Формирование этноконфессиональной толерантности как фактора обеспечения мира и безопасности на Северном Кавказе

Отсюда можно заключить, что феномен согласия характеризуется своей особой спецификой, позволяющей отделить его от всей системы социальных институтов. Его отличительными свойствами выступают разрушимость, ненавязчивость, спонтанность. Элементы согласия легче разрушить, чем, к примеру, те же структуры института войны и насилия, а наука, право и мораль, составляющие духовные основания института согласия, могут быть применены и для его уничтожения.

Между тем навязанное извне согласие, его институциональные нормы и идеалы, не воспринимаются органически обществом. Поэтому прочно лишь то согласие, которое возникает спонтанно, то есть естественно-исторически. В переводе с латинского языка «спонтанность» означает самодвижение, вызванное внутренними факторами. По мнению А. С. Богомолова, это «синоним упорядоченного процесса, происходящего независимо от какого бы то ни было разумного начала» . Более правильным представляется взгляд А. И. Демидова на спонтанность. Он не исключает определенное присутствие разумного начала в спонтанности. Более того, он подчеркивает, что «сознательное действие вполне может (да и должно) быть спонтанным, у него для этого есть все необходимые свойства -- добровольность, произвольность, направленность на реализацию цели, выражающей внутреннюю потребность субъекта действий». Однако в содержание института согласия укладываются лишь те сознательные цели и действия, которые отвечают жизненным интересам социально-политических субъектов, испытывающих внутреннюю потребность в общественном согласии.

Для достижения согласия в межнациональных отношениях и борьбы с возникновением явления «нациопатии», по мнению Е. Баранова, необходимо выполнение двух условий. Первое (основное) заключается в наличии положительной мотивации межнационального взаимодействия. Второе условие состоит в приобретении навыков и привычек межнационального взаимодействия. «Прежде всего, следует избавиться от детской привычки видеть в каждом врага, потенциального поработителя или, наоборот, бескорыстного друга. Сегодня всем нужны взвешенные взаимовыгодные отношения с равноправными партнерами, умеющими отстаивать свои и уважать чужие интересы» .

В качестве примера достижения межнационального согласия в Российской Федерации можно отметить случай с Татарстаном, где в 90-х годах состоялось демократическое разрешение противоречий между Федеральным центром и республикой. Это был первый случай установления диалога и достижения договоренностей, предотвращающий неконтролируемое развитие событий в потенциально «горячей» точке. После подписания теперь широко известного договора о разграничении полномочий ситуацию в самой республике взяли под контроль власти Татарстана: националистические экстремисты были оттеснены на периферию политического пространства.

Другими словами, фактически были соблюдены общественные интересы и реализованы потребности в новом типе социальных отношений, основанных на принципах диалога, согласия и толерантности.

В региональном плане таким интересам отвечали бы меры по укреплению социально-политической стабильности, утверждению недискриминационных равноправных межгрупповых отношений, наращиванию потенциала конструктивного диалога и превентивной народной дипломатии, более эффективному использованию субъектами обеспечения безопасности механизмов «раннего оповещения» надвигающихся угроз и по их своевременному предотвращению.

Обеспечению мира и безопасности способствует своевременное изучение и нейтрализация источников порождающих и развивающих социально-политические противоречия, факты несправедливости, дискриминации, осуществляемые по этническим, конфессиональным и другим социальным признакам. По мнению известного норвежского ученого, основателя школы "исследования мира" И. Галтунга, именно социальная несправедливость, допускаемая в неравном распределении ресурсов и жизненных шансов, является источником социальной напряженности и противоборства между социально-политическими группами. В свою очередь автор общей теории разрешения и предупреждения социальных конфликтов Дж. Бертон (США) анализ конфликтного поведения связывает с «базовыми потребностями» человека, которые универсальны по своей природе. По его мнению, глубинный анализ фруст-рированных потребностей людей для предотвращения конфликтов является мерой более эффективной, чем регулирование уже состоявшихся конфликтов.

В качестве нормы политической культуры толерантность выступает регулятором отношений между социальными субъектами. В социально-политической практике соблюдение толерантности как культурной нормы позволяет определить границы толерантности, на которые влияют исторические и политические традиции, этнические и религиозные особенности, культурное своеобразие, современное состояние политических институтов и самого социума.

Трудно переоценить роль толерантности как нормы политической культуры в обеспечении конструктивности переговорного процесса между субъектами политических отношений, разрядки напряженности на межгрупповом уровне. В данном случае политическая толерантность способствует нахождению консенсуса между переговорщиками в конфликтных ситуациях.

По мнению Л. Байрамовой, толерантность пребывает в органической взаимосвязи с доверием, стратегией поведения людей во время конфликта. Это проявляется когда: а) конфликтующие стороны пересматривают свои позиции (уступать, идти на уступки, «идти в Каноссу»); б) обе конфликтующие стороны меняют свои позиции, идя навстречу, или вырабатывают новую оптимальную единую позицию, или обоюдно замалчивают противоречия (идти на компромисс, идти на мировую, помириться, согласиться, сойтись, договориться, условиться, поладить, осуществить сделку, закулисный сговор и т.д.); в) конфликтующие стороны не способны преодолеть конфликт ни самостоятельно, ни вместе, и это делает принудительно или на основе суггестивного подхода третья сторона -- примирить непримиримое, говорить на разных языках и т.д.

Здесь многое зависит от умения методически верно выявить «ролевой образ» субъекта конфликта, установить источники, формы проявления конфликта и его последствия. На основе такого анализа важно определить степень необходимости и меру применения политического принуждения.

Встречающиеся порой утверждения о том, что политика, являющаяся средством принуждения и подчинения других, не может быть толерантной, представляются несостоятельными. Наоборот, она обладает большими возможностями (при их правильном использовании) для налаживания общественного диалога, конструктивных взаимоотношений между элементами социальной и политической структуры общества и обеспечения мира и безопасности.

Вместе с тем дефицит толерантности, насаждение насильственных форм решения региональных проблем, наиболее выпукло проявляющиеся в тоталитарных и диктаторских методах и способах правления, в стратегическом отношении контрпродуктивны. Поэтому дальнейшее развитие созидательных потенций, укрепляющих сотрудничество и взаимопонимание, направление их на обеспечение долгосрочного мира и безопасности насущная задача субъектов социально-политической практики.

В обеспечении мира и безопасности на региональном уровне важную роль могут сыграть знание и умелое использование в политической практике проникнутых духом толерантности основных способов урегулирования конфликтов, содержащихся в статье 33 Устава ООН: переговоры, опросы, посредничество, примирение, арбитраж, судебное урегулирование, обращение к местным или региональным общественным организациям. Толерантный характер присущ политическим мерам по восстановлению мира, сформулированным в «Повестке дня для мира» Генерального секретаря ООН: превентивная дипломатия, установление мира, поддержание мира и по окончании конфликта строительство мира. Большую значимость имеет установление диалога как первой стадии, предшествующей другим формам урегулирования конфликта. Толерантность, как диалог, культурное многообразие и примирение, является базовой категорией в строительстве ненасильственного мира, мира без конфронтации, мира и безопасности на длительную перспективу.

Действенным путем политического взаимодействия, предполагающим специфическую моральную, социально-психологическую подготовку и стратегию общественных действий, является ненасилие. «В ненасилии слово и дело соединяются неповторимо, социально созидающим образом, - отметил А.А. Гусейнов во вступительном слове российско-американского семинара «Ненасильственное решение массовых социальных конфликтов", - благодаря ненасилию, оказывается возможным перевести в сферу общественной практики этические нормы любви и правды».

Яркими сторонниками идей толерантности и ненасилия проявили себя известные всему миру религиозные лидеры двадцатого столетия М. Ганди и М.Л. Кинг. Разработанная М. Ганди (1868-1948 гг.) тактика ненасильственных действий за независимость Индии от английского господства в первой половине ХХ века и принятая его последователями, получила название «сатьяграха» . Сущность ее состояла в том, что эти действия ограничивались исключительно ненасильственными формами. Терпимость и ненасилие у М. Ганди характеризуются через призму любви и правды, активной и творческой силы, способствующей взаимопониманию людей и сближению народов.

М. Ганди подчеркивал подобие людей разных духовных направлений через подобие их духовных начал. «Я, - говорил он, - полагаю, что Библия, Коран, Зенд-Авеста боговдохновенны, так же как и Веды... Но я утверждаю, что знаю и понимаю истинную сущность учения священных книг. Я отказываюсь признать какое бы то ни было толкование, сколь ученым оно ни было, если оно противоречит разуму и морали».

Идеи неприменения насилия в общественно-политической жизни также активно проповедовал один из руководителей борьбы за гражданские права афроамериканцев в США баптистский теолог Мартин Лютер Кинг (1929-1968 гг.). Разработанная им тактика «прямых ненасильственных действий» сыграла определяющую роль в борьбе с расизмом, направленным против части населения страны.

Сотрудничая с представителями социального евангелизма, считавшими, что социальные конфликты могут быть решены на основе «разумного политического действия» и при активном участии религии, обеспечивающей «моральное равновесие» в мире, Кинг, тем не менее, постепенно склонялся к идеологии и тактике гандизма (сатьяграха). Господство расистской идеологии Кинг рассматривал как результат греха, который проявляется «на всех уровнях человеческого существования», в том числе и на уровне межнациональных отношений. Он считал, чтобы победить расизм, нужно победить грех, а он побеждаем только добром. Отсюда следовал вывод: без помощи Бога, без следования его заповедям в борьбе со злом, сам человек с расизмом покончить, не способен. Однако люди не должны просто жить и молиться, они призваны действовать, но не имеют права ожесточаться. Грех не может быть побежден грехом, ему следует противопоставить добро. «Даже в худшем из нас есть частица добра, даже в лучшем из нас есть частица зла», - утверждал Кинг.

Выбор в пользу ненасилия, терпимости, примирения и укрепления гражданского общества в свое время сделали и лидеры Южно-Африканской республики Н. Мандела и Ф. де Клерк. Они породили "южноафриканское чудо", положив конец трехсотлетнему периоду "белого" правления в Южной Африке. Им удалось мирными средствами ликвидировать пропасть, которая разделяла народ ЮАР на "белую" и "черную" часть. С тех пор многие исследователи политики считают, что в деле обеспечения мира и безопасности «рецепт Манделы» поучителен не только для африканского континента.

Таким образом, проявление терпимости и уважительного отношения к мнениям других людей, независимо от их религиозной или национальной принадлежности, достижение между ними согласия без применения насилия -органические составляющие этноконфессиональной толерантности. Они в той или иной степени способствуют снижению уровня напряженности в обществе, активно влияют на сложный механизм системы обеспечения безопасности.

§ 3. Механизм влияния этноконфессиональной толерантности на региональную безопасность

В научной литературе можно встретить немало определений понятия «безопасность». Наиболее распространенным является взгляд на безопасность как на условие сохранения объекта и надежности его функционирования.

Обычно под безопасностью понимают состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз . Именно такая характеристика безопасности, представленная в Законе «О безопасности» и Концепции национальной безопасности Российской Федерации, приводится и в тексте настоящего диссертационного исследования. Вместе с тем, считаем возможным данное положение о безопасности дополнить следующим: безопасность - это состояние отсутствия таких противоречий в функционировании институтов политической власти и гражданского общества, дальнейший рост которых может привести эти институты и общество к существенному ущербу выполняемым ими функциям и даже их гибели.

В содержательном отношении безопасность представляет собой совокупность факторов и условий, обеспечивающих нормальное функционирование и развитие человека и общества. Следовательно, для раскрытия содержания безопасности надо вычленить понятия «факторы» и «условия», воздействующие на систему безопасности. Под факторами безопасности понимаются те феномены социальной жизни, которые постоянно воздействуют на систему безопасности, оказывая определяющее влияние на ее состояние, независимо от того учитываются они или нет в практической деятельности. А условия же безопасности обеспечивают функционирование и реализацию факторов, детерминирующих состояние безопасности, ослабляя или усиливая ее. То есть от наличия или отсутствия определенных условий зависит срабатывание тех или иных факторов обеспечения безопасности.

Конкретные факторы безопасности могут быть рассмотрены исходя из соответствующего основания их анализа. В одном случае эти факторы могут быть природного происхождения, в другом - социального, а в третьем - вызваны техногенными причинами. Проанализировать все условия и факторы безопасности - чрезвычайно сложная задача. Чтобы облегчить ее решение существует много способов и приемов. Один из них - разложение всей совокупности условий и факторов на отдельные условия и факторы, и их конкретное изучение. Реализуя именно такой подход, в данной работе предпринимается попытка исследовать воздействие только одного фактора - этноконфессионального.

В зависимости от ряда обстоятельств этноконфессиональный фактор может способствовать, с одной стороны, стабилизации социальных отношений, то есть обеспечению безопасности общества, а, с другой - дестабилизации социальных отношений и нанесению ущерба безопасности. Стабилизирующее воздействие этноконфессионального фактора может проявляться следующим образом.

Во-первых, различные этнические и конфессиональные группы имеют возможность вносить в общественное сознание элементы позитивных установок относительно существующих в данном государстве системы власти и режима правления, призвать своих сторонников, последователей к терпимости.

Во-вторых, этнические и конфессиональные элиты могут предложить обществу (и власти, и народу) определенные правила взаимоотношений, выполнение которых способствует достижению согласия, укреплению стабильности, а значит, и обеспечению безопасности.

В-третьих, религиозные деятели и старейшины этнических групп в случае возникновения в обществе острых социальных противоречий, грозящих безопасности страны, имеют возможность значительно ослабить их, направив недовольство тех или иных социальных слоев общества в русло ненасильственных действий. Причем такая их деятельность должна быть адекватной характеру и остроте развития противоречия: риск, вызов, опасность или угроза.

Дестабилизирующее же воздействие этноконфессионального фактора на безопасность общества, на наш взгляд, может осуществляться по следующим направлениям: осуждение этническими и конфессиональными организациями деятельности государственных и общественных институтов; прямое вмешательство этнических и конфессиональных организаций в политическую жизнь страны; участие этнических и конфессиональных организаций в движении за пересмотр государственной принадлежности тех или иных территорий, находящихся в составе того или иного государства и другие.

Степень влияния этноконфессионального фактора на социально-политическую стабильность и безопасность прямо пропорциональна тому социальному авторитету, который этнические и конфессиональные группы имеют в обществе. Если этот авторитет достаточно высок, то властные структуры не могут не считаться с позицией и деятельностью этих групп. Следовательно, состояние и потенциальные возможности проявления этноконфессионального фактора необходимо анализировать, а его возможное воздействие на безопасность прогнозировать.

Данное суждение определяется и обусловленностью социальной напряженности в обществе соотношением толерантности - интолерантности в различных этнических и конфессиональных группах в различных регионах России и способностью их повлиять на состояние безопасности. Это подтверждают и эмпирические данные, полученные сотрудниками Центра социологии национальных и региональных отношений ИСПИ РАН в 1999 г. Они показали, что представления в массовом сознании об опасности напряженности, конфликтности межнациональных отношений для судеб России отличаются устойчивостью. Национальные конфликты занимают, по мнению респондентов, во всей совокупности угрожающих безопасности России факторов четвертое-пятое место. Причем характеристики состояния межнациональных отношений, полученные в ходе мониторингового исследования в регионах, достаточно стабильны во времени, хотя эта тенденция не исключает периодических изменений оценок респондентов. Например, представления о наличии «определенной напряженности» и «сильной, чреватой конфликтами напряженности» в отношениях между этническими группами населения подтвердили в г. Ставрополе 84 % от числа опрошенных, в то время как, в г. Уфе - 29, г. Москве 68 , а Оренбурге - 22 процента.¹¹⁹ Такие показатели выдвигают Северный Кавказ в типичный регион по признаку устойчивой межнациональной напряженности среди регионов России в 1990-е годы.

Итак, определяя безопасность как отсутствие противоречий, которые могли бы привести человека или социальную систему к гибели, мы понимаем, что любой человек и любая социальная система осуществляют какую-то деятельность, чтобы эти противоречия вовремя обнаружить и разрешить. Такая деятельность имеет ту же целостность и общую структуру, что и любая другая система взаимодействия, но со своей спецификой. Она представляет собой целостную совокупность взаимосвязанных, взаимовлияющих структурных элементов материального и духовного порядка (в том числе и формирование толерантности), обеспечивающих нормальное функционирование и развитие человека, общества и государства. В этой системе можно выделить статический и динамический аспекты.

Статический аспект включает в себя: субъект, объект, силы и средства обеспечения безопасности. Динамический же аспект включает цель, которую формулирует субъект по отношению к объекту, процесс и результат обеспечения безопасности. Следовательно, чтобы понять природу такой социальной реальности как безопасность, необходимо рассмотреть структурные элементы самой системы и характер их взаимодействия.

В качестве субъекта безопасности могут выступать любой человек, социально-политический институт, любая государственная, экономическая, общественная организация, представленная в структуре общества и заботящаяся о своем собственном существовании или о безопасности других индивидов и социальных структур. В социальных образованиях, где существует иерархическая структура, вышестоящий институт отвечает за безопасность своих нижестоящих звеньев. При этом весьма важно иметь в виду, что безопасность может быть устойчивой, если она достигнута благодаря формированию в обществе терпимости, солидарности и согласия. Вот почему уделяется пристальное внимание изучению социальных институтов в структуре общества и их потенциальных возможностей по формированию толерантности, согласия. Ибо без учета институтов консенсуса невозможно представить ни культуру человека, ни культуру народа и в целом общества, ни системную полноту социально-политических, нравственных, духовных и психологических отношений в макро- и микрообществах, ни стабильности, мира и безопасности.

Внимание, которое должно быть уделено этой проблеме, обусловлено, прежде всего, тем, что институты являются организационной формой существования общества. Они упорядочивают и обустраивают общественную жизнь в разнообразных видах и состояниях. Благодаря этим институтам человеческие индивиды, исходящие в своей жизнедеятельности из частных интересов, против их воли, но по необходимости объединяются в различные социальные сообщества. Без институциональных механизмов, созданных человечеством на протяжении тысячелетий, было бы невозможно обуздание социальных, особенно экономических и политических, антагонизмов и конфликтов, следовательно, и обеспечение безопасности личности, общества и государства.

В философии политики социальные институты рассматриваются как «определенная совокупность учреждений, соответствующих социальной структуре общества; совокупность социальных норм и культурных образцов, определяющих устойчивые формы социального поведения и действия; система поведения в соответствии с этими нормами» . Их можно различать по разным основаниям, в частности по генетическим, отраслево-структурным, функциональным, мировоззренческим, правовым и инструментальным. Решение этой проблемы еще далеко до завершения, поскольку институты все еще осмысливаются односторонне. В цитируемом выше «Философском энциклопедическом словаре», например, социальные институты подразделяются на: 1) экономические (разделение труда, собственность, заработная плата и др.), 2) политические (государство, армия, суд, партии), 3) институты родства, брака и семьи, 4) образовательно-воспитательные, 5) институты в сфере культуры.

Для политической науки особенно значимы политические институты своими специфически-мировоззренческими и функциональными свойствами. Хотя каждый из социальных институтов тоже в определенной мере ориентирован на системы и механизмы межличностных, межклассовых, межсословных, межнациональных и межконфессиональных отношений. Сообразно целям и задачам исследования нас интересует консенсусный аспект, то есть проблема, в какой мере тот или иной институт формирует, а может быть деформирует отношения толерантности и согласия в социуме. И следует заметить, что хотя терпимость и согласие в определенной степени формируются в различных социальных структурах и социальном опыте индивидов и сообществ, но системно и функционально это реализуется в институтах семьи, государства и гражданского общества.

Семья как институт толерантности и согласия имеет большой исторический опыт теоретического осмысления. Немало крупных философов, социологов, политологов, психологов, в частности М. Вебер, Э. Дюркгейм, Ф. Энгельс, Т. Парсонс, В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев и другие, в своих трудах раскрыли ряд существенных проблем происхождения и функционирования семьи. Общепризнанно определение сущности семьи, которое дали Т. Парсонс, А.Г.

Харчев и другие, обращаясь к понятию «малая группа» . Отталкиваясь от подобной интерпретации сущности семьи, А.И. Антонов, обращает внимание на значимость, такой функции семьи, как «социализации детей», наряду с другими ее функциями.

Тем более, если смотреть с точки зрения философии политики, то зрелая семья выступает не просто «одним из социальных институтов», хотя очень важных, изначальных, но и единственным институтом биосоциального порядка. Если государство, культура, право, наука, рынок и другие институты приобретались обществом в процессе своего зрелого становления, то семья в ее первоначальных формах заимствовалась им из животного мира. В обращенной к природе и обращенной к социуму, но единой сущности семьи заложена основа ее внутренней самосогласованности. Как правило, индивиды рождаются, растут, воспитываются, приобщаются к социуму и начальным представлениям о политических, общественных ценностях в семье и через семью. Не только дети, но и взрослые мужчины и женщины, вступающие в брак и соответственно образующие, как указывал Г.В. Гегель, «подлинное ядро семьи» , в семейном бытии более или менее согласованно изменяются по личностным качествам, они в равной мере становятся иными личностями, чем те, какими были до вступления в брак. Семья для них становится, как отмечает Э. Фромм, центром, в котором «... находятся ли двое в согласии или в конфликте, в радости или в горе - все это вторично в сравнении с тем фактом, что эти двое воспринимают друг друга глубиной своего сознания, что они не чувствуют друг друга, а живут друг другом так же, как собой».

Специфическая биосоциально-институциональная природа семьи проявляется в том, что она есть «первичная ячейка общества». Как ячейка общества семья выступает для человека, в особенности для ребенка, целым социальным миром. Она для него все: и общественное бытие, и духовный институт; и творец ценностей, и хранитель человеческого опыта; объединяет и объективное, и целенаправленное воздействие. Семья, родители прежде всего, формируют нравственные и эмоциональные начала человека, вводят ребенка в мир добра и красоты. Родительская семья для ребенка - академия гуманизма, где реализуются идеалы доброты, честности, долга, дружбы . Это вопрос о том, что в сущности семьи в зародышевой форме содержатся все институции социального характера. Семья как институт не просто взаимодействует с ними, на основе законов всеобщей связи всех переменных, образующих общество, но и все они в неразвитой форме, в источнике, в потенции даны в сущности семьи. Поэтому семья не существует вне социальных институтов, как и они не существуют вне семьи. Общество у всех народов, наций, племен, во всех частях мира и во все времена состояло и состоит из семей, а не непосредственно из личностей. Семейные отношения, в которых переплетаются природные и социальные факторы, занимают в системе человеческих отношений особое место своим постоянством, многообразием и разнообразием субъектов и передачей от поколения к поколению наследственных свойств, влияющих на формирование характера и психологии индивидов. А взаимодействие семьи с другими социальными институтами происходит не иначе как через закон согласования. Семейные и родственные отношения свободно распространяются на людей с различным имущественным положением, социально-классовым, мировоззренческим, нравственно-культурным, даже этническим и конфессиональным миром. Этим свойством они смягчают социальные и другие противоречия в обществе, способствуют формированию толерантных отношений.

К рассмотрению субъектов обеспечения безопасности, формирования толерантности, согласия в обществе ряд исследователей¹²⁶ подходит через структуру самого общества. При этом предполагается, что общество условно разделено на три основных сектора (см.: схему 1.2).

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Специфика каждого из трех секторов, по мнению Ф.М. Бородкина, может быть представлена следующим образом . К первому сектору принято относить все те институты, организации, которые непосредственно, хотя и на разных социальных и территориальных уровнях, реализуют государственные или иные властные функции. Этот сектор можно назвать государственным, хотя такое название и условно.

Ко второму сектору относятся все организации, ориентирующиеся на рынок, то есть экономически эффективное (выгодное) использование денежного капитала. При этом, независимо от характера принадлежности капитала, он должен давать организации данного сектора некоторый прирост собственных денежных средств в форме прибыли.

Наконец, в третий сектор входят неправительственные организации, создаваемые ради удовлетворения потребностей социальных групп и отдельных граждан, за исключением потребностей в увеличении непосредственного денежного дохода самих членов организации или ее владельцев. Поэтому еще одно его название - неприбыльный сектор .

Между этими тремя секторами не существует жестких границ. Например, государство имеет свои интересы, как в неприбыльном, так и в прибыльном секторах. Более того, субъектам социально-политической власти России в XXI веке, при развитии в стране гражданского общества, предстоит проявлять умение и политическую волю для конструктивного сотрудничества со стремительно растущим «третьим сектором».

Принимая во внимание потенциальные возможности субъектов, обозначенных во всех трех секторах, и в соответствии со статьей 2 Закона Российской Федерации «О безопасности», в системе власти «основным субъектом обеспечения безопасности является государство, осуществляющее функции в этой области через органы законодательной, исполнительной и судебной власти», то есть первый сектор. Как бы ни были значительны функции по формированию толерантности, присущие институтам семьи, труда, церкви, системы образования, науки и другим, государство превосходит их по своей мощи, интегративной энергии, организованности и воздействию на формирование в обществе терпимости, человеческого согласия в деятельности, общении и поведении. Его воздействие не только полифункционально, но и эффективно.

Специфика политологической гносеологии, в том и состоит, что государство рассматривается как реализация рационально осмысленной деятельности политического субъекта. Здесь, с одной стороны, важно не отрывать государство от общества как источника политической власти, а с другой - не сливать их настолько, чтобы не была очевидна относительная самостоятельность как государства, так и общества.

В обществе, конституированном в государство, публичная власть существует «в различных динамичных формах зависимости, независимости и взаимозависимости между человеком и человеком, личностью и обществом, социальными группами, классами, государствами, блоками государств». По сути вся деятельность государства протекает в поисках согласия между публичной властью и гражданами, между центральными и региональными органами управления, между различными ветвями власти, между социальными, этническими, конфессиональными группами, между гражданами. Как заметил американский социолог Т. Ньюком, определенная «степень и форма согласия служат своего рода необходимым социальным «цементом».

Претворяя в жизнь то или иное решение, принимая любой правовой документ, государство стремится привлечь на свою сторону максимально возможное число своих граждан, рассчитывая на их одобрение и согласие. Не только сохранение гражданского согласия, толерантности в обществе, но и их постоянное приращение и совершенствование выступает важнейшим действующим фактором безопасности и стабильности как личности, общества, так и самой государственной власти.

В органической связи с государством рассматривается рыночная система - «второй сектор» в структуре общества. Рыночно-экономическая модель организации современной общественной жизни строится на естественных для человека, как живого существа, потребностях в разумном индивидуализме, соревновательности и конкуренции. По мнению академика Н. Н. Моисеева, человек по своей природе является «рыночным» существом. Академик обращает внимание на то, что рыночность человека должна пониматься не как негативное, а как естественное свойство, независимо от того, благо это или зло. Значит, рынок следует понимать не в утилитаристском смысле, а в смысле некоего универсального механизма. В связи с этим Н.Н. Моисеев предлагает писать слово «рынок» с большой буквы. «Все живое участвует в этом Рынке, «изобретает» новые формы организации, новые способы действий, а механизм Рынка по определенным правилам отбирает те формы организации живого вещества, которые наиболее соответствуют «гармонии сегодняшнего дня», равновесию или sustainability [устойчивости] той или иной системы живого мира» .

Рыночный механизм, действуя в обществе, поддерживает равновесие противоположных элементов и тенденций. Помимо решения сугубо экономических или житейских проблем «Рынок выступает в качестве сложнейшей иерархически организованной системы отбраковок и замещений отбракованных структур новыми, непрерывно рождающимися» .

Благодаря этому свойству рынка гражданским становится не всякое общество, а такое, где взаимоотношения социально-экономических, политических, профессиональных, этнических, конфессиональных и иных общностей определяются правовыми нормами, где деятельно функционирует правовое государство. Рынок, гражданское общество и правовое государство в своем совместном функционировании и взаимодействии обусловливают социальное равновесие. Это живое равновесие, в свою очередь, становится предпосылкой меры общественного согласия и терпимости в социуме, обеспечивая в нем мир и безопасность.

Говоря о субъектах безопасности в целом, следует отметить особую ответственность, возложенную на тех лиц, которые стоят во главе этих институтов. От их способности вовремя обнаружить противоречия, выявить среди них на данный момент главное, правильно оценить его тенденцию и последствия, от их умения организовать деятельность по защите от грозящей опасности в огромной степени зависит жизнеспособность той системы, за безопасность которой субъект отвечает. Решение этих задач в современных условиях предполагает наличие у руководителя субъекта обеспечения безопасности не только полномочий, общего уровня культуры, профессионализма, но и таких важных качеств, как компетентность, гуманизм, толерантность, установка на ненасилие, достаточный уровень культуры мира и другие. Эти качества могут быть продуктом не только собственного труда руководителя, но и труда людей, собранных в специально созданные структуры. Обладание ими субъектом уже подает определенную надежду на атмосферу терпимости, консенсуса, ненасильственный вариант разрешения возникших противоречий и достижение согласия. В современных крупных социальных системах наличие таких институтов, структур давно стало правилом. Мы уже упоминали о некоторых из них: Совет Безопасности ООН, Совет по безопасности и сотрудничеству в Европе, Совет безопасности РФ, региональные органы безопасности и др.

В данном контексте есть необходимость остановиться более подробно на Совете безопасности РФ. Само его существование юридически определено Законом РФ «О безопасности». Статусу Совета, его составу, основным задачам, порядку принятия им решений, а также другим вопросам, связанным с функционированием Совета безопасности посвящен специальный, третий, раздел Закона.

В соответствии со статьей 13 Закона «Совет безопасности Российской Федерации является конституционным органом, осуществляющим подготовку решений Президента Российской Федерации в области обеспечения безопасности.

Совет безопасности рассматривает вопросы внутренней и внешней политики Российской Федерации в области обеспечения безопасности, стратегические проблемы государственной, экономической, общественной, оборонной, информационной, экологической и иных видов безопасности, охраны здоровья населения, прогнозирования, предотвращения чрезвычайных ситуаций и преодоления их последствий, обеспечения стабильности и правопорядка»¹³⁴. Аналогичные нашему Совету безопасности советы (комитеты, комиссии) безопасности существуют и функционируют практически во всех странах мира, являясь основными субъектами обеспечения безопасности.

Вместе с тем в статье 2 закона «О безопасности» к числу других субъектов обеспечения безопасности отнесены «общественные и иные организации и объединения», то есть те организации, которые относятся к «третьему сектору» структуры общества - неправительственным, некоммерческим организациям (НПО). Только за 1999 год местными органами юстиции зарегистрировано 36648 общественных объединений (в 1998 - 16782). Согласно данным социологических опросов в 1998-2000 гг. только 3-5% респондентов идентифицируют себя с деятельностью политических партий. А с участием в деятельности НПО связывают себя 70-75% россиян¹³⁶. Это говорит о том, что конструктивное, созидательное функционирование НПО становится самым эффективным институтом обеспечения постоянного диалога народа и власти, человека и общества. Это важнейший фактор строительства и укрепления гражданского общества, формирования у людей толерантности, утверждения ответственности, прав и свобод человека.

К данному сектору также относятся этнические и религиозные организации. Их роль как субъектов обеспечения безопасности специфическая. Во-первых, религиозные организации помогают всем верующим в их духовном совершенствовании, формировании терпимости, доброго отношения и братских чувств по отношению к своему ближнему. Во-вторых, они могут служить обществу в качестве дополнительного источника достижения в нем согласия, устойчивости и стабильности, что обусловливается наличием у церкви социально полезных функций, таких как интегрирующая, воспитательная, коммуникативная и др.

Согласно Закону РФ «О безопасности», основными объектами, которые обеспечиваются безопасностью со стороны власти, являются: личность - ее права и свободы; общество - его материальные и духовные ценности; государство - конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность .

В этом Законе нет (и в светском государстве не может быть) законодательно закрепленной обязанности государства обеспечивать безопасность религиозных организаций. Тем не менее, конфессиональный аспект при анализе перечня объектов, подлежащих обеспечению безопасности со стороны власти, присутствует. Прежде всего, это личность безотносительно - верующая она или неверующая. Согласно статье 28 Конституции Российской Федерации в нашем обществе каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

Во-вторых, общество - его материальные и духовные ценности . Сегодня в мире нет такого государства, к формированию духовных ценностей которого не имела бы отношения та или иная религия. Россия в этом смысле исключением не является. Уже более тысячелетия ее духовные ценности формируются под воздействием, прежде всего христианства, хотя свой вклад в формирование духовных ценностей и культуры России вносили и вносят ислам, буддизм, иудаизм. Это обусловливает если не прямую, то косвенную обязанность государства защищать и поддерживать, наряду с другими общественными организациями, и религиозные. Объектами безопасности (что вытекает из вышеизложенного) выступают религиозные организации де-факто, уже потому что они - самостоятельно существующие, функционирующие и развивающиеся социальные системы, не занимающиеся враждебной, антиобщественной деятельностью.

Говоря о таком структурном элементе системы как силы и средства обеспечения безопасности, необходимо подчеркнуть, что на государственном уровне их диапазон весьма широк: от Вооруженных сил до природоохранных органов. Свои (разрешенные законом, а иногда и неразрешенные им) силы обеспечения собственной безопасности создают политические партии, коммерческие структуры, общественные и религиозные организации. Выбор тех или иных сил и средств обеспечения безопасности зависит от целого ряда обстоятельств. В том числе от характера и масштабов опасности, опыта защиты от опасностей, которым обладает субъект обеспечения безопасности и др. Силы и средства, обеспечивающие безопасность человека и социальной системы, необходимо удерживать в некоем оптимальном состоянии их количества и качества. Хотя надо признать, что они не могут полностью гарантировать безопасность. Вот почему в современных условиях все больше признают перспективность и стратегическую эффективность ненасильственных средств достижения целей безопасности путем формирования у людей культуры мира и толерантности.

Важнейшими средствами обеспечения безопасности в этом аспекте выступают государственные нормативно-правовые акты, создающие реальные условия взаимной терпимости и согласия различных социальных групп в обществе, с одной стороны, и уровень развития культуры толерантности в обществе, позволяющий реализовать эти условия, с другой.

При определении цели обеспечения безопасности следует иметь в виду относительный характер категории «безопасность». Как известно, абсолютной безопасности не бывает. Некоторая совокупность опасностей всегда существует по отношению к любому человеку и обществу - даже когда имеется ощущение полной безопасности, которое, скорее всего, - иллюзия. В данном случае мы просто осознанно или неосознанно устанавливаем для себя определенную меру приемлемой для нас угрозы со стороны природы, других людей или каких-то техногенных процессов. В случае, когда эта угроза видится нам как вполне приемлемая, мы просто чувствуем себя в безопасности.

Однако определение меры этой приемлемой безопасности - задача весьма сложная. Она решается человеком, обществом с учетом предыдущего опыта, результатов прогнозирования развития той или иной угрозы, наличия имеющихся в распоряжении сил и средств для борьбы с этой угрозой, ожидания помощи извне и т. д. При этом большую роль играет сложившаяся у людей психология восприятия опасностей. Неточность при оценке опасности (ее переоценка или недооценка) зачастую является непосредственной предпосылкой самых серьезных ошибок. Примечательно, что использование в практике сегодняшнего дня различных технических систем, представляющих руководителю в короткий срок информацию (например, математические приемы определения соотношении сил), не только не облегчает решение задачи, но, наоборот, зачастую психологически даже усложняет ее. Так, анализ причин аварий и катастроф показывает, что системы предупреждения об опасностях, как правило, давали человеку возможность выбора правильного решения, но конкретный человек в той ситуации таких решений не находил.

В этой связи существует один важный в теоретическом и практическом плане вопрос, который возникает при разработке цели обеспечения безопасности - вопрос о возможности достижения полной безопасности в системе отношений между субъектами социальных противоречий, этническими, религиозными группами и организациями, политическими партиями и целыми государствами. На наш взгляд, такая цель в принципе достижима. Пути ее достижения могут быть двоякими. Например, принимая во внимание, что к антагонистическим противоречиям относятся «социальные противоречия, характеризующиеся непримиримой борьбой враждебных сил» , их разрешение может быть осуществлено либо через уничтожение одной из противоположных сторон, либо через взаимоуничтожение обеих сторон. В данном случае основным путем разрешения проблемы выступает насилие, война.

Военного пути, насильственного способа решения проблемы придерживаются, как правило, сторонники «принципа конфликтности» или «культуры войны», порожденной, как отмечалось в предыдущем параграфе, многовековым опытом жизни людей, целых социальных групп, государств в условиях противоборства, соперничества, конфликтов, насилия и войн. Именно «культура войны», проявляющаяся в рефлексах политиков, поведении экстремистов, в стереотипах средств массовой информации, в психологии миллионов людей, в привычках использовать против соперников и врагов не только армии, но и идеологию, этнические и конфессиональные различия, и ныне дает о себе знать.

Не успело человечество освободиться от угрозы третьей мировой войны, как военная конфронтация из категории немыслимого вернулась в нашу повседневную жизнь, а применение силы превратилось в возможный и даже чуть ли не единственный, с точки зрения некоторых политиков, метод поддержания мирового порядка и разрешения споров. При этом жертвами становятся не столько профессиональные военные, сколько гражданское население. И желаемый долгосрочный мир и всеобщая безопасность не наступают.

Но есть и другой путь. Он сложен, долог, но стратегически перспективен. Этот путь не приемлет средств, воззрений и ценностей, присущих сторонникам экстремизма, насилия, войн. Он базируется на признании естественного разнообразия людей, культур, народов и необходимости компромисса между ними при возникновении противоречий, готовности к пониманию, может и принятию, иных логик и взглядов. Это путь, основанный на культуре мира и толерантности.

На сегодняшний день антагонистические противоречия в обществе сохраняются, хотя они, на наш взгляд, его обязательным атрибутом не являются. Их наличие - своего рода показатель недостаточной развитости гуманизма, цивилизованности, толерантности в жизни современного общества. Как говорил К. Маркс, антагонизмы вырастают «из общественных условий жизни индивидуумов ...». Для их предупреждения необходимо изменить не только условия общественной жизни, но и психологию, менталитет, культуру людей, чтобы вместо «культуры войны» была сформирована у людей культура мира, толерантности. Именно формирование этих качеств в процессе развития общества, по нашему мнению, может проложить реальный путь к достижению в исторической перспективе всеобщей безопасности.

Процесс обеспечения безопасности рассматривается как совокупность последовательных действий по предупреждению или разрешению того или иного противоречия, развитие которого грозит данной системе нанесением существенного ущерба или уничтожением. Первоочередное внимание в процессе обеспечения безопасности на основе культуры мира и толерантности уделяется упреждающим действиям, обеспечивающим терпимость между оппонентами, более того, лишению условий, из которых вырастают сами антагонизмы. Социально-политический подход выявления этих условий предполагает учет ряда показателей, характеризующих состояние и динамику перемен противоречий в контексте безопасности. К основным из них относятся: удовлетворенность и неудовлетворенность условиями жизни людей; законность, как интегрирующий показатель справедливости, стабильности и т.д.; доверие (межличностное, к институтам власти, к общественным организациям, инородцам, иноверцам); ориентация на диалог и сотрудничество между людьми, народами, этническими и конфессиональными группами, культурами; состояние среды (социокультурной, природной, экономической, политической) и др.

При неблагоприятных для безопасности показателях вариант развития противоречия, благодаря постоянному накоплению деструктивного элемента в нем на фоне интолерантности в отношениях между людьми, социальными, этническими и конфессиональными группами, возможен рост напряженности в обществе по «лестнице эскалации»: вызов - риск - опасность - угроза (см. схему 1.3).

В данном случае необходимо ситуацию не выпускать из-под контроля и для предотвращения роста напряженности следует делать упор на диалог, достижение консенсуса, согласия и добиваться цивилизованного разрешения противоречия и сохранения условий устойчивого развития и безопасности человека и социальной системы.

Для недопущения развития противоречия до угрожаемой черты, предотвращения обострения угрозы безопасности, по мнению отдельных исследователей, целесообразно введение определенных ограничений на деятельность и принятие решений, способных генерировать в обществе интолерантность, деструктивный заряд. В качестве таких ограничений могли бы быть использованы «правила запрета», сформулированные С.П. Курдюмовым. По его мнению, к «правилам запрета» относятся законы, которые необходимо знать, «прежде чем пытаться ломиться в будущее и принимать судьбоносные решения. Потому что эти решения могут идти вразрез с законами развития и итоги их будут уничтожены диффузным хаосом» .

Содержание "правил запрета" интерпретируется как общая объективная основа совокупности социологических по своей сути своеобразных индикаторов вызовов, рисков, опасностей, угроз. Они рассматриваются как своего рода специфические превращенные формы «правил запрета», поддающиеся качественным и количественным измерениям, позволяющие вести мониторинг. Их учет даст возможность вести конкретную работу по снижению интолерантности в обществе, нейтрализации деструктивных элементов, вызывающих возникновение вызова, риска, опасности, угрозы и страха. Следовательно, можно прогнозировать и планировать деятельность по минимизации их воздействий. Такая линия деятельности, направленная на снижение вероятности угроз, блокированию причин их возникновения и набору энергии влияния на объекты: цели, идеалы, ценности, интересы является важной «составной частью «культуры безопасности» и условием обеспечения устойчивой, гарантированной безо-пасности».

Вкратце раскроем эти понятия. «Вызов представляет собой первую, зачаточную ступень в формировании угрозы (см. также риск, опасность)». Категория "вызов" может быть интерпретирована наиболее опережающим фундаментальным проявлением «правил запрета». При внешней простоте это понятие выражает их в первой превращенной форме действительно сложные, противоречивые, в чем-то иррациональные, нелинейные закономерности сложных социальных систем.

В качестве социологической категории "вызов" проявляет себя как социокультурный феномен, обозначающий становление противоречия между наличным потенциалом культуры, идентификации человека и группы, сохранения образа жизни и необходимостью реальных социальных перемен, существенных изменений, что проявляется наличием элементов интолерантности, оформлением реальной неопределённости, нестабильности и тревожности.

Вместе с тем, нельзя забывать, что "вызов" носит и созидающий, смыслообразующий характер. Об этом говорит А. Тойнби в книге «Постижение истории». «Вызов побуждает к росту, - отмечает он, - Ответом на вызов общество решает вставшую перед ним задачу, чем переводит себя в более высокое и более совершенное с точки зрения усложнения структуры состояние».

Второй превращенной формой «правил запрета» является риск. Категория "риск" позволяет более конкретно осмыслить наличные, уже проявившиеся и обозначенные вызовы. Это углубление в понимании «правил запретов» -так дальше жить нельзя. Если вызовы только «оконтуривают» запрет на сохранение сложившихся солидарностей технологии обеспечения консолидации людей, функционирования этнических и конфессиональных общностей, состояния культуры, то риски более конкретно вводят время как условие изменений и масштаб для оценки возможностей существенных перемен с учетом "правил запрета". Понятие "риск" означает «вероятность наступления опасности; потенциальная опасность получения нежелательных (отрицательных) результатов; элемент стиля социального управления в условиях неопределенной обстановки. Риск является мерой несоответствия между разными результатами решений, которые оцениваются через их полезность, вредность, а также эффективность по критериям соответствия выбранным ориентирам». В.И. Зубков в статье "Риск как предмет социологического анализа" предлагает важное, на наш взгляд, суждение: «риск представляет собой социальное поведение субъекта, осуществляемое в условиях неопределенности его исходов» .