Выводы к главе 3

1) Рассказы духовенства во многом дополняют и раскрывают описание их «авторов» в Общем Прологе. Также они часто отражают их отношение друг к другу: например, истории Кармелита и Пристава явно показывают, что эти персонажи, мягко говоря, недолюбливали друг друга, тогда как рассказы Второй Монахини и Аббатисы явно свидетельствуют о том, что Монахиня хорошо знала свою хозяйку и, возможно, была на нее похожа.

2) Часто в рассказах раскрываются те черты персонажей, которые в Прологе были лишь упомянуты или вообще не указаны. Например, это верно в случае истории Аббатисы: если в Общем Прологе Чосер намеренно умалчивает о том, как эта женщина относилась к людям, то из ее рассказа это становится более понятным. Также только благодаря рассказам мы можем хотя бы примерно представить себе не описанных в Прологе персонажей, Капеллана и Вторую Монахиню. А еще, что, возможно, более важно, их рассказы позволяют нам предположить, почему эти персонажи описаны не были.

3) В рассказах важным оказывается мотив нечистой силы и преисподней, который в том или ином виде есть практически во всех рассказах и лучше всего заметен в историях Продавца Индульгенций и Судебного Пристава. Причем очень часто духовенство не отталкивает дьявола, а взаимодействует с ним, в конечном итоге оказываясь в аду. Это, в свою очередь, безусловно, отражает кризис церкви, которая лишилась своего авторитета настолько, что, как в «Кентерберийских рассказах», изображается напрямую связанной с дьяволом.

4) Еще один ключевой мотив для многих из рассказов - это мотив денег и, следовательно, жадности. В пример здесь можно привести истории Пристава, Продавца и Кармелита. Причем во всех случаях деньги характеризуют духовенство не с лучшей стороны: так, пристав из рассказа и брат Джон готовы пойти на все, чтобы их получить, тогда как в рассказе Продавца золото становится причиной гибели главных персонажей. Однако во всех трех рассказах зло, которое символизируют деньги, обязательно побеждается, что, возможно, символизирует, что и жадность церкви, по мнению Чосера, тоже возможно наказать.

5) Отдельное место среди рассказов занимает проповедь Священника, которая символизирует покаяние каждого из персонажей перед смертью и, следовательно, Божьим судом. Это единственный представитель духовенства, не забывший о своем священном долге, а потому единственный, кто может служить проводником в Царствие Небесное для всех остальных. В проповеди Священника так или иначе обличаются пороки всего духовенства, и из них наибольшее внимание уделяется грехам Продавца в силу его очевидной связи с инфернальным миром.

6) В чем-то похожую роль играет рассказ монастырского Капеллана. Однако в нем все духовенство «Кентерберийских рассказов» и их пороки показаны вызывающими не ужас, а смех, что позволяет взглянуть на клир, а также на остальных персонажей «Кентерберийских рассказов» с иной стороны. В этом смысле хороший конец этого рассказа может обозначать надежду Чосера на то, что и все персонажи «Кентерберийских рассказов», включая духовенство, смогут спасись от дьявола так же, как и петух спасся от лиса.

Заключение

Каждый из клириков «Кентерберийских рассказов» - это изображение духовенства в тот период, когда оно пользовалось наименьшим уважением, поэтому нет ничего удивительного в том, что большинство его представителей здесь отрицательны. Их недостатки во многом похожи: это любовь к деньгам, чревоугодие, прелюбодеяние. Периодически к этим недостаткам прибавляется лицемерие, как, например, в случае Кармелита и Продавца Индульгенций. Духовенство Чосера часто похоже друг на друга: Монах похож на Церковного Пристава, целый ряд черт объединяет Кармелита и Продавца Индульгенций. За счет этого создается его целостный портрет, в основном достаточно отталкивающий портрет, надо сказать. Но слишком простым было бы для Чосера выстроить ряд неприятных образов, добавив к ним один идеальный, и на этом ограничиться.

Каждый из его персонажей - это маска, олицетворяющая пороки той группы людей, но даже самая незамысловатая из них у него идеально прорисована. Так, например, Монах - это не просто карикатура на богатых аббатов, но и почти «живой» персонаж, имеющий собственные чувства и эмоции, которые не напрямую связаны с его основным амплуа. Например, он может обижаться на нескромные шутки Трактирщика, но не показывать свое недовольство открыто, а пытаться доказать с помощью своих трагедий, что Гарри Бейли не прав. Разумеется, в XIV веке рано говорить о психологизме, но так или иначе это достаточно большой шаг к нему, отделяющий персонажей Чосера от всей предшествующей литературы. Особенно хорошо видно это отличие в такой сложной маске, как Аббатиса - здесь Чосер настолько искусно смешивает иронию и сарказм, одобрение и нейтральное отношение, что часто очень сложно понять, что он думает о своей героине. Помимо прочего Аббатиса и ее столь неоднозначный образ - это во многом дискуссия о том, насколько «праведным» может быть духовенство, не отказываясь от привычного ему богатства и роскоши. В самом деле, Аббатиса - это единственный персонаж, чьи недостатки напрямую не связаны ни с деньгами: она не стремится ни отобрать их, как это делают Пристав, Продавец или Кармелит, ни немедленно потратить на что-то очень дорогое, как Монах. Конечно, она носит недешевые украшения и кормит собак весьма дорогим хлебом и мясом, то есть отказывать себе в средствах Аббатиса не привыкла. Но в то же время ее образ скорее связан с вещами, которые не вполне зависят от денег: например, Чосер подчеркивает ее хорошие манеры, любовь к животным, красивое лицо, соответствовавшее средневековым стандартам красоты. Вряд ли она была бы совершенно другой, не будь у нее денег, тогда как, например, Монаха невозможно представить себе без лошадей, дорогой еды и одежды. У Аббатисы есть достаточно много черт, которые Чосеру не нравятся, например, ее любовь к собачкам и отсутствие любви к людям, а также ее довольно кровожадный антисемитизм. Но ни одна из них не связана, по крайней мере, напрямую, с ее духовным статусом - вряд ли Чосер осуждал бы ее значительно больше, если бы она кормила собак догорим хлебом и желала всех бед евреям, не будучи духовным лицом. Здесь ее принадлежность к клиру не создает ее пороки, а лишь делает их более заметными, что невозможно сказать про остальных однозначно отрицательных клириков. Например, основной порок Монаха как раз заключается в том, что он презрительно относится к монастырским уставам, что было бы невозможно, будь он аристократом. Практически то же самое можно сказать про Кармелита, Пристава и Продавца - их спекуляции напрямую связаны с религией. Образ Аббатисы нельзя свести к какой-либо простой маске, выражающей то или иное отношение - это более сложный и многогранный образ, представляющий собой соединение амплуа дамы и монахини в одном лице, что, как я уже говорила, достаточно близко к психологизму.

Также для понимания образов каждого из героев важны не только их описания в Прологе, к которому я в основном аппелировала в своем рассуждении, но и их рассказы. Они позволяют нам не только увидеть их черты, о которых в Прологе Чосер не говорит (такие, например, как неприязнь Аббатисы к евреям или любовь Монаха к трагедиям), но и то, как эти персонажи взаимодействуют друг с другом (здесь достаточно будет вспомнить Кармелита и Пристава).

И, разумеется, в этой галерее неприятных портретов, в изображении церкви как института весьма далекого от того, чем она должна быть, есть место надежде. Надежде, что еще можно все исправить, что у каждого, в том числе, у каждого греховного клирика, есть возможность раскаяться и прийти к Богу. Здесь символом такой надежды является Священник. Чосер прорисовывает его намного менее тщательно, чем остальных представителей духовенства, намечая его фигуру лишь несколькими штрихами, такими, как бедность, щедрость, милосердие и готовность при любых обстоятельствах выполнять свой долг. У него, в отличие от всех остальных, нет индивидуальных черт, может быть, потому что для того, кто почти равен ангелу, ведя остальных к Богу, черты живого человека - это непозволительная роскошь, а, может быть, потому что изображать отрицательных персонажей во все времена получалось лучше, чем положительных.

Библиография

Словари, энциклопедии и монографии

1) Горбунов А. Н. Чосер средневековый //М.: Лабиринт. 2010.

2) Chaucer G., Benson L. D. The Riverside Chaucer. Oxford University Press, USA, 2008.

3) Swanson. R. N. Church and society in late medieval England. Blackwell, 1993.

4) De Weever J. Chaucer name dictionary: a guide to astrological, biblical, historical, literary, and mythological names in the works of Geoffrey Chaucer. Routledge, 2014.

5) Onions C. T. et al. The Oxford dictionary of English etymology. 1966.

6) Kurath H. Middle English Dictionary. - University of Michigan Press, 1954. Hirsh, John. A Concise companion to Chaucer / Ed. by C. Saunders.Blacswell: Blacwell publishing, 2006.

7) Грин Д. Р. История Англии и английского народа / Пер с англ. - 3-е изд., испр. и доп. М.: Кучково поле, 2015.

8) Мортимер, Ян. Средневековая Англия: путеводитель путешественника во времени. М. Эксмо, 2015.

9) Гофф Ж. Л. В поддержку долгого средневековья, Средневековый мир воображаемого. Средневековый мир чистилища. М., 2005.

10) Алистер МакГрат. Богословская мысль реформации. / Пер. В. В. Петлюченко. Одесса, Одесская богословская школа, 1994.

12) Цёрох Г., Задворный В. Л. Индульгенция / Католическая энциклопедия.: в 5 т. Т. 2. М.: Издательство францисканцев, 2013. С. 90-110.

13) Иванов М. С., Казбекова Е. В., Тюшагин В. В. Индульгенция / Православная энциклопедия: в XLIV. Т. XXII. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2000. С. 632-45.

14) Евреи и христиане: полемика и взаимовлияние культур. Ч. 9, гл. IV. Раанана, Издательство Открытого университета, 2013.

Статьи

1) Минов М. М. Экономические аспекты деятельности нищенствующих монашеских орденов в средневековой Западной Европе. М. 1999.

2) Урсу Н. А. Традиционная пространственная и функциональная организация интерьера доминиканских храмов Западной Европы //Известия Волгоградского государственного технического университета. 2010. Т. 9. №. 8.

3) Lipgart A., Burmistrova M. The English Language during the Hundred Years' War: Functional Stylistic Myths and Reality / Ахмановские чтения 2012. М.: МАКС Пресс Москва, 2012.

4) Deanesly M. The significance of the Lollard Bible. University of London, 1951.

5) Минеева Т. Г., Романовская В. Б. Парламентский статут о наказании еретиков в Средневековой Англии. Вестник нижегородского университета имени Н. И. Лобачевского. №2, 2007.

6) Zitter E. S. Anti-Semitism in Chaucer's" Prioress's Tale" //The Chaucer Review. Oxford University Press, 1991. P. 277-284.

7) Miller C. H., Bosse R. B. Chaucer's Pardoner and the Mass //The Chaucer Review. Penn State University Press, 1972. Р. 171-184.

Художественная и религиозная литература

1) Wycliffe John. Against Indulgences and Penance. The British Library, 2002.

2) Овидий. Наука любви. Кн. 3. Новосибирск: Новосибирское книжное изд-во, 1990.

3) The Wycliffe New Testament (1388). The British Library, 2002.

4) Мудрость Библии. Книга Экклезиаста. М.: Эксмо, 2014.

5) Matthew Paris, Chronica majora.

6) Святитель Николай Чудотворец. М.: Благовест, 2015.

7) Боэций. «Утешение философией».

8) Боккаччо Дж. Декамерон., г. Москва, Художественная литература, 1955

9) Чосер, Джеффри. Кентерберийские рассказы. / Пер. О. Б. Румера и И. А. Кашкина. М. Наука, 2012.

Размещено на Allbest.ru