Медиатизация районного сообщества: цифровые практики соседства и местного самоуправления

У медиаисследователя Ника Колдри есть текст, посвященный медиатизации пространства, где анализируется репрезентативный для моего исследования кейс. Колдри концентрирует свое внимание на инсталляции-памятнике «House», расположенном в открытом ландшафте и привлекшем к себе много внимания в медиасреде. Колдри рассматривает инсталляцию в первую очередь не как объект в дискурсе искусства и медиа, а как физический объект в общем, разделяемом пространстве и анализирует, что происходит с материальным пространством, получившим репрезентацию в медиасреде.

Колдри приводит пример реальной, осязаемой вещи, чтобы продемонстрировать, как медиатизированный объект в пространстве приобретает новые коннотации и смыслы. Чем больше внимания привлекал к себе «House», тем более значимым и наполненным становилось реальное, физическое пространство вокруг него. Материальная ситуация, в которой изначально находятся те или иные объекты могут разительно отличаться от того, чем они становятся, будучи наделенными медийным значением. Находясь в фокусе разных социальных ситуаций, аудиторий, коммуникации, пространство зачастую становится тем, что Амос Раппопорт называл «критическим пространством», где пространственные и другие смыслы интенсифицированы.

Район -- одно из таких пространств. По мере того, как район становится «видим» в медиапространстве, как конструируются его медийные репрезентации, образ района трансформируется в более сложную, комплексную структуру, приобретая иное значение и способы воплощения.

Лефевр определял пространство города как «социальный текст» -- сконструированное пространство, производимое и потребляемое людьми. При этом любые трансформации в обществе, по мнению Лефевра, связаны с трансформациями пространства: изменить общество означает для Лефевра изменить пространство (и наоборот). При этом городское пространство здесь можно рассматривает как контекстуализированный продукт коммуникации, поскольку именно коммуникация конструирует пространство, наполненное смыслами.

Не только Лефевр подчеркивает, что пространственные практики являются центральными в понимании социальных феноменов -- схожие мысли можно найти и у исследователей медиа, в том числе уже упомянутых мной Колдри и Янссона. Как я писала выше, в пространственном фрейме можно рассматривать в том числе медиатизацию. В контексте медиатизации городской среды важна специфика города как комплексной пространственной структуры, состоящей по Лефевру из материального, репрезентируемого и символического пространства, которая была проанализирована мной в первой части главы, а также понимание медиасреды как особого типа пространства, о чем также писалось выше.

Янссон предлагает рассматривать медиатизацию как социопространственный концепт. Такая аналитическая реконструкция позволяет выявить целостную, альтернативную медиацентрической, природу этого процесса. Социопространственный конструкт также предоставляет развитый инструментарий для генерирования комплексного понимания роли медиа в исторических и современных трансформациях социального пространства.

Здесь Янссон снова следует триадической модели пространственного производства Лефевра. Как пишет сам Янссон, эта модель распространилась среди исследователей медиа как следствие «spatial turn». Модель Лефевра помогает нам концептуализировать социопространственное значение медиатизации на разных уровнях, соответствующих трем элементам пространственной структуры. В заданном фрейме Янссон анализирует медиатизированное социальное пространство.

1. Понятие воспринимаемого пространства, разработанное Лефевром, направляет наше внимание в сторону материальных, чувственных измерений среды; медийных инструментов и инфраструктуры, составляющих нашу повседневную среду. Это совокупность инструментов и технических ресурсов, обеспечивающих социальную интеграцию и ведение полноценной социальной жизни внутри медиатизированного пространства, динамика изменений в использовании различных платформ и площадок для коммуникации. По сути, это материально-техническая составляющая медиатизированного пространства, полагающая основу для изменений в инфраструктуре и ценностях социальной среды.;

2. Понятие постигаемого пространства относится к пространству «преднамеренного опыта», пространственным репрезентации, под которые находящиеся внутри этого пространства люди адаптируют свои ожидания и запросы. Здесь Янссон приводит в пример туристический опыт, ценность которого определяется уровнем разработанности репрезентаций пространства, а основная цель которого -- тиражирование этих репрезентаций (к примеру, на странице в Фейсбуке или Инстаграме).;

3. Понятие обживаемого пространства Лефевра указывает на пространства репрезентаций, объединяющие наш ежедневный опыт. Хороший пример -- ежедневное использование социальных сетей. Обживаемое пространство -- это пространство репрезентаций (в отличие от репрезентаций пространства, производимых в постигаемом пространстве), внутри которого действуют особые социальные нормы и конвенции, порожденных медиа и регулирующих повседневную жизнь людей внутри медиатизированного пространства. Это может быть, к примеру, распорядок дня, привязанный к сетке телевизионного вещания.

Респондент из исследования Янссона рассказывает, что Фейсбук и Твиттер стали продолжением его повседневной жизни (и вместе с тем перестали восприниматься им как посягательство на его личностную целостность). Он рассказывает, как поощрение в виде фидбека в социальных медиа (лайки и комментарии) стимулируют к активному участию.

Янссон пишет, что подобные примеры подчеркивают, что медиатизация заключается не в «медийном эффекте», а в относительно продолжительных социальных процессах совместного приспособления и слияния (accommodation, amalgamation по Шульцу). Медиатизация достигает аналитической сущности по мере того, как те или иные технологии приобретают статус культурной формы, например, за счет ритуализированных действий -- регулярного обновления статусов на Фейсбуке и пр. В этот момент медиа становятся значимым инструментом производства социального пространства.

Здесь следует упомянуть комментарии Дорин Мэсси. Она называет пространственное «одновременным сосуществованием социальных взаимоотношений и взаимодействий во всех пространственных масштабах, от самых локальных до самых глобальных». Здесь под «одновременным существованием» подразумевается радикальная комплексность пространства-времени как фрейма для событий, которые нельзя свести к единому связному толкованию. Даже если в одном пространственно-временном фрейме сходится множество текстов, множество действий, для объяснения этого нельзя подобрать единую модель.

1.3 Локальные медиа в контексте медиатизации

Теория «воображаемых сообществ» Андерсона играет ключевую роль в понимании того, в какой степени она локальная идентичность и ее конструирование завязаны на медиа. Андерсон утверждает, что общество стало настолько большим, диверсифицированным и комплексным, что люди даже внутри одного сообщества не могут знать друг друга и быть в курсе всего происходящего, поэтому взаимодействие в социальной среде происходит не между отдельным личностями и реальным сообществами, а между их репрезентациями. Сегодня именно медиа играют центральную роль в формировании образа сообщества и локальной идентичности.

Медиа, наделенные символическим смыслом, воспринимаются как центр сообщества -- «миф медиатизированного центра», по Колдри. Пока многие из последователей Колдри пытаются раскрыть смысл символической -- или медийной -- силы, он сам утверждает, что для конкретных целей внутри и вне медийных институтов «миф» имеет стратегическое применение.

Кристи Хесс и Лиза Уоллер в своей книге «Локальная журналистика в цифровом мире» исследуют положительное использование мифа, где идеи сообщества рассматриваются в отношении к традиции и ритуалам как источникам новостей, а также роль локальных медиа как центральных в социальном контексте в сообществах.

Возвращаясь к пространственному фрейму в анализе медиа, следует подчеркнуть, что в книге Хесс и Уоллер присутствует мысль о важности пространства и о его центральном месте в современном медийном дискусре. Авторы ссылаются на Дэвида Морли, который считает, что в новых медиа мировая география играет исключительно важную роль -- не менее важную, чем в традиционных сообществах. Это может показаться парадоксальным, поскольку современные медиа не имеют никакой материальной привязки к территории, существуют в глобальном сетевом пространстве, поэтому значение географического пространства в медиа -- сложный комплексный вопрос. Дэвид Морли апеллирует к «воображаемой географии», где «члены сообщества помещают себя в центр вселенной, на пространственной периферии которой они помещают угрожающих монстров». Морли приводит в пример газеты, традиционно конструировавшие географические границы, создавая фрейм для локального в контексте глобального. Современные медиа и их глобальный характер интенсифицируют эти взаимоотношения локального и глобального, создавая в глобальном информационном поле репрезентацию чего-то исключительно локального, относящегося к материальной территории. Само понятие «воображаемая география» уже полагает основу для анализа медиа в пространственном фрейме: воображаемая география -- это репрезентация географии, сконструированный образ места, формированию которого в наше время способствуют в первую очередь новые медиа.

Здесь стоит также упомянуть понятие «гео-социальности» -- это концепция, в которой подчеркивается связь между локальными новостями и географическим пространством, при этом учитывается более широкое социальное пространство, для которого новости релевантны. Это важная концепция, поскольку мы не можем полагать, что новостной контент, производимый на той или иной территории, служит только аудитории внутри географического пространства. Здесь есть параллель с концепцией глокализации и идеями Дэвида Бэйнса о том, как локальное сосуществует с глобальным.

По мнению Бэйнса, базируемые в интернете гиперлокальные новостные сайты выполняют функции локальных газет или глашатаев, информируя сообщества о местных событиях. Но поскольку они базируются в интернете, где размер аудитории технически не ограничен, их адресатом неизбежно становится локальное сообщество как часть глобальной сети. Поскольку доступ к таким площадкам не ограничивается территориально, как в случае со средневековыми глашатаями, локальными газетами, радио и даже телевидением, понимание сообщества размывается и расширяется. Это процесс, который часто называют «глокализацией», подразумевая слияние глобального и локального. Это взаимодействие глобального с локальным характеризуется рядом свойств.

Дэвид Бэйнс в своей работе о локальных медиа и их значении для сообществ утверждает, что локальные медиа выстраивают сети и поддерживают связи внутри сообществ за счет своей многозадачности. Они, с одной стороны, генерируют, а с другой -- подкрепляют репрезентации пространства и сообщества, тем самым поддерживая чувство принадлежности людей к тому или иному сообществу. Локальные медиа создают коммуникативное пространство для гражданской, социальной и культурной активности, что в свою очередь способствует развитию экономических отношений. Такие медиа становятся базой для местной рекламы и экономической активности, но вместе с этим субъектами в локальной экономике. Таким образом, локальные медиа в полной мере соответствуют аналитическому фрейму, заданному Лефевром и Халфакри.

Этому фрейму следовал также исследователь сообществ Питер Далгрен. Он ставит во главу угла аналитическую модель публичных сфер в трех измерениях: структурном, репрезентативном и интерактивном, но адаптированный Далгреном к реалиям медиасреды -- и здесь снова обнаруживается параллель с Лефевром. Структурное измерение относится к медийным институтам и их экономике, собственности и контролю -- свободам и ограничениям в том, что касается публикацией. Репрезентативное измерение -- это контент различных площадок, который соотносится с идеологическим плюрализмом и тенденциями в коммуникативной сфере. Интерактивное измерение можно определить как пространство, в котором граждане пересекаются с медиа: как они используют их и воспринимают тот или иной контент. Подобные концептуальные пересечения ряда исследованией с триадной теорией пространства Лефевра позволяют сделать вывод, что данная структура релевантна для анализа самых разных типов пространств -- материальных, как, например, пространство города, так и метафизических, как коммуникативное пространство.

Город воображается (здесь снова появляется элемент пространственности, который Лефевр называл воображаемым) через истории, которые мы рассказываем о нем, и осуществляется через практики, которые мы выполняем, рассказывая истории. Города -- это не только места действия для циркуляции новостей, но и субъекты новостей возникающих нарративов. Новости соединяют нас: отражают наши мировоззрения, приглашают изучить наши различия, дают сущность понятию мы.

Ключ к успеху в современных локальных медиа, считают Хесс и Уоллер, -- создание и поддержание сообщества, участники которого сами же производят контент. Форматы наподобие user-generated content способствуют развитию сообщества, поскольку люди последовательно вносят свой вклад в некое общее дело, несмотря даже на то, что такой контент стигматизирован как любительский или ребяческий. Креативная работа краудсорсинга обычно включает в себя культивацию стойкого сообщества, состоящего из людей с глубоким и последовательным участием в своем ремесле и друг друге. Социальная среда дает креативному производству контекст, где труд сам по себе имеет значение. Лучшие идеи, независимо от медиума, результируют в повышении статуса других.

Андре Янссон уделяет особое внимание тому, как новые глобальные медийные сети влияют на повседневную жизнь сельских сообществ и понимание людьми их собственной локальной идентичности. Ключевой вопрос Янссона -- это как уровень слаженности и согласованности, существующих на исследуемой территории, коррелирует с использованием на этой территории локальных медиа. Согласно его исследованию, доступ к использованию новых медиа оказывает значительное позитивное воздействие на уровень пространственной слаженности (coherence). Эта слаженность, в свою очередь -- важный индикатор социальной устойчивости (sustainability). Под социальной стабильностью Янссон подразумевает долгосрочный потенциал конкретного сообщества удовлетворять социальные и культурные интересы его участников, обеспечивать им равный доступ к различным услугам, возможности для политического и культурного участия, самовыражения и интеграции, стабильное ощущение сообщества.

О медийном производстве подробно писал Д. Бэйнс, анализируя при этом подходы других исследователем к пониманию его механизмов. Так, Марк Дез и другие исследователи медиа рассматривали медийное производство как по своей сущности коллаборативный процесс, а медийные тексты -- как артефакты коллаборации. Однако коллаборация в производстве медийного контента необязательно предполагает наличие журналиста или медийной организации. Социальные медиа, такие как Twitter, Facebook, Instagram представляют собой сети подключенности, которые позволяют обыкновенным гражданам создавать медийные артефакты в коллаборации: Питер Далгрен называл это «констелляцией коммуникативных пространств». Такие медийные продукты перекликаются с определением Мануэля Кастельса, данное им сетевому сообществу: согласно Кастельсу, организационные договоренности между людьми по поводу повседневных вопросов (таких как производство и потребление) созданы на основе сетей.

В книге «The Mediated City: The News in a Post-Industrial Context», написанной в соавторстве исследователями медиа, анализируется значение локальной повестки в контексте современного города. Выделяют следующие характеристики урбанистического общества в новостном поле:

- В современном обществе существует серьезный запрос на локальные новости. Люди не рассматривают их как просто опциональный и дополнительный элемент к национальным новостям, интерес к таким новостям идет от желания узнать, что происходит на территории, где они живут и работают.

- Несмотря на виртуальную вездесущность интернета, люди все еще доверяют и используют ТВ, радио и локальную прессу чтобы следить за местной повесткой.

- Несмотря на то, что лишь небольшая часть людей в городе перешла в онлайн, чтобы получать новости от немейнстримных источников, многие рассматривают интернет как источник объяснительной и дополнительной информации. То есть, если они хотят знать больше, чем им предлагают мейнстримные источники, они переходят в онлайн

- В отличие от глобальных, в локальных новостях голоса не-элит имеют гораздо больший вес. Производители локальных новостей включают в свою повестку обычных людей, поскольку им это выгодно. Это, в свою очередь, оказывается средством привлечения аудитории, потому что люди идентифицируют себя с героями и сами могут ими стать, видят репрезентации того, что им близко.

- Негосударственные посредники способствуют развитию связей между гражданами и государством.

- Новые медиа не стоит рассматривать как конкурентов мейнстримной журналистике. Они зачастую производят контент, который традиционные локальные медиа не учитывают вовсе.

Старая экономическая модель ньюсмейкинга в наше время работает плохо, но новая все еще не утвердила себя. Проблема доверия и авторитетов смешалась с проблемой экономического провала традиционных новостных форматов.

За последнее десятилетие количество печатных журналистов, потерявших работу, больше, чем в любой другой значимой американской индустрии.

Основные функции локальных новостей:

- Обеспечить инструменты, навыки и контент, которые позволят публике определять самих себя и свою среду

- Обеспечить инструменты, которые позволят разной публике осмыслить друг друга

- Мониторить, содействовать и соединять публичные стремления, касаемых общих интересов и забот

- Обеспечить инструменты, позволяющие гражданам понять многоликие и часто дискретные механизмы власти и менять что-либо с их помощью

The Leeds Citizen -- сайт, который описывается в книге. Он появился в 2011 году и шел по иному пути, нежели традиционные локальные медиа, не освещал крупных событий, погоду, спорт и другие общественные важные темы. Сайт стал некоммерческой площадкой для развития гражданства, демократии и локального сообщества, производя новости, которые выполняли функцию сторожевого пса и уделяя внимание местным элитам. Сайт не пытался повторять контент других новостных источником или имитировать им, а скорее поставил перед собой цель выполнения демократической функции, которой не доставало традиционным медиа.

Создатель сайта использовал его как механизм контроля. Например, приходил на встречи с консулом и спрашивал разрешения вести запись, несколько раз получил отказ, огласил факт отказа и получил в итоге разрешение. Этот кейс перекликается с тем, который я буду анализировать в эмпирической части моего исследования.

1.4 Медиатизация районного сообщества и соседских отношений

В этом параграфе я хотела бы сконцентрировать свое внимание на феномене медиатизированных сообществ, которые в научной литературе иногда называются сетевыми или виртуальными сообществами. О природе медиатизированных сообществ в научной литературе ведутся споры: с одной стороны, существуют традиционные исследования медиатизации социума, написанные Кастельсом и Рейнгольдом, с другой -- в современном научном дискурсе такие авторы, как Андреас Виттель (а также отчасти А. Янссон и П. Далгрен) возникают новые концепции медиатизации сообществ, противопоставляющие себя технологическому детерминизму.

Однако для начала я хотела бы еще раз остановиться на концепте медиатизации, на этот раз применительно к социальным практикам. Понятия медиатизации, разработанные Фридрихом Кротцем, Винфридом Шульцем и Стигом Хьярвардом, предлагают рассматривать этот процесс как часть более широкой трансформации социальной и культурной жизни посредством медиа, трансформации общества через медиа, «медийную логику». Хьярварда определяет медийную логику как «организационное, технологическое и эстетическое функционирование медиа, что включает в себя способы, при помощи которых медиа распределяют материальные и символические ресурсы и работу, используя формальные и неформальные правила». Ник Колдри считает адаптацию практик и институтов под медийную логику важным общим условием медиатизации, а поскольку оно включает в себя специфические запросы, которые многие культурные и социальные процессы вынуждены выполнять в форме, подходящей для медийной репрезентации, оно основано на бесспорных трансформациях: к примеру, ни один политик не может сегодня заниматься политикой вне медийного поля, ни одна социальная кампания не может работать без медийного присутствия. То же касается процессов, происходящих в локальном информационном поле: соседская коммуникация постепенно становится медиатизированной, а для отдельных актов этой коммуникации в медиатизированной среде наиболее естественным становится форма репрезентации. То есть, медиа перестают быть дополнением к «реальной» коммуникации, а сами определяют ее, становятся ее условием. Так, например, в книге Дайана и Катца подробно анализируются медиасобытия -- ритуалы, существующие только в медиасреде. Об этом также пишет Стиг Хьярвард: «как концепт медиатизация обозначает процессы, через которые сущностные элементы культурных и социальных практик принимают медийную форму. Как следствие, практика в большей или меньшей степени начинает совершаться через взаимодействие с медиа, а на символический контент и структуру тех или иных социальных и культурных практик оказывает влияние медийная среда, от которой они все сильнее впадают в зависимость».

Теперь я бы хотела перейти к описанию традиционного понимания виртуальных сообществ, которое подробно проанализировано Мануэлем Кастельсом. Его подход, в свою очередь опиравшийся на идеи Говарда Рейнгольда, также разделяется Шерри Теркл, Веллманом и Гулией.

Кастельс ссылается на Говарда Рейнгольда, исследователя виртуальных сообществ, который в своей книге о таких сообществах утверждает, что благодаря интернету рождается новая форма социальной связи, которая сплачивает людей вокруг разделяемых в онлайне ценностей и интересов. Виртуальное сообщество у Рейнгольда в целом понимается как самоопределяемая электронная сеть интерактивной коммуникации, организованная вокруг общих интересов или целей, однако иногда непосредственно целью становится и сама коммуникация «в себе». Десятки тысяч таких сообществ были созданы в 90-е годы, большинство из них базировались в США, и в глобальном масштабе они распространялись с нарастающей скоростью. Уильям Митчелл говорил о том, что новые формы социальности и новые формы урбанистической жизни, адаптированные к новой технологической среде, возникают именно в онлайне. Кастельс ссылается не только на Рейнгольда, но и на Шерри Теркл -- ученую из Массачусетского технологического института, которая так же, как и Рейнгольд, в своих работах тяготеет к технологическому детерминизму. Теркл написала несколько книг, посвященных тому, как медиа влияют на межличностные отношения, способствуют формированию у людей чувства одиночества и своеобразной деградации коммуникации.

В одном психоаналитическом исследовании пользователей интернета Шерри Теркл показала, что пользователи интернета играют определенные роли и выстраивают идентичности онлайн. Это создает ощущение сообщества и удовлетворяет потребность людей в коммуникации и самовыражении. Она заключает, что люди, живущие параллельной жизнью в цифровом мире, тем не менее привязаны к проявлениям своих физических идентичностей. Виртуальные сообщества предоставляют драматичный новый контекст, в котором можно рассматривать человеческую идентичность в век интернета. Эта мысль прозвучит в эмпирической части исследования у одной из моих респонденток.

Веллман и Гулия рассматривают виртуальные сообществе как многомерные системы, к которым пользователи интернета присоединяются на базе общих интересов и ценностей, выстраивая в медиапространстве свои собственные «персональные портфолио».

Тем не менее, с течением времени многие сообщества, которые создавались как инструментальные и специализированные, в итоге трансформируются и начинают предоставлять персональную поддержку, материальную и эмоциональную. Коммуникация в интернете может быть одновременно специализированной/функциональной и поддерживающей, разные ее форматы могут развиваться по мере того, как интеракция в сетях увеличивает объем коммуникации во времени.

Кастельс отмечает, что связи, возникающие в результате онлайн-коммуникации, достаточно многочисленны, но при этом слабы. Такие связи полезны в обеспечении информацией и возможностями. Слабые связи содействуют объединению людей с разными социальными характеристиками, таким образом расширяя социальность за пределы социально определенных границ самооценки.

«Виртуальные сообщества -- это реальные сообщества? И да, и нет» -- полагает Кастельс. Это сообщества, но не материальные, которые не следуют паттернам коммуникации и взаимодействия, свойственным материальным. В то же время они не «нереальные», поскольку функционируют на другом уровне, но все же реальности. Это межличностные социальные сети, большинство из которых базируется на слабых связях, в высшей степени разнообразные и специализированные, но способные генерировать взаимодействие и поддержку на основе динамики устойчивого общения. Здесь можно обнаружить некоторую полемику с другим исследователем Андреасом Виттелем, об идеях которого пойдет речь ниже. Виттель, утверждая, что сетевые сообщества являются реальными, считал некорректным называть их виртуальными. Кастельс в целом следует той же логике, что и Виттель, но не отказывается использовать понятие «виртуальное сообщество».

Как считает Веллман, виртуальные сообщества -- это не имитации иных форм общественных практик, они не вторичны по отношению к ним. У виртуальных сообществ своя собственная динамика. Они преодолевают дистанции, обычно имеют асинхронную природу, комбинируют быстрое распространение средств массовой информации с вездесущностью межличностной коммуникации, а также дают возможность участия в разных сообществах. Гиперсвязи предоставляют возможность создавать социальные отношения людям, которые в ином случае жили бы ограниченной социальной жизнью из-за пространственно рассеянных связей.

Насколько релевантно для данного дискурса употребление понятия «сообщество» -- спорный вопрос. В разных исследованиях высказываются противоположные взгляды на это.

Упомянутый выше Андреас Виттель, на которого в своих исследованиях медиатизации ссылался в том числе Янссон, противопоставляет сетевую социальность сообществу. Он считает, что основные свойства сообщества -- это устойчивость, согласованность, разделяемые его участниками нарративы, чувство причастности. Виттель использует немецкий термин Gemeinschaft, означающий сообщество и используемый во многих исследованиях схожей направленности, и противопоставляет его сетевой социальности. Автор связывает чувство причастности с общими нарративами и утверждает, что в сетевых сообществах такие нарративы оказываются разрушенными. Он считает, что отношения в сетевой среде не строятся на ощущении общности, они «не нарративны, а информативны», то есть, строятся на обмене данными. Нарративы, согласно Виттелю, характеризуются продолжительностью, в то время как информация -- своей эфемерностью. Виттель также ссылается на Мануэля Кастельса, который в своей работе рассматривает сетевые сообщества как открытые структуры, в высшей степени динамичные и почти не имеющие границ. Параллель с Кастельсом также присутствует в предположении, что связи, формируемые в медиасреде, многочисленны, но при этом слабы.

Сетевые сообщества по Виттелю -- явление особенно заметное в сфере новых медиа в урбанизированной среде. Сеть строится на ключевом принципе -- обмене валютой, причем под валютой здесь подразумеваются не деньги, а информация, способная обретать ценность через наделенность смыслом. Виттель выделяет понятие «виртуального сообщества», в первый раз сформулированное Говардом Рейнгольдом (1994), который рассматривал виртуальное сообщество как решение проблемы умирающей общественной жизни. Описывая американский опыт, Рейнгольд выстраивает модель, в которой за социальной активностью и насыщенной жизнью сообществ последовала их деградация, а киберпространство и новые медиа дают возможность вернуть к жизни публичную сферу и сконструировать новые формы сообщества -- сетевые, или виртуальные. Такой отчасти утопический и технологически-детерминистский подход к изучению сообществ разделялся в 90-е годы многими другими исследователями сообществ: Джонсом, Стоуном, Теркл. Виттель критикует концепцию виртуальных сообществ. Он считает детерминистский подход наивным заблуждением, игнорирующим связь между технологической и культурной трансформацией. Виттель также упоминает воображаемые сообщества Андерсона, который утверждал, что любое сообщество всегда сконструировано. Термин «виртуальный» Виттель находит некорректным, поскольку предполагает наличие «реальной» коммуникации, якобы ничем не опосредованной.

Он предлагает два других подхода к изучению сетевых сообществ. Я бы хотела остановиться на одном из них, а именно, на концепции пост-социальных отношений. Она не подразумевает разрушения социальности и сообществ, но рассматривает дезинтеграцию и переход от закрытого к открытому режиму.

Сетевая социальность характеризуется, по Виттелю, рядом признаков.

- Индивидуализаця, то есть, переход от общих нарративов к совокупности уникальных опытов и историй, переход от предписанных отношений к выбору.

- Эфемерность отношений

- Интенсивность отношений -- эта и предыдущая характеристика связаны с краткосрочностью и проектным форматом отношений, как межличностных, так и в сфере бизнеса. Это сфокусированная, быстротечная и перегруженная коммуникация.

- Информационная социальность, которая приходит на смену социальности нарративной, формируемой за счет обмена опытом. В то время как нарратив растянут во времени, информация сиюминутна.

- Ассимиляция форматов: размытие границ между приватным и общественным, работой и отдыхом

- «Техногенная близость» -- сетевая социальность подразумевает делокализацию, а технологии способствуют отрыву от территории и переносу коммуникации в сетевое поле. Технологически опосредованная коммуникация

Итак, сетевая социальность -- это: социальность, основанная на индивидуализации и технологизации, она информативна (а не нарративна), эфемерна, но интенсивна, и характеризуется слиянием работы и игры. Она распространена в урбанистических постиндустриальных пространствах, подразумевает постоянное производство, репродукцию и потребление.

В анализе Виттеля присутствуют некоторые противоречия: так, ссылаясь на Кастельса и принимая его исследования сообщества за основу, Виттель отвергает идеи Рейнгольда, на которые, в свою очередь, ссылался Кастельс.

Зигмунт Бауман, анализируя феномен детерриторизации, обращается к медиа как фактору трансформации экономической, политической и социальной структур глобализирующихся обществ. Согласно его исследованиям, новые технологии коммуникации приводят к разрушению локальных сообществ: «Общественные пространства -- агоры и форумы в их различных проявлениях […] сорвались со своих местных якорей; они первыми „детерриторизуются“ и распространяются далеко за пределы возможностей „естественной“ связи, которыми обладает любая местность и ее жители. Вместо того чтобы служить очагом сообщества, местное население превращается в болтающийся пучок обрезанных веревок».

Более позитивно оценивает медиатизацию сообществ Ник Колдри. Он предлагает подойти к вопросу медиатизации с иного дисциплинарного угла, снова опираясь на концепцию социального пространства Лефевра. Как уже было сказано выше, Лефевр утверждает, что социальные отношения производства имеют социальную экзистенцию в той мере, в которой они обладают пространственной экзистенцией; они проецируют сами себя в пространство, вписываясь в него, и в процессе производя само пространство. «Если исходить из того, что Лефевр прав, то любое успешное внедрение цифровых нарраций в повседневную жизнь будет включать в себя схожую пространственную трансформацию с нарушением пространственного баланса (порой краткосрочным) в качестве результата». Колдри утверждает, что цифровые практики оказывают влияние на общественное сознание, поскольку вовлекают в публичную сферу огромное количество людей, прежде негласно исключенных из нее. Это позволяет людям пересмотреть понятие публичности, отрефлексировать собственную значимость для того или иного сообщества и развить новые формы взаимодействия с другими членами сообщества, что, в свою очередь, способствует развитию демократии не только в медийном поле, но и в обществе в целом.

Колдри в своем анализе медиатизированной публичной сферы также ссылается на Хабермаса. Цифровые нарративы значимы как практика, поскольку они работают за пределами границ мейнстримных медийных институтов или на границах таких институтов. В этом смысле цифровые нарративы способствуют демократизации медийных ресурсов и возможно даже оказывают влияние на состояние самой демократии. Они также значительно расширяют число людей, которые могли бы вносить свой вклад в публичную сферу.

Завершая первую главу и обобщая полученную в этой главе информацию, важно еще раз подчеркнуть, что современная научная традиция исследования медиа и сетевых сообществ тяготеет к пространственной модели, а потому в современных текстах по этой тематике даже у приверженцев совершенно разных подходов встречается такое количество перекрестных ссылок и параллелей. В первую очередь это связано с тем, что пространственная парадигма - лишь фрейм для изучения того или иного явления, не задающий направленности.

В теоретической части мной были описаны и проанализированы теории, необходимые для понимания моей темы и дальнейшей практической работы.

Глава 2. Локальные сообщества мегаполиса: цифровые практики

В предыдущей главе мной были проанализированы основные подходы к медиатизации коммуникации внутри локального сообщества, и теперь я бы хотела продемонстрировать, как эти подходы воплощаются в городском пространстве Москвы, а точнее, в двух его районах.

Медийное пространство, относящееся к Соколу, Аэропорту и близлежащим районам, в высшей степени неоднородно. Оно складывается из ряда традиционных локальных медиа, онлайн-сообществ, посвященных районной тематике, аккаунтов и страниц местных властей, личных аккаунтов жителей района -- по сути, медийное пространство района включает в себя все те многочисленные связи и сети, которые образуются на базе принадлежности или иного типа связи с территорией района. Если анализировать медиатизированные сообщества, возникающие в районе, в пространственном фрейме, то мы можем описать эту медиатизацию как процесс интенсификации проявлений локального, перераспределения сил в пространстве района, образования новых (и адаптации традиционных) типов связи внутри и между районными сообществами, а также развития нового типа социального пространства.

2.1 Локальные медиа районов Сокол и Аэропорт г. Москвы: платформы, профиль, аудитория

В этом параграфе я проведу сравнительный анализ локальных медиа районоа Аэропорт и Сокол, основываясь на публикуемом в них контенте.

В первую очередь стоит подчеркнуть, что традиционные печатные издания (для районов Сокол и Аэропорт это газеты «Сокол», «Север столицы» и «Петровский парк») стремительно теряют популярность и сейчас базируются на онлайн-площадках: у каждой из этих газет действует сайт, созданный в едином формате и дизайне. Я опишу этот формат на примере газеты «Сокол»

Официальный сайт газеты района Сокол по сути состоит из новостной ленты и опросов на боковой панели, причем функции комментирования на сайте нет. Контент на сайте предлагается достаточно избирательно. Так, например, освещаются только мероприятия, имеющие отношение к префектуре или другим государственным органам, а малому бизнесу в районе, гражданским инициативам, районной инфраструктуре внимания не уделяется. У официальной газеты, помимо сайта, есть аккаунты в Фейсбуке, Вконтакте и Инстаграме. Контент страницы газеты в Вконтакте отличается от сайта только тем, что включает в себя рубрику «анкедот дня», в остальном лента новостей группы Вконтакте повторяет сайт. В Инстаграме газеты публикуются фотографии зданий и улиц в районе, причем качество этих фотографий крайне низкое, а в их подборке не прослеживается единой логики.

Схожим образом работают две другие районные газеты -- сайт газеты префектуры САО «Север столицы» и газеты районов Аэропорт и Динамо «Петровский парк».

Интересной характеристикой локальных газет является то, что в них никак не освещается деятельность избранных в сентябре 2017 года муниципальных депутатов. Можно предположить, что это связано с оппозиционной направленностью переизбранных депутатов, прошедших в муниципальные собрания районов Аэропорт и Сокол в большинстве своем на базе оппозиционных партий, что не соответсвует прогосударственному вектору этих изданий. При этом ценностная направленность газеты в целом соответствует современным урбанистическим трендам, идеям о качественном городском пространстве, развитии локальных сообществ, транспорта, инфраструктуры, благоустройстве среды, поэтому инфоповоды на сайте пересекаются с контентом группы «Airport/Sokol da Neighborhood», о которой речь пойдет дальше в моем исследовании: это озеленение территорий, новые маршруты общественного транспорта, история и культура, благотворительность в районе, однако очевидная политическая и идеологическая составляющая, а также непрофессиональные и неэффективные методы привлечения читателей (в том числе SMM крайне низкого качества) не позволяют группе заинтересовать независимую аудиторию и создать более или менее устойчивую сеть читателей на своей основе.

Помимо газет, к официальным районным медиа можно отнести информационные ресурсы управы. Главной медийной площадкой управы района является сайт, где публикуются районные новости и объявления. Навигация по этому сайту крайне неудобна, отсутствуют рубрики и разделы, а потому найти нужную информацию там практически невозможно. Помимо официального сайта, управы районов Сокол и Аэропорт ведут аккаунты в Инстаграме, на которые подписаны соответственно 317 и 300 человек. Обе страницы появились 30 октября 2017 года и Количество отметок «Мне нравится» под постами редко достигает больше 35, а в среднем колеблется между 20 и 25. Комментируют посты также не очень активно -- в среднем под одной публикацией бывает около двух комментариев. О функции обеих площадок можно сделать однозначный вывод, что они созданы для репрезентации власти и создания положительного облика районной управы в восприятии жителей. Основная часть публикаций посвящена формальным инфоповодам, связанным с деятельностью районных управ или государственными инициативами на территории района -- обходы территории, открытие новых транспортных маршрутов, досуг и мероприятия района, дни открытых дверей в школах и вузах, поздравления с праздниками. Приблизительно треть постов страницы Аэропорта так или иначе посвящена главе управы Сергею Овчинникову -- фото с обхода территорий района, видео, где Овчинников общается с жителями, и даже просто портретные снимки главы управы, где предлагается, к примеру, посетить его страницу в Фейсбуке. Иногда публикуются подборки, состоящие из однотипных и малоинформативных кадров, на которых глава управы с кем-то разговаривает или идет по улице. В комментариях под некоторыми публикациями, в которых рассказывается об обходе территории, пользователи высказывают возмущение на тему того, что маршрут главы управы шел в обход по-настоящему критичных (в том, что касается уборки снега или качества асфальта) локаций района и что просьбы и жалобы жителей игнорируются. При этом сам Овчинников действительно активно участвует в жизни района и много пишет о своей работе на странице в фейсбуке, в том числе в группу «Neighborhood», однако механизмы репрезентации его работы в социальных сетях показывают себя недостаточно эффективными. В Инстаграм-аккаунте района Сокол меньше контента, посвященного управе, но большое количество фото, взятых из фотобанков, что говорит о недостатке контента.

Примечательно, что ни в одном из официальных районных аккаунтов нет упоминаний о Фейсбук-сообществе «Airport/Sokol da Neighborhood» несмотря на то, что это сообщество по всем показателям является самой крупной и активной площадкой коммуникации жителей района и во многом формирует его информационную повестку. Официальные аккаунты не упоминают мероприятий и праздников, проводимых сообществом (к примеру, ни в одном, ни в другом нет публикаций, посвященных большой новогодней ярмарке, которая активно обсуждалась среди жителей района и привлекла к себе много внимания), не пишут об открывающихся в районе заведениях и фирмах (так, оба аккаунта проигнорировали появление кафе при Центре драматургии и режиссуры и мероприятие в честь его открытия, хотя для жителей района это стало радостным и долгожданным событием). Формальная цель создания этих аккаунтов и их функция ясна: конструирование позитивного образа местной власти, информирование жителей района, создание площадки для коммуникации с жителями, однако можно утверждать, что с этими функциями управа не справляется, поскольку интерес к публикациям в их официальных аккаунтах исключительно низкий. Очевидно также, что эти аккаунты призваны составлять конкуренцию таким гражданским и по большей части оппозиционно настроенным платформам, как «Neighborhood», но им это не удается из-за недоверия жителей к местной власти, о котором говорилось в первой главе исследования, низкого качества публикуемого контента и отсутствия понимания специфики социальных медиа. Аудиторию этих аккаунтов сложно как-либо определить, поскольку она практически невидима. Описываемые мной официальные страницы формируют повестку, исключающую любые реальные проявления гражданственности, несмотря даже на то, что сами жители района стремятся к диалогу с властью, поиску совместных решений и кооперации -- этот вывод можно сделать исходя из того, что на Соколе во время муниципальных выборов в 2017 году был один из самых высоких процентов явки -- 21,6%, что значительно выше, чем в среднем по Москве (14,8%); мысли о необходимости коммуницировать высказывали также респонденты в моем исследовании. Если в большинстве московских муниципалитетов власть попросту не имеет ресурсов для вовлечения жителей в районную жизнь, поскольку уровень политического участия на уровне района в Москве крайне низок, то в случае с районами Сокол и Аэропорт ситуация обстоит иначе: есть активная открытая площадка, очевиден интерес жителей к районной повестке, в районе есть лидеры общественного мнения, развивается малый бизнес. Тем не менее, власть в этих условиях не учитывает мнения граждан, заинтересованных в диалоге и переменах, игнорируя самое крупное и известное из локальных медиа.

Таким образом, ни одно из официальных районных медиа не порождает общественную дискуссию, не способствует укреплению соседских отношений и выстраиванию коммуникации внутри района.

Прежде чем перейти к анализу контента соседской группы «Neighborhood» в Фейсбуке, я бы хотела упомянуть несколько менее популярных независимых локальных медиа.

У района Аэропорт есть газета, которая позиционирует себя как независимую, на сайте которой множество тематических рубрик, где есть отдельная лента с блогами, записями форума, жителями района, активными на сайте, и многим другим. Несмотря на то, что в целом задумка сайта близка к идее «Neighborhood» и предполагает форматы user generated content, вовлечение жителей в формирование новостной повестки, гражданский контроль, участие, обмен информацией о районе, эта задумка не реализуется в полной мере, и многие разделы сайта подолгу не обновляются, а какие-то из них и вовсе пустуют. Возможно, это связано с тем, что навигация по сайту, его дизайн и интерфейс неудобны и непонятны в использовании.

У района Сокол есть сайт специфической тематической направленности, но схожий с вышеописанным по своему позиционированию и целям. Сайт «sokol-mama» создан для «мам -- района Сокол, Ходынка, Аэропорт и всех интересующихся», и эта платформа является единственной из многих в районе с четко определенной целевой аудиторией. На сайте есть информация о детских поликлиниках, нянях, детских садах, школах, центрах, районных мероприятиях, ярмарках, праздниках и о других вещах, которые могут оказаться полезными женщинам с детьми в районе. Важной характеристикой политики сайта является стремление создать атмосферу добрососедства, взаимовыручки, обеспечить мамам района комфортное живое и онлайн-общение. Группы схожей тематической направленности есть в Фейсбуке, и на главной странице сайта даны ссылки на них, причем именно эти группы наиболее многочисленны и динамичны в медийном пространстве Сокола и Аэропорта после «Neighourhood'a». Несмотря на устаревший дизайн сайта и неудобную навигацию, этот портал является одним из немногих в районе, где действительно можно рассуждать о наличии сообщества, в данном случае -- сообщества мам с детьми. Примечательно в этом контексте, что именно эта группа населения районов Сокол и Аэропорт составляет активную часть пользователей социальных сетей.

В Вконтакте и в Фейсбуке есть и другие площадки, где публикуются новости о районе. К примеру, в Вконтакте есть группы «Район АЭРОПОРТ» (2049 участников), «Аэропорт район Москвы» (4556 участников), «Район СОКОЛ» (2172) и «Сокол -- наш район» (4743 участника), которые ведутся энтузиастами (хотя нельзя однозначно утверждать, вовлекаются ли местные власти в ведение группы и влияют ли на ее политику). Большинство таких групп содержат очень мало полезной информации, поскольку их ленты переполнены рекламой, а процент действительно информативных или качественных развлекательных постов в среднем не достигает даже 10%. Самой качественной и эффективной с этой точки зрения является группа «Район АЭРОПОРТ»: в ней тоже есть реклама, но помимо этого публикуются районные вакансии, ретро-фотографии района, объявления и новости, а около 30% записей на стене публикуется пользователями -- в основном это фотографии, вопросы к соседям, объявления. Тем не менее, даже в этой группе нет активных обсуждений, пользователи не комментируют публикации, из чего можно сделать вывод, что основные ее функции -- это эстетическая и информационная, в то время как развитию или поддержанию соседства, консолидации районного сообщества, социализации, поддержке местного самоуправления она никак не способствует.

Помимо вышеперечисленных, есть огромное количество совсем небольших групп с количеством участников, не превышающим 300-400. Большинство из них полностью состоят из рекламы, но есть и такие, где публикуют объявления, задают вопросы, пристраивают животных, продают ненужные вещи.

Страниц формата «Подслушано», где обычно анонимно публикуются районные слухи, у районов Сокол и Аэропорт нет, хотя в общемосковском масштабе именно группы и сообщества такого типа наиболее распространены (к примеру, на «Подслушано» района Выхино подписаны 16.660 человек, а у района Кузьминки существует целых 6 страниц «Подслушано»).

В Фейсбуке, помимо основной группы районов Сокол и Аэропорт, о которой я подробно расскажу в следующей главе, есть несколько десятков небольших районных групп численностью до 2 тысяч участников. Среди них есть тематические и как правило закрытые группы: группы для подростков, для мам, как уже было упомянуто, группы с продажами, группы кварталов, дворов и даже домов, а также схожие с группой «Neighborhood» по своей направленности и охватываемой территории районные группы, тем не менее крайне малочисленные (до тысячи участников). Можно предположить, что это связано с тем, что основное сообщество вытесняет из Фейсбука конкурентные группы.

2.2 Facebook сообщество «Airport/Sokol da Neighborhood»: кейс-стади

«Переход в цифровое пространство -- самая заметная социальная перемена со времен индустриальной революции. Исследователи медиа должны всегда учитывать, что этот сейсмический сдвиг повлиял не только на журналистику, но и на повседневную жизнь людей. Это значит, что мы должны изучать подробно то, что происходит на повседневном уровне» -- пишут Кристи Хесс и Лиза Уоллер. Исследуя частные, конкретные кейсы, мы создаем базу для изучения процессов медиатизации на глобальном уровне; анализ повседневной жизни людей и того, как она трансформируется в медиапространстве, позволяет нам глубже понять такой важный метапроцесс, как медиатизация.

В этой части моей работы я проведу исследование кейса, базой для которого станет контент Фейсбук-группы «Airport/Sokol da Neighborhood» -- самого крупного в Москве районного онлайн-сообщества -- и глубинные интервью с его участниками. Я ставлю своей задачей ответить на основные вопросы исследования и подтвердить или опровергнуть выдвинутые мной гипотезы.

Группа «Airport/Sokol da Neighborhood» -- это Фейсбук-сообщество, созданное для жителей московских районов Сокол и Аэропорт в 2011 Ариной Гребельской, которая сейчас модерирует группу. Группа привлекает к себе много внимания в медиасреде: какие-то кейсы становятся известны далеко за пределами района из-за резонанса, сопровождающего публикации, о сообществе часто пишут издания, связанные с городом, пытаясь изучить этот феномен. «Neighborhood» по многим параметрам (статистика будет приведена ниже) однозначно можно назвать самым крупным и активным районным сообществом Москвы.

Изначально группа задумывалась как онлайн-площадка для ближайших соседей, где можно было бы получить рекомендации по району или скооперироваться с соседями для решения совместных локальных проблем. Первые годы Арина вела сообщество сама, как отчасти журналистский проект: публиковала заметки и посты о жизни района, привлекая тем самым новую аудиторию, рассказывала о группе тем, кому это могло бы быть интересно, приглашала в группу друзей и соседей. По мере того, как количество участников в группе росло, контент начинал генерироваться сам, и постепенно достаточно узкая по охвату соседская группа трансформировалась в районную, охватив другие близлежащие районы: Ходынку, Динамо, Войковский и в меньшей степени более отдаленные районы северной части Москвы. На данный момент в группе состоит более 26 тысяч человек, причем за последний год количество участников выросло на 9 тысяч. За апрель 2018 года в группе появилось около 1400 новых постов (в среднем в день -- 46, хотя иногда это количество достигало 70), 26.000 комментариев (в среднем под публикацией -- 18), и 60.000 реакций (в среднем под публикацией -- 43, под наиболее популярным публикациями значение могло достигать 300), при этом все показатели за последний месяц выросли, из них интенсивнее всего -- количество реакций на публикацию, которое увеличилось на 10%.