* * *

Выбранные письма представляют многочисленные казусы, на основе которых возможно изучить, в какой степени деятельность духовенства и организация Церкви соответствовали или не соответствовали требованиям, выдвигаемым церковными канонами и Римским папой. Изучение Неаполитанских писем позволит понять, какую роль пастыри Неаполя играли в жизни своей общины, какой статус они имели, с какими проблемами сталкивались, и какую модель поведения выбирали при их решении. Наконец, такой анализ покажет, в какой степени епископы Неаполя соответствовали (или не соответствовали) идеалу пастырского служения, сформулированному папой Григорием в письмах и «Пастырском правиле».

Казусы, встреченные в Неаполитанских письмах, также обращаются к причинам конфликтов, возникших внутри Церкви и общины, и механизмам их решения, предлагаемым папой Григорием. Это позволит охарактеризовать реалии епископского служения и методы папского управления церквями и епископатом в изменяющихся социальных, политических и правовых условиях Поздней Античности.

3. Историография

Прежде чем обратиться, непосредственно, к анализу писем Григория, следует охарактеризовать степень изученности выбранной темы. В данном историографическом обзоре исследования будут представлены по трем блокам: изучение организации и проблем управления Римской Церковью на территории Латинского Запада V-VII вв.; биография, деятельность и идеология Григория I в оценках историков; положение епископата и статус епископа в христианской общине в V-VII вв.

Церковь в Европе в V-VII вв.: организация и проблемы управления. До второй половины XX в. институт Церкви изучался преимущественно с точки зрения экономики и административного устройства. Классическим примером такого исследования можно считать работы А.Джонса. Jones A. The Decline of the Ancient World. London, 1966; Jones A. The Later Roman Empire 284-602. II Vols. Oxford, 1964. Vol. 1. Pp. 253-270; 563-606; 689; 875-895.

Однако во второй половине XX в. историки обратили внимание, что процесс становления института Церкви в Европе коррелировал с процессом трансформации Римской империи. Lim R. Christianizaiton, Secularization, and the Transformation of Public Life. P. 497-498; Noble T.F.X. The Christian Church as an Institution. Pp. 249-255. // Cambridge History of Christianity. Vol. 3. Ed. Thomas F.X.Noble, Julia M.H.Smith. Cambridge, Cambridge University Press, 2008; Chadwick H. The Church in Ancient Society. From Galilee to Gregory the Great. Oxford, 2001; Cameron A. The Mediterranean World in late Antiquity. AD 395-700. New York, 2012. Pp. 3-4.Отправной точкой в истории становления Римской Церкви как автономного института традиционно считают крах Западной империи, условно датируемый 476 годом. Cameron A. The Mediterranean World in late Antiquity. AD 395-700. New York, 2012. Pp. 3-4. Последующая история Церкви в Европе представлена в историографии двумя направлениями: в рамках первого распад Римской империи считается отправной точкой расхождения Запада и Востока; в рамках второго говорят о вечном единстве Запада и Востока на основе культурной традиции, римских политических институтов и общей христианской веры.

Расхождение позиций ведет и к терминологической неопределенности: период конца V-VII вв. называют и Поздней Античностью, и Ранним Средневековьем. Термин «Поздняя Античность» отсылает к поздней Римской империи и интерпретирует явления европейской истории в рамках имперской античной парадигмы. Rebenich S. Late Antiquity in Modern Eyes. // A Companion to Late Antiquity. / Ed. P. Rousseau. Oxford, 2009. Pp. 77-93; Cameron A. Op. cit. Pp. 5-7. В свою очередь, термин «Раннее Средневековье» отражает коллапс имперской системы, и свидетельствует о начале новой истории зарождающейся Европы. Ключевым элементом и основой этой «новой Европы» называют христианство. Horden P., Purcell N. The Corrupting Sea. A Study of Mediterranean History. Oxford, 2000. Pp. 1-20.

Концепцию «противостояния» и радикального расхождения Востока и Запада как следствия крушения империи еще в XVIII веке сформулировал Эдуард Гиббон. Gibbon E. History of the Decline and Fall of the Roman Empire. 1776. Согласно «Истории упадка и разрушения Римской империи» (1776) Гиббона, христианство подменило принципы Римского общества и государства, основанные на античной традиции и необходимые для существования империи. В результате длительного разложения крах государства был неизбежен. Gibbon E. Op. cit. P. 730. Продолжая эту идею, К. Андо назвал Церковь автономным институтом власти, изнутри разъедавшим структуру империи. Ando C. Narrating Decline and Fall. // A Companion to Late Antiquity. Op. cit. Pp. 59-77. Эта тема продолжена работах К.Ф. Моррисона и Дж. Лившутц. См.: Morrison K.F. Tradition and Authority in the Western Church, 300-1140. Princeton, New Jersey, 1969; Lieveschuetz J. The Decline and Fall of the Roman City. Oxford, 2001. Одним из наиболее авторитетных современных ученых, придерживающихся этой позиции, является А.М. Кэмерон, согласно которой с 476 года столкновение и постоянное противостояние Запада и Востока представляются единственной возможной формой контакта. Cameron A. Op. cit. Pp. 4-5. Не последнюю роль в расхождении культур сыграли «варварские» народы, населившие Европу и кардинальным образом изменившие существовавшие практики. Впрочем, и этот тезис является дискуссионным. См.: Pirenne H. Mohammed and Charlemagne. New York, 1937: автор считает, что влияние варварских народов на Европейскую культуру было минимально, а политические, административные, общественные структуры, порядки и культура Римской империи были живы и поддерживали единство Запада и Востока.

В конце XX века, на основе этой концепции, К. Дажен выдвинул тезис о конкуренции Западной и Восточной Церквей, а также об упадке западной культуры после падения Римской империи. Dagens C. Gregoire le Grand et le monde oriental. // Rivista di Storia e Letteratura Religiosa, 1981, 17. Pp. 243-247. Вслед за позднеантичными авторами вроде Сальвиана Марсельского и Августина, историки заговорили о падении культуры на Западе с конца V века. Упадок обнаруживали в моральном облике клира и в искажении христианской доктрины. Chadwick H. The Church in Ancient Society. From Galilee to Gregory the Great. Oxford, 2001. Pp. 639-641. В российской историографии этот вопрос не был оставлен без внимания. В конце XIX века В.В. Болотов писал о тотальном упадке западной культуры. Историк проводил четкую границу между «греками» и «римлянами»: греки были «богато одаренными» знаниями «философами», римляне - слабые и ограниченные. Притязания Римского епископа на духовное лидерство он считал необоснованными. Там же, с. 273-274.

Впрочем, специалисты по истории Римской Церкви не отставали и развили концепцию исключительной ортодоксальности Западной Церкви, не впавшей, в отличие от церквей Востока, в ереси и теологические спекуляции. Lцhr W. Western Christianities. // The Cambridge History of Christianity. Vol.2. Constantine to c. 600. / Ed. Augustine Casiday, Frederick W. Norris. Cambridge, 2008. Pp. 1-10. Характеризуя модель именно Римской Церкви, историки говорили о ее консерватизме, подразумевая пристальное внимание к сохранению традиционных канонов и догматики. Morrison K.F. Op. cit. Pp. 99-100.

Вслед за этим, в 1960-х годах исследователи обратили внимание на Римскую Церковь как центр духовной жизни Европы. К.Ф. Моррисон назвал миссией папства охранение чистоты христианского вероучения, следование заветам отцов Церкви и отстаивание первенства в ортодоксальности. Ibid. Pp. 100-111. В историографии по-разному оценивается вклад отдельных пап в формирование идеологии. Первенство в вопросе заложения концептуальных основ идеологии папства делят Юлий (337-352), Иннокентий I (402-417), Лев I (440-461), Геласий (492-496) и Григорий I (590-604). Например, Лев I выразил идею первенства Римской Церкви, caput, по отношению к прочим церквям, membra. А Геласий I в своем письме к императору Анастасию заявил о дуализме власти, сформулировав, тем самым, властные притязания Церкви: по его словам, миром правят духовная auctoritas епископов и светская potestas королей, причем первые отвечают за спасение последних перед Господом. См.: Lцhr W. Op. cit. P. 14; Van Engen J.H. Christendom, c. 1100. // The Cambridge History of Christianity. Op. cit. P. 640; Morrison K.F. Op. cit. P. 99. Так или иначе, исследователи сходятся во мнении, что с конца IV века Римская Церковь обретает особую идеологию, ставшую противовесом восточному патриаршеству. Lцhr W. Op. cit. Pp. 1-10. Суть ее сводится к представлению Римского папы наследником Св. Петра, первого из апостолов. Kolbaba T.M. Latin and Greek Christians. // The Cambridge History of Christianity. Op. cit. P. 215. В российской историографии историю возникновения и развития концепций примата папства особо глубоко разрабатывал М.В. Грацианский. Грацианский М.В. Возникновение и развитие концепции папского примата в I-V вв. // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия, издательство Изд-во Правосл. Свято-Тихон. гуманитар. ун-т (М.), № 2 (52), с. 9-29.

Cохранение доктринальных традиций и ритуальных практик, как полагают историки, действительно стало одной из целей папства. Помимо этого, устанавливалась монополия Римской Церкви на интерпретацию и передачу вероучения. В связи с этим, особое внимание в идеологии Римской Церкви получило образование и обучение духовенства. Коль скоро хранение и передача христианского учения считаются исключительным правом Римской Церкви, восточная традиция, как минимум, теряла на Западе свой авторитет. Эта позиция, как показывает Ф. Руссо, занимает уверенное место в историографии. Rousseau P. Late Roman Christianities. // The Cambridge History of Christianity. Op. cit. P. 28; Kolbaba T.M. Op. cit. Pp. 212-215.

Концепция упадка Европы и разрыва Запада и Востока преобладала в историографии до 70-80-ых гг. XX века. Одним из первых эту концепцию отверг британский историк П. Браун, который показал, что христианская Церковь объединила народы. Brown P. The Rise of Western Christendom: Triumph and Diversity, A.D. 200-1000. Cambridge, 1996.Хотя П. Браун признавал уникальность византийской и латинской культур, он считал, что народы Запада и Востока объединяла одна вера. Brown P. Op. cit. Pp. 30-44. В рамках этой концепции отвергается тезис о конкуренции папства и патриаршества. Brown P. Op. cit. Pp. 30-44.

После работ П. Брауна историки неоднократно подтверждали концепцию христианского единства. Эту идею можно найти, в частности, в работах К.Ф. Моррисона и Г. Чедвика, которые назвали христианскую веру универсальным элементом в Европе античной эпохи и средних веков. King P.D. The Barbarian Kingdoms. // The Cambridge History of Political Thought. Op. cit. Pp. 145-148; Markus R.A. The Latin Fathers. // The Cambridge History of Political Thought. Op. cit. Pp. 116-122. Распад Римской империи стал рассматриваться как стимул к консолидации христианской Церкви, которая стала «оплотом порядка в беспорядке». Ауров О.В. О римских истоках идеала короля-законодателя в Вестготской Испании середины VII в. // Кентавр. Centaurus. Studia classica et mediaevalia. 4. 2008. C. 99. Единое христианское братство и идея Христианской империи в каком-то смысле подменяли собой идею ушедшей Римской империи. В Западной историографии устоялось более емкое понятие Christendom, означающее и широкое географическое наднациональное пространство, и духовную, политическую «сущность», христианскую мировую общность; см. например: Ekonomou A.J. Byzantium on the Palatine. Op. cit. Pp. 67-70; Brown P. Op. cit.; Horden P., Purcell N. Op. cit. Pp. 23-24; Van Engen J.H. Conclusion: Christendom, c.1100. // The Cambridge History of Christianity. Op. cit. Pp. 641-642.Потому историки называют Церковь и «государством в государстве», и корпорацией, и политической сущностью. Van Engen J.H. Op. cit. P. 642; Chadwick H. Op. cit. Pp. 661-663; Morrison K.F. Op. cit. Pp. 55-63.

Однако тезис общей веры как основы единства Запада и Востока подвергся критике в недавних работах, показавших расхождение идеала единой Христианской империи с реальной практикой. Horden P., Purcell N. Op. cit. Pp. 19-23. Согласно историкам П. Хордэну и Н. Перселл, единой христианское пространство было идеальной установкой, а не реальной практикой, и различия культур Запада и Востока не смогло искоренить даже христианство, поскольку традиции Церквей сильно изменились под влиянием местных культур. Horden P., Purcell N. Op. cit. Pp. 15-24; Lobrichon G. Making Sense of the Bible. Western Loss of Greek Language. // The Cambridge History of Christianity. Op. cit. Pp. 534-536.

Когда «Христианская империя» была названа лишь идеалом, возник вопрос о статусе самой Римской Церкви. Brown P. Op. cit. Pp. 54-72; Horden P., Purcell N. Op. cit. Pp. 23-24. Стала ли Римская Церковь универсальным институтом на Западе? Исследователи по-разному интерпретируют степень автономии Римской Церкви от империи и уровень ее контроля над территориями Латинского Запада. Wood J. Op. cit. Pp. 49-60. В 1970 г. британский исследователь П. Ллевеллин впервые отвел именно Римской Церкви главную роль в администрации и влиянии на территории Италии. Llewelyn P. Rome in the Dark Ages. London, 1970. Продолжая этот тезис, российский историк О.Р. Бородин показывал, что Римская архиепископия стала центром «противодействия Византии» в Италии, лидером в борьбе за «общеитальянские идеалы», которому отдавали предпочтение все прочие духовные и светские силы Средиземноморья. Бородин О.Р. Указ. соч. С. 343.

Однако эту концепцию не разделяют А. Гуйу (1988), Н. Кристи (1995) и К. Уикхэм (2005). Christie N. Op. cit.; Guillou A. Op. cit.; Wickham C. Op. cit.; Jones A.H.M. Op. cit. Pp. 253-292. Историки показали, что Римская Церковь была серьезно ограничена интересами как империи, так и новообразованных «варварских» королевств, так что нельзя категорично утверждать ее повсеместное лидерство (и идеологическое, и культурное, и формальное) на территории и Европы, и даже Италии. Уровень ее контроля варьировался в зависимости от конкретных условий региона и был очень ограниченным. Т. Нобель выделил элементы, необходимые для создания слаженной системы и прочной организации Церкви: политическая стабильность, нормальное географическое положение региона и развитый центр. По мнению историка, наибольший контроль Римская Церковь смогла установить только на территориях, где от империи остались прочные провинциальные центры - римские civitates, сохранившие инфраструктуру и сеть связей с окрестностями. Noble T.F.X. Op. cit. Pp. 255-260.

Тем не менее, надо полагать, фрагментарность владений, отсутствие должной связи и инфраструктуры, экономическое и политическое неблагополучие региона, ошибки административного управления экзархатом способствовали активизации папства и деятельности Римской Церкви. В этот сложный период в истории Италии в конце VI века апостольский престол в Риме занял папа Григорий I. Его понтификат и роль в истории становления Римской Церкви, в рамках указанной полемики и дискуссионных вопросов, получил различные оценки.

Биография, деятельность и идеология Григория I в оценках исследователей. Жизни и деятельности папы Григория посвящены сотни монографий и статей. См. перечень основных работ в книгах: Godding R. Bibliografia di Gregorio Magno, 1890--1989, (1990). Rome, 1990; D'Imperio F. S. Gregorio Magno: bibliografia per gli anni 1980--2003. Firenze, 2005. Можно выделить работы по следующим направлениям: биография и литературное наследие Григория; Григорий и светская власть; Григорий и Церковь (духовенство); идеология папства, мировоззрение Григория.

Интерес к личности и деятельности папы не угасает с начала XX века. Dudden F.H. Gregory the Great. His Place in History and Thought. 2 vols. London, 1905; Howorth H.H. Saint Gregory the Great. London, 1912; Sharkey N. Saint Gregory the Great's Concept of Papal Power. A Dissertation for the Degree of Doctor of Sacred Theology. / The Catholic University of America. Studies in Sacred Theology, 35. Washington, D.C., 1950; Straw C. Gregory the Great. // Authors of the Middle Ages. / Ed. Patrick J. Geary. Vol. IV, Nos. 12. Pp. 1-72. Louth, 1996; Markus R.A. From Augustine to Gregory the Great. London, 1983; Evans G.R. The thought of Gregory the Great. Cambridge, 1988; Markus R.A. Gregory the Great and his world. Cambridge, 1997; Chadwick, H. The Church in Ancient Society. From Galilee to Gregory the Great. Oxford University Press, 2001; Moorhead J. Gregory the Great. London, 2005. Череду биографических монографий открывает классическое исследование Ф.Г. Даддена (1905). Британский историк одним из первых обратился к глубокому изучению жизни и деятельности Григория; помимо обширной биографии, работа содержит исследования по идеологии и теологии Григория. В монографии Ф.Г. Даддена Григорий представлен выдающимся деятелем, оказавшим влияние как на становление института Римской Церкви и идеологии папства, так и на общество и государства Западной Европы. Dudden F.H. Op.cit. Pp. 1-22. Аналогично образ Григория представлен в ранних монографиях Г.Г. Ховорта (1912), Э.Р. Харди (1943) и Н. Шарки (1950). Sharkey N. Op.cit. Pp. 43-128.

Позднее акцент непосредственно с биографии Григория несколько смещается, большее внимание уделяется изучению исторического контекста и влиянию папы на развитие общества и Церкви. Таковы монументальные работы Дж. Ричардса (1980), Дж.Р. Эванса (1986), К. Стро (1996) и Р.А. Маркуса (1997). Richards J. Op.cit.; Evans G.R. Op.cit.; Straw C. Op.cit.; Markus R.A. Op.cit. Pp. 112-125.Авторы представляют Григория как выдающегося деятеля Церкви, который не только оказал громадное влияние на культуру Западной Европы и Римской Церкви, но также стал образцом и живым воплощением идеала епископа, заслужившего почет и любовь духовенства еще при жизни. От этого историографического топоса впервые отошел К. Лейсер (2000). Leyser C. Authority and Asceticism from Augustine to Gregory the Great. Oxford, 2000. В отличие от своих предшественников, К.Лейсер высказался о сомнительной репутации Григория: многочисленные реформы и жесткие методы в отношении духовенства вызывали, скорее, раздражение современников. Leyser C. Op. cit. Pp. 143-148. Свидетельством этого недружелюбия считают упоминания о сожжении рукописей и книг Григория после его смерти. Ibidem.

Последние исследования, посвященные Григорию, в меньшей степени носят биографический характер. Интерес историков смещается на вопросы идеологии папства, проблемы внутренней организации и административного управления Римской Церкви, а также изучение и переводы сочинений Григория. Gregorio Magno e il suo tempo. XIX Incontri di studiosi dell'antichita cristiana in collaborazione con l'ecole francaise de Rome. Roma, 9-12 maggio, 1990. Institutum Patristicim `Augustinianum', Roma, 1991. Большой интерес вызывают взаимоотношения Григория со светскими властями, которые значительно повлияли на сформировавшийся впоследствии в Средневековой Европе тип отношений Церкви и Государства.

Отношение Григория к империи и светской власти стали предметом пристального изучения. Еще Ф.Г. Дадден и Р.А. Маркус уделили большое внимание политическим воззрениям Григория, его стремлению к обретению Церковью и духовенством авторитета и идее сплочения всего христианского мира под эгидой Римской Церкви. Markus R.A. Gregory the Great. Op. cit. P. 85-91; Dudden F. H. Op. cit. Pp. 238-240. Г. Ховорт и Дж. Ричардс писали о независимости Григория, не считавшегося с императорской властью и отстаивавшего идею примата Церкви над государством. Howorth H.H. Op.cit. Pp. 126-129; Richards J. Op.cit. Pp. 51-70. Дж. Мурхед писал о негативном отношении папы к имперским властям. Moorhead J. Op.cit. Это направление привлекло внимание и отечественных историков. Здесь следует отметить российского историка П.П. Шкаренкова, обратившегося к исследованию языка Григория, его эпистолографического наследия и его контактам с варварскими королями, а также авторов сборника «Теология и политика». Теология и политика. Власть, церковь и текст в королевствах вестготов (V-начало VIII в.). / Ред. О.В. Ауров, Е.С. Марей. М., 2017; Шкаренков П.П. Римская империя в «эпоху упадка»: между мифом и реальностью. // Новый исторический вестник, 2004. №2(11); Шкаренков П.П. Империя и королевская власть в концепции христианского миропорядка Григория Великого // Империи и этнонациональные государства в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время. М., 2011; Садов А.И. Обзор языка папы Григория I. // Христианское чтение, 1916. №3. С. 257-282. П.П. Шкаренков объяснял активную миссионерскую деятельность Григория и его внимание к варварскими королевствам ухудшением отношений с императором Маврикием и конкуренцией с Византией. Шкаренков П.П. Указ. соч. С. 379 - 409.

Однако также популярен тезис, что в понтификат Григория Римская Церковь была интегрирована в структуру Восточной империи. По мнению, например, Р.А. Маркуса, перед Григорием не стояло вопроса о неподчинении власти императора. Markus R.A. Op. cit. Pp. 116-122. Аналогичную позицию выразила К. Стро, согласно которой Григорий I не противостоял империи на Западе и не мог действовать без помощи светской администрации. Straw C. Op.cit. Pp. 20-31. Этот тезис находит отклик и в работах Р. Маркуса, П. Хорден, Н. Перселл, которые полагают, что в условиях реальной ограниченности власти Григория взаимодействие со светской администрацией стало необходимым инструментом управления церквями, духовенством и паствой. Markus R.A. Op.cit. Pp. 83-97; 97-112; 112-125; Horden P., Purcell N. Op.cit. Pp. 23-24; Lieveschuetz J. Op.cit.; Rousseau P. Op.cit. Pp. 21-46; Noble T.F.X. Op.cit. Pp. 249-255.

Особый блок в историографии представлен проблемой взаимоотношений Григория с порочным и недисциплинированным духовенством. Пожалуй, во всех исследованиях отмечено самое пристальное внимание папы к соблюдению канонических норм, жесткий контроль поведения, образования и морального облика духовенства, и стремление искоренить злоупотребления священнослужителей. Morrison K.F. Op.cit. P. 132. Это стремление могло быть результатом массового проникновения выходцев из светской администрации или военной элиты в ряды священнослужителей, что влекло за собой порчу нравов и изменение порядков. Straw C. Op.cit. P. 21; Van Dam R. Bishops and Society. // The Cambridge History of Christianity. Op. cit. Pp. 343-344; Rapp C. Op. cit. Pp. 16-17, 274, 289; Testa R.L. Op. cit. Pp. 525-539. Согласно Р.А. Маркусу, реалии мира, в котором жил Григорий, привели к теснейшему взаимодействию духовенства со светской администрацией, а роль священнослужителей в обществе и воздействие Церкви на мир за пределами религиозного учения достигли беспрецедентного масштаба. Markus R.A. Op.cit. P.121. Эти изменения требовали большего внимания к этике, должному образованию и воспитанию духовенства.

Роль епископата в жизни общины в V-VII вв. Институциональный подход в изучении проблем Церкви держался долго; отдельное изучение деятельности епископов и их роли в жизни христианской общины, напротив, началось только в последние десятилетия.

Первое время фигура епископа изучалась в рамках идеологических концепций Церкви: на основе различных источников, включая письма пап, каноническое право и сочинения Отцов Церкви, историки пытались понять, каким, с точки зрения лидеров Церкви, должен быть первый человек в христианской общине. Howorth H.H. Op. cit. P. 51. Классическим примером такого исследования можно считать монографию Ф. Даддена, который обратился к «Пастырскому правилу» Григория и проанализировал все составляющие идеального образа епископа. Dudden F.H. Op. cit. P. 238. Так, согласно Ф. Даддену, епископ - в первую очередь, врачеватель душ, чьи основные функции - проповедь и поддержание церковной дисциплины. Ibid.

Затем функции епископа исследовались в условиях трансформации политических условий. Историки, например, Р. Ван Дам, К. Рапп и Р.Л. Теста, показывали, как в отсутствие централизованной светской власти функционал епископата расширился за счет светских полномочий. Van Dam R. Op. cit. Pp. 343-344; Rapp C. Holy Bishops in Late Antiquity: The Nature of Christian Leadership in an Age of Transition. Berkeley, 2005. Pp. 16-17, 274, 289; Testa R.L. The Late Antique Bishop: Image and Reality. // A Companion to Late Antiquity. Op. cit. Pp. 525-539. Изучение трансформации положения епископа представлено также в работе А. Гийю, посвященной Византийской Италии. Историк проследил постепенное расширение полномочия епископата, начиная с участия в организации общественных работ, и заканчивая получением расширенных полномочий в суде. Guillou A. Op. cit. Pp. 270-272.

Сейчас в историографии наблюдается тененция смещения внимания с концептуального идеала на изучение реального статуса епископата в структуре общины. В 2008 году итальянский историк Стефано Гаспарри обратился к проблеме социального состава итальянского епископата, пытаясь определить, был ли он социально неоднородным или же состоял преимущественно из представителей сенаторской аристокриатии. Gasparri S. Recrutement social et role politique des йvкques en Italie du Vie au VIIIe siиcle // Hiйrarchie et stratification sociale dans l'Occident mйdйval (400-1100). Turnhout, 2008. P. 137-159. Именно проблема статуса и социального состава позднеантичного-раннесредневекового епископата привлекала многих исследователей. Эта же тема рассматривается в работе Штеффена Патцольда, посвященной социальному происхождению Галльского епископата в конце V - начале VI вв. Эти историки показали, что, хотя в историографии долгое время держался тезис о массовом проникновении местной аристократии в епископат, он требует корректировки: в Италии и Галлии епископат оказался неоднороден, и очень разнился в различных регионах. По мнению С. Гаспарри и Ш. Патцольда, необходимо учитывать региональную специфику, обращаясь, в принципе, к изучению феномена епископской власти и статуса епископов в обществах V-VI вв. Патцольд Ш. Епископы, социальное происхождение и организация местной власти около 500 года / Ш. Патцольд; пер. с нем. Г. И. Борисова // Vox Medii aevi, 2017, 1. C. 18-49.

В 2011 году вышел сборник, посвященный проблемам епископата в Поздней Античности. Van Nuffelen P., Leemans J. Episcopal Elections in Late Antiquity: Structures and Perspectives. // Episcopal Elections in Late Antiquity. / Ed. by J. Leemans P. Van Nuffelen, S. W. J. Keough, C. Nicolaye. Berlin, 2011. Pp. 1-19. Авторы обратились к многочисленным проблемам, связанным с деятельностью епископата, начиная с процедуры избрания и заканчивая ролью епископов в административном управлении. Lizzi Testa R. Op. Cit. P. 526. Все статьи указанного сборника имеют единую цель: сопоставить нормативные и реальные практики деятельности Церкви и епископата. Так, в статье, посвященной избранию епископов в Галлии, Сьюзан Лофтус на материале эпистолографии показывает, как процедура выборов расходилась с существовавшим регламентом. Аналогичным образом авторы, на материале источников, посвященных церквям Запада и Востока, показывают, как концептуальные идеали расходились с реалиями позднеантичной Церкви. Авторы призывают научное сообщество обратить внимание на анализ именно реальных практик, а не нормативной базы. Loftus S. Episcopal Elections in Gaul: The Normative View of the Concilia Galliae versus the Narrative Accounts. // Episcopal Elections in Late Antiquity. Op. cit. Pp. 423-437.

В российской историографии изучение функций, полномочий и статуса епископата развито особо слабо. Следует отметить работы деятелей Русской Православной Церкви протопресвитера Н. Афанасьева и архимандрита Константина Зайцева. Авторы затрагивают процедуру вступления в клир, обращаются к требованиям канонов и соборов к личности и деятельности священнослужителей, и изучают концепции идеального пастыря. Однако авторы фокусируются именно на духовенстве Православной Церкви, так что клир Римской Церкви не рассматривается. Афанасьев Н. Экклезиология вступления в клир. K.: ТОВ «Задруга», 1997; Константин (Зайцев), архим. Пастырское Богословие / архимандрит Константин (Зайцев). Решма: Свет Православия, 2002. Также необходимо упомянуть работу А.П. Лебедева, посвященную изучению статуса духовенства Восточной Церкви с древнейших времен до X века. А. Лебедев обратился к проблемам образования, нравственности духовенства, а также затронул положение Римской Церкви и статус Римского папы. Опять же, положение западного духовенства, и, тем более, функции епископата Римской Церкви, не берутся во внимание. Лебедев А.П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до X века. СПб, 2006. Потому хочется особо выделить недавнюю работу М.Ю. Биркина, посвященную епископам вестготской Испании. Историк особо глубоко изучает взаимодействие епископа и светской власти, а также показывает функции епископата в социальной, политической и публично-правовой сферах на материале сочинений Исидора Севильского. Биркин М.Ю. Статус и функции епископа в Вестготской Испании первой трети VII в. по данным сочинений Исидора Севильского: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук: 07.00.03 - Всеобщая история. РАНХиГС. М., 2019.

Если вопросы о функциях епископа в структуре общины хотя бы отчасти разрабатывались, то процесс избрания епископов очень долго оставался без внимания. Об этом, в частности, писал П. Ван Ньюффелен, редактор вышеупомянутого сборника, посвященного позднеантичному епископату. По его мнению, малая изученность процедуры избрания связана, в первую очередь, со сложностью изучения: по канонам соборов и имперским законам мы можем себе представить, как должны были проходить выборы. Источники показывают расхождения с этим регламентом на практике, но при этом не обращаются непосредственно к характеристике процедуры, и оговаривают, как правило, лишь предварительные условия избрания (требования к кандидатам и проч.). Van Nuffelen P., Leemans J. Episcopal Elections in Late Antiquity: Structures and Perspectives. Pp. 5-10.

Между тем, восстановление процедуры избрания крайне важно. Поскольку епископ являлся центральным звеном в регулировании жизни общины и контактировал с различными слоями населения, в момент избрания сталкивались различные противоборствующие и заинтересованные стороны. П. Нортон, автор одной уникальной монографии, посвященной непосредственно избраниям епископов, полагает, что выборы пробуждали скрытые в общине конфликты. Norton P. Op. cit. Pp. 10-11. Аналогично Дж. Лиманс, П. Ван Ньюфеллен и А. Тьер показали, что именно в момент избрания должны были обнаруживаться существовавшие в общине трения и конфликты сторон, противоборствующие партии. Thier A. Procedure and Hierarchy: Models of Episcopal Election in Late Antique Conciliar and Papal Rule Making. // Episcopal Elections. Op. cit. Pp. 541-555; Van Nuffelen P. Bishops and Clerics during the Fourth Century: Numbers and Their Implications. // Episcopal Elections. Op. cit. Pp. 243-259.

Потому так интересна вся подноготная процедуры избрания: что предшествовало назначению конкретного кандидата; на каких основаниях был выбран тот или иной кандидат, и на каких основаниях отвергались прочие; какие стороны были задействованы в выборе. J. Leemans P. Van Nuffelen. Op. cit. Pp. 5-10. Сложности возникают с самого начала процедуры: исследователи спорят, существовала ли четко оформленная, формально закрепленная и универсальная система избрания, или же процедура изменялась в зависимости от местных условий. Norton P. Op. cit. Pp. 10-11. Наконец, неясно, какие слои населения задействованы в выборах. Если исследователи более или менее сходятся во мнении, что в избрании участвовали как минимум представители местной элиты и местное духовенство (при этом, вероятно, в ряде случаев по возможности присутствовали и епископы соседних территорий), то наибольшую полемику вызывает вопрос об участии «народа». В источниках неоднократно встречается упоминание suffragium - «голоса» присутствующих на процедуре избрания людей. При этом часть историков полагает, что подразумевается участие исключительно влиятельных горожан (senioris laici), другие же полагают, что имеется в виду именно suffragium populorum, то есть форма некоего народного волеизъявления. Norton P. Op.cit. P. 22-50; Leemans J., Van Nuffelen P. Op. cit. Pp. 1-23.

Однако, опять же, неясно, в какой степени, и в какой форме народ изъявлял свое желание. Так, П. Нортон, исследуя процедуру избрания в IV-V вв., высказал тезис, что в большинстве территорий учитывалось желание общины (так что она участвовала в выборах совершенно буквально), а роль духовенства сводилась к оформлению процедуры в рамках канонического права. Norton P. Op.cit. P. 53. Этот тезис автор подтверждает тем фактом, что важнейшим элементом избрания был обряд testimonium - свидетельство и подтверждение надлежащего склада личности кандидата, которое могли сделать только те, кому он был хорошо известен, то есть именно паства. Таким образом, П. Нортон полагает, что в кандидаты назначались преимущественно представители местного духовенства, поскольку личное знакомство являлось ключевым элементом для выбора. Ibid. Pp. 50-52. В этом случае история с Неаполем покажет совершенно иные варианты развития событий.

Выдвигаются также гипотезы, согласно которым народное «голосование» сводилось к формальному одобрению или неодобрению предложенного кандидата криком. Чтобы процедура проходила в рамках установленного порядка, приветствовалось собрание епископов с соседних территорий. Leemans J., Van Nuffelen P. Op. cit. Pp. 1-23. Опять же, в случае с Неаполем это было невыполнимо из-за оккупации ряда территорий лангобардами и трудного доступа к местности.

Историки также говорят, что важнейшую роль в выборах играла местная аристократия, которая имела влияние на прочих жителей общины и, таким образом, направляла их голоса в соответствии со своими интересами. Dunn G.D. Canonical legislation on the Ordination of Bishops: Innocent I's Letter to Victricius of Rouen. // Episcopal Elections. Op. cit. Pp. 145-160.

Процедура избрания, таким образом, является значимой, но сложной для исследования темой. В настоящей работе будут изучены, насколько это возможно, этапы процедуры избрания, подбор кандидатов, требования к кандидатам, роль общины, светских властей и папы в осуществлении выбора, а также функции и полномочия епископов.

Научная новизна и актуальность исследования. Церковь, как было показано, играла значимую роль в истории Европы, пытаясь - успешно или нет - заменить распавшиеся государственные институты Латинского Запада, регулировавшие жизнь местных общин. В этой системе особо ценным элементом являлся епископат Римской Церкви.

Анализ историографии показал недостаточную разработанность темы исследования по многочисленным аспектам: социальные функции епископов; координация деятельности должностных лиц и методы решения проблем в системе управления Римской Церковью; процедура избрания епископов; расхождение реальных практик с существовавшим регламентом. Изучение статуса Римской Церкви и положения ее епископата остается особенно ограниченным в российской историографии. На данный момент в меньшей степени даже в зарубежной историографии представлены функции и полномочия епископа в отношении общины; практически не изучена коммуникация и функции епископа в отношении клира и монастырей, хотя эти направления, как будет показано далее, являлись важнейшими в деятельности епископа.

Хотя историки неоднократно обращались к изучению нормативного уровня деятельности Церкви (формальным регламентациям устройства Церкви, деятельности и образу жизни духовенства), все это, в сущности, говорило о том, какой Церковь и духовенство должны быть. Преимущественно на таких «идеальных», во многом - стереотипных образах Католической Церкви построена учебная (в особенности, школьная) литература. Представления о положении Римско-Католической Церкви и статусе духовенства на раннесредневековом Западе в школьных учебниках разнятся от клишированного образа могущественной организации, заменившей Западную Римскую Империю, до, наоборот, института, находившегося под полным контролем «варварских» королей и служившего опорой их власти. Если институт Церкви получает хотя бы беглые характеристики, духовенству уделяется совсем незначительное внимание. Традиционно епископы представляются лишь советниками и наставниками в духовной жизни и вопросах веры; в учебниках нет информации о проблемах внутренней организации Церкви и реальной роли епископов в структуре христианской общины. Агибалова Е.В., Донской Г.М. Всеобщая история. История Средних веков. 6 класс. С. 21-22; Всемирная история в 6 т. Т. 2. / Ред. Чубарьян. 2012. С. 153; История средних веков. В 2 т. Т. I: Учеб. для вузов по спец. «История»/Л. М. Брагина, Е. В. Гутнова, С. П. Карпов и др.; Под ред. 3. В. Удальцовой и С. П. Карпова. М.: Высш. шк., 1990. Впрочем, иногда авторы все же обращаются к епископату, однако ограничиваются упоминанием о его «главенствующей» функции без объяснений, в чем, собственно, это «главенство» заключалось и какие конкретно функции и задачи по отношению к христианской общине выполняли епископы. Всемирная История. Чубарьян. Указ. соч. С. 153-154.

Однако куда меньше известно о том, как реалии епископского служения соотносились с идеалами, представленными комплексом Священных текстов, канонического права и папских писем. В рамках выбранной темы особо интересным представляется обращение к соотношению «идеального» и «реального» уровней устройства и функционирования Римской Церкви в понтификат одного из наиболее ярких ее представителей - Григория I.

Для достижения поставленной цели и восполнения существующих в историографии пробелов планируется решить следующие задачи:

1. Выявить функции и полномочия епископа по направлениям деятельности: взаимоотношения епископа и городской общины; взаимоотношения епископа и клира Неаполитанской церкви; обязанности епископа по отношению к монастырям и монахам;

2. Восстановить процедуру избрания епископа, определить основные сложности, связанные с процессом поиска и назначения кандидатов, а также роль Папы и общины в этом процессе;

3. Определить требования Папы к нравственному облику и деятельности епископов (на основе писем и «Пастырского правила»).

4. Определить, насколько духовенство Неаполя соответствовало проповедуемому папой идеалу

Работа имеет следующую структуру: первая глава посвящена определению функций и полномочий епископа в Неаполе по отношению к городской общине (мирянам). Во второй главе представлены обязанности епископа как главы местного духовенства и монашествующих. Наконец, в третьей главе будет представлена процедура избрания епископа, а также требования к епископу. Здесь казусы из Неаполитанских писем будут сопоставлены с концепцией идеального епископа Григория I. Следует отметить, что основным источникам являются письма Григория I в Неаполь. Однако глава об образе идеального епископа требует также обращения к «Пастырскому правилу» и переписке Григория I c адресатами из Испании, в частности, использовано письмо епископа Картахены, Лициниана, в котором епископ пересказывает все известные ему требования, предъявляемые папой к местному духовенству, и объясняет, насколько следование этим требованиям возможно на практике.

Глава I. Функции и статус епископа в христианской общине

Укрепление положения и расширение полномочий епископа происходило с IV века. Как показал в своей работе А. Гийу, уже в V столетии епископы в Италии привлекались к собраниям местной администрации наравне с лидерами города или сельской общины, участвовали в распределении продовольствия, организации общественных работ. С середины VI столетия полномочия епископов расширились за счет ведения финансовых дел; наконец, в VII веке епископы получили расширенные полномочия в суде, в результате чего в их юрисдикции при разбирательстве уголовных дел входили не только монахи и клирики, но и миряне. Guillou A. Italia Byzantina. Op. cit. Pp. 270-272.

Историки сходятся во мнении, что епископ имел широкие полномочия и функции за пределами непосредственно церковного управления, но по-разному характеризовали отношение Григория к такому спектру «мирских» забот. Так, согласно Э.Р. Харди, Р. Ричардсу и Г. Даддену, Григорий предпочел бы, чтобы епископат занимался исключительно «врачеванием душ», а его административные полномочия сократились до минимума и были делегированы светским властям. Hardy E.R. Op. cit. Pp. 12-14; Richards R. Op. cit. Pp. 163-169; Dudden G. Op. cit. P. 238. Идеалом для папы было монашество - воплощение истинно христианской жизни, и он с удовольствием окружил бы себя монахами, а не управленцами. Потому Григорий пытался уподобить образ жизни и деятельности епископа и клира форме монашеской общины. Markus R.A. Gregory the Great and his world. Pp. 71-73. Именно уход от активной деятельности в созерцательность, посвящение себя служению Богу - новая форма «бескровного мученичества» и путь к святости. Эта святость, в идеале, должна была воплотиться в лице епископа. Ibid. Pp. 60-61; 66-67.

Однако, с другой стороны, биографы Григория отмечали, что в его идеальной концепции устройства христианской Церкви епископы должны были осуществлять грамотное управление своим диоцезом, сотрудничать с местными властями и усердно заботиться не только о духовном, но и материальном благополучии христианской общины. Markus R.A. Op. cit. P. 71. Так что на практике в деятельности епископа vita contemplativa неизбежно теснилась с vita activa.

В настоящей работе будут выделены три направления деятельности и коммуникации епископа: община, то есть миряне (горожане, представители администрации) различной социальной принадлежности; духовенство Неаполитанской церкви; монастыри, подпадавшие под юрисдикцию Неаполитанского епископа. Эта информация позволит понять, какую роль пастыри Неаполя играли в жизни своей общины, какой статус они имели, с какими проблемами сталкивались, и какую модель поведения выбирали при их решении. Наконец, такой анализ покажет, в какой степени епископы Неаполя соответствовали (или не соответствовали) идеалу пастырского служения, сформулированному папой Григорием в письмах и «Пастырском правиле».

Казусы, встреченные в Неаполитанских письмах, также обращаются к причинам конфликтов, возникших внутри Церкви и общины, и механизмам их решения, предлагаемым папой Григорием. Это позволит охарактеризовать реалии епископского служения и методы папского управления церквями и епископатом в изменяющихся социальных, политических и правовых условиях Поздней Античности.

1.Епископ и городская община Неаполя

Обращаясь к проблеме коммуникации между епископом и местной общиной, на материале Неаполитанских писем можно, во-первых, определить, какие обязанности вменялись лидерам церкви Неаполя по отношению к пастве, и с какими из них у епископов возникали сложности; во-вторых, рассмотреть конфликты епископов и паствы.

Основная цель епископского служения - привести как можно больше людей к Богу для спасения их душ через христианскую Церковь. Для этого он должен был, во-первых, осуществлять постоянное бдительное руководство своей паствой. Он должен был усмирять дурных людей, и поощрять хороших, и в этом, по словам Григория, уподоблялся их отцу - paternos mores. Reg. Epp. III.60: Oportet igitur affectui eorum te tuis moribus compensare, malos cohercere, bonis te discrete atque benignissime relaxare, ad sequendas eos meliores partes frequentibus admonere, quatenus et illi paternos in te mores inuenisse se gaudeant, et tu creditam tibi regiminis curam, cooperante Domino, studiosius exsequaris. При этом души верующих Григорий всегда метафорически называет «плодами» или «урожаем», который епископ собирает для Господа. Reg. Epp. II.8 II.14: fructum animatum quem desideramus Deo nostro; priusquam hunc Deo fructum opereris, reuerti festinas… Возможно, здесь делается отсылка к Притче о неразумном богаче, рассказанной Иисусом Христом фарисеям. В притче рассказывается о человеке, собравшем большой урожай и не сумевшем найти место для его хранения. Господь укорил человека за его стремление к накоплению плодов, т.е. материальному богатству: верующий человек должен заботиться только о своей вере и «искать Царствия Божия». Лк. 12:13-31: Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? <…> И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бомльшие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет. И сказал ученикам Своим: посему говорю вам, - не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело - одежды. <…> наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам. Также и паства вверена в руки епископа, который должен позаботиться о духовных «плодах», уготованных именно Богу - душах верующих.

Для спасения епископ должен был исцелять души тех, кто все-таки сбился с верного пути, и переубеждать еретиков. Это было необходимо не только для спасения большего числа душ, но и для охраны христианского учения в чистоте. Так, в самом начале своего понтификата (декабрь 590) в одном из писем Григорий писал епископу Деметрию о некоем Стефане, который был в числе жителей Неаполя, сомневающихся в некоторых вопросах веры, отрекшихся от Церкви и отказавшихся от причастия. Reg. Epp. I.14: Stephanus praesentium portitor, cum de quibusdam fidei capitulis eius a uia ueritates nutaret intentio, pro huius rei dubietate a catholicae se ecclesiae communion suspenderat, donec eum Deus, ueritatis iudex, ad uiam rectitudinis reuocaret. Quem, recepta satisfactione, in fide, catholicam communicasse cognoscas. Стефан, однако, прибыл к Григорию, чтобы рассказать ему о своем желании обратиться в ортодоксию и причаститься. Папа просил епископа Деметрия принять Стефана в свою церковь и причастить его. Однако также папа рассказал, что в Неаполе, согласно Стефану, осталось немало его единомышленников. В письме папа говорит о «двойственности» или «двусмысленности» этих заблудших душ: «Поскольку мы обнаружили, что в городе Неаполе были те, кто разделял сомнения упомянутого Стефана, он пообещал нам за них, что если мы попробуем вмешаться и исцелить двойственность их душ, они также могут вернуться к кафолическому причастию без промедлений и без отступничества». Reg. Epp. I.14: Sed quia eum quosdam dubietatis suae socios ibidem in Neapolitana ciuitate habere comperimus, hoc nobis de his quoque praefatus Stephanus pollicitus esse dinoscitur ut, si eorum ambiguitatem animae nostrae interpositionis periculo sanaremus, ipsos etiam ad communionem catholicam sine mora posse uel replication conuerti.

По-видимому, речь идет об арианах, которые отрицали догмат единосущия Сына и Отца, признавали тварность Христа и, соответственно, существование двух сущностей или ипостасей - Отца и Сына (об этом, видимо, и говорят слова Григория «двусмысленность души»). Папа пишет, что Стефан и его единомышленники отказывались от причастия - таинства, которое символизирует соединение человека, вкушающего «плоть» и «кровь» Христа, с божественной ипостасью единосущного Сына. См. Евангелие от Иоанна о смысле таинства евхаристии. Ин.6:53: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни»; Ин. 6:56: «ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем». По мнению папы и самого Стефана, Деметрий, если очень постарается, сумеет и их вернуть на путь истинной веры. Епископ должен был приложить все старание и использовать все доступные ему средства, чтобы спасти эти заблудшие души.

Епископ, как известно, имеет уникальное право совершать семь церковных таинств, Крещение, миропомазание, евхаристия, исповедь, елеосвящение, священство и брак. однако в письмах особое внимание Григорий уделяет именно евхаристии. Reg. Epp. I.14. Совершение таинства евхаристии, упоминаемое в письме Григория к Деметрию, - важнейшая обязанность епископа, необходимая для спасения душ и их единения с Господом.

Однако основной обязанностью епископа, разумеется, являлась проповедь. В концепции пастырского служения, сформулированной папой Григорием, проповедь занимает, пожалуй, центральное место. В «Пастырском правиле» искусству проповеди посвящена целая часть. См. Св. Григорий Двоеслов. Пастырское правило. Указ. соч. Часть третья «о том, каким образом Пастырю, законно достигшему пастырского служения и сообразно своему сану живущему, надлежит поучать и назидать свою паству». С. 81-254. Проповедь епископа, по мнению папы Григория, уникальна для каждой группы населения и для каждой ситуации. Говоря о проповеди, Григорий сравнивает епископа с учителем, который умело подбирает слова к очень разным ученикам. Там же, с. 81. К искусству проповеди применяются принципы риторики.