Понятие сублимации

В этой заметке разнообразие сублимационных процессов (формирование реакции, сублимация и более простые механизмы) связано с трудностью дифференциации сублимации от психических противодействий, пробуждающих частичными влечениями.

Сублимация и подавления: множественное число сублимации. Этот вопрос множественного числа сублимации мы находим в различных теориях влечений/побуждений.

Во-первых, формирование реакции изо всех сил пытается дифференцироваться от сублимации. Оно рассматривается как «подвид сублимации» и как другой процесс, однако возможны переходы от одного к другому. Иногда в направлении образований реакции > сублимаций (Три очерка), иногда в обратном направлении (Фрейд, 1908): «Быть упорядоченным, расчетливым и упрямым, самые прямые и последовательные результаты эротическо-анальной сублимации.".

В последней теории побуждений/влечений, в частности в «Психологии масс и анализе эго» (Фрейд, 1921), цели торможения и сублимации поддерживают близкие отношения, которые предусмотрены для формирования реакции. В течение латентного периода совместное действие неослабленных и ингибированных влечений сочетает пост-эдипальную нежность и чувственную связь с объектом, который сохраняется и возвращается в бессознательное состояние. После полового созревания соединение чувственных и нежных течений увеличивает продолжительность связи с сексуальным объектом.

Действительно, запретные влечения касательно достижению цели, которые не могут получить полного удовлетворения, способствуют установлению прочных связей между мужчинами, что не может не вызывать сублимацию гомосексуальности. Но ингибирование может радикализировать и препятствовать любому возможному сублимационному перенаправлению потока влечений.

Таким образом, ингибирование и формирование реакции являются либо необходимыми на этапах процесса сублимирования, либо способными противостоять ему.

Эта двусмысленность отношений сублимации с защитными контр-влечениями на самом деле обусловлена неопределенностью отношений сублимации и подавления В частности, по этому вопросу работа Х. Триера, «Сублимация в творчестве Фрейда» в 1984 году. Отношения отчуждения, в «Трех очерках по теории сексуальности» и «Новое продолжение вводных уроков психоанализа», отношения сосуществования в нескольких текстах и особенно в «Человеке-Крыса» (Фрейд, 1909): «Эти темы не могут без ингибирования или заместительных образований осуществлять подавление и сублимацию своих сексуальных компонентов.», отношения сотрудничества в «Леонардо» в 1910 г. Цитата: «Из тех сексуальных репрессий, которые сделали ее настолько сильной (поиск влечения) за счет вклада сублимированного либидо, она все еще принимает во внимание, избегая работы над сексуальными темами» (Фрейд, 1910). Здесь, изгнание непосредственно сексуальных тем усиливает следственную деятельность и, таким образом, сотрудничает с сублимацией. Все эти элементы работают на балансе, и Фрейд считает эту модель «редкой и самой совершенной». С этой точки зрения сублимация будет зависеть от умеренной или селективной способности вытеснения, что позволит избежать ловушки психического двойного ингибирования, или переполнения и разряда. Какие факторы могут повлиять на этот баланс?

Фрейд упоминает о роли отсутствия отца, которое позволило бы Леонардо «освободиться в своем поиске от цепной реакции авторитета" (Фрейд, 1910). Однако этого недостаточно, особенно с учетом того, что на нескольких страницах позже выявленная исчезновением покровителя отцовская недостаточность делает расследование сдерживающим фактором, препятствующим продолжение сублимационного процесса (Фрейд, 1910).

Фрейд тогда обращается к биологии: «склонность к подавлению, как способности к сублимации, мы вынуждены вернуть их к органическим основам характера» (Фрейд, 1910).

Это обращение к биологии отражает трудность конкретной характеристики сублимации, что относит ее ко множественному использованию, начиная, как мы только что видели, от сублимации-защиты до сублимации исключения. Близость к защите была бы прерогативой обычных сублимаций: нравственность и нежность вмешиваются в социальную связь, в работу и любовь, и являются частью этих средств, которые не ограничиваются «грубым использованием чувств» Письмо Пфистеру от 9 февраля 1909 года. Исключительные сублимации, между тем, доступны только для элиты; они являются творчеством великих людей, культурных героев. Они могут управлять психоаналитическими исследованиями, но терапия может только избавить от невроза и высвободить возможный творческий потенциал, происхождение которого скрывается от него. Сублимация с этой точки зрения не может быть целью излечения: «тот, кто, - писал Фрейд Путнаму, письмо от 14 мая 1911 года, - способен к сублимации, обратится к ней, как только избавится от своего невроза. Тот, кто не способен на это, по крайней мере станут более естественными и истинными».

Сублимация-защита, исключительная сублимация, мы находимся в контексте множественного числа «бесчисленных сублимаций» (Фрейд, 1929). Тем не менее Фрейд в своей работе чаще всего использует единственное число. Неужели он считает, что сублимация касается только редких и маловероятных сублимаций исключения? Это возможно, но можно также подумать, что он задается вопросом о связи сублимации, поиска и создания. Действительно, несмотря на уравновешенный пример между вытеснением и сублимацией, в сочетании с такими исключительными дарами, исследование может найти свои прямые источники влечения ("Но исследование, которое, по-видимому, заменяет для него художественное творчество, имеет некоторые черты, характеризующие деятельность бессознательных побуждений, ненасытность, бескомпромиссную жесткость и отсутствие способности приспосабливаться к реальным условиям» (Фрейд, 1910).) и ресексуализироваться до такой степени, что затрудняет собственно творение, не будет ли слишком много места рискам жизни и ее переменным в сублимационном процессе? Будет ли все зависеть от потери мецената или от встречи с Моной Лизой? Случайность после биологии! Случайность и биология были бы тогда определяющими факторами баланса подавлениям / сублимации. Психоанализ теперь мало что мог сказать о сублимации, которая могла бы показаться алиби, «придуманным для того, чтобы освободить человека из воображаемых лап бессознательного... демонического» (Юнг, 1931): "фрейдистская теория изобретена, чтобы освободить человека из воображаемых когтей бессознательного, понятием сублимации.»)?

Сублимация и десексуализация: единственное число сублимации. В 1923 году в «Психоанализ и теория либидо» Фрейд вводит особый фактор - десексуализацию. Он соответствует качественной трансформации либидо, необходимой для созидания "я". Необходимо полностью процитировать соответствующий отрывок из этого текста:

«Транспозиция либидо объекта в нарциссическое либидо, которое происходит здесь, подразумевает отказ от сексуальных целей, десексуализация, следовательно, своего рода сублимация. И даже здесь возникает вопрос, достойный углубленного рассмотрения: разве это не общий путь к сублимации, разве не вся сублимация происходит через эго, которое сначала трансформирует либидо? сексуальный объект в нарциссическом либидо, чтобы спросить его о новой цели? (Фрейд, 1923).

Несколько комментариев выделяются:

- «Любая сублимация» в единственном числе заменяет множественное число примечания в «Трех очерках».

- За всеми сублимациями-защитами или сублимациями исключений будет общий фонд, «общий путь», который приведет к нему.

- Предшественник "своего рода будет сублимацией", идентифицируемой с "десексуализацией" и коррелирующей с либидинальной транспозицией, необходимой для созидания эго.

- Между движущим фильтром подавления и отождествлением с организующим объектом себя должна быть перемещаемая энергия, выходящая из стремления в поисках прямого удовлетворения или радикального торможения. «Вид сублимации» соответствовал бы этому механизму качественной трансформации либидо, необходимому для его транспозиции.

Таким образом, «сублимация» (Я поставлю цитаты, чтобы избежать необходимости повторять «вид сублимации» и указывать, что это предшественник последующих сублимаций.) позволит высвободить «подвижное и безразличное» либидо (Фрейд, 1923). Но это не нейтрализация через операцию отмены плюса минусом, от сексуального к несексуальному, потому что «подвижный» соответствует либидо, которое «работает на побегушках у принципа удовольствия, чтобы избежать стазиса и облегчить отторжение». «Подвижный», мобильный, это характер эротических влечений. Что касается «безразличия», то это касается объекта:

«Мы знаем эту черту как характеристику инвестиционного процесса в этом. Он обнаруживается в эротических вложениях, где проявляется особая индифферентность в отношении объекта, особенно во время переходов к анализу, который обязательно должен быть выполнен - неважно для какого человека.»

Поэтому, с равнодушием, это также один из символов Эроса, который подчеркивается. Кстати, ссылка на перевод заставляет нас найти переход на сублимацию / передачу, уже упомянутую в «Доре» и указанную в начале нашего текста.

Иными словами, качественная трансформация полового влечения равносильна отказу от прямой цели, невозможного удовлетворения, освобождению от реального объекта и обретению мобильности, способности к перемещению и передаче. После окончания этого процесса, влечение «как бы несет в себе цель" и уже не спаивается в нем (Фрейд, 1905): «Опыт случаев, считающихся ненормальными, учит нас тому, что в этих случаях существует слияние между сексуальным влечением и сексуальным объектом, которое мы рискуем не увидеть из-за однородности нормальной конформации, в которой влечение, кажется, несет в себе цель».). Десексуализация тогда очень относительна. Она, по-видимому, скорее соответствует психо-сексуализации (Дэвид, 1975), психизации влечения (Донне, 1995), изменение сексуальности в ее собственной природе, гораздо больше, чем просто извлечение ее свойств (Green, 1993).

Но тогда, почему этот термин назван «десексуализацией», чтобы охарактеризовать единство сублимационного процесса? Удивительный немного термин для психоанализа. Возвращение в клинику представляется необходимым, в частности, в отношении понятия сексуализации мышления. В «Леонардо» тремя возможными путями изучения детского сексуального влечения являются запретом, внушением невротического мышления и сублимации. Это принудительное мышление Фрейд описывает следующим образом:

«Подавленный сексуальный поиск возвращается из бессознательного в виде напряжения мышления, искаженного и несвободного, но достаточно мощного, чтобы сексуализировать само мышление и придать интеллектуальным операциям необходимость удовольствия и тревоги, свойственных собственно сексуальному процессу» (Фрейд, 1910).

Это напряжение мышления, уже детально описанное в предыдущем году с «Человеком-крысой», явно проявляется как сексуализация мышления. В следующем, в 1911 году с «Президентом Шребером» приобретенные сублимации могут уступить место сексуализации социальных влечений. В обоих случаях, речь идет о разрыве баланса сублимации / вытеснения, который приводит к десублимации с повторной секуляризацией мышления.

Это расстройство отношений сублимации / сексуализации итак выводится из нарциссизма. Фрейд подтвердит это направление исследований в следующем году в Тотеме и табу (Фрейд, 1913), так как сексуализация общего мышления у первобытного и невротика, связана с его нарциссической переоценкой. Наконец, в «Введение в нарциссизм» и «Психология масс» переоценка становится переоценкой нарциссически вложенного объекта после вытеснения того, что может ему противостоять. В конечном счете, сублимационная десексуализация была бы способом избавления от сексуальной переоценки объекта, эквивалентной объекту, нарциссически вложенному после стадии сексуализации / переоценки мышления). Чтобы как можно точнее следовать фрейдовской мысли, я позже вернусь в своих замечаниях к этому вопросу переоценки. Мышление, которое восстановила часть подавленных влечений для переоценки объекта. Чтобы как можно точнее следовать фрейдовской мысли, я позже вернусь в своих замечаниях к этому вопросу переоценки.

На этом этапе нашей работы можно вспомнить, что на своем пути Фрейд связывает себя с формой противоположного сублимации и сексуализации, поскольку иногда сублимация избегает сексуализации («Леонардо»), ранее сексуализация отбрасывает сублимации («Президент Шребер»). За этим термином противопоставления, сублимация позволяет, благодаря смещаемой и безразличной энергии, быть освобожденной от объекта, нарциссически переоцененного из-за внутрилибидинальной дисгармонии. Сублимация пытается найти выход между массовым вытеснением, необходимой для переоценки объекта, и переполнением влечений, связанным с ошибкой вытеснения. Таким образом, кажется, что под десексуализацией следует понимать ее оппозицию сексуализации, которая не является оппозицией сексуального. Кроме того, эта транспозиция либидо эго, эта мобильность, изменение режима вложений в «Оно», которое она подразумевает, сопровождается высвобождением деструктивности, высвобождением влечения к смерти. Десексуализация, вероятно, требует параллельно встречных вложений через внешние объекты. Разве не этот ответ, необходимый для объекта?

Переоценка объекта и сублимация «с самого начала»: меланхоличный риск. Следовательно, эта «сублимация» ведет к отдалению от объекта и приводит к преобразованию его вложения в идентификацию своего эго. Затем мы находим модель нарциссической идентификации, и вместе с ней и меланхоличный риск: «Гипотетически, нам удалось выяснить мучительное страдание от меланхолии...и то что вложение в объект передается идентификацией" (Фрейд, 1923). Но в «Скорби и меланхолии» (Фрейд, 1917) возник вопрос о прохождении этой «подлинной» - нарциссической идентификации с истерическими идентификациями. Будут ли освобождающие возможности нарциссической/меланхолической идентификации определяться исключительно Эдипом и особенностями сублимации, которые сопровождают его процесс?

На самом деле меланхоличный риск, который соответствует возможности вторжения объекта, проявляется «с самого начала». Действительно, если мы ссылаемся на главу «Любовное состояние и гипноз» в «Психологии масс», то завышенный объект может оказаться настолько большим, что он сможет занять место «с самого начала» идеального эго.

Отслеживание моего чтения следующее: запрет цели «с самого начала» связано с отношениями чувственной и нежной любви; «чувственной любви суждено погаснуть в удовлетворении; чтобы иметь возможность продлиться, с самого начала он должен сопровождаться чисто нежными составляющими, то есть запрещенными в отношении цели, или же он знает о подобном переносе» (Фрейд, 1921).

«С самого начала» запрет относительно цели сопровождается «переоценкой» объекта. Это представлено как следствие подавления: «Во время подавления или отталкивания на задний план, как малоэффективных чувственных склонностей, возникает иллюзия, что даже объект любил чувственно, из-за своих преимуществ по отношению к душе...» (Фрейд, 1921).

Но если переоценка возрастает слишком сильно, к примеру, в несчастной любви, то объекта в конечном итоге поглощает эго. Фрейд имеет чрезвычайно краткое определение на этот счет: «Одновременно с этим «отречением» эго от объекта, которое больше не отличается от сублимационного отказа к абстрактной идеи, функции, назначенные идеалу эго, полностью терпят неудачу» и, немного спустя: «объект становится на место идеала эго» (Фрейд, 1921).

Несколько примечаний:

1. Чрезмерная переоценка объекта препятствует формированию идеала самого себя.

2. Сублимация может привести к «отказу» того же характера, не относящейся к объекту, а к абстрактной идее с тем же препятствием конституции идеала. Имеет ли Фрейд в виду принужденное мышление, безумное расследование, бредовую идею? Будет ли переоценка мышления пытаться избавиться от чрезмерной переоценки / идеализации объекта? Но разве это не повторная сексуализация мышления? В этой гипотезе это была бы переоценка/сексуализация мышления против переоценки/идеализации объекта.

3. Переоценка и сублимация взаимосвязаны. Но как? Оно «больше не отличается» и позволяет предположить, что обычно они отличаются и что их избыток, единичный или взаимный, приводит к их путанице.

4. Переоценка объекта (его идеализация), а также дифференцированная и сбалансированная сублимация будут вмешиваться в формирование идеала эго.

С этим текстом возникает вопрос о сочетании переоценки/идеализации "с самого начала" с сублимацией "с самого начала", введенная еще Фрейдом в «Леонардо» (Фрейд, 1910).

Как мы уже видели, Фрейд подчеркивает, что сублимация и вытеснение могут взаимодействовать. Вытеснение освобождает сублимацию от сексуальных тем «(...) в результате совершенно отчетливого характера основных психических процессов (сублимация вместо прорыва из бессознательного) характер невроза остается отсутствующим в подчинение изначальным комплексам сексуального поиска, а влечение может свободно осуществляться, помогая интеллектуальному интересу. От сексуального подавления, она стала такой сильной благодаря сублимационному либидо, но она по-прежнему избегает сексуальных тем " (Фрейд, 1910) и позволяет ей посвятить себя исключительно интеллектуальному интересу, удовольствию от умственного функционирования (Кестемберг, 1986), «удовольствию мышления» (Мижоля-Меллор, 1979), вдохновенному исследованием.

Далее в тексте, когда речь заходит для Фрейда об изучении антагонизма у Леонардо исследования и живописного творчества, речь идет о регрессивном отступлении второй сублимации перед первой: "расцвет его сущности в период полового созревания, который делает его художником, превзошел тем, обусловленным на ранней инфантильной форме, что делает его исследователем; вторая сублимация его эротических побуждений отступает перед сублимацией первоначальных поощрений, подготовленной при первом вытеснении" (Фрейд, 1910).

Отступление второй сублимации перед «сублимацией поощренных истоков» связано с этим отказом от завышенной и сексуализированной абстрактной идеи, о чем свидетельствует нотация Фрейда: "(...) исследование, которое, по-видимому, заменяет для него художественное творчество, имеет некоторые черты, характеризующие деятельность бессознательных влечений, ненасытность, бескомпромиссную жесткость и отсутствие способности приспосабливаться к реальным условиям» (Фрейд, 1910). На самом деле речь идет о ресексуализации мышления и неспособности десексуализации.

Эта неспособность связана с отсутствием отца (Dorey, 1988), будь то потеря опекуна или родного отца: «С потерей защитника, заменяющего отца, и растущим затемнении в его жизни, эта регрессивная замена распространяется все больше и больше…» Можно подумать, что расследование, ставящее под сомнение это отсутствие отца, сделало любую другую форму деятельности преждевременной или невозможной. Леонардо не выдержал бы даже хватки кисти.

Не получив ответа на свои вопросы, он снова стал "потреблямым" первичным объектом? Эйслер приводит аргументы в пользу этой гипотезы, когда замечает, что Леонардо так и не смог при жизни оторваться от картины Джоконды, «оторваться от нее» (Эйслер, 1980) и закрепился в ней. Эйслер пишет о существовании «неразрывной связи между живописцем и картиной», отчасти ответственной за «якобы недостоверность». Незавершенность, ожидая которую А. Грин обращается к вопросу о материнской кастрации и пытается ответить на него отцовской ссылкой, либо вне рамок и божественный, только обозначенной прямостоящим перстом (Грин, 1992), либо земной, но отодвинутой на задний план картин в приблизительном виде таинственных скал.

Тогда эта "бескомпромиссная жесткость" расследования вполне могла бы иметь родство с «сублимационным отказом от абстрактной идеи". Как будто Леонардо избегает Харибды потребления объектом, впадая в Сциллу потребления идеей, при этом в обоих случаях сохраняется их переоценка, идеализирующая переоценка объекта или сексуализирующая переоценка мышления.

Как я упоминала ранее, эта чрезмерная идеализирующая переоценка объекта связана с избытком запретного влечения, который не мог найти компромисс с не подавленными влечениями, источником которых является сексуализирующая переоценка мышления. Леонардо ищет этот компромисс в «так называемой идеальной гомосексуальности» (Фрейд, 1910), способе сексуализации платонических и десексуализации сексуального "Он предстает перед нами как человек, чьи сексуальные потребности и деятельность были необычайно снижены, как будто более высокое стремление над людьми возвысило его над общей животной необходимостью». В последующих текстах сублимированный гомосексуализм становится прообразом этого компромисса, который возникает в результате идеализации и инициирует сублимацию. В нескольких случаях Фрейд вспоминает это как источник социальной связи, возникающей в результате организациидлительных и нежных отношений, до такой степени, что гетеросексуальная нежность (в браке) больше не отличается от гомосексуальной нежности (в дружбе / совместной работе). Таким образом может быть достигнуто некое совместное действие чувственной и «неземной» любви. Это дело особенно заметно в подростковом возрасте, когда подавленная энергия, достигшая своего пика во время латентности, встречает чувственный поток. В лучших случаях «подросток достигает определенной степени синтеза между не чувственной, неземной любовью и чувственной, земной любовью, и его отношение к сексуальному объекту характеризуется совместным действием влечений, которые не запрещают и не ограничивают по достижению цели» (Фрейд, 1921).

В случае неудачи этого союза полностью подавленный гомосексуализм становится преградой для сублимации (Фрейд, 1921). И наоборот, «у гомосексуалистов, обладающих социальным чувством, отрыв социальных чувств от выбора объекта не был бы в полной мере успешным» (Фрейд, 1921).

Это «совместное действие» задает тогда «с самого начала" вопрос о соотношениях идеализации, сексуализации мышления и сублимационной десексуализации. Будет ли это неудачей сублимационного исхода, который рискует поставить объект на место идеала эго? И наоборот, будет ли его успех способствовать интроекции отцовского идеала и освобождению от меланхолического риска?

Таким образом, сублимация с самого начала ставит под сомнение проблему ее совмещения с идеализацией в интроекции идеала, которое включает гомосексуальное посредничество.

С другой стороны, если сублимация «с самого начала» участвует в появлении идеала, за которым скрывается отождествление с отцом из личной предыстории (Фрейд, 1923), то это означает, что она не может сводиться к игре вложения и идентификации, но с самого начала подразумевает ссылку на отца, предшествующую ее вложению. Его введение должно будет учитывать раннюю секрецию психической деятельности, как это выражается в некотором числе метапсихологических теоретизаций (Брауншвейг и др., 1971; Грин, 2002; Гуэн, 1974; Оди, 1998). Такова и сублимация неразрывно связана.

Теперь мы можем вернуться к вопросу о том, обусловливает ли только Эдипов переход от нарциссического отождествления ко вторичным отождествлениям. Расстройство сублимации «с самого начала" действительно кажется способным установить нарциссическую идентификацию в меланхолической позиции - вторжение в «суперэго» первичным объектом, вызывающим сверхсознание сверхчеловека, - и препятствовать эволюции и упадку самого Эдипа. Не вдаваясь в неопределенности теории о большой сложности эдиповского процесса, мы обратимся к его падению, как это было предусмотрено Фрейдом в 1924 г.:

«Вложения в объекты прекращаются и заменяются идентификацией. Отцовская или родительская власть, введенная в "эго", образует ядро «суперэго», которое заимствует у отца свою суровость, увековечивает его запрет на инцест и тем самым обеспечивает "эго" против возврата вложений либидинозного объекта. Либидинозные тенденции, относящиеся к комплексу Эдипа, с одной стороны десексуализируются и сублимируются, что, вероятно, происходит при любой транспозиции в идентификации, с другой стороны, подавляются в отношении цели и превращаются в слабые движения» (Фрейд, 1924).

Через игру вытеснения и сублимации, если все будет совершаться «идеальным образом", упадок Эдипа откроет для себя аффекты идентификации и отождествления относительно цели, такие как нежность и враждебность. Идеальному упадку соответствовала бы и возможность трансформации, посредством сублимации и идентификации, заторможенных тенденций. Таким образом, если брать пример с мальчика, то десексуализация заторможенных эротических желаний, лежащих в основе нежного течения, обращенного к матери, смягчит отождествление с отцом и усилит амбивалентность по отношению к нему. Это движение в конечном итоге может сопровождаться десексуализацией заторможенных движений, вызывающих нежность к отцу в рамках перевернутого Эдипа. В конечном итоге будет все меньше и меньше вытеснения, и все больше сублимации / идентификации. Благодаря этой игре производимых таким образом идентификационных комбинаций сверхчеловек обезличивается, а тоска по кастрации становится более неопределенной (социальная тоска).

То, что избегает сублимации, обогащает процесс подавленных движений относительно цели и участвует в характере. Но такой процесс особенно уязвим, так как он «с самого начала» определяется возможностью потери контроля над первичным объектом и ослабления строгости суперэго, тем более сильной, как десексуализация / идентификация, от которой зависит формирование в сопровождение освобождением от деструктивности. Именно здесь мы находим решающее главное значение начальных этапов сублимационного процесса.

В целом связь близости этих начальных стадий сублимационного процесса с идентификацией и подавлением предполагает, что будет первичная сублимация, поскольку есть первичная идентификация и вытеснения. Сублимация будет участвовать с ними в построении психического функционирования, это будет один из «трех механизмов», которые использует эго, когда оно не может немедленно удовлетворить либидо («Эго использует три механизма, когда оно не может немедленно удовлетворить либидо: подавление, идентификацию и сублимацию» (Фрейд, 1929). «Сублимация», упомянутая в «Я и Оно», которая вмешивается в первичную идентификацию и интроекцию идеала (отличить идеализирующую проекцию), представляет эту первую стадию сублимации, сублимации «с самого начала», которое определяет единственное и единство сублимационного процесса. Его расстройства будут особенно вовлечены в терапию не-невротических структур, которые приводят в действие то, что обычно называют нарциссическими недостатками, и которые будут служить неявной ссылкой в последующих разработках. «С самого начала» - это термин, который по своей неточности не может быть сведен к исключительной генетической перспективе, глубокому уровню, который должен быть достигнут в соответствии с игрой подавлений и фиксаций. Ибо «с самого начала» также означает начало процесса, который может быть вызван, как только травматические предупреждения с различными уровнями глубины будут обновлены в процессе терапии, например, когда сформулировано фундаментальное правило. Это понятие «центральности» так, как А. Грин определяет это (Центральность соответствует этому «(...) уровень, интуитивно воспринимаемый аналитиком как тот, где развивается ассоциативная нить, соприкасаясь с тем, что мешает ее прогрессированию, разветвлениям, развертыванию к поверхности так же, как и к ее глубине» (Грин, 2000).) относительно центральной фобической позиции, которая была бы подходящей, чтобы определить это «с самого начала». Вместе с тем, здесь речь идет не о фобическом избегании травматических зон, а напротив, о попытке развить их в рамках процесса самоисследования в процессе возвращения. Другими словами, это «с самого начала» ставит под сомнение одну из фундаментальных основ психического функционирования.

Самоисполняющаяся сублимация. На начальных этапах сублимационного процесса пытаются десексулиазировать частичные влечения инфантильной сексуальности и освободить их от зависимости от первичного объекта путем участия в психическом введении отцовского эталона в его интроекции.

В контексте психоаналитической терапии эти ранние стадии воспринимаются Фрейдом как само собой разумеющиеся. В этих условиях на саму сублимацию нельзя влиять, ибо она должна возникать сама по себе, ведь это один из фрейдовских советов: «(...) у тех людей, которые способны к сублимации, этот процесс обычно происходит сам по себе, как только их запреты были преодолены анализом» (Фрейд, 1912).

Эта идея самореализующегося процесса - безмолвного, активного процесса, как в сеансе, так и вне его, - пронизывает всю работу Фрейда. Мы находим это, например, в 1918 году в «Пути психоаналитической терапии»:

«Сравнение с химическим анализом находит свое ограничение в том факте, что в жизни души мы имеем дело со стремлениями, которые подпадают под принуждение к объединению и воссоединению. Если нам удалось разложить симптом, освободив движение влечений от корреляции, он не останется изолированным, а тотчас же войдет в новую корреляцию.

Это даже наоборот! Невротический пациент приносит нам разорванную душевную жизнь, смещенную сопротивлениями, и пока мы практикуем над ними анализ, устраняя сопротивления, эта душевная жизнь собирается в великое единство, которое мы называем эго, и объединяет все движущие влечения, которые до сих пор были отделены от него расщеплением и связаны друг с другом. Именно так, как у человека, которому помогают анализом, психосинтез происходит без нашего вмешательства автоматически и неизбежно. Устраняя симптомы и подавления сопротивлений, мы создали условия для них» (Фрейд, 1918).

Самоисполняющаяся сублимация, психосинтез, который не нуждается в нашем вмешательстве, общая точка между этими двумя формулировками, условие начала автоматизации, - это анализ сопротивления: «как только их запреты будут преодолены», «пока мы практикуем их анализ сопротивлений». Это вызывает то, что написал Фрейд в 1914 году: «Дайте пациенту время, чтобы полностью понять это сопротивление, о котором он не знал, проработать его, преодолеть его и продолжать, несмотря на это, и, подчиняясь основному аналитическому правилу, начатой работе» (Фрейд, 1914).

Тогда мы должны были бы привести к сближению собственно сублимации и перлаборации. Однако это сравнение проблематично. На самом деле, совместная работа - это безмолвный процесс, который имеет мало общего с конкретно подверженными объектами, которые могут быть получены через сублимацию. Объединение этих двух понятий не подразумевает ссылку на эту сублимацию «с самого начала», которая приводит к исследованию, изучению, удовольствию мышления, удовольствию умственного деятельности? Это согласование тогда позволило бы нам обсудить о перлаборативной сублимации или сублимационной перлаборации.

Но возвращаясь к наречию, «автоматически» используемому в тексте 1918 года: сублимация, которая осуществляется сама по себе, безмолвная перлаборация и все это автоматически? На этимологическом уровне в Историческом словаре французского языка (Робер, 2000) «автоматически» относится к сознанию, которое движется само по себе.

Тематический индекс избранных работ Фрейда в 43 раза превышает его применение, и, если добавить «автомат - automate», «автоматизм - automatisme», «автоматический - automatique», эта цифра достигает 101 ссылки в период с 1899 по 1926 год. Не вдаваясь подробно во все эти работы, можно заметить, что они распределяются по двум осям : низшему автоматизму, близкому к биологическому, - так в 1926 году об «автоматическом» наступлении тревоги, - и созидательной силе, связующей силе, одушевленной эросом и выделяющейся из машинального.

Этот второй смысл присоединяется к этимологии, сознания, который перемещает себя в автофункцию, не без упоминания работ Жан-Люка Донне относительно процесса теоретизирования об операционной авто-цели (Донне, 1995), Рене Руссийона, который разработал то, что подпадает под фрейдовскую теорию «Автоматического устройства», механизм субъективного присвоения, участвующий в процессах первичной символизации (Руссийон, 2001) и Антуана Вергот в 1997 году «Автоматически», примененный к психосинтезу цитаты присоединяется к этому смыслу. Сублимация, перлаборация, причина или следствие, будут соотноситься с действенной «авто» функцией, определенной способностью к субъективации. И, если анализ сопротивлений побуждает к восстановлению этой функции «авто / самостоятельности», то это потому, что терапия, в некотором роде, чтобы позволить работу памяти, которая ее характеризует, направлена на восстановление начальных стадий сублимационного процесса, а именно, восстановление через трансформацию влечений, которые она вызывает через способности представления, исследования, работы над собой, а не фобическое избегание мышления (Кестемберг, 1986), (Грин, 2000).

Так, в «Человеке-крысе" (Фрейд, 1909), в отрывке где пациент говорит о расстройстве его личности:

«Интересно, сумею ли я восстановить единство моей личности. Если так, то я уверен, что у меня много дел, возможно, больше, чем у других людей. (Фрейд вмешивается :) Я полностью согласен с его понятием о расстройстве личности.

Он даже может объединить эти две пары: противопоставление моральной личности и зла в нем, с одной стороны, и бессознательного, а с другой противоположного сознательному. Моральная личность - это сознание; зло в нас - это бессознательное. (Пациент потом вспоминает :) Я помню, сказал он, хотя я считаю себя моральным человеком, и в моем детстве, безусловно, совершал вещи, которые исходили как будто от другой личности. (Фрейд продолжает :). По-моему, он обнаружил при этом главного героя бессознательного, то есть его отношения с детством.»

Даже в этом невротически правильном «хорошем случае», когда пациент способен «спрашивать себя» и субъективно рассматривать свое расстройство, он тем не менее испытывает то, что он называет «расстройством своей личности» чувство потери единства, ухудшения его рефлексивных способностей. Именно здесь обмен между пациентом/ аналитиком приобретает полную ценность: Фрейд не интерпретирует, он говорит о метапсихологии, и все же пациент начинает работу с воспоминаниями. Разве эта работа в своей наивности, граничащей с обольщением и внушением, не способствует десексуализации мышления, которая становится возможным посредником между разделенными частями личности? Речь становится орудием этой десексуализации, свидетельствуя о том, что объединение / противостояние двух людей может иметь исход только в совместной работе исследований и расследований с ее неизбежным сопротивлением. Для этого он называет «детство», а не «его детством», но то, что является общим для всех, может быть источником воспоминания посредством сублимации (Бокановский, 1996), (Гинья, 1996). В результате пациент обретает уверенность и ожидает воссоздание единства его личности: «авто» вновь завоеванная функция?

Сублимация «с самого начала « согласно Фрейду, несколько ориентиров...

Из-за нехватки места, мы не будем повторять здесь эту часть отчета, опубликованного в бюллетене SPP, Парижского психоаналитического общества, № 74, съезд французских психоаналитиков, опубликованном в ноябрь-декабрь 2004 года посвященном Конгрессу. В частности, рассматриваются различия Фрейда/М. Кляйна в отношении.

Перенос на речь. "И все же уверенность безымянной вещи сопутствует нам. О том, что заявил бы я о себе. Если она не является ни нашим происхождением, ни нашим будущим, она остается нашим постоянным горизонтом. Только она обеспечивает напряжение речи на заседании, которая доводит до крайностей». (Понталис, 1988)

Как мы уже видели, сублимация «с самого начала" ставит под сомнение проблему ее сочетания с идеализацией в интроекции идеала, соединения, которая включает посредничество гомосексуальности. Однако это соотношение сублимации и идеализации явно обсуждается в «Введение в нарциссизм» (Фрейд, 1914), которое послужит мне отправной точкой для развития и углубления предыдущих высказываний. Пока еще не встал вопрос о десексуализации как о трансформации либидо объекта в нарциссическое либидо, но на двух актуальных стыках, он ставит проблему сублимации в сочетании влечения / объекта. Сублимация «с самого начала" представляет нарциссизм.

«Формирование» эго, (пишет Фрейд), состоит в отдалении от первичного нарциссизма и порождает интенсивное стремление к возвращению этого нарциссизма» (Фрейд, 1914).

Этот компромисс отчуждения и воссоединения будет произведением идеала эго:

«Это отчуждение происходит путем смещения либидо на идеал эго, навязанный извне, где удовлетворение осуществляется достижением этого идеала».

Для достижения воплощения этого идеала, он упоминает о конкретном процессе. Заметим, что существует некоторая неопределенность в использовании терминов. Действительно, необходимо отметить, что «формирование идеала» и «идеализация» иногда используются как синонимы и отличаются от самого идеала. По крайней мере, три этапа (Фрейд, 1914) кажутся необходимыми для формирования этого идеала:

1. Проекция : «То, что он проецирует перед собой как свой идеал, это утраченный с детства нарциссизм; в то время он сам был его собственным идеалом " (Фрейд, 1914).

2. Переоценка: таким образом объект расширяется и экстрасенсорно возвышается без изменения его природы. Этот этап касается как либидо эго, так и либидо объекта. Он приводит пример идеализации: "переоценка сексуальности объекта и есть его идеализация».

3. Вытеснение: "формирование идеала увеличивает, как мы видели, требования «эго", и именно оно сильнее всего действует в пользу вытеснения" (Фрейд, 1914). В свою очередь, возврат увеличивает переоценку объекта. Переоценка в «Психологии масс» - это то, что мы уже обсуждали - будет связано с запретом относительно объекта и вытеснения именно чувственных склонностей.

В общей сложности, это «формирование идеала" требует проекции, переоценки и вытеснения. Главное явление соответствовало бы стадии сексуальной переоценки объекта.

Сублимация отвечает постепенно этому процессу формирования идеала, противостоя ему:

- Она прежде всего антипроективна тем, что направляет либидо объекта на другую цель: «сублимация - это процесс, который касается либидо объекта и состоит в том, что влечение направляется на другую цель» (Фрейд, 1914).

- Она соответствует эффекту латерализации, которое обнаружено, например, уже в «Наброске психологии», когда Фрейд связывает мышление с латерализацией вложений (Фрейд, 1897).

- Она отдаляется от объекта и сексуального как прямое удовлетворение влечения : "Акцент поставлен на отклонении, которое уводит от сексуального." Поэтому она выступает против сексуальной переоценки.

- Она избегает вытеснения: «Сублимация представляет собой результат, который позволяет удовлетворить эти требования, не приводя к вытеснению» (Фрейд, 1914).

Это противопоставление идеализации / сублимации обретает свой смысл, если вернуться в конец текста, когда Фрейд пишет в своем последнем предложении: «Мы лучше понимаем также о соединение формирования идеала и сублимации в идеале "эго"...» (Фрейд, 1914).

Формирование идеала или идеализация, и сублимация появляются тут в динамическом противопоставлении, взаимодополняемости для формирования идеала эго. Можно заметить, что это соединение идеализации / сублимации вызывает «взаимодействие", уже ранее обнаруженное, о возвращении в «Леонардо», а также «совместное действие», которое будет описано в 1921 году в «Психологии масс» о запретных и не запретных влечениях. Тогда речь пойдет о нежности и создании прочных связей между мужчинами. В этих двух случаях «совместное действие» должны рассматриваться «с самого начала» половой жизни. Взаимодействие, сочетание, объединенное действие: с 1910 по 1921 года существует очевидная непрерывность в мышлении Фрейда о соотношении сублимации / вытеснения, сублимации / идеализации, сублимации / запрещение относительно объекта.

В заключение, если вернуться к «Я и оно», которое предстает как завершающий текст этой эволюции, можно прочесть:

«В связи с этим учением о нарциссизме теперь должна была быть проведена существенная перенастройка. На начальных этапах, все влечение накапливается в «оно», пока "я" все еще находится в процессе обучения или в тупике. «Оно» посылает часть этого влечения на вложения эротических объектов, в результате чего усиленное «я» стремится захватить это влечение объекта и навязать это как цель любви. Нарциссизм «я» является как вторичный нарциссизм, извлеченный из объектов» (Фрейд, 1923)

Мы возвращаемся к предыдущим важным этапам :

- «Оно посылает часть этого влечения на вложения в эротические объекты": разве это не экономический вид проекции?

- «...после чего «я» усилилось…», при сексуальной переоценке объекта.

- «...стремится завладеть этим объектом влечения..." сублимацией.

Чтобы проиллюстрировать это, Фрейд пишет выше, что «я» избавляется от первых вложений объекта «оно»...располагая их влечение в "я», и что эта транспозиция соответствует десексуализации / сублимации (Фрейд, 1923).

- «...и навязать этому «оно» как объекту любви" путем отождествления. Выше действительно можно прочесть : «Он (Я) навязывает себя, так сказать, как объект любви, он стремится заменить ею свою утрату." Но одного подражание недостаточно, оно должно принимать тело, так сказать, путем транспонирования влечения, возникающего в результате предыдущих процессов (идеализации и сублимации).

Следовательно, результатом будет отождествление, которое «возвращает к появлению идеала эго» (Фрейд, 1923), за которым "скрывается первое и наиболее значимое отождествление индивида, той личной предыстории с отцом». Идентификация, предшествующая любым вложениям и, следовательно, предшествующая предыдущим процессам и являющаяся их условием. Отцовская позиция с самого начала выступает как фигура тирцеизации (присутствие третьей стороны) / сублимации этой встречи, а также, возможно, как условие первых вытеснений (напомним, что вытеснение является частью процесса идеализации).

Тогда была бы последовательность: проекция / идеализация + десексуализация / сублимация > идентификация / идеал эго.

Но это союз формирования идеала и сублимации в идеале эго, отнюдь не является само самой разумеющимся. Союз может, действительно, быть координацией или подчинением, и формирование идеала может взять верх. Фрейд берет несколько примеров, по существу заимствованных из патологии:

- В неврозе, во-первых: «именно у невротиков обнаруживаются самые большие различия в напряжении между развитием идеала эго и количеством сублимации их примитивных влечений либидо, и гораздо труднее убедить идеалиста в том, что его либидо остается в недопустимом положении, чем убедить в этом простого человека, оставшегося умеренным в своих притязаниях" (Фрейд, 1914).

- Затем наблюдение за бредом, соответствует разрушению идеала «эго». Действительно, идеал «эго» уподобляется способности к самонаблюдению, которую мы увидим в тексте, в этих состояниях между бодрствованием и сном (феномен Зильберера или в самом сновидении как инстанция цензуры («мы еще можем признать цензора / критика сновидения в идеале эго» (Фрейд, 1914). Эта инстанция цензуры переживается как враждебное действие извне, одновременно теряющее способность к самонаблюдению / самокритике. В этом расстройстве Фрейд сообщает о причастности речи, воспитательных речей и гомосексуального влечения.

- Наконец, в личной жизни переоценка объекта может сводиться к обеднению эго в либидо в пользу объекта, причем тот занимает место идеала, что Фрейд повторит в «Психологии масс» и в 1914 году называет «сексуальным идеалом». Либидо, для того чтобы вырваться от этого воздействия объекта, может вновь прибегнуть к извращениям и соответствующим удовлетворениям.

Таким образом, это еще не меланхолическая модель, которая берется в качестве примера - мы сейчас в 1914 году, - но упомянутые клинические ситуации позволяют:

- подтвердить опасность отчуждения излишками идеализации (случаи невроза и личной жизни);

- и развить наблюдении за бредом (Под бредом мы понимаем совокупность болезненных представлений, рассуждений и выводов, овладевающих сознанием больного, искаженно отражающих действительность и не поддающихся коррекции извне. Вадим Моисеевич Блейхер. Расстройства мышления), вследствие слишком сильной идеализации для «авто» функции.

Подводя итог, эти соображения подчеркивают роль союза сублимации/идеализация в интроекции идеала. Наконец, я остановлюсь на вовлеченности речи и гомосексуального либидо в этот процесс, различные этапы которого мы подробно рассмотрим.

Идеализация / Проекция. С чем она связана? Что намеревается? У Мелани Кляйн проекция отвечает инаугурационному / вступительному разрыву влечения; плохое проецируется, отрицательная теория проекции, тогда как у Фрейда проекция остается более неоднозначной, участвуя как в идеализации, так и в вытеснении за пределы негативных элементов.

Б. Розенберг в 2000 году в тексте о проекции показывает, как, следуя Фрейду постепенно, он приходит к выводу, что внутренний объект состоит из проекции вторично интроецированного галлюцинаторного удовлетворения. Его демонстрация начинается с вывода, обобщенного в примечании к его книге о мазохизме: проекционный характер галлюцинаторного удовлетворением влечения вызывает удивление, если не сомнение...(Розенберг, 1991).

Вспомнив о структурной идентичности между галлюцинаторным удовлетворением влечения и сновидений, он цитирует Фрейда: «Таким образом, сновидение - это также проекция, экстериоризация внутреннего процесса».

Если следовать Б. Розенбергу, то проекция галлюцинаторного удовлетворения участвует в путанице внутри и снаружи и проводиться вокруг совмещения видящего и испытанных сенсомоторных, которые дают ему физические основы. Эти испытанные соответствуют как сексуальным влечениям, способным к удовлетворению, так и другим влечениям, которые никогда не могут удовлетворить непосредственно, если не путем сосуществования (эрогенный мазохизм) (См. эти другие уже упомянутые побуждения, те, которые невозможно когда-либо удовлетворить самоэротически, или те, которые с самого начала требуют объекта.). Объект, возникающий в результате, как внутренний, так и внешний, является тогда переоцененным объектом, наделенным свойством, которым оно не обладает, иллюзорным объектом. Что же касается негативной составляющей проекции, проекции деструктивности, то она была бы для Б. Розенберга средством, обозначающим границы сосуществования и эрогенного мазохизма.

Объект сначала будет переоценен, идеальный объект, проекция утраченного нарциссизма.

Идеализация / переоценка. Фрейд берет пример сексуальной переоценки как второй этап процесса идеализации. Переоценка это процесс, впервые появившийся в 1905 году в «Трех очерках»:

«Психическая оценка, которой подвергается сексуальный объект как желаемая цель сексуального влечения, ограничивается только в самых редких случаях его гениталиями, но обычно прикрывает все его тело, и она имеет тенденцию охватывать все ощущения, которые исходят от сексуального объекта. Такая же переоценка распространяется на область психики и проявляется в логической слепоте (слабости суждения) по отношению к психическим характеристикам и совершенствам сексуального объекта, а также в доверчивом подчинении суждениям, высказанным им» (Фрейд, 1905).

Чтобы проиллюстрировать его высказывание, Фрейд берет, как обычно, несколько примеров; он выделяет влюбленность, гипноз, фетиш. В этих примерах участвует именно скопическое влечение, а связанное с ним удовольствие - эстетическое наслаждение.

Помимо текста 1914 года о нарциссизме, сексуальная переоценка обнаружится и в других текстах: двадцать одно появление в тематическом индексе, особенно в 1910 году в особом типе выбора объекта у человека, в 1912 году в минутах, в 1912 году также о личной жизни человека, в частности в главе «Влюбленность и гипноз» из «Психологии масс», о которой мы уже говорили. Эта опорная точка на переоценку в процессе идеализации означает, что проекции недостаточно. В самом деле, как замечают К. и С. Ботелла, «разрыв между воспринимаемым и воспринимающим объекта не может быть преодолен " (Ботелла, 2001). Эта «несвязанная фракция» соответствует Дас Дингу, выделенному Лаканом в его чтении «Набросок психологии», «пробуждение к познанию, указывает нам Фрейд, поэтому обусловлено восприятием других людей» (Фрейд, 1897). И, объявив уже в «Трех очерках» («та же переоценка... проявляется логической слепотой (слабостью суждения)»), он добавляет: «Этот анализ перцептивного комплекса...предполагает суждение...Сам факт суждения, прежде всего, не подразумевает никакой практической цели, и, похоже, при суждении, скорее всего, разряжается вложение несоответствующих элементов (то есть разной доли воспринимаемого объекта)...» (Фрейд, 1897).

Тогда неудивительно, что в примерах, выбранных для иллюстрации сексуальной переоценки, в 1938 году Фрейд перечислит и фетиш. Переоценивание в порядке обманчивости, сюрреализма, тех попыток, которые цитируются в аннотации «максимально увеличить искусственными способами продуктивность наших органов чувств", С. И если реальное остается "вечно непознаваемым", если переоценка сочетается с незнанием, то, тем не менее, оно также соответствует «пробуждение к познанию».

Переоцененный объект наделен свойством, которым он не обладает, иллюзорный объект, изображение очищенного и удовлетворенного эго, и который можно было назвать также идеалом эго (Lagache, 1961), объектом вне кастрации, что приводит Фрейда к тому, что этот вопрос переоценки объекта с самого начала связывается с гипнозом. Переоценка / идеализация - это первый ответ на «чужой / другой комплекс», который предвещает комплекс кастрации (1349: «он (комплекс кастраци) является организатором именно интрапсихического, ключа к работе аппарата, который преобразует, метаболизирует, представляет то, что этот прибор воспринимает от себя и своего внутри влечения.»).

Формирование идеала и отвержение. Но эта переоценка, которая сопровождается ссылкой на сюрреалистический объект, влечет за собой вытеснение другой стороны, той, которая могла бы опровергнуть иллюзию. Формирование идеала, говорит он нам, увеличивая требования эго, сильнее всего действует в пользу вытеснения. Иными словами, для того, чтобы было переоценка объекта, необходимо отречение от полного удовлетворения с ним, что на самом деле неизбежно. Это отречение, помимо неизбежного неудовольствия, которое его сопровождает, приводит к получению удовольствия, «своего рода заместительному удовлетворению» (Фрейд, 1939). Объект как бы разделен на две части. Генезис фетиша хорошо иллюстрирует эту корреляцию с идеализацией (Фрейд еще не имеет в своем распоряжении различия: провал сублимации «с начала» фиксирует идеализацию и организует раскол с помощью союза идеализации/отрицания, навязанной сублимации принуждения, как было разработано Г. Бейл):