Информационное обеспечение планирования социального развития города

Размещено на http://www.allbest.ru/

Информационное обеспечение планирования социального развития города

Введение

Вся история человечества -- это постоянное противостояние с окружающим миром: либо приспособление человека под конкретные данные условия, либо приспособление условий под потребности человека. Приспособление окружающего мира, как целенаправленные воздействия на некоторые внешние по отношению к человеку вещи или процессы, принято называть управлением. При этом управление -- это использование в своих интересах определённых объективных законов, поэтому оно всё равно в итоге сводится к адаптации. Однако такая, активная, форма адаптации позволяет значительно расширить возможности человека по удовлетворению его потребностей, и поэтому более предпочтительна. Соответственно, подобным образом человечество пытается взять под контроль все, какие только возможно, процессы, а наука обслуживает это стремление. С утилитарных позиций наука нужна, чтобы описывать объективную реальность, открывать законы и приспосабливать их под нужды человечества. Особенная роль отводится наукам о человеке, потому как объект и субъект познания здесь совпадают: это сам человек. Аналогично, среди всех процессов управления особую важность имеют те, которые заключаются в управлении людьми, обществом, так как и здесь субъект, пусть и опосредованно -- через делегирование полномочий большинством некоторому меньшинству, совпадает с объектом. Социология является как раз такой наукой, где объект -- общество -- совпадает с субъектом -- тоже обществом. А управление социальным развитием -- как раз такой процесс общественного самоуправления, где субъектом выступает государство, обретшее право на управление вследствие некоторой общественной конвенции.

Управление принципиально состоит из двух этапов: планирование определённых действий с определёнными целями и их реализация -- то есть достижение целей. Планирование, в свою очередь, включает в себя оценку имеющихся ресурсов, целеполагание, прогнозирование и программирование. Таким образом, планирование -- основной, наиболее важный и сложный этап управления чем бы то ни было. При этом планирование -- это, преимущественно, обработка информации. Субъект планирования ставит цели и задачи, оценивает имеющиеся возможности и старается организовать использование этих ресурсов таким образом, чтобы были достигнуты поставленные цели. В процессе планирования, очевидно, субъект оперирует не непосредственно ресурсами и другими вещами, а сведениями о них; не объективным миром, а информацией об объективном мире. От точности, актуальности, полноты и адекватности этой информации зависят решения, которые будут приняты при планировании, и, таким образом, вся судьба данного акта управления. Это же применимо и к планированию социального развития.

В настоящее время управлению социальным развитием придаётся большое значение как на международном уровне, так и на уровне Российской Федерации и её субъектов. Так, совсем недавно Президент РФ подписал Указ О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года. Этот Указ устанавливает социальное развитие в качестве основного приоритета Российской Федерации, что говорит о крайне высокой актуальности вопросов социального развития. В это же время вопросу информационного обеспечения этого процесса не всегда уделяется должное внимание, поэтому актуальность этой темы достаточно высока. Соответственно, цель данной работы -- провести анализ организации планирования социального развития, акцентируя внимание на информационном обеспечении этого процесса. Для большей предметности взят конкретный город -- Санкт-Петербург. Для достижения цели необходимо выполнить ряд задач. Сперва нужно определить сущность основных категорий: «социальное», «развитие», «управление» и т.п., выяснить, каким образом эти категории взаимодействуют. Затем следует рассмотреть существующую в Санкт-Петербурге систему управления социальным развитием и, наконец, детально остановиться на планировании и его информационном обеспечении в рамках этой системы. Именно таким образом организована структура этой работы.

Соответственно, объектом исследования является, максимально широко, социальное развитие, а предметом -- организация информационного обеспечения планирования, как составляющей части системы управления социальным развитием.

Существующая система управления социальным развитием не появилась из ниоткуда, а является результатом продолжительного становления, поэтому её рассмотрение будет предварено необходимым историческим экскурсом. Вследствие же того, что это система государственная, жёстко регламентированная нормативными актами, в процессе работы рассмотрено большое число различных юридических и иных официальных государственных источников. Всего в работе задействованы 85 источников.

Что касается научной разработанности -- так как речь идёт о российских реалиях, в рамках данной работы рассматриваются преимущественно отечественные исследователи -- несомненно, только они способны в полной мере учесть специфику российского общества и государства. Общим теоретическим и практическим аспектам социального развития уделяли большое внимание ещё советские исследователи -- В. Я. Ельмеев, В. Р. Полозов, Б. Р. Рященко и другие. Они создали разработанную теоретико-методологическую базу управления социальным развитием в рамках социалистической модели общества и командно-административной системы государственного управления. Казалось бы, после распада СССР должна была возникнуть необходимость в переосмыслении этих идей, однако, как будет показано, общие принципы, на которые они опираются, универсальны и вполне применимы в современном российском обществе. Однако вопросам информационного обеспечения планирования социального развития внимание исследователями стало уделяться лишь в недавнее время. Кроме того, как будет показано, фактически имеющееся на данный момент информационное обеспечение планирования социального развития как отдельно в Санкт-Петербурге, так и в Российской Федерации в целом, обладает потенциалом для совершенствования.

Глава 1. Планирование социально-экономического развития как инструмент управления общественным воспроизводством

Становление планирования социально-экономического развития

Существует множество подходов к пониманию развития общества. Высказывались разные гипотезы о характере развития (линейный, циклический, спиралеобразный) и о его направленности (прогресс или регресс). На этих простых гипотезах модели социального развития, которые можно условно поделить на две группы: унитарные -- предполагающие общий путь развития для всего человечества и цивилизационные -- предполагающие значительно многообразие уникальных цивилизация, развивающихся по собственным правилам. К первым, например, относятся формационная теория К. Маркса, «закон трёх стадий развития общества» О. Конта, этапы развития цивилизации М. Маклюэна и «волны» Э. Тоффлера. Ко вторым -- теория культур О. Шпенглера и теория локальных цивилизаций А. Тойнби. Однако нас интересуют не столько конкретные детали этих моделей, сколько общие принципы, которыми руководствовались их авторы. На данный момент очевидно, что в чистом виде ни один из вышеуказанных типов или подходов неприменим, так как является всего лишь идеальной моделью, которая если и применима в реальности, то лишь для объяснения или описания какого-то отдельного этапа исторического развития отдельного общества, а не для всей человеческой истории в целом. Что касается динамики общественного развития: если линейные модели не предполагают повторение прошлого, то цикличные, напротив, обязательно предполагают его возвращение в будущем. Однако ни на то, ни на то надеяться не приходится: оснований для этого на самом деле совершенно нет. Более здравой кажется спиралевидная модель, совмещающая в себе предыдущие две модели и включающая в себя принципы диалектики Гегеля: развитие есть многократные диалектические отрицания, которые порождают в итоге качественно новые сущности прежнего объекта. Однако все три концепции базируются на смелых предположениях о том, что найденные в предыдущем историческом развитии закономерности можно экстраполировать в будущее. В настоящий момент, в соответствии с господствующим духом постмодернизма, наиболее близкой к истине выглядит ризоматическая концепция, сформулированная Ж. Делёзом и Ф. Гваттари. В соответствии с ней, применительно к процессу исторического развития, утверждается, что у общественного развития нет ни цели, ни хоть сколько-нибудь детерминированного пути, ни даже монотонности. То есть историческое развитие в целом можно охарактеризовать как случайный блуждающий процесс.

В таких условиях нет никаких предпосылок к тому, чтобы дальнейшее развитие общества заведомо обеспечивало его сохранение и продолжение самовоспроизводства. А между тем, именно устойчивое воспроизводство общество и выступает первичной целью существования общества. Естественно, что в связи с этой ситуацией регулярно возникают глубокие кризисы. Предложенная К. Марксом и поддержанная П. Сорокиным идея объявлять подобные всесторонние кризисы современности очередным качественным «скачком» между формациями или типами культур (на эпоху Сорокина, по его же мнению, пришёлся переход от исчерпавшей себя чувственной культурной сверхсистемы к некоторой новой) была продолжена многими исследователями -- наиболее известным среди них является уже упоминаемый ранее Э. Тоффлер, аналогично объяснявший кризисные процессы конца прошлого века. И в целом такой подход верен: действительно, всякий кризис влечёт к переменам, и чем этот кризис глубже, тем большие перемены последуют. Однако на самом деле у нас нет и не может быть гарантий того, что «скачок» на новую, более высшую ступень действительно состоится, и человечество сможет адекватно ответить на очередной вызов и не допустит катастрофы мирового масштаба. Отсюда вытекает первая причина необходимости управления социальным развитием: необходимость борьбы человека банально с окружающей средой.

Однако есть и вторая, причём в настоящее время куда более важная и поэтому основная причина, обусловленная конкуренцией между обществами. Человеческая деятельность осуществляется в условиях ограниченных ресурсов, всеобщего дефицита. Организация деятельности, то есть в сущности управление ею -- это попытка решения задачи оптимизации: как получить наилучший результат при наименьших затратах. Здесь и наступает стадия управления: управление как обеспечение правильного, наилучшего, по мнению управляющего субъекта, распределения этих недостающих ресурсов. Из-за того, что ресурсы ограничены, существует конкуренция. Каждый актор (как отдельный человек, так и группа, общество) вынужден бороться за постоянное расширение своих возможностей потребления -- потому что отказ от следования этой линии поведения означает отдать потенциально «свою» часть ресурсов кому-то другому и, соответственно, в результате проиграть борьбу -- то есть самоустраниться из жизни, которая представляет собой не что иное, как именно постоянную борьбу за ресурсы. Очевидно, что общество, которое сумеет выбрать правильные приоритеты и, исходя из них, оптимально распорядиться ресурсами, в результате сумеет получить ещё больше ресурсов и усилит свои позиции. С другой стороны, то общество, которое неэффективно потратит имеющиеся ресурсы, не сможет их возместить и будет вытеснено. Поэтому эффективная, рациональная система управления социальным развитием, проявляющая себя на всех уровнях общественного воспроизводства -- требование эпохи.

Первоочередная задача субъекта управления -- обеспечение устойчивости общества. Хотя нам управление социальным планированием и кажется очевидно необходимым и даже основным направлением внутренней политики, долгое время государства не спешили заниматься глубоко проработанным планированием существования общества, а вместо этого решали текущие вопросы с помощью элементов социального обеспечения. Например, ещё в Древнем Египте в периоды неурожая населению раздавалось или предлагалось по льготным ценам зерно из государственных хранилищ -- иными словами, такое «социальное обеспечение» являлось ещё одним рычагом управления стабильностью общества. В Древнем Риме власти очень активно эксплуатировали этот инструмент для решения собственных задач, преимущественно политических (обычно -- заручиться поддержкой плебса): гражданам регулярно раздавались различные ресурсы^,; данная практика в результате превратилась в обеспечение граждан базовым доходом за счёт государства -- и являлась важнейшим и одним из самых затратных направлений внутренней политики Древнего Рима периода империи. Тем не менее, все эти меры являлись по сути реакцией на возможные общественные недовольства и волнения, они всего лишь представляли собой сиюминутные решения давно назревших проблем. Иными словами, они не являлись частью долгосрочной стратегии, а, вместо этого, носили сугубо тактический характер. Однако уже тогда, тысячи лет назад, эти меры проводились через единственный и по сей день механизм -- регулирование потребностей. Спустя столетия, в девятнадцатом веке, элементы социальной политики европейских государств постепенно начинают приобретать иной характер: помимо решения текущих кризисных ситуаций, они также предусматривают некоторый задел на будущее. Сюда можно отнести фрагментарное, но передовое появление трудового законодательства в Англии в 1820-1850 гг.; такое же беспрецедентное на тот момент введение всеобщей пенсии фон Бисмарком в Германии в 1889 году и аналогичные действия других европейских государств. Тем не менее, все эти меры всё же были фрагментарны и не очень далеко ушли от тактического сглаживания социальных кризисов посредством раздач конгиариев в Древнем Риме.

Лишь с появлением СССР -- государства, декларировавшего своей главной и конечной целью благополучие и гармоничное развитие граждан -- связаны первые попытки создания целостной системы планирования, которая включала бы и планирование благополучия населения. Однако на деле эта система была глубоко противоречива. Прежде всего, она не была свободно и осознанно выбранной альтернативой «естественному» ходу развития. Вместо этого она являлась единственным возможным способом организации управления социальным развитием в условиях административно-командной системы СССР: при отсутствии естественных сил, которые задавали бы общий вектор движения отдельным членам общества, этот вектор приходилось задавать так же командно-административными средствами, директивно. Поэтому управление социальным развитием в СССР носило характер государственного регулирования. На поверхности лежит основной недостаток такой системы: отсутствие естественных механизмов регулирования, которые могли бы снизить риски от возможных ошибок при целеполагании, постановке задач и непосредственно планировании социального развития. Эти ошибки, имеющие место быть, проявлялись слишком поздно: инертная директивная система доводила начатое до конца.

Кроме того, поставить систему социального развития на службу именно человеку, чтобы основным приоритетом выступало развитие личности, а не интеграция населения в экономику ради большего экономического роста, так и не удалось. В довоенные годы, связанные с глубокой насильственной постреволюционной реформацией общества и созданием материальной базы через индустриализацию экономики, ресурсов на гармоничное развитие граждан не хватало. Предполагалось, что эта система позволит создать сперва материально-техническую базу для социализма, а затем -- и для коммунизма. Несмотря на то, что уже в 1936 году было провозглашено о победе социализма и построении соответствующего общества, достаточной материально-технической базы для возможности полного переформатирования с системы, где человек обслуживал экономику, которая, в свою очередь, выступала средством достижения итогового благополучия человека, на систему, где человек является не ресурсом, а целью, так и не было создано вплоть до распада СССР.

Тем не менее, определённые подвижки были. В качестве примера можно привести массовое жилищное строительство, начавшееся в 1960-е годы. Оно позволило значительно улучшить условия жизни для миллионов людей. Однако сопутствующий ему новый тип застройки -- микрорайонный, учитывающий образовательные и медицинские учреждения, снабжение и транспортные коммуникации -- уже требовала более глубокого подхода к планированию. Встала задача определить, сколько необходимо домов и квадратных метров жилья, школ и поликлиник, дорог и зелёных насаждений, чтобы, с одной стороны, в достаточной мере удовлетворить потребности проживающих там людей и, с другой стороны, предоставить такие же условия наибольшему числу граждан -- иными словами, оптимально распорядиться ресурсами, одновременно максимизируя и качество жизни в построенном жилье, и количество обеспеченных жильём граждан, с некоторыми дополнительными ограничениями. Изначально этими вопросами занимался Госплан СССР, публикуя нормативы в методических указаниях к составлению государственного плана. Исходя из этих нормативов и велась дальнейшая деятельность -- в частности, и жилищное строительство. Кроме того, в 1965-70-х гг. в СССР была предпринята попытка внедрить экономические рычаги управления промышленностью -- среди прочего, предприятиям было предоставлена определённая экономическая самостоятельность -- что позволило им самостоятельно (а не централизованно) планировать и осуществлять социальное развитие своих трудовых коллективов за счёт предоставляемых государством в пользование фондов. Тем не менее, вскоре эти реформы были свёрнуты, а фонды изъяты государством обратно -- и хорошо показавшие себя планы социального развития на уровне трудовых коллективов были упразднены.

Однако с развитием общества всё большее влияние и значение приобретает именно человек: с 1960-х гг. новый фактор производства -- человеческий капитал -- описывает и изучают Т. Шульц и Г. Бэккер, и таким образом констатируют его появление.

Как говорилось выше, всякое, в том числе и социальное планирование было «подчинено главной экономической задаче советского общества -- созданию материально-технической базы коммунизма». Поэтому в итоге первая концепция именно социального, а не экономического, развития, ставившая во главу угла человека, была разработана лишь в 1960-1970-х гг. в Ленинградском Научно-исследовательском институте комплексных социальных исследований (НИИКСИ) под руководством В. Я. Ельмеева; эта разработка была отмечена премией СССР и премиями ВДНХ. Впоследствии эта методика планирования социального развития использовалась при создании планов развития многих городов: «от Мурманска до Баку и от Пензы и Орла до Ангарска».

Социальное развитие как объект управления

Прежде чем рассмотреть управление социальным развитием, необходимо понять, что такое социальное развитие. В попытке определить, чем же оно является, были проанализированы несколько источников: Программа Коммунистической партии Советского Союза от 1961 г., «Декларация социального прогресса и развития», принятая Генеральной ассамблеей ООН в 1969 г., «Копенгагенская декларация о социальном развитии», принятая на Всемирной встрече государств-участников ООН в 1995 г., рассмотренный в 2000 г. Государственной Думой РФ, но не принятый законопроект «Закона о социальной безопасности и социальном развитии», а также несколько определений из словарей и энциклопедий различных тематик. Ниже в Таблице 1 определения из них приведены в хронологическом порядке

Таблица 1. Определения социального развития.

В результате анализа этих определений можно сделать несколько выводов. Во-первых, «социальное развитие» относится к той категории понятий, для которых нет устойчивого определения, из-за чего исследователь должен либо самостоятельно всякий раз давать определение, либо выбирать из существующих то, которое наиболее ему подходит. Во-вторых, подходить к определению социального развития следует крайне осторожно, потому что как минимум два определения (с подчёркнутыми словами) из приведённых выше либо просто тавтологичны, либо бессмысленны ввиду излишней широты. Первые представляют собой конструкции вида: «социальное развитие -- это социальное развитие», а вторые -- «социальное развитие -- это совокупность всех общественных процессов». К сожалению, такие «определения» составляют значительную долю всех встреченных нами определений социального развития. В-третьих, на самом деле все под «социальным развитием» имеют одно и то же -- благополучие, но не очень понятно в чём именно оно заключается.

Ввиду указанной специфичности понятия «социальное развитие» рассмотрим существующие методологические подходы к раскрытию его сущности. При его теоретическом анализе следует учесть предпосылки:

· Понятие социального развития в условиях динамичного прогресса актуализировалось (об этом говорит, например, сам факт принятия странами-участницами ООН в 1995 году приведённой выше «Копенгагенской декларации по социальному развитию», которая устанавливает принципы, которыми должны руководствоваться государства при планировании социальной политики).

· Это понятие привычно, в том числе на бытовом уровне, но при этом не определено -- необходимо его раскрыть конкретно. В частности, в Декларации ООН конкретного определения социального развития нет, только подразумевается его прямая связь с уровнем экономического благосостояния населения, распространенности болезней и других факторов.

· Сам термин «социальное развитие» повсеместно использовался различными авторами еще с начала 19 века, наделялось различными оттенками смыслов и коннотациями. Как результат -- возникла тенденция избегать в научных исследованиях использование слова «социальный».

При использовании в широком смысле данное понятие отождествляется с развитием общества в целом, как социетальной системы. В более узком смысле это понятие традиционно рассматривается в рамках исследования уровня или образа жизни, то есть как рост благосостояния, процесс развития потребительской сферы. Однако нас всё же интересует широкий смысл. Соответственно, необходимо определить понятия развития и общества.

Традиционно развитие рассматривается в позитивном ключе, как некоторое направленное «к лучшему» изменение -- подход с позиции прогрессистов. Однако в реальности не всякое направленное к лучшему изменение действительно приводит к желаемым последствиям. Поэтому с другой стороны развитие представляется как сохранение -- с консервативных позиций. Понятно, что излишне стабильное общество, в котором царит стагнация и застой так же не жизнеспособно в долгосрочной перспективе по причине конкуренции с другими обществами. Таким образом, развитие необходимо рассматривать как баланс между сохранением и изменением. Изменения необходимы, но они не должны быть слишком радикальными, чтобы не вывести систему общественных отношений из состояния равновесия и не привести к краху, при этом они должны в принципе быть, повышая её конкурентоспособность.

При определении общества в любом случае следует опираться на тот факт, что элементарной составляющей общества является человек. Именно люди составляют общую основу и субъект человеческой истории. Производство и воспроизводство общества завязано на производстве и воспроизводстве человека. Общество представляет собой совокупность индивидов, соединенных некоторыми связями. Различные исследователи эти связи называют по-разному и делают акцент на какой-то одной стороне, которая, по их мнению, является основной, системообразующей. И. Гофман рассматривал повседневное общение, обмен смыслами в процессе следования некоторой «роли». Коммуницирующие индивиды, по Гофману, одновременно являются и актёрами, выполняя свою роль и стараясь максимально соответствовать предъявляемым им со стороны «публики» требованиям и ожиданиям, и непосредственно публикой, точно так же оценивая других акторов. А. Шюц выделял обмен информацией в условиях различных интерсубъективных представлений акторов об объективном мире. То есть он предлагал рассматривать общество как совокупность разрозненных индивидов, обладающих похожими, но всё же различающимися представлениями об окружающей действительности -- «интерсубъективными мирами» -- из-за чего коммуникация между ними постоянно затруднена (взаимное недопонимание, неверная трактовка и т.п.). Н. Луман выделял коммуникацию вообще и рассматривал общество как систему коммуникаций, где коммуникация же и является системообразующей. Коммуникация по Луману значительно шире, чем в более традиционном понимании («коммуникация -- обмен информацией») и включает в себя три дифференцированные компоненты: информацию, сообщение и понимание. В. Я. Ельмеев в качестве такого системообразующего процесса, субъектами которого и выступают индивиды, вслед за К. Марксом принимает такую деятельность, которая не только воспроизводит индивидов и отношения между ними, но и условия существования этой системы -- материальные и нематериальные блага. Иными словами -- труд, который, в широком смысле, представляет собой всякую деятельность, направленную на достижение заранее определенного результата и включает в себя производство -- создание благ. По его мнению, труд, как средство добывания жизненных благ из окружающей среды, является первым условием человеческой жизни. Разделение труда обеспечивает взаимосвязь и относительную стабильность социальной системы. При этом каждый индивид получает статус участника общественных отношений -- глобального процесса производства и воспроизводства, выполняя свой индивидуальный качественно определённый труд.

Среди приведённых выше концепций все до сих пор актуальны в социологической науке, а устаревшие и отвергнутые к настоящему времени подходы вроде социал-дарвинизма, рассматривавшего общественные процессы через призму биологического редукционизма или социального бихевиоризма, слабым местом которого был так же редукционизм -- объяснение поведения людей в рамках простой схемы «стимул-реакция», не приводились. Однако даже среди ныне живых и здравствующих теорий выбор достаточно велик. Необходимо выбрать ту, в соответствии с которой вести исследование дальше. Как выше говорилось, основным отличием между теориями является мнение исследователя по поводу того, какой же аспект связей между людьми в обществе является главным -- и поэтому требует наиболее пристального изучения. Представляется, что повседневное драматургическое общение Гофмана и кросс-интерсубъективный обмен информацией Шюца укладываются в лумановское понятие коммуникации, в то время как положение Маркса о том, что системообразующими связями в обществе являются как раз отношения по поводу общественного же производства, во-первых, шире, а, во-вторых, в большей мере отражает сущность социальных взаимодействий и общественного бытия. Поэтому далее будем исходить из этой модернизированной применительно к вопросам социального развития теории на основе исторического материализма.

В процессе социального развития осуществляется конструирование социальной структуры: либо повторение уже существующей, либо создание качественно иной. Обобщая всё вышесказанное, сущность социального развития -- формирование социальных отношений, по выражению В. Р. Полозова, «социального типа личности» -- отношений по поводу человека как ценности, в противоположность иным отношениям. Конечной целью социального развития является такое состояние общества, при котором общественное воспроизводство направлено на самого человека (в общественном производстве доминирует «воспроизводство отношения по поводу производства самого человека»). Однако выражение «формирование отношений» само по себе не имеет смысла, отношения -- это деятельность индивидов, соответственно, состояние всей социетальной системы определяется уровнем психологического развития индивидов. Поэтому конституируемое В. Р. Полозовым «формирование особых отношений» является ничем иным, как формированием самих индивидов.

Говоря о социальном развитии также следует упомянуть, что своеобразным «маркером» развития общества, как было показано многими исследователями, является изменение соотношения свобод. Что имеется в виду: в процессе развития члены общества обретают некоторые, ранее недоступные, возможности, но при этом либо получают новые обязанности, либо теряют возможности прежние, что качественно изменяет всю картину социального мира. Например, разделение труда позволило уменьшить зависимость человека от природы за счёт повышения эффективности производства, но при этом человек оказался в полной зависимости от этой новой системы производственных отношений. Э. Фромм рассматривает другой пример: с переходом к раннему капитализму и индивидуализму от средневековых систем гильдий, люди (имеются в виду бывшие члены гильдий, ремесленники) обрели возможность нести личную ответственность за своё процветание, а не коллективную, как ранее. Однако для большинства эта свобода оказалась непосильной обузой и их индивидуальный жизненный уровень снизился. При этом следует отметить, что это реструктурирование свобод, с одной стороны, является результатом развития общества, а, с другой -- несомненно, выступает тем самым конкурентным преимуществом, которое двигает общество ещё далее в его развитии.

Качественную сторону ситуации, к которой следует стремиться при осуществлении социального развития, отражает такое общество, где, выражаясь языком Канта, максима воли каждого была бы всеобщим законом. Иными словами, конечной целью является сам человек -- через его всестороннее развитие. Об этом же пишет и В.Р. Полозов: целью долгосрочной стратегии социального развития должен быть не рост благосостояния вообще, а рост удовлетворения потребностей, возвышающих человека как личность; итоговой же самоцелью развития общества должно стать гармоничное развитие всех способностей индивида.

Отсюда следует, что главный принцип, которым следует руководствоваться при управлении развитием -- создание наиболее благоприятной среды для существования и воспроизводства человека через укрепление существующих и создание новых, способствующих этому, связей и отношений особого типа -- социальных. Отношения по поводу человека как ценности строятся вокруг его потребностей, потому что именно уровень потребностей человека и характеризует уровень его развития как личности. Таким образом, управление социальным развитием в конечном итоге является управлением потребительским полем -- как индивидуальным, на микроуровне, так и на макроуровне -- институциональным. Таким образом, «социальное» как объект управления представляет собой набор потребностей. А «развитие» предполагает направленное поступательное качественное и количественное увеличение этих потребностей. С этой точки зрения индивида как социального субъекта можно описать, задав лишь его набор потребностей -- и аналогичным образом можно сконструировать идеального индивида. Об этом идеальном типе развитого человека -- всесторонне и гармонически, с широким набором различных материальных и духовных потребностей и говорили и древнегреческие философы, и участники XXII съезда КПСС, и В. Р. Полозов, и вообще, вероятно, все мыслители, когда-либо рассматривавшие данный вопрос.

Факторы социального развития

При исследовании социетальных систем Т. Парсонс предложил применять функциональный анализ в соответствии со схемой AGIL. В соответствии с этой схемой необходимо определить элементы социальной системы, выполняющие четыре основные функции: адаптация, целеполагание, интеграция и латентность, без которых система не может устойчиво существовать. Под латентностью понимается «скрытое» постоянное поддержание условий существования, целостности общества. Рассмотрим социальную систему согласно этому подходу. За функцию адаптации отвечает экономическая система -- производство, обмен и распределение ресурсов. Целеполагание -- сфера политики. Культура обеспечивает интеграцию, а экологическая сфера создаёт условия для существования всего общества, включая в себя и в принципе условия окружающей среды, и территорию, и ресурсы. Очевидно, что влияние на эти подсистемы оказывается и извне, из других систем, и изнутри самой системы. В контексте социального развития города внешними выступают, например, экономическая и политическая конъюнктура как между странами, так и внутри государства, а внутренними -- соответственно, внутригородская экономика, политика и природно-климатические особенности. Управление городом заключается в управлении этими подсистемами. Оказывая на них воздействие, выделяя им ресурсы, возможно регулировать их баланс. Соответственно, суть управления социальным и иным развитием города -- координация этих базисных подсистем. Если перейти к математической терминологии и определить социальное развитие как функцию от этих четырёх подсистем-переменных, то управление сводится к задаче многомерной оптимизации.

Однако эти подсистемы не взялись на пустом месте, а сформировались под влиянием каких-то факторов -- и их также необходимо рассмотреть. Факторы -- это некоторые процессы или явления, обуславливающие другие процессы -- то есть нечто, каузально связанное с рассматриваемым явлением. В данном случае мы рассматриваем социальное развитие, поэтому факторы социального развития -- это, попросту говоря, причины: почему общество развивается -- то есть почему изменяется структура потребностей населения -- и чем вызваны эти изменения. Социальное развитие сопровождается различными другими изменениями: технологическим и экономическим развитием, изменением культурного уровня людей и пространственной проекции общества (поселенческой структурой). Широко известно выражение «correlation does not imply causation», в соответствии с которым из простого наличия сопутствующих изменений мы не можем делать выводов о взаимосвязи этих явлений, в крайнем случае эти «со-изменения» могут оказаться простым совпадением. Далее мы попытаемся определить, за счёт чего происходит социальное развитие.

Технологии

Социальное развитие выражается в изменениях структуры общества, в эмансипации индивидов, в гармонизации их отношении. Но что именно заставляет меняться эту структуру? Почему возникают новые институты и исчезают старые? Чем обусловлен рост важности одних факторов производства и снижение роли других? К. Маркс дал ответы на эти вопросы, объяснив качественные, структурные изменения производственных (в том числе, социальных) отношений количественными, в первую очередь, изменениями производительных сил. Им и некоторыми другими исследователями уровень развития производительных сил -- уровень технологического развития -- признается определяющим среди множества иных факторов социальных изменений. Так называемые «развитые страны», достигшие наибольших успехов в развитии технологий, являются эталонами для «менее успешных» стран и в области социального устройства -- иными словами, уровень их социального развития значительно опережает уровень общественного развития в сообразно именуемых «развивающихся» странах.

Однако существуют и иные мнения насчёт основного движущего фактора. В. Зомбарт объясняет наблюдаемую им трансформацию хозяйственного уклада (который не мог не повлечь за собой трансформацию и социальной сферы) «духом хозяйственной эпохи». М. Вебер в своей знаменитой работе показывает, что современный ему капитализм сложился не только и не столько из-за развития производительных сил, сколько из-за особой ментальности западноевропейских и американских протестантов и, особенно, кальвинистов. И именно эта ментальность стала главным фактором развития производительных сил. Любопытно, что в данной полемике, которую коротко можно охарактеризовать тремя словами: «бытие или сознание?» (а также «курица или яйцо?»), на протяжении прошлого столетия сломано немало копий: с обеих сторон приводились самые разнообразные аргументы, конструировались сторонниками -- и тут же начисто разрушались противниками логические доводы в пользу обеих версий, а также собирались исторические данные подтверждающие как одну, так и вторую позицию -- но в итоге каждый остался при своём. Возможно, дело в том, что явной обусловленности и первопричинности одного перед другим нет: технологии, ментальность, производство -- развиваются одновременно и синхронно. Однако мы всё же полагаем, что это не так. Проиллюстрируем известный тезис сторонником технологического детерминизма: «труд сделал из обезьяны человека», и попытаемся показать первичность технологического фактора перед социально-психологическим при помощи простой аналогии математической индукции. Совершенно очевидно, что первая обезьяна, которая сумела использовать палку для сбора фруктов с дерева одномоментно и значительно повысила производительность собственного труда и продуктивность своих сородичей по стае (которые последовали её примеру), однако никак не изменила уровень социального развития. Лишь после того, как у этой стаи появился прибавочный продукт в виде дополнительных фруктов, в нём смогли зародиться и развиться товарно-денежные отношения и всё прочее, но никак не до этого момента.

Таким образом, мы не считаем, что предлагаемые М. Вебером и другими исследователями культурно-укоренённые особенности мышления имеют решающее значение при естественных социальных трансформациях. На самом деле, ведущую роль играет фактор технологического развития, потому что развитие технологий позволяет повысить производительность труда, эффективность расходования ресурсов -- и, в конечном итоге, предоставляет конкурентные преимущества перед менее технологически развитыми сообществами. Таким образом, технологическое лидерство обеспечивает экономическое лидерство, которое позволяет выделять больше ресурсов на потребление и таким образом расширять потребительское поле -- напрямую осуществлять социальное развитие, как мы его определили выше. Также стоит добавить, что человек не может начать мыслить качественно по-другому и формировать на основе этого новую социальную структуру, не имея дополнительных материальных ресурсов, которые как раз высвобождаются в результате технологического развития -- поэтому всё же не «дух эпохи» определяет её материальный аспект, а, наоборот, бытие определяет сознание.

К сожалению, даже среди исследователей, рассматривавших социальные изменения с точки зрения технологического детерминизма, мнения разделились. Некоторые -- «эволюционисты» или «прогрессисты» -- строили теории, рассматривающие развитие общества как его неизбежное монотонное совершенствование, то есть повышение качества жизни, расширение доступа к благам, зачастую -- эмансипация. Среди классиков девятнадцатого века можно выделить следующих исследователей. К. Маркс, следуя законам диалектики, сделал вывод, что общество будет развиваться, последовательно преодолевая качественно отличные друг от друга общественно-экономические формации до тех пор, пока не наступит последняя -- утопическая коммунистическая формация. «Остановка» социального прогресса на этой формации произойдёт по той причине, что больше не будет социальных конфликтов (классовых противоречий), которые и задают движение. Впрочем, философы утверждают, что совершенства нет и любую ситуацию можно дополнительно улучшить по какому-нибудь из бесчисленного множества критериев -- соответственно, подобная качественная стагнация социального развития либо никогда не наступит, либо будет означать конец цивилизации, потому как отсутствие движения -- это гибель. После Маркса, который не считал себя социологом, уже социолог О. Конт провозгласил начало третьей, «научной» стадии общественного развития, наиболее «правильной» с его точки зрения -- которая разрешит все проблемы и улучшит жизнь. У другого классика социологии, Э. Дюркгейма, идеал, к которому движется человечество -- замещение механической солидарности (насильственной) на солидарность органическую. Все они, в целом, позитивно смотрели в будущее

С другой стороны, более поздние мыслители первой половины двадцатого века гораздо более пессимистичны. О. Шпенглер в знаменитом труде «Закат Европы» констатирует крах наиболее развитой на тот момент социальной системы, которую называет «Западноевропейской культурой». Правда, он видит пробуждение «Русско-сибирской культуры», которой пророчит расцвет -- и поэтому апокалиптический прогноз Шпенглера затрагивает не всё человечество, а лишь западноевропейскую его часть. Негативные новые тренды в наиболее «передовом» западном мире видит и Х. Ортега-и-Гассет. В произведениях «Дегуманизация искусства» и «Восстание масс» он указывает на антигуманность формирующегося массового общества, несоответствие интересов человека навязанным ему ролям. Здесь можно снова привести упоминаемого выше Э. Фромма, который в «Бегстве от свободы» действительно констатирует наличие таких проблем. Подобным образом оптимистичные и пессимистичные, позитивные и критические теории сменяли друг друга на протяжении всего прошлого века и продолжают эту череду по сей день. Сюда же можно добавить «Текучую современность» З. Баумана (впервые опубликована в 2000 году). Бауман критически анализирует западное общество позднего модерна -- и приходит к противоречивым выводам. С одной стороны, антиутопии XX века уже не страшны, цивилизация пережила этап угрозы тоталитаризма и теперь, напротив, встала на рельсы свободы и «гуманизации». С другой стороны, возросшие возможности по удовлетворению потребностей и беспрецедентное расширение свободы создали ситуацию, при которой человек теряется в выборе того, какую же потребность удовлетворить и оказывается повержен и повязан консьюмеризмом. По аналогии с «Бегством от свободы», эту книгу можно было бы также озаглавить как «Бегство к свободе»: вечное преследование недостижимых фантомов, не имеющее объективного (а зачастую и субъективного) смысла, цели и конца. Иными словами, постмодерн как он есть.

Однако абсолютизировать позитивное или негативное влияние технологий, разумеется, неправильно. Возможно, даже давать оценочные суждения неверно, так как категории «хорошо» и «плохо» субъективны и ни один исследователь не может избавиться от этого, однако мы всё же попытаемся. Фактически, из-за развития технологий в последние десятилетия сотни миллионов людей смогли себе позволить заниматься чем-то, помимо выживания. С другой стороны, опять же, отчасти из-за новых технологий, большая часть этих освобождённых людей вместо какого-то объективно продуктивного приложения себя -- например, участия в решении тех самых глобальных проблем, проживают жизнь в погоне за собственной статусностью и престижем, по мнению некоторых исследователей -- Т. Веблена и Г. Маркузе, об этом же в более мягкой форме пишет и Бауман, -- порабощённые и выхолощенные культурой массового потребления. Новые технологии как способствуют достижению повышения уровня жизни людей, так и создают невиданные ранее трудноразрешимые проблемы. Например, глобализация (процесс взаимной экономической, социальной и иной интеграции на общемировом уровне) послужила причиной для обострения межцивилизационных противоречий, одним из проявлений которых сейчас является международный терроризм. Кстати, на более предметном уровне пресловутый терроризм появился и распространился в результате последовательной социальной политики, проводимой властями стран современного «исламского мира» после обретения ими независимости в середине прошлого века. То есть этот вопрос также может быть рассмотрен как результат осознанного управления социальным развитием. Однако так как всё же единого мнения на этот счёт нет, мы склонны воспринимать проходящие изменения в позитивном ключе, тем более, что, как убедительно показал Э. Тоффлер, радикальные и безболезненные методы преодоления уже существующих глобальных проблем обычно появляются в результате технологических прорывов. Кроме того, существующая капиталистическая и межцивилизационная конкуренция является гарантом того, что научно-техническое развитие будет осуществляться ещё достаточно долго, и поэтому для решения практических задач следует воспринимать его как необходимую данность, а не как что-то «полезное» или «вредное».

Человеческий капитал

На разных исторических этапах общество функционально изменяется: в аграрном и раннем индустриальном обществах основными факторами производства, основными ценностями, необходимыми для устойчивого существования экономической системы являлись земля, капитал и обезличенный труд. К настоящему времени, в связи с трансформацией общественно-экономической системы, этот перечень расширился. В первой половине XX века внимание исследователей пристально обращается на качественные характеристики индивидов (в то время как как рабочая сила, труд относится к количественным). Сперва «предприниматели», как люди, в данном месте и в данных условиях проявившие способность к новаторству, созданию и применению инноваций, выделяются в отдельный «временный» класс. Затем на этой основе уже предлагается новый фактор производства: человеческий капитал. Сейчас многие исследователи считают такой «качественный человеческий фактор» -- человеческий капитал -- основным фактором производства в постиндустриальном обществе, на пороге которого мы находимся. Так как экономическое развитие практически неразрывно с социальным, разумно в качестве следующего фактора социального развития выделить именно человеческий потенциал.

Теперь необходимо разобраться в понятиях человеческого капитала и потенциала, их различиях и действительной роли в социальном развитии. Человеческий потенциал, как и социальное развитие, сложное и неоднозначное понятие. В монографии на тему человеческого потенциала О. И. Иванов пишет, что человеческий потенциал -- это, в целом, совокупность всех свойств и качеств населения. В этом, широком, смысле уровень человеческого потенциала содержательно синонимичен уровню социального развития: они оба характеризуются уровнем всестороннего развития индивидов. Но, так как речь идёт о потенциале, эти свойства и качества должны быть полезны для каких-то целей, поэтому на практике под человеческим потенциалом обычно подразумевают лишь какие-то нужные (социально значимые) свойства, а не все вообще. О. Иванов также обращает внимание, на тесную связь между понятиями человеческого потенциала и человеческого капитала, однако чётко их разграничивает: если человеческий потенциал это «естественный» ресурс, качества людей как они есть, то человеческий капитал -- это ресурс, полученный в результате инвестиций в человеческий потенциал, то есть, можно сказать, обработанный. Так как человеческий капитал имеет наиболее чёткие границы, в качестве фактора социального развития мы примем его.

Как и в случае с технологическим фактором, если наличие корреляции и какой-то каузальности между уровнем человеческого потенциала и уровнем социального развития очевидна, то направление каузальной связи -- нет. С совершенствованием общественной организации растёт социальное развитие, а также естественным образом растёт и человеческий потенциал -- и наоборот, население с высоким человеческим потенциалом будет иметь и высокое социальное развитие в силу хотя бы более высокой эффективности труда. Однако если под человеческим потенциалом понимать не набор всех характеристик людей, а лишь наиболее значимые в данный момент -- то становится понятно, что именно эти ключевые свойства и выступают в роли движителей развития -- и социального, и технологического. Возвращаясь к прежней метафоре, обезьяна, взявшая палку и продвинувшая таким образом технологический, а, в перспективе, и социальный прогресс, взяла её благодаря тому, что обладала достаточно высоким потенциалом, который смогла реализовать. Изобретатели колеса, денег, брачных обрядов и водяной мельницы, хоть и являлись сами по себе результатом предыдущего развития человечества, но стали непосредственной причиной будущих более глобальных изменений в обществе, соизмеримых чуть ли не со всей предшествующей историей. Таким образом, человеческий потенциал -- ресурс, за счёт которого общество развивается во всех сферах, в том числе и в социальной

Соответственно, в контексте управления социальным развитием наибольший интерес вызывает человеческий капитал, поскольку он является продуктом целенаправленного воздействия на «сырой» человеческий потенциал, это прямой результат управления. Поэтому, в соответствии с трактовкой человеческого капитала по О. Иванову, используемый ООН индекс человеческого развития в период до 2013 года, когда он назывался индексом развития человеческого потенциала, по смыслу вернее было называть «индекс развития человеческого капитала», так как по сущности ИЧР демонстрирует лишь три аспекта человеческого потенциала: образованность, обеспеченность и продолжительность жизни населения -- те направления, в которые государства инвестируют самым активным образом. С другой стороны, этот ограниченный индекс не способен в полной мере отразить даже уровень человеческого капитала, так как образованность, обеспеченность и продолжительность жизни -- лишь часть компонентов, из которых складывается человеческий капитал. Для более адекватного оценивания необходимо дополнительно учитывать уровень развития наиболее востребованных на настоящий момент компонентов человеческого потенциала: предпринимательского, конкурентного, научно-технического и инновационного.