Жизненные стратегии выпускников кадетского корпуса: биографический анализ

Размещено на http: //www. allbest. ru/

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Профиль

«Социальная антропология»

Выпускная квалификационная работа на тему:

Основная образовательная программа магистратуры по направлению подготовки 39.04.01 «Социология»

Жизненные стратегии выпускников кадетского корпуса: биографический анализ

Выполнил:

Булка Михаил Ярославович

Научный руководитель:

д.соц.н., проф. Куропятник Марина Степановна

Санкт-Петербург 2017

Оглавление

Введение

Глава 1. Теоретические основания изучения жизненных стратегий выпускников кадетского корпуса

1.1 Обоснованная теория («Grounded theory»)

1.2 Социальный капитал

Глава 2. Эмпирическое исследование жизненных стратегий выпускников кадетского корпуса

2.1 Кадетская идентичность и повседневность

2.2 Кадетские жизненные стратегии и социальные связи

Заключение

Список использованных источников и литературы

Приложения

Введение

Кадетские корпуса в России являются важнейшим образовательным институтом, существовавшим - с перерывами - с XVIII века. Выпускниками кадетских корпусов в разные эпохи были люди, с чьими фамилиями неотъемлемо связаны история и культура нашей страны, ее военные достижения: А.А.Аракчеев, Ф.Ф.Беллинсгаузен, В.В.Верещагин, М.И. Голенищев-Кутузов, В.И.Даль, А.Д.Засядко, В.Н.Ипатьев, И.Ф.Крузенштерн, М.П.Лазарев, А.Н.Лодыгин, С.И.Мосин, П.С.Нахимов, П.Н.Нестеров, А.Н. Радищев, А.Н. Скрябин, Ф.Ф.Ушаков и др. Среди них были, как явствует из небольшого списка, выдающиеся художники, композиторы, ученые, изобретатели, офицеры.

Актуальность исследования объясняется возросшей ролью кадетского и начального военного образования в современной России, необходимостью изучения закрытых военных подростковых коллективов как специфических сред социализации, порождающих определенные психологические и поведенческие модели, и анализа жизненных стратегий выпускников, мыслимых как самостоятельные и в то же время связанные с оконченным учебным заведением пути профессиональной карьеры.

Степень разработанности темы. Отечественная литература о кадетах сосредоточена преимущественно в области исторических и педагогических исследований. Педагогические исследования представлены работами П.Н.Глебова, В.Ф.Грекова, П.Н.Петрова, Н.А.Соколова; А.В. Афанасова, В.П. Давыдова, О.Р. Карташова, А.В. Рыжова, П.Я.Савинова, B. C. Смирнова, В.В.Соловьева, О.В.Ченцова, А.В.Половнева, А.В.Барабанщикова, А.В.Беляева, С.П.Дергачева, Г.Г.Киселева, Т.В.Маркелова, И.А.Алехина, А.Ю. Асриева, К.В.Богданова, С.А.Булина, Ю.А.Галушко, В.Г.Данченко, И.М.Дугина, Г.В.Калашникова, А.И.Каменева, В.А. Свиридова и др. Исторические исследования представлены работами Н.И.Алпатова, М.П.Жестковой, Е.М.Кончакова, Л.Г. Бескровного, П.А. Бученкова, А.С Максимова, А.Г. Кавтарадзе, А.И. Каменева, A.A. Буравченкова, В.А. Скоробогатого, В.Б. Задорожного, А.А Михайлова В.М. Крылова Э.М. Филиппова, В.И.Харламова, П.А.Зайончковского и др. Зарубежная историческая литература о русских военно-учебных заведениях представлена работами П.Л.Алстона, К. ван Дайка, Р.Суни, Б.Эклофа, А.К.Уилдмана, В.М.Пинтнера, П.Кенеза, К.Барнетта и др.

В этой связи создание оригинальной исследовательской модели представляется необходимым.

Объектом исследования являются выпускники первого взвода первой роты Военно-космического Петра Великого кадетского корпуса 2007-2011 гг.

Предметом исследования являются жизненные стратегии выпускников первого взвода первой роты Военно-космического Петра Великого кадетского корпуса 2007-2011 гг.

Цель исследования - комплексное исследование жизненных стратегий выпускников кадетского корпуса.

В соответствии с целью автором выдвигается следующая гипотеза: жизненные стратегии выпускников кадетского корпуса разнообразны и не могут быть сведены к универсальной стратегии - в частности, военной; стратегии частично предопределены, во-первых, влиянием прежнего символического сообщества, ограничиваемого в большинстве случаев людьми из одного взвода и связанными с корпусом офицерами и преподавателями, во-вторых, формальными и неформальными нормами, традициями и лексиконом, которые существовали во время обучения.

Для доказательства или опровержения гипотезы необходимо выполнить задачи исследования:

1. Предложить целостный подход к изучению жизненных стратегий выпускников на основе оригинальной авторской модели

2. Теоретически обосновать предлагаемую модель и проблематизировать используемые категории

3. Выявить и описать существенные формальные и неформальные практики, циклы времени, совместно образующие кадетскую идентичность, доказав их влияние и проиллюстрировав их

4. Описать и формализовать, насколько это необходимо в исследовании, кадетский лексикон как вербальную репрезентацию идентичности, показать его отличия от повседневного языка, проиллюстрировав это примерами

5. Выделить и классифицировать существующие жизненные стратегии выпускников изучаемого подразделения и показать их связанность с сообществом выпускников и связанных с корпусом лиц

6. Показать наличие структур социального капитала изучаемого подразделения, проанализировать их силу и конфигурации, указав возможные ограничения

Практическая значимость исследования состоит в первой попытке системно проанализировать жизненные стратегии современных выпускников кадетского корпуса, обобщить и классифицировать их, показав, какое влияние оказывает полученное в кадетском корпусе воспитание и образование на дальнейшую жизнь бывшего воспитанника и как выпускниками поддерживаются дружеские связи с людьми, связанными с учебным заведением. На их основе можно будет создать и визуализировать сети кадетского социального капитала, понимаемые как совокупность всех возможных связей внутри отдельного изучаемого подразделения и всего учебного заведения, и создать модель фактических взаимоотношений выпускников. Экстраполяция выводов на всю совокупность начальных военно-учебных заведений интернатного типа - с учётом налагаемых на модель ограничений, подробно описываемых в главах исследования, - представляется возможной, поскольку условия социализации воспитанников схожи.

Теоретическая значимость работы заключается в создании надежной и предлагающей достоверные результаты модели исследования фактических жизненных стратегий выпускников, соотнесенных с сетями социального капитала. Поскольку подобный тип учебных заведений является закрытым, его изучение сопряжено с трудностями, которые предлагаемая модель потенциально устраняет. Предлагаемые в исследовательской литературе методы изучения ограничиваются преимущественно формальными аспектами кадетской идентичности; в проводимом автором эмпирическом исследовании внимание уделяется как ее формальным, так и неформальным - зачастую более важным - аспектам, анализируются психологические особенности личности, имплицитно воспитываемые кадетской средой; обстоятельно описываются значимые неформальные практики, нормы поведения, коллективно санкционируемые, но остающиеся вне фокуса исследовательского внимания.

Вербально они репрезентируются на кадетском лексиконе, инкорпорирующем диалектизмы, военный социолект, подростковый жаргон и пр. Поскольку язык этой закрытой группы, как правило, неизвестен стороннему наблюдателю, но самоочевиден воспитаннику, в работе предлагается глоссарий, содержащий значимые термины и выражения, понимание которых необходимо для верной реконструкции кадетского быта и идентичности.

Эмпирическое исследование совмещает основной и вспомогательный метод: биографическое интервьюирование бывших воспитанников, анализ их аккаунтов в социальной сети ВКонтакте (vk.com). На основании полученных данных автором для лучшей визуализации результатов с помощью программы Gephi версии 0.9.1 и матриц смежности, предварительно созданных в Microsoft Excel, были созданы социальные графы, представленные рисунками 1-6 в во втором параграфе второй главы. Для биографического интервью информанты отбирались методом комбинированного (смешанного) целевого отбора с обязательным включением отчисленных (для проверки исключенности).

Методологическим основанием исследования выступает обоснованная теория (grounded theory) в версии системного дизайна, предлагаемая А.Страуссом и Дж.Корбин, теории социального капитала (П.Бурдье, Дж.Коулман, Р.Патнем и др.), теория Р.Данбара («эмоциональные слои»), биографический метод, различные методы изучения аккаунтов социальных сетей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих четыре параграфа, заключения и трех приложений. В первой главе предлагается и обосновывается модель исследования. Во второй главе предлагается оригинальное эмпирическое исследование на основании модели. В первом приложении размещен гайд биографического интервью, во втором приложении - пример такого интервью. В глоссарии, размещенном в третьем приложении к работе, фиксируется слова, выражения и термины, значимые для понимания кадетской идентичности.

Библиография содержит 62 наименования.

Глава 1. Теоретические основания изучения жизненных стратегий выпускников кадетского корпуса

1.1 Обоснованная теория («Grounded theory»)

жизненный стратегия кадетский социологический

Обоснованная теория - комплексная качественная методология социологического исследования, в наиболее общем виде предполагающая «индуктивное выведение» теории непосредственно из представляемого ею феномена. Даруемая исследователю творческая свобода и самостоятельность в выдвижении независимых, опытных гипотез уравновешивается строгими формальными требованиями к их проверке, базирующимися на четырех основных принципах: соответствие реальности, возможность обобщения, понимание, контролируемость.

Характеризуемая как «методологически динамичная», обоснованная теория - зонтичный термин, включающий в себя различные эпистемологические основания: постпозитивизм авторов метода Б.Глейзера (Глазера) и А.Страусса, символический интеракционизм и прагматизм А.Страусса и Дж.Корбин, конструктивизм К.Чармаз и предлагаемый исследователем конструктивстский дизайн теории и пр. Наиболее разработанным и процедурно строгим в настоящее время является системный дизайн А.Страусса и Дж.Корбин, который используется в настоящем исследовании.

Возникнув во второй половине 1960-х, теория претерпела значительные изменения и стала одной из важнейших исследовательских стратегий, интегрирующих качественный и количественный подход. Ж. Бенолиель обобщает его историю следующим образом: период открытия (до 1970 г.), период развития (1970-1980 гг.), период диффузии (1980-1990 гг.) и период диверсификации (1990-1996).

А. Халдун и К. Ленавенек коротко суммируют ключевые положения обоснованной теории: данные, действительно отражающие символический мир информантов, необходимо получать из первоисточника, т.е. из непосредственного общения, интервьюирования или иного повседневного взаимодействия, теория создается на основании данных о субъективно значимых событиях и явлениях, которые структурируют поведение и предопределяют систему ценностей; взгляды людей и их социальные представления существуют, развиваются и оспариваются во взаимодействии с другими.

Таким образом, верно сформулированная обоснованная теория, отражающая сложность, динамичность и изменчивость человеческого поведения, предполагает его объяснение инкорпорированием институциональных и неинституциональных норм, психологических факторов, повседневных событий в целостную модель, учитывающую агентность - как активное и целенаправленное (рациональное и иррациональное) поведение субъектов. Следовательно, правомерно рассматривать оффлайн- и онлайн-взаимодействие бывших воспитанников, тождественные по взаимной соотнесенности: важность этого обстоятельства вкупе с географическим размежеванием выпускников будет рассмотрена в главе 2.

Обоснованная теория, применяемая для изучения нестандартных и экстремальных сценариев, - например, жизни смертельно больных людей и их родственников в больницах Сан-Франциско, подходит для изучения бывших воспитанников кадетского корпуса, находившихся в изолированных для постороннего наблюдателя условиях.

Неявное методологическое требование, предъявляемое данным подходом, выражается в обращении к эмической перспективе и, вероятно, отказу от экспертных опросов и интервью: для точной реконструкции повседневные практики желательно описывать с точки зрения информанта (кадета изучаемого подразделения). Жизнь обучающегося в военном интернате отлична от жизни его преподавателей и офицеров-воспитателей, имеющих регулярный и беспрепятственный доступ к миру вне физических и символических границ кадетского корпуса, значит, интерпретациям кадет преимущество отдается как более достоверным и естественным, несмотря на большую осведомленность и опытность наставников. Искажения могут внести и иные дополнительные обстоятельства.

Например, существование прежней формальной иерархии, где воспитаннику отводится подчиненное место, впоследствии способно воспрепятствовать получению информации, поскольку новый социальный и профессиональный статус выпускника не рефлексируется; новый набор кадет в роту способен вытеснить воспоминания о предыдущем, оставив лишь наиболее экстремальные случаи; знание о жизненных стратегиях выпускников может превосходить аналогичное, но аккумулированное только с помощью обращений к бывшим воспитанникам и пр.

Среди трех возможных позиций близости к исследовательскому полю, выделяемых исследователями (outsider-гибридная позиция-insider), наиболее предпочтительной, очевидно, является последняя - инсайдера, или «своего» в терминологии и системе оценивания кадет, а для метода отбора информантов - комбинированный или смешанный целевой отбор.

Построение гибкой модели, отвечающей указанным выше основополагающим принципам, в настоящем исследовании означает выполнение следующих процедур. Достоверное и лишенное избыточных деталей описание кадетской повседневности, основанное исключительно на фиксируемых и подтверждаемых данных, необходимо для воссоздания условий, способствовавших становлению кадетского характера: иными словами, нет настоятельной необходимости регистрировать мелкие изменения распорядка дня, поскольку их значение на кадетские циклы времени малозначительно, для корректного объяснения следует показать, почему, например, вторник для воспитанника был более предпочтительным будним днем недели, чем среда, и как это соотносилось с амбивалентным образом «гражданского». Модель, репрезентирующая кадетскую реальность, с необходимыми ограничениями должна включать в себя описание социолекта исследуемой группы, переводимого на академический язык, и составление глоссария, поскольку вербальный аспект идентичности закрытой группы важен для понимания ее неформальной иерархии и существующих в ней норм и обычаев, ускользающих от стороннего наблюдателя.

В то же время необходимым для объективного исследования представляется объяснение некоторых терминов, зачастую кажущихся самоочевидными, но используемых ошибочно вне изучаемого контекста или аффективно провоцирующих: армейская дедовщина и корпусная дедовщина в изучаемом случае имеют мало общего. Эта ошибка аннулирует возможность создания предсказательной модели в парадигме обоснованной теории: не будучи инвариантной, категория требует рассмотрения в зависимости от исследуемого случая без предварительного приписывания значения. Таким образом, модель, оперирующая конкретными данными, предлагает концептуальную интерпретацию, действительную - с учетом вносимых изменений - для класса схожих феноменов, что роднит обоснованную теорию с естественнонаучными моделями, однако не сводит ее к позитивистскому толкованию фактов.

Жесткая предзаданность условий наблюдения, прописываемая предварительно, на уровне гипотез означает выстраивание стройной и логически непротиворечивой системы верификации: цепочки «повседневность-идентичность», «идентичность-жизненные стратегии», «идентичность-социальный капитал» должны подразумевать связанность.

Иной род системных ошибок, которые устраняются с помощью применения обоснованной теории, связан с теоретизированием и произвольным приписыванием характеристик на основании сходства: «теоретическая чувствительность» как фундаментальное качество исследователя позволяет создать корректную и более подробную объяснительную модель, объединяя чтение профессиональной литературы и персональный опыт автора как дополнительный источник проверки получаемых данных. Вследствие этого повышается опасность тенденциозности выводов: избирательное включение или исключение должны быть устранены посредством обращения к независимой вспомогательной процедуре верификации. В настоящем исследовании таковой является анализ профилей социальных сетей, позволяющий также задать верхние границы сети социального капитала и визуализировать их, сверив с фактически существующей.

Важность обращения именно к «повседневной реальности» (daily reality) как источнику данных требуется разъяснить подробнее. Из ныне действующего официального Типового положения о корпусах, утвержденного Министерством обороны РФ, следует, что все похожие государственные общеобразовательные учреждения, находящиеся на казенном попечении и в введении Министерства обороны, имеют юридически равноправный статус и именуются училищами, регламентируются также и общие задачи обучения. Однако доскональное изучение документов и нормативно-правовых актов скорее препятствует созданию полноценной обоснованной теории, поскольку игнорируются существенные отличия, возникающие в результате ежедневных микровзаимодействий, и неофициальные традиции, обычаи, нормы и речевые практики, фундаментальные для зависимой от контекста (context-dependent) идентичности. Даже квалифицированный анализ с привлечением исторических документов, предлагающий генетические (т.е. относящиеся к генезису) объяснения, с неизбежностью будет неполным: уставы навигацких школ, основанных Петром I, и уложения николаевской поры дают лишь приблизительное понимание подлинной повседневной жизни современного кадетского корпуса. Однако обращение к ним необходимо и полезно для диахронного сравнения конкретных практик (например, наказаний за нарушения, награждений), что не является исследовательской задачей автора.

В эмпирическом исследовании вводимые категории «идентичность», «социальный капитал», «жизненные стратегии» и пр. не являются взятыми произвольно и теоретически подкрепленными категориями per se: без дополнительного указания имеются в виду конфигурация социального капитала конкретного подразделения, жизненные стратегии выпускников конкретного учебного заведения и пр., поскольку кадетский корпус как институт социализации зависим от рационального и иррационального поведения субъектов, его представляющих.

В изучаемом случае кадеты ассоциируют себя исключительно с собственным кадетским корпусом; назвать их учебное заведение училищем может быть даже оскорбительным, если принимать во внимание затяжную вражду и неформальное соперничество с суворовским училищем. Провозглашаемая и воспитываемая идентичность, определяемая различными документами, не чувствительна к персональным качествам и контекстам, и создание модели идентичности на ее основе не проясняет фактических жизненных стратегий выпускников.

Например, из прописываемых в положениях задачах обучения, упомянутых выше, релевантной для критики выступает первая: если, как показывает настоящее исследование, в профильные военные учебные заведения поступили (и успешно завершили обучение там) менее трети воспитанников взвода и роты, допустимо ли расценивать это как свидетельство девиантности жизненных стратегий, если и актуальное, и ныне утратившее силу положение, несколько отличающиеся в формулировках, предполагают поступление именно в высшие военные учебные заведения?

Дополнительную сложность обращения к формальному аспекту идентичности как конститутивному удобно проиллюстрировать следующим примером. Одной из важнейших задач обучения в кадетских корпусах является «воспитание гражданственности», патриотизма и любви к семье. Зафиксировав или не зафиксировав эти характеристики у бывших воспитанников, исследователь придет к самоочевидному выводу, использовать который для построения модели не представляется возможным, значительно больший интерес представляют неформальные, имплицитные и зачастую нерефлексируемые практики поведения, укорененные в повседневности и извлекаемые из нее. Их конститутивные свойства и зачастую действительное влияние выше официально декларируемых. Критические расхождения, возникающие между нормативным идеалом «кадетского братства» и фактической конфигурацией социального капитала, подробно описаны в главе 2.

Иногда значимые с точки зрения быта изменения, в соответствии с обоснованной теорией требующие большего внимания, могут быть незаслуженно проигнорированы или частично инкорпорированы в формальное описание. Например, перевод на новую форму.

Во время обучения в кадетском корпусе (2007-2011 гг.) изучаемая группа носила обмундирование старого образца; однако механическая регистрация отличий препятствует глубокому описанию, которое потенциально выглядит так: поскольку исчезла необходимость пришивать к форме шевроны, погоны и иные знаки отличия, исчез и прежний ситуативно обусловленный неформальный «рынок» товаров и услуг, вовлекающий кадет из разных подразделений. Сложность пришивания погон к шинели и срочность исполнения этого приказа, например, вынуждала многих обращаться к лучшим «швеям», которые, будучи монополистами, могли диктовать высокую цену, или к товарищам, предлагавшим обмен на иные услуги или товары. Спонтанно складывавшийся «рынок» способствовал становлению отношений взаимного доверия и неэгоистического сотрудничества, так как оба контрагента были вынуждены идти на компромисс в ситуации неполной информации и высоких рисков. Разрешение изредка возникавших экономических противоречий было коллективным: апелляция к публичному авторитету инспирировала групповое давление, противостояние которому могло обречь воспитанника на бойкотирование или другое неформальное наказание. Теперь этот рынок отсутствует, поскольку новый стандарт предполагает отказ от шинелей в пользу пуховиков, нашивать погоны и наплечные знаки на которые не требуется. Подобное стремление к обобщению на основании анализа мелких действий роднит обоснованную теорию с «насыщенным описанием» К.Гиртца, поскольку всякое действие включено в незримые смысловые структуры, определить влияние которых необходимо для разработки верной модели.

В дальнейших рассуждениях о быте полезным представляется обращение к идеям П.Бурдье о присвоении и проникновении социального и физического пространства, предлагаемой в работе «Социология политики». В исследуемом случае формальная и неформальная иерархизация кадетской жизни физически воплощалась в рассредоточении воспитанников разных лет набора по всему зданию пеньковых складов, спроектированных Ринальди, что само по себе предзадает некоторые элементы «незамечаемого насилия». Поскольку детально это положение (применительно к дедовщине) анализируется в главе 2, следует инкорпорировать в модель следующие значащие компоненты «субъективной структуры».

Совместное проживание воспитанников кадетских корпусов во время обучения исследуемой группы и сейчас разительно отличается. Изучаемое подразделение, состоявшее из 24 человек, сначала проживало в двух спальных расположениях (кубриках) в расположении роты вместе с остальными взводами, затем в бывшем помещении солдатского взвода вдали от всей роты и без прямого офицерского контроля; на четвертом курсе кадеты, разделенные по признаку успеваемости и благожелательного отношения офицеров, были вновь расселены в новое, более удобное отремонтированное спальное расположение и старое соответственно. Неочевидные следствия этих переселений - двойная дифференциация, легитимирующая отношение к «лучшим» в виде поощрений и «худшим» в виде наказания «пространственным распределением». Первый отсев предполагал, что аттестуемый во время обучения как «лучший взвод корпуса», следовательно, и роты де-факто вправе жить без тщательного надзора, чем пользовались неформальные лидеры, инициируя самовольные отлучки; которые не будут обнаружены, поскольку постоянный контроль отсутствует. Второй отсев проводил символическую и физическую демаркационную линию внутри изучаемого подразделения, разделяя его на формально привилегированную часть, живущих в комфортных условиях ввосьмером-вдесятером, и часть формально несущих наказание, вследствие чего принужденных жить численно большей группой.

Есть основания полагать, что это принудительное членение порождало скрытые очаги напряжения, потенциально влиявшие на образуемые социальные связи: постулируемое равенство не подтверждается фактически, если существуют институционально выделенные привилегированные малые группы, сознающие собственные преимущества и пользующиеся ими. Это замечание важно в контексте работы: при составлении новой аналитической модели должно учитываться, например, что кадеты сейчас проживают не в казармах всем подразделением, а скорее в гостиничных номерах по двое, не в центре Петербурга, а - в данном случае - в Петергофе и пр. Обоснованная теория чувствительна к этим зачастую упускаемым или признаваемым незначимыми категориям.

Ошибки, рождаемые неверной атрибуцией, которая покоится на формальных основаниях, снижают эвристическую ценность модели: нахимовцы, суворовцы и кадеты - это три самостоятельные группы случаев, возможность описания которых детерминируется созданием «контекстуально насыщенной» дескрипции. Кроме того, порядок комплектования учебных заведений и срок обучения, в настоящее время унифицированный, прежде отличался: 2 года (пограничный КК), 4 года (ВККК), 7 лет (Нахимовское училище), очевидно, не равны, и различия следует учитывать в качестве параметра модели. Длительность и регулярность контактов и сила связей выпускников, обучавшихся в продолжение семи лет, предположительно будет выше.

Первое практическое применение методологии обоснованной теории, датируемое 1965 г., предполагало опыт персонального вовлечения в исследовательскую ситуацию, впоследствии ставший одной из отличительных особенностей этой теории. В настоящем исследовании данное условие соблюдается: автор был воспитанником кадетского корпуса, близко знакомым с формальными и неформальными сторонами жизни учебного заведения, его повседневностью.

Для оценки надежности обоснованной теории и ее достаточной возможной вариативности А.Страусс и Дж.Корбин рекомендуют ряд проверочных эмпирических обоснований и критериев. Коротко суммировав их, предпримем попытку оценить предлагаемую теорию.

Производимые теорией понятия, источником которых является интервьюирование бывших воспитанников, неформальное общение с ними и вспомогательный анализ их аккаунтов в социальной сети, закреплены в анализируемом повседневном опыте одного учебного заведения и опыте его выпускников, однако понятия правомерно использовать - с дополнительным учетом различий - для изучения смежного класса учебных заведений. Эта естественно ограничиваемая универсальность модели возможна, поскольку предлагаемые понятия систематически связаны, а обращение к ним регулярно и не нарушает принципа зависимости от контекста, за счет чего и достигается «концептуальная плотность». Вместе с тем обоснованная теория с необходимостью предполагает вариативность: хотя автором изучается конкретный случай, т.е. строго заданный набор условий, возможные расхождения инкорпорируются в финальную модель, пригодную для использования в аналогичных исследовательских ситуациях.

В объяснение кадетской повседневности, идентичности и жизненных стратегий включены и более широкие условия: взаимодействие вне корпуса и неформальные практики учитываются наравне с непосредственно влияющими на жизнь воспитанников официальными предписаниями (военной регламентацией быта, распорядком дня). Процессуальность в изучении кадетской идентичности учитывается включением в описание трех неочевидных линейных циклов времени и указанием на динамический характер взаимодействия выпускников, изменчивость их жизненных стратегий. Степень «правдоподобности», или «близости к реальности» теории проверяется вспомогательной независимой процедурой анализа аккаунтов социальных сетей.

1.2 Социальный капитал

Идея социального капитала имеет давнюю интеллектуальную историю: исследователи возводят ее родословную к философским работам шотландских просветителей и в частности Д.Юму, классическому британскому утилитаризму Дж.Стюарта Милля и Дж.Бентама и политической экономии Д.Рикардо, философии консерватора Э.Бёрка, трудам А.Маршалла и кембриджской школы экономики; в середине двадцатого столетия -- работам социолога Дж.Якобс, исследованиям группы социальных психологов во главе с Дж.Сили.

А.Портес и Д.Зенсенбреннер (Sensenbrenner), обращаясь к классическим социологическим традициям, обобщают четыре связанные и частично имеющие аналоги с социальным капиталом категории: марксистская парадигма (К.Маркс и Ф.Энгельс) предлагает идею «ограниченной солидарности» (которая способствует сплочению группы в неблагоприятных условиях), у Г.Зиммеля выделяются «взаимные транзакции» (например, дружеские услуги) как нормы и обязательства, возникающие в реципрокных отношениях; у Э.Дюркгейма и Т.Парсонса отмечается идея ценностей как фундамента контрактных отношений и важность моральных императивов для индивидуально преследуемых целей, у М.Вебера анализируется идея принудительно соблюдаемого доверия, инициируемого институтами господствами посредством легальных процедур (государство, бюрократия) и скрытого давления (семья).

Хотя первое известное упоминание термина социальный капитал датировано 1916 г., детальная и систематическая теоретическая разработка впервые была осуществлена французским социологом П.Бурдье, представлявшем схожие интерпретации идеи социального капитала с середины 1960-х гг.

Наиболее известная и часто цитируемая - это трехчастное деление капитала на экономический, культурный и социальный, предлагаемое в статье «Формы капитала». Поскольку обстоятельное изложение теории капиталов П.Бурдье, разрабатываемой им впоследствии с со своим учеником Л.Ваканом (L.Wacquant), не входит в задачи настоящего исследования, коротко суммируем ее важнейшие положения. Капитал в любом поле, по Бурдье, с необходимостью предполагает возможность его конвертации, институционализации и воспроизводства: экономический Ї денежно и посредством института прав собственности; культурный, находящийся в трех «агрегатных» состояниях (инкорпорированном, объективированном и институционализированном), Ї посредством образования и социализации в широчайшем смысле (передачей и приобретением овеществленных и неовеществленных ресурсов).

Социальный капитал лишь частично наследует эту логику трансформации: будучи значительно более обширным, он вовлекает и создание «устойчивой сети» знакомств, основанных на членстве агента в некой группе и извлекаемых из этого преимуществах, и персональный этикет и манеры как отражение габитуса.

Практические следствия обладания социальным капиталом, анализируемые П.Бурдье преимущественно для аристократии и знати, полезно рассмотреть в контексте предлагаемого исследования. Объем кадетского социального капитала находится в прямой зависимости от силы, прочности и множественности связей, поддерживаемых воспитанником и - в анализируемом случае - выпускником: географически индифферентные, они должны предполагать эффективную мобилизацию (т.е. способность к реконверсии по требованию или необходимости) при сохранении групповой гомогенности (т.е. единой кадетской идентичности). Солидарность, покоящаяся на этом сходстве, динамична: не будучи предзаданной, она переопределяет себя всякий раз при повторной демаркации границ в результате «институционального оформления». Таким образом, воспроизводство кадетского социального капитала (и стабильность его имплицитной и эксплицитной конфигурации) возможно в нескольких случаях.

По окончании обучения - это поддержание устойчивых отношений «взаимного признания» и попытки его (социального капитала) реконверсии: совместная профессиональная деятельность и регулярный досуг здесь равнозначны. В учебном заведении - это соблюдение существующих писаных и неписаных норм и перманентное поддержание социальных контактов для обеспечения коллективных привилегий и избежания групповых санкций при сохранении или повышении доли персональных. При расхождении формальных и неформальных предписаний (например, запрет на самовольные отлучки) рациональному агенту следует отдать предпочтение формам поведения, гарантирующим продолжение членства в группе и воспроизводящим подразумеваемые сети связей (т.е. согласиться на самовольную отлучку при минимизации рисков): возможный опыт коллективного наказания (при поимке группы провинившихся) будет конститутивным, так как отношения признания усиливают сплоченность.

Однако опасность делегирования полномочий принимать решения неформальным лидерам в исследуемом случае означала возможность исчезновения группы (коллективное отчисление систематически нарушавших запреты) при повторном перераспределении и концентрации социального капитала, и тогда маргинальный статус кадета (беспричинно и регулярно отказывающегося от совместных «ритуалов») и впоследствии выпускника был бы предпочтительнее статуса отчисленного, не принадлежащего к фактическим членам группы, а значит, не имеющего права притязать на даруемые внутригрупповыми связями преимущества, как это будет доказано в следующей главе.

Важным представляется отметить и асимметрию культурного капитала (в частности, его инкорпорированного состояния, объективно выражающегося в успеваемости по предметам, диалекте и идиолекте и пр.), наблюдавшуюся у кадет и, очевидно, влиявшую на жизненные стратегии выпускников: обращаясь к данным, анализируемым в эмпирическом исследовании, мы наблюдаем значительную скрытую гетерогенность, которая смягчалась номинальным единством институциональных условий, кодифицированных правил. Эти различия вездесущи и подробно анализируются в главе 2. Габитус кадета, в соответствии с теорией П.Бурдье понимаемый как исторически и социально ограниченная способность порождать действия, возможная вследствие интериоризации социальных структур, таким образом, в широком смысле допустимо рассматривать как идентичность и не проблематизировать отдельно: существовавшие в кадетском корпусе институциональные условия, формально регламентировавшие даже малейшие персональные действия (вплоть до поворота головы) и номинально однородные, предположительно создавали одинаковые диспозиции, схожие способы восприятия социального мира, индивидуальные и коллективные практики. Наличие габитуса кадета, воплощавшееся его стилем жизни, мало разнообразным и в важнейших чертах унифицированным, представляется очевидным, однако существование его у выпускника требуется доказать или опровергнуть: поскольку жизненная стратегия является продуктом габитуса, воспроизводимого изменившимися (теперь гражданскими или военными) социальными институтами и воспроизводящего их, как явствует из диалектики предлагаемой категории, она - при фактическом различии новых условий - с необходимостью переформулируется и задается повторно.

Естественные границы социального капитала подвижны и располагаются вдоль неопределенной временной оси, поскольку не предполагают моментальной взаимности действия и прозрачности, характерной для рыночных отношений; кроме того, не артикулируемые явно обязательства могут повлечь односторонний отказ поддерживать отношения, поскольку по исчислении издержки превышают потенциальные выгоды от продолжения соблюдения условий незримого контракта, поддерживаемого общим прошлым. Сценарии добровольного исключения бывшего воспитанника из сети капитала изучаемого подразделения, формирующие или корректирующие жизненные стратегии некоторых выпускников, анализируются в следующей главе.

Дж.Коулман, исходя из постулатов теории рационального выбора, обосновывает в 1988 г. существование социального капитала и его связанность с человеческим капиталом, ранее проблематизированным Т.У.Шульцем (в 1961 г.) и Г.Беккером (в 1964 г.). В рамках работы необходимо рассмотреть коулмановскую теорию и ее импликации, значимые для эмпирического исследования.

Поскольку этот (т.е. социальный) вид капитала определяется функционально и предполагает множество способов организации, рационально действующие акторы (у Бурдье это преимущественно агенты, действующие персонально), под которыми понимается и индивидуальные, и корпоративные акторы, наделенные способностью действовать независимо в соответствии с предпочтениями, стремятся его максимизировать. Будучи несводимым к другим формам капитала (человеческому и физическому) и менее осязаемым в сравнении с ними, он неотъемлемо присущ «социальной структуре отношений» и позволяет достичь целей, недоступных в его отсутствие, с минимизацией издержек.

Предварительно обосновав необходимость различения видов капитала, Дж. Коулман иллюстрирует существование социального капитала следующими примерами. На оптовом рынке алмазов торговцы без формального подтверждения гарантий (то есть заключения краткосрочного договора) взаимно обмениваются (не одномоментно) большими партиями камней для их оценки. Риски, подразумеваемые рациональными агентами, аннулируются, поскольку возможность обмана означает исключение из сплоченного и малочисленного сообщества торговцев (П.Бурдье, вероятно, указал бы на единый габитус этих семей, имеющих общее происхождение, и высокий процент браков, заключаемых внутри сообщества, как свидетельство воспроизводства). Социальное взаимодействие, основанное на доверии, снижает транзакционные издержки повышением риска потери статуса и символическим исключением из сообщества; во второй главе анализируется этот сценарий применительно к кравшим личные вещи кадетам.

Однако членство в сообществе в исследуемом случае было формальным и обязательным: физическая закрытость каждого подразделения изолировала его от внешнего (с людьми не из кадетского корпуса) и внутреннего (среди самих взводов различных рот) вмешательства. Южнокорейские студенты-радикальные активисты в США образовывали тайные сообщества, инспирировавшие политические протесты. Коулман указывает на единое происхождение и приблизительно одинаковый уровень образования как конститутивный фактор, позволяющий единомышленникам объединяться во фракции и малые группы, таким образом поощряя конверсию социального капитала. В исследуемом случае, однако, существенные различия в успеваемости воспитанников и социально-экономическом положении семей, как будет доказано, способствовали дифференциации жизненных стратегий и впоследствии препятствовали созданию устойчивой конфигурации сети контактов.

Выводы третьего и четвертого кейса, демонстрирующего уровни социального капитала городов (Детройт и Иерусалим) и их нормативной структуры и гибкое изменение статусов каирскими рыночными торговцами, ограниченно инкорпорируются в настоящее исследование: поскольку изучаются жизненные стратегии выпускников, фиксируется только географическое разделение и профессиональный статус, включение в анализ структуры индивидуальных мест проживания не предполагается. В учебном заведении рассматриваются условия жизни различных подразделений - для уточнения выводов и возможных возражений - с преимущественным вниманием к изучаемому взводу; обращение к семейным связям ограничивается.

Формы социального капитала, по Коулману, разнообразны. Обязательства, ожидания и «надежность» подразумевает отношения реципрокности, которые удобно будет объяснить на примере гардероба: например, если кадет поделился запрещенной корпусными правилами одеждой для самовольной отлучки с другим кадетом, у первого устанавливаются ожидания возможной помощи в будущем, не ограничиваемой только временной передачей предметов гардероба, на второго накладываются неформальные обязательства помочь. Гарантом сохранения надежной структуры в изучаемом случае выступали, во-первых, формально существовавшие границы кадетского корпуса (рациональный агент мог бы скрыться со всей одеждой), во-вторых, неформальные коллективные предписания, ограничивавшие наиболее деструктивные практики. Информационные каналы ценны как косвенно способствующие действию в группе: первоначальная их функция дополняется вспомогательной конститутивной. Эффективные нормы и неформальные санкции, подробно анализируемые в главе 2 в контексте настоящего исследования, у Коулмана рассматриваются на уровне социума, явных и скрытых предписаний, снижающих девиантность на институциональном уровне.

Таким образом, фактическая величина социального капитала находится в прямой зависимости от реципрокности отношений: высокий уровень доверия, обеспечиваемый без легального (в случае общества) и коллективного (в изучаемом случае) принуждения, означает высокий показатель капитала, влекущий дополнительные преимущества. Кроме того, Коулманом анализируется влияние замкнутости/разобщенности группы и выдвигаются аргументы в пользу видоизменения американской национальной системы образования и большем инвестировании социального капитала, способствующему совокупному росту общественных благ. Этот принципиально важный параметр в проводимом автором эмпирическом исследовании учитывается как различия в жизненных стратегиях выпускников, текущей имплицитной и эксплицитной конфигурации социального капитала кадет.

Третья важнейшая современная интерпретация социального капитала предлагается политологом Р.Патнемом в работе «Making Democracy Work» и статье «Bowling Alone...». Базируясь на идеях Дж. Коулмана, Патнем для анализа «демократического спада» в США использует социальный капитал, повторно указывая на его статус общественного блага. Поскольку выходу книги предшествовало пять лет, Патнем к исходной концепции добавил указания на дополнительные аспекты социального капитала (bridging\bonding), свойство транзитивности как общего доверия по праву неформального членства в сетях, его неиерархический порядок (т.е. предполагаемое равенство членов группы). «Соединяющий» (bridging) социальный капитал предполагает использование ресурсов и информации, агрегированных извне, для внешней по отношению к группе деятельности. «Связывающий» (bonding) социальный капитал характеризуется как ориентированный на укрепление внутригрупповой идентичности.

Так как детальное рассмотрение политических импликаций теории Патнема не входит в задачи работы, предпримем попытку выделить значимые для настоящего исследования постулаты. Важным видится указание на отсутствие иерархии, горизонтальный порядок формирования: действительно, кадетская идентичность способствовала созданию и поддерживанию неформальных связей, и хотя военный коллектив предполагает строгие отношения подчинения, внутри кадет и вице-сержантов формальное деление исчезало вне условий, диктующих соблюдения этого требования. Следовательно, корректным будет включение этого условия в актуальную исследовательскую модель для проверки. Кроме того, совместная деятельность, у Патнема выражающаяся широко как всякая спонтанная групповая активность (спортивная в частности, на что указывает название книги), неявно способствующая сплочению, выступает фундаментом некоторых аспектов кадетской идентичности. Они будут описаны подробно в главе 2.

Поскольку в зарубежных исследованиях существует порядка двадцати различных дефиниций социального капитала, различно используемых в общественных науках и политике, необходимыми видятся выделение общих черт и проблематизация категории в исследовании.

Популярность и скорость распространения категории социальный капитал в академической среде (более широко используемой концепцией в 1990-е гг. была только глобализация) свидетельствует о важности изучаемых посредством ее использования явлений.

Социальный капитал обладает значительной, но не всегда однозначно и явно фиксируемой способностью к взаимной конвертации с любым иным типом капитала; и чем выше его показатели, тем легче и быстрее происходит конвертация с меньшими издержками. Это ограниченный ресурс, способный к аккумуляции, однако необходимость его постоянного воспроизводства предполагает регулярность взаимодействий, без которой сеть - и статусы взаимного признания - постепенно теряет силу эффективной мобилизации. Способом измерить социальный капитал группы является анализ характеристик создаваемых ею сетей.

Таким образом, кадетский социальный капитал, возможность существования которого детерминирована идентичностью, или габитусом, и поддержанием сети знакомств, может быть измерен. Жизненные стратегии мыслятся как зависимые от этой сети, обусловленной совместной жизнью и обучением, и как фактические профессиональные статусы; анализируется включенность выпускника во взаимодействия с бывшими однополчанами и людьми, значимо связанными с кадетским корпусом (офицеры и преподаватели). Исследование предлагается во второй главе.

Глава 2. Эмпирическое исследование жизненных стратегий выпускников кадетского корпуса

2.1 Кадетская идентичность и повседневность

Отношения зависимости, существующие между повседневным опытом и идентичностью воспитанников, допустимо объяснять закрытостью кадетского сообщества. Поскольку для настоящей работы кадетская повседневность, в узком смысле вполне сводимая к распорядку дня и особенностям быта, представляет лишь ограниченный интерес, необходимо показать с привлечением фактического материала, как в учебном заведении возникают, санкционируются и воспроизводятся формальные и неформальные нормы поведения, как практики обусловливаются режимом дня и циклами времени и хабитуализируются, какие психологические механизмы покоятся в основании устойчивой кадетской иерархии и детерминируют особенности характера и ментальность, воспитываемые изолированным коллективом.

Вербально они репрезентируются на особом, изучаемом в заведении жаргоне, с некоторыми предзаданными ограничениями заново формирующемся в новом коллективе. Кадетский лексикон с необходимостью инкорпорирует диалектизмы, привносимые людьми из различных географических регионов, военный социолект и подростковый жаргон и демонстрирует важнейшие неформальные коллективные табу, правила, нормы, моральные оценки. Его краткое описание необходимо, поскольку быт исследуемого закрытого сообщества и язык его повседневной жизни, самоочевидные для кадета, лишены этой очевидности для стороннего наблюдателя. После выпуска из кадетского корпуса использование бывшими воспитанниками выражений и слов, почерпнутых там, разумно включать в описание идентичности.

Постулируя существование кадетской идентичности, мы лишь воспроизводим логику дифференциации, предлагаемую самими воспитанниками (неформально) и офицерами (формально). Неформально - это явная оппозиция школьникам и студентам (мужского пола), которые находятся «по другую сторону забора», базирующаяся на осознаваемом чувстве товарищества и солидарности в невзгодах и неосознаваемой интериоризации образа чужака (внутри и вне символических границ учебного заведения). Кроме того, кадет изучаемого подразделения характеризовала внутригрупповая соревновательность поведения, авантюризм при сохранении чувства инаковости и сплоченности при взаимодействии с внешней средой. Фракционный антагонизм и поощряемое соперничество вне дружеских групп при взаимодействии в учебном заведении, создающие устойчивую и разветвленную системы связей и статусов, которые не совпадали с институционально обоснованной иерархией (кадет - вице-сержант - старший вице-сержант), соседствовали с этикой доброжелательного невмешательства и персональной ответственности за совершаемые действия. Однако группы, спонтанно возникавшие на принципах землячества, общности интересов и общего досуга, компании вне кадетского корпуса, входили в противоречие с универсалистским требованием братства и четкой военной структурой подчинения старшему по званию, поскольку вызывали асимметрию неформальных связей при их официально декларируемом равенстве.

Порождаемое неуступчивостью конфликтное разрешение сложившихся разногласий в среде кадет, поскольку ни одна из сторон зачастую не приемлет компромисса, предполагало аргументы с позиции силы, которые крайне редко находили выражение в физическом насилии, однако не из страха перед наказанием, а, как ни странно, вследствие симулятивного характера самого противоречия, нежелания действительного конфликта. Следует подробнее объяснить это положение. Естественно, что здоровые юноши в хорошей физической форме при качественном многоразовом питании и регулярном сне аккумулируют силы, которые не расходуются полностью, несмотря на значительные физические нагрузки. С изменением у подростков гормонального фона и общей физической изолированностью кадетской жизни известный воспитанникам феномен «дружеской агрессии» корректно объясняет воображаемую природу конфликтов: они необходимы для выплеска лишних сил и становления личности в требовательном к удали и дерзости закрытом мужском коллективе. Опасность этого хулиганского поведения состояла в том, что образовавшаяся в результате «группка», как ее именовал один из информантов, или фракция могла при молчаливом одобрении или невмешательстве остальных кадет подразделения устроить травлю одного из воспитанников или ради собственного развлечения систематически подстрекать к дракам наиболее физически слабых или подчиняющихся групповому давлению. Написанное справедливо главным образом для первого года обучения: впоследствии опыт общежития сглаживал противоречия и созидал горизонтальные дружеские связи, возникающие разногласия носили преимущественно бытовой характер.

Предлагаемый случай допустимо толковать и как постепенное избавление от инфантильного эгоцентризма: стараясь привлечь внимание, повзрослевший подросток-кадет стремился уже не к деструктивной, а к созидательной деятельности, проактивному, нацеленному как на благо группы, так и на и индивидуальное благо поведению. Это вполне согласуется с целями появления в СССР суворовских военных училищ и культурной политикой возрождении в постсоветской России военных обычаев и традиций времен Российской империи: сироты и дети военнослужащих нуждались в воспитании, которое обеспечивало бы им успешную социализацию, а обществу - преемственность офицерских кадров и уменьшение девиантных паттернов социального воспроизводства (сирота, беспризорник как потенциальный преступник или правонарушитель). В этой связи непоколебимая преданность идеалам как руководящий воспитательный принцип выступает фундаментом и патриотизма (верности численно наибольшей группе соотечественников), и верности численно меньшим значимым группам (семье, близким друзьям, товарищам).