Социальная психология

Причин, побуждающих людей идти в группы, прежде всего официальные, формальные, или, говоря житейски, -- «на работу». Ответ в самом общем виде может быть следующим: люди идут в группы для удовлетворения широкого спектра своих потребностей, как минимум вписывающихся в знаменитую потребностную пирамиду А. Маслоу. Согласно логике этой модели, довольно удачно в целом воспроизводящей логику наших жизненных устремлений, люди идут в группы прежде всего для того, чтобы заработать себе на жизнь и вместе с тем обрести безопасность, быть с другими, а далее -- завоевать признание и, если удастся, самореализоваться (как догадывается читатель, выше приведены все уровни упомянутой пирамиды).

При этом необходимо подчеркнуть, что факторы, побуждающие индивида к вхождению в группу, не исчерпываются единственно лишь системой его потребностей и ценностей. Они включают в себя и ряд других переменных: например, социальные и профессиональные ресурсы индивида, сформировавшуюся у него самооценку, ожидания, связанные с предстоящим групповым членством, особенности группы будущего членства с точки зрения ее целей, программ, специфики деятельности и т.д. [Кричевский, 1973; Cartwright & Zander, 1968].

К сказанному выше следует добавить интересное соображение относительно функций социальной (правда, не обязательно малой) группы, высказанное в обсуждаемом здесь контексте М. Шоу. По его мнению, социальная группа выполняет две своеобразные функции. Во-первых, служит непосредственно средой достижения индивидами личных целей, чем усиливает стремление войти в нее и сохранять в ней свое членство. Во-вторых, выполняет инструментальную функцию: благодаря пребыванию в данной группе индивид получает доступ к интересующим его целям, лежащим за пределами интересов группы. И хотя во втором случае членство в группе значимо для индивида, его продолжительность может быть весьма незначительной, ограничиваясь периодом решения каких-то локальных задач.: по мере урбанизации, интенсификации современной жизни обитатели больших городов все чаще жалуются на оскудение, уменьшение эмоциональных связей.

Завершая краткий анализ причин возникновения малых групп, можно сказать следующее. Эти причины многообразны и включают в себя широкий спектр как собственно психологических, субъективных, так и непсихологических, объективных, факторов. Главным образом именно последние лежат в основе возникновения официальных, формальных малых групп (имеется в виду, с одной стороны,- необходимость их образования, а с другой -- стремление индивидов к вхождению в них). В то же время не стоит недооценивать и роль факторов субъективного порядка. Хотя их влияние является, конечно, ключевым в возникновении психологических, неформальных групп, оно, как показывает жизнь, способно обнаруживать себя и на уровне официальных организационных структур.

9. Психологическая теория коллектива А.В.Петровского

Модели коллективообразования. Одна из них представлена стра-тометрической концепцией коллектива, разработанной А. В. Петровским [Петровский, 1979]. Им были предложены два критерия построения гипотетической типологии групп:

¦ степень опосредованности межличностных отношений в группе содержанием совместной деятельности;

¦ общественная значимость последней, т.е. уровень ее позитивности--негативности с точки зрения общественного прогресса.

Исходя из предложенных критериев, развитие группы описывается как движение в своеобразном континууме, положительным и отрицательным полюсами которого являются соответственно коллектив (высокие позитивные показатели по обоим критериям) и корпорация (высокий позитивный показатель по первому и высокий негативный показатель по второму критериям). В центральной точке континуума располагается так называемая диффузная группа (общность, в которой практически отсутствует совместная деятельность), а промежуточное положение между диффузной группой и положительным и отрицательным полюсами континуума занимают соответственно просоциальная и асоциальная ассоциации, т.е. группы с низкой степенью опосредствования межличностных отношений совместной деятельностью.

Позитивной стороной подобной схемы группового развития является отчетливая реализация в ней принципа деятельности, позволяющая вывести анализ проблемы за пределы отдельно взятой малой группы и рассмотреть ее в системе широких социальных детерминантов. Более проблематично, однако, обстоит дело с конкретным приложением обсуждаемой схемы к множеству реально функционирующих групп, поскольку процесс развития представлен в ней в слишком обобщенной форме, минуя многие, возможные этапы и не отражая складывания отдельных компонентов жизнедеятельности группы как составляющих целостного социального организма. И, видимо, в силу трудностей операционализации схемы ее апологеты, проводя дифференциацию групп по уровню развития, как правило, апеллируют к традиционному житейскому критерию: низкий -- средний -- высокий уровень [Немов, 1984; Петровский, 1979].

10. Параметрический подход Л.И.Уманского

Близким к предыдущему и по исходным теоретическим позициям, и по общему абрису динамики группового развития, и, наконец, по ряду выделяемых при этом этапов оказывается параметрический подход к исследованию группы, разработанный Л. И. Уманским. В основу подхода положено представление о социально-психологических параметрах группы -- своеобразных критериях ее развития как коллектива. К их числу Л. И. Уманский, в частности, относит: (а) содержание нравственной направленности группы -- интегративное единство ее целей, мотивов, ценностных ориентации; (б) организационное единство группы; (в) групповую подготовленность в сфере реализации совместной деятельности; (г) психологическое единство -- интеллектуальную, эмоциональную, волевую коммуникативность, характеризующую соответственно процесс межличностного познания и взаимопонимания в группе, межличностные контакты эмоционального характера, стрессоустоичивость и надежность группы в экстремальных ситуациях [Уманский, 1980].

В зависимости от выраженности каждого из параметров группа располагается по степени своего развития в континууме, срединную точку которого занимает группа-конгломерат, т.е. группа, состоящая из незнакомых между собой людей, а полюсами являются коллектив и антиколлектив. Движение группы к позитивному полюсу -- коллективу сопряжено с последовательным прохождением ею двух качественно новых стадий --кооперации и автономиза-ции. Причем между группой-конгломератом и группой-кооперацией возможно появление таких промежуточных уровней, как номинальная группа и группа-ассоциация.

Интересной особенностью проведенного Л. И. Уманским и его сотрудниками анализа группообразования являются прослеживание развивающихся в группе процессов и феноменов, фиксация постепенного превращения ее в действительно коллективного субъекта деятельности. Так, если на уровне группы-ассоциации контуры групповой структуры лишь просматриваются, то группа-кооперация уже отличается развитой и успешно действующей организационной структурой, довольно высоким уровнем групповой подготовленности и сотрудничества. А вот для группы-автономии характерными оказываются «синтетические» процессы типа групповой идентификации и эталонизации (монореферентности), группового обособления, внутренней слитности и спаянности, создающие основу для перехода на высший уровень.

11. Двухмерные модели развития группы

Двухмерные модели развития группы. Мы уже говорили о возможности двухмерного рассмотрения группы, предполагающего выделение двух основных сфер ее жизнедеятельности: деловой (инструментальной) и эмоциональной (экспрессивной). Подобная точка зрения реализована и в ряде подходов к исследованию стадийности группообразования (здесь и далее термин «группообразование» используется как синоним термина «групповое развитие»).

Один из них, получивший широкую известность за рубежом, связан с именем Б. Такмена [Tuckman, 1965]. Предложенная им двухмерная или двухфакторная модель явилась результатом анализа пятидесяти зарубежных публикаций, посвященных изучению стадий временного развития терапевтических, тренинговых, естественных профессиональных и лабораторных групп.

Б. Такмен описывает динамику группового процесса, исходя из учета условий, в которых формируется группа, а именно: наличия двух сфер, или измерений, групповой активности-- деловой (решение групповой задачи) и межличностной (развитие групповой структуры), а также положения группы в гипотетической последовательности развития, т.е. в соответствующей стадии. Согласно модели, в каждой из указанных сфер предполагается прохождение группой четырех последовательно сменяющих друг друга этапов (стадий).

В сфере межличностной активности (именно с нее начинает анализ группообразования Б. Такмен) к ним относятся:

¦ стадия «проверки и зависимости», предполагающая ориентировку членов группы в характере действий друг друга и поиск взаимоприемлемого межличностного поведения в группе;

¦ стадия «внутреннего конфликта», основная особенность которой -- нарушение взаимодействия и отсутствие единства между членами группы;

¦ стадия «развития групповой сплоченности», достигаемая посредством постепенной гармонизации отношений, исчезновения межличностных конфликтов;

¦ стадия «функционально-ролевой соотнесенности», в основном связанная с образованием ролевой структуры группы, являющейся «своеобразным резонатором», посредством которого «проигрывается» групповая задача»

В сфере деловой активности Б. Такмен выделяет:

¦ стадию «ориентировки в задаче», т.е. поиск членами группы оптимального способа решения задачи;

¦ стадию «эмоционального ответа на требования задачи», состоящую в противодействии членов группы требованиям, предъявляемым им содержанием задачи вследствие несовпадения личных намерений индивидов с предписаниями последней;

¦ стадию «открытого обмена релевантными интерпретациями», понимаемую автором как этап групповой жизни, на котором имеет место максимальный информационный обмен, позволяющий партнерам глубже проникнуть в намерения друг друга и предложить альтернативную трактовку информации;

¦ стадию «принятия решений» -- этап, характеризующийся конструктивными попытками успешного решения задачи.

Б. Такмен обращает внимание на связь между обеими сферами групповой активности, не раскрывая, к сожалению, конкретно, в чем содержательно состоит эта связь. Не получает конкретизации и другой важный авторский тезис -- о взаимовлиянии сфер. По мнению автора, их развитие идет параллельно друг другу: изменение в одной из сфер сопровождается изменением в другой. Но как реально соотносятся обе сферы, какая из них генетически является первичной, основной? Ответ на этот вопрос у Б. Такмена отсутствует. учет отношений, складывающихся только в двух указанных сферах, не является еще достаточным для характеристики уровня группового развития. Необходимо введение дополнительного параметра, дающего представление о связи конкретной малой группы с другими малыми группами и той социальной организацией, в которую все эти группы включены. Иными словами, речь должна идти о выявлении показателя развития межгрупповых отношений как индикатора включенности малой группы в систему целей более крупного социального организма, что позволит отдифференцировать элементы корпоративности (в понимании Л. И. Уманского) от подлинно коллективистических проявлений.

Но вернемся непосредственно к обсуждавшейся выше модели Б. Такмена. Спустя более чем десятилетие после ее публикации автор совместно с другим ученым -- М. Йенсеном [Tuckman & Jensen, 1977] продолжил анализ современных ему исследований группового развития. Он пришел к заключению о справедливости (в целом) предложенной ранее схемы, дополнив ее еще одной (пятой по счету) стадией, получившей название -- прекращение деятельности: речь идет о свертывании отношений в обеих сферах групповой активности, расформировании самой группы.

Модель Б. Такмена весьма популярна в зарубежной социальной и организационной психологии. Ее, как правило, используют при анализе формирования команд исследователи менеджмента (см., например, Бодди и Пэйтон, 1999). Правда, при этом стадии командо-образования получают несколько иное, более обобщенное (безотносительно к конкретной сфере) название, а именно: 1) формирование, 2) возмущение (или смятение, конфликт), 3) упорядочение (или нормирование), 4) выполнение (или решение задачи) и 5) прекращение деятельности (или расформирование группы). А сам термин «команда» предполагает, как уже говорилось в 1.1., качественно особый, наивысший уровень функционирования малой группы.

Имеют место также попытки приложения модели Б. Такмена к анализу развития такой малой группы, как школьный класс. В этом смысле интерес представляет работа Г. Стенфорда и А. Роарка, детально описавших динамику жизни ученического класса и выделивших семь стадий группообразования [Stanford & Roark, 1974].

12. Частные модели группообразования и одномерные модели группового развития (Н.Обер, Е.Мабри, И.Волков)

Частные модели группообразования.

Выше уже говорилось о возможности рассматривать развитие структуры малой группы в качестве одного из критериев группообразования в целом. Одним из полезных в этом отношении компонентов структуры является, например, лидерство. Наряду с ним отдельные исследователи обращают внимание на нормативно-ролевой аспект групповой структуры, относя нормы и роли к числу базовых характеристик малой группы. Так, изучение Н. Обером [Ober, 1977] формирования нормативно-ролевой системы в инструментальной и экспрессивной сферах групповой активности позволило ему сконструировать модель процесса развития малой группы, предполагающую следующие четыре стадии группообразования:

1) формирование экспрессивных норм и разностатусных ролей -- по мнению автора, это период «апатично-иерархического» состояния группы;

2) возмущение -- разрушение наличной ролевой структуры вследствие возникающих внутригрупповых разногласий;

3) формирование инструментальных норм -- ему сопутствует растущая гармонизация отношений партнеров по группе;

4) выполнение -- этап образования функциональных ролей, установления гибкой взаимозависимости отношений.

Совершенно очевидно, что обсуждаемая модель испытывает сильное влияние такменовского подхода.

Вместе с тем о динамике группообразования допустимо судить и по изменениям, имеющим место в одной отдельно взятой сфере групповой активности: либо только в инструментальной, либо только в экспрессивной. В качестве одного из примеров подобного рода одномерного подхода приведем предложенную Е. Мабри [Mabry, 1975] модель развития малой группы, ориентированной на решение задач инструментального типа. Модель предполагает следующие четыре фазы инструментального движения группы в «поле» решения задачи:

Этапность развития малой группы

1) латентную -- этап ознакомления с задачей;

2) адаптационную -- соотнесение возможностей членов груп- " пы с требованиями задачи и их фукциональное соподчинение в зависимости от этого;

3) интегративную -- этап объединения общих усилий, координации индивидуальной и групповой стратегии действий;

4) фазу достижения требуемого решения.

Еще более инструментализированный характер носит разработанная Л. Хоффманом и Р. Штейном [Hoffman & Stein, 1983] пошаговая схема развертывания группового решения проблем, описываемая в 4.4 (правда, она ориентирована не столько на активность развивающейся группы, сколько имеет целью своего приложения процесс функционирования сложившегося социального организма).

Примером схемы, отражающей собственно эмоциональную динамику группообразования, является последовательность фаз развития межличностного контакта, намеченная И. П. Волковым [Волков, 1978]. Основываясь на материалах работ в области межличностного общения, социальной перцепции и групповых отношений, он выделяет:

1) фазу первичного восприятия и опознания, имеющую результатом формирование первого впечатления о партнере;

2) фазу сближения, направленную на формирование оценки и самооценки, развитие рефлексивных отношений, актуализацию установки на совместное действие;

3) фазу совместного действия, ведущую к принятию межличностных ролей и определению статуса в общении;

4) фазу сцепления, характеризующуюся укреплением чувства общности «МЫ», формированием норм общения и включением механизмов взаимовлияния.

Заметим, что сравнительно с другими приводившимися схемами группообразования схема, предложенная И. П. Волковым, содержит, пожалуй, наиболее подробный, детальный анализ развития эмоциональных отношений в малой группе.

13. Механизмы групповой динамики

Построением некоторой картины группообразования анализ рассматриваемой нами проблемы, однако, не исчерпывается.

план выяснения скрытых пружин развертывания процесса группообразования, в более широком смысле -- раскрытия механизмов групповой динамики.

Основываясь на известных нам литературных материалах, можно выделить по меньшей мере три таких механизма:

¦ разрешение внутригрупповых противоречий;

¦ «идиосинкразический кредит»;

¦ психологический обмен.

Разрешение внутригрупповых противоречий. Исследователи группового развития отмечают наличие нескольких типов внутригрупповых противоречий. Так, изучая динамику коллективообразова-ния во временных юношеских группах (работа осуществлялась в рамках параметрического подхода Л. И. Уманского), А. Г. Кирпичник обратил внимание на противоречия, во-первых, между возрастающими потенциальными возможностями группы и ее актуальной деятельностью и, во-вторых, между растущим стремлением членов группы к самореализации и самоутверждению и одновременно усиливающимися тенденциями включения личности в групповую структуру, интеграции ее с группой.

Обнаружилось, что переход группы с одного уровня развития на другой происходит скачкообразно, в результате обострения указанных противоречий и их последующего разрешения. Так, если перед группами начинали ставиться, сообразуясь с их потенциалом, более сложные и ответственные задачи, требовавшие от них больших усилий и напряжения, это способствовало разрешению указанного выше противоречия и вело к развитию как отдельных социально-психологических характеристик «коллективного субъекта», так и его самого в целом. Аналогичным образом разрешался конфликт между личностью и группой: получая, если в этом имелась потребность, возможность более ответственно, независимо и творчески подходить к выполнению заданий, члены группы тем самым наряду с личным совершенствованием вносили вклад в совершенствование самой группы.

Еще один тип внутригрупповых противоречий описывает психоаналитик Ф. Шамбо [Shambaugh, 1978], основывающий свой анализ развития малой группы на материалах большого числа исследований психоаналитического толка, начиная с классической работы 3. Фрейда по групповому влиянию [Фрейд, 1925]. Если очистить этот анализ от специфической для соответствующего направления терминологии, переведя его на «нормальный» социально-психологический язык, суть рассуждений Ф. Шамбо сводится к следующему.

Развитие группы есть результат столкновения противоречивых тенденций, периодически возникающих в ней вследствие рассогласования поведения лидера с ожиданиями, которые связывают с его действиями последователи. Подобное рассогласование приводит группу к дестабилизации и конфликту. Разрешение конфликта заканчивается наступлением «фазы гармонии», характеризующейся стабилизацией отношений и оптимистической направленностью межличностного восприятия, после чего вновь появляются «возмущения» в системе, связанные с очередными противоречиями между лидером и последователями. Лишь по мере прохождения группой целой серии конфликтных фаз и выработки ее членами некоторых общих «культурных» критериев оценки действительности структура группы окончательно стабилизируется.

«Идиосинкразический кредит». В еще большей степени с анализом поведения лидера связано выделение нами другого механизма развития группы, получившего в работах известнейшего исследователя лидерства Е. Холландера название феномена «идиосинкразического кредита» [Hollander & Julian, 1970]. Правда, сам Е. Холландер указанный феномен с развитием группы не связывал и рассматривал его в ракурсе иной проблемы -- проблемы соотношения уровня нормативного поведения (в более узком смысле -- конформности) и величины статуса индивида в группе (т.е. фактически -- лидерства). Хотя традиционно [Homans, 1950] считалось, что между этими переменными имеет место чуть ли не линейная зависимость, предложенная Е. Холландером, модель намечает альтернативный подход к проблеме.

Предполагается, что, вопреки традиционным представлениям, высокостатусный субъект (лидер) не обязательно жестко реализует нормы группы. Он привносит в ее жизнь некоторые новшества, хотя бы и ценою отхода от ряда прежних норм, способствуя тем самым более эффективному достижению групповой цели и переводя группу на иной, более высокий уровень функционирования. Причем, согласно модели, члену группы может быть позволено отклонение от групповых норм пропорционально его прошлому вкладу в достижение групповых целей. Вследствие чего и возникает феномен «идиосинкразического кредита», представляющий собой своеобразное разрешение со стороны группы на девиантное поведение (поведение, отклоняющееся от групповых норм, характеризуется Е. Холландером как идиосинкразическое).

Поскольку, исходя из эмпирических данных, считается [Hollander & Julian, 1969], что субъект с высоким статусом, т.е., как правило, лидер, гораздо сильнее других членов ориентирован на группу (фактор мотивации), обладает наибольшей компетентностью в групповой задаче и вносит значительный вклад в ее решение. Ему, по логике модели, в большей мере, чем низкостатусному субъекту, позволено отклоняться от групповых норм, если это способствует лучшему достижению целей труппы. Таким образом, феномен «идиосинкразического кредита», как он описывается Е. Холландером, выступает в качестве одного из условий внедрения в жизнь группы элементов инновационности (подробнее см. об этом в работе: Hollander & Julian, 1970), создавая тем самым предпосылки перехода группы на новую, более высокую ступень жизнедеятельности. И именно это обстоятельство позволяет, на наш взгляд, отнести «идиосинкразический кредит» к числу возможных механизмов группового развития.

Правда, справедливости ради заметим, что экспериментальная проверка обсуждаемой модели не дала достаточно однозначных результатов: в то время как данные самого Е. Холландера и его сотрудников хорошо поддерживают гипотезу «идиосинкразического кредита», материалы других авторов [Wahrman & Rugh, 1972] во многом с ней не согласуются.

14. Теоретические подходы и экспериментальные исследования конформности в зарубежной психологии

Исследования данного типа во многом стимулированы ставшими теперь уже классическими работами С. Аша. По существу они положили начало экспериментальному изучению феномена конформного поведения, в котором фиксировался факт согласия личности с мнением группового большинства -- своего рода групповой нормой. Мы не будем останавливаться на этих работах, поскольку их содержание и в методической своей части, и в плане полученных результатов неоднократно, причем порой в весьма острокритическом ключе, обсуждалось в отечественной литературе [Кричевс-кий и Дубовская, 1991]. С работами этого знаменитого исследователя читатель может ознакомиться, обратившись к современной зарубежной социально-психологической литературе на русском языке [Аронсон, 1998; Майерс, 1997; Пайнс и Маслач, 2000].

Здесь же мы только напомним читателю суть опытов С.Аша. Испытуемому (по специальной терминологии -- «наивному субъекту») предъявлялись две карточки. На одной из них была изображена одна линия, на другой -- три линии разной длины. Требовалось определить, какая из трех линий на одной карточке равна линии на другой карточке. Свое решение «наивный субъект» принимал в групповой ситуации последним. Перед ним аналогичную задачу решали другие члены группы -- сообщники экспериментатора, которые по договоренности с ним (о чем «наивный субъект» не знал) давали одинаковые, заведомо неверные ответы.

Впрочем, сам факт существования феномена конформного поведения не отвергается и наиболее острыми критиками использованного С. Ашем подхода. Это обстоятельство представляется нам существенным и наводит на следующее размышление: если некий феномен (конкретно -- конформное поведение) существует реально, то, вероятно, небезынтересно рассмотреть и некоторые условия, способствующие его развертыванию. Причем то обстоятельство, что они выделены в лаборатории, а не в реальном социуме, не должно, на наш взгляд, служить основанием для их игнорирования. Просто их следует рассматривать не как прямые аналоги явлений, имеющих место в естественной малой группе, а скорее как указание на то, что может иметь место в реальности, т.е. естественном групповом процессе, на что следует обратить внимание, приступая к его изучению.

Имея в виду именно этот момент, целесообразно хотя бы вкратце остановиться на некоторых выявленных в лабораторном экспериментировании личностных, групповых и деятельностных факторах конформного поведения.

Что касается первых из них, то речь пойдет о личностных характеристиках членов группы, предрасполагающих их к актам конформного поведения. В литературе [Кон, 1969; Чудновский, 1981; Shaw, 1981] приводятся данные, свидетельствующие об отрицательной зависимости между склонностью членов группы к конформному поведению и такими их личностными особенностями, как интеллект, способность к лидерству, толерантность к стрессу, социальная активность и ответственность. Показано также, что лица женского пола более конформны, чем лица мужского пола.

Кроме того, изучались возрастные колебания конформного поведения. Согласно М. Шоу и Ф. Костанзо, между возрастом и конформностью имеет место криволинейная зависимость, причем своего максимума конформность достигает к 12--13 годам, а затем постепенно снижается (были взяты четыре возрастные группы испытуемых: 7--9, 11--13, 15--17 лет, 19--21 год).Несколько иные данные получены А. П. Сопиковым (он работал с испытуемыми в возрасте 7--18 лет): в его экспериментах степень конформности с возрастом снижалась и наименьшие ее проявления приходились на 15--16 лет, после чего заметных изменений в падении конформности не наблюдалось. Приведенные различия, по-видимому, объясняются как спецификой использовавшихся экспериментальных процедур, так и социокультурными особенностями испытуемых (в бывшем СССР и США). Подчеркнем, что изложенные выше возрастные показатели конформности получены в группах сверстников.

К числу изучавшихся исследователями групповых факторов конформного поведения, судя по литературным источникам [Кри-чевский и Дубовская, 1991], можно отнести величину группы, структуру коммуникативных сетей, степень групповой сплоченности, особенности композиции группы. Так, показано, что конформность возрастает с увеличением единодушного в своих ответах группового большинства (имея в виду экспериментальную ситуацию, предложенную С. Ашем), как правило, до 3--4 человек. Однако стоит в этом большинстве хотя бы одному человеку проявить инакомыслие (оно выражается в противоречии его ответа мнению остального большинства), как процент конформных реакций тотчас же резко падает (с 33 до 5,5%, по данным М. Шоу).

Были выявлены также позитивные зависимости между усилением децентрализации коммуникативных сетей и групповой сплоченности, с одной стороны, и ростом конформного поведения, с другой. Установлено, что гомогенные, т.е. однородные по какому-либо признаку, группы отличаются большей конформностью, чем гетерогенные группы [Allen, 1965]. Причем влияние фактора гомогенности на усиление конформности связано с тем, насколько релевантен для последней признак, лежащий в основе гомогенности группы.

Важным условием конформного поведения является, кроме того, оценка «наивным субъектом», олицетворяющим собой групповое меньшинство, как собственной компетентности, так и компетентности группового большинства [Shaw, 1981]. В частности, высокая степень уверенности «наивного субъекта» в собственной компетентности уменьшает его зависимость от мнения группового большинства. Однако эта зависимость будет возрастать, если компетентность группового большинства оценивается «наивным субъектом» высоко.

15. Изучение конформности в отечественной социальной психологии

Подобные аргументы, конечно, во многом справедливы, хотя, если строго придерживаться фактов, нелишне будет напомнить, что в исследовании А. П. Сопикова, проведенном на выборке в 550 человек с использованием как оригинальной процедуры С. Аша, так и ряда ее модификаций, конформные реакции очень ярко обнаружились и в поведении членов достаточно сложившихся социальных групп. Таковыми являлись, например, оркестры Дворцов пионеров различных городов бывшего СССР [Баранов, Сопиков, 1970].Особенно интересно в контексте настоящего обсуждения привести мысль, высказанную В. Э. Чудновским в связи с длительным экспериментальным изучением им и его сотрудниками конформного поведения школьников-подростков. «Для большинства испытуемых,-- пишет он,-- ситуация эксперимента была нравственной значимой и нередко связанной с напряженным внутренним конфликтом. Нельзя не отметить в этой связи, что отстаивание определенной оценки в условиях эксперимента, когда другие придерживаются иного мнения, приобретает нравственный характер. В этих условиях нравственный характер приобретает и защита определенного истинного мнения, даже если оно само по себе не имеет нравственной значимости» [Чудновский, 1981. С..129]. Он отмечает также, что среди испытуемых оказалось немало школьников, для которых подставная группа (т.е. сообщники экспериментатора) была референтной и разногласия с ней вызывали довольно острые переживания. Как видим, строго научные данные указывают на необходимость менее категоричной и эмоциональной, но вместе с тем более взвешенной и, мы бы добавили, корректной оценки рассматриваемой исследовательской парадигмы. «наивный субъект» оказывался в ситуации, когда его мнение противоречило неправильному, но единодушному мнению большинства членов экспериментальной группы.

Основные аргументы критиков предложенной С. Ашем исследовательской парадигмы, а среди них были, заметим, и его зарубежные коллеги [Moscovici & Faucheux, 1972], сводятся к подчеркиванию незначимости для испытуемых экспериментальной ситуации, случайности подбора испытуемых и отрыва их от естественной для них социальной среды, отсутствия какого бы то ни было намека на совместную деятельность и хотя бы рудиментарные признаки социальной группы.

Подобные аргументы, конечно, во многом справедливы, хотя, если строго придерживаться фактов, нелишне будет напомнить, что в исследовании А. П. Сопикова, проведенном на выборке в 550 человек с использованием как оригинальной процедуры С. Аша, так и ряда ее модификаций, конформные реакции очень ярко обнаружились и в поведении членов достаточно сложившихся социальных групп. Таковыми являлись, например, оркестры Дворцов пионеров различных городов бывшего СССР [Баранов, Сопиков, 1970].

Особенно интересно в контексте настоящего обсуждения привести мысль, высказанную В. Э. Чудновским в связи с длительным экспериментальным изучением им и его сотрудниками конформного поведения школьников-подростков. «Для большинства испытуемых,-- пишет он,-- ситуация эксперимента была нравственной значимой и нередко связанной с напряженным внутренним конфликтом. Нельзя не отметить в этой связи, что отстаивание определенной оценки в условиях эксперимента, когда другие придерживаются иного мнения, приобретает нравственный характер. В этих условиях нравственный характер приобретает и защита определенного истинного мнения, даже если оно само по себе не имеет нравственной значимости» [Чудновский, 1981. С..129]. Он отмечает также, что среди испытуемых оказалось немало школьников, для которых подставная группа (т.е. сообщники экспериментатора) была референтной и разногласия с ней вызывали довольно острые переживания. Как видим, строго научные данные указывают на необходимость менее категоричной и эмоциональной, но вместе с тем более взвешенной и, мы бы добавили, корректной оценки рассматриваемой исследовательской парадигмы.

Представляют, на наш взгляд, интерес и данные, характеризующие зависимость интенсивности конформного поведения от некоторых особенностей деятельности испытуемых. Мы уже упоминали о том, что А. П. Сопиковым была выявлена высокая степень конформности подростков-оркестрантов (в среднем по оркестрам она равнялась 67,5%), более чем вдвое превысившей конформность мальчиков того же возраста, не играющих в оркестре. В то же время победители физико-математических олимпиад имели довольно низкие показатели конформности (всего лишь 23%). В опытах А. В. Баранова, проведенных со студентами педагогического и технического вузов, оказалось, что будущие педагоги вели себя в экспериментальных ситуациях более конформно, чем будущие инженеры.

Хотя изложенные выше эмпирические факты получены, как уже говорилось, в лабораторных условиях, мы еще раз хотим подчеркнуть их значимость в том смысле, что они в определенной мере ориентируют исследователя на изучение ряда аспектов нормативного поведения в естественных групповых ситуациях, т.е. на проверку соответствующих лабораторных данных.

Конечно, лишь соотнесение результатов лабораторного экспериментирования с материалами, собранными в реальном (не лабораторном) микросоциуме, позволит вынести окончательное суждение по поводу действия тех или иных факторов конформного поведения. Однако заметим, что наличие последнего есть не только факт, подсказанный здравым смыслом и житейскими наблюдениями и выделенный в связи с этим в лабораторном экспериментировании. Это еще и реальность, зафиксированная в некоторых полевых исследованиях социальных и индустриальных психологов [Кричевский, 1998; Shaw, 1981], в работах по изучению функционирования групп в так называемых замкнутых системах обитания [Новиков, 1981].

16. Факторы конформного поведения

По справедливому замечанию М. Шоу, даже среди социальных психологов существует распространенный взгляд на конформность как согласие с большинством лишь ради самого согласия.Обнаруживаются попытки более глубокого его анализа, сосредоточивающегося, в частности, на процессах соответствия внешнего согласия индивида с групповыми нормами (публичная конформность) их внутреннему (личному) одобрению, т.е. фактически на поиске разновидностей конформного поведения.

Еще в начале 50-х годов Л. Фестингер [Festinger, 1953] предположил, что публичная конформность будет сопровождаться личным одобрением норм только в том случае, если субъект хочет остаться в группе. Причем угроза наказания вызовет лишь внешнее согласие с группой, не затрагивая подлинного изменения во взглядах. Несколько позднее М. Дойч и Г. Джерард [Deutsch & Gerard, 1955] указали на два типа социального влияния в группе: нормативное и информационное.

В случае нормативного влияния конформность вызывается желанием личности действовать в соответствии с групповыми предписаниями, при информационном влиянии -- поведение большинства используется как источник информации, помогающей личности принять наиболее подходящее для нее в данной ситуации решение. Хотя эти авторы не обсуждали роль различных типов влияния применительно к проблеме публичного согласия и внутреннего одобрения, тем не менее в литературе [Allen, 1965] высказывается предположение, что информационное влияние с большей степенью вероятности будет вести к публичной конформности и приватному изменению взглядов, чем нормативное влияние.

Дальнейшее развитие обсуждаемый вопрос получает в уже упоминавшейся работе В. Э. Чудновского, выделяющего два типа конформного поведения: внешнее и внутреннее подчинение индивида группе.

Внешнее подчинение проявляется в двух формах: во-первых, в сознательном приспособлении к мнению группы, сопровождающемся острым внутренним конфликтом, и, во-вторых, в сознательном приспособлении к мнению группы без сколько-нибудь ярко выраженного внутреннего конфликта. Внутреннее подчинение состоит в том, что часть индивидов воспринимает мнение группы как свое собственное и придерживается его не только в данной ситуации, но и за ее пределами.

Автором были выявлены два вида внутреннего подчинения: бездумное принятие неверного мнения группы на том основании, что «большинство всегда право»; и принятие мнения группы посредством выработки собственной логики объяснения сделанного выбора. По мнению автора, подобная логика выполняет функцию примирения двух противоречивых тенденций: стремления индивида быть в согласии и с группой, и с самим собой.

Таким образом, уже приведенные выше своего рода мини-модели конформного поведения свидетельствуют о достаточно сложном его характере. Дальнейший анализ обсуждаемого феномена проводится Г. Келменом [Н. Kelman, 1967] в теоретическом исследовании процессов социального влияния в малой группе. Ученым были рассмотрены три качественно отличных уровня конформного поведения: подчинение, идентификация, интернализация.

В случае подчинения принятие влияния другого лица или группы носит, как полагает автор, чисто внешний, прагматический характер, а сама продолжительность подобного поведения ограничивается ситуацией присутствия источника влияния. Человек соглашается с группой потому, что это выгодно ему, в действительности оставаясь при своем мнении.

Следующий уровень принятия влияния другого лица или группы, по Г. Келмену, -- идентификация. Рассматриваются две ее разновидности: классическая и идентификация в форме реципрокно-ролевого отношения.

В случае классической идентификации субъект идентификации стремится частично или полностью уподобиться агенту влияния (будь то отдельные члены группы, ее большинство или группа в целом) в силу испытываемой к нему симпатии и наличия у него желательных для усвоения черт. При реципрокно-ролевом отношении каждый участник взаимодействия ждет от другого определенного поведения и сам старается оправдать ожидания партнера (или партнеров), причем, если сложившиеся отношения удовлетворяют человека, он будет вести себя так вне зависимости от того, наблюдает за ним партнер или нет, поскольку для его собственного самоуважения существенно оправдать ожидания другого. Идентификация может частично напоминать подчинение, если имеет место принятие личностью навязываемого поведения, не вызывающего у нее чувство удовлетворения. Вместе с тем идентификация отличается от подчинения тем, что в этом случае, как считает автор, субъект большей частью верит в навязываемые ему мнения и формы поведения. В любом, однако, случае, полагает Г. Келмен, мнения, принятые через посредство идентификации, не интегрированы с ценностной системой личности, а скорее изолированы от нее.

Такая интеграция характерна для третьего уровня принятия социального влияния -- интернализации. Отличительной особенностью последней является совпадение (частичное или полное) мнений, высказываемых отдельным лицом или группой, с системой ценностей данной конкретной личности. Фактически в этом случае элементы оказываемого влияния становятся частью самой личностной системы субъекта, которую автор пытается отдифференцировать от системы социально-ролевых ожиданий.

Благодаря действию процесса интернализации поведение члена группы становится относительно независимым от внешних условий: присутствия агента влияния, побудительных воздействий соответствующей социальной роли. Правда, как подчеркивает Г. Келмен, субъект не может полностью освободиться от влияния ситуационных переменных. В некоторых случаях, столкнувшись с множеством ситуационных требований, ему приходится выбирать из ряда конкурирующих ценностей.

Как видим, описанная выше модель позволяет достаточно дифференцированно подойти к анализу проявлений нормативного поведения в малой группе, беря за основу столь мощный динамизирующий и в то же время селективный по своей природе фактор активности личности, каким являются присущие ей ценности. Вместе с тем эта модель может, на наш взгляд, быть дополнена за счет включения в нее как минимум еще одного уровня нормативного поведения, также предполагающего обращение к ценностному моменту поведения личности, но в связи уже с собственно групповыми целями и ценностями, порождаемыми совместной групповой деятельностью. Подобная логика анализа подсказана нам знакомством с феноменом коллективистического самоопределения, описанным А. В. Петровским в стратометрической концепции коллектива.

Как известно, данный феномен характеризуется проявлением относительного единообразия поведения в результате солидарности личности с оценками и задачами коллектива. Предполагается, что в случае коллективистического самоопределения личность сознательно отстаивает принятые в группе социально значимые ценности, намеченные в ходе реализации совместной деятельности цели и т.д.

При этом, однако, не вполне ясно, как соотносятся, скажем, групповые и индивидуальные ценности, влияют ли последние на согласие личности с соответствующими групповыми ценностями либо на признание ею тех или иных принимаемых группой решений, намечаемых целей. Подобного рода вопрос до сих пор, насколько нам известно, в литературе не выдвигался. Во всяком случае именно в такой формулировке ни Г. Келменом, ни исследователями, работавшими в рамках стратометрической концепции, он не ставился. Между тем обращение к нему при всей методической сложности его решения позволило бы, на наш взгляд, получить гораздо более содержательную, чем ранее, информацию об интимных механизмах согласия или несогласия индивида с группой, а в более широком смысле -- о механизмах развертывания нормативного поведения в группе.

Выше, задаваясь вопросом относительно возможной трактовки феномена конформности, мы пытались показать неправомерность стремления некоторых авторов к однозначно-негативной его оценке, приводя отдельные модели нормативного (уже конформного) поведения в группе, свидетельствующие о сложной природе последнего. Еще одним доказательством упрощенности какого-либо однозначного понимания обсуждаемого феномена являются интересные попытки ряда авторов включить его объяснение в контекст достаточно широких теоретических построений, далеко выходящих за рамки частных микромоделей.

Так, первоначальная попытка Г. Джерарда (в соавторстве с М. Дойчем) связать рассмотрение конформного поведения личности с процессом поиска ею соответствующей информации в группе, о чем говорилось несколько выше, привела в дальнейшем исследователя к построению информационной теории конформности [Gerard & Conolley, 1972]. В ней утверждается, что конформность должна рассматриваться в контексте более общей теории, касающейся последствий поиска человеком информации в ситуациях, в которых он оценивает собственное поведение на основе соотнесения его с поведением других. Такой поиск вызван стремлением субъекта свести к минимуму неопределенность своего положения в ситуации.

Информационный процесс осуществляется посредством двух различных типов социального сравнения: сравнительного оценивания и отраженного оценивания. В первом случае человек использует поведение других как некоторый стандарт, с которым он может сопоставить себя. Во втором случае он формирует впечатление о себе, исходя из поведения других, ориентированного на него (в этом пункте заметно влияние концепции «зеркального Я», разработанной социологом Ч. Кули еще в начале прошлого столетия).

Далее теория указывает на наличие двух общих видов зависимости от других -- информационную зависимость и зависимость влияния, т.е. зависимость, обусловленную либо присутствием других в качестве источника информации, либо наличием власти одного субъекта над другим. Оба типа зависимости делают личность чувствительной к социальному воздействию. Отраженное оценивание,согласно теории, основывается на обоих типах зависимости, тогда как сравнительное оценивание включает в себя преимущественно информационную зависимость. Таким образом, информационный подход позволяет рассматривать конформность в контексте процессов социального сравнения, трактуя ее как одно из проявлений тенденции сравнения. Заметим, что экспериментальная проверка указывает на реальность подобной точки зрения.

Ряд попыток объяснения феномена конформного поведения встречается в рамках известных в социальной психологии теорий психологического обмена. Так, распространяя свое понимание обмена на феномены группового поведения, Дж. Хоманс [Тернер, 1986; Homans, 1961] утверждает, что личность ведет себя конформно не ради соответствия групповой норме, но с целью заслужить одобрение других членов группы. И если, по оценке личности, конформность не принесет ожидаемого одобрения со стороны окружающих, конформное поведение не будет иметь места. Поскольку, как полагает этот исследователь, люди находят, что конформность других и их собственная к релевантным групповым нормам является полезной, они вознаграждают ее соответствующим психологическим одобрением.

Сходная точка зрения была высказана Е. Холландером и Р. Уилли-сом [Hollander & Willis, 1967], подчеркивающими инструментальную функцию конформности как специфического вознаграждения для других членов группы, облегчающего процесс взаимодействия и содействующего дальнейшему обмену вознаграждениями. Приверженцы обсуждаемого подхода [Nord, 1969] считают его полезным теоретическим средством исследования проблемы конформного поведения, позволяющим рассматривать во взаимосвязи и динамике одновременно и источник влияния, и испытывающего влияние субъекта.Нельзя не заметить, что трактовка конформного поведения с позиций теорий психологического обмена отличается несомненнымпрагматизмом. Не станем, однако, однозначно отрицательно оценивать указанный факт. Вопрос сложнее, чем кажется на первый взгляд. По существу это вопрос о том, и мы уже затрагивали его ранее, как вообще понимать конформность: как сугубо негативное по своей природе и функции явление либо как феномен, которому присуща определенная целесообразность и потому в целом Ряде случаев несущий полезную нагрузку.Все-таки следует признать правомерной точку зрения, согласно которой конформность к групповым нормам, т.е. степень поведенческого соответствия им, в одних ситуациях есть позитивный, а в других ситуациях -- негативный фактор функционирования группы [Shaw, 1981].

Действительно, единообразное следование некоторым установленным стандартам поведения важно, а иногда и просто необходимо для осуществления эффективных групповых действий, в частности, в экстремальных условиях. Кроме того, рядом исследований показано, что в отдельных случаях конформность может иметь своим результатом даже альтруистическое поведение или поведение, согласующееся с моральными критериями самой личности [Shaw, 1981].

Другое дело, когда согласие с нормами группы приобретает характер извлечения личной выгоды и фактически начинает квалифицироваться как беспринципность. Именно в этом случае конформность выступает как негативный по своей сути феномен. Но даже если принимаемое решение отражает действительное мнение людей, стремление к единообразию взглядов по тем или иным проблемам, столь типичное для многих сплоченных групп, нередко серьезно препятствует эффективному их функционированию, в особенности в тех видах совместной деятельности, где высок удельный вес творческого начала.

17. Исследования влияния меньшинства в зарубежной психологии

Сложившаяся в последней четверти минувшего столетия, эта линия изучения нормативного поведения берет начало в исследованиях школы французского ученого С. Московичи. Речь идет о совершенно недвусмысленной, с точки зрения адептов данного направления, альтернативе разработки проблематики внутригруппо-вого влияния большинства, как правило, связываемой с феноменом конформности.По мнению С. Московичи [Blumberg et al., 1983], традиционный подход делает акцент на рассмотрении трех аспектов проблемы: социальном контроле поведения индивидов, исчезновении различий между ними, выработке единообразия группового поведения. Такое понимание нормативного (уже конформного) поведения составляет основу некоей функционалистской модели социального взаимодействия.

Согласно этой модели, поведение личности в группе есть адаптивный процесс, призванный уравновесить ее с окружающей социальной средой. Способствуя этой адаптации, конформность фактически выступает как определенное требование социальной системы (группы), предъявляемое к ее членам с целью выработки между ними согласия, способствующего установлению равновесия в системе. Поэтому индивиды, следующие групповым нормам, должны по логике модели рассматриваться действующими в функциональном и адаптивном ключе. Лица, отклоняющиеся от принятых норм, воспринимаются как ведущие себя дисфункциональным и дезадаптивным образом.

Согласно С. Московичи [Blumberg et al., 1983], функционалист-ская модель социального взаимодействия содержит следующие шесть фундаментальных положений.

Влияние в группе распределяется неравномерно и осуществляется односторонне. Точка зрения большинства пользуется уважением, поскольку считается, что она правильна и «нормальна», в то время как точка зрения любого меньшинства, расходящаяся с взглядами большинства, неправильна и девиантна. Одна сторона (большинство) рассматривается как активная и открытая изменениям, а другая (меньшинство) -- как пассивная и сопротивляющаяся переменам.

Функция социального влияния состоит в том, чтобы сохранять и укреплять социальный контроль. Согласно функционалистской модели, для осуществления социального контроля необходимо, чтобы все члены группы придерживались сходных ценностей, норм, оценочных критериев. Сопротивление им или отклонение от них угрожает функционированию группы. Поэтому в интересах последней, чтобы влияние являлось прежде всего средством «исправления» девиантов.

Отношения зависимости обусловливают направление и величину социального влияния, осуществляемого в группе. В исследовании процесса влияния зависимость рассматривается как фундаментальный детерминирующий фактор. Каждый индивид принимает влияние и проявляет согласие, чтобы заслужить одобрение остальных членов группы. И каждый из них зависит от остальных в получении информации, поскольку все индивиды стремятся построить правильную и устойчивую картину мира, делающую валидной их оценки.

Формы, в которых выступает процесс влияния, зависят от состояния неопределенности, испытываемого субъектом, и его потребности редуцировать эту неопределенность. В частности, когда возрастает неопределенность в оценке наличной ситуации, собственного мнения и т.п., а объективные критерии такой оценки размыты, состояние внутренней неуверенности личности усиливается, делая ее более податливой к влиянию других.