Конструирование метафор и мифов и их истолкование

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конструирование метафор и мифов и их истолкование

Майданов Анатолий Степанович

доктор философских наук

ведущий научный сотрудник Института философии Российской академии наук

109240, Россия, г. Москва, ул. Гончарная, 12, стр. 1

Аннотация

Статья посвящена одному из важнейших видов смыслового творчества человеческого интеллекта - метафоре, являющейся специфическим средством отображения реальности и формирования другого, психологически, этически и эстетически значимого содержания. Материалом для анализа избрана мифология, в которой впервые в истории человеческого мышления начал применяться приём метафоризации. Анализируются структура метафоры, особенности составляющих её компонентов, своеобразие гносеологических и логических отношений между ними, парадоксальность этих отношений. Особое внимание уделяется метафоричности мифических образов и сюжетов. Описываются особенности динамики и логики двух основных этапов в генезисе метафор - этапа их конструирования и этапа истолкования. Определяющими подходами при исследовании метафор являются когнитивно-информационный, эволюционно-эпистемологический и номологический, ориентирующий на поиск определённых закономерностей и специфической логики процесса метафоризации. Наиболее продуктивными в данном исследовании оказались такие методы как анализ, различение, противопоставление, синтез, интерпретация, идентификация реалистического и мистического содержания в метафорических образах, их деметафоризация. Указанный арсенал методологических средств позволил получить ряд новых результатов. Выявлен целый комплекс методов и приёмов метафоризации, используемых мифологическим мышлением. Охарактеризована сложная система отношений между разнородными элементами семантики метафор, а также между ними, с одной стороны, и реалиями жизненного мира архаичных людей, с другой. Предлагается толкование некоторых, до сих пор удовлетворительно неинтерпретированных мифов индийских вед, позволившее получить важную информацию, касающуюся социальной и духовной жизни древнего народа.

Ключевые слова: метафора, реальность, отображение, репрезентант, референт, смысл, миф, метод, функция, истолкование

Abstract

конструирование метафора миф

The article is devoted to one of the most important types of semantic creativity of human intelligence - the metaphor which is specific means of display of reality and formation of another, psychologically, ethically and esthetically significant contents. For the analysis the mythology in which for the first time in the history of human thinking reception of a metaforization started being applied is chosen material. The structure of a metaphor, feature of the components making it, an originality of the gnoseological and logical relations between them, a paradoxicality of these relations are analyzed. The special attention is paid to metaphoricalness of mythical images and plots. Features of dynamics and logic of two main stages in genesis of metaphors - a stage of their designing and a stage of interpretation are described. The defining approaches at research of metaphors are cognitive and information, evolutionary and epistemological and nomologichesky, focusing on search of certain regularities and specific logic of process of a metaforization. Such methods as the analysis, distinction, opposition, synthesis, interpretation, identification of the realistic and mystical contents in metaphorical images, their demetaforization appeared the most productive in this research. The specified arsenal of methodological means allowed to receive a number of new results. The whole complex of the methods and receptions of a metaforization used by mythological thinking is revealed. The difficult system of the relations between diverse elements of semantics of metaphors, and also between them, on the one hand, and realities of the vital world of archaic people, with another is characterized. The interpretation of some, the myths of the Indian Veda which still well aren't interpreted which allowed to receive the important information concerning social and spiritual life of the ancient people is offered.

Keywords: metaphor, reality, reflection, representative, referent, meaning, myth, method, function, interpretation

Метафоричность мифов

Читая и слушая мифы, мы часто наталкиваемся на их загадочность. Они кажутся нам скрытными, прячущими свой истинный смысл. Непосредственно мы схватываем доступное нам содержание прямых значений слов и выражений, но это не устраивает нас, поскольку мы чувствуем, что тот или иной автор мифа сочинял его не ради этого содержания. Оно в основном мало значимо и, как правило, выглядит поверхностным, несущественным, надуманным, больше похожим на сказку. Но, несмотря на такое впечатление, в действительности мифы занимают в духовной жизни людей важное место, не отодвигаются на периферию этой жизни и в течение длительного времени привлекают к себе внимание интеллектуально и социально активной части социумов. И это они делают благодаря своему другому, более глубокому смыслу. Тогда встаёт вопрос о том, что это за смысл и как его постичь. Эта задача довольно не простая, но возможно именно поэтому сильно влекущая к себе любознательного человека.

Давайте прочтём один из мифов великой индийской книги Ригведы (далее -- РВ) и убедимся, что дело обстоит именно так. Возьмём для примера миф о матери и мальчике, изложенный в гимне V. 2.

V. 2. К Агни1. Юная мать тайно уносит

Укутанного мальчика и не дает отцу.

Лика его измененного люди перед собой

Не видят -- он сокрыт в солнечном диске.

2. Что это за мальчика ты несешь, молодка,

Как злоумышленница? Это главная жена его родила,

Ведь много осеней возрастал зародыш.

Я видел новорожденного, когда мать произвела его на свет.

3. Я видел златозубого, обладающего чистым цветом,

Далеко от своего поля примеряющего оружие,

Когда я давал ему освобождающую амриту.

Что сделают мне люди, не знающие Индры, не знающие гимнов?

4. Я видел, как он уходит прочь со своего поля,

А само стадо не очень-то пылает без него.

Они не удержали его: вот он и родился.

Юные жены от этого становятся совсем седыми.

5. Кто те, что разъединили моего мужичка с коровами,

У которых не было пастуха, даже чужого?

Да отпустят его те, что захватили его!

Он пригонит к нам скот, зная в этом толк.

6. Царя жилищ, жилье людей

Враждебные силы спрятали среди смертных.

Молитвы Атри да освободят его!

Да встретят хулу хулители!

7. Даже связанного Шунахшепу ты освободил

От тысячи жертвенных столбов: ведь он потрудился на жертвоприношении.

Также и нас, о Агни, освободи от петель,

Усевшись здесь, о знающий хотар!

8. Ведь ты ушел от меня, сердясь --

Это сказал мне хранитель закона богов.

Ведь это Индра-знаток тебя обнаружил.

Наученный им, о Агни, я пришел.

9. Агни ярко сверкает высоким светом.

Своим величием он делает видными все предметы.

Он осиливает безбожные колдовские чары, действующие во зло.

Он оттачивает рога, чтобы пронзить ракшаса.

10. Пусть дойдет до неба треск Агни,

Вызванный его острым оружием, чтобы он убил ракшаса!

Его вспышки ярости разбивают всё, словно в опьянении.

Не удерживают его безбожные препятствия.

11. Эту хвалу тебе, о рожденный могучим, я, вдохновенный,

Сложил, как искусный мастер -- колесницу.

Если ты, о бог Агни, примешь ее благосклонно,

Пусть завоюем мы благодаря этому воды, вместе с небом!

12. Бык с мощным затылком, набравшись силы,

Беспрепятственно пусть отнимет имущество у врага! --

Так сказали этому Агни бессмертные боги.

Пусть окажет он защиту человеку, расстелившему солому!

Пусть окажет он защиту человеку, возлившему жертву!

Загадочность этого мифа наводит нас на мысль о том, что в нём речь идёт о чём-то другом, чем описываемый случай с похищением ребёнка. Следовательно, мы имеем дело с иносказанием. Иносказание же, косвенная репрезентация какого-либо явления, -- это одна из существенных черт метафор. В данном случае в форме метафоры выступает не какое-либо отдельное понятие или представление, а весь миф. В РВ мы находим несколько мифов-метафор. В метафорах воплощается взгляд их авторов на явления и события действительности, а также репрезентация их в тех или иных ментальных конструкциях через какое-то иное содержание. В этом и состоит суть косвенной репрезентации реальности, осуществляемой посредством тропов -- метафор, аллегорий, метонимий и др. Трудность понимания мифов и объясняется большой степенью тропового характера их языка и прежде всего его метафоричностью. Это свойство ориентирует исследователей мифологии на восприятие её образов и сюжетов в большой мере как метафор. Для осуществления такого подхода необходимо, естественно, более или менее глубоко понять их природу, методы и приёмы конструирования тропов, своеобразие их содержания, овладеть способами дешифровки метафор.

Метафора как скрещение смыслов

По-видимому, вполне можно сказать, что каждый образованный человек имеет представление о том, что такое метафора и даже может определить её, например, так, как это делает «Словарь» Ноа Уэбстера: «Метафора -- это фигура речи, в которой слово или фразаприменяютсяк тому, к чему они буквально не применимы, для того, чтобы показать их сходство» [1, с. 940].

При употреблении метафор человек говорит одно, а имеет в виду, подразумевает другое, использует не буквальное, прямое, а переносное значение слов. Из-за операции перенесения, которая осуществляется в данном обороте речи, древние греки, и прежде всего Аристотель, использовали для обозначения этого оборота слово «metaphero» -- «переношу». В более академической форме американский лингвист Пауль Хенле выразил эту черту метафоры следующим образом: «Знак является метафорическим, если он употреблен с референцией к объекту, который он не обозначает при буквальном употреблении, но который обладает некоторыми признаками, присущими объекту, который должен был бы быть буквальным денотатом этого знака» [2].

Это определение метафоры кажется вполне ясным, так что вроде бы нет необходимости в каком-то глубоком её анализе. И тем не менее большое количество лингвистов, литературоведов, философов, психологов занимались этим феноменом, усмотрев множество проблем в метафоре, касающихся способов её формирования, структуры, взаимоотношений её частей, своеобразия смысла, умения правильно понимать его и т. д. Эти проблемы представляют метафору довольно сложным и загадочным явлением, как правило, всегда несущим в себе некоторую тайну. И, наверное, поэтому англо-американский аналитический философ родом из России Макс Блэк (1909-1988) в своей знаменитой статье «Метафора» (1962 г.) поставил перед собой задачу постичь сокровенную природу этого явления: «Я хочу снять покров тайны с метафоры, которую философы, несмотря на их интерес к языку, до сих пор обходили» [3, с. 153]. Подобную работу проводил целый ряд выдающихся исследователей, прояснивших многое в причудливой природе этого явления. Результаты этих исследований опубликованы, в частности, в цитируемом сборнике.

Одним из основных результатов этих исследований является установление того фактора, который является основанием процесса её формирования. Этот фактор является фундаментальным признаком метафоры. Это отношение сходства, аналогии между метафорическим выражением и её денотатом. На этот признак обратил внимание ещё Аристотель. «Переносное слово (metaphora) -- это несвойственное имя, перенесённое с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии», [4, с. 669] -- писал он. Позднее это соображение разделяли и другие исследователи. Так, английский филолог Хью Блэр (1718-1800) в 1783 г. утверждал, что «метафора -- это фигура, всецело основывающаяся на сходстве одного объекта с другим, поэтому она во многом родственна сходству и сравнению и, конечно же, есть не что иное, как сравнение, выраженное в сокращённой форме» [5, с. 285]. Эта точка зрения стала традиционной. Эрнст Кассирер (1874-1945) так раскрывал её суть: метафора -- это «сознательная замена обозначения содержания представлений посредством наименования другого содержания, какой-либо чертой сходного с первым или позволяющего провести «аналогию» с ним. В этом случае в метафоре идёт речь о подлинном «перенесении»: оба содержания, между которыми она движется, твёрдо установлены как определённые и самостоятельные значения…» [6, с. 376].

Конструирование пары «метафорическое выражение -- его денотат» -- операция, требующая от её исполнителя владения целым рядом специфических интеллектуальных качеств: охвата широкого круга знаний, что позволяет выбирать нетривиальные, необычные, оригинальные метафоры; умения увидеть и выделить во множестве свойств предметов, обычно разнородных и пёстрых, такие, которые окажутся сходными с определёнными свойствами других, связываемых метафорами предметов; способности смотреть на объекты под разным углом зрения и тем самым выявлять их сходство при кажущемся различии; умения привлекать и соотносить понятия и представления из разных областей знания; способности находить аналогию между элементами, относящимися к разным аспектам объектов, например, между характеристиками биологического и психологического аспектов живых существ, статики и динамики объектов, их внешних и внутренних свойств и т. д.

Крайне важной и весьма продуктивной является способность креативной личности находить сходство между отдалёнными объектами и явлениями, принадлежащими, к примеру, к классам различной природы. Так, в РВ астрономические объекты Солнце и Луна в гимне I. 72., в стихе 10 представлены через биологический объект (глаз) и называются двумя глазами неба:

Бессмертные наделили его (Агни. -- А.М.) чудесной красотой,

Когда создавали два глаза неба.

В другом гимне (I. 24. 7) Солнце представлено образом дерева с основанием вверху, с ветвями, направленными вниз. Здесь основанием является само Солнце, а ветви -- его лучи, идущие от него с неба вниз, к земле. В стихе 8 этого гимна лучи солнца отображаются как ноги, которые приставил ему бог Варуна, чтобы оно могло двигаться по небу:

В бездонном пространстве царь Варуна с чистой силой действия

Держит прямо вершину дерева.

Ветви направлены вниз. Их основание -- наверху.

Да укоренятся в нас лучи!

Ведь широкий сделал царь Варуна

Путь для солнца, чтобы следовать ему.

Безногому он сделал ноги, чтобы приставить…

Сближаются между собой в РВ и такие разные явления, как ночь и день, с одной стороны, и их метафорический образ -- коровы, с другой:

Две коровы разного вида бродят с прекрасной целью:

Одна за другой они кормят теленка (огонь жертвенного костра. -- А.М.).

У одной он бывает золотистым, следуя своему обычаю,

У другой он кажется ясным, с прекрасным блеском (I. 95. 1).

В последних строках говорится о различии в цвете огня, зажжённого днем или в сумерках.

Метафора позволяет авторам РВ соотнести и сопоставить такие весьма разные явления, как поэтическое творчество, ритуальное действие и земледельческие операции:

Сделайте все приносящим радость, натяните поэтические мысли,

Создайте ладью, перевозящую на веслах,

Приведите в порядок оружие, держите его наготове,

Ведите жертву вперед, о друзья!

Запрягайте плуги с сеялками, надевайте хомуты!

Бросайте здесь семя в приготовленное лоно!

Когда же услышание придет в равновесие с вашей хвалебной песней,

Спелый плод еще ближе подойдет к серпам.

Поэты запрягают плуги с сеялками,

По отдельности надевают хомуты

Эти мудрые ради благожелательности среди богов.

Я привлекаю вашу силу видения, связанную с жертвой, для помощи,

О боги, божественную, достойную жертв, связанную с жертвой, -- сюда!

Пусть она доится для нас, словно великая корова

Тысячеструйная своим молоком, когда она отправилась на пастбище (X. 101. 2-4, 9)!

Использованное соотнесение разных видов деятельности позволяет увидеть важное и глубокое сходство между ними -- они являются продуктивными созидательными процессами. В то же время этим сопоставлением удаётся подчеркнуть большую значимость литературной и религиозной деятельности.

Структура метафоры

Исследователей метафор занимают вопросы о том, как происходит формулирование и понимание этих феноменов. Существуют ли такие характеристики метафор, знание которых помогает осуществлять эти процедуры? Американский философ Джон Роджерс Сёрль обобщил эти вопросы и выразил их так: «Для сообщения говорящим чего-либо при помощи метафорических высказываний, …необходимы некие принципы, в соответствии с которыми он может иметь в виду нечто большее или отличное от того, что говорит; эти принципы должны быть известны слушающему, который за счет этого знания понимает, что же говорящий имеет в виду... Наша задача при создании теории метафоры -- попытаться сформулировать те принципы, которые соотносят буквальное значение предложения с метафорическим значением высказывания... Наш исходный вопрос -- как функционируют метафоры -- может быть переформулирован так: каковы те принципы, которые позволяют говорящим производить, а слушающим понимать метафорические высказывания? И как мы должны эти принципы сформулировать, чтобы эксплицировать отличия метафорических высказываний от остальных типов высказываний, в которых значение говорящего не совпадает с буквальным значением?» [7, с. 308-309].

Я хочу конкретизировать задачу, поставленную Сёрлем, а именно, обратить внимание на то, что мало знать одни принципы. Важно иметь в виду и ряд других характеристик метафоры. Среди них такие, как её структура, наиболее существенные элементы, взаимоотношения последних, методы и приёмы создания метафор, способы их интерпретации. Важно также выявить особенности порождения и функционирования метафор в тех или иных специфических видах словесного творчества. В данном исследовании в качестве такого вида избрана мифология.

Начнём анализ метафоры с рассмотрения её структуры. В литературе сложилось представление о метафоре как о двучленной структуре. Членами, или компонентами метафоры являются два разных значения метафорического выражения -- прямое и переносное, или косвенное, подразумеваемое. Для называния этих значений предлагаются разные термины. Так, англо-американский филолог Айвор Армстронг Ричардс (1893-1979) предложил называть прямое значение носителем, средством передачи (vehicle), а подразумеваемое -- содержанием [8, с. 48]. Макс Блэк характеризовал подразумеваемое значение как фокус метафоры, вставленный в рамку (фрейм) прямого значения [3, с. 159]. Другие исследователи подчёркивают, что метафора относится к двум объектам (М. Бирдсли), задаёт вместо одной идеи сразу две (М. Джонсон). Это свойство метафоры Дж. Сёрль считает основным её принципом: «Основной принцип функционирования всех метафор заключается в их способности, пользуясь своими специфическими средствами, вызывать в сознании -- при произнесении выражения с буквальным значением и соответствующими условиями истинности -- другое значение с соответствующим набором условий истинности» [7, с. 314].

Из этого видно, что метафора характеризуется двойной референцией, или денотацией. Во-первых, она репрезентирует денотат, отображённый в прямом значении метафорического слова, а, во-вторых -- денотат косвенного значения. Поэтому в метафоре следует различать репрезентирующий компонент, которым является прямое значение, и репрезентируемое содержание, в качестве которого выступает косвенное значение. Особенностью репрезентации посредством метафор является то, что содержание прямого значения и содержание косвенного значения лишь в некоторой степени соответствуют друг другу. Большие же части каждого из этих значений не находятся друг к другу в таком отношении. Следовательно, в целом прямое значение лишь отчасти репрезентирует косвенное, а поэтому первое значение можно называть условным знаком, символом второго. Своей неадекватной частью прямое значение уводит воспринимающего метафору субъекта в сторону от подлинного денотата косвенного значения, вследствие чего возникает аберрация денотации, смещение её в ложном направлении, что и является фактором, затрудняющим толкование метафоры.

Выявленное своеобразие отношения между прямым и косвенным значениями метафоры подсказывает необходимость уточнения характера сходства, лежащего в основе метафорических конструкций. Это сходство, аналогия всегда частично, часто минимально, нередко выступает всего лишь как намёк на основной денотат. Эту особенность метафорической аналогии всегда нужно иметь в виду, подчёркивать её при характеристике данного тропа. Благодаря имеющемуся сходству некоторых элементов прямого и косвенного значения между последними существует отношение симметрии. Но поскольку между большинством других элементов аналогии нет, то между названными значениями имеет отношение асимметрии. Таким образом, метафора в данном случае оказывается противоречивой структурой, парадоксальным гибридом. Именно поэтому о ней можно говорить как о содержательно-условном репрезентанте. Он содержателен, поскольку сходные элементы дают некоторую информацию об основном денотате, но одновременно он условен, так как другие элементы не сообщают никакой информации об этом денотате.

Не будем упускать из виду то, что в структуре метафоры есть ещё один компонент. Это знак прямого значения -- непосредственный представитель этого содержательного элемента. Данный знак может быть акустическим, как в устной речи или графическим, как на письме. Вместе такие знаки и их мысленные значения образуют слова как комплексные репрезентанты косвенного значения. Вследствие этого структура метафоры оказывается трехчленным образованием.

Феномен метафоры возникает в результате взаимодействия её компонентов, элементов этой структуры. Взаимодействие оказывается трёхступенчатым. Начальный компонент данной структуры (акустический или графический знак), будучи условным, конвенциональным, репрезентирует соотнесённую с ним мысль, образ, понятие, которые непосредственно связаны с этим знаком и выступает в качестве прямого значения метафоры. Это значение отчасти информативно, отчасти условно соотносится с другой мыслью, образом, понятием -- косвенным значением метафоры, демонстрируя резкий переход к качественно иному классу мыслей, понятий, образов. Здесь происходит семантический сдвиг -- перемещение мышления из одного концептуального круга в другой. Логическая связь между этими кругами отчасти сохраняется благодаря отношению аналогии, а отчасти прерывается, и языковая конструкция говорит нам о некотором другом объекте -- об ином, чем у прямого значения в денотате. Денотаты прямого и косвенного значения оказываются разными, отношение денотации, идущее от прямого значения, и отношение денотации от косвенного значения расходятся. Вследствие этого существенно нарушается отношение содержательного сходства между денотатами одного и другого значения. Прямое значение даёт нам во многом иную информацию о денотате косвенного значения. Этот денотат уходит за пределы его информационного охвата. Так возникает иносказательная сущность метафоры, иносказательная репрезентация исходным прямым значением слова основного денотата метафорического выражения. Такая репрезентация обычно осуществляется через инопарадигмальное понятие или образ. Отношение аналогий преобразуется в отношение различия. Прямое и косвенное значения лишь в незначительной степени информативно покрывают друг друга. В большей же степени они информативно расходятся друг с другом. Смысл метафоры оказывается, во-первых, синтетическим, поскольку соединяет в себе элементы прямого и косвенного значений, а, во-вторых -- синкретическим, поскольку в этом смысле происходит скрещение разнородных содержательных единиц. «Попросту говоря, -- писал А. Ричардс, -- когда мы используем метафору, у нас присутствуют две мысли о двух различных вещах, причем эти мысли взаимодействуют между собой внутри одного-единственного слова или выражения, чье значение как раз и есть результат этого взаимодействия...В основе метафоры лежит заимствование и взаимодействие идей (thoughts) и смена контекста» [8, с. 46-47]. Процесс метафоризации поэтому представляет собой частичное перекраивание исходной семантической единицы, переображение её денотата, а также и основного денотата, преломление его образа через образ исходного значения.

Такие процедуры и происходящие при их применении трансформации семантических элементов придают специфический облик когнитивным процессам, в рамках которых они осуществляются, а также существенным образом влияют на характер ментальных конструктов, порождаемых подобными мыслительными операциями. Эти особенности данных операций, естественно, должны учитываться при построении когнитивной теории метафорической деятельности. Американские исследователи метафоры Джордж Лакофф и Марк Джонсон в общих чертах так определили характер этой теории: «Основной тезис когнитивной теории метафоры сводится к следующей идее: в основе процессов метафоризации лежат процедуры обработки структур знаний -- фреймов и сценариев. Знания, реализующиеся во фреймах и сценариях, представляют собой обобщенный опыт взаимодействия человека с окружающим миром -- как с миром объектов, так и с социумом. Особую роль играет опыт непосредственного взаимодействия с материальным миром, отражающийся на языковом уровне, в частности, в виде онтологических метафор» [9, с. 9].

Внешний и глубинный планы метафоры и мифа

Прямое значение метафоры доступно непосредственному восприятию и пониманию. Оно как будто бы лежит на её поверхности и тем самым образует её внешний смысловой план. Намного сложнее обстоит дело с косвенным значением. Это значение, как правило, скрыто от непосредственного восприятия, требует специальных умственных усилий для его выявления и понимания. Его местопребывание -- внутренний, подспудный уровень семантики метафоры. Оно образует глубинный смысловой план этой конструкции. Поскольку произведения словесного творчества, в том числе и мифы, во многом состоят из метафор, то названные смысловые планы проходят через всё их содержание. Благодаря этому перед читающим или слушающим эти произведения субъектом встают две тесно соотнесённые друг с другом содержательные картины, каждая из которых воздействует на разные области его психики. Миф, как и другие сочинения, оказывается двойственным образованием по своей структуре. Между смысловыми планами устанавливаются частично симметричные и в то же время частично асимметричные отношения. Структура сочинения усложняется тем, что внешний план в свою очередь оказывается двойственным. Он включает в себя два уровня -- уровень условных знаков и уровень содержательных значений этих знаков, т. е. представляет собой знаково-семантический дуплет.

Внешний план является вспомогательным по отношению к основному, глубинному плану. Он используется для кодирования данного плана, для репрезентации его адресатам мифологического творчества. Этот план полностью содержательный, в нём нет условных репрезентантов, как во внешнем плане, и он соотносится с первичной содержательной структурой (с семантическим уровнем внешнего плана) и репрезентируется им. Отношения между этими планами отличаются от отношений знакового и семантического уровня внешнего плана. Эти отношения непостоянны, неконвенциональны, как в случае уровней внешнего плана. Они, как правило, необычны, неожиданны, создаются ad hoc, очень индивидуализированы, не фиксируются каким-либо образом на долгое время. Благодаря этому в сфере языка формируется новое семантическое пространство -- динамичное, текучее, непрерывно обновляющееся в отличие от более или менее стабильной семантики, лексики того или иного языка. Это является следствием в том числе и смысловой двойственности мифов.

Этап конструирования метафор и мифов

Дж. Лакофф и М. Джонсон проделали огромную работу по выявлению особенностей генезиса семантики языка. Они получили важный результат, обнаружив, что «большая часть понятийной структуры естественного языка по своей сути метафорична» [9, 219]. Встаёт вопрос о том, как осуществляется процесс метафоризации, каким образом благодаря этому процессу происходит обогащение семантики, возникновение новых лексем. Положение дел с этой проблемой довольно сложное, многое еще остаётся не прояснённым. Это явилось причиной горестного восклицания английского лингвиста Дерека Бикертона: «…Не одно определение, ни одна теория, предложенные к настоящему времени, не задают даже адекватной таксономии, не говоря уже о «объяснении процесса» создания метафоры» [5, 284].

Сложность проблемы объясняется необычайной многогранностью, разнообразием, нелинейностью, динамизмом этого процесса, участием в нём большого числа субъектов, чрезвычайно пёстрым переплетением элементов и цепочек семантической системы и множеством других факторов. В такой ситуации процесс языкотворчества превращается в подлинное искусство, требующее от его акторов высочайшего языкового чутья и мастерства, о чём говорил ещё Аристотель: «Важно бывает уместно пользоваться всеми вышесказанными [приемами], а также словами сложными или редкими, но важнее всего -- переносными: ибо только это нельзя перенять у другого, это признак [лишь] собственного дарования -- в самом деле [чтобы хорошо переносить значения, нужно уметь] подмечать сходное [в предметах]» [4, 672].

Метафоризация решает задачу: как сказать о чём-то больше или сказать иначе, сказать другое, чем об этом говорит его собственное имя. Данная задача решается в основном путём творческого синтеза исходного материала, имеющегося у мыслителя или поэта. Такова цель этапа конструирования метафор и мифов. После этого наступает другой этап, характеризующийся противоположным мыслительным процессом -- процессом творческого анализа, т. е. интерпретацией, пониманием смысла метафор и мифов, их дешифровкой. Каждому из этих этапов присущ свой арсенал мыслительных средств.

Методы и приёмы метафоризации

Для адекватного описания метафорического процесса нужно ввести два новых термина, которых пока нет в теории метафоры. Это прежде всего такой термин, как «объект метафоризации». Им можно обозначать тот феномен, по отношению к которому создаётся метафора. Другой термин -- «средство метафоризации». Это то слово, понятие или образ, которые используются в качестве метафоры. Объектами метафоризации могут быть реальные предметы и явления, а также вымышленные мифические персонажи и феномены. В качестве средств метафоризации в мифологии привлекаются ментальные единицы, имеющие конкретное, наглядное содержание. Причиной такого отбора является то, что именно такое содержание оказывается более доступным для адресатов мифов, и именно оно своей конкретностью и непосредственностью наиболее эмоционально и эффективно воздействует на сознание этих адресатов.

В мифах, как только что говорилось, объектами метафоризации, в частности, являются вымышленные персонажи. Это прежде всего боги и демоны. Но процесс создания метафор для них является фактически вторичной метафоризацией. Первичной метафоризацией в данном случае является создание образов самих этих персонажей. Эти же образы сами по себе также суть метафоры -- метафоры тех явлений и характеристик действительности, которые эти образы олицетворяют. Как правило, объектами таких первичных метафор становятся различные феномены действительности. Например, это образ грома и молнии -- Индра, образ свойств огня -- бог Агни и т. п. По отношению к своим объектам эти образы действительно являются метафорами, поскольку, как и всякая метафора, они в большой степени условны, недостаточно информативно представляют эти объекты. Лишь отчасти в этих образах отображаются какие-то реальные свойства символизируемых этими богами феноменов. Но такое метафорическое понимание образов богов -- это взгляд современного просвещённого человека, понимающего действительную природу мифических персонажей. С точки же зрения архаического человека эти образы имеют вполне реальные, адекватные содержанию данных образов денотаты. Поэтому применение к ним метафор является не вторичной, а первичной метафоризацией, осуществляемой мифотворцами активно, с помощью хорошо разработанных методов.

Использование атропосоциоморфных образов в качестве метафор. При создании метафор их творцы прежде всего выбирают какой-либо, более подходящий для их сочинительских целей класс явлений или свойств, из которого они будут отбирать материал при формировании метафор. В мифологии самым пригодным для этого оказался класс явлений и свойств, связанный с человеком, его жизнью и деятельностью. Эти явления и свойства соотносятся в качестве метафор с самыми различными объектами окружающей действительности, в том числе с космическими объектами, с другими явлениями природы, с созданными людьми предметами. Вот примеры, относящиеся к первой из этих групп:

Оставив прежние тела, они создали свои теперешние,

Бодрствуя так: один друг бодрствует, когда другой друг закрыл глаза (I. 72. 5).

В этом стихе под друзьями подразумеваются Солнце и Луна. С наступлением зари они оставили свои тела, т. е. изменились. Действительно, Луна перестала быть видимой, тогда как Солнце, напротив, открыло себя. Они, подобно человеку, бодрствуют -- каждый светит для своего времени суток.

Посредством метафор наделяется признаками человека и заря, олицетворяемая богиней Ушас. (Антропоморфные признаки приводимом ниже стихе выделены курсивом):

Вот в соответствии с божественным порядком зажглась Ушас, рожденная на небе.

Она пришла , являя свое величие .

Она раскрыла злых духов и безрадостный мрак.

Лучшая из Ангирасов (древние риши. -- А.М.), она пробудила пути.

Пусть она проломит твердыни (мрак. -- А.М.)и подарит коров (свои лучи. -- А.М.)!

Мычат коровы навстречу Ушас (VII. 75. 1, 7).

Возникло и знамя Ушас на востоке.

Она вышла нам навстречу из своего прочного укрытия (из ночного мрака. -- А.М.) (VII. 76. 2).

Заря в этих стихах с помощью метафор наделяется способностью выполнять различные действия, которые свойственны человеку, и тем самым предстаёт как весьма активный и целесообразно действующий актор.

Таким же образом ведийские поэты наделяют антропоморфными признаками и Солнце.

Вот он восходит, несущий счастье, все озирающий

Сурья (бог солнца. -- А.М.), общая опора людей ,

Глаз Митры и Варуны, бог,

Который свернул мрак, словно шкуру (VII. 76. 1).

Наделяются способностью выполнять свойственные человеку действия и чисто физические предметы:

…тетивы из коровьих ремней торопят полет кидающейся вперед стрелы… (VI. 67. 11)

Приписываемые посредством метафор с антропоморфным содержанием признаки в той или иной мере очеловечивают природные и сотворённые людьми предметы, субъективизируя их, наделяя способностью действовать сознательно, целенаправленно, экспрессивно и т. д.

Широко используются в качестве метафор женские образы. С их помощью подчёркиваются прежде всего психологически и эстетически воздействующие на людей признаки объектов и явлений. Это позволяет мифотворцам одушевлять эти феномены, сближать их с природой человека, эстетизировать. В качестве метафор при этом многократно употребляются такие слова, как «юная женщина», «юница», «красавица», «жена», «сестра», «дочь» и др. Именно сквозь эти, своей красотой чарующие образы, арии смотрели на природные объекты:

Издревле вокруг неба и земли движутся две несхожие

Юницы, возвращаясь снова и снова по своей привычке:

Ночь с черными очертаниями, утренняя заря -- со светлыми.

Они движутся, приближаясь: то одна, то другая (I. 62. 8).

Вот показалась перед нами приближающаяся

Сверкающая дочь неба (утренняя заря. -- А.М.).

Она снимает покров с великого мрака, чтоб было видно.

Красавица создает свет (VII. 81. 1).

Много тысяч сестер (молитв. -- А.М.), словно замужние женщины,

Задаривают неробкого мужчину (Индру. -- А.М.).

Издревле жаждущие, стремящиеся к добру молитвы

С поклонением и снова с песнями устремились к тебе, о удивительный.

Словно страстные жены -- страстного мужа,

Ласкают тебя молитвы, о ты, полный мощи (I. 62. 10, 11).

Вот этого (сому. -- А.М.) мощно начищают

Десять деятельных золотистых женщин (десять пальцев. -- А.М.),

Которыми он украшается для опьянения.

Вот этот (Индра. -- А.М.) усаживается среди людских

Племён, словно сокол в гнезде,

Как любовник, идущий к юной жене (IX. 38. 3, 4).

Десять пальцев породили этого отпрыска (Агни. -- А.М.) Тваштара (одного из богов. -- А.М.),

Неутомимые юные жены -- того, кого надо носить с места на место.

Остроликого, обладающего собственным блеском среди людей…(I. 95. 2).

Агни, к которому приближается юная жена (ложка с жертвенным маслом. -- А.М.), к нему, прекрасно действующему,

Она, несущая жертву вечером и на рассвете, полная жира…(VII. 1. 6).

В этих стихах посредством метафор представлены некоторые элементы арийского ритуала жертвоприношения, который проводится с принесением богам жертвенных животных. Но в одном из гимнов РВ этот ритуал сам используется в качестве метафоры. С помощью его элементов, взятых в качестве метафор, описывается знаменитое в истории Ариев сражение в Пенджабе с племенами аборигенов. Приведённые в стихах имена -- это имена враждебных ариям племён.

Самым началом жертвоприношения (сражения. -- А.М.) были турваша и якшу.

Матсья, жадные до богатства, как рыбы в воде до наживки,

Бхригу и друхью охотно последовали за ними.

Друг спас того, кто был ему другом, из двух враждующих сторон.

Жертвенным животным лежал мнивший себя мудрым.

Двадцать одного человека из обоих вайкарна

Царь (арийского племени. -- А.М.) поверг ниц из желания славы.

Он их бросает, как удивительный жрец -- солому на сиденье жертвы (VII. 18. 6, 8, 11).

Для описания процедуры зажигания жертвенного костра использовался образ такого рукотворного объекта, как загон для коров. В чём ведийские жрецы увидели сходство этих двух совершенно разных феноменов? Наблюдая за горящим костром, они заметили, как из кучи дров вырываются языки пламени и улетают в пространство. Для жрецов это оказалось похожим на стадо коров, которые по утрам выходят из загона и оправляются вдаль на пастбище. Такое сопоставление позволило построить довольно впечатляющую живую картину пылающего костра. В их представлении языки пламени, как коровы, укрывались в загоне -- в куче дров, затем по мере разгорания костра с радостью, весело удалялись от него.

Прекрасно действующие, прекрасно сверкающие, преданные богам,

Раздувая его, как плавят железо, как боги поколения людей сплавили,

Зажигающие огонь, укрепляющие Индру,

Окружающие загон с коровами, пришли они (исполнители гимнов. -- А.М.) (IV. 2. 17).

Процедура зажигания костра довольно трудоёмкая, требует большого умения, а поэтому авторы гимнов сравнивают костёр со скалой:

Пусть станем мы сыновьями неба Ангирасами (легендарными певцами. -- А.М.),

Пусть расколем мы, пылающие, скалу, полную сокровищ (IV. 2. 15)!

Образы загона коров и скалы настолько увлекли поэтов, что они увидели денотаты этих образов и в процессе появления утренней зари и Солнца:

Я (жрец. -- А.М.) должен найти скалу неба, разверзая ее своими гимнами!

Пришли воспеватели приближающейся Ушас.

Она открыла находящихся в загоне коров. Взошло солнце (V. 45. 1).

В этом стихе под «скалой неба» понимается ночной мрак, а под «загоном с коровами» -- прячущиеся там до рассвета зори. Постепенно мифотворцы расширяют экстенсионал символа «скала». Он обозначает всё, что укрывает или скрывает что-либо: ночная тьма является укрытием зорь и Солнца, куча дров -- укрытием огня, туча -- укрытием дождя и т. д. Вследствие этого данный символ становится полисемичным.

Использование зооморфных образов в качестве метафор. Такое использование очень широко и активно применяется мифотворцами. В работу включается длинный ряд различных классов животных. Это и дикие и домашние животные, птицы, насекомые и др. Объектами метафоризации выступает также широкий круг феноменов, как реальных, так и вымышленных -- от богов до самых разных явлений природы.

Метафора «бык». Это животное настолько впечатляюще как физически так и психологически, что оно, конечно, не могло не быть использовано в качестве метафоры определённого рода объектов и явлений, которые, в свою очередь, производят на человека сильное впечатление. Онтологически бык олицетворяет собой мощь, мужество, оплодотворяющие силы природы, изобилие. В то же время он часто выступает как весьма выразительный символ главного ведийского божества Индры, подчёркивая энергию, напор, решительность, несокрушимость его.

О бык, тот котелок с едой (символ изобилия. -- А.М.),

О ты, дающий сполна, раскрой для нас,

Ты, не встречающий сопротивления!

Словно могучий бык -- стада,

С силой гонит он народы,

Властный, не встречающий сопротивления (I. 7. 6, 8).

Бык, о Индра, эта твоя колесница,

А также быки -- пара твоих буланых коней,

Бык ты сам, о стоумный, бык -- призыв самого себя (VIII. 13. 31).

В качестве метафоры этот образ применяется и к другому весьма значимому для ариев богу -- к Агни, олицетворяющему огонь. У этих людей был тщательно разработан культ этого могущественного и красивого на вид явления природы. Оно сопровождало ариев на всех этапах их жизни. Бога огня арии чтили и как источника силы, и как помощника в разных делах, и как защитника от всевозможных бед, и как союзника в борьбе с врагами. Особенно восторгались древние люди им во время церемонии жертвенного костра, когда столб огня поднимался до неба и нёс жертву богам.

Ведь с сиденья закона (с алтаря. -- А.М.) сверкнуло озарение (зажжённый огонь. -- А.М.).

Сын молодой коровы (дощечки для зажигания огня. -- А.М.) -- бык, соединился с коровами (дровами костра. -- А.М.).

Он поднялся с мощным ревом,

Он охватил даже огромные пространства (X. 111. 2).

Сперва возникла под ликование толпа (языки пламени костра. -- А.М.)

В лоне закона (на алтаре. -- А.М.), в гнезде быка (в месте пребывания Агни -- в костре. -- А.М.),

Желанная, юная, прекрасная, сверкающая.

Семеро любимых (языков пламени. -- А.М.) родились для быка (IV. 1. 12).

Слово «бык» в представлении ведийских поэтов выражает все, что обладает большой силой, большим значением среди других объектов, большим влиянием на них. Поэтому «бык» в качестве метафоры применяется и к камню, который используется для выжимания сока Сомы, и к самому этому соку, и к опьянению, вызываемому Сомой, и к жертве приносимой богам (РВ. VIII. 13. 32.). Благодаря такой метафоризации все подобные предметы и явления приобретают больший вес, большую значимость.

Метафора «конь». Это животное воспринималось ариями как символ силы, быстроты, стремительности, неукротимости, неудержимого полёта, летящей красоты. Поэтому, используя это слово в качестве метафоры, поэты тем самым переносили на объекты метафоризации эти свойства. Объекты же были самые разные, начиная от Солнца и заканчивая соком Сомы.

К тебе (к Агни. -- А.М.) несется конь (Солнце. -- А.М.), завоевывающий награды, надежный,

Пересекающий пространство, принадлежащий всем народам (VI. 2. 2).

Пусть скачут твои кони (языки пламени. -- А.М.), возницы жертвы, семиязыкие (III. 6. 2)!

Жирноспинные (т. е. политые жертвенным маслом языки пламени. -- А.М.), запрягаемые мыслью

Кони, что возят тебя,

Пусть привезут богов для питья сомы (I. 14. 6)!

Сверкая мыслью в направлении богов, я (жрец. -- А.М.) запрягаю давильный камень,

Я тружусь (III. 1. 1).

Мочась благодаря своей природе скакового коня,

Они (боги грозовых туч. -- А.М.) приобрели очень блестящий, очень нарядный цвет (II. 34. 13).

Метафора «корова». Этот образ относился к числу самых любимых и чаще других используемых метафор. Это животное пробуждало в людях наиболее добрые и тёплые чувства, восхищало их своей сдержанностью и щедростью, настраивало на мирный и спокойный лад. Оно символизировало собой плодовитость и изобилие, с ним приходили в дом достаток и чувства благодарности к природе, восхищение её питательной способностью. Данная метафора использовалась для репрезентации очень важных в жизни людей явлений: утренней зари и её лучей, Солнца, Земли, дня и ночи и т. д. На эти явления слушатели мифов переносили признаки реальных коров. Священная речь, которая воплощалась поэтами в гимнах, также сопровождалась этой метафорой. Так соединялось в удвоенном образе одно из наиболее значимых для людей духовное явление -- священная речь -- и одна из наиболее ценных материальных вещей -- корова. Эта метафора распространялась и на такое важное для архаического человека явление, как место жертвоприношения (алтаря), которое называлось «следом коровы» (РВ. III. 55. 1.). Именно на этом месте, как считали арии, древние риши когда-то нашли священную речь. Поэтическое вдохновение также соотносилось с коровой, при том с дойной.

На границах неба утренние зори окрашивают ночи.

Они выстраиваются, как племена, вооруженные для битвы.

Твои (Ушас. -- А.М.) коровы (лучи. -- А.М.) свертывают темноту.

Они высоко держат свет, как Савитар (Солнце. -- А.М.) -- руки (VII. 79. 2).

Какое яркое богатство и стадо (лучи. -- А.М.) ты, сведущий (Индра. -- А.М.), пригоняешь к нам,

Широкошагающее, мычащее, с тем, чтобы оно увеличилось(X. 99. 1)?

Ведь сейчас, о Ушас, пребывающая на вершине горы,

Ангирасы (певцы. -- А.М.) воспевают твои стада коров (лучи. -- А.М.) (VI. 65. 5).

Ведь мычащие дойные коровы (дождевые тучи. -- А.М.) космического закона,

С полным выменем набухают молоком, подаренные небом… (I. 73. 6).

Я (жрец. -- А.М.) прошу об установленном по закону законном молоке (дожде. -- А.М.) от коровы (дождевой тучи. -- А.М.),

Вместе связаны сырая корова (туча. -- А.М.) и сладкое вареное молоко (дождь. -- А.М.) о Агни (IV. 3. 9).

Двигаясь вместе к общему теленку (восходящему солнцу. -- А.М.)

Две дойные коровы (ночь и день. -- А.М.)… (I. 146. 3).

Образы птиц как метафоры. Вот несколько примеров таких метафор: «рыжый орёл» -- Солнце (РВ X. 30. 3.); «след птицы» -- путь Солнца на небе (X. 5. 1.). Есть метафора, которая интересна тем, что объектом метафоризации является, наоборот, птица, а средством этой операции -- изготовленный человеком предмет, но, в свою очередь, метафоризованный одним из признаков птицы: голубь как предвестник смерти (X. 165.) -- «крылатый дротик».

Важным результатом метафорического творчества явилось применение метафор не к каким-либо чувственно воспринимаемым предметам, а к феноменам духовной сферы. Такая трансформация метафоризации стала возможной благодаря прогрессу жизнедеятельности архаичных людей -- их переходу от решения чисто практических задач к проблемам функционирования сознания, психики вообще. У ариев этот переход наметился отчётливо после расселения их на территории Пенджаба, благоприятные условия которого обеспечили им возможность заниматься собственным внутренним миром. В ведах такое развитие мифотворчества отразилось, в частности, в гимне «Птица-Патанга» (X. 177.). Этот небольшой гимн, состоящий всего из трёх стихов. Тем не менее он привлекает к себе внимание многих индологов, предложивших различные интерпретации этого текста. Но из-за своей очевидной мистичности и изощрённой метафоричности он с трудом поддаётся более или менее ясной и определённой трактовке. Прочтём поначалу два стиха из этого гимна.

Патангу, окрашенного колдовскою силою Асуры,

Сердцем и мыслью видят прозорливцы.

В глубине океана разглядывают его поэты.

Устроители обряда ищут след лучей.

В мысли Патанга несет речь.

Ее провозгласил Гандхарва (божество. -- А.М.) в утробе.

Это сверкающее небесное познание

Мудрецы хранят в обители истины.

Вопросы, которые не получили у исследователей однозначного ответа, можно сформулировать следующим образом: Что представляет собой Птица-Патанга? О каком океане большой глубины идёт речь? Какой след лучей ищут ведийские мудрецы? Какое знание они хотят найти? Каково соотношение знания и речи и др.?

В качестве метафоры автором данного мифа, предположительно сыном Праджапати, также именуемом Патангой, избран образ не какого-то реального объекта, а сотворённый воображением поэта образ необычной птицы, очарованной колдовской силой божества-асуры. Этот образ крайне абстрактен, условен. Он включает в себя лишь одно свойство птицы -- «движущаяся в полёте», что означает её имя «Патанга». Но этого свойства автору оказалось достаточно, чтобы увидеть сходство этого образа с тем, что он символизирует -- с устремленностью мыслей и сердца поэта к отблеску лучей в облике птицы, к свету, испускающему эти лучи. А этим светом является сверкающее небесное знание, которое Патанга воплощает в речи. Таким образом, эта птица осуществляет сакраментальный процесс соединения света, знания и речи. Динамичная устремлённость этого процесса к истине и позволила выбрать в качестве метафоры этого процесса быстро летящую птицу. Речь, при том священная, какой для ариев были веды, и выступала для них в роли обители истины.

Метафора «птица» помогла древнему провидцу приблизиться к «небесному знанию» и внутренним взором увидеть некоторый существенный феномен действительности.

Я видел пастуха, без отдыха

Бродящего по дорогам туда и сюда.

Скрываясь в водах, текущих вместе и в разные стороны,

Он шевелится во всех существах.

Кто такой этот пастух? Его не следует отождествлять с богом Солнца Сурьей, как это делают некоторые исследователи. Образ пастуха довольно абстрактный, чтобы в нём можно было увидеть отображение Солнца. Напротив, его большая абстрактность наводит на мысль о новом персонаже пантеона богов. У этого персонажа весьма значимые космические функции -- перемещаться непрерывно по миру, наблюдать за ним и вносить динамику во всё живое. Такой бог выступает в роли абсолютного управителя мира и стимулятора всего живого. Он -- символ порядка и неугасающей жизни. Создание подобного бога знаменовало переход архаического мышления от конкретных и чувственно воспринимаемых феноменов действительности к постижению и осмыслению глубинных моментов реальности, хотя и понимаемых поначалу мистически и спекулятивно.

Взаимоотношения компонентов метафоры

Итак, становится очевидным, что метафора -- это особый способ употребления слов, употребления их не по отношению к их закреплённым языковой практикой референтам, а по отношению к иным объектам, не являющимся референтами этих слов. Мы имеем дело со смещённым употреблением слов, со словесной аберрацией, с переориентацией отношения именования. Вследствие этого происходит переиначивание смысла слов, привязывание к ним нового содержания -- образов новых объектов именования. Метафора отождествляет некоторый новый для неё референт со своим традиционным референтом. Но это отождествление не полное, а касается лишь части признаков того и другого референта, т. е. их частичного сходства как основания метафоризации.

Вследствие такого фрагментарного синтеза исходного значения метафорического выражения и соединённого с образом нового референта между названным значением и этим образом возникает асимметричное отношение. Сходные признаки этих единиц симметричны друг к другу, находятся в изоморфном отношении, тогда как несходные признаки делают отношение между этими единицами асимметричным, гетероморфным, разводят референты по разным классам объектов. Сходные признаки можно назвать симметричным компонентом метафоры, а несходные -- асимметричным. Вследствие такого разнородного состава метафора оказывается парадоксальным языковым феноменом, двойственным образованием, отчасти истинным, отчасти ложным. Истинным является асимметричный компонент метафоры, т. е. тот образ нового референта, который представляет собой её косвенное значение и который воспринимающему метафору субъекту нужно воссоздать, реконструировать. Ложным оказывается симметричный компонент, который в соответствии с природой метафоры является условным образом нового референта.

...