Конструирование метафор и мифов и их истолкование

И ещё один вид описания часто используется в ведах. На этот раз речь идёт не о реальных объектах или явлениях окружающего мира, а о феноменах ментальной природы -- о существующих в сознании людей образах богов и демонов. Для того, чтобы адресаты мифов могли сформировать в своём сознании эти образы, мифотворцам нужно было ясно и с достаточной полнотой описать их словесно и тем самым транслировать эти образы в сознании соплеменников. Так одни люди (соплеменники) познают содержание сознания других людей (риши). Через эти описания мы, люди совершенно другого времени, также познаём феномены менталитета архаичных людей. Познавательная деятельность риши проявляется еще в том, что они, создавая образы богов, которые на самом деле во многом строились из представлений об окружающих людях, должны были внимательно наблюдать за ними, выявлять их признаки, чтобы затем использовать последние в качестве исходного материала. В этом процессе описательная функция по отношению к образам богов является следствием познавательной деятельности по отношению к людям и результатом конструирующей работы мышления.

Объяснительная функция мифов

Эти функции мифологического мышления наделяли его творения смыслом иного рода, обусловленным иными потребностями и задачами социальной и духовной жизни. Так у мифов появился прагматический смысл, заключающийся, например, в создании хотя и ложных картин тех или иных природных явлений и процессов, но, тем не менее, помогавших вносить регулярность, упорядоченность в различные стороны жизни, например, фантастических картин регулярного движения небесных светил, смены дня и ночи и т. п. Намерение творцов мифов способствовать поддержанию у соплеменников высокого психологического тонуса в трудных жизненных ситуациях, пробуждения и развития у них эстетического чувства и т. д. стимулировало этих творцов к насыщению мифических образов и картин соответствующим психологическим и эстетическим смыслом.

Одним словом, реализация мифотворцами каждой из функций мифов наделяла их соответствующим смыслом. Он соединялся с содержанием мифов. Если содержание отвечало на вопрос о том, что говорится, что сообщается в мифах, то смысл отвечал на вопрос: для чего, с каким намерением, с какой целью это говорится. Эти вопросы, обусловленные смыслом, настолько значимы при создании мифов, что становится очевидной его особая роль в этом процессе: управлять им, руководить использованием накопленного опыта мифотворчества.

Через описательную и объяснительную функции мифов, которые реализуются под его влиянием, он соотносит человека со всем миром, определяет для него тот или иной благоприятный в существующих условиях способ бытия и коммуникации с этим миром. Для этого человек наполняет его смыслом, стремясь сделать этот мир, хотя бы в представлении, как можно более адекватным себе, таким же телеологичным, как его мифы и он сам.

Когда в процессе познания или обучения требуется что-либо объяснить, то для этого нужно ответить по меньшей мере хотя бы на один из следующих вопросов:

1. Почему возникло данное явление, произошло это событие. Одним словом, какова его причина?

2. Как нечто возникло, появилось, как оно существует, действует, функционирует, реагирует на внешние воздействия?

3. Каковы условия возникновения и существования того или иного объекта или явления?

4. Кто является генератором, демиургом, творцом, создателем, продуктором (от лат. Producere -- производить ) .того или иного объекта или явления?

5. К какому классу или системе относится данный объект или явление?

6. Какому общему закону подчиняется данный феномен, который определяет его поведение и функционирование?

7. Каков механизм изменения, движения, функционирования данного объекта или явления?

Из этого перечня мы видим, что объяснения могут быть разного типа. Каузальное объяснение -- только один из этих типов. Другие типы можно назвать, соответственно данному перечню, генетическими (2), функциональными (2), детерминативными (3), продукторными (4), классификационными (5), номологическими (6), динамическими (7).

Каждое из этих объяснений раскрывает какую-то одну существенную сторону объекта или предмета, проливает свет на него и делает в определённой степени понятным. Чем больше типов объяснения дано, тем полнее объяснено, истолковано и понято явление, тем полнее и глубже раскрыта его природа, его сущность, генезис, бытие. Предметом объяснения может быть реальность любого вида и в любых её проявлениях. Это и феномены внешнего материального мира, и внутренней психической сферы человека, и продукты его мыслительной деятельности, в том числе и вымышленное содержание. В качестве объяснения могут выступать феномены и факторы любого рода, как реальные существующие вне психики человека, вне его сознания и бессознательного, так и ментальные конструкты, созданные его мышлением и воображением, в том числе и мифические персонажи, сверхъестественные силы и явления.

В структуре многих мифов мы видим присутствие двух компонентов. Один из них констатирующий. Он представляет какую-либо данность: эмпирический факт, спонтанный феномен психики, мысленный конструкт. Кроме его данности, выступающей для человека как объект интроспективного или сенсорного восприятия, доступным этому человеку оказывается лишь внешний облик этого компонента, его поверхностные черты. Существенные характеристики этого компонента скрыты, и поэтому он во многом человеку непонятен. Но в мифе присутствует другой компонент, который как раз и раскрывает человеку эти черты, он для этого и включен в структуру мифа. А коль скоро такой компонент выполняет эту роль, то он и есть объяснение. Этот компонент появляется в мифе тогда, когда первобытный человек перестаёт удовлетворяться одним созерцанием явлений, а желает понять их. Его сознание переходит на новый познавательный уровень -- от созерцания к объяснению. А это означает переход от поверхностных представлений о явлениях к их причинам, генезису, динамике и т. д., т. е. к конструированию тех типов объяснений, о которых шла речь выше. И действительно, в мифах мы можем найти все эти типы, присутствующие или по одиночке, или в каком-либо сочетании друг с другом.

Самыми распространёнными являются мифы, содержащие в себе каузальные объяснения. С помощью этих объяснений авторы вед отвечали, например, на такие вопросы: почему однажды надолго скрылось солнце? Почему вдруг реки перестали течь к морю? Почему на небе исчезла луна и т. п.? Обильно представлены в мифах генетические объяснения. Это мифы о том, как возникла Вселенная, как появились боги, как возникает дождь и роса, как появилось молоко у коров и т. п.

После всего сказанного можно заключить: вопрос не в том, содержат ли мифы объяснения явлений или нет. Ответ может быть только положительным. В них есть такой компонент, наличие которого может быть объяснено только наделением его этой функцией. Вопрос касается эпистимологического качества объяснения, т. е. наличия или отсутствия в нём когнитивной информации . Именно характер этого атрибута и вызвал сомнения в наличии у мифов такой способности.

Гносеологическое качество объяснения зависит от того, каким видится человеку объясняемое явление, как он идентифицирует его, какое представление об этом явлении складывается в сознании этого человека. Чем адекватнее явлению этот образ, тем адекватнее будет и его объяснение, и наоборот. Данный образ выступает в роли детерминанта содержания объяснения, поскольку с ориентацией на него, в соответствии с ним субъект конструирует содержание объяснения. Так, ошибочное представление древних ариев о росе как о влаге, падающей с неба, побудило их к созданию образа богов-близнецов, которые быстро мчатся на колеснице по небу и оттуда разбрызгивают из мешка воду. Этот образ неадекватно описывает механизм возникновения и выпадения росы. Более же адекватные представления, например, об огне костра, о вылетающей из тучи молнии, о потенциальном огне, скрытом в деревьях, об огне, который может быть высечен из камня, как о родственных явлениях, натолкнули риши на создание образа бога огня Агни. Он присутствует в самих этих явлениях, чем и объясняется их «огненная» природа, способность порождать огонь. Более богатый опыт общения с огнём, повседневный в быту и даже повсеночный в ритуалах, помогал древним людям более разносторонне и глубоко постичь это явление и тем самым сформировать более зрелое представление о нём и главное -- объединить в одном классе, казалось бы, его разнородные проявления.

Причиной же ещё одного вида ущербности мифологических объяснений является неудовлетворительный характер того материала, который используется для их построения. Это, как правило, поверхностные представления, причём очень нагруженные эмоциями, усиливающими их субъективность. К тому же представления могут относиться к совершенно иной предметной области, например, к какой-нибудь вполне обыденной, а привлекаются они для объяснения явлений значительно более высокой сложности, т. е. имеет место несоответствие областей по уровню сложности. Это вынуждает мифотворцев примысливать такое содержание, которое хотя бы как-то объясняло сложный характер явлений. Так, миф о сотворении мира из тела человека-гиганта Пуруши, что является отображением обыденного для древнейшего времени ритуала жертвоприношения человека, дополняется сакральным моментом участия в нем высших существ -- богов.

На качество объяснений отрицательное влияние оказывала большая искусственность и крайняя субъективность использованных приёмов мышления, таких, как чрезмерная идеализация, гиперболизация и т. п. В целом объясняющее мышление было феноменолистическим, тогда как адекватный результат мог быть получен лишь путём перехода с феноменолистического уровня на глубинный, сущностный. Вследствие этого мифы дают не достоверное знание, а в преобладающей степени суррогатное, искусственный субститут знания. Но этот субститут, тем не менее, оказывается достаточно информативным.

Вопреки распространенному мнению о том, что мифы благодаря своему вымышленному содержанию якобы удваивают мир, создают мир, параллельный реальному, анализ показывает, что в действительности дело обстоит иначе. Вымышленное содержание является условным, мысленным репрезентантом существенных сторон действительности, элементом сознания. Будучи объективированным посредством мифов, оно, дополняя феноменолистический уровень этой действительности, ставится на место упомянутых существенных сторон, замещает их, тем самым выступая в качестве необходимого комплементарного по отношению к феноменолистическому уровню базисного плана. Эти стороны для архаического человека не существуют, поскольку он ничего о них не знает. Вместо них существуют мысленные субституты, так что мир вследствие этого остается целостным, без изъятия его фундаментального уровня. Позже в науке этот уровень будет представлять более или менее адекватное теоретическое знание фундаментального характера. Мифологическому мышлению, таким образом, в плане объяснений были присущи те недостатки, которые перешли и в науку, и часто являются причиной появления теперь уже «научных» мифов.

Другие функции

Эти функции мифологического мышления наделяли его творения смыслом иного рода, обусловленным иными потребностями и задачами социальной и духовной жизни. Так у мифов появился прагматический смысл, заключающийся, например, в создании хотя и ложных картин тех или иных природных явлений и процессов, но, тем не менее, помогавших вносить регулярность, упорядоченность в различные стороны жизни, например, фантастических картин регулярного движения небесных светил, смены дня и ночи и т. п. Намерение творцов мифов способствовать поддержанию у соплеменников высокого психологического тонуса в трудных жизненных ситуациях, пробуждения и развития у них эстетического чувства и т. д. стимулировало этих творцов к насыщению мифических образов и картин соответствующим психологическим и эстетическим смыслом.

Одним словом, реализация мифотворцами каждой из функций мифов наделяла их соответствующим смыслом. Он соединялся с содержанием мифов. Если содержание отвечало на вопрос о том, что говорится, что сообщается в мифах, то смысл отвечал на вопрос: для чего, с каким намерением, с какой целью это говорится. Эти вопросы, обусловленные смыслом, настолько значимы при создании мифов, что становится очевидной его особая роль в этом процессе: управлять им, руководить использованием накопленного опыта мифотворчества.

Через описательную и объяснительную функции мифов, которые реализуются под его влиянием, он соотносит человека со всем миром, определяет для него тот или иной благоприятный в существующих условиях способ бытия и коммуникации с этим миром. Для этого человек наполняет его смыслом, стремясь сделать этот мир, хотя бы в представлении, как можно более адекватным себе, таким же телеологичным, как его мифы и он сам.

Истолкование мифа как его демонтаж

В заключение представлю макросхему бытия мифа. Это бытие представляет собой комбинацию двух противоположных, зеркально симметричных процессов -- конструирование и демонтаж.

Этап конструирования мифов проходит через такие операции:

1. Выбора реального, исключительного по своим признакам объекта или явления, например, радуги в случае мифа о Вене.

2. Наделение этого объекта или явления свойствами сверхсубъекта, т. е. божества, иначе говоря обожествление, деификация их. Чаще всего это делается путём антропоморфизации выбранных феноменов, дополненной идеализацией, гиперболизацией и другими методами. В результате этого природный объект становится способным в воображении адептов действовать сознательно, намеренно, проявлять чувства и волю.

3. Представление первоначального объекта через иные образы, переименование его. Это осуществляется посредством метафоризации. Метафоры становятся символами, с помощью которых теперь репрезентируется этот объект. Так явление «радуга» получило имя «Вена» и репрезентировалось через такие метафорические образы, как «орёл», «златокрылый», «птица», «Гандхарва» («царь»), «знаток бессмертия». Продуктом синтеза двух разнородных феноменов (реалистического и вымышленного) является гибридный образ в виде божества, в котором природное и вымышленное, переплетаясь, модифицируют друг друга, становясь трудно разделимыми. Так, Вена представляет собою гибрид, в котором синтезированы признаки радуги и человека, а Агни -- соединение огня и человека и т. п. В гибридных образах разные смыслы вступают в отношение дополнения друг к другу. Благодаря метафорам первоначальному объекту приписываются признаки других объектов, вследствие чего его образ обогащается, обновляется, усиливается значение одних свойств и низводится значение других, что изменяет облик исходного объекта. Благодаря метафорам боги выглядят более впечатляющими, загадочными, таинственными, сакральными. Вследствие переименования объектов (перевербализации), переконструирования образов исходных объектов, представления их через иные образы (метафоризация, осуществляющая перерепрезентацию объектов) мы получаем образы и картины реальных ситуаций сильно видоизменёнными, синкретичными, что и затрудняет их дешифровку, объяснение их генезиса, строения и состава.

Истолкование мифа исторически выступает в двух видах. Генетически первый вид -- это теологическое, культовое истолкование их. Оно соответствует непосредственно восприятию содержания мифа. Оно не идёт в его глубину, в процесс его создания, развития и функционирования. Этот аспект изучения мифов является объектом рационального, научного истолкования. Его цель -- постижение природы всех смыслов мифа. С этой точкой зрения в истолковании также связаны три этапа.

1. Поиск реального прототипа божества, т. е. того первоначального объекта, который стал основой мифологического образа. В случае Вены таким прототипом оказалась радуга.

2. Вычленение из этого образа вымышленных, сакральных признаков божества, т. е. дедеификация мифического образа. В случае Вены ими явился комплекс сакрализованных антропоморфных признаков, благодаря которым Вена был превращён в активного сверхъестественного субъекта.

3. Деметафоризация мифа, возвращение мифологизированным объектам и явлениям их первоначального образа и первичных имён.

Всматриваясь в суть этих операций, мы видим, что с их помощью осуществляется рекурсивный процесс, т. е. процесс поэтапного возвращения мышления к предшествующим феноменам и состояниям объектов.

Иными словами, происходит процесс демонтажа мифа, благодаря которому формируется понимание методов, механизмов и логики мифологического творчества. Его логика строится, в частности, на применении противоположных методов: на этапе конструирования это синтез разнородного, метафоризация, идеализация, гиперболизация, деификация, субъективизация природного, а на этапе истолкования полярные этим процедурам действия -- разделение, деметафоризация, деидеализация, дегиперболизация, дедеификация, десубъективизация.

Истолкование мифа как его демонтаж

В заключение представлю макросхему бытия мифа. Это бытие представляет собой комбинацию двух противоположных, зеркально симметричных процессов -- конструирование и демонтаж.

Этап конструирования мифов проходит через такие операции:

1. Выбора реального, исключительного по своим признакам объекта или явления, например, радуги в случае мифа о Вене.

2. Наделение этого объекта или явления свойствами сверхсубъекта, т. е. божества, иначе говоря обожествление, деификация их. Чаще всего это делается путём антропоморфизации выбранных феноменов, дополненной идеализацией, гиперболизацией и другими методами. В результате этого природный объект становится способным в воображении адептов действовать сознательно, намеренно, проявлять чувства и волю.

3. Представление первоначального объекта через иные образы, переименование его. Это осуществляется посредством метафоризации. Метафоры становятся символами, с помощью которых теперь репрезентируется этот объект. Так явление «радуга» получило имя «Вена» и репрезентировалось через такие метафорические образы, как «орёл», «златокрылый», «птица», «Гандхарва» («царь»), «знаток бессмертия». Продуктом синтеза двух разнородных феноменов (реалистического и вымышленного) является гибридный образ в виде божества, в котором природное и вымышленное, переплетаясь, модифицируют друг друга, становясь трудно разделимыми. Так, Вена представляет собою гибрид, в котором синтезированы признаки радуги и человека, а Агни -- соединение огня и человека и т. п. В гибридных образах разные смыслы вступают в отношение дополнения друг к другу. Благодаря метафорам первоначальному объекту приписываются признаки других объектов, вследствие чего его образ обогащается, обновляется, усиливается значение одних свойств и низводится значение других, что изменяет облик исходного объекта. Благодаря метафорам боги выглядят более впечатляющими, загадочными, таинственными, сакральными. Вследствие переименования объектов (перевербализации), переконструирования образов исходных объектов, представления их через иные образы (метафоризация, осуществляющая перерепрезентацию объектов) мы получаем образы и картины реальных ситуаций сильно видоизменёнными, синкретичными, что и затрудняет их дешифровку, объяснение их генезиса, строения и состава.

Истолкование мифа исторически выступает в двух видах. Генетически первый вид -- это теологическое, культовое истолкование их. Оно соответствует непосредственно восприятию содержания мифа. Оно не идёт в его глубину, в процесс его создания, развития и функционирования. Этот аспект изучения мифов является объектом рационального, научного истолкования. Его цель -- постижение природы всех смыслов мифа. С этой точкой зрения в истолковании также связаны три этапа.

1. Поиск реального прототипа божества, т. е. того первоначального объекта, который стал основой мифологического образа. В случае Вены таким прототипом оказалась радуга.

2. Вычленение из этого образа вымышленных, сакральных признаков божества, т. е. дедеификация мифического образа. В случае Вены ими явился комплекс сакрализованных антропоморфных признаков, благодаря которым Вена был превращён в активного сверхъестественного субъекта.

3. Деметафоризация мифа, возвращение мифологизированным объектам и явлениям их первоначального образа и первичных имён.

Всматриваясь в суть этих операций, мы видим, что с их помощью осуществляется рекурсивный процесс, т. е. процесс поэтапного возвращения мышления к предшествующим феноменам и состояниям объектов.

Иными словами, происходит процесс демонтажа мифа, благодаря которому формируется понимание методов, механизмов и логики мифологического творчества. Его логика строится, в частности, на применении противоположных методов: на этапе конструирования это синтез разнородного, метафоризация, идеализация, гиперболизация, деификация, субъективизация природного, а на этапе истолкования полярные этим процедурам действия -- разделение, деметафоризация, деидеализация, дегиперболизация, дедеификация, десубъективизация.

Библиография

1. New Webster's dictionary of the English language. Delhi, 1989. P.940.

2. Henle P. Metaphor // Language, Thought and Culture. Ed. by P. Henle. Univ. of Michigan Press. 1958. Ch. VII.

3. Блэк М. Метафора // Теория метафоры: Сборник пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. . -- М.: Прогресс, 1990. С.153.

4. Аристотель. Поэтика. // Аристотель. Сочинения в четырёх томах: Т. 4. М.: Мысль, 1984.

5. Бикертон Д. Введение в лингвистическую теорию метафоры // Теория метафоры: Сборник пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. . -- М.: Прогресс, 1990. С. 285.

6. Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.; СПб.: Университетская книга, 2000.

7. Сёрль Дж. Р. Метафора // Теория метафоры. С.308-309.

8. Ричардс А. Философия риторики // Теория метафоры. С.48.

9. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. М.: Едиториал УРСС, 2004.

10. Фрезер Дж.Дж. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1980;

11. Кассирер Э. Философия символических форм. Т.2. Мифологическое мышление. М., СПб., 2001;

12. Малиновский Б. Магия. Наука. Религия. М.: Рефл-бук, 1998.

13. Шпет Г.Г. Герменевтика и её проблемы // Контекст. 1989. С.231-267;

14. Элиаде М. Аспекты мифа. М: Академический проект, 2000. С.147-157;

15. Леви-Строс К. Мифологики. Т.1-4. М.: Флюид, 2006;

16. Хэнкок Г. Следы богов: в поисках истоков древних цивилизаций. М.: Вече, 1997;

17. Найдыш В.М. Философия мифологии. XIX-нач. XXI в. М.: Альфа-М, 2004;

18. Зубко Г.В. Миф: взгляд на мирозданье. М.: Университетская книга, 2008;

19. Шахнович М.М. Евгемер // Новая философская энциклопедия. Т.2. М.: Мысль, 2001. С.6.

20. Елизаренкова Т.Я. Примечания // Ригведа: мандалы I-IV. М.: Наука, 1999. С.702.

21. Der Rig-Veda aus dem Sanskrit ins Deutsche Ubersetzt und mit einem laufenden Kommentar versechen von K. F. Geldner. Cambridge. Mass., 1951. III. 31.

22. Елизаренкова Т.Я. Примечания // Ригведа. Мандалы V-VIII. С. 527-528.

23. Thieme P. Untersuchungen zur wortkunde und auslegung des rigveda. Halle, 1948, С.29.

24. Atharva-Vede-Samhita. Translated into English with Critical and Exegetical Commentary by W.D. Whitney. Revised and Edited by Ch.R. Lanman. Delhi, 1996;

25. Hymnes spйculatifs du Vйda. Trad. du sanskritet annotйs par L. Renou. Paris, 1956;

26. Kuiper F.B.J. Gandharva and Soma / Studien zur Indologie und Iranistik. 1996. Bd. 20. S. 225-255;

27. Zehnder Th. Atharvaveda-Paippalвda. Buch 2, Text, Ьbersetzung, Kommentar. Idstein, 1999;

28. Елизаренкова Т.Я. О Соме в Ригведе // Ригведа. Мандалы IX-X. М.: Наука, 1999. С. 323-352;

29. Елизаренкова Т.Я. Примечания // Ригведа. Мандалы IX-X. М.: Наука, 1999;

30. Елизаренкова Т.Я. Комментарий // Атхарваведа. Т. 1. М.: Восточная литература, 2005.

31. Гринцер П.А. Гандхарвы // Мифы народов мира. Т. 1. М., 1998. С. 264.

32. Фреге Г. Логика и логическая семантика. М., 2000. С . 231.

33. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 2. Ч. 1.: Исследования по феноменологии и теории познания. М., 2011. С. 50.

34. Шпет Г. Г. Искусство как вид знания. М., 2007. С. 401.

35. Шпет Г. Г. Герменевтика и её проблемы // Контекст. М., 1989. С. 244.

36. Шпет Г. Г. Явление и смысл -- феноменология как основная наука и её проблемы. М. 2007. С. 172.

37. Майданов А.С. Менталитет архаического человека // Полигнозис. 2009. № 3. С.112-126.

38. Майданов А.С. Реальность в мифологическом и научном видении // Философия и культура. 2009.-№ 6. С. 33-49.

Размещено на Allbest.ru