Религиозно-идеалистическая философия XX века

Мировоззрение Шестова проникнуто крайним скептицизмом, иррационализмом, в нем сильно звучит тема трагической сущности человеческого бытия, человеческого страдания.

У Шестова нет какой-то систематизированной философской концепции, да ее и трудно ожидать от представителя скептицизма, иррационализма. Он вообще сомневался в возможности существования внутренне целостных, непротиворечивых философских систем. «Я говорил, говорю и не устану повторять: миф о существовании логически законченных, не заключающих в себе противоречий философских систем, нужно считать ушедшим в прошлое».

В книге «Апофеоз беспочвенности» вызвавшей оживленную дискуссию, Шестов выступает против научного, логического мышления, рациональных начал жизни, истины и т.д. Шестов исповедует принцип плюрализма. «Ничто не приносит миру столько вражды, самой ожесточенной, сколько идея единства». Вот еще некоторые показательные фрагменты. «Перестанем огорчаться разногласиями наших суждений и пожелаем, чтобы в будущем их было как можно больше. Истины нет - остается предположить, что истина в переменчивых человеческих вкусах.» «Истин столько, сколько людей.»

Шестов говорит о тайне бытия, тайне жизни; эта тайна не познается в понятийном логическом мышлении. «Какое бы понятие мы не сплели - никак не уловишь в нем реальности… Действительность, точно вода из решета, вытекает из понятия». Научное познание не приближает, а отдаляет нас от тайн бытия, жизни.

Одна из тайн бытия - постоянство явлений мира. «Вообще нужно признаться, что постоянство явлений природы в высокой степени загадочно и таинственно, я даже готов сказать, что оно имеет какой-то противоестественный характер. Сколько сил и хлопот нужно употребить, пока мы доведем какое-нибудь сознательное существо хоть бы до относительного постоянства. А лучи света - постоянны, камни - постоянны, металлы - постоянны, да еще в такой степени и с такой неизменной точностью идут однажды намеченным путем, о которой ни один математик не смеет мечтать. Откуда взялось это загадочное постоянство? Отчего за миллионы лет существования мира ни один луч ни разу не пошел по кривой, ни один камень никогда не плавал по воде и ни разу из свекловичного семени не вырос ананас?»

Шестов неоднократно говорит о том, что жизнь остается для нас неразгаданной тайной. «Чем больше приобретаем мы положительных знаний, тем дальше мы от тайн жизни. Чем больше совершенствуется механизм нашего мышления, тем труднее становится нам подойти к истокам бытия. Знания отягчают нас и связывают, а совершенное мышление превращает нас в безвольные, покорные существа, умеющие искать, видеть и ценить в жизни только «порядок» и установленные «порядком» законы и нормы».

Шестов говорит о том, что нельзя доверять ни разуму, ни чувствам, что нет основания считать, что мы живем в реальном мире, а не в призрачном. «Разум столько раз обманывал нас, что, в сущности, у нас есть все основания так же мало доверять ему, как и внешним чувствам, которые, как показывает повседневный опыт, являются еще более обманчивыми… Переживания у нас есть, есть у нас и субъективные утверждения, очевидность которых неоспорима для всех, - но где же найти последнюю высшую санкцию, поруку в том, что мы все, весь species homo не живем в мире призраков и что там, где мы видим истину, есть действительно истина, а не заблуждение?»

Окруженный тайной, человек обречен на трагическое существование, «Что-то властное, непреоборимое связывает нашу свободу и направляет нас к целям, нам не известным и непостижимым…Время бесконечно, пространство бесконечно, миров несчетное множество, жизненные богатства и жизненные ужасы неисчерпаемы, тайны мироздания непостижимы - как может ущемленное меж столькими вечностями существо знать, что ему делать и определять свой выбор?»

Поскольку нельзя положиться на разум, поскольку истина рационально непостижима, человеку остается положиться на веру, откровение, на всемогущество Бога. «Истина лежит по ту сторону разума и мышления». «Там, где откровение, ни наша истина, ни наш разум, ни наш свет ни на что не нужны. Когда разум обессиливает, когда истина умирает, когда свет гаснет - тогда только слова откровения, становятся доступны человеку».

«Вне наших общих принципов, помимо нашего осознающего разума, протекают наиболее замечательные и значительные события нашего существования. Можно сильнее сказать - при всякой попытке нашего разума проверить своими критериями действительность таких переживаний нами сами переживания мгновенно превращаются в ничто, словно бы их никогда не было. Здесь нельзя проверить, нельзя фиксировать… От всякой попытки прикоснуться щупальцами разума к вере - вера гибнет, она может жить лишь в атмосфере безумия. Она не делится своей властью ни с кем. И вопрос становим именно так: либо разум, либо вера».

Вера не нуждается в доказательствах, она живет «по ту сторону» доказательств. Но и в отношении веры Шестов проявляет определенный скептицизм. «Людям «вера» и не нужна вовсе, а нужен только авторитет, незыблемый порядок, тем более прочный, чем меньше известно, откуда он пришел.»

Шестов выступает против всяких абсолютов, авторитетов. Так, он - против Сократа, утверждавшего связь знания и добродетели. Включаясь в полемику вокруг смысла истории, Шестов пишет: «Ищут смысла истории и находят смысл истории. Но почему такое история должна иметь смысл? Об этом не спрашивают. А ведь если бы кто спросил, может, он сперва бы усомнился в том, что история должна иметь смысл, а потом убедился бы, что вовсе истории и не полагается иметь смысл, что история сама по себе, а смысл сам по себе.» Точно так же не виден смысл жизни человека, нет ответа на вопрос, как жить. «Кто заставит нас жить, как следует, когда наше собственное существо было, есть и, видно, всегда останется для нас неразгаданной тайной».

Философская позиция журнала «Логос»

В начале XX века группа молодых философов работала в Германии, в семинарах Виндельбанда, Риккерта, Когена, Гуссерля. Это - С. Гессен, Г. Гурвич, Ф. Степун, В. Сеземан, Б. Яковенко, Л. Ланц, В. Савальский, Н. Болдырев, Г. Шпет. После возвращения в Россию, в 1910 г. членами этой группы была образована редакция журнала «Логос» (Гессен, Степун и Яковенко).

Исходные тезисы концепции журнала были изложены в редакционной статье «Цели журнала «Логос» и задачи современной философской мысли». Ее авторы: Сергей Иосифович Гессен (1887-1950) и Федор Августович Степун (1884-1965).

Авторы статьи утверждают, что сегодня в философии нет «ясного и глубокого направления». В прошлом были характерны или религиозные искания с иррационалистической тенденцией, или позитивистская концепция, ориентированная на господство разума. Михайловский пытался примирить противоположности, но у него этого не получилось.

«Наше время снова волнуется жаждою синтеза». Сегодня потребность в философском синтезе, в создании философской системы ощущается и на Западе, и у нас. Но чтобы этот синтез был возможен, нужно, прежде всего, дать философии «полную свободу саморазвития и самоопределения». Для решения задачи синтеза необходим первый шаг - «предварительная критика», выявление оснований, мотивов существующих философских школ. В этом - первая задача журнала.

Создатели журнала «Логос» объявили себя сторонниками и защитниками новой философии и критического идеализма. Они - против подчинения философского мышления религиозному учению и мистицизму, с одной стороны, и науке, с другой; утверждали автономию и суверенитет философского мышления. Но это не позиция сектантства.

Далее авторы говорят о необходимости союза философии со «специальным знанием», что позволит преодолеть односторонний характер современных школ. Причем, речь идет не только о научных знаниях, но и о других областях культуры. «Необходимо, чтобы философская мысль вобрала в себя не только полноту специально-научных мотивов, но также и мотивы остальных областей культуры - общественности, искусства и религии». В этом плане журнал должен быть ориентирован на философию культуры.

В задачу журнала также входил учет национальных особенностей философского развития, и соотношения национального со «сверхнациональным».

Авторы считали, что у нас еще нет прочно установившейся философской традиции, что наша философия, как правило, находилась под чужим влиянием; в настоящее время - преимущественно под влиянием немецкой философии. Отсюда вытекала задача развития самобытной русской философии.

Программа журнала «Логос» была сочувственно воспринята в широких философских кругах. Она инициировала, в частности, усиление интереса к сближению науки и философии, к усилению критицизма, к системности философского знания.

Борис Валентинович Яковенко (1884-1949) формулирует необходимость философского критицизма для развития философии. Он говорит, что есть четыре вида познания: чувственное, эмоционально-волевое, научное и философское. Чувственному познанию присуща ограниченность и догматическая наивность; эмоционально-волевому присущ крайний субъективизм и произвольность. Для научного познания, характерны критичность, общность и объективизм; но у него есть и негативные стороны - «специализм и формалистическая гипотетичность». Высший уровень познания - философское познание. Его важнейшие черты: объективность, критичность, общезначимость. Только философское познание дает целостное знание, знание обо всем мире.

Критичность есть и у научного познания. Но Яковенко отличает философский критицизм от научного. «Характерным свойством философского критицизма является критика до конца или же полная непредвзятость и беспредпосылочность». Философское познание, приступая к критическому анализу, «заранее не предрешает ничего, ни природы своего предмета, ни своего отношения к этому предмету, ни своего отношения к самому себе, ни природы своего отношения вообще, ни природы какого бы то ни было отношения».

Философская позиция Яковенко - объективно-идеалистическая направленность. Основной вопрос философии, по Яковенко, есть вопрос о соотношении Абсолюта со своими преходящими проявлениями, единого с множественным. В ходе разрешения этого вопроса исторически сложились космизм (в античности), теизм (в средневековье) и гносеологизм (в новое время). История философии - есть процесс раскрытия моментов системы Абсолютного. (Здесь явно проявляется влияние гегельянства).

Степун считал, что исходным в философствовании должно быть переживание в его безусловном противоположении понятию. Два изначальных переживания - переживание жизни и переживание творчества. Переживание жизни характеризуется как всеединство, но чтобы охватить всеединство нужно многообразие творческих устремлений человеческого духа.

Гессен говорил о разнообразии и многослойности бытия, Абсолюте, его неисчерпаемости и диалектическом проявлении в «низшем».

Идеология «Логоса» отдала дань и идее Канта о том, что объекты познания порождаются самим процессом восприятия.

Яковенко вместе с Гессеном и Степуном были главными идеологами журнала «Логос». Этот журнал издавался, с 1910 по 1914 г., затем была попытка возобновить его в Праге (в 1925 г. вышел единственный том). В журнале участвовали Виндельбанд, Гуссерль, Зиммель, из наших печатались А. Белый, Б. Кистяковский, Н. Лосский, П. Струве, С. Франк.

Заметное место в религиозной философии занимал Борис Петрович Вышеславцев (1879-1954). Он был профессором права в Московском университете. После эмиграции жил в Париже и Швейцарии. Главные философские работы Вышеславцева - «Этика Фихте» (1914), «Человеческое сердце в индусском и христианском мистицизме» (1929), «Этика преображенного эроса» (1932), «Философская нищета марксизма» (1952), «Кризис индустриальной культуры» (1953).

Вышеславцев рассказывает, что при встрече наших философов-эмигрантов с представителями западной философии обнаружилась существенная разница «духовных установок». На Западе философия «воспринималась чисто интеллектуально - мышлением и наблюдением фактов. У нас - скорее чувством и интуицией…Нас поражал их сухой, строго дифференцированный интеллектуализм - он все понимал, все анализировал, прекрасно устанавливал связь идей, но неизвестно было, что они берут всерьез, что присваивают и усваивают и излагают, как интересные воззрения и комбинации идей…Их поражал и иногда раздражал наш абсолютизм, максимализм, наше требование окончательных решений и сведение всех проблем к последнему смыслу всего существующего. Они так долго утверждали «релятивность» всякого знания, что, наконец, забыли, что нет релятивности без противопоставления Абсолютному, а потом забыли об Абсолютном».

Одна из важных проблем, обсуждаемая Вышеславцевым - проблема свободы воли, «свободной целесообразности». Он говорит, что обычно свободу противопоставляют причинной необходимости. На самом деле, причинность и свобода не противоречат друг другу; наоборот, причинность является условием для свободы. «Если бы законы механической причинности, законы тяжести иногда соблюдались, а иногда нарушались природой, человек не мог бы построить дома, ибо он внезапно свалился бы ему на голову. Если бы природа действовала свободно и произвольно, человек окончательно потерял бы свободу действия: он стал бы рабом случая или же рабом населяющих природу и свободно действующих духов». И Вышеславцев заключает: «Свободная целесообразность представляет собою такую новую, высшую ступень бытия, такую новую форму бытия, которая предполагает и содержит в себе низшую ступень природной необходимости как свою материю». Целесообразная деятельность включает в себя постановку цели и «обдумывание средств» для ее достижения. Цель существует только в сознании. «Цель есть то, чего не существует в настоящем, что предвидится и предвосхищается в будущем». «Обдумывание средств» - тоже в сознании. «Только когда поставлена цель и найдены средства, когда выполнены эти два духовных акта субъекта, наступает третий акт реализации, который можно назвать «воплощением идеи», ее материализацией».

Выбор цели свободен. Но цели могут быть различными, одни важные, другие случайные, несущественные для человека. Одни «должно» осуществлять, другие - не обязательно. «Какие же цели определяются как должные? Те, которые признаются ценными».

Вышеславцев различает правду, и истину. «Критерий правды прежде всего имеет аксиологическое значение, выражает ценность, а не реальное бытие». Существует иерархия ценностей. С позиции иерархии ценностей Вышеславцев рассматривает проблему власти. «Власть является ценной, когда служит правде и справедливости. Справедливость и право ценны, когда служат высшему общению любви и делают его возможным. При этих условиях власть получает освящение свыше. Напротив, власть действительно принадлежит Диаволу, если вся иерархия ценностей извращается: власть никому и ничему не служит, кроме самой себе, и притом служит всеми средствами зла, не признавая над собой ничего высшего».

Существует высшая ценность. «Истинная религия в своих мифах и образах выражает высшую ценность, которая есть святость. Она таинственна, невыразима в слове и понятии и лишь отчасти выразима в живом образе, в мифе, символе».

Продолжая идеи Паскаля, Юркевича, Вл. Соловьева, Вышеславцев говорит, что сердце - не просто функциональный орган человеческого организма, а некий онтологический, сверхрациональный принцип, определяющий реальную «самость» личности. Сердце - источник любви, творческой свободы и наиболее важный телесный орган; в нем преодолевается перегородка между душой и телом. Сердце антиномично - оно является источником и добра, и зла.

В человеческой душе есть Эрос и Логос. Вышеславцев говорит о возможности очищения души; этот путь лежит от Эроса к Логосу. И здесь решающую роль играет свободная воля; или человек остается оскверненным Эросом, или вступит на путь очищения, устремляясь к Логосу.

Иван Александрович Ильин (1883-1954) - один из наиболее известных для западной философской среды русских философов-эмигрантов. Ильин был профессором философии права в Московском университете. Выслан из России в 1922 г. Главные работы Ильина: «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» (1918), «О сопротивлении злу силой» (1925), «Путь духовного обновления» (1937), «О монархии и республике» (1954).

Ильин говорит, что в философии был этап, когда «писались трактаты о методе», а сам предмет философии оставался в тени. «Все только рассматривали очки вместо того, чтобы смотреть в них; все только чистили оружие вместо того, чтобы сражаться им». Теперь нужно разрабатывать сам предмет философии.

Смысл философии Ильин видит в том, что она должна помогать людям познать Бога и божественную основу мира, помогать понять истину, добро и красоту, исходящие от Бога. Человек только тогда живет правильно, когда целью его жизни будет не удовлетворение его личных потребностей и достижение личного успеха, а когда у него есть главная цель, «по отношению к которой все субъективные цели окажутся лишь подчиненным средством». За эту цель стоит бороться и умереть. «Жизнь человека оправдывается только тогда, если душа его живет из единого, предметного центра, - движимая подлинной любовью к Божеству, как верховному благу.»

Ильин утверждает первенство духовного начала в человеке, обществе, истории. Именно духовное начало - основная сила. «Как бы ни было велико значение материального фактора в истории, с какой бы силою потребности тела не приковывали к себе интерес и внимание человеческой души, - дух человека никогда не превращается и не превратится в пассивную, недействующую среду, покорную материальным влияниям и телесным зовам».

Человек не может жить без веры. Человек верит в то, что он представляет как главное в своей жизни, как то, чего он желает, что доставляет ему радость, за что он «хотел бы отдать свою жизнь». Конечно, у человека могут быть различные пели, ценности. У некоторых людей такие ценности, о которых он умалчивает. Но в любом случае, ценности, в которые человек верит, формируют саму человеческую личность. «Есть некий духовный закон, владеющий человеческой жизнью; согласно этому закону, человек сам постепенно уподобляется тому, во что он верит.»

В основе общественной жизни лежит самопознание и самопреобразование человеческого духа. Моральное разложение индивидуальных душ делает невозможным нормальную жизнь общества. Кризис современного общества - следствие неверного способа духовной жизни людей. «Такая потрясающая духовная неудача человечества, как поток неслыханных войн и небывалых революций, свидетельствует с непререкаемой силой и ясностью о том, что все стороны духовного бытия жили и развивались по неверным путям, все они находятся в состоянии глубокого и тяжелого кризиса».

Ильин призывает к духовному обновлению на основе веры, а вера - это любовь к совершенному и стремление к совершенному. «Истинная религиозность есть преданность совершенству, а эта преданность вызывает деятельное служение ему, творческое осуществление его на земле. Вера не только мертва без дел, ее просто нет». Преодоление кризиса современного общества - в возвращении к духовным основам бытия - вере, любви, свободе, совести, семье, родине, нации. Человек должен не просто обуздывать свои страсти, а облагородить и преобразовать их.

Ильин призывает научиться свободе, т.е. «совестному акту»; научиться строить семейный очаг; научиться духовному патриотизму. Совесть - это стремление к совершенному, «источник чувства ответственности», «акт внутреннего самоосвобождения», «источник справедливости». Совесть двойственна - это и «положительный зов» и «укоры». Совесть - основа упорядоченной и расцветающей культурной жизни.

Ильин говорит о патриотизме, национализме как любви к духу своего народа, к его духовному своеобразию. Но что значит любить свой народ? «Любить свой народ - не значит льстить ему или утаивать от него его слабые стороны, но честно и мужественно выговаривать их и неустанно бороться с ними. Национальная гордость не должна вырождаться в тупое самомнение и плоское самодовольство; она не должна внушать народу манию величия». Ильин говорит о необходимости национального воспитания через язык, песню, молитву, сказку, жития святых и героев, национальное искусство, армию, территорию, хозяйство. Он замечает при этом, что сама духовная жизнь народа дана лишь тому человеку, в душе которого есть нечто священное.

Важный вопрос - о справедливости. Ильин связывает этот вопрос с вопросом о равенстве или неравенстве людей. «Французская революция восемнадцатого века провозгласила и распространила вредный предрассудок, будто люди от рождения или от природы «равны», будто вследствие этого со всеми людьми надо обходиться «одинаково». Этот предрассудок естественного равенства является главным препятствием для разрешения нашей основной проблемы. Ибо сущность справедливости состоит именно в неодинаковом обхождении с неодинаковыми людьми.» Люди не равны, не одинаковы «ни телом, ни душой, ни духом», поэтому справедливо не уравнивать неравных.

Ильин развил концепцию борьбы со злом, которая вызвала дискуссию и ожесточенные нападки на него как со стороны «белых», так и «красных». Начиная свою концепцию, он говорит, что в природных явлениях самих по себе нет ни добра, ни зла, хотя в них есть противодействие, борьба. Зло и добро начинаются там, где начинается человек, причем не в его телесных состояниях, а в его душевно-духовном мире. «Добро есть одухотворенная…любовь, зло - противодуховная вражда». Зло связано с присущей каждому человеку склонности «к расширению своей власти и к полноте захвата».

Ильин выступил против концепции Толстого о непротивлении злу, в которой говорилось, что борьба со злом - это насилие, а насилие лишь увеличивает зло, что борьба со злом - вмешательство во внутреннюю жизнь другого человека, а последняя находится в руках Бога. В связи с этим получается, говорит Ильин, нелепость. «Когда какой-нибудь негодяй наносит оскорбление честному человеку или развращает ребенка, - это, очевидно, совершается по божьей воле; но когда честный человек пытается помешать негодяю - это происходит не по воле Бога».

Поставим вопрос: может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечем? Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий его мироздание и свое место в мире, не сопротивляться злу мечем и силою? Ильин говорит, что не всякое применение силы следует считать «насилием». Насилие - это принуждение, исходящее от злой воли или направленное ко злу. Конечно, если мы хотим бороться со злом, то сначала нужно искать психические и духовные средства для преодоления зла добром. Но если это не получается, то нужно использовать физическое принуждение. «Сопротивление злу силой и мечем позволительно не тогда, когда оно возможно, но когда оно необходимо, потому что нет других средств.»

Ильин предлагает своеобразные правила борьбы со злом:

- распознавать зло, отличать его от «явлений, сходных с ним по внешней видимости»;

- стремиться знать те пути, по которым живет зло в человеческой душе и технику его внутреннего «одоления»;

- «начинать с духовных средств, нисходя к мерам внешней борьбы лишь постольку, поскольку духовные средства оказываются неосуществимыми, недействительными и недостаточными»;

- быть уверенным, что в борьбе со злом ты лично прав.

В целом, в борьбе со злом Ильин предлагает последовательность действий: «Неодобрение, несочувствие, огорчение, выговор, осуждение, отказ в содействии, протест, обличение, требование, настойчивость, психическое понуждение, причинение психических страданий, строгость, суровость, негодование, гнев, разрыв в общении, бойкот, физическое понуждение, отвращение, неуважение, невозможность войти в положение, пресечение, безжалостность, казнь».

Для борьбы со злом необходимо самовоспитание, преодоление своего «не хочется». Здесь также очень важна взаимная духовная помощь людей друг другу. Ильин говорит о некотором универсальном правиле: «Противиться злу из любви».

Бороться со злом нужно не только в других людях, но и в себе. И даже после победы над злом в себе нужно «обезвредить и погасить в себе всевозможные следы незаметно проникшей заразы».

Ильин разрабатывает концепцию права, правосознания, государства. Он исходит из того, что наряду с эстетическим вкусом, голосом совести у человека есть правосознание. Оно - у каждого, кто сознает, что кроме него есть и другие люди.

Развитое правосознание необходимо для нормальной жизни общества. Ильин подчеркивает важность понимания народом правовых норм. «Люди, не ведающие своих обязанностей, не в состоянии и блюсти их, не знают их пределов и бессильны против вымогательства «воеводы», ростовщика и грабителя».

Право в развитом виде - совокупность норм поведения (позволенное, предписанное или воспрещенное), указывающих людям, что они должны действовать определенным образом, - и тогда они будут правы. Правовые нормы устанавливаются государственной властью. В отличие от законов природы нормы права - это нормы долженствования; они могут быть и нарушены и тогда возникает произвол. Правовые нормы обычно сопровождаются санкциями, указанием на те последствия, которые должны постигнуть нарушителя норм. Хотя правовые нормы отличаются от законов природы, Ильин говорит об объективности правовых норм в том смысле, что правовая норма обязательно действует от ее установления до отмены.

Право должно создать в душе человека мотивы для хорошего поведения. Если человек подчиняется праву, внутренне не понимая или не желая его принять, то это приводит к озлоблению. Ильин пишет: «первое правило правосознания гласит: соблюдай добровольно действующие законы и борись лояльно за новые, лучшие». (Лояльно - значит в соответствии с конституцией государства).

Непризнание, нарушение законов приводит вовсе не к свободе, а к анархии, бесправию и гибели. «Человек может быть свободным только под законом и через закон. А эта законная свобода будет тем прочнее и полнее, чем больше он опирается на внутреннюю свободу - на лояльное самообязывание здорового правосознания».

Ильин говорит, что есть естественное право - как признание духовного братства и равенства, духовной свободы, духовной самостоятельности и достоинства. Но в силу некоторой незрелости человеческих душ, кроме естественного права необходимо «положительное право». «Положительное право» существует для поддержания естественного права. «Основная задача положительного права состоит в том, чтобы принять в себя содержание естественного права, развернуть его в виде ряда правил внешнего поведения, приспособленного к условиям данной жизни и к потребностям данного времени, придав этим правилам смысловую форму и словесное закрепление и, далее, проникнуть в сознание и к воле людей в качестве авторитетного связующего веления».

Положительное право должно приучить человека к самоограничению; чтобы было нормальное правосознание, человек должен сам управлять своим поведением в соответствии с положительным правом. Как прогноз, Ильин говорит: «положительное право будет становиться все менее нужным по мере того, как оно само будет приближаться к духу и смыслу естественного права, а правосознание будет расти, углубляться и укрепляться».

Ильин говорит о трех аксиомах (законах) правосознания: «закон духовного достоинства, закон автономии и закон взаимного признания.»

Достоинство заключается в служении добру, истине, красоте. Достоинство не терпит лести, подкупа, насилия. Достоинство относится не только к отдельным людям, но и к государственной власти. Государственная власть, а также армия, должны блюсти свое достоинство. Ильин подчеркивает, что тоталитарная власть строит свой режим на подавлении и извращении чувства собственного достоинства. При этом часто встречается стандартный набор - национализм, идеология самоидеализации, самовосхваление.

Автономность правосознания заключается в том, что каждый человек сознательно, по личному убеждению принимает право.

Взаимное признание - это взаимное духовное доверие (в частности, народа и правительства). Ильин выступает против классовой борьбы, взаимной вражды и подозрения.

Ильин считает, что в основе государства - духовная связь людей, духовная солидарность. Государство строится не по принципу конфликта, а по принципу солидарности. «Сущность государства состоит в том, что все его граждане имеют и признают - помимо своих различных и частных интересов и целей - еще единый интерес и единую цель».

Государство стремится примирить и исключить столкновения частных или классовых интересов. При этом, однако, Ильин выступает за частную собственность, т.к. если отвергать частную собственность, то при этом будет отвергаться и «начало личного духа», а это подорвет всю жизнь страны.

Власть в государстве должна принадлежать лучшим людям. «Государство, поставившее к власти худших людей или тем более выносящее наверх общественные подонки, - переживает смертельный недуг; государство, «изгоняющее» или убивающее своих лучших людей, - нуждается в «перевороте» (Гераклит); государство, не умеющее выделить лучших граждан, - обречено на прострацию и вырождение».

Ильин против «черни». «Люди становятся чернью тогда, когда они берутся за государственное дело, движимые не политическим правосознанием, но частною корыстью; но именно поэтому они не ищут лучших людей и не хотят передавать им власть. К черни может принадлежать всякий: и богатый, и бедный, и темный человек и «интеллигент».» Критерий лучших - «способность к бескорыстному служению духу и способность к социальной организации братства. «В этом состоит этический и политический «ценз».

Политическая программа государства должна преследовать общий интерес. Если та или иная партия не имеет такой программы, то это «противогосударственная партия». «Химерические» и утопические программы и затеи подрывают в народе доверие к власти, разлагают и губят государство.

Ильин говорит, что одна из основных задач государственной власти - политическое воспитание народа, развитие демократии, общественного самоуправления. Но и здесь есть свои проблемы. « «Демократия» не есть легко вводимый и легко устрояемый режим. Напротив - труднейший…Демократия предполагает исторический навык, приобретенный народом в результате долгого опыта и борьбы, она предполагает в народе культуру законности, свободы и правосознания; она требует от человека - политической силы суждения и живого чувства ответственности. А что же делать там, где всего этого нет? Где у человека нет ни имущественной, ни умственной, ни волевой самостоятельности? Где все подготовлено для своекорыстия к публичной продажности? Где дисциплина не сдерживает личного и совместного произвола? Где нет ни характера, ни лояльности, ни правосознания? Все-таки вводить демократический строй? Для чего же? Чтобы погубить государство и надругаться над всеми принципами демократии? Чтобы все кончилось коррупцией, безобразной смутой и разложением государства? И все во имя Доктрины?»

Ильин считал, что весь уклад русской души и русского быта делают наиболее предпочтительным для России самодержавно-монархический строй. Республика чужда русскому национальному характеру и политическим традициям русского народа. Но Ильин - за такую монархию, которая связана с идеей правового государства, со свободой личности.

В заключение приведем любимую идею Ильина - «в основе всей правовой и государственной жизни лежит способность человека к внутреннему самоуправлению, к духовной, волевой самодисциплине».

Сергей Алексеевич Алексеев (1870-1945, псевдоним - Аскольдов), окончив естественнонаучный факультет, работал экспертом по химии в департаменте таможенных пошлин. В 1914 г. Алексеев издал книгу «Мысль и действительность» за которую получил степень магистра философии. В 1921 г. Алексеев основал тайное религиозно-философское общество. В 1928 г. члены «братства св. Серафима Саровского» арестованы, Алексеев сначала сослан в Зырянскую область (на Каме), а затем в 1935 г. ему разрешено переселиться в Новгород. В 1941 г. он перешел к немцам. В 1944 г. за книгу «Критика диалектического материализма» получил премию.

В философском отношении Алексеева характеризуют как персоналиста, с некоторыми мотивами монадологии Лейбница. Привлекли внимание его взгляды о времени. Алексеев различает онтологическое, психологическое и физическое время. Он допускает существование более высокой временной системы (онтологической) по отношению к физическому и психологическому времени. В этой системе прошлое не исчезает, существуя наряду с настоящим.

Алексеев признает чудо. «Чудо - это явление, происходящее в области объективного человеческого опыта, но обусловленное силами высших духовных существ, и не вытекающее из законов материальной природы».

Алексеев - участник сборника «Из глубины» (1918 г.). Он выступает против революции, в которой стихия народоправства, соблазн своеволия разрушает «органическое единство» как «высший религиозный принцип». Революция в России приведет к особенно пагубным последствиям в силу особенностей русской души. «Русская душа, как и всякая, трехсоставна и имеет лишь своеобразное сочетание своих трех основных частей. В составе же всякой души есть начало святое, специфически человеческое и звериное. Быть может, наибольшее своеобразие русской души заключается, на наш взгляд, в том, что среднее, специфически человеческое начало является в ней несоразмерно слабым по сравнению с национальной психологией других народов, В русском человеке как типе наиболее сильными являются начала святое и звериное.»

В русском богословии сложилось антропологическое направление. Его главные представители - Виктор Иванович Несмелов (1863-1937) и Максим Матвеевич Тареев (1866-1934).

Несмелов - профессор Казанской духовной академии. Главный труд - «Наука о человеке», в двух томах (издавался в 1896 и 1905-06 гг.). Несмелов считает ошибочной традицию, когда «за предмет философии был принят не человек, а мир, и мир не в отношении к человеку, а мир в себе самом, т.е. совершенно независимо от человека. Вследствие этого предмет философии совпал с предметом положительной науки о мире».

Но есть другое понимание предмета философии, идущее от Платона. Задача философии здесь - «разъяснить человеку его самого, раскрыть смысл его жизни и создать живое определение его деятельности». «Что такое человек по своей природе и на что он имеет право надеяться, и чего он должен желать, и как ему следует жить, чтобы раскрыть в своей жизни свою человечность?»

Человек зависит от внешнего мира. Под страхом смерти он вынужден поддерживать свое физическое существование. Для многих людей именно в их физическом существовании и заключается смысл их жизни. Раз так, человек попадает в рабскую зависимость от своего тела. Он вынужден подчиняться законам материального тела, тем самым все больше становится зависимым от природы, что увеличивает его несвободу. Все более цивилизованная жизнь увеличивает потребности человека, а тем самым и его зависимость от внешней среды.

Но кроме тела в человеке есть сфера духа, есть единство тела и духа. Правда Несмелов оговаривается, что их единство - нечто загадочное, до конца необъяснимое. Поскольку человек не только телесное, но и духовное существо, человек в этой жизни ставит перед собой определенные цели, оценивает свое положение в этом мире. «Человек не только живет, но и дает себе отчет в своей жизни, и потому именно, что он дает себе отчет в своей жизни, он может жить не как ему придется, а как ему хочется. Из собственных размышлений над фактами жизни он создает себе живое представление блага жизни и с точки зрения этого представления оценивает свое действительное положение в мире и определяет себя к творческой деятельности. Насколько именно действительность не совпадает с его представлением о благе жизни, он не удовлетворяется ею и стремится изменить и приспособить ее к удовлетворению своих потребностей».

Если в сфере тела человек зависит от природы, то в сфере духа человек по настоящему свободен, становится личностью, как проявлением духа. Личность - это свободное, самопричинное бытие. Но свобода личности вступает в противоречие с зависимостью человека от материального мира. В этом трагичность человеческого существования.

Человек представляет себе идеал себя, своей жизни. «Воплощение в жизни идеала ни в коем случае не может совершаться по одному только доброму желанию человека. Это воплощение необходимо должно вызвать в человеке тяжелую нравственную борьбу внутреннего идеального человека с внешним эмпирическим, и борьба эта должна вестись человеком не один какой-то период жизни, а в течение всей его жизни до самой последней минуты ее».

Несмелов указывает на три уровня самосознания человека. Простейшая форма самосознания - сознание индивидуального «Я» как самобытного деятельного центра. Второй уровень - сознание деятельности духа как деятельности свободной. Свобода - способность быть самим собою, действовать согласно мотивам, вытекающим из духовной сущности человека. Свобода связана с разумом: разум делает волю зрячей, указывает на лучшее. Третий уровень самосознания - человек сознает себя образом Божиим. Самосознание переходит в Богопознание.

Идеалы людей различны. Но есть высший идеал. Этот идеал Несмелов видит в подготовке человека к иной жизни, в другом мире, к чему призывает христианство. «Если бы христианство, при всей высоте своего морального учения давало человеку одни бы только наставления о наилучшем устройстве наличной жизни, то оно было бы, конечно, такой же мертвой доктриной, как и всякая другая доктрина жизни. Но в действительности оно говорит человеку: живи затем, чтобы приготовить себя к новой жизни в условиях существования другого мира; хотя бы пришлось тебе и жестоко страдать, ты все-таки живи и готовь себя к жизни, потому что ты затем и явился на свет, чтоб получить эту новую жизнь».

В этой жизни человек должен вести себя достойно. «Ведь не затем же…существует человек, чтобы опозорить в мире образ Божий?»

В общефилософском плане Несмелов утверждает первичность духовного. «Дана духу телесность, создается же духом телесный организм». Материя в целом - «система тел» творимых самобытными духовными центрами.

Обратим внимание еще на некоторых представителей религиозной философии среди эмиграции.

Василий Васильевич Зеньковский (1881-1962) был доцентом Киевского университета. После эмиграции, с 1925 г. он - профессор философии и психологии в Православной богословской академии в Париже. В 1942 г. принял священство. Главные работы Зеньковского: «Проблема психической причинности» (1914), «Иерархическая структура души» (1929), «Религиозный опыт» (1930), «0б образе Бога в человеке» (1930), «История русской философии» (в двух томах, 1948-50 гг.)

Зеньковский утверждает, что в сознании есть религиозные данные, которые могут быть объяснены только взаимодействием между субъектом и транссубъективным принципом. Этот принцип невыразим в понятиях, его природа дана в мистическом опыте как некое всеохватывающее целое. Вслед за Булгаковым Зеньковский продолжает учение о Софии - божественной и тварной.

Душа, по Зеньковскому, имеет иерархическую структуру. Ее высший элемент - «сердце», в котором осуществляется жизнь чувства, устанавливающая духовную связь человека с Богом и божественными основами мира.

Георгий Васильевич Флоровский (1883-1979) окончил историко-филологический факультет и работал на нем. После эмиграции с 1925 г. назначен профессором патристики Православной богословской академии в Париже. С 1947 г. - на кафедре догматического богословия и патрологии Православной богословской академии в Нью-Йорке. В 1933 г. принял священство. Главные работы: «Человеческая и Божественная мудрость» (I922), «Основы логического релятивизма» (1930), «Сотворение и творение» (1930), «Пути русского богословия» (1937).

Флоровский, исходя из анализа основных форм познавательной деятельности, в том числе и научного опыта, пытается доказать логическую относительность человеческого познания. Гносеологическая абсолютность достигается через веру.

Флоровский - наиболее верный православному учению из всех русских богословов; он старается точно придерживаться Священного писания и патристической традиции.

Среди философов, мировоззрение которых сформировалось еще в дореволюционные годы, которые остались в России, был Густав Густавович Шпет (1879-1937). Учился он в Киевском университете, сначала на физико-математическом, затем на историко-филологическом факультетах. В юности увлекался марксизмом, за причастность к социал-демократической партии был арестован и выслан из Киева. В 1907 г. Шпет переехал в Москву, преподавал в Московском университете, на Высших женских курсах и в Народном университете Шанявского. В 1910-13 гг. выезжал в заграничные командировки в Гронинген, где изучал феноменологию Э. Гуссерля. В 1916 г. защитил диссертацию «История как проблема логики», был избран профессором Высших женских курсов и доцентом Московского университета; с 1918 г. - профессор университета.

После революции Шпет активно работает в различных учреждениях, читает курсы истории, педагогики, логики, теории познания и др. Но постепенно его теоретические воззрения становятся под подозрение. Его отстраняют от преподавания, его работы перестали печатать. В 1935 году Шпет арестован и спустя три года расстрелян.

Основные работы Шпета: «Явление и смысл» (1914), «Герменевтика и ее проблемы» (1918), «Очерк развития русской философии» (1922), «Эстетические фрагменты» (1922), «Введение в этническую психологию» (1927).

Шпет выступал за научность философии. «Я признаю философию только как знание…Я действительно сторонник философии как знания, а не как морали, не как проповеди, не как мировоззрения. Я полагаю, что философия как знание есть высшая историческая и диалектическая ступень философии.»

Шпет исходит из принципов феноменологии: все, что дано, складывается из «явлений» и необходимых в них «смыслов»; за ними открывается мир «идей», «эйдосов» (образов). Согласно Шпету, анализ сознания предполагает историческое исследование «смысловой» деятельности человека - в искусстве, литературе, науке, религии и т.д.

Герменевтическое понимание, считает Шпет, предполагает связь части и целого, проникновение в предмет, в его внутренний мир.

Шпет разграничивает положительную и отрицательную философию. Положительная философия исходит из действительности, она опирается на разум как силу сознания, скрепляющую все формы и виды действительности в единое целое. Здесь сознание сближается с бытием, оно внутри действительности, ее «срез», и отделять его от действительности неправомерно. В отрицательной философии мир искусственно разделен между субъектом и объектом. Реальность трактуется либо как явление «вещи в себе», либо как акт субъекта. Истинное ограничивается рамками субъекта. И процесс познания не приближает, а все более отдаляет понятия от действительности.

Шпет убежден, что положительная философия способна верно решить проблему истины, понимания и действительности. Шпет считает, что универсальное понимание основывается на обнаружении «первых начал», «принципов» бытия, т.е. смыслов. Обнаружение смыслов достигается через раскрытие, интуитивных актов человеческого разума. «Мы идем от чувственной действительности как загадки к идеальной основе ее, чтобы разрешить эту загадку через осмысление действительности, реализованное и воплощенное». В исторической науке главным является понимание слов, следовательно, на первый план выступает проблема истолкования, т.е. герменевтика.

Видным представителем русской философской мысли XX века был Алексей Федорович Лосев (1893-1988). В 1911 г. он поступил в Московский университет одновременно на два отделения - философское и классической филологии. В 1914 г. Лосев послан в Берлин, для продолжения учебы, но через неделю, с началом войны вернулся в Россию. Молодой Лосев с 1911 г. посещал Религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева, затем участвовал в работе основанной Бердяевым Вольной Академии духовной культуры (закрыта в 1922 г.).

В 1919 г. Лосев избран профессором Нижегородского университета. В 1922 г. он становится профессором Московской консерватории, работает в отделе эстетики Государственной Академии художественных наук до закрытия ее в 1929 г. Издает книги: «Античный космос и современная наука» (1927), «Философия имени» (1927), «Диалектика художественной формы» (1927), «Диалектика мифа» (1930). В 1930 г. Лосев арестован, осужден на 10 лет лагерей. В 1933 г. освобожден, но ему запрещено печатать работы по философии. Лосев занимается переводами (Кузанский, Секст Эмпирик). Работает над многотомной «Историей эстетики». Публиковать свои работы Лосев получил возможность после смерти Сталина. Работы Лосева издаются и переиздаются и после его кончины. К настоящему времени в списке его опубликованных работ около 500 наименований. Лосев привлекает внимание глубокой эрудированностью в истории философии, эстетике, теории культуры.

Лосев подвергался гонениям за его идеалистические взгляды, хотя он сам не считал себя идеалистом в буквальном смысле этого слова. Но возьмем, например, такой пассаж: «в вещи мы находим разные слои ее конкретизации: имеем ее реальное тело, объем, вес и т.д., имеем ее форму, идею, смысл. Логическая идея, конечно, раньше материи, потому что сначала вы имеете идею, а потом осуществляете ее на том или другом материале. Смысл предшествует явлению». Такого рода высказывание может быть истолковано в идеалистическом плане, что и делалось оппонентами. К тому же, например, Лосев сочувственно относился к религиозно-идеалистической философии, что видно во многих его работах (в частности, в монографии о Вл. Соловьеве).

Истинное познание, по Лосеву, начинается с феноменологии - дотеоретического описания всех возможных содержащихся в слове образов и смыслов. Задача познания - раскрытие «эйдоса», который понимается как «законченный логический образ вещи», содержащий «слияние противоречивых свойств, органически превращенных в живой, реальный организм вещи».

Когда эйдос берется в его конкретных проявлениях, то мы имеем дело с мифологией. Мифология - «полное и совершенное познание, которое имеет дело с живыми существами и живым миром, помимо всяких абстракций». Формальная логика расчленяет элементы эйдоса, затем следует диалектика. Диалектика Лосевым трактуется здесь как «логическое конструирование эйдоса», когда эйдос берется в его категориальной структуре.

Эйдос как органическое целое, взаимопроникнутое противоположностями, выражается в слове. Слово - внешняя видимость эйдоса. Эйдос, достигший выражения в телесном «инобытии», есть внешний мир. Далее Лосев говорит, что весь мир есть слово. «Все бытие есть то более мертвые, то более живые слова. Космос - лестница различной степени словесности. Человек - слово, животное - слово, неодушевленный предмет - слово. Ибо все это - смысл и его выражение». Что же касается самой категориальной структуры эйдоса, то она основана на самой себе и зависит от самой себя.

Лосев утверждает взаимосвязь веры и знания. «Чисто диалектическая вера не только не возможна без знания, но она и есть подлинное знание, и знание не только не возможно без веры. Верить можно только тогда, когда знаешь, во что нужно верить, и знать можно только тогда, когда веруешь, что объект знания действительно существует». Желание опираться только на знание или веру антидиалектично. Более того. «В философии надо учитывать не одни только логические слои, но также и не-логические и до-логические слои познания и мышления».

Лосев говорит, что онтологическим стержнем всего является коммуникативность, общение. Есть общение между Богом и тварным миром. Есть взаимопонимание между личностями; при этом, говорит Лосев, личность понимается не непосредственно, а через символы.

Лосев противопоставляет русскую философию западной. Для последней характерен рационализм. Русская же философия «является беспрестанным, постоянно поднимающимся на новую ступень постижением иррациональных и тайных глубин космоса конкретным и живым разумом». Русской философии присуща, с одной стороны, «сверх-логическая», «сверх-систематическая» направленность, а с другой, - тесная связь с проблемами социальной жизни.

В начале XX века, особенно после революции 1905 года, усиливается интерес к мистицизму, оккультизму, теософии, йоге. Среди интеллигенции, у ее значительной части происходит отход от идеологии революционной деятельности к мистике. Характерная фигура здесь - Петр Демьянович Успенский (1878-1949).

Успенский родился в Москве, после гимназии получил математическое образование; кроме математики и естествознания увлекался поэзией и живописью. В начале века сотрудничал как журналист с «левыми» изданиями. В 1907 г. происходит своеобразный перелом в мировоззрении Успенского, пробуждается интерес к эзотерическим учениям. В путешествиях по Западной Европе Успенский знакомится с европейскими оккультными, теософскими учениями, на Востоке - с индуизмом и йогой. Пишет ряд работ, суммируя их идеи в книге «Tertium organum» (Третий инструмент»), которая, по его словам, служит «ключом к загадкам мира, тайнам пространства и времени».

Весной 1915 г. Успенский встречается с Г.И. Гурджиевым. Успенского привлекает идея т.наз. четвертого пути, техника достижения «высших измерений» ведущая к особой переструктуризации сознания субъекта, причем этот путь не требует исключения из активной социальной жизни. Свои встречи о отношение к идеям Гурджиева Успенский описывает в книге «В поисках чудесного» (вышла посмертно). В 1921 г. Успенский уезжает в Англию. Здесь он публикует книгу «Новая модель Вселенной» (1931, на английском языке), лекции «Психология возможной эволюции человека».

Начиная свою концепцию, Успенский говорит, что есть два исходных, очевидных факта: существование мира, в котором мы живем, и существование нашего сознания. Эти факты нам известны. Но кроме того, есть пространство, время, количество, масса, энергия, жизнь и т.д. О них мы говорим, но на самом деле не знаем, что это такое. И Успенский ставит вопрос о том, что собою представляют пространство и время.