Генезис новых религиозных движений

Существует множество подходов к определению понятия социальной деструктивности. Рассмотрим деструктивность как проявление девиации в контексте проблем безопасности. В самой острой форме девиация выступает как посягательство на социально- политические и нравственные устои общества, личную безопасность и благополучие его граждан. Наибольшую угрозу стабильности и безопасности общества и личности представляет сегодня «психологическое заражение» населения, в результате чего происходит деформация «ценностных ориентаций у людей, утверждение своеволия, права сильного и жесткого и грозит обществу перерождением, ведущим к деградации и социальному регрессу»84.

Под деструктивностью следует понимать не только разрушение структуры личности или сознания, но и нарушение целостности общественного организма, в сохранении идентичности и витальной силы которого, одну из главных ролей играют традиционный быт, образ жизни, семейные связи, родной язык, практическое сознание, то есть все то, из чего складывается национальная культура. Нет никаких сомнений, что в результате деятельности, к примеру, «АУМ Синрике», Белого Братства, сатанистских культов, будущее национальной культуры может быть поставлено под угрозу.

Очевидно для нас и то, что громкие лозунги борьбы за свободу совести и декларации о необходимости предоставления полной свободы деятельности всех религиозных организаций и требования запретить любое вмешательства со стороны государства в их деятельность также являются фактором дестабилизации общественной жизни.

В ситуации, сложившейся в настоящее время в России и связанной с деятельностью деструктивных религиозных движений, единственным гарантом сохранения стабильности общества могут выступать культурообразующие религии. Русская Православная Церковь неоднократно обращала внимание на опасности, исходящие со стороны деструктивных культов, она же признала за собой вину за нынешнее положение с духовным здоровьем общества. Об этом, в частности, говорится в заявлении иерархов церкви: «На нашей земле появились новые лжеучения. Так называемые «Белое Братство» и «Богородичный центр» - секты, не имеющие ничего общего ни с Православием, ни христианством вообще, - сеют соблазн среди ищущих Бога, а иногда и среди православно верующих в него. Мы признаем, что в усилении «Богородичного центра» и «Белого Братства» есть и наша общая вина. Если люди идут к лжепророкам - значит, мы вовремя не научили их, не утолили их духовную жажду, не помогли встретить Живого господа в православном храме. И ныне нам нужно положить все силы на проповедь Евангелия, ибо только Свет Христов прогонит тьму лжеучений.

О том, что религиозным чувствам принадлежит существенная роль в сохранении социального порядка, писали и светские ученые. В частности, высказывая эту мысль В. Парето делал одно существенное ограничение, заключающееся в том, что «нельзя выявить, каково должно быть соотношение между рациональными и иррациональными источниками поведения, оптимальное в смысле социальной пользы. Тем более нельзя делать заключение, что религиозная форма «А» полезнее для людей, чем формы «В» и «С»85.

РПЦ и православные иерархи на Архиерейских Соборах (1994, 1997, 2000 гг.) неоднократно высказывали пожелание государству навести порядок в регламентации религиозной деятельности иностранцев и иностранных организаций, защитить общество от разрушительной деятельности псевдорелигиозных объединений. Озабоченность церкви понятна - не дать возможность иностранным новым религиям занять каноническое пространство их деятельности. Примечательно, что основную конкуренцию православию в России составляют не другие религии, а бурно растущая категория людей вообще без конфессиональной принадлежности - «христиан вообще». Их удельный вес повысился с 22 до 47 % по стране, и рост их происходит за счет православных. По мнению Д. Фурмана, движение идет, таким образом, не к определенности, а к большей неопределенности.

Наглядным примером наличия угроз безопасности в духовной сфере и признаков деструктивности, по мнению многих специалистов в этой области, является Сайентология. Дискуссия по поводу Церкви Сайентологии время от времени вызывают широкий общественный резонанс не только у нас в стране, но и за рубежом.

По мнению некоторых специалистов, «Церковь Сайентологии» на самом деле представляет собой экономический концерн, закутанный в покрывало мировоззренческой позиции, придерживающийся единственной цели - получение максимальной выгоды и под «прикрытием религиозного объединения соединяет в себе элементы экономической преступности и психотеррора в отношении собственных членов с хозяйственной деятельностью и сектантскими наклонностями».

Понимая значение экономики для завоевания политического господства в обществе, сайентологи наиболее активно действуют в таких сферах экономики, как обучение персонала, консалтинговый бизнес и торговля недвижимостью. В Гамбурге, в частности, рынок недвижимости в значительной степени контролируется членами сайентологической организации для предпринимателей86.

В 1995 году федеральный административный суд Германии квалифицировал деятельность сайентологов в Германии как коммерческую и потому обязал их платить налоги. Еще дальше пошел федеральный рабочий суд, который указал, что организация, выплачивающая вознаграждение за привлечение новых членов, не может согласно конституции, рассматриваться как религиозная.

Правоохранительные органы Российской Федерации также располагают информацией о том, что представители отдельных «сект» культивируют асоциальность, отрицают конституционные обязанности граждан, подвергают риску нравственное, психическое и физическое здоровье россиян. В отношении лидеров и адептов «АумСинрике», Белого Братства и сатанистских культов в городах Москва, Санкт- Петербург, Нижний Новгород и др. состоялись судебные процессы по обвинению их в совершении конкретных уголовно наказуемых деяний. Это, в свою очередь, дает основание усматривать в их доктринальных установках и практической деятельности признаки нарушения «Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религий или убеждений», принятой Генеральной Ассамблеей ООН 25 ноября 1981 года87.

Особую озабоченность правоохранительных органов вызывает деятельность многочисленных сект сатанистов. По свидетельствам специалистов, сатанизм сегодня - это наиболее дикий и криминогенный культ. Для адептов важно даже не убийство, а наблюдение за муками живого существа, потому немудрено, что в секту стягиваются маньяки, некрофилы и просто жестокие личности.

В России, за последние 5 лет, слугами дьявола были убиты трое монахов Оптиной пустыни, молодой алтарник храма в Крылатском (облюбованное сатанистами место), тринадцатью уколами в сердце убит послушник. В г. Канске Красноярского края в жертву принесли 16- летнюю девушку, то же произошло в Санкт-Петербурге. В г. Бресте убили мальчика.

По данным МВД, сатанисты тщательно изучают законодательство и используют для совершения преступлений психически больных лиц.

Не менее удручающая картина распространения сатанизма наблюдается в г. Нижний Новогород. По данным УФСБ РФ по Нижегородской области, появление устойчивых молодежных групп, исповедующих культ Сатаны, относится к середине 90-х г.г., именно в этот период в открытой продаже стала появляться соответствующая литература, а в «неформальной среде» начинают активно распространятся альбомы т.н. «чернушных» групп. Первые сторонники и активисты культа были поклонниками именно таких групп, играющих в стиле «металл» и пропагандирующие в текстах песен идеи дьяволопоклонничества. Органы безопасности отмечают потенциальную опасность, которую несет распространение идей сатанизма, декларирующих культ сильного, борьбу с официальной религией и, прежде всего, с православием, как «духовной основы российской цивилизации»88.

Совершенно очевидно, что нужны механизмы социального и правового контроля за деятельностью НРД. Автор склоняется к позиции, что лучший способ контроля за новыми религиями - это максимальная полнота и объективность информации. Абсолютное большинство НРД будут давать необходимую информацию о себе при условии, что она не будет использоваться против них. В основе данного подхода лежит идея бесперспективности борьбы с религией вообще. Нельзя не согласиться с Л.Е.Шапошниковым, который, говоря об отличительных чертах отечественных духовных исканий, обращает внимание на важность того, чтобы «различные ценностные ориентации не приводили людей к враждебности и озлобленности друг к другу»89. Все цивилизованные общества признают, что нельзя допускать дискриминацию части его на основе религии или убеждений. Это оскорбляет достоинство личности, осуждается как нарушение прав человека. Задача органов безопасности и других правоохранительных органов видится в том, чтобы законными способами нейтрализовать выявленные угрозы и выработать предложения по устранению причин, порождающих их: отсутствие стабильности и перспективы, дороговизна жизни, безработица, обнищание населения, рост социальной апатии, агрессивность. Государство и общество не может не беспокоить наметившаяся тенденция ресоциализации значительной части российских граждан, происходящей в условиях фрустрации и депривации.

«Современное социально-психологическое состояние населения характеризуется потерей перспективы исторического развития, растущей растерянностью и тревогой, неуверенностью в завтрашнем дне, чувством безысходности, обесцениванием стимулов созидательной деятельности, доминированием установки жить одним днем»90, приводящих к стремлению решать проблемы противоправными средствами. Озабоченность этими процессами, происходящими в духовной жизни страны, выражают духовные лидеры всех традиционных церквей России.

Угрозы безопасности личности исходят от групп и организаций, использующих особые техники манипулирования сознанием в целях вербовки и удержания своих адептов. Они имеют тенденцию или прямо осуществляют полный контроль мыслей, чувств и поведения своих приверженцев в интересах лидеров и самодовлеющей группы. С ними соседствуют коммерческие, псевдотерапевтические, восточные медитационные ассоциации и сообщества, использующие религиозное прикрытие, различные группы по избавлению от алкоголя и наркотиков. Принято считать, что именно с последним обстоятельством связаны «успехи» ряда адептов деструктивного культа АумСинрике в избавлении от алкоголя и наркотиков.

Лидеры таких групп часто претендуют на божественность или обладание сверхчеловеческими силами. Они требуют от своих последователей детской покорности и раболепства, поощряют в членах чрезмерную зависимость от руководства не только в вопросах духовных, но также и в других сферах, простирающихся от незначительных бытовых решений, до личного интимного и политического выбора. Деструктивные культы поддерживают и навязывают верования и практику, относительно которых новообращенным говорят, что они абсолютно истинны, выше мирского закона и жизненно важны для спасения, счастья, свершения и т.д. При показном стремлении распространять любовь и мир, культы увековечивают крайне нетерпимую ментальность типа «мы-они». Типичный результат - параноидальная точка зрения на мир вне культа и ограниченные, манипулятивные взаимодействия с теми, кто не входит в культ. В деструктивных культах индивидуальность вытесняется коллективными интересами группы.

Новообращенных принуждают изменять свою личность, чтобы соответствовать идеалу группы. Близость между культистами и особенно с некультистами ограничивается и строго контролируется. Хотя сексуальные отношения в одних культах поощряются (Дети Бога), в других - запрещаются (MOCK), определяющим является интерес группы, а не личное желание. Психотерапевты, духовенство, врачи, родители и бывшие культисты говорят о коренных и деструктивных изменениях личности, которые они наблюдали у многих новообращенных. Кроме того, что они наносят вред своим членам группы, зачастую способствуют распаду семей (разводы, борьба за опеку над ребенком и судебные иски, стравливающие родителей со своими собственными детьми).

Ряд деструктивных культов используют множество прикрытий, чтобы уйти из-под контроля общественного мнения и ввести в заблуждение потенциальные жертвы. Наиболее показательны в этом отношении Церковь Сайентологии (центры Дианетики, Хаббард- колледжи, Нарконон) и Церковь Унификации. Последняя имеет десятки дочерних организаций, скрывающих свою связь с материнской структурой в целях более эффективной вербовки новых приверженцев.

Изменение существующей конфессиональной карты в стране вследствие появления НРД, части из которых присущи черты социальной деструктивности, может усилить дестабилизацию и грозит обострением социальных конфликтов. При этом важно помнить, что в условиях аномии, стабилизирующая сила традиционных религий востребована как никогда.

Правовые нормы регулирующие отношения в религиозной сфере

Религиозно-конфессиональная ситуация в России выглядит следующим образом. Верующими считают себя 47,5% населения, относят себя к нерелигиозным людям 41,5%, исповедуют христианство - 87(66,8) %, мусульманство - 7,1(9,8) %, буддизм - 0,2(0,5) %, другие религии - 4,1(7,7) % всех верующих. Первая цифра относится к 1994 году, вторая (в скобках) - к 1990 г91. Приведенные цифры хотя и свидетельствуют о некотором спаде религиозности (кроме приверженцев христианства), все же убедительно говорят о том, что в сферу религиозно-конфессиональных отношений вовлечена половина населения страны. На их характер серьезное влияние оказывают политические процессы в обществе, особенно вероисповедная политика государства.

Деятельность НРД непосредственным образом связана с практикой формирования демократического общества, с юридическим оформлением принципа свободы совести. Эти вопросы не могут быть решены без систематических профессиональных исследований, учитывающих опыт мирового религиоведения. В России, в большинстве своем, как отмечают ученые, действуют поспешно принимаемые правовые нормы, регулирующие деятельность «нетрадиционных религий», а серьезные теоретические исследования, которые могли бы стать основанием для принятия решений, затрагивающих интересы десятков миллионов людей, практически не проводятся.

Очевидно, что у понятия религиозная свобода, то есть свобода совести, имеется несколько измерений. П. Рикёр предлагает различать свободу акта веры, выражающего психологический либо антропологический аспект, когда теологическая специфика не признается, и эта свобода трактуется как род любого верования. Политический аспект религиозной свободы заключается в праве личности исповедовать ту ли иную религию, либо быть атеистом. При этом речь идет не только о субъективной убежденности, но и возможности ее свободного выражения. В этом случае религиозная свобода «является частным случаем всеобщего права на обладание мнением, независимо от давления общества». Основание такой свободы, таким образом, лежит не в психологической способности выбора, а во взаимном признании свободных волеизъявлений в рамках политической организации общества. Рассмотрим подробнее именно этот аспект религиозной свободы.

Разработка политики российского государства в отношении религии и церкви, соответствующей потребностям демократического развития общества, воплощенной в законодательных и нормативных актах, требует достоверной и достаточно полной информации о реальном состоянии религиозной ситуации, процессах, происходящих в религиозной среде, о состоянии общественного мнения по этим вопросам.

Любая цивилизация предполагает наличие формальных механизмов упорядоченного, правового поведения, являющегося условием социального, гражданского мышления. Этим механизмом выступает право. Русский религиозный философ И. Ильин писал, что «право есть необходимый и священный атрибут человеческого духа; что каждое состояние человека есть видоизменение права и правоты; и что ограждать духовный расцвет человечества на земле невозможно вне принудительной общественной организации, вне закона, суда и меча».

Суть цивилизации, культурно-правового, надситуативного поведения заключается в том, что, находясь внутри ситуации, договориться навечно не причинять друг другу вреда нельзя, поскольку всегда кто-то будет желать восстановить нарушенную справедливость. Ошибочная уверенность в видении истины зачастую приводит к негативным последствиям. Лишь цивилизация, справедливо отмечает М. Мамардашвили, способна блокировать потенциальное зло и приостановить его настолько, насколько люди вообще способны это сделать92.

Религиозная свобода тесно связана с фундаментальными правами и свободами человека. Она защищает отдельных людей и группы от неравного обращения, и дискриминации. Она переплетается с защитой прав семьи и защищает жизненно важную форму ассоциации, связана с сущностью человеческого достоинства и личности, так как каждое из этих основополагающих измерений религиозной свободы связано с эволюционизирующими доктринами в современных правовых системах. Понимание религиозной свободы неизбежно подвержено влиянию разработок в различных областях светского права. Временами религиозная свобода становится связующим звеном конкурирующих ценностей равенства, свободы слова, ассоциации, достоинства и личной свободы.

Главным для религиозной свободы является право человека быть принятым и уважаемым на своих собственных условиях, а не искать защиту, если они не совпадают со светскими суждениями относительно того, что именно следует защищать. Проницательность Локка, легшая в основу либеральных теорий религиозной свободы, и состоит в том, что толерантность скорее усиливает, чем ослабляет социальную стабильность. Система успешнее функционирует в том случае, если группы чувствуют, что их уважают такими, какие они есть, на их собственных условиях, а не просто потому, что они достаточно подобны некоторым иным светским группировкам, которые заслуживают уважения не по религиозным соображениям.

Оказание истинного уважения всем религиозным группам, если только они остаются в сфере допустимой законом деятельности, является мощной стабилизирующей силой для общества. В мире, все более плюралистичном, в котором все религиозные группы находятся в положении меньшинства, по крайней мере, в некоторых странах у каждого есть заинтересованность удостовериться в том, что старейшее из международно признанных прав - право на свободу совести - эффективно распространяется на всех93.

Начатая в Советском Союзе перестройка, декларировавшая приоритет прав личности перед приоритетами прав и требований государства, провозгласила одним из неотъемлемых прав человека свободу совести, без детальной разработки механизмов ее обеспечения в условиях переходного периода. В условиях 70-летнего негативного отношения к религии, принадлежность человека к какой-либо конфессии государством воспринималась как свидетельство его социальной маргинальности. Свобода совести не была для подавляющего большинства населения первоочередной необходимостью, вытекающей из рациональных потребностей личности. С большим или меньшим успехом обеспечивались, в усеченном виде, массовые смыслообразующие религиозные потребности (посещения церкви на Пасху, обряд погребения и др.), личные же религиозные потребности в массовом сознании понимались как удел единиц.

Смена идеологических ориентиров привела к тому, что при выработке новой модели государственно-церковных отношений принятием закона о свободе совести, формально российские лидеры начали усердно демонстрировать свою религиозность, а на самом деле все еще работала универсальная установка, выработанная почти сто лет назад - «государству не должно быть дела до религии, религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью»94.

Примечательны в этой связи рассуждения П.И. Новгородцева о природе и особенностях демократии на русской почве. В книге «Об общественном идеале» он писал о поистине религиозном воодушевлении первых демократов, говоря, что для них демократия была своего рода религией, приобретя форму политического фетишизма. При этом он указывал «на чрезвычайную трудность осуществления демократической идеи и на чрезвычайную легкость ее искажения». Он считал, что наивно полагать, что «стоит свергнуть старый порядок и провозгласить свободу жизни... и демократия осуществится сама собой»95.

Проблема свободы совести, меры допустимости государственного вмешательства в религиозные дела и оценка деятельности «культов» - сложнейшая самостоятельная тема. Банально повторять, что демократическое общество немыслимо без соблюдения принципа свободы совести, без предоставления каждому гражданину права свободно исповедовать и распространять любую религию, либо быть атеистом. Эта идея не нова и принадлежит утопистам, которые впервые провозгласили право каждому следовать какой угодно религии, свободно ее пропагандировать, воздерживаясь от оскорблений других религий.

Глубинный историко-культурный смысл этого принципа не сводится к праву перехода в другие религии или к уравниванию их юридического статуса. Он состоит в защите прав личности, ее свободного духовного опыта и образа жизни, соответствующего личной вере. Он не годится для защиты объединений, нацеленных именно на ликвидацию внутренней автономии и духовной независимости, потому что поведение человека всегда должно отвечать «законам морали и государства»96.

Действительное понимание свободы совести имеет в виду обеспечение в обществе таких демократических прав и свобод, которые гарантируют личности свободу по отношению к религии, свободу убеждений и возможность их проявления в действиях и поступках не в ущерб другим людям и обществу в целом. Международные пакты и договоренности также связывают обеспечение свободы совести с проблемами терпимости, взаимопонимания и сотрудничества.

Свобода совести в самом широком смысле является первым пунктом и принципиальной основой современной демократии с ее идей гражданского общества. За человеком признано неотчуждаемое право на самоопределение - не только внешнее, но, прежде всего, внутреннее, происходящее в его духовных глубинах. Смысл этого признания именно в том и состоит, что внутреннее может быть проявлено во внешнем социальном пространстве на законных основаниях и только при одном условии: результаты этого самоопределения не должны ущемлять права других.

Идейный спор между атеизмом и религиозной верой нашим государством прежде решался с помощью политических средств. Оно на практике делило своих граждан, вопреки конституционным свободам, по вероисповедальному признаку, представляя им определенные права или, напротив, ограничивая их в зависимости от убеждений. Верующие не могли заниматься очень многим по сравнению с теми, кто считался атеистом. Верующий не мог быть военачальником, преподавателем и т.д. Между тем, принцип свободы совести требует, чтобы граждане, имеющие различные мировоззрения, имели равные возможности в общественной жизни, в культурной, политической, экономической деятельности. Другими словами, степень реализации свободы совести является мерой достигнутой обществом свободы.

Это значит, что подлинно демократическое государство, на деле реализующее принцип свободы совести, не может быть «атеистическим» государством. Так же как со свободой совести несовместима государственная религия, обеспечивающая привилегии своим последователям и ущемляющая интересы инаковерующих и атеистов, так же несовместим со свободой совести «государственный атеизм», который не признает верующих полноценными гражданами общества. Демократическое государство - это светское государство, которое не занимается пропагандой ни религии, ни атеизма, и права граждан которого действительно не зависят от их отношения к религии, от их выбора между религиозной верой и атеистическими убеждениями. Нетерпимость по отношению к церкви и верующим рождает ответную реакцию, может способствовать лишь разжиганию вражды, религиозного фанатизма, ненависти между людьми в связи с их отношениями к той или иной религии.

Особенность проблемы НРД состоит в том, что она самым непосредственным образом связана с практикой формирования демократического общества, с юридическим оформлением принципа свободы совести.

Совершенно очевидно, что попытка извести НРД под корень, создать такие условия, при которых культовые организации прекратили бы свою деятельность, не может быть возведено в ранг государственной политики. Новые религии оказались весьма стойким феноменом. Как показывает опыт пяти десятилетий, они выдержали «весьма жесткие меры, направленные против них после событий в Джонстауне, запреты и наказания, которые применялись в нашей стране в советское время и нередко вызывали эффект бумеранга».

Но не следует забывать, что «сектантская» среда несет в себе повышенный заряд криминогенности. О документально оформленных случаях совершения преступлений членами АУМ Синрике, Белого Братства и сатанистами речь шла выше. Список могли бы пополнить многочисленные судебные разбирательства по имущественным спорам с представителями Церкви Объединения, однако, такой статистики в нашей стране никто не ведет.

Необходимость дальнейшего совершенствования правовой базы для обеспечения национальной безопасности страны в духовной сфере очевидна: антигосударственные, антиобщественные и античеловеческие деяния представителей деструктивных культов не всегда могут быть квалифицированы как преступления за отсутствием соответствующего законодательства.

В чем же состояли особенности религиозной ситуации в нашей стране в исследуемый период? Политические события второй половины 80-х годов, повлекли за собой коренные изменения в государственно- церковных отношениях в России. Подверглись реформированию казавшиеся окончательно решенными такие вопросы как принципы взаимоотношения государства и религиозных организаций, школы и церкви; роль и место религии и церкви в социально-политической и духовно-нравственной жизни общества; армия и церковь; законодательство о свободе совести и вероисповеданий.

Изменению ситуации, когда религиозные организации, формально отделенные от государства, «были вынуждены существовать в режиме диктата со стороны идеологизированного государства, будучи лишенными правовой защиты, поскольку ни право граждан на свободу совести, ни положение религиозных объединений не имели цивилизованного правового основания»97, способствовал Закон РСФСР 1990 года «О свободе вероисповеданий», который в соответствии с нормами международного права гарантировал права граждан на определение и выражение своего отношения к религии, устранял многочисленные ограничения и противоречия, препятствующие практическому осуществлению свободы совести.

Раскрывая содержание понятия свободы вероисповеданий, ст.З Закона включила в него право каждого гражданина свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и атеистические убеждения, исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, действовать в соответствии со своими убеждениями при единственном условии - соблюдении законов государства. Свободу вероисповеданий по этому закону гарантирует осуществление пяти отдельных принципов:

1. Равноправие граждан независимо от их отношения к религии.

2. Отделение религиозных и атеистических объединений от государства.

3. Светский характер системы государственного образования.

4. Равенство религиозных объединений перед законом.

5. Наличие специальных законодательных актов, обеспечивающих реализацию свободы вероисповеданий и устанавливающих ответственность за их нарушение.

Важно подчеркнуть, что этот Закон внес значительные изменения в структуру и порядок контроля за его соблюдением. Государственный контроль над соблюдением законодательства о свободе вероисповеданий был возложен на Советы народных депутатов и соответствующие правоохранительные органы. Регистрацию уставов (положений) религиозных объединений закон отнес к компетенции Министерства юстиции РСФСР и его органов на местах.

При комитете Верховного Совета РСФСР был образован экспертно- консультативный совет по свободе совести, вероисповеданиям, милосердию, благотворительности, состоящий из представителей религиозных объединений, общественных организаций, государственных органов, религиоведов, юристов и других специалистов в сфере свободы совести и вероисповедания.

Наряду с большим количеством прогрессивных и положительных моментов, этот Закон содержал и ряд существенных недостатков. Главный из них, на наш взгляд, то, что государство полностью отстранялось от контроля над характером религиозных процессов в стране в тот момент, когда во всем мире множились НРД, создающие серьезные проблемы для безопасности общества и стабильности таких важнейших его институтов, как семья, а иногда посягающих на жизнь и свободу вовлеченных в эти движения граждан. Полная открытость России для обмена духовными ценностями оказалась за пределами разумного, создала возможность возникновения предпосылок к духовной агрессии.

За несколько лет после принятия закона 1990 года произошли существенные изменения религиозной ситуации в России. Возникла необходимость приведения законодательства о свободе совести в соответствие с новыми реалиями. Во-первых, общее число религиозных объединений, чьи уставы зарегистрированы в органах юстиции, к 1997 году увеличилось почти в два раза и достигло почти 16 тысяч.' Во- вторых, значительно расширилась сфера деятельности религиозных объединений. Помимо культовой практики они стали активно заниматься благотворительностью, хозяйственной и предпринимательской деятельностью, религиозным просвещением и образованием, начали сотрудничать с армией и органами правопорядка, министерствами культуры и здравоохранения. В-третьих, произошел бурный рост числа конфессиональных новообразований, не имевших аналога в российской религиозной жизни прошлых десятилетий. В-четвертых, значительное число ранее национализированных культовых зданий и имущества возвращены верующим или религиозным центрам. В-пятых, стал появляться новый для России постсоветского периода феномен - конфессионально ориентированные политические партии и движения. В- шестых, религиозный фактор начинает иметь для России не только внутренний, но и внешний аспекты. Поддержка русскоязычного населения в странах ближнего зарубежья, на практике означает поддержку традиционных для этой категории граждан религиозных организаций. В-седьмых, субъекты РФ,

неудовлетворенные отставанием законодательства о религиозных объединениях от требований времени, стали принимать собственные акты, некоторые из которых могли привести к ущемлению прав и свобод граждан по религиозным основаниям. Эти и другие изменения общественной и религиозной жизни должны были найти адекватное отражение и правовое закрепление в системе российского законодательства.

Новый российский закон о свободе совести 1997 года явился плодом длительных дискуссий и непростого компромисса. В обсуждение проблемы были вовлечены президент США Б. Клинтон и Конгресс США, Папа Римский Иоанн Павел И, международные правозащитные организации. Некоторые положения нового Закона до сих пор продолжают служить предметом споров. Это связано с внутренней противоречивостью и двусмысленностью некоторых из них, недостаточной проработанностью ряда норм.

В значительной мере сложившаяся ситуация была следствием отсутствия у новой российской государственной власти целостной модели государственной политики в отношении религиозных организаций. В последние годы усилия государства были в основном направлены на разрушение ранее сложившихся отношений советского государства и религиозных организаций, на приспособление к нынешней переходной российской политической ситуации западной, преимущественно американской, модели государственно-церковных отношений.

В настоящее время потребность в собственной, российской модели как никогда остра, ибо речь идет о расширении базы социальной поддержки политического курса российского государства. Совершенно очевидно, что эта модель должна отвечать российским традициям, не выглядеть чужеродным, навязываемым извне элементом внутренней политики. Отсюда необходимость учета российского опыта разрешения «религиозного вопроса». Сегодня мы имеем дело с реальным религиозным плюрализмом. В этой ситуации добиться религиозного единообразия уже никто не в силах, равно малопродуктивны предложения принять концепцию «религиозного рынка». У государства есть интересы в религиозной сфере и связаны они с обеспечением общественного спокойствия, культурным развитием страны и сохранением ее традиций.

Начавшийся в 90-х годах процесс формирования новой модели церковной политики современного российского государства не завершен до сих пор. Эта модель, на наш взгляд, могла бы быть синтезом исторического опыта и других стран, столкнувшихся с проблемой нашествия новых религиозных движений и культов на четверть века раньше России. Навязывание абстрактных, оторванных от реалий жизни моделей было бы проявлением социального утопизма или авантюризма и может привести к разжиганию мировоззренческой нетерпимости, религиозных конфликтов, смыкающихся в перспективе с национализмом. Результатом может стать распад России как многонационального и многоконфессионального государства.

Государственно-церковные отношения могут стать позитивным фактором внутренней политики государства в случае выполнения некоторых обязательных условий. Необходимо не только политически декларировать свободу совести и вероисповеданий, но и законодательно обеспечивать и защищать этот конституционный принцип, нейтрализуя предпосылки того, что могло бы привести к расколу и конфликту на религиозной основе. Гарантирование равных условий для удовлетворения духовных потребностей для всех верующих и неверующих, не только представителей традиционных религий, но и адептов новых религиозных движений может быть условием невозможности клерикальной идеологизации взаимоотношений государства и церкви.

Возрастание удельного веса и значимости религиозных объединений сказались на характере государственно-церковных отношений: они стали существеннейшей частью отношений государства с формирующимся гражданским обществом. От их состояния во многом зависит, установится или не установится диалог между обществом и государственными институтами, а, следовательно, гражданский мир и согласие.

Исторические условия становления государственных структур, традиций и образа жизни народов, общественные отношения и другие факторы определяют уровень обеспечения свободы совести в различных государствах. В одних - свобода совести обеспечивается в соответствии с международными нормами, в других - существуют те или иные ограничения. В-третьих, еще господствуют архаические традиции, и она не получает реализации на практике.

В Российской Федерации установлены конституционные положения о свободе совести в соответствии с международными актами98, согласуясь с которыми Конституция РФ 1993 года отводит ей важное место в системе гражданских прав и свобод. В главе 2, озаглавленной «Права и свободы человека и гражданина», статья 14 провозглашает Российскую Федерацию светским государством, в котором никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. Государство закрепляет равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным организациям. Конституция запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, (ст. 19).

Каждому гражданину Российской Федерации гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не использовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (ст.28).

Несмотря на известные положения Конституции РФ, законодательных актов, имеется немало проблем и трудностей в реализации свободы совести россиян, а также отношений между государством и религиозными организациями. Не вписывается в конституционные статьи о светском характере государства и нарастающий процесс политизации религии, когда конфессии стали зависимы от политиков и политических движений, а последние пытаются выступать под религиозными лозунгами. Нередко авторитет религиозных организаций пытаются использовать для достижения конкретных политических целей, при этом сталкивая различные конфессии, в основном на религиозно-национальной почве. Результатом оказываются осложнения и без того непростых межрелигиозных отношений.

Что касается других стран, то государственно-правовое регулирование церковных отношений во многих из них основано на национальных традициях. К примеру, греческая Конституция определяет Восточную Христианскую Православную Церковь доминирующей религией в Греции (ст.З), но предписывает свободу исповедания любой известной религии и равноправие всех их (ст. 13). Прозелитизм является государственным преступлением, что противоречит нормам международного права. Европейский Суд по правам человека, рассматривая иск греческого гражданина, осужденного греческим судом за принадлежность к «Свидетелям Иеговы», признал, что судебное решение нарушило статью 9 Европейской Конвенции по правам человека.

В странах с превалирующей католической традицией, таких, как Испания, Италия, доминирующее положение Католической Церкви в прошлом регламентировалось конкордатом со Св. Престолом, а также конституциями этих стран. В результате принятия Европейской Конвенции по правам человека и Постановлений 2 Ватиканского собора, соответствующие конституции и законодательство стран, а также конкордаты были пересмотрены и изменены. Ни в одной из этих католических стран нет более религии, которая признавалась бы главной государственной религией. После пересмотра конституций и конкордатов, свобода религии, автономия Церквей, нейтральность государства и разделение церкви и государства утвердились и в этих государствах. В Италии и Испании, кроме того, законодательство содержит особые статьи, защищающие свободу и равноправие конфессий, составляющих меньшинство.

В странах же протестантской традиции (Великобритания, скандинавские страны) и поныне существует явление «установленной церкви», потому что во главе ее стоят король или королева. Но во всех этих странах все конфессии пользуются равноправием перед законом. Эти страны - конституционные монархии, что означает, что королевская власть и в церковных и государственных делах - чисто символическая. На самом деле, свобода религии, автономия церквей и нейтральность государства гарантированы законодательством каждой страны. Согласно Евросуду, существование «установленной церкви» при таких обстоятельствах не противоречит ст. 9 указанной Конвенции.

Россия в поисках модели государственно-церковных отношений пошла своим путем. По мнению представителей, многих конфессий, закон сохраняет дискриминационные моменты, осуществляя деление на религиозные организации и группы, которые, как и прежде не имеют прав юридического лица. Сохраняется 15-летний испытательный срок для религиозных групп, желающих таковое лицо получить.

Нововведения появились в перечне оснований для ликвидации религиозной организации. Согласно части 2 ст. 14 нового текста Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», таковым основанием теперь является кроме всех упомянутых ранее, еще и «воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального ее исполнения, или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения». Думается, что данное положение может субъективно толковаться лицами или органами, принимающими решение. Кроме того, представление о ликвидации религиозной организации могут вносить не только прокуратура и регистрирующие органы, но и органы местного самоуправления.

Вокруг принятия нового закона развернулась настоящая борьба интересов. Четко обозначились две позиции. Одна из них заключалась в том, что Россия нуждается в законе, который бы в полной мере отражал отечественную религиозную специфику и способствовал бы созданию механизма для защиты граждан от духовной агрессии», другая же критиковала его за отход от либеральных традиций регулирования свободы совести и деятельности религиозных организаций в светских государствах.

Больше всего недовольств принятием нового Закона было со стороны новых религиозных движений и всех тех организаций, что поначалу признавались нетрадиционными. Известно, что уже в течение почти 10 лет, российские НРД имеют более напряженные отношения с традиционными религиями (особенно с православием), чем их западные аналоги. О различии подходов к ним говорит следующий момент. Когда в США возникло активное движение против культов, то даже те консервативные протестантские полемисты, которые принимали НРД в штыки, отказались поддержать крайние проявления этого движения (депрограммирование), а некоторые даже осудили их (например, баптист Уолтер Мартин, известный негативной богословской оценкой НРД). Когда у Муна возникли неприятности с Налоговым управлением США, ряд либеральных протестантских деноминаций, несмотря на серьезные религиозно- политические расхождения, его поддержал. Причина проста: и антикультовое движение, и действия Налогового управления ими воспринимаются как посягательство на принцип свободы религии, который для американских христиан неизмеримо важнее, чем межрелигиозные или межконфессиональные споры. Вместе с тем, необходимо иметь в виду, что пуританство в Америке изначально было представлено многочисленнымицерквями, в то время как в России становление российского государства было связано с организационной и идеологической ролью православия, а позже и ислама. Следует, однако, помнить и о том, что «у церковного руководства постепенно появляется тенденция к навязыванию своих доктринальных установок в качестве некой национально-государственной программы», о чем предупреждает О. Шиманская99.

Парадигма национальной безопасности России (как, впрочем, и любой другой страны) предполагает деятельность любых организаций, в том числе религиозных, в строгом соответствии с установленными законами. Охрана законных интересов прав и свобод граждан, а также безопасности страны должна опираться на данные научных исследований, обобщающих эмпирический материал деятельности различных НРД.

В этой связи продуктивной видится идея создания (воссоздания) специального органа, непосредственно осуществляющего политику государства в отношении религии, церкви и верующих. Он мог бы отстаивать интересы государства во взаимоотношениях с церковными институтами, сборе и обобщении информации о религиозной обстановке в стране, экспертно-консультативной деятельности и координации работы государственных институтов и органов управления, затрагивающей интересы верующих и религиозных объединений. Он мог бы взять на себя роль посредника в вопросах связи между государством и религиозными объединениями, рассмотрении просьб и обращений со стороны верующих и религиозных объединений, защите законных интересов и прав граждан в сфере свободы совести. Данный орган мог бы обеспечивать основные направления информационной политики государственных и религиозных институтов, обеспечивая реализацию права на свободу совести для всех граждан, с одной стороны, а с другой - надежно ограждая исторически выстраданный Россией светский характер ее государственности.

Россия остается многонациональным федеративным государством, что предопределяет особенности этноконфессиональных отношений. Занимая пограничное положение, она постоянно подвержена влиянию культур Запада и Востока, огромными усилиями и жертвами она образовала государство, подобного которому не было со времен падения Римской империи. К сожалению, сегодня наше государство отстает от других европейских народов. Однако, осознание потребности в обновлении отношений в государстве, в том числе в религиозной сфере, дает основание полагать, что россияне еще не начинали жить в полную меру своих народных сил. Россия сможет соперничать с другими народами в научной, общественно- политической и других областях, выстраивая цивилизованное общество, в котором на основе признания и уважения прав личности будет обеспечиваться полный консенсус между всеми его элементами.

Совершенно понятно, что невозможно теоретически навечно определить, где проходит граница между свободой и вседозволенностью, общественным порядком и анархией, коллективизмом и индивидуализмом, духовным насилием и правом на собственное «Я». Но любое общество обречено на одичание, если оно не решит эти проблемы практически, если не наладит систему социальной регуляции, обеспечивающей его органическое единство.

Таким образом, очевидно, что в условиях системного кризиса, переживаемого Россией в настоящее время, вопросы свободы совести и проблема государственно-правового регулирования отношений в религиозной сфере напрямую связаны с социальной стабильностью. Несоблюдение принципов равенства граждан перед законом, ущемление прав одних групп в интересах других не может служить оправданием сохранения сложившихся традиционных условий.

Мировая история показывает, что ни одно государство не может безнаказанно пренебрегать интеллектуальными, нравственными и религиозными ценностями, ибо это приводит к слому устоявшихся взглядов и стереотипов, изменению парадигмы национальной идеологии и ее роли в жизни общества. Власть судорожно пытается найти выход из кризиса, перестроить сферу духовной жизни. Одновременно в обыденном сознании растут правовой и нравственный нигилизм. Возникает недоверие к декларируемым целям, приводящее к отрицанию норм и законов морали. В религии, как и других важных институтах общества, важна гармонизация разносторонних духовных потребностей.

Недооценка государством, гражданским обществом новых явлений в духовной жизни, их места и роли опасна. Новые религиозные движения, в течение короткого времени сумевшие не только вторгнуться в социокультурную реальность, но и успешно в ней закрепиться, несут в себе и признаки того, что мир идет в сторону плюрализма в религиозных взглядах, но с другой стороны, несут потенциальную опасность основам духовной безопасности страны. При этом важно научиться компетентно выделять движения, в доктринах или практике которых содержатся признаки деструктивности, равно как и различать НРД, отличающиеся своей инаковостью, образом жизни и мировосприятием.

Изменение конфессиональной карты страны, которая неизбежно происходит в результате появления и функционирования новых религиозных движений, которые вовлекают в орбиту своей деятельности большое количество граждан, может привести к существенной дестабилизации общественных процессов. Потеря контроля над ними со стороны государства и общества чревата тяжелыми последствиями потери национальной культуры, самобытности, идентичности, разрушением ментальности и отказом от традиционных корней, что приведет к культурной маргинализации народа. В этих условиях трудно переоценить значение религиозного фактора и роль традиционных культурообразущих религий.

С учетом того, что определенной части новых религиозных движений присущи признаки деструктивности, нами предпринята попытка их выделения. Наличие совокупности искомых черт или их комбинации в разных соотношениях в исследуемых движениях служит основанием для их соответствующей типологизации и отнесения их к деструктивным. Таковыми являются: наличие жесткой иерархической структуры; претензии руководства на «харизматическое» лидерство; сокрытие истинных целей деятельности и наличие внутренней доктрины, предназначенной для посвященных; применение психологических техник контроля и манипулирования сознанием адептов;претензии на обладание истиной в последней инстанции активный, «мессианский» прозелитизм.

Данный перечень отнюдь не является полным и исчерпывающим. В ряде случаев мы имеем дело с элементами социальной мимикрии, попытками ввести общественность в заблуждение. Действенным критерием истинности наших оценок может быть только беспристрастный, объективный анализ деятельности НРД.

Деструктивность, как реакция девиантного поведения в условиях социальной аномии в период духовного кризиса, представляет собой серьезную угрозу духовно-нравственной безопасности России. Неудивительно, что в этих условиях происходит активный рост псевдорациональных и иррациональных компонентов сознания. В освобожденные ниши тотчас устремляются альтернативная культура, ментальность, религиозность.

Сегодня необходимо систематическое и всеобъемлющее изучение духовных опасностей, важно при этом проводить различие между преднамеренными угрозами, исходящими от конкретных НРД, и непреднамеренными угрозами безопасности. Духовно-нравственная безопасность страны может обеспечиваться сохранением и рациональным использованием духовного наследия при одновременном поиске более эффективных форм культуры. В этом залог сохранения культурной самобытности народа. Опасность разжигания религиозной вражды на основе плюралистичности верований и утраты социальных механизмов интеграции может привести к утрате национально- культурной идентификации, растворению культуры в чуждых, порою и просто ложных ориентирах.

Другим условием обеспечения и сохранения духовной безопасности является постоянная забота о том, чтобы все новое, что «рождается в глубинах духовной жизни человечества и каждого народа, своевременно замечалось и поддерживалось» для торжества подлинной демократии и свободы личности.

При оценке проблем религии, как особой формы культуры, в духовной жизни следует отметить, что признание за ней важной роли не означает, что общество должно быть нацелено на всеобщую клерикализацию, за замену светских ценностей религиозными.

Совершенно очевидно, что элементы социальной деструктивности некоторых НРД, насаждение чуждых верований, появление большого количества проповедников и прорицателей, в том числе зарубежных, несут в себе преднамеренную угрозу духовной безопасности, создавая базу для религиозных конфликтов.

Заключение

В соответствии с поставленной целью, работа была направлена на стематизацию и комплексно научно - теоретическом изучении причин массового распространения НРД в России. В ходе последовательного решения задач, удалось прийти к следующим выводам.

НРД начинают формироваться в странах Западной Европы и США ещё в середине XX века, а затем и в России. Эти годы тяжким бременем лягут на плечи страны и будут характеризоваться тотальным религиозным упадком, прежде всего православия. НРД формируются как разновидность харизматических культов. Они будут иметь общие признаки, такие как: наличие харизматического лидера, устанавливающего новые ритуалы; учение формирующие эсхатологический взгляд на мир; использование техник манипуляции сознанием адептов.