Политическая философия Платона в интерпретации Лео Штрауса

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

НАЦИОНАЛЬНЫИ? ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИИ? УНИВЕРСИТЕТ «ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет гуманитарных наук

Выпускная квалификационная работа

по направлению подготовки 47.03.01 - Философия (квалификация бакалавр)

Образовательная программа «Философия»

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ПЛАТОНА В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЛЕО ШТРАУСА

Кушнерова Мария Сергеевна

Москва 2019

Введение

Лео Штраус, еще в молодости мечтавший ни о чем большем, кроме как читать Платона, выращивать кроликов и работать почтальоном в маленьком немецком городе, не был исключением, сегодня Штраус известен своими обстоятельными комментариями основных текстов истории политической философии, а Платон, как один из наиболее близких источников знания о Сократе, основателе политической философии, всегда занимал особое место в исследованиях Штрауса Strauss, L. A Giving of Accounts // Green, K. H. (ed.) Jewish Philosophy and the crisis of Modernity: Essays and lectures in Modern Jewish Thought by Leo Strauss. Albany: State University of New York Press, 1997. P. 460..

Цель исследования: выявление основных мотивов и установок политической философии Платона в интерпретации Лео Штрауса. Объектом исследования является политическая философия Платона. Предметом исследования является политическая философия Платона в интерпретации Лео Штрауса. Задачи: (1) Провести анализ основных опубликованных работ Штрауса о Платоне («Платон Фараби», «Платон», «О “Государстве”», «Аргумент и действие “Законов” Платона», «О “Пире” Платона») и менее значительных («Об “Апологии Сократа” и “Критии”», «О Евтидеме», «О Миносе» и др.); (2) выявить характер эволюции мысли Лео Штрауса в отношении политической философии Платона в период с 1945-1973 гг.; (3) провести сравнительный анализ исследований Платона среди учеников и последователей Штрауса; (4) выявить наиболее репрезентативные из них и установить, как мысль Штрауса может быть разработана сегодня.

Актуальность и степень разработанности темы. На сегодняшний день существует достаточное число критических статей и комментариев в отношении разных аспектов работы Лео Штрауса, касающихся в том числе и используемого им метода Еще в 1939 году Штраус пишет Кляйну о том, что работает над проблемой диалога как идеальной формы, позволяющей представлять истину в сокрытом виде. См.: Gesammlte Schriften, vol.3. Ed. Heinrich and Wiebke Meier. Stuttgart: J. B. Metzler, 2001. S. 560. (Далее - GS3). Однако интерпретация Платона, которого Штраус считал наиболее важной персоной в галерее истории политической философии и который сыграл важную роль в собственном философском проекте Штрауса, все еще является объектом академических споров, в то время как работы Штрауса о Платоне - взятые в целом - остаются недостаточно исследованными.

В России терпимое отношение к иррациональной философии, к неконвенциональным подходам, в том числе по этой причине редко Лео Штраусу объявляют обструкцию, но, позиции Штрауса все еще не слишком сильны, и чаще его относят к философам XX века второго эшелона. Во многом это связано и с ситуацией с доступными переводами Штрауса и существующей критикой в его адрес. В 2000 году «Введение в политическую философию» было переведено М. Фетисовым и Т. Дмитриевым, то есть наиболее важные эссе «создателя американской политической философии», как выражаются сами переводчики, Лео Штрауса («Что такое политическая философия?», «Три волны современности», «Эпилог», «Еще раз о “Гиероне” Ксенофонта», «Платон» и др.), стали доступными русскоязычному читателю Штраус Л. Введение в политическую философию/ Пер. с англ. М. Фетисова. М.: Логос, Праксис, 2000.. Статья А. М. Руткевича «Политическая философия Л. Штрауса», предваряющая перевод Руткевича и А. А. Россиуса «О Тирании» Штрауса, публикуются в 2006 году Руткевич А.М. Политическая философия Лео Штрауса // О Тирании / Пер. с англ. и древнегреч. А. Россиус, пер. с франц. А. Руткевич. СПб.: 2006., Штраус Л. О Тирании / пер. с англ. и древнегреч. А. Россиус, пер. с франц. А. Руткевич. СПб.: СПбГУ, 2006.. В 2007 году переводят и публикуют «Естественное право и историю», а в 2011 году - перевод «Преследования и искусства письма», и это последний перевод каких-либо работ Штрауса, изданный в России Штраус, Л. Естественное право и история. М.: Водолей Publishers, 2007. Павлов А. Преследование и искусство письма // Социологическое обозрение, 2012. №. 3. C. 12-25. Годом ранее был опубликован и ответ Эрика Фёгелина: Фёгелин Э., Колкунова К., Павлов А. «О тирании» Лео Штрауса //Социологическое обозрение, 2011. №. 3. С. 125-130 и Павлов А. О тирании и искусстве письма //Социологическое обозрение, 2011. Т. 10. №. 3.. После этого выходят главным образом критические статьи: «Прагматичные наследники политической философии Лео Штрауса» Павлов А. Прагматичные наследники политической философии Лео Штрауса // История философии, 2008. №. 13. C& 98-109.. В 2012 году в третьем номере «Социологического обозрения» статья Т. Дмитриева «Спор об основах политического: Лео Штраус versus Карл Шмитт» и «предисловие к публикации» «Преследования и искусства письма», опубликованной годом ранее. Дмитриев, Т. Спор об основах политического: Лео Штраус versus Карл Шмитт. Лео Штраус: искусство писать и искусство читать. // Социологическое обозрение, 2011. №. 3.. В общем все это работы скорее вводного характера. В разные годы в жунале «Логос» были опубликованы переводы нескольких работ, относящихся к критике Лео Штрауса Хоуз Р. (Зло) употребление. Лео Штраус и его роль в реанимации Шмитта немецкими правыми. Случай Хайнриха Майера // Логос. 2012. №. 5. С. 68-86. Шёневольф М. Р. Жак Лакан и Лео Штраус: политическое преследование и клиника бессознательного // Логос. №. 6. 2016. С. 99.. Наконец, в своей монографии «Перехлест волны» А. А. Глухов, обозревая интерпретации Платона, появившиеся в 20-ом веке, освещает в том числе и вклад Лео Штрауса.

Особняком стоят переводы Штрауса, сделанные пытающимся претендовать на гегемонию Александром Мишуриным - в первые годы своего переводческого энтузиазма он защитил кандидатскую диссертацию по философии «Знание и власть в политической философии Лео Штрауса», но на том не остановился и продолжает публиковать Штрауса Штраус Л., Мишурин А. Н. Проблема Сократа //Историко-философский ежегодник. - 2014. - №. 2013. - С. 214-232. Мишурин А. Н. Знание и власть в политической философии Лео Штрауса //Дисс.… канд. полит. наук. М. - 2014. Мишурин А. Н. О" Миносе" и Как Лео Штраус прочел диалог" Минос" //Философия и культура. - 2015. - №. 6. - С. 853-865. На переводы эти, как и на диссертацию, едва ли можно полагаться: и то и другое изобилует ошибками, как простыми ошибками при переводе, так и смысловыми, и фактическими.

Приведенными выше примерами исчерпывается публичная и зафиксированная рецепция Лео Штрауса в российском академическом сообществе. Можно констатировать, что в России, где распространено в силу ряда причин более мягкое и восприимчивое отношение к иррациональным подходам, Лео Штраус оказался непопулярным. В последнее время набирает силы и сторонников уже упоминавшийся метод, предложенный Кембриджской школой Атнашев, Т., Велижев, М. “Context is king”: Джон Покок -- историк политических языков // Новое литературное обозрение. 2015. No 134. С. 21-44. Атнашев, Т., Велижев, М. Кембриджская школа. Теория и практика интеллектуальной истории. М.: Новое литературное обозрение, 2018. См. также Павлов, А.В. Приключения метода: Кембриджская школа (политической мысли) в контекстах // Логос. 2018. №. 4 (28). С. 261 - 302..

Характеристика источников. Основные источники можно разделить на три категории: 1) оригинальные работы Платона; 2) опубликованные работы Лео Штрауса о Платоне (включая статьи и эссе); 3) личные письма Лео Штрауса, черновики и записи лекций или семинаров.

Таким образом, в качестве основных источников используются эссе и монографии Лео Штрауса, посвященные Платону: «О Государстве» (On Republic), «Аргумент и действие “Законов” Платона» (The Argument and the Action of Plato's Laws), «О “Пире” Платона» (On Plato's Symposium) Strauss, L. On Republic // Strauss, L. The City and Man. Chicago: University of Chicago Press, 1964 [далее - CAM]; The Argument and Action of Plato's Laws. Chicago: University of Chicago Press, 1975 [далее - APPL]; On Plato's Symposium. University of Chicago Press, 2001 [далее - OPS].. Тем не менее, другие работы Штрауса (статьи, книги, эссе) были использованы в исследовании: статья, положившая начало обращению Лео Штрауса к Платону - «Платон Фараби» (Farabi's Plato); эссе, вошедшее в «Историю политической философии» под редакцией Штрауса и его друга и коллеги, Джозефа Кропси, «Платон» (Plato); посвященные отдельным диалогам эссе - «О “Миносе”» (On Minos), «Об “Апологии Сократа” и «Критии» (On Apology of Socrates and Crito), «О Евтидеме» (On the Euthydemus); записанные лекции Лео Штрауса, опубликованные в рамках проекта архива Лео Штрауса Leo Strauss Center Transcript Project. URL https://leostrausscenter.uchicago.edu/about-leo-strauss-center.

Хотя «Политик», «Законы» и «Государство» считаются основными политическими текстами Платона (по меньшей мере так следует из названий диалогов), Штраус «наиболее политической» работой Платона считает «Законы». Понимание роли «Законов» Штраусом, отсылает к его «раннему» периоду, в котором Штраус опубликовал статью о прочтении Платона аль-Фараби Деление условно. «Ранний» период может быть разделен на «до открытия эзотерического письма», характеризующийся начальным формированием симпатий в отношении политического сионизма и изучением Спинозы (в том числе и поэтому Штраус сможет позже сформулировать свой тезис о «споре древних и современных» и, следовательно, после открытия эзотерического письма - согласно письмам Штрауса, это произошло в 1938-1939 гг.). В своем «среднем» периоде Лео Штраус главным образом развивает идеи, отраженные уже в его «ранних» работах; из значительных изменений здесь можно назвать только отступление Штрауса от своего предыдущего убеждения в том, что Томас Гоббс запустил «первую» волну современности - в «ранних» работах Штраус считает Гоббса основателем «современной политической философии», как и «современного либерализма» (См. Strauss, L. Comments on Der Bergriff des Politischen // Strauss, L. Spinoza's Critique of Religion, trans. Elsa M. Sinclair. New York: Schocken Books, 1965. P. 338; The Political Philosophy of Hobbes, its Basis and its Genesis. University of Chicago Press, 1952. P. 5; Some Remarks on the Political Science of Hobbes // GS3, s. 245.), но позже Штраус в должной мере принял во внимание важность Макиавелли для современного прорыва, еще какое-то время называя Томаса Гоббса «сооснователем» современности вместе с Никколо Макиавелли, но уже в 1953 году в «Естественном праве и истории» Макиавелли представлен как основатель «нового континента, на котором Гоббс мог строить» (Strauss, L. Natural Right and History, Chicago: University of Chicago Press, 1953. P. 176 [далее - NRH]), закрепив этот статус Макиавелли в 1958 году в своей монографии «Мысли о Макивелли» и в 1975 году, в ставшей программной статье «Три волны современности». О «раннем» Штраусе, которого в последнее время начали активно изучать, см. Strauss, L. Leo Strauss: The Early Writings (1921-1932). State University of New York Press, 2002; Janssens, D. Between Athens and Jerusalem: Philosophy, Prophecy and Politics in Leo Strauss's Early Thought. Albany, NY: State University of New York Press, 2008; Keedus, L. The Crisis of German Historicism: The Early Political Thought of Hannah Arendt and Leo Strauss. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. О первых годах возврата Штрауса к классической политической философии см. Yaffe, M.D. & Ruderman, R. S. (eds.) Reorientation: Leo Strauss in the 1930s. Palgrave-Macmillan, 2013. Яркие эмоциональные переживания по поводу открытия своего метода, который с каждым своим применением все больше восхищал и убеждал Штрауса в том, что он на правильном пути, сам Штраус описывал в письмах Якобу Кляйну cм. GS3, s. 559-580. . Несмотря на наличие некоторых симпатий в отношении Платона, публично к нему Штраус обратился именно в ней, после чего не оставлял свои исследования Платона уже до самой смерти Впрочем, то же можно сказать и о Ксенофонте, которого Штраус называл своим «spezieller Liebling» и «величайшим мошенником», ведь «у него достало смелости притвориться дураком и в таком обличье пройти через тысячелетия»; «он воплощает в своих работах именно то, что Сократ делал в жизни», и текст о котором стал последним, законченным Штраусом. GS3, s. 567. .Тем не менее после статьи о Фараби только в 1964 году Штраус публикует книгу «Город и человек», где одна из трех частей посвящена «Государству» Первая - о «Политике» Аристотеля, а последняя - об «Истории» Фукидида. . «Аргумент и действие “Законов” Платона» как и «О “Пире” Платона» были опубликованы уже после смерти Штрауса; обе работы представляют собой в разной степени переработанные в текст семинары Лео Штрауса, посвященные «Законам» и «Пиру» соответственно Если в случае с «Аргументами и действием “Законов” Платона» текст подготовил сам Лео Штраус незадолго до смерти, в 1973 году, а книга была опубликована в 1975, то в случае с «Пиром» Штраус успел только дать добро на подготовку и публикацию текста своим Сету Бенардету и Аллану Блуму. Работа над книгой затянулась, и «О “Пире” Платона» была опубликована только почти 30 лет спустя, в 2001 году. .

«Платон Фараби» - первый текст Штрауса о Платоне, где можно зафиксировать некоторые из основных тем Штрауса, несмотря на то что статья была опубликована в 1945 году. В этом диалектическом тексте Штраус утверждает, что аль-Фараби был истинным платоником, видевшим и понимавшим философию политического в политическом (имеется в виду известная дихотомия человек/город) Strauss, L. Farabi's Plato // Louis Ginzberg: Jubilee Volume, ed. 41. S. 357-93 [далее - FP].. Позже, в 1964 году, Штраус публикует «Город и человек», сборник эссе об античных мыслителях, частью которого является и эссе о «Государстве» Платона. В «О “Государстве” Платона» Штраус считает, что Платон строит невозможный город, с намерением выявить, раскрыть и указать основные его природные границы. Согласно Штраусу, если в «Политике» Аристотеля мы находим политическим устройство политической философии, то «Государство» Платона показывает нечто похожее на упражнение в политическом воображение, цель которого - показать границы политического идеализма или (что-то же самое) границы применимости науки к политике. Платон раскрывает разум города и то, что для него оказывается на первом месте; «Государство» обнажает благородную ложь экзотерического характера, служащую идеалом для большинства. Между строк «Государство» оказывается предупреждением политикам, философам и поэтам: оно предостерегает политиков от рисков, которые может вызвать избыток эроса. Следовательно, и от политических амбиций, лишенных дальновидного благоразумия, сопряженных с высокими рисками и способных иметь негативные последствия для общества. Диалог указывает на то, что претенциозные притязания философов в области регламентации и регуляции человеческих отношений должны быть ограничены, в силу невозможности такого предприятия. «Государство» упрекает поэтов за их вредный и опасный продукт, или (по крайней мере) за то, что от него немного пользы. В то же время «Государство» в интерпретации Штрауса важно исследованием темы дружбы: Сократ и Фрасимах - единственные персонажи, выступающие в диалоге solo. В конце они становятся друзьями: философии нужен кто-то, кто знал и умел бы передавать благородную ложь, и софист оказывается наиболее подходящей кандидатурой. Поэтому, по мнению Штрауса, необходимо заключение альянса между философом и софистом: в задачи Фрасимаха входит экзотерический дискурс для большинства, а дело Сократа - дать немногим эзотерическое знание.

«О “Миносе”» - классический пример стиля работы Штрауса, а сам «Минос» изображает мифическое введение в «Законы». В «Миносе» Сократ присутствует, в то время как «Законах» его нет Штраус считает, что «Законы» предлагают альтернативный конец «Крития»; Афинянин в «Законах» - это Сократ, если бы он согласился на побег. Strauss, L. Plato // Cropsey, J. Ed. with Leo Strauss, History of Political Philosophy. Chicago: Rand McNally, 1972. Pp. 53-53, 59, 62-65 [далее - HPP]; What is Political Philosophy and Other Studies. Glencoe, IL: The Free Press, 1959, p. 33 [далее - WIPP]. В письме Якобу Кляйну еще в 1938 году Штраус пишет, что «основа “Законов” - выдумка о побеге Сократа из тюрьмы!» GS3, s. 562. Ученики Штрауса позже постараются развить этот сюжет: Томас Пэнгл считает, что «Законы» - демонстрация того, что Сократ сказал или сделал бы, если бы его проект познания самого себя и его дружбы когда-либо образовали такое стечение обстоятельств, при котором Сократ мог бы себе позволить досуг давать советы политическим реформаторам. Pangle, T. The Laws of Plato. New York, 1980. P.379. Но Кэтрин Зукерт обращает внимание на то, что в отличие от Сократа, Афинянин не продвигает учение о бессмертии душ. Zuckert, C. Plato's Laws: Postlude or Prelude to Socratic Political Philosophy? // Journal of Politics. 2004. Pp. 375-6. . Штраус утверждает, что связь между этими двумя текстами находится в сформулированном в «Миносе» вопросе («Что такое закон?»), о котором в «Законах», судя по всему, уже знают. Если читать «Минос» экзотерически, диалог как единое целое утверждает, что устойчивость режима или закона зависит от их связи с чем-то стабильным. Поэтому наилучшие законы - законы Миноса: мы узнаем о наиболее древних законах, надежно соединенных с мифами. Однако если прочесть «Минос» эзотерически, вопрос об основаниях закона нерешаемым. Человеческому знанию не хватает необходимых сил, компетенций и полномочий, чтобы отыскать, выработать и пустить в ход стабильный закон.

«Аргумент и действие “Законов” Платона» - переработанный Штраусом семинар, прочтенный им в 1972 году, похожий на посвященный «Законам» же семинар по политической философии, прочитанный Штраусом зимой 1959 года. Разница между ними, несмотря на разрыв в 13 лет, качественно не велика и скорее находится в подмечаемых деталях или в тех направлениях, которые принимает беседа со студентами. В «Законах» персонажей не интересуют вопросы справедливости; они поднимаются к святилищу Зевса, с планом (как мы узнаем не сразу) построить колонию, а интересы их вращаются вокруг темы закона, но все, в чем они нуждаются, это вовсе не идеальный режим, а наиболее подходящие средства установить возможный режим. Позже мы узнаем, что до святилища Зевса так никто и дошел, что позволяет предположить и мысли Платона насчет осуществимости всего предприятия по устроению даже менее совершенного режима, хоть бы это и была амбиция куда более умеренного характера в сравнении с планами, озвученными в «Государстве». Наконец, в «Аргументе и действии» Штраус коснулся темы пророчества и божественного закона AAPL, p. 1..

«О “Пире” Закона» - отредактированные записанные встречи, проведенные Штраусом в рамках семинара по политической философии в 1959 году. Штраус указывает на невероятный потенциал мятежной силы эроса, который требуется контролировать законом, будь то гражданский закон или божественный из-за того, что природа «человеческой сущности» формируется неограниченной силой эроса и ограничением закона. Закон - это критерий, предоставляющий животному человеческую форму, и природа - его предмет. Невозможно понять закон, если его принимать за нечто внешнее или случайное по отношению к человеку, в то время как эрос - ограничение против ограничения, включая и ограничение теоретическое. Прочтение «Пира» Штраусом, как и его прочтение в 1964 году «Государства», содержит в себе разработки по его ключевым проблемам: философия и поэзия, философы и город, Аристофан и Сократ и т.д. «Пир» для Штрауса оказывается диалогом, обладающим большим значением: нам следует обратить внимание (и понять) неполитические вещи, если мы собираемся отправиться на поиски знания политического. Согласно Штраусу, т.к. «Пир» посвящен Эроту, это означает, что «Пир» рассказывает нам об аполитическом, по существу, и это и есть причина, по которой Штраус считает «Пир» достойным способом введения в политическую философию. Аполитическое может не иметь никакого отношения к политическому, но может и иметь (ясно, что Штраус занимает эту позицию), тогда аполитическое окажется основой для политического, как условие и как цель. Кроме того, Штраус утверждает, что платонический эйдос работает в реальности как поэтическое представление философии; это утверждение предвосхищает его центральный аргумент в эссе о «Государстве» о том, как философия может выполнить для политического сообщества свою поучительную и воодушевляющую роль.

Помимо перечисленного выше Штраус опубликовал эссе о диалогах «Апология Сократа», «Критий» и «Евтидем», и читал курс семинаров, посвященный диалогу «Горгий. Основные выраженные в рамках этих семинаров идеи никак не противоречат изложенным выше.

Работы его последователей или учеников (прямых или непрямых), как и принадлежащие к критической рецепции Штрауса или его последователей (или учеников), используются в качестве вторичных источников.

В последние годы интерпретация Платона, предложенная Штраусом, снова привлекла внимание, вследствие чего было опубликовано немалое количество статей и монографий о его комментариях. Т.к. существует умеренное, но стабильные любопытство и интерес к фигуре Лео Штрауса и его мысли, ученики и последователи Штрауса старались заполнить пробелы, обсуждать и изучать его труды. Стивен Смит попытался обобщить интерпретацию Платона, но главным образом с той целью, чтобы представить его другом либеральной демократии Smith, S. Reading Leo Strauss: Politics, Philosophy, Judaism, Chicago: University of Chicago Press. 2006.. Чуть позже была предпринята групповая попытка раскрыть мысль Штрауса: Тимоти Бернс, Роберт Голдберг, Уэйн Эмблер, Майкл Розано, Джон Ф. Коритански и Марк Лутц постарались нарисовать широкую и ясную картину платоновской линии в мысли Штрауса Burns, T. (ed.) Brill's Companion to Leo Strauss's Writing on Classical Political Thought. Leiden: Brill, 2015.. Их комментарии к комментариям Штрауса в какой-то мере послужили гидом, облегчающим доступ к трудам Штрауса: участники проекта не постарались ни разрешить какие-либо из открытых вопросов Штрауса, ни облегчить наиболее трудные моменты в интерпретации Штрауса.

Вместе с тем очень многие исследователи предпринимали попытки критиковать Штрауса: от суровой и нашумевшей критики Шадии Друри до куда более мягкой и сдержанной, выраженной Гэри Гленном, Тедом Макалистером, и Робертом Девинем. Как правило, выбирается либо стратегия прямой и открытой критики, либо негласно объявляется тотальный бойкот, а мишенью чаще всего оказываются незначительные частности или же источник этих частностей - метод Штрауса, вместе с его аргументами ex concessis Drury, S. The Political Ideas of Leo Strauss. New York: St. Martin's Press, 1988; Leo Strauss and the American Right. New York: St. Martin's, 1997. Devigne, R. Recasting Conservatism: Oakeshott, Strauss, and the Response to Postmodernism. New Haven, CT: Yale University Press, 1994. Blau, A. Anti-Strauss // The Journal of Politics. 74/1, 2012. Pp. 142- 155. Cм. также Burnyeat, М. Le Sphinx n'a pas de secret. А propos des Йtudes de Philosophie Politique Platonicienne de Leo Strauss // Raisons politiques. No. 4, 2004. Pp. 61-81.. Наконец, отдельным жанром идет критика, пытающаяся связать имя Лео Штрауса с событиями в Ираке и президентским сроком Джорджа Буша мл. (или с фигурой вице-президента США с 2001 по 2009 гг., Дика Чейни, тесно работавшего в паре с подлинным идеологом тех времен, Полом Вулфовицем, заместителем министра обороны США с 2001 по 2005 гг. Именно на подготовленном Вулфовицем документе («доктрина Вулфовица») основывалась стратегия национальной безопасности США. Наверное, если бы Вулфовиц действительно был учеником Лео Штрауса, как любят подмечать критики неоконсерваторов, считающие Штрауса отцом неоконсерватизма, а не бросил бы его курс спустя два семестра, возможно, он что-то прояснил бы для себя James, A. The Nation: Leo-Cons; A Classicist's Legacy: New Empire Builders // New York Times, 2003. Дата доступа: 4 марта. См. также: Vai?sse Justin. ?Neoconservatism: The Biography of a Movement?. Trans. Arthur. Goldhammer. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2011. P.121.. Однако подлинным наставником Вулфовица был Альберт Волстеттер, а Вулфовиц оказался недоучившимся утопистом, как и многие из администрации Буша-младшего).

Проект Лео Штрауса развивался его прямыми последователями и учениками после смерти Штрауса. Многие из них работали над своими переводами и своими комментариями Платона: Аллан Блум, Сет Бенардет, Стэнли Роузен, Томас Пэнгл, Кэтрин Зукерт и другие. Хотя студенты Штрауса друг с другом согласны в отношении самой формы комментария как способа философствования (именно ее они чаще всего и избирают - комментарии помогают раскрыть - скрытую - истину), в том, что касается метода, деталей и некоторых позиций, их мнения разнятся. В рамках данного исследования невозможно дать полный анализ развития мысли Лео Штрауса за последние 50 лет, поэтому были выбраны те, которые могут представить один из избираемых последователями путей От умеренного и редко противоречащего своему учителю Аллана Блума, до впоследствии занявшего критические позиции Стэнли Роузена. .

Аллан Блум (1930-1992) был одним из наиболее знаменитых учеников Штрауса. В своем эссе о «Государстве» Блум держится некоторых идей Штрауса (например, Блум и Штраус согласны в том, что явленное - это политические вещи), но старается предложить новые перспективы, в меру своих возможностей Bloom, A. Shakespeare's Politics. New York: Basic Books, 1964; The Republic of Plato. Translated with an interpretive essay by Allan Bloom. New York and London: Basic Books, Inc., 1968; The Closing of the American Mind. Simon and Schuster, 1987. Giants and Dwarfs: Essays 1960-1990. New York: Simon & Schuster, 1990.. Подчеркивая вслед за Штраусом, но уже более четко, важность рассмотрения отношения Сократа и Аристофана, Блум после самостоятельно развивает тему Сократа и Кефала. Для Блума Кефал представляет благочестие, а благочестие и философия, согласно Блуму, не могут быть друзьями. Точно так же, несмотря на значительные сходства в интерпретациях Блума и Штрауса, речь Диотимы они понимают по-разному.

Сету Бенардету (1930-2001) удалось значительно расширить многие из идей Штрауса, включая и касающиеся Платона, Идея тимоэйдетического (thumoeidetic) метода, впервые возникшая у Бенардета в ходе его платонических прочтений Гомера, пробегает и через всю его работу о «Государстве». Бенардет этот дуэт понимает, как элемент, подчеркивающий двойственность «Государства» вообще: философия как условие для политики и наоборот. Бенардет использует свой «эйдетический анализ», читая не только «Государство», но и все диалоги Платона: он отвечает двум разным аналитическим путям, ведущим Бенардета к проблеме души и тела (и именно на это Бенардет во много делает ставку) Benardete, S. The Being of the Beautiful: Theaetetus, Sophist, and Statesman. Chicago: University Press, 1984; Socrates's Second Sailing: On Plato's Republic. Chicago: University of Chicago Press, 1989; Plato's Laws: The Discovery of Being. Chicago: University of Chicago Press, 2000; Socrates and Plato. The Dialectics of Eros/ Sokrates und Platon. Die Dialektik des. Eros. Munich: Carl Friedrick Von Siemens Shftung, 2002. .

Стэнли Роузен (1929 - 2014) - еще один студент Лео Штрауса. У Роузена был свой, пусть и довольно необычный, взгляд на отношения между преподавателем и студентом. Пусть и всегда принося благодарности Штраусу и соглашаясь с тем, что он оказал большое влияние на философские поиски Роузена, он верил, что следует «уничтожить» своего учителя. Именно это Роузен и (в разной степени решительно и успешно) попытался сделать в своих прочтениях «Государства», «Пира» и «Софиста» Rosen, S. Plato's Symposium. London: Yale University Press, 1968; Ancients and Moderns: Rethinking Modernity. New Haven, CT: Yale University Press, 1989; Hermeneutics as Politics. New York: Oxford University Press, 1987; Rosen. S. Metaphysics in Ordinary Language. (New Haven: Yale University Press, 1999; Plato's Republic: A Study. New Haven, CT: Yale University Press, 2005. Главная критика Роузеном выражается в двух последних публикациях. . «Государство» Роузен читает как исследование политических последствий философской мудрости, и, хотя он и в своих начальных установках (как и в том, что касается философского эроса) с Штраусом заодно, все же Роузен пытается предложить свои способы чтения. Например, в «Пире» Роузен видит Агафона новатором, возвышающим молодость и автономность нововведений, а так как его речь занимает центральное место в диалоге, Роузен понимает ее как наиболее важную (конечно, до того, как очередь дойдет до Сократа); однако в то же время он следует за Штраусом в своем прочтении речи Диотимы «Пир» Роузен интерпретировал в 1983 году, все еще находясь под большим впечатлением от Лео Штрауса. .

В исследовании применяется историко-сравнительный метод и метод философского анализа. Первый касается анализа упомянутых выше источников, в то врем как второй нацелен на раскрытие ядра прочтения Платона Штраусом. Несмотря на то, что сам Лео Штраус использовал метод эзотерического прочтения, в рамках исследования его метод ни к одной из работ применен не будет.

В исследовании не ставится под вопрос сам метод Лео Штрауса. Анализ других интерпретаторов Платона (включая Тюбингенскую школу, Фридриха Ницше, Мартина Хайдеггера, Эрика Фёгелина, Ханну Арендт и т.д.) находится вне поля целей и задач исследования, но принимаются во внимание как оказавшие влияние на конструирование рамок платоноведческих исследований XX века Равно как и Тюбингенская школа повлияла на метод Лео Штрауса, а Ницше и Хайдеггер имели значение не только для штраусовской интерпретации Платона, но и для его анти-историцистского проекта. .

Исследование состоит из двух частей. Первая часть касается анализа политической философии Платона Лео Штраусом, и состоит из трех глав, посвященных прочтению Штраусом диалогов «Пир», «Государство» и «Законы». Следовательно, в трех главах будут рассмотрены его опубликованные работы: «О “Пире” Платона» (Глава 1), «О “Государстве”» (Глава 2), «Аргумент и действие “Законов” Платона» (Глава 3) и характерные осевые для мысли Штрауса проблемы: «политическое и аполитическое», «поэзия и философия», «льгпт и нпмьт», «философ и город». Вторая часть посвящена эволюции платоноведческих исследований Штрауса. Первая глава охватывает наиболее выдающихся американских учеников Лео Штрауса, продемонстрировавших разные подходы в работе с интерпретацией Платона Лео Штраусом: Сета Бенардета, Стэнли Роузена, Аллана Блума. Вторая глава касается подходов, разработанных европейскими и китайскими последователями Лео Штрауса и раскрывает положение дел последнего десятилетия в том, что касается наследия Лео Штрауса, его силы и потенциала. Завершается исследование основными моментами прочтения Платона Лео Штраусом и заключением, являются ли взгляды, аргументы и вопросы Штрауса (как и его метод) ценными сегодня.

Несмотря на то, что Лео Штраус отличается кажущейся простотой языка и стиля (несложные грамматические конструкции, краткость, отсутствие специальных слов, частые повторения аргументов с незначительными изменениями), читать его не так уж легко (многие рецензенты и критики сознавались, что не могли осилить большое количество работ Штрауса и выудить из них связную и понятную для себя логику размышления): мысли Штрауса, выраженные на бумаге, движутся не по прямой линии, а постоянно ссылаются и касаются целых сетей взаимодействующих сюжетов, проблем и тем: одно и то же наблюдение о некоторой драматической детали «Пира» может послужить как для обнаружения наличия смысловой связи с «Государством», для раскрытия отношения двух персонажей в диалоге, утверждения методологического принципа, так и для того, чтобы указать на развитие той же проблемы у другого мыслителя.

Харви Мэнсфилд, ученик Штрауса, специализирующийся в политической философии Никколо Макиавелли, утверждал, что не может понимать Макиавелли, если не видит в каждом предложении шутку. Во многом это близко и к позиции Штрауса. Разделяя традицию христианского платонизма и «примитивный платонизм», он ссылается на «Утопию» Томаса Мора, называя его утопию более свободным и куда менее жестким подражанием «Государству» Платона. В «Диалоге об утешении против скорби» Мор в доказательство тезиса, согласно которому наша жизнь - это не время смеха, а время плача, приводит следующий аргумент: «наш спаситель сам плакал дважды или трижды, однако никогда не смеялся». Штраус же замечал, что Мор наверняка точно понимал, что для Ксенофонта и для Платона верным будет обратное: у нас нет примера плачущего Сократа, но есть случай смеха Сократа - в «Федоне»CAM, p. 61.. Близость комедии и диалогов Платона Штраус находит и в «Государстве», соотнося его с «Женщинами в народном собрании» Аристофана. В то время как христианское видение человеческой жизни на земле имеет трагический характер, сократическая беседа, а значит и платонический диалог, скорее походят на комедию, заключает Штраус Ibid., p. 62..

Из особенностей письма Штрауса нужно обратить внимание на «школьный» подход: это обеспечивает Штраусу большую свободу - в отсутствие привычной ограниченности правил «научной» полемики. Для Штрауса, как и согласно «Седьмому письму», ничто не помешало бы Платону писать о наиболее важных вопросах таким образом, чтобы оставить необходимые тонкие намеки для некоторых, не сообщая большинству всё. Диалоги служат не для того, чтобы донести до некоторых наиболее важные истины, но для того, чтобы эти истины сами по себе появились, имея при этом и более очевидную цель: принести пользу обществу в целом.

Нельзя недооценивать и значимость «адекватного понимания» классической политической философии для Штрауса, отсутствующего по причинам недостаточной философской «мотивации» ONPP, p. 332. В своей рецензии на «Теорию человека Платона» Джона Уайлда, Штраус обращает внимание и на то, что в условиях необходимости «свободного повторного рассмотрения современных принципов», не исторического характера, а философского. Т. к. направлялись дальнейшие действия не всегда верными стимулами, результаты чаще всего были плачевными, по мнению Штрауса. Это касается и интерпретации Платона у Карла Поппера, и случая Уайлда, сомневающегося в актуальности «спора древних и современных»: Уайлд считал, что эта борьба окончена - в ней победили классики, и теперь можно перейти от теоретических вопросов к практическим. Штраус оспаривает такое решение: невозможно считать ожидать «немедленных практических результатов» от классиков - у современного общества больше нет полиса. . Штраус не писал аналитических трактатов о политике, он не выступал с явно открытыми практическими рекомендациями, обращенными к политикам или к гражданам: его работы в основном представляют собой комментарии, а сам Штраус не раз замечал, что комментарий - особая и уникальная форма философского общения, конечно, вдохновляясь в том числе и аль-Фараби. Во многом и учитывая выбираемую Штраусом форму - форму комментария, т. е. никогда не исчерпанного или законченного высказывания, едва ли представляется справедливым требовать от Штрауса окончательных ответов по многим выкалываемым им проблемам.

Согласно Штраусу, философия - это попытка заменить многоуровневое разнообразие мнений знанием целого. Штраус не утверждает, что эта попытка может увенчаться успехом и в своих работах не говорит о том, что достигнутые им результаты - полные и удовлетворительные. Но вместе с тем он ни в коей мере не выступает за сценарий, в котором единственно возможным знанием окажется знание, обнаруженное авторефлексивным размышлением. Ссылаясь на «Государство» Платона, Штраус утверждает, что для того, чтобы что-то понять об оформлении пещеры (для того, чтобы должным образом рассмотреть «конвенцию»), необходимо стремиться покинуть пещеру, т. е. имея ощущения существования «снаружи» (природы). Эта интерпретация мифа о пещере есть не только в сборнике эссе «Человек и город», но и в рецензии Штрауса «О новой интерпретации политической философии Платона» ONPP, p. 354. . Впрочем, в отношении последней публикации следует быть осторожным по той причине, что в своем письме Карлу Лёвиту Штраус пишет, что написана она была главным образом для студентов. Поэтому некоторые авторы предлагают соблюдать такую же осторожность и в отношении лекций Штрауса о «Пире» Платона. В «О новой интерпретации политической философии Платона» Штраус написал рецензию на книгу Уайлда, cчитавшего причиной современных бед пренебрежение классиками, не потому, что она была выдающейся работой, заслуживающей внимания, но скорее потому, что полемика с Уайлдом в такой форме позволяла ему уточнить свою позицию по вопросу об интерпретации Платона Хотя сложно представить, что называющий «идеализмом» и софистикой современную философию, противопоставляющий ее «реализму» современной философии, не мог не вызвать у Штрауса соблазн высказаться. См. ONPP, p. 335-338. Часто . Почему он написал рецензию, имея в виду своих учеников? Чтобы прояснить, чем его герменевтическое предложение отлично от других позиций, которые могут показаться соседствующими (и которые на самом деле вовсе таковыми, по мнению Штрауса, не являются). Впрочем, некоторые исследователи считают, что это было сделано Штраусом и для того, чтобы наметить путь для учеников, которые собирались опубликовать свои размышления о Платоне Это делает Алессандра Фусси; о ней см. ч. 2 настоящей работы.. Хотя стоит читать Штрауса внимательно и осторожно, едва ли можно сомневаться в важности лекций о «Пире» или рецензии на книгу Уайлда: самое главное дело Штрауса тут не столько в открытии новых вещей, сколько в прояснении важных аспектов, многие из которых появляются и в других его текстах.

Идеальный читатель Платона - это не подверженный убеждениям и педагогическим приемам субъект, т.е. не тот, на кого Платон действует убедительно и порождает эмоциональный отклик, но тот, кого Платон приглашает мыслить. Джон Феррари считает, что согласно широко распространенному и давно устоявшемуся мнению, существует прямая аналогия между сократической иронией и платонической педагогикой, согласно которой Сократ действует на своих собеседников так, как Платон - на своих читателей; если же ее исключить, то окажется, что эмоции не играют никакой роли в диалоге Ferrari, G. R. F. Strauss's Plato // Arion. 1995. No.5 (2). Pp. 36-63.. Читателю предлагается воспринимать эмоции в ходе диалогической игры, эмоционально регистрировать гнев, возмущение, стыд (достаточно вспомнить гнев Калликла, возмущение Фрасимаха, бурные чувства Алкивиада) и т.д., а также испытывать некоторые более определенные эмоции (разочарование, вызываемое определенными диалогическими тупиковыми ситуациями, например). Но цель здесь не в воспитании и формировании читателя (это и есть та образовательная задача, часто приписываемая Платону), а в том, чтобы пригласить его задуматься о страстях, об их роли в диалоге и об их вовлеченности в риторику. В этой рефлексивной операции, которая может также (но не только) начинаться с эмоций, читатель использует свою свободу, которая является, помимо прочего, и авторской свободой; такой способ понимания идеального читателя платонических диалогов является одним из наиболее интересных вкладов Штрауса. Основной целью диалогов Платона является понимание и раскрытие истины о целом, о космосе.

Наконец, Штраус отмечает и другую особенность платонических диалогов: они, в отличие от трактатов или философских статей, ничего просто читателю не дают - ему придется ходить вперед-назад в диалоге, изучать, пересматривать действия персонажей, опровержения или подтверждения Сократа, и не только - зачастую приходится исследовать и бродить по всему Corpus Platonicum, всматриваясь и возвращаясь неоднократно к другим отрывкам CM, p. 50-64; Strauss, L. The Rebirth of Classical Political Rationalism, ed. Pangle, T. Chicago: University of Chicago Press, 1989. Pp.150-187. .

Глава 1. Политическое прочтение «Пира» Платона Лео Штраусом

Для исследования политической философии Платона в интерпретации Лео Штрауса, как уже было сказано, выбранными работами стали не только подготовленные Штраусом тексты, но и одобренная им транскрипция лекций, посвященных «Пиру» Платона. В середине 1960-х Лео Штраусу предложили опубликовать запись лекций, на что он ответил согласием, однако процесс проверки и чтений растянулся: в 1999-м, значительно после смерти Штрауса, весь проект подлежал полной переработке, после чего вскоре в 2001 году уже был опубликован.

Среди причин, по которым «Пир» представляет собой важное произведение, Штраус называет не свою оригинальную, но очень характерную для Штрауса проблему противостояния поэзии и философии, которой он придавал большое значение, в особенности - противостоянию Сократа и Аристофана В «Сократе и Аристофане» Штраус предлагает детальные комментарии одиннадцати комедий Аристофана, принимая во внимание отношения между Аристофаном и Сократом, иначе говоря - конфликт между поэзией и философией. Штраус делит книгу на две части: «Облака» и «Другие комедии», хотя и наиболее важные замечания в отношении «Облаков» он делает в середине своих комментариев к другим работам. Стараясь найти в работах Аристофана то, что прячется от некоторой группы читателей (Strauss, L. Socrates and Aristophanes. University of Chicago Press, 1966. P. 23), Штраус в привычной манере представляет свои собственные размышления, перемежающиеся с тщательными, кажущимися объективными и нейтральными описаниями, степенью своей детализации способными вызвать раздражение у любого читателя, знакомого с Аристофаном и понимающего, о чем идет речь: Штраус упоминает почти каждое действие в сюжете, почти каждое движение каждого персонажа и монотонно пересказывает забавное, написанное Аристофаном. Но посреди этой одноаккордной скуки, являющейся в каком-то смысле шуткой (с таким бедным застенчивым изяществом говорить о con fuoco насыщенных жизнью комедиях можно только смеясь), Штраус выражает несколько наводящих на размышления идей. С другими привычными особенностями чтения работ Штрауса столкнуться можно и здесь: свои идеи Штраус представляет в беспорядочном виде, что не позволяет невнимательно пробежаться по диагонали текста. Иначе говоря, казалось бы, неудобным местам нельзя выносить приговор: важное оказывается скрытым в складках банального. Об Аристофане Штраус пишет и в «Городе и человеке», утверждая, что в «Государстве» отзывается комедия Аристофана, «Женщины на народном собрании»: в «Государстве» Платон «заканчивает то, что, как можно было бы предположить, собирался закончить Аристофан». CAM, p. 62.. Штраус полагал, что платоновские диалоги являются в том числе и ответом на обвинения и предупреждения Аристофана.

«О “Пире” Платона» одна из наиболее явных в своей оригинальности его работ Scheffield, F. C. C. Plato's Symposium. The Ethics of Desire. Oxford University Press, Oxford, 2006; Cooksey, T. L. Plato's Symposium: A Reader's Guide, Continuum, London-New York. 2010; Howatson, M., Scheffield F. Plato. The Symposium. Cambridge University Press, 2008; Lamascus, L. D. The Poverty of Eros in Plato's Symposium. Bloomsbury Academic, 2016; Destree, P., Giannopoulou, Z. Plato's Symposium: A Critical Guide. Cambridge University Press, 2017; Nichols, M. P. Socrates and Friendship and Community. Reflections on Plato's Symposium, Phaedrus, and Lysis. Cambridge University Press, 2009. За исключением (по понятным причинам) перевода и комментариев Аллана Блума и Сета Бенардета. . Книга разделена на 12 частей, первые две из которых имеют вводный характер, а остальные 10 посвящены персонажам «Пира»: Федру, Павсанию, Эриксимаху, Аристофану, Агафону, Сократу и Алкивиаду. Т.к. это записи семинаров, в книге много повторений, обширных цитат из «Пира» и размышлений о вопросах второстепенной важности. Лео Штраус понимает, что в «Пире» можно рассматривать и исследовать многие измерения и темы, но, во-первых, он все-таки старается привести студентов к пониманию «Пира» в общем, как целого, а во-вторых, у Штрауса определенно есть позиции, которые он считает более важными, чем какие-либо другие. Если нет ничего удивительного в том, что, читая любой комментарий или любую интерпретацию «Государства» или «Законов», неизбежно сталкиваешься с типично политическими темами и проблемами, то с «Пиром» дела обстоят иначе, и именно здесь Лео Штраус продемонстрировал оригинальность своего подхода. Его прочтение «Пира», диалога, в котором афинская интеллигенция общается в интимной обстановке, касается всего, о чем обычно говорить не принято - секса, религии и политики. Наконец, поскольку вопрос об отношении «Пира» к политическому - вполне законный, Лео Штраус выражает несколько доводов, соответствующих его позиции в отношении Платона в целом и его философскому проекту, направленному против позитивизма и историцизма Штраус многократно и настойчиво повторяет основные положения своего отношения к современности. например, CAM p.1. В своей позиции Штраус близок к Ницше и Хайдеггеру, но в силу различий в понимании характера кризиса современности, выбранные ими точки отправления отличатся - не к досократикам, а к Платону, к тому, кто для Ницше и Хайдеггера - вместе с Аристотелем - оказался в роли архитектора* cовременной западной метафизики, а значит, уже включенным в современность, в нигилизм. Для Штрауса дело не в том, что Бытие оказалось в забытьи и не в том, что Бог умер, но скорее его беспокоят релятивизм и отрицание естественного права, т.е. речь о проблемах не столько экзистенциальных, сколько политических и нравственных, или о Благе. См. также Relativism // Spinoza's Critique of Religion, trans. Sinclair, Elsa M. New York: Schocken, 1965. P. 13-26; NRH, 5; On Tyranny: Including the Strauss-Kojиve Correspondence, ed. Victor Gourevitch and Michael S. Roth. Chicago: University of Chicago Press, 2000. P. 212. Umphrey, S. Natural Right and Philosophy // Deutsch, K. and Niggorski, W.(eds.) Leo Strauss: Political Philosopher and Jewish Thinker. Lanham, 1994. P. 286. Умфри указывает на воможность паралелльного рассмотрения понятия естественного права у Штрауса и Бытия у Хайдеггера. О том, был ли Штраус хайдегеррианцем см. Drury, S. The Esoteric Philosophy of Leo Strauss // Political Theory. 1985.No.13:3 Pp. 315-37 и The Political Ideas of Leo Strauss.New York, 1988; Lampert, L. Leo Strauss and Nietzsche. Chicago, 1996; and Levine, P. Nietzsche and the Modern Crisis of the Humanities. Albany, 1995. О том, был ли Штраус ницшеанцем см. Ferry, L. Political Philosophy I: Rights-- The New Quarrel Between the Ancients and the Moderns, trans. Franklin Philip. Chicago, 1990. См. также The Three Waves of Modernity // Hilail Gildin, H. (ed.) Political Philosophy: Six Essays by Leo Strauss. Indianapolis, 1975. Pp. 80-99. Штраус, хотя и имел определенные симпатии в отношении Ницше, расходится с ним не только в понимании характерных для мысли Ницше элементов, но и на более общем уровне. Точно так же сам Штраус строго негативно относился к Хайдегерру, считая Дазайн крайней формой современности, хотя исследователи Штрауса указывают на наличие определенных союзных положений обоих философов. See Strauss, L. Spinoza's Critique of Religion, pp. 331-51. О Штраусе и экзистенциализме ср. WIPP, 29 и письмо от Штрауса к Фёгелину от 17 декабря 1949 года в Emberley, P. and Cooper, B. (eds.) Faith and Philosophy: The Correspondence Between Leo Strauss and Eric Voeglin, 1934-1964. University Park, 1993. Pp. 62-3. . Главными двумя же оказываются (1) необходимость изучения неполитического перед тем, как подходить к политическому и (2) необходимость философии дать ответ поэзии.

Помимо оснований, озвученных самим Штраусом, стоит добавить еще несколько доводов: Штраус предлагает здесь набор ярких интуиций, озвученных на гораздо менее загадочном - в сравнении с опубликованными текстами - языке. Кроме узкополитических моментов, формирующих рамку и каркас диалога, Штраус старается показать, как политическое может оказаться подспорьем для понимания природы и опыта эротического, вместе с тем обнаруживая свою неизменную тему политического и теологического (Сократ с помощью Диотимы доказывает, что Эрот - не бог). Наконец, многое из того, что Штраус видит в «Пире» объясняется также и обращенным им вниманием на древний предлагаемый вариант подзаголовка для «Пира»: Peri ton Agathon, «О благе» OPS, p. 11. . «Государство» посвящено справедливости, «Законы» - закону. В «Аргументе и действии» Штраус придает большое значение слову, с которого начинается диалог: «Бог». «Пир» же для него примечателен и тем, что это единственный диалог, посвященный богу («богу с маленькой “б”»). В начале Штраус предлагает выделить вопрос: почему именно Эрот, а не другой бог выделен в качестве темы этого диалога Платона? А отсюда следуют другие - «двусмысленность эроса как бога, то, каким образом понимали греки бога, что мы имеем в виду под эросом, чертой человеческой души» OPS, p. 16..

Знаменитый своими редкими ссылками на других исследователей, Штраус указывает на Герхарда Крюгера (Gerhard Kruger) - «Проницательность и страсть» (Einsicht unt Leidenschaft) в 1939 году предположившего, что греческая вера в Эрота была мифическим выражением человеческой независимости. Штраус не опровергает и не соглашается с такой трактовкой. Но в любом случае открыто Штраус предлагает две причины, по которым Платон выбрал Эрота: (1) Эрот не защищен законами так, как Зевс; Эрот не был объектом поклонения ни в Афинах, ни в других городах. Во-вторых, что обожествлялось в Эроте? Эрот, «человеческий феномен чрезвычайной важности; своего рода новый бог - могущественный и дружелюбный» Ibid., p. 39..