Основы теории коммуникации

Так возникли концепции технологического детерминизма, наиболее известной среди которых является теория информационного общества, рассматривающая современные технические средства информации в качестве важнейшего стимула и источника социального развития. Один из основоположников данной теории Д. Белл полагал, что США и многие европейские страны становятся информационными обществами, основанными не на индустриальном производстве с его традиционными отраслями, а на новейших информационных технологиях и производстве нового знания (new economy, e-commerce). Явным признаком такой трансформации становится повышение значения высшего образования. Знание превращается в ключевой источник новшеств и основу социальной организации и техноструктуры (Дж. Гэлбрейт).

По сути, это новый тип цивилизации, который характеризуется ускоренной автоматизацией и компьютеризацией процессов производства и управления, новыми техническими системами получения, переработки, передачи и хранения информации, интеллектуализацией производственной деятельности, информатизацией всех сфер общественной жизни, повышением качества жизни, изменением социальной структуры общества и т.д. Из-за возрастания роли знаний, информации и средств коммуникации такое общество называют информационным.

Очевидно, что новые системы связи, способные мгновенно передавать информацию практически в неограниченном объеме и на любое расстояние, кардинально меняют облик человечества, ведут к принципиально новому состоянию культуры и цивилизации.

Вместе с тем теория информационного общества с ее оптимистической верой в цивилизующую мощь информационных технологий проявила определенную методологическую недостаточность. Сегодня абсолютное большинство авторов, рассуждающих о новой эпохе, обеспокоено тем, что в наиболее развитых странах Запада технико-экономический компонент не просто доминирует, но подчас подавляет культурно-этическую составляющую общества. В этой связи актуальной становится задача перехода от техногенной, в том числе информационной, цивилизации к антропогенной, в которой основной ценностью должен стать человек, а не техника. Технический аспект новой цивилизации является лишь средством достижения этой цели.

К категории технократических может быть отнесена концепция канадского социолога и культуролога, теоретика коммуникационных технологий Г. М. Маклюэна (1911--1980). Маклюэн считал себя учеником канадского историка экономических структур Г. Ин-ниса, увидевшего в технологии коммуникаций формообразующую силу всякой культуры и причину эволюции общества.

Основным двигателем истории, согласно Маклюэну, является смена технологий, которую в свою очередь вызывает смена способа коммуникации. Канадский ученый считал, что тип общества в значительной мере определяется господствующим в нем типом коммуникации, а человеческое восприятие -- скоростью передачи информации. Исторические формы коммуникаций он уподоблял галактикам, которые могут встречаться, проходить одна через другую, менять свою конфигурацию.

До изобретения письменности человека окружала только устная речь. Мир, царивший за порогом тесной «аудиовселенной», можно было познать лишь интуитивно. Изобретение алфавита как активного коммуникативного средства вызвало «эксплозию» -- продолжающийся уже три тысячелетия взрыв механической технологии, фрагментарной письменной культуры, визуальное давление которой гипертрофировало глаз, переключило центр восприятия со слуха на зрение. Человечество вступило в механистическую эпоху, продолжающуюся по сей день. По Маклюэну, детонатором «взрыва технологий» стало гусиное перо, а эпицентром взрыва можно считать изобретение печатного станка Г. Гутенбергом. С тех пор начались процессы фрагментации общества и отчуждения человека: печатное слово позволило познавать мир индивидуально, вне коллективного сознания общины. Кроме того, книга стала первым стандартно воспроизводимым товаром, т.е. первым продуктом массового производства.

В XX в. произошел новый переворот, связанный с электричеством: «Электрическая цепь сокрушила время и пространство, погрузив каждого из нас в океан забот других людей. Она заново восстановила всеобщий диалог в глобальном масштабе». Возвращение к «племенному» восприятию мира на новом этапе, по Маклюэну, -- безусловное благо, потому что таким образом люди вновь начнут ощущать себя единым целым, коллективом, в котором нет места изоляции, индивидуализму и подавлению меньшинств -- результатам «тирании визуального восприятия».

Движущими силами новой революции стали электронные СМИ, прежде всего телевидение. Именно телевидение, по Маклюэну, позволило человечеству вернуться в дописьменную общину, в глобальную деревню, где информация доступна сразу всем и получить ее можно практически мгновенно. В этом мире человек уже не в состоянии строить свое мировосприятие как раньше -- последовательно, шаг за шагом. Ему приходится учитывать сразу все факторы, а поскольку времени на их анализ нет -- полагаться на интуицию, завороженно уставившись в мерцающий ящик («общинный костер»).

Возникает эффект «имплозии» -- «взрывного» сжатия пространства, времени, информации. В результате расширявшаяся на протяжении последних столетий «Галактика Гутенберга» переходит в фазу сжатия. «На протяжении веков эры механизации мы расширяли возможности нашего тела в пространстве. Сегодня, по прошествии века электронных технологий, мы имеем возможность распространить на всю планету нашу центральную нервную систему, что приводит к отмене таких понятий, как пространство и время. И быстрыми темпами приближаемся к финальной стадии этого «распространения человеческого» -- технологической имитации сознания, когда творческий процесс познания перестанет быть вотчиной индивида и станет коллективным процессом».

Маклюэн полагал, что в результате электронно-коммуникативной революции человечество оказывается на пороге «раскрепощенного и беззаботного мира», в котором действительно может стать единой семьей. Вместе с тем он отмечал, что бурное развитие современных информационных технологий ведет к тому, что содержание коммуникации отступает на задний план, становится во многом случайным, ситуативным, а средства ее осуществления приобретают нарастающие возможности манипулирования сознанием людей, «зомбирования».

В рамках технократической парадигмы получила свое развитие математическая теория коммуникации инженера и математика К. Шеннона (У. Уивер описал математическую теорию Шеннона нематематическим способом), основанная на общей теории систем биолога Л. фон Берталанфи.

Под системой понимается набор объектов, которые находятся во взаимосвязи друг с другом, формирующей целое. Различаются два типа систем. Закрытая система, которая не имеет обмена с окружающей средой, делающая шаги к внутреннему хаосу (энтропия) и смерти; открытая система, обменивающаяся энергией с окружающей ее средой, ориентированная на рост. Последняя заслуживает особого внимания, и в рамках системного подхода рассматриваются следующие ее характеристики: целостность (целое больше, чем сумма его частей; его части находятся во взаимосвязи и не могут быть поняты отдельно); иерархия (каждая система состоит из множества подсистем; системы могут образовывать суперсистему); саморегулирование и контроль (управление), основанные на целеполагании; взаимообмен со средой; само-обслуживание (сбалансированность), изменение (адаптируемость и эквифинальность, достижение целей различными способами и от различных отправных точек).

Теория систем основана на таких категориях, как энтропия (хаотичность, или недостаток организации; неопределенность); информация (мера энтропии в ситуации; количество выборов или доступных альтернатив); негэнтропия (определенность); единица информации -- бит, используется для подсчета альтернатив; избыточность (степень предсказуемости ситуации и ее определенности).

Системный подход рассматривает коммуникацию как систему, в которой присутствуют: источник, передатчик, канал, получатель, место назначения, шум. Коммуникация означает, что источник информации выбирает желательное сообщение, передатчик кодирует сообщения в сигналы, а получатель расшифровывает сигналы в сообщения. Успех информационной передачи зависит от способности точно получить сообщение в месте назначения. Проблемами информационной передачи являются: избыточность (повторение, копирование информации); шум (любое искажение, которое возникает при передаче сигнала от источника до места назначения); обратная связь (корректирующая информация от получателя).

Категория обратной связи характеризует принцип построения системы информации, дающей возможность учитывать разницу между целью действия и ее результатом. Это позволяет оценивать текущее состояние управляемой подсистемы, а затем на основе полученных сведений выдавать корректирующие команды. Проблема достоверности информации связана с несовпадением интересов и целей отдельных элементов системы коммуникации. Поэтому возникает вольное или невольное искажение сведений. Решение этой проблемы включает: воспитание чувства ответственности; введение каналов проверки и контроля; установление санкций на случай выявления искажений.

Математическая теория коммуникации (передачи сообщений в технических системах связи -- телефон, телеграф и т.п.) возникла на базе основополагающих трудов К. Шеннона. Она исхрдит из следующих посылок: сообщения (точнее, их коды) поступают из источника через канал связи (с возможными помехами) в приемник информации. Эти сообщения изменяют систему знаний (тезаурус) приемника, уменьшая уровень его неопределенности, измеряемый энтропией. Среднее количество информации (по Шеннону) определяется уменьшением энтропии приемника в результате изменения его представлений о распределении вероятных состояний источника. При таком определении общее количество информации, содержащееся в отдельных, не связанных друг с другом сообщениях, получается путем суммирования количеств информации этих сообщений. Единица измерения информации задается средним количеством информации, содержащимся в сообщениях о том, какое из двух равновероятных состояний реализовалось на самом деле, и называется «бит» (начало и конец англ. binary digit -- двоичный разряд).

На основе этой теории формулировались теории коммуникации в организациях, популярные в конце 1960-х -- начале 1970-х гг., согласно которым коммуникация представлялась как деятельность, направленная на изготовление, передачу и сохранение информации в рамках различных организационных структур.

Технократические теории вызывали неудовлетворенность, обусловленную их механистичностью, как правило, ограничивающей коммуникацию точкой зрения производства, передачи и обработки информации, а также используемых при этом технических средств. Преодоление механистичности формализованно-технократического подхода было связано с интеракционньш подходом к исследованию коммуникации, в значительно большей степени учитывающим роль человека как субъекта коммуникации.

Интеракционный подход рассматривает коммуникацию как взаимодействие. В рамках интеракционизма сложилось много теоретико-методологических направлений, разрабатываемых в психологии, социологии, социальной психологии, культурологии.

Интеракционизм явился теоретической альтернативой не только технократизма, но и бихевиоризма. В начале и середине XX в. социальная коммуникация чаще всего рассматривалась в контексте общетеоретических построений бихевиоризма, сводившего ее к прямому воздействию сообщений коммуникатора на реципиента, где последний выступает лишь в качестве объекта, реагирующего на воспринимаемую информацию.

При альтернативном видении сущности коммуникации на первый план выдвигается активность реципиента как равноправного субъекта коммуникативной деятельности. В результате в 1953 г. Т. Ньюкомбом был сформулирован интеракционистский подход к коммуникации. Субъекты коммуникации здесь равноправны и связаны как взаимными ожиданиями и установками, так и общим интересом к предмету общения. Коммуникация рассматривается как реализация этого интереса с помощью передаваемых сообщений. Эффекты коммуникации состоят в сближении или расхождении точек зрения коммуникатора и реципиента на общий предмет, что в свою очередь означает расширение или сужение их возможностей взаимопонимания и сотрудничества. Такой взгляд на коммуникацию ставит в центр внимания достижение согласия между субъектами коммуникации, установление равновесия в системе взаимных установок.

Особенности процессов коммуникации в группах, организациях и других социальных системах требовали более сложных моделей. Необходимо было учитывать влияние социальных институтов, стереотипов группового сознания, прослеживать пути распространения сообщений, различные уровни их воздействия.

В связи с этим в социологии и социальной психологии возникло научное направление -- символический интеракционизм (термин предложил Г. Блумер). У его истоков стоял американский философ, социолог и социальный психолог Д. Г. М и д (1863--1931). Мид отрицал бихевиористский тезис, согласно которому поведение людей -- это пассивная реация на стимул. Для символического ин-теракционизма коммуникация -- не просто реакция, а субъективная осмысленность и направленность на других. Взаимодействия между людьми рассматриваются как непрерывный диалог, в процессе которого они наблюдают, осмысливают намерения друг друга и реагируют на них. Лишь придав действию «другого» какой-то смысл, значение («символизировав» его), люди реагируют на эти действия. Таким образом, эти реакции, считал Мид, носят не автоматический, а осмысленный характер символических действий; явления, которым придается какое-либо значение, становятся символами (так, протянутая рука символизирует приветствие, кольцо -- стремление вступить в брак, послание в виде стрелы -- объявление войны, а пальмовая ветвь -- призыв к миру).

С символическим интеракционизмом имеет преемственность этнометодология -- теоретический подход, инициированный американским социологом Г. Гарфинкелем (р. 1917). Этнометодология -- теоретическое и методологическое направление в американской ,социологии, превращающее методы этнографии и социальной антропологии в общую методологию всех социальных наук.

Универсализируя методы этнографии и способы организации ловседневной жизнедеятельности людей в примитивных культурах, этнометодология пытается увидеть в них основание социологического анализа и современной социальной жизни. Ее предмет -- процедуры интерпретации, скрытые, неосознаваемые, нерефлексивные механизмы социальной коммуникации между людьми. Причем формы социальной коммуникации не сводятся этнометодологами к речевой коммуникации, к повседневной речи.

Этнометодология понимает язык коммуникации более широко, включает в него не только вербальный язык, но и язык жестов, выразительных движений, ритуал и даже молчание. Проводились специальные исследования невербальной коммуникации, включая и преднамеренные сообщения, и непреднамеренные знаки. И. Гоффман (1922--1982), канадско-американский социолог, изучал позиционирование тела в социальных столкновениях.

Для этого направления свойственно рассмотрение сложившихся в каждом конкретном обществе механизмов социальной коммуникации, укорененных в виде правил, регулирующих взаимодействия между людьми. Эти правила определяют, когда уместно что-то сказать или, наоборот, промолчать, пошутить или уклониться от насмешки, деликатно прекратить разговор и т.д. Их нарушение существенно затрудняет коммуникацию, может даже привести к ее полному разрыву.

Эти правила общения образуют сложную структуру связей и отношений, которая влияет на людей, заставляя их поступать так, а не иначе, т.е. структурные стереотипы (общественные отношения) имеют принудительный характер, воздействуют на людей независимо от того, какое значение люди им придают.

Некоторые исследователи в противовес этнометодологии подчеркивают драматургическую составляющую интеракции. По мнению Гоффмана, люди сами создают ситуации общения, представляющие собой некий ритуал, действо, спектакль, где каждый выполняет определенную роль.

Гоффман рассматривал театр как аналогию повседневной жизни. Социальная деятельность представляется как «спектакль», в котором социальные акторы и исполняют, и режиссируют свои роли, стремясь управлять передаваемыми другим впечатлениями. Цель акторов состоит в том, чтобы представить себя в целом в благоприятном свете способами, соответствующими специфическим ролям и социальным «установкам», физическим внешним атрибутам и отражающими особые роли или статус. Так что социальные акторы действуют как члены «трупп», стремясь сохранять «фасадные» и прятать «закулисные» социальные отношения. Поскольку им придется играть разные роли в различных ситуациях, они также при случае считают необходимым практиковать сегрегацию аудитории, скрывая другие выполняемые роли, которые, если бы стали видимыми, угрожали бы впечатлению, создаваемому в настоящий момент. Модель интеракции, включаемая в драматургию, предполагает неизбежность частично подразумеваемого и неадекватно воспринимаемого действия. Следовательно, коммуникация -- это случайный результат, всегда грозящий осложнениями и провалами на сцене, что в повседневной жизни отражено в выражении «выяснить отношения».

Критика гоффманского подхода сосредоточена на «демониза-ции» акторов, лишенных индивидуальных качеств, что приводит к изображению общения как «большого обмана». Тем не менее этот подход привлекает внимание ученых к некоторым аспектам социальных коммуникаций.

Интеракционистский культурологический подход к изучению коммуникаций в различных обществах и организациях стал очень популярным в середине и второй половине XX в. Он имеет генетическую связь с этнометодологией и исследует общее и специфическое в коммуникациях представителей различных культур (обществ, организаций). Предметом особого внимания являются символические действия или ритуалы, которые члены общностей регулярно или иногда совершают. Так, в 1980-х гг. возникает организационная теория ассимиляции Ф. Джаблина, исследующая культурные поведенческие и познавательные процессы, благодаря которым лица присоединяются к организации и выходят из нее.

Теория межкультурного содержания коммуникации («проксемия»), разрабатываемая американским антропологом Э. Холлом, дает возможность уяснить культурные значения коммуникативных действий и соответствующее их выполнение, эффективность которых основана на признании принадлежности коммуникантов к определенной культурной среде.

В концепции Холла рассматриваются четыре расстояния коммуникации: близкое, персональное, социальное и публичное. Близкое расстояние (0--1,5 м) означает явное присутствие другого лица и может время от времени оказывать «давление» из-за очень интенсивных сенсорных воздействий. Персональное расстояние (1,5--4 м) оказывает разделяющее воздействие, но сохраняет возможность воспринимать визуально изменения в лице. Социальное расстояние (4--10 м) характерно для случайных общественных мероприятий и оставляет возможность продолжать работать в присутствии другого лица без того, чтобы показаться невежливым. Публичное расстояние (10 м и более) характеризует места для общественного дискурса.

При этом анализе коммуникации используется понятие «социальная дистанция», которое характеризует степень близости или отчужденности социальных групп и лиц. Она не тождественна пространственной, географической дистанции, хотя может выражаться и в специфических формах расселения этнических групп (например, гетто и др.), элит. Анализ социальной дистанции был впервые осуществлен Г. Зиммелем, Р. Парком, Э. Бёрджессом, Л. фон Визе.

Возрастание социальной дистанции между индивидом и социальным образованием является, по мнению Холла, критерием расчленения социальных образований на массу, группу и абстрактный коллектив. В изучении коммуникаций в малых группах была выявлена взаимозависимость между социальной дистанцией и взаимо действием, симпатиями и антипатиями лиц. Согласно Дж. Хомансу, сплоченность группы тем больше, чем меньше социальная дистанция.

В теории «лица» (идентичности) в переговорах, предложенной С. Тинг-Туми, нашли отражение социокультурные аспекты коммуникации. Эта теория основывается на следующих предположениях: участники переговоров независимо от их культурной принадлежности стараются сохранять идентичность (лицо) во всех коммуникативных ситуациях; идентичность особенно проблематична в ситуациях неопределенности; конфликт требует от обеих сторон активного управления формированием и сохранением идентичности; конфликтующие стороны осуществляют два типа управления: в отношении собственной и чужой идентичности; вариативность культур по такому параметру, как коллективизм -- индивидуализм, влияет на выбор стиля поведения в конфликте.

Понятие «лица» включает не только проектируемый образ себя в ситуации переговоров, но складывается под воздействием угроз и поощрений, предлагаемых сторонами и определяющих степень ощущения собственного достоинства в связи с требованиями, выдвигаемыми каждой стороной в данной ситуации. Проектирование желаемого образа включает формирование представления о собственном значительном потенциале, и наоборот, исключение хотя бы намека на свою неспособность, слабость или глупость. Иначе говоря, это культурно выраженная форма убеждения в способности противостоять угрозам, которые ни при каких обстоятельствах не помешают сохранить или восстановить потерянное лицо.

Угроза «потери лица» вызывает две группы мероприятий: а) спасающие престиж, включающие предупреждение и профилактику, ориентиры на будущее и наступательность; б) восстанавливающие «лицо» и рассматриваемые как оборона. Процедура утверждения «лица» включает декларации, в которых проясняется как собственная цель, так и намерение взаимных уступок. Вместе с тем возможно расширение требований или другие действия, вследствие которых повышается собственный статус.

Особое внимание теория уделяет тому, что эти процессы обусловлены этническими характеристиками сторон, которые влияют на продолжительность и условия переговоров, обычно связываются не только с культурным и национальным происхождением, но и с расовыми, религиозными и лингвистическими чертами.

Этнокультурная матрица деловых коммуникаций (переговоров) включает также такие параметры, как этнические ярлыки, шутки и предубеждения, культурные и языковые различия, совместимость интересов и ценностей, остроту этнических различий, предысторию этнических отношений, межэтнические контакты и потенциал взаимодействия.

Интеракциоиный подход в социологии. Интеракционная социологическая методология играет важную роль в теоретическом исследовании коммуникации, поскольку коммуникация представляется социальным обменом и социальным взаимодействием. /

Социальное взаимодействие -- центральное понятие ряда социологических теорий. В его основе лежит представление о том, что социальный актор (действующее лицо), индивид или общество всегда находятся в физическом или мысленном окружении других действующих лиц и ведет себя сообразно этой социальной ситуации. Наиболее полную разработку проблема социального взаимодействия получила в теориях социального обмена -- направлении в социологии, рассматривающем обмен различными типами деятельности как фундаментальную основу общественных отношений, на которой вырастают различные структурные образования (власть, статус, престиж, конформизм и др.).

Теоретические основы концепций социального обмена восходят к утилитаристской традиции классической буржуазной политэкономии, родоначальники которой (А. Смит, И. Бентам и др.) считали движущим мотивом человеческой деятельности стремление к полезности и получению выгоды. Другим источником явились работы известных представителей социальной антропологии (Б. Малиновского, Дж. Фрейзера, М. Мосса), обнаруживших важную роль обменных сделок в жизни первобытных народов. М. М о с с в работе «Опыт о даре» (1925) на большом этнографическом и историческом материале показал, что до развития товарных отношений универсальным средством обмена являлись взаимные дары, которые были формально добровольными, в действительности -- строго обязательными. Б. Малиновский описал систему взаимного обмена на островах Меланезии -- «круг кула» (kula ring). Некоторые группы племен на отдельных островах непрерывно обмениваются ритуальными предметами, причем ожерелья циркулируют в одном направлении, а браслеты -- в другом. Он наблюдал за длительными церемониями, сопровождающими эту традицию и являющимися функционально необходимыми для стабильности группы общин. Так образуются интегративные образцы статуса и престижа, которые сравнимы с системой потлатч на северо-западе Канады.

Исходной методологической посылкой теорий социального обмена стало представление о человеке как существе, стремящемся к максимальной выгоде с минимальными затратами. В современной социологии свою последовательную разработку эти теории нашли в исследованиях Д. Тибо и Г. Келли, Дж. Хоманса, П. Блау и др.

Дж. Хоманс исследовал социальное взаимодействие в терминах обмена действиями между «Деятелем» и «Другим» исходя из*постулата, что в подобном взаимодействии каждая из сторон стремится максимизировать вознаграждение своих действий и минимизировать затраты. К числу важнейших вознаграждений он относит социальное одобрение. Взаимно вознаграждаемое социальное взаимодействие имеет тенденцию к регулярности и перерастает во взаимоотношения на основе системы взаимных ожиданий. Нарушение ожиданий одним из участников взаимодействия влечет за собой фрустрацию и агрессивную реакцию, в которой сама агрессивность становится средством получения удовлетворения. Для «Другого» вознаграждающим его поведением может стать избегание провоцирования агрессии.

Таким образом, каждый социальный деятель всегда находится в ситуации выбора как альтернативных вознаграждений, так и альтернативных способов получения одного и того же вознаграждения. Ситуация становится особенно сложной, если речь идет не о диаде, а о множестве действующих лиц. Тогда особую регулирующую роль начинают играть общепринятые ценности и нормы.

Согласно Д. Тибо и ГКелли, межличностные отношения регулируются выгодами, которые получают от взаимодействия его участники, и сравнениями этих выгод с потерями. Эмпирическое исследование гипотез этой теории проводится с помощью матрицы исходов, заимствованной из математической теории игр. Наиболее известно применение этой матрицы в исследовании ситуации, получившей название «дилемма узника».

«Дилемма узника» -- метод экономического анализа, лабораторный метод изучения конфликтных явлений в социальной и политической психологии, базирующийся на модели игр со смешанными мотивами (класс игр с ненулевой суммой) ет заимствованной психологами из математической теории игр.

Суть любой игры со смешанными мотивами состоит в том, что каждый из игроков стремится сделать наиболее выгодный для себя выбор исходя из матрицы возможных выигрышей (суммарный исход обоих участников отличен от нуля). При этом условно различают два вида контроля, которыми могут обладать участники игры, -- безусловный и поведенческий. Считается, что игрок А обладает безусловным контролем над игроком В, если любой выбор А влияет на исход игры В независимо от его собственного выбора. Соответственно игрок А обладает поведенческим контролем над игроком В, если, меняя свое поведение (выбор), А ставит В такое положение, что последнему также выгодно изменить свое поведение (выбор). Такое разграничение условно в том смысле, что игроки могут обладать взаимным безусловным контролем. В этом случае посредством безусловного контроля осуществляется (инициируется) и поведенческий контроль.

Теоретик математической теории игр А. Те к к е р первым предложил матрицу и объяснил ее на примере двух заключенных: заключенные помещаются прокурором в отдельные камеры и каждому предлагается сделать выбор -- признать вину либо отвергнуть ее. Одновременно прокурор сообщает условия и последствия выборов для каждого из заключенных: 1) если оба не признают себя виновными, их обоих отпускают; 2) если оба признают себя виновными, оба получают легкое наказание; 3) если один признает себя виновным, а другой нет, то признавший вину будет отпущен и награжден, тогда как непризнавший будет сурово осужден.

Представление социальной коммуникации в виде матрицы возможных исходов в модели игр с ненулевой суммой, особенно модели «дилемма узника», оказалось весьма удобным инструментом для описания в абстрактной форме различных типов социальной взаимозависимости и лабораторного анализа многих факторов, детерминирующих динамику конфликта в диаде и групповых конфликтных процессов.

Признавая относительную полезность использования модели игр с ненулевой суммой в качестве вспомогательного метода анализа конфликтных явлений, многие исследователи (М. Дейч, Д. Пру-итт, М. Киммель) приходят к выводу о методологической неадекватности самой модели для изучения отношений реального индивида как социального существа несмотря на кажущееся удобство этого алгоритма для анализа конфликтов. Дело в том, что алгоритм игры жестко предписывает «рациональные» решения в ситуации конфликтов, однако указанный алгоритм игнорирует субъективную систему ценностей личности, сводя ее в лучшем случае к простому финансовому знаменателю. В этом основной методологический недостаток всех экспериментальных процедур подобного плана.

Социологический вариант концепций социального обмена, представляющий социальное взаимодействие как обмен активностью индивидов ради максимизации личных выгод, основан на следующих постулатах: индивиды всегда стремятся к максимизации личных выгод, что вытекает из эгоистической природы человека; вступая в отношения с другими людьми, индивид пытается соотнести издержки, возникающие в результате этих отношений, с возможными выгодами; группы увеличивают коллективные выгоды, ограничивая индивидов и добиваясь соблюдения «справедливых» отношений; индивиды, обнаруживающие свое участие в «несправедливых» отношениях, испытывают психологический дискомфорт; чем острее воспринимается несправедливость, тем сильнее дискомфорт и интенсивнее попытки восстановить «справедливые отношения»; человек, вступающий в отношения обмена с другим человеком, будет ожидать, что доходы каждого из них будут пропорциональны расходам: чем больше доходы, тем больше расходы (постулат о так называемой распределенной справедливости -- distributive justice).

Центральное место в этой теоретической системе занимает категория «справедливое отношение», определяемая как пропорциональность вкладов и результатов деятельности участников взаимодействия.

Теории социального обмена многое объясняют в человеческом поведении, основанном на принципе «целерациональности» (М. Вебер), однако они не могут ответить на вопрос о том, почему люди зачастую поступают вопреки своей очевидной выгоде.

Диалектическая теория отношений, начатая работой Л. Бакстера в 1980-х гг., включает диалектический анализ человеческой коммуникации посредством парных категорий, отражающих коммуникационные потребности личности: включение -- уединение (потребность в привязанности и включении -- потребность в идентификации и автономии); традиционность -- уникальность (потребность во власти, в контроле, управлении, предсказуемости -- потребность в изменении, неопределенности, обновлении); открытость -- скрытность (потребность в прозрачности и привязанности -- потребность в неприкосновенности частной жизни, секретности).

Различия диалектических отношений, с точки зрения Бакстера, обусловлены контекстом социально-культурных установок, взаимоотношением частного и общественного, идеала и реальности, ценностей и действий, соответствия понимания своего Я и «другого» значениям, приписываемым коммуникантами этим параметрам.

Социальный контекст, в котором осуществляется коммуникация, находится в центре внимания теории снижения неопределенности, предложенной Ч. Бергером в 1970-х гг. Эта теория подчеркивает взаимовлияние в межличностных коммуникациях и утверждает, что социальное следствие коммуникации сводится к снижению неопределенности. Выделяются уровни неопределенности, самый низкий из которых свойствен ритуалистическим и повседневным коммуникациям в силу высокого уровня их предсказуемости; наоборот, уровень неопределенности высок там, где уровень предсказуемости низок.

Рассматриваются следующие типы неопределенности: неопределенность в предварительных условиях; целевая неопределенность; неопределенность плана; аффективная неустойчивость; изменение убеждений и др. Каждая из этих неопределенностей рождает коммуникативные проблемы.

В свою очередь неопределенность в предварительных условиях структурируется как неуверенность в возможности коммуникации из-за предполагаемых (реальных или мнимых) различий в сенсорных и лингвистических способностях партнеров. Вторая проблема состоит в неуверенности относительно цели конкретной коммуникации -- достижение близости, получение ответа на беспокоящий вопрос, получение выгоды, сбор информации. Третья -- неопределенность, связанная с планами или действиями, которые интерактанты используют для достижения своих целей, включающая иерархию планирования, изменение планов в ходе коммуникации -- от их модификации до полного отказа от плана.

Эмоциональная неустойчивость заслуживает особого внимания. В теории коммуникации она рассматривается как аффективное действие, определяющей характеристикой которого является определенное эмоциональное состояние субъекта -- захватившая его любовная страсть или ненависть, гнев или воодушевление, ужас или прилив отваги. Понятие «аффективное действие» было введено М. Вебером для определения выделенного им типа социального действия, который наряду с целерациональным, ценностно-рациональным и традиционным типами входит в веберовскую типологию деятельности. В отличие от целерационального поведения и подобно ценностно-рациональному аффективное действие имеет свой смысл не в достижении какой-либо «внешней цели», а в определенности (в данном случае чисто эмоциональной) самого этого поведения, его характера, одушевляющей его «страсти» («аффекта»). Главное в таком действии -- стремление к немедленному (или максимально быстрому) удовлетворению страсти, владеющей индивидом. По Веберу, такое поведение находится «на границе» осмысленного и сознательно ориентированного человеческого действия. Однако именно его «пограничный характер», обозначающий «предельный случай» реального человеческого поведения, который никак не может быть предложен в качестве общеобязательного образца, позволяет Веберу теоретически сконструировать соответствующий «идеальный тип» социального действия. Он фиксирует меру его минимальной осмысленности, за которой коммуникация перестает быть социальной, человеческой. Возникающая в этой связи неопределенность многопланова, она включает отношения между партнерами коммуникации и каждого из них по отношению к контексту коммуникации.

Последняя проблема характеризуется как неуверенность в сходстве убеждений партнеров относительно внешнего мира, а также возможность смены убеждений без предварительного уведомления.

В связи с этим предлагаются следующие стратегии коммуникации: пассивный информационный поиск как ненавязчивый сбор информации относительно целей партнеров; активный -- информационный поиск, предполагающий обращение к информации третьих лиц по поводу оценок целей коммуникации; диалоговый -- информационный поиск, который сводится к требованию согласования целей коммуникации в процессе взаимодействия партнеров. Однако выделяются и ограничения в информационном поиске, к которым относятся личностные ограничения в обработке информации, неревалентность собранной информации типу неуверенности, с помощью которой она должна быть снижена; институциональные ограничения получения некоторых видов информации.

Теория управления неопределенностью, разрабатываемая У. Гуди-кунстом на основе концепции Ч. Бергера, предполагает, что люди пытаются уменьшать неопределенность в начальных взаимодействиях с незнакомцами. Особое внимание обращается на два аспекта «неопределенности»: способность предсказания поведения других и объяснения их поведения. Обе эти способности находятся в прямой зависимости от таких характеристик незнакомых друг с другом партнеров по коммуникации, как их положительные ожидания; подобие внутригрупповых отношений и группового мышления между группами, к которым принадлежат незнакомцы; знание языка незнакомцев; способность незнакомцев к самоконтролю; познавательные способности и психологическая сложность незнакомцев и т.п.

Широкое распространение в социологии получила теория социального (коммуникационного) поля, согласно которой поведение личности или социальной группы является результатом взаимодействия сил, существующих в конкретной социальной ситуации. Этот метод объяснения социального поведения по аналогии с теорией поля в физике предполагает, что свойства любого события детерминированы его связями с системой событий, компонентом которой оно является, и изменение «здесь и теперь» зависит от изменений, непосредственно предшествующих во времени.

Понятие «поле» было заимствовано из физики гештальтпсихо-логами (К. Коффка, В. Кёлер) для обозначения в социальных науках совокупности сосуществующих факторов, которые имеют характер «динамического поля», определяющего тип поведения. Наиболее широко это понятие использовал К. Левин при изучении мотивации поведения личности. Согласно Левину, теория социального поля характеризуется скорее конструктивным, нежели классификационным подходом к общественным явлениям, акцентом на динамических аспектах ситуации, ее анализом как целого, попыткой математического представления поля. Однако это представление не вышло за пределы формулы В = /(Р, Е), где В-- поведение, *Р-- лицо, личность (ее структура и опыт), Е - среда, социальное и психологическое содержание конкретной ситуации. Взаимодействие «личностных сил» и «динамических сил» среды создают «жизненное пространство» индивида.

Лингвистические подходы. Сторонники этих подходов к изучению коммуникации ставят в центр своего внимания проблему языка, понимаемого как:

*ф- система символической коммуникации, т.е. коммуникации путем вокальных (и письменных) знаков, резко отличающая человеческие существа от всех остальных видов. Язык регулируется правилами и включает в себя множество условных знаков, которые имеют общее значение для всех членов лингвистической группы;

*ф- знаковая практика, в которой и посредством которой человеческая личность формируется и становится социальным существом.

Лингвисты больше внимания уделяют формальным свойствам языка, в то время как социологов, социальных психологов, философов интересуют сложные и социально определенные правила, управляющие лингвистической деятельностью, отношение между языком, идеологией, знанием и социальной природой словесного общения. Социальные психологи обычно концентрируются на последнем факторе, а социологи -- на изучении отношения между языком и такими нелингвистическими структурными механизмами, как класс и тендер. Известно, например, что различные формы социального отношения порождают разные формы лингвистических норм. Так, в процессе школьного обучения дети из семей рабочих часто находятся в невыгодном положении из-за употребления ограниченных лингвистических норм. Б. Бернштейн доказывает, что английские социальные классы проявляют дифференцированное использование речи и это предполагает тщательный выбор способа интепретации, чтобы определить значения, преобладающие в данных социальных условиях.

Основателем современной структурной лингвистики считается швейцарский теоретик Ф. де Соссюр (1857--1913). Он также оказал большое влияние на интеллектуальное движение, известное под названием структурализм. Его работа «Курс общей лингвистики» (1916) была издана посмертно его женевскими учениками и коллегами А. Сеше и Ш. Балли. Они опирались лишь на некоторые и не всегда удачные студенческие конспекты лекций. Спустя некоторое время были обнаружены более обстоятельные конспекты других студентов, что позволило в конце 1960-х гг. опубликовать новую версию «Курса». Эта книга (в каноническом варианте) вызвала широкий резонанс в мировой науке. Развернулась острая полемика между последователями Соссюра и противниками его концепции.

Языкознание в целом Соссюр относит к ведению психологии, выделяя особую науку -- семиологию, призванную изучать знаковые системы, наиболее важной из которых является язык. Внутри семиологии вычленяется лингвистика, занимающаяся языком как знаковой системой особого рода, наиболее сложной по своей организации. Далее проводится отграничение менее существенной для строгого анализа внешней лингвистики, описывающей географические, этнические, исторические и прочие внешние условия бытования языка, от более существенной для исследователя внутренней лингвистики, изучающей строение языкового механизма в его отвлечении от внешних факторов. Указывается на наибольшую близость письма к языку в кругу знаковых систем.

Внутренняя лингвистика расчленяется Соссюром на лингвистику языка и лингвистику речи. Причина такого разграничения состоит в том, что в реально наблюдаемом многообразии вербальных форм -- «речевой деятельности» -- Соссюр выделяет такие разнокачественные явления, как язык (langue) и речь (parole). Язык -- это общее, надиндивидуальное, устойчивое начало речевой деятельности. Речь представляет собой использование языка, она столь изменчива, что не поддается систематическому изучению. Поэтому лингвистика должна сосредоточиться на исследовании языка, а речь относится к области психологии. Оппозиция язык -- речь и связанное с ней дисциплинарное разграничение определили мировоззрение не одного поколения лингвистов и психологов.

Наконец, лингвистика языка была расчленена на диахроническую лингвистику, отражающую соотношение фактов на оси времени, и более существенную для говорящего и для исследователя языка статическую, синхроническую лингвистику, исследующую отношения языковых элементов на оси одновременности. Диахроническая лингвистика подверглась делению на проспективную и ретроспективную. Было проведено отождествление синхронического подхода с грамматикой и диахронического с фонетикой.

Соссюр положил в основу исследования языка понятие знака, которое стало в дальнейшем общенаучным. Знак -- это двуединство Signifier и Signified, означающего и означаемого, т.е. термина (его звуковой или письменной формы) и обозначаемого им понятия (идеи). Означающее -- внешняя, чувственно воспринимаемая сторона знака, означаемое -- определенное мыслительное содержание; они неразрывно связаны и предполагают друг друга. Их взаимосвязь создает значение знака. Знаки скоординированы между собой и в совокупности образуют систему. Язык -- это знаковая система, в основе организации которой лежит универсальный принцип: каждый знак имеет свои «дифференциальные признаки», отличающие его от любого другого элемента системы. Одна грамматическая форма отлична от другой (побежал, побегу, побежит), одно слово -- от другого, даже близкого по звучанию (кот, рот, бот). Каково означающее, определяется сквозной системой фонетических различий -- фонетическими дифференциальными признаками, создающими уникальность звучания. Означаемое занимает определенное место в общей понятийной сетке, отличаясь от других понятий набором семантических дифференциальных признаков. В результате формируется целостная знаковая система языка, изучением и описанием которой должна заниматься лингвистика.

Бесспорно значение подхода Соссюра в возведении теоретической лингвистики на современный уровень, хотя отсутствие систематической проработки синтаксиса или прагматики оставило пробелы, которые предстояло восполнить более поздним теоретикам, в частности Н. Хомскому. Поскольку акцент в работе Соссюра делается скорее на langue, чем на parole, не удивительно, что это было сочтено продвижением к односторонней оценке языка. Когда понятие языка используется таким же образом, как и в структурализме, оно также может вызывать одностороннюю оценку социальных структур.

Для теоретического понимания языка важны работы Р. Якоб-с о'н а (1896--1982) -- российского лингвиста и литературоведа, оказавшего огромное влияние на развитие современной теоретической лингвистики и структурализма. Его подход к изучению литературы и поэзии включал «структурный» анализ, в котором «форма» отделялась от «содержания». Основатель Пражской школы лингвистики, он внес важный теоретический вклад в лингвистику, изучая фонологию (т.е. звуковые системы языка), анализируя звуки с целью показа сравнительно простого набора двоичных контрастов, лежащих в основе человеческой речи. В целом же в анализе языков и человеческих знаковых систем Якобсон предположил существование «структурных инвариантов» и «поверхностно» очевидных различий между культурами. Он оказал большое влияние, особенно на творчество К. Леви-Строса и Н. Хомского, являвшихся его коллегами в Нью-Йорке. Акцент на лингвистических универсалиях создавал контраст с более релятивистским в культурном отношении представлением о языке, выдвинутым американскими антропологами Ф. Боасом и Э. Сапиром.

Так, Э. Сапир (1884-1934) и его студент Б.Л. Уорф (1897-1941) выдвинули гипотезу лингвистического релятивизма, согласно которой наш язык построен на нашем восприятии мира. Например, у эскимосов имеется множество слов для обозначения снега, что иллюстрирует их гармонию с окружающей средой, которую чужеземец был бы неспособен распознать. Жесткая версия этой гипотезы теперь не принимается, но дебаты относительно того, где кончается язык и начинаются материальная культура и социальная структура, все еще продолжаются.

Лингвистическая теория Якобсона, как и его предшественника Соссюра, отличается психологизмом. Однако, если многие теоретики-первопроходцы в лингвистике (особенно Л. Блумфилд) были преданы бихевиористскому направлению, то Якобсон являлся в философском смысле «рационалистом», выделяя скорее врожденные когнитивные универсальные структуры, чем обучение языку путем интеракции с окружающей социальной средой, стимула и реакции. После работ Хомского именно рационализм Якобсона одержал победу в лингвистике в целом. Но для его подхода, сосредоточенного на универсальных структурах языка, также характерны ограничения, в частности он не учитывает семантику, контекстуальность языка, генетический и социальный «творческий потенциал» и «волю». Эти упущения впоследствии стали «слабостями» структурализма, возникшего отчасти в результате влияния Якобсона.

Семиология или семиотика (semiology or semiotics) -- общая наука о знаках -- занимает в изучении языка неотъемлемое место. В качестве аспекта структурализма семиология берет начало в лингвистических исследований Соссюра. Ее ведущим представителем был французский литературовед Р. Барт (1915-1980).

Хотя идея общей теории знаков появилась первоначально в творчестве Пирса и Соссюра, только в 1960-х гг. она получила развитие в исследованиях средств массовой информации и культурологических исследованиях. Ключевыми понятиями семиологии, как указано выше, являются signifier (вещь, слово или картина) и signified (умственная картина или значение, на которые указывает signifier), а знак выступает в качестве связи или отношения, установленного между ними. Некоторые отношения могут быть достаточно открытыми (изобразительными), а другие -- иметь довольно произвольный характер.

Семиология привлекает внимание к наслоениям значений, которые можно реализовать в простой совокупности изображений. Барт полагал, что знаки сообщают скрытые, а также открытые значения, выражая нравственные ценности и пробуждая чувства или отношения в зрителе. Таким образом, знаки составляют сложные коды коммуникации. Сложность, в частности, обусловлена процессом, получившим наименование от К. Леви-Строса «бриколаж», -- преобразование значения объектов или символов посредством нового использования или нестандартных переделок несвязанных вещей. Сам автор применял этот термин по отношению к практике создания вещей из любых подвернувшихся под руку материалов -- структура и результат были важнее, чем составляющие части, изменяющиеся в процессе создания.

Видное место в области методологии языка занимает Н. X о м -с кий, американский теоретик-лингвист, чьи основные новаторские идеи в теории языка помогли лингвистике занять одно из центральных мест в социальных науках. Его взгляды складывались под влиянием Соссюра и особенно Якобсона и в противовес бихевиоризму Л. Блумфилда и Б. Скиннера.

Крупнейшим теоретическим вкладом Хомского стала разработка трансформационной грамматики в работе «Синтаксические структуры» (1957). Любая фраза содержит «глубинную структурную» информацию вместе с набором «поверхностных структур». В своей теории трансформационной грамматики Хомский проводит различие между значением сообщения (глубинной структурой) и формой, в которой оно выражено (поверхностной структурой). Пример первого «Иван дал книгу Петру». В поверхностной структуре это может быть выражено как «Петр получил книгу от Ивана» или «книга была дана Петру Иваном». Такие грамматические изменения вызваны трансформационной грамматикой, т.е. изменениями синтаксиса, но не семантики.

Хомский выделяет фонологические и семантические компоненты, получившие выражение в проблеме «компетентность и исполнение», которая связана с различием между способностью использовать язык (компетентностью) и фактически произносимыми речами (исполнение). «Компетентность» более определенно описывает лингвистическое знание и грамматику, необходимые для Понимания речи на своем языке, а «исполнение» -- особую манеру произнесения речи. По Хомскому, лингвистическая компетентность у человека является врожденной и выражается в универсалиях грамматической глубинной структуры. Доказательством врожденности фундаментальных грамматических структур является скорость и точность, с которой дети овладевают структурами языка. Это опровергает точку зрения бихевиористов, согласно которой язык просто изучается, а его правила схватываются «индуктивно». Конечно, могут иметь место индивидуальные различия, но общие черты структуры и усвоения языка рассматриваются в качестве универсальных Это отражено в гипотезе «механизма усвоения языка», основанной на наблюдениях за детьми, с легкостью усваивающих язык в первые пять лет жизни и способных составлять предложения, никогда не слышанные ими ранее. Следовательно, люди обладают врожденной предрасположенностью понимать грамматические отношения, извлекать «правила» из языка, который они слушают, а затем применять их в формировании собственных выражений.