Основы истории средних веков

Но с конца XIII в. самые вроде бы надежные устои средневекового общества начинают расшатываться, Европа -- меняться. И дело тут не только в опустошавших целые страны эпидемиях и длившихся столетиями войнах. Происходят изменения, о которых раньше и подумать было трудно. Десятки тысяч крестьян поднимаются против своих господ, еретики громят армии верных католиков, мусульмане не только сокрушают последние государства крестоносцев в Святой Земле, но в конце концов водружают полумесяц даже над куполом Святой Софии Константинопольской. Что же касается «луны и солнца», то их сияние в равной степени заметно тускнеет, а звезды Французского и Английского королевств, похоже, начинают гореть куда ярче...

Утрата Святой Земли

Пожалуй, первым крупным потрясением в ряду испытаний для людей Западной Европы той поры стал окончательный захват «сарацинами» последних оплотов христиан в Палестине -- остатков государств крестоносцев. В 1291 г. пали последние крепости на побережье Средиземного моря. Остатки их гарнизонов были вывезены кораблями на Кипр, на Родос, в Европу. Недостатка в призывах к новым Крестовым походам не было, но дальше отдельных морских рейдов к ближневосточным берегам дело не шло. Идея освобождения Гроба Господня не увлекала более европейцев...

Пощечина в Ананьи

Вскоре за полным захватом мусульманами Святой Земли последовало еще одно потрясшее христианский мир событие.

Римский папа Бонифаций VIII требовал от всех христианских государей подчинения Риму в духе своих знаменитых предшественников -- Григория VII и Иннокентия III. Поэтому когда французский король Филипп IV Красивый воспротивился воле папы, Бонифаций VIII решил его строго наказать. В 1303 г. уже все было готово для торжественного отлучения папой Филиппа IV от церкви. Но накануне назначенного для анафемы дня в папский дворец в городе Ананьи на севере Италии неожиданно ворвались люди французского короля. Они грубо заявили потрясенному папе, что он арестован и будет отправлен во Францию, где предстанет перед судом. Легенда утверждает, что при этом предводитель французов -- неслыханное дело! -- дерзнул нанести самому папе пощечину. Беспомощный Бонифаций VIII только и мог вымолвить: «Вот моя шея, вот моя голова!» Ни вешать, ни обезглавливать папу не стали и даже во Францию увезти не успели. Горожане Ананьи освободили Бонифация VIII. Но унижений папа не перенес. Бонифаций VIII утратил рассудок и вскоре умер.

Надгробие короля Филиппа IV Красивого (XIV в.)

Неожиданное происшествие в Ананьи стало как бы Каноссой наоборот. Теперь светский государь торжествовал полную победу над папой. Только государем этим был не германский император, а французский король. Империя слабела, а национальные государства, такие, как Франция и Англия, набирали силу.

Папы «в плену»

Победа Филиппа IV Красивого была полной. Вскоре кардиналы избрали папой француза, и он решил... перебраться из Италии на юг Франции в город Авиньон. Хотя Авиньон и не был во владениях французского короля, но его влияние здесь, конечно же, чувствовалось очень сильно. Современники жаловались, что глава христианского мира превратился в послушного слугу французских королей. Почти 70 лет пришлось провести папам в Авиньоне, прежде чем им удалось вернуться в Рим. Эти годы (1309--1377) получили в истории римской церкви название авиньонское пленение пап.

Проклятие великого магистра

Переезд пап из «вечного города» «под охрану» французского короля не был последней неожиданностью, уготованной современникам Филиппом IV. Не меньшую огласку по всей Европе получило так называемое дело тамплиеров: Рыцари ордена тамплиеров (храмовников) были среди последних христиан, оставлявших в 1291 г. Палестину. Многие из них пали в заключительных боях эпохи Крестовых походов. Но в Европе к братьям относились настороженно. Ходили слухи, что от долгого соседства с «язычниками» орден заразился ересями, что жадные тамплиеры бесчестным путем скопили неслыханные богатства и что Палестина пала только из-за нерадения погрязших в грехах и роскоши храмовников.

Всем этим слухам неожиданно «поверил» Филипп IV Красивый. Недаром про короля говорили, что хотя его коварство и жестокость не знают пределов, но их превосходит его жадность. Похоже, что слухи о сокровищах братьев послужили главной причиной их ареста по всей Франции в одну из ночей 1307 г. В заключении оказался и глава ордена -- великий магистр.

«Авиньонский» папа скрепя сердце призвал и других европейских государей последовать примеру французского короля. В последующие месяцы аресты братьев ордена прокатились по всей Европе -- от Испании до Кипра. Началось многолетнее следствие, а затем и судебный процесс. Тамплиеров обвиняли в том, что они отрекались от Иисуса Христа, плевали на распятье, поклонялись идолам, погрязли во всевозможных пороках. Тамплиеры сознавались под пытками во всем, но на суде от своих показаний отказывались. Тем не менее больше полусотни тамплиеров были сожжены на кострах.

В 1314 г. великий магистр вместо того, чтобы смиренно покаяться после объявления ему приговора о пожизненном заключении, публично вновь отверг все обвинения. Тогда через несколько часов по приказу Филиппа IV его сожгли. Так был разгромлен орден, с именем которого была неразрывно связана вся эпоха Крестовых походов. Эпоха, ушедшая в прошлое.

Через месяц после гибели великого магистра тамплиеров скончался папа, через десять -- неожиданно умер во цвете лет Филипп IV. По стране поползли мрачные слухи о том, что перед смертью великий магистр якобы успел произнести страшное проклятие и что еще более тяжкие беды ждут преемников Филиппа IV и все Французское королевство...

Главное препятствие

Победы Филиппа IV над папой и тамплиерами не были случайными. Усилиями нескольких поколений французских королей страна постепенно превращалась в самую мощную державу Европы. Французские короли, не гнушаясь самыми жестокими средствами, собирали земли, подчиняли себе отдельных герцогов и графов... Большим препятствием на пути объединения Франции были обширные владения Плантагенетов, принадлежавшие английскому королю. Хотя Филипп II Август и отвоевал в начале XIII в. Нормандию, большие области на юго-западе по-прежнему были у англичан. Из-за них между Англией и Францией то и дело вспыхивали раздоры. В конце концов этот давний спор привел к самой долгой и тяжелой войне средневековья, получившей название Столетняя война (1337-- 1453). В этой войне были поставлены под вопрос все былые успехи французских королей по объединению страны. Более того, речь шла даже о том, сохранится ли вообще Французское королевство.

Начало самой долгой войны

Вскоре после смерти Филиппа IV Красивого род его пресекся. Династия Капетингов, правившая Францией с X в., угасла. Законными наследниками во Франции признали родственное ей семейство Валуа. Но английский король Эдуард III объявил, что он -- родной внук Филиппа IV, а потому имеет больше прав на престол, чем любой из Валуа.

Чтобы отклонить требования английского короля, хитрые французские юристы раскопали в древнем законе времен Хлодвига -- Салической правде -- строку, где говорилось, что земля не может перейти по наследству женщине. Юристы сказали, что, во-первых, королевство -- это тоже земля и, следовательно, во-вторых, мать Эдуарда III, она же дочь Филиппа IV, не могла передать сыну права на французский престол, поскольку их у нее попросту не было.

Спор о праве наследования стал решаться оружием. В 1337 г. французский король заявил, что он забирает у английского короля его владения на юго-западе Франции. В ответ Эдуард III объявил Франции войну.

На полях сражений

Война между Англией и Францией быстро стала чуть ли не общеевропейской. Шотландия поддерживала Францию, Португалия -- Англию, Кастилия -- Францию... Рыцари со всей Европы отправлялись воевать на той или другой стороне.

Англичане довольно быстро наголову разгромили французский флот и перешли в наступление на суше. Воевали тогда долго, а большие сражения были редки. Только в 1346 г. состоялась первая серьезная битва -- сражение при Креси. В нем французская армия была наголову разбита.

Силу английской армии составляли пехотинцы, набранные из свободных крестьян. Английские лучники стреляли на очень большие расстояния с удивительной скоростью и меткостью. Рыцарская конница получала жалованье прямо из королевской казны, а потому беспрекословно слушалась приказов короля и его военачальников. Что же касается французской армии, то она состояла в основном из отдельных рыцарских отрядов, собранных крупными полунезависимыми от короля сеньорами. О настоящем единоначалии гордые французские герцоги и графы и слышать не желали. Рыцари презирали воинскую дисциплину, высокомерно относились к пехотинцам.

С каждым годом война становилась все ожесточеннее.

Англичане осадили порт Кале -- «морские ворота Франции». Двенадцать месяцев безуспешно пытался Эдуард III взять брошенный на произвол судьбы французским королем город. Когда же обессилевшие горожане решили сдаться, Эдуард в ярости потребовал публичной казни шести самых уважаемых и знатных граждан. Только при выполнении этого условия король соглашался пощадить остальных жителей. И эти шесть человек сами добровольно согласились принять смерть ради своих сограждан... Английская королева на коленях умолила Эдуарда III пощадить шестерых героев, но зато все горожане были выселены из Кале, а их место заняли англичане. На юго-западе Франции наводили ужас беспощадные рейды сына английского короля -- Эдуарда, прозванного за цвет лат Черным Принцем. В 1356 г. большая французская армия настигла вдвое меньший отряд Черного Принца при Пуатье.

Эдуард готов был отдать всю добычу и пленных, вернуть все крепости и замки -- лишь бы французы пропустили его. Но французский король потребовал, чтобы Черный Принц сдался со всей свитой и отправился во французскую тюрьму. Тогда англичане приготовились защищаться до последнего. К концу сражения погиб весь цвет французского рыцарства. Сам французский король Иоанн Добрый попал в плен. Причины столь неожиданного и сокрушительного поражения были те же, что и при Креси. Теперь англичанам возвратили многие древние владения Плантагенетов во Франции.

Война стала принимать очень опасный для Франции оборот. И это тоже стало одной из неожиданностей для современников...

Из «Хроник» французского поэта и хрониста Фруассара о битве при Креси 1346 г.

Когда король Филипп дошел вплоть до того места, близ которого расположились в боевом порядке англичане, и он увидел их,-- кровь вскипела в нем, ибо он слишком их ненавидел. Так, он нисколько не удерживал себя от того, чтобы вступить с ними в бой, равно как и не имел надобности в том, чтоб принуждать себя к этому, а сказал своим маршалам: «Пропустите вперед наших генуэзцев и начинайте бой во имя Бога и монсеньера Дионисия святого!» Там было этих генуэзских стрелков из арбалета примерно 15 тысяч, которые не были в состоянии начать битву, так как сильно устали и измучились из-за длительного перехода...

Когда генуэзцы были все собраны и выстроены и должны были начать наступление, то они принялись удивительно громко горланить; и делали они это, чтобы поразить англичан, но англичане молча стояли на месте и не обращали на это ровно никакого внимания. Во второй раз еще также завопили и подвинулись немного вперед, но англичане продолжали молчать, не двигаясь ни на шаг. Еще и в третий раз завопили очень громко и пронзительно, прошли вперед, натянули тетивы своих арбалетов и начали стрелять. А английские стрелки из лука, когда они увидели такое положение вещей, продвинулись немного вперед и стали с большим мастерством пускать в генуэзцев свои стрелы, которые опускались и вонзались так густо, словно снег. Генуэзцам никогда еще не приходилось встречаться в бою с такими стрелками из лука, какими были английские, -- и когда они почувствовали эти стрелы, пронзающие им руки, ноги и голову, то были тотчас же разбиты. И многие из них перерезали тетивы своих луков, а некоторые бросали лук наземь, так они принялись отступать.

Рядом с ними и англичанами стояли плотными рядами рыцари, верхом на богато убранных конях и роскошно одетые, которые наблюдали за схваткой генуэзцев и за тем, как они сражались; так что когда они пытались повернуть назад, то не смогли этого сделать. Ибо король Франции, сильно разгневавшись при виде их жалкого строя и того, что они потерпели поражение, так повелел и сказал: «Теперь же перебейте эту шваль: они обременяют нас и без толку загораживают нам путь». И было видно там, как рыцари, зажатые между ними, стали их избивать, и многие спотыкались среди них и падали между ними, не будучи более в состоянии подняться. А англичане по-прежнему усиленно стреляли в самую гущу толпы, и ни один выстрел не пропадал даром, ибо стрелы вонзались и падали среди державшихся рыцарей или же среди тех, что падали там и спотыкались в самом плачевном состоянии, -- и могли они быть подняты с земли не иначе, как с усиленной помощью (своих) людей. Так началась битва между Бруа и Креси.

Из «Нормандской хроники» о битве при Пуатье 1356 г.

Король Иоанн так преследовал принца, что настиг его близ Пуатье, где тот расположился лагерем в лесу, и с ним все его люди... И было людей у принца свыше 8 тыс. бойцов, из которых он имел около 3 тыс. тяжело вооруженных, а остальных -- стрелков. Настолько войско короля Иоанна приблизилось к войску принца, что одно видело другое, и ждали на следующий день боя... Чтобы получить перемирие, принц соглашался вернуть королю Иоанну все замки и крепости, которые он завоевал в королевстве Французском и которые находились в его руках уже 3 года, и заплатить 100 тыс. флоринов; принц соглашался оставаться пленником и заложником, пока все это не будет выполнено и устроено, с тем чтобы все его люди могли уйти без боя. Эти предложения король Иоанн отклонил и сказал... чтобы принц и все его люди сдавались... на его милость или же он попытается взять их силой. Когда принц узнал ответ, он построил своих людей и ожидал битвы в... страхе, потому что король Иоанн имел большое войско...

Англичане образовали два крыла из своих стрелков из лука по бокам своей боевой линии и построились в боевой порядок на большом поле, покрытом виноградником и обнесенном изгородью, в которой имелось много проломов. Король Иоанн имел до 12 тыс. тяжеловооруженных, но мало других бойцов, как-то: стрелков из лука и арбалета, и из-за этого английские стрелки попадали более верно, когда дело дошло до битвы. Король Иоанн образовал несколько боевых линий и поручил первую из них маршалам, которые так спешили схватиться с врагом, что линия короля была еще далеко позади, а маршалы прошли уже через изгородь и вошли в соприкосновение с англичанами внутри загороженного поля, где те стояли в боевом порядке. И тотчас были они разбиты, и большая часть их людей убита и взята в плен... И тотчас вслед затем подошел герцог Нормандский, имевший очень густую линию тяжеловооруженных, но англичане собрались у проломов изгороди и вышли немного вперед; некоторые из людей герцога проникли за ограду, но английские стрелки принялись пускать такую тучу стрел, что линия герцога стала пятиться назад, и тогда англичане перешли в наступление на французов. Тут большое количество людей из боевой линии герцога было убито и взято в плен, многие ушли, а часть соединилась с корпусом короля, который теперь только что подходил. Бойцы герцога Орлеанского разбежались, а те, которые остались, присоединились к корпусу короля. Англичане стянули свои ряды и немного перевели дух, а король и его люди прошли большой и длинный путь, что их очень утомило. Тогда король и его корпус стали смыкаться, и тут произошла большая и жестокая битва, и многие англичане поворачивали и убегали, но французы так скучились под жестоким обстрелом лучников, попадавших им в головы, что большинство их не могло сражаться, и они падали один на другого. Тут стало ясно поражение французов. Тут были взяты в плен король Иоанн и его сын Филипп... И не столь велико было число убитых в этой битве, сколь тяжело поражение.

«Чёрная смерть» и вокруг неё

Эпидемия

Население Западной Европы с XI в. постоянно увеличивалось. К XIV в. оказалось, что прокормить такую массу людей становится все труднее. Почти все пригодные для обработки земли в Европе были расчищены и засеяны, но даже самых больших урожаев лишь с трудом хватало на всех. Что же говорить о годах неурожайных? А они случались все чаще, потому что в Европе с начала XIV в. ухудшается климат -- становится холоднее и дождливее. Голод снова частый гость. Но самое худшее было еще впереди -- ослабленные частым недоеданием люди легко становились жертвами всевозможных болезней. В 1347 г. началась эпидемия самой страшной из них...

Врач и больной. Гравюра (XV в.)

Какие-то европейские корабли, пришедшие с Востока в порт Мессина на Сицилии, случайно завезли в трюмах черных крыс -- разносчиков особенно жестокой разновидности чумы. Зараза мгновенно распространилась почти по всей Западной Европе. Всюду она приносила с собой смерть. Одни люди умирали в долгих мучениях, другие внезапно. Особенно лютовала эпидемия в городах. Порой уже некому было хоронить мертвецов. Примерно за три года этого неслыханного бедствия население Европы уменьшилось почти на треть. Но в некоторых областях вымирало и до трех четвертей жителей. Люди в ужасе бежали из зачумленных городов -- и... разносили с собой смертельную инфекцию. Много десятилетий спустя европейцы с содроганием вспоминали о временах «Черной смерти» -- так стали называть эту страшную болезнь середины XIV в.

Распространение эпидемии чумы по Европе в середине XIV в.

Виновные во всем

Причин ужасного мора, естественно, никто толком не знал, но обезумевшие от страха люди готовы были поверить любой нелепице, лишь бы найти виновного в постигшем их бедствии. Досужие языки тотчас же разнесли молву: евреи отравили колодцы, чтобы извести со свету христиан. Эти слухи стали причиной гибели многих тысяч людей по всей Европе, особенно в Германии. Обезумевшие толпы громили еврейские кварталы, заживо сжигали десятки семей в их собственных домах.

Еврейские общины издавна существовали почти в каждом европейском городе. Во времена Меровингов и позже еврейские купцы поддерживали тесные торговые связи между Западной Европой и Востоком. По этой причине многие европейские государи относились к евреям благосклонно. Порой за свое покровительство они собирали с евреев особый налог. Евреи были единственной заметной группой иноверцев (если не считать еретиков) в католической Европе. Они придерживались своей древней религии -- иудаизма.

Евреи жили обычно по собственному праву, сами избирали людей, отстаивавших интересы общины перед городскими властями, и вообще пользовались самостоятельностью в своих внутренних делах. Несли евреи и определенные обязанности перед городом, в котором жили. Например, в случае вражеского нападения в некоторых городах иудеям, как и христианам, поручали оборонять участок городской стены. Правда, во многих местностях евреям со временем стали запрещать носить оружие.

С XI в. положение евреев в Западной Европе начинает ухудшаться. Первый Крестовый поход сопровождался дикими еврейскими погромами в городах вдоль Рейна и Дуная. Церковь и светские власти стали требовать, чтобы евреи носили особую одежду, издалека бросавшуюся в глаза. Иноверцев-чужаков начинают бояться, от них ожидают явного или тайного вредительства. Со временем все больше занятий оказываются для евреев запретными, ведь их, как правило, не принимали ни в ремесленные цехи, ни в купеческие гильдии. Запрещали им и приобретать землю. Зато позволяли, скажем, быть старьевщиками. Многим евреям не оставалось ничего иного, как заняться ростовщичеством -- профессией, необходимой обществу, но запрещенной христианам церковью.

Начались и изгнания иудеев из городов и целых стран. Последних евреев из Англии выслали в 1290 г., из Франции -- в 1394 г. Только революции, произошедшие в этих странах в XVII--XVIII вв., отменили запреты на возвращение евреев.

После «Черной смерти» оставшихся в живых евреев изгоняли «навсегда» из многих германских городов. Вернуться назад им разрешили сравнительно быстро, но от их былых свобод мало что осталось. Теперь кварталы, где теснились еврейские семьи, огораживали стенами с запиравшимися на ночь воротами. Такие кварталы получили название гетто. Неприязнь к соседям-иноверцам постоянно подогревалась то заявлениями, что Иисус Христос был распят именно евреями, то россказнями о якобы принятых у иудеев ужасных обрядах.

Переход еврея из иудаизма в христианство резко улучшал его общественное положение, потому что в средние века «чужими» считали не столько представителей другого народа, сколько приверженцев иной религии. Тем не менее сменивших иудаизм на христианство было мало -- несмотря на все невзгоды, евреи предпочитали придерживаться своей веры.

Сожжение брошенных в ров евреев. Гравюра (XV в.)

Евреям-изгнанникам приходилось искать себе новые места для поселения, прежде всего в Восточной Европе. Но и там в них часто продолжали видеть виновников чуть ли не всех мыслимых и немыслимых бед...

Чума и экономика

Бедствия XIV в. привели не только к резкой убыли населения, к массовым преследованиям евреев. Произошли серьезные изменения в хозяйственной жизни Европы. Прежде всего выжившие, особенно в городах, стали обладателями денег и имущества сотен и тысяч погибших от эпидемии и погромов. После страшных лет бедствий появились невероятно богатые люди -- основатели будущих купеческих и банкирских династий. Поэтому торговая жизнь в Европе после «Черной смерти» не только не замерла, но, напротив, сильно оживилась.

Потребность в продовольствии резко снизилась, а значит, можно было либо вообще перестать обрабатывать трудные земли, либо же выращивать на них не зерно, а какие-нибудь более выгодные культуры. Не случайно в это время пустеют многие поля, а на остальных рожь и пшеница все больше уступают место овощам, виноградникам, растениям, из которых добывали дорогие красители... Крестьяне после «Черной смерти» стали продавать на рынке больше, чем до эпидемии. Торговля оживилась настолько, что порой выгоднее было привезти отличное зерно из Восточной Германии, Прибалтики или Польши на Запад, чем выращивать на месте. Сельское хозяйство во второй половине XIV и в XV в. уже трудно назвать натуральным -- крестьяне стали все больше производить продуктов для продажи на рынок.

Из «Декамерона» Джованни Боккаччо

Итак, со времен спасительного вочеловеченья Сына Божия прошло уже тысяча триста сорок восемь лет, когда славную Флоренцию, лучший город во всей Италии, посетила губительная чума; возникла же она, быть может, под влиянием небесных тел, а быть может, ее наслал на нас за грехи правый гнев Божий, дабы мы их искупили, но только за несколько лет до этого она появилась на Востоке и унесла бессчетное число жизней, а затем, беспрестанно двигаясь с места на место и разросшись до размеров умопомрачительных, добралась наконец и до Запада. Ничего не могли с ней поделать догадливость и предусмотрительность человеческая, очистившая город от скопившихся нечистот руками людей, для этой цели употребленных, воспрещавшая въезд больным, распространившая советы медиков, как уберечься от заразы; ничего не могли с ней поделать и частые усердные моления богобоязненных жителей, принимавших участие в процессиях, как равно и в других видах молебствий,-- приблизительно в начале весны вышеуказанного года страшная болезнь начала оказывать пагубное свое действие и изумлять необыкновенными своими проявлениями...

Чума распространялась тем быстрее, что больные, общаясь со здоровыми, их заражали,-- так пламя охватывает находящиеся поблизости сухие и жирные предметы. Весь ужас был в том, что здоровые заболевали и гибли не только после беседы и общения с больными,-- заражались этою болезнью однажды дотронувшиеся до одежды или же еще до какой-либо вещи, до которой дотрагивался и которой пользовался больной...

...Теперь люди умирали не только без плакальщиц, но часто и без свидетелей, и лишь у гроба весьма немногочисленных горожан сходилась родня, и тогда слышались скорбные пения и проливались горючие слезы... Мелкота и большинство людей со средним достатком являли собой еще более прискорбное зрелище: надежда на выздоровление или же бедность удерживали их у себя дома, среди соседей, и заболевали они ежедневно тысячами, а так как никто за ними не ухаживал и никто им не помогал, то почти все они умирали. Иные кончались прямо на улице, кто -- днем, кто -- ночью, большинство же хотя и умирало дома, однако соседи узнавали об их кончине только по запаху, который исходил от их разлагавшихся трупов. Весь город был полон мертвецов.

...Не говорю уже о замках, ибо замок есть тот же город, только меньших размеров, но и в раскиданных там и сям усадьбах и в селах крестьяне с семьями, все эти бедняки, голяки, оставленные без лечения и ухода, днем и ночью умирали на дорогах, в поле и дома -- умирали так, как умирают не люди, а животные. Вследствие этого у сельчан, как и у горожан, наблюдалось ослабление нравов; они запустили свое хозяйство, запустили все свои дела и, каждый день ожидая смерти, не только не заботились о приумножении доходов, которые они могли получить и от скота и от земли, о пожинании плодов своего собственного труда, но, напротив того, старались все, имеющееся у них, тем или иным способом уничтожить. Волы, ослы, овцы, козы, свиньи, куры, далее верные друзья человека -- собаки, изгнанные из своих помещений, безвозбранно бродили по заброшенным нивам, на которых хлеб был не только не убран, но даже не сжат... Если оставить окрестности и возвратиться к городу, то что может быть красноречивее этих чисел: ...с марта по июль отчасти в силу заразительности самой болезни, отчасти потому, что здоровые из боязни заразы не ухаживали за больными и бросали их на произвол судьбы, в стенах города Флоренции умерло, как уверяют, сто с лишним тысяч человек, а между тем до этого мора никто, уж верно, и предполагать не мог, что город насчитывает столько жителей. Сколько у нас опустело пышных дворцов, красивых домов, изящных пристроек, -- еще так недавно там было полным-полно слуг, дам и господ, и все они вымерли, все до последнего кучеренка! Сколько знатных родов, богатых наследств, огромных состояний осталось без законных наследников! Сколько сильных мужчин, красивых женщин, прелестных юношей, которых даже Гален, Гиппократ и Эскулап признали бы совершенно здоровыми, утром завтракало с родными, товарищами и друзьями, а вечером ужинало со своими предками на том свете!

Страсбургский хронист Фридрих Клосенер о событиях 1349 г.

Взимание (ростовщических) процентов сделало евреев всем ненавистными. Кроме того, их обвиняли в том, что они отравили колодцы. Когда среди людей начался ропот -- стали говорить, что их надо сжечь. Магистрат не хотел этого делать, пока ему не будет доказано или же сами (евреи) не сознаются (что они отравили колодцы). Тогда нескольких из них схватили и начали их сильно пытать с помощью тисков. Трое или четверо из них признались, что виновны в других делах, за что их колесовали. Но они ни разу не признались в том, что виновны в отравлении. После того как некоторое время с ними подобным образом разбирались, перегородили Еврейский переулок и поставили на страже вооруженных людей. Боялись, что если на них нападут или же начнется массовое судебное преследование против них, то тогда люди начнут врываться в их дома или совершать иные вредные вещи.

Бургомистр и магистрат не хотели предавать их смерти, если те не были по справедливости приговорены к ней судом. Они не хотели нарушать охранную грамоту, выданную евреям магистратом города. Но люди и слышать об этом не хотели, и стал распространяться слух, что три бургомистра, должно быть, получили от евреев деньги...

В пятницу поймали евреев, в субботу их сожгли -- примерно тысячи две. Тех же, кто хотел креститься, оставляли жить. Много младенцев против желания их матерей и отцов вытащили из пламени и крестили. Все заклады и долговые расписки были возвращены должникам -- они стали теперь с евреями квиты. Наличные деньги, что были у них, забрал магистрат и поделил между ремесленниками. Применяли и яд, чтобы убивать евреев...

В том же году жгли евреев во всех городах по Рейну... В одних городах их сжигали после судебного приговора, в других они сами поджигали дома, в которых были, и сгорали в них. И тогда в Страсбурге договорились, что 100 лет ни одному еврею не позволено будет жить в этом городе.

Долой господ!

Эхо «Черной смерти» и Столетней войны слышно и в крестьянских восстаниях XIV в.

Освобождение крестьян

Крестьянское хозяйство все больше начинало втягиваться в развивающуюся торговлю. Сеньоры тоже должны были лучше приспособить свое хозяйство к рынку. Прежде всего они стали заменять барщину оброком. Замена барщины оброком сопровождалась в Европе и освобождением крестьян от личной зависимости. Уже в XIII в. стали свободными многие итальянские и французские крестьяне.

Дело в том, что проку от личной зависимости крестьян становилось все меньше. Многовековой обычай устанавливал, сколько дней в году должен тот или иной серв работать на поле господина. Но чтобы совершенствовать производство, нужно резко повысить интенсивность труда. И в этом случае нанятые за плату работники оказываются выгоднее собственных зависимых крестьян. Собственные сервы требовали немалой заботы, нанятые за плату трудились столько, сколько и когда было нужно.

Разумеется, освобождение крестьян не было просто актом милости. Обычно от «освобождающихся» требовали такой выкуп, что он грозил разорить крестьянина. Иногда крестьяне отказывались от подобной «свободы». Но все-таки количество свободных крестьян начинает постепенно расти.

Труд стал дороже

«Черная смерть» привела к сокращению населения не только в городах, но и в деревнях. Стоимость рук наемника-батрака выросла в несколько раз -- людей мало. Сеньоры не понимали, что в данном случае действует естественный экономический закон, и требовали от правительства запретить наемным работникам просить за свой труд больше, чем до чумы. Такие законы действительно были изданы в Англии и Франции, Португалии и Испании... Но воплотить их в жизнь оказалось нелегко. Протест у крестьян вызвали попытки сеньоров вновь втянуть в личную зависимость только что освободившихся крестьян или прекратить освобождение там, где оно только начиналось.

Крестьяне были недовольны еще и тем, что видели, как сеньоры хотят получить все выгоды от продажи на рынке того, что они производят. Среди крестьян к тому времени было уже немало достаточно состоятельных людей, которые и сами могли бы неплохо торговать.

Положение крестьян в Англии и Франции в XIV в. значительно ухудшилось во время Столетней войны. Французских крестьян разоряли бесконечные стычки и рейды враждующих армий. В Англии хотя военные действия и не велись, но правительство требовало все новых и новых податей на войну. Да и армия у англичан состояла прежде всего из крестьян, которые поэтому были вынуждены оставлять свои хозяйства.

Эти причины привели к двум крупнейшим крестьянским восстаниям, разразившимся именно в Англии и Франции в XIV в.

Жакерия

Северная Франция уже к середине XIV в. почувствовала всерьез все тяготы войны. Последней каплей стало требование французских властей к крестьянам заняться работами по укреплению замков. В мае 1358 г. в ответ на это к северу от Парижа вспыхнуло восстание. Оно быстро охватило многие земли северо-восточной Франции. Восставшие говорили, что они стремятся «искоренить дворян всего мира и сами стать господами». Различий между английскими и французскими дворянами они не делали. С чрезвычайной жестокостью обращались повстанцы и с семьями своих врагов. Десятки замков были разрушены и разграблены, налоговые документы и перечни повинностей крестьян сожжены. Французские сеньоры презрительно именовали всех крестьян «жаками». «Жак-простак» -- обычное собирательное прозвище крестьянина того времени, -- то же, что «мужлан»,-- поэтому и восстание, внезапно обрушившееся на север Франции, получило название «Жакерия».

Французские сеньоры не сразу смогли справиться с первоначальной растерянностью. Но затем они собрались с силами и со всей жестокостью обрушились на мятежников.

Восстание Уота Тайлера

Через четверть века, в 1381 г., подобное произошло и в Англии. Здесь поводом для возмущения послужил новый налог, введенный королем и парламентом для продолжения войны против Франции. Крестьяне убили нескольких сборщиков этой подати -- и мятеж охватил чуть ли не половину королевства. Крестьяне обрушились на замки и дома рыцарей и баронов, на монастыри. Восставшие повторяли давнюю поговорку: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?» -- и надеялись, уничтожив дворян, вернуться к исконному равенству «времен Адама и Евы». Крестьянское воинство во главе с кровельщиком Уотом Тайлером вошло в Лондон. Запылали дома знатных людей, придворных вельмож. Казни следовали одна за другой. Одним из первых погиб архиепископ Кентерберийский.

Молодому королю Ричарду II пришлось пойти на переговоры с повстанцами. Тяжело было ему притворяться другом «мужланов», но король, понимал, чтобы спасти положение, можно использовать только слепую веру мятежников в «доброго и справедливого государя». Нужно было выиграть время, пока королевские войска подойдут к Лондону.

Ричард II раздавал обещания крестьянам, чтобы их успокоить. Многие из них после встречи с королем действительно разошлись по домам, особенно те, что были побогаче. Бедняки во главе с Уотом Тайлером требовали от короля новых уступок. И тогда на новых переговорах с Ричардом II Уот Тайлер был убит одним из приближенных короля. (Кстати, точно так же, во время переговоров погиб и вождь крестьян во Франции в 1358 г.) Знать не считала, что при обращении с восставшими крестьянами нужно соблюдать те же нормы кодекса чести, что и в бою с рыцарями. Чтобы «образумить мужиков», годились любые способы.

Убийство Уота Тайлера вызвало растерянность среди крестьян. А вскоре последовала и обычная кара. Королевские отряды рассеялись по всей стране, наказывая всех, кто оказался замешанным в мятеже.

Кто же выиграл?

Что, кроме тяжких жертв с обеих сторон, принесли многочисленные крестьянские восстания XIV--XV вв., о двух из которых (самых известных) было рассказано? Как бы ни лютовали победители, они понимали, что не стоит снова переступать черту в своих требованиях к крестьянам, ту черту, за которой приходит конец терпению «мужика». Теперь освобождение крестьян пошло гораздо быстрее и легче, чем раньше. Спустя сто лет после восстания Уота Тайлера лично зависимые крестьяне в Англии стали редкостью. А ведь мятежники требовали прежде всего именно свободы. Не менее важно и то, что крестьяне смогли отстоять свое право самим иметь дело с рынком, не прибегая к обременительному «посредничеству» своих сеньоров. А это означало, что постепенно слой зажиточных крестьян начал увеличиваться. Сеньорам пришлось понять, что пора искать новые способы пополнить свой карман. Сверх определенного предела от крестьян нельзя было добиться ничего, кроме мятежа. Тогда одни сеньоры стали больше заниматься предпринимательством, другие предпочли пойти на службу к королю за жалованье и в надежде достичь доходных придворных должностей. Главное, что крестьянское хозяйство могло теперь развиваться без особых помех. А именно оно составляло основу всей европейской экономики.

Жан Фруассар о Жакерии

Вскоре после освобождения короля Наварры случился удивительный и великий мятеж во многих областях королевства Франции, именно: в Бовэзи, Бри, на Марне, в Лаоннэ, Валуа и по всей стране до Суассона. Некие люди из деревень собрались без вождя в Бовэзи, и было их вначале не более 100 человек. Они говорили, что дворянство королевства Франуии -- рыцари и оруженосцы -- опозорили и предали королевство и что было бы великим благом их всех уничтожить. И тому, кто так говорил, каждый кричал: «Истинную правду он сказал: позор тому, кто будет помехой истреблению дворян всех до последнего!» Потом собрались и пошли в беспорядке, не имея никакого оружия, кроме палок с железными наконечниками и ножей, прежде всего к дому ближайшего рыцаря. Они разгромили и предали пламени дом, а рыцаря, его жену и детей -- малолетних и взрослых -- убили...

Так они поступили со многими замками и добрыми домами и умножились настолько, что их уже было добрых 6 тыс.; всюду, где они проходили, их число возрастало, ибо каждый из людей их звания за ними следовал; рыцари же, дамы, оруженосцы и их жены бежали, унося на своей шее малых детей, по 10 и по 20 миль до тех пор, пока не считали себя в безопасности, и бросали на произвол судьбы и свои дома, и имущество. А эти злодеи, собравшиеся без вождя и без оружия, громили и сжигали все на своем пути, убивали всех дворян, которых встречали... как бешеные собаки. Поистине, ни христиане, ни сарацины никогда не видали таких неистовств, какими запятнали себя эти злодеи. Ибо, кто более всех творил насилий и мерзостей, о которых и помышлять-то не следовало бы человеческому созданию, те пользовались среди них наибольшим почетом и были у них самыми важными господами... Выбрали короля из своей среды, который, как говорили, происходил из Клермона в Бовэзи, и поставили его первыми, над первыми. И величали его, короля, Жак Простак. Они сожгли и начисто разгромили в области Бовэзи, а также в окрестностях Корби, Амьена и Мондидье более 60 добрых домов и крепких замков, а если, бы Бог не пришел на помощь Своей благостью, эти злодеи так бы размножились, что погибли бы все благородные воины, святая церковь и все зажиточные люди по всему королевству, ибо таким же образом действовали названные люди и в области Бри, и в Патуа.

Из анонимной хроники аббатства св. Марии в Йорке о восстании 1381 г.

И когда король прибыл со своими людьми, он стал с ними к востоку, возле госпиталя св. Варфоломея, дома каноников, а общины стояли к западу в боевом порядке в большом числе. В это время подъехал мэр Лондона Уильям Уолуорс, и король велел ему отправиться к общинам и сказать, чтобы их предводитель явился к нему. И когда он, по имени Уот Тайлер из Мэдстона, был позван мэром, он подъехал к королю с большой учтивостью, сидя на небольшой лошади, чтобы его могли видеть общины. И он сошел с лошади, держа в руке кинжал, который он взял у другого человека. И когда он сошел, он взял короля за руку, наполовину согнул колено и крепко и сильно потряс кисть руки, говоря ему: «Будь спокоен и весел, брат! Через какие-нибудь две недели общины будут хвалить тебя еще больше, чем теперь, и мы будем добрыми товарищами». А король сказал названному Уоту: «Почему вы не хотите отправляться в ваши места?» Тот отвечал с большой клятвой, что ни он, ни его товарищи не уйдут до тех пор, пока не получат грамоту такую, какую они хотят получить, и пока не будут выслушаны и включены в грамоту такие пункты, каких они хотят потребовать, угрожая, что лорды королевства будут раскаиваться, если они (общины) не получат пунктов, каких они хотят... На это король спокойно ответил и сказал, что все, что может, он честно им пожалует, оставляя за собой регалию своей короны, и велел ему отправляться в свой дом без дальнейшего замедления.

В это самое время один слуга из Кента, находившийся среди людей свиты короля, пробился посмотреть названного Уота, предводителя общин, и, когда он его увидел, он сказал во всеуслышание, что это величайший вор и разбойник во всем Кенте... И за эти слова названный Уот хотел нанести ему удар своим кинжалом и убить его в присутствии короля. Поэтому мэр Лондона, по имени Уильям Уолуорс, стал укорять названного Уота за это насилие и неуважительное поведение в присутствии короля и арестовал его. И за этот арест названный Уот в большом раздражении ударил мэра в живот. Но, как было угодно Богу, названный мэр носил кольчугу и не потерпел никакого вреда, но, как человек смелый и мужественный, извлек свой меч и ответил названному Уоту сильным ударом в шею и еще раз сильным ударом в голову. Во время столкновения один слуга королевского двора извлек свою шпагу и ударил его два или три раза в живот и ранил его насмерть. И названный Уот пришпорил лошадь, крича общинам, чтобы они отомстили за него; и лошадь пронесла его каких-нибудь восемьдесят шагов, и тут он свалился на землю полумертвый... И мэр... велел обезглавить его, и так окончил его преступную жизнь. И велел мэр насадить его голову на кол и нести перед собой к королю, который находился в поле. И когда увидел король сказанную голову, он велел принести ее поближе к нему, чтобы привести в замешательство общины, очень благодарил названного мэра за то, что он сделал. И когда общины увидели, что их предводитель Уот Тайлер умер таким способом, они пали на землю среди пшеницы, как люди обескураженные, громко умоляя короля о прощении им их преступлений.

Время справедливых страданий

На подъеме

Столь тяжкие бедствия, как «Черная смерть», конечно же, не обошли стороной и Восточную Европу. Но все же XIV столетие запомнилось большинству живших там народов как время могучих и справедливых королей обширных держав. Его не сравнить с XIII в., принесшим с собой бесчисленные смуты и опустошительное нашествие монголо-татар: в 1241 г. полчища Батыя разорили Польшу и особенно сильно Венгрию. Не похоже XIV столетие и на беспокойный XV в., когда вся Восточная Европа со страхом ожидала нападения нового страшного врага -- турок.

Император Карл IV в окружении курфюрстов. Миниатюра (XIV в.)

XIV век можно назвать временем «отстраивания» Восточной Европы. Повсюду строилось много замков и церквей, закладывались новые города. Возникли и первые университеты -- в Праге, Кракове, Пече и Буде. Восточноевропейские государи всячески поощряли горожан и для быстрого развития городов приглашали ремесленников и купцов из Германии, перенимали обычаи германских городов.

Почти во все страны Восточной Европы звали и немецких крестьян, рудознатцев, разных мастеров. Их познания и прилежание высоко ценились. Большие немецкие поселения возникли в Венгрии, Чехии, Польше. Много крупных городов, а порой и целые области (например, Силезия) со временем были заселены почти исключительно немцами. Их вклад в хозяйственное развитие Восточной Европы неоспорим. Впоследствии во многих областях немцы слились с местным населением и растворились в нем, но кое-где они сохраняются как особая национальная группа и до сих пор (например, в Трансильвании).

Вид Кракова.Гравюра (XV в.)

Строились не только города...

Действительно, в XIV в. почти повсюду на Востоке Европы росли и крепли обширные государства, «строились» настоящие державы, которым предстояло впредь сыграть очень большую роль в истории средневековья и Нового времени.

Непродолжительным оказалось возвышение, пожалуй, только одной из этих держав -- Сербии.

Славянская Сербия, находившаяся под властью Византии, получила самостоятельность в XII в. Долгое время этому княжеству приходилось соперничать и с Византией, и с другими сильными соседями -- Болгарией и Венгрией.

При князе Стефане Душане (1331--1355) Сербия становится самым обширным и сильным государством на Балканском полуострове. Но поражение, нанесенное турками сербам и их союзникам в битве на Косовом поле (1389), было началом заката этой державы.

Королевство Чехия вместе с маркграфством Моравия и присоединенной к «землям чешской короны» Силезией входило в состав Священной Римской империи. Чешский король Карл был в 1347 -- 1378 гг. даже императором. При нем, Карле IV, Прага становится по сути дела столицей империи, а Чехия -- ее ядром. Карл IV так заботился о своем королевстве, что современники-немцы называли его с неодобрением «отцом Чехии и отчимом империи».

С таким же почтением, как чехи о Карле IV, вспоминают поляки о своем короле Казимире III Великом (1333--1370).

За внимание короля к простому народу его нередко называли крестьянским королем. Но надо сказать, что не меньше, чем о крестьянах, заботился Казимир III и о городах своего королевства. Он всячески поощрял торговлю и ремесло, давал горожанам льготы и привилегии. При нем было выстроено столько новых крепостей, церквей и других зданий, что о Казимире III говаривали: «Он получил Польшу деревянной, а оставил ее каменной». Изгнанные из Германии после «Черной смерти» евреи получили защиту и покровительство у короля Казимира III. Он дал им полную свободу селиться в своем королевстве, пользоваться всеми правами и беспрепятственно исповедовать свою религию. Не менее терпимо относился Казимир III и к православным из Галичского княжества, частично присоединенного при нем к Польше.

Казимир III Великий предполагал расширять границы Польского королевства дальше на Восток -- за счет осколков древней Киевской Руси. Но здесь у Польши появился более удачливый соперник -- Великое княжество Литовское. Литовский князь Гедиминас (1316 -- 1341) сумел не только объединить враждовавшие ранее между собой литовские племена, но и распространить свое влияние на многие русские княжества.

Впоследствии большинство земель бывшей Киевской Руси и сам Киев вошли в состав Литвы. К Литве тяготело Тверское княжество, сторонники присоединения к Литве были сильны и в Новгороде. Но попытки великого князя Литовского Ольгерда силой подчинить Московское княжество успеха не имели.

Литовцы были, пожалуй, последними язычниками в Европе, но в своих владениях они не притесняли ни католиков, ни православных. Официальные документы литовских князей составлялись при их дворе либо западными клириками на латыни, либо же православными дьяками на разговорном языке славянского населения Литовского княжества (древнебелорусском).

Союз

Когда в Польше со смертью Казимира III Великого прекратилась древняя династия Пястов, польская знать предложила могучему соседу -- литовскому князю Ягайло (в польском произношении Ягелло) -- жениться на наследнице польской короны юной королеве Ядвиге и стать польским королем. Но предварительно Ягайло и его люди должны были, разумеется, принять крещение.

В результате этого союза, заключенного в 1386 г., судьбы Литвы и Польши, объединенных династией Ягеллонов -- потомков Ядвиги и Ягайло, -- оказались надолго тесно связанными между собой. Литовская знать получила все права польской знати, а Литва сохраняла по-прежнему большую самостоятельность. При Ягайло великим князем Литовским стал Витовт (1392--1430), расширивший границы Литвы до берегов Черного моря. Только сокрушительное поражение на реке Ворскле, нанесенное Витовту монголо-татарами в 1399 г., остановило дальнейшее усиление Литвы.

Много столкновений было у Литвы с ордынцами. Но все же главными ее врагами до XV в. оставались рыцари Немецкого ордена. Вражда с ними почти не прекращалась с начала XIII в.

Новые немецкие земли

К началу XIII в. языческие племена, жившие издавна на южном берегу Балтийского моря -- предки современных латышей, эстонцев и литовцев, -- оказались окруженными католическими странами на Западе и Севере и православными княжествами на Востоке и Юге.

Область немецкой колонизации в Восточной Прибалтике

Однако все попытки распространить в этих краях христианство заканчивались неудачами, вроде тех, что постигли Адальберта-Войцеха в X в. или Бруно (Бонифация) в начале XI в. В XIII в. в разгар Крестовых походов с Запада началось решительное наступление на этот последний крупный очаг язычества в Европе.

Конечно же, римский папа, император Священной Римской империи, князья и государи, крупные города считали своим святым долгом «распространение веры Христовой» среди язычников. Сотни рыцарей из всех католических стран -- от Испании до Польши -- отправлялись в Прибалтику, чтобы блеснуть доблестью и добыть славу. Папы объявили, что участие в крестовом походе в Прибалтику приравнивается к походу в Палестину. И все же главную роль в покорении Прибалтики сыграли немецкие рыцари и переселенцы.

Немецкий (Тевтонский) рыцарский орден на отвоеванных им у пруссов землях создал небольшое, но сильное государство. Орден неустанно звал на захваченные земли переселенцев -- крестьян и горожан -- из Германии. Дело было так хорошо организовано, что пруссы спустя полтора века полностью растворились среди пришельцев, оставив после себя лишь имя -- Пруссия. Оно и закрепилось за этой новой немецкой страной. (Позже ее стали называть Восточной Пруссией.)

Севернее -- в устье Западной Двины -- отвоеванные у язычников земли получили название также по имени одного из покоренных племен -- Ливония. Центром Ливонии была Рига.

Замок Мариенбург - резиденции верховного магистра Немецкого ордена

Рыцари Немецкого ордена не были в Ливонии полными хозяевами, как в Пруссии. Здесь они все время ссорились и боролись за власть с архиепископами Рижскими. Со временем и в Ливонии и в Пруссии стали требовать участия в управлении и окрепшие города.

Окончательное покорение Пруссии и Ливонии затянулось на многие десятилетия. Местные жители оказывали упорное сопротивление и часто, вынужденно приняв для вида крещение, продолжали втайне придерживаться своих древних верований. Тогда война возобновлялась, и число жертв ее росло с каждым новым походом христиан или набегом язычников.

Даже крещение литовцев при Ягайло не прекратило ежегодных нападений Ордена. Рыцари утверждали, что выкорчевывать язычество в Литве придется еще многие десятилетия, потому что литовцы и на этот раз объявили себя католиками лишь из чистого притворства.

Конец долгой борьбы

Польские государи то воевали с Орденом, то заключали с ним союзы. Но король Ягайло начал против Ордена войну, оказавшуюся решающей. В 1410 г. небольшое, но хорошо вооруженное войско верховного магистра Ордена вышло навстречу вступившей в Пруссию армии Ягайло и Витовта. На стороне Ордена как всегда сражались рыцари из самых разных католических стран. Витовт привел с собой кроме литовцев отряды, набранные в православных землях Великого княжества Литовского, и даже несколько сотен ордынцев.

После тяжелейшего сражения войско Ордена было разгромлено, верховный магистр пал в бою. Со дня этой битвы при Грюнвальде (или, как ее называют немцы, при Танненберге) начался закат Немецкого ордена. Он перестал вызывать беспокойство у соседей и вскоре стал вассалом Польши. Но немцы остались хозяевами Пруссии и Ливонии.

...