этого слова» Редкин П. Г. На чем должна основываться наука воспитания. С. 65. (курсив наш. - А. М.)

В статье «Первое знакомство детей с природой» (1857) Редкин говорит о том, что «на домашнем воспитании лежит обязанность приготовить детей к изучению природы» и «развить в ребенке внешние чувства» Редкин П. Г. Первое знакомство детей с природой // Редкин П. Г. Избранные психологические сочинения. М., 1958. С. 111., иначе говоря, речь идет о «воспитании природой». Поэтому вполне логичны поптыки сопоставления понятия «воспитание природой» у Дистервега-Редкина с Аксаковым Подгурская Э. Б. Воспитание природой в книге С. Т. Аксакова «Детские годы Багрова-внука» // Материалы международного семинара «Культура мира и педагогические технологии для социально незащищенных и проблемных детей». Владимир, 2001. С. 71-77; Петрова Т. Е. «Ухожу я в мир природы…» [о воспитании природой в произведениях С. Т. Аксакова] // Дошкольная Уфа. 2011. Июнь-июль. С. 22-23. См. также: Гончарова Е. В. Природа как фактор воспитания в педагогических системах прошлого. Нижневартовск, 2000..