Ледяная империя

-- Ах ты сука, -- прошипел жандарм, когда она ударила его по голени. -- Держи ее!

Один жандарм крепко схватил Настю со спины и удерживал за плечи, в то время как другой потянулся руками к ее маске. Из толпы к сцене бросился Кирилл и подпрыгнул к подруге, но мускулистый жандарм отбросил его назад.

Внезапно зазвучала громкая сигнализация -- серия коротких, но резких и пронзительных звуков. Установленные на стенах лампы, наполнявшие зал мягким голубым сиянием, стали мигать ярким красным цветом.

-- Уважаемые арендаторы и гости башни «Меркурий», -- из динамиков раздался монотонный женский голос. -- В здании объявлена пожарная тревога. Просьба сохранять спокойствие и организованно покинуть пределы бизнес-центра. При выходе избегайте использования лифтов, передвигайтесь по лестницам.

Вскоре объявление зазвучало снова, а потом еще раз, без конца повторяя одну и ту же мантру. Участники маскарада тревожно оглядывались и переговаривались между собой:

-- Да это учебная тревога!

-- Сто раз такое было!

-- Продолжаем!

Шут подбежал к королю и что-то спросил. Король собирался ему ответить, но внезапно трон под ним окончательно растаял и разломился на несколько кусков синего льда. С громким шлепком король упал в глубокую лужу и, лежа на спине, начал болтать в воздухе своими маленькими руками подобно таракану. Ледяные плиты на стенах развалились и превратились в потоки грязной воды, которые за несколько секунд залили весь паркет в зале.

Кто-то открыл двери, в зал влетело облако серого дыма вместе с едким запахом гари. Гости страшно закричали и побежали на выход, шлепая по лужам и обрызгивая соседей. Они грубо расталкивали друг друга, спотыкались и падали в воду, пачкая свои дорогие костюмы и меховые шубы. Зрители ретировались с балкона, а музыканты поспешно прятали свои инструменты в громоздких футлярах. Жандармы вместе с шутом поставили короля на ноги и повели его к выходу.

К Насте мгновенно потеряли интерес. Она взяла за руку лежащую на сцене голую девушку, помогла ей подняться и, встретившись с Кириллом и Ромой, пошла в сторону дверей. По дороге они нашли плавающую в воде дубленку, отряхнули ее и накинули на плечи девушке, которая отупевшим взглядом смотрела прямо перед собой и покорно шла вперед.

За дверьми люди судорожно бряцали ключами и открывали шкатулки, где были спрятаны их смартфоны. У некоторых от волнения тряслись руки и у них не получалось вставить ключ в узкую замочную скважину, а другие и вовсе не могли найти ключей.

-- Где этот гребаный ключ?! -- кричала женщина в маске совы и хлопала руками по карманам своей дубленки. Отчаявшись, она начала барабанить кулаками по шкатулке.

-- Мы все сгорим, пока ты тут торчишь! -- рядом с ней стоял мужчина в львиной маске.

-- Там мой айфон!! -- вопила женщина и бросила шкатулку на пол.

-- Я куплю тебе новый! --мужчина взял ее за руку и потянул за собой.

Настя и компания быстро забрали свои смартфоны и пошли дальше. Люди бежали вперед и терялись в серой дымке, из которой выплывали словно парящие в пространстве знакомые предметы: картины на стенах, кожаные диваны и громадные растения. Продолжала звучать сирена с монотонным женским голосом и закольцованной речью, побуждавшей срочно покинуть здание.

На выходе из красной комнаты выстроилась длинная очередь из людей, которые пинали друг друга и пытались выйти в коридор. Очередь упорно не двигалась из-за охранников, стоявших в дверном проеме.

-- Что там? -- мужчина в львиной маске держал за руку свою подругу.

-- Эти суки перегородили проход, -- раздался голос из толпы. -- Говорят, что пока не пройдет начальство, никого не выпустят.

-- Ну совсем оборзели. Пропустите! Валера, ты здесь?!

Мужчина попытался прорваться через охрану, но получил по голове от охранника и упал на пол без сознания.

-- Саша! -- женщина, позабыв про свой айфон, бросилась к спутнику, сняла с него маску и обнажила бледное одутловатое лицо. -- Мрази! Чтобы вы сдохли, скоты!

Огонь подбирался все ближе к красной комнате.

-- Сделайте что-нибудь! -- кричали в очереди. -- Мы все здесь сгорим!

Наконец, подошла свита из десятка людей в окружении жандармов. При их виде охранники расступились и пропустили вперед особо важных персон. За ними хлынули все остальные и выбежали в коридор.

В коридоре люди кашляли, срывали с себя маски и укрывали рукавами покрасневшие лица. Можно было узнать многих знаменитостей -- от высокопоставленных чиновников и директоров крупных компаний до актеров и журналистов. Впереди свиты шли Соколов, Хромов, Скворцов, Крымский и другие участники бала. Там же маячили лица Марии Павловны и Виктора Юрьевича. Слышался голос Хромова: «Это черт знает что за спектакль! Я с ним разберусь!».

Сквозь завесу дыма и прозрачные двери офисов виднелись блики огня. Пламя, словно оживший огненный голем, перебиралось из кабинета в кабинет и пожирало целый мир бизнес-центра, оставляя его без коворкингов, переговорных, конференц-залов, прожектов, фикусов, бонусов, кулеров, тендеров, стартапов, отчетов, тренингов, кожаных кресел, отделов продаж, кейсов, менеджеров, офферов, повышений, аутсорсингов, девелоперов, б2б-сделок, хедхантеров, откатов, дисконтов, брифов, тимбилдингов…

Настя сняла надоевшую кошачью маску и, не зная куда идти, повела девушку за руку вслед за жандармами. Рома с Кириллом тоже избавились от масок и шли по сторонам, изредка забегая вперед и расталкивая паникующих людей. Рядом пробежали циркачи в оборванных жилетах ОМОН и форме НКВД, которые спасали дорогой реквизит, расфасованный по тяжелым сумкам и мешкам.

Через несколько коридоров Настя дошла до лифтовой площадки, где десятки людей топтались в очереди на выход к лестнице. Мимо пронеслись пожарные в красных комбинезонах с похожими на змей шлангами в руках.

Внезапно девушка, которую Настя вела за руку, резко остановилась и выдернула свою ладонь. Она словно очнулась от сна и удивленно оглянулась вокруг себя, переводя взгляд от Насти к Роме и Кириллу. Ее лицо было покрыто тонким налетом черной сажи.

-- Ну, ты как? -- спросила Настя.

-- Где я? -- девушка хлопала глазами с обгоревшими ресницами.

-- Мы тебя вытащили оттуда. Тебя хотел изнасиловать этот ублюдок в маске цербера!

-- Нет, нет… -- девушка крутила головой. -- Что вы наделали! Теперь мне ничего не заплатят!

-- Ты о чем? -- спросил Рома.

-- Мне обещали сто штук отвалить за этот спектакль! -- девушка верещала тонким голоском. -- Перед началом мне что-то вкололи, чтобы я не рыпалась лишний раз. Сказали только, что я должна погромче кричать и звать на помощь. Я плохо помню, что там было вообще. Но вы явно мне все обломали. Небось не заплатят мне ни хрена теперь!

Выпалив свою тираду, девушка поплотнее укуталась в дубленку и побежала на лестницу. Настя попыталась ее остановить, но та лишь прокричала: «Отвалите!» и скрылась в облаке дыма.

-- Мда, вот и помогай людям теперь, -- повел бровями Кирилл, поглядывая на Рому. -- О чем я и говорю всегда: не делай того, о чем тебя не просят. Пойдем, пока здесь все не сгорело.

Какая же я дура, думала про себя Настя, когда спускалась по лестнице вслед за людьми в помятых костюмах. Чтобы я еще раз пошла у нее на поводу! Нет уж, пускай сама теперь подлизывается к этим чинушам, а мне с ней делать нечего. Черт, кажется, я оставила там сумку с мольбертом. Хорошо хотя бы, что взяла его визитку.

Настя потрогала край заветной карточки, спрятанной в кармане пальто. Спуск по лестнице казался бесконечным. Спустя десять этажей сигнализация стала звучать гораздо тише, уступив топоту ног и сиренам пожарных машин. Люди перепрыгивали через ступеньки, спотыкались и наталкивались друг на друга.

Мужчины в оборванных фраках громко матерились и обгоняли женщин, придерживавших длинные подолы своих платьев. Навстречу поднимались запыхавшиеся пожарные, чьи лестницы, похоже, не доставали до столь высокого этажа, и кому приходилось подниматься наверх с тяжелой экипировкой. Настя же особенно не торопилась, машинально перебирала ботинками по лестнице и слушала легкую одышку Ромы с Кириллом, которые спускались вслед за ней.

Когда виды одинаковых пролетов сменились тридцать шесть раз, Настя наконец ступила на первый этаж. Она прошла в вестибюль, где поразилась контрасту между своими воспоминаниями об этом лобби и теперешней картиной. Тогда холл выглядел как часть хорошо отлаженного механизма -- он приводил в движение клерков, которые с важным видом проходили через турникеты или сидели на диванах и громко обсуждали деловые вопросы. Сейчас же вестибюль скорее напоминал раскуроченный муравейник, откуда в разные стороны выбегали взбудораженные насекомые. Вперед и назад носились пожарные, охранники и полицейские. У входа толпились озабоченные арендаторы бизнес-центра и репортеры с камерами, а девушки за стойками ресепшн с испуганными лицами отвечали на телефонные звонки и указывали дорогу спасателям.

Люди в исторических костюмах старались как можно быстрее покинуть здание, прикрывали руками лица и избегали смотреть друг на друга. У турникетов стоял Игорь Иванович и с видом солдата, только что вырвавшегося с линии фронта, важно отвечал на вопросы окруживших его журналистов во главе со Скворцовым о ликвидации очагов возгорания и системе безопасности бизнес-центра. Неподалеку к стене прислонилась Мария Павловна с растрепанной прической и в скомканном платье. Она усталым голосом разговаривала с сотрудницей какого-то либерального издания о том, как пожар повлияет на эффективность благотворительной кампании.

Настя размеренным шагом пересекла вестибюль и вышла через стеклянные вращающиеся двери в прохладную темноту. Свежий и еще по-зимнему морозный воздух бодрил после едкой гари. Рома и Кирилл молча глядели друг на друга, рядом стояла толпа зевак.

У тротуара выстроился ряд из машин пожарных, полиции и скорой помощи. От тонкой стены огня, объявшей последние этажи здания, клубился и поднимался в небо столб густого дыма. Вспышки пламени на крыше темной башни напоминали Око Саурона. В небе летали вертолеты, заливавшие водой окна бизнес-центра.

Зеваки завороженно смотрели наверх. Их опьяняло зрелище яркого огня в темноте. Это чувство знакомо всякому любителю фейерверков, но только здесь оно было гораздо сильнее. Исходившая от пламени реальная опасность потрясала и обращалась к чему-то древнему, что таится глубоко внутри и заставляет нас наслаждаться видом разрушения. Это мрачное ощущение почти всегда упоительно. Настя задумалась -- можно ли смотреть на пожар без некоторого удовольствия?

Спасатели вынесли на носилках человека, за которым волочилась заплаканная женщина. Когда носилки вносили в машину скорой помощи, женщина пыталась что-то сказать врачам, но ее отстранили и не разрешили ехать с пострадавшим. Она так и смотрела вслед скорой, а после ушла прочь и стала кому-то звонить по телефону, приговаривая: «Валер, да не от гари это! Они избили его, говорю…»

Из здания вышел Виктор Юрьевич. Он с недовольным видом осматривался вокруг как нахохлившийся воробей, сухо прощался со знакомыми и шел к своей иномарке. По дороге он заметил Рому и, злобно на него посмотрев, прошел мимо.

Вместе с толпой из башни вышла Лена в легкой куртке, накинутой на испачканное платье. Она смотрела прямо перед собой немигающим взглядом и шла медленно словно в приступе сомнамбулизма. Кирилл окликнул ее, но она не отреагировала и продолжала шагать дальше, будто не замечая никого вокруг себя.

-- Эй, ты куда? -- спросил Кирилл, догнав Лену и встав перед ней.

-- Что? Я… мне надо домой, -- сказала Лена, обошла Кирилла и пошла дальше.

Кирилл проводил ее взглядом и вернулся к Насте и Роме.

-- Вот она странная! -- сказал Рома. -- Где она была все это время?

-- Ее куда-то увел этот Хромов, -- сказала Настя. -- Еще до того, как мы пошли на этот спектакль.

-- А, точно, -- кивнул Рома. -- Интересно, что пишут СМИ.

Рома посмотрел на экран своего андроида, где высветилось пуш-уведомление.

Meduza: В «Москва-сити» горит башня «Меркурий»

В башне «Меркурий» делового центра «Москва-Сити» вечером 8 марта произошел пожар на 36-м этаже. Площадь возгорания, сообщили «Интерфаксу» в ГУ МЧС по Москве, составляет четыреста квадратных метров. К настоящему моменту пожарным практически удалось ликвидировать очаги возгорания. В тушении пожара участвуют 70 человек и 24 единицы техники, в том числе два пожарных вертолета.

Причиной возгорания предположительно стало неосторожное обращение с огнем. На 36-м этаже башни проходило фандрайзинговое мероприятие благотворительного фонда «Надежда» Марии Коноваловой при поддержке «СтройТеха». По предварительной информации, пострадал один человек. Мужчина потерял сознание, но спасатели успели вынести его из издания.

-- Фандрайзинговое мероприятие значит, -- усмехнулся Рома.

-- Вряд ли нам кто-то поверит, -- сказала Настя.

-- Хорошо, что я все снял на видео, -- Рома включил ролик на смартфоне с кадрами, на которых было видно, как цербер прыгает по сцене и разрывает одежду на девушке под улюлюканье толпы. Это выглядело настолько нереалистично, что было похоже скорее на фрагменты из какого-то артхаусного фильма.

-- Поверить не могу, что они придумали эту херню, -- сказал Кирилл.

-- Получилось нечто вроде иммерсивного спектакля. Только очень-очень плохого, -- сказала Настя и вновь посмотрела на остатки огня, который почти потушили пожарные. Теперь от стены пламени осталось лишь несколько вспышек. Это выглядело как показ титров после киносеанса, когда в зале остаются только те, кого увиденное на экране впечатлило сильнее остальных. Зеваки с журналистами стали расходиться, пожарные выходили из здания и сворачивали шланги. Уехали врачи и вскоре возле башни остались стоять только люди в погонах. Из башни вышел мужчина с родимым пятном в форме осьминога на лице. К нему подошел полицейский, отдал честь и стал что-то говорить.

-- Ну, что делать будем? -- спросил Кирилл, посмотрев на остальных.

-- Я домой, -- сказала Настя. -- С меня хватит на сегодня.

-- Окей, помним про наш уговор. -- Кирилл посмотрел на Рому.

В ответ Рома лишь пожал плечами. Ребята молча кивнули друг другу на прощание и пошли в разные стороны.

***

Следующие несколько дней Настя провела в режиме, который она называла «подводной лодкой». Для вхождения в этот режим нужно было один раз сходить в магазин и закупиться запасом еды на неделю вперед, а потом запереть за собой дверь, занавесить окна и никуда не выходить. В результате ты как бы погружаешься на самую глубину и оставляешь реальный мир далеко на поверхности.

Съемная квартира Насти вполне годилась на роль субмарины -- здесь было все необходимое для длительной изоляции. Она обустроила мастерскую в широкой гостиной: поставила в центре массивный студийный мольберт, разложила на передвижной полке инструменты. Рядом стоял высокий стеллаж, заполненный книгами с яркими обложками: от толстых классических романов и современной прозы до томов по истории искусства и научпопа. Из-за мольберта торчал туалетный столик с пепельницей в форме черепа и фотографией в рамке, на которой маленькая девочка в школьной форме обнималась с мужчиной в твидовом костюме и очках в роговой оправе.

В мастерской витал стойкий химический запах от красок и табачного дыма. Недостаток кислорода компенсировали растения. Здесь можно было увидеть как типичную зелень вроде фикусов и гераней, так и весьма экзотические цветы вроде бегонии или герберы. Квартира слегка походила на джунгли, а местами выглядела как арт-пространство --в каждой комнате были развешаны огромные картины, работы самой Насти и многочисленные полотна Мунка и Врубеля.

В углу стояла акустическая гитара с черным корпусом и налетом пыли. Напротив возвышалось странное угловатое кресло с рисунком панельного дома на обивке. В отличие от прилизанной мастерской, в спальне и коридоре на полу валялся мусор: коробки от пиццы, пустые бутылки сидра, мятые пачки сигарет Всякий раз, когда к ней заглядывала помешанная на чистоте Мария Павловна, Настя получила порцию критики за неряшливость. .

Айфон щелкнул -- новая смс:

Перевод 10000р от МАРИЯ ПАВЛОВНА К.

И следом вотсап с сообщением матери:

Это за портрет.

Всего 10 тысяч? Жадный ублюдок! Да один его обед наверняка больше стоит. Этих денег не хватит даже на то, чтобы заплатить за квартиру. Ладно, черт с ним. Настя сфоткала новую картину и готовилась выложить снимок с теплым фильтром и личным хэштегом #konoart.

Это был ремейк картины, увиденной в «Москва-Сити». На фоне дома с ледяными стенами стояла обнаженная девушка, замершая в ужасе перед огромным трехглавым чудищем. От ошейника чудища тянулся поводок к руке мужчины в рясе с крестом на груди. Вокруг толпились люди в шубах и исторических костюмах, среди которых можно было разглядеть лица мэра Москвы и главы «СтройТеха». Настя назвала картину «Ледяной взлом» и загрузила в инстаграм.

Настя прикурила сигарету и посмотрела на экран айфона, который потемнел и стал отражать окружающие предметы. Ей казалось, что из этой цифровой темноты на нее смотрят тысячи жадных глаз в ожидании нового контента. В недрах интернета сидит в засаде стая голодных падальщиков, всегда готовых наброситься на новую дичь и яростно ее лайкать, комментировать и репостить.

Настя выдохнула ручеек дыма и нажала кнопку «Поделиться». Прошло всего пять секунд -- и экран заслонили бесконечные уведомления. Это было похоже на то, как если резко открыть шлюз водохранилища и выпустить на волю бурное течение, сносящее все на своем пути. Из-за скорости уведомлений лайки смахивали на стрельбу из пулемета, которая сочеталась с периодическими выстрелами артиллерии в виде комментариев.

nu_zeizei

Как поставить два лайка?

enigmatic.aku

Это цифра или на холсте?

curvystitcher

Шикарно!!

silly_milly91

Кто это на заднем фоне?

skyetellsyou

Красиво и страшно

Раздавив окурок в хрустальном черепе пепельницы, Настя вяло просматривала комментарии и изредка отвечала на вопросы. В первую минуту она ощутила укол легкой эйфории, которая быстро сменилась ощущением скуки. Настя попыталась с помощью ментального лассо вновь поймать это бодрящее чувство и посмаковать его внутри, но оно испарилось.

Порой Настя думала, что все ее творчество походило на ловлю этой редкой бабочки, да только крылатая бестия ловко уворачивалась, и если попадалась в сачок, то вскоре улетала прочь. Первое время бабочка прилетала сама и оставалась с ней надолго, а теперь она посещала ее мимолетно и скорее из вежливости, как дальний родственник заезжает на праздник, чтобы как можно быстрее справиться со своими скучными обязанностями и уехать.

Все это Настя проходила уже сотни раз и вела себя как бывалый наркоман, который тщетно пытается повторить свои первые приходы. Когда ее работа впервые завирусилась в интернете, ей хотелось плакать и смеяться одновременно от наплыва эмоций. Настя жаждала погружаться в это состояние снова и снова, и уже ничто не могло сравниться с ним. Она подсела на иглу сетевого одобрения, с удвоенной силой рисовала и старалась выкладывать работы как можно чаще, смакуя каждый лайк и комментарий. В те времена ей было еще интересно знакомиться со своими подписчиками, заходить в их аккаунты и представлять, как они восхищаются ее картинами.

Постепенно это чувство притупилось. С каждым разом реакция на лайки становилась все более скудной. Если первый раз волна цифровой похвалы воспринималась как чудо, то теперь она ощущается скорее как должное. Когда-то Настя визуализировала количество людей, поставивших сердечко под ее постом. Вот десять тысяч человек. Ведь это целая площадь, заполненная ее страстными фанатами! Это словно рок-концерт: она стоит на сцене, а поклонники ликуют, кричат от восторга и держат в руках плакаты с признаниями в любви. Невероятно -- такое огромное количество людей, которые ее любят. Для этого фестиваля в ее честь даже не нужно ничего организовывать, достаточно лишь разместить картинку в интернете. Но со временем феерические виртуальные концерты превратились в скучные гастроли постаревшей рок-звезды. Лайки перестали давать волю воображению и вновь превратились в цифры на экране.

А цифры больше не волновали. Раньше Настя думала, как это, должно быть, круто -- быть, скажем, популярным видеоблогером с миллионом подписчиков. Как этот человек себя чувствует, разместив ролик на ютубе и зная, что его увидит миллион людей? Такое количество даже не поместится на воображаемую площадь.

Настя бросила взгляд на книжную полку и увидела обложку «Бесов» Достоевского. Если раньше именитые писатели и фантазировали, что их книга со временем наберет миллион прочтений, то этому не могло быть никаких подтверждений кроме неточных продаж тиражей. Сейчас блогер имеет наглядное доказательство своего успеха -- вот он, заветный миллион, маленькая надпись рядом с именем аккаунта. Для зависимого от сетевого одобрения это все равно, как высшая доза чистейшего героина для наркомана. Граница возможного блаженства, цель всех амбиций и предел всех мечтаний.

У Насти, конечно, еще не было миллиона подписчиков, но в целом она не видела в этом ничего невозможного. Популярность в интернете дает тебе уверенность в том, что при должном усердии ты сможешь стать еще популярнее. Только Настя больше не мечтает об этой цифре, потому что знает, что даже шестизначное число все равно не сможет вернуть ей то самое ощущение, какое было в начале ее восхождения на виртуальный олимп.

А ведь когда-то давно удовольствие можно было черпать не только из интернета. Из угла на Настю укоризненно смотрела гитара, которую она давно уже не брала в руки. Удивительно устроен человек -- когда он добивается малых результатов, то он не может ими довольствоваться из-за стремления к большим целям. А когда достигает и их, то не способен им радоваться так, как когда-то кайфовал от крошечных побед. Допустим, ты берешь первые аккорды на гитаре, слегка радуешься своим успехам, но втайне понимаешь, что это ничтожно по сравнению с соло-партиями знаменитых музыкантов. Спустя годы практики ты наконец играешь сложнейшую партию, с которой не стыдно и на сцену выйти, но понимаешь, что гораздо более сильный восторг ты испытывал, когда брал первый AM/DM.

Хуже все то, что у даже самого интересного и вдохновляющего хобби есть недостаток -- оно замуровывает тебя в клетку твоей фантазии. А цифровое одобрение способно не только радовать и повышать самооценку, но и лишать тебя чувства одиночества. Лайк -- это больше, чем просто сердечко на экране. Для мозга это равняется социальному контакту. Онлайн-переписка может ощущаться как живой разговор, от которого можно так же радоваться или злиться, как во время настоящей беседы с чаем и плюшками.

В начале своей интернет-карьеры Настя чувствовала себя в окружении верных приятелей, с которыми можно обсудить что угодно. В соцсетях у нее появились тысячи друзей и подписчиков. Люди стали регулярно скидывать ей мемы, делать комплименты, рассказывать о своей жизни, о чем-то просить. Все комментарии слились в один бесконечный поток символов на экране, уносивший Настю в виртуальное пространство.

Со временем из-за огромного количества сообщений, из-за поверхностности и однотипности их переписок подписчики перестали казаться живыми. В один момент Настя осознала, что эти люди не имеют к ней никакого личного отношения, большинство из них она никогда не видела в жизни и вряд ли увидит. Даже более того -- она больше не хочет их видеть и представлять их в качестве реальных людей. Подписчики выполняют свои функции только в пределах интернета, а в реальности вновь становятся непредсказуемыми людьми. В живой речи сложно разобрать, где кроются лайки и репосты.

Интересно, что подписчики сперва думали о Насте -- что у нее невероятно насыщенная, интересная и захватывающая жизнь? Долгое время она старалась поддерживать этот образ с помощью нагромождения счастливых фотографий и сторис, сделанных во время редких вылазок в город. Выставки, деловые встречи, тусовки. По этим фоткам складывалось впечатление непрерывного приключения.

При этом подписчики не видели того, как Настя целыми днями сидит в своей квартире в полном одиночестве, по несколько раз перерисовывает одну и ту же картину, докуривает бычки, тупит в телефоне, собирает деньги на оплату квартиры, поедает фаст-фуд за просмотром сериалов или пьет по несколько бутылок сидра подряд, чтобы переписываться в тиндере с сумасшедшими парнями и засыпать на диване в гостиной без постельного белья.

Подбор фотографий для соцсетей походил на монтаж кинофильма, ради которого Настя выбирала самые лучшие моменты, а все остальное безжалостно вырезала и оставляла за кадром. Зритель судит только по выбранным кусочкам и вздыхает из-за того, что его серые будни не похожи на этот визуальный фейерверк, но он не думает о том, как съемочная команда уныло снимала дубль за дублем, терпела выходки капризного режиссера и мечтала об увольнении.

Инстаграм превратил жизнь в тотальную иллюзию -- мы судим друг о друге по постановочным снимкам и забываем про бекстейдж. Ты смотришь на витрину чужой жизни и завидуешь другому, сравнивая самые лучшие моменты его жизни с самыми худшими моментами из своей. Это бесконечное соревнование, в котором побеждает обладатель самого привлекательного медийного образа. А наградой за победу становятся, конечно, деньги и заманчивые предложения рекламодателей. Настя вспоминает, как ей впервые написал в директ один бьюти-бренд:

@blush_russia

Здравствуйте, Анастасия! Меня зовут Людмила, я менеджер по рекламе российского отделения компании Blush. Мы очень заинтересованы в сотрудничестве с вами и хотим предложить вам сделать пост с рассказом о наборе нашей косметики. Вам было это интересно?

@konoart

Здравствуйте! Спасибо за предложение, но мне это не интересно. Вы тестируете вашу косметику на животных, а это противоречит моим принципам и взглядам на жизнь.

Подавитесь, чертовые капиталисты! Правда, после этого случая Настя целый месяц питалась дошираком и на всем экономила.

На этой ярмарке тщеславия число подписчиков важно не только крупным брендам. Количество фолловеров равняется успешности, а если человек успешен, то значит его жизнь должна походить на сплошной праздник. Что уж и говорить о близких людях, ведь при такой армии виртуальных приятелей ты просто не имеешь права знать, что такое быть одному. Настя с усмешкой вспоминает, что сама так когда-то думала при виде профилей разных знаменитостей. Теперь она понимает, что успех в интернете никак не страхует тебя от одиночества. Чем сильнее Настя пыталась отретушировать свою жизнь для инстаграма, тем больше она ощущала себя отчужденной не только от других людей, но даже и от самой себя.

В один день Насте надоела эта фальшивая олимпиада. Спустя много лет выстраивания идеальной картинки она сменила тактику и начала откровенно рассказывать о своих проблемах: депрессии, биполярном расстройстве, одиночестве, напряженных отношениях с матерью, неудачных свиданиях и прочих темных сторонах жизни. Сперва она боялась, что люди из-за этого от нее отвернутся, как от прокаженной. К ее удивлению, все оказалось ровно наоборот -- подписчики стали еще активнее комментировать ее посты, поддерживать и сопереживать. Оказалось, что не только ее одну достало лицемерие социальных сетей. Появился запрос на новую искренность.

На днях она написала такой пост в своем телеграм-канале:

Многие спрашивают: почему я бросила таблетки? Рассказываю. Они не помогали, мне становилось только хуже. Я спала часов по одиннадцать, просыпалась с раскалывающейся головой и дрожью в руках. По вечерам я могла только лежать на диване и плакать. Все это сопровождалось тревогой и социофобией: я начала шарахаться от людей, меня пугали толпа в метро и едущие мимо машины. В какой-то момент мне было страшно отвечать на звонки и даже открывать сообщения в вк и инсте. Все силы я тратила на то, чтобы делать вид, будто у меня всё в порядке.

Так подписчики узнали, что Настя не идеальна. Что у нее есть проблемы с психикой. Что она не может построить счастливых отношений. Что она, в конце концов, проводит все свое время одна в маленькой квартире, порой целыми неделями не видя никого и выходя только в магазин. По правде сказать, ей это нравится, поскольку она не слишком любит общаться с людьми и предпочитает держать их на расстоянии Снобизм -- единственное, что Насте до сих пор приходится держать в секрете. Большинство людей ее раздражает, а поддерживать отношения с теми немногими, кто ей интересен, довольно утомительно. Проще признаться всем, что ты страдаешь от депрессии, чем рассказать, какой ты высокомерный индюк.. Однако порой бывают такие моменты, когда она чувствует себя подобно астронавту, заброшенному в далекий космос и способному обрадоваться любой встрече.

Внезапно пришло сообщение в вотсапе -- Мария Павловна объявила, что зайдет через 5 минут. Нет, такой встрече Настя точно не могла обрадоваться. Мать всегда так делает, никаких вопросов или предупреждений. Зайдет и все тут.

И действительно, ровно через 5 минут раздался звонок в дверь. Как только Настя открыла дверь, Мария Павловна деловито зашла в квартиру и осмотрелась, сразу приметив мусор на полу в коридоре. Она ничего не сказала по поводу чистоты, но посмотрела на дочь таким знакомым и красноречивым взглядом, в котором читалось разочарование и брезгливость.

-- Ну и что ты делаешь? -- спросила Мария Павловна.

-- Ничего. Рисую потихоньку.

-- Понятно, -- Мария Павловна сняла туфли на каблуках, которые странно смотрелись в одном ряду с кроссовками Насти, прошла в гостиную и очутилась в туче из табачного дыма. -- Тьфу, как у тебя здесь накурено! И опять воняет твоими красками.

-- Ну уж извините.

-- Проветрила бы хотя бы… ладно, я к тебе по делу. В фонде открылась вакансия, специалист по связам с общественностью. Приходи ко мне работать.

-- Ты серьезно? -- Настя рассмеялась. -- Хочешь, чтобы я на тебя работала?

-- А почему нет? Ты девочка способная, умеешь расположить к себе людей. Правда нужно будет что-то сделать с твоими сережками на лице, да и волосами, -- Мария Павловна сощурилась и осмотрела дочь.

-- С чего ты вообще решила, что это будет мне интересно?

-- Интересно, не интересно. Ты уже слишком взрослая, чтобы заниматься только тем, что тебе интересно. Есть вещи и поважнее.

-- То есть я должна отказаться от своих интересов только потому, что ты так сказала?

-- Потому что я все тебе дала в жизни! Ты даже не представляешь, как тяжело было тебя воспитывать.

-- Это не значит, что я теперь должна тебе подчиняться!

-- Это ради твоего же блага, -- Мария Павловна вздохнула и уселась в кресло-панельку. -- Помнишь, как ты ревела и хотела бросить художку? Тогда я силой тебя заставляла в нее ходить и в итоге ты научилась рисовать.

-- Я бы и так научилась.

-- Ну конечно! Потом ты закончила школу и не знала, что дальше делать. Тебе все было не интересно, ты ничего не хотела. Я запихнула тебя в универ и сейчас у тебя есть образование.

-- И что толку от этого образования? Кому нужен сейчас диплом вообще…

-- Не придуривайся, без этого диплома тебя ни в одну приличную компанию не пригласят.

-- А мне и не нужны никакие компании.

-- Дело не только в дипломе. В Вышке из тебя человека сделали, дали тебе знания, с тобой теперь хотя бы поговорить можно. И все благодаря тому, что я вовремя тебя подтолкнула в нужном направлении.

-- Ну уж спасибо, -- Настя скрестила руки на груди.

-- Пожалуйста! Пойми, ты такой человек, что тебе нужен стимул. Жить, как ты живешь сейчас…это не просто бездарная трата твоих способностей. Это еще и опасно. Как я с тобой намучалась, когда у тебя начались проблемы с головой. Кто тебя выдергивал из кровати, таскал по врачам, покупал эти таблетки бесконечные?

-- Это все в прошлом.

-- Если продолжишь так жить, то будет и в будущем.

-- Ты сама знаешь, что я переживала из-за папы. Сейчас со мной все нормально.

-- Я тоже переживала, между прочим. Но в итоге почему-то обошлась без таблеток. Потому что работа -- лучшее лекарство. Работа всегда меня спасала: что в девяностые, когда я в издательстве горбатилась, что в нулевые на телеке, что теперь. Было очень тяжело, но…

-- Но ты хочешь, чтобы мне тоже было тяжело. Дедовщина какая-то.

-- Да при чем здесь дедовщина? Ты сидишь целыми днями в этом дыму и в этих красках. Совсем одна, людей не видишь, не развиваешься. Это же опасно, так опять начнется твоя депрессия и биполярка. Тебе надо заняться делом!

-- Я и так занимаюсь делом.

-- Настоящим делом. Таким, чтобы ходить в офис…

-- Ну опять начинается…

-- Что начинается?

-- Я ненавижу офисы! Сто раз тебе говорила уже. Сидеть в этих опен спейсах по расписанию, как в загонах для коров, по 8-9 часов и считать время до конца рабочего дня. Подчиняться начальникам и заниматься какой-то бессмысленной фигней. Нет, спасибо.

-- А ты сейчас занимаешься не бессмысленной фигней по-твоему?

-- Ты хотя бы знаешь, сколько у меня подписчиков?

-- Нет и мне не интересно. Тоже мне, подписчики в интернете…я тебе предлагаю пользу людям приносить.

-- Люди мне скидывают деньги, значит я приношу им пользу.

-- Видела я, как тебе деньги скидывают. Даже за квартиру свою заплатить не можешь.

-- Это было один раз, и я тебе уже все вернула вообще-то!

-- Сама же видишь, что на портретах много не заработаешь -- мне было неловко просить у Игоря Ивановича больше десятки за твою работу.

-- Для меня деньги -- не главное. Я занимаюсь тем, что мне нравится.

-- Так никто не говорит тебе бросать рисование. Пожалуйста, рисуй в свободное время, кто ж тебе мешает.

-- Я не хочу рисовать в «свободное время», -- Настя изобразила кавычки на пальцах. -- Все мое время должно быть свободным!

-- Вся дурь в твоей голове как раз от того, что у тебя слишком много свободного времени. Попробуй поработать со мной хотя бы неделю. Если не понравится, то всегда сможешь вернуться в свою берлогу. Я уверена, что ты узнаешь на работе много всего интересного.

-- Ага, я уже узнала очень много всего интересного о твоей работе. К примеру, что ты ходишь на вечеринки с извращенцами в масках.

-- Как…где ты это увидела? -- Мария Павловна застыла в удивлении.

-- А там же и увидела.

-- Не знаю, как ты туда пробралась. Но это совсем не то, что ты подумала. Порой мне приходится ходить в такие места, но, поверь мне, я не получаю от них никакого удовольствия.

-- И ты еще будешь меня чему-то учить?

-- Ты многого не знаешь… это совсем не то, что я тебе предлагаю. На этой должности ты бы и близко не подошла к таким людям.

-- А я и издалека на них смотреть не хочу.

-- Ладно, -- Мария Павловна махнула рукой и встала с кресла. -- Точно не хочешь работать?

-- Точно не хочу.

-- Видит Бог, я пыталась тебе помочь, -- бормотала Мария Павловна, когда надевала туфли. -- Потом пожалеешь об этом.

-- Было бы о чем жалеть.

-- Ты могла бы помочь многим людям.

-- Вроде Хромова? Такой очень нуждается в моей помощи.

Мария Павловна проигнорировала последнюю фразу дочери и готовилась выйти из квартиры, когда у Насти промелькнула мысль:

-- Кстати, насчет Хромова. Один мой приятель просил помочь с ним познакомиться. Он программист или что-то вроде того. Хочет найти спонсоров для разработки приложения. Сейчас, у меня где-то было его визитка…

Настя покопалась в карманах своей одежды и вскоре нашла помятую карточку с контактами Кирилла.

-- А что за приложение-то? --Мария Павловна взяла визитку, стоя на пороге.

-- Да какая-то фигня с распознаванием лиц. Точно не помню. Но он очень просил.

-- Ладно, я попробую передать Игорю Ивановичу. Но ничего обещать не могу.

Мария Павловна кивнула дочери на прощание и ушла. После общения с матерью у Насти на душе всегда оставалась какая-то склизкая жаба и раздражала своим кваканьем. Умом Настя понимала, что мать со своими пещерными представлениями о жизни кругом не права, но ей все равно было трудно отвязаться от мысли о своей неправильности. И, конечно, она совсем не жалела, что не согласилась идти на такую унылую работу. Да только отказываться от таких возможностей всегда неприятно. Ты отрубаешь от своей жизни несколько корней, которые никогда уже не прорастут.

Самое сложное было понять -- действительно ли Настя выбрала неправильный путь, или это вирус сомнения, которым ее заразила мать. Любимое дело, независимость и свобода творчества. Разве не о такой жизни она мечтала с самого детства? Ответить было сложно, потому что воспоминания о детстве поблекли и превратились в смутные фрески с размазанными красками.

Глядя на фотографию папы, где он обнимал ее на каком-то школьном празднике и выглядел эталонным интеллигентом-филологом, она пыталась вернуть очертания туманным образам. Вот он берет картинку, которую она принесла из художки, вставляет в рамку и вешает на стену. Улыбается, гладит Настю по голове и что-то говорит матери, пока та готовит. Образ расплывается и на его черед приходит следующий -- разговор за кухонным столом, пластмассовые лица родителей, повторение одного и того же слова «диагноз» на разные лады. Дальше тощая спина отца, лежащего на кровати, бледно-зеленые стены больничных коридоров и пустота.

Черт, опять навалились эти воспоминания. Пусто и одиноко, хочется реветь. Нужно срочно поговорить с терапевткой, может она все-таки примет? Настя открыла телеграм, нашла переписку с пользователем под ником Екатерина Абрамова и написала сообщение:

Здравствуйте, Катя! Мне очень стыдно за то, как я повела себя в прошлый раз. Вы на меня не злитесь? Можете меня принять еще раз? Желательно как можно быстрее. Если не вживую, то хотя бы поговорим по скайпу.

Спустя несколько секунд у сообщения появились две галочки -- послание прочитано. Настя с затаенным дыханием смотрела на надпись «Екатерина печатает…».

Здравствуйте, Настя! Конечно, я не злюсь на вас. У вас сейчас тяжелый период и ваше поведение вполне понятно. К сожалению, я не могу вас принять, потому что вы систематически пренебрегаете моими рекомендациями. Я не могу больше брать на себя ответственность и ставить под угрозу ваше психическое здоровье. Возможно, я не подхожу вам как специалист и вам стоит поискать кого-то другого.

Она издевается?! Поискать кого-то другого. Кого еще можно найти в такой сложной ситуации? Ну и ладно, обойдемся без ее помощи. В конце концов, что Катя могла такого еще сказать, чего Настя не слышала раньше? Все ее советы сводятся к тому, что нужно пить эти проклятые таблетки.

Так, нужно отвлечься. Что у нас в инстаграме? Лента традиционно наполнена яркими сторис и фотографиями с путешествий, вечеринок, посиделок в кафе. В горле Насти собирается комок из тревоги. Ей кажется, что нечто интересное происходит где-то далеко и жизнь проходит мимо. Она даже завидует некоторым из людей, которые не столь успешны и популярны, но проводят время с друзьями. Что довольно странно.

Всю жизнь она презирала так называемых «нормальных» людей, считая приверженность норме одним из худших человеческих пороков Людей, приверженных норме, Настя так и называет -- нормисы. Однажды Настя обнаружила, что человечество очень легко разделить по этому признаку, и с тех пор так классифицирует каждого встречного. Она стремится общаться исключительно с ненормисами, то есть оригинальными и выдающимися людьми, но это редко ей удается. И не всегда приводит к хорошим последствиям.. Удивительно, как слово «нормальный» в русском языке в один момент стало эквивалентом чего-то хорошего. Как тебе этот фильм? Да, нормальный. Как так могло получиться, если норма по определению есть нечто усредненное, заурядное, типичное? И тем не менее, она сама так периодически говорит, даже не отдавая себе в этом отчета. Видимо, сказывается советское наследие, когда за любое отклонение от нормы можно было получить наказание. Ее взгляд падает на книжную полку, где стоит «Норма» Владимира Сорокина. СССР давно распался, но эта книга не потеряла своей актуальности.

И все же Настя признавалась себе, что порой ей кажется привлекательным этот уютный нормализм с дружескими посиделками, семейными сборищами и прочими радостями коллективной жизни. Должно быть, тесное и регулярное общение с другими заглушало чувство тоски, тревоги и одиночества, давая взамен удовлетворение и ощущение близости. При желании можно получить этот кайф, написав практически любому из подписчиков. Но это казалось неправильным, так как походило на лечение симптомов вместо лечения самой болезни.

Да и что это за болезнь? Со смерти папы Настя ощущала себя обернутой в полиэтиленовую пленку, откуда мир казался тусклым и бесцветным. Из-за монохромности реальности внутри нарастало удушье и желание вырваться за рамки этой сковывающей пелены. Сперва она пыталась использовать эти чувства в своем творчестве по заветам Достоевского, который считал, что страдание -- есть главное вдохновение художника. Настя даже специально растравляла в себе эти ощущения, раскручивала тоскливые мысли до самого предела, словно подбрасывая поленья в большой камин. И это давало свои плоды, цвета становились еще насыщеннее и глубже. Однако заветного удовлетворения не наступало, а лайки и донаты казались недостаточной наградой за труды. Со временем ей становилось все хуже. Мать упрекала ее в безделье и говорила, что ей нужно заняться «настоящим» делом. Очевидно, что дело Насти было вполне настоящим, но почему-то перестало наполнять смыслом ее жизнь.

Тогда что еще ей нужно? Все эти люди, кто восхищается ее работами, ничего не понимали в искусстве, восторгались поверхностными чертами или смаковали собственные впечатления, как будто они имеют какую-то ценность. Раньше их похвала казалась ей достижением, но теперь она вызывала скуку. Они походили на детей, которых можно впечатлить самым простым фокусом, пока взрослые лишь снисходительно хлопают тебя по плечу или, что еще хуже, вешают твой рисунок на холодильник.

Под взрослыми Настя понимала утонченную публику, способную глядеть дальше своего носа и оценить тебя по достоинству. При этом Настя считала, что истинное творчество не зависит от оценок претенциозных снобов и самопровозглашенных экспертов, которые с какой-то стати взяли на себя право объявлять, что можно считать искусством, а что нельзя. Долгое время она просто игнорировала эту тусовочку, когда ее представители изредка комментировали в интернете какие-то из ее работ. Но теперь Настя хотела найти кого-то, кто обладает достаточным авторитетом, чтобы вынести ей вердикт и направить в нужную сторону. Синицын идеально подходил на эту роль. Она обожала его фильмы, спектакли и перфомансы, а сама мысль о том, что он дал ей свои контакты, вызывала у нее приятную дрожь.

Настя достала заветную визитку, перечитала надписи на ней и села за макбук. Открыв gmail и вбив почтовый адрес с карточки, Настя села писать письмо:

«Здравствуйте, Валерий Юрьевич! Пишу вам согласно нашей договоренности...»

Черт, не слишком ли формально? Он ведь не чиновник какой-нибудь. Хорошо, что не «доброго времени суток».

«Здравствуйте, Валерий Юрьевич! Если помните, мы встретились на балу в Москве-сити...»

Звучит как завязка для сказочного сюжета. Поверить не могу, что встретила его на балу!

«…Присылаю вам примеры моих работ. Надеюсь, что они вам понравятся...»

Ну нет, не нужно перед ним заискивать.

«…Присылаю вам примеры моих работ. Возможно, некоторые из них подойдут для выставки. Заранее спасибо!»

Так-то лучше, отправляем. Интересно, как быстро он ответит? Наверное, не скоро. Настя решила запастись терпением и, довольная составленным письмом, начала воображать себя на выставке в модной галерее. Вот она стоит в каком-нибудь безумном прикиде, рядом с ней Синицин в смокинге, а вокруг них журналисты и репортеры с камерами, задают ей вопросы, мимо них проходят восхищенные гости с бокалами шампанского и заглядываются на ее картины, шепотом их комментируя их и важно покачивая головами…

Фантазия унесла Настю слишком далеко. Чтобы получить дозу реальности, она решила открыть ВК и прочитать последние сообщения В ВК у Насти были сотни непрочитанных сообщений. После того, как она раскрутила свой паблик, незнакомые люди начали регулярно писать ей по самым разным поводам. Одни забрасывали ее бездарными комплиментами и настойчиво пытались подружиться, а другие писали сумасшедшие оскорбления или предлагали заняться виртуальным сексом. Сначала Настя пыталась отвечать на каждое сообщение, но со временем забила и открывала некоторые из сообщений только по настроению. Из-за этого многие друзья обижались и думали, что она их намеренно игнорирует.. Посмотрела на свою аватарку, где она с ярким макияжем игриво улыбается в камеру, и испугалась вида собственного образа -- это была одновременно и она, Настя Коновалова, и кто-то совершенно другой, живущий отдельной жизнью на просторах интернета.

Среди вороха непрочитанных посланий она случайно открыла парочку интересных и наткнулась на некоего Романа Авдеева, который кинул ей заявку в друзья и скинул странную ссылку на сайт журнала «Монарх» со словами «Зацени, ты попала в кадр!». Несколько секунд Настя не могла сообразить, что это все значит, но вскоре догадалась, что это тот самый Рома с вечеринки в Сити. В его профиле было всего около ста друзей. Лента рябила репостами политических новостей, которые никто не комментировал, а на аватарке стояла только одна черно-белая унылая фотография с парой лайков.

Топ подписок Ромы выглядел так:

· Meduza

· Лентач

· Новая газета

· Проект

· Медиазона

Среди этих пабликов Настя была подписана только на «Медузу», чьи новости открывала через пуш-уведомления на айфоне. Внезапно от Ромы прилетело сердечко -- он поставил ей лайк одной из самых старых ее аватарок. Вот странный тип! Неохотно приняв заявку Ромы в друзья, Настя открыла сайт «Монарха» и попала на публикацию под названием «Благотворительный бал в Москва-Сити»:

8 марта в башне «Меркурий» состоялось одно из главных светских событий года -- Благотворительный бал фонда «Надежда» Марии Коноваловой, члена Совета по правам человека. Мероприятие, организованное с помощью компании «СтройТех», привлекло самые состоятельные и респектабельные семьи России, многие из которых впервые представили публике своих детей. Как прошел выход в свет юных представительниц влиятельных фамилий России -- в фотогалерее «Монарха».

От фразы про «влиятельные фамилии» Настя нервно засмеялась и задумалась о том, какой сейчас год -- настолько абсурдно звучал этот фальшивый квази-аристократический язык. Листая фотографии, было трудно сдержать рвотный рефлекс: с экрана на Настю глазели и слащаво улыбались какие-то ряженые попсовые блогеры, эстрадные певцы, чиновники, журналисты, бизнесмены и, разумеется, их отпрыски. Наконец Настя нашла себя на одном из снимков, где она стояла в окружении девушек в приглаженных платьях с длинными подолами. Незнакомки обмахивали веерами свои лица с ровным загаром и накаченными губами, а к фотографии прилагалась подпись: «Настя Коновалова вместе с дочками министра культуры Ростислава Крымского. Дочь Марии Коноваловой решила проигнорировать дресс-код и выглядела вызывающе».

При виде такого контраста Настя довольно хмыкнула и отправила ссылку нескольким подругам со словами «Зацени, я ору с этих фотографий!». После этого она полистала паблики с мемами, репостнув к себе на стене парочку в стиле ироничного атеизма. На одном был изображен лидер РПЦ патриарх Тихон с надписью: «Когда взял на свою яхту ящик кагора и блудниц окаянных -- ща буит мясо ))0)». На другом католические монашки в рясах курили сигареты с подписью: «Давай быстрее, пока Бога нет».

Больше в ВК делать было особенно нечего, так что Настя открыла телеграм и принялась читать все каналы подряд. Настя равнодушно пролистывала новости от СМИ и заметки от орды многочисленных блогеров, пока не наткнулась на канал под названием «Полундра».

Сперва Настя не могла вспомнить, что это такое. Потом проглядела описание и вспомнила, как подписалась на анонимный канал со скандальными истории из мира политики, бизнеса и светских разборок. Сами по себе эти темы Насте не были интересны, но ее привлекла загадочность самого канала. Информация зачастую там появлялась гораздо раньше, чем у обычных медиа, поэтому поговаривали, что его создатели имели связи в органах или информационных агентствах. При этом никто не знал, кто ведет этот канал, он был абсолютно анонимным. Настя прочитала последний пост в канале:

В «Москва-Сити» от передозировки наркотиков умер сотрудник компании Legacy Capital Сергей Галицкий. В понедельник его труп нашли коллеги на 46-м этаже в офисе, предоставленный компании для проведения аудита корпорации «СтройТех». Он умер прямо на рабочем месте с иглой в руке, предположительно употребляя героин внутривенно. По словам коллег, Галицкий был трудоголиком и примерным семьянином, поэтому никто не знал о его пристрастии к веселящим веществам. Впрочем, некоторые его знакомые отказываются верить в версию с наркотиками и утверждают, что его убили из-за его профессиональной деятельности.

Настя с изумлением смотрела на экран -- телеграм-канал казался ей загадочной безликой сущностью, живущей в виртуальном пространстве и имевшей свою волю. Пост запустил реакцию воспоминаний о том злополучном вечере. Память изобразила калейдоскоп из отдельных картинок, которые сменяли друг друга подобно слайдам в презентации: бал с нелепыми танцорами, труп Галицкого в офисе, обнаженные люди в красной комнате, прыжки цербера по сцене, разъяренная толпа в масках, дым в коридорах, сияние огня в темноте. Последовательность слайдов перемешивалась, нарушала логику событий и превращаясь в сюжет фильма Дэвида Линча.

Сперва Настя воспринимала эти впечатления как очередную безумную историю, какие часто случаются в ее жизни. В этой стране так много абсурда, что ты перестаешь ему удивляться и воспринимаешь его как норму. Однако на этот раз ей все казалось гораздо серьезнее -- было странное чувство, будто Настю обвило щупальцами огромное чудовище и затягивает ее в темную пучину. Но она не собирается идти у чудовища на поводу.

Настя хочет всего лишь спокойно заниматься своим делом. Художник должен слегка приподниматься над миром и сохранять почтительную дистанцию для того, чтобы не отвлекаться по пустякам. Политические дрязги кажутся Насте настолько ничтожной вещью, что было бы невероятно глупо тратить даже минуту своего времени на это.

Наверное, тогда в Сити она поступила правильно, но внутри саднило ощущение какой-то гадливости. Оно возникало каждый раз, когда она открывала новости на той же «Медузе» и читала, скажем, про пытки в тюрьмах или избиение на митингах. В такие моменты ей казалось, что она смотрит на передачу на animal planet и видит, как представители одного животного вида убивают друг друга из-за самки или нехватки ресурсов. Вроде бы и естественный процесс, однако совершенно необязательный.

Она представляла себя документалистом, который бесстрастно фиксирует происходящее, но не имеет права вмешиваться в натуральный ход вещей. Хотя иногда даже профессионалы нарушают этот негласный принцип. Однажды сотрудники BBC наблюдали за колонией императорских пингвинов, пытающихся пережить шторм и суровые холода. В какой-то момент птицы оказались в овраге со слишком крутыми стенами. Шансов выбраться наружу не осталось: пингвины бы просто умерли там от голода. Когда в овраге погибли несколько птенцов, съемочная команда решила вмешаться в жизнь природы. С помощью лопат они вырыли для пингвинов небольшой путь из западни, после чего птицы воспользовались им и выжили.

...