Русская философия о роли личности в истории государства

В наше время понятие личности стало центральным, особенно для тех, кто желает подчеркнуть неприкосновенность человеческого достоинства. На глубинном, эссенциальном уровне понятие личности связано с понятием свободы. Это понятие формировалось в процессе перехода от тезиса «право истины настолько важно, что возможно, и даже должно запрещать заблуждения» к новому тезису: «право личности важнее права истины». Это значит, что никакая человеческая инстанция не имеет права препятствовать человеку верить в то, что ему открывает его совесть, и действовать в соответствии с этой верой. Убеждение в том, что достоинство человека неприкосновенно и что права и свободы человека существуют, коренится в том, что человек есть нечто своеобразное, а именно - личность. «Личность» означает, что я в своей самости, в конечном итоге, не могу быть управляемым никакой другой инстанцией, но принадлежу только себе. Более того, люди могут отдавать себя другому, тому или иному человеку. Но мы при этом не устраняемся как личности, не утрачиваем себя, но именно и осуществляем в этом своё самобытие.

У человека как члена общества вырабатываются социальные качества, которые определяют его личность. Человек рождается человеком, но он не рождается личностью, а становится ею.

Личность - это человеческий индивид как социальное существо, способное к самостоятельной деятельности.

Чтобы иметь представление обо всей полноте этого понятия, обратимся к истории латинского слова persona, а затем к понятиям «индивид» и «индивидуальность». В классической латыни это слово обозначает «маску», которую, по греческому образцу, носили римские актёры. Уже в античности были попытки вывести это выражение от глагола personare, обозначающего что-то вроде «непрерывно звучать» или «наполнять звуками». Мол, маска актёра исполняла ещё и роль резонатора, служащего для усиления звука голоса актёра. Но современные исследователи могут подтвердить такую этимологию; ведь в первом слове «о» долгое, в то время как во втором - краткое. В настоящее время предполагается, что persona происходит от этрусского слова fersu, которое, подобно греческому prosopon, означает просто маску. Есть свой смысл в том, что исток понятия «личность» восходит не к тому, что «звучит через» человека, но только к социальному феномену: речь идёт о роли, которую некто воплощает в театре или же в государстве и обществе.

Помимо театральной сферы, в действительности есть ещё два контекста, в которых это выражение применялось в классической латыни. Первый - это судебное словоупотребление. Судья, рассматривая вопрос о виновности, должен был заботиться о том, кто таков допрашиваемый - из какого социального класса он происходит и каков его прежний жизненный путь. Так, наряду со словом homo, которое обозначало его как экземпляр некоего вида, и наряду с caput, схватывающим его как единицу, подлежащую сбору податей или военной обязанности, получило право на обозначение человека и выражение persona - человек как этот конкретный индивидуум со своей единичной историей, будь он гражданином, или рабом. В обществе или государстве каждый из нас играет определённую роль, по которой его можно распознать, если только достаточно точно описать её.

Второй контекст - грамматика. Как и латиняне, мы говорим о первом, втором и третьем лице. Здесь можно проследить связь с ролью актёра. В каждом случае, в зависимости от того, говорим ли мы о себе самом, ком-то другом, или просто о ком-то третьем, мы указываем себе и другим ту или иную роль в языковом отношении. У греческого стоика Панеция, написавшего во втором столетии до нашей эры трактат о служебных обязанностях, мы встречает выражение prosopon. А Сенека различает четыре «маски», которые носит человек: он обладает признаками рода, разделяемыми всеми людьми, относится к определённому типу характера, живёт в конкретной среде в определённых обстоятельствах и избирает некую профессию или же образ жизни.

У Боэция, жившего в VI веке, персона есть «индивидуальная субстанция разумной природы», другими словами, одарённый разумом индивидуум, будь то человек, ангел или Бог. А его современник Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры» называет человека «господином своих действий», который «скорее ведёт природу, нежели ведом ею». Ещё более чётко эта позиция будет развита Фомой Аквинским в «Сумме против язычников»: личность - господин своих познавательных и волевых актов, и, таким образом, действует, а не «приводится в действие».

Под влиянием Боэция для Средневековья более не годилось значение «маска» или «роль». Всё чаще это выражение это выражение применялось к самому человеку. Оно могло обозначать некоего человеческого индивидуума, особенно тогда, когда имелось в виду его правовое положение; оно значило «лицо, занимающее определённое место в иерархии» или даже просто «место в иерархии». Кстати, русское слово «достоинство» некогда тоже значило «положение, звание, должность», но в современном понимании это значение полностью вытеснено смыслом, индифферентным к социальной важности человека.

В эпоху Высокого Средневековья слово «персона» было титулом священнослужителя или прелата, но при этом могло обозначать и само место или приход, бенефиций. Поэтому в Средние века было бы странно говорить о «достоинстве человеческой личности». Скорее, это объясняет дальнейшее развитие - почему личность и достоинство могли так сблизиться.

По определению Петра Ломбардского личность это «индивидуальное существо, которое отличатся благодаря своеобразию, относящемуся к достоинству». В этом определении собраны вместе все существенные черты того, что понималось под словом персона - это есть нечто самостоятельное, (а не часть некоего целого как в случае души); одарённое разумом, однако совершенно индивидуальным и поэтому непосредственным образом; обладающее достоинством.

Учение Декарта о двух субстанциях, душе и теле радикально порывало с представлением, исходящим ещё от Аристотеля, что человек есть изначальное единство. Тем самым это учение поставило под вопрос и понятие личности. С другой стороны, субъективистский постулат Декарта, его «cogito, ergo sum» существенно способствовал разработке одного из измерений личности, которое в Новое Время приобрело преимущественное значение. Необходимо было преодолеть представление, что личностное бытие есть некое свойство, которое принадлежит чему-то другому, например, душе. Его следует искать, как таковое, в сознании человека. Человек, как, например, аргументировал Лейбниц, есть существо, которое не только воспринимает, но и воспринимает собственное восприятие.

Тем самым человеческая личность становится чем-то, что не просто уже есть, но тем, что впервые само себя конституирует. Мы суть личности, поскольку и насколько мы воспринимаем себя как личность. Это представление, связывая «бытие-личностью» с самосознанием, позволяет поставить бытие личностью в зависимость не от сознания или не состояния сознания, но видеть его в том, что лежит в основе сознания и делает его возможным, всё равно - актуально ли сейчас сознание, или оно наличествует только в возможности. Ведь в действительности мы мыслим и поступаем в согласии с этим представлением; иначе мы отрицали бы «бытие-личностью» у потерявших сознание и тот, кто в бессознательности больше никогда бы не пробудился, потерял бы, как только впал в бессознательность, те права, которыми он обладал как личность. В повседневности мы видим «бытие личностью» не в действиях, но в чём-то, наличествующем в человеке, что только и делает возможным эти действия, и не исчезает всё время, пока человек жив.

В век Просвещения И.Кант пытался обосновать понятие личности из своей практической философии. Личности суть те существа, которые могут сами себя определять, следуя закону, данному собственным разумом. Правда, в каузальной детерминированной, действительности таких людей нет, но как нравственно действующие существа мы должны быть убеждены в том, что мы также проникаем в мир «вещи-в-себе», в котором господствует не каузальность, а свобода. Философ стал одним из самых значительных защитников неприкосновенности личного достоинства. В этом мире следует действовать так, чтобы все люди (равно как и каждая отдельная личность), рассматривали один другого всегда как цель (а именно как «цель в себе»), и никогда - как средство. Личности суть такие существа, которых нельзя безнаказанно подчинять своим интересам, но которых мы, если желаем действовать нравственно, должны защищать в их неприкосновенности до последнего. Свобода личности так важна, что она не может быть нарушена даже в том случае, если некто откроет её ошибочность. Её нравственное ограничение - свобода других.

В философии Фихте личности обоюдно конституируют друг друга. «Я-сознание» и «бытие-личностью» возникает только в том случае, если Я познаёт себя, будучи затребовано к действию. Но это требование может исходить только от другого, который способствует тому, что я осознаю себя личностью среди личностей. Развивая эту идею, Гегель высказывает мысль о том, что личностное бытие предполагает признание, исходящее от другого. Правда, тут есть некоторое преувеличение - ведь каждый из нас есть личностное существо независимо от того, признают это другие или нет. Но фактически мы не можем осознать своё бытие личностью, и главное - не можем осуществить её развития, если отсутствуют другие, которые признают нас личностями. Надо помнить, что дети, выросшие среди животных, имеют совершенно иную историю; они становились подобны животным и, по большей части, их не удавалось уже вернуть в человеческое состояние. Экспериментально доказано, что дети, которых пытались воспитывать без контакта с другими людьми, начинали чахнуть и умирали.

Отмеченные философские новации Декарта и, особенно, Канта, с его учением об априорных основаниях (чистого) теоретического разума, страдали редуцированием «бытия-личностью» к сознанию, всегда рискуя, в конечном счёте, остаться с пустыми руками. Ведь если лишить сознание его содержания, то останется не что иное, как пустое пространство отнесённости, даже если останется «Я» как точка отнесённости. У Канта, (как и у Фихте) «Я-личность» - не что иное, как то, что собирает различные содержания сознания, или осуществляет акт свободы. Поэтому Гуссерль искал содержательную полноту понятия сознания и обнаружил её в «интенциональности», термине его учителя Ф.Брентано. К сущности сознания принадлежит направленность на его предмет. Сознание вовсе, не будучи самозамкнутым, неспособным ничего достичь вне пределов самого себя, - ни в коей мере не может существовать без отношения к своим предметам, и даже само себя сознание обнаруживает только при обращении к миру.

Поэтому личность - всегда субъект окружающего мира и этот окружающий мир есть не только и не прежде природа, он - это и другие личности, и их отношения друг с другом, и тем самым - культура. Вместе с тем противопоставление индивида обществу лишается смысла: мир перестаёт быть простой совокупностью «внешних» вещей, становится человеческим миром, а человеческий индивид обретает социальную природу. Бессильный в качестве абстрактного, изолированного индивида, человек становится творцом истории совместно с другими, в составе тех или иных общественных классов и социальных групп. Поэтому каждый индивид как личность - это продукт не только существующих отношений, но и всей предшествующей истории, а также своего собственного развития и самосознания.

Понятие индивид восходит к латинскому слову individuum, как первоначальный латинский перевод греческого термина atomon (неделимое). Такой перевод впервые встречается у Цицерона. В дальнейшем понятием индивид стали обозначать единичное в отличие от совокупности, массы; отдельное живое существо, особь, отдельный человек - в отличие от коллектива, социальной группы, общества в целом. В этом смысле противопоставление индивида и общества образует исходный пункт различных концепций индивидуализма. Индивид, рассматриваемый в его специфических особенностях, не сводимых к каким-либо родовым и всеобщим характеристикам, становится синонимом индивидуальности.

Социальная сущность человека формируется и проявляется как в историческом развитии человечества (то есть на филогенетическом уровне), так и в развитии отдельных человеческих индивидов (то есть на онтогенетическом уровне).

Человек как личность всегда обладает индивидуальностью - своеобразием, оригинальным и неповторимым сочетанием черт, отличающих его от всех других людей. Но личность и индивидуальность - не одно и то же: индивидуальность имеет и новорождённый, который как личность ещё не сформировался, и психически больной, у которого произошла деградация личности.

В личности индивидуальное сочетается с общим, с типичным.

Развитая, духовно богатая, нравственно зрелая личность не нуждается во внешнем подчёркивании своей индивидуальности. Напротив, личность малоразвитая нередко старается выпятить свою оригинальность в пустяках, во внешности, в курьёзных манерах поведения. Однако за этим скрывается лишь отсутствие подлинной оригинальности. Действительно яркая личность выделяется не бьющими в глаза внешними эффектами, а умением достигнуть наилучших результатов в какой-либо общезначимой социальной деятельности; она наиболее полно и глубоко воплощает в себе то, о чём думают и мечтают многие люди.

Личность представляет собой единое целое. Её отдельные черты и свойства сложным (и нередко очень противоречивым) образом взаимосвязаны.

Так, настойчивость в соединении с самокритичностью - очень полезная для успешной деятельности комбинация психических качеств, а настойчивость в сочетании со слепой верой может вести к бессмысленному фанатизму.

Личность проявляет себя в поступках, то есть в действиях, которые она совершает по своей воле и за которые готова нести ответственность. Поступок всегда есть результат свободного выбора. Но свободу выбора нельзя понимать как абсолютный произвол. Свобода выбора предполагает, что личность подчиняет его своим внутренним установкам, убеждениям, принципам, которых она придерживается независимо от тех или иных преходящих обстоятельств. Важнейшую роль здесь играют нравственные принципы. Таким образом, условием свободы является самоограничение, которому личность добровольно подвергает своё поведение. Именно благодаря самоограничению, самодисциплине, умению «властвовать собой» личность сохраняет свою свободу, автономию, способность сопротивляться внешнему принуждению.

Когда в действительности возникает ситуация, в которой личность должна определить, как ей следует поступить, то у неё в зависимости от этой ситуации и от своих внутренних установок возникает мотивация, побуждающая её принять соответствующее решение. Исполнение решения выливается в определённый поступок. Он вносит изменения в данную ситуацию, что далее может как-то сказаться на условиях жизни личности и на социальной действительности. При этом поступки личности оказывают обратное воздействие на личность и являются важным фактором её развития.

С логической точки зрения индивидуальное это объект, о котором что-то может быть сказано. Говоря же онтологически, это единичная сущность (particular entity). Основной смысл выражения «индивидуальность» - не что-то атомарное или неделимое, но скорее единичность и своеобразие того, что существует в единственном числе. В самом общем плане индивидуальность в качестве особенного, характеризующего данную единичность в её качественных отличиях, противопоставляется типичному как общему, присущему всем элементам данного класса или значительной части их.

Начиная с эпохи Возрождения, акцентирование индивидуальности отдельного человека в противоположность традиционным общественным связям и установлениям становится исходной точкой новоевропейского индивидуализма. Понятие индивидуальности стало распространяться и на понимание исторических эпох как необратимых и особенных образований.

Человек вступает в жизнь, обладая определёнными физиологическими особенностями организма, в том числе и нервной системы. С врождёнными особенностями нервной системы в значительной степени связан темперамент личности. Темперамент - это обусловленная свойствами нервной системы динамика поведения личности.

С древних времён были выделены четыре основных типа темперамента -сангвинический, холерический, флегматический и меланхолический. Сангвиник - человек, обладающий живостью, быстрой возбудимостью и лёгкой сменяемостью эмоций. Холерик - человек, обладающий быстротой действий, быстро возникающими чувствами, которые ярко отражаются в его речи, жестах, мимике. Флегматик - человек, обладающий медлительностью, спокойствием и слабым проявлением чувств во вне. Меланхолик - человек, обладающий повышенной впечатлительностью и относительно незначительным внешним выражением чувств. Среди выдающихся исторических личностей встречаются представители всех темпераментов. Сангвиниками были Наполеон и Лермонтов, холериками - Суворов и Пушкин, меланхоликами - Гоголь и Чайковский, флегматиками - Кутузов и Крылов.

Родословные знаменитых деятелей науки и искусства свидетельствуют, что у них было много талантливых родственников. Это подтверждает существование передающихся генетически задатков. Так, прабабушки Пушкина и Л.Толстого были родными сёстрами. Пять крупнейших деятелей немецкой культуры - поэты Шиллер и Гёльдерлин, философы Шеллинг и Гегель, физик Планк - имели общего предка, жившего в XV веке. В родословной Себастьяна Баха насчитывается около 60 музыкантов, в том числе 26 выдающихся. Известны целые династии артистов, художников, учёных, врачей, моряков, сталеваров. Однако во всех подобных случаях дети не только получают от родителей определённые задатки, но и воспитываются в среде, которая содействует развитию этих задатков. Можно сказать, что здесь действует не только биологическая, но и социально-культурная наследственность.

На базе темперамента в процессе жизни и деятельности человека вырабатывается его характер. Характер - есть совокупность устойчивых черт личности, определяющая типичные для неё способы поведения. Характер личности проявляется в её отношении к другим людям, к самому себе и к делу.

Стержень характера составляет воля. Не случайно про человека с сильной волей говорят «человек с характером», а безвольного называют «бесхарактерным». Особенности воли выражаются в таких чертах личности, как целеустремлённость, решительность, выдержка, терпение, мужество и др.

Индивидуальные психологические особенности личности выражаются не только в темпераменте и характере, но и в её способностях. Способности - это психические свойства личности, благоприятствующие успешному выполнению какой-либо деятельности.

Следует различать элементарные способности, являющиеся условиями успешного выполнения отдельных видов деятельности (например, зрительная память, глазомер, критичность мышления, способность быстрого счёта), и сложные способности, обеспечивающие возможность успешного осуществления какой-то формы деятельности в целом и достижения высоких результатов в ней (музыкальные, математические, технические способности, способности к управленческой, политической, научной деятельности и др.).

Способности, обеспечивающие особо успешную деятельность, называют одаренностью. Уровень способностей, позволяющих в некоторой сфере деятельности получать принципиально новые и оригинальные творческие результаты, - это то, что имеют в виду, говоря о таланте. Высшая степень творческой одарённости - гениальность. Гения от таланта отличает не столько уровень способностей, сколько величие его деяний. Гения делает гением не просто его дар, но историческая эпоха, которая порождает общественную потребность в решении задач большого масштаба и создаёт условия для их решения. Гений - тот, кто первым понял такие задачи и смог их решить. Поэтому гений - это явление не столько психологическое, сколько социокультурное.

Несомненно, люди уже при рождении не равны по своим прирождённым свойствам и возможностям. Степень этого неравенства различна, но оно есть объективный факт. Природа делает нас неравными, и никакое социальное, правовое или политическое равенство не может этого устранить (что, однако, никоим образом не должно служить поводом для отказа от демократического принципа гражданского равенства всех членов общества).

Указывая на генетическую обусловленность психических свойств личности, подчас делают вывод о том, что каждому «на роду написано», кем он должен быть: одним от рождения дан талант, обеспечивающий их жизненные успехи, другие же от рождения обречены стать посредственностями, а третьих ген врождённой преступности неудержимо толкает на асоциальное поведение. Однако от генов зависят только свойства белков, которые синтезируются в клетках мозга. Это действительно определяет какие-то особенности строения и функционирования мозга. Но подобные генетически обусловленные особенности являются лишь предпосылками для формирования тех или иных психических качеств и форм поведения. Наличие таких предпосылок повышает вероятность того, что эти качества и формы станут характерными для данной личности. Однако, как отмечает академик Д.К.Беляев: «Громадная пластичность мозга, его тренируемость и обучаемость исключает фатальное значение генетической программы» для качеств самого человека.

Способности к определённому виду деятельности могут проявиться у личности только тогда, когда этот вид деятельности в принципе возможен в обществе. Так, в первобытных скотоводческих племенах никто не мог проявить способностей финансиста или бизнесмена. Пока не появилась письменность, не существовало и способностей к литературному труду.

Таким образом, можно сказать: способности в отличие от задатков не являются врождёнными - они формируются благодаря тому, что создаются благоприятные условия для деятельности, совершенствующей природные задатки. Как и другие свойства личности, способности не только проявляются, но и вырабатываются в деятельности.

Как отмечал Л.Фейербах, «люди только совместно образуют человека и являются тем, чем может и должен быть человек». Личность - категория социально-историческая. Поэтому процесс усвоения индивидом социального опыта, приобретения им качеств, позволяющих ему быть членом общества, называется социализацией личности.

В процессе социализации индивид включается в мир человеческой культуры. Однако, богатство культуры слишком огромно и многообразно, чтобы отдельный индивид мог охватить его во всём объёме. Овладение культурой оборачивается проблемой выбора из всех накопленных культурных ценностей тех сравнительно немногих, которые человек может освоить сам. А потому у каждой личности образуется свой особый «культурный диапазон». Этот диапазон в течение жизни изменяется, и чем шире он, тем выше уровень культурного развития личности.

Притом, развитая личность не замыкается в узкий круг забот о своём материальном благополучии. Подлинно человеческие потребности - это потребности духовные (ибо материальные потребности обусловлены, в конечном счёте, биологической природой человека, тогда как духовные имеют чисто человеческий, социальный характер). Индивида, который превыше всего ставит материальные блага, Гегель называл рабом своей «физической самости».

Высшие культурные ценности - добро, красота, свобода, справедливость и др. - не утилитарны, они, сами по себе, никакой практической пользы человеку не дают. Более того, во имя этих ценностей человек подчас готов идти на любые материальные жертвы. Ориентация на неутилитарные духовные ценности определяют то, что называют духовностью. Духовность личности - её способность возвыситься над эгоизмом и корыстью, поставить задачу развития своего духа выше материально-практических нужд. Богатство личности - в ней самой, а не в её материальном богатстве.

Эволюция понимания личностно-персоналистического начала в человеке исторически влияла на предметное поле философии истории, включающее ряд проблем. Одна из них - вопрос о роли личности в истории. Поэтому неудивительно, что в процессе поисков ответа на него мыслители разделились на две группы: персоналистов и имперсоналистов.

Тема 7. ИМПЕРСОНАЛИСТСКИЕ ТЕОРИИ В ИСТОРИОСОФИИ

Проблема роли личности была не только поставлена в историософии, но и находила здесь специфическое решение. Его суть состояла в том, что вопрос о великих людях в истории выступал как вопрос о границах исторического влияния личности. На данной констатации мнения специалистов расходятся. Так, например, уже живший в античности Лукиан из Самосаты полагал, что в его время большинство историков, пренебрегая описанием событий, останавливаются на восхвалениях начальников и полководцев. Заслуги людей часто приписывались одному правителю. Однако, в античности, в Средние века и в Новое время ряд мыслителей отрицал активную роль личности в историческом процессе, ограничивая её влияние объективными обстоятельствами (факторами). К ХХ веку такая концепция приняла законченный характер и обрела следующую формулировку: личность есть продукт общества и личное самосознание развивается при известном состоянии общественной культуры. Общество создаёт сознающую себя личность, и, как бы гениальна эта личность ни была, она не получит исторического значения если не будет поддержана массами. Отсюда в историософии начинает формироваться особое имперсоналистское направление, представленное в различных концепциях.

Мнение о том, что историческая личность в своих действиях ограничена различными обстоятельствами, возникает ещё в античности. Так, Геродот считает правителя «игрушкой в руках судьбы». От лица афинянина Солона он говорит персидскому царю Крёзу, что человек - лишь игралище случая. Ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоём счастье я не могу ответить, пока не узнаю, что жизнь твоя окончилась благополучно. При этом Геродот не указывает конкретные обстоятельства, которые ограничивают деятельность «великой личности».

Таким образом, античные авторы только ставили действия личности в зависимость от каких-то абстрактных факторов («случаев», по Геродоту), как правило, не конкретизировали их. Данная задача решалась в дальнейшем.

В Средние века великая личность и её влияние на исторический процесс начали рассматриваться с позиций теологии. Это радикально изменило мировоззрение мыслителей. И если Цицерон (I в. до н.э.) утверждал, что даже Бог не может знать того, что произойдёт случайно и произвольно, то уже христианский философ Боэций (VI в.) высказывает прямо противоположную идею, что мироздание не может быть движимо слепой случайностью, ибо создатель руководит своим творением. Бог повелевает всем в мире, включая действия «великих личностей». Таково было главное убеждение сторонников средневекового имперсонализма.

Любой правитель (полководец) выступал для мыслителей итого периода лицом, зависимым от сверхъестественных сил. Такая ситуация обосновывалась библейским положением, согласно которому «нет власти не от Бога» и постулатом Августина о том, что царства человеческие устанавливаются вообще божественным провидением. В отношении исторических деятелей такое провидение выражается не только в скрытой, но и открытой форме, когда сверхъестественные силы предотвращают грозящие им опасности. Так, византийский историк Анна Комнина пишет, что её отец, будущий император Алексей Комнин, заснул под деревом рядом с пленным «варваром», который желал его убить. Но этому замыслу помешала высшая божественная сила; смягчив свирепость души пленника, она заставила его доброжелательно отнестись к стратегу.

Противоположную мысль высказал другой византийский историк Х века Лев Диакон. Всемогущий Бог обращает благополучие людей в противную сторону, тем самым напоминая, что они не должны возноситься выше положенного.

Интересна и ещё одна деталь. Сверхъестественные силы проводят своеобразный «отбор»: сокращают жизнь одним правителям и произвольно продляют её другим. В итоге место «случайностей», которые подстерегали «великих личностей» в античности и в Средние века заняли диктуемые Божественной волей «закономерности», делившие их на «достойных» и «не достойных» дальнейшего существования.

В Новое время наиболее ярко данная тенденция проявилась в монистической концепции Г.В.Ф.Гегеля. По его мнению, в основе исторического процесса лежит развитие Абсолютного духа. На любом этапе исторического развития выделяется народ, выступающий носителем мирового духа. Затем данный народ сменяется другим народом. При этом история выступает как процесс увеличения свободы людей. И если восточные народы знали только, что один свободен, а греческий и римский мир знал, что некоторые свободны, мы же знаем, что свободны все люди.

Однако свобода трактуется у него своеобразно: свободным является только богочеловечество, но вовсе не конечный единичный человек. Последний - это исчезающее малая пылинка в грандиозном движении мирового духа, который использует намерения и поступки человека. Подлинные движущие силы истории лежат вне пределов индивидуального сознания. В гегелевской системе есть единственная субстанция - это «субстанция-субъект», то есть мировой исторический процесс. Мировой дух не обращает внимания даже на то, что он употребляет многочисленные человеческие поколения для работы своего сознания себя, что он делает чудовищные затраты возникающих и гибнущих человеческих сил. Он достаточно богат для такой затраты, он ведёт своё дело грандиозно, у него достаточно народов и индивидуумов для такой траты.

Индивид становится средством для достижения целей мирового духа. Он может осознать эти цели как нечуждые ему только в том случае, если сумеет встать на точку зрения всеобщего и отказаться от своей «партикулярности» (частичности). А приобщение к всеобщему означает теоретическое постижение хода и целей мирового процесса, то есть изучение гегелевской философии, где раскрыты эти цели. История в этом смысле представляется индивиду как такой же необходимый процесс, как и органические процессы природы. Отсюда известный тезис Гегеля: свобода есть познанная необходимость.

Гегель выразил существенные черты миросозерцания Нового времени, определившие характер культуры ХIХ и ХХ веков. Прежде всего, это убеждение в железной необходимости, с которой совершается богочеловеческий процесс и в котором индивидуальной воле не дано ничего изменить. Отсюда - имперсонализм как естественное следствие пантеистического монизма Гегеля.

Какова же в рамках такой концепции роль великой личности в истории? По Гегелю, они - «доверенные лица всемирного духа», проводники его воли. Сюда философ относит Александра Македонского, Гая Юлия Цезаря, Наполеона. Однако век таких людей не продолжается долго. Рано или поздно с их помощью мировой дух достигает собственных целей. Данный народ под руководством такого лидера привёл человечество к новой стадии осознания свободы. Его место занимает другой лидер. Тогда прежние великие личности отпадают, как пустая оболочка зерна. Они рано умирают, как Александр, их убивают, как Цезаря, или их ссылают, как Наполеона на остров св. Елены.

В ХIХ веке имперсонализм проявился и в рамках развиваемого К.Марксом и Ф.Энгельсом материалистического понимания истории. Последнее исходит из решающего влияния экономического базиса (способа производства) на иные формы общественного сознания (надстройку - религию, философию, мораль, право и др.). Люди, развивающие своё материальное производство, изменяют вместе со своей этой деятельностью также своё мышление и продукты своего мышления. Соответственно, если великая историческая личность действует в «интересах» развития экономического базиса общества, то она не только приходит, но и удерживается (остаётся) у власти. В противном случае легко и быстро происходит её замена, ибо в принципе данную роль может сыграть любой человек. В результате, то обстоятельство, что этот великий человек появился в определённое время в данной стране, есть чистая случайность. Но если этого человека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится. Если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой (Ф.Энгельс). Выходит, великая личность востребована до тех пор, пока она удовлетворяет потребностям экономического базиса.

Но против таких выводов был настроен даже промарксистски настроенный экзистенциалист Ж.-П.Сартр. Из тех людей, которые жили, страдали, боролись в годы реставрации и которые, наконец, низвергли трон, ни один не был бы тем, кем он стал, если бы Наполеон не совершил государственный переворот. Кем был бы Гюго, не будь его отец генералом империи? А Мюссе! А Флобер! Если нам скажут, что подобные изменения не могли существенно повлиять на развитие производительных сил и производственных отношений в последние сто лет, то это трюизм. Если же это развитие должно составлять единственный предмет человеческой истории, тогда мы попросту впадаем в экономизм, которого стремимся избежать, и марксизм становится бесчеловечным.

Таким образом, в материалистическом понимании истории и в объективном идеализме Гегеля историческая личность рассматривается как всецело зависимая. Её действия определяются либо экономическими отношениями, либо целями «мирового духа». Но в обеих концепциях личность может быть без ущерба для хода исторического процесса удалена из него, заменена другой персоной.

Имперсонализм опирается и на признание другого материального фактора - народа - движущей силой исторического процесса. Уже китайский мыслитель IV-III веков до н.э. Мэн-цзы утверждал, что самое ценное в стране это народ. Затем следует власть, а наименьшую ценность имеет правитель. Поэтому лишь снискав доверие простолюдинов можно управлять всей Поднебесной. Если правитель царства нанёс вред власти, то он лишается своего престола и на его место возводится другой. Великая историческая личность зависима в собственных действиях от ряда факторов: 1) народа; 2) его поддержки; 3) властных механизмов.

Ясно, что никакой правитель не смог бы ничего сделать, если бы не использовал в собственных интересах (опираясь на государственный аппарат) различные группы людей или, шире говоря, народные массы. Особенно ярко это обстоятельство проявилось в отношении знаменитых полководцев. Так, Г.Спенсер справедливо замечал, что Ксенофонт не мог бы совершить своего знаменитого подвига, если бы его десятитысячная армия состояла из людей слабых, трусливых и непокорных. Цезарь никогда не мог бы совершить своих завоеваний без дисциплинированного войска, наследовавшего свою славу, тактику и организацию от римлян, которые жили до него.

Итак, имперсоналистские концепции, отрицающие какую-либо значительную роль личности в истории, занимают важное место в историософии. Они появились ещё в античности, существовали в средневековье, продолжая существовать вплоть до наших дней. Данные концепции сложились в рамках материалистических (марксизм, синергетика), идеалистических (Гегель) и теологических (Августин, Лев Диакон, Анна Комнина) подходов. Несмотря на эти различия у имперсоналистских концепций есть и общие положения.

1) Историческая личность не может играть самостоятельную роль в историческом процессе.

2) Действия такой личности полностью зависят от влияния различных, внешних факторов: экономических; воли народных масс; идеальных («мировой дух», сверхъестественные силы).

3) Любая великая личность лишь временно выполняет в истории какую-либо особую роль: осуществляет волю Мирового духа, способствует развитию экономического базиса общества и т.д. Затем такой человек неизбежно исчезает с исторической сцены.

4) Каждая историческая личность заменяема. Её место всегда может занять другой человек, ибо исторический процесс зависит от действия не субъективных, а объективных факторов.

Согласиться с тем, что личность рассматривается в имперсоналистских теориях как полная «марионетка» в руках внешних сил не могли многие мыслители (особенно в ХIХ-ХХ веках). Они (несмотря на различия в мировоззрении и методологических подходах) развивали позицию, базирующуюся на утверждении решающей роли «великой личности» в историческом процессе.

Тема 8. ПЕРСОНАЛИСТСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

В Древней Греции и, особенно в Риме ряд историков и философов обращали пристальное внимание на действия исторических личностей. Об этом, в частности, свидетельствуют названия их произведений. Если древнегреческие историки Геродот и Фукидид называли свои труды просто - «История», то в римской историографии появляются работы, посвящённые рассмотрении великой личности. Квинт Курций Руф создаёт «Историю Александра Македонского», Гай Светоний Транквилл - «Жизнь двенадцати цезарей», Гай Саллюстий Крисп - «О заговоре Катилины»; наконец, Плутарх - «Сравнительные жизнеописания» знаменитых греков и римлян.

При этом Геродота интересуют любые великие деяния, как эллинов, так и варваров. Следовательно, его волнуют действия не только личностей, но и народов. Римлянин же Гай Крисп уже чётко указывает на связь между характером личности правителя и историческими событиями. В «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха выдвигается ещё одна идея, касающаяся определения роли личности в истории: о сходстве действий определённых исторических персонажей. Она позволяет историку не только сопоставлять между собой Ликурга и Нуму, Фемистокла и Камилла, Никия и Красса, Демосфена и Цицерона. Историк выявлял уникальное и повторяющееся (воспроизводящееся) в их деяниях. Данный подход имел у него серьёзное методологическое обоснование. Плутарх написал «Сравнительные жизнеописания» под концепцию циклической истории, согласно которой одни и те же события повторяются с определённой периодичностью. Эта идея и позволила Плутарху сопоставлять Александра и Цезаря.

Важным показателем интереса к вопросу о роли личности в истории служило приписывание ей деяний больших групп людей. Например, Фукидид утверждал, что Минос первым из властителей построил флот. У Плутарха находим, что Перикл украсил Афины великолепными публичными зданиями и начал Пелопонесскую войну. Подобное приписывание заслуг множества людей одному человеку, отождествление их деяний способствовало вниманию мыслителей к роли личности в истории.

В Средние века в историографии появился (наряду с религиозной концепцией о решающей роли сверхъестественных сил в истории) тезис о наличии у некоторых исторических персонажей свободы воли (действий). Иногда указывали на не использованные какой-либо личностью возможности. Так, по мнению Прокопия Кесарийского, военачальник Велизарий в одной из кампаний мог выбрать лучший план военных действий. Но приводились и другие, положительные примеры действий исторических личностей. Некоторые из них проявляли предусмотрительность, что в итоге спасло им жизнь. Так, историк V1 века Йордан писал, что вестготы в битве на Каталунских полях чуть не убили Атиллу, если бы он не заперся вместе со своими воинами за оградой лагеря, окружённого телегами. Следовательно, Атилла действовал правильно, что сохранило жизнь данной личности и части его разгромленного войска. При этом и Йордан и Виллардуэн (историк, автор «Завоевания Константинополя») прямо отождествляют монархов или военачальников с руководимыми ими войсками, отождествляя их через персонификацию.

В Средние века появляется и тезис о важнейшей роли личностей в исторических событиях. Какие причины приводят в движение целые толпы, вопрошал Йордан. Доказано, что род людской живёт для королей, если по безумному порыву единого ума совершается побоище народов. Тем самым, в действиях некоторых исторических личностей (например, предводителя гуннов Атиллы) средневековые мыслители видели причины отдельных исторических событий.

Таким образом, в Средние века различные мыслители (наряду с признанием влияния сверхъестественных сил) рассматривали и важную роль в историческом процессе великой личности. В её деяниях видели причину исторических событий (Йордан); выявляли упущенные «великим человеком» варианты (Прокопий Кесарийский); отождествляли личность и возглавляемый ею коллективы (Виллардуэн). В целом, персоналистское направление занимало важное место в средневековой историографии.

Вопрос о роли личности приобрёл еще большее значение в Новое время. В наиболее общей форме он сводился к следующему: идёт ли всё в жизни человека независимо от его воли и желаний, или человек сам определяет свой путь и свою судьбу? В отношении великой личности мыслители данного периода отвечали утвердительно: правитель (военачальник) единолично определяет не только собственный путь, но и судьбу подвластного народа.

Интерес к вопросу о роли личности в истории стремительно возрастает в эпоху Просвещения. Это связано со следующими обстоятельствами. С одной стороны, некоторые монархи (вроде французского короля Людовика XV, утверждавшего, что «После нас хоть потоп»), часто не соответствовали должности руководителя страны. Поэтому требовалось искать пути исправления существующего положения дел путём создания системы отбора, обеспечивающего приход к власти правителя, адекватного решаемым государственным задачам.

С другой стороны, мыслителям следовало выявить истинную роль монарха в истории страны. Утверждение французского короля Людовика XVI: «Государство - это я», нуждалось в корректировке. Отсюда необходимо: 1) выявить реальное влияние личности правителя на ход исторических событий; 2) теоретически обосновать место данного фактора исторического процесса среди других его составляющих.

Первую задачу мыслители эпохи Просвещения решали на основе концепции «просвещённого государя». Поскольку монархи приходят к власти лишь в силу родственных связей, они лишены предварительной подготовки для исполнения своих обязанностей руководителей государства. Философы же могут дать им необходимую информацию, например, путём личного общения мыслителя с правителями. Как известно с этими целями Вольтер переписывался с различными коронованными особами - с прусским королём Фридрихом Великим и русской императрицей Екатериной II. А Д.Дидро в 70-е годы XVIII века даже посетил по приглашению царицы Россию.

Другие рекомендовали монарху сравнить себя с политическими деятелями прошлого. Так, Г.Мабли призывал их спрашивать себя, так ли поступили бы на вашем месте Аристид, Фабриций, Катон, Эпаминонд, Г.Болингброк предлагал сопоставлять действия уже не отдельных личностей прошлого, а партий и правительств.

Французские просветители шли ещё дальше, предлагая государственным деятелям сопоставлять законы и нравы «чужих стран с собственными». Тем самым, сравнительный анализ выходил на более высокий уровень: от частного (партий и правительств) к более общему - типичным правам, юридическим нормам, учреждениям и т.д. Данный подход имел и сугубо практическую цель, а именно, доказать монархам что они назначены лишь для счастья подданных, а не для удовлетворения собственных эгоистических потребностей.

Интуитивно ясно, что если бы правитель не оказывал бы важное влияние на ход исторического процесса, то его не имело бы смысла просвещать. Однако требовалось установить его место среди других факторов исторического развития. В этой связи Вольтер выделял их четыре: 1) климат; 2) правительство; 3) религия; 4) мнения. В данном списке первое место занимает общественное мнение, второе - религия и правительство, третье - климат. Причём, по замечанию Вольтера, роль исторических личностей могут играть даже обыкновенные люди. Так, главным «виновником» крестовых походов стал Пётр Амьенский, который, отправившись в Аравию, был причиной того, что миллионы европейцев погибли в Азии. Но чаще всего роль великой личности играют в представлении Вольтера правители. Абсолютный монарх, желающий блага, может без труда достигнуть своих целей, писал он. Но при этом он должен учитывать влияние выделенных факторов исторического развития в их иерархии.

Таким образом, в эпоху Просвещения мыслители исходили из персоналистских позиций, то есть признавали существенное влияние великой личности на ход исторического процесса. К тому же они рассматривали проблему в практическом (прагматическом) ключе, а именно в русле преобразования правителей (монархов) в людей образованных, просвещённых, имеющих необходимые знания для управления государством.

В ХIХ веке персоналистская традиция получает развитие главным образом не в исторической науке, а в философии истории, которая появляется во второй половине ХVIII века. Несмотря на ряд оговорок, признание доминирующей роли личности становится здесь главным положением. Отметим позицию Г.Лебона, носившую половинчатый характер. Она совмещала отдельные положения имперсонализма и персонализма. С одной стороны, великие люди - «реализаторы» идей. Например, Наполеон воплотил идеал военной славы. В этом плане позиции французского философии и Гегеля совпадают, однако данным тезисом не исчерпываются. С другой стороны, хотя и с рядом оговорок, Г.Лебон обосновывает противоположное положение о ведущей роли личности в истории. Он выдвигает следующие аргументы.

1) Великие люди осуществляют синтез всех усилий какой-нибудь расы. Отсюда не случайно приписывание действий групп людей правителям, которые «строили флот», «начинали войны» и т.д.

2) Великие личности - отдельные политики, которые предвидят будущее. Они указывают людям «путь, которого следует держаться».

3) В отношении народных масс великие личности выступают в роли поводырей, ведущих их к определённой цели. Такая ситуация закономерна, ведь толпа представляет собой «раболепное стадо, которое не может обойтись без властелина».

4) Любая великая личность фанатична. Лишь такие люди могут «основывать религии, империи, и поднимать массы». На осуществление каких-либо значимых деяний.

5) Великая личность - движущая сила исторического процесса. Так, ранее никому «неизвестный монах Лютер предал Европу огню и крови… Фанатики творят историю».

Таким образом, философ признавал сразу имперсонализм (великая личность - выражение идей данного народа) и персонализм (гениальный человек - творец истории). К тому же, Лебон выявил характерные черты подобного человека:1)провиденциализм; 2)фанатичность;3)преданность идее. Их и начнут преувеличивать мыслители, подчёркивающие главенствующую роль личности в истории.

В философии истории направление, согласно которому личность и её деятельность в историческом процессе ничем не ограничена, получила название волюнтаризма. В данном случае его можно назвать крайним персонализмом. Как отмечал Лебон, сторонники таких взглядов превращают ряд исторических деятелей в полубогов, перед которыми все должны преклоняться, и один гений которых изменяет судьбу народов. Такую крайнюю точку зрения высказал Карлейль: всемирная история есть история великих людей. Всё, содеянное в этом мире, представляет собой материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежащих великим людям. История последних составляет душу всемирной истории.

Сходным образом рассуждал и Ф.Ницше, утверждая, что в центре внимания учёных будут уже не массы, а отдельные личности, «совершеннейшие экземпляры человечества». Массы же достойны внимания в трёх отношениях: как плохие копии великих людей, как противодействие великим людям и как орудия великих людей.

Как видно, в ХIХ веке персоналистское направление занимало важное место в историософии. Иногда сторонники такого подхода занимали крайнюю - волюнтаристскую позицию, подвергавшуюся обоснованной критике. Вместе с тем они показали, несмотря на отдельные преувеличения, важную роль личности в историческом процессе.

С другой стороны, учёным-историкам, работающим на эмпирическом уровне в начале ХХ века, пришлось сделать важное теоретическое обобщение - признать, что они придавали мало значения личностям. Более того, специалисты спешили исправить данную ошибку. Их стали интересовать личности вождей, организаторов, командиров, правителей. Каждый конкретный человек мог оказать существенное влияние на ход истории. Таким образом, персоналистское направление в ХХ веке не только начинает занимать важное место в исторической науке, но и переросло в особый методологический подход, то есть на качественно новом уровне вошло в историософию.

Интерес к проблеме стимулировало такое обстоятельство, как появление в ХХ веке ряда людей, действия которых значительно повлияли на бытие человечества. Сюда можно отнести как политиков (в России - В.И.Ленина и И.В.Сталина, в Германии - А.Гитлера, в Великобритании - У.Черчилля, в США - Ф.Рузвельта, во Франции - Ш. де Голля), так и учёных (А.Эйнштейна, В.Вернадского, П.Капицу и др.). Это разительно отличалось от ХIХ века, в котором герой романа Ф.М.Достоевского Раскольников нашёл лишь одну личность для подражания - Наполеона. Таинственно великий человек стоит здесь, как и везде, на поворотном пункте истории. Данные личности - крайне различны. Они воплощают добро, борьбу за права человека (А.Д.Сахаров, Мартин Лютер Кинг) или, наоборот, грубо попирают эти права (И.Сталин); являются гуманистами (М.Ганди) или могут жертвовать подвластным народом для достижения поставленных целей (Гитлер, Мао Цзе-дун). Главное заключалось в другом: в ХХ веке игнорировать роль личности при изучении исторического процесса (особенно в рамках историософии) стало невозможным.

Во второй половине ХХ века персоналистское направление получило обоснование в рамках нового, междисциплинарного научного подхода - синергетики, нашедшей выражение в трудах И.Пригожина и его последователей. Базовое положение синергетики гласит, что в любых системах (физических, биологических, социальных) имеют место переходные состояния от хаоса к порядку - «точки бифуркации». В них содержится ряд вариантов дальнейшего становления системы. «Спусковым механизмом» для перехода на один из них может служить какое угодно случайное воздействие, например, активность «великой личности». По мнению Э.Ласло, в условиях имевшей в России марта-октября 1917 года бифуркации страну на «социалистический путь развития» подтолкнули действия харизматического лидера большевиков - В.И.Ленина. Если бы на его месте оказался иной человек, ситуация привела бы к другому варианту истории. Следовательно, в рамках синергетики тезис о важной роли личности в истории получил новое методологическое обоснование.

Интересно отметить, что в ХХ веке становление персоналистского направления обнаруживает парадоксальность в методологическом плане. Дело в том, здесь воспроизводятся базовые положения имперсонализма: 1) о детерминированности действий личности внешними условиями; 2) о возможности её «замены» на другого человека. Однако эти тезисы получают воплощение в персонификации определённых тенденций социального развития. По существу, речь идёт об отождествлении личности и общества, пусть и при доминировании последнего.