Франко-германские отношения и международная политика Отто фон Бисмарка (70-е – начало 80-х гг. XIX века)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Исторический факультет

Доклад

по новой и новейшей истории стран Европы и Америки, 1815-1918 годов

Франк-германские отношения и международная политика Отто фон Бисмарка (70 - е - начало 80 - х гг. XIX века)

Студента III курса бакалавриата д/о

гр. 311 - ои - 3 Лебедева К.С.

Москва, 2020

Оглавление

Введение

1. Историографический обзор

2. Постановка цели и задач

3. Обзор источников

4. Франко-германские отношения до кризиса 1875 года

5. «Военная тревога» 1875 года

6. Система союзов Отто фон Бисмарка

Заключение

Библиографический список

Введение

К началу второй половины XIX столетия Германия все еще не была единой страной с четко очерченными границами. Правопреемником распавшейся в далеком 1806 году Священной Римской империи со времен Венского конгресса являлся Германский союз, вобравший в себя свыше трех десятков немецких государств, среди которых была одна империя (австрийских Габсбургов), пять королевств (Пруссия, Саксония, Бавария, Ганновер, Вюртемберг), герцогства, княжества и четыре «вольных города» (Франкфурт - на - Майне, Гамбург, Бремен и Любек).

Стоит отметить, что данное немецкое объединение также имело в своём составе территории, находящиеся под иностранным суверенитетом правителей Великобритании (до 1837 года), Дании и Нидерландов. Поражение национального движения в революции 1848 - 1849 годов привело к тому, что попытки разрешить вопрос воссоединения «снизу» уступили место борьбе за лидерство в данном процессе между монархией Габсбургов и королевством Пруссия. Австрия еще осенью 1849 года предложила план «70 - миллионной империи» под авторством Ф. Шварценберга, отражавший великогерманское направление в движении за объединение и предполагавший включение в Германский союз всей империи Габсбургов, которая, благодаря своим размерам должна была играть стержневую роль во всем огромном едином государстве.

В Пруссии же Й.М. Радовицем была разработана стратегия малогерманского воссоединения в форме унии князей, которая в свою очередь просто заключила бы союз с Австрийской монархией. 29 ноября 1850 года между противоборствующими сторонами было подписано Ольмюцкое соглашение, означавшее для Пруссии крах «плана Радовица». Замысел Шварценберга также не увенчался успехом.

В мае 1851 года две ключевые немецкие силы заключили секретный и наступательный оборонительный союз с контрреволюционной направленностью, действовавший до 1857 года. Начавшаяся Крымская (Восточная) война способствовала тому, что передовую роль в процессе объединения постепенно начала играть Пруссия, которая в дальнейшем все сильнее укрепляла свои позиции благодаря кипучей деятельности нового министра - президента Отто фон Бисмарка. Немалую роль в складывании выгодного для данного королевства соотношения сил в Европе сыграло польское восстание 1863 года, благодаря которому сильно ослабли или вовсе распались многие связи между передовыми европейскими государствами.

В такой ситуации Пруссия взяла курс на саботирование деятельности Германского союза и взятие процесса объединения Германии в свои руки. В 1864 году произошла Вторая Шлезвигская война с Данией, в результате которой к Австрии и её ключевому сопернику отошли территории герцогств Лауэнбург, Гольштейн и Шлезвиг. По решениям Гаштейнской конвенции 1865 года общее владение противоборствующих сторон данными территориями сохранялось, однако под управлением Габсбургской монархии остался только Гольштейн. Не до конца разрешенная проблема бывших датских герцогств, а также огромный клубок противоречий, накопившийся за эти годы между Австрией и Пруссией, логично привели к решающей войне, победа в которой осталась за королевством: Германский союз был распущен, а империя Габсбургов вышла из мира германских государств, к которому принадлежала на протяжении на нескольких веков.

В 1866 году был создан Северогерманский союз, объединявший все немецкие земли севернее реки Майн. Отто фон Бисмарк стремился связать и южногерманские государства наступательными и оборонительными союзами, что в итоге было осуществлено в период с 13 августа по 3 сентября. Сыгравший же посредническую роль в заключении австро-прусского Никольсбургского перемирия Наполеон III начал проводить так называемую «политику чаевых», пытаясь получить вознаграждение за оказанные услуги, отраженное в проектах Бенедетти, предполагавших отторжение от Северогерманского союза некоторых территорий, еще в начале века входивших в состав Франции. В ответ прусский министр - президент обратил против императора грозное оружие - еще не порох и свинец, но германскую и зарубежную прессу. Французское общественное мнение стало всё острее воспринимать перспективу объединения Германии, видя в этом угрозу для своего государства. После люксембургского кризиса 1867 года отношения между двумя сторонами ухудшились еще сильнее.

Понимая, что вооруженное противостояние неизбежно, и Франция, и Пруссия начали «искать Европу»: союзников, которые в теории могли бы способствовать победе в предстоящем противоборстве. Пруссия сблизилась с Россией на основе взаимной поддержки друг друга против Австро - Венгрии, Франция же, потерпев неудачи в попытках заключить союз с империей Франца Иосифа и с Италией, подошла к войне фактически в полной изоляции. Знаменитая «эммская депеша», несколько скорректированная Бисмарком, породила взрыв националистических настроений в обоих государствах. Противостояние стало неизбежным. Франция, формально выступив в качестве агрессора, официально начала войну.

Судьба вооруженного конфликта в немалой степени была решена уже в сентябре 1870 года, когда после поражения французов под Седаном был взят в плен сам император Наполеон. Уже через два дня после этого во Франции была провозглашена республика и создано временное «правительство народной обороны». Следующим ключевым событием войны стала четырехмесячная осада Парижа. Уже в январе 1871 года город капитулировал, а в Версале было объявлено о создании единой Германской империи во главе с кайзером Вильгельмом I.

Таким образом, Пруссия устранила все ключевые препятствия, мешавшие объединению всех немецких земель в один организм. Новое государство было создано, Версальский прелиминарный, а затем и Франкфуртский договоры с Францией были подписаны. Однако вполне естественно, что само явление только что образовавшейся Германской империи как таковой и произошедшее за эти годы значительное усиление Пруссии не могли оставить другие европейские державы.

Как любому молодому государству, кайзеровской Германии нужны были надежные союзники хотя бы для того, чтобы обезопасить свои границы от вторжения со стороны поверженных, но не совсем не сошедших с международной арены оппонентов. Австро - Венгрия, хотя и не принимала участия в завершившейся войне 1870-1871 гг., в теории по - прежнему оставалась для Германии потенциальным врагом: имея длительную историю противоречий с Пруссией, разрешившихся совсем не в пользу Габсбургов, империя имела все силы, чтобы со временем поднять голову и взять реванш за прежние неудачи.

Однако она сосредоточила свои силы на Балканах, где столкнулась со встречным курсом другой огромной страны - России, а потом и вовсе пошла на сближение с государством Вильгельма I. Значительно ослабленная, лишившаяся прежнего статуса великой европейской державы и сильно пострадавшая в финансовом плане Франция, в последние военные месяцы еще и раздираемая внутренними противоречиями, несомненно, желала в будущем свести счеты с торжествующим победителем. Тяжелые времена контрибуции и немецкой оккупации только лишь подогревали это стремление, способствуя постепенному переходу уже существовавших франко - германских противоречий в настоящий антагонизм двух держав, не оставлявший равнодушным ни Россию, ни другие государства Европы.

Именно отношения Третьей республики и кайзеровской империи в последовавшее после войны десятилетие в русле всей континентальной внешней политики Германии этого периода и являются объектом представленного исследования. Предметом же нашего изучения послужат тенденции, проявлявшиеся во взаимодействиях Франции и государства Вильгельма I в первые годы после Франкфуртского мира; предпосылки зарождения, суть и итоги бушевавшего в их отношениях кризиса 1875 года, а также система союзов немецкого министра иностранных дел Отто фон Бисмарка - лица, определявшего все основные направления внешнеполитического курса империи на тот момент.

Наше исследование будет основано на двух ключевых источниках - втором томе «Мыслей и воспоминаний» уже не раз упомянутого нами знаменитого «железного канцлера» Бисмарка и дипломатических документах периода «военной тревоги» середины 70-х годов XIX века, размещенных в одном из томов советского журнала «Красный архив». Также будут использованы тексты договоров, заключенных державами в ходе складывания системы союзов многолетнего министра иностранных дел Прусского королевства. На описании отличительных черт и специфических особенностей представленных материалов лучше остановиться позже, а сейчас, думается, следует обозначить ограничения для нашей работы.

Она будет поставлена в определенные хронологические и географические рамки. Касательно первых границ стоит отметить, что исследование будет охватывать временной промежуток с 1870-1871 по 1882 годы. Верхнее ограничение избрано нами именно таким, поскольку представленная работа в той или иной степени затрагивает особенности ситуации, сложившейся на международной арене в период франко - прусской войны. Нижняя же граница связана с важным событием в истории мировой политики: оформлением Тройственного союза, положившего начало кардинально новому процессу: разделению Европы на два антагонистических лагеря, обострение борьбы за передел мира между которыми способствовало развязыванию Первой мировой войны. Мы сосредоточимся исключительно на рассмотрении проблем, касающихся континентальной части Европы, а потому Восточный вопрос, так сильно волновавший передовые державы, практически совершенно не будет затронут данным исследованием.

Актуальность работы, на наш взгляд, заключается в том, что нами будет предпринята попытка рассмотреть развитие франко - германских отношений не «на короткой дистанции», а в течение довольно длительного временного промежутка, причём, в отличие от большинства трудов со сходной целью, раскрывающих событийную канву в сжатом виде и с довольно краткими и порой даже стереотипными выводами, представленное исследование будет изобиловать многочисленными фактами, нашей их интерпретацией и оценкой, основанной на логической составляющей и на в той или иной мере весомых аргументах. Работа не будет носить общего характера, а явит собой стремление нарисовать перед читателями изученную до деталей картину происходившего, подавляющая часть мазков на которой создана с опорой на имеющиеся источники.

1. Историографический обзор

Наша тематика, в целом, является достаточно хорошо изученной во многом благодаря той ключевой роли, которую играл в политическом развитии Германии того периода её рейхсканцлер - Отто фон Бисмарк. Его неоднозначная, сложная, сотканная из многочисленных противоречий натура вызывала ожесточенные споры еще при жизни этого выдающегося человека и, конечно, не перестала будоражить умы ученых после его смерти. Один из современных историков - специалистов по личности многолетнего главы немецкого правительства Карина Урбах писала так: «Его биографию преподавали по меньшей мере шести поколениям, и можно с уверенностью сказать, что каждое следующее поколение изучало другого Бисмарка: ни один другой немецкий политик не был использован и искажён так сильно, как он» Urbach K. Between Saviour and Villain. 100 Years of Bismarck Biographies. // The Historical Journal. Vol.41.

No.4 (December 1998). P.1142.. Именно личность «железного канцлера» во многом порождала интерес к проблемам, связанным с объединением Германской империи и франко - прусской войной, с «военной тревогой» и Тройственным союзом.

Отдельные аспекты проблемы взаимоотношений двух держав как таковых без привязки к отдельному лицу также изучались как зарубежными и российскими, так и советскими учеными. Среди последних особенно выделяется специалист по истории и внешней политике Германии А.С. Ерусалимский и занимавшийся Французской революцией конца XVIII века и историей Франции в целом А.З. Манфред. Кроме того, в XX веке было создано немало обобщающих трудов, среди всех других включавших в себя также сюжеты, так или иначе касающиеся избранной нами темы.

Так, довольно значимой для исследования представляется книга английского историка и политика Джорджа Пибоди Гуча «История современной Европы» Гуч Г.П. История современной Европы. М.: Государственное издательство, 1925., а точнее вторая глава этого труда - «Тройственный союз», в которой повествуется об отношениях между ведущими мировыми державами после Берлинского конгресса 1878 года и в первую очередь о складывании системы союзов прусского канцлера Отто фон Бисмарка и о предпосылках к её формированию. На первой же странице своей работы учёный выдвигает тезис о том, что «главным результатом Берлинского конгресса в политическом отношении было охлаждение отношений между Россией и Германией» Там же. С.28..

Автор книги подтверждает эту мысль устами выдающихся деятелей того времени - журналиста М.Н. Каткова, чиновника министерства иностранных дел А.Г. Жомини, военного министра Д.А. Милютина, замечая при этом, что последний даже «начал открыто работать на пользу франко - русского союза» Гуч Г.П. Указ. соч. С.28.. Сам Александр II, как пишет Гуч, также «вполне разделял недовольство своих подданных» не только потому, что был недоволен заменой берлинским компромиссом продиктованного Петербургом договора в Сан - Стефано, но и вследствие того, что боялся складывавшейся европейской коалиции против России под главенством Бисмарка Там же. С.29..

По свидетельству историка, весной 1879 года Россия даже запрашивала Италию и Францию по вопросу об их согласии поддержать государство императора - Освободителя в случае его столкновения с Австрией, но в обоих случаях получала отказ. Сосредоточение русских войск на германской и австрийской границах, отказ Александра посетить Берлин по случаю золотой свадьбы его дяди (Вильгельма I - К.Л.) - все это, как можно понять из хода мыслей Гуча, усиливало трения между двумя державами Там же. .

Этому способствовал, к тому же, и еще ряд обстоятельств и фактов, среди которых трещины «Союза трёх императоров», которые проявились в 1875 году, когда российский император и канцлер Горчаков «оказали давление в Берлине во время кризиса франко - германских отношений» и через год, когда все тот же Горчаков отказался от предоставления Германии гарантии владения Эльзасом и Лотарингией взамен на энергичную поддержку русской политики на Ближнем Востоке; отрицательный ответ Германии по вопросу нейтралитета в случае войны между Россией и Австрией, полученный накануне русско - турецкой войны, а также срыв переговоров о союзе с Кайзеровским государством, инициированных П.А. Шуваловым еще до начала работы конгресса Там же. С.29-30..

По словам автора книги, Бисмарк, который «в течение всей своей жизни поддерживал дружеские отношения с Россией, но не желал подчинить Германию русскому протекторату», хотя и преувеличивал свою, как сам он считал, максимальную уступчивость России в Берлине, все же не заслуживал упреков в предательстве и был вынужден обратить внимание на возможность заключения оборонительного союза с Австрией, направленного против общей опасности Там же. С.30-31.. «Несмотря на очевидность, что Габсбургская монархия не являлась подходящим союзником», немецкий канцлер, как пишет учёный, укрепился в своём стремлении к союзу с ней после получения известий о предстоящей отставке близкого ему по духу австрийского министра Андраши и, боясь, что новый министр окажется франкофилом или руссофилом, решился на начало официальных переговоров Гуч Г. П. Указ. соч. С.31..

Интересы Андраши и Бисмарка совпадали: Австрия, по свидетельствам Гуча, жаловалась на русские вооружения и постоянные предъявляемые Россией требования с угрозами и стремилась обезопасить себя от возможного вторжения. Однако для продолжения переговоров в Вене с последующим заключением союза необходимо было согласие правителей обеих империй.

И если Франц Иосиф I видел в договоре двух держав «единственный способ отвратить дамоклов меч» и всецело поддерживал инициативу своего министра, сохранив за ним пост до окончания дела Там же. С.32., то в ходе переговоров с Вильгельмом I, как писал Бисмарк, ему так и «не удалось окончательно устранить опасения императора, что под миролюбивым проектом скрываются агрессивные планы»: слишком велико было влияние традиций добрых отношений между державами, правители которых приходились друг другу родственниками Там же. С.33.. Сверх того, проходившие далее переговоры в ходе встречи российского и германского императоров в Александрове убедили кайзера, что «русская опасность существует лишь в воображении канцлера» Там же. С.34., вследствие чего Вильгельм принял твердое решение о невозможности уполномочивания Бисмарка для подписания конвенции или трактата с Австро - Венгрией.

Но, по словам английского историка, канцлер не мог просто так сдаться, а потому сначала заручился поддержкой своего курса со стороны Баварии, занимавшей «особенно влиятельное положение в вопросах немецкой внешней политики», а затем смог склонить на свою сторону и германского посла в Париже князя Гогенлоэ, первоначально не доверявшего Австрии и видевшего в союзе с ней предпосылку к формированию союза франко - русского Там же. С.34-35.. В результате Вильгельм все же изменил свою позицию и под натиском Отто фон Бисмарка дал согласие на оборонительный союз при условии, что Александр II будет уведомлен о нем. При подготовке к заключению договора, однако, обнажились противоречия уже между Бисмарком и Андраши (последний, в частности, хотел заключения согласия исключительно против России, а не еще и против Франции Там же. С.35-36.), однако благодаря настойчивости «железного канцлера» и они были улажены в день подписания договора, пусть и путём уступки австрийскому коллеге.

Продолжая воздействовать на престарелого Вильгельма I, считавшего, что «лучше отречение, чем предательство», канцлер, по словам Гуча, собрал целый совет министров, на котором получил одобрение заключенного им согласия, а также пригрозил отставкой в случае неизменности позиции императора. Вильгельм уступил снова, хотя условие, выдвинутое им при этом (о том, что русский самодержец будет уведомлен о договоре еще до его ратификации), что особенно подчеркивается историком, так и не было выполнено Гуч Г.П. Указ. соч. С.36..

Говоря о восприятии Двойственного союза в Европе, английский историк отмечает, что в России австро - германское соглашение было принято «как новый удар, нанесенный Германией, но, тем не менее, в нем не видели серьезной угрозы» Там же. С.37.. Александр II, в целом, даже согласился с меморандумом, сопровождавшим договор В нем, в частности, говорилось о том, что обе стороны будут стремиться сохранить дружескую позицию по отношению к России, не имеют намерения на нее нападать, а наоборот, изъявляют желание вступить в переговоры о заключении новых торговых согласий.

Там же. С.38., а потому опасение Вильгельма, что известие о союзе произведет тяжелое впечатление на его племянника, в общем, по словам автора книги, все же не оправдалось Там же.. Но Двойственный союз, устранивший немедленную опасность военных столкновений, был лишь частью общей системы соглашений для защиты Германии.

Так, Отто фон Бисмарк еще до заключения согласия с Австро-Венгрией «зондировал» Англию на предмет более тесного политического сотрудничества, необходимого для обороны от усиливавшегося в России панславизма, способного побудить русских к нападению на Австрию, а значит, и к общей войне. Однако Британия, по словам учёного, осталась в стороне от средне - европейских комбинаций и в дальнейшем не решилась примкнуть к Двойственному союзу Там же. С.38-39.. Зато уже по возвращению Бисмарка из Вены, в Берлин прибыл русский дипломат шуваловской школы Сабуров со стремлением вступить в переговоры по вопросу о российско - германском соглашении. Немецкий канцлер же этого, по мнению Гуча, вовсе не добивался, а имел только желание возобновить в той или другой форме прежде заключенный «Союз трех императоров» Там же. С.39..

Сабурова этот вариант также устраивал, однако Австрия боялась, что новое тройственное соглашение ослабит связь между ней и Германией, а также обеспечит России некое облегчение в её распространении на Ближнем Востоке, а потому преемник Андраши Гаймерле относился к нему с большим подозрением Там же.. Тем не менее, фигура нового российского императора Александра III стала в итоге важнейшим катализатором возобновления «лиги трех императоров» Там же. С.40.. Его совершенно миролюбивый настрой, а также страх перед революцией в Отечестве, желательных союзников в борьбе против которой Александр Александрович видел как раз в консервативных Германии и Австрии, способствовали, как считает учёный, тому, что уже 18 июня 1881 года, через три месяца после гибели императора - Освободителя, в Берлине Отто фон Бисмарком, послами Сечени и Сабуровым был подписан новый Тройственный договор с протоколом, предваряемый декларацией о том, что данный документ никоим образом не затрагивает двойственного соглашения, прежде заключенного между Австрией и Германией Гуч Г.П. Указ. соч. С.40-41..

«Новая дружба» между Германией и Россией, которая, по Бисмарку, должна была стать препятствием к австро - русской войне и франко - русской коалиции, была в дальнейшем укреплена встречей императорской четы с императором Вильгельмом в Данциге, а также назначением на пост министра иностранных дел взамен скончавшегося Горчакова деятеля шуваловской (а значит, прогерманской) школы Гирса Там же. С.42..

Последнее, о чем свидетельствует автор книги касательно нашей тематики, связано с реакцией общественного мнения России на возобновленное соглашение, которое продолжало оставаться враждебным Германии и ярко отразилось в выступлении полководца Михаила Скобелева в Париже, заявившего, что его Родина не отдаст освобожденных балканских славян в порабощение Австрии и, более того, даже нападет на формально союзную ей империю, если та проявит агрессию в отношении южных славян за пределами Боснии и Герцеговины Там же. С.42-43.. И хотя, как подчеркивает историк, последнее событие не нанесло никакого урона «Союзу трёх императоров», для Петербурга, Вены и Берлина скорая смерть знаменитого генерала явилась «действительным облегчением» Там же. С.43..

В контексте рассматриваемых нами вопросов нельзя не отметить и книгу знаменитого советского и российского учёного Евгения Викторовича Тарле «Европа в эпоху империализма, 1871-1919 гг.» Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма, 1871-1919 гг. / Е.В. Тарле. 2-е изд., доп. М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. 511 с., в которой нас особенно заинтересовали две главы, повествующие о внешней политике Французской республики до образования Антанты и о политическом развитии Германии от объединения империи до обострения англо - германского соперничества соответственно. Первую из упомянутых нами частей своего труда автор начинает с довольно традиционного для ненемецких историков утверждения о том, что в первые годы после Франкфуртского мира 1871 г. Франция «была всецело занята залечиванием своих ран, возрождением армии, уплатою пяти миллиардов контрибуции, внутренними делами, спорами о форме правления» Там же. С.30..

Однако уже в следующих предложениях, когда речь заходит о «военной тревоге» 1875 года и затрагивает образ действий Отто фон Бисмарка, Тарле представляет перед читателями свою ярко окрашенную авторскую позицию. «Железный канцлер», по его словам, тогда «носился с мыслью о новом нападении на Францию с тем, чтобы уж окончательно разгромить её и лишить места среди великих держав». Результатом же этого стал тот факт, что «Англия и Россия явно встревожились и дали понять в Берлине о своём неудовольствии», вследствие чего «Бисмарк вовремя отступил» Тарле Е.В. Указ. соч. С.30.. Представленная точка зрения советского ученого на данное резонансное событие кардинально отличается от того, что будет активно пропагандироваться целой плеядой германских послевоенных историков - сторонников взгляда на курс Бисмарка, как на абсолютно миролюбивую совокупность мероприятий, имевшую своей целью лишь защиту Германии (или даже всей Европы) от агрессии крупных держав и России в первую очередь. Несколько разнится она и с мнением уже упоминаемого нами Г.П. Гуча, отводившего ключевую роль в успокоении агрессии Германии 1875 года действиям Александра II и канцлера Горчакова и не отмечавшего при этом оказание давления со стороны Великобритании или каких - либо других государств. Примечательно, что Тарле при этом подчеркивает, что пережитая «военная тревога», как ни странно, побудила Францию даже ускорить свои военные реформы, так что уже к началу 80-х годов она, по его мнению, снова вошла в когорту главных военных держав Европы, хотя все еще и не могла думать о борьбе с Германией, поскольку не имела союзников Там же.. Далее довольно интересной представляется трактовка советским исследователем корректировки курса «железного канцлера», который стал активно поддерживать колониальную политику своих, казалось бы, логичных врагов. По мысли знаменитого учёного, Бисмарк, сочувствуя идее завоевания французами Туниса, имел в виду несколько целей: во - первых, отвлечение Третьей республики от европейских дел, а во - вторых, стремление поссорить Францию с другими колониальными державами Там же. С.30-31.. Причем последняя надежда вполне оправдалась: так, согласно Тарле, подчинение того же Туниса раздражило Италию, что в дальнейшем позволило немецкому канцлеру легко привлечь её к союзу с Германией и Австрией, а последующие колониальные предприятия сделали натянутыми отношения французов еще и с англичанами. Более того, энергичная политика в этой сфере вызвала немалое количество протестов и нареканий и внутри самой Франции и, в частности, была осуждена будущим премьер - министром Жоржем Клемансо, выступившим за сосредоточение всех сил в Европе для охраны «вечно угрожаемой восточной границы» Тарле Е.В. Указ. соч. С.31..

Далее, ведя речь уже о складывавшемся в 80 - е франко - русском союзе, советский учёный подчёркивает, что сближение этих двух держав стало почти неизбежным после оформления сначала Двойственного, а затем и Тройственного союза, направленного «своим враждебным острием» именно против данных государств. Однако, несмотря на такую характеристику последнего соглашения, Тарле не усматривает в нём сугубо агрессивной направленности, а даже наоборот, высказывает точку зрения о том, что «для Австрии этот союз был охраной от возможного нападения со стороны России», а для Бисмарка являлся средством защиты «от вечной угрозы со стороны Франции, не мирившейся с потерей Эльзас - Лотарингии», способом «охраны существующего положения вещей в Европе» Там же. С.32.. В этом его позиция схожа с мнением Г.П. Гуча.

Однако, в отличие от английского политика, советский исследователь отмечает и еще одно важное последствие заключения тройственного согласия: тесное сотрудничество с той же Австрией, как пишет ученый, было необходимо для проникновения немецких товаров и капиталов на Балканы и в азиатскую Турцию и стало большой удачей для завоевательно настроенных кругов крупно капиталистического класса Германии Там же.. Свои причины для вступления в союз с двумя империями автор книги называет и для Италии, которая стремилась создать противовес против Франции, только - только захватившей Тунис, и желала наладить «терпимые» отношения с империей Франца Иосифа, которой не переставала бояться Там же.. Впоследствии, как отмечает Тарле, германский промышленный капитал «сумел обосноваться и на Апеннинском полуострове и связал Италию с немцами очень сложными и крепкими узами» Там же. С.32-33..

В итоге после оформления Тройственного союза Франция и Россия, по мысли исследователя, «оказались изолированными и разобщенными», лицом к лицу с еще более враждебной (вследствие противоречий с Третьей республикой в Центральной Африке и существовавшей угрозой владычеству в Египте и в Индии) и более могущественной Великобританией Там же. С.33.. Две загнанных в угол страны просто должны были сплотиться, чтобы не сойти с авангарда международной арены, а потому уже в 1881 - 1882 годах Леон Мишель Гамбетта с одной стороны и генерал Михаил Скобелев с другой начали вести агитацию в пользу франко - русского союза Тарле Е.В. Указ. соч. С.33.. Причем в этом потенциальном сближении свою роль опять же сыграл и экономический фактор: если верить автору книги, французские свободные капиталы тогда искали себе выгодного помещения за границей, в то время как Россия могла дать очень хороший процент и представляла собой гораздо более устойчивое и надежное государство, чем её конкуренты за французские финансы Там же.. Кроме того, гарантия русских займов со стороны правительства Третьей республики могла повысить кредитоспособность империи Александра III и дать ей возможность «широко развить как фабрично - заводскую деятельность, так и строительство новых железных дорог», тем самым ускоряя процесс индустриализации Там же. С.33-34..

Германскую же политику первого периода (от основания империи и до отставки Бисмарка (1871-1890)), исследователь характеризует как консервативную по преимуществу Там же. С.107.. Все действия «железного канцлера» в этот период, по его мнению, были направлены «к сохранению добытого, а не к приобретению нового» Там же. С.90.. Бисмарк, по Тарле, понимал, что «Германия, при всей своей силе, окружена страшными опасностями извне, что для неё проигрыш большой войны, вследствие экономических и географических условий, всегда опаснее, чем для любой другой державы, и что поражение для нее может стать равносильно уничтожению великодержавности» Там же..

Его ключевым страхом был «кошмар коалиций», а прежде всего, отдельно взятая Россия, которую, как особо подчеркивает учёный, «железный канцлер», в целом, боялся больше всех. Примечательно, что Тарле, интерпретируя в главе о внешней политике Франции «военную тревогу» 1875 года как агрессивное со стороны Отто фон Бисмарка мероприятие, в данном разделе объясняет её «громадными вооружениями французов и страхом канцлера пред несомненной будущей войной» Там же..

В результате между двумя трактовками одного события, на наш взгляд, возникает некое противоречие, которое, однако, можно объяснить разными акцентами, расставленными автором книги в этих двух главах. Например, в этом же разделе советский историк говорит и о том, что Бисмарк «очень скупо и неохотно шел на создание германских колоний», стремясь не допускать опасных ссор с великой морской державой (вероятно, с Великобританией - К.Л.) Там же. С.91.. Таким образом, становится понятно, что высказанная автором книги альтернативная точка зрения на события 1875 года в данном случае явилась лишь подспорьем для доказательства верности его концепции, выделяющей душевное состояние немецкого канцлера в качестве одного из факторов его образа действий в дипломатической политике.

Безусловно необходимой для написания нашей работы кажется также статья Аркадия Самсоновича Ерусалимского «Франко - германский кризис 1875 г.», содержащаяся наряду с нашими источниками по данному аспекту проблематики в 6(91) - ом томе исторического журнала «Красный архив» за 1938 год Ерусалимский А.С. Франко - германский кризис 1875 г. // Красный архив. Т.6 (91). М.: Государственное социально - экономическое издательство, 1938. . Давая некое вступительное слово к своим рассуждениям, советский исследователь пишет, что ключевым вопросом касательно темы «военной тревоги» для всех буржуазных историков и для него самого является вопрос политической ответственности за произошедшие события, то есть проблема того, кто и в какой степени виновен в случившемся Там же. С.106..

По свидетельству Ерусалимского, на эту тему «авгуры европейской дипломатии долго предпочитали сохранять молчание», и лишь «в октябре 1879 года вынужденный уйти в отставку французский министр иностранных дел герцог Деказ, инспирировав статью Э. Доде в «Фигаро» - «Германия и Франция в 1875 г.», впервые приоткрыл завесу над событиями, вызвавшими призрак новой войны» Там же.. В этой статье, которая, как и последовавшая за ней книга, по словам советского учёного, вызвала настоящую сенсацию, уверенно заявлялось, что «в феврале 1875 г. бисмарковская Германия стремилась заручиться благоприятной позицией России в обмен на компенсации, обещанные ей на Востоке», «для того, чтобы нанести Франции новый сокрушительный удар» Там же. С.106-107.. Через несколько лет, в разгар кризиса 1887 года, на страницах французской печати появились новые материалы, разоблачавшие «военную тревогу», автором которых был непосредственный участник закулисных событий 1875 года - генерал Лефло, бывший тогда французским послом в Петербурге. В них говорилось о том, что «только предостерегающее вмешательство России предотвратило неминуемое, казалось, нападение бисмарковской Германии на Францию» Там же. С.107.. Данная позиция полностью совпадает с точкой зрения английского исследователя Г.П. Гуча по этому вопросу.

Наконец, еще одна волна интереса к данной проблематике, согласно Ерусалимскому, пробудилась после заключения франко - русского союза, когда в Третьей республике появился целый ряд работ различного характера, в которых события 1875 года рассматривались как исторический этап на пути к союзу между двумя крупными державами. Более того, поскольку было известно, что дипломатический нажим в Берлине в пользу Франции, наряду с Россией, был предпринят также и Англией, из этого впоследствии сделали вывод, что «именно в дни военной тревоги 1875 г. появились первые зачатки Тройственного согласия - Антанты», вызванные к жизни в целях поддержания мира Ерусалимский А.С. Указ. соч. С.107.. Характеризуя же германскую историографию по данному вопросу, член-корреспондент Академии наук ГДР Имеется в виду, естественно, А.С. Ерусалимский. отмечает, что все написанное в этой стране по проблеме «являлось лишь вариациями замечаний, высказанных о событиях 1875 г. самим “железным канцлером” кн. Бисмарком в его “Мыслях и воспоминаниях”» Ерусалимский А.С. Указ. соч. С.107..

После Первой мировой войны (которую Ерусалимский называет мировой империалистической), некоторые буржуазные немецкие историки «начали обнаруживать склонность совсем забыть об этом дипломатическом столкновении, стремясь лишить его какого бы то ни было исторического значения» Там же. С.108.. Однако в дальнейшем специалистам Веймарской Германии, «спасая культ Бисмарка», все же невольно пришлось внести значительные коррективы в описание произошедшего «железным канцлером», поскольку оно, как свидетельствует советский историк, «еще раньше вызвала серьезные критические замечания со стороны американских и английских историков» Там же. С.108-109..

При этом учёный отмечает также, что интерес к событиям 1875 года не был устранен и во время написания данной статьи, поскольку «старый расчет - бить своих противников поодиночке» стал «альфой и омегой внешней политики фашистских государств» Там же. С.109.. Знаменитый советский исследователь даёт и свою характеристику той самой точке зрения Отто фон Бисмарка на перипетии «военной тревоги», которую впоследствии так активно «лелеяли» немецкие историки. Он пишет, что «железный канцлер» расценивал этот эпизод «как дипломатическую интригу, проведенную руководителем русской дипломатии - “тщеславным” Горчаковым, совместно с некоторыми игроками на бирже, и среди них представителями французской дипломатии» при содействии германской императрицы Августы и ее ближайшего окружения, настроенных профранцузски и прокатолически Там же. С.108..

По мнению Ерусалимского, Бисмарк «пытался возложить всю ответственность за свою неудачу в развязывании новой, четвертой, войны» на русского министра иностранных дел, который, завидуя своему преуспевшему ученику, во имя удовлетворения личных амбиций, поддержания личного престижа и «создания мимолетного ореола» якобы пожертвовал укреплением отношений между двумя империями Там же.. Немецкий канцлер, «категорически отрицая наличие в Германии планов превентивных действий против Франции», «объявил себя вообще противником наступательной войны», а потому, как пишет советский специалист, неожиданно оказался совсем несведущим по части дипломатической мудрости, сформулированной генералом Мольтке Хельмут Карл Бернхард фон Мольтке - граф, прусский военачальник и военный теоретик, начальник Большого Генерального штаба Пруссии, который наряду с Отто фон Бисмарком и Альбрехтом фон Рооном считается одним из основателей Германской империи., звучащей так: «Желает войны не та держава, которая выступает, а та, которая своим образом действия заставляет других выступить» Ерусалимский А.С. Указ. соч. С.108..

Опираясь на взгляды К. Маркса, видевшего в захвате Пруссией Эльзаса и Лотарингии «вернейший способ» превратить войну Германии с Францией в «европейскую институцию», а также увековечить в новой империи военный деспотизм, «нуждавшийся для своего дальнейшего укрепления в постоянном обострении международного положения, в постоянном существовании военной тревоги» Там же. С.109-110., А.С. Ерусалимский доносит до читателей и свои собственные взгляды на рассматриваемую проблематику. Ученый утверждает, что в целях установления своей военно-политической гегемонии в Европе, «бисмарковская Германия стремилась к полнейшей изоляции Франции, которая должна была постоянно оставаться под дамокловым мечом» Там же. С.110.. Эта фраза очень схожа с характеристикой положения Франции после Франкфуртского мира, данной впоследствии А.З. Манфредом. Кроме того, стремясь предотвратить образование антигерманской коалиции, кошмар которой его душил, «железный канцлер» под предлогом культуркампфа «вел агрессивную политику и по отношению к государствам, в которых католическое влияние было хоть сколько - нибудь значительно» Ерусалимский А.С. Указ. соч. С.110..

При этом, как замечает член-корреспондент Академии наук ГДР, только позднее стало ясно, что за следовавшим вкупе с агрессивной политикой вмешательством в дела других стран на почве «борьбы за культуру» Здесь имеется в виду, например, требование от бельгийского правительства изменения законодательства в нужном Бисмарку духе, высказанное им вместе с угрозой отказа от гарантии нейтралитета в отношении данной страны.

Там же. на самом деле «таились захватнические планы немецких военных кругов» Там же.. Подходя к рассуждениям уже непосредственно насчет «военной тревоги» 1875 года, советский исследователь подмечает, что Отто фон Бисмарк на тот момент, конечно, понимал, что новое выступление против Франции возможно лишь при благожелательном нейтралитете России, а потому миссия молодого дипломата Радовица в Петербурге в феврале того же года была подчинена, по его мнению, если не стремлению добиться невмешательства государства Александра II в случае второй франко - германской войны, то, по крайней мере, желанию прозондировать почву среди политических кругов правящей кругов России и, по возможности, «добиться уменьшения влияния тех элементов, которые считали, что возрастающим тенденциям Германии к утверждению европейской гегемонии следует противопоставить сближение с Францией», «внушить в Петербурге мысль, что именно эти круги будут нести ответственность за новую войну, предотвратить которую возможно только полной изоляцией Третьей республики» Ерусалимский А.С. Указ. соч. С.111..

При этом, если верить Ерусалимскому, сам «железный канцлер», как и вся немецкая историография, отрицали данную цель миссии посла, а первый и вовсе не придавал ей особого значения, подчеркивая, что Радовиц лишь временно замещал вакантный пост в столице Российской империи в связи с отъездом в отпуск больного князя Рейсса Там же. С.110.. Мысль об опасности, исходящей от Запада, угрожающей всей Европе и особо волнующей Германию, лежала и в основе инструкций, полученных от Бисмарка немецкой прессой, что в итоге и вылилось в газетную кампанию, столь внезапно поднявшей военную тревогу. Этот «официозный вой о войне», как назвал данное явление Ф. Энгельс, поводом для которого был избран новый французский закон о военных кадрах, стал, согласно позиции историка, неким прикрытием намечавшихся тогда планов «застращивания» Франции или создания нужной политической атмосферы для очередного удара на Запад Там же. С.111-112..

При этом, тот же Энгельс, по словам учёного, позже «показал с цифрами в руках», что даже при условии претворения данного нововведения в жизнь «ни о каком превосходстве французской армии над германской тогда и в течение многих последующих лет не могло быть и речи» Там же. С.112.. А.С. Ерусалимский показывает, что одного формального повода для успешного осуществления задуманного Бисмарком плана оказалось недостаточно: не хватало еще и благоприятной международной обстановки. Расчет «железного канцлера» на то что острое соперничество между Великобританией и империей Александра II в азиатском регионе развяжет ему руки, полностью провалился, и в результате неудачному стратегу пришлось примириться «не только с осторожным, хотя и настойчивым внушением со стороны Англии, пытавшейся даже заручиться поддержкой Италии и Австро-Венгрии, но и с эффектной дипломатической интервенцией, предпринятой Россией». Данная точка зрения опять же разнится с позицией Г.П. Гуча, который отмечал оказанное тогда на Германию давление лишь со стороны российского правителя и канцлера Горчакова, не упоминая при этом иные вышеперечисленные государства. Соответственно, данный взгляд не совпадает и с мнением уже упоминаемого генерала Лефло.

Рассуждая о значении и последствиях событий 1875 года, советский специалист отмечает, что дипломатическое поражение бисмарковской Германии впервые обнаружило возможность сближения между Францией и Россией и еще больше «подтолкнуло» немцев к союзу с Австро - Венгрией Ерусалимский А.С. Указ. соч. С.113.. Кроме того, исход «военной тревоги», по словам автора статьи, впервые показал тщетность попыток новообразованной империи «добиться победных лавров путём проведения в самом сердце Европы “локализованных” войн» Там же.. Он впервые столь ярко обнажил то, что скрывалось за «миротворческой» политикой военного деспотизма Германии.

Весьма полезной для нашего исследования видится и статья советского историка и педагога К.Д. Петряева «Некоторые вопросы внешней политики правительства Бисмарка в буржуазной историографии ФРГ» Петряев К.Д. Некоторые вопросы внешней политики правительства Бисмарка в буржуазной историографии ФРГ. Т.195. Томск: Труды Томского ун - та, 1968. С.146-161., которая помогает взглянуть на деятельность «железного канцлера» глазами его соотечественников. Думается, что знание того, как в самой Германии впоследствии оценивали те или иные действия прославленного политического деятеля, чрезвычайно важно для формирования целостного образа Отто фон Бисмарка.

Содержание и выводы исследований историков ФРГ, занимающихся вопросами внешней политики последней трети XIX века, согласно Петряеву, во многом определял тезис, высказанный в 1956 году Гансом Хагеном, в котором особенная судьба Германии и её непрерывный курс на активную милитаризацию обусловливались срединным положением этой страны в Европе О влиянии географического фактора на немецкую политику, проводившуюся, в частности, «железным канцлером», говорил и Е.В.Тарле. и наличием большого количества соседей Петряев К.Д. Указ. соч. С.146-147.. Эту мысль геополитика развил, в частности, один из старейших специалистов дипломатической истории Эгмонт Цехли, считавший, что создание Германской империи как срединного государства, изменившего в целом соотношение борющихся в Европе сил, сохранение в нём порядка «справедливо» требовало постоянного наращивания вооружений, которое проводилось якобы в интересах всех европейских народов. Вопреки последнему, учёный признавал органически присущее немцам стремление к гегемонии и оправдывал войну как средство её достижения Там же. С.147.. С этим был согласен и другой исследователь - Карл Песман, автор специального труда о значении превентивной войны в политике Отто фон Бисмарка.

В своей работе Песман доказывает неизбежность появления этого тактического приёма как метода политики сохранения безопасности молодой империи Там же. С.148.. В этом ключе особенно интересно восприятие историком «военной тревоги» 1875 года: по словам автора статьи, в работе немецкого исследователя ярко отражается мысль о том, что «железный канцлер» хотел помешать тому, чтобы война с Францией вообще стала возможной, и при этом сам абсолютно не желал развязывать вооруженный конфликт с соседом, хотя и не опровергал воинственных заявлений того же Мольтке, поскольку они способствовали усилению мобилизации страны. Песман отмечает также, что в дальнейшем, после всемерного содействия французской колониальной политике и усиления отпора натиску России на Балканах посредством заключения Двойственного союза, канцлер и вовсе отказался от идеи превентивной войны, которая стала для него лишь «теоретическим понятием», распространяемым только на область национальной идеологии с целью поддержания внешнеполитической бдительности Петряев К.Д. Указ. соч. С.148..

Таким образом, Песман, как и Цехли, в общем, оправдывали вероломный характер методов и способов дипломатической деятельности Бисмарка. Еще дальше этих специалистов в вопросе восхваления «дипломатического гения» «железного канцлера», по Петряеву, идет Фридрих Газельмайр, который в своей многотомной «Дипломатической истории Второй империи» даже объявляет немецкого государственного деятеля «апостолом европейского мира» Там же. С.151.. Согласно концепции этого учёного, интерпретированной советским историком и педагогом, кайзеровская империя была главным оплотом Европы против панславизма и так называемой русской агрессии, а потому, например, русско - австрийский союз 1879 года трактуется им также как общее оборонительное мероприятие не только для отдельно взятой Германии, но и для всей части материка Там же..

Интересно, что данное «интернациональное» видение двойственного соглашения не согласуется с точкой зрения уже упоминаемого нами Г.П. Гуча, который во многом основывал свою «Историю современной Европы» на «Мыслях и воспоминаниях» Отто фон Бисмарка, но видел в союзе лишь часть общей системы договоров для защиты кайзеровского государства. Газельмайр, в целом, считал германский агрессивный блок (видимо, под этим термином сам Петряев подразумевал оформившийся несколько позже Тройственный союз - К. Л.) прямым ответом на активизацию русской экспансии. Кроме того, довольно важным представляется и отношение автора многотомного труда к антифранцузским кампаниям немецкой прессы и военным демонстрациям той же направленности.

По свидетельству Петряева, эти акции стремились лишь «утихомирить особенно ретивых поборников войны - реванща во Франции и показать готовность Германии к эффективной защите» Там же. С.152.. Нельзя обойти вниманием и позицию Газельмайра в вопросе отношений кайзеровского государства с Великобританией. По словам автора статьи, во всех трех книгах немецкого историка явственно подчеркивается, что Бисмарк в течение всего своего времени у власти «вёл линию на союз или, по крайней мере, на дружбу с Англией» и, хотя в отношениях с островной страной у канцлера возникали некоторые трудности, он «хорошо использовал русско-английские противоречия» и добился прекрасных взаимоотношений Германии с данной крупной державой Петряев К.Д. Указ. соч. С.152.. Здесь примечательно выражение позиции самого Петряева по этому вопросу, который укорительно замечает, что Газельмайр почему - то замалчивает о том, что политический курс Отто фон Бисмарка в отношении самой большой колониальной империи был таким же вероломным, как и по отношению ко всем другим европейским державам Там же. С.153..

С позицией Газельмайра по английскому вопросу и по проблеме причин обострения русского - германских отношений очень схожа точка зрения профессора Высшей школы политических наук графа Штольберга - Вернигероде, который, кроме этого, также отмечал миролюбивый характер политики «железного канцлера», объясняя её сложившейся для кайзеровского государства вероятной перспективой ведения войны на два фронта, для которой её силы недостаточны Там же. С.155.. Речь о желании немцев избежать такого «рассеянного» вооруженного противостояния путём ведения сугубо оборонительных мероприятий вел, согласно словам советского исследователя, и Петер Рассов.

Он, ко всему прочему, рассуждал и о Двойственном союзе 1879 года, видя его предпосылкой «постоянные угрозы Германии со стороны соседей», а его целью - «предотвращение непосредственного русского нападения, за которым автоматически следовало французское» Там же. С.154-155.. В отличие от упоминаемого нами Газельмайра у этого историка данный договор не носил «интернационального» характера и был направлен не только против русской, но и против французской нации. Упоминает советский специалист и о концепции Д. Фриде, который доводит роль русской агрессии в немецкой политике до максимума, говоря о том, что «возбуждение европейских разногласий и раздоров» стало в связи с воссоединением Германии «постоянным девизом русской политики», что в свою очередь «явилось роковой причиной Первой и Второй мировых войн» Там же. С.153.. Если верить Петряеву, через все работы Фриде красной нитью проходит тезис о том, что «достигнутое Бисмарком единство Германской империи вызвало ненависть России», претендовавшей на захват всей Польши, Силезии, Богемии и даже части кайзеровской страны Петряев К.Д. Указ. соч. С.154.. Естественно, что как Петер Рассов и некоторые другие его коллеги, Фриде поэтому характеризует курс «железного канцлера» как «ответную оборонительную реакцию» на «агрессивные поползновения» российского государства.