Франко-германские отношения и международная политика Отто фон Бисмарка (70-е – начало 80-х гг. XIX века)

Более того, Бисмарк отмечал также, что «именно мирный характер германской политики после изумительных доказательств военной мощи нации (здесь, видимо, имелись в виду победы во Второй Шлезвигской, Семинедельной и франко - прусской войнах 60-х - начала 70-х гг. - К.Л.) существенно содействовал тому, чтобы скорее, чем мы ожидали, примирить иностранные державы и внутренних противников» Там же. С.161.. Из этого следует, что в своих воспоминаниях, написанных гораздо позже описываемых в главе событий, немецкий государственный деятель не изменил себе и той позиции, которой он придерживался при приезде российского императора в Берлин в конце апреля 1875 года. Канцлер, на наш взгляд, показал себя чрезвычайно трусливым человеком, не способным гнуть до конца ту линию, которая брала своё начало еще задолго до активизации антифранцузской кампании немецкой официозной прессы. Однако, его поведение на встрече с Александром II, конечно, было вполне обоснованным: Бисмарк прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации тот самый «кошмар коалиций», вселявший вечный страх в его хитроумную голову, мог воплотиться в реальность в виде организованных действий против Германии союзных России и Франции, а возможно, и Италии с Австро-Венгрией.

Именно поэтому глава немецкого правительства представлял «военную тревогу» детищем интриг сторонних, никак не связанных с ним самим лиц: в мемуарах это был Гонто - Бирон и ненавидимый канцлером А.С. Горчаков, в беседе в столице империи виновниками стали лейтенанты в клубах, герцог Деказ и другие люди, заинтересованные в биржевых махинациях. Последние были включены в список «интриганов», как нам кажется, с оглядкой на слова мало что смыслившего в текущем положении кайзера Вильгельма, сказанные им лондонскому послу Шувалову за несколько дней до приезда российской делегации. Думается, что одной из ключевых причин того, почему так ловко спровоцированная Бисмарком «военная тревога» не возымела должного результата, был тот факт, что «железный канцлер» не нашел себе союзников, для которых дальнейшее ослабление Третьей республики было бы так же выгодно, как и для имевшего экспансионистские устремления кайзеровского государства. Сверх того, замысел главы немецкого правительства не был поддержан практически никем из числа представителей высшей гражданской и военной власти Германии: и Вильгельм I, и его супруга Августа, и кронпринц Фридрих, кажется, не были полностью в курсе всего происходящего и либо одно время шли на поводу у активно форсировавшихся слухов (как это проявлялось, например, у последнего), либо вовсе занимали нейтральную позицию, в должной степени не понимая, откуда произошли слухи о необходимости нападения на Францию и с какой целью уже объединенной империи вообще нужно было проявлять агрессию в Европе. «Военная тревога» видится нам исключительно детищем Отто фон Бисмарка, который в то время занимал в Германии настолько весомую позицию, что взял на себя инициативу единолично определять всю внешнюю политику империи, прибегая к получению согласия правящего кайзера лишь по необходимости, а не исходя из понимания действительной значимости его воли для будущего немецкого государства. Единственный же важный союзник канцлера и активный сторонник войны с Францией - генерал - фельдмаршал Мольтке оказался не совсем подходящим для Бисмарка человеком, поскольку действительно был дилетантом в политических делах, а потому своими воинственными речами во многом способствовал тому, что все планы его формального соратника провалились.

Уже 1(13) мая депешей, адресованной непосредственно императору Александру II, русский посол в Лондоне Шувалов дал понять, что премьер - министр Дизраэли, а с ним и весь британский кабинет, выражал «глубочайшее доверие» к миролюбивым намерениям российского монарха, проезжающего через Берлин, и, сверх того, готов был «оказать энергичную поддержку» всему, что считалось им необходимым для устранения кризиса Красный архив: исторический журнал. С.135-136.. Граф передавал также, что политические осложнения, возникшие в последние недели, в целом, «вызвали в Англии полный поворот в общественном мнении», так что теперь «дружба с Россией, доброе согласие с ней стояли в порядке дня Царь - Освободитель поставил к этой фразе заслуживающую внимания помету: «В этом отношении Пруссия оказала нам добрую услугу». Там же. С.136.» Там же..

Повествуя об итогах визита российской делегации в немецкую столицу, русский посол П.П. Убри в очередной депеше от 8(20) мая отмечал, что «положение совершенно изменилось», а «тон газет стал опять осторожным и миролюбивым» Красный архив: исторический журнал. С.137.. При этом примечательно то, что официозные печатные издания, по свидетельству дипломата, все еще продолжали возвращаться к апрельским выступлениям, но теперь уже пытались найти их причины.

В итоге «единственными виновниками этих необоснованных и неоправданных никакими действиями правительства слухов о войне» стала «ультрамонтанская пресса и её приспешники» Там же.. Инспирированные Бисмарком газеты пошли по тому же самому пути, что и «железный канцлер»: начали делать все, чтобы доказать свою полную непричастность к созданию в Берлине воинственной обстановки, составившей основу для разрастания франко - немецкого кризиса. Независимые же печатные органы, как и простые люди, как отмечал Убри, естественно, осуждали «короткую память» официозов и их стремление «снять с себя какую бы то ни было ответственность за тревогу и сомнения, так сильно волновавшие умы» Там же. С.138..

Единственное исключение составляла лишь «пессимистично настроенная» газета “Post”, продолжавшая подчеркивать полную обоснованность своих недавних суждений с той целью, чтобы в настоящем положении они «не подверглись искажению» Там же.. В данном ключе довольно интересной представляется также ситуация, воцарившаяся после успокоения «военной тревоги» во Франции - второй стране - участнице разгоревшегося кризиса. В официальном письме Александру II от 10(22) мая 1875 года президент Французской республики маршал Мак - Магон благодарил российского императора за «благодеяние мира», который укрепился благодаря его «доброй услуге» Там же. С.139.. Франция, по его словам, «стремится только залечить раны, причиненные ей войной, и обрести условия безопасности, на которые она имеет право». Вследствие того, что царь - Освободитель «поощрил эту цель» и «лишний раз подтвердил общность интересов, объединяющих обе страны», Мак - Магон обещался, что все его усилия «будут направлены к тому, чтобы сделать эти узы более тесными», и выражал надежду на содействие ему в этом деле всей французской нации Там же..

Если верить депеше посла в Париже Орлова от 25 мая (6 июня), то и герцог Деказ - один из главных виновников «военной тревоги» по Бисмарку и министр иностранных дел Третьей республики - понимал, что «Франция не может рассчитывать ни на какой серьезный союз в целях реванша», а потому также стремился «расположить в свою пользу Россию и Великобританию, проводя антиклерикальную политику внутри страны и не отступая ни на шаг от миролюбивой политики - во вне» Красный архив: исторический журнал. С.142.. В самом же Париже, согласно донесению советника министерства иностранных дел Жомини, продолжало «господствовать убеждение, что война была неминуема» и что если бы император Александр «остался всего только индифферентным, кн. Бисмарк привел бы свое намерение в исполнение» Там же. С.140..

Французское правительство, по его мнению, настроилось на проявление «величайшей осторожности, чтобы закрепить положение, и развивать в то же время свои оборонительные ресурсы». Теперь, даже в том случае, если война с Германией впоследствии начнется, оно с уверенностью могло рассчитывать на то, что Европа «окажет достаточное моральное и материальное давление для того, чтобы остановить Германию» Там же.. Вместе с тем, согласно депеше Орлова, «рыцарский характер императора Вильгельма и его высокие христианские чувства» также вносили успокоение в умы «несчастной Франции», жители которой, впрочем, могли и дальше «говорить о реванше, не желая обнажать для этого шпаги» и боясь поставить своё «значительное материальное процветание» под угрозу Там же. С.143..

Из вышесказанного можно заключить, что сразу же после того, как в ходе своего визита в Берлин император Александр II и канцлер Горчаков добились успокоения антифранцузских настроений в Германии, поддержку российской политике оказала Великобритания и лично премьер - министр Дизраэли. Англия, таким образом, мгновенно влилась в русло европейских внешнеполитических отношений, обозначив свою прежде абсолютно нейтральную позицию относительно франко - немецкого кризиса как союзную всяким устремлениям сохранения мира, гармонии и спокойствия. В кайзеровской империи официозные газеты за исключением “Post”, пытались всеми возможными способами отречься от своего участия в разжигании «военной тревоги», перекладывая вину на ультрамонтанскую прессу, независимые же издания вполне обоснованно ставили это им в пику.

В Третьей республике же и президент, и министр иностранных дел выказывали стремление ориентировать свой политический курс на закрепление достигнутого положения и на дальнейшее сближение со страной, спасшей Францию от немецкого вторжения. Маршал Мак - Магон клялся, что и не думал помышлять об агрессивной войне, и выражал свою сердечную благодарность российскому императору. Обычные граждане все еще считали, что грядущая война была неотвратима, но теперь чувствовали, что даже при самых неблагоприятных обстоятельствах в будущем Франция сможет опереться на всю Европу. Успокаивал жителей республики и тот факт, что на немецком престоле находился Вильгельм I, не имевший никаких агрессивных устремлений по отношению к стране - соседке.

Последний двойной сюжет, который нам видится необходимым осветить в данном разделе, связан с реакцией Отто фон Бисмарка на разрушение всех его начинаний касательно Франции и с новой позицией англичан, которые заявили о себе как об одном из успокоителей будоражившего Европу конфликта. Что касается последнего аспекта сюжета, то он напрямую связан с заявлением, сделанным премьер - министром Дизраэли в ответ на запрос лидера оппозиции в палате общин по поводу занятой правительством позиции «в осложнениях, недавно угрожавших взаимоотношениям Германии с Францией» Красный архив: исторический журнал. С.140..

В нем, в частности, говорилось о том, что английский кабинет советовал королеве сделать представление правительству германского императора по поводу взаимоотношений двух стран - соседок, которое имело своим назначением «исправить ошибочные воззрения и обеспечить сохранение мира». На представление, по словам чиновника, был получен удовлетворительный ответ Там же.. Запрос же лорда Гартингтона был вызван действиями английской прессы, которая, перепечатывая «довольно туманные» сообщения из статей германских и французских газет по поводу действий лондонского кабинета, пыталась провести параллель между «энергичной, якобы, политикой Дизраэли во внешнеполитических вопросах и инертностью, которой отличался кабинет Гладстона» - лидера либеральной партии и соперника нынешнего премьер - министра Там же. С.141..

Заявление Дизраэли не стало просто ответом, оно, по словам русского посла в Лондоне, отразило тот факт, что отныне во всех кризисах, возникающих на континенте, европейцам «придется считаться в том числе и с государственными деятелями, вершащими судьбы этой страны» Там же.. Однако действиями одного Дизраэли все отнюдь не ограничилось. Вслед за запросом палаты общин, последовал аналогичный запрос и в палате лордов, который побудил высказаться уже министра иностранных дел - графа Дерби, который, в свою очередь, отметил, что «недавний визит русского императора в Берлин дал Британии удобный случай поддержать те представления в пользу мира», которые русский император «имел намерение сделать во время своего пребывания в столице Германии». Сведений о принятии или непринятии поддержки русскими при этом дано не было Там же. С.142.. Речь последнего, исходя из депеши Убри от 29 мая(10 июня), разозлила Бисмарка, который был недоволен объяснениями, данными лордом в парламенте по поводу затруднений, возникших между Францией и Германией, и вызвавших предложение услуги со стороны английского правительства Красный архив: исторический журнал. С.143..

Более того, речь министра иностранных дел породила различные толки и в европейских дипломатических кругах: так, например, в Вене, по свидетельству австрийского посла, имело место представление о том, «что будто бы граф Шувалов, будучи проездом в Берлине, предложил лорду Одо Русселю испросить по телеграфу приказ о содействии» Там же. С.144.. Согласно сообщению Жомини, полемика, поднятая статьей “Голоса” о союзе с Англией также обратила на себя большое внимание. Английский вопрос для русских в итоге разрешился тем, что российское министерство иностранных дел заняло позицию, трактовавшую новые европейские союзы как «бесполезные» при наличии направленного на мир соглашения трех императоров, но при этом отмечало, что всякое присоединение к уже существующей конвенции было бы им «охотно принято» Там же. С.144-145..

Переходя же к тематике мнения немецкого рейхсканцлера об исходе «военной тревоги» 1875 года, для начала стоит отметить, что Бисмарк в «Мыслях и воспоминаниях» не просто стремился объяснить данное событие интригами и подстрекательствами иных лиц, он также заявлял и о том, что нападение на Францию в 1875 году было для него попросту невыгодным, поскольку видимая злонамеренность таких действий «послужила бы желанным предлогом сначала для английских фраз о гуманности, а затем и для России», которая не могла допустить падения удельного веса Третьей республики ниже определенных пределов, а потому «война окончилась бы в этом случае не заключением мира с глазу на глаз, а на конгрессе, как в 1814 году, с привлечением побежденной Франции» Бисмарк О. Указ. соч. С.210..

Личная дружба немецкого и российского императоров переросла бы в таком случае, по Бисмарку, в «холодную политику русских государственных интересов», а германское военное командование оказалось бы в Третьей республике в таком положении, какого канцлер опасался еще в Версале при затягивании осады Парижа Там же.. Кроме того, в пользу бессмысленности агрессивных действий говорили и сомнения главы немецкого правительства в слабости возможного сопротивления французов в случае нападения, и его мысли о том, что Россия точно не поддержала бы такую политику и не осталась бы благожелательно нейтральной, как было в случае войны 1870-1871 гг. Там же. С.211. Затрагивая же вопрос ситуации, сложившейся после визита российской делегации в Берлин, немецкий государственный деятель отмечал, что «резко упрекал князя Горчакова и говорил, что нельзя назвать поведение дружеским, если доверчивому и ничего не подозревающему другу внезапно вскочить на плечи и за его счет инсценировать цирковое представление» Бисмарк О. Указ. соч. С.160..

В этой части своих мемуаров Бисмарк продолжал четко наметившуюся ранее тенденцию сведения причин всех немецких противоречий с Россией к невероятному тщеславию и самолюбию русского канцлера. В частности, в посещении Горчаковым столицы кайзеровского государства с целью снижения накала сложившейся обстановки, он видел желание российского министра иностранных дел быть похваленным в Париже, а потому едко замечал, что подобный же «спектакль» он с коллегами мог бы устроить в германском посольстве в столице Франции и представить министра перед местным обществом «в виде ангела - хранителя, в белом одеянии с крыльями, освещенного бенгальским огнем» Там же.. Вместе с тем кажется интересным, что канцлер не выражал такого же негативного отношения к другому члену российской делегации, устремления и требования которого даже в большей степени повлияли на крушение его планов: в качестве действующего персонажа «представления» отчего - то не упоминался император Александр II. Более того, Бисмарк утверждал, что российский канцлер, инсценируя «военную тревогу», сомневался, «одобрит ли царственный повелитель его поведение», а когда сам автор мемуаров якобы пожаловался Александру на «нечестное поведение» его подданного, русский правитель «согласился по существу, но, закурив и смеясь, ограничился советом, не принимать слишком всерьез этого “vanite senile” [“старческого тщеславия”]» Там же.. Ко всему прочему, рейхсканцлер еще и находил очень странным, что, «пренебрежительно отзываясь о своем руководящем министре, русский император все же оставлял всю машину ведомства иностранных дел в его руках и этим допускал его влияние на миссии, чем тот фактически и пользовался» Там же. С.161..

В своих «Мыслях и воспоминаниях», а конкретно в письме кайзеру Вильгельму от 13 августа 1875 года, Бисмарк также упоминал и о послании английской королевы Виктории, непосредственно затрагивающем тематику миновавшего франко-германского кризиса. Германский политический деятель делал вид, что не понимал, откуда взялись «тогдашние слухи о войне», с которыми британское правительство связало «такие важные и недружелюбные меры» в отношении немцев, и считал, что ни возможные абстрактные разговоры графа Мюнстера Георг - Герберт Мюнстер - германский дипломат и политический деятель, с 1873 года занимавший должность немецкого посланника в Лондоне. о пользе своевременного нападения на соседку, ни даже печатные издания ультрамонтанов и их друзей, кричавшие о том, что Германия собирается воевать, вместе с «французским послом, который вращался в этих кругах, а затем передавал эту ложь в Париж как достоверное известие», не могли внушить королеве такое доверие к опровергнутым самим кайзером «выдумкам», а значит, и не давали английскому правительству права «основывать на неофициальных разговорах свои последующие официальные шаги» и, не предупредив немцев, призывать остальные державы оказать на них давление Бисмарк О. Указ. соч. С.162-163..

В объяснении причин своего видения абсурдности нападения на Третью республику Отто фон Бисмарк также показал себя фаталистом, утверждая, что не посоветовал бы Вильгельму I «немедленно начать войну на том основании, что со временем противник начнёт её при лучшей подготовке, ибо никогда нельзя предвидеть пути божественного провидения» Там же. С.162.. При этом, он считал, что «не следует создавать у противника уверенность в том, что Германия в любом случае будет ожидать его нападения», а тогдашняя убежденность Франции в том, что она будет в безопасности, как бы ни поступала, отнюдь не способствовала бы сохранению мира Там же..

Итак, заявления двух видных представителей английского парламента - лорда Дерби и премьер - министра Дизраэли, во многом вызванные политической борьбой, которая активно подогревалась прессой, во - первых, отразили тот факт, что британская политика невмешательства в дела континента отнюдь не значит, что Англия является индифферентной к сохранению мира в Европе, а во - вторых, способствовали возбуждению, как минимум в дипломатических кругах, некой полемики, основанной на различного рода слухах и касающейся, прежде всего, вопроса роли британского правительства в сведении на нет «военной тревоги» 1875 года и установлении относительного спокойствия в отношениях между Францией и кайзеровской империей. Россия же по английскому вопросу сделала акцент на уже существующий «Союз трех императоров», отметив бесполезность новых двухсторонних сближений вкупе с возможностью любой державы присоединиться к уже существующему между монархами соглашению.

Рассуждая об исходе франко - германского кризиса 1875 года, Отто фон Бисмарк отмечал огромную роль А.С. Горчакова, который будто бы из тщеславия и желания потешить свое самолюбие разыграл «театральный спектакль», с помощью Гонто - Бирона выставил себя «ангелом мира» для того, чтобы быть похваленным в Париже. О роли императора Александра II во время берлинского визита российской делегации канцлер при этом предпочел умолчать. Сверх того, в «Мыслях и воспоминаниях» он даже высказал идею о том, что царь - Освободитель негативно отнесся к нечестному по отношению к Бисмарку поступку своего министра, однако по каким - то причинам не выразил этого в той форме, которая смогла бы опровергнуть «легенду о мнимом намерении немцев напасть на Францию» Красный архив: исторический журнал. С.160..

Наряду с этим, глава германского правительства в своих мемуарах также пытался показать бессмысленность превентивного нападения на республику - соседку, подчеркивая непредсказуемость судьбы, а также непременное вмешательство в подобное вооруженное столкновение ведущих европейских держав, и в том числе России, которое способствовало бы окончанию войны на новом конгрессе с привлечением побежденной Франции. Отмечал он и некоторую недооценку немецкими военными деятелями сопротивления, которое могла бы в таком случае оказать республика при учете того факта, что империя Александра II точно не поддержала бы Германию и не осталась бы нейтральной.

В письме к кайзеру Вильгельму I Отто фон Бисмарк обнажал своё якобы непонимание того, откуда брали начало все слухи о войне, заставившие Англию проявлять недружелюбие к немцам, а также в очередной раз возлагал вину за начавшуюся антифранцузскую публицистическую кампанию на ультрамонтанское духовенство и французского посла, выдававшего в Париже явную ложь за непреложную истину.

6. Система союзов Отто фон Бисмарка

Этот раздел моей работы будет посвящен складыванию системы крепких связей Германии с крупнейшими европейскими державами, имеющей явно выраженную антифранцузскую направленность.

Соответствующая глава «Мыслей и воспоминаний», посвященная данной теме, называется «Тройственный союз» и представляет собой описание и характеристику событий, явлений и пертурбаций, сопровождавших Отто фон Бисмарка и всю Германскую империю на пути к заключению этого соглашения.

Сам «железный канцлер» в начале этой части своих мемуаров представлял Тройственный союз как «союз трёх императоров, заключённый с задней мыслью присоединить к нему и монархическую Италию» и направленный к тому, «чтобы вести борьбу, которая в той или иной форме предстояла между обоими европейскими направлениями» Бисмарк О. Указ. соч. С.209.. Под последним он подразумевал, с одной стороны, «систему порядка на монархической основе», а с другой стороны, «социальную республику, в которой антимонархическое развитие медленно или скачкообразно снижается до тех пор, пока созданное этим невыносимое состояние делает, наконец, разочарованное население восприимчивым к насильственному возвращению монархических учреждений в цезаристской форме» Там же..

Бисмарк считал, что задача этой борьбы и стремление избежать данного circulus vitiosus (порочного круга) и по возможности уберечь от него нынешнее поколение и потомков должны были стать одними из ключевых целей в политическом курсе существующих монархий, причем целями даже более приоритетными, чем решение Восточного вопроса в свою пользу. В соответствии с этими взглядами канцлер уже в сентябре 1870 года, будучи в Мо, «зондировал мнение Петербурга и Вены», а с 1871 года, по собственному признанию, «искал в союзе трех императоров и в стремлении предоставить монархическому принципу в Италии возможность твердо опираться на этот союз» средство застраховаться от вышеописанного противостояния Там же..

6-11 сентября 1872 года состоялось свидание русского, австро-венгерского и германского императоров в Берлине, в ходе которого было установлено согласие трех монархов во всех главных политических вопросах, а уже 25 мая (6 июня по новому стилю) 1873 года Александр II и Франц Иосиф I подписали под Веной, в Шёнбруннском дворце, служившем главной резиденцией австрийского правителя, конвенцию, положившую начало знаменитому «Союзу трёх императоров». Германская империя во главе с кайзером Вильгельмом I присоединилась к соглашению, одобрив все постановления, содержащиеся в нем, несколько позже: 11 (23 октября) 1873 года. Согласно условиям конвенции, состоявшей всего из четырех статей, стороны договаривались о том, что все разногласия, возникающие между ними по поводу частных вопросов, впредь будут решаться таким образом, чтобы они «не могли одержать верх над соображениями высшего порядка», которыми озабочены договаривающиеся державы Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. С.126-127..

Кроме того, императорами было «решено не допускать, чтобы кому-либо удалось разлучить их на почве принципов, считаемых ими за единственно способные обеспечить и, если нужно, принудительно поддержать европейский мир» против каких бы то ни было потрясений Там же. С.127.. Также Австро-Венгрия и Россия договаривались о совместном образе действий - «сговоре» без поиска и без заключения новых союзов - при случае, «если бы нападение со стороны третьей державы грозило нарушить европейский мир», причем это касалось и вероятных военных действий, предпринимаемых этими державами Там же..

Каждой из подписавших конвенцию стран было разрешено «вернуть себе полную независимость действий», то есть «денонсировать настоящий акт», но только путем предупреждения другой стороны об этом за два года, дабы дать ей «время принять меры, какие она сочтет уместными» Там же.. В данном соглашении нам кажется особенно примечательной, во - первых, отмеченная в первой статье возможная необходимость принудительного поддержания спокойствия в Европе, которая, на наш взгляд, утверждала две, а затем и три союзные империи в ранге успокоителей волнений на международной арене, способствовала сплочению существовавших монархий именно для защиты от вероятной борьбы между республиканским и казацким направлениями политического развития Республиканским и казацким два противоборствующих европейских курса развития, по свидетельству Бисмарка, назвал еще Наполеон.

См. Бисмарк О. Указ. соч. С.209., о которых писал «железный канцлер». Во - вторых, довольно интересной является также формулировка, предписывающая России, Австро-Венгрии, а с октября того же года и Германии не образовывать иные союзы, кроме оного, и вообще, не искать дружбы с каким - либо другим государством в случае агрессивных действий со стороны четвертой державы.

Получается, что данное ограничение действовало только в случае явной угрозы нарушения европейского мира, тогда как, к примеру, торговые, другие экономические сближения, а также установления сотрудничества иного рода, не являющиеся оборонительными или наступательными общностями, были разрешены. Очевидно, что включение это пункта в конвенцию было осуществлено, прежде всего, для того, чтобы не допустить образования франко - русской военной коалиции, но, тем не менее, подмеченный нами факт остаётся фактом. В - третьих, довольно своеобразной кажется последняя статья соглашения, предусматривающая некоторые затруднения для стороны, пожелавшей порвать связи с союзом.

Думается, что введённый двухлетний срок предупреждения был установлен в конвенции специально, дабы лишь формально разрешить, но на деле практически полностью предотвратить возможность выхода одной из империй из союза, не допустить вероятности распада объединения из - за сиюминутного желания одной или нескольких сторон. Исходя из текста самого договора, можно заключить, что «Союз трех императоров» был создан, прежде всего, для организации совместной обороны трех ведущих европейских империй от возможной агрессии со стороны какой - либо другой державы. Кроме того, благодаря второй статье становится ясна и еще одна функция конвенции: не допустить создания военного союза или даже большой коалиции империй с одной или несколькими иными державами в случае агрессии третьей стороны.

После подписания конвенции тремя державами Отто фон Бисмарк «надеялся на прочный успех», и надежду эту подкрепляли состоявшиеся визиты кайзера Вильгельма I в Санкт - Петербург (май 1873 г.) и Вену (октябрь 1873 г.), а также посещение итальянским королем Виктором Эммануилом II Берлина в сентябре того же года. Однако, по словам «железного канцлера», все впервые омрачилось в 1875 году уже описанной нами в предыдущей главе «военной тревогой», которую Бисмарк в данной главе свел к подстрекательствам А.С. Горчакова, распространявшего ложь о готовящемся превентивном нападении Германии на Францию, и к последующим «суетливым стараниям» русского министра иностранных дел омрачить хорошие отношения кайзеровской империи и лично её канцлера с императором Александром II. Эти стремления Горчакова выразились, как пишет немецкий глава правительства, в частности, в том, что он через посредство генерала Вердера Август фон Вердер - прусский генерал пехоты, видный военачальник франко - прусской войны 1870-1871 гг. «вынудил» Бисмарка отказаться дать обещание нейтралитета в случае русско - австрийской войны. Более того, за этим последовало «непосредственное и притом тайное» обращение русского кабинета к венскому Бисмарк О. Указ. соч. С.211.. «Железный канцлер» не уточняет, с какой просьбой было осуществлено обращение русских к австрийцам, однако мы можем предположить, что просьба была аналогичная: отказ от нейтралитета, а соответственно возможная поддержка России в вероятной войне против Германии. Возможно, Бисмарк выражает на страницах мемуаров свое недовольство «двойной игрой», которую пыталась вести одна из империй. Игра состояла в попытке недопустить нейтралитета одной союзницы в случае войны государства Александра II с другой союзницей, то есть обеспечить себе способность в теории получить поддержку от немцев в войне против Австро - Венгрии и помощь государства Франца Иосифа I в вероятном противостоянии с Германией. Тогда вполне логичным и обоснованным видится следующее высказывание рейхсканцлера о том, что данные меры не благоприятствовали его стремлению к монархически - консервативному тройственному союзу Бисмарк О. Указ. соч. С.211..

Кроме того, Отто фон Бисмарк боялся двойственного союза Австрии и России против немцев, порожденного стремлением первой «найти исходный пункт для того, чтобы снова оживить старое соперничество, старое стремление к гегемонии в Германии» Там же. С.212.. Знаменитого канцлера мучал «кошмар коалиций»: он считал важным удержать хотя бы одного из своих могущественных противников, с которыми ранее встретился на полях сражений Здесь имелись в виду Австро - прусско - итальянская, или Семинедельная война 1866 года и франко - германская война 1870-1871 гг. , от идеи реванша в союзе с другим Бисмарк О. Указ. соч. С.211. . При этом интересно, что в отличие от вышеупомянутой империи Франца Иосифа другого бывшего противника - Францию - Бисмарк несколько недооценивал. То, что речь не могла идти о реванше с этой стороны, по мысли рейхсканцлера, «было ясно для всех знающих историю и галльскую национальность». В то же время немецкий государственный деятель, опираясь на опыт прошлого, допускал возможный союз воинственной Австро-Венгрии либо с Россией, либо с Третьей республикой Там же. С.212..

В сложившейся международной ситуации, осложнявшейся для Германии недоверительными отношениями с Англией, Отто фон Бисмарк видел единственно правильным путь обеспечения договорных отношений «хотя бы с одной из великих держав», к коим глава немецкого правительства причислял Великобританию, Италию, Россию и Австро - Венгрию. При этом первые два государства были «отброшены» Бисмарком еще изначально: Британия - поскольку, по его словам, её «конституция не допускала заключения союзов на определенный срок», империя Виктора Эммануила II - потому что союз с одной этой страной «не мог служить достаточным противовесом коалиции трех остальных великих держав» даже в случае совершенной независимости Италии в поведении и внутреннем устройстве и от Франции, и от империи Франца Иосифа I Там же..

Оставались варианты с Австро - Венгрией и империей Александра II. В своих мемуарах Отто фон Бисмарк немало писал о преимуществах сближения с последней: этот союз виделся ему более выгодным с материальной точки зрения и более надежным, поскольку мог быть обусловлен «традиционной династической дружбой, общностью монархического чувства самосохранения и отсутствием каких - либо исконных противоречий в политике» Бисмарк О. Указ. соч. С.212.. При этом, даже несмотря на общую с обеими державами конвенцию, оформившую, как минимум, формально «Союз трёх императоров», «железный канцлер» не видел ни в одном из возможных двойственных согласий перспективы абсолютной надежности на долгое время Там же.. Еще больше рейхсканцлер писал о негативных факторах возможного сближения с Австро-Венгрией: он говорил и об «изменчивых впечатлениях общественного мнения венгерского, славянского и католического населения Габсбургской монархии», и о «кошутовском эпизоде» Согласно примечаниям к тексту «Мыслей и воспоминаний» Бисмарка, под «кошутовским эпизодом» немецкий государственный деятель понимал целую полосу национально-освободительной борьбы венгров против владычества австрийских Габсбургов, связанную с именем вождя данного движения Людвига Кошута. В 1848 году Кошут стал главой революционного правительства, затем продолжал борьбу

и после поражения революции, в том числе пытаясь опереться на помощь бонапартистской Франции. Кошут, выступая за независимость Венгрии, был против подписания австро-венгерского соглашения 1867 года, оформившего новую двуединую империю. Там же. С.231. Примеч. №11. , и о «притеснении верных империи немецких элементов в самой Венгрии», и о плохом глазомере этих самых немецких элементов в Австрии в отношении политических возможностей, вследствие которого они «утратили контакт с династией и ту руководящую роль, которая выпала на их долю в ходе исторического развития» Там же. С.212-213..

Большим препятствием к союзу Бисмарку виделась и возможность восстановления связей Австро-Венгрии с Третьей республикой на основе католической религии, особенно при условии реставрации монархии во Франции, которую канцлер, думается, считал вполне вероятной после занятия поста президента маршалом Мак - Магоном Там же. С.213.. Особенно же трудно разрешимым вопросом, стоявшим на пути германо-австрийского военного союза, являлся, по мнению главы немецкого правительства, вопрос будущности Польши, напрямую связанный с Галицией - провинцией, открытой с востока и «искусственно приклеенной» к Австрии с внешней стороны Карпат Там же.. Тем не менее, несмотря на все вышеупомянутые проблемы и противоречия, Отто фон Бисмарк склонился все же к сближению именно с империей Франца Иосифа I.

Сам рейхсканцлер приводил в пользу этого союза ряд весомых факторов. Одним из них стали осложнившиеся отношения с Российской империей. В письме баварскому королю Людвигу II от 10 сентября 1879 года «железный канцлер» свидетельствовал о трудностях во взаимоотношениях с этой страной, связанных с попаданием её политики под «влияние отчасти воинственных, отчасти революционных тенденций панславизма» и панславистского шовинизма, только усилившееся после Берлинского конгресса 1878 года Бисмарк О. Указ. соч. С.215-216..

Кроме того, настороженность главы немецкого правительства вызвали также ничем не обусловленные, по его мнению, «громадные вооружения России», осуществленные по «требованию» военного министра Д.А. Милютина. Отто фон Бисмарк приводил точные статистические показатели изменения численности русской армии в мирное время в целом и потенциального вооруженного контингента, сосредоточенного в военное время на западной границе, в частности, и высказывал мысль о том, что данные силы могут быть предназначены «исключительно против Австрии или Германии», а расположение войск в царстве Польском, согласно его позиции, «соответствует этому назначению» Там же. С.216.. Более того, в том же письме подверженный «кошмару коалиций» немецкий рейхсканцлер пошел еще дальше, прямо утверждая, что «… в будущем и, быть может, даже в близком будущем, миру угрожает Россия, и притом только Россия» Там же..

По полученным им донесениям империя Александра II даже собирала сведения о потенциальной поддержке со стороны Франции и Италии в случае организации новой войны, но не добилась успеха Бисмарк также указывает, что Италия в итоге была признана «бессильной», а Франция ответила России отказом, поскольку на тот момент не желала войны и в союзе с одной империей не чувствовала себя достаточно сильной для ведения наступательной войны против Германии. Там же.. Сверх того, немецкий государственный деятель упоминал также и о конкретных действиях Российской империи по отношению к его Отечеству: так, по его словам, в течение последних недель Германии были предъявлены требования, сводившиеся к тому, что она должна была «окончательно сделать выбор между Россией и Австрией, предписав германским членам комиссий по восточным делам в спорных вопросах голосовать с Россией», и неоднократно сопровождавшиеся «недвусмысленными угрозами о последствиях, которые отказ, возможно, будет иметь для международных отношений обеих стран» Там же. С.217.. Все это вкупе с неким угрожающим письмом от русского императора Александра II, содержание которого Бисмарк по неизвестным причинам не пожелал раскрывать, вынудило его «к твердому решению в целях обороны и сохранения независимости от России» Там же. С.214..

Думается, что, повествуя о взаимоотношениях Германии с Российской империей, канцлер во многом старался выгодно подобрать, подтасовать факты, дабы они внешне полностью соответствовали сформировавшейся в его голове парадигме, взгляде на Россию как на одну из ведущих воинственных держав Европы. Например, остается не слишком ясным вопрос о том, как влияние идей панславизма касается установившихся связей между империей Александра II и кайзеровским государством. Думается, что подобные тенденции в Российской империи должны были волновать по большей части Австро - Венгерскую и Османскую империи, поскольку именно в их владениях проживали «угнетаемые славянские народы».

Переживания же, испытываемые Бисмарком в связи с этим, вероятно, опять же были обусловлены мучившим его «кошмаром коалиций». К тому же, непонятно, как якобы принудительное и подкрепленное угрозами склонение Германии к конечному выбору одного союзника между Австрией и Россией в пользу последней связано с голосованием в комиссиях по решению Восточного вопроса. По нашему мнению, локальные противоречия, связанные с невыгодной для империи Александра II и, наоборот, благоприятной для государства Франца Иосифа I реализацией на практике решений Берлинского конгресса, не могут прямо экстраполироваться на взаимоотношения между тремя державами в целом в той мере, в какой это было осуществлено в указанном письме Отто фон Бисмарком. Другим не первостепенным для самого рейхсканцлера, но тоже важным фактором сближения с Австро-Венгрией была поддержка союза с данной страной со стороны практически всех немецких политических партий. Исключение, по словам Бисмарка, составляли лишь социал-демократы, от которых «вообще никогда невозможно было получить Одобрение какой бы то ни было правительственной политики» Бисмарк О. Указ. соч. С.214..

Еще одной предпосылкой к такому сближению был тот факт, что «со времени Римской империи германской нации и Германского союза традиции международного права также исходили из теории о том, что между Германией в целом и Габсбургской монархией существовала государственная правовая связь, теоретически обязывающая эти центрально-европейские территории к взаимопомощи» Там же.. Тем не менее, несмотря на наличие всех этих предпосылок, главной преградой для осуществления замысла канцлера было, по его собственному признанию, вероятное противодействие кайзера Вильгельма I, «основанное не столько на политических соображениях, сколько на личных чувствах» Там же. С.215..

Между тем, сам Бисмарк утверждал, что причины, побуждавшие Германию при тогдашнем политическом положении к союзу с Австрией, казались ему столь настоятельными, что он стремился бы к нему даже при сопротивлении немецкого общественного мнения Там же.. Рассуждая о предполагаемых основах возможного будущего соглашения с Габсбургской монархией, Отто фон Бисмарк отмечал, что «существенной гарантией европейского мира и безопасности Германии» был бы такой договор с Австрией, который «ставил бы себе целью по - прежнему заботливо сохранять мир с Россией и в то же время обеспечивал бы помощь друг другу, если бы одна из обеих держав все же подверглась нападению» Бисмарк О. Указ. соч. С.217..

В этом предложении «железный канцлер», как нам кажется, явственно отразил свою боязнь России, свой страх именно перед этой страной, побуждавший его к вероломному поступку - стремлению к выделению двойственной коалиции в составе «Союза трех императоров», лишь внешне сохраняющей гармонию с третьей силой, но на деле готовой объединить усилия в борьбе против нее в случае возможной ссоры. При этом сам Бисмарк видел в этом будущем соглашении гарантию мира в Европе: оно, по его мысли, должно было носить «чисто оборонительный характер» и не являться ни для кого неким вызовом, поскольку «с точки зрения международного права эта взаимная страховка обеих держав и так существовала еще в Германском союзе» в течение 50 лет - с 1815 года Там же. С.217-218. .

Думается, что предлагая на суд читателей несколько очень схожих высказываний, легитимизующих будущий союз с точки зрения общего исторического прошлого двух государств и государственной правовой связи, «железный канцлер» стремится будто бы оправдать его заключение перед международной общественностью, показать, что данный союз был предсказуем и обусловлен многолетними объективными устоями. Причем оправдание это, возможно, конструировалось в первую очередь для России, против которой этот вероятный союз и был направлен, причем, в этом ключе, на наш взгляд, уже не так традиционно и объективно. Кажется занятным и в то же время вполне логичным, что рейхсканцлер не забывает, однако, прорабатывать все возможные варианты будущей расстановки сил в Европе.

Так, он пишет, что если предполагаемое соглашение не будет достигнуто, «никто Австрию не сможет упрекнуть, если, под давлением русских угроз и не будучи уверена в Германии, она в конце концов сама будет искать более тесного контакта с Францией или с Россией», и тогда немцы окажутся совершенно изолированными на континенте Там же. С.218.. Если же империя Франца Иосифа I сблизилась бы с Францией и с Англией, кайзеровская империя, по его словам, «не могла бы обойтись без России» и «должна была бы связать свои пути с ошибочными и опасными путями русской внешней и внутренней политики» Там же..

При этом он отмечал, что в выборе между империей Александра II и монархией Габсбургов последняя «укажет нам консервативное и мирное направление», а Россия - ненадежное Бисмарк О. Указ. соч. С.218.. В отличие от того же Людвига II Баварского, Отто фон Бисмарк не считал, что Германии предстоит непосредственная опасность военных осложнений с российской монархией, поскольку оная, согласно его позиции, могла возникнуть «лишь в том случае, если бы Франция была готова на совместное выступление с Россией» Там же. С.219..

В письме к нему «железный канцлер» обнажал свои стремления «по-прежнему поддерживать и укреплять мир империи с Россией путем воздействия на его величество императора Александра», а сближение с Австро - Венгрией трактовал как мирное предприятие, способствующее, к тому же, развитию путей сообщения Там же.. Из вышеописанных характеристик видно, что первоочередной целью Бисмарка в международной политике является все же именно защита интересов Германской империи и обеспечение её выгодного положения в Европе любыми удобными и возможными для этого средствами. «Спасение от агрессии» всего мира в целом, и указанной части континента в частности, равно как и поддержка империи Франца Иосифа I, были для рейхсканцлера задачами ключевыми все же лишь «для красного словца», а на деле являлись лишь попутными, второстепенными. Союз с Австрией, таким образом, был для него не целью, а только средством для того чтобы обезопасить себя от русского нападения.

Подготовка к осуществлению задуманного началась со свидания Отто фон Бисмарка с графом Андраши - министром иностранных дел Габсбургской монархии, которое состоялось 27 и 28 августа 1879 года. Мысль о том, что «против франко - русского союза естественным ответным ходом является австро - германский союз», полностью отвечала интересам собеседника канцлера, так что стороны «без труда пришли к предварительному соглашению о чисто оборонительном союзе против русского нападения на одну из сторон» Там же. С.215..

При этом, как отмечал глава немецкого правительства, его предложение распространить соглашение и на случай других нападений, кроме русского, не встретило у графа никакого отклика. Затем, «не без труда получив от его величества полномочия на официальные переговоры», Бисмарк отправился в Вену, предварительно путем переписки заручившись поддержкой своей идеи о союзе со стороны уже упоминаемого Людвига Баварского Там же.. Во время посещения Зальцбурга, Линца и столицы Австро-Венгрии сознание нахождения на чисто немецкой земле и среди немецкого населения усиливалось в душе Бисмарка приветливым отношением публики на станциях и «дружественными манифестациями» жителей этих городов. «Железный канцлер» трактовал эти явления как недвусмысленное выражение желания населения, «чтобы тесная дружба с новой Германской империей стала знамением будущего обеих великих держав» Бисмарк О. Указ. соч. С.220..

При этом он не сомневался, что подобные симпатии вызывались кровным родством и на его Родине. У императора Франца Иосифа I глава немецкого правительства, по его собственному свидетельству, «встретил весьма благосклонный приём» и готовность заключить договор Там же.. Однако во взаимоотношениях Бисмарка с его кайзером - Вильгельмом I - все складывалось не так позитивно. Бисмарк отмечал, что с целью добиться согласия на союз со стороны германского императора он «еще в Гаштейне ежедневно проводил часть предназначенного для лечения времени за письменным столом, объясняя необходимость ограничить круг возможных, направленных против нас коалиций и доказывая, что самым целесообразным путем к этому является союз с Австрией» Там же. С.220-221..

Ключевым препятствием являлось понимание кайзером того, что «заключение союза с оборонительной, но все же военной целью» было бы «выражением недоверия к другу и племяннику», с которым только что в Александрове Встреча Вильгельма I и Александра II в Александрове проходила 3 сентября 1879 года. он «обменялся уверениями в традиционной дружбе» Бисмарк О. Указ. соч. С.221.. Интересно, что Отто фон Бисмарк видел единственным прочным залогом русских дружеских отношений личность царствующего императора, которая, по его словам, на данный момент не представляла собой такой гарантии, как личность Александра Павловича, выказавшего в 1813 году Рейхсканцлер имел в виду события периода Наполеоновских войн, когда Россия помогла Пруссии освободиться от французского владычества, а потом в союзе с ней завершила разгром Франции. Там же. С.232. Примеч. №19. такую преданность прусскому королевскому дому, «на которую не всегда приходится рассчитывать на русском престоле» Там же. С.221..

Канцлер считал, что Александр Николаевич «не обладает той ясностью политического суждения и тем трудолюбием, которые постоянно защищали бы его от неискренних влияний окружения». Кроме того, он сомневался и в его добросовестной верности в личных отношениях, в его откровенности и независимости по отношению к женским влияниям Там же.. Все это, по мысли Бисмарка, было достаточным условием для понимания того, что «на союз с Россией в случае нужды в нем не всегда следует в полной мере полагаться» Там же.. Чтобы добиться своего - получить согласие кайзера на проект договора, выработанного им совместно с Андраши и одобренного императором Францем Иосифом I при условии, что Вильгельм сделает то же самое, - Отто фон Бисмарк, согласно собственному свидетельству, был вынужден прибегнуть к очень мучительному для него средству, поставив вопрос об отставке кабинета, а до этого предварительно склонив коллег к данному замыслу Бисмарк О. Указ. соч. С.222.. В итоге германского императора «не убедили политические аргументы, но он все - таки дал обещание ратифицировать договор только из -за нежелания перемен в личном составе министерства» Там же..

Вильгельм, по словам рейхсканцлера, к тому же, «счел долгом доверительно оповестить русского императора, что, если последний нападет на одну из обеих соседних держав, ему предстоит воевать с обеими, чтобы император Александр ошибочно не полагал, будто может напасть на одну только Австрию» Там же.. Данная предупредительность самому Бисмарку казалась необоснованной, поскольку из ответного письма по поводу деятельности восточных комиссий, направленного в Ливадию, стало понятно, что Германия не покинет Австрию, а, следовательно, будущий договор, как снова подчеркивалось, «не создавал новой ситуации, а только узаконил ранее существовавшую» Там же..

После получения от своего кайзера вынужденного согласия на заключение союза в голове «железного канцлера» активизировалась идея о его возможном органическом характере. Бисмарк желал того, чтобы «объединенная австро-германская мощь обладала такою же прочной сплоченностью и таким же единством своего руководства, как Россия и Франция, взятые порознь», что позволило бы империи Вильгельма I не видеть более смертельной опасности в возможности одновременного нападения этих двух великих соседних держав Там же. , а для этого можно было заключить такой союз, который «не расторгался бы, как при обыкновенном договоре, а был бы включён в законодательство обеих империй и подлежал бы расторжению не иначе, как путем специального законодательного акта» Там же. С.223.. Кроме того, такое органическое соглашение явилось бы осуществлением конституционных идей, «которые носились перед умами самых умеренных членов в церкви св. Павла Согласно примечаниям к «Мыслям и воспоминаниям», Бисмарк говорит здесь о попытках воссоединения Германии в период революции 1848--1849 гг. В этом движении на тот момент намечались два направления: «малогерманское, настаивавшее на исключении Австрии из объединенной Германии, и великогерманское, считавшее подобное воссоединение неполным». Там же. С.235. Примеч. №27., сторонников и более узкого -- имперски-германского, и более широкого -- австро-германского объединения» Там же. С.224.. Сверх того, Бисмарк отмечал, что и «для спокойной и сохраняющей существующее положение австрийской политики союз с Германией полезнее всего» Бисмарк О. Указ. соч. С.224..