Новейшая история стран Европы и Америки

«Национальное правительство» сосредоточило свои усилия на проблемах валютной и экспортно-импорной сфер. Валютная peq$|p§ ма 1931 г. отменила золотой стандарт фувда стерлингов (т. е. был приостановлен обмен банкнот на золотые слитки). Курс национальной валюты начал немедленно падатыГС сентября по декабрь 1931 г. он снизился на 30%. Однако отмена золотого стандарта весьма позитивно сказалась на росте промышленного производства, поскольку привела к снижению себестоимости продукции. Hp был подорван и финансовый рынок. Ключевую роль в этом сыграло образование «стерлингового блока» -- валютного союза стран Британского Содружества, а также Греции, Португалии» Швеции, Дании, Норвегии, Финляндии, Ирана, Египта, многих латиноамериканских стран. Входяпщев блок страны фиксировали курсы свошизалют в соответствии с курсом английслгойр фунта стерлингов, а их валютные резервы хранилась преимущественно в Жндше. Фунт стерлингов стал и основной расчетной единицей в финансовых отношениях стран блока. В результате английская национальная валюта стала обслуживать к гонцу 30-х гг. 40--50 % мирового товарооборота. Это вполне позволило компенсировать потери от отмены золотого стандарта. Оздоровлению бюджета должна была способствовать и политика жесткой экономии в социальной сфере. Правительство постаралось сократить действие закона о страховании по безработице, принятого лейбористами еще в феврале 1930 г. По закону, принятому в августе 1931 г., права на получение пособий лишались сезонные рабочие, лица не имеющие непрерывного стажа работы и занятые неполный рабочий день, замужние женщины. В щ)ябреД932 г. был принят «закон о проверке нуждаемости», еще более ужесточивший контроль над выплатой пособий.

Тарифная реформа 1932 г. установила необыкновенно высокие протешгишшртские тарифы на импорт при одновременном вводе беспошлинной торговли с колониями. В соответствии с «законом о недобросовестном импорте» министерство торговли получило право устанавливать ввозные пошлины до 100 % стоимости товаров, если будет сделан вывод о демпинговом характере данного вида импорта. Правда, действие закона носило временный характер. На смену ему в 1932 г. был вщщен единый тариф пошлин на импорт в 10 % от стоимости товара. Действие прежнего закона сохранялось лишь в отношении стран, вводящих дискриминационные меры к английским товарам. Переход к столь жесткой протекционистской политике вызвал общее сокращение^мпорта и определенное напряжение на потребительском рынке, но привел к улучшению торгового баланса и создал новые стимулы для роста британской промышленности. В том же 1932 г. в Оттаве состоялась новая имперская конференция, непосредственно посвященная урегулированию экономических вопросов во взаимоотношениях членов Британского Содружества наций. Решения конференции закрепки синему протекционистской защиты единого рынка Содружества. Великобритания -- с одной стороны, и доминионы -- с другой, обязались обешечить пщимушественное положение-товаров друг друга на своих внутренних рынках, в том числе за счет полною или частичного снятия пошлин на ^внутренний» импорт в рамках Содружества. С учетом достаточно развитой отраслевой специализации экономических систем стран Содружества эта мера не наносила серьезного ущерба интересам производителей.

Предпринятые правительством усилия по выходу страны из экономического кризиса принесли ощутимый эффект. Если в 1932 г. индекс производства составил 83,5 % от уровня 1913 г., то в 1937 г. -- уже 123,6 %. Но при этом в таких отраслях, как угольная, судостроительная, текстильная, производство так и не достигло докризисного уровня. Наиболее оживленно развивалось автомобилестроение. Во второй половине 30-х гг. все большую роль в стимулировании роста производства стали играть военные инвестиции государства. Подготовка к развертыванию крупномасштабной программы перевооружения началась в 1932 г. Спустя два года была принята первая программа подобного рода, предусматривавшая качественное обновление технической базы британских ВВС и увеличение численности боевых самолетов. В 1936 г. началась модернизация. Если в 1935 г. военные статьи бюджета предусматривали 136,9 млн ф. ст., то в 1939 г. -- уже 626,4 млн ф. ст. Это было особенно важно на фоне кризиса 1937--1938 гг.-, в течение которого индекс промышленного производства упал со 123,6 до 115,7 %. Быстрый выход из новой кризисной полосы развития был целиком и полностью сопряжен с наращиванием военного производства, а также оживлением косвенно связанных с ним отраслей.

Иную динамику развития имел аграрный сектор, который за период действия протекционистских пошлин получил весьма благоприятную конъюнктуру. В тех случаях, когда конкуренцию английским фермерам составляла продукция, ввозимая без пошлин из стран Содружества, правительство прибегало к прямому субсидированию сельского производства. К 1939 г. гарантированные пены были установлены уже на все основные виды производимой в Великобритании сельскохозяйственной продукции. Государственные субсидии составляли до 8 % рыночной стоимости этих товаров. Все это позволило фермерам значительно ускорить механизацию производства, шире использовать удобрения. Несмотря на общее сокращение в 20--30-е гг. пахотных земель на 25 %, а занятости в сельском хозяйстве -- на 30 %, общий объем производства в этой отрасли даже несколько вырос. В 30-х гг. усилился приток капиталов в сельское хозяйство, начали формироваться контуры современной системы агропромышленного бизнеса.

На фоне экономического кризиса 30-х гг. и последующего оживления в британский экономике усилились тенденции к концентрации производства и монополизации. Это создавало иполнительный стимул для модернизации новейших отраслей. Однако в то же время становилось очевидным стадиальное отставание развития британской экономики. При формировании общемировых предпосылок перехода к системе государственно-монополистического капитализма как новой стадии развития рыночной экономики, преодолевающей ограниченность монополистической модели, британская индустрия по сути лишь входила в стадию эффективного функционирования монополий, соответствующего рывка в наращивании масштабов производства и его технического перевооружения. Государственное регулирование неизбежно принимало в такой ситуации локальный характер и сохраняло специфические черты, порожденные особенностями домонополистической стадии развития (в частности имперский протекционизм).

По мере выхода Великобритании из наиболее тяжелой фазы экономического кризиса социально-политическое положение в стране стабилизировалось. Однако все это время перестройка внутри ведущих политических партий не только продолжалась, но и приобретала особенно жесткий характер. После раскола лейбористской партии и выхода из ее рядов группировки Макдональда значительно активизировалось левое крыло лейбористов. В октябре 1932 г. партийная конференция приняла достаточно жесткую резолюцию о сохранении социалистического направления рабочего движения и необходимости более принципиального отстаивания идеологических принципов партии в деятельности парламентской фракции лейбористов. Произошли и соответствующие перестановки в руководстве партии. Место Артура Гендерсона занял политик более левой ориентации -- Джордж Лэнсбери. Однако уже к середине 30-х гг. в партии вновь восторжествовали умеренные силы. Переломным моментом стало принятие в 1934 г. новой партийной программы «За социализм и мир». Внешне этот документ носил даже более развернутый и радикальный характер, нежели предыдущая программа «Лейборизм и нация». В нем отстаивались идеи широкой реорганизации банковской системы, транспорта, энергетической системы страны, национализации значительной части предприятий угольной, судостроительной, машиностроительной отраслей. Но при этом подчеркивался обязательный правовой характер процесса национализации, подразумевающий не только ее компенсационную основу, но и экономическую целесообразность, право бывших собственников на участие в руководстве предприятиями. Программа «За социализм и мир» декларировала приверженность лейборизма принципам демократии, идее мирного характера международных отношений. В целом, новая программа лейбористской партии была ориентирована на формирование ответственного правительства и проведение конструктивного политического курса. В 1935 г. лидером лейбористов стал Клемент Эттли, в прошлом выпускник Оксфорда и один из наиболее талантливых сотрудников первого идеолога партии С. Вебба. Эттли считал основной задачей восстановление единства в партии, ее организационное укрепление. Из идейного арсенала лейборизма в эти годы были окончательно исключены любые признаки революционного радикализма. Постепенно лейбористская партия восстанавливала репутацию и положение одного из двух основных полюсов британской двухпартийной модели. Однако для реального противоборства с правящей консервативной партией лейбористы пока были не готовы.

Избирательная кампания 1931 г. еще более усугубила раскол в рядах либеральной партии. Сторонники Ллойд Джорджа непримиримо отвергли идею сотрудничества с «национальным правительством». Две другие фракции -- Герберта Сэмюэля и Джона Саймона -- выступили в поддержку нового парламентского большинства. Но если «национал-либералы» Саймона вошли в правительственную коалицию, то группировка Сэмюэля предпочла конструктивную оппозицию. Образование трех противоборствующих группировок не только политически ослабило либералов, но и существенно помешало выработке новой идеологической платформы партии, отвечающей требованиям времени. Между тем ее контуры вполне реально обозначились в программной книге «Промышленное будущее Британии» (известной также под названием «Желтая книга»), изданной еще в 1928 г. Идеологами нового курса выступили профессор истории Рамсей Мюир и экономист Джон Кейнс. В рамках его провозглашался окончательный разрыв с традициями «манчестерского либерализма», но одновременно ставилась под сомнение и целесообразность перехода к широкомасштабной социальной политике государства. Новое поколение либералов принципиально отрицало социализм в его любых формах и проявлениях.

Приоритетными ценностями провозглашалась позитивная свобода индивида, основанная на сосуществовании, конкуренции и сотрудничестве различных социальных групп. Государство должно было взять на себя функции экономического и правового регулирования естественного механизма общественного развития, но не подменять его. В первую очередь это касалось регулирования рыночной системы. Экономическая концепция Кейнса приобретала в этой связи характер особой политической идеологии. Не менее показательны были и идеи Мюира об изменении общественной роли частной собственности и возрастании роли менеджеров, высших управленческих кадров, способных восстановить «созидательную силу промышленности». Историческая значимость и прозорливость обновленной программы британских либералов 30-х гг. очевидна. Однако до торжества «кейнсианской революции» в Великобритании оставалось еще почти два десятилетия, а сама либеральная партия так и не сумела перехватить политическую инициативу у своих оппонентов как справа, так и слева.

В рядах консервативной партии в начале 30-х гт\ вновь активизировалась группировка сторонников «охранительной» политики, основанной прежде всего на восстановлении режима протекционистских пошлин и «особых» отношений с колониями. За фасадом очередного раунда традиционной для консерваторов дискуссии скрывалась ожесточенная борьба за лидерство в партии между крупнейшими фракциями. Против официального лидера консерваторов С. Болдуина выступили представители старшего поколения тори под руководством лордов Бивербрука и Ротсрмира, а также бывшего министра колоний Л. Эмери. Однако пошатнуть позиции Болдуина в партии им не удалось, а созданная в противовес правительственной коалиции Объединенная имперская партия так и не приобрела должный политический вес. Еще одна консервативная общественная организация подобного толка -- Имперский экономический союз под руководством Эмери -- вскоре вообще переориентировалась на правительственный блок.

Положение ведущей фракции консервативной партии под руководством С. Болдуина оставалось в эти годы достаточно прочным. Новая избирательная кампания 1935 г. прошла под лозунгом борьбы за коллективную безопасность на мировой арене, последовательную реализацию принципов пацифизма. В области внутренней политики консерваторы вообще воздержались от теоретического обобщения проводимого курса. Речь шла скорее о политике компетентности и практицизма без каких-либо глубоких идеологических обоснований. С учетом относительно стабильной ситуации в социально-экономической сфере этого хватило для вполне убедительной победы правящей партии. Консерваторы получили 387 мест в Палате общин. Кроме того, их фракцию поддержали 33 депутата от национал-либералов. У лейбористов оказалось 154 места. После победы на парламентских выборах правительство возглавил Болдуин (спустя два года его сменил на этом посту Н. Чемберлен).

На фоне очевидной стабилизации внутреннего положения в стране большой неожиданностью стал острый кризис британской монархии, разразившийся в середине 30-х гг. После смерти королевы Виктории, с именем которой был связан целый период истории Великобритании, коронованные особы занимали достаточно скромное место в политической жизни страны. Эдуард VII, будучи наследным принцем Уэльским, не допускался матерью к государственным делам и стал известен более своими любовными похождениями. После восшествия на престол в 1901 г. он попытался внести вклад в создание военно-политического союза с Францией и Россией, но эти усилия не имели принципиального значения. После смерти Эдуарда VII в 1910 г. на престол взошел его сын Георг V. Новый монарх посвятил себя восстановлению морального престижа королевского дома, наведению порядка и дисциплины в царствующем семействе. Именно Георг V отказался от немецких титулов династии и провозгласил ее новое название -- Виндзорская. Проявляя большою активность в общественной жизни, Георг V практически не влиял на политическое развитие страны. После его кончины от простуды в 1936 г. наследником стал Эдуард VIII.

Новый монарх был человеком совершенно иного склада, нежели его предшественники. Его отличало пренебрежение к требованиям этикета, большое чувство собственного достоинства, стремление жить реальными интересами своего народа. При этом Эдуард VIII был чрезвычайно эмоционален и импульсивен. Его стремление отказаться от чопорного, традиционного имиджа монархии и принимать личное участие в политической жизни вызвало конфликт с лидерами правящей консервативной партии. Развязка наступила в 1937 г., когда Эдуард VIII заявил о своем намерении короноваться лишь после заключения брака с американкой Уэллис Симпсон, дважды разведенной, очаровательной и предприимчивой особой. Правительство решительно воспротивились подобному браку. Болдуин пригрозил отставкой кабинета и конституционным кризисом, а также запретил Эдуарду прямое обращение к народу по радио. На стороне короля неожиданно выступил У. Черчилль, уже давно готовившийся к схватке с лидерами партии. Черчилль попытался даже создать межпартийную «королевскую» фракцию в парламенте. Но Эдуард предпочел отречься от престола ради любимой женщины. С восшествием на престол законопослушного Георга VI политический кризис был преодолен. В том же 1937 г. с принятием Закона о министрах полномочия исполнительной власти были еще более укреплены. В частности, впервые правовое обоснование получили прерогативы премьер-министра.

Окончание монархического кризиса не привело к восстановлению единства в правительственных кругах. Лейтмотивом политической жизни оставалось ожесточенное соперничество фракций Черчилля и Чемберлена. Характерно, что эта внутрипартийная дискуссия была перенесена на парламентский уровень, а в центре ее оказались преимущественно вопросы внешней политики. Единственной фракцией консерваторов, которая выступала за выработку комплексной модели общественного развития и пересмотр на этой основе партийной программы, была новая группировка «молодых тори» под руководством Гарольда Макмиллана. В предложениях Макмиллана и его единомышленников отчетливо прослеживались кейнсианские рецепты государственного регулирования экономики. Однако поддержки среди признанных лидеров партии эти идеи не нашли.

Лишь в отношениях с СССР приход консерваторов к власти по традиции принес новое обострение, завершившееся даже разрывом торгового соглашения и наложением эмбарго на советский экспорт. Ситуация изменилась к лучшему лишь после вступления СССР в 1934 г. в Лигу наций.

Руководству консервативной партии пришлось в значительной степени пересмотреть и прежние принципы политики в колониальном вопросе. На колониальных владениях в Азии, Африке, Аравии тяжело сказывались последствия экономического кризиса в метрополии. Особенно это касалась Индии, экономика которой стала объектом жестокой эксплуатации со стороны британских промышленных и финансовых кругов. В 1930--1934 гг. Индия переживала мощный подъем национально-освободительного движения. Индийский национальный конгресс призвал к акциям гражданского неповиновения. Колониальные власти прибегли к жестким репрессиям. Но одновременно в правительственных кругах Великобритании росла убежденность в необходимости правового решения индийского вопроса. Еще в 1930-х гг. парламентская комиссия Саймона представила доклад об изменении Конституции Индии. В дальнейшем состоялось два круглых стола с представителями индийской общественности, посвященные данному вопросу. В 1935 г. новая конституция была окончательно учреждена. Индия становилась федерацией провинций и княжеств. Создавалась система центральной и местной представительной и исполнительной власти с участием индийцев. До 14 % увеличивалась численность местного населения, обладающего избирательным правом. Несмотря на то что Индия не получала той степени автономии, которой обладали британские доминионы еще в начале века, конституционная реформа вызвала большое раздражение среди многих влиятельных британских политиков, и прежде всего в рядах консервативной партии. Наиболее решительно против правительственного курса в этом вопросе выступил У. Черчилль. Не меньшее раздражение фракции Черчилля вызывала и «нерешительность» правительства в решении ирландского вопроса. В 1937 г. официальный Лондон практически не прореагировал на принятие ирландским парламентом новой конституции, провозглашавшей Ирландию «суверенным и независимым государством».

На европейской арене главной задачей британской дипломатии было предотвращение конфронтации со странами, пострадавшими от Версальского мирного договора, и в первую очередь Германией. Стратегия в этом вопросе, избранная еще в конце 20-х гг., сводилась к «умиротворению» Германии и ее постепенной правовой реабилитации. В 1930 г. Великобритания добилась досрочного вывода войск из Рейнской оккупационной зоны, в 1932 г. на Лозанской конференции британская дипломатия активно способствовала отмене репарационных выплат Германии. В 1932 г. совещание пяти держав -- Великобритании, Франции, Италии, США и Германии -- приняло резолюцию о признании равенства Германии в вопросах вооружения «в рамках системы безопасности, равной для всех». Однако спустя год ситуация изменилась -- в Германии к власти пришли нацисты. Понять подлинный смысл происходивших событий ведущие британские политики не смогли или не захотели. Несмотря на изменение политической ситуации в 1933 г., британское правительство обнародовало «план Макдональда», предусматривавший установление паритета сухопутных армий Франции и Германии (по 200 тыс. чел.). Однако французское правительство добилось отсрочки реализации этого плана на четыре года. В том же году на конференции в Риме представителями Великобритании, Франции, Германии и Италии было подписано соглашение о сотрудничестве этих держав под эгидой Лиги наций. Лишь отказ нацистского режима участвовать в работе международной конференции по разоружению, а затем и выход Германии из Лиги наций заставил французское правительство отказаться от ратификации договора.

Рост агрессивности германской политики дал толчок для консолидации антигитлеровских сил в Европе в 1934--1935 гг. Угроза насильственного аншлюса Австрии заставила выступить против Германии даже итальянский фашистский режим. В этот ответственный момент британская дипломатия допустила серьезный просчет. Не понимая подлинного характера происходивших в Европе изменений, правительство Великобритании попыталось вновь вернуться к традиционной политике балансирования между силовыми полюсами в Европе и обеспечения «системы равновесия». На фоне наметившегося на рубеже 1934--1935 гг. франко-итальянского сближения британские политики с новой силой продолжили дипломатические демарши в сторону Германии. В марте 1935 г. для сепаратных переговоров о вооружениях в Берлин был отправлен министр иностранных дел Саймон. Причем накануне его визита руководство гитлеровской Германии во всеуслышание объявило о том, что не считает себя обязанным соблюдать ограничения, введенные Вереальским мирным договором в области вооружений. В июне того же года на англо-германских переговорах в Лондоне было окончательно достигнуто соглашение о вводе соотношения между военными флотами Великобритании и Германии 100:35 (при равенстве по подводным лодкам). Британские политики рассматривали заключение этого соглашения как важный шаг по пути дальнейшего ограничения морских вооружений и своевременное дополнение к аналогичным статьям «Договора пяти» Вашингтонской конференции. Однако на практике нацистская Германия получила право на беспрепятственное расширение военно-морского строительства, так как существовавшая разница в уровне морских вооружений позволяла обеспечить работой все верфи Рейха на десять лет, не нарушив при этом «букву договора». Впрочем, Гитлер и не собирался соблюдать какие-либо договоренности уже в самом ближайшем будущем.

Во второй половине 1935 г. британская дипломатия осуществила еще один чрезвычайно рискованный маневр, который самым негативным образом сказался на дальнейшем развитии событий. После начала вторжения итальянской армии в Абиссинию Великобритания решительно выступила в Лиге наций за пресечение агрессии. К каким-либо реальным мерам это не привело -- в арсенале Лиги наций было немного методов действительного нажима на агрессора. Но к этой антиитальянской кампании была подключена и Франция, правительство которой еще несколько месяцев назад на фоне активных переговоров с Муссолини о создании антигитлеровского гарантийного блока вполне откровенно демонстрировало свою готовность отказаться от жесткой реакции на итальянскую агрессию в Северо-Восточной Африке. Теперь же итальянский фашистский режим был вынужден искать поддержку именно в Берлине. На протяжении последующих двух лет была сформирована ось «Берлин -- Рим», ставшая основой гитлеровского блока.

Постепенно курс на умиротворение Германии стал рассматриваться многими влиятельными политиками Великобритании как один из ключевых компонентов внешней политики страны. Его сторонники -- Э. Галифакс, С. Хор, Д. Саймон, Р. Батлер, сплотившиеся вокруг Н. Чемберлена, со временем стали играть все большую роль и в определении общего правительственного курса, получив даже название «внутреннего кабинета». Эта группировка видела в умиротворении Германии единственный шанс не только избежать войны, но и сформировать в Европе устойчивую равновесную систему международных отношений, способную блокировать агрессивные акции отдельных держав. Активную роль в пропаганде такого курса играла и неформальная группа политиков, общественных деятелей и предпринимателей, объединившихся вокруг бывшего министра авиации лорда Лондондеррии и владельца «Тайме» Астора. Избравшая для своих встреч принадлежавшее Астору поместье Клайвден, эта группа была известна как «клайвденская клика». Ее представители решительно выступали за самое тесное сотрудничество с Германией невзирая на «специфику» нацистского государственного режима. Появились в британском обществе и открыто профашистские силы. В 1932 г. праворадикальные националистические группировки объединились в «Британский союз фашистов». Его руководитель О. Мосли до 1930 г. входил в руководство лейбористской партии и даже участвовал в правительстве Макдональда. В дальнейшем Мосли начал выступать с идеями корпоративного государства, национальной диктатуры, жесткой имперской политики. Несмотря на то что широкой поддержки в британском обществе фашиствующие движения не нашли, их активизация существенно влияла на настроения государственной элиты. Единственной влиятельной политической группой, которая последовательно и решительно выступала против правительственного курса, стала фракция У. Черчилля в консервативной партии. Сторонники Черчилля сумели добиться принятия в 1936 г. программы перевооружения, но повлиять на внешнеполитический курс страны пока они были не в силах.

Продолжая политику умиротворения, Великобритания предпочла избежать каких-либо жестких мер после ввода немецких войск в демилитаризованную рейнскую зону 7 марта 1936 г. При этом на совещании стран-участниц Локарно французская делегация заявила о готовности Франции собственными силами остановить продвижение вермахта, если другие государства признают факт германской агрессии. Однако британские дипломаты фактически блокировали это решение. В том же 1936 г. Великобритания приняла активное участие в разработке соглашения европейских держав о невмешательстве в испанский конфликт. Фактически открытое участие в испанской войне немецких и итальянских войск не стало поводом к пересмотру этого решения.

В ноябре 1937 г. состоялась встреча министра без портфеля Галифакса с Гитлером, на которой было заявлено о приверженности Великобритании «политике реализма» и даже готовности ее присоединиться вместе с Францией к итало-германскому союзу. К проблемам, решение которых Великобритания готова поддержать, был отнесен пересмотр территориальных вопросов, касавшихся воссоединения немецкого населения Австрии, Чехословакии и Польши с Германией. 11 марта 1938 г. состоялась новая встреча Галифакса и Гитлера, где позиция Великобритании была подтверждена. Однако уже на следующий день вермахт осуществил насильственный аншлюс Австрии. Чемберлен выступил в британском парламенте с осуждением этой акции, однако каких-либо реальных контрмер со стороны британского правительства не последовало. Для того чтобы впредь не допустить насильственного решения территориальных вопросов в Европе, британская дипломатия выступила с предложением урегулировать судетский вопрос на межгосударственном уровне. Результатом стало Мюнхенское соглашение Великобритании, Франции, Германии и Италии от 30 сентября 1938 г. о передаче Германии Судетской области Чехословакии. «Я привез вам мир», -- заявил Чемберлен, вернувшись из Мюнхена. Мощным ударом по репутации Чемберлена стало вторжение Германии в Чехословакию в марте 1939 г. Мюнхенский курс показал свою иллюзорность.

Фракция Черчилля все более решительно критиковала правительство в парламенте, добиваясь наращивания военных ассигнований. В апреле 1939 г. расходы на перевооружение были увеличены вдвое по сравнению с бюджетом 1938 г. События развивались стремительно. В марте 1939 г. Великобритания заявила о предоставлении Польше гарантий неприкосновенности территории. Начались консультации с советским правительством о позиции СССР в случае начала нового конфликта на востоке Европы. В апреле 1939 г., после захвата Италией Албании, британские гарантии были предоставлены Греции и Румынии. Нидерланды, Швейцария и Дания отказались от подобного предложения, стремясь остаться в стороне от новой схватки великих держав. В ответ на шаги британского правительства Германия 27 апреля 1939 г. объявила о расторжении военно-морского соглашения 1935 г., а также германо-польского пакта о ненападении. В этой ситуацищ_ключевую роль приобретали англо-франко-советские переговоры, продолжавшиеся летом 1939 г. Однако реальной заинтересованности в достижении на них конкретных соглашений ни британская, ни французская делегации не проявили. Причиной стало глубокое недоверие к СССР, которое чрезвычайно укрепилось после подписания советско-германского договора в августе 1939 г., а также нежелание возлагать на себя обязательства на случай столкновения СССР и Германии. Многие британские политики сохраняли уверенность в том, что Германия будет все же удовлетворена произошедшими изменениями на политической карте Европы. Об этом свидетельствует продолжение дипломатических контактов с руководством Германии в июне-июле 1939 г. В их принимали участие советник Чемберлена по внешнеполитическим вопросам г. Вильсон и министр внешней торговли Хадсон. Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. доказало полное фиаско британской дипломатии.

Но в самой войны Великобритании, как и во Франции, у власти находились политические силы, пытающиеся любой ценой отсрочить втягивание своих стран в широкомасштабные военные действия. «Странная война» стала продолжением мюнхенского курса. Куда большую активность британское правительство проявило по отношению в советско-финской войне. Разрабатывались даже планы вторжения экспедиционного англо-французского корпуса из 150 тыс. человек. Начались поставки вооружений Финляндии. Однако само финское правительство достаточно прохладно относилось к перспективе превращения своей страны в полигон для военных действий с участием великих держав. Поражение Финляндии окончательно заставило западные страны сосредоточиться на единоборстве с Германией.

Начало войны вызвало существенную перестройку в высших эшелонах власти в Великобритании. Уже 8 сентября 1939 г. между консерваторами, лейбористами и либералами было заключено «политическое перемирие» -- соглашение о том, что ни одна партия в период войны не будет выдвигать на выборах кандидатов в округах, которые на данный момент представлены в Палате общин другой партией. Предусматривалось также, что выборы в органы местного самоуправления не будут проводиться, а состав их будет меняться в порядке кооптации. Вскоре было заключено и «промышленное перемирие» между союзами предпринимателей и тред-юнионами. В состав правительства были введены Уинстон Черчилль и Антони Иден, популярные политики жесткой антигерманской ориентации. Рейтинг самого премьер-министра стремительно падал. Провал норвежской кампании британской армии стал поводом для правительственного кризиса. После ожесточенных дебатов 7--8 мая Чемберлен поставил вопрос о доверии кабинету. При голосовании правительство получило большинство в 81 голос, но попытка сформировать коалиционное правительство Чемберлену не удалась. 10 мая -- в день вторжения вермахта во Францию -- он подал в отставку. Правительство возглавил Уинстон Черчилль. В состав кабинета вошли 54 консерватора, 17 лейбористов, 4 либерала, 4 национал-либерата, 4 адционал-лейбориста, 8 «независимых». Сфера вешней политики осталась в ведении Галифакса, за внутреннюю отвечал лидер лейбористов Эттли. В ведении самого Черчилля остались стратегические вопросы ведения войны.

Оказавшись на посту премьер-министра, Черчилль сосредоточил в своих руках всю полноту власти, создав почти авторитарный механизм государственного управления. Он лично контролировал действия генералитета и ведение внешних сношений в годы войны. Еще в конце августа 1939 г. был принят Акт о чрезвычайных полномочиях, в соответствии с которым правительство получило право издавать особые оборонные предписания, имеющие силу закона. 22 мая 1940 г. был принят новый закон о чрезвычайных полномочиях, по которому правительство в целях обороны страны получило особые права распространять контроль на любое имущество, руководить любым производством или контролировать его, направлять любое лицо для выполнения любых поручений. Вскоре правительство ввело особый 100 %-ный налог на военные сверхприбыли (прибыли, превышающие средние показатели прибылей за период 1936--1938 гг.). Одновременно были значительно ужесточены условия труда, увеличилась длительность рабочего дня и рабочей недели. Особый закон 1941 г. запрещал менять место работы без разрешения органов Министерства труда. В результате принятия чрезвычайных правительственных указов и распоряжений действие британской конституции на период войны оказалось практически приостановлен. Предпринятые беспрецедентные меры позволили использовать для ведения войны всю мощь британской экономики. За годы войны общие инвестиции (главным образом в области военного производства) составили 1 млрд ф. ст. Было произведено 131 тыс. самолетов, 25 тыс. танков, 300 тыс. пулеметов, около 1 млн авиабомб, 160 млн артиллерийских снарядов, 8,3 млрд патронов. Британские вооруженные силы выросли за период 1940--1944 гг. с 2223 тыс. чел. до 4543 тыс. чел.

Для ведения войны использовались и ресурсы всех стран Содружества. 3 сентября 1939 г. войну Германии объявили правительства Австралии и Новой Зеландии, 5 сентября вступил в войну Южно-Африканский Союз, а 8 сентября -- Канада. Решение о вступлении в войну принималось правительствами большинства доминионов самостоятельно и без каких-либо колебаний. Лишь в правительстве Южно-Африканского Союза оказалось немало сторонников политики нейтралитета. Дискуссия по этому поводу стала причиной острого правительственного кризиса и смены кабинета. В состоянии войны с Германией оказалась и Индия. 3 сентября британским парламентом был принят закон об обороне Индии, предоставивший колониальным властям чрезвычайные полномочия, в том числе по запрету манифестаций и митингов, преследованию за враждебную пропаганду и уклонение от выполнения распоряжений властей. В соответствии с Актом о чрезвычайных полномочиях 1939 г. режим чрезвычайных полномочий центральных и местных властей распространялся на все британские колонии, протектораты и подмандатные территории. Первоначально это касалось ресурсов Содружества и колониальной империи, которые направлялись на развертывание военного производства, мобилизацию запасов сырья, продовольствия. Но вскоре в доминионах началось и формирование военных подразделений для участия в боевых действиях. Уже к 1941 г. более 100 тыс. канадских солдат было переправлено в метрополию, 90 тыс. австралийских солдат -- на Ближний Восток и в Северную Африку, 35 тыс. новозеландских солдат -- на Ближний Восток. Кроме того, в боевых действиях в Северной Африке участвовали южноафриканские и индийские подразделения.

Решающим испытанием для кабинета Черчилля стали летние месяцы 1940 г., когда развернулась «битва за Англию». Еще в период окончания военных действий во Франции Черчилль выдвинул идею превращения Англии в «осиное гнездо» -- сплошную концентрическую систему оборонительных укреплений и районов сосредоточения регулярных и внутренних войск. Создавались отряды гражданской обороны. Однако основные бои за Англию развернулись в воздухе -- гитлеровское командование так и не решилось на крупномасштабную десантную операцию. В этих сражениях участвовало более трех тысяч самолетов. Поражение люфтваффе в борьбе за господство в воздухе над британскими островами в августе--сентябре 1940 г. предопределило общий итог сражения. Налеты гитлеровской авиации на английские города в конце 1940 -- начале 1941 г. носили только устрашающий характер. Участие британских войск в военных действиях на континенте в период балканской кампании 1941 г. было менее успешным, равно как и в зоне Тихого океана, где в конце 1941 г. стремительно развивалось стратегическое наступление Японии. По сути уже с 1940 г. стало очевидным, что существенную активность британская армия проявляет лишь на африканском театре военных действий, а также на Ближнем Востоке, где после успешных наступательных действий весной--летом 1941 г. под контролем английских войск оказались Ирак, Сирия и Ливан.

Окончательно стратегия Великобритании во второй мировой войне определилась к концу 1941 г. в связи со складыванием антигитлеровской коалиции. Черчилль стремился к полной победе над нацистской Германией, но «малой кровью» для Великобритании, без таких страшных человеческих и материальных потерь, как в первую мировую войну. Ключевым становился вопрос о формировании мощной антигитлеровской коалиции. 23 июня 1940 г. британское правительство объявило об отказе признать коллаборационистское правительство Виши и начало активное сотрудничество с организацией генерала де Голля «Свободная Франция». Заручиться поддержкой США оказалось сложнее из-за нейтральной позиции, занятой американским правительством в первый период войны. Тем не менее уже в 1940 г. британскому правительству удалось значительно расширить поставки американских вооружений. До принятия в 1941 г. правительством США закона о ленд-лизе эти поставки осуществлялись на рыночной основе, а также в порядке аренды. Наконец, в 1941 г. в связи со вступлением в войну СССР и США общая стратегическая ситуация коренным образом изменилась. Антигитлеровская коалиция стала реальностью. Уже 12 июля 1941 г. в Москве было подписано англо-советское соглашение о совместных действиях в войне против Германии. 14 августа того же года Черчилль и Рузвельт подписали Атлантическую хартию -- документ, заложивший основы политической идеологии антигитлеровской коалиции. Лидеры Великобритании и США заявляли о готовности своих стран бороться с тиранией, отказе от каких-либо территориальных приобретений, признании права любого народа на свободное избрание формы правления, ориентации на мирный характер международных отношений после окончания войны. В мае 1942 г. был окончательно подписан договор Великобритании и СССР о военном союзе и сотрудничестве после окончания войны. При этом еще в декабре 1941 г., следуя взятым ранее обязательствам, Великобритания объявила войну Финляндии, Венгрии и Румынии, участвовавшим в агрессии против СССР.

В ходе переговоров британского руководства с представителями стран-союзниц, и прежде всего в ходе англо-советских переговоров, было прийято стратегическое решение о необходимости открытия второго фронта в Европе. Однако характер боевых действий на первом этапе войны позволял ограничить действия британских войск военно-морскими и воздушными операциями. Основные усилия были по-прежнему сосредоточены на африканском театре военных действий. На рубеже 1942--1943 гг. здесь был достигнут коренной перелом, а вскоре африканский театр военных действий был окончательно ликвидирован. К апрелю--маю 1943 г. англо-американским военно-морским силам удалось одержать победу и в «битве за Атлантику». Тем не менее в вопросе об открытии второго фронта в Европе Великобритания проявляла большую осторожность. В жесткой дискуссии со Сталиным Черчилль добился отсрочки до начала 1944 г. По. мере приближения конца войны британский лидер все более настороженно относился к восточному союзнику, видя в растущем влиянии СССР новую угрозу европейской демократии. Разгром нацизма, по мнению Черчилля, являлся лишь прологом к новому витку противоборства непримиримых общественных систем. Позиция британской делегации на Ялтинской конференции 1945 г. особенно четко продемонстрировала стремление Черчилля четко обозначить зоны влияния союзников в будущей Европе. Британский лидер был одним из первых западных политиков, кто не только осознал неизбежность «холодной войны», но и достаточно решительно к ней готовился.

ГЛАВА 5. ФРАНЦИЯ В 1900--1945 гг.

§ 1. Третья республика в начале XX в.

Первые два десятилетия существования режима Третьей республики во Франции были периодом острого противоборства сторонников и противников республиканского строя, частой смены правительственных кабинетов, всплесков массовой политической экзальтации. При этом чрезвычайно дифференцированная социальная структура французского общества, в том числе сохранение многочисленных традиционных средних слоев, специфика французской политической культуры, сочетающей традиционную (католическую), этатистскую (бонапартистскую), либеральную и радикально-демократическую субкультуры, способствовали закреплению основ многопартийной системы, широкой практики фракционной борьбы. В такой ситуации особенно повышалась значимость коалиционной, блоковой стратегии. Стабилизация нового государственного режима зависела не столько от создания сбалансированной, эффективной конституционной модели, дающей преимущества доминирующей партии, сколько от способности всех основных политических сил найти единый знаменатель разнородных программных установок, достичь политического компромисса.

Предпосылки идейно-политического синтеза, ставшего основой стабилизации Третьей республики, сложились уже на протяжении 80--90-х гг. XIX в. Прологом его стал внутренний раскол монархического и республиканского лагерей, помешавший консолидации на каждом из полюсов партийного спектра достаточно мощного политического движения, способного бороться за безусловное преобладание в системе государственной власти.

Монархическое течение, чрезвычайно активное и влиятельное в первые годы существования нового режима, включало три соперничавших группировки. Поводом к расколу роялистов стал вопрос о престолонаследии. Легитимисты поддерживали кандидатуру графа Шамбора, последнего представив теля старшей линии Генриха V (династии Бурбонов), орлеанисты -- внука Луи Филиппа, графа Парижского, бонапартисты -- принца Наполеона-Же-рома Бонапарта (после смерти в 1873 г. императора Наполеона III). За этой дискуссией скрывались и более важные расхождения. Легитимизм был сугубо традиционалистским идейно-политическим течением, генетически связанным с роялистской контрреволюционностью и клерикальной реакцией. Орле-анизм, напротив, сыграл важную роль в генезисе французской либеральной идеологии. Отстаивая элитарные принципы государственного и экономического развития, орлеанизм отрицал традиционную иерархию социальных групп и вполне органично впитывал индивидуалистические постулаты классического либерализма. Идеал элитарной цензовой демократии легко трансформировался орлеанизмом в систему господства нотаблей, знати не по крови, но по статусу, доходам, влиянию. Бонапартизм же возник как реакция на крайности процесса либерализации общественной жизни и основывался на признании целесообразности ограничения политических прав и свобод отдельной личности во имя «общего интереса», интереса нации. Авторитарная диктатура с элементами прямой демократии, действующая во имя интересов нации, рассматривалась бонапартистами как наилучший гарант индивидуальных социальных прав и экономических свобод, гражданского мира.

Таким образом, уже в лоне монархического движения достаточно четко оформились контуры охранительно-консервативной, либеральной и этатистской идеологических моделей. Временная консолидация этого лагеря оказалась во многом связана с поддержкой католической церкви. Сам конфессиональный фактор был значим для легитимисткой, орлеанистской и бонапартистской идеологии в разной степени. Но фактически лишь он мог объединить социальную базу этих движений, выступить в качестве универсального идеологического ориентира. Под знаменами клерикализма в 70-е гг. сплотились наиболее активные силы монархического лагеря, противоборствующего с республиканцами. Однако в дальнейшем активность католического движения начинает спадать. Причиной стала не только стабилизация элитарного государственного режима, но и изменение позиции самой католической церкви. Ватикан в 80--90-е гг. существенно изменил свое отношение к светскому, республиканскому государству. В энцикликах папы Льва XIII последовательно развивалась идея «присоединения» католиков к республиканскому строю, их гражданской эмансипации. Республика, ассоциируемая с гражданским примирением, а не революционном насилием, рассматривалась как достаточно легитимная и эффективная форма общественного устройства. Одновременно стали распространяться и идеи социально-христианского учения. Движение подобного толка под руководством графа А. де Мэна зародилось во Франции еще задолго до издания знаменитой папской энциклики «Рерум новарум».

Изменение политической стратегии церкви неизбежно вело к дифференциации лагеря ее сторонников. Легитимисты утратили реальные шансы на формирование сколько-нибудь широкой антиреспубликанской коалиции, основанной на идеалах «старого порядка». 13 дальнейшем легитимизм эволюционировал в сторону националистического праворадикального движения. Большую роль в этом сыграла отделившаяся в 1898 г. от клерикально-монархической «Лиги французской родины» организация «Аксьон Франсез» под руководством Ш. Морраса. Терял прежнюю социальную опору и бонапартизм. Последним мощным всплеском бонапартистских настроений стало движение сторонников генерала Буланже во второй половине 80-х гг. под лозунгами пересмотра конституции 1875 г., ограничения или полной ликвидации парламентаризма и многопартийности, формирования нового государственного строя, свободного от продажности и развращенности нотаблей Третьей республики. Орлеантисты же, напротив, постепенно интегрировались в республиканскую элиту, образуя ее правый край. Лишь скандальное «дело Дрейфуса» на несколько лет возродило призрак антиреспубликанской коалиции. На фоне массовой антисемитской и националистической истерии просматривалось и реальное политическое сближение сторонников «престола, сабли и алтаря». Но республиканские ценности «свободы, равенства и братства» уже олицетворяли для большинства французов реальные ориентиры развития общества. Кризис, вызванный «делом Дрейфуса», фактически подвел черту под историей консолидации режима Третьей республики. Республиканский синтез стал реальностью.

Эпопея Парижской Коммуны значительно снизила радикализм республиканского лагеря. Но общая умеренность республиканского движения не смогла предотвратить его раскола. На основе групп Левого центра, Республиканской левой и Республиканского Союза к 80-м гг. XIX в. сложилась умеренная республиканская партия, лидерами которой были Л. Гам-бетта и Ж. Ферри. В ее рамках объединились как сторонники классической либеральной идеологии, близкие по политической философии к орлеанистам, так и представители собственно республиканской идеологии, принявшей во Франции совершенно специфические формы. Французский республиканизм опирался на идею Нации-Республики, восходящую к демократической концепции Руссо. Нация-Республика представлялась как особое сообщество с территориальной, государственно-правовой, культурной общностью, ^общей волей», единым суверенитетом. Республиканские ценности фактически противопоставлялись индивидуализму, олигархической элитарности. В результате собственно республиканское движение по своему генотипу было ближе к бонапартистской традиции, нежели к орлеанизму и англосаксонскому либерализму. Но в отличие от бонапартизма для умеренного республиканского двит жения была характерна ориентация на эволюционное развитие общества, отказ от политического радикализма и авторитаризма, ставка на гражданскую консолидацию, примирение всех враждующих группировок на основе компромиссов, консенсуса.

Обособление более жесткой формы республиканского движения привело к образованию в 1881 г. партии радикал-социалистов под руководством Жоржа Клемансо. Радикалы отвергали политику «оппортунизма» умеренных, идею социального компромисса. Они более последовательно высказывались за искоренение клерикализма, демократизацию государственного устройства. А к началу XX в. партийная доктрина радикалов все в большей степени стала отражать идеи французского солидаризма, разрабатывавшиеся Л. Буржуа, Ш. Жидом, Л. Дюги. Солидаристы привнесли в республиканскую доктрину радикал-социализма идею «естественной солидарности», направленность на развитие любых видов договорных отношений (различного рода ассоциаций, кооперации, профессиональных синдикатов) как форм солидарной взаимопомощи, установление солидарных отношений между личностью и обществом -- как отношений, основанных на правовом и этическом императиве. В свою очередь в 80--90-е гг. существенную эволюцию претерпело и умеренное республиканское движение. Ключевую роль в нем сыграло французское масонское движение, в орбите влияния которого оказались практически все лидеры умеренных -- Ж. Греви, Ф. Фор, Ж. Ферри, П. Вальдек-Руссо и др. Масонское движение, развивавшееся под эгидой лож «Великий Восток», «Великая Ложа Франции», «Высший Совет Франции», все в меньшей степени ориентировалось на сохранение строгого ритуала, становилось более открытым, свободным по духу. Его идеологической ориентации были присущи идеи солидарности, свободы, нравственного совершенствования, терпимости. Франкмасонство отличалось и очевидным антиклерикализмом. Борьба за отделение церкви от государства, готовность к последовательным демократическим реформам и стали основой для новой консолидации республиканского движения.

В 1886 г. правительственный кабинет Ш. Фрайсине впервые заявил о необходимости проведения «политики примирения» между фракциями «республиканскою большинства». Но на несколько лет камнем преткновения стало отношение республиканских группировок к буланжистскому движению. Многие радикалы открыто поддержали генерала, разделяя требования коренной перестройки государственного механизма. Большинство умеренных столь же решительно выступили против Буланже. Лишь в начале 90-х гг. правительственные кабинеты «республиканской концентрации» стали реальностью. Кризис, спровоцированный «делом Дрейфуса», показал, что для стабилизации конституционного строя тактического блока умеренных республиканцев и радикалов вес же недостаточно. Требовался принципиально новый политический курс, способный объединить все конструктивно ориентированные политические силы. Прорывом в этом направлении стало формирование в 1899 г. коалиционного кабинета П. Вальдека-Руссо. В его составе помимо умеренных республиканцев и радикал-социалистов оказались и бонапартист генерал Галиффе, и социалист Мильеран. Появление в составе республиканскою правительства представителя социалистического движения было событием особого характера -- «казус Мильерана» открыл новую эпоху в истории европейского социалистического движения.

Французское рабочее движение на рубеже XIX--XX вв. постепенно преодолевало свою раздробленность и становилось все более влиятельной политической силой. Ключевой проблемой был выбор идеологической платформы для его консолидации. В силу специфики социально-экономического развития Франции, в том числе относительного отставания в концентрации промышленного производства и сохранения многоукладное™, французский пролетариат включал как высококвалифицированные, социально защищенные группы, так и полумаргинальные слои с негативным восприятием собственного социального статуса. Это стало причиной закрепления во французском рабочем движении двух ярко выраженных полярных тенденций -- социал-рефомистской и радикальной, революционной. Причем последняя в конце XIX в. была представлена не столько революционными марксистами, сколько сторонниками «прямого политическою действия» из числа бланкистов и анархо-синдикалистов. Французская социалистическая партия еще в 1882 г. оказалась расколота на марксистки ориентированную Французскую рабочую партию во главе с Ж. Гедом и П. Ла-фаргом и Союз французских рабочих социалистов (партию поссибилистов), отстаивавший реформистскую версию социалистической идеологии. Среди поссибилистов в свою очередь сформировались группы -- группа П.Брусса, приближающаяся к классическому варианту социал-реформизма, и П. Аллемана, близкая к синдикализму. Аллеманисты в 1890 г. создали собственную Революционно-социалистическую партию, которая сыграла большую роль в консолидации французского профсоюзного движения и сокращении влияния в нем радикальных бланкистских и анархистских группировок. Образование в 1895 г. Всеобщей конфедерации труда (ВКТ), объединившей большинство отраслевых профсоюзов, закрепило преобладание социал-реформистских тенденций в профсоюзном движении. Параллельно укреплялись и католические профсоюзы, которые в отличие от иных религиозных конгрегации были вполне лояльны к республиканскому строю.