Человечество же лишь средство, но не цель. Именно немногочисленные великие личности являются, по Ницше, единственным смыслом, целью и оправданием происходящего и всей борьбы различных воль за власть.

Всю социально-политическую историю Ницше характеризует как борьбу двух воль к власти - воли сильных и воли слабых. Отвергая различные концепции происхождения и роли государства, Ницше считал, что государство является средством возникновения и продолжения того насильственного социального процесса, в ходе которого происходит рождение привилегированного культурного человека, господствующего над остальной массой.

Ницше различает два основных типа государственности - аристократический и демократический. Аристократические государства он называет теплицами для высокой культуры и сильной породы людей. Демократия характеризуется им как упадочная форма государства. В качестве «самой величественной формы организации» характеризует Ницше Римскую империю. Ницше - противник идей народного суверенитета. Ницше развивает аристократическую концепцию права. Право - нечто вторичное, производное от воли к власти, ее рефлекс. Отвергает идеи свободы и равенства в человеческих отношениях, обосновывает правомерность привилегий, преимуществ и неравенства. Неравенство прав Ницше рассматривал как условие того, что права вообще существуют.

Ницше восхвалял войну и отвергал мир. Война для государства такая же необходимость, как раб для общества.

72. Политические идеи Ж. А. де Гобино и Х. С. Чемберлена

Ж. А. де Гобино фр. философ, писатель-ориенталист, дипломат, один из теоретиков расизма. Концепция Г. пропитана аристократическим романтизмом, выражением которого стала идея неравенства рас и «естественного» превосходства «кавказской» расы, выдвинутая в его основной историософской работе -- «Опыт о неравенстве человеческих рас». Г., с одной стороны, видит в истории демонстрацию превосходства одних рас над другими, которое обусловлено сохранением первыми «чистоты крови», а с др. стороны, представляет ее как процесс смешения рас. При этом основной вывод Г. состоит в том, что проигрыш «высших» рас в результате такого смешения не компенсируется выигрышем «низших» рас. В целом человечество в генетическом плане вырождается, а значит, деградирует и в культурном, и в социальном отношениях. Отсюда призыв Г. прекратить межрасовое смешение. Г. пытается подкрепить свою философию истории соответствующей спиритуалистической онтологией, согласно которой бытие рассматривается как иерархия все более утонченных и «спорадических» сущностей, венчаемая индивидуальной «Идеей». Теория Г. повлияла на социал-дарвинизм. Использовали ее отдельные положения и идеологи национал-социализма.

Центральная проблема, которую Гобино ставит и стремится разрешить в своем главном труде, -- это проблема упадка и гибели различных цивилизаций. Изначально в концепции Гобино в качестве основного предмета рассмотрения и главного субъекта исторического процесса выступает раса, или, что для Гобино является синонимом, этническая группа. По его мнению, социальные институты не детерминируют жизнедеятельность рас (этнических групп), но, напротив, детерминируются ими. Институты, которые не согласуются с глубинными тенденциями расы, не прививаются, если не происходит расового смешения. Вследствие этого Гобино отрицает цивилизующую роль мировых религий, например, христианства, которое, будучи воспринято самыми различными народами, не может само по себе поколебать их глубинных характеристик и наклонностей.

В трактовке происхождения человеческих рас Гобино тяготеет к полигенетической концепции, согласно которой различные расы имеют различное происхождение. Однако свою приверженность полигенетической концепции он выражает очень осторожно.

Цвет кожи служит для Гобино основанием выделения трех основных рас: белой, жёлтой и чёрной. Эти расы Гобино рассматривает в виде трёхступенчатой иерархической лестницы с белой расой вверху и чёрной -- внизу. Внутри белой расы высшее место занимают, по Гобино, «арийцы». Расы, по его мнению, отличаются постоянством и неуничтожимостью физических и духовных черт; белая раса превосходит остальные в физической силе, красоте, упорстве и т. д. Но самый главный критерий места в расовой иерархии -- это интеллект.

Реальное существование трех «чистых» расовых типов Гобино относит к далекому прошлому. Таким образом, «чистых» первоначальных рас давно уже не существует, и в современную эпоху имеют место расовые типы, бесчисленное множество раз смешанные между собой. Понятие «раса» у Гобино выходит из узких антропологических определений, получая символический смысл.

Гобино стремится обнаружить внутренние, «естественные законы, управляющие социальным миром», которые обладают неизменным характером. Такими двумя законами, по Гобино, являются законы отталкивания и притяжения между человеческими расами. В качестве конкретизации этих «законов» выступает фатальный феномен смешения разделенных рас и их бесчисленных комбинаций. Смешение представляет собой необходимый источник возникновения и развития цивилизаций (с обязательным участием «белой» расы), но оно же в дальнейшем является причиной их вырождения.

Третьим примером немецкой устремленности к бездне, имя которой национал-социализм, был Х.С. Чемберлен, зять Вагнера. В 1876 году, незадолго до того как он стал фанатичным поклонником Вагнера и немецким националистом, Чемберлен нетерпеливо обращается к Германии как к стране, путь которой не должен походить на пути других наций, потому что будущее Европы зависит от немцев. Под влиянием сочинений Вагнера и Гобино он задумывает и пишет «Основания XIX века». Книга имела большой успех в Германии. Император, большой друг Чемберлена, писал ему, что «германский ариец, дремавший в глубине моей души, часто восставал против традиций, но в очень странной манере. Теперь пришли вы и, как волшебник, навели порядок в запущенном дворе, зажгли во тьме свет. Вы указали цели, к которым мы должны стремиться во имя немцев, да и всего мира». Это Вильгельм II. Но самым опасным читателем Чемберлена был Адольф Гитлер.

Фанатичный ненавистник евреев Чемберлен пытался сделать из Христа «арийца». Он превозносил превосходство арийской и нордической расы и описывал всемирную историю как битву между германизмом и иудаизмом. Его дилетантская ересь была вскоре опровергнута историком Фридрихом Герцем, который в 1933 году был вынужден покинуть Германию и умер в Англии. Но немецкие интеллектуалы предпочитали слушать Чемберлена, и в период между 1900 годом и годом прихода Гитлера к власти в пораженной манией величия и антисемитизмом Германии его злокачественная книга была издана многократно. В 1921 году Фриц Кан опубликовал книгу «Евреи как раса и культурная нация», в которой опьяненные Чемберленом немцы могли прочесть - если бы удосужились это сделать - слова профессора Макса Мюллера, знаменитого этнолога, жившего в Оксфорде. Мюллер сказал это по поводу печально знаменитой книги Чемберлена: «Я снова и снова повторял, что когда я говорю об арийцах, то имею в виду не кровь, волосы, кости или череп, я говорю только о тех, кто говорит на арийских языках. Этнолог, говорящий об арийском языке, арийской крови, арийских глазах и арийских волосах, на мой взгляд, впадает в такой же грех, в какой впал бы лингвист, заговоривший о длинноголовой лексике или о короткоголовой грамматике. Это хуже вавилонского смешения, это прямое мошенничество».

Немцы могли бы прислушаться и к словам знаменитого немецкого ученого Конрада Бурдаха, сказавшего незадолго до Первой мировой войны и повторившего в 1925 году во время подъема национал-социализма: «Пангерманская расовая мифология - это фантастическая догма, объясняющая свершения еврея Иисуса примесью в его крови белокурого аристократического германизма! Можно было бы посмеяться над этим бредом, если бы он не представлял опасность для мира. Нельзя даже приблизительно предвидеть, какой вред он может нанести немецкой чести, какие насмешки и какую ненависть со стороны других народов навлечем мы на свою голову».

Во время Первой мировой войны Чемберлен был одним из наиболее ярых пангерманистов и утверждал, что Германия всегда была истинной родиной свободы, что политическая свобода Великобритании есть ложь, «демократическая тирания». Он активно переписывался с кайзером, а в 1923 году приветствовал Гитлера такими словами: «То, что Германия породила Гитлера в годину своих самых тяжких испытаний, доказывает, что нация еще жива».

Профессор Фёрстер говорит о «несравненном духовном величии евреев», которые поклонялись одному, и только одному Богу и молили его построить на земле Его храм, построить как можно скорее, уже в наше время. Несомненно, еврейство было высшим центром монотеизма в мире. Все другие народы отделили Бога от мира, и только евреи ощущали его в реалиях жизни. Германский национализм предал все великие немецкие традиции, и это предательство стало не меньшим несчастьем для немцев, чем для евреев. Х.С. Чемберлен возвышал арийскую расу, не видя однобокости арийцев, которые отделили метафизическое и сверхъестественное от физического, и в этом была трагедия арийцев. В Германии возвышенный идеализм привел к безбожному обожествлению власти. Расизм национал-социалистов был подготовлен австрийским антисемитизмом. Но еврейский дух не только видел Бога за каждым явлением жизни, но также видел его и в судьбе евреев, в тайной связи между виной и несчастьем нации.

Основная работа Чемберлена, принесшая ему скандальную известность, - "Основы XIX века" ("Die Grundlagen des neunzehnten Jahrhunderts") вышла в Мюнхене в 1899 году. Рационалистическая трактовка Чемберленом европейской истории объяснялась негативным отношением автора к христианству в целом, аристократическим презрением к массам и излишне романтизированным восприятием немцев как нации, предназначенной править миром. Поставив перед собой задачу раскрыть основы, на которых покоился XIX век, Чемберлен писал, что европейская культура явилась результатом слияния пяти компонентов: искусства, литературы и философии Древней Греции; юридической системы и формы государственного управления Древнего Рима; христианства в его протестантском варианте; возрождающегося созидательного тевтонского духа; и отталкивающе-разрушительного влияния евреев и иудаизма в целом.

В 1-м томе своей книги Чемберлен рассматривает события до 1200 г., наследие античного мира. С эллинизмом наступил небывалый расцвет человеческого интеллекта, - пишет Чемберлен. - Греки творили всюду - в языке, религии, политике, философии, науке, истории, географии. Вершиной этого созидательного духа стал Гомер. Но в наследии эллинов оказались и темные стороны: жестокие недальновидные демократии, отсутствие высокой политики, устаревшая мораль и упадок религии. Мир в долгу перед римлянами, избавившими его от семитско- арабского порабощения и позволившими "индо-тевтонской Европе стать бьющимся сердцем и мыслящим мозгом всего человечества". Греция, в отличие от Рима, по мнению Чемберлена, тяготела к Азии. Но многих сбило с толку и озадачило то обстоятельство, что несмотря на двухтысячелетнее наследие, Рим не сумел противостоять распаду на своей огромной территории. "Опыт энергичной индоевропейской расы пересмотрели и блестяще воспользовались им смешанные западно-азиатские нации, что вновь привело к уничтожению единства ее характерных особенностей".

Затем Чемберлен обратился к наследникам античности. Сразу же пришлось столкнуться, писал он, с изучение расовых проблем. Он говорил о том, что необходимо проявить смелость и предусмотрительность, чтобы благополучно проскочить "между Сциллой науки почти недосягаемого и Харибдой изменчивых и необоснованных обобщений". Рим сместил центр притяжения цивилизации в сторону Запада, неосознанно завершая акт мировой значимости. Но Рим оставил после себя невероятную мешанину различных типов и рас. Среди этого хаоса народов (Voelkerchaos) оказались и евреи - единственная раса, которой удалось сохранить чистоту крови. Силой же, противостоящей крошечной, но влиятельной еврейской нации, история избрала арийцев. "В настоящее время эти две силы - евреи и арийцы, - как бы не затуманил их будущее недавний хаос, остаются друг против друга, пусть уже не как враги или друзья, но, по-прежнему, как вечные противники". "Ничто не является более убедительным, - писал Чемберлен, - чем самосознание нации. Человек, принадлежащий определенной чистой расе, никогда не потеряет этого чувства. Раса поднимает человека над собой, наделяет его необычайной, почти сверхъестественной энергией, выделяет его как индивидуума из хаотического смешения народов, собранных со всех концов света. Густая кровь, незримо текущая в жилах, принесет бурный расцвет жизни, принесет будущее". Основной секрет истории в том, что чистокровная раса становится священной. Безродный и вненациональный хаос последних дней Римской империи стал пагубным, почти фатальным обстоятельством, и именно арийцам пришлось исправлять это гибельное положение.

Во 2-м томе Чемберлен анализирует возрождение нового германского мира и борьбу величайших сил за мировое господство. В этой борьбе участвуют, по мнению Чемберлена, три, стремящихся доминировать, религиозных идеала: Восток (эллины), Север (арийцы) и Рим. На севере бывшей Римской империи арийцам удалось создать новую культуру, которая "несомненно является величайшим из всего, что было достигнуто человечеством до настоящего времени". Все, что не является арийским, - это чуждые элементы, которые необходимо изжить. Евреи сделались наследниками римского расового хаоса; арийская же раса оказалась в ответе за духовное спасение человечества. Все достижения науки, промышленности, политэкономии и искусства стимулировались и двигались вперед арийцами. Таким образом, XIX век опирался на прочный арийский фундамент.

Через всю книгу Чемберлена проходят красной нитью две основные темы: арийцы - как творцы и носители цивилизации, и евреи - как негативная расовая сила, разрушительный и вырождающийся фактор истории. Идеализируя чистокровных арийцев, Чемберлен рассматривал их как единственную опору мирового развития. Завоевавшие гибнущую Римскую империю здоровые и мужественные дети природы - арийцы, возродили западную цивилизацию и привнесли в нее неведомое ранее представление о свободе.

Как противоположность созидательному гению арийцев Чемберлен выдвигал грубую цивилизацию евреев, которые, по его мнению, были чужаками, грозившими в XIX веке занять непропорционально значительное место в жизни Германии. Евреи заслуживали приговора, но не с позиций низкой ненависти или подозрительности, а с позиций недосягаемых высот арийского превосходства. Почти все выдающиеся и истинно свободные люди, писал Чемберлен, от Тиберия до Бисмарка, рассматривали присутствие евреев в своей среде как социальную и политическую опасность. Чемберлен называет рождение Христа наиболее важной датой в истории человечества. "Ни войны, ни смены династий, ни природные катаклизмы, ни открытия не обладают и долей той значимости, которая могла бы сравниться с короткой земной жизнью Галилеянина". Но для всех должно быть очевидным, писал он, что Христос не был евреем, в нем не было ни капли еврейской крови, а называвшие его евреем, были просто невежественными или лицемерными людьми.

"Основы" Чемберлена стали необычайно популярны в Германии после того, как император Вильгельм II назвал его работу монографией величайшей важности. Критики взахлеб восхваляли книгу за блестящее высочайшее красноречие, огромную эрудицию и необычайную проницательность автора. В Англии же эта книга подверглась яростным нападкам: ее либо высмеивали, либо поносили резкой бранью. Чемберлена называли "уличным проповедником, облачавшимся то в тогу римского оратора, то в рясу христианского священника". О его работе говорили, что это "похмельная отрыжка пьяного сапожника". Работу Чемберлена расценивали не больше не меньше как "ловкий синтез Шопенгауэра и Гобино, отражающий более грубое и наглое утверждение мистического родства арийцев и Божественного провидения".

73. О. Шпенглер и его политическая концепция

Понимание своей и иной культуры - основа для диалога и взаимодействия народов. Этот процесс требует определенной подготовки, умения проникать в глубинные смыслы культурных явлений. Всемирно известный немецкий философ, историк, культуролог О. Шпенглер (1880- 1936) в книге "Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории"2 ставит перед собой поистине глобальные задачи: проследить судьбу европейской культуры, воссоздать историческую картину развития и разработать типологию мировой культуры.

Ключом к пониманию всемирной истории культуры, с точки зрения ученого, выступает символ. Для того чтобы воссоздать дух эпохи, пишет он, недостаточно лишь проиллюстрировать историю теми или другими событиями, памятниками, произведениями искусства. Необходимо выяснить более глубокую взаимосвязь форм культуры, которые воспринимаются как символы. "Народы, языки и эпохи, битвы и идеи, государства и боги, искусства и произведения искусства, науки, правовые отношения, хозяйственные формы и мировоззрения, великие люди и великие события являются символами и подлежат в качестве таковых толкованию". К символам культуры относятся античное монетное дело, египетская административная система, китайское книгопечатание, идея нирваны, погребение или сожжение мертвых, механические часы, дальнобойные орудия, масляная живопись и т.д. В каждой культуре и в каждой исторической эпохе существует свой символ, представляющий ее знак. Символы и знаки создают образ культуры, по особым законам складываются в целое, которое воссоздает облик эпохи.

Судьба культуры разворачивается в пространстве различных территорий и в сочетании одновременности и последовательности. Все культуры имеют равное значение в общей картине истории. Древние цивилизации Вавилона и Египта, Индии и Китая нередко превосходят античность, но при этом вовсе не занимают привилегированного положения. Вместо безрадостной картины прямого восхождения перед глазами исследователя развертывается настоящий спектакль множества мощных культур.

Каждая из этих равноценных и равноправных культур имеет "собственную форму, собственную идею, собственные страсти, собственную жизнь, волю, чувства, собственную смерть". У каждой культуры свои возможности выражения, краски, блики света, движения, собственный духовный взор. Есть расцветающие и стареющие культуры, народы, языки, истины, боги, ландшафты. Культуры возникают, созревают, увядают и никогда не повторяются. Они обладают совершенно отличными друг от друга формами: пластикой, живописью, религией, наукой, хозяйством и укладом жизни. Все культуры характеризуются ограниченной продолжительностью в истории и замкнуты в себе самих.

Восемь великих культурно-исторических типов занимают свое место на карте мировой истории:

1) египетская;

2) вавилонская;

3) индийская;

4) китайская;

5) греко-римская (аполлоновская);

6) византийско-арабская (магическая);

7) западноевропейская (фаустовская);

8) народов майя.

В истории формируется "русско-сибирская культура".

Культуры обладают общей структурой, но имеют индивидуальный стиль и облик. В истории нельзя обнаружить такие абстракции, как формы мышления вообще, государство вообще.

Если судьба культуры непосредственно связана с ростом и развитием, то она неминуемо движется к финалу. Такова неизбежная судьба культурно-исторического типа. Длительность цикла развития культуры О. Шпенглер определяет примерно в 1000-1500 лет.

Финальную стадию культуры ученый называет цивилизацией. Цивилизация знаменует собой завершение развития, когда за жизнью наступает смерть. Она означает конец культуры, переход ее в иное состояние. "Греческая душа и римский интеллект - так различаются культура и цивилизация".

Для цивилизации типичны люди практичные и безразличные к обсуждению смысла жизни и подобных метафизических проблем. В их руках духовная и материальная участь каждой последующей эпохи. Великие цивилизации ограничены пределами нескольких крупных городов, где властвуют новые бесплодные, исполненные глубокой антипатии к людям, холодные прагматики, озабоченные лишь "вопросом денег". В мировом городе, утверждает О. Шпенглер, действует не народ, а масса, презрительно относящаяся ко всяким традициям. У культурного человека энергия обращена к развитию духовности, цивилизованный человек во всем ищет выгоды и пользы. Для него недоступны тайны поэзии и других искусств, он предпочитает зрелища, технические игры, спортивные состязания. Его психология подвержена стандартам массового вкуса, поэтому столь распространенными становятся повальные увлечения, не требующие эмоциональной и душевной отзывчивости, но лишь заполняющие образующийся духовный вакуум. "Современная эпоха - эпоха цивилизации, а не культуры"2, - заключает О. Шпенглер.

У каждой культуры есть свои детство, юность, возмужалость и старость. Культура рождается в тот миг, когда пробуждается великая душа. Она расцветает на основе определенного ландшафта, к которому остается привязанной в течение всей жизни, и умирает, когда эта душа полностью реализует свои возможности, создав народы, языки, вероучения, искусства, государства, науки. Бесчисленные поколения, народы и племена - арийцы, монголы, германцы, кельты, парфяне, франки, карфагеняне, берберы, банту и многие др. - прошли этот путь. Когда в них угасает "формообразующая сила", вместе с ней постепенно стираются культурные черты, языковые и умственные признаки, и явления вновь растворяются в хаосе постоянного движения. "Так на поверхности Земли величественными кругами расходятся волны великих культур. Они внезапно всплывают, расширяются в роскошных линиях, успокаиваются, исчезают.

Каждая культура обнаруживает символическую и почти мистическую связь с пространством, в котором она существует. Как только вся полнота внутренних возможностей исчерпана, культура внезапно коченеет, отмирает, ее кровь свертывается, силы надламываются - она становится цивилизацией. В таком виде она, как тысячелетнее дерево, еще много столетий топорщит свои гнилые сучья.

Таков смысл заката в истории - внутреннего и внешнего завершения, ожидающего каждую живую культуру". Так происходило в античности, таковы признаки и заката Европы.

В главном труде «Закат Европы» представил циклическую концепцию философии истории. В центре внимания Шпенглера находился анализ феномена культуры. Культура понималась им как «организм», обладающий единством своих составных частей. Изучение организмов-культур Шпенглер называл «морфологией». Культура есть феномен, существующий в определённой географической области в определённый период времени, единой общечеловеческой культуры быть не может. Шпенглер писал: «...У «человечества» нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, как нет цели и у вида бабочек или орхидей. «Человечество» -- это зоологическое понятие или пустое слово. Достаточно устранить этот фантом из круга проблем исторических форм, и глазу тотчас же предстанет поразительное богатство действительных форм... Вместо безрадостной картины линеарной всемирной истории, поддерживать которую можно лишь закрывая глаза на подавляющую груду фактов, я вижу настоящий спектакль множества мощных культур, с первозданной силой расцветающих из лона материнского ландшафта, к которому каждая из них привязана всем ходом своего существования, чеканящих каждая на своём материале -- человечестве -- собственную форму и имеющих каждая собственную идею, собственные страсти, собственную жизнь, волнения, чувствования, собственную смерть». Шпенглер О. Закат Европы. Т. I. М., 1993. С. 151.

Поэтому Шпенглер отказывается от традиционной периодизации мировой истории на Древний Мир, Средние Века и Новое время. Схема прямолинейного развития человечества, так же как и идея европоцентризма, то есть исключительности европейской культуры, подвергнуты высмеиванию. Каждая культура - исторически уникальный организм, обособленный от других. Всего в прошлом и настоящем Шпенглер насчитывал 8 культур: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, аполлоновскую (греко-римскую), магическую (византийско-арабскую), фаустовскую (западноевропейскую) и культуру майя. Девятая - культура будущего, русско-сибирская. Каждая культура проходит свой цикл развития, заканчивающийся гибелью данной культуры.

Единство и неповторимое своеобразие каждой культуры определяется лежащей в её основе уникальной «душой культуры». Так, в основе античной культуры лежит аполлоновская душа, в основе византийско-арабской - магическая душа, в основе западной - фаустовская. Слово «душа» подчёркивает, что эта первооснова не сводима к разуму. Именно поэтому так трудно постигнуть внутренний мир представителей другой культуры, понять, что чувствуют другие люди. Душа культуры находит внешнее выражение в искусстве, мышлении и деятельности. Такие внешние проявления, как искусство и особенности народной жизни, меняющиеся по ходу развития культуры, - это как бы выражение лица или «физиогномика» культуры. Душа культуры имеет также некоторый первичный символ, в концентрированном виде выражающий суть данной культуры.

Аполлоновская душа в качестве символа имеет человеческое тело. В центре её внимания обособленные вещественные тела, вообще отдельные предметы, отдельные случаи жизни. Мир, космос - совокупность отдельных тел. Античный человек противостоит своим богам, как одно тело противостоит другим телам, античные боги наделены человеческим обликом. Представителя античной культуры интересует внешний облик вещей. Ощущение времени сосредоточено на настоящем. Образ истории у античного человека также сосредоточен, так или иначе, вокруг настоящего. История - это пёстрая мешанина взлётов, падений, успехов и неудач, слепой неопределенности, постоянных изменений, без направления, без цели, без «времени». Античное мировоззрение не обладало «памятью» Аполлоновская культура античности завершается с появлением Христа.

К «магической» или «византийско-арабской» культуре Шпенглер относил творения древнееврейских пророков, «религию халдеев»(?), зороастризм, гностицизм, манихейство, миропонимание первоначального христианства (религию Иисуса, творения Отцов церкви), иудаизма, арабо-мусульманское миропонимание. Германско-католическое христианство хотя и восприняло заповеди и обряды религии Иисуса, но не смогло воспринять даже малейшего дуновения мироощущения этой религии. Символом магической души является пещера. Магическая душа выражает постоянную дуэль между душой и телом, магические отношения между ними. Мир как пещера отличается как от античного мира отдельных вещей, так и от пространства западного, фаустовского мира. Свет светит в пещере и борется с тьмой. Свет и тьма - это магические субстанции, между которыми идёт постоянная борьба. Свет и тьма, небесное и земное, - это всё обозначения сил, находящихся в борьбе. Эти противоположности изначального чувственного восприятия человека ассоциируются в магической душе с противоположностями рассудочного понимания - Бог и Сатана, Добро и Зло, Жизнь и Смерть, Дух и Душа. Понятия Духа и Души особенно важны для характеристики данной культуры. Человек обладает душой, но к Духу он может быть лишь причастен. Божественное исходит на него, и таким образом связывает отдельные души с единым Духом. Если человек фаустовской культуры есть Я, опирающееся на само себя, на свои возможности, то человек магической культуры есть лишь часть магического Мы, которые спускается из высшего мира и объединяет всех членов общины в единое целое. Познающее самостоятельное Я в магической культуре невозможно - человек есть лишь часть целого, которое является земным истечением Божества, и поэтому исключает всякое сомнение и заблуждение. Отсюда идея покорности, важность понятия «Мы», а не «Я». Воля и мысль человека - это только проявления Божества в нём. Попытка противопоставить воле Бога свою собственную волю означает одержимость силами Мрака. Человек опирается не на собственные достижения, а на Божественную Благодать. От непостижимого божества исходит его Дух, или Слово. Идея Слова, или носителя света и дарователя добра также может быть проиллюстрирована образом света в пещере. Мир магического человека наполнен ощущением сказки. Злые духи угрожают человеку, добрые духи защищают его. Существуют амулеты и талисманы, таинственные сочетания букв. Время в традиции магической культуры понимается как ограниченный промежуток, имеющий начало и конец. Существование каждого человека и вообще всякое событие имеет строго уготованное ему место. Отсюда концепции предопределённости всего сущего, астрология, характерная для некоторых отдельных религиозных традиций в рамках магической культуры. История также имеет начало и конец, что означает одновременно начало и конец человечества. Таким образом, не только мировое пространство, но и мировое время имеет в этой культуре форму пещеры.

Символом фаустовской души является бесконечное пространство. Это отражает стремление к бесконечности, которое проявляется, например, в готических соборах, исчислении бесконечно малых, музыке Баха, политике империализма, изобретении радио. Если, допустим, античная математика рассматривает единичные случаи, отдельные задачи, то математика западного мира оперирует с целыми классами математических объектов, группами функций, уравнений и т.д. Если для аполлоновского чувства мира характерно внимание к отдельным вещам, и, следовательно, терпимость, то в западноевропейском понимании мир - это одно огромное пространство души, пространство напряжения. Поэтому здесь терпимость - самообман или признак угасания. От первоначального христианства заимствованы лишь заповеди и внешние проявления, а мироощущение фаустовской культуры совершенно иное. Западный человек чётко ощущает своё Я, его мятежная душа стремится преодолеть мир своей волей, подобно Фаусту Гёте. Не христианство изменило фаустовского человека, а, наоборот, он изменил христианскую религию в соответствии со своей природой. Иметь право свободно желать - вот то единственное, что может просить у высших сил западный человек. Жить для фаустовского человека - значит бороться, преодолевать препятствия, одерживать успех, его деятельность - совокупность силы, воли и устремления. Он рвётся к бесконечно далёкой цели. Для представителя западной культуры характерна динамическая концепция мира. Он вечно спешит, стремясь достигнуть как можно большего.

Каждой культуре отмерен определённый срок развития (около тысячелетия). Каждая из них проходит в своём развитии стадии детства, юности, зрелости и старости. Выявить тот или иной период в разных культурах можно с помощью метода аналогии, сопоставляя, хотя и далёкие друг от друга во времени и в пространстве события и личности, но, тем не менее, сходные с точки зрения проявления признаков того или иного этапа. Культура рождается в тот момент, когда пробуждается и отслаивается новая душа культуры. Культура расцветает на строго ограниченной местности, к которой остаётся привязанной, подобно растению. В период юности особенности культуры ещё не столь чётко выражены, всё пока смутно и неопределённо, всё в процессе поиска. Чем ближе культура приближается к пику своего существования, тем яснее становятся её черты, тем более чёткими выступают конкретные формы мироощущения, искусства, науки, политики и т.д., характерные именно для данной культуры. При наступлении старости культура переходит в форму цивилизации, охватывающей последние 200-300 лет описанного цикла. Цивилизация, таким образом, выступает у Шпенглера как противоположность культуре, ассоциируется с бездушным интеллектом.

Переход от культуры к цивилизации означает переход от творческих порывов к бесплодию, от развития к «окоченению». Люди стремятся уже не к возвышенным идеалам, а к утилитарным целям и благоустройству жизни. Характерно, что вместо мировоззренческих проблем люди обращаются к проблемам питания, гигиены и т.д. Вопросы, например, алкоголизма, вегетарианства обсуждаются с религиозной серьёзностью, являясь высшими из проблем, до которых может вознестись человек, принадлежащий к поколениям цивилизации, что соответствует жалкому кругозору представителей этих поколений. Ещё сохраняются произведения искусства, научные достижения, материальные предметы, культурные символы, но, тем не менее, цивилизация напоминает засохшее дерево в лесу.

Культура жива до тех пор, пока она сохраняет связь с человеческими душами. Душа культуры живёт не сама по себе, а лишь в душах людей. Если культура перестаёт отзываться в человеческих душах, она уже уподобилась засохшему дереву или мумии. Когда материальное благоустройство жизни поглощает человека целиком, то на культуру уже не остаётся душевных сил.

Национальные чувства в эпоху цивилизации уступают место космополитизму. Особую роль приобретает мировой город. Если в провинции национальные чувства какое-то время ещё сохраняются, то в мировом городе чувство родины, чувство общности утрачивается. А именно чувство общности, ощущение «Мы» Шпенглер считал признаком, отличающим народ от населения, от массы. Таким образом, в мировом городе народ уступает место массе. Масса неспособна к пониманию культурной традиции, и опирается на первобытные человеческие инстинкты. В то же время уходят на второй план потребности отцовства и материнства. Женщина уже не стремится иметь много детей, и мужчина уже выбирает не мать будущих детей, а «спутницу жизни». В итоге происходит сокращение численности населения. Оно охватывает сначала мегаполисы, потом провинциальные города, а затем и сельскую местность, из которой наиболее активная часть населения ранее переселялась в города. Наступает «обезлюдивание». В конце концов, сохраняются лишь ограниченные люди, «примитивная кровь», в населении не остаётся сильных элементов, способных оказывать влияние на будущее. Поворот от культуры к цивилизации характеризуется, таким образом, не только исчерпанием возможностей искусства, философии, общественных форм и т.д., но и чисто физически выражается в бездетности и «расовой смерти», то есть гибели наций, превращения их в население.

Для аполлоновского мира переход от культуры к цивилизации произошёл в эпоху эллинизма, а для фаустовского мира - в XVIII-XIX вв. В соответствии со своим методом аналогий Шпенглер проводил параллели между Александром Македонским и Наполеоном, Аристотелем и Кантом, стоиками и социалистами. Таким образом, эпоху, в которую жил сам Шпенглер, он и определял как эпоху заката Европы. Тем не менее, он считал, что на долю его современников осталось ещё много свершений. В эту эпоху, по его мнению, искусство, литература и абстрактная философская мысль исчерпали свои возможности. Поэтому Шпенглер предлагал отречься от культурных претензий и сосредоточиться на физических и математических теориях, на развитии техники, на технической эстетике.

Анализировал Шпенглер и социально-политические проблемы. Активную роль в процессе развития культуры играют, по его мнению, дворянство и духовенство. Творческая сила дворянства кроется в его неразрывной связи с землёй, поэтому это сословие предназначено для руководства государством. Буржуазия же - это вообще не сословие, а просто скопление людей, поскольку она связана не с землёй, а с городами, где рождается та самая отмеченная выше вненациональная масса. Не существует и рабочего класса как единого целого, это лишь теоретическая абстракция, построенная на опыте Англии, обескрестьяненной индустриальной страны. Реально же просто существует необозримое количество различных видов деятельности, а не какой-то единый рабочий класс. За всем этим стоит общая тенденция переселения в города, где господствует масса, неспособная к тому, чтобы нести культурную традицию.

В итоге власть достаётся властелинам охлократии - цезарям, то есть диктаторам, опирающимся на мнения и вкусы толпы. Наступает век диктаторов. По своей внутренней сути цезаризм - абсолютно бесформенный образ правления. Одновременно с цезаризмом приходит и эпоха великих войн, борьбы за создание мировых империй. И это - ещё одно из проявлений заката. Несмотря на такую оценку цезаризма, Шпенглер видел в нём и положительные стороны - борьбу с рутиной и коррупцией. К демократии же Шпенглер относился резко отрицательно, видя в ней лишь манипуляцию общественным «свободным» мнением, которое создаётся, а не отражается прессой. Чем более всеобщий характер имеет избирательное право, тем более ограниченной становится власть избирателей. Демократия - отождествление денег и политической силы.

Угасающая культура Запада должна уступить место только ещё формирующейся «русско-сибирской» культуре. В образах Достоевского Шпенглер видел ростки нового мировоззрения, для которого деньги уже не существуют. Да и вся внутренняя жизнь русских воспринимает жизнь в торгово-денежных понятиях как грех. Русской душе не свойственно чувство злобы, она свободна от воинственно-враждебного отрицания других культур. Русскую революцию 1917 г. Шпенглер воспринимал как попытку сломать чуждые общественные формы, навязанные России Петром I. В то же время реально плодами революции воспользовались интеллигенты, также несущие чуждые России западные идеи. Тем не менее, народ творит свой собственный мир в соответствии со своей исторической судьбой. Пока новая культура только формируется, находясь в младенческом состоянии. Подробного описания этой новой культуры Шпенглер не даёт.

Размещено на Allbest.ru