После Второй мировой войны Франция начала давать независимость своим средиземноморским колониям: в 1946 г. войска были выведены из Сирии, в 1956 г. - из Туниса и Марокко. Сравнительно безболезненный процесс деколонизации был прерван начавшейся в 1954 г. войной в Алжире, которая привела к конституционному кризису Четвертой республики и поставила Францию на грань гражданской войны. После Эвианских cоглашений Французская республика оставила средиземноморскую политику как таковую: у Франции была политика на европейском, арабском и африканском направлениях, но не средиземноморском. Стоит все же отметить, что экономические связи с бывшими колониями Франция поддерживала: к примеру, при президенте Жискаре Д'Эстене были установлено тесное экономическое сотрудничество с Марокко Silverstein P. A. France's Mare Nostrum: colonial and post-colonial constructions of the French Mediterranean, The Journal of North African Studies, 7:4, P. 1-4. Более того, согласно 4 статье Римского договора 1957 г. республика имела преференции в торговле со странами Северной Африки Карева Д. О. Франция И ЕС: Средиземноморская политика на рубеже XХ-XХI вв. Вестник Московского университета, 8:1, 2014. C.98. Тем не менее, отношения со средиземноморскими странами оставались двухсторонними, единой средиземноморской политики у республики не существовало; Франция проводила так называемую арабскую политику (politique arabe francaise), которая делала упор на двухсторонних взаимоотношениях со странами Ближнего Востока и Северной Африки. Taheri A. France's "Arab" Policy: Time for a Debate. American Foreign Policy Interests: The Journal of the National Committee on American Foreign Policy, 25:4, 2003. P. 323-324.

Возврат к средиземноморской политике Франция начала при Франсуа Миттеране, запустив в 1990 г. «Диалог 5+5»: пяти европейских стран (Франции, Италии, Испании, Португалии, Мальты) и пяти стран Северной Африки (Марокко, Алжира, Туниса, Ливии, Мавритании), а в 1994-1995 гг. вместе с Испанией запустила Евро-Средиземноморское партнерство, также известное, как Барселонский процесс. Организация предусматривала три группы проектов: стратегические (проекты по обеспечению стабильности), экономические (проекты по установлению средиземноморской зоны свободной торговли) и культурно-социальные (распространение демократии и либеральных ценностей). Несмотря на определенные успехи (так, в рамках партнерства было реализовано 105 проектов) Карева Д. О. Франция И ЕС: Средиземноморская политика на рубеже XХ-XХI вв. Вестник Московского университета, 8:1, 2014. C.104, зона свободной торговли в Средиземноморье так и не была создана, а эскалация израильско-палестинского конфликта значительно затормозила дальнейшее сотрудничество. В этих обстоятельствах новоизбранный президент Франции Николя Саркози в 2007 г. во время пресс-конференции после победы на выборах заявил о намерении создать Средиземноморский Союз по подобию Европейского Союза Emerson M. Making sense of Sarkozy's Union for the Mediterranean, CEPS Policy Brief, 155, 2008. P. 2. После инаугурации Саркози не отказался от идеи и подтвердил свои средиземноморские устремление во время выступления в Танжере Ibid. Саркози видел в будущей организации интеграционную группировку по подобию ЕС, основанную на началах французского функционализма Жана Монне, так называемом эффекте спилловера (spillover effect) Delgado M. France and the Union for the Mediterranean: Individualism versus Co-operation. Mediterranean Politics, 16:1, 2011, P. 48. Идея Союза Средиземноморья (Union de la Mediterrainйe) была поддержана Испанией и Италией, но была встречена в штыки Турцией и весьма холодно воспринята Германией, которая решительно высказалась против «Второго ЕС» в Средиземном море Ibid., P. 50. После месяцев переговоров, Париж и Берлин достигли компромисса: название было изменено на Союз для Средиземноморья (Union pour la Mediterrainйe), членство в нем не ограничивалось лишь морскими странами; секретариат организации был учрежден в Барселоне, чтобы показать преемственность с Барселонским процессом. Тем не менее, Франция сохранила свой лидирующий статус в объединении, получив «северное» президентство (Союз предусматривал президентов у каждого «берега»). Однако несмотря на заявленные 14 пакетов проектов, достижения проекта оказались умеренными: так, главным достижением Союза в области энергетики является начало строительства ветряной электростанции «Тафила» в Иордании. Причиной таких скромных достижений являлись, во-первых, израильско-палестинские противоречия, что приводило к парализации работы Союза; арабская весна, породившая нестабильность и способствовавшая увеличение нелегальной миграции в ЕС, что в свою очередь наряду с внутренними проблемами европейских стран, способствовало росту популизма и падению поддержки интеграционных проектов Henry J.-R. Sarkozy, The Mediterranean And The Arab Spring, Contemporary French and Francophone Studies 16:3, 2012, P. 410. Все же, стоит отметить, что Союз продолжает функционировать, пусть и в ограниченном формате: в настоящее время идет работы над 50 проектами с общей стоимостью 5 млрд евро Ibid.

Стоит отметить, что идея Средиземноморья как геополитического конструкта появляется в работах французских мыслителей еще в XIX веке. Так, многие французские мыслители, такие как Сен-Симон и Камю писали о гипотетическом объединении Средиземноморья, мифическом «Аль-Андалусе», восстановлении единства между Востоком и Западом. Подобные идеи легли в основу постколониального голлистско-миттеранитского конструкта «цивилизаторской миссии».

Несмотря на все трудности Барселонского процесса и Союза для Средиземноморья, нет причин полагать, что Франция оставит средиземноморское направление своей внешней политики. Возврат к ней в 1990 г., дальнейшее вовлечение в Барселонский процесс было продиктовано уже упомянутым стремлением Франции найти свое место в постбиполярном мире. Объединенная Германия, экономически превосходящая Францию, уменьшение влияния в ЕС в связи с принятием новых членов вынудили Францию обратиться к Средиземноморью, используя ЕС в качестве мультипликатора своей силы. Кроме того, следует отметить, что проникновение США и ближневосточных игроков (ОАЭ, Саудовской Аравии) подрывало экономические позиции республики: в 1990 г. Париж был на первом месте по объему инвестиций в регионе, в 2004 - на третьем, после США и ОАЭ Карева Д. О. Франция И ЕС: Средиземноморская политика на рубеже XХ-XХI вв. Вестник Московского университета, 8:1, 2014. C.101. Французские лидеры считали, что экономическая интеграция государств Средиземноморья могла остановить этот процесс и защитить историческую зону французского влияния. Однако проект был сразу обвинен в франкоцентричности: так, в 2008 г. многие исследователи обвиняли Францию в преследовании своих экономических интересов под маской создания интеграционной группировки, так как Париж при помощи государственной компании Areva в рамках пакета энергетических проектов хотел строить атомные электростанции на территории государств-участников Gillespie R. A `Union for the Mediterranean' ... or for the EU? Mediterranean Politics, 13:2, 2008. P. 284-285.

В настоящий момент Средиземноморье представляет пространство угроз и возможностей для Франции. Несмотря на то, что Пятая республика не смогла переформатировать геополитическое пространство Средиземноморья интеграционными инструментами, ощущение Францией своей средиземноморскости и историко-культурные связи со средиземноморскими странами, открывающиеся экономические возможности региона (особенно энергетические), угрозы, исходящие из региона (миграционные и террористические) формируют контекст французской средиземноморской политики, направленной на конструирование особого интеграционного геополитического пространства.

2.3 Положение Франции в Африканском Сахеле

Ah", dit le Roy, "notre domaine,

S'йtend sur la rive africaine,

Jusqu'au dйsert le plus avant.

C'est notre fief, et prix du sang!"

Французская песня о крестовых походах Людовика IX

Представление положения Франции в регионе Ближнего Востока и Северной Африки было бы неполным без рассмотрения африканского направления французской политики. Несмотря на то, что в данном разделе главы идет речь о другом географическом регионе и геополитическом конструкте, границы между геополитическим пространством Сахеля и Франсафрик и геополитическим пространством Магриба, Южного берега Средиземноморья и Северной Африки крайне размыты, что делает релевантным изучение Сахеля и его важности в французской геополитической культуре.

Зона влияния Франции в Африканском Сахеле традиционно называется Франсафрик. Франсафрик является одним из главных плодов деятельности президента де Голля и его администрации. Де Голль, понимавший, что деколонизация неизбежна после войн в Индокитае и Алжире, стремился сохранить французское присутствие в ее бывших колониальных владениях. Изначально это предполагалась сделать в рамках Французского сообщества (Communautй franзaise), однако на референдуме об обновлении конституционного устройства в 1958 г. проект был отвергнут в Гвинее, которая, по словам ее президента, предпочла «бедную свободу роскошному рабству» Филиппов В. "Франсафрик": тайная политика Парижа на Черном континенте, Международная жизнь, 3, 2014, C.136. В 1960 г. все африканские колонии Франции (за исключением Алжира, который считался департаментом) получили формальную независимость, но сразу же были объединены в систему отношений с бывшей метрополией, которая впоследствии будет называться Франсафрик. «Архитектором» данной системы выступил военный соратник генерала де Голля, Жак Фоккар, который имел обширную сеть знакомств среди новых африканских элит Whiteman K. The Man Who Ran Franзafrique. The National Interest, 49, 1999. P. 92-99. В 1960 г. Франция заключила 12 военных договоров со своими бывшими колониями (впоследствии дополнительно с Джибути и Коморскими островами), которые давали ей право вмешиваться в их внутренние дела в случае внешней или внутренней нестабильности, разрешали французское военное присутствие и давали право французским вооруженным силам пользоваться воздушным и водным пространством этих стран Ibid.

Одновременно с этим была создана (а точнее продолжила свое существование в иной форме) зона франка. В 1962 г. французский колониальный франк (Franc des colonies franзaises de l'Afrique) был переименован в франк африканского финансового сообщества (Franc de la Communautй Financiиre Africaine) и франк финансового сотрудничества Центральной Африки (Franc de la Coopйration Financiиre en Afrique Centrale); данные идентичные валюты были обеспечены двумя банками: Центральным банком государств Западной Африки и Банком государств Центральной Африки. Африканский франк был привязан к французскому франку по курсу 50 центральноафриканских франков = 1 французский франк. Кроме того, африканские страны были обязаны держать 65% своих валютных резервов на операционном счету казначейства Пятой республики, а также следовать единой монетарной политике. Система франка КФА, действующая до сих пор, дает Франции право вето в Совете директоров двух африканских банков, что де-факто подчиняет денежно-кредитную политику африканских стран Парижу Ibid.

Однако уникальной чертой Франсафрик можно считать т.н. «reseaux» - неформальные сети отношений, связей и знакомств, связующие Париж с бывшими колониями Whiteman K. The Man Who Ran Franзafапаrique. The National Interest, 49, 1999, P. 92-99. Центром данной паутины было министерство сотрудничества (Ministиre de la Coopйration) и т.н. Африканская ячейка Елисейского дворца (cellule africaine) - круг советников президента по Африке Ibid. При помощи этих неформальных связей Париж смещал неугодных правителей, использовал наемников, добивался преференций для французских компаний.

С начала 1960-х и по конец Холодной войны Франция оставалась неоспоримым гегемоном в своем «pre carrй» (заповеднике). С точки зрения Соединенных Штатов французское военное присутствие было, безусловно, предпочтительнее распространения коммунизма. Франция в этом периоде вмешивалась во внутренние дела африканских государств на постоянной основе, используя военные перевороты, подкуп или прямые военные интервенции. Однако после краха Советского Союза ситуация изменилась: к региону начали проявлять внимание США, заявившие в 1996, что Африка - не эксклюзивная зона французских интересов Chafer T. Chirac and `la Francafrique': No Longer a Family Affair. Modern & Contemporary France 13:1, 2005, P. 14-17. Соединенные Штаты также создали AFRICOM и начали активнее сотрудничать с африканскими странами в военной сфере. Вместе с этим, в регион начали проникать и развивающиеся страны, такие как Китай и Индия в то время, как относительные материальные ресурсы Пятой республики уменьшались. Стоит также упомянуть волну демократизации, охватившую Черный континент в 1990-х годах после падения режима апартеида в ЮАР Scharaeder P. J. Cold war to Cold Peace: explaining US-French competition in Francophone Africa. Political Science Quarterly, 115:3, 2000. P. 408-410. Наконец, поддержка Францией авторитарных коррумпированных режимов, обвинения в косвенном содействии геноциду в Руанде в 1994 г. вкупе с перечисленными выше факторами вынудила Париж пересмотреть свою политику по отношению к своим бывшим колониям Chafer T. Chirac and `la Francafrique': No Longer a Family Affair. Modern & Contemporary France 13:1, 2005, P.. 14-17. При президенте Жаке Шираке Франция начала постепенно отходить от своей привычной роли «жандарма Африки»: ярким свидетельством тому был ограниченный и запоздалый ответ на события в Кот-д'Ивуаре в 2002 г. Многие исследователи заговорили о смерти Франсафрик Ibid. Однако в 2010 в Кот-д'Ивуаре произошел профранцузский переворот, через год произошла интервенция в Ливию. В 2013 г. Париж в рамках борьбы с терроризмом и сохранения стабильности в регионе начал операции Серваль (Serval) в Мали и Сангари (Sangaris) в ЦАР. Важно отметить, что с начала века Франция действует не в одиночку, добиваясь разрешения со стороны Совбеза ООН и региональных организаций, а также привлекает к участию своих африканских союзников Melly P., Darracq . A New Way to Engage? French Policy in Africa from Sarkozy to Hollande. Chatam House, 2013. P. 4. Тем не менее, несмотря на значительное уменьшение военного присутствия, военных возможностей, Франция по-прежнему остается доминирующей державой в Франсафрик - ни один другой глобальный актор не готов принять на себя ответственность за сохранение стабильности в регионе, поэтому, несмотря на уменьшение окна возможностей, Париж все еще сохраняет свой «заповедник», пусть и в несколько измененном виде. В связи с этим, на наш взгляд, о смерти Франсафрик говорить не приходится, принимая во внимание важность региона для Пятой республики.

Гегемония в Франсафрик зачастую объясняется с точки зрения французской национальной безопасности. Франция, чья электроэнергия на 75% вырабатывается 58 французскими АЭС, зависит от поставок урана из Африки, а именно, из Нигера. Из 8000 тонн необогащенного урана, необходимого для работы французских АЭС, 5000 импортируется из Нигера Uranium from Niger: A key resource of diminishing importance for France [Электронный ресурс] Danish Institute for International Studies URL: https://www.diis.dk/files/media/publications/import/extra/pb2014_niger-france-uranium_cve_bruno-tertrais_web_2.pdf (дата обращения 09.04.2018). Кроме того, важными факторами представляются поставки нефти из Франсафрик (из Габона) и контроль за торговыми путями, идущими вдоль африканского побережья. Таким образом, гегемония в Франсафрик представляется необходимой для энергетической безопасность Пятой республики.

Тем не менее, автору представляется, что французская гегемония в Сахеле обуславливается особенностями французской геополитической культуры. Как уже говорилось выше, Франсафрик - продукт голлизма; де Голль считал систему особых отношений с Африкой неотъемлемой частью постколониального грандера Французской республики. Действительно, возможность непосредственно влиять на судьбы половины стран африканского континента подтверждала голлисткое видение французского величия, которое стало неотъемлемой частью французской геополитической культуры. Более того, в особых отношениях с Африкой Франция видит некую «цивилизаторскую миссию» (mission civilisatrice) Chafer T. Hollande and Africa Policy, Modern & Contemporary France, 22:4, 2014. P. 524. Принимая во внимание данные указанные факторы вкупе с почти семейными франко-африканскими «resaux», можно сделать вывод, что Франсафрик представляет собой особый геополитический конструкт, по сути - самоценный для французской геополитической культуры.

Именно поэтому угрозы геополитическому пространству Сахеля, исходящие из геополитических пространств Ближнего Востока и Северной Африки, провоцируют реакцию со стороны Республики. Ценность Африканского направления в геополитической культуре Пятой республики является ключевым фактором, который нельзя упускать при рассмотрении французского внешнеполитического дискурса и французских внешнеполитических практик.

2.4 Положение Франции в макро-регионе

Принимая во внимание выводы предыдущих трех разделов главы, мы можем сделать следующие выводы об общем геополитическом положении Франции в регионе:

Во-первых, Ближний Восток и Северная Африка делятся на три пересекающихся мета-пространства: Ближний и Средний Восток, Средиземноморье, Сахель/Франсафрик. В каждом из этих регионов Франция имеет многолетнюю историю присутствия.

Во-вторых, образы указанных регионов играют значительную роль во французской геополитической культуры.

В-третьих, значимость данных регионов обрекает Францию на проактивную внешнюю политику в макрорегионе Ближнего Востока и Северной Африки.

Глава 3. Французский внешнеполитический дискурс в 2012-2020 гг.: от Франсуа Олланда до Эммануэля Макрона

3.1 Выделяемые суб-регионы

Стоит отметить, что дискурса обо всем геополитическом пространстве и Северной Африки не существует - в французском геополитическом воображении отсутствует образ единого геополитического пространства от Атлантического до Индийского океана. Вследствие этого мы рассматриваем дискурс о субрегионах. Однако, прежде чем перейти к описанию данных субрегионов, необходимо представить терминологическое пояснение используемых в французском дискурсе лексем для описания региона.

Во-первых, стоит выделить ближневосточные лексемы. К ним относятся:

Moyen-Orient - Средний Восток. Данная лексема, по сути, является калькой с английского Middle East. Однако изначально Moyen-Orient занимал определенное место в написании карты Евразии в XIX в.: так, если Proche-Orient описывал геополитическое пространство Османской Империи (Балканы, Анатолийский полуостров, Сирия и Палестина), то Moyen-Orient описывал геополитическое пространство нынешнего Залива и Ирана, в то время как Extrкme-Orient описывал геополитическое пространство Восточной Азии - Китая, Кореи, Японии и т.д. Ближний и Средний Восток различались, потому что Ближний был связан с Европой через Средиземное море, в то время как страны Среднего Востока европейцы «открыли» через Индийский океан Capdepuy V. Proche ou Moyen-Orient? Gйohistoire de la notion de Middle East // Espace gйographique. 2008. № 3 (37). C. 225..

Однако после распада Османской империи граница между Ближний и Средним Востоком пропала. Это стало преимущественно арабским, связанным между собою пространством. С началом Холодной войны началось постепенное поглощение Средним Востоком Ближнего Востока. После Холодной войны понятие Среднего Востока начало еще больше распространяться, включая уже не только территорию изначального Среднего и Ближнего Востока, но и Северную Африку, и даже Афганистан и Пакистан.

В настоящее время в французском внешнеполитическом дискурсе Moyen-Orient употребляется для описания всей Западной Азии (кроме Закавказья): от Турции до Египта, от Ирана и до Израиля. Реже встречается использование Среднего Востока для описания всего пространства Северной Африки и Западной Азии и, наоборот, употребление его в узком понимании, включающим в себя Иран, Ирак и страны Аравийского полуострова. Так или иначе, это крайне расплывчатая геополитическая лексема, употребляемая для обозначения неопределенного количества стран.

Proche-Orient - Ближний Восток. Как уже отмечено выше, данная лексема исторически относилась к владениям Османской империи. В англо-американском геополитическом дискурсе она вышла из употребления с началом Холодной войны, однако сохранилась во французском внешнеполитическом дискурсе. В настоящее время ею обозначается геополитическое пространство Израиля и Палестины, Ливана и Иордании, а также Египет (с оговорками, поскольку зачастую выступает в качестве отдельного геополитического пространства-объекта) 4Capdepuy V. Proche ou Moyen-Orient? Gйohistoire de la notion de Middle East // Espace gйographique. 2008. № 3 (37). C. 226.. Сирия, ранее являвшаяся частью этого пространства, с началом гражданской войны представляет собой отдельное геополитическое пространство.

Levant - Левант. Наиболее историческое название, берущее свои корни из Средних веков. Обозначает то, что ранее обозначал Proche-Orient - Израиль/Палестину, Ливан, Иордании, а также Сирию, реже - Ирак и Египет. Лексема вернулась в французский дискурс с приходом к власти Эммануэля Макрона с ее первоначальным географическим значением.

Golfe - Залив (Арабский/Персидкий/Арабо-персидский). Лексема, обозначающая геополитическое пространство стран Залива - арабских монархий и Ирана. Зачастую понимается как пространство всего Аравийского полуострова, то есть включает Йемен. Кроме того, стоит отметить, что зачастую Иран выделяется в отдельное геополитический объект-пространство.

Во-вторых, следует выделить средиземноморские географические лексемы. К ним относятся:

Mediterrainйe - собственно Средиземное море. Данная лексема, преимущественно географическая, получила геополитические коннотации при Николя Саркози с началом его проекта «Союза для Средиземноморье». Однако после провала средиземноморского проекта оно частично утратило геополитическое значение. Нельзя сказать, что в настоящий момент оно отсутствует в французском геополитическом дискурсе и геополитическом воображении, однако Средиземноморье уже не является цельным геополитическим конструктом.

Стоит отдельно отметить геополитический конструкт Восточного Средиземноморья - Mediterrainйe Orientale. Данная лексема получила геополитическую составляющую сравнительно недавно и представляет некую «морскую проекцию» Proche-Orient, помимо этого включающую в себя Турцию, Кипр и Египет.

Rive sud de la Mediterrainйe - Южный берег Средиземного моря. Данная лексема появилась с началом Барселонского процесса, в 1990-е гг. Представляет собой интеграционный геополитический конструкт, включающий в себя страны «Южного берега» Средиземного моря - Марокко, Алжир, Тунис, Ливию и Египет (как уже указано выше, зачастую выделяется отдельно).

В-третьих, необходимо выделить африканские лексемы. К ним относятся:

Maghreb - Магриб. Данная лексема имеет средневековые арабские корни и буквально означает «там, где заходит солнце». Является географической и геополитической лексемой с устойчивыми коннотациями. В состав Магриба входят, в первую очередь, Марокко, Алжир и Тунис. Зачастую, к ним также добавляют Ливию и Мавританию.

Sahel/Bande Saharo-Sahelienne - Сахель/Сахаро-Сахельская полоса (зона). Эта полностью геополитическая лексема обозначает обширное географическое пространство стран Сахеля (Мавритании, Мали, Нигера, Чада, Буркины-Фасо) и Магриба. Данный геополитический конструкт является крайне секьюритизированным: он употребляется для описания различных угроз на данном пространстве.

Таким образом, основываясь на вышеизложенном материале и дискурс-анализе текстов, дискурс-анализ практического и формального дискурса будет разбит по субрегионам. Причиной этому является высокая вариативность дискурса во времени и наглядность, которая позволяет проследить эволюцию дискурса в 2012-2020 гг. В целом, субрегионы и обоснование их выделения можно представить в виде следующей таблицы:

Следует отметить, что Египет и Иран не фигурируют во всех документах формального дискурса, разбитых по периодам, вследствие чего в практическом дискурсе рассматриваются шесть геополитических пространств, а в формальном дискурсе - четыре. Иран в формальном дискурсе входит в геополитическое пространство Залива; Египет - в геополитические пространства Ближнего Востока (Proche-Orient) и Южного берега Средиземноморья.

3.2 Выделяемые дискурсивные парадигмы

Французские геополитические традиции и соответствующие им дискурсивные традиции изучены крайне неравномерно. Так, значительное внимание в научной литературе было уделено голлистско-миттеранистской традиции Rieker P.French Foreign Policy in a Changing World. Oslo, 2017. P 25.

Geopolitical traditions: a century of geopolitical thought под ред. K. Dodds, D. Atkinson, London; New York: Routledge, 2000. 392 c.. Французская неоконсервативная традиция также была освещена, преимущественно, в французской академической литературе Boniface P. Le gaullo-mitterrandisme, un concept toujours pertinent // Revue internationale et stratйgique. 2018. № 1 (109). C. 22.. Наконец, так называемый цивилизационный дискурс представляет собой малоизученный феномен: в силу того, что носителями подобного дискурса являются крайние правые партии как Национальный Фронт, изучение внешнеполитического дискурса как такового не проводилось. Тем не менее, существуют исследования и работы, посвященные анализу политического дискурса крайних правых в целом, совокупное рассмотрение которых предоставляет понимание особенностей «цивилизационного» дискурса. Данные дискурсивные парадигмы могут быть описаны следующим образом:

Парадигма грандера/голлистко-миттеранисткая парадигма. Данная парадигма является господствующей в французском внешнеполитическом дискурсе и наиболее устоявшейся. Голлистко-миттеранистская парадигма грандера сформировалась в 1960-1980-е гг. в период администраций первого и четвертого президентов Пятой республики Шарля де Голля и Франсуа Миттерана. В данной парадигме можно выделить следующие ключевые особенности:

Во-первых, восприятие себя как великой державы, ощущение «грандера» Французской республики Rieker P.French Foreign Policy in a Changing World. Oslo, 2017. P. 16-17.. Сам грандер можно разбить на три составляющие: французский великодержавный статус, французскую исключительность и французскую «цивилизаторскую миссию» (mission civilisatrice). Под великодержавным статусом Франции мы понимаем привилегированное положение Франции в международной системе: постоянное место в Совбезе ООН, обладание третьим по величине ядерным арсеналом, статус страны-основательницы ЕС и т.д. Под исключительностью понимается статус Франции как Родины универсальных либеральных ценностей, указанных в декларации человека и гражданина; французская культура и сам французский язык и связанное с ним сообщество франкофонии, которое объединяет людей на всех континентах. Наконец, цивилизаторская миссия представляет собой сплетение предыдущих двух составляющих: речь идет о цивилизаторской роли Франции, своего рода «White man's burden а la franзais» - особой миссии Франции в развивающемся мире.

Во-вторых, это подчеркнутая внеблоковость Франции, выраженная в знаменитом выходе де Голля из структур НАТО в 1966 г. Голлистко-миттеранисткая парадигма основывается на независимом характере французской внешней политики. Республика выступает в роли посредника, брокера в региональных и глобальных конфликтах.

В-третьих, это декларирование защиты прав человека при отсутствии вмешательства во внутренние дела. Проходя красной нитью через французскую идентичность, универсальные права и свободы являются неотъемлемой частью голлистко-миттеранистского политического дискурса; собственно, с их введением в французскую дискурсивную парадигму голлистский дискурс стал голлистско-миттеранитским.

В-четвертых, это склонность к разрешению конфликтов путем переговоров, а не применения военной силы. Наиболее ярким примером этого является инициатива Франции по созданию Ближневосточного квартета - ad hoc форума великих держав (СССР, США, Франции, Великобритании) по арабо-израильскому урегулированию.

В-пятых, стоит отметить определенный легализм парадигмы, заключающийся в уважении к международному праву.

Отдельно стоит отметить, что в настоящее время можно говорить об определенной трансформации данной парадигмы, начавшей европеизироваться. Репрезентация Франции в качестве не только великой державы, но и великой державы-лидера Европа, действующей не только от своего имени, но и от имени всей Европы, позволяет говорить о новой итерации парадигмы грандера - парадигме евро-грандера.

Неоконсервативная парадигма представляет собой радикальное иное понимание французской внешнеполитической идентичности и роли Франции в мире. Появление данной парадигмы связано с приходом к власти Н. Саркози и проводимой им внешней политикой - реинтеграцией Франции в структуры НАТО, подписанием Ланкаcтерского договора с Великобританией и интервенцией в Ливию Howorth J. `Opйration Harmattan' in Libya: a paradigm shift in French, European and transatlantic security arrangements? Journal of Transatlantic Studies, 12:4, 2014. P. 405-417.

Schmitt O. The Reluctant Atlanticist: France's Security and Defence Policy in a Transatlantic Context // Journal of Strategic Studies. 2017. № 4 (40). C. 463-474.

Boniface P. Le gaullo-mitterrandisme, un concept toujours pertinent // Revue internationale et stratйgique. 2018. № 1 (109). C. 22.. Неоконсервативная парадигма не стала господствующей в французском политическом дискурсе, однако заняла в нем определенную нишу, периодически конкурируя с голлистко-миттеранитской парадигмой. Мы можем выделить следующие ключевые особенности данной парадигмы:

Во-первых, неоконсерватиная парадигма воспринимает Францию как великую западную державу. Франция, оперируя терминами Карла Дойча, принадлежит к транслантическому сообществу безопасности. Роль Франции в мире - сохранять и распространять либеральный мировой порядок, одним из архитекторов которого она является.

Во-вторых, это активное распространение универсальных прав человека и идеалов демократии вкупе с неприятием репрессивных автократических режимов.

В-третьих, отсутствие табу на вмешательство во внутренние дела других государств, если это делается во имя прав человека и установления демократических режимов.

В-четвертых, это склонность к применению силы для достижения своих целей вместе с другими участниками западного сообщества безопасности и определенное пренебрежение к нормам международного права, если они стоят на пути защиты мирного населения и прав человека.

Цивилизационная парадигма является маргинальной парадигмой в французском внешнеполитическом дискурсе, которая, в первую очередь, связана с движением «Новых правых» и крайними правыми партиями, в первую очередь, Национальным фронтом. Она основывается на концепции столкновения цивилизаций; в свою очередь, Франция относится к европейской цивилизации Chauprade A. Chronique du choc des civilisations: du 11 septembre 2001 а la guerre contre l'Йtat islamique, analyses gйopolitiques et cartes pour comprendre le monde d'aujourd'hui / A. Chauprade, Paris: Chronique йditions, 2015.. В данной парадигме можно выделить следующие особенности:

Во-первых, Франция - великая европейская держава, часть «Европы наций». Франция, как часть континентальной европейской цивилизации, противостоит англо-саксонской цивилизации и исламской цивилизации.

Во-вторых, внешнеполитической целью Франции на Ближнем Востоке и Северной Африке является, в первую очередь, борьба с радикальным исламом.

В-третьих, это нежелание вмешиваться во внутренние дела стран и отрицательное отношение к военным интервенциям, кроме случаев защиты безопасности страны.

В-четвертых, это осознание необходимости защищать цивилизацию от «варваров» (в случае Ближнего Востока и Северной Африки - исламских террористов), а также христианских меньшинств.

3.3 Выделяемые периоды

На администрации Франсуа Олланда и Эммануэля Макрона пришлись значительные изменения во внешней политике Франции на Ближнем Востоке и Северной Африке: переход от попыток смена режима в Сирии к борьбе с Исламским государством в Сирии и Ираке; от попыток восстановления Союза для Средиземноморья к закрытию границ с Италией и борьбе с нелегальной миграцией через Средиземное море; от игнорирования Ливии до активного вовлечения в ливийский конфликт; от сотрудничества со странами Магриба к борьбе с терроризмом; от давления на Иран к сотрудничеству с Исламской республикой и попытке спасти иранскую ядерную сделку.

Внешнюю политику администраций Франсуа Олланда и Эммануэля Макрона в Западной Азии и Северной Африке можно разделить на четыре этапа: этап 2012-2013 гг., этап 2014-2015 гг., этап 2016-2018 гг. и этап 2019-2020 г. Подобная классификация объясняется следующим:

Первый этап 2012-2013 гг. характеризируется активной, интервенционистской политикой Франции в отношении сирийского конфликта, где руководство Пятой республики стремилось повторить ливийский сценарий. Это также период значительного политического и экономического давления Франции на Иран, а также период сближения Парижа с Эр-Риядом и Катаром. Кроме того, это период характеризуется рядом французских мирных инициатив в отношении израильско-палестинского конфликта и вовлечением в ливанские внутриполитические процессы. Париж также пытался дать новую жизнь проекту Союза для Средиземноморья и оживить формат 5+5 Барселонского процесса, стремясь углубить сотрудничество с Южным берегом Средиземного моря, подчеркивая также необходимость демократического транзита в странах Южного берега, в особенно - французских партнеров в Магрибе. Данный период отличается проактивной внешней политикой Французской республики в Магрибе, а также на Ближнем и Среднем Востоке.

Второй этап 2014-2014 гг. характеризуется резким ухудшением обстановки в регионе в целом и рядом провалов французской внешней политики. Наиболее значимое фиаско французская политика потерпела в Сирии, где попытки сместить Башара Асада провалились, спонсируемая и поддерживаемая Парижем светская сирийская оппозиция оказалась недоговороспособной и недееспособной, в то время как костяк оппозиции стали составлять вооруженные отряды исламистов. Кульминацией сирийского провалы стали теракты 2015-го года на стадионе Батаклан - крупнейшие за всю историю Франции - что заставило Францию перенести военные действия в рамках операции Шаммаль (Chammal) против Исламского государства в Ираке на территорию Сирии. В тот же период была заключен договор СВПД, позволивший Республике начать сближение с Тегераном, что отчасти привело к определенному похолоданию в отношениях Парижа и Эр-Рияда. Стоит также отметить, что в данном периоде Ливия окончательно потеряла государственность и превратилась в новый плацдарм ИГИЛ, в то время как североафриканские государства от Египта до Алжира страдали от террористических актов. В это же время мирный процесс между Израилем и Палестиной вновь начал буксовать, а Ливан вошел в острую фазу политической нестабильности. В данном периоде внешняя политика Парижа становится реактивной.

Третий этап 2016-2018 г. можно описать как «возвращение Франции к политике». В данном периоде Франция выработала новую, менее амбициозную и не ставящую целью немедленную смену режима стратегию в Сирии. Также произошла определенная рекалибровка французской политике в субрегионе Аравийского полуострова и Залива. В Средиземноморье Франция перешла в наступление, приоритезировав урегулирование в Ливии и борьбу с терроризмом в Магрибе. В это же время Франция предложила новые инициативы для мирного урегулирования израильско-палестинского конфликта и была вовлечена в процесс ливанского урегулирования. Данный период характеризуется проактивной политикой Пятой республики.

Четвертый этап 2019-2020 г. можно охарактеризовать как период трансформации. Подходы Франции к урегулированию конфликтов на Ближнем Востоке - в Сирии и Палестине - оказались неудачными. Франции пришлось пересмотреть свою политику и в отношении стран Залива. В то же время попытки Франции завершить конфликт в Ливии также потерпели неудачу - Франция оказалась втянутой в прокси-войну.

Следующие четыре раздела данной главы, соответствующие выделенным периодам, имеют следующую структуру: сначала изучается практический дискурс, разбитый на 6 субрегионов, после чего делается вывод о превалировавших геополитических образах, основных угрозах, исходящих из региона, роли Франции в регионе, видении будущего региона и, наконец, превалирующей дискурсивной парадигме. Затем по такой же системе изучается формальный дискурс, разбитый на 4 субрегиона. В конце данный главы проводится сравнение практического и формального дискурса. В четвертой главе изучается социальная практика дискурса - внешняя политика.

3.4 Дискурс 2012-2013 гг.: Intervention et transition democratique

В данном подразделе нами будет рассмотрен французский внешнеполитический дискурс 2012-2013. Данный подраздел разделяется на 4 параграфа: практический дискурс, дискурс бюрократии, академический дискурс и дискурс интеллектуалов.

Практический дискурс

Основу выборки практиков политической деятельности составляют выступления 7-го Президента Пятой республики Франсуа Олланда и министра иностранных дел Франции Лоран Фабиуса на ежегодной конференции послов (Confйrence des Ambassadeurs) и перед Национальной ассамблеей, посвященные внешней политике Франции. Данные выступления излагают видение геополитических процессов французским политическим руководством - в них французские лидеры подводят итоги внешней политики и представляют цели на будущее. Кроме того, будут задействованы релевантные транскрипты различных пресс-конференций Президента и министра иностранных дел. Как уже указывалось выше, сначала будут рассмотрены образы и импликатуры, касающиеся субрегионов и рассматриваемого региона в целом.

Сирия

Сирия занимает значительное место во французском внешнеполитическом дискурсе. В своей речи на конференции послов в 2012 г. Лоран Фабиус говорит о сирийской конфликте как о сирийский трагедии (tragйdie syrienne). Он подчеркивает, что виноват в сложившейся ситуации даже не режим, а клан Башар Асад и его клан (Bachar Al-Assad et son clan). Сирия находится под преступным доминированием (domination criminelle) криминального клана (clan criminel). Фабиус утверждает, что Асад посылает снайперов, солдат, вертолеты, самолеты для борьбы с протестующими - и это не просто ужасно (йpouvantable), это резня (massacre). Мы можем наблюдать, как Фабиус стигматизирует Асада, превращая его из главы государства в преступника, убийцу, а сирийский конфликт - в преступление, описывая его в эмоционального заряженных нормативных терминах.

В своей речи на открытии конференции Франсуа Олланд утверждает, что Асад должен уйти (doit partir). Присутствие Асада препятствует политическому решению, он представляет собой угрозу (constitue une menace), он устраивает бойню своего населения (massacrer la population), уничтожает города (dйtruire les villes) и ответственен за смерти женщин и детей (provoquer la mort de femmes et d'enfants). Похожие пассажи озвучиваются французским президентом и в послании Генеральной ассамблее ООН: мучение (le calvaire) сирийского народа продолжается. Олланд подчеркивает - режиму Асада не место в «концерте наций», у него нет будущего среди нас (il n'a pas d'avenir parmi nous). Олланд представляет Асада и сирийский режим не как политических лидеров, а как кровавых убийц, уничтожающих свой народ.

В своем послании на конференции послов в 2013 г. президент подчеркивает, что химическая бойня (massacre chimique) не должна остаться без ответа (ne peut rester sans rйponse), поскольку это гнусность (ignominie) и отвратительный поступок (acte abjecte). Само применение химического оружия - это гнусность, поскольку международное сообщество запретило его использование во всех своих конвенциях (dans toutes ses conventions). Таким образом, мы можем видеть, что французские политические практики персонализируют конфликт, представляя его не как гражданскую войну, а резню, бойню преступного сирийского режима.

При этом Франция готова к действию, что четко прослеживается в речах Фабиуса и Олланда. Фабиус утверждает, что Франция взяла инициативу (la France est а l'initiative) и не оставляет усилий (ne mйnageons pas nos efforts) в поддержке оппозиции, для того чтобы нарисовать очертания новой свободной Сирии (dessiner les contours d'une future Syrie libre). Министр иностранных дел подчеркивает, что политика Пятой республики стремится ослабить преступный клан Асада (affaiblir le clan criminel de Bachar Al-Assad) и ускорить его неотвратимое падение (acйlйrer sa chute inйluctable), оказать поддержку легитимному временному правительству и способствовать созданию безопасных, и, наконец, предотвратить «региональное заражение» (contagion rйgionale), особенно в Ливане. Министр заявляет, что совершенные преступления (Les atrocitйs commises) оскорбляют нашу совесть (heurtent notre conscience). Наконец, Олланд в 2013 г. заявляет, что Франция готова наказать (est prкte а punir) тех, кто принял решение травить невинных людей газом. Действия Франции объясняются «национальной совестью», так как Пятая республика не может спокойно взирать на совершаемые преступления.

В своих речах Олланд подчеркивает, что Франция берет на себя полную ответственность (assume toutes ses responsabilitйs) в поддержке сирийского народа и продолжает работу по давлению и убеждению (travail de pression et de conviction) Совета по безопасности. При этом Франция выдвигает требования к будущему временному правительству Сирии: оно должно представить гарантии безопасности всем сообществам Сирии. Кроме того, от имени Пятой республики президент требует, чтобы ООН оказала всю свою поддержку сирийскому народу (accordent tout le soutien) и защищала освобожденные зоны (protиgent les zones libйrйes). Франция представляется Олландом как решительная держава, выставляющая требования новому «правительству» Сирии и ООН.

В своем выступлении в 2013 г. Олланд подчеркивает, что Франция была первой (fut la premiиre), кто признала временное сирийское правительство, организовала конференцию Друзей Сирии и предоставила оппозиции гуманитарную помощь и средства для ведения боя. В ходе своей конференции в Джедде в ноябре 2012 г. Олланд также подчеркивает исключительность Пятой республики в сирийском конфликте: Франция взяла инициативу, Франция взяла ответственность, Франция объединила сирийскую оппозицию, Франция потребовала признания сирийского временного правительства и защиты освобожденных зон, Франция обеспечила принятия Ливаном и Турцией сирийских беженцев. Тем самым, Олланд подчеркивает исключительность Франции, ее незаменимость в разрешении сирийского кризиса.

Однако в речах французских политиков также слышны опасения, что сирийский кризис выйдет из-под контроля. Так, Лоран Фабиус предупреждает, что легкого решения у подобного сложного кризиса (crise complexe) быть не может. В своем обращении к Национальной ассамблее Олланд подчеркивает, что дело касается не только Сирии: кризис угрожает всей безопасности на Среднем Востоке (toute la sйcuritй du Moyen-Orient) и в особенности угрожает стабильности и независимости Ливана. Стоит отметить, что кризис в Сирии угрожает именно Среднему Востоку, то есть макро-региону, что подчеркивает масштаб исходящих из конфликта угроз. Как и Фабиус, Олланд делает особый акцент на угрозах Ливану, как наиболее близкой Франции стране Ближнего Востока.

В целом французский дискурс о Сирии относится к неоконсервативной парадигме. Франция представляется Фабиусом и Олландом великой державой готовой брать на себя ответственность и инициативу по урегулированию конфликта. Стоит отметить и репрезентационную стратегию исключительности: французский президент акцентирует внимание на том, что именно Франция первой среди мировых держав признала временное сирийское правительство, начала давление на Совет безопасности, начала поддержку сирийской оппозиции. Процесс конструирования пространства гуманитарной катастрофы наблюдается при описании страданий сирийского населения по вине кровавого режима «мясника Асада». При этом в дискурсе французских политиков представлено видение будущего: свободная, демократическая Сирии, где все этнические конфессиональные сообщества будут уважать друг друга и находиться в безопасности. Кроме того, выделяются следующие угрозы: продолжение использования химического оружия и его распространение, а также угроза региональной нестабильности из-за неразрешения сирийского конфликта.

Таким образом, Сирия предстает в дискурсе французских президентов пространством гуманитарной катастрофы. Франсуа Олланд и Лоран Фабиус репрезентируют Францию как великую, исключительную державу, готовую бороться за свободу сирийского народа и карать тех, кто лишает его этой свободы. Артикулируя видение будущего Сирии, французские лидеры представляют демократическую, свободную и мирную сторону. Кроме того, отмечаются и угрозы, исходящие из конфликта: угроза распространения оружия массового уничтожения и угроза региональной нестабильности.