Профессионализация деятельности уличных музыкантов (на примере города Москвы)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Факультет социологии

Кафедра методов экономической социологии

Выпускная квалификационная работа

Профессионализация деятельности уличных музыкантов (на примере г. Москвы)

Барышсевер Денис Вейселевич

Содержание

Введение

Глава 1. Обзор литературы

1.1 Профессия уличного музыканта как призвание

Приложение

Введение

В течение последних лет деятельность московских уличных музыкантов претерпела несколько важных структурных изменений: появление платформ «Уличный артист» и «Музыка в метро», которые способствовали частичной легализации данной деятельности. С помощью различных подходов социологии профессий, в данной работе была реализована попытка определить наличия профессионализации внутри этой деятельности, профессиональной идентичности среди практиков, профессиональных сообществ, и стратегий организации, которые существуют в этом ремесле.

Эти люди окружают нас повсюду. Спешите ли вы на работу или прогуливаете пары, едете ли вы на метро или решили пройтись пешком по бульвару, праздно гуляете в центре Москвы в субботу, или второпях идёте через подземный переход, чтобы побыстрее попасть домой в среду вечером, скорее всего, вы встретите кого-то из них, возможно, даже остановитесь, а может быть и кинете мелочь из кармана. Эти люди - уличные артисты. Это и чтецы стихов на Арбате, и художники на Крымской набережной, и дембельский бойз-бенд у станции метро Бабушкинская. Благодаря всем им, городское пространство становится площадкой для самовыражения, соприкосновения разных культур и позиций, что не в последнюю очередь влияет и на восприятие самого города в целом [Дубинкина 2016], как местными жителями, так и гостями столицы. Однако, в рамках одного исследования не представляется возможным охватить и изучить весь спектр и направления деятельности представителей столичного уличного перформанса, в виду чего, фокус исследования был сделан на самую распространенную когорту - уличных музыкантов. Именно уличные музыканты представляются как наиболее понятная и привычная городскому жителю практика уличных выступлений. Почти каждый человек, исходя из своих субъективных представлений, может оценить уровень профессиональности музыканта во владении инструментом, в умении вести себя на публике, способностью завладеть вниманием проходящих мимо людей на себе.

До совсем недавнего времени в Москве не существовало централизованной системы регулирования выступлений уличных музыкантов, и данная практика в целом не считалась чем-то официально признанным со стороны властей города. Достаточно часто музыканты оказывались жертвами произвола полиции (попытки силового предпринимательства [Николаев, Дегярёв 2013], аресты, порча имущества), негативного (порой агрессивного) отношения со стороны жителей близлежащих домов или же работников соседних зданий, и даже обычных прохожих. Начиная с лета 2014 [ОВД-инфо 2014] года начали происходить аресты уличных музыкантов по статье 20.2.2 Кодекса об административных правонарушениях («организацию массового одновременного пребывания и (или) передвижения граждан в общественных местах, повлекших нарушение общественного порядка»). Поначалу задержания не носили массового характера, но ближе к лету 2015 [ОВД-инфо 2015] года они начали происходить постоянно, и полицейские устраивали целые рейды по зачистке традиционно «артистических» улиц от городских художников и музыкантов, добавив к обвинениям статью о незаконной торговле. После акцентирования внимания со стороны СМИ на данной проблеме, а также «громкой» акции протеста со стороны артистов [Баженова, Паршин 2015], власти города решили пойти на встречу музыкантам и, с помощью юристов и самих уличных артистов, успевших организовать собственный профсоюз, составить список площадок, на которых музыканты имели бы официальное право выступать.

«Уличный артист»

В течение двух последующих лет в городе возникло 2 системы, с помощью которых уличные музыканты могут бронировать места и резервировать часы своих выступлений: «Музыка в метро» и проект «Уличный артист». Первый проект подразумевает наличия этапа прослушивания раз в полгода, во время которых комиссией выбираются подходящие по критериям музыканты, в то время как, через вторую платформу, любые артисты могут самостоятельно выбрать доступную точку и время, при этом, формально, они также должны соответствовать критериям определённой точки (допустимое количество музыкантов, уровень громкости, песни без обсценной лексики). Однако, насколько успешно работают эти системы, на данный момент точно неизвестно, особенно это касается платформы «Уличный артист», так как здесь возможность доступа к площадкам не так жёстко регулируется. В настоящее время статус «официального» уличного музыканта в Москве определен исключительно его разрешением на игру в зарегистрированном месте. То есть на абсолютно официальном уровне эта практика является легальным видом деятельности в данный момент, но до сих пор не совсем понятно, как выстраивается эта система в реальности, а не на бумаге. При этом, не смотря на вышеперечисленные издержки, эта система всё же решила некоторые проблемы музыкантов и даёт преимущество своим пользователям:

1. Уменьшение давления со стороны органов безопасности и местных жителей

2. Возможность легально выступать на культовых, самых высокопроходимых и прибыльных местах, в том числе на территории метрополитена

3. Информационная поддержка артистов от городских онлайн сервисов

Основа исследования

Имеющиеся на данный момент работы по уличным артистам (в первую очередь из отечественных научных публикации), и изменения в городской политике свидетельствуют о том, что структура данной деятельности претерпевает изменения, по сравнению с тем, как она выстраивалась до 2016 года. Если раньше эта практика была отчасти осуждаемой обществом и государством (даже в научных работах многие исследователи пытались сравнивать музыкантов с попрошайками [Lief 2008; Николаев, Дегярёв 2013]), то в данный момент, эта практика получила возможность выйти из маргинального статуса. Со стороны правительства города и активной общественности культивируются новые форматы, где уличным музыкантом даётся возможность выступить и показать себя (различные фестивали, новые площадки, конкурсы для уличных артистов, информационная поддержка со стороны онлайн проектов), музыкантов официально вписали в ландшафт метрополитена и центра столицы. Данный вид деятельности всё больше становится похож на возможный вид прекарной (что в принципе свойственно областям, связанным с искусством [Bridgstock et al, 2015]), но профессиональной реализации, что по мнению многих антропологов и социологов в области социологии профессий, на данный момент, является тенденцией в современном мире [Rifkin 1995]. Поэтому данный вид деятельности представляет интерес для изучения не только как феномен деятельности, которой постепенно удаётся выйти из рамок маргинальной, но и как объект для изучения одного из современных воплощений профессий нового мира - непостоянной, но сохраняющей определенную организационную структуру, профессиональную идентичность и возможности роста внутри профессиональной среды.

Проблемная ситуация: появились формально прописанные ограничения, повысился уровень контроля и понизился уровень риска, связанный с негативом со стороны общества и государства, но на социальном уровне эта деятельность не представляется в качестве «нормальной» профессии. У музыкантов не появилось никаких гарантий или минимальных выплат, которые помогли бы приблизить эту деятельность к статусу официальной занятости или полноценной работы, но появились легитимная возможность выступать в городском пространстве, а также некоторое проявление рыночной конкуренции. В виду появление большего количество музыкантов, нужно держать определённый уровень профессионализма в своей деятельности, чтобы иметь возможность и дальше выступать на улицах города. В контексте этой ситуации и появляется ключевой вопрос данного исследования: профессионализируется ли данная практика? Какие механизмы внутренней и внешней регуляции здесь работают? Какие ежедневные практики осуществляются внутри данного сообщества? И можно ли утверждать, что данная деятельность приобрела характер профессиональной, со своими особенностями, проблемами и способами их решения или же осталась в представлении самих музыкантов лишь временной возможностью заработка?

Объектом исследования являются опытные (1 сезон+ игры на улице) и регулярно выступающие (не реже 1 раза в неделю) уличные музыканты города Москвы, которые участвуют хотя бы в одной из городских платформ. Отдельно стоит заметить, что в контексте исследования интересно будет провести интервью как с теми участниками, кто успел поработать уличным музыкантом до появления городских платформ в 2016 году, так и тех, кто начал выступать, когда они уже появились.

Предметом исследования является процесс профессионализации данного неформального экономического вида деятельности, повседневные практики её акторов и организационная структура данной практики.

Задачи:

1. Выявить элементы профессионализации деятельности уличных музыкантов в рамках различных научных подходов к исследованию процесса профессионализации: функционалистского, атрибутивного, критического и феноменологического

2. Деконструировать общую организационную структуру (изнанку деятельности, регулярные практики и правила выстраивания деятельности), обозначить основные стратегии ведения данной деятельности со стороны музыкантов.

3. Выявить и интерпретировать взгляды музыкантов на их повседневные практики, внутри этого вида деятельности, и их мнение относительно того, какую роль в этом играют городские платформы

Предположения:

1. Из-за появившихся возможностей развития и некоторых прописанных ограничений в рамках деятельности уличных выступлений, происходит профессионализация этой деятельности. Уровень исполнителей становится выше, требования к ним также возрастают, и некоторые представители рассматривают это направление в качестве профессионального вида деятельности, а не временного (дополнительного заработка)

2. На фоне структурных изменений произошли изменения и в организации этой практики. Отсутствие необходимости в мобильности (раньше связанной с необходимостью быстро покинуть место выступления в случае конфликтной ситуации) и легальность выступления дали возможности для долгосрочного планирования своей деятельности (выстраивание логистики, имиджа, репертуара), организации новых структур в рамках этой деятельности

3. На почве профессиональной идентичности и легитимизации деятельности, между уличными музыкантами начинает формироваться сообщество/а, которые соотносятся не только с территориальной близостью отдельных исполнителей друг к другу, но и благодаря структурным изменениям внутри всей деятельности в целом. Возможно, что сообщество выстраивается на основе электронных платформ, однако это ещё предстоит проверить во время интервью с музыкантами

Актуальность исследования

Москва далеко не единственный город, в котором власти решили придать формату уличных выступлений более легитимный вид, и попытаться в какой-то мере его контролировать. Примеры подобных систем можно найти по всему миру, и московская система ещё далеко не идеальна, ей есть куда развиваться. Поэтому, мнение людей, являющихся её регулярными пользователями, может быть весьма ценным источником информации и возможных вариантов того, как эти платформы можно было бы улучшить. Во-вторых, в отечественной социологии на данный момент существует крайне мало исследований этого вида деятельности, и по большому счёту, учёным мало что известно о том, как формируется эта практика, какие контексты существуют внутри этого вида деятельности. Эта работа может внести реальный вклад в понимание того, как работает практика уличного выступления в Москве, и возможно того, как в ней происходит процесс профессионализации деятельности в целом.

Глава 1. Обзор литературы

В обзоре литературы будут приведены примеры ключевых работ по исследованию практик уличных музыкантов, по исследовании уличных музыкантов в России, в том числе предыдущие исследования о московских уличных музыкантах. Второй раздел литературного обзора посвящён подходам к изучению профессий и процесса профессионализации, в частности, которые применяются в социологии, а также, примерам исследования профессионализации в творческих профессиях, с особенностями, свойственными из изучению.

1.1 Профессия уличного музыканта как призвание

В настоящее время существует несколько ключевых работ, авторы которых занимались комплексным изучением феномена уличных музыкантов. Первая работа -- это “Underground Harmonies” под авторством Сьюзи Таненбаум [Tanenbaum 1995]. Это социально-антропологическое исследование сообщества уличных музыкантов, которые выступает в подземке Нью-Йорка. Автор провела долгое время в среде уличных музыкантов, изучая взаимоотношения внутри сообщества, мотивации артистов, и общую структуру этой деятельности. Посредством неформального общения с музыкантами и наблюдением за взаимодействиями между участниками сообщества подземки, Таненбаум представляет достаточно романтизированный образ уличных музыкантов, в среде которых отсутствует формы любого уровня дискриминации, присутствует сильная внутренняя сплоченность сообщества, и культ взаимовыручки. Объединённые общей любовью к своему делу и музыке, артисты смогли построить такое сообщества внутри своей профессии, которое, по мнению исследователя, может быть идеальным примером того, как должно строится общество, в целом.

Однако, в Нью-Йоркской системе метрополитена существует возможность как официального выступления (необходимо получение разрешения от муниципальных властей, и в этом случае существует ограниченное количество «разрешённых» мест). Автор обращает внимание на то, что изучала только тех музыкантов, которые выступали без разрешений. Возможно, что в её исследовании, сообщество музыкантов представляется таким сплочённым именно из-за того, что все они выступают на полулегальных основаниях. И для того, чтобы справляться с произволом властей, музыкантам пришлось создать сплоченное сообщество, чтобы минимизировать последствия своего статуса и возможных санкций.

В данном исследовании достаточно упор сильный идёт на то, что для музыкантов, с которыми общалась Таненбаум, уличные выступления являлись не просто профессией, а призванием, и вследствие этого, мотив профессионализации у них тоже выстраивался специфически: выступления требовали определённый уровень мастерства владения инструментом и умения у музыкантов создавать целое представление из него, но рассматриванию деятельности, как полноценной профессии в самой работе уделено мало внимания. Уклон идёт именно в сторону выстраивания данной структуры, что и отображается в вопросах, которые она задаёт в течение книги: “Музыкальная сцена в метро вызывает ряд провокационных вопросов: Кто решает, что такое легитимное сообщество и культура? Кто решает, где они могут существовать? Каково надлежащее использование общественного пространства?” И относительно данных вопросов, в российских реалиях уже существуют ответы: государство и сообщества города.

В контексте данной работы, которая изучает музыкантов, выступающих на одобряемых городской властью площадках, выводы Таненбаум могут быть не совсем релевантны, однако, это не означает, что они вовсе не применимы. В деятельности уличных музыкантов, помимо воздействия властей, присутствует огромное количество других обстоятельств, которые могут способствовать образованию сообщества.

Однако, в качестве другого примера фундаментального исследования, в рамках которого автор изучает не только сообщество уличных музыкантов, но и их профессиональную идентичность и особенности ведения деятельности, является диссертация Арама Лифа “Musicians Who Busk” [Lief 2008]. Автор рассматривал кейс музыкантов из Нового Орлеана, которые в течение многих лет выступают в центральном районе города ? French Quarter. В отличии от работы Таненбаум, Лиф проводил интервью как с теми музыкантами, которые выступали на легальных основаниях, платили налоги со своей деятельности и занимались этим в качестве основного вида занятости, так и с артистами, которые рассматривали данный вид деятельности, как хобби и возможность дополнительного заработка, и отдыха от основной работы. Отдельно Лиф резюмирует то, что деятельность уличных музыкантов вписывается в формат привычной работы, о которой мы думаем, когда слышим это слово. «Как и в других профессиях, она требует наличия базы знаний, состоящей из практических навыков и приемов применения этих навыков. Уличные музыканты разрабатывают профессиональные отношения с клиентами и методы решения проблем, связанных с работой, таких как лицензирование и урегулирование конфликтов с другими профессиональными группами. Другие признаки профессионального поведения, проявляемые этой профессиональной группой, включают чувство идентичности, честь, гордость за свою работу и соблюдение рабочей этики». Эти тезисы полноценно отражаются в интервью с респондентами. Многие из них считают эту деятельность своим призванием, но при этом, это может являться и обычной работой для них, со всеми вытекающими негативными последствиями.

В выводах работы также упоминается то, что сообщество уличных музыкантов является очень сплочённой социальной формой взаимодействия. Им присущи свободные взгляды, спокойное отношения к непохожим людям, взаимовыручка, и не только на фоне давления со стороны властей, но и в обычной повседневной жизни. Это сообщество, которое регулируется без вмешательства внешних акторов. Одним из примеров подобного взаимодействия, автор приводит кейс того, как музыканты помогали друг другу справляться с последствиями урагана Катрина: финансовая поддержка пострадавших, предоставление временного жилья и т.д. Помимо этого, автор также говорит о том, что у музыкантов присутствует сильная профессиональная идентичность: они воспринимают себя, как предпринимателей, чьей целью является развлечение туристов и жителей города. На основе этой идентификации они выстраивают свою регулярную деятельность, добавляют элементы шоу в свои выступления, активно взаимодействуют с публикой.

Общим трендом, который проявляется в обоих исследованиях является огромное желание свободы со стороны музыкантов. Это понятие означает, что в обмен на прекарность деятельности, отсутствие полноценных социальных гарантий, и других негативных факторов, которые отсутствовали бы у них, при более традиционном виде занятости, они обретают возможность самостоятельно выбирать время работы, рабочий коллектив, и творческую свободу самореализации внутри этой деятельности.

Эти исследования представляют основу для изучения формирования сообщества уличных музыкантов в Москве. Возможно, что многие черты сообществ Нового Орлеана и Нью-Йорка, также присущи и московским уличным музыкантам. Представляется вероятным, что московские уличные музыканты также испытывают необходимость в этой свободе, присущей этой работе, и в том числе из-за этого, выбирают данный способ самореализации.

1.2 Исследование уличных музыкантов в России

В российской академической среде существует не так много исследований про уличных музыкантов, однако, мне удалось найти несколько социологических работ, в рамках которых авторы изучали мотивацию уличных артистов, вариативность практик и особенности построения карьеры внутри данной профессии. Так, например, студенты НИУ ВШЭ [Николаев, Дегярёв 2013] проводили исследование московских уличных музыкантов, их мотивы и структуру организации деятельности, проводя параллели с сообществом попрошаек. Исследователи предполагали, что структура организации деятельности музыкантов может иметь много общего с тем, как выстраивается деятельность попрошаек, и общие мотивы экономического обогащения могут объединять эти сообщества. Авторы также пытались сравнить схему деятельности попрошаек, включающую в себя многоуровневую систему акторов (попрошайки, посредники, «крыша»), моделирование своего поведения, отталкиваясь от «зрителя», и других особенностей этого ремесла с тем, как выстраиваются практики уличных музыкантов Однако, Николаев и Дегтярев столкнулись с тем, что ни один из респондентов не подтвердил их предположения о схожести выстраивания деятельности музыкантов с деятельностью попрошаек. Единственные точки соприкосновения между двумя этими группами прослеживались лишь в наличии периодических конфликтов с представителями силовых ведомств, а также в зависимости самой деятельности от погодных условий. Касательно же мотивации, многие музыканты имели либо смешанный тип мотивации (мотив самовыражения и экономический), или же мотив самореализации в данной среде в качестве профессионала мог даже превалировать у отдельных участников сообщества. Также у большинства респондентов, исследователи выявили наличие специализированного, как среднего, так и высшего образования в сфере музыки, что также говорит о некоем уровне профессионализации деятельности даже на момент проведения исследования (2013 год). Николаев и Дегтярев не смогли найти ярко выраженных признаков наличия сообщества, однако выяснили, что многие музыканты были знакомы между собой и относились к коллегам, в основном, позитивно. Однако, из-за того, что большая часть респондентов являлись музыкантами с улицы Арбат, можно говорить лишь о том, что сообщества могут образовываться при условии территориальной близости артистов, при том, что многие из них играют в данном месте в течение долгого времени. Что подтверждается и в работе “Musicians Who Busk”. Возможно, что за время существования общегородских платформ ситуация могла измениться, и могло образоваться сообщество, основанное не на территориальной близости, но это предположение ещё предстоит проверить в рамках данной работы.

Второе исследование, которое рассматривается в данной работе, это исследование неформальных практик, реализуемых в пространстве метрополитена [Вержбицкая 2015]. Основным объектом исследования здесь также являются уличные музыканты, но исключительно те, которые реализуют свою деятельность внутри внутри метрополитена. Автор работы, рассматривает уличных музыкантов, как предпринимателей, которые подстраивают пространство метрополитена под себя. При этом в данном исследовании не было выявлено наличия сообщества между музыкантами, выступающими в метрополитене, однако, были обнаружены практики, свидетельствующие о наличии определённого уровня профессионализма в этой деятельности. Артисты не выступали в первом попавшемся месте, а основательно подходили к точкам, практическим способом выбирая места с наилучшей акустикой под конкретно их инструменты, и выбирая наилучшее, с их точки зрения, время выступлений. Также, музыканты творчески подходили к способу взаимодействия с публикой, пытались найти свою аудиторию и играть ту музыку, которая воспринималась бы аудиторией наиболее позитивно. Музыканты предстают в этом исследовании не только, как люди, чьим высшим благом является свобода самовыражения, возможность выбора своего графика и места работы, но и как полноценные предприниматели, которые имеют свой товар (определённая музыка, которую они играют и качество её подачи), пытаются попасть в свою целевую аудиторию - туристов и молодёжь [Вержбицкая 2015], ответственно подходят к своему артистическому образу. Причём предпринимательские способности и умение подавать себя публике играют значимую роль в данной деятельности. Помимо очевидных факторов в виде интереса зрителей, эти навыки также помогали музыкантам мирно решать конфликты с органами правопорядка, работниками метрополитена и обычными прохожими. Так, например, те музыканты, которые владели этими навыками, могли бесплатно или за небольшую плату договориться с полицейскими, которые работали на станции, и иметь возможность регулярно выступать на ней, в то время как у менее успешных артистов был шанс и вовсе попасть в участок, за нарушение правил метрополитена или административного кодекса.

Помимо изучения специфики деятельности уличных музыкантов, отечественные исследователи пытались выявить и особенности карьерного становления внутри этого вида деятельности. Одной из таких работ является статья А.И. Козыря «Особенности становления карьеры уличных артистов в контексте социально-культурного пространства Санкт-Петербурга» [Козырь 2015]. Автор изучал то, каким образом люди начинают свою деятельность на улице, как проходит их первичное становление в качестве музыкантов, и как выстраивается сообщество практик (и выстраивается ли). Кроме вышеперечисленного, автор также упоминает и общие правовые и социальные проблемы, с которыми сталкиваются уличные музыканты по всей России. Проблемы, которые, в первую очередь связаны с тем, что на данный момент практически во всех регионах отсутствует какая-либо устоявшаяся традиция уличных выступлений, и, при этом, регуляция со стороны региональных или федеральных властей также отсутствует. Уличные артисты приравниваются к незаконным предпринимателям, или же к попрошайкам, а возможностей для получения официального статуса у них нет. В целом, эти же выводы пересекаются и с общественной позицией [Февральская 2016], и свидетельствует о достаточно высокой сложности развития, особенно для начинающих музыкантов, внутри не только сферы уличных выступлений, но и внутри всей музыкальной сферы.

Однако, главным интересом статьи представляется то, как Козырь попробовал рассмотреть деятельность уличных артистов через две теоретические рамки, связанные с построением карьеры в современном мире: через теорию креативного класса Ричарда Флориды [Флорида 2005] и понятие «сообщество обмена знаниями» за авторством Джин Лаве и Этьена Венгера [Wenger 1998]. Такие качества представителей креативных профессий и форм досуговой деятельности, как толерантность к культурным различиям, высокий уровень личного таланта, ориентированность на горизонтальное развитие карьерных траекторий и общее размывание границ между работой и хобби, привели автора к выводу, что уличные артисты могут претендовать на место в этом классе. Помимо схожести характеристик креативного класса по Флориде, параллели между ним и уличными музыкантами проявились так же в том, что креативная занятость не подразумевает следование строгому рабочему графику, позволяет работнику самостоятельно выбирать удобное время для своей деятельности, и общее стремление к новым, зачастую острым ощущениям. Эмпирические данные, полученные Козырем, показали, что для многих работников в этой сфере, данная деятельность из неосновной занятости и хобби переросла либо в основной вид рабочей деятельности, либо и вовсе в единственный способ заработка. Что, по мнению автора, подтверждает предположение о том, что в современном мегаполисе, деятельность уличных артистов становится новой профессией, которая по своим характеристикам является деятельностью креативного класса.

Вторым основным выводом статьи А.И. Козыря является то, что помимо принадлежности к креативному классу, среди всей сцены петербуржских уличных музыкантов постепенно выстраиваются более мелкие «сообщества практики» или по-другому «сообщества обмена знаниями». Согласно Дж. Лаве и Э. Венгеру [Wenger 1998] сообщество практики обладает общими ресурсами, интересами, а также они объединены общим опытом и знаниями, которые распространяются среды членов сообщества. Для успешного сообщества практики характерны следующие признаки: передача опыта от бывалых, старых членов сообщества, более молодым и «зелёным» участникам, мотивация для обмена знаниями между членами сообщества, взаимоподдержка и сотрудничество друг с другом. Используя нарративы, полученные в ходе интервью, автор пришёл к выводам, что в данный момент сообщество питерских уличных музыкантов не является сообщество практик целиком, однако, среди некоторых более маленьких групп, эти характеристики проявляются. Так, например, в рамках одной улицы, более опытные музыканты помогали новичкам отстраивать звук оборудования, который максимально хорошо звучал именно в контексте этой конкретной улицы. То есть, происходила передача знаний и опыта между членами сообщества. Помимо помощи, так же происходит и порицание отдельных членов сообщества, например, за неопрятность во внешнем виде, которая как отталкивает прохожих от конкретного музыканта, так и портит (по мнению самих музыкантов) общее впечатление о деятельности и сообществе, в целом.

В качестве финального вывода всего исследования, А.И. Козырь пишет, что: “самостоятельно создавая и реализуя специфические услуги, правда, оплачиваемые лишь по желанию прохожего, уличный исполнитель выступает в качестве «фрилансера»”. При этом, данная деятельность существует без каких-либо формальных рамок, правил и ограничения в ней отталкиваются только от возможностей самих музыкантов и нескольких независимых от них переменных (погоды, настроения мимо проходящих полицейских, и законов РФ).

Общие выводы исследований свидетельствуют о том, что деятельность уличных музыкантов не ограничивается желанием сиюминутного заработка. Музыканты руководствовались желанием показать себя, свои умения, и реализовать себя, как профессионалов своего дела. И наоборот, о тех артистах, которые руководствовались лишь принципами наживы, музыканты чаще выражались негативно, и не были готовы поставить их на один уровень с собой. Однако, желание зарабатывать любимым делом, не вызывало негативной коннотации. В больших российских городах прослеживается тенденция к созданию профессиональных сообществ в среде уличных музыкантов, а, исходя из данных, которые были собраны другими исследователями, видно, что многие артисты обладают объективными показателями уровня профессионализма, такими как специализированное образование, опыт публичных выступлений, дорогим профессиональным оборудованием, что не в последнюю очередь может влиять и на общий уровень профессионализации самой деятельности. Также вопрос, связанный с московским сообществом уличных музыкантов, с его существованием или же несуществованием так и остался открытым. Поэтому он всё ещё остаётся актуальным, и, возможно, всё-таки будет раскрыт в рамках этой работы.

1.3 Подходы к изучению процесса профессионализации на примере деятельности социальных работников в России

Прежде чем углубляться в само явление профессионализации, и изучение того, как принято исследовать его в контексте социальных наук, автор считает необходимым дать определение терминам «профессия» и «профессионал», которые будут использоваться в данной работе. Под «профессией» подразумевается тот или иной вид деятельности, внутренне прочно связанный и отличающийся от внешнего мира присутствием особых знаний и технологий, которыми располагают акторы внутри этой деятельности, и эти акторы в свою очередь являются «профессионалами» [Романов, Ярская-Смирнова 2015] внутри этой деятельности. Они обладают специфическими знаниями, а также участвуют в их воспроизводстве, производстве и передаче внутри профессиональной среды. Границами определения деятельности профессионалов служат как их субъективные представления о своей деятельности, так и объективные маркеры, выстроенные внутри общей социальной среды и культуры. Прежде, чем рассмотреть деятельность уличных музыкантов в рамках этих определений, представляется необходимым более подробно рассмотреть работы, связанные с изучением профессионализации других представителей творческих профессий, существующие на данный момент, а также сами подходы к изучению профессий в социальных науках.

Основным источником литературы по исследованию профессий послужила книга «Социология профессий» от авторов Павла Романова и Елены Ярской-Смирновой [Романов, Ярская-Смирнова 2015]. Для того, чтобы понять, как именно стоит изучать наличие (или отсутствие) профессионализации в деятельности уличных музыкантов Москвы, рассмотрим то, с помощью каких подходов, авторы представляют изучения процесса профессионализации внутри такой профессии, как социальный работник в России.

Различные подходы, которые позволяют изучать предмет профессии и того, что может включать в себя та или иная профессиональная деятельность, базируясь на разных социологических теориях и теоретических рамках, которые им присущи. Каждая из них охватывает определённый контекст, который соответствует профессии внутри социальной реальности. Авторы, отталкиваясь от идей Ю. Хабермаса [Habermas 1971], о соответствии типов знаний человеческим интересам, рассматривают несколько существующих подходов, которые в свою очередь отражают разные элементы профессиональной деятельности социальных работников и разные виды знания. Так, например, технические аспекты профессий, знания, позволяющие понять и определить правила функционирования деятельности, а также то, какие запросы общества призвана удовлетворить конкретная деятельность, изучаются с помощью функционалистского подхода, который в свою очередь уходит корнями в идеи социологической позитивистской школы. Эта позитивистское риторика относительно профессий позволяет определить инструментальный, технический тип знаний, который помогает исследователям выявлять основы управления внутри самой деятельности, способы оценки эффективности деятельности, а также возможность выстраивания прогнозов относительно будущего развития профессии. Подход, с помощью которого исследуются вопросы профессиональной компетенции и присущих профессиональной деятельности особенностям, называется атрибутивным. В рамках этого подхода, ученые также пытаются выявить характеристики, соответствующие идеальному представлению о профессионале, внутри исследуемой деятельности. Критический подход, основываясь на марксистском и неомарксистском понимании профессии, говорит о явлении профессионализации, как о процессе создания и контроля рынка определённых профессиональных услуг. Данный подход порождает критический тип знания, которое ставит перед исследователем вопросы о справедливости выстроенной иерархии внутри деятельности, и позволяет изучить существующие методы решения конфликтов между акторами, внутри профессиональной среды. В то же время, вопросы, касающиеся достижения понимания и самопонимания в контексте устоявшейся культуры, являются предметом интереса герменевтических исследований в социальных науках [Квале 2003]. Исследуя социокультурные смыслы деятельности, которые воспроизводятся профессионалами в повседневных практиках, феноменологический подход позволяет прийти к пониманию непосредственного реального опыта профессионалов, выходя за рамки традиционных представлений о теоретической базе их профессиональной деятельности. Далее, о каждом из перечисленных подходов необходимо рассказать более подробно, а также показать способы применения этих подходов авторами на реальном примере, при изучении профессионализации социальных работников в России.

Функционалистский подход

Данный подход уходит корнями в позитивистское видение общества, как некоего организма, который работает по определённым правилам, и главной целью социолога-исследователя является познание этих самых правил, приобретение технических знаний, которые позволили бы управлять социальными процессами, или хотя бы выстраивать прогнозы относительно последствий происходящих процессов. Из-за изменений, произошедших в результате процесса разделения труда, такие функционалисты как Дюркгейм и Парсонс [Дюркгейм 1996; Parsons 1951] изучали, какие потребности общества удовлетворяются функциями профессий. Профессиональные группы для них характеризуются важной социальной ролью, так как они более открыто выражают общую идеологию и публичную позицию тех членов общества, которые в них входят [Сакс, Олсоп 2003]. Профессионализация, в целом, воспринимается как прогрессивный и позитивный процесс, который происходит в ответ на социальный запрос со стороны общества, и сам по себе благотворно влияет на «общее здоровье социального организма» [Durkheim, 1957. P. 29]. Профессионализм, в данном случае, является системой ценностей, которая мотивирует членов профессионального сообщества на поддержание стабильности и определённого уровня цивилизованности в социальных системах.

Касательно исследования социальных работников, согласно функционалистическому подходу, сам факт существования или отсутствия в обществе подобной профессии уже многое говорит об отношении индивидов и государства к социальным проблемам, и о том, как в данном обществе формируются гражданские ценности. Социальная работа выполняет роль посредника между государством, различными социальными группами и индивидами, и отождествляется с помощью группам людей, которые в силу разных обстоятельств (дискриминации, плохого здоровья, бедности и т.д.) не может полноценно функционировать без помощи социальных работников. В случае социальных работников, радикальные изменения в социальной структуре общества в 1990-ых годах привело к осознанию необходимости поддержки деятельности социальных работников, их легитимизации, улучшению качества их образования и экспертных знаний, как со стороны государства, так и общества. В российских высших учебных заведениях появились направления по получения профильного образования социального работника, велась поддержка осуществления международных программ обмена опытом, и, в целом, произошёл процесс возрождения социального дискурса о существующих проблемах неравенства и возможных способах решения этих проблем. Все эти явления, безусловно, отразились на профессионализации деятельности социального работника, однако, из-за наличия проблем с финансированием со стороны государства и общества, отсутствия собственных достаточно опытных кадров, разного качества услуг, предоставляемых разными социальными службами, происходит торможение этого процесса. Говоря языком организационного анализа, авторы трактуют вышеперечисленные дисфункции как латентные функции социальной работы в целом, так и каждого отдельно взятого учреждения [Wolfensberger 1989. Р. 23-41]. Таким образом, явными функциями социальной работы являются помощь людям в трудных жизненных ситуациях, удовлетворение потребителей социальных услуг, способствование сокращению социального неравенства в обществе. Латентными функциями является демонстрация государством соответствия своей социальной политики международным стандартам, создание большего числа рабочих мест и возможностей для реализации специалистов социальной работы, и разделение населения на категории по социальному положению. В тот момент, когда соблюдение латентных функций становится приоритетным, по сравнению с явными, система начинает уходить от сбалансированного состояния, и порождает новые проблемы, вместо решения уже существующих.

Атрибутивный подход

Атрибутивный подход, или теория черт [Мансуров, Юрченко 2005. С. 68], также является близким к логике социологических позитивистских представлений о профессии, однако, в рамках него, исследователи пытаются найти черты, которыми должны обладать профессионалы в конкретной среде, а не те функции, которые они выполняют в рамках своей детальности. Атрибутивный подход выстраивается от компетенций, присущих профессиональной среде, академичности сферы, набора определённых атрибутов, которые присущи каждой конкретной профессиональной деятельности. Отталкиваясь от идеального типа профессионала в этой деятельности (который выстраивается самим исследователем), атрибутивный подход также пытается определить является исследуемая деятельность профессией в принципе. Один и тот же вид деятельности, при изучении его разными исследователями, может быть определён как профессия, квази-профессия или ещё-не-профессия, и зависит это, в основном, от того, какие характеристики профессионализма выбрал автор. А. Флекснер - эксперт в области исследований по проблемам, сопутствующим медицинским профессиям, создал свой список, который, по его мнению, отвечают списку атрибутов, выделяющих идеального профессионала в своей деятельности. В него входили такие характеристики как «вовлеченность в интеллектуальную деятельность, предполагающую индивидуальную ответственность; привлечение науки и обучение в практических целях; применение знаний посредством технологий, передаваемых через образование; самоорганизация; альтруистическая мотивация; наличие профессионального самосознания [Reeser, Epstein 1996. Р. 70-71]» [Романов, Ярская-Смирнова 2015]. Многие исследователи, которые работали в рамках антропологии и социологии профессий в последующим создавали собственные списки, пытаясь прийти к консенсусу относительно того, какие характеристики отличают профессионала от непрофессионала, а также, какой род деятельности (исходя из заданных категорий идеального типа профессий) в принципе можно назвать профессией, а какой нет [Millerson 1964], однако споры об этих понятиях продолжаются до сих пор.

Один из классиков социологии профессий, Эверетт Хьюз, составил список особенностей, возникающих в конкретном роде деятельности, по которым можно определить существование процесса профессионализации: это увеличение срока профессиональной подготовки акторов, повышение уровня академичности, рост конкуренции за талантливые кадры и аудиторию, развитие новых видов организации деятельности, с сопутствующими им особенными методами контроля и выражения свободы [Хьюз, 2012, с 39]. Во главу профессиональной деятельности становятся такие качества работников как гибкость, командный подход, клиент ориентированность, регулярное обновление знаний и улучшение навыков. Менеджерские и предпринимательские качества становятся важнее, чем высокий профессиональный статус, стабильное положение и элитарность знаний [Dent, Whitehead 2002. Р. 3].

В случае с исследование социальных работников, авторы воспользовались списком профессиональных характеристик, предложенных Миллерсоном: «применение навыков, основанных на теоретических знаниях; образование и подготовка (тренинг) по этим навыкам; компетентность профессионалов, удостоверенная экзаменами; правила поведения, которые утверждают профессиональную общность (и утверждаются профессиональным сообществом); исполнение услуг ради общественного блага; профессиональная ассоциация, которая организует своих членов» [Millerson 1964; Романов, Ярская-Смирнова 2015]. Деятельность социальных работников в данном случае, проходи практически все критерии «профессионализма», однако, авторы выделяют то аспект, что в случае с российским кейсом, поле образования и поле практики далеко не всегда пересекаются в этой деятельности. Существует множество примеров того, как социальными работниками становятся те люди, у которых нет профильного образования, и как те люди, у которых есть профильное образование по данной специальности, не работают внутри неё. Также в данной деятельности существует проблема профессиональной идентичности, связанная с неоднозначностью восприятия данного вида деятельности со стороны общества: люди не имеют четкого разделения между социальными работниками, которые действуют в рамках своей работы, и простых людей, которые занимаются уходом за стариками по собственному желанию, например. Эта деятельность в обществе ассоциируется с милосердием, благотворительностью, хотя на самом деле, социальная работа и социальная помощь могут быть абсолютно разными вещами.

Критический подход

Критический взгляд на иерархизированную структуру профессий и видов занятости, специализаций и должностей, позволяет выявить и проанализировать существующее неравенство, столкновения и конфликты между специалистами внутри социально-профессионального сообщества [Романов, Ярская-Смирнова 2015]. Все они (профессионалы, работники и т.д.) отличаются между собой уровнем автономности своего труда, социальным статусом, уровнем власти и другими идентификаторами. Уходя корнями в марксисткое и неомарксисткое направление в социологии, критический подход ангажирует следующее представления о профессиональных сообществах и профессионалах в целом: во-первых, каждая профессия стремится поддерживать свой «статус кво», иметь доступ к определённым ресурсам, иметь барьеры входа; во-вторых, крайне важным является желание захватить или удержать власть, тем самым получив наиболее выгодное положение в стратификационной сфере [Freidson 1970; Mills 1953]. Именно из-за этого, в рамках данного подхода, процесс профессионализации воспринимается как процесс создания контроля внутри рынка определённых услуг, предоставляемых конкретной профессией, с целью, в конечном итоге, достичь восходящей социальной мобильности самих профессионалов и высокого статута для профессии [Jones, Joss 1995. P. 18]. Достижение высокого статуса должно способствовать защищённости профессионалов, как владельцев культурного и социального капитала в рамках деятельности, от внешних оценок качества их работы и посягательств на их значимость внутри этой деятельности, а также увеличению материальной выгоды самих профессионалов. Несоблюдение этих условий в реальности порождает конфликты как между самими профессионалами, так и с теми, кто пытается оспорить их (профессионалов) монополию на статус и экспертизу внутри деятельности [Ярская-Смирнова 2001].

П. Романов и Е. Ярская-Смирнова, помимо марксисткой и неомарксисткой риторики, говорят о том, что возможности этого подхода можно расширить с помощью неовеберианской перспективы. Это даёт возможность взглянуть не только на конфликтные, негативные аспекты отношений между государством, рынком, профессиями и гражданами, так и на другие особенности коммуникации и выстраивания структуры между группами. Характер профессионализации в данном случае оказывается также тесно связан с закреплением прав профессиональных сообществ на автономию от других организаций, и расширение возможностей самоуправления, через профессиональные объединения, ассоциации. Профессионалы, через членство в ассоциациях, имеют возможность защитить свои привилегии от государства, рыночной конкуренции, а также самостоятельно следить за уровнем работы профессионалов, их ростом и образованием, потребностями клиентов [Сакс, Олсоп 2003].

Критический подход, так же называемый профессиональным контролем (the occupational control approach), соответственно с теориями конфликта и действия, рассматривает общество как «борьбу различных групп за соблюдение собственных интересов» [Jones, Joss 1995. P. 18]. Социальная работа, являясь относительно новой профессией, пересекается с более традиционными профессиями, которые также претерпевают изменения в настоящее время: юстиция, медицина, психология. В России, со стороны учредителей и руководителей служб социальной помощи, распространены представления о профессии, как о междисциплинарной деятельности, требующей работы в команде, межсекторного и межведомственного взаимодействия. При этом, со стороны медицинских учреждений и государственного аппарата до сих пор превалируют представления о социальных работниках, как о служащих регистратуры, которым не требуется никакого профильного образования, для осуществления их деятельности, и это усугубляется тем, что многие кадровые агентства и прямые работодатели зачастую изолированы от университетских отделений, которые готовят будущих профессионалов.

В настоящее время, в России, внутри сферы социальных услуг, усиливаются тенденции к рационализации способов управления и ресурсов, бюрократизации всех процессов деятельности [Ржаницына 2004; Клепиков 2004]. Как и во всех отраслях экономики, в сфере социальной работы повышается значение экспертного знания, с помощью которого становится возможным анализировать и увеличивать эффективность работника, проекта, или даже всей организации [Weimer, Vining 1992. Р. 12]. Этот процесс преобладания технократических процессов в профессиональной социальной работе исследователи назвали «тэйлоризацией». Внедрение подобных менеджериальных систем действует в ущерб эмоционально-коммуникативным особенностям деятельности, однако способствует кодифицированию профессионального знания и поведения, с помощью четких предписанных правил. Подобная бюрократизация позволила менеджерам предъявлять технические, инструментальные требования к компетенциям и деятельности социальных работников, ввести подотчетный, регламентированный режим организации процесса, известный также как неоменеджериализм [Dominelli 2004. Р. 56]. Впервые внедрённый в США и Англии, неоменеджериализм стал переходным этапом по пути от патерналистской к партнерской модели организации социальной работы, при этом показав минусы в работе системы, которая строится на установленном извне регламенте и внешнем контроле профессиональной деятельности, без возможностей определенного уровня автономии и самоуправления для профессиональных организационных структур. В свою очередь, однозначного ответа на вопрос о положении отечественной профессии социального работника авторы не дают.

Феноменологический подход

Последним подходом, который авторы обозначали в качестве одного из основных способов изучения профессии и процесса профессионализации, является феноменологический (он же интерпретативный) подход. С позиции феноменологического подхода, профессия является относительно замкнутым и самодостаточным жизненным миром, который нужно исследовать, интерпретируя взгляды самих профессионалов на их повседневную жизнь. Корнями этот подход уходит в научную традицию интеракционистов чикагской школы, где профессия рассматривалась как некий социальный ярлык, который откладывает определённый отпечаток на своего носителя [Хьюз 2008. С. 385-396]. Социокультурные смыслы профессии, которые воспроизводятся профессионалами повседневно, являются главным объектом изучения для этого подхода, и именно через можно достичь инсайдерского понимание практиков той деятельности, которая изучается. Феноменологический подход к изучению профессий, более остальных подходов, близок к классическим методам и методологическим принципам антропологии профессий, ведь в рамках этого подхода, исследователь старается детально описать содержание и структуру сознания субъектов, организационный контекст деятельности, выявить качественные различия в сути переживаний профессионалов, и интерпретировать сущностный смысл переживаний, пытаясь проникнуть за пределы непосредственного опыта профессионалов.