Роль тьютора как индикатор ожиданий родителей от обучения детей в частной школе (на примере "Хорошколы")

И: Мы перечисляли направления деятельности: коммуникация с детьми, организаторская работа. Что еще?

Р: Да. Психологическая поддержка, как бы это не казалось удивительным. Есть огромный штат психологов, но отвечаю конкретно за себя, работала конкретно со своим потоком. У нас как бы сейчас нет психолога потока. В течение года три раза все менялись. Кейсов очень много, подростковый возраст в самом таком разгаре и там важна систематическая работа, постоянный мониторинг, а этого ничего не было у нас. Ну так, по факту. Это все делаем мы. Поэтому психологическая поддержка в такой достаточно сильной активации, я бы даже так сказала. Потому что это очень такой серьезный пласт работы, и мы взяли его на себя. Именно опять же потому что мы не можем быть равнодушными к детям. Вот, психологическая. И еще образовательная деятельность тоже есть. Потому что иногда мне приходится ребенку объяснять, как перевести обычную дробь в десятичную и наоборот. Есть сюжеты, когда ребенок не может задать этот вопрос преподавателю по каким-то своим причинам - кто-то может быть стесняется, а кто-то просто не хочет такой коммуникации с педагогом по своим личным моментам, и этот вопрос легче задать тьютору. И конечно же мы не оставляем их без ответа и объясняем.

И: А это входит в твои обязанности?

Р: Я не видела должностную инструкцию. Я не знаю до сих пор своих обязанностей (смеется). Вот поэтому тут уже идет этот индивидуальный подход. Ну да, то есть вот я, например, объясняла перевод обычной в десятичную дробь и так далее. Потому что был критический момент у ребенка -- время пересдач. И родители там давят, ругают. И я понимаю, что уже ребенок переживает. И я понимаю, если не я, то кто? И я конечно подключилась, помогла. Хотя в идеале, мне кажется, все-таки это задача преподавателя, и задача преподавателя тоже выстроить доверительные отношения и дать ребенку такое чувство, чтобы он мог спросить, чтобы он не стеснялся сказать: «Я не понял, объясните мне еще раз и еще раз». Но у нас проблемы с этим, и я стараюсь тоже общаться с преподавателями и немножко доносить до них это, некоторые даже не хотят это слушать.

И: Ну вот почему конкретно в этой ситуации ты подключилась и решила: «Ладно, возьму сама и буду делать»?

Р: Потому что была критическая ситуация. Конец года, триместра, и там родители тоже проявили себя уже достаточно, ну не то чтобы жестоко, но очень сильно отругали ребенка и ввели в такой нехилый стресс. После чего на следующий день ребенок должен был переписывать работы. И в этом стрессовом состоянии она конечно не помнила эти дроби и попросила помощи. Я всегда на стороне ребенка, ну конечно адекватно ситуации тоже оцениваю, но все-таки считаю, что я иду рядом с ребенком и изначально на поле ребенка.

И: Ты вот сказала, что не видела должностной инструкции и не представляешь, что на самом деле входит в твой функционал. Можешь немножко об этом рассказать: почему так и как тьюторам с этим живется?

Р: Да! Почему так тоже в принципе мне понятно. И я не возмущаюсь от того, что нет должностной инструкции. Это, особенно для этой школы и для многих школ, новая позиция и новая должность - тьютор. Это все пришло с Запада. И мы, как мне кажется, еще не до конца в нашей команде понимаем, кто такой тьютор и у всех свои взгляды. Было бы нам неплохо тоже сверить прицелы и идти в одном русле, потому что сейчас у нас это получается творчество каждого потока, а иногда даже внутри потока у всех все по-разному бывает, поэтому должностной инструкции-то и нет. Потому что нет общего видения ни у организации, ни у самих нас, как у сотрудников.

И: А как организация запускалась, не имея представления?

Р: Отличный вопрос прям (смеется). Даже было бы классно сделать какие-то дебаты. Как запускалось? Я считаю, что было сделано все оперативно и соединили тенденции, особенно западных школ, что: «О, там есть тьютор! Было бы круто сделать это здесь», где-то это называется ментор. Не изучили до конца эту тему, набрали людей, даже тоже особого отбора не было. Это сейчас, наверное, сложно немножко пробиться в нашу службу, потому что начинается выстраиваться какое-то понятие и уже объем работы понятный. Понятно, что человек должен быть стрессоустойчивый, обладать определенными навыками и знаниями. Тогда это все было сделано очень быстро и как будто бы заполнить штатное расписание, а дальше разберемся. Ну вот мы разбираемся и по сей день.

И: А как тогда при приеме на работу понять, что вот этот вот будет тьютором, а вот этот не будет?

Р: Вот, это то к чему мы пришли. Вот в эту вот субботу будем делать ассессмент. То, что как раз предложила HR. Я очень рада, что наконец-то есть человек из бизнеса, который понимает в этом. Я ассессмент проводила сама самостоятельно до этого. Кстати, в сфере образования. И как раз с помощью ассессмента можно сделать уже грамотный отбор. Ну это уже стадия отбора. Сначала набирают, а потом мы людей погружаем вот в испытания, в кейсы; в реальные кейсы, в реальные ситуации, и как вот человек их проходит, а там уже много что будет видно. Понятно, что человек полностью не успеет раскрыться, да, за эти несколько часов такого испытания, но основные опорные моменты будут видны.

И: Ты упоминала руководителей потока. Расскажи, пожалуйста, где проходит грань между тьютором и руководителем потока? Он вообще про что?

Р: Ну, руководитель потока это, как я воспринимаю, больше классный руководитель, который работает с детьми, как с группой, как с одной группой. И основная задача внести ноту веяний командообразования, держать их в курсе событий. Нам вот очень с нашим руководителем потока повезло. А тьютор это больше индивидуальная работа с ребенком, это не групповые процессы в целом. Могут быть групповые, но это куски какие-то всклоченные. Вообще это индивидуальная работа с ребенком и она глубже, она уходит глубоко. То есть это как раз и образовательный элемент, и психологический, они идут все равно рядом, и как бы мне ни говорили, что вся психологическая сущность ребенка - это психологи решают. Я не согласна. Для меня это вот так вот перекручивается. Потому что очень часто бывает, что образовательные результаты в какой-то мере зависят от психологического состояния ребенка. Психологическое состояние ребенка может меняться, особенно у подростка в течении дня, много раз, всплеск гормонов и туда-сюда. Поэтому эта работа вглубь, я так для себя определяю. И в этом кайф такой работы. То что это очень сложно, и если это получается, то это как счастье прям.

И: А если говорить о других потоках. Как ты представляешь, как там складываются отношения между тьюторами и руководителями?

Р: Мне кажется, то что я вижу очень сложно. Руководители потока сами по себе и, мне кажется, они не особо направлены в сторону детей. Потому что тоже не стоит забывать, что они предметники. Да, я понимаю, у них нагрузка тоже нехилая - и уроки готовить и так далее. Это тоже отдельный тяжелый труд. Но уж если человек выбирает для себя эту должность и эту нагрузку, то тут нужно отдавать себе отчет, потому что то, что я вижу, это конечно не командная работа с тьюторами. И получается это сложно очень для тьюторов, потому что какие-то процессы, которые должны идти от руководителя потока, они западают. И тут уже тьюторам сложнее как-то налаживать их и взаимодействовать. Я считаю так.

И: А с какими вопросами родитель идет к руководителю потока, а с какими к тьютору?

Р: В основном взаимодействие и руководителей потока идет на тему болеет ребенок или не болеет, вот эти все заявления, придет или не придет, - это все решает руководитель потока, и поездки, вот это вот все идет туда. Мне родители пишут в том случае, когда вот касается конкретно учебы, конкретно какого-то предмета, а все такое общее в нашем случае решает руководитель потока. Но тут тоже по-разному.

И: А как вообще происходит коммуникация тьюторов с родителями? По каким вопросам и по каким каналам? Как часто?

Р: Вот я, наверное… не наверное, я отличаюсь от других тьюторов на своем потоке. Я для себя четко решила, что не даю номер своего телефона родителям. Я не завожу чатов в WhatsApp'e ни с детьми, ни с родителями. У меня коммуникация идет по электронной почте и живыми встречами. Это довольно часто происходит и активно. Наверное, я каждый день общаюсь с родителями посредством почты и назначаю встречи. Наверное, за месяц с двумя родителями я встречаюсь точно, которые просто хотят узнать какую-нибудь динамику, обучение, проблемы. Вот так вот.

И: А сама назначаешь встречи по какому поводу?

Р: Вот, кстати, ни разу я не назначала. Моей инициативы не было. Родитель хотел обсудить и тогда мы решаем, а у меня такой не было острой необходимости. Единственное, недавно мы вызывали родителей девочки, но это нужно было вместе с психологической службой. Мы делали это совместно.

И: Ты говоришь, что избрала для себя путь, что ты только по электронной почте. Почему так? И почему у других по-другому?

Р: Потому что у всех разный стиль жизни. Я для себя решила, что мне очень важно разделять работу и жизнь, чтобы быть в нормальном и работоспособном состоянии. Мне нужно отдыхать и полностью отключаться от работы. И если, например, я даю свой номер телефона мобильный и подключаю какой-то чат в WhatsApp'e, то есть очень большой соблазн у родителей детей вопросики закидывать. Поэтому я для себя решила, что нет, это сразу хочу отсечь. Потому что мне важно разделять. Хотя мне кажется, что у меня не получается отключиться. Потому что мне каждую ночь снятся дети. Я вот даже думаю, что не так. Я обрубила этот канал связи, но эти все эпизоды и кейсы в голове, и мне каждую ночь это снится. Не знаю, это не очень хорошо. Вот поэтому остальные мои коллеги используют телефон, WhatsApp.

И: Почему?

Р: Ну они говорят, что им несложно это. Какие-то свои взгляды. Мне тоже не сложно, но я не хочу. Не хочу вот почему, потому что есть рабочие часы с 9 до 6. Конечно бывают разные ситуации, но я, например, не хочу, чтобы мне в 8:30 вечера написал какой-то родитель на телефон, увидел, что я прочитала и не ответила, а я не отвечу, потому что не рабочее время, а родитель будет думать: «Ох, она прочитала и не ответила, что-то там не так». Я не хочу создавать вот этих прецедентов.

И: А все-таки почему другие на это подвязываются?

Р: Они подвязываются… Ну вот я, например, со своей коллегой общалась, когда она сама говорит, что она нервничает в такие моменты, что вот видит сообщение, даже знает как ответить, но не хочет отвечать, потому что хочет воспитать родителя, что это уже не рабочее время, но внутреннее напряжение уже идет. А я не хочу этого внутреннего напряжения. У меня есть электронная почта, я утром ее проверяю и стараюсь очень оперативно отвечать. Хотя бывает, что я почту проверяю с телефона дома в нерабочее время. И в принципе я мониторю, если срочные - открываю. Если от родителя срочное, я открою письмо и отвечу, но отвечу именно через почту, никаких вот этих телефонных моментов. То есть это такая, мне кажется, этика что ли.

И: А это как-то обсуждалось где-то, регламентировалось?

Р: Мне кажется, в начале года мы обсуждали это -- использование телефонов. Я была очень против того, что мой телефон и вообще всех наших коллег есть на сайте «Хорошколы», без разрешения моего поместили. Просто на самом деле я не отвечаю на звонки с незнакомых номеров. Поэтому это тоже не очень красиво, если родитель увидел телефон и названивает, то я, конечно, не отвечу. Я для себя так решила. Мы обсуждали этот момент, у всех разные мнения.

И: Вот опять же. Почему тьюторы на себя это берут?

Р: Ну вот, почему мы на себя берем. Я тоже вчера сидела и думала: «Зачем я здесь сижу? Уже время все». И я понимаю, что у нас в субботу очень ответственное мероприятие - ассессмент тьюторов, которые к нам придут. И тут я уже выставляю приоритеты: мне важно подготовиться к мероприятию, и от этого мероприятия в какой-то мере будет зависеть мое будущее. Мне важно, во-первых, увидеть этих людей, чтобы не получилось, например, как с N., которого взяли на наш поток и мы его увидели. Увидели в действии и там сразу стало понятно, что нет, дальше не поплывем. Именно поэтому хочется быть причастной к этому процессу, даже несмотря на то, что это суббота. И получается постоянно суббота рабочие. Это тяжело, но я чувствую, что сейчас надо дать этому силы, чтобы дальше был какой-то выхлоп или было чуть-чуть попроще.

И: Мы с тобой несколько раз коснулись того, что у тьютора часть работы связана с психологическим каким-то сопровождением. Но у всех тьюторов разное образование и не все психологи. Как же это тогда работает? Можно ли так вообще?

Р: Да, я считаю, что какую-то там глубинную проработку делать, конечно, не стоит без образования. И то я вот по жизни считаю, что самое лучшее образование - это жизненный опыт, это жизнь, это самостоятельное прохождение через перипетии жизни. Потому что несмотря на то, что у меня есть психологическое образование, я серьезно к нему не отношусь, потому что у меня учеба заняла год. Это всего два семестра. Конечно за два семестра из меня психолога никто не сделает. Но я думаю, что из меня психолога сделает жизнь. И у меня в жизни было очень много травм и этого всего тяжелого, и я думаю этот опыт мне как раз очень помогает и находит отклик в детских судьбах. И мне кажется я именно поэтому очень трепетно отношусь к судьбе и жизни подростка. Поэтому, если возвращаться к вопросу, я считаю, что жизнь дает много опыта и его как раз можно использовать, а как какую-то психотерапию, то это конечно должны делать специалисты.

И: Как справляются с этой задачей другие тьюторы? У всех ли достаточно этого жизненного опыта?

Р: Нет, не у всех. Я считаю, уже со многими говорила, о том, что мне кажется тут конечно не должен быть какой-то возрастной ценз, но в двадцать лет это редкость, когда человек зрелый и когда он уже знает свой путь или хотя ориентировочный, имеет возможность идти рядом с ребенком и идти по его пути, где там много развилок, где он сам теряется. Мне кажется жизненный опыт тут ключевой. Возможно, не всегда это коррелируется с возрастом, но мне кажется, что позиция тьютора - он для людей, кому тридцать, за тридцать. Но я считаю, что без психологического образования тьютор может быть успешен и имеет возможность дать психологическую поддержку ребенку, безусловно.

И: А что родители об этом думают?

Р: У меня с родителями была беседа на эту тему. И многие из них очень часто задают этот вопрос: «Какое у вас образование? А есть ли у вас психологическое образование?». И они, когда узнают, что у меня есть психологическое образование, очень позитивно на это реагируют и они пытаются дать еще запросы - диагностируйте это, а диагностируйте то. На что я говорю, что у нас есть группа психологов, которые эти диагностики будут делать. Но они очень позитивно реагируют на вот эти, как будто бы дополнительные возможности, которые есть у ребенка, в моем лице. То есть я уже говорила о том, что есть запросы на профориентационную работу и они очень рады слышать, что какой-то вот опыт у меня, например, есть в этом плане. Какие-то наработки. Они это встречают с такой радостью и возложением даже каких-то надежд.

И: А что вообще родители знают о тьюторстве? Ну, рассказывали ли им что-то. Или как вообще… Откуда, что они об этом знают?

Р: Мне кажется, они об этом знают мало. В основном для них тьютор это как куратор. Мне кажется, они так воспринимают. Они воспринимают тьютора, как помощника. То есть вот у меня есть родитель, у которой очень скромный сын, он мне не все может сказать. Ну тоже по-разному может сказать, разные взаимоотношения бывают, разные контакты могут быть с ребенком, - с кем-то лучше там, с кем-то глубже, с кем-то более поверхностно. И вот он мне мало, что может сказать, а она мне периодически пишет: «Вот мой сын потерял зарядное устройство, стесняется сказать, помогите», «Вот мой сын не понимает тему уравнения. Пожалуйста, помогите ему подойти к преподавателю, помогите». То есть у нее часто «Помогите, помогите, помогите». Помощник вот такой. Ну о' кей, для нее, например, я буду помощником ее сына в каких-то вот этих бытовых ситуациях. То есть может она меня не рассматривает так глубоко, как другие, потому что есть родители…

И: А тебя это устраивает?

Р: Да, меня устраивает, что у меня очень разные представления и отношения родителей ко мне. И я это тоже чувствую, и контакт тоже разный.

И: Потому что…

Р: Потому что, наверное, разные кейсы, разные взаимодействия. Есть родители, кто пишет мне раз в неделю и обсуждают вплоть того, где лучше отдохнуть ребенку, на что его нацелить. То есть у нас такая уже командная где-то работа. А есть те, кто пишет: «Помогите найти». Или есть вообще одна семья, они вообще ни разу не писали за весь учебный год. Но я смотрю по мальчику, мне кажется -- это как раз тот идеальный случай, когда мальчику не нужен тьютор и он все сам уже контролирует. То есть он уже зрелый, несмотря на шестой поток, класс. И ему правда не нужен просто такой человек, но у нас все равно с ним есть взаимоотношения, мы общаемся. Но там в плане учебы нам не о чем даже разговаривать, там все отлично, и он сам это все фиксирует и проблемы все свои решает. И вот его родители со мной особо и не общались, поэтому мне даже интересно, что они думают.

И: А как бы ты сформулировала: зачем родителям тьютор?

Р: Мне кажется еще тут такой момент - это даже собеседник для них. Это собеседник. Вот у меня есть очень интересная родительница, но не работает. Ну то есть у нее муж работает, а она не работает, поэтому нее есть очень много времени обсуждать ее детей, да. И возможно я для нее дополнительные уши, в которые она хочет рассказать какие они хорошие, или тут проблемы, или там проблемы. И создается такое дружелюбное, дружественное общение.

И: И ты тоже готова?

Р: Конечно. Да, мне нравится, что это как разные роли. И они все собраны. Кому-то я собеседник, кому-то я помощник, а для кого-то я проводник. Наверное, я бы так назвала - проводник в душу ребенка. Потому что для кого-то… Вот есть одна семья. Я над чем работаю - я пытаюсь им показать все стороны их ребенка. Потому что, когда ребенок с ними дома, ну, в их семейной жизни, они все равно видят не всю картину его. Они видят его не во всех ситуациях, не во всех отношениях и взаимодействии. И я пытаюсь вот этим проводником, который показывает все стороны ребенка, и они видят «О, а он меня еще такой, а он еще умеет вот это, а я думал он там вообще тупой, а вот тут вот так». То есть я это делаю вот так и мне нравится. Это знаешь такая даже ювелирная работа. Она очень сложная, потому что, мне кажется, в любом ребенке есть какие-то провалы и пробелы, особенно на которые делают акцент родители, и тебе нужно конечно их не то чтобы принимать, но не отрицать. Ну да, у ребенка вот тут есть, пока не очень получается, но получается вот это, а как будто еще вот то, и вот это и то, пятое, десятое. И ты прямо, не знаю, как какой-то камень что ли обрамляешь или вот что-то делаешь. И у родителей какой-то новый взгляд на ребенка.

И: Изменилось тьюторство с сентября до мая?

Р: Да.

И: Как и почему?

Р: Оно изменилось, мне кажется, очень сильно. Потому что изначально не было вообще никакого понимания, что мы делаем и что мы не делаем. Особенно очень тяжелый переход был от лагеря, где мы были какими-то няньками, вожатыми и совершенно сложно было выйти в другую вот эту роль тьютора, да, там - наставника и так далее. И вот эту дистанцию выстраивать с детьми, которых ты укладывал спать, чистил с ними зубы. Вот, то есть это сложно было (смеется).

И: А удалось?

Р: Да, удалось, потому что была смена потоков. Но я и в лагере себя так не вела, например, как вожатый, потому что я вообще не люблю лагерную тему, и мне там было не просто поначалу, а потом мне удалось как-то немножко понять себя и ощутить. И все равно у меня идет дистанция. Многие дети называют меня по имени и отчеству, хотя я им такого не говорила. Это все достигается путем взаимодействия. И мне нравится, что, несмотря на то, что большинство из них называют меня по имени и отчеству, но они идут ко мне с вопросом, они идут ко мне поделиться чем-то. И мне нравится, что да, значит есть дистанция, но и есть доверие. И для меня это, мне кажется, успех.

И: Значит, как менялась, какими этапами и почему?

Р: Мне кажется… тьюторская деятельность такая очень насыщенная и как будто, знаешь, такое 24 на 7, смотря даже на то, что обрубаешь каналы, как-то пытаешься отгородиться от работы. Вот как я уже и говорю: мне каждую ночь снятся дети. Это значит, что слияние произошло и, мне кажется, это стало каким-то стилем жизни уже. И уже под призмой вот этого я смотрю на другие вещи. И скажу даже сейчас больше, наверное, даже за команду, - мы выросли в профессиональном плане. Потому что вот, например, N. - она уже несколько давала и мастер-классов, и методики свои показывала психологического плана, что можно внедрить и использовать в тьюториалах с детьми. То есть мы уже переходим на этап, когда мы можем поделиться чем-то друг с другом, чему-то друг друга научить внутри команды.

И: А почему вы выросли? Что помогло и повлияло?

Р: Я думаю повлияло то, что руководитель, он как бы не руководит, а так... Например, закидывает, идею какую-то, а мы сидим и мы думаем. Нам пришлось как-то самоорганизовываться - где-то у нас получилось, где-то нет. Но я думаю, что даже такая стратегия, она вынуждает нас принимать решения самим; взрослеть, наверное, быстрее в профессиональном плане, хотя это тоже очень сложно.

И: Мы знаем, что тьюторство в разных местах и организация по-разному выглядит. Почему?

Р: Я думаю оно выглядит по-разному, потому что еще очень актуальная тема - это тьюторство в инклюзивном образовании, а там вообще другая тема. То есть да, инклюзия - это вообще очень, мне кажется, сложный и интересный путь. И для себя я, кстати, уже рассматриваю такой вариант, потому что, мне кажется, там ты чувствуешь свою ценность и свою возможность помочь этим детям или людям, смотря с кем ты работаешь, и специфика работы разная. Поэтому, возможно, как-то собрали все по верхам и в принципе это такая разноплановая деятельность.

И: Родители платят 80.000 тысяч в месяц за школу. Что хотят иметь за эти деньги? Зачем? Можно же пойти бесплатно учиться.

Р: Да, может, но это очень сложный вопрос, потому что тоже, исходя из встреч родителей, у них возникает много вопросов: «Почему мы столько платим?» и «Почему, оплачивая такой счет, мы еще вынуждены репетитора нанять, ему оплатить?». Бывает. Но я думаю, если бы я была родителем и как бы я для себя эти затраты обосновывала - то что я тут вижу красивое здание, но внутри есть проблемы. Конечно ребенку, я думаю, приятнее сидеть в таких аудиториях, чем там за деревянной партой, где тебя линейкой еще бьют, вот, и мелом писать по доске. Про эмоциональный комфорт и новую систему - понятно, не буду рассказывать. Может быть, знаешь, даже какая-то дань моде. Все равно вот семьи - тут много состоятельных семей, а у них есть, ну не рейтинг, - они все оценивают друг друга: «А где твой, а где мой. Мой там в Англии, а твой где?». Ну вот какой-то престиж, что ли. Ну и то, что понятно, для многих важно сказать. Ну, знаешь, сидишь у кого-то в гостях «Ой, да там мой учится с дочкой N» (cмеется). Поэтому я думаю для кого-то это да, - престиж, какой-то атрибут.

И: А чувствуется, что родители в одной струе с работниками, что есть общее направление какое-то? Общая идея?

Р: Мне кажется пока нет. Я думаю, что это нормально, потому что все-таки первый год, он такой пробный. И мне почему-то помнится, что родителей предупреждали об этом, что было собрание перед началом учебного года. И директор выражала благодарность за участие в этом эксперименте, то есть там было сказано, что будет все не просто. И да, спасибо, что вы верите и так далее. Но много все равно историй с родителями, особенно на родительских каруселях, там кого вечно что-то не устраивает.

И: А по каким поводам постоянно возникают конфликты? Ну, у тьютора с родителями?

Р: Ну, во-первых, многим непонятна восьмибалльная система. Мне тоже (смеется). И мне конкретно родитель говорит: «Ну вот вы перешли на восьмибалльную, чтобы нас тут всех запутать. Что вы мне тут шесть баллов показываете и говорите, что это успех? Это же там три». Ну сама она там переводит во сколько-то, понимаешь. Ну сложная система. Возможно нужно привыкнуть, но вот по системе оценивания много вопросов.

И: И как решает тьютор?

Р: Я пытаюсь объяснить эту систему. Я говорю о том, что мне тоже сложно привыкнуть, что для меня это новое, но все школы к этому начинают идти, за этим будущее. И примерно говорю о том, что нам придется привыкнуть, придется вникнуть вместе.

И: Какие еще конфликты возникают у тьюторов с родителями?

Р: Ещё… От того, что нам очень сложно отслеживать результаты ребенка, так как нет платформы, которая собирает вот это вот все по предметам, и где явно видно - вот тут просел и тьютор его подключается. Бывает, что, у меня тоже был такой момент, когда упустила эти моменты, когда произошел спад у ребенка. Потому что нет общей картины. Очень сложно. И родитель недоволен, почему вовремя ребенка не направили. И я полностью согласна. И мне остается только объяснять, что туда пока сложно систематизировать все и мне вовремя увидеть тоже.

И: А как ребенок видит тьютора? Для ребенка, вот детскими словами, тьютор - это кто?

Р: Мне кажется мы вышли на эту формулировку - личный взрослый.

И: А что это значит?

Р: Это значит, что это и друг, и наставник, может быть для кого-то даже учитель и для кого-то маяк. Вот, дети общаются вообще на разные темы. Хотя, конечно, не все. С каждым свой какой-то контакт, свое взаимодействие. Мне бы хотелось такого личного взрослого. Даже может быть не в школе, а вообще по жизни.

И: А что делают на тьюториалах с детьми?

Р: Все по-разному. Кто-то рисует, а у меня в основном тьюториал начинается с фразы, о чем ребенок хочет поговорить сам, чем поделиться. Иногда ребенок говорит: «Ой, я даже не знаю». Я думаю: «Ну, отлично!». У меня, конечно, всегда есть с собой несколько вариантов развития событий. Это вот ко мне пришло еще планирование уроков. У меня всегда есть несколько. Мне кажется, преподавание мне дало этот опыт, что нужно быть готовым к разным сценариям и не просесть. Бывает, что тьюториал посвящен какому-то эпизоду или жизненной ситуации, и мы разбираем, ребенок хочет этим поделиться, спрашивает совета даже. Но я стараюсь советы не давать. Я ребенка возвращаю в ситуацию, где он сам уже пытается найти ответ. Бывают тьюториалы, где ребенок переживает за учебу, где не согласен с оценками, которые получил, и вот эту где-то свою ярость из себя вытаскивает. Я очень рада, когда это происходит при мне и что ребенок не держит это в себе, а из себя выкидывает.

И: То есть нет никакого стандарта, идеи, про что должен быть тьюториал?

Р: У меня есть. Ну, у нас бывает, что на неделю дают задания и вот нужно привести рефлексию по фестивалям. В рамках своих тьюториалов на этой неделе я это делала. Ну это как преломление, потому что фестиваль фестивалем, но мне важна своя динамика, свое развитие с ребенком. Я оставляю после каждого тьюториала заметки, ну в гудле, и для себя тоже. И перед началом я всегда просматриваю, что было до, какая там была линия, к чему мы пришли, и мы двигаемся дальше.

И: А может как-то родитель повлиять на работу тьютора с ребенком? Или ребенка с тьютором?

Р: Вот так вот, чтобы повлиять, особенно вот сейчас, когда мы практически год, да, и установили отношения, мне кажется, с моими детьми, с большинством, но не со всеми, что-то вот повлиять не сможет. У нас свой канал открылся, а там могут что-то где-то, но так, чтобы испортить или улучшить - нет.

И: Что делает тьютор в конфликтных ситуациях между родителем и ребенком? Например, родитель говорит, что ребенку нужна шестерка по физике, а ребенок говорит: «Не хочу учить физику больше».

Р: Вот это для меня самая интересная ситуация, потому что тут, мне кажется, самое сложное идет - роль тьютора. Изначально все равно он идет с ребенком, но он должен дать понять родителю, что он слышит его, он понимает о чем он и понимает о чем ребенок. И вот как медиатор. То есть это функция такого медиатора - выслушать доводы родителя и дать больше возможность ребенку донести родителю свою идею. Например, не всем нужна математика, а там родитель хочет, чтобы по математике была семерка. И моя задача сказать родителю, дать ему понять: я Вас слышу, я Вас понимаю. Вам хочется, чтобы у Пети была семь, но посмотрите на Петю, посмотрите увлечения. Услышьте его истинные желания. Например, Вы хотите, чтобы он стал математиком, он может хороший математик, но он будет несчастлив. А в жизни главное найти дело, которое тебе приносит удовольствие. И тогда это счастье.

И: И насколько родители на самом деле слышат?

Р: Вот у меня есть очень сложные родители. И для меня была победа, когда они услышали. Не с первой и не со второй встречи, с четвертой. И даже не то чтобы встречи - в школе проходят иногда лекции психологические, какие-то мероприятия. После учебного дня я с некоторыми родителями случайно сталкиваюсь и они все время, всегда идут на диалог. И им всегда интересно узнать, как там Петя, Вася, Саша. И вот эти вот вбросы я делаю на таких внезапных встречах, и я очень радуюсь, когда родитель приходит на психологические лекции, потому что у Петрановской была отличная лекция и там были два моих родителя, один из которых вот очень сложный. И мне кажется, что Петрановская даже поняла и он услышал вот, что нужно идти с ребенком слишком рядом. Требовать не надо этих семерок, восьмерок. Свои амбиции удовлетворять не надо. У ребенка есть свой путь, и самое главное-то на самом деле, чтобы ребенок был здоров.

И: А вот является работа с родителем задачей тьютора? Или это такой побочный эффект?

Р: Мне кажется, это ни в коем случае не побочный, это, конечно, акцент на ребенка, но ребенок не может быть без родителя. Родитель свое влияние имеет на ребенка. И взаимодействие родитель и ребенок - очень сложное. Нужно быть в теме их отношений тоже между собой и понимать, как можно где-то сгладить углы для ребенка. Это очень важное взаимодействие, ни в коем случае не побочное.

Размещено на Allbest.ru