поддержание процентной ставки дающей возможность обеспечивать производственные инвестиции и пополнять оборотные средства предприятий;

вытеснение иностранной валюты из внутреннего платежного оборота.

Оздоровление платежной системы и переориентация параметров эмиссионной политики на потребности структурной модернизации, а также имеющиеся реальные ресурсы позволят сформировать механизмы финансирования экономического роста, как за счет внутренних ресурсов, так и привлечения внешних источников финансирования под конкретные проекты.

Важнейшей мерой общеэкономического характера, направленной на восстановление нормальных воспроизводственных условий в отраслях обрабатывающей промышленности, должен стать переход к активной ценовой политике, ориентированной на формирование нормальных воспроизводственных условий в отраслях ТЭК, АПК, машиностроении, жилищном комплексе; улучшение финансового положения предприятий производственной сферы, расширение налоговой базы и преодоление ценовых диспропорций между отдельными секторами экономики.

Заниженная по сравнению с реальными масштабами экономической активности и имеющимся экономическим потенциалом оценка трудового фактора выступает необоснованным ограничителем покупательной способности широких слоев населения, что угнетающе действует на состояние платежеспособного спроса и экономическую конъюнктуру в целом. Приведение заработной платы как цены основного производственного ресурса в соответствие с имеющимися макроэкономическими условиями должно способствовать расширению внутреннего рынка и вовлечению в хозяйственный оборот имеющихся и незадействованных промышленных мощностей. Приведение заработной платы в соответствие с реальными возможностями экономики позволит в короткие сроки провести реформирование основных секторов социальной сферы: жилищно-коммунального хозяйства, пенсионной системы, медицинского страхования.

В заключении отметим, что решение перечисленных задач предполагает проведение глубокого структурного реформирования различных секторов национального хозяйства, в условиях слабой созидательной мотивации значительной части крупного российского бизнеса неспособного осуществлять масштабные структуроформирующие инвестиции. В таких условиях роль государства как важнейшего субъекта экономических преобразований должна оставаться определяющей в течение всего этапа модернизации (15-20 лет).

По мере успешного проведения технологической и структурной модернизации национального хозяйства, вызревания хозяйствующих субъектов, конкурентноспособных на глобальных товарных и финансовых рынках, роль государства как основного организующего субъекта экономического развития будет снижаться, а роль рыночной самоорганизации возрастать.

Но это будет уже принципиально другой вызов для экономической политики.

Л.З. Зевин

НЕОБХОДИМО РАЗУМНО СОЧЕТАТЬ ЧАСТНЫЕ И ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИНВЕСТИЦИИ

Очень приятно, что дискуссия на «круглом столе» не испытала на себе чрезмерного давления идеологических стереотипов, и участники не разделились жестко на сторонников той или иной модели инвестирования в современной России (частного или государственного). При наличии разногласий мы, как мне кажется, пришли к пониманию, что в сложных условиях современной России, где после распада Советского союза образовались огромные «прорехи» в народнохозяйственном комплексе, которые до настоящего времени не восполнены, а отставание от развитых стран усиливается, проблема мобилизации всего инвестиционного потенциала приобретает едва ли не первостепенное значение. В подобной ситуации занять крайнюю позицию - неважно «частника» или «государственника» означает лишить страну весьма существенной части инвестиционного потенциала.

Спор, какие инвестиции более эффективны - частные или государственные - вне временных рамок и анализа состояния экономики страны (спад, подъем, кризис, послевоенное восстановление и т.д. и т.п.) вообще бессмыслен. Никто не спорит, что в классической теории, при нормальной равновесной ситуации в экономике доминируют частные инвестиции, и инвестиционное вмешательство государства поэтому не нужно, и не эффективно. Но что делать, когда равновесие серьезно нарушено и необходима мобилизация государства для решения задач, связанных с выживанием страны, решением важнейших социальных проблем, укреплением позиций в мировом хозяйстве, осуществлением очередного технологического прорыва? На мой взгляд, история дала на этот вопрос весьма недвусмысленный ответ.

В критических ситуациях, на переломах истории государство обязано не только создавать благоприятные условия для осуществления бизнесом инвестиций, но и само активно участвовать в этом процессе. Об этом свидетельствует опыт многих стран.

1. Великая депрессия 1929-1933 гг. Президент США Ф. Рузвельт - твердый сторонник частной инициативы вообще и в инвестиционной сфере в частности - для вывода страны из кризиса принимает программу «New Deal», где государство не только взяло на себя функции регулятора экономических процессов после «провала рынка», но и активно участвовало в инвестиционной деятельности.

2. После Второй мировой войны мне довелось несколько лет работать в Советской Военной Администрации в Германии и стать свидетелем процесса восстановления хозяйства в обеих зонах страны. И в Восточной и в Западной зоне при принципиально разных подходах Военных администраций широко использовалось государственное регулирование и инвестиционная деятельность, субъектами которой выступали военные администрации, а ресурсы (инвестиции) поставлялись через план Маршалла на Западе и советскую помощь - на Восток.

3. Первые послевоенные годы в Японии Военная администрация США фактически занималась реорганизацией экономики, направляя финансовые ресурсы на изменение экономической структуры страны. Не случайно, что именно в послевоенный период положения теории Кейнса получили столь широкое распространение.

4. Бурное вхождение в мировую экономику «азиатских тигров» осуществлялось при активном участии государства, которое не только диктовало бизнесу направления формы развития, но и активно участвовало в инвестиционной деятельности.

5. Феноменальный успех Китая связан как с регулирующей ролью государства, так и с его ролью в инвестициях в экономику, особенно, на начальных этапах прорыва, а позже поиском оптимальных форм сотрудничества частного и государственного бизнеса.

6. Индия шла к возрождению отличным от Китая путем, но и здесь подходы на разных этапах были различными. Я примерно 30 лет занимался экономическими отношениями Советского Союза и Индии. Советская помощь в Индии, как и многих других стран, осуществлялась через государственный сектор. Критики утверждали, что в ней была довольно высокая социальная составляющая по сравнению с частными инвестициями. Но в 1960-х годах в Индии производилось 13 кг стали на душу населения, отсутствовало тяжелое и энергетическое машиностроение, нефте- и газодобыча и переработка, другие базовые отрасли. Правительство Индии, создав эти базовые отрасли в государственном секторе, дало старт ускоренному развитию частного сектора, позволило Индии стать центром экономической мощи в Южной Азии. Можно ли упрекать госсектор за расточительность, если частный бизнес не хотел и не мог в то время инвестировать в базовые отрасли? Кстати, ряд государственных предприятий, несмотря на крупные социальные и инфраструктурные расходы, имел лучшие показатели эффективности по сравнению с частными (металлургия, нефте- и газодобыча, машиностроение), но очень часто в то время в стране просто не существовало объекта для сравнения.

Приведенные примеры, как мне кажется, дают достаточно оснований для определенных выводов. Во-первых, в своем развитии многие (может быть и все?) государства проходят стадии, когда им необходимо осуществлять государственное инвестирование для исправления «провалов рынка». Преодоления чрезвычайных ситуаций, осуществления технологического прорыва.

Во-вторых, по мере выхода на траекторию, близкую к равновесной, происходит ослабление и даже прекращение государственно-инвестиционной деятельности, кроме обслуживания некоторых чисто государственных функций.

В-третьих, особенностью постиндустриальной эпохи является широкое применение высоких технологий, путь к освоению которых лежит через развитие образования, науки, повышение качества рабочей силы и менеджмента, что в свою очередь требует вложений в человеческий капитал - образование, здравоохранение, повышение уровня благосостояния и т.п. Как известно, это сферы, которые традиционно инвестирует государство. В то же время постиндустриальная экономика вынуждает бизнес повернуться лицом к этим сферам, что открывает возможности увеличить объем инвестиций, осуществлять их на условиях партнерства государства и бизнеса.

В-четвертых, глобализация приносит с собой новые вызовы человечеству: исчерпание невосполнимых ресурсов, сохранение недопустимо высокого разрыва между развитыми и развивающимися странами, бедность, эпидемии и пандемии, международный терроризм, наркоторговля. Ответ на эти вызовы требует совместных действий многих стран, разработки и реализации крупнейших международных проектов, которые финансирует, прежде всего, государство.

Даже в чисто экономических мегопроектах, где главным игроком остается бизнес, неизбежно участие в той или иной мере государственных структур. В качестве примера приведу нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан: основными инвесторами были международные нефтяные компании. Для обеспечения безопасности маршрута потребовались государственные инвестиции. Такие инвестиции могут принимать форму экономической и военной помощи, гуманитарной помощи, военного сотрудничества и т.п., но по содержанию они являются частью экономического проекта.

Несколько слов о феномене России в контексте рассматриваемой проблемы. Страна подошла к завершению трансформационного периода и приступила к формированию экономического комплекса, адекватного требованиям глобализации и формирующегося постиндустриального уклада. Трансформационный период 1990-х годов сопровождался деиндустриализацией, практическим отсутствием инвестиций в промышленность (может быть, за исключением краткого периода деятельности правительства во главе с Е. Примаковым). Некоторое оживление экономической жизни, включая инвестиционную деятельность, пока не вывело страну на уровень, с которого Россия начинала реформы.

Необходимы огромные инвестиции для формирования современной экономики и преодоления многообразной разбалансированности экономики, угрожающей ее целостности. По самым скромным подсчетам, стране необходимо, как минимум, инвестировать 100 млрд. долл. в год в течение двух десятилетий. Пока инвестиции идут в основном из собственных средств предприятий, что крайне недостаточно. Страна купается в деньгах, но позиция экономического сектора правительства по-прежнему базируется на положениях теории, верной по отношению к нормально функционирующей экономической системе, близкой к равновесному состоянию и в силу этого способной к саморегулированию. Экономика же России бесконечно далека от такого состояния. Приведу только несколько примеров:

1. Сложившаяся система отношений фактически выводит Дальневосточный регион из экономической системы страны. Будет в этой ситуации отечественный инвестор вкладывать деньги в этот регион? Массовый же приток иностранных инвестиций без изменения сложившейся ситуации окончательно «уведет» регион из экономической системы страны. В данном случае речь идет не только о вложениях в региональную экономику, но и о сохранении российского государства, и критерием эффективности здесь является именно достижение этой комплексной цели.

Опасность бездействия государства видят и аналитики Запада. Так, ответственный сотрудник Совета национальной безопасности США Т. Грэхем пишет по этому поводу: «Догматическое применение радикальных рыночных реформ может привести к потере Россией ее дальневосточного региона» .

2. На Северном Кавказе сложилось критическое положение, угрожающее полной анархией и развалом. Обнищание, массовая безработица и вызванная этим радикализация недовольства и обострение межэтнических конфликтов. На «усмирение» региона тратятся огромные средства, но силовые подходы не решают проблемы. Нужны инвестиции в экономику, создание рабочих мест, решение первоочередных социальных проблем.

Хочет и может ли частный инвестор в сжатые сроки решить эти проблемы? А промедление грозит взрывом. Имея огромные золотовалютные резервы и Стабфонд, не попытаться изменить ситуацию, в т. ч. путем государственного инвестирования, было бы трагической ошибкой.

3. Одним из сдерживающих факторов развития российской экономики является неразвитая транспортная система. Эта проблема имеет и внешний аспект: развитие российской транспортной инфраструктуры по направлениям «Запад-Восток» и «Север-Юг» может стать источником крупных доходов за счет роста международного транзита. Похоже, в вопросе о вложении госсредств в транспортную инфраструктуру в позиции правительства произошли определенные сдвиги, что остается только приветствовать.

Эти примеры можно продолжить, но уже становится ясным, что в перспективе 10-15 лет государству, для достижения статуса не просто «великой державы», а «великой экономической державы» придется, всячески поощряя рост частных инвестиций, самому участвовать в инвестиционном процессе в т. ч. на основе инвестиционного партнерства с бизнесом.

Таким образом, в конкретных условиях современной России, многих развивающихся стран проблема заключается не в выборе одного из двух противоположных и взаимоисключающих подходов, а в поиске оптимального их соотношения, форм и методов партнерства для успешного решения стратегических задач. При этом поиск следует вести с четким пониманием, что по мере решения неотложных проблем, формирования жизнеспособного национального экономического комплекса инвестиционный процесс будет принимать все более четкие очертания - бизнес и государство займут ниши, характерные для нормально функционирующего рыночного хозяйства.

Любский М.С.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ИНВЕСТИЦИИ В РОССИИ: ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА

Россия переживает переломный момент, суть которого состоит в том, что уже не терпит отлагательства изменение парадигмы экономического развития - переход от топливно-сырьевой модели к инновационной на основе внедрения современных высоких технологий. Решение этой ключевой системной проблемы российской трансформации во многом зависит от объема и эффективности инвестиций в НИОКР, обновления основных фондов, подготовки квалифицированных специалистов и рабочих. При этом очевидно, важную роль должны сыграть государственные инвестиции.

Проблема активизации деятельности государства в инвестиционной сфере прямо связана с фундаментальной проблемой участия государства в переходной экономике вообще и российской, в частности, и отношением к этому руководства страны.

Российские ученые предупреждали и предупреждают о серьезной опасности неолиберального авантюризма при проведении реформ, подчеркивая жизненную необходимость кардинального изменения отношения к роли государства в переходной экономике. О.Т.Богомолов пишет: «Как можно судить на основании международного опыта, ключевой предпосылкой относительно успешного и менее болезненного реформирования экономики является участие в этом деле государства». И далее: «Без сильного и авторитетного государства российские рыночные реформы неизбежно приобретают уродливый, нецивилизованный характер». При этом имеется в виду, что государство не ограничивается только установлением и обеспечением соблюдения правил рыночных отношений. Государство не может эффективно выполнять свои функции, не имея в своем распоряжении необходимых правовых рычагов, материальных активов и финансовых средств, обеспечивающих возможность институциональных реформ, проведения активной структурной и промышленной политики.

Польский экономист Г. Колодко справедливо считает, что в переходных экономиках активную роль государства следует определить заново: «Государство должно выполнять пять принципиальных функций, которые не могут выполнить рынок и частный сектор. Эти функции имеют отношение к законодательной базе, к рамкам макроэкономической политики, к вложениям в базовые социальные службы, в человеческий капитал и инфраструктуру, к всеобъемлющей системе безопасности для общества и к охране окружающей среды».

Опыт осуществления трансформации в передовых странах ЦВЕ убедительно подтверждает устойчивую причинно-следственную связь между степенью участия государства в перераспределении национального дохода и повышением темпов экономического роста (эта связь, характерная для развитых стран, особенно очевидна и существенна в трансформирующихся странах). В этом легко убедиться, сравнив долю государственных расходов в ВВП в государствах ЦВЕ с положительной (Польша, Венгрия, Словения) и отрицательной (Болгария, Румыния) экономической динамикой. В первой группе стран этот показатель в конце 1990-х годов находился в пределах 45-50%, во второй он составлял 25-35%. В России он был примерно равен 24%.

Р. Гринберг справедливо обращает внимание на то, что при оценке благотворного влияния государства на экономику при выводе ее на траекторию устойчивого роста следует учитывать не только необходимость сохранения достаточно значительных бюджетных расходов, но и то, что «принципиальное значение имеет структура расходов». Он также отмечает, что «в межстрановых сопоставлениях мы сталкиваемся, по-видимому, с отнюдь не случайным совпадением положительной хозяйственной динамики в той или иной стране с относительно крупными государственными расходами на образование и науку» .

События последних двух лет свидетельствуют о том, что отношения российского руководства к роли государства в экономике и к государственным инвестициям начинает несколько меняться. Сейчас можно выделить три основных направления инвестирования государственных средств: федеральные инвестиционные программы, приоритетные национальные проекты, особые экономические зоны (ОЗС). Заметим, что за годы реформ не было реализовано ни одной государственной инвестиционной программы. В правительственный перечень 2006 г. включена 51 федеральная целевая программа (ФЦП), на что российское правительство выделит 340 млрд. руб. это почти на треть больше, чем в 2005 г. Реализация федеральной адресной инвестиционной программы потребует еще около 300 млрд. руб. (в 2005 г. - 218 млрд. руб.). В итоге инвестиционные расходы правительство в 2006 г. составят 11,2% всех бюджетных расходов по сравнению с 7,8% в 2003 г. Приоритетные направления ФЦП - реформа образования и судебной системы, реформа ЖКХ, модернизация транспорта, а также ряд инновационных программ.

В конце октября на заседании правительства министры отчитывались о своей готовности реализовывать так называемые «Приоритетные национальные проекты». На них по специальному указанию президента выделено 134,5 млрд. руб. Эти средства будут вложены в ускоренное развитие сельского хозяйства, образование, здравоохранение и жилье.

В ближайшие годы в России будет создано около 10 ОЭЗ. Речь идет о зонах двух типов - промышленно-производственных и технико-внедренческих. На их территории будет действовать режим свободной таможенной зоны, т.е. иностранные товары не будут облагаться пошлинами и НДС. Для компаний, действующих в ОЭЗ, ставка единого социального налога будет снижена с 26% до 14%.

При осуществлении этих довольно амбициозных намерений центральным является вопрос финансирования. Главная проблема состоит в целевом и эффективном использовании средств. Наше правительство пока не знает, что делать с «избыточными» валютными и рублевыми средствами государственной казны. При этом оно опасается всплеска инфляции и падения цен на нефть, для смягчения последствий которого потребуется эта «заначка». Почему-то, например, в Японии никого не волнует проблема использования 700 млрд. долларов валютных резервов (которые в 4 с лишним раза больше наших при населении, меньшем, чем в России).

Обычно противники государственных инвестиций выдвигают два аргумента в обоснование своей точки зрения. Первый аргумент состоит в том, что государственные инвестиции не имеют смысла, т.к. все деньги все равно разворуют. Однако никто не предлагает, чтобы этими деньгами распоряжалась исполнительная власть. Можно создать попечительский совет из представителей российского бизнеса, международных экспертов, чтобы обеспечить нормальную процедуру конкурсного отбора инвестиционных проектов и контроль за использованием денег. В то же время необходимо принять закон об обязательствах власти и ответственности за ее решения. В нем следует четко прописать те показатели, за обеспечение которых чиновник несет персональную ответственность, вплоть до уголовной. Второй аргумент совершенно несостоятельный. Он заключается в том, что в России якобы нет выгодных инвестиционных проектов. Однако данные о заимствованиях российских компаний за рубежом говорят о том, что таких проектов очень много. За последние полтора года долги российских корпораций (без учета банков) возросли с 55,1 до 92,6 млрд. долл. (за это же время государственный внешний долг сократился с 98,2 до 85,3 млрд. долл.).

Один из вариантов механизма использования «лишних» денег для финансирования инвестиций предлагает А.Некипелов. Он пишет: «Речь идет о сугубо коммерческом варианте решения задачи. Он может выглядеть так. Центральный банк создает 100-процентную «дочку», капитализирует ее из своих избыточных резервов. Функции «дочки» в том, чтобы на сугубо коммерческой основе предоставлять долгосрочные кредиты под реальные проекты модернизации хозяйственным субъектам.

Подчеркну, кредиты не рублевые, а валютные, исключительно на цели импорта. Соответственно процентная ставка по этим кредитам будет той, которая сложится на рынке, но она, наверное, будет достаточно низкой».

Таким образом, в России есть все возможности для эффективного вложения накопленных финансовых ресурсов (профицит бюджета, золотовалютные резервы, стабилизационный фонд) в модернизацию экономики, обеспечение ее устойчивого роста на основе новейших технологий. Все будет зависеть от политической воли и стремления всех ветвей власти к достижению этих жизненно важных целей.

А.М. Либман

Проблематика государственных инвестиций как фактора экономического роста становится все более значимой в современной России по мере накопления государством значительных финансовых резервов. Цель настоящей статьи - рассмотреть некоторые теоретические аргументы «за» и «против» государственных инвестиций, выявить факторы и пределы их эффективности. При этом мы рассмотрим как ситуацию «закрытой» экономики, когда контакты с «внешним миром» незначительны и не влияют на результаты функционирования экономической системы, так и «открытой» экономики, в которой воздействие внешнего фактора является значимым, а во многих случаях - и решающим, для экономического роста.

Государственные инвестиции в «закрытой» экономике: аргументы «за»

В условиях «закрытой» экономики существует целый ряд факторов, позволяющих высказываться «в пользу» государственных инвестиций. Можно говорить о трех направлениях аргументации: «микроэкономической» (производство общественных благ), «макроэкономической» (стимулирование роста) и основанной на анализе экономического порядка и институтов (стимулирование конкуренции). При этом основное внимание уделяется государственным инвестициям в инфраструктуру. Последняя включает в себя как «физическую инфраструктуру» (например, мосты, дороги, транспортные системы, аэропорты, трубопроводы, коммунальные сети и т.д.), так и «человеческий капитал» и «технический прогресс» (инвестиции в образовательную систему, исследования и разработки, здравоохранение) .

Микроэкономический аргумент. Инфраструктурные блага часто обладают (в большей или меньшей степени) свойствами благ общественных: «несоперничеством» и «неисключаемостью» в потреблении (иначе говоря, полезность блага для каждого игрока не уменьшается по мере роста числа потребителей и ни один игрок не может быть исключен из пользования благо). Это касается физической инфраструктуры (например, бесплатной дороги или маяка) и (возможно, даже в большей степени) человеческого капитала.

Главной особенностью общественных благ является невозможность их производства на основе частной инициативы. Поскольку в условиях рынка совершенной конкуренции цена равна предельным издержкам, а последние, в силу свойства несоперничества, равны нулю, то и цена должна была бы установиться на нулевом уровне, что делает невозможным реальное производство блага. В силу свойства неисключаемости возникает проблема «безбилетника»: для экономического субъекта рационально отказываться от платы за пользование благом, поскольку он все равно не может быть «наказан» за это исключением из потребления. В результате выбора всеми рациональными эгоистическими субъектами такой стратегии производство блага оказывается невозможным в силу отсутствия поступлений. Возникает ситуация «дилеммы заключенного»: вместо парето-эффективного равновесия по Нэшу реализуется субоптимальный сценарий с недопроизводством общественного блага.

Государственное вмешательство может решить обе указанные проблемы. Прежде всего, финансирование инвестиций осуществляется в этом случае за счет налоговых платежей, поступление которых обеспечивается монополией государственной власти на легитимное насилие. Соответственно, проблема «безбилетника» исчезает: «билет» вынуждены покупать не только обычные пользователи, но и те, кто благом в принципе пользоваться и не намеревается. Проблема равенства цены нулю также исчезает, поскольку для государства нет необходимости покрывать расходы на пользование благом строго из поступлений от последнего. В связи с этим государственные инвестиции могут оказаться единственным способом производить общественные блага .

Говоря о человеческом капитале, нельзя не упомянуть также и особую категорию «мериторных благ» (merit goods). Их особенность заключается в том, что индивиды обладают как бы «двойной системой потребностей»: потребление этих благ реально необходимо, но люди не осознают этого. Например, пользу образования может понять лишь образованный человек; в условиях поголовной безграмотности уговорить людей добровольно учиться крайне сложно. Соответственно, государственное вмешательство позволяет «принудительно» производить мериторное благо (например, обязательное всеобщее образование) . В любом случае, отбор мериторных благ ex ante - крайне сложная задача.

Макроэкономический аргумент. В макроэкономической теории повышенное внимание к государственным инвестициям связано с аргументами структурной политики, а также политики роста. Структурная политика рассматривает государственные инвестиции как способ или замедлить структурные сдвиги с целью смягчения их негативных социальных последствий, или наоборот, ускорить трансформацию экономической структуры (скажем, оказать большую поддержку новым высокотехнологичным отраслям). Аргумент структурной политики наиболее значим для стран, реализующих экономическую модернизацию (таких, как Россия), поскольку именно они часто сталкиваются с необходимостью значительно быстрее, чем это позволяет эволюционный рыночный процесс, и при этом без существенных социальных потерь совершить переход от одной структуры экономики к другой. Однако и для промышленно развитых стран эта проблематика весьма важна. Нельзя забывать и о том, что временные горизонты принятия решений и риски в ряде случаев слишком высоки, чтобы быть эффективно реализованными за счет рыночного механизма . Следует заметить, что в отличие от микроэкономического аргумента, аргумент структурной политики в принципе не ограничивают действие инвестиций исключительно инфраструктурой, а включает в себя и, например, закупки машин и оборудования.

С макроэкономической точки зрения необходимо отметить особенность инфраструктурных благ, представляющих собой «производство возможностей производства» - они оказывают «двойное воздействие» на экономику - на этапе производства и на этапе потребления . На этапе производства (например, строительства дороги) они создают спрос на рабочую силу, материалы и т.д., в конечном счете, внося (как и прочие государственные расходы) свой вклад в совокупный спрос и снижая безработицу (вне зависимости от того, реализуется ли проект государством или частной компанией на государственный счет). На этапе потребления (например, пользования автодорогой), инвестиционное использование блага не прекращается: частные перевозчики используют дорогу для более дешевой перевозки товаров, тем самым, стимулируя производство в других секторах экономики; дорогу необходимо поддерживать в исправном состоянии, что порождает дополнительные расходы, и т.д. Иначе говоря, для инвестиций особенно ярко выражен эффект мультипликатора государственных расходов.

Однако наибольший интерес государственные инвестиции представляют с точки зрения политики роста. Если ранние неоклассические модели во главу угла ставили аккумуляцию капитала, обеспечивающую рост до «уровня насыщения» при данном уровне технологического прогресса в силу убывающей предельной производительности факторов (например, в функции Кобба-Дугласа), то для современной «новой» теории роста человеческий капитал, технический прогресс и физическая инфраструктура, оказываются центральными по значимости элементами. Все три указанных компонента характеризуются:

(1) неубывающей предельной производительностью (частично проистекающей из уже описанных выше их свойств как общественных благ; например, лектор, «отдав» часть знаний своим студентам, сам их не теряет; свет маяка освещает дорогу путешественникам вне зависимости от их числа) и

(2) позитивными экстерналиями (spillovers), т. е. способностью оказывать позитивное воздействие на экономическую деятельность других субъектов, не выражающееся в ценах (что опять-таки связано с особенностью общественных благ; впрочем, для микроэкономики позитивные экстерналии означают, прежде всего, дополнительный стимул к недопроизводству благ частным сектором).

Соответственно, именно физическая инфраструктура и человеческий капитал позволяют преодолеть ограничение «точки насыщения», обеспечив, тем самым экономический рост.

Институциональный аргумент. С точки зрения преобразования институционального порядка, отдельные формы государственных инвестиций также могут оказать благоприятное воздействие на экономику. Дело в том, что инвестиции косвенно содействуют устранению монополистической власти отдельных групп и созданию конкурентного порядка.

Например, строительство дорог облегчает доступ на рынки отдаленных регионов, ставя сформировавшиеся в них региональные монополии в условия более жесткой конкуренции. Развития инфраструктура в принципе снижает расходы для новых компаний (newcomers), что создает условия для возникновения «оспоримых рынков» (contestable markets): в принципе существующие монополии (incumbents) не могут использовать свое преимущество, поскольку вынуждены учитывать возможность входа на рынок конкурентов - это особенно важно тогда, когда принудительная демонополизация экономически невыгодна, например, в естественных монополиях.

Наконец, инвестиции в образование содействуют созданию условий «равного шанса» и «равной конкуренции» для всех граждан, а при соответствующей организации образования - способствовать предпринимательству с его важнейшей функцией «творческого разрушения» по Шумпетеру, позволяющей также преодолеть ограничения существующих рынков и выйти на новый уровень роста . Не случайно даже Ф.А. фон Хайек признавал необходимость государственного финансирования образования.

Государственные инвестиции в «закрытой» экономике: аргументы «против»

Несмотря на перечисленные выше важные факторы государственных инвестиций, существует немалое число веских аргументов, заставляющих относиться к данному методу государственного вмешательства (как, впрочем, и к другим мерам ограничения свободы спонтанных рыночных процессов) с предельной осторожностью. В основном они происходят из «микроэкономической» и «институциональной» области.

Пределы государственного вмешательства. С точки зрения микроэкономики, государственное вмешательство допустимо лишь тогда, когда наблюдается «провал рынка». Он, безусловно, имеет место в случае общественных благ. Однако это означает, что во всех остальных случаях, когда «провал рынка» не наблюдается, государственное вмешательство не эффективно. Например, уже упомянутые выше закупки машин и оборудования за рубежом к общественным благам (с точки зрения упомянутых выше критериев) отнести сложно; соответственно, и осуществление их государством представляется нецелесообразным. Если же «провал рынка» связан с несовершенством конкурентного порядка (например, высокой монополизацией, низким горизонтом планирования, незащищенностью прав собственности и контрактных отношений), то и государственное вмешательство должно концентрироваться именно на этих аспектах, а не на государственных инвестициях - последние не смогут решить возникшие проблемы. Важно учесть, что проблемы «рыночного порядка» обычно являются более «фундаментальными», чем инвестиционные. Во многих случаях определить «сферы вмешательства» государства не столь просто; особенно ярко это проявляется для мериторных благ. Из-за этого порой приходится отказываться от в принципе привлекательной теоретической концепции. Дискуссия о «технических проблемах» приводится ниже.

Эгоизм государства. Ключевые теоретические аргументы, заставляющие усомниться в эффективности государственного вмешательства, сформулированы новой политической экономией. В большинстве моделей государство или экзогенно, или рассматривается как «благожелательный диктатор» (benevolent dictator), стремящийся лишь к благу для экономики в целом. В реальном мире государство - не что иное, как коалиция чиновников и политиков, преследующих цели собственного блага. Любая инвестиционная программа государства дает им обширные возможности для поиска ренты.

Во-первых, инвестиции (по определению) - это селективный механизм экономической политики. Например, дорогу можно построить лишь между двумя конкретными пунктами; купленные станки должны быть распределены между конкретными фирмами и т.д. Напротив, скажем, политика накопления резервов или антимонопольная политика обладают гораздо меньшей селективностью. Не приходится и говорить об инвестициях в рамках структурной политики, которые селективны по определению самой структурной политики как таковой. В этих условиях чиновники и политики могут и должны делать выбор между альтернативными получателями благ, это ведет к возможностям для коррупции и злоупотреблений. Средства могут также использоваться не из экономической, а из политической логики («показные проекты» для привлечения внимания избирателей или международного сообщества).

Во-вторых, сами государственные инвестиции представляют собой значительные объемы средств, поступающих в распоряжение чиновников и политиков. Едва ли можно сомневаться в том, что последние попытаются использовать эти средства в своих целях. При этом государство часто характеризуется a priori худшим менеджментом, чем частный бизнес. Хотя бы в силу того, что отсутствуют конкретные показатели эффективности (такие, как прибыль), господствуют жесткие вертикальные иерархии, государственные чиновники часто пользуются дополнительной защитой от увольнения и т.д.

Аргумент неэффективного использования, часто сводимый к фразе «все разворуют!», регулярно появляется в российской политической и экономической дискуссии. Как правило, сторонники государственных инвестиций в качестве ответа на этот аргумент указывают на необходимость борьбы с коррупцией, иначе говоря, «сделайте так, чтобы не разворовали». Действительно, проблема кажется технической: наладить контроль за нечистыми на руку чиновниками, создать эффективную систему государственного управления и т.д. Между тем, еще Хайек указывал на то, что технические проблемы относятся к числу наиболее сложных (порой куда сложнее, чем принципиальные). Это означает, что борьба с коррупцией может оказаться такой сложной задачей, потребует столь больших усилий, что легче отказаться от государственных инвестиций и перейти к другим методам воздействия на экономику (о которых частично будет говориться ниже) или отложить инвестиции «на потом», когда изменится ситуация. Например, ответственное правительство может быть реализовано лишь в рамках подлинно демократической политической системы, важным элементом которой является развитое гражданское общество и политическая «культура участия». Возможно, инвестиции государства и являлись бы оптимальным решением (first best), но в реальном мире приходится обращаться к second best (второй лучший) альтернативам. Подчеркнем, что даже в случае «провалов рынка» государственные инвестиции могут оказаться нежелательными, если для преодоления провалов используются меры, ведущие к куда большим «провалам государства».

Проблема рассеянного знания. Идея государственных инвестиций и структурной политики имплицитно предполагает, что государство в принципе очень хорошо знает, что в сложившейся ситуации будет «наилучшим» для экономики. В реальности государственная политика реализуется в условиях дефицита знания. Речь идет о незнании двоякого рода.

Во-первых, как подчеркивают представители неоавстрийской школы, рыночный процесс спонтанного взаимодействия ведет к возникновению знания за счет арбитража («конкуренция как процедура познания») из индивидуального знания отдельных субъектов. Это эволюционный механизм государство «отключает» внедрением жестких иерархических структур. Проблему незнания в современной сложной экономике не поможет решить никакое использование вычислительной техники или методики прогнозирования, как из-за обилия связей, так и из-за того, что сами участники процесса часто «выявляют» свое знание лишь сталкиваясь с конкретными ситуациями (например, потребитель часто решает, какой товар он будет покупать, лишь перед прилавком, или ставит требования к качеству, лишь когда узнает, что такое в принципе возможно). Описываемая проблема является частным случаем общей проблемы знания в иерархиях, и приведшей к распаду социалистического планового хозяйства .

Во-вторых, будущее принципиально неизвестно (как отмечают посткейнсианцы и сторонники шумпетерианской эволюционной экономики). Соответственно, в принципе невозможно точно предсказать оптимальное направление инвестиций. Государственная структурная политика может лишь «угадать» перспективные отрасли. Однако при этом мобилизация ресурсов для государственных инвестиций крайне велика, и «исправление ошибки» может оказаться невероятно сложным. В принципе, казалось бы, для стран «догоняющего развития» указанная проблема отсутствует: А. Гершенкрон говорит о «шансе отсталости», когда страна может позволить не повторять весь путь проб и ошибок (trial and error), сразу же сконцентрировавшись на передовых отраслях (собственно говоря, Гершенкрону и принадлежит мысль о повышенной значимости государства для модернизации отсталых стран по сравнению с развитыми).

Однако современная экономика развивается столь динамично, что неизбежным оказывается запаздывание. Если еще двадцать лет назад персональный компьютер и десять лет назад Интернет были «инкрементальной инновацией», то сегодня они переходят в сферу «необходимой инфраструктуры» (как, скажем, электричество или конторское оборудование), без которой компания не может функционировать, но которая не может сформировать дополнительное конкурентное преимущество. Соответственно, концентрироваться на микроэлектронике для прорыва «уже поздно». Все чаще говорят о «шестом цикле Кондратьева» с такими отраслями, как нано - и биотехнологии. Однако те же биотехнологии уже неоднократно обещали стать триггером нового «бума» на фондовом рынке, и «бум» каждый раз оборачивался «пустышкой». При этом нельзя забывать, что решение об инвестициях едва ли будет приниматься без учета влияния лоббистских групп, интересы которых не всегда совпадают с общеэкономическими.

Проблема незнания носит универсальный характер. И все же ее можно снизить, прежде всего, за счет более эффективной организации государственной власти, налаживании «обратной связи с обществом» на основе системы демократических выборов и жестком контроле над любыми в принципе неизбежными формами лоббизма и корпоративизма, обеспечении прозрачности последних, а также развитии культуры рациональной бюрократии. Опять-таки - мы упираемся в «техническую» проблему, решение которой сложнее, чем проблемы стратегической.

Для России все перечисленные проблемы крайне важны. Данные Transparency International 2004 г. отводят России 90 место в мире по индексу восприятия коррупции (corruption perception index). Неутешительно выглядят данные Всемирного банка о «качестве управления» (quality of governance): по данным 2002 г. показатель качества государственных услуг и эффективности бюрократического механизма (governance efficiency) составил в России 44,3 (из 100); показатель качества государственного регулирования экономики - 44,3, показатель власти права (rule of law) - 25,3. По расчетам Ф. Шнайдера, доля теневой экономики в России составила в 1999-2000 гг. 46,1% ВВП (по сравнению с 37,5% в начале реформ) . Наконец, индекс экономической свободы Economic Freedom of the World: 2005 Annual Report относит Россию на 115 место (одно из последних). Все это сопровождается низким уровнем развития политических и гражданских свобод: рейтинг Freedom House 2005 относит Россию к числу «несвободных» стран.

Альтернативы государственным инвестициям

Государственными инвестициями воздействие государства на экономическое развитие страны не ограничивается. Не менее значимыми могут оказаться и альтернативы государственным инвестициям - государственное воздействие на частную инвестиционную деятельность. Последнее включает в себя два комплекса мер: воздействие на возможности для инвестирования (т.е. финансовые средства) и желание инвестировать .

Простейший способ расширить возможности инвестирования - снизить налоговое бремя (ввести льготы для инвестиционной деятельности). В этом случае государство, вместо того, чтобы концентрировать ресурсы у себя, а затем «перераспределять» их, просто отдает вопрос «на откуп» самим компаниям. Конечно, льготы также могут быть селективными, но возможности для коррупции и лоббирования все же заметно меньше. Часто встречаются меры по снижению налогового бремени на покупку акций компаний. Иногда вводятся государственные программы кредитования частного бизнеса; выработать четкие и не дающие простор коррупции критерии для кредитов легче, чем для инвестиций. На желание инвестировать влияет, прежде всего, устойчивая государственная политика создания благоприятного «инвестиционного климата» (отнюдь не только для иностранных инвесторов), а также введение мер, стимулирующих готовность компаний «брать на себя риск».

Безусловно, указанные меры не могут полностью заменить государственные инвестиции. Во-первых, даже государство не может обеспечить производство чистых общественных и мериторных благ частным сектором. Во-вторых, возникает угроза «эффектов принятия», когда государство поддерживает те направления деятельности, которые и так бы осуществлялись частным бизнесом (впрочем, с этой проблемой сталкиваются и госинвестиции), тем самым неэффективно используя свои ресурсы. В-третьих, в современной России высочайший уровень недоверия к государству и к другим компаниям и краткий горизонт планирования также едва ли будут способствовать эффективной поддержке «частных инвестиций». Может сложиться ситуация, когда бизнес предпочтет вывод прибыли за рубеж инвестиционной деятельности, а льготы будут использоваться лишь для «оптимизации налогообложения». Для того чтобы эта проблема исчезла, опять-таки необходимо развитие институциональной системы, вывод экономики из ситуации «бесконечного передела» - опять же, основное направление решения проблем связано не с государственными инвестициями, а с созданием экономического порядка.

Государственные инвестиции в «открытой» экономике

«Открытая» экономика заставляет нас несколько пересмотреть целый ряд сформулированных выше аргументов. Прежде всего, в «открытой» экономике страна сталкивается с конкуренцией со стороны других государств. Соответственно, возникает проблема поддержки национальной промышленности и экономики (в принципе аналогичная идее воспитательного протекционизма по Ф. Листу ). Государственные инвестиции могут стать инструментом поддержки «слабых» отраслей. При этом с чисто психологической точки зрения они могут даже оказаться более эффективными, чем таможенные барьеры: часто государству «легче» в психологическом плане свернуть инвестиционную программу, когда отрасль уже достигнет «зрелости», чем снизить пошлины (отказаться от расхода легче, чем от дохода).

Впрочем, те же аргументы, которые используются против «воспитательного протекционизма», пригодны и здесь. Во-первых, не совсем понятно, какие отрасли, собственно говоря, необходимо «воспитывать» (с учетом шумпетерианской аргументации незнания будущего). Во-вторых, даже если государственные инвестиции и легче остановить, чем таможенный протекционизм, власть лобби и в этом отношении нельзя недооценивать. Более того, инвестиции - инструмент часто более селективный, чем пошлины, поэтому, помимо отрасли, государство «воспитывает» и мощную группу интересов. В-третьих, вне зависимости от лоббизма, крайне сложно определить момент «остановки» поддержки, когда защита далее не требуется, а лишь ослабляет конкурентную борьбу из-за рубежа. Поскольку политические решения принимаются не мгновенно, определенное запаздывание будет иметь место в любом случае. Можно добавить и четвертый аргумент: мощная протекционистская политика часто не согласуется с международными обязательствами по глобальной и региональной экономической интеграции.

Впрочем, стратегическая торговая политика может оказаться second best-решением для государства. Это касается отраслей, в которых вторжение государства в экономику и так является чрезмерным, а конкуренция носит глобальный характер. Самым ярким примером для России является авиастроение и производство вооружения. И Boeing, и Airbus пользуются значительной поддержкой американских и европейских властей соответственно. Соответственно, России «не остается другого выбора», кроме как играть на несовершенном рынке по правилам стратегической торговой политики.

Наконец, в «открытой» экономике государственные инвестиции становятся инструментом конкуренции юрисдикций. Последняя представляет собой процедуру «укрощения Левиафана», препятствуя, тем самым, эгоистическому поведению государства, а также может стать методом познания. Иначе говоря, в условиях конкуренции юрисдикций выше вероятность сравнительно более эффективного использования средств для государственных инвестиций и вообще государственной политики развития . Однако для этого конкуренция юрисдикций должна находиться в рамках «институционального коридора», обеспечивающего ее эффективность, а последний присутствует отнюдь не всегда. Иначе говоря, конкуренция юрисдикций эффективна, если (1) существует «строгий порядок для конкуренции инвестиций», устраняющий возможность стран создать картель или ограничить конкурентную борьбу; (2) отсутствуют «спрос на плохие институты», эффекты «захвата» бизнеса или государства, концентрация власти в экономике и политике незначительна; (3) сформированы эффективные демократические политические системы; (4) отсутствует «власть отстающего», когда небольшая группа концернов сохраняет свою прибыль, несмотря на отток инвестиций из страны; (5) отсутствует эффект «власти-собственности», заставляющий государства рассматривать приход инвесторов из-за рубежа не как источник налогового дохода, а как конкурентов для «своих» бизнес структур на частных рынках и (6) структура неформальных институтов также способствует эффективной конкуренции юрисдикций .

Все эти факторы справедливы для всех форм конкуренции юрисдикций, в т. ч. и с использованием государственных инвестиций. Последние, однако, ведут к ряду дополнительных проблем. Во-первых, конкуренция может перерасти в «гонку субвенций». Постоянная необходимость наращивать инвестиции, чтобы удержаться «на уровне» с другими странами, может привести к последствиям, аналогичным «гонке до предела» (race to the bottom) в налоговой политике. Существуют сомнения в том, может ли государство (даже при краткосрочном успехе и притоке частных структур) реализовать свое преимущество в долгосрочной перспективе. Впрочем, против такого сценария «работают» серьезные политико-экономические аргументы. Частные структуры могут опасаться возможных требований поддержать политику правительства в будущем. Для правительства же угроза состоит в том, что активное предоставление инвестиционной поддержки определенным группам приведет к «отождествлению» правительства и этих групп в глазах избирателей, что при экономических неудачах компаний может стать фатальным . Во-вторых, государственные инвестиции обычно ведут все же к формированию не чистых общественных благ, а смешенных, в которых несоперничество в потреблении ограничено. Например, никакая общественная инфраструктура не выдержит бесконечный приток мигрантов (congestion cost). Поэтому возможна ситуация, когда юрисдикции не заинтересованы в привлечении частных структур и, соответственно, будут проводить политику, противоречащую их потребностям .