История буржуазной социологии XIX - начала XX века

В силу значительной разрозненности, отрывочности, разнородности этих исследований (как по темам, так и по составу участников), в силу их оторванности от социологической теории, от университетов, эмпирическая традиция на протяжении века не раз прерывалась, ценный опыт утрачивался. Логика развития социологии как науки требовала эмпирической базы для проверки теоретических положений. Однако для этой цели "эмпирические социальные исследования использовались очень слабо вплоть до утверждения социологии как самостоятельной академической дисциплины" [10, р.6]. По традиции университетские социологи занимались в основном философско-историческими темами и сотрудничали в уже сложившихся учреждениях, занимавшихся социальными исследованиями как обычные граждане, встревоженные общественными невзгодами и заинтересованные в немедленных практических результатах, а не как профессионалы [Ibid., p.10]. Попытки объединить теоретическую социологию и социальные исследования в деятельности одного ученого увенчались успехом позже, во времена Э. Дюркгейма.

Однако постепенно все же шла профессионализация деятельности по сбору и анализу данных. Доля частных лиц _ любителей, занимавшихся эмпирическими исследованиями, -- уменьшалась, соответственно росло число профессоров. Показателен пример Англии, где доля последних выросла с 2% в 1834-1854 гг. до 14% в 1855-1874 и 24% .в 1875-1900 гг. [8, p.111]. В связи с ростом специализации в аморфной массе конкретных исследований происходила дифференциация различных типов социальной информации. В самостоятельные научные дисциплины выделились демография и статистика; были заложены основы будущего понимания конкретного социологического исследования как комплексного социального исследования, синтезирующего данные смежных наук, результаты личных полевых наблюдений его авторов и вторичного анализа уже существующих демографических, экономических и прочих данных.

Эмпирические социальные исследования прошлого столетия имели ряд тем и методических проблем, которые в равной мере существенны для всех стран. В то же время эти исследования в разных странах отличались по способам своей организации, характеру проблем и методам их решения в соответствии с национальными особенностями исторического развития данной страны.

Эмпирические социальные исследования в Англии

Англия _ в прошлом страна наиболее развитых, классических форм капиталистических отношений _ родина многих общественных наук и эмпирических социальных исследований. Первая половина XIX в. была для нее периодом реформ устаревших общественных институтов: системы образования, народного здравоохранения, местного управления, избирательной системы и парламента. Были приняты первые законы о бедных. Социальные исследования, принимавшие, как правило, форму статистических обследований и переписей, составляли часть этого широкого реформаторского движения в социальном законодательстве и политике. Частную инициативу в таких обследованиях брали под опеку многочисленные королевские комиссии и консультативные комитеты, помогая расширить масштабы обследования и одновременно удерживая их в рамках допустимой оппозиции. В отдельных случаях выводы этих комиссий приводили к изменению законодательства в соответствующих областях.

Большое влияние на организацию переписей населения и на содержание их опросных листов во многих европейских странах имело монументальное (21 том) исследование Джона Синклера по проблемам сельской жизни и сельского населения -- "Статистическое описание Шотландии" (результаты публиковались с 1791 по 1825 г.). Автор привлек к своей работе шотландское духовенство, что было обычным для того времени, и получил сведения от 881 прихода Шотландии. Им был составлен опросник, содержащий 116 пунктов, 40 из которых были посвящены географии, минеральным ресурсам и истории прихода, 60 касались его населения: пола, возраста, занятий и профессии, религиозной принадлежности, рождений, смертей, самоубийств, убийств, числа безработных, хронических алкоголиков и т.д. Остальные вопросы выясняли состояние сельского хозяйства и ремесел.

Последующие переписи и обследования в большинстве случаев уже не были связаны с приходом как единицей наблюдения, поскольку как административная единица он разрушался в ходе промышленной революции. Основным объектом анализа становилось отдельное домохозяйство.

Вплоть до 40-х годов многие обследования были направлены на выяснение положения рабочих и бедных слоев городского населения -- проблем так называемой социальной санитарии. Часто инициаторами таких исследований выступали врачи, поскольку они ежедневно в этой среде сталкивались с недоеданием и антисанитарными условиями быта. Среди них выделялся один из основателей и активных деятелей Манчестерского статистического общества Джеймс Кей-Шаттлуорт (о нем см.: [21]). Как секретарь Манчестерского совета по здравоохранению он использовал свое положение для сбора сведений о санитарных условиях жизни трудящихся. Он создал централизованную сеть советов по районам города и через штатных инспекторов, снабженных опросником, получал нужные данные. Вопросы касались состояния жилищ, количества проживающих, обстановки, состояния одежды, рода занятий, состояния здоровья и пр. На основе этого исследования Кей-Шаттлуорт издал свое самое значительное обозрение -- "Моральные и физические условия жизни текстильных рабочих Манчестера" (1832), которое послужило образцом для последующих более полных обследований, предпринятых статистическими обществами.

В первой трети XIX в. социально-политическая и интеллектуальная обстановка в Англии подводила исследователей и государственных деятелей к мысли о необходимости создания статистической службы. С 1801 г. в этой стране были введены регулярные переписи населения, проводимые раз в десять лет. В 30-х годах во многих городах Англии были созданы статистические общества, объединившие энтузиастов эмпирических социальных исследований. Среди них уже упоминавшееся Манчестерское статистическое общество [5, 9], существующее и поныне, и статистическое общество в Бристоле; при участии А. Кетле были организованы статистическая секция в Британской ассоциации содействия науке (1833) и Лондонское статистическое общество (1834). Членов этих обществ объединяло убеждение, что открываемые статистикой факты являются единственным недвусмысленным указанием для практических действий. Сбор фактов, ясная ориентация в насущных социальных проблемах и непосредственная помощь правительству были первоначальными целями этих обществ.

В Лондонском статистическом обществе работа была организована по четырем разделам статистики -- экономическому, политическому, медицинскому, "моральному и интеллектуальному", границы между которыми были весьма расплывчаты. Наибольшее внимание уделялось экономической статистике, а в области "моральной" статистики преобладала демографическая тематика и изучение условий жизни бедноты.

Исходя из критериев экономического и социального прогресса капиталистического общества, выработанных в основном буржуазной политической экономией, статистики того времени применяли таблицы, в которых с определенными временными интервалами связывались экономические и социальные индикаторы (переменные рынка и переменные вероятности продолжительности жизни, колебания цен или деловой активности, с одной стороны, и санитарные условия, профессиональная мобильность, доход или образование, с другой), служившие показателем национального прогресса. В результате анализа этих таблиц. Например, выяснялась связь продолжительности жизни или других демографических показателей с социальной структурой общества. Но несмотря на то что создавались новые показатели, улучшались методы сбора и классификаций данных, открывавшие возможности для интересных сравнений, теоретическим сообщением собранных материалов занимались мало.

Необходимость ясной социологической концепции для эффективного использования эмпирических социальных исследований становится наиболее очевидной при сравнении упомянутых либерально-реформистских работ с трудом Ф. Энгельса "Положение рабочего класса в Англии", в значительной степени опиравшегося на ту же информацию. Разрозненные данные либеральных статистиков, не доходившие до общественного сознания именно в силу своей отрывочности, выстроились в стройную картину положения основных классов в социально-экономической структуре капиталистического общества, а благие пожелания либеральной "политики малых дел" заменило требование глубоких преобразований в основных структурных элементах общества.

В конце 40-х годов в Англии наблюдается спад интереса к изучению социальных проблем. Частично это объясняется тем, что основные цели исследователей-реформаторов были достигнуты: парламент принял ряд актов, улучшивших положение рабочего класса, а его политическое движение после поражения чартизма на время приостановилось. Позже, в 60-е годы, в уменьшении потока и снижении качества эмпирических социальных исследований отрицательную роль сыграл социал-дарвинизм. Если раньше, например, исследователи связывали преступление с бедностью и недостатком образования, то теперь они искали доказательств наследственного вырождения и биологически обусловленных физических и психических пороков. Бедные слои населения, преступники и неудачники рассматривались отныне как наследственно худшая часть человеческого рода, а социальная политика, направленная на улучшение их положения, -- как вредная, поскольку она помогает им выжить и, следовательно, ухудшать расовую чистоту нации [15, р. 43-44]. В этот период эмпи-рико-статистические исследования, среди которых было немало методически интересных, переключились в сферу антропологии и евгеники (работы Френсиса Гальтона и др.).

Поворот к возрождению социальных исследований, в частности исследований проблемы бедности, наметился в 80-х годах и был связан с именем ливерпульского предпринимателя-судовладельца Чарлза Бута (1840-1916). Его ориентация на эмпирическое изучение фактов и возможно более точное измерение проблемы бедности не была результатом академических интересов и специальной научной подготовки, а следствием деловой практики и либерально-буржуазного мировоззрения, которые привели его к "проблеме всех проблем" _ существованию хронической бедности в промышленных кварталах городов, бедности среди изобилия. Привычка крупного предпринимателя к деловым решениям, основанным на фактах, сказалась у Бута в тщательной и продуманной технике сбора и анализа данных. Он признавал только "научные факты" и старался исследовать "вещи такими, как они есть". Говоря о "рациональном поведении", протестантский моралист Бут, как правило, имел в виду "экономическое поведение" [20].

В 1885 г. Бут становится членом Королевского статистического общества и берется за изучение данных переписи 1881 г. -- одного из наиболее активных периодов деловой жизни Англии, а затем с помощью нанятых им работников проводит анализ переписей с 1801 по 1881 г. по занятиям населения, надеясь, что обнаруженные тенденции позволят не только понять, но и планировать будущее. Ему удалось показать, что структура населения Англии сильно изменилась: рабочих, занятых в промышленности, стало в 2 раза больше, чем в сельском хозяйстве, тогда как всего за 30 лет до последней переписи их было поровну. Это исследование послужило Буту хорошей школой для будущей работы. Он понял ограниченность и неразработанность материалов переписей по интересующим его вопросам. Кроме того, исследование позволило Буту завязать контакты с официальными органами статистики.

Еще в процессе этой работы Бут стал думать о другом исследовании, которое соединило бы в себе широкий охват населения с глубоким качественным изучением вопроса об отношении занятости и бедности среди рабочего класса Лондона. В составлении плана исследования и в самом исследовании вплоть до его заключительной стадии принимала участие известная социалистка, одна из основательниц Фабианского общества, Беатриса Вебб. Исследование стало коллективным, но Бут был его инициатором и непосредственным руководителем: намечал этапы, организовал подготовку штата сотрудников, контролировал их работу, а также положение дел в специальных исследованиях.

В основе исследований, как и в школе Ф. Ле Пле во Франции, был анализ семейных бюджетов и наблюдение жизни семей [14, р.322]. Сначала в поле зрения, исследователей были только "бедные", затем население было разделено на восемь групп по размерам и регулярности получения доходов: от "низшего класса", состоящего из чернорабочих, бродяг, преступных элементов, _ до "высшего среднего класса", который определялся как класс, имеющий слуг. В конечном итоге Бут получил документированную подробную картину повседневного труда и жизни четырехмиллионного населения Лондона, в которой большая часть материала была собрана о бедных (четыре группы) и сравнительно немного о "высшем классе" и "аристократии". Трехтомное сочинение Бута "Жизнь и труд людей в Лондоне" вышло в свет в 1889-1891 гг. Но работа продолжалась, накапливался и подвергался анализу большой материал, который вошел в 3-е издание упомянутого труда Бута, вышедшее в 1902-1903 гг. (17 томов). Это издание разделяется на три серии: "Бедность", "Промышленность" и "Религиозные влияния" (6).

Основными источниками данных для серии "Бедность" были перепись 1881 г., сведения, полученные от полиции, санитарных и школьных инспекторов. Последние по долгу службы регулярно посещали закрепленные за ними дома и собирали богатые сведения о семьях, в которых были дети школьного возраста. Инспектора начинали сбор материала за два-три года до того, как ребенок достигал школьного возраста, а также регистрировали детей, покинувших школы. Фиксировалось ими и занятие главы семьи. Многие из инспекторов подолгу работали в одном районе и хорошо знали всех людей, поскольку часто встречались с ними. Позже Бут дополнил эту информацию данными личного наблюдения за несколькими улицами и домами, так как некоторое время сам жил среди рабочих семей. Кроме того, на малой выборке был проведен анализ семейных бюджетов представителей всех групп, за исключением "самой низшей". Но количество подвергнутых анализу бюджетов было слишком мало для надежных обобщений.

Среди прочих методических находок Бута представляет интерес идея создания цветных социальных карт различных районов Лондона для того, чтобы наглядно видеть распределение всех групп населения в городе. Ныне это -- обычный прием современных урбанистов. Исследование показало, что на некоторых улицах центральной части Восточного Лондона живет до 58% лиц, отнесенных в первые четыре группы "бедных", а среднее число бедных во всем городе _ 30,7%.

Хотя Бут собирался ограничиться только наблюдением фактов, "такими, как они есть", он не мог не поставить вопрос о причинах бедности и возможных мероприятиях для улучшения положения бедных. Анализ этих причин он вел по трем основным рубрикам: работа, привычки, обстоятельства.

Надеясь доказать свое убеждение о связи бедности с условиями труда, Бут обращается к анализу занятий и ремесел в Лондоне. Эти исследования составили серию "Промышленность". Единицей анализа в этой серии вновь становится семья, и в частности глава семьи. При определении числа людей, занятых в той или иной отрасли промышленности, учитывались как семьи, так и индивиды. Главным источником информации послужила перепись 1891 г., в особенности раздел "Съемщики квартир", в котором указывалось количество занимаемых комнат, слуг и данные о профессиональной принадлежности глав семей. Эти сведения были дополнены материалами промышленной статистики и союзов предпринимателей. Было проведено также огромное число интервью с работодателями, профсоюзными лидерами и др. В процессе этой работы Бут обнаружил много ошибок и неточностей в переписи, одним из консультантов которой был и он сам.

В этой серии Бут создал новую классификацию населения по обновленным критериям условий жизни людей и в соответствии с ними разделил население на три класса: "низший", "средний" и "высший". Критериями этого разделения послужили количество комнат, занимаемых семьей, и число слуг, нанятых ею. Подгруппы "низшего" класса жили соответственно по три человека и более в одной комнате (таких семей в Лондоне оказалось 12%), от двух до трех человек (19%), от одного до двух (23%). В среднем классе на человека приходится от одной до четырех комнат или один слуга на четыре человека (всего таких семей в Лондоне было около 30%). Остальные -- высший класс.

Эта классификация не была самоцелью. Она служила основой для сравнения условий жизни и труда работников в различных отраслях промышленности. Отрасли же были классифицированы по их первичным функциям. Сравнение Бут начинал с описания объективных фактов, относящихся ко всей выделенной группе отраслей, а также общего статистического описания тех, кто работает в этой группе, по полу, возрасту, размеру семьи и условиям проживания. Затем он переходил к более подробному описанию, указывая возраст и пол работающих в различных профессиях, число семей и средний размер семьи, место рождения глав семей (в Лондоне или вне его) и т.д. На основании этих данных проводилось сравнение между отраслями, а затем группами отраслей по условиям жизни (например: размерам семей, перенаселенности квартир) людей различных профессий.

В последних томах серии было уделено внимание общим и теоретическим вопросам, в частности: профессиональной подготовке, профсоюзам, локализации и распространению промышленности, уровню жизни в столице. Рассматривалась проблема "Лондон как центр ремесел и промышленности". Бут пришел к выводу, что всеобщее образование должно стать основой для реформ в промышленности, хотя он и понимал, что подъемы и спады занятости в стране также играют важную роль в возникновении бедности. Он ратовал за государственную помощь в сфере здравоохранения и образования и за невмешательство в сферу найма.

Результаты всех серий огромной работы были суммированы в последнем томе. Исследование охватило весь Лондон. Город был поделен на 50 районов, которые были упорядочены по пяти разным критериям: проценту бедности, проценту скученности населения, уровню рождаемости, уровню смертности, проценту ранних браков. Была сделана попытка сопоставить эти критерии. Деление населения на "высший", "средний" и "низший" классы также было соотнесено с 50 районами города. Для сравнения районов был разработан сводный индекс, полученный при подсчете среднего ранга по четырем указанным критериям. Бут, по существу, был одним из предшественников "экологии города", ставшей позднее основной темой чикагской социологической школы в США.

Работа Бута получила большой резонанс в общественном мнении и способствовала принятию в начале XX в. ряда законодательных актов о минимуме зарплаты, пенсионном обеспечении и пособиях по безработице. Тем не менее его опыт не был достаточно осмыслен социологами-профессионалами и не стал органической частью эмпирической базы социологии. Как отметив историк английской социологии Филип Абрамс, "Бут справедливо считается в общей истории Британии значительной фигурой: масштаб его работы, ее оригинальность и воздействие на общественное мнение не допускают иного суждения. Но в истории обществоведения его значение не столь очевидно" [4, р.138]. Бут имел последователей в начале XX в. Бенджамин Сибом Раунтри в исследованиях городской бедноты [19] усовершенствовал методику обследования, отказавшись от посредников _ наблюдателей из среднего класса _ и обратившись непосредственно к рабочим, положение которых он обследовал. В классификации и оценке доходов вместо формального критерия размера доходов, которым пользовался Бут, Раунтри применил независимый объективный критерий "физической эффективности", основанный на доступных тогда физиологических и диетологических знаниях. Установив, что ниже минимального уровня "физической эффективности", определяющей способность к труду, лежит бедность, он тем самым выяснил значение недостаточного для поддержания этой эффективности уровня зарплаты как причины бедности. Его анализ давал возможность сделать практические выводы относительно минимума зарплаты и системы социального обеспечения.

Артур Баули [7] известен как мастер выборочных обследований, внесший много нового в их организацию и снизивший затраты труда на их проведение.

Супруги Беатриса и Сидней Вебб документально изучали эволюцию отдельных социальных институтов, дополнив принцип индуктивной обработки эмпирических данных Бута принципом исторического развития исследуемой социальной организации [23].

Этому поколению английских эмпириков в той или иной степени было уже свойственно самосознание ученых-обществоведов. Роль обществоведа стала отличаться от роли естествоиспытателя, общественного деятеля или администратора. Непосредственные инструментально-практические мотивы и цели эмпирических исследований обогатились более широкими научно-познавательными устремлениями и ценностями. Однако в сложившейся жесткой системе гуманитарного образования консервативные университеты Англии не признали "своими" и этих исследователей.

Эмпирические социальные исследования во Франции

К началу XIX в. Франция уже имела сложившиеся традиции статистических социальных исследований, связанные с именами выдающихся государственных деятелей (Кольбера, Вобана, Тюрго) и ученых (Даламбера, Лапласа, Кондорсе и др.) XVII-- XVIII вв. Революция усилила практическую направленность этих исследований. Франция конца XVIII в. была центром эмпирических исследований проблем народонаселения. В 1801 г. министерство внутренних дел провело первую всеобщую перепись-обследование, чтобы выяснить изменения в численности, размещении и условиях жизни населения, а также в сельском хозяйстве и промышленности, происшедших с 1789 г., года начала революции. За время правления Наполеона были проведены еще две переписи (в 1806 и 1810 гг.), но их программу удалось реализовать лишь частично. В первые годы XIX в. часто публиковались статистические отчеты различных департаментов и префектур, активно работало неофициальное Статистическое общество (1803-1806 гг.) [15, р.44-45].

Однако наполеоновское правление не было заинтересовано в широкой гласности не поддающихся контролю результатов исследований. В результате правительственного давления прекратило работу Статистическое общество. В 1810 г. правительство запретило публикацию материалов переписи и в 1812 г. упразднило координирующее официальные и частные исследования Статистическое бюро. С этого времени сбор статистических данных стал исключительно правом правительства. Полноценная всеобщая перепись населения Франции была вновь проведена лишь в 1836 г., после создания в 1832 г. Центра всеобщей статистики Франции.

В период Реставрации активизировались частные социальные исследования и участились публикации официальных данных. Социальные исследования все больше расширяли свои границы. Обнародовались не только демографические сведения о населении, но и данные о потреблении, доходах, причинах смерти, самоубийствах. Делались попытки классификации преступлений. После революции 1830 г. обострился рабочий вопрос и стали актуальными проблемы ускоренной индустриализации. Правительство восстановило некоторые статистические службы и научные институты донаполеоновской эпохи. Во Франции, так же как и в Англии, на этом этапе преобладало социально-гигиеническое направление в изучении условий жизни трудящихся.

Классиком этого направления был Луи Виллерме -- бывший врач наполеоновской армии. Он опубликовал множество трудов по вопросам гигиены, смертности среди рабочих, провел крупные исследования состояния тюрем. В 1840 г. вышел в свет его двухтомный труд "Сводка физического и морального состояния рабочих на бумажных, шерстяных и шелковых мануфактурах". Опубликованные им материалы касались условий труда и быта рабочих: их численности и демографических данных (рождений, браков, числа детей в семьях), средней нормы заработной платы различных категорий текстильщиков, продолжительности рабочего дня, санитарных условий помещений, личной гигиены, диеты, бюджетов рабочих семей и пр. Много внимания уделил Виллерме эксплуатации детского труда и проблеме незаконнорожденных.

Исследования имели большой общественный резонанс. Факты о зарплате и семейном бюджете, приведенные Виллерме, ярко свидетельствовали о бедности рабочих, а предание гласности и осуждению фактов детского труда на фабриках вызвали нападки на автора сторонников установившихся порядков. Факты об эксплуатации детского труда во Франции стали предметом дебатов в английском парламенте, что послужило дополнительным стимулом для принятия в 1841 г. закона, регулирующего детский труд.

Другим исследователем проблем социальной гигиены в первой половине XIX в. был Александр Паран-Дюшатле. Вместе с Виллерме и другими сторонниками реформ общественной жизни он участвовал в движении за создание государственных учреждений здравоохранения и периодических изданий, где обсуждались бы проблемы социальной гигиены. С 1829 г. во Франции стал выходить журнал "Annales d'hygiene publique et de medicine legale". Европейскую известность Паран-Дюшатле, помимо работы "Общественная гигиена" (1836), принесла двухтомная книга "Проституция в Париже" (1834). Автор использовал в своем исследовании документы полиции, личные наблюдения, интервью и данные статистики. Его интересовали не только демографические характеристики проституток, их число в городе и его изменения во времени, но и черты, раскрывающие быт и психологию этого замкнутого мирка _ социальное происхождение и место рождения проституток, их социальные характеристики, отношение к семье, браку, религии, а также причины, которые привели их к проституции. Исследование имело целью собрать объективную информацию для более успешной борьбы с этим социальным злом, но закончил его Паран-Дюшатле признанием неизбежности проституции и беспомощными рекомендациями о благотворительной моральной и материальной помощи раскаявшимся проституткам.

В криминальную статистику большой вклад внесли работы юриста Андре Герри: "Сравнительная статистика образования и числа преступлений в различных округах" (1829), "Очерки моральной статистики Франции" (1832) и "Моральная статистика Франции и Англии" (1860). В "Очерках моральной статистики Франции" он установил, что из года в год в одних и тех же районах страны число преступлений, приходящихся на данное число жителей, одинаково, а каждый класс преступлений имеет свое неизменное распределение по полу, возрасту и времени года. Например, из каждых 100 преступлений против личности 78 совершаются мужчинами и 22 _ женщинами. Годовое отклонение от этих средних цифр за 6 лет составило не более 1%. Герри не сумел объяснить постоянства в статистике преступлений. Он просто констатировал факт и приписал его постоянству нераскрытых причин, вызывающих преступления. В противоположность распространенному мнению, будто основная причина преступности состоит в недостатке образования, Герри отверг прямую связь между образованием и преступлением, тщательно сопоставив распределения показателей образования, с одной стороны, и видов преступления, с другой, по 85 департаментам Франции. Он обратил внимание на сопутствующую обоим рядам характеристику _ уровень промышленного развития департаментов _ и счел ее решающей переменной как для уровня образования, так и для преступности.

Особое методологическое значение для развития эмпирических социальных исследований вплоть до наших дней [14, р.294-309] имеют труды франко-бельгийского ученого Адольфа Кетле (1796-1874) _ одного из крупнейших статистиков XIX в. Работая во многих областях математического естествознания (астрономии, метеорологии и др.), он уделял много внимания пропаганде статистических методов изучения общества. При его участии были организованы национальные статистические общества в Англии и Франции. Кетле стал инициатором создания Международной статистической ассоциации для кооперации усилий по сбору социальной информации и созыва в 1853 г. I Международного статистического конгресса в Брюсселе.

В своих первых социально-антропологических исследованиях _ таких, как "О законе роста человека", "О склонности к преступлению в различных возрастах", _ Кетле при помощи вероятностных методов изучал распределения физических характеристик людей и статистику преступности, стремясь к максимально простому табличному выражению количественной информации, необходимой для практических целей. Составленные им таблицы смертности, например, оказались полезны для страховых обществ.

Работа Кетле 1835 г. "О человеке и развитии его способностей, или Опыт социальной физики" (рус. пер. -- с издания 1869 г. -- [3]) ознаменовала переход от простого статистического описания к сознательному использованию эмпирических количественных данных для установления закономерностей общественной жизни. Задачи статистики он понимает здесь достаточно широко: "Статистика изучает государство в определенную эпоху; она собирает элементы, связанные с жизнью этого государства, старается сделать их сравнимыми и комбинирует их наилучшим образом, чтобы познать все то, что они могут нам открыть" [3, т.1, с.16-17]. Труды Кетле означали также переход от интуитивной разработки отдельных методов к систематической работе по унификации технических процедур, терминов и приемов статистического анализа.

Основной вклад Кетле в развитие социальных исследований -- это открытие им определенных статистических закономерностей общественного бытия [2]. Под законом социального мира он понимал устойчивость во времени средних характеристик людей в данной популяции: средних физических свойств, постоянного среднего процента самоубийств и преступности в обществе, постоянной нормы браков по различным возрастным группам и т.д. Изучая графики распределения подобных характеристик населения, Кетле обратил внимание на то, что они похожи на классическую нормальную кривую распределения ошибок наблюдения, хорошо изученную математиками. Это навело его на мысль, что при достаточно большом числе наблюдений распределение различных свойств людей подчиняется закону нормального распределения, и стало обоснованием идеи "среднего человека", т.е. некоего среднего (как правило, арифметического) от изучаемых характеристик человека по данной статистической совокупности. "Рассматриваемый абстрактно, как представитель всего нашего рода и как носитель средних качеств, какие только встречаются у других людей, человек будет называться у нас средним человеком: он может быть в одной стране больше или сильнее, нежели в другой, так же точно, как он может быть умнее, образованнее и, что еще лучше, нравственно более развит" [3, т.1, с.52].

"Средний человек" был задуман Кетле как объективный среднестатистический показатель основных физических и моральных качеств данной нации, как тип, стандарт, лишенный индивидуальных различий, затемняющих общую картину. Он должен был служить осью анализа, точкой отсчета колебаний в ряду статистических показателей, рисующих устойчивые и динамические состояния общества: "...средний человек в обществе то же, что центр тяжести в физических телах; оценка всяческих явлений равновесия и движения в обществе сводится к рассмотрению среднего человека..." [Там же, т.2, с.298]. Сохранение среднего человека означало и сохранение типа общества.

Априорное по сути понятие среднего человека было связано у Кетле со своеобразным толкованием средних величин вообще. Средняя понималась им как величина, при исчислении которой все случайное исчезает, уничтожаются все отклонения от нее и остается только постоянное и закономерное. В социальном мире, согласно Кетле, действуют постоянные (пол, возраст, занятия, географическое положение, экономические и религиозные институты и др.) и случайные причины, неопределенно действующие в любом направлении. Последние представляют собой главным образом силы обратного воздействия человека на социальную систему, "возмущающие" ее устойчивость. Однако при достаточно большом числе испытаний, говоря языком теории вероятностей, следствия этих случайных причин становятся исчислимыми и обнаруживают внутреннюю необходимость. Так называемый закон случайных причин утверждает, что каждая характеристика человека (например, простейшая _ вес) нормально распределяется в изучаемой популяции около некоторой средней и что чем больше число наблюдений, тем точнее эмпирическое распределение совпадает с теоретическим вероятностным распределением. С этой точки зрения "средний человек" есть статистическая константа, пробивающаяся сквозь ряды случайностей, есть такой тип или норма, от которой другие люди нации или иной статистической совокупности более или менее отличаются только под влиянием случайных причин.

Кетле рассматривал среднестатистические данные на одном уровне с фактами природы. Убеждение, что необходимость и регулярность причинно-следственных связей в социальной жизни не уступает закономерности явлений природы, помогло ему открыть устойчивые тенденции в рядах средних величин и постоянные корреляции между некоторыми характеристиками, которые он и объявил социальными законами. Эти результаты Кетле, в частности полученные им данные о постоянстве (в массовой тенденции) числа и характера преступлений, высоко оценил К. Маркс, назвав главную его книгу [3] "превосходным научным трудом" [1, т.8, с.531]. Но одновременно Маркс отметил, что объяснение этого постоянства или необходимости "ему (Кетле _ Авт.) никогда не удавалось"

Обоснование найденным статистическим закономерностям Кетле традиционно искал в неизменной человеческой природе (таковы его рассуждения о склонности к преступлению). По существу, вся его концепция "среднего человека" родственна метафизическим концепциям универсальной человеческой природы. А в стремлении утвердить в целом плодотворную идею естественной закономерности в социальных процессах он близок к позиции механистического детерминизма. Именно эти универсалистские установки, с одной стороны, позволяли Кетле смело использовать средние величины во всех возможных случаях и часто получать интересные результаты, а с другой _ применять эти средние без учета неоднородности статистических данных и без серьезного социологического обоснования. Средняя величина имеет смысл только как средняя качественно однородной группы. Выделение таких внутренне связанных групп _ дело социологической теории. Основное понятие Кетле _ "средний человек" -- в дальнейшем было отвергнуто общественными науками как слишком явное упрощение, игнорирующее качественную разнородность социального мира и таких больших групп, как национальные сообщества людей. Сам Кетле не сознавал, что "его социологические представления выходят за пределы той специфической математической модели, которую он разрабатывал"

Главные практические результаты получены Кетле в статистике "физических характеристик" человека, в той области, которая ныне относится к демографии и медицинской статистике. В этой сфере он отрабатывал свои основные приемы измерения социальных явлений, сохранившие значение до нашего времени, -- анализ эмпирического распределения определенных свойств в группе и исчисление средней величины, подсчет событий известного рода за данный период, определение средней на единицу времени и прогноз их числа на следующий период, подсчет событий по возрастным группам и средней нормы для данной группы.

Для эмпирической социологии методологически важной оказалась постановка вопроса об измерении "моральных качеств". По словам современного американского специалиста по количественным методам в социологии Поля Лазарсфельда, "моральная статистика у Кетле представляет собой количественное изучение нефизических характеристик людей" [14, р.298]. В этой сфере неприменимо прямое измерение, как в случае физических свойств, поэтому Кетле предлагал оценивать "моральные качества" людей по результатам их деятельности и измерять сами действия (по затратам энергии, частоте их повторяемости и пр.). В полной мере он не представлял себе всей сложности и объема этой проблемы, на современном языке _ проблемы операционализация социологических понятий. Ее решение потребовало бы прежде всего коренной перестройки, уточнения и конкретизации известных ему общественно-политических теорий. Однако Кетле указал направление дальнейших поисков в этой области, а его классификация случаев измерения практически совпадает, по оценке П. Лазарсфельда, с наиболее распространенной типологией измеримых переменных в современной эмпирической социологии [14, р.300-301]. Способ мышления Кетле стал органической частью последней.

Значительный след в истории эмпирических социальных исследований в Европе как глава целой школы, методолог, теоретик и автор программы реформ оставил Фредерик Ле Пле (1806-1882), по образованию горный инженер. Под сильнейшим впечатлением событий Июльской революции он решил наблюдать жизнь общества как естествоиспытатель, чтобы понять причины возникновения социальных революций. Основным объектом наблюдения Ле Пле выбрал семью как простейшую модель, клеточку всякого общества. Именно в семье, по его убеждению, закладываются все особенности общества, семена его устойчивости или нестабильности. Простота и доступность наблюдения семей обеспечивают надежные данные для индуктивных умозаключений и не дают почвы для абстрактных спекуляций. Работая как крупный организатор и консультант по горному делу и металлургии в разных странах Европы -- в Англии, Испании, Италии, Германии, Австрии, Венгрии, России и на Скандинавском полуострове, Ле Пле всюду подробно изучал особенности жизни различных семей. "Я поставил себе задачей, -- писал он о своем методе, _ самолично изучить в разных европейских странах более трехсот семейств, принадлежащих к самым Многочисленным классам населения. Я посвящал, по крайней мере, неделю, а иногда и целый месяц на составление монографий каждой из них т.е. изучал не только подробности их материальной жизни, но и чувства, страсти и вообще умственную и нравственную жизнь" [16, р.33]. В результате появилась книга "Европейские рабочие" (1855), расширенная до шести томов в издании 1877-1879 гг.

Разработка монографического метода наблюдения и описания на базе всестороннего обследования семей _ наиболее известный вклад Ле Пле и его школы в методологию эмпирических социальных исследований. В план монографии семьи входили разделы: общее описание местности, занятий в данном районе и самой семьи; источники существования; образ жизни; история семьи; бюджет семьи; различные элементы общей социальной организации -- виды контрактов рабочих с работодателями, учет профессионального продвижения молодых рабочих в данной местности, подробная информация о технико-экономических условиях отрасли, в которой трудится семья (подробнее см.: [22]). Основными способами сбора информации были личные наблюдения и свободные интервью.

В центре каждой монографии семьи стояло описание ее бюджета, анализ которого, по мнению Ле Пле, позволял получить точные данные о структуре и функциях семьи и обеспечивал надежную основу для сравнений и типологии семей. Ле Пле пытался использовать статьи семейного бюджета (личные расходы, расходы на образование и т.д.) как показатели прежде неизмеримых качеств и действий рабочих и, даже более широко, всей общественной организации, в которой они живут. В первую очередь его интересовало, какие траты, привычки или условия труда семьи способствуют или мешают ее возвышению в социальной иерархии. Например, высокая доля в бюджете расходов на питание позволяет сделать вывод, что у семьи мало шансов продвинуться вверх. Слишком большие траты на алкогольные напитки и бесполезные развлечения означают пренебрежение религией и образованием. На основании бюджетных показателей Ле Пле пытался даже делать выводы о классовых отношениях. Так, по высоким членским взносам французских жестянщиков в профсоюз он судил об их "агрессивности" по отношению к высшим классам.

Следует подчеркнуть, что столь далеко идущие выводы основывались не на одних бюджетных данных, а прежде всего на пристальном наблюдении за жизнью семьи и ее среды. Статьи бюджета выступали как симптом и мера определенных социальных отношений, о которых уже сложились более общие соображения, часто не выраженные явно. Ле Пле казалось, что он строит объективную социальную науку, похожую на минералогию, без всяких предвзятых теорий. Очевидные выходы за пределы возможностей метода, вроде некоторых заключений, нами приведенных, объясняются не столько его внутренними недостатками, сколько консервативными идеологическими убеждениями Ле Пле. Сама же техника поиска индикаторов для измерения и диагностики социальных отношений получила широкое развитие в современной эмпирической социологии [14, р.327-328]. Идеи Ле Пле дали толчок к разработке сложных социально-экономических индексов. Уже ближайшие его последователи дополнили показатели денежного бюджета анализом бюджетов времени и т.д.

В отличие от Кетле Ле Пле и его ученики находили статистические обобщения бесполезными. Они шли не от них, а от содержательного и всестороннего рассмотрения объекта, в котором, по их мнению, воплощено все богатство общественных связей _ от семьи как главной силы социального контроля и социализации. Индикаторы Ле Пле и его школы опираются на содержательный анализ и наблюдения, выходящие за пределы одной семьи и прослеживающие ее общественные связи.

Ученики и последователи Ле Пле - Анри де Турвиль, Эдмон Демолен и др. _ расширили сферу приложения монографического метода. Исходным моментом в универсальной схеме анализа социальных явлений, известной как "номенклатура социальной науки", вслед за Ле Пле они обычно выделяли место обитания семьи. В этом пункте школа Ле Пле придерживалась доктрины географического детерминизма См. главу четвертую., утверждая, что природные условия определяют вид трудовой деятельности, характер семьи и в конечном счете общества, а также их перспективы. Кроме того, в схеме значилось более 20 пунктов, расположенных в порядке восхождения от простого к сложному. План семейной монографии дополнялся описанием соседства, корпорации, прихода, города, провинции и государства. Богатство учтенных в "Номенклатуре" факторов дало основание Питириму Сорокину классифицировать школу Ле Пле в истории социологии как "синтетическую" [22]. Пользуясь этой схемой, школа в течение десятилетий проводила многочисленные исследования социальных систем разных народов.

Результатом изучения семей явилась их типология. Но исследование семей не было самоцелью ни для Ле Пле, ни для его учеников. Рассмотрение типов семей служило средством понимания исторического движения и функционирования общества в целом, а также прогнозирования реформ. Ле Пле выделил три типа семьи: патриархальная -- индивид полностью подчинен общности, семья действует как единая и неделимая единица; корневая Введенное Ле Пле понятие "famille-souche" (англ, stem family) играет важную роль в современной исторической демографии и социологии семьи. -- все имущество семьи переходит к одному наследнику, выбранному отцом, остальные дети мигрируют, имея возможность вернуться в родительское гнездо во время неудач; нестабильная -- отсутствие достаточных средств для передачи потомкам, разрозненное существование родителей и детей. Наиболее стабильная патриархальная семья является для Ле Пле показателем консервативного отсталого общества (историческая аналогия с Востоком). Корневая семья -- по мнению Ле Пле, показатель наиболее приемлемого общественного устройства, в котором сбалансированы традиции и новшества. Третий тип -- нестабильная семья -- характерен для современного Ле Пле французского общества, втянутого в процессы индустриализации и урбанизации. В историческом движении общества Ле Пле с грустью замечал направление от патриархального типа семьи к нестабильному.

Политические убеждения Ле Пле, близкие к взглядам традиционалистов (особенно де Бональда), сложились еще до начала исследований и остались неизменными. В советах относительно реорганизации общества (Ле Пле был государственным советником Наполеона III, сенатором) он был более склонен к реставрации традиций, чем к созданию нового социального порядка, утверждая, что для стабилизации общества в первую очередь необходимо укрепление отцовского авторитета, что является задачей воспитательных учреждений и народной школы. Этим объясняется интерес учеников Ле Пле к постановке народного образования в разных странах. Идеал Ле Пле в отношениях рабочих с предпринимателями -- "патронаж", патриархальная опека над рабочими со стороны мелкого предпринимателя, который находится в непосредственном контакте с ними, разделяет их нужды и печется об их благе. Эти взгляды Ле Пле впоследствии повлияли на идеологию фашистского корпоративизма [11, р.133].

Несмотря на консерватизм и реакционность общественно-политических идеалов Ле Пле, его работы положили начало новому типу эмпирических социальных исследований и стали важной методологической вехой в их истории.

Эмпирические социальные исследования в Германии

Важное значение для развития эмпирических исследований в Германии имело постоянное запаздывание в этой стране, в связи с общей отсталостью и раздробленностью немецких государств в первой половине XIX в., начала различных общественных движений по сравнению с передовыми странами Европы. Благодаря этому обстоятельству в эмпирических исследованиях, проводимых в Германии, во многом учитывался опыт и достижения других стран. В отличие от Англии и Франции инициатива проведения таких исследований здесь исходила непосредственно от сильно развитой бюрократической власти, а также из университетской среды, чем объясняется участие в них таких видных ученых-обществоведов, как Густав Шмоллер, Фердинанд Теннис и Макс Вебер.

Первоначальные социальные исследования в Германии были похожи по своей форме на исследования во Франции. Как и в других странах, в начале XIX в. немецкая статистика была смесью сведений по географии, истории, демографии, экономике и политико-административным вопросам. Но к середине века эти исследования начинают дифференцироваться.

Со времени революции 1848 г. появился интерес к проблемам социальной гигиены и общественного здравоохранения. Известным деятелем в этой области, одним из основателей медицинской статистики в Германии был знаменитый патолог Рудольф Вирхов, провозгласивший, что "если медицине суждено исполнить ее великое назначение, то она должна вмешаться в политическую и общественную жизнь" [18, р. 39]. Германское движение за медицинские реформы основывалось на идеях французских гигиенистов. Вирхов и его соратники Соломон Нойман и Рудольф Лойбушер знали работы Кетле. Предпринятое Вирховом в 1848 г. обследование медицинского состояния района Верхней Силезии далеко выходило за рамки отчета об эпидемической ситуации, болезнях и содержало анализ причин экономической и культурной отсталости региона. А его рекомендации по предотвращению будущих эпидемий состояли в радикальной программе социальных реформ в духе революции 1848 г. Современный историк немецкой социологии Антони Обершаль указывает, что способ анализа Вирхова очень близок к сегодняшнему подходу, используемому при описании слаборазвитых стран [18., р.40].

Под влиянием Герри, Кетле, Ле Пле в 60-70-х годах в Германии становятся популярными исследования "моральной статистики", демографии и положения бедных слоев населения.

Подходы Ле Пле и Кетле в бюджетных исследованиях попытался синтезировать Эрнст Энгель, первоначально горный инженер, позднее профессиональный статистик, глава прусского статистического управления. На развитие его научных интересов решающее влияние оказала встреча с Ле Пле. Позже Энгель общался с Кетле, участвовал в 1853 г. в I Международном статистическом конгрессе. Сравнив полученные ассистентами Кетле данные о бюджетах 199 рабочих семей Бельгии и данные о бюджетах, содержащиеся в 36 монографиях Ле Пле, Энгель нашел, что независимо от типа семьи и размера дохода существует одинаковый порядок расходов на жизненно важные потребности: питание, одежду, жилище и т.п. Более того, чем ниже уровень дохода и беднее семья, тем выше доля расходов на питание. Это и есть известный "бюджетный закон" Энгеля (1857 г.). Он надеялся, что его закон и ожидаемые средние значения статей потребления в каждой подоходной группе позволят охарактеризовать семьи числовыми индексами согласно их отклонению от этих средних [Ibid., p.44].

В области демографии, криминологии и физической антропологии получили известность, особенно в России 60-х годов, работы эпигона Кетле Адольфа Вагнера. Очень характерно название одной из его книг _ "Регулярность кажущихся случайными действий с точки зрения статистики" (Гамбург, 1864). Под влиянием трудов Кетле, Вагнер видел регулярность даже там, где был довольно широкий разброс данных и где говорить о наличии каких-то тенденций было рискованно. Он изучал, в частности, сравнительную статистику самоубийств в Европе, пытаясь обнаружить зависимость самоубийств от самых разнообразных факторов: погоды, религиозной принадлежности, возраста, профессии, семейного положения, т.е. почти всех причин, которые позднее проанализировал в связи с различными видами самоубийства Эмиль Дюркгейм. Но в отличие от последнего См. раздел 7 главы десятой. у Вагнера не было своей теории, которая позволила бы ему соответствующим образом упорядочить данные, и поэтому он получил довольно хаотическую картину.

В методологическом отношении интересен труд Вильгельма Лексиса "Теория массового поведения" (1877). Лексис разрабатывает понятие математических моделей массового поведения, на Долгое время забытых и вновь введенных в социологию лишь в 40-х годах нашего века. Он развивал идеи Кетле о квантифика-ции социальных явлений и математические методы последнего. Этим Лексис отличался от других немецких ученых, на которых большее впечатление произвел социальный детерминизм Кетле. Почти все ученые, работавшие в области эмпирических социальных исследований в Германии последней четверти XIX в., так или иначе были связаны с Обществом социальной политики [18, р.21-27], основанным в 1872 г. профессорами, представителями прессы, издателями, чиновниками и предпринимателями. Среди его членов были виднейшие социологи, историки, экономисты Германии - Фердинанд Теннис Об исследованиях, проведенных Теннисом, см. главу восьмую., Макс и Альфред Веберы, Густав Шмоллер и др. В 80-90-е годы оно стало центром организации и проведения социальных исследований в Германии.

За 1881-1902 гг. были проведены исследования условий сельскохозяйственного труда и ростовщичества в сельских местностях, положения рабочих, занятых в торговле, на транспорте, в торговом флоте, а также положения ремесленников. Отсутствие исследований о промышленных рабочих объяснялось нежеланием обострять конфликт с правительством Бисмарка, проведшим через рейхстаг законы, направленные против социалистов.