Размещено на http://www.allbest.ru/

• Оглавление
• Введение
• Глава 1. Церковь в XIV веке
• 1.1 Аббатства и монастыри
• 1.2 Нищенствующие ордена (кармелит)
• 1.3 Лолларды
• 1.4 Церковные суды (церковный пристав)
• 1.5 Индульгенции их те, кто их продавал
• Выводы к главе 1
• Глава 2. Духовенство в общем прологе
• 2.1 Аббатиса
• 2.2 Монах
• 2.3 Кармелит
• 2.4 Священник
• 2.5 Церковный пристав
• 2.6. Продавец индульгенций
• 2.7. Иные персонажи
• Выводы к главе 2
• Глава 3. Анализ рассказов персонажей
• 3.1 Рассказ кармелита (брата губерта)
• 3.2 Рассказ церковного пристава
• 3.3 Рассказ продавца индульгенций
• 3.4 Рассказ аббатисы
• 3.5 Рассказ монаха
• 3.6 Рассказ монастырского капеллана
• 3.7 Рассказ второй монахини
• 3.8 Рассказ священника
• Выводы к главе 3
• Заключение
• Библиография

Введение

Дипломная работа посвящена анализу образа духовенства в «Кентерберийских рассказах» Джеффри Чосера, наиболее известного английского поэта XIV века. «Кентерберийские рассказы» - это последнее и наиболее известное произведение этого автора, написанное после знакомства Чосера с французской и итальянской литературой.

Структура «Кентерберийских рассказов» похожа на то, как устроен «Декамерон»: двадцать девять пилигримов идут в паломничество к собору святого Беккета в Кентербери, и на пути туда каждый из них рассказывает историю. При этом непосредственно до этих рассказов следует Общий Пролог, где Чосер подробно рассказывает обо всех персонажах, говоря о положении, привычках и характере каждого из них Есть несколько персонажей, описания которых в Общем Прологе нет, что связано с тем, что Чосер не закончил «Кентерберийские рассказы», однако таких героев очень немного.. Однако если у Боккаччо героями являются исключительно дворяне, то пилигримы у Чосера являются представителями практически всех слоев английского общества. Среди них в отдельную и довольно значительную группу можно выделить представителей духовенства - это Аббатиса, Монах, Кармелит, Церковный Пристав, Продавец Индульгенций, Капеллан, Священник и Вторая Монахиня. Такое большое число клириков и, следовательно, такое внимание к церкви, объясняется тем, что в XIV веке церковь переживала один из наиболее серьезных кризисов за всю свою историю, о чем подробно будет сказано в первой главе. церковь духовенство индульгенция лоллард

«Кентерберийским рассказам» посвящено много работ как русских, так и зарубежных авторов. Однако ни в одной из них представители духовенства не сравнивались друг с другом. Цель моей работы - сравнить описание каждого из представителей духовенства в Общем Прологе, а также истории, которые они рассказывают. Предварительная теория, на которую будет опираться мое исследование, заключается в том, что каждый представитель духовенства и, следовательно, его история, являются отражением той или иной стороны церковного кризиса XIV века. Для достижения своей цели я поставила перед собой следующие задачи:

1) Изучить исторический контекст «Кентерберийских рассказов» (в первую очередь, меня интересовала английская церковь XIV века)

2) Проанализировать описания интересующих меня персонажей в Общем Прологе

3) Проанализировать рассказы каждого из представителей духовенства, попытавшись ответить на вопрос, как истории каждого из них соотносятся с их характеристикой в Общем Прологе.

В основу моей работы легли структурный анализ, мотивный анализ и сопоставительный анализ.

Работа состоит из трех глав. В первой из них, как уже было сказано, рассматривается кризис церкви, свидетелем которого был Чосер, его причины, а также его возможное влияние на представителей духовенства в «Кентерберийских рассказах». Во второй главе анализируются характеристики персонажей в Общем Прологе. Третья глава работы посвящена изучению рассказов каждого из интересующих нас персонажей. В заключении подводятся итоги работы.

В качестве теоретической основы исследования были привлечены работы А. Н. Горбунова «Чосер Средневековый» Горбунов А. Н. Чосер средневековый //М.: Лабиринт. - 2010., а также хрестоматийное издание The Riverside Chaucer под редакцией Бенсона Chaucer G., Benson L. D. The Riverside Chaucer. Oxford University Press, USA, 2008.. Также в качестве основного источника первой главы, посвященной обзору цекровной ситуации в Англии XIV века, привлечена Роберта Свонсона Church and society in late medieval England Swanson. R. N. Church and society in late medieval England. Blackwell, 1993.. Помимо этого в работе использовался материал отдельных статей, указанных в библиографии, и информация из следующих словарей: Chaucer Name Dictionary De Weever J. Chaucer name dictionary: a guide to astrological, biblical, historical, literary, and mythological names in the works of Geoffrey Chaucer. Routledge, 2014., Oxford Etymology Dictionary Onions C. T. et al. The Oxford dictionary of English etymology. 1966., Middle English Dictionary Kurath H. Middle English Dictionary. - University of Michigan Press, 1954. .

Стоит оговорить, что в число персонажей, которые анализируются в рамках данной работы, не вошли Каноник и его слуга, хотя Каноник так же имеет духовный статус. Это объясняется тем, что этот персонаж никак не связан ни с остальными клириками этого произведения, ни с церковным кризисом. Каноник появляется в повествовании всего на несколько минут, когда он со слугой нагоняет компанию паломников, и сам он говорит всего несколько фраз. Тогда как то, за что обвиняет его слуга (алхимические опыты, которые не приносят ни малейших результатов), не имеет к церкви никакого отношения, что дало мне право исключить этого персонажа из своего исследования. Также в рамках этой работы подробно я не анализирую образ Студента, персонажа, который с большой долей вероятности станет священником после выпуска из университета. Это связано с тем, что сам Чосер ничего не говорит о духовном статусе этого героя, то есть скорее всего, для него этот аспект не является важным.

При цитировании в работе, приводится оригинал с подстрочным переводом или же художественный перевод с указанием цитируемого издания. Оригинал приводится по ранее указанному изданию The Riverside Chaucer, русский текст цитируется по переводу О. Б. Румера и А. И. Кашкина Чосер, Джеффри. Кентерберийские рассказы. Пер. О. Б. Румера и И. А. Кашкина. М. Наука, 2012.

Глава 1. Церковь в XIV веке

Обсуждение духовенства в «Кентерберийских рассказах» невозможно без представления о том, какую роль церковь играла в Англии XIV века и какие события она переживала. Так, Джон Херш говорит о том, что, вероятно, в истории Англии не было периода, когда Церковь играла бы в ней большую роль Hirsh, John. A Concise companion to Chaucer / Ed. by C. Saunders.Blacswell: Blacwell publishing, 2006. P. 246. . Так, Херш отмечает, что духовенство в Англии, в первую очередь, включало в себя священников с паствой и монахов, которые принадлежали к различным орденам, самым популярным из которых был орден святого Бенедикта. Также существовали ордена нищенствующих братьев, таких, как цистерианцы, гилбертины, кармелиты, францисканцы и так далее. В то же время именно XIV век в Англии стал временем глубокого кризиса церкви, и тому было несколько причин.

Одной из причин кризиса духовенства в средневековой Англии был Папский раскол и предшествующее ему авиньонское пленение: почти в течение всей первой половины жизни Чосера они находились не в Риме, а в Авиньоне, что не могло не подорвать авторитет католической церкви во всей Европе. Согласно Д. Р. Грину «Переселение Пап в Авиньон отняло у них половину того благоговения, какое питали к ним англичане, так как Папы не только стали креатурами французского короля, но их жадность и вымогательства вызвали почти всеобщее возмущение» Грин Д. Р. История Англии и английского народа / Пер с англ. - 3-е изд., испр. и доп. М.: Кучково поле, 2015. С. 245. Нет ничего удивительного в том, что Эдуард III, который в это время вел войну против Франции, не имел ни малейшего желания поддерживать Папу или платить ему налоги. Возможно, именно этому обстоятельству обязано появление на свет такой фигуры, как Джон Уиклиф. Как отмечает Джон Херш, изначально его имя ассоциировалось с ересью, которая во многом уменьшала роль духовенства: так, он отрицал идею воплощения вина в кровь Христову на литургии, что во многом нивелировало особый статус священника. Естественным продолжением его деятельности в уменьшении роли духовенства стал перевод Библии на среднеанглийский язык. Ведь до этого момента именно духовенство было посредником между Библией (или, иначе говоря, голосом Бога) и прихожанами; теперь же каждый человек имел возможность прочесть Писание самостоятельно. Деятельность Уиклифа очень поддерживал Эдуард III и его сын Джон Гонт, ведь, таким образом, Уиклиф показывал, что Англии нет никой необходимости в духовном руководстве Папы Римского и всех, кто с ним связан. Позже Уиклиф «образовал общество бедных проповедников, «простых священников»; их простые проповеди и длинное деревенское облачение вызывали насмешки духовенства, но скоро они оказались неоценимым средством для распространении идей их учителя» Там же. С. 250-251.. Именно лолларды, как позже стали называть этих людей, во многом повлияли на образ Священника у Чосера, о чем подробнее будет сказано в соответствующем разделе. Образы же других представителей духовенства в «Кентерберийских рассказах» отражают черты этого сословия в Англии XIV века, которые вызывали изрядное раздражение у современников Чосера.

Причин того, что духовенство во многом перестало пользоваться уважением светских людей, было несколько. Во-первых, как уже говорилось ранее, во многом неприязнь к духовенству была связана с падением авторитета Папы, который, будучи в Авиньоне, явно поддерживал французского короля. Во-вторых, сама церковь была невероятно богата, а ее представители -- необычайно многочисленными. Так, согласно Д. Р. Грину «при населении в какие-нибудь три миллиона духовных лиц насчитывалось от 20 до 30 тысяч. <…> Говорили, что одни земельные владения их занимают больше трети страны, а их доходы взносами и приношениями превосходят в два раза доход короля» Грин. Д. Р. Указ. Соч. С. 242. В то время положение страны было очень бедственным, Англия пережила несколько неурожаев и эпидемий чумы, в результате чего крестьян стали облагать непомерными налогами, что привело к их восстанию. Однако духовенство «старалось как можно дольше уклоняться от участия в общих тяготах страны» Грин. Д. Р. Указ. Соч. С. 246. . Так, Грин говорит о том, что оно стремилось сохранить независимость не только от налогообложения, но и от светских судов, тогда как мягкие приговоры духовных их не пугали. Духовенство стремительно теряло те свои черты, которые отделяли их от остальных людей и заставляли их уважать: скромность, воздержанность, следование христианским заповедям, что прекрасно отражено в «Кентерберийских рассказах». Так, невоздержанность монахов в пище и их любовь к мясу, воплощением которой является Монах, проявилась в XIV веке в таком здании, как «мизерикорд» Мортимер, Ян. Средневековая Англия: путеводитель путешественника во времени. М. Эксмо, 2015. С. 215.. Как отмечает Ян Мортимер, многие монахи были из богатых семей, где они часто ели мясо, поэтому отказаться от него совсем было для них слишком сложным. В результате они придумали, как обойти устав св. Бенедикта, который запрещал монахам есть какое-либо мясо четвероногих животных. Ведь в уставе говорилось только про еду в трапезной, тогда как про другие места святой умалчивал: в результате появилось еще одна обеденная зала под названием «мизерикорд», где можно было есть какое угодно мясо. В итоге даже римский Папа Бенедикт XII официально разрешил мизерикорды с тем условием, что в трапезной должна обедать хотя бы половина монахов. Если в этом примере представители духовенства хотя бы делают вид, что выполняют взятые на себя обязательства, то Монах у Чосера не обременяет себя даже этим: «Веселый нравом, он терпеть не мог / Монашеский томительный острог, / Устав Маврикия и Бенедикта / И всякие прескрипты и эдикты». В оригинале эти строки звучат еще ярче - Монах «посылает куда подальше» все уставы и следует «передовым современным обычаям» (строки 175-6). Помимо такой невоздержанности в еде духовенство стремилось быть похожим на аристократию. Так, Д. Р. Грин говорит о том, что «богатейшие церковники с их завитыми волосами и висячими рукавами подражали костюму рыцарского общества» Грин Д. Р. С. 246. . Например, Аббатиса у Чосера старается быть похожей на светскую леди не только чрезмерно элегантной для монахини одеждой, но и привычками, такими, как французская речь, изящные манеры за столом и приверженность к миниатюрным животным. Монах же перенимает привычки богатого лорда: он обожает охоту, роскошно одевается, его стол всегда ломится от яств. Нет ничего удивительного в том, что такое духовенство в лучшем случае вызывает у Чосера-рассказчика ироническую улыбку, а в худшем - неисчерпаемый поток саркастических и язвительных описаний. Ниже будут более подробно рассмотрены отдельные церковные практики и институты, представители которых описаны в Общем Прологе.

1.1 Аббатства и монастыри

Когда речь идет о невероятном богатстве церкви в средние века, в первую очередь, имеются в виду именно монастыри и аббатства. Так, именно они официально получали десятину и владели землями, которые часто сдавали в аренду. Изначально эта аренда преподносилась как выражение идей милосердия и помощь беднякам, однако чем больше развивался такого рода церковный бизнес, тем меньше общего с милосердием у него оставалось. Так, хотя с XI века начали появляться возражения против того, чтобы церковь предоставляла ссуду под проценты, вплоть до 1300 года такого рода практика была совершенно нормальной Swanson. R. N. Church and society in late medieval England. Blackwell, 1993. C. 194. . При этом с моральной точки зрения для средневекового общества такая практика должна была быть вдвойне неприемлемой: известно, например, что именно в ростовщичестве чаще всего во все времена обвиняли евреев, в первую очередь приводя именно этот их вид деятельности как доказательство их порочности.

Другой важной статьей церковного дохода были церковные праздники. Как раз поэтому церковь так настаивала на том, что истинный христианин в праздники должен молиться в церкви, а не работать. Ведь именно в церкви удобнее всего попросить пожертвование, а также продать свечи или договориться о молебнах, за которые тоже брались деньги. Со временем число таких праздников увеличилось. К воскресеньям, Рождеству и Пасхе прибавились дни наиболее популярных святых, которые отмечались везде, а также святых покровителей конкретного села или города, которые отмечались в местных церквях Swanson. Указ. Соч. С. 195. . Такое обилие праздников и мешало людям более продуктивно работать, и заставляло их тратить деньги, которых у многих и так было немного. Поэтому вполне такое поведение церкви тоже вызывало недовольство.

Другим важным источником денег для аббатств и монастырей становились всевозможные «услуги», которые они были готовы оказывать прихожанам: в их число входили, например, венчание, индульгенции Подробнее об индульгенциях см. далее. или заупокойные молебны. Последние были напрямую связаны с представлениями о чистилище, которые окончательно сформировались к XII веку. Туда попадали души грешников, которые либо раскаялись перед смертью, либо не успели искупить легкие грехи по причине скоропостижной кончины. В чистилище души подвергались почти столь же тяжелым наказаниям, что и в аду, но при этом, в отличие от адских мук, страдания грешников в чистилище были конечными Гофф Ж. Л. В поддержку долгого средневековья, Средневековый мир воображаемого. Средневековый мир чистилища. М., 2005.. Самым важным пунктом являлось то, что время пребывания в чистилище можно было уменьшить молитвами живых. Таким образом, родственники покойников, чьи души должны были пребывать в чистилище, стали идеальными заказчиками заупокойных молебнов - ведь грешникам в аду помочь как-либо было невозможно, а праведники в раю в этом не нуждались. Чосер-паломник упоминает, что именно такими молитвами отказывался зарабатывать себе на жизнь Священник: по его словам, он не мог «в храм лондонский сбежать: / Там панихиды петь, служить молебны, / Приход добыть себе гильдейский, хлебный». Сам факт того, что однозначно положительный герой Чосера отказывается от такого заработка, скорее всего, свидетельствует о том, что Чосер-паломник, а, следовательно, и некоторые его современники, относились к таким заупокойным молитвам не слишком хорошо. Так, неслучайно «некоторые лолларды отрицали идею чистилища» Алистер МакГрат. Богословская мысль реформации. / Пер. В. В. Петлюченко. Одесса, Одесская богословская школа, 1994. С. 54. . В любом случае они полагали, что «каждый мирянин сам является священником» Там же. , то есть молитвы любого человека будут не менее эффективными, чем заказанные службы в монастырях.

Таким образом, нет ничего удивительного в том, что многие монастыри и аббатства обладали значительными денежными суммами, особенно наиболее популярные из них. Так, доход знаменитого собора Кентербери, куда отправляются паломники «Кентерберийских рассказов» составляет 900 фунтов в год, «не считая подарков от высокопоставленных гостей» Мортимер, Ян. Указ. Соч., С. 304. . В условиях Столетней Войны, когда денег в стране не хватало, такое богатство не могло не вызывать раздражение. К тому же, как отмечает Свонсон, в 1346-53 годах в Англии была эпидемия Черной Смерти, во время которой у монастырей было еще больше поводов убеждать людей в необходимости заупокойных молитв Swanson. Указ. Соч. С. 190. . В результате такие черты монахов, как скупость, непомерная любовь к деньгам и пренебрежение к уставам, стали намного более заметны. Многих богатство церкви не устраивало, что стало одной из причин появления лоллардов.

1.2 Нищенствующие ордена (Кармелит)

В качестве оппозиции богатой церкви, служители которой были не готовы ограничивать себя в земных благах, появились нищенствующие ордена, которые, в свою очередь, стремились свести свои нужды к минимуму. Основателем движения нищенствующих братьев считается Франциск Ассизский (1181-1226), который положил начало ордену францисканцев. Парадоксальным образом изначально многие идеи этого движения совпадали с мировоззрением лоллардов. Так, например, главным для этого ордена стал культ бедности. Как указывает М. М. Минов в своей статье, изначально устав францисканцев предполагал запрет на ношение обуви, а также на обладание любым имуществом, что во многом похоже на идеал «бедной церкви» у лоллардов Минов М. М. Экономические аспекты деятельности нищенствующих монашеских орденов в средневековой Западной Европе. М. 1999.. Помимо этого оба движения предполагали ориентацию на апостолов и их проповедническую деятельность, за счет чего дистанция между духовенством и паствой значительно сокращалась. Именно из-за своей близости к мирянам оба этих движения так или иначе повлияли на образовательные институты. Так, как указывает А. Н. Горбунов, «в ХIII веке нищенствующие братья, подчинив себе ряд университетов, сыграли важную роль в интеллектуальной жизни Европы» Горбунов А. Н. Лицемер и его жертва: трагический поворот сюжета (от «Кентерберийских рассказов» к «Селу Степанчиково») //Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2009. №. 3.. В случае же лоллардов в этой связи достаточно будет вспомнить, что основатель этого движения Джон Уиклиф долгое время преподавал в Оксфордском университете, и вопросы образования и просвещения для него были весьма важны.

Однако между лоллардами и нищенствующими братьями существовало одно важное отличие: если последователи Джона Уиклифа считали необходимой уменьшить роль духовенства и возложить на каждого человека ответственность за спасение своей души, то братья, наоборот, во многом позиционировали себя как единственное связующее звено между мирянином и Богом. И, на мой взгляд, именно эта предпосылка определила дальнейшее развитие нищенствующих братьев и упадок их орденов. Так, именно благодаря исключительной роли, которую приписывали себе эти монахи, дистанция между ними и их паствой начала все больше увеличиваться, отражение чего можно увидеть в архитектуре их церквей. Например, как указывает в свое статье Н. А. Урсу, достаточно быстро все храмы ордена доминиканцев внутри стали делиться на две части: одна предназначалась для мирян, а другая непосредственно для монахов. Иногда братья молились в одном из нефов, иногда их место возвышалось над пространством паствы, а в одно из храмов Франкфурта-на-Майне монахи были вообще отделены от прихожан глухой перегородкой Урсу Н. А. Традиционная пространственная и функциональная организация интерьера доминиканских храмов Западной Европы //Известия Волгоградского государственного технического университета. 2010. Т. 9. №. 8.. Как видно из этого примера, нищенствующие братья, несмотря на свое предполагаемое сближение с паствой, явно не собирались возражать против разделения общества «на тех, кто воюет, тех, кто молится и тех, кто работает». Следовательно, по их мнению, не было ничего противоестественного в том, чтобы миряне обеспечивали этих молящихся, что во многом приравнивало их статус к обычным представителям духовенства. Отличие здесь было лишь в том, что официальная церковь требовала десятину официально, а также собирала пожертвования в воскресенья и религиозные праздники, тогда как нищенствующие братья, чтобы обеспечить себя, просили милостыню, однако не стоит недооценивать эти доходы. Как указывает Минов, именно в XII и XIII веках в церковь проникает дух свободного предпринимательства и начинается конкуренция за потребителя. Он приводит в пример Англию, где нищенствующие монахи (the friars) впервые появились в 1224 году, а уже к 1240 году отмечается резкое падение доходов белого приходского духовенства и аббатств, особенно в городах» Минов М. М. Экономические аспекты деятельности нищенствующих монашеских орденов в средневековой Западной Европе. М., 1999. С. 65. . Из этого можно сделать вывод, что этим людям доверяли, их культ бедности и аскеза вызывали уважение. Также такой успех нищенствующих орденов можно объяснить тем, что изначально полученные средства тратились на благотворительность: они вкладывали деньги в развитие оксфордского университета, обучение школяров, библиотеки, больницы. Вполне возможно, что сам факт, что они тратят вырученные средства не на самих себя, а на свою паству, заставлял людей жертвовать им.

Однако уже к XIV веку ордена нищенствующих братьев пришли в упадок. Несмотря на их заявленную изначально бедность, деньги, проходившие через их руки, были слишком большими, чтобы у монахов не возникло желания взять себе хотя бы их часть. Так, еще при жизни св. Фанциска в его уставе начали появляться послабления. Со временем нищенствующие братья стали ассоциироваться с лицемерами и вымогателями, готовыми на все ради прибыли.

Именно за жадность и беспринципность эти ордена жестко критикуются. Наиболее ярким примером негативного отношения к ним могут служить высказывания лоллардов, направленные против них.

1.3 Лолларды

Еще одним движением, которое было направлено против богатств церкви и которое возникло как раз во времена Чосера, был движение лоллардов. Инициатором этого движения стал богослов Джон Уиклиф, хотя самого его никогда лоллардом не называли. Он родился в начале ХIII века и достаточно быстро стал преподавателем Оксфордского университета. Как утверждает Д. Р. Грин, на его концепцию повлияли такие богословы, как Оккам и Блаженный Августин Грин Д. Р. Указ. Соч., с. 244. . Как указывает А. А. Липгарт, во многом Уиклиф был предшественником протестантизма в Англии. Так, по его словам, протестанты, как и Уиклиф, провозглашали необходимость вернуться к идеалу чистого христианства, что подразумевало ограничение роли церкви и ее влияния на людей Lipgart A., Burmistrova M. The English Language during the Hundred Years' War: Functional Stylistic Myths and Reality / Ахмановские чтения 2012. М.: МАКС Пресс Москва, 2012. . Таким образом, лолларды, как позднее и протестанты, считали, что каждый человек несет личную ответственность за свое спасение, становясь своего рода священником. Отсюда неизбежно вытекала необходимость перевода Священного Писания, на английский язык, причем текст Библии должен был быть понятен не только образованным людям, но и неграмотным, которым Библия могла читаться вслух и которые часто заучивали наизусть отрывки из нее Deanesly M. The significance of the Lollard Bible. University of London, 1951.. А. А. Липгарт в вышеуказанной статье говорит о том, что Уиклиф своей цели достиг. По его мнению, в его переводе Библии нет ни сложного синтаксиса, ни непонятной лексики Lipgart A. A. Указ. Соч., С. 6. . Тем не менее, текст Уиклифа нельзя назвать примитивным.

Таким образом, нет ничего удивительного в том, что именно Библия лоллардов за счет того, что ее читали и учили наизусть, значительно обогатила разговорный английский язык. То же самое верно и для «Кентерберийских рассказов», где Чосер тоже достаточно много работает с языком, например, для создания определенного эффекта. Так, описывая Аббатису в Общем Прологе, он использует достаточно много слов с носовыми звуками, чтобы «имитировать» французский язык, на котором Аббатиса хорошо говорила: Ful weel she soong the service dyvyne, / Entuned in hir nose ful semely (строки 122-3).

Также у нас есть достаточно много оснований полагать, что Чосер, если не открыто сочувствовал лоллардам, то симпатизировал им. На это может намекать такой персонаж, как Священник, в котором, как я постараюсь показать в дальнейшем, есть достаточно много черт, свойственных представителям лоллардов. Лолларды также были весьма популярны среди современников Чосера, в силу ранее упомянутого церковного кризиса. Именно благодаря нему, а также благодаря переселению Пап в Авиньон Джон Уиклиф и его последователи получали значительную поддержку от правящей династии. Так, в статье The Significance of the Lollard Bible говорится о том, что Уиклиф находился под покровительством самого Джона Гонта, сына Эдуарда III. Главную причину этого автор видит в том, что в течение Столетней Войны Эдуард III вполне естественно не хотел платить налоги Папе, понимая, что тот непосредственно связан с вражеской французской короной. В этой связи учение Уиклифа и его перевод Библии служили доказательством того, что Англия вполне может обойтись без духовного покровительства Папы, а, следовательно, была совершенно не обязана ничего ему платить Deanesly M. Указ. Соч. C. 20-25. .

После смерти Эдуарда III и его сына Джона Гонта лолларды, к радости остального духовенства, достаточно быстро стали преследоваться властями. Их движение было объявлено еретическим, экземпляры переводов Уиклифа стали уничтожаться, а их владельцев в некоторых случаях казнили, хотя такая практика и не была распространенной. Так, как отмечают Т. Г. Минеева и В. Б. Романовская, лоллардам давалось три месяца на раскаяние в тюрьме, но по истечении этого срока в каждом случае предполагалось долгое судебное разбирательство, а не немедленная казнь. Возможно, именно постоянное преследование не дало этому движению приобрести недостатки остального духовенства, и в истории сохранился их светлый образ.

1.4 Церковные суды (Церковный пристав)

Как пишет Д. Р. Грин в своей «Истории Англии и английского народа», «не было человека более знакомого и ненавистного народу, как пристав, исполнявший решения церковных судов» Грин Д. Р. Указ. Соч. С. 345.. Причиной негативного отношения к церковным приставам был не только кризис духовенства, но и сама система церковных судов. Во-первых, как отмечает Свонсон, в Англии закон не рассматривался как твердый и непоколебимый. «Это был закон, зависимый от обстоятельств, а не от прецедента - сам дух справедливости и милосердия теоретически должен был быть выше и отвергать мертвый текст» Swanson Указ. Соч. С. 160. . Только таким образом церковь могла выполнять свою главную задачу - спасение душ. Понятно, что такие обтекаемые рамки, не зависящие ни от системы, ни от предыдущих прецедентов, давало судье значительную власть: так он выносил любой приговор, говоря, что руководствовался при этом абстрактными принципами милосердия и справедливости. Не удивительно, что такого рода система провоцировала коррупцию.

Вторая особенность этого суда, которая, по мнению Свонсона, давало большие возможности для получения взяток - это то, что такие суды базировались на клятвах и на том, что их нужно соблюдать. Таким образом, как говорит Свонсон, «любой договор, заключенный посредством клятвы, вполне относился к компетенции этих судов» Там же, С. 167. . Важно отметить, что такие договоры могли и не фиксироваться письменно. Таким образом, несмотря на то, что в большинстве случаев церковные суды старались найти письменное подтверждение договору, если такового не находилось, ничто не мешало одному из участников суда сказать, что он клятвы не давал. В этом случае суд опирался на показание свидетелей, которые, как и в современном суде, могли быть подкуплены.

Сам институт свидетелей в средневековом церковном суде напрямую связан с еще двумя ключевыми понятиями - репутацией и так называемым compurgation - клятвенным заверением свидетеля в невиновности какого-либо человека. Задача каждой из сторон было найти таких людей для защиты своей позиции. Как говорит Свонсон, как правило, такими свидетелями были соседи обвиняемого, которые более или менее хорошо его знали. При этом их заверения в невиновности базировались именно на знании личных качеств обвиняемого, а не, например, на его алиби. Ясно, что такая система имела ряд недостатков: во-первых, если у человека дурная репутация среди соседей, из этого совсем не следует, что он совершил преступление. Вполне можно представить себе ситуацию, когда соседи, зная, что человек преступления не совершал, могли обвинить его, просто потому что его присутствие среди них было им по каким-то причинам неудобным. Во-вторых, была возможна и обратная ситуация, когда преступление явно было совершено, но соседи поклялись в невиновности обвиняемого, и тот был оправдан. В свою очередь, заставить их в этом поклясться мог как сам обвиняемый, дав им взятку, так и судья, угрожая неблагоприятными последствиями в случае отказа.

Однако все вышесказанное относится к средневековым судам в целом, возникает вопрос, почему неприязнь у Чосера и его современников вызывают именно церковные суды. В их компетенции находилось, во-первых, преступления всех лиц духовного звания и, во-вторых, нравственные преступления, такие как адюльтер, изнасилование, клевета. Первое, что возмущало людей в этом вопросе - это неоправданная мягкость церковных судов по отношению к священнослужителям: так, Ян Мортимер говорит о том, что в акте 1315 года был пункт о «неподсудности духовенства», то есть о праве любого духовного лица на церковный суд. Самым жестоким наказанием церковного суда было отлучение от церкви, а не казнь, то есть священника, повинного в любом преступлении, теоретически казнить не могли Мортимер, Ян. Стр. 278. . Священник, разумеется, мог быть казнен как еретик, однако прежде он должен был быть лишен духовного сана. Именно это произошло, например, с Уильямом Соутри 26 февраля 1400 года. Только после этого он был казнен по обвинению в приверженности учению Уиклифа Минеева Т. Г., Романовская В. Б. Парламентский статут о наказании еретиков в Средневековой Англии. Вестник нижегородского университета имени Н. И. Лобачевского. №2, 2007. С. 255. .

Таким образом, лиц духовного звания казнили крайне редко, тогда как мирянина легко могли повесить, например, за воровство, что постепенно стало раздражать окружающих. Помимо этого естественное недовольство вызывало осознание того, что священники часто вели совсем не подобающий им образ жизни. Так, Ян Мортимер указывает на то, что в ряде случаев они даже признавали своих незаконных детей, как это сделал, например, Генри Бофор, епископ Линкольна Мортимер, Ян. Указ. Соч. С. 277.. Кроме этого помимо вышеупомянутой коррупции церковных судов, сами его услуги стоили довольно дорого: «заявление в суд стоило три пенса. Иск (документ, который требует от подзащитного явиться в суд) - 2 шиллинга 1 пенс. Расследование - еще один шиллинг» Мортимер, Ян. Указ. Соч. С. 278. . Если вспомнить, что к этим ценам прибавлялись взятки, а также десятины и пожертвования прихожан, часть из которых шла в церковные суды, нет ничего удивительного в том, что представители церковных судов приобрели репутацию непомерно жадных людей, которые в последнюю очередь имеют право говорить остальным людям о соблюдении моральных норм. Именно таким изображен у Чосера Церковный Пристав: это человек, открыто берущий взятки, презирающий угрозы отлучить кого-либо от церкви, ведь он почти уверен, что до этой меры дело не дойдет Подробнее об отлучении и его роли в церковном суде см. далее. .

1.5 Индульгенции их те, кто их продавал

Прежде, чем говорить непосредственно о продавцах индульгенций и об отношении к ним в средневековой Англии, стоит сказать несколько слов о том, как и когда индульгенции вообще появился и что изначально подразумевалось под этим словом. Итак, в энциклопедии дано следующее определение этому слову: «освобождение от временного наказания за грехи, в которых грешник уже покаялся, и вина за которые уже прощена в таинстве исповеди» Цёрох Г., Задворный В. Л. Индульгенция / Католическая энциклопедия.: в 5 т. Т. 2. М.: Издательство францисканцев, 2013. С. 90-110. . То есть здесь речь не шла об отпущении грехов за деньги, во что индульгенция превратится впоследствии. Однако, как и в случае с нищенствующими братьями, само предприятие оказалось настолько выгодным и прибыльным, что в конечном итоге привело к его полному упадку.

В своей диссертации, посвященной этому вопросу Анна Бродеу говорит о том, что предпосылки для развития индульгенций есть еще в иудаизме Второго Храма. Там содержатся указания на то, что свои грехи можно искупить добрыми делами, в особенности помощью бедным Иванов М. С., Казбекова Е. В., Тюшагин В. В. Индульгенция / Православная энциклопедия: в XLIV. Т. XXII. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2000. С. 632-45. . Позже христианство благодаря таким святым, как Ансельм Кентерберийский, Томас Аквинский и Бонавентура, переняло эту концепцию. Эти же люди внесли в идею индульгенций понятие неисчерпаемой сокровищницы заслуг Иисуса, Марии и апостолов, из которой грешник может черпать блага, дабы искупить свой проступок. Однако индульгенции, скорее всего, так и осталась бы просто одной из многочисленных богословских идей, если бы по ряду причин они не оказались бы весьма выгодными для средневековой церкви.

Итак, как указано в Православной Энциклопедии Там же. , в Средневековье существовало несколько причин развития индульгенций. Первая из них - это переход от общей исповеди к частной, при которой была весьма распространена «замена публичного покаяния, бывшего в древней Церкви, длительными сроками епитимий, которые исполнялись после таинства Покаяния» Там же.. И если при публичном покаянии и наказании ни у кого не возникало сомнений, что грех отпущен, то в условиях скрытой исповеди индульгенция становилась своего рода удостоверением, подтверждающим раскаяние человека.

Второй причиной распространения индульгенций стали Крестовые Походы. Крестоносцы, идущие воевать на Святой Земле, нуждались в заблаговременном отпущении грехов, ведь вероятность их смерти в бою без покаяния была очень высока, и здесь индульгенция оказалась идеальным способом обеспечить это условие. Так, известно, что во втором каноне Клермонского Собора в 1095 году Папа Урбан II «освободил крестоносцев от всех епитимий», сказав, что «путь этот считается за [совершение] всей епитимии» Там же. . Позже такие индульгенции были даны крестоносцам, например, в одиннадцатом каноне первого Латерантского Собора (1123). Такая практика во многом изменила первоначальный смысл индульгенций: если раньше она являлась документом, подтверждающим искреннее раскаяние человека в конкретном грехе, то после Крестовых Походов она стала своего рода пропуском в рай, который уже имел весьма опосредованное отношение к исповеди. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что Рыцарь в «Кентерберийских рассказах» заступается за Продавца Индульгенций, когда над ним начинают смеяться после его рассказа. Он говорит, что «никто не хочет / Меж нами ссор, и вы, сэр продавец, / Не дуйтесь так. А вы, сэр удалец, / Любезный нам, вы больше не бушуйте, /Рассказчика вы крепко расцелуйте». Ведь именно благодаря Продавцу Индульгенций и его «коллегам» Рыцарь обретает гарантию попасть в рай в случае его смерти в одном из Крестовых Походов.

Также на распространение индульгенций во многом повлияло представление об аде и чистилище. Ранее уже говорилось о роли чистилища в церковной экономике, и продажа индульгенций здесь занимает достаточно значительную ее часть. Так, если человек хотел раскаяться перед смертью, индульгенция была своего рода гарантом того, в ад он не попадет. Более того, «В XV в. отмечаются первые случаи предоставления индульгенций душам умерших, находящимся в чистилище» Там же. , то есть теперь отпущение грехов можно было покупать не только для живых, но и для покойников. Такая популяризация «отпущений грехов» была связана со строительством собора святого Петра, деньги на который в частности собирались и таким способом. Это, в свою очередь, стало предметом критики Мартина Лютера и одной из причин появления протестантизма. Однако и к концу XIV века, когда жил Чосер, у индульгенций не было недостатка в критике в свой адрес.

Хотя изначально предполагалось, что индульгенция имеет силу лишь в случае легких грехов, со временем разделение на легкие и тяжелые грехи в связи с ними, если не сошло на нет, то, по крайней мере, было далеко не таким актуальным непосредственно для тех, кто их продавал и покупал. Это, например, хорошо иллюстрирует призыв Продавца Индульгенций купить его товар: «Властью, мне данной, от грехов очищу / Тех, кто дарует мне покров и пищу, / И станут так чисты и непорочны, / Как при рожденье». В XV веке почти дословно цитирует Продавца Индульгенций доминиканец Иоганн Цетцель, руководивший продажами индульгенций в Германии, который утверждал, что приобретающие Папскую индульгенцию становятся «чище, чем после крещения, и даже чище, чем Адам в раю» Там же.. При этом очевидно, что такого рода распространители отпущений не могли и не хотели проверять, насколько искренне человек раскаивался в грехах (по мнению Иоганна Цетцеля исповедь вообще была излишней), то есть на данном этапе развития этого института весь изначально заложенный в индульгенцию смысл терялся.

Если в Германии в XV веке индульгенции критиковали Лютер и его последователи, то в Англии XIV века главными людьми, выступающими против подобных отпущений, были лолларды. Так, Джон Уиклиф в своем эссе «Индульгенции и покаяние» называет их воплощением богохульства тех, кто с их помощью якобы дает команду ангелам препроводить душу грешника в рай сразу после смерти. При этом, по его мнению, ни Папа, ни сам Иисус не могут таким образом давать такие индульгенции хотя бы по той простой причине, что пропуск нераскаявшегося грешника в рай в корне противоречит Евангелю Wycliffe John. Against Indulgences and Penance. The British Library, 2002.. Также репутацию индульгенций в значительной мере подорвала Столетняя Война и перемещение Папы в Авиньон. Как уже говорилось ранее, тот факт, что Папа почти открыто поддерживал французского короля в Столетней войне, во многом подорвал доверие к нему в Англии. Одним из следствий такого отношения к нему стали сомнения относительно того, так ли уж сильны его индульгенции, действительно ли с их помощью возможно попасть в рай.

Выводы к главе 1

1). В XIV веке церковь столкнулась с одним из наиболее масштабных кризисов в своей истории, основными причинами которого были Столетняя Война, переселение Пап в Авиньон и двоепапие, а также богатство церкви. Оно стало особенно заметным благодаря тому, что страна остро нуждалась в деньгах из-за войны, чумы и неурожаев, тогда как церковь вовсе не была готова ими делиться или иным способом помогать людям.

2). Благодаря вышеуказанным событиям стала заметна не только непомерная любовь духовенства к деньгам, но и его неготовность хотя бы в какой-то степени соответствовать тому идеалу святости, который предполагает их статус. Так, представители церкви часто обвинялись в чревоугодии, прелюбодеянии, лицемерии.

3). Кризис духовенства спровоцировал появление движения лоллардов, идеи которых во многом были похожи на установки протестантов: так, они провозглашали идеал бедной церкви, призывали ограничить роль церкви только духовной сферой и считали, что каждый мирянин обязан сам отвечать за спасение своей души и, следовательно должен иметь возможность читать Библию самостоятельно. Таким образом, именно лидеру движения лоллардов Джону Уиклифу принадлежит перевод Вульгаты на английский язык, который, как и сами лолларды был очень популярен в Англии.

4). Отголоски этого кризиса не могли не проникнуть и в литературу того периода, и ярким примером тому являются «Кентерберийские рассказы» Чосера. Рисуя целую серию портретов в основном малопривлекательного духовенства, он в то же время дает каждому из своих персонажей право высказаться, обозначить свою позицию. Возможно, что так Чосер пытается не только осмеять духовенство, но и понять, что с ним произошло и как поучилось так, что люди, посвятившие свою жизнь Богу, стали настолько непривлекательными.

Глава 2. Духовенство в Общем Прологе

Как уже было сказано, в «Кентерберийских рассказах» духовенству уделяется очень большое внимание. В Общем Прологе подробно описаны целых шесть клириков: Аббатиса, Монах, Кармелит, Церковный Пристав, Продавец Индульгенций и Священник. Еще двое из них, Вторая Монахиня и Монастырский Капеллан, здесь лишь упомянуты, однако позже они рассказывают свои истории. При этом клирики у Чосера - это не просто галерея, как правило, отталкивающих портретов, но и персонажи, взаимодействующие друг с другом. Например, Продавец и Пристав питают друг к другу нездоровую привязанность, а Продавец и Кармелит явно недолюбливают друг друга. Именно их взаимодействие друг с другом и с другими героями позволяет увидеть церковь и ее порочность изнутри. Возможно, что, изучая церковь и ее представителей таким несколько своеобразным способом, Чосер также пытается понять причины ее падения.

К каждому из своих персонажей в «Кентерберийских рассказах» Чосер выражает свое личное отношение. Иногда оно однозначно, иногда, как, например, в случае Рыцаря, в описании положительного паломника есть скрытая ирония, а иногда понять, как именно автор относится к герою, очень сложно. Наиболее ярким примером такого неоднозначного персонажа является Аббатиса: среди исследователей до сих пор нет единого мнения о том, что думает о ней сам Чосер и как он относится к ее антисемитскому рассказу. Анализируя представителей в Общем Прологе, я попытаюсь ответить на вопрос, в чем именно проявляется авторская характеристика и как именно за счет нее выстраивается образ каждого из персонажей.

2.1 Аббатиса

Пожалуй, именно Аббатиса является одним из самых изучаемых персонажей «Кентерберийских рассказов». Причиной этого служат, во-первых, неоднозначность ее образа, Чосер не изображает ее ни воплощением невоздержанности и лицемерия, ни образцом добродетели. Во-вторых, ее рассказ, который носит яркий антисемитский характер, не может не привлекать внимание исследователей. Ключевой прием, который Чосер использует в ее описании - это умолчание, причем часто это умолчание построено на контрасте. Так, он восхищается ее любовью к собачкам и мышкам, но в Прологе нет ни слова о том, как эта героиня относилась к людям. Или Чосер говорит, что она кормит своих питомцев «мясом, молоком и хлебом», но ничего не сказано о том, постилась ли она сама.

Описание этого персонажа начинается так: Ther was also a Nonne, a Prioresse, букв. «Там была Монахиня, Аббатиса» (строка №118). И уже здесь она противопоставляется всему остальному духовенству, отношение к которому Чосер выражает уже в первых строках. Например, о Священнике мы с первых строк узнаем, что он riche he was of hooly thoght and werk (дословно «он был богат духовными мыслями и работой», строка 479), а о Кармелите, что он был wantowne and a merye (букв. «любящим удовольствия и веселым», строка 208). Аббатиса же, в отличие от всего остального духовенства, представлена вполне нейтрально. Таким образом, она неизбежно становится более непонятным персонажем как для читателя так, возможно, и для самого Чосера. Все описание Аббатисы построено на игре двух «начал» этой героини: с одной стороны, она - представитель духовенства, монахиня, но в то же время она очень стремится походить на придворную даму. Одним из примеров ее двойной образности является ее имя - Аббатису зовут мать Эглантина. Ее имя переводится как шиповник и согласно Chaucer name dictionary, rich in romantic associations of courtly love as well as those of religious devotion Там же. . Таким образом, это имя, как и другие «цветочные» имена, часто носят дамы в рыцарских романах, которым Аббатиса во многом подражает. Она носит драгоценности (коралловые четки и золотую брошь), тщательно следит за своими манерами за столом, говорит по-французски и держит собачек. В то же время имя Эглантина неразрывно связано и с религиозной традицией. Дело в том, что во времена Чосера существовала описанная в Chaucer name dictionary легенда о том, что солдаты, арестовывая Христа, надели ему на голову три венца, один из которых был как раз из шиповника. Еще один яркий пример «двойственности» ее описания - это брошь с девизом Amor vincit omnia, то есть «любовь побеждает все». Во-первых, заслуживает внимания сама брошка. Во-первых, монахиням было запрещено носить броши, тем более из такого дорогого металла, как золото. То есть здесь Аббатиса опять стремится быть похожей на аристократку и пренебрегает монастырскими уставами. Однако, на мой взгляд, золотая брошь имеет и ряд других подтекстов. Золото в средневековой Англии, как, впрочем, и везде, обладало целым рядом ассоциаций и функций. Во-первых, именно из него чеканились наиболее дорогие монеты. Можно предположить, что здесь золотая брошь символизирует богатство церкви, деньги, которые она собирает с прихожан на свое обустройство и украшение. Такую гипотезу отчасти подтверждает тот факт, что девиз на брошке перекликается с евангельской фразой «Любовь превыше всего», то есть имеет религиозный подтекст. Во-вторых в Средневековье считалось, что золото способно лечить болезни, например, проказу Middle English Dictionarу. Тогда, возможно, золотая брошь символизирует изначальное призвание церкви, излечивать и помогать бедным, который к XIV веку оно превратило в простое украшение, не имеющее ничего общего с духовностью. И, разумеется, невозможно оставить без внимания весьма странный девиз на брошке, Amor vincit omnia. Это цитата из десятой эклоги Вергилия, которая была весьма популярна среди монахов. Вергилий был одним из самых почитаемых античных поэтов в Средневековье, поскольку считалось, что он предсказал рождение Христа. Однако в то же время такой выбор Аббатисы несколько странен по следующим причинам причинам: во-первых, цитата из языческого поэта, пусть даже и очень уважаемого, не вполне сочетается с христианством и духовенством. Более того, античность и язычество часто ассоциировалось с жестокостью (как, например, в рассказе Второй Монахини или в Рассказе Рыцаря), поэтому такое увлечение Аббатисы творчеством язычников тоже может характеризовать ее не с лучшей стороны, особенно если вспомнить о ее кровавом рассказе. Во-вторых, не вполне ясно, какую любовь Аббатиса имеет в виду, божественную или, как у Вергилия, любовь между мужчиной и женщиной, на которую здесь в любом случае явно есть намек. Таким образом, вполне возможно, что этот девиз отчасти объединяет эту героиню с духовенством из «Декамерона», которое весьма далеко от того, чтобы соблюдать монашеские обеты, и над которым сам Боккаччо явно смеется.

Однако если громкий смех автора «Декамерона» над своими персонажами читателю очевиден, то ироничная улыбка Чосера не всегда ему заметна. Одним из мест, где Чосер, возможно, посмеивается над своей героиней - это строка 120, где он говорит, что самой страшной клятвой Аббатисы была клятва святым Элуа. Стоит начать с того, что клятвы не одобрялись церковью, хотя и были популярны. Таким образом, сам факт того, что Аббатиса клялась, вновь несколько отдаляет ее от духовного мира и, возможно, вызывает некоторое неодобрение Чосера. Причин, почему Аббатисе нравился именно этот святой, может быть несколько. Во-первых, он был наиболее популярным при английском дворе, поэтому нет ничего удивительного в том, что Аббатиса обратила на него внимание. Во-вторых, само жизнеописание святого Элуа напрямую связывается с клятвой: он отказался принести клятву, что доставило ему большие неприятности Там же.. Таким образом, упоминание этой клятвы становится тонким способом посмеяться над героиней. Аббатиса, клянясь «модным» святым, даже не удосужилась узнать, кто он, собственно, такой. Отчасти та же авторская ирония может относиться и к ее рассказу: история, легшая в его основу, была так же весьма популярна, и Аббатиса, просто повторяя ее за остальными, скорее всего, не обременяет себя вопросами о том, насколько ее рассказ правдоподобен.