Новейшая история стран Европы и Америки

Таким образом, политика вишисткого режима была ориентирована на фашизацию французского общества, формирование сословно-корпоративной модели общественного устройства, создание авторитарной государственности, возрождение традиционалистских духовных идеалов. Опорой ее были те слои населения, которые и в довоенный период выступали сторонниками католических и солидаристских ценностей, этатистской политической культуры. Однако во Фрацции не существовало социальной основы для развертывания массового фашистского движения. Попытки вишистов сформировать систему вертикальной мобилизации масс не увенчались успехом. Реальной опорой режима стали лишь «Легион ветеранов» под руководством Ксавье Валла, созданный 29 августа 1940 г. на основе довоенного военизированного легистского движения, а также новые общественные организации «Национальное объединение бывших фронтовиков» (1 млн чел.), «Крестьянские комитеты действий» (2,5 млн чел.), «Национальная федерация налогоплательщиков» (700 тыс. чел). Предпринятая Лавалем попытка создать фашистскую партию более классического образца фактически провалилась. Патронируемое им «Народное национальное движение» под руководством Марселя Деа было малочисленным и действовало лишь на оккупированной территории.

С течением времени недовольство коллаборационистским режимом со стороны населения все возрастало. Становилось очевидным, что «почетное и спасительное» примирение с нацистской Германией оказалось полной капитуляцией. Подписание мирного договора было отложено немецким правительством до окончания войны, а с ноября 1942 г. оккупации подверглась и «свободная» часть территории Франции. Ресурсы французской экономики все в большей степени подчинялись интересам военной машины Рейха. Германская военная администрация установила завышенное соотношение курса марки к франку (1:20) и огромную сумму репарационных платежей (400 млн франков в день). Формально эти средства изымались для обеспечения немецких войск, находящихся на территории Франции. Однако за четыре года оккупации Франция выплатила 681 млрд франков, тогда как на содержание оккупационных войск было истрачено лишь 74,5 млрд франков. Под немецким контролем оказались французские банки, военные предприятия. В 39 крупнейших французских монополиях участвовал германский капитал. К началу 1944 г. 80 % французских предприятий выполняли немецкие заказы За четыре года оккупанты вывезли из страны сырья на сумму почти 9 759 681 млн франков, промышленной продукции -- на 184 670 млн франков, сельскохозяйственной -- на 126 645 852 млн франков. Разрушительное воздействие на французскую экономику оказывала морская блокада, осуществляемая английским флотом. Росли масштабы безработицы, усилилась инфляция. Торговая система была дезорганизована. Во французских городах царил черный рынок. Реальной угрозой становился голод. Все более жестоким был и политический террор. Французская полиция оказалась под контролем немецких оккупационных властей, и все силы государственного аппарата были использованы для борьбы с инакомыслием, для преследования патриотов и устрашения населения. Однако несмотря на эти меры с каждым месяцем позиции коллаборационистского правительства становились все более шаткими. В стране росло организованное сопротивление.

Уже через четыре дня после падения Парижа, 1^ июня 1940 г. французы услышали по лондонскому радио первый призыв в началу движения Сопротивления. К нации обратился генерал Шарль де Голль! «Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет. Завтра, как и сегодня, я буду выступать по радио Лондона», -- говорил он. Впрочем, имя де Голля тогда было известно немногим, да и сам генерал призывал под свои знамена главным образом офицеров и солдат, находившихся на территории Великобритании и африканских колоний. Более значимой в то время коммунистической партии. Еще 10 июля дилеры ФКП М.Торез щ Ж.Дюкло обратились ко всем французам с призщвом начать борьбу за национальное и социальное освобождение. Под руководством коммунистов с лета 1940 г. на террито-^рЕиФранции стали формироваться военные отряды Сопротивления. Большую роль в развертывании движения сыграли также представители католического движения, демократы-антифашисты. В мае 1941 г. ФКП заявила о своей готовности «во имя создания широкого фронта национального освобождения поддержать любое французское правительство, любую организацию и любых людей, которые будут бороться против национального гнета». В июне 1941 г. был образован Национальный фронт борьбы за свободу и независимость Франции, под эгидой которого началось формирование вооруженных сил Сопротивления. Национальный фронт объединил группы левой ориентации. Одновременно во Франции действовали и организации республиканской ориентации -- «Комба», «Франтирер», «Либерасьон-сюд» на юге Франции, «Либерасьон-нор», «Дефанс де ла Франс» на севере страны. В 1943 г. образовался Руководящий комитет, объединивший группы Сопротивления, связанные со СФИО. Бойцы отрядов Сопротивления вели диверсионную борьбу против оккупантов, широкую политическую пропаганду. В сельской местности действовали партизанские отряды -- «маки» («обитатели лесных зарослей»).

За пределами Франции движение Сопротивления при поддержке английских правительственных кругов возглавил генерал де Голль. Этот человек, впоследствии признанный самым выдающимся французским политиком XX в., был кадровым военным, мало известным французам накануне войны. Произведенный в чин бригадного генерала и назначенный в конце мая заместителем военного министра, он находился в период капитуляции в Лондоне со специальной дипломатической миссией. Убедившись в политическом банкротстве правительства, де Голль попытался сплотить тех французов, кто еще верил в возможность борьбы, вокруг «простой и убедительной идеи» -- национальной гордости и возрождения величия Франции. Английской дипломатии было выгодно^сохранить политические силы, противостоящие коллаборационистскому правительству Пе-тена. 7 августа 1940 г. У. Черчилль подписал с де Голлем договор о формировании под руководством генерала французских военных частей со статусом союзнических. Соратники де Голля объединились в организацию «Свободная Франция», объявившую себя правопреемницей легитимного французского правительства. Силы, находившиеся в этот период в распоряжении де Голля, были немногочисленны. В июле 1940 г. он командовал 7 тыс. человек, к концу года -- 35 тыс. «Свободная Франция» сохранила 20 военных кораблей. Таким образом, союзнические обязательства, принятые на себя де Голлем, в военном отношении были чисто символическими. Однако существование «Свободной Франции» было чрезвычайно важным политическим фактором для антигитлеровской коалиции. Понимая это, де Голль всеми силами стремился сохранить международный престиж Франции, ее ранг великой державы. Жесткость и своеволие лидера «Свободной Франции» вызвали со временем большие трения в отношениях с руководством США и Великобритании. Но при этом де Голль нашел полное понимание в Москве -- в ноябре 1944 г. он даже лично посетил СССР с официальным визитом и подписал Договор от союзе и взаимной помощи между двумя странами.

Стремясь обеспечить «Свободной Франции» реальную опору, независимую от позиции британского правительства, де Голль в первую очередь сосредоточил свое внимание на французских колониях в Централь^ ной Африке. Администрация Чада и Убанги-Шари заявила о своем] присоединении к движению Сопротивления. В Камеруне и Среднем Конго сторонникам де Голля удалось сместить представителей вишистского режима. В Габоне части «Свободной Франции» провели свою первую успешную военную операцию. 27 октября 1940 г. в Браззавиле было провозглашено образование Совета обороны империи, к которому присоединился и генерал-губернатор Французского Индокитая. Спустя год, в сентябре 1941 г. де Голль объявил о создании Французского Национального комитета (ФНК). В 1942 г. движение де Голля было переименовано в «Сражающуюся Францию». Возглавляющий его ФНК завоевывал все более прочные позиции в качестве политического представителя Франции в рамках антигитлеровской коалиции. С началом стратегического наступления англо-американских войск в Северной Африке военные подразделения «Сражающейся Франции» стали участвовать и в боевых действиях.

В период освобождения Северной Африки решался вопрос о формировании новой администрации освобожденных из-под контроля вишистов французских колоний, на территории которых находились и крупные контингенты регулярной французской армии. Союзники прочили на место руководителя администрации колоний генерала Жиро, совершившего побег из немецкого плена и участвовавшего в операции американских войск в Алжире. Жиро сохранял неплохие отношения с Петеном и рассматривался в качестве фигуры, способной обеспечить примирение коллаборационистов и патриотов из движения Сопротивления. Подобный альянс мог обеспечить союзникам беспрепятственную высадку на территории самой Франции. Острое противоборство двух потенциальных лидеров завершилось компромиссом 3 июня 1943 г., когда в Алжире был учрежден Французский комитет национального освобождения (ФКНО) под совместным председательством обоих генералов. Жиро стал главнокомандующим французских сил в Северной Африке, де Голль -- на остальных территориях французской империи. ФКНО был официально признан союзными державами как правительственный орган. Под его эгидой произошла консолидация всех сил Сопротивления. Прологом к ней стало образование в мае 1943 г. во Франции Национальною совета Сопротивления, включившего практически все политические течения французского Сопротивления -- от коммунистов до Демократического Альянса. Первым председателем НСС стал личный представитель де Голля Жан Мулен, впоследствии арестованный и погибший в плену. После длительных переговоров в феврале 1944 г. были созданы и единые вооруженные силы Сопротивления на территории Франции -- Французские внутренние силы (ФФИ), тесно связанные со «Сражающейся Францией». Поддержка де Голля со стороны ФФИ стала решающей для борьбы внутри руководства ФКНО. Жиро был вынужден уйти в отставку, а де Голль стал единственным лидером движения

Сопротивления. 2 июня 1944 г. ФКНО объявил себя Временным правительством Французской республики. Под его эгидой в Алжире действовала Консультативная ассамблея, в составе которой были представлены все силы Сопротивления. Несмотря на ревностное отношение самого де Голля к растущему влиянию левых, в 1944 г. в ФКНО официально вошли и коммунисты.

В июне 1944 г. англо-американские войска высадились в Нормандии и южной Франции. Де ГЬлль добился от союзного командования права участия формирований в операциях по открытию второго фронта. В самой Франции отряды «Французских внутренних сил» численностью до 500 тысяч человек еще до высадки союзников развернули вооруженное восстание против оккупантов. Бойцы Сопротивления освободили к августу 1940 г. более 60 департаментов. С 18 по 25 августа восставшими был освобожден и Париж. 26 августа в Париже состоялся торжественный парад, символизировавший начало новой эпохи в истории Франции.

ГЛАВА 6. ГЕРМАНИЯ В 1900--1945 гг.

§ 1. Германия в начале XX в.

Объединение Германии стало прологом к ее бур ному экономическому развитию в конце XIX в. К 1900 г. Германия вышла на второе место среди ведущих индустриальных держав. Ее доля в мировом производстве достигла 16 %, среднегодовые темпы роста за период 1870-1913 гг. составили 2,9 % (в США - 4,3.%; в Великобритании -- 2,2 %). Численность промышленных рабочих за эти три десятилетия возросла в 3 раза (при общем увеличении населения на 40 %). Ключевую роль в развитии германской экономики играли новейшие отрасли индустрии -- электротехническая, алюминиевая, химическая. К 1913 г. Германия прочно занимала первое место на мировом рынке электротехнических изделий и химических красок (ее доля в экспорте этих товаров составляла 50 %). Динамично развивалось машиностроение, металлургия, производство железнодорожного оборудования. Немецкая промышленность отличалась высокой энергоемкостью. Только за первые десять лет XX в. мощность электростанций увеличилась в Германии в 100 раз. Предприятия, как правило, создавались на базе новейших технологий, были оснащены передовым оборудованием. Изобретения немецких инженеров и ученых сыграли исключительную роль в интенсификации производства, расширении технологической базы индустрии. Особое значение имели работы В. Сименса по созданию дуговой печи для варки стали, изобретение А. Вильмом дюралюминия, разработка Р. Боном и А. Байером синтетических красителей, создание Р. Дизелем двигателя, работающего на тяжелом жидком топливе, Г. Даймлером и К. Бенцом -- бензинового двигателя, а также их разработки в области автомобилестроения.

Передовая технология и широкая механизация производства обеспечили беспрецедентные темпы роста производительности труда на германских предприятиях -- ежегодно в среднем на 2,6 % (в США --

1,5 %; в Великобритании -- 0,6 %), относительно низкую себестоимость немецких товаров, их высокое качество. Как следствие, Германия на рубеже XIX--XX вв. превращается в одного из ведущих экспортеров промышленной продукции. Только за период 1900-- 1903 гг. объем внешней торговли удвоился: объем экспорта вырос с 4,6 до 10 млрд марок, импорта -- с 5,7 до 10,7 млрд марок. Ключевую роль в структуре экспорта играла продукция химической, электротехнической отраслей, машиностроения, а в структуре импорта -- железная руда, нефть, хлопок, шерсть. Германия активно включилась в мировой рынок разделения труда. В 1897 г. германские предприниматели участвовали в 40 международных соглашениях и картелях, в 1909 г. -- уже в почти в 100. Особенно прочные позиции Германия заняла в системе международного торгового судоходства. По тоннажу германский торговый флот вышел на второе место в мире (11,2 % объема мирового тоннажа; в Великобритании -- 50,2 %). После заключения в 1903 г. соглашения между германскими объединениями «Гамбург -- Америка» и «Северогерманский Ллойд» и американским трестом Моргана немецкому торговому флоту даже удалось потеснить англичан на атлантических коммуникациях.

Рывок в наращивании экономической мощи Германии происходил на фоне ускоренной концентрации производства и централизации капитала. Ведущие отрасли экономики развивались на базе крупных монополистических объединений. Особенно увеличились темпы монополизации после циклического кризиса 1893 г. (до этого в течение года создавалось примерно 24 картеля, в 1893--1896 гг. возникло 260 картелей, в 1896--1900 гг. -- 300 картелей). Накануне первой мировой войны в немецкой промышленности существовало более 600 монополистических объединений. Наиболее интенсивно концентрация производства шла в строительной, горной, металлургической, машиностроительной промышленности. Если первоначально преобладали картели и синдикаты, то с начала XX в. в Германии начали возникать и концерны. Опорой монополизированного производства была высокоразвитая финансово-банковская система. Еще в начале 70-х гг. XIX в. Германию охватила волна грюндерства -- массового образования акционерных обществ, банков и страховых компаний с широкой эмиссией ценных бумаг, ростом биржевой активности. Это позволило в кратчайшие сроки сосредоточить огромные инвестиционные средства. В начале XX в. происходил быстрый процесс централизации капитала. К 1909 г. девять крупнейших банков, в том числе «Немецкий банк», «Учетное общество», Дармштадский банк, Берлинское торговое товарищество и др., сосредоточили 83 % всего капитала в стране. Руководство этих банков было представлено в дирекции 751 промышленной компании.

В отличие от других ведущих стран Запада для германской экономической системы вывоз капиталов был менее значим, чем товарный экспорт. Основной причиной этого была ограниченность сферы экспорта капитала -- она распространялась преимущественно на те регионы, где стабилизировался рынок сбыта немецких же товаров. С этой точки зрения для Германии важнейшее значение приобретал вопрос о колониях. Если в 1877 г. Германия практически не обладала колониальными владениями, то в 1900 г. площадь ее колоний составила 2,7 млн кв. км, а численность населения -- 12,3 млн чел. Но в дальнейшем рост германской колониальной империи практически остановился. К 1913 г. ее масштабы почти не изменились -- 3,0 млн кв. км. и 12,3 млн чел. Германские колониальные владения в 11 раз уступали британским и в 4 раза французским. Назревал острый межимпериалистический конфликт за передел колониальной карты мира.

Успехи экономического развития позволили Германии в начале XX в. превратиться в одну из лидирующих индустриальных держав мира. Однако все более очевидными становились и серьезные противоречия в экономической системе страны, социальной структуре немецкого общества. Причиной их был неорганический характер модернизационных процессов в Германии. Наращивание темпов экономического роста было вызвано не только объективными рыночными факторами, но, в значительной степени, и целенаправленной политикой государства. Мотивы подобной политики были прежде всего связаны с попыткой не допустить значительного разрыва в балансе сил на мировой арене, укрепить геополитическое положение страны за счет создания мощной военно-индустриальной базы. Но по мере увеличения темпов экономического роста роль государственного регулирования не только не уменьшалась, но и усиливалась. Если в 70-х -- начале 80-х гг. XIX в. в политике правительства преобладали косвенные методы (ликвидация внутренних таможенных пошлин, создание единой монетной системы, единой системы мер и весов, развитие железнодорожного и почтового права), то затем начался переход к прямому регулированию, широкой протекционистской политике. Недостаточно сбалансированная отраслевая структура, незначительная емкость внутреннего потребительского рынка и острая конкуренция на мировом рынке, незавершенность складывания финансовой инфраструктуры делали германскую индустрию чрезвычайно зависимой от государственного патернализма.

В начале XX в. государство уже было вынуждено выступать не только основным инициатором структурных преобразований, но и крупнейшим инвестором. Экономический кризис 1900 г., который почти не затронул германскую промышленность, разрушительно сказался на сфере кредита. Только за один год произошло более 10 тыс. банкротств, что стало наибольшим показателем за предыдущее десятилетие; Замедлился процесс образования новых акционерных обществ. Горячка грюндерства ушла в прошлое. Причем за период 1901--1907 гг. эмиссия капиталов крупными банками продолжала нарастать и составила 2620 млн марок. Однако капиталовложения предпринимались уже преимущественно за границей. В самой Германии рынок стремительно терял емкость. Все более очевидным становился разрыв между развитием производственных сил и не столь быстрым ростом покупательной способности населения. Отрасли, ориентированные на личное потребление (легкая, пищевая, текстильная), испытывали значительные проблемы со сбытом. Впервые в германской промышленности остро обозначилась проблема безработицы. Если в 1898 г. она составила 0,4 %, то в 1900 г. - 2 %, в 1901 г. Щ 6,7 %.

Еще более негативными были последствия кризиса 1907 г., когда лишь помощь Имперского банка остановила обвал банковской системы. Курс акций упал на 20 % в сфере банковского капитала и на 40--50 % -- в сфере промышленного. В последующие годы германская экономика оказалась в состоянии депрессии. Рост уровня производства обеспечивали в основном экспортные отрасли (за период 1909--1913 гг. экспорт увеличился с 6,6 млрд марок до 10,1 млрд марок). Острота кризиса 1907 г. была обусловлена системной особенностью монополизированной экономики. Впервые не сработал «ценовый выход» из кризиса -- снижение цен наиболее рентабельными производителями, которое позволяло не только осуществлять сбыт в условиях перепроизводства, но и вытеснять менее мощных конкурентов. При монопольном господстве немногих производителей понижение цены в период кризиса уже не имело смысла с точки зрения рыночной конкуренции. Используя свое привилегированное положение, монопольные производители даже в условиях кризиса сохраняли высокие цены. Результатом становился рост цен, все более опережающий увеличение платежеспособности населения. Эта проблема была общей для стран Запада, но в Германии она приобрела особую остроту в силу специфики процесса монополизации. Из-за относительно невысокой внутриотраслевой конкуренции образование монополий здесь шло быстрее, чем в странах «старого капитализма», приобретало исключительно широкий характер. Монополизации подвергались даже отрасли, которые в других странах оставались оплотом свободной конкуренции (например, существовали картели по производству отрывных календарей). Тотальная монополизация в период благоприятной конъюнктуры была фактором наращивания экономической мощи, но в период кризиса создавала потенциал хронического недостатка деловой активности. Немецкцй потребитель по сути впервые столкнулся с проблемой дороговизны. Если в конце XIX в. стоимость жизни в Германии имела тенденцию к постепенному снижению, то в 1900--1908 гг. она выросла на 17 %, а затем продолжила уверенный рост. Снижение же покупательной способности населения становилось дополнительным источником депрессивного состояния экономики. В этой ситуации роль государственного инвестирования, в том числе широкомасштабных военных кредитов, становилась особенно значительной. Помимо экспорта лишь военные программы государства помогли германской экономике выйти из кризиса и сохранить в 1908--1913 гг. достаточно высокие темпы роста.

Особый комплекс проблем складывался в сфере сельского хозяйства. Развитие капиталистических отношений в аграрном производстве Германии получило название «прусского пути». Его специфика была связана в первую очередь с преобладанием крупных земельных владений латифундиального типа -- юнкерских (13 % хозяйств и 70 % обрабатываемой земли к 1900 г.). Юнкерские хозяйства создавали основу для синтеза рыночных форм землевладения с элементами докапиталистических поземельных отношений. В начале XX в. во многих регионах Германии разворачивался и процесс фермиризации. Но его основой стало не столько качественное обновление технической и технологической базы производства, сколько социально-экономическая дифференциация сельского населения, выделение зажиточной крестьянской верхушки, способной вести рентабельное хозяйство, и обезземеливание остальной части крестьянства. При отсутствии притока инвестиционных средств (в силу неразвитости системы кредита), сохранении децентрализованной патриархальной структуры сбыта сельскохозяйственной продукции основным источником прибавочного продукта как в юнкерских, так и в фермерских хозяйствах становился труд батраков, наемных сезонных рабочих. Это способствовало консервации деформированной экстенсивной модели сельскохозяйственного производства, а также сокращало приток рабочей силы в городскую промышленность. Государственное субсидирование сельского хозяйства, практика экспортных премий и протекционистских пошлин на продукты питания приобретали все больший масштаб.

Ускоренная модернизация создавала не только отраслевые, но и региональные диспропорции в развитии германской экономики. Причем в силу значительной роли государственного регулирования эти противоречия приобретали очевидную политическую окраску. Западная Германия -- база тяжелой индустрии, связанной с модернизацией армии и флота, стала «оплотом немецкого духа», настроений шовинизма и милитаризма. Представители западногерманского крупного капитала -- А. Тиссен, Г. Стиннес, Э. Кирдорф, династия Круппов возглавляли фракцию наиболее консервативной буржуазии. Опорой их господства стали Рейнско-Вестфальский угольный синдикат, Стальной синдикат, крупнейшие судостроительные и транспортные объединения «Гамбург -- Америка» и «Северогерманский Ллойд». В Юго-Восточных землях (Тюрингии, Силезии) сконцентрировались предприятия новейших отраслей индустрии, в том числе из электротехнических картелей «Всеобщее электрическое общество» и «Сименс-Гальске-Шуккерт», химического концерна «И.Г. Фарбениндустри». Лидеры этих предпринимательских кругов -- В. Ратенау, Г. фон Сименс, А. Баллин -- выступали за либерализацию внутренних реформ и интеграцию германской экономики в мировой рынок. Двойственное положение в экономическом и политическом ландшафте страны занимала Северная Германия -- столичный регион с особой политической культурой и большим удельным весом пролетариата в структуре населения. Бавария, тесно связанная с экономическим пространством Австро-Венгрии, стала зоной явных сепаратистских настроений, эпицентром этнического тяготения баварских, австрийских и богемских немцев. Пруссия -- колыбель имперской государственности и оплот кастовости в армии и чиновничестве, также обладала существенной спецификой экономического развития. Основой его было преобладание прусского юнкерства с присущим ему хозяйственным и психологическим консерватизмом, замедленным характером урбанизации. В ходе структурной перестройки германской экономики на рубеже XIX--XX вв. эти межрегиональные противоречия значительно усугубились. Необходимость централизованной координации экономического развития, реального объединения страны, предполагающего консолидацию национального экономического пространства, становилась очевидной.

Таким образом, ускоренная модернизация в Германии в начале XX в. создала предпосылки для закрепления системы широкомасштабного государственного регулирования экономики. Его политическая целесообразность определялась, кроме того, и негативными социальными последствиями модернизационных процессов. Эволюция социальной структуры немецкого общества не успевала за стремительной перестройкой производственной системы. В наиболее уязвимом положении оказались средЦие слои населения. Их многочисленность и традиционализм были обусловлены поздним окончанием промышленного переворота в Германии. Стремительная ломка экономического механизма, широкая монополизация уничтожали социальную нишу этих групп, не востребованных обществом, лишенных перспектив на будущее, но все еще сохраняющих свои мировоззренческие установки и статусные отличия. Средние слои все в большей степени противопоставляли себя буржуазным и пролетарским группам населения, в среде которых также не было единства. Предпринимательские слои оказались расколоты на противоборствующие группировки отраслевого характера, рабочий класс -- на высококвалифицированные кадры, востребованные в рамках новой экономической системы, и пролетарскую массу, обладавшую негативным социальным статусом.

Еще один эпицентр кризисных явлений в социальной структуре немецкого общества формировался вне групповой иерархии и носил психологический характер. Растянувшаяся на десятилетия ускоренная модернизация представляла собой радикальный слом традиционного общества, идеалами которого являлись стабильность, традиции, спокойствие, неприятие новаций. На смену им должны были прийти мобильность, предприимчивость, психологическая гибкость. Происходил насильственный разрыв привычных социальных отношений, внешнее навязывание новых ценностных стандартов и поведенческих стереотипов. Традиционная система социального неравенства, жестко ранжированная сословными, корпоративными привилегиями, сменялась более гибкой классовой системой. Индивид получал возможность относительно свободного продвижения по социальной лестнице, выбора путей достижения успеха, менее зависел от первоначального статуса, но вместе с тем оказывался перед необходимостью личной ответственности за свою судьбу, постоянной борьбы за существование. Под угрозой оказался привычный уклад жизни сотен тысяч людей, не готовых к происходившим преобразованиям. Даже представители тех социальных групп, которые были востребованы новой системой, долгое время испытывали дискомфорт и психологическую нервозность, возникавшие при быстрых изменения внешних условий жизни. Все это создавало проблему массовой маргинальности -- особого «промежуточного» социально-психологического состояния групп и отдельных людей, возникающего при переходе в новую социальную среду, когда прежние ориентиры уже теряют актуальность, но еще в значительной степени определяют психологический настрой личности, а новые порождаются внешними требованиями и не воспринимаются личностью как естественные, правомерные. Маргинальная масса начинала воспринимать государственное начало -- мобилизирующее и консолидирующее нацию -- как приоритетное по сравнению с групповыми и индивидуальными интересами. Рост классовых и межгрупповых конфликтов также способствовал усилению особых социально-психологических функций государства, выходящих за рамки обычного регулирования экономики. Таким образом, особенности социально-экономического развития Германии на рубеже XIX--XX вв. не только предполагали высокую степень активности государственного регулирования экономики, но и создавали предпосылки для закрепления особого патерналистского статуса государства. Традиции немецкой политической культуры, специфика процесса объединения Германии и результаты первого этапа развития империи в период канцлерства Бисмарка вполне соответствовали этой особенности.

Политико-правовая система, унаследованная от «эпохи Бисмарка», отличалась не только жестким авторитаризмом, но и специфическим характером самой государственности, ее бонапартистской ориентацией. В Германии была введена одна из наиболее демократических избирательных систем -- всеобщие тайные выборы с возрастным 25-летним цензом и ограничением для лиц, получающих пособия по бедности. С учетом патриотической волны, вызванной объединением страны, это создавало условия для достаточно широкого включения граждан в общественно-политическую жизнь. Однако гражданская активность населения всецело направлялась в русло лояльности, законопослушания, отказа от противопоставления интересов личности и государства. Реализация принципа парламентаризма носила сугубо формальный характер, как с точки зрения ограниченных полномочий нижней палаты парламента Рейхстага, так и отсутствия какого-либо реального влияния политических партий. Безусловное преобладание в рамках конституционного механизма исполнительной власти носило к тому же весьма персонифицированный характер. Центральной фигурой в системе власти являлся глава правительства -- канцлер, не имевший ответственности перед парламентом и не связанный ни с одной из политических партий.

Немецкий вариант бонапартизма, в отличие от французского, не предполагал сочетание политического авторитаризма с либерализацией гражданских правоотношений и экономического развития. Принцип этатизма приобретал ярко выраженный социальный характер. Бисмарк рассматривал государство не только как надклассовое в своей основе, но и патерналистское по отношению к личности. В последний период его правления в Германии начала складываться весьма разветвленная система социального обеспечения, ориентированная на интеграцию ведущих общественных групп, в том числе рабочего класса, в государственную систему. Принципы социального этатизма, распространяемые в германской империи, оказались чрезвычайно созвучны многим аспектам прусской политической культуры -- традиционным прусским гражданским ценностям (дисциплинированности, патриотизму, готовности к служению государству), лютеранскому синтезу государственной идеи и религиозного чувства, присущему прусской просветительской традиции объединению религиозной и нравственно-философской идеологии, идеям национально-исторической преемственности, органического единства нации-государства, прусской милитаристской традиции. Кроме того, преобладание Пруссии в имперской системе государственного управления сохраняло господство старых корпоративных элит -- юнкерства, чиновничества, офицерства, с присущими им консервативными идейно-политическим воззрениями.

Со смертью императора Вильгельма I в 1888 г. и уходом с политической арены в 1оУи г. Бисмарка в развитии германского государства начинается новая эпоха. Ключевую роль в изменении характера общественно-политической жизни Германии сыграли канцлеры Хйодвиг Гогенлоэ (1894--1900) и Бернхард фон Бюлов (1900--1909). В период их правления был окончательно закреплен курс на государственное стимулирование форсированного

экономического роста, усиление правовых механизмов саморегулирования общественных отношений (большую роль в этом отношении сыграло принятие Гражданского кодекса в 1896 г. и Торгового кодекса в 1897 г.). Экономическая политика правительства приобрела более прагматичный и адресный, ориентированный на интересы конкретных групп землевладельческой и предпринимательской элиты характер. В отличие от Бисмарка, пытавшегося создавать государственную систему, отстраненную от партийного противостояния, Гогенлоэ и фон Бюлов делали ставку на активизацию лояльных политических сил и их консолидацию вокруг правительства. Окончательные формы этот курс «сплочения» приобрел в период канцлерства фон Бюлова, выдвинувшего идею «соединения консервативного и либерального духа». Препятствием являлся лишь нежелательный для правительства состав парламента, образовавшийся после выборов 1898 г., -- преобладание в рейхстаге католической партии Центра (104 места) и социал-демократической партии (81) при достаточно скромных позициях консервативных и либеральных партий (Немецкая консервативная партия -- 52, национал-либералы -- 51, «Свободомыслящая народная партия» -- 20). Если ранее при полном политическом бессилии парламента соотношение фракций не играло существенной роли, то в свете новой правительственной политики оно приобрело принципиальное значение.

Лишь в 1907 г. фон Бюлову удалось добиться образования широкого проправительственного большинства в рейхстаге. Поводом стал роспуск парламента, отказавшегося голосовать за законопроект о дополнительных ассигнованиях на подавление восстания готтентотов в Юго-Западной Африке. В преддверии новых выборов был сформирован блок консерваторов, национал-либералов и «свободомыслящих», получивший название «готтентотского». На выборах ему удалось одержать убедительную победу, увеличив представительство консерваторов до 62 мест в Рейхстаге, национал-либералов -- до 55, «свободомыслящих» -- до 27. Правительство также могло рассчитывать на поддержку Имперской партии (24 места), антисемитов (25), «Свободомыслящего Союза» (14). Фракция партии Центра сократилась до 104 мест, а социал-демократической партии -- до 43. Однако уже вскоре между участниками правительственной коалиции обнаружились серьезные расхождения. Ключевым вопросом стало отношение парламента к характеру дальнейших социально-экономических преобразований.

Немецкая консервативная партия все более активно выступала против либерализации в политико-правовой и экономической сферах, в том числе против проведения жесткой финансовой и налоговой политики, призванной обеспечить сбалансированность бюджета, за последовательное осуществление охранительного протекционистского курса. В рядах консерваторов выделилось радикальное националистическое крыло, ориентированное на приоритет христианско-монархических и имперско-патриотических ценностей. Оно сблизилось с внепарламентской крайне правой оппозицией -- Союзом сельских хозяев (оплотом влияния прусского юнкерства), экспансионистским Пангерманским союзом, «Христианско-соци-альным движением» А. Штекера, проповедующим религиозно мотивированный антисемитизм. Реформистское либерально-консервативное течение, выступавшее в духе идей фон Бюлова за развитие конституционно-монархических принципов и продолжение политики либерализации, напротив, стремительно теряло влияние. В 1909 г. его представители окончательно вышли из консервативной партии и образовали «Свободно-консервативное объединение». Однако какой-либо существенной роли эта партия впоследствии так и не приобрела. Достаточным влиянием среди консервативно-реформистских сил продолжали пользоваться лишь сторонники идеи «социальной империи», по сути разрабатывавшие политическую программу Бисмарка. В этом отношении особенно выделялась группировка катедер-социалистов под руководством Луйо Брентано -- влиятельное движение университетской интеллигенции, а также небольшая Имперская партия.

Потенциальным союзником консервативных политических сил было антисемитское движение и многочисленные группировки народнического типа -- «фелькише». Немецкий антисемитизм в это время в целом уже утратил религиозную мотивацию (за исключением таких локальных политических группировок, как «Христианско-социальное движение» Штеккера), отражал сугубо экономические и социальные аспекты «антимодернизационного бунта». В публицистических работах его классиков Е. Дюринга, О. Глагау, В. Марра антисемитская пропаганда тесно увязывалась с идеями народной общности, национального социализма. С конца XIX в. крупнейшие антисемитские движения -- «Социальная имперская партия», «Немецкий народный союз», «Лига антисемитов» -- эволюционировали в сторону образования легальных политических движений с широкой социальной базой и парламентским представительством. Они все более тесно смыкались с широким спектром общественно-политических организаций, выступавших с идеями германского народного социализма -- «дойч-фелькише». В центре фелькишской идеологии находилось понятие народа как особой органической общности, единого социального организма с собственной душой, характером, волей, судьбой. Именно народ -- неделимый на автономные единицы носитель коллективного разума, морали, веры -- обладал, по мнению фелькише, правом определять пути общественного развития, выступать связующим звеном между прошлым и будущим. Радикальная критика буржуазного образа жизни как ложного и чуждого национальным традициям сочеталась у фелькише с идеей единства «крови и почвы», обостренным национальным чувством, переходящим в социал-дарвинисткие, расистские идеи. «Социализм» фелькишских группировок носил подчеркнуто «немецкий» характер, претендовал на возрождение «истинно немецкого образа жизни» как в нравственном, психологическом, так и в расово-биологическом, генетическом отношении. Антисемитизм и фелькишское движение стали политическим выражением негативной энергетики маргинальной массы, противопоставлявшей себя модернизированному обществу и остро нуждавшейся в консолидирующих ценностях. Симбиоз маргинального радикализма и правоконсервативной идеологии создавал предпосылки для рождения особого направления политической мысли -- консервативно-революционного, расцвет которого в Германии придется уже на послевоенные годы.

Политические движения либерального толка, поддержавшие политику «сплочения», не сумели противопоставить консерваторам активный и дееспособный парламентский блок. Генетической особенностью немецкого либерализма была его преимущественно теоретическая ориентация, оторванность от проблем реальной политики, что, в свою очередь, являлось следствием достаточно узкой социальной базы и специфики исторических задач либерального движения в стране «запаздывающей модернизации». Немецкий либерализм так и не приобрел черт классической фритредерской доктрины, сохраняя влияние органической концепции государства и протекционистской экономической теории. В самом либеральном лагере в начале XX в. обособились два крыла. Одно из них составила Национал-либеральная партия, тесно связанная с Центральным союзом германских промышленников, Пангерманским союзом, Немецким колониальным обществом. Национал-либералы поддерживали идею сильного национального государства и программу внешнеполитической колониальной экспансии. Близкой к ним по духу была группировка «либеральных империалистов», духовным лидером которой являлся Макс Вебер. «Либеральные империалисты», а также протестантское Национал-социальное движение Ф. Наумана и левая часть движения катедер-социалистов образовывали контуры нового идейно-политического течения, которое можно признать специфическим аналогом концепции социального либерализма, получавшей распространение во многих странах Запада в начале XX в. Отличием этого течения в Германии была «социализация» либеральных идей за счет имперской, экспансионистской идеологии, а также протестантского христианско-социального учения. Это открывало дорогу к сотрудничеству национал-либералов с консервативно-реформистскими партиями, но значительно ослабляло собственно либеральный лагерь. Либеральные партии более классической ориентации -- «Свободомыслящая народная партия», «Свободомыслящий союз», «Немецкая народная партия» -- выступали против решения социальных проблем на пути колониальной экспансии, за более последовательный реформистский курс внутри страны. В 1910 г. эти партии объединились в Прогрессивную народную партию, которая быстро утратила влияние в период предвоенной патриотической эйфории.

Идейно-политическую нишу собственно социального либерализма, с присущими ему идеями правовой демократии, социальной справедливости, гражданской ответственности, общественной взаимопомощи, в Германии начала XX в. заполнила Социал-демократическая партия Германии, в рядах которой все большую роль играло социал-реформисткое крыло Э. Бернштейна. СДПГ пользовалась поддержкой достаточно большой части электората, однако в целом так и не сумела преодолеть моральную изоляцию в немецком обществе. Унаследованное от эпохи Бисмарка положение политических изгоев мешало социал-демократам интегрироваться в государственную систему Германии и сколько-нибудь серьезно повлиять на определение правительственного курса. Консолидации рабочего движения под эгидой СДПГ препятствовала и внутрифракционная борьба. Наряду с бернштейнианским крылом в ее составе сохранялась мощная группировка сторонников революционного центризма, лидерами- которого являлись Карл Каутский и Рудольф Гильфердинг. Постепенно активизировалось и леворадикальное течение под руководством К. Либкнехта и Р. Люксембург. Противоречия в рядах СДПГ, особенно явно проявившиеся на партийном съезде в Магдебурге в 1910 г., емко отразили назревающий раскол в международном рабочем движении и углубляющийся кризис II Интернационала.

Еще одной влиятельной оппозиционной партией довоенной Германии оставалась католическая партия Центра. Ее .программные установки отражали достаточно противоречивую смесь христиан-ско-социальных идей, программы гражданской эмансипации католиков и охранительного конфессионального пафоса, рожденного гонениями эпохи бисмаркского «Культуркамфа». Оппозиционность Партии Центра во многом была связана и с моральным противостоянием протестантского Северо-Востока Германии с католическим Юго-Западом.

Глубокие разногласия между ведущими политическим партиями Германии предопределили скорый распад «готтентотского блока». Уход фон Бюлова с поста канцлера символизировал провал попыток трансформации германской империи в монархию парламентского типа. В 1909 г. его пост занял Т. Бетман-Гольвег. Новое правительство попыталось опереться на консервативно-клерикальное большинство в рейхстаге («черно-голубую коалицию»). Однако Немецкая консервативная партия и Центр, составившие его основу и ратовавшие за изменение реформаторского правительственного курса предыдущих лет, с трудом находили согласие по вопросам дальнейшей политики. Ситуацию обострили результаты парламентских выборов 1912 г. Партии «черно-голубой коалиции» сократили свое представительство в рейхстаге: консерваторы до 57, Центр до 91 места. Уменьшились и фракции национал-либералов (до 45), антисемитов (до 13). Сохранили свои позиции прогрессисты (42 места). Неожиданного успеха добились социал-демократы, образовавшие крупнейшую фракцию (110 мест), а также новое объединение националистов (33 места). Парламент оказался парализован межфракционной борьбой. Лишь в вопросах, связанных с повышением обороноспособности страны, активизацией внешней политики, подготовкой к грядущей войне, рейхстаг выступал достаточно консолидированно.

Причиной нараставшего парламентского кризиса являлись глубинные противоречия процесса ускоренной модернизации немецкого общества. По мере его углубления государственно-политическая система оказывалась перед необходимостью реагировать на эмансипацию отдельных социальных групп, индивидуализацию поведения человека и, в конечном счете, необходимостью перехода к самодостаточному развитию гражданского общества на основе индустриальных ценностей и стереотипов. Это противоречило многим ключевым особенностям исторически сложившейся экономической системы, социальной структуры, политической культуры, ментальное™ немецкого общества и порождало все более очевидную контрреформаторскую консервативную волну. Вернуться к реформистской политике в духе социального этатизма Бисмарка можно было лишь при условии жесткой персонификации власти и насильственного ограничения партикуляристских партийных настроений. Новая государственная элита Германии оказалась не готова к подобному развитию событий. Вокруг престола нового кайзера -- Вильгельма II -- сплотились сторонники прямолинейной охранительной политики, не способные к выработке гибкого, оригинального политического курса. Сам кайзер отличался явной реакционностью, властолюбием, склонностью к поспешным суждениям, вызывающим поступкам. Абсолютистско-монархические идеалы Вильгельма II сочетались с повышенным самомнением, стремлением затмить славу великого Бисмарка. При полной поддержке кайзера консолидирующей политической идеей консервативного лагеря стало возрождение «Великой Германии». Шовинистическая волна, пестуемая консервативной элитой, скрывала нарастание внутренних противоречий в развитии немецкого общества и созревание революционной ситуации.

Внешняя политика Германии в начале XX в. определялась «Мировая двумя основными факторами -- общими тенденциями развития международных отношений в эпоху империализма и мировая воина внутриполитической ситуацией, благоприятствовавшей нарастанию националистических, шовинистических настроений. Поэтому, помимо сугубо прагматичных проектов колониальной экспансии, германская внешнеполитическая доктрина опиралась на чрезвычайно претенциозные идеологические постулаты. Их основой стала концепция «мировой политики» -- превращения Германии в одну из ведущих мировых держав, «способную занять свое место под солнцем^. Речь шла не только об изменении баланса сил в системе международных отношений, но и о коренном преобразовании самого европейского политического пространства. В германских политических и общественных кругах активно проповедовалась идея Срединной Европы -- объединения центрально-европейского региона вокруг немецкого этнического ядра. Ведущие идеологи пангерманской экспансии Ф. Ратцель, Р. Челлен, К. Хаусхофер опирались на концепцию «геополитики» -- теорию «государства как географического организма, воплощенного в пространстве». Эта идеология была тесно связана с социально-этатистскими, фелькишекими, расистскими воззрениями и находила поддержку среди тех политических сил, которые рассматривали внешнюю экспансию как основное средство решения внутренних проблем немецкого общества.

Ключевую роль для определения внешнеполитической стратегии Германии играли противоречия в ее отношениях с Францией и Великобританией. Франко-германский антагонизм имел глубокие исторические корни, а в начале XX в. оказался сопряжен и с прямым колониальным соперничеством двух держав. Его апогеем стало столкновение интересов Германии и Франции в Марокко, послужившее причиной международных кризисов в 1905 и 1911 гг. Не менее острым было противостояние Германии и Великобритании. Уже в 1899--1902 гг. Германия открыто выступила в поддержку буров, сражавшихся с английской армией. С началом строительства Багдадской железной дороги, рассматривавшейся предпринимательскими кругами Германии как основное средство экономического проникновения на Средний Восток, англо-»герман-ское противостояние окончательно приобрело форму межимпериалистского конфликта. А наиболее важным поводом для его обострения стал вызов, брошенный Германией британскому господству на морях. После принятия в 1898 и 1900 гг. двух «морских законов» в Германии развернулась беспрецедентная гонка морских вооружений, в ходе которой ВМФ был увеличен на 60 %. Автор программы перевооружения адмирал Тирпиц полагал, что уничтожение военно-морской монополии Великобритании станет сдерживающим фактором для всей системы международных отношений, а Германия получит возможность решающего политического влияния на любой конфликт.

Образование Антанты поставило германскую дипломатию и военно-политическое руководство перед сложной задачей -- стала очевидной неизбежность войны на два фронта в Европе. К 1905 г. генеральный штаб завершил подготовку соответствующего плана ведения военных действий («план Шлиффена»), предполагающего целесообразность превентивной войны. Для подготовки к ней только в 1909--1914 гг. военные расходы были увеличены на 33 %, составив половину государственного бюджета. В качестве основного союзника в Европе рассматривалась империя Габсбургов. Германия активно поддержала балканские притязания Австро-Венгрии, в том числе в период Боснийского кризиса 1908--1909 гг. В свою очередь, это послужило толчком к быстрому ухудшению русско-германских отношений и стало еще одним шагом к мировому военному конфликту. Союзнические отношения с Италией, напротив, практически прекратились после отказа Германии оказать поддержку в ходе итало-турецкого конфликта 1911 г. По мнению германской дипломатии, Османская империя могла стать более важным стратегическим партнером как с точки зрения грядущей войны, так и для более долговременных отношений.

Балканский кризис 1914 г. подтолкнул мир к глобальной войне. В условиях нарастающей шовинистической истерии германское общество восприняло ее начало как событие общенационального значения. Однако патриотическая эйфория к завершающей стадии войны сменилась усталостью, раздражением и озлоблением. Колоссальное напряжение всех ресурсов нации, необходимое для ведения войны на два фронта против ведущих держав мира, вызвало глубочайший экономический, социальный, психологический кризис. В годы войны страна потеряла 2 млн человек убитыми и 4 млн ранеными. Более 1 млн немцев оказалось в плену. Массовая мобилизация сократила количество квалифицированных рабочих на немец1шхпрещ1риятиях до 25 %. В течение всего периода войны суммарный объем, промышленного производства неуклонно снижался. .Если в 1914 г. его уровень составил 83 % от довоенного, то в 1918 г. -- лишь 57 %. Гигантские военные расходы истощили финансовую систему. В стране начинался голод -- в последний период войны по продовольственным карточкам, введенным для городского населения, в день полагалось на человека 116 г муки, 18 г мяса и 7 г жира. Существенно изменилась и внутриполитическая ситуация. Партии, составлявшие основу проправительственных коалиций в предвоенный период, стремительно теряли влияние. В стране фактически устанавливается военная диктатура. Уже с 1914 г. правительство обладало чрезвычайными полномочиями относительно контроля над сырьем и топливом, а также в распределении военных заказов. В 1916 г. вся полнота власти была окончательно передана военному руководству. «Военное управление» во главе с главнокомандующим фельдмаршалом Паулем Гиндецфургом и генерал-квартирмейстером Эрихом Людендорфом получило неограниченные права в области экономического регулирования. Закон 1916 г. «О вспомогательной службе Отечеству» вводил обязательную трудовую повинность для мужчин от 16 до 60 лет, что предполагало право властей на принудительна мобилизацию населения для осуществления любых видов работы. Тотальная милитаризация трудовых ресурсов и государственного управления принесла свои плоды -- Германия невероятно долго выдерживала противоборство фактически со всем миром. Однако моральная усталость нации от войны становилась все более очевидной. Для предотвращения внутриполитического кризиса в 1917 г. правительственные круги предприняли попытку консолидации всех сил под эгидой «партии Отечества». Однако сформировать сколько-нибудь влиятельную организацию таким образом не удалось.