Эволюция представлений о геополитическом пространстве Западной Азии и Северной Африки во французском внешнеполитическом дискурсе от Ф. Олланда до Э. Макрона

Ближний Восток

Ближний Восток или Левант также занимает значимое место во французском внешнеполитическом дискурсе. Центральное место в геополитическом воображении французских политиков о регионе играет израильско-палестинский конфликт: по словам Лорана Фабиуса, он остается матрицей многочисленных конфликтов (matrice de nombreux conflits). Франсуа Олланд заявляет, что разрешение израильско-палестинского конфликта - это ключ к стабильности (clef de la stabilitй).

Обращаясь к Генеральной Ассамблее, Олланд приводит четыре неотложные проблемы (urgences): Сирию, распространение оружие массового уничтожения, Сахель и израильско-палестинский конфликт. Тем самым Олланд демонстрируя значимость и опасность израильско-палестинского конфликта для безопасности Франции и для международной безопасности. Олланд утверждает, что статус-кво является не ответом, а тупиком (une impasse). Французский президент использует для описания израильско-палестинского конфликта дискурс угроз.

При этом в своей речи на конференции послов в 2012 г. Олланд подчеркивает, что долгосрочное решение - это достигнутый на переговорах мир по всем вопросам (paix nйgociйe sur toutes les questions), и рекомендует израильтян встать на путь переговоров (reprendre le chemin de la nйgociation) В обращении к Парламенту в 2013 г. он также отмечает, что устойчивый мир (paix durable) невозможен без переговоров между Израилем и Палестиной. В своих речах на Генеральной Ассамблее и на конференции послов Олланд подчеркивает желанность устойчивого и справедливого решения (solution juste et durable).

При этом Фабиус и Олланд представляют Францию как державу, способствующую мирному процессу между Израилем и Палестиной. Позиция Франции остается неизменной, утверждает Олланд. Франция употребит все свои силы (contribuera de toutes ses forces) для восстановления переговоров между палестинцами и израильтянами. На конференции послов 2013 г. Олланд подчеркивает, что Франция готова играть свою роль (prкte а jouer son rфle) в посредничестве между палестинцами и израильтянами. Как и в случае с Сирией, Франция представляется Фабиусом и Олландом как великая держава, готова действовать.

Таким образом, мы можем наблюдать, что Франция репрезентирует себя как великую державу-посредника, стремящуюся к миру в регионе. Олланд артикулирует четкое видение будущего: переговоры с целью достижения справедливого и устойчивого мира, поскольку статус-кво нестабильно и опасно.

Однако к Ближнему Востоку также относятся такая страны, как Ливан и Иордания. Франция по утверждению Фабиуса является близким другом Ливана (est trиs amie avec le Liban), в связи с чем она поддерживает ливанское правительство в его попытках минимизировать угрозы, исходящие из Сирии. В своей речи к Национальной Ассамблее в 2013 г. Фабиус заявляет, что в небогатых странах (Йtats qui ne sont pas riches), таких как Иордания и Ливан, уже четверть населения составляют сирийские беженцы. Ливан и Иордания представляются «жертвами» сирийского кризиса, Ливан - в особенности, из-за его близости к Франции.

В целом Ближний Восток в французском внешнеполитическом дискурсе представляется конфликтным регионом, где большинство государств (Ливан, Палестина, Иордания) предстают объектами, не имеющими акторности - единственным акторным государством предстает Израиль, так как именно он должен встать на путь переговоров и прекратить колонизацию Палестины.

Речи французских политиков о регионе в целом крайне интердискурсивны. Израильско-палестинский конфликт описывается в субдискурсах мира, угроз и Франции-великой державы. Более того, сам израильско-палестинский конфликт занимает центральное место в французском геополитическом воображении. В целом французский дискурс о Ближнем Востоке воображает регион как пространство нестабильности, нуждающееся в стабилизации посредством мирного процесса.

Залив

Регион Залива (le Golfe) в речах Президента на конференциях послов в 2012-2013 г., на конференциях послов, в посланиях к Генеральной Ассамблее ООН и к Парламенту Франции упомянут лишь один раз. Как мы уже отмечали во второй главе, в обзорных речах президента Пятой республики по внешней политике, как правило, указываются наиболее приоритетные и проблемные направления внешней политики Франции. Однако, стоит отметить, что отсутствие региона не означает нерелевантность входящих в него стран для Франции - так, на 2012-2013 г. пришлась резкая активизация отношений между Парижем и Эр-Риядом, что будет более подробно рассмотрено в конце данного раздела. Отсутствие региона в речах президента означает, что в геополитическом воображении французского политического руководства данный регион не представляет угроз или возможностей для Франции.

Отсутствие упоминаний региона Залива вынуждает нас обратиться к речам Лорана Фабиуса к Национальной ассамблее и Сенату. Рассматривая речь Лорана Фабиуса в университете Сьянс-По в Париже, необходимо отметить что Залив упоминается в сочетании с Ираном: так, министр говорит о логике геополитики (logique de la gйopolitique), приводя в пример применение Россией энергетических рычагов влияния, потребность Китая и Индии в сырье и становление Ирана в качестве великой державы (la montйe en puissance) вкупе с последствиями этого становления для баланса сил (les йquilibres) Залива и других регионов. Регион Залива описывается в субдискурсе геополитического противостояния.

Однако регион Залива также описывается с точки зрения сотрудничества. На закрытии конференции послов в 2013 г. Фабиус утверждает, что Франция укрепляет стратегическое партнерство (consoliderons nos relations stratйgiques) со странами Залива. В своем выступлении в Сьянс-По глава Ке Д'Орсе утверждает, что страны Залива - Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ, Кувейт - стали важными акторами (acteurs inportants) на мировой арене и являются крупными инвесторами. Говоря о Совете сотрудничества арабских государств Персидского Залива, Фабиус утверждает, что несмотря на то, что Франция и ЕС поддерживают с ССАГПЗ регулярный диалог (entretient un dialogue rйgulier), необходимо перейти к полноценному партнерству (engager un vйritable partenariat) с организацией. Стоит также отметить, что в своих пресс-конференциях во время визитов Саудовскую Аравию Франсуа Олланд также подчеркивает развивающееся экономическое и политическое сотрудничество между Парижем и Эр-Риядом. Таким образом, можно наблюдать, как в описаниях французскими политиками региона Залива представляет как пространство сотрудничества.

В целом регион Залива не выделяется во французском внешнеполитическом дискурсе. Угрозы, исходящие от него, связаны, прежде всего, с Ираном, а арабские страны региона представляют собой, в первую очередь, партнеров и инвесторов. Таким образом, в данном периоде во французском внешнеполитическом дискурсе регион Залива предстает как пространство сотрудничества.

Южный берег Средиземноморья и Магриб

Средиземноморье, как мы уже указывали, представляет собой во французском внешнеполитическом дискурсе регион-матрешку: он может представлять Средиземноморье в целом, его Южный берег (то есть, страны Северной Африки) или же страны Магриба (Алжир, Марокко и Тунис).

Французские политики, описывая южный берег Средиземного моря, описывают его как пространство трансформации. Так, Лоран Фабиус на конференции послов 2012 г. утверждает, что оказание поддержки (accompagnement) трансформирующимся странам (pays en transition) на Юге Средиземноморья представляется важной проблемой для Франции. Фабиус противопоставляет себя (и таким образом Францию) сторонникам теории столкновения цивилизаций, утверждая, что принадлежность к мусульманскому миру не означает неприятия демократии. По его словам, Франция должна предоставить все возможности (donner toutes leurs chances) демократическому процессу, поддерживая демократические трансформации в странах Южного Средиземноморья в соответствии со своими ценностями (dans une attention constante а nos valeurs). Здесь отчетливо наблюдается субдискурс цивилизаторской миссии Франции, выражающийся в обязанности, ответственности за демократический транзит в странах Северной Африки. Однако обязанность Франции оказать поддержку странам Юга Средиземноморья не только представляет Пятую республику как великую и доброжелательную державу - это также имплицирует, что сами страны Юга Средиземноморья не могут справиться с демократическом транзитом - в связи с чем они нуждаются во французской помощи.

Далее Фабиус утверждает, что Франция должна мобилизовать все свои ресурсы для оказания поддержки демократическому процессу совместно с Европейским Союзом, Союзом для Средиземноморья и другими международными партнерами. Франция репрезентируется министром в качестве лидера международного сообщества в отношении стран Юга Средиземноморья.

Франсуа Олланд в своей речи на конференции послов в 2012 г. утверждает, что стремлением Франции в Средиземноморье было превращение последнего в пространство сотрудничества (espace de coopйration), а не нестабильности (espace de tension). Однако это сотрудничество должно быть не только экономическим, но и ценностным: экономическое взаимодействие (Les йchanges йconomiques) должно быть обогащено (doivent кtre enrichis) человеческим взаимодействием (les йchanges humains); вопросы безопасности должны идти быть неразрывно связаны с вопросом человеческого достоинства. Президент заявляет, что идеи должны распространяться (в регионе - прим. авт.) - того требует политический контекст, в котором находятся арабские страны. При этом Франция никогда не забудет отметить (ne manquera jamais de rappeler), что принципы уважения к оппозиции, свободы прессы, способности каждого человека участвовать в политической жизни являются для Пятой республики основополагающими. В этих словах Олланда заключается саморепрезентация Франции как державы-носительницы универсальных ценностей.

В своем выступлении на конференциях послов в 2012 и 2013 гг. Олланд предлагает создать «Средиземноморье проектов» (Mйditerranйe des projets). Однако, как и Лоран Фабиус в 2012 г., Олланд говорит об обязанности Франции оказать поддержку арабским странам в их демократическом транзите.

Таким образом, Южный берег Средиземноморья воображается как пространство интеграции и сотрудничества и как пространство трансформаций. Данные геополитические образы конституируются различными французскими дискурсами: цивилизаторской миссии, сотрудничества, дискурсом демократии и прав человека.

Египет

Во французском внешнеполитическом дискурсе Египет также является пространством трансформации и нестабильности: так, в своем послании на конференции послов в 2012 г. Франсуа Олланд призывает египетские власти как можно скорее восстановить общественный порядок (rйtablir la paix civile) и провести новые выборы. Президент отмечает, что Франция вместе с другими (странами - прим. авт.) готова сыграть роль посредника. При этом Олланд оговорку: Франция предлагает свои услуги посредника не из-за намерения вмешаться во внутренние дела (intention d'ingйrence), а с единственной целью действовать эффективно (d'кtre efficace) (в разрешении внутреннего кризиса в Египте - прим. авт.) Египет представляется как пространство, требующее французского посредничества, то есть, по сути, вмешательства - таким образом Олланд имплицирует, что египетское правительство не справляется со своими обязанностями.

Однако Лоран Фабиус в своем выступлении в 2012 г. говорит о египетском президенте Мохаммеде Мурси как о человеке, играющим все большую роль в регионе (qui joue de plus en plus un rфle important dans la rйgion). Тем самым Фабиус подчеркивает значение египетского президента - в частности, для решения сирийского конфликта, поскольку Мурси считает Асада убийцей. В 2013 г. в своем выступлении, посвященном франко-египетским отношениям, Фабиус говорит о Египте как о великой ближневосточной державе (puissance majeure au Moyen-Orient), указывая на его влияние в различных региональных конфликтах. Таким образом, у Египта во французском внешнеполитическом дискурсе есть два образа: это пространство нестабильности/пространство трансформации и это великая региональная держава.

Иран

Во французском внешнеполитическом дискурсе Иран, в первую очередь, представляется как угроза, как государство, нарушающее международное право. Так, на конференции послов 2012 г. Олланд утверждает, что приобретение Ираном ядерного оружия недопустимо (inacceptable). Президент утверждает, что Франция обязана и дальше усиливать санкции против Ирана, пока Исламская республика не будет соблюдать нормы международного права (ne se conformera pas а la lйgalitй internationale). Фабиус повторяет тезис президента на конференции, говоря, что приобретение Ираном ядерного оружия несет в себе неприемлемые риски (le risque inacceptable) для всего региона, в связи с чем Франция продолжает вести политику санкций и диалога в отношении Ирана (politique de sanctions et dediscussions) Таким образом, мы наблюдаем сплетение двух дискурсов: великодержавного и дискурса угроз, которые конституируют Иран как региональную и международную угрозу.

Этот образ подкрепляется и последующими выступлениями Олланда в Генеральной ассамблее: президент Пятой республики утверждает, что Иран на протяжении многих лет игнорирует требования международного сообщества, неподконтролен МАГАТЭ, не соблюдает резолюции Совбеза ООН и разрабатывает свою ядерную программу. Олланд заявляет, что Франция не потерпит этого отклонения (dйrive) и поэтому готова вместе со своими европейскими партерами наложить новые санкции. Однако Олланд заявляет, что цель этих санкций - не великий иранский народ (grand peuple iranien), а приведение иранских лидеров к диалогу. Таким образом, Олланд разделяет иранских лидеров от иранских народов, представляет Францию как друга иранского народа несмотря на то, что, очевидно, санкции бьют в первую очередь по рядовым иранцам.

Наконец, на конференции послов 2013 г. Олланд вновь представляет Иран как угрозу региональной безопасности и предупреждает иранское руководство перспективе всевозрастающих санкций. При этом Олланд подчеркивает, что времени осталось мало (le temps presse) и обратный отсчет уже начался (le compte а rebours est dйjа enclenchй), что репрезентирует реальность угрозы и необходимость ее скорейшего решения. Обращаясь к руководству Ирана, президент заявляет, что эта великая страна (Ce grand pays) должна сделать выбор в пользу открытости и полного уважения к ее международным обязательствам.

В целом французский дискурс об Иране крайне интердискурсивен. Иран представляется как угроза региональной безопасности и государство-изгой, попирающее международное право. Исламская республика представляется в качестве реальной, требующей решения проблемы; при этом подчеркивается величие самой страны и ее народа. Таким образом, французское геополитическое воображение рисует образ угрожающей великой державы.

Регион в целом

В целом, говоря о регионе, французские политики говорят о нем как о трансформирующимся пространстве. Так, Олланд говорит об обязанности Францию оказать поддержку (accompagner) арабским странам в их трудным трансформациях (difficiles transitions). Собственно, в каждом из рассмотренных нами пространств происходит трансформация: в Сирии, утратившей суверенитет и превратившейся в пространство гуманитарной катастрофы, Ближнем Востоке, становящимся более нестабильным из-за сирийского кризиса и нерешенного палестинского вопроса, Заливе, превращающимся в пространство конфронтации между возвышающимися арабскими странами и Ираном, на Южном береге Средиземноморья, проходящим мучительный процесс демократического транзита, Египте, самой населенной арабской стране, пытающейся прийти к демократии, или Иране, который все более и более угрожает региональной и мировой безопасности. Однако нестабильность на Ближний Востоке и в Северной Африке представляет не только угрозы, но и возможности для Франции.

Рассматривая французский внешнеполитический дискурс в этом периоде, нельзя не отметить его проактивный, великодержавный характер. Описывая происходящее в регионе, французские политики делают это с позиций французского грандера: на фоне происходящих кризисов и трансформаций Франция обретает свою идентичность. Так, в случае с Сирией Франсуа Олланд и Лоран Фабиус противопоставляют сирийский режим и его действия себе и своим действиям: в то время как Асад уничтожает свободы своих граждан и убивает сирийцев, Франция стремится защитить свободы всех сирийцев, предоставить им убежище, поддерживает сирийское оппозицию и выступает в качестве лидера мирового сообщества по сирийском проблеме. На Ближнем Востоке Франция также активно выступает за мир; в Магрибе Пятая республика, по словам ее лидеров, чувствует своим долгом оказать поддержку соседям по морю. Франция саморепрезентируется как великая держава, способная разрешать конфликты и предлагающая свое посредничество; как исключительная держава, носитель универсальных ценностей свободы, равенства и братства, стремящаяся распространить их на весь регион; и как цивилизаторская держава, стремящаяся поставить арабские страны на путь демократического развития.

Франция также обладает видением для региона, проявляющимся в различных нормативных субдискурсах ее политиков, описывающих происходящие события. Макрорегион Среднего Востока должен быть мирным, демократичным, в нем должны уважаться меньшинства, должно процветать сотрудничество между регионом, Францией и Европой в целом. Нормативные субдискурсы представляют виденье Франции о регионе, то есть, каким, с точки зрения французских политиков, регион должен быть.

Наконец, дискурс угроз в речах французских политиков позволяет определить, какие процессы и явления представляют наибольшее беспокойство для Пятой республики. Таковыми являются иранская ядерная угроза, угроза региональной нестабильности из-за конфликта в Сирии и геополитическое противостояние, связанное с ростом влияния Ирана.

Таким образом, воспринимая Ближний Восток как пространство трансформации, Франция стремится принять активное участие в этой трансформации. Франция видит себя как великую либеральную державу, несущую ответственность за происходящее в регионе. В целом, дискурс французских политиков о регионе можно представить в виде следующей таблицы:

Таким образом, в практическом дискурсе Франции о регионе доминировали великодержавный и нормативно-либеральный дискурсы, а сам регион воспринимался как пространство трансформации.

Формальный дискурс

Под формальным дискурсом в критической геополитике понимаются официальные политические документы: доктрины, стратегии, отчеты, парламентские доклады и т.д. Для анализа формального французского дискурса на данном этапе нами были отобраны следующие документы: Белая книга по обороне и безопасности 2013 г., доклады Национальной Ассамблеи по военному сотрудничеству с Алжиром и арабским революциям, доклады Сената о взаимоотношениях с Марокко и Тунисом, европейской политике соседства в Средиземноморье, присутствию Франции в Африке и ситуации в Сахеле.

Сирия

Стоит отметить, что Белая книга не концентрируется на Сирии отдельно: сирийский кризис упоминается, как пример межконфессиональных и межобщинных конфлиетов (les tensions intercommunautaires et interconfessionnelles) и в контексте опасности распространения и использования химического оружия. Однако в целом, Белая книга не видит сирийский конфликт как угрожающий интересам Франции.

Схожие сентенции прослеживаются и в парламентских докладах. Доклад об арабских революциях говорит о Сирии, как о протесте (contestation), перешедшем в кровавую баню (bain de sang). Сирия описывается как пространство войны, катастрофы, кровопролития - это не что иное, как сирийская трагедия (tragйdie syrienne). Стоит отметить, что, когда в Белой книге говорится о рисках у европейских границ, в качестве примера приводится Ливия и сирийская трагедия (не Сирия!), то есть, Сирия в французском дискурсе утрачивает суверенитет, превращаясь из государства в пространство катастрофы.

В этом отношении формальный дискурс практически не отличается от практического. Однако стоит отметить, что как таковых материалов по Сирии среди парламентских докладов и других французских официальных документов мало, а сам сирийский кризис не воспринимается как непосредственная угроза безопасности Франции.

Ближний Восток

Белая книга выделяет стабилизацию Ближнего Востока и Арабо-персидского Залива (Participer а la stabilitй du Proche-Orient et du Golfe Arabo-Persique) в качестве одного из приоритетов французской стратегии - однако в самом документе речь идет исключительно стратегии Франции в Персидском Заливе. Документ упоминает палестино-израильский конфликт лишь один раз - в контексте угрозы безопасности региону (Ближнему Востоку) в силу неразрешенности этого конфликта: согласно документу, это дополнительный фактор региональной неустойчивости (un facteur de fragilitй supplйmentaire pour la rйgion). Иными словами, регион представляется хрупким/неустойчивым (fragile) - данный образ коррелирует с образом, реализующимся в практическом дискурсе.

Парламентский доклад об арабских революциях рисует схожую картину: раздел, посвященный Палестине, Ливану и Ираку называется «совершенно разные случаи» (des cas manifestement а part), однако в нем отмечены страны, в которых не произошло революций, но которые при этом крайне нестабильны. В Палестине обстановка остается напряженной (La situation demeure tendue), в Ливане усиливаются политические разногласия (Les clivages politiques se renforcent), в Ираке экономическое и политическое восстановление не сдвинулось с места с 2011 г (la reconstruction йconomique et politique ne semblait pas avancer en 2011).

Таким образом, формальный дискурс о Ближнем Востоке коррелярует с практическим - Ближний Восток представляется местом нестабильности. Более того, для французской стратегии как таковой регион не важен, о чем явно свидетельствует Белая книга.

Залив

Персидскому заливу или арабо-персидскому Заливу уделено повышенное внимание в французских документах. Однако сначала стоит отметить, что в самом французском названии залива (Golfe Arabo-Persique) имплицируется противостояние: Залив делится между арабами и персами.

Белая книга говорит о Заливе как о стратегически важном пространстве для Франции и для всего мира в силу наличия там значительных энергетических ресурсов и морских торговых путей. В данной зоне сконцентрирован риск крупных столкновений (concentre des risques d'affrontements graves) в связи с угрозой распространения ОМУ из-за иранской ядерной программы. Далее в документе перечислены возможные угрозы: прекращение свободы судоходства в Ормузском проливе, пуски баллистических ракет, региональная дестабилизация. Франция же может быть вовлечена в конфликт в результате игры альянсов (jeu des alliances). Таким образом, в документе регион представляется как пространство противостояния держав, которое несет непосредственную угрозу Франции. При этом сотрудничество с арабскими странами Залива постулируется как основа стратегии Франции в регионе.

Южный берег Средиземноморья

Южному берегу Средиземноморья уделено значительное внимание в парламентских докладах и Белой Книге. Так, в Белой книге Средиземное море представляется стратегической границей (Faзade stratйgique) и стратегическим пространством (espace stratйgique). При этом документ упоминает и общую историю, и многочисленные межгосударственные контакты, и инвестиции, представляя Средиземноморье как пространство сотрудничества. Стоит при этом отметить, что документ разделяет Магриб и Восточное Средиземноморье: если первый играет особую роль (revкt une importance particuliиre) для Франции и Европы, то Восточное Средиземноморье - это пространство конфликтов, в которые Франция и Европа оказываются регулярно втянутыми (rйguliиrement impliquйes). Южный берег Средизмноморья-Магриб, таким образом, четко отделяется от Восточного Средиземноморья (по сути, Ближнего Востока): если в Магрибе нестабильная обстановка (contexte instable), в Восточном Средиземноморье - кризисы и конфликты.

В парламентских докладах Южный берег Средиземноморья также играет значительную роль. Так, парламентский доклад об арабских революциях рекомендует сделать Средиземное море (южный берег) приоритетом (Faire de la Mйditerranйe une prioritй) политики Франции в арабском мире. Доклад говорит об уникальной возможности Пятой республики оказать поддержку странам Южного берега в переходе к новой модели стабильности.

Однако стоит отметить, что в докладах говорится и о конкретных угрозах, исходящих с Южного берега: так, кроме абстрактной «политической нестабильности, парламентский доклад о взаимоотношениях с Южном береге Средиземного моря напрямую говорит о террористической угрозе в Магрибе. Более того, центральной зоной нестабильности авторам доклада видится Ливия - la Libye reste la principale zone а risques. В докладе о ситуации в Сахеле прямым текстом указано, что террористический центр тяжести (le centre de gravitй du terrorisme) сместился в Ливию (se dйplace vers la Libye).

Появление в французском геополитическом воображении Ливии как центра символизирует возвращение пространства нестабильности - так называемой сахаро-сахельской полосы (bande saharo-sahйlienne), которая ранее упоминалась в Белой книге по безопасности и обороне 2008 г. Именно Ливия становится источником угрозу всему Южному берегу Средиземноморья: она «идеальное пристанище» (refuge idйal) для террористов.

Наконец, стоит отметить прямую связку Сахеля и Магриба, которая отмечается в докладе о Средиземноморье, где авторы представляют Ось Европа-Магриб-Сахель и Магриб-Сахель-Ближний Восток. Если в первом случае Сахель является источником дестабилизации, заражающим Магриб (в случае с Ливией), то во втором он служит звеном в арке «кризиса» от Залива от Атлантического океана. Так или иначе, Сахель представляется исключительно как пространство нестабильности и угроз, связанное с другими регионами полосой или аркой нестабильности.

Дискурс о регионе в целом

Как и в случае практического дискурса, в формальном дискурсе макрорегион Среднего Востока и Северной Африки понимается как пространство трансформации. Однако формальный дискурс менее оптимистичен: французские документы отмечают общерегиональную нестабильность и взаимосвязь кризисных пространств. Более того, роль Франции в этих событиях менее амбициозна, чем в речах французских политиков: Франция должна интегрировать Магриб и бороться с нестабильностью и терроризмом в Сахеле, быть союзником странам Залива, однако в случае Ближнего Востока, Сирии роль Пятой республики никак не раскрывается. Конкретное видение в документах присутствует также исключительно для Южного берега, а точнее - для Магриба. В целом формальный дискурс о регионе можно представить в виде следующей таблицы:

3.5 Дискурс 2014-2015: la lutte contre le terrorisme

Практический дискурс

В выборку практического дискурса данного этапа вошли выступления президента Франсуа Олланда и министра иностранных дел Лорана Фабиуса на ежегодных конференциях послов (2014, 2015) и перед Национальной ассамблеей по вопросам внешней политики Франции, а также выступления Франсуа Олланда на тему Ближнего Востока.

Сирия-Ирак

Ключевой особенностью данного этапа становится появление в дискурсе сиро-иракского пространства нестабильности и терроризма. Так, описывая ситуацию в Сирии, Олланд утверждает, что ситуация в стране не просто ухудшилась: угроза (danger) (исходящая из Сирии - прим. авт.) стала огромной (devenu immense). Конфликт перешел в Ирак (a dйbordй en Irak), а Исламское государство ринулось в брешь (s'est engouffrй dans la brиche), так как терроризм всегда питается хаосом (nourrit du chaos). Сирия и Ирак в дискурсе французского президент становятся пространством терроризма и хаоса. Само ИГ, по словам Олланда, является наибольшей угрозой (le plus grand danger). Оно угрожает христианам, езидам и курдам; оно уничтожило достояние человечества (biens communs de l'humanitй) в Пальмире. ИГИЛ - это цивилизационный враг; таким образом, сиро-иракское пространство приобретает черты столкновения цивилизаций.

Однако при этом происходящее в Сирии продолжает описываться как пространство гуманитарной катастрофы. В своей речи к Национальной ассамблее Олланд говорит о нем, что на сирийском президенте лежит огромная ответственность за трагедию (responsabilitй йnorme dans la tragйdie) и что объединение Сирии под ее руководством невозможно, потому что и Асад, и террористы - суть одно и то же. В своих выступлениях Лоран Фабиус описывает сирийский режим именно как диктатуру Асада (dictature de Bachar Al-Assad). В то же время Олланд подчеркивает в своих выступлениях перед дипломатическим корпусом Франции, что Асад продолжает уничтожать свое население, в то время как беженцев становится все больше (les rйfugiйs se massent), а террористы захватывают территорию (gagnent de nouvelles position). Таким образом, Сирия остается пространством гуманитарной катастрофы.

Стоит отметить, насколько различаются образы одного и того же пространства: если Сирия как пространство терроризма - это земля безликого Исламского государства и абстрактных террористов, то гуманитарная катастрофа в Сирии - вина именно Башара Асада. Как мы уже упоминали ранее, конфликт в Сирии персонализируется: именно Асад, не его режим, армия, спецслужбы, убивает мирных граждан, ответственен за потоки беженцев. В конечном счете и Олланд, и Фабиус, говоря, что террористические злодеяния дополняют (s'ajoutent) варварство Асада (barbarie de Bachar al-Assad.) Асад равен террористам: и те, и другие - варвары; французские политики ставят Асада в один ряд с разрушителями Пальмира, тем самым лишая его не только статуса главы государства, но даже принадлежности к цивилизованному миру.

В связи с появлением ИГ роль Франции на сиро-иракском пространстве меняется: тем Франция не только борец за свободу сирийского народа, но и борец за безопасность и цивилизацию: так, она взяла на себя ответственность за борьбу с ИГ в Ираке и продолжает поддерживать сирийскую оппозицию. В Сирии и Ираке Франция не отходит в сторону (ne se rйsigne pas) и ни к кому не примыкает (ne s'aligne pas): она способствует (contribue) безопасности, стабильности и прогрессу.

Однако как таковое виденье будущего Сирии и Ирака у Франции отсутствует. Речи Олланда и Фабиуса полны досады: они обвиняют мировое сообщество, а в особенности, Совет безопасности, в отсутствии воли к разрешению конфликта (mobilisation internationale… ait fait а ce point dйfaut). Ее политические лидеры говорят о политическом транзите как средстве решения сирийской проблемы, но, в отличие от 2012-2013, где у Франции были конкретные предложения (в виде интервенция), в данном периоде конкретика отсутствует. Олланд говорит о необходимости нейтрализации (neutralisation) Асада, о предоставлении четких гарантий оппозиции и привлечении (mкler) всех сторон конфликта к столу переговоров, в особенности Турцию, страны Залива и Иран. Здесь Олланд имплицирует, что эти страны уже не жертвы сирийского хаоса, они - акторы сирийского хаоса; Сирия - это пространство прокси-войны между региональными стейкхолдерами.

Таким образом, Сирия по-прежнему воспринимается как пространство гуманитарной катастрофы; при этом возникает сиро-иракское пространство терроризма и хаоса. Франция представляет себя как борца против терроризма и противника Асада-борца за свободу сирийцев - при этом противостояние Асаду приобретает цивилизационный оттенок, поскольку и Асад, и террористы суть варвары. Лидеры Пятой республики по-прежнему репрезентируют Францию как великую державу, однако в данном периоде у Франции пропадает конкретика в дискурсе про сиро-иракское пространство: французские лидеры ничего не могут предложить, кроме абстрактной борьбы с терроризмом и политического транзита. Наконец, стоит отметить, что французские политики не говорят о потенциальных угрозах на сиро-иракском пространстве, однако это неудивительно - угрозы из потенциальных перешли в разряд реальных.

Ближний Восток

Ближний Восток по-прежнему понимается как пространство нестабильности, однако регион начинает постепенно сливаться в одно целое сиро-иракским конфликтом. Олланд говорит о Ближнем Востоке как о страдающем регионе (rйgion dйjа tourmentйe) - страдающим от потоков сирийских беженцев в Ливан, Иорданию и Турцию. Особое волнение у французских политиков вызывает опасность дезинтеграции Ливана из-за сирийской нестабильности: это имплицируется, когда Олланд и Фабиус говорят, что Франция должна сделать все (devons tous faire), чтобы обеспечить единство и целостность Ливана (l'unitй, l'intйgritй du Liban). В своем выступлении в 2014 г. перед французским дипломатическим корпусом, французский президент говорит, что Париж хочет сохранить, насколько это возможно (autant qu'il est possible), территориальную целостность Ливана. Хеджирование, применяемое Олландом, говорит об опасности Ливану из-за усиленных сирийским конфликтом межконфессиональных противоречий.

Израильско-палестинский конфликт по-прежнему представляется ключевым конфликтом региона. По Фабиусу, этот постоянно возобновляющийся конфликт продолжает подпитывает региональность нестабильность, будучи постоянным источником конфликта (un terreau permanent d'affrontements). Таким образом, Ближний Восток-Левант по-прежнему является пространством нестабильности, которая подпитывается и снаружи (Сирия-Ирак), и изнутри.

Франция по-прежнему представляет себя как великую державу, говоря о том, что они «сыграли свою роль» (a jouй son rфle) в перемирии, достигнутым между Израилем и Сектором Газа. Олланд подчеркивает, что Пятая республика обладает волей для противостояния угрозам (a de volontй pour conjurer ces menaces), исходящим от израильского конфликта, в особенности - из сектора Газа.

В отношении будущего региона Франция продвигает повестку мира: так, Олланд утверждает, что модель двух государств для двух народов является единственно возможным (est la seule possible), и Франция, по словам главы Ке Д'Орсе Лорена Фабиуса, подтверждает свою приверженность данному плану и, более того, осознает необходимость признания палестинского государства в будущем.

Таким образом, можно наблюдать, что французский практический дискурс о Ближнем Востоке является довольно статичным: израильско-палестинский конфликт остается источником нестабильности, Франция позиционирует себя как ключевого посредника, а двухгосударственное решение остается главным подходом Франции к региону. Однако стоит отметить, что сиро-иракское пространство хаоса становится внешним источником региональной нестабильности, наиболее угрожающей территориальному единству и целостности Ливана.

Залив

Во всех выступлениях французские политики подчеркивают сотрудничество со странами Залива. Так, Олланд говорит о совместных с Саудовской Аравией поставках оружия Ливану, которые будут способствовать сохранению территориальной целостности страны (см. параграф выше). Олланд утверждает, что Франция и страны-участницы ССАГПЗ установили крайне доверительные отношения (relation de grande confiance). Говоря о ситуации в Ливане, президент отмечает, что страны Залива делают все необходимое (font l'effort nйcessaire) для урегулирования. Страны Залива, в особенности, Саудовская Аравия предстают партнерами Пятой республики.

При этом стоит отметить, что в официальном дискурсе слабо представлен йеменский конфликт - он упоминается лишь на двухсторонних пресс-конференциях. О конфликте в Йемене Фабиус говорит, как о полностью легальной интервенции войск коалиции по просьбе легитимного президента Мансура Хади, отмечая, что Франция поддерживает своих партенеров по восстановлению стабильности и единства Йемена (restaurer la stabilitй et l'unitй du Yйmen)

Франция не говорит напрямую об угрозах в регионе, однако Лоран Фабиус отмечает суннитско-шиитское противостояние, которое разжигает региональные конфликты (contribue aux conflits). Тем не менее, суннитско-шиитское противостояние отмечается в контексте Среднего Востока, но не Залива несмотря на то, что Залив является центром суннитско-шиитского противостояния.

Таким образом, дискурс французских политиков о Заливе в 2014-2015 гг. немногим отличается от дискурса в 2012-2013 гг. Йемен по-прежнему отсутствует в французском геополитическом воображении. Франция позиционирует себя как партнера и союзника арабских государств Залива; регион предстает пространством сотрудничества.

Ливия и Южный берег Средиземного моря

В данном периоде образ южного берега Средиземного моря как пространства интеграции рассыпается. На его место приходит образ Средиземноморья как пространства миграционного кризиса и Ливии как эпицентра этого кризиса и региональной нестабильности в целом.

В выступлении на конференции послов Олланд отдельно выделяет Ливию, говоря, что это главная проблема (prйoccupation majeure), несмотря на наличие стольких проблем в регионе. Однако, подчеркивает французский президент, в Ливии тотальный беспорядок (La confusion est total): джихадисты захватили города и нефтяные месторождения, в стране отсутствует легитимное правительство, и если ничего не будет сделано на международном уровне, терроризм распространится по всему региону (rйpandra dans toute cette rйgion). Более того, как отмечает Олланд, именно ливийский хаос (chaos libyen) способствует (faciliter) миграциям. Ливия также теряет государственность, как и сиро-иракское пространство: Ливия - это хаос, беспорядок и безликие террористы и джихадисты. Деперсонализация конфликта, десуверенизация страны, превращение ее в пространство - распространенный элемент французского политического дискурса; так, например, Фабиус говорит, что Ливия распространила терроризм (a nourri le terrorisme) в Африке, в то время как Сирия стала полем битвы (champ de bataille) между диктатурой и террористами.

Роль Франции в конфликте сводится к требованиям к ООН и международному сообществу. Олланд утверждает, что Франция не может, даже если ее к такому призывают (mкme si elle est appelйe), действовать в одиночку и не в соответствии с международным правом. Тем самым Олланд имплицирует, что Франция не будет вмешиваться в конфликт без согласия со стороны ООН.

Тем не менее, определенный план действий у Франции присутствует: необходимо создать правительство, разоружить вооруженные группировки и бороться с террористами. Однако стоит отметить, что дискурс в отношении Ливии нельзя сравнить, например, с дискурсом в отношении конфликта в Сирии в 2012-2013: Франция не требует и не ставит условия ни одной из сторон в Ливии.

Стоит отдельно отметить общий регион Средиземноморья. Само слово Средиземноморье упоминается лишь один раз - в контексте спасения мигрантов (sauvetage des migrants). Регион как таковой исчезает с французской геополитической карты: остаются отдельные страны и ливийско-сахельская зона терроризма.

Таким образом, Ливия становится ключевым геополитическом образом в французском дискурсе о Северной Африке. Это новое пространство нестабильности и терроризма, страна, превратившаяся в рассадник терроризма, потерявшая свою государственность. Образ Ливии полностью вытесняет образ Южного берега и Средиземноморья в целом, которые упоминаются исключительно в контексте миграционной проблемы. Роль Франции сводится к поддержке действий ООН - о самостоятельной активности речи не идет. Основной угрозой же Франция видит еще большее распространение терроризма в регионе.

Иран

В данном периоде был заключен договор о Совместном всеобщем плане действия (далее - СВПД), что привело к резкому изменению восприятия Ирана. Однако еще в 2014 г. наряду с уже привычными заявлениями о недопустимости получения Ираном ядерного оружия, Франсуа Олланд говорит, что интересы Франции и Ирана не всегда расходятся (nos prйoccupations ne divergent pas toujours), а Иран может быть посредником (interlocuteur), если он будет следовать принципам, способствующим искреннему и продуктивному диалогу (йchange sincиre et utile). Это показывает, что Иран из угрожающей державы становится в французских глазах державой-конкурентом, с которой, однако, можно сотрудничать. Более того, Франция утверждает, что Иран несет ответственность (a aussi sa part de responsabilitйs) за урегулирование кризисов на Среднем Востоке.

В 2015 г., обращаясь к французскому дипломатическому корпусу после заключения иранской ядерной сделки, седьмой Президент Пятой республики говорит, что новые отношения с Ираном возможны: они вселяют надежду (suscite des espoirs), но при этом надежды не должны переходить в иллюзии. Иран не только должен отказаться от попыток приобрести ядерное оружие, он должен стать конструктивным актором (acteur constructif) в регионе, которым, как имплицирует Олланд, является Франция.

Франция же сыграла ключевую роль в этой сделке: так, по словам Лорана Фабиусу, французская позиция конструктивной твердости (fermetй constructive) позволила прийти к прочному соглашению (permis de parvenir а l'accord robuste). Министр иностранных дел Франции оперирует эпитетами твердости, показывая решительность и волю республики в заключении сделки. Более того, проводится связь между конструктивной твердостью Францией и прочностью сделки, поскольку благодаря своей позиции французам удалось заключить договор - таким образом, исключительно Франция становится ответственной за заключение договора, а не остальные страны-участницы СВПД.

Таким образом, дискурс об Иране сильно меняется в данном периоде: из угрожающей державы, он становится конкурирующей державой, с которой можно и нужно сотрудничать - при условии, если Иран сможет сотрудничать. Более того, французские политики подчеркивают правоту своей «конструктивно-твердой» позиции в отношении Ирана, которая и привела к заключению прочного соглашения, которое является заслугой Французской республики.

Египет

В данном периоде дискурс о Египте перестает воспринимать страну как пространство нестабильности. Главной угрозой Египту становится хаос в Ливии; о внутренних проблемах французские политики перестают говорить. Кроме того, окончательно оформляется образ Египта как великой державы: так, Франсуа Олланд утверждает, что Франция приняла решение (fait le choix) считать Египетом великой державой (acteur majeur) на Ближнем Востоке. Помимо того, что это показывает, что в глазах Франции Египет является великой державой на Среднем Востоке, это иллюстрирует и французскую великодержавность, поскольку Франция «назначает» Египет великой державой: Олланд не констатирует факт, а делает выбор, принимает решение. Таким образом, Египет становится в глазах Франции великой державой, а угрозы Египту исходят от внешней нестабильности у его границ.

Дискурс о регионе в целом

В целом, можно сделать следующие выводы о французском дискурсе в данном периоде: внешнеполитический макрон бюрократический

Во-первых, дискурс грандера продолжил превалировать. Французские политики продолжили позиционировать Францию как великую, исключительную, цивилизаторскую державу.

Во-вторых, значительно ослаб неоконсервативный дискурс. Французские лидеры перестали говорить о демократическом транзите и защите прав и свобод. Исчезло средиземноморское пространство интеграции. Нормативно-либеральный остался лишь в отношении стран Залива (сотрудничество), Ближнего Востока (дискурс мир), Сирии (дискурс прав и свобод человека/ Сирия как пространство гуманитарной катастрофы).

В-третьих, значительно усилился цивилизационный дискурс. Макрорегион, по сути, стал представлять собой арку кризиса - от Сахеля до Ирака. Основной угрозой стал терроризм.

В-четвертых, Франция утратила видение будущего для региона, наиболее четко выражавшееся в ее образах будущего Южного берега. Главной целью Франции становится борьба с нестабильностью и терроризмом.

В целом дискурс Франции о регионе можно представить в виде следующей таблицы:

Формальный дискурс

В данном разделе главы будет рассмотрен формальный французский дискурс. В выборку материалов вошли доклады Сената и Национальной Ассамблеи: о ситуации на Ближнем и Среднем Востоке, о военном планировании на 2015-2019 гг., о Ливане и франко-ливанских отношениях, о франко-иракских отношениях, о Ливии, о французском военном присутствии в Африке и франко-иранских отношениях.