Сложноподчинённые предложения в современном русском языке

В книге С.Е. Крючкова, Л.Ю. Максимова «Современный русский язык: Синтаксис сложного предложения» (1977) рассматриваются следующие структурно-семантические типы СППНТ: а) с присловной придаточной частью: СПП с придаточными присубстантивно-атрибутивными; СПП с придаточными изъяснительно-объектными и сравнительно-объектными; б) с приместоименной придаточной частью: СПП местоименно-соотносительные (субстантивные, адъективные, адвербиальные - качественно-количественные); СПП местоименно-союзные-соотносительные (качественно-количественные многозначные) [Крючков 1977: 57-84]. Аналогичным образом Н.А. Николина в учебнике «Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц» ч.II (2014) классифицирует СППНТ, за исключением СПП местоименно-союзно-соотносительных, которые она называет предложениями контаминированной структуры [Николина, ч. II, 2014: 481].

В «Грамматике-80» все СППНТ делятся на СПП с союзной связью частей и СПП с местоименной связью частей. В первой группе выделяются изъяснительные, компаративные и определительные СПП, а во второй - с местоименно-вопросительной, с собственно-вопросительной, с местоименно-интенсифицирующей и с местоименно-относительной (анафорической) связью частей [РГ 1982: 467-539].

В данной работе мы вслед за Л.Ю. Максимовым придерживаемся следующей классификации СППНТ: 1) присловные типы в составе а) изъяснительного типа (семантическая обусловленность придаточной части), б) присубстантивно-атрибутивного типа (лексико-грамматическая обусловленность); в) прикомпаративно-союзного типа (морфологическая обусловленность); 2) местоименно-соотносительный тип и 3) местоименно-союзный соотносительный тип (переходный, контаминированный по своей природе) [Максимов 1971: 102].

Несмотря на существование различных подходов к классификации, СППНТ одного семантического типа, как правило, попадают в одну подгруппу (с небольшим различием в терминологии, используемой в каждом подходе). Значительные разногласия у учёных вызывает вопрос о местоименно-соотносительных СПП (далее МС СПП).

1.2.5 Местоименно-соотносительные сложноподчинённые предложения как особый тип подчинительных конструкций

Выделение МС СПП в отдельный класс нерасчленённых СПП вызывает споры у многих учёных. Среди сторонников причисления данных конструкций к самостоятельному классу можно назвать Н.С. Поспелова [Поспелов 1964: 148], В.А. Белошапкову [Белошапкова 1989: 758-762], А.В. Дудникова [Русский язык, 1983, 311-343], И.Н. Кручинину [Русская грамматика 1982 т.II: 530-539], Л.Ю. Максимова [Максимов 1977: 71-75], Н.А. Николину [Николина, ч. II 2014: 472-474] и др.

Одним из первых, кто выделил МС СПП в отдельный класс, был Н.С. Поспелов. До этого данные структуры классифицировались в рамках традиционного подхода по синтаксической функции соотносительных местоимений, наполняемых содержанием придаточного предложения. В соответствии с формальной классификацией местоименно-соотносительные СПП дифференцировались по относительным словам в придаточной части. Так, А.М. Пешковский выделял два вида относительного подчинения: косвенно-вопросительное, где союзные слова, по сути, не являются связующими элементами, и собственно-относительное, где относительные слова «уже являются союзными словами в полном смысле этого слова, так как относятся и к подчинённому и к подчиняющему предложениям, чем спаивают и то и другое» [Пешковский 1938: 440]. Н.С. Поспелов, указывая на особенности связи в местоименно-соотносительных конструкциях, пишет: «Придаточная часть в подобных конструкциях еще глубже, чем в присубстантивно-атрибутивном типе, входит в структуру главной части; главная часть, семантически не завершённая, ещё теснее связана с придаточной» [Поспелов 2010, 148]. Автор подчёркивает отсутствие необходимости выделения в качестве особых типов сложных предложений с придаточными подлежащими, сказуемыми, места, принятого в традиционных классификациях сложных предложений. Семантическая общность относительного и соотносительного слова имеет абстрактный характер, выражая единство субъекта, объекта, предиката, места, времени [Там же: 148]. Ту же мысль высказывает В. Шмилауер, отмечая, что сочетания относительного и соотносительного слова (тот, кто; то, что; там, где) в подобных случаях представляют собою соотносительные выражения, т.е. выступают в качестве единого члена сложного предложения как цельного синтаксического единства [Љmilauer 1947: 27].

Особые синтаксические отношения между главной и придаточной частью дают основания В.А. Белошапковой выделять местоименно-соотносительные СПП в отдельный класс. Исследователь считает пару «соотносительное слово + союзное средство» специфической структурой МС СПП. «Характер отношений между соотносительным словом и придаточной частью местоименно-соотносительного придаточного предложения не имеет аналогов ни в сфере сочетаний слов, ни в других типах сложного предложения» [Белошапкова 1989: 759]. Уподобляясь опорному слову в других СПП, соотносительное местоимение «вследствие своей лексической ненаполненности, само выполняет служебную роль по отношению к главной части: оно является показателем её формальной и смысловой несамостоятельности, выразителем того, что она представляет собой часть сложного предложения» [Белошапкова 1989: 542]. Особенность структуры данных предложений - использование двусторонних местоименно-соотносительных средств связи для установления такого соотношения между главной и придаточной частью, когда придаточная часть конструктивно включается в состав семантически незавершённой главной части в качестве необходимого её компонента, является основанием для выделения данного класса СПП. «Семантическая неопределённость местоименного компонента главной части, являющегося категориальной основой и опорной скрепой всей конструкции, восполняется всем составом придаточной части. Это значение местоименного компонента особенно отчётливо проявляется в конструкциях, построенных по формуле т // к, широко употребляющихся в различных моделях относительного и союзного подчинения» [Поспелов 2010: 157]. Например, на нашем материале: Отсюда аксиома параллельных выводится так (как? каким образом?), как это сделано, например, в [3] (Александров 1994: 1207). Видно, что семантика данного предложения неоднозначна и имеет дополнительный оттенок образа действия.

«Смысловые границы между местоименно-соотносительными предложениями и предложениями других типов часто бывают недостаточно чёткими. Кроме того, этот материал и сам по себе весьма сложен. Поэтому в школьном курсе синтаксиса местоименно-соотносительные конструкции как отдельный тип не рассматриваются, а их модели отнесены к тем типам, с которыми они сходны по своим значениям» [Крючков 1977: 75]. Действительно, МС СПП как отдельный класс не изучаются в ряде школьных и вузовских учебников [см., например, Русский язык. Пособие для факультативного курса: Учеб. пособие для сред. спец. учеб. заведений / И.И. Ворожбицкая, Э.С. Горобецкая, P.A. Лазаренко и др.; Под ред. A.B. Барандеева, 1987; Русский язык: Учеб. для 9 класса средней школы / С.Г. Бархударов, С.Е. Крючков, Л.Ю. Максимов, Л.А. Чешко, 1994; Д.Э. Розенталь, Голуб И.Б., Теленкова М.А. Современный русский язык: Учеб. пособие для вузов, 1997; Русский язык: Учеб.пособие для средн. спец. учеб. заведений / A.B. Дудников, А.И. Арбузова, И.И. Ворожбицкая, 2003].

МС СПП В.В. Бабайцева не выделяет как отдельный класс, а причисляет данные конструкции к различным структурно-семантическим типам СПП по той синтаксической функции, которую выполняет соотносительное слово [см. Бабайцева В.В., Чеснокова Л.Д. Русский язык: Теория: Учеб. для 5-9 кл. общеобразовательных учеб. заведений, 2008: 259-273]. Данный принцип «является современным продолжением классической классификации СПП по соотношению функции придаточного предложения с членом предложения» [Беднарская 2015: 51]. Аналогичный подход используют в своих трудах Л.Д. Беднарская, С.И. Дружинина, А.Н. Жукова, рассматривая подлежащные, сказуемные, обстоятельственные (меры, степени, образа действия), локативные разновидности МС СПП [Беднарская 2012: 201-215; Беднарская 2015: 49-51; Дружинина 2009: 167-181; Жукова 2003: 159-181].

Помимо МС СПП, Л.Ю. Максимов выделяет особый тип местоименно-союзных соотносительных СПП (далее МСС СПП), в первую очередь, обращая внимание на средства связи частей данной конструкции: «местоименно-союзный соотносительный тип имеет контаминированный характер, занимает промежуточное положение между местоименно-соотносительными конструкциями и расчленёнными конструкциями соответствующих типов» [Максимов 1971б: 26]. Данный тип выделяется последовательным применением двух критериев: качества союза и характера сочетаний коррелятов с опорными словами, но предпочтение отдаётся «качеству союзов как критерию более стабильному и в то же время более глубоко затрагивающему модальный план сочетающихся частей» [Там же: 27]. МСС СПП он подразделяет на два основных вида: 1) СПП с союзами что, чтобы, выражающими значение реального или ирреального следствия; 2) СПП с союзами словно, будто, как если бы и др. со значением предположительного или ирреально-условного сравнения, далее разбивая их на более мелкие подвиды. Л.Ю. Максимов в работе «Многомерная классификация сложноподчинённых предложений» (1971) [Максимов 1971] проводит детальное исследование МСС СПП, рассматривая их семантику как на категориальном уровне, так и на уровне их взаимосвязей с МС СПП и с предложениями расчленённой структуры. Мы в данном исследовании придерживаемся точки зрения Л.Ю. Максимова, рассматривая МС СПП и МСС СПП как отдельные классы СПП нерасчленённой структуры. Рассмотрим подробнее каждый из них.

В МС СПП связь между главной и придаточной частью реализуется с помощью соотношения близких по семантике местоимений (соотносительных в главной и относительных в придаточной): то - что, так - как, тогда - когда и др. По мнению Н.Ю. Шведовой, местоимения образуют систему слов означающих, во главе которой стоят исходные слова, означающие начальные понятия мира: это понятия о живом существе (кто), предмете (что), признаке (какой, каков, каково), количестве (сколько, который), мере (насколько), времени (когда), месте (где) и т.д. Каждое из таких местоимений возглавляет собственную микросистему средствами местоименных слов, например: где - тут, там - где-то - нигде. «Класс местоимений является смыслопорождающей категорией: его исходный ряд заключает в себе те центральные понятия, которые, будучи поименованы семантическим инвариантом языковых средств, формируют языковые смыслы и смысловые категории языка» [Шведова 1999: 9]. Таким образом, «конкретизация, индивидуализация языкового смысла МС СПП реализуется исходными местоимениями (исходом) кто, куда, когда. В придаточном предложении, вводимом исходом, определение смыслов тот, туда, тогда получает индивидуальную отнесенность к единичной (данной, отдельной) ситуации» [Шведова 1998: 37]. Поэтому в МС СПП обязательным конструктивным элементом является местоименная пара: соотносительное местоимение + относительное местоимение. Указательное слово не может быть опущено, при нём не допускается (или выглядит искусственной) постановка опорного слова. В этом и заключается существенное отличие приместоименных конструкций от присловных - изъяснительных или присубстантивно-атрибутивных. Многие исследователи отмечают высокую степень фразеологизированности МС СПП, принцип построения по чётким структурным моделям [Беднарская 2012: 201; Дружинина 2009: 169].

В МС СПП реализуется семантически «неориентированная анафорическая связь»: «Лицо, предмет или событие, к которому отсылает местоименное слово в придаточном, не названо, однако в составе главного предложения для его обозначения есть позиция; эту позицию и замещает организованное данным местоименным словом придаточное предложение» [РГ 1982, т. II: 530]. Таким образом, в МС СПП выражается семантика номинации, о которой писали М.В. Фёдорова [Фёдорова 2002: 66], Л.Ю. Максимов [Максимов, ч. III, 1987: 197], Н.А. Николина [Николина, т. II, 2014: 472] и другие языковеды. Некоторые исследователи, например А.А.Буров [Буров 1985: 18], С.С. Сафонова [Сафонова 2003: http://old.kpfu.ru/fil/kn7/index.php?sod=31 (12.07.2013)], квалифицируют МС СПП как «фразовые номинации». Функция местоименного слова сводится здесь не только к организации подчинительной связи, но и к формированию описательного обозначения чего-либо, т. е. к образованию особого вида наименования - описательной номинации. Придаточная часть таких конструкций представляет собой описательную номинацию предмета или события, «поскольку выполняет функцию одного члена предложения и может в большинстве случаев иметь однословный (иногда - состоящий из нескольких слов) аналог» [Дружинина 2009: 168].

МСС СПП в литературе получают разную трактовку: как предложения со значением меры и степени [Давидовский 1953; Гвоздев 1973], предложения со значением следствия [Андреев 1956; Тимофеева 1996] и как предложения с совмещением значений [Максимов 1971; Баршай 1967]. В академических грамматиках МСС СПП интерпретируются как следственные [ГРЯ 1954, 1960], как «местоименно-соотносительные предложения фразеологического типа», в которых «отношение между соотносительным словом и придаточной частью опирается на элементы смысла, свойственные всей конструкции в целом как фразеологизированной схеме» [ГСРЛЯ 1970: 684]. Данные конструкции расцениваются как СПП нерасчленённой структуры «со значением высшей, предельно большой меры количества или степени качества» в «Русской грамматике» (1980) [РГ 1982, т. II: 501]. Представители структурно-семантического подхода Н.С. Поспелов [Поспелов 2010: 149], В.А. Белошапкова [Белошапкова 1967: 87] подчеркивают двойственную природу этих конструкций. Так, Н.С. Поспелов отмечает, что в предложениях с расчленённым союзом так…, что ослабленное значение следствия «наслаивается на общее значение образа действия» [Поспелов 2010: 149]. В.А. Белошапкова данные конструкции причисляет к МС СПП, в которых придаточная часть присоединяется к местоименному слову в главной с помощью синтаксических союзов и относительных местоимений, полагая, что они приобретают фразеологизированный статус, так как «в предложениях с союзами что, чтобы признак, на который указывает соотносительное слово, является следствием того явления, о котором сообщается в главной части: это значение не вносится союзом, а характеризует структурную схему в целом» [Белошапкова 1970: 687]. Д.И. Баршай указывает на то, что «совмещение значений в одном сложноподчинённом предложении обусловливается контаминацией структурно-семантических компонентов главной и придаточной частей» [Баршай 1967: 2]. В структурах с прилагательным в опорном сочетании она видит дополнительное атрибутивное значение, наслаивающееся на семантику степени и следствия, а в конструкциях, где роль опорного компонента выполняет глагол, она отмечает дополнительное значение образа действия.

В отличие от МС СПП в местоименно-союзных соотносительных (качественно-количественных многозначных) связь главной и придаточной частей осуществляется соотношением указательного слова и союза. В таких СПП придаточная часть, наполняя своим содержанием соотносительные местоимения так (такой), столько (столь), настолько, выражает не только соответствующие значения степени качества, меры количества или образа действия (качества действия), но и значения, обусловленные союзным подчинением: следствия (союз что), ирреального следствия или цели (союз чтобы), предположительного сравнения (союзы будто, как будто, словно, точно) [Максимов, т. III, 1987: 200]. В силу особенностей стиля точных наук последняя группа союзов в математических текстах практически не употребляется и в нашей выборке отсутствует. Структурный механизм данных конструкций носит контаминированный характер: с одной стороны придаточная часть присоединяется к сочетанию знаменательного слова и структурно обязательного коррелята, имеющего количественное, количественно-качественное, качественное или качественно-степенное значение, с другой стороны она соотносится и со всей главной частью.

Перейдём к рассмотрению изъяснительных СПП, как наиболее продуктивной разновидности СППНТ в современном русском литературном языке.

1.2.6 Структурно-семантические основы дифференциации изъяснительных сложноподчинённых предложений. Некоторые спорные вопросы

Изъяснить - значит «выразить, высказать, изложить» [МАС Т.1 1999: 657]. В изъяснительных СПП (далее ИСПП) придаточная часть, изъясняет, восполняет информативную недостаточность опорного слова (словосочетания). Высокая продуктивность ИСПП в современном русском языке связана с тем, что именно в них наилучшим образом реализуется категория модальности, «выражающая разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого» [ЛЭС 1990: 303]. Н.С. Поспелов считает, что в изъяснительных СПП выражаются «разнообразные модальные оттенки отношения к содержанию придаточной части, так что содержание оказывается в определённой модальной оправе и между главной и придаточной частью возникает своего рода семантическая диффузия, в силу чего они получают типически одночленную структуру» [Поспелов 1964: 68].

Важнейшей чертой изъяснительности М.И. Черемисина считает «фиксирование реакции на некоторое событие, отсюда требование к синтаксической модели: она должна содержать позицию объекта реакции, наиболее адекватной формой замещения которого является предикативная единица» [Черемисина 1982: 10]. Иными словами, ИСПП позволяют вербально показать операцию умственной деятельности человека над его восприятием определённого события действительности.

Вслед за В.В. Бабайцевой и Л.Ю. Максимовым под изъяснительными (изъяснительно-объектными в терминологии Л.Ю. Максимова) СПП мы понимаем сложноподчинённые предложения с придаточными, которые распространяют контактные (опорные) слова в главной части, указывая на необходимый по смыслу внутренний (делиберативный) объект (содержание того, что названо контактным словом), и присоединяются изъяснительным союзом (что, чтобы, как, как бы, будто, как будто, ли) или относительно-вопросительным местоимением [Максимов, ч. III 1987: 191].

Существуют различные принципы дифференциации ИСПП. Так, В.И. Кодухов классифицирует данные СПП в аспектах: функционально-логическом (объектно-изъяснительные, субъектно-изъяснительные или предикатно-изъяснительные, атрибутивно-изъяснительные СПП) [Кодухов 1968: 193], модально-смысловом (косвенная речь, сомнение, предположение, и т.п.), по формам сказуемого, по средствам связи ? союзам, релятам и коррелятам [Там же: 200].

В Грамматике-70 для выделения ИСПП применяются чёткие формальные критерии: 1) придаточное предложение относится к одному слову в главной части, причём это слово - не местоимение; 2) главная и придаточная часть связаны подчинительными союзами что, как, чтобы, будто, когда, если, а также вопросительными союзами и местоимениями. Приводится обширный список опорных слов, выражающих речь, мысль, восприятие, оценку, бытие, обнаружение. Отмечается, что «придаточная часть изъяснительного предложения выполняет по отношению к главной ту же функцию, которую выполняют, во-первых, зависимые словоформы, требуемые опорным словом в порядке сильной подчинительной связи, во-вторых, формы именительного падежа в позиции подлежащего» [ГСРЛЯ 1970: 701].

В.И. Красных определяет ИСПП так: «изъяснительным предложением мы будем называть такое СПП, в котором придаточная часть выступает в качестве структурно-семантического распространителя какого-либо члена (обычно сказуемого) главной части, поскольку этот член характеризуется структурной и смысловой неполнозначностью (синсемантичностью)» [Красных 1971: 7]. Автор выделяет союзные и «релятные» типы ИСПП, рассматривает обязательность / факультативность коррелята то.

В Грамматике-80 даётся следующее определение изъяснительных отношений: «одно из предложений (главное) имеет в своём составе слово, обозначающее речевую, мыслительную, эмоциональную, познавательную, волевую, оценочную деятельность, эмоциональное или интеллектуальное состояние, а второе (придаточное) присоединяется к этому опорному, стержневому для него слову (компоненту) при помощи союзов что, будто, как, чтобы, как бы не, союзной частицы ли (не … ли) или их синонимов» [РГ 1980, т.II: 471-472]. Местоимение то в данном труде рассматривается в рамках «союзного» типа подчинения частей как средство синтаксического и семантического выделения.

Многие исследователи (М. Дебренн, В.В. Мартынов, М.И. Черемисина) в своих работах отдают приоритет семантическому аспекту ИСПП. Так, М. Дебренн детально рассматривает семантическую структуру изъяснительной полипредикативной конструкции [Дебренн 1985]. Исследователь видит специфику изъяснительной полипредикативной конструкции в том, что «она позволяет вербализовать различного рода рефлексию говорящего по поводу отражения события в его сознании. Это отражение может быть двоякого рода - как факт совершения действия или как процесс протекания события» [Дебренн 1985: 12]. Различные виды рефлексии объединяются в три группы: знание (оперирование информацией), чувство и мнение. Семантические роли зависимой предикативной единицы автор определяет как роли объекта, содержания речевого действия, носителя признака, повода, стимула.

В рамках структурно-семантического подхода исследователи рассматривают ИСПП под разными «углами», обращая особое внимание на отдельный аспект данных конструкций: на морфологическую принадлежность опорных (контактных) слов [Ван-Фу-Сян: 1959], на противопоставление союзного и относительного подчинения [Красных 1971, Страхова 1972], на анализ роли указательного местоимения то в главной части [Кузнецова, 1980], на проблему связи между семантикой придаточной части и союзами (в союзном типе ИСПП) и спецификой опорных слов [Красных, 1971], на синтаксическую функцию опорного слова [Беднарская 2012, 2015; Жукова 2003].

В СПП изъяснительные отношения формируются главным образом благодаря 1) союзным средствам - союзам и союзным словам и 2) семантике опорного слова. Оба этих фактора играют важную роль. Вслед за Л.Ю. Максимовым мы подразделяем все ИСПП в зависимости от своего строения и грамматического значения на 1) предложения с союзным подчинением (с реальной или ирреальной модальностью объекта), где в придаточном предложении выражается сообщение или побуждение и 2) предложения с относительным подчинением с помощью союзных слов или с союзом ли, где в придаточном предложении выражается тема, предмет сообщения или косвенно-вопросительное (восклицательное) значение [Максимов, ч. III, 1987: 191]. Такое подразделение является спорным вопросом при рассмотрении ИСПП, и мнения исследователей здесь расходятся. Несмотря на то, что все синтаксисты, работающие на основе структурно-семантического подхода, выделяют изъяснительные конструкции как отдельный тип СПП, объём исследуемых конструкций данного типа существенно отличается у разных исследователей.

Ряд языковедов относят конструкции с относительным подчинением к бессоюзным предложениям. Так, И.А. Василенко считает данные конструкции бессоюзными на том основании, что союзные слова обладают определённым лексическим значением, в предложении они по функции подобны знаменательным словам и противоположны союзам [Василенко 1965: 49-50].

В.А. Белошапкова пишет: «Все сложные предложения, в составе которых местоимения являются вопросительными, следует считать бессоюзными, так как вопросительные местоимения, в отличие от анафорических, не выполняют роли скреп-отсылок» [Белошапкова 1967: 82]. А.М. Пешковский считает относительное подчинение особым видом связи, «когда относительный член помимо тех связей, которые он имеет в своём собственном предложении, вступает ещё в особую связь (грамматическую или логическую) с одним каким-нибудь членом подчиняющего предложения» [Пешковский 1938: 439], но в случае косвенно-вопросительного подчинения отмечал, что «относительные слова здесь, в сущности, не являются связующими элементами, а связывают здесь только интонация и ритм» [Там же: 440]. С.О. Карцевский подчёркивал, что «это гибридные структуры, промежуточные между бессоюзием и подчинением» [Карцевский 1961: 127]. З.К. Тарланов придерживается другой точки зрения: «Сложноподчинённое предложение с относительными словами синтаксически совершенно аналогично сложноподчинённому предложению с союзами, ибо и то и другое выражает однотипные отношения с помощью однотипных средств» [Тарланов 1982: 61-62]. А.Н. Стеценко [Стеценко 1967: 47], Я. Бауэр [Бауэр 1967: 47] рассматривают сложные предложения с относительной связью как особый тип СПП. Л.Л. Иофик [Иофик 1968: 75] в английском языке называет такую связь относительным присоединением, а не подчинением.

В Грамматике-70 такие предложения рассматриваются в системе изъяснительных СПП и относятся к предложениям с вопросительной придаточной частью [ГСРЛЯ 1970: 706], хотя там отмечается, что придаточная часть в них «вводится бессоюзно и оформляется вопросительной частицей или местоимением» [Там же: 702]. В Грамматике-80 И.Н. Кручинина пишет, что «выступая в роли союзных слов, вопросительные слова вовлекаются в общую систему средств выражения изъяснительных отношений, занимая в этой системе своё место и подчиняясь действующим в нём правилам синтаксико-семантического распределения» [РГ 1980 т.II: 508].

Соглашаясь с Л.Ю. Максимовым, мы считаем, что можно говорить о гибридном характере вопросительных местоимений в изъяснительных конструкциях с относительным подчинением. Формируя делиберативный объект (или - частный случай - косвенный вопрос как делиберативный объект), местоимения принимают участие и в организации подчинительной связи, так что их вопросительное значение отступает на второй план [Максимов 1971: 121]. Поэтому нет необходимости разбивать целостность структурно-семантического класса ИСПП и исключать из рассмотрения СПП с относительным подчинением.

Важным вопросом является отграничение изъяснительных конструкций от МС СПП. Наличие коррелята в некоторых ИСПП создаёт благоприятные условия для контаминации ИСПП с местоименно-соотносительными конструкциями. Различия между то субстантивированным (в МС СПП) и то чисто служебным (в ИСПП) в этом случае могут быть недостаточно отчётливыми. Одни и те же предложения причисляются одними исследователями к местоименно-соотносительным, другими - к изъяснительным СПП. Так, Н.С. Поспелов исключает из СПП изъяснительного типа все предложения с коррелятом то в главной части и релятом кто и что в придаточной и относит их к местоименно-соотносительным [Поспелов 1959: 23]. В Грамматике-70 следующие предложения причисляются к вмещающим местоименно-соотносительным СПП: Обязанность его заключалась в том, чтобы выдавать инвентарь. То, что он в шестнадцать лет начал работать, помогло узнать жизнь и людей. Никто не мог войти в дом без того, чтобы не споткнуться [ГСРЛЯ 1970: 692]. Для В.И. Красных критерием разделения конструкций с то на изъяснительные и местоименно-соотносительные служит семантика опорного слова и характер придаточной части [Красных 1971: 19-20]. Но большинство сторонников структурно-семантической классификации относят подобные предложения к изъяснительным, и мы разделяем эту точку зрения. Рассматривая каждый подтип ИСПП, мы уделяем внимание возможности употребления коррелята с указанием частотности этих случаев. МС СПП рассматриваются нами в отдельной главе.

В системе ИСПП мы рассматриваем такие конструкции, где изъясняемое слово представлено отглагольными существительными: мысль, предположение, вывод, следствие и др. Этот вопрос вызывает разногласия у языковедов. Одни исследователи причисляют их к присубстантивно-изъяснительным с атрибутивным оттенком [Ганцовская 1967: 40; Валгина 1978: 332; Ефимова 1984: 31; Кодухов 1967: 171; Печникова 1967: 57; Юдина 1972: 70]. Другие считают такие конструкции переходными между присубстантивно-атрибутивными и изъяснительными предложениями и рассматривают их в системе присубстантивно-атрибутивных СПП [Бахмутская 1973: 63; Дружинина 2009: 158; Колыханова 1995: 23]. Поскольку данные слова обладают той же валентностью, что и соответствующие им глаголы, и между главной и придаточной частью на первый план выходят именно объектные отношения, мы считаем правомерным рассматривать данные конструкции в системе ИСПП, не отрицая наличия в их семантике атрибутивного оттенка.

Мы также рассматриваем и малопродуктивные в научном стиле сравнительно-объектные (прикомпаративные в другой терминологии) конструкции в системе ИСПП. Аналогично ИСПП данные конструкции требуют распространения изъясняемого слова, которым является прилагательное, наречие или слово категории состояния в сравнительной степени, делиберативным объектом. В качестве средств связи используются союзы чем или нежели (последний не является характерным для научного стиля). Принимая во внимание морфологическую обусловленность придаточной части, некоторые исследователи выделяют данные конструкции как отдельный тип [Максимов, ч. III, 1989: 196; Белошапкова 1989: 757; Ильенко 2009: 287; Николина, ч. II, 2014], другие, опираясь на необходимость изъяснения контактного слова делиберативным объектом, описывают их в системе изъяснительных СПП [Беднарская 2012: 166; Жукова 2003: 44]. Поскольку в СПП данного типа на передний план выходят именно объектные отношения, мы считаем правомерным рассматривать их в системе ИСПП. Рассмотрим более детально выражение категории модальности в ИСПП.

1.2.7 Модальный аспект изъяснительных сложноподчинённых предложений

Модальность является одним из ведущих признаков предикативности наряду с синтаксическими категориями времени и лица. В изъяснительных СПП данная категория может быть выражена наиболее ярко. Модальность как функционально-семантическая категория может рассматриваться как «комплекс актуализационных категорий, характеризующих с точки зрения говорящего отношение пропозитивной основы содержания высказывания к действительности по доминирующим признакам реальности/ирреальности. То или иное отношение к этим признакам представлено в значениях: 1) актуальности / потенциальности (возможности, необходимости, гипотетичности и т.д.), 2) оценки достоверности, 3) коммуникативной установки высказывания, 4) утверждения/отрицания, 5) засвидетельствован-ности (пересказывания/«непересказывания»)» [Бондарко 1990: 59].

Семантико-прагматическая сфера качественной и эмоциональной оценки также связывается с модальностью. Вся эта гамма значений может быть выражена в ИСПП. Различают объективную и субъективную модальность. Сфера объективной модальности характеризуется большей грамматикализацией: она основывается на категории наклонения, выражающей реальность/ирреальность формами глаголов изъявительного, сослагательного и повелительного наклонения. Субъективная модальность представляет собой результат умственной деятельности человека, который даёт высказыванию определённую оценку. Как правило, субъективная модальность выражается модальными глаголами и предикативами: необходимо, можно, вероятно и пр.

С понятием модальности тесно связано понятие модуса (модальной части предложения) и диктума (основного содержания предложения). Ш. Балли называл модус «душой предложения» [Балли 1955: 43-45]. В.В. Мартынов [Мартынов 1982], изучая природу изъяснительных отношений, противопоставлял изъяснительные конструкции другим конструкциям, где связаны между собой два диктумных события. М.И. Черемисина и Т.А. Колосова отмечают, что в ИСПП главная и придаточная часть находятся на разных уровнях рефлексии: диктумное событие вербализуется на первичном, языковом уровне, а факт рефлексии по этому поводу задаёт другой, метаязыковой уровень [Черемисина 2010: 36]. В ИСПП эти два уровня органически объединяются, образуя единое целое, причём модусное событие всегда дефектно: в нем недостаёт того фрагмента, который имеет диктумную природу и представляет объект рефлексии [Там же: 41]. Модусы могут быть эксплицитными и имплицитными. Эксплицитный модус находит своё выражение в главной части ИСПП, где опорные слова занимают позицию его предиката. Глаголы и предикативные наречия, выступающие в качестве опорных слов, выражают модальность лексико-синтаксическим способом: не только с помощью лексического значения, но и благодаря своей синтаксической позиции в предложении. В таких конструкциях «главная часть, определяющая общую модальность высказывания, представляет собой своеобразный квалификатор придаточной, семантика предиката дифференцирует своим лексическим наполнением различные оттенки модальных и оценочных отношений» [Верниковская 1975: 61-62].

На модальный план всего предложения влияет не только семантика опорного слова, но и союзные средства, присоединяющие придаточное предложение к данному опорному слову. Союз в ИСПП представляет собой «языковой знак, который не только фиксирует связь двух простых предложений в составе сложного, но и содержит логическую оценку, квалификацию этой связи» [Ляпон 1986: 155-156]. Помимо связующей функции, союз может выполнять и «корректирующую функцию, сужая, расширяя, дополняя, варьируя возможные значения опорного слова, тем самым углубляя, уточняя отношения предикативных частей СПП» [Щипанская 1980: 84].

Среди ИСПП можно выделить как мономодальные, так и полимодальные предложения. В мономодальных основная семантическая нагрузка приходится на придаточную часть СПП, а главная - создаёт «модальную перспективу на его последующее содержание» [Акимова 2003: 131], тогда как в полимодальных «передаваемая изъяснительной придаточной частью сущность информации, соотнесённой с определенными модально-временными параметрами, осмысляется в перспективе модально-временного значения изъясняемой части» [Чайковская, 1988, 81].

На модально-временное значение придаточной части существенное влияние может оказывать семантика опорного слова. Например, глаголы требовать / потребовать в качестве опорного компонента имеют модальность долженствования, необходимости в главной части, которая выражается формой сослагательного наклонения в придаточной части. Подобное мы видим и на нашем материале. Потребуем, чтобы функции этого кольца выдерживали растяжения по о и при этом выполнялось равенство (3.1) (Федосов 1978: 441). Здесь модальное значение предложения задаётся «сквозь призму» семантики опорного слова, которое в данном случае и представляет собой главную часть. Модальность необходимости главной части обусловливает присоединение зависимой части с помощью союза чтобы, принадлежащего к сфере волеизъявления, который в свою очередь допускает распространение опорного слова делиберативным объектом с ирреальной модальностью, выраженной сослагательным наклонением в придаточной части. Таким образом, при анализе модальных значений ИСПП важно учитывать модальные значения составляющих его предикативных компонентов.

1.3 Сложноподчинённые предложения нерасчленённого типа в рамках теории функционально-семантического поля

Универсальным принципом организации языка является противопоставление центра и периферии. Оно, как пишут В.М. Живов и Б.А. Успенский, «так или иначе отражается во всех описаниях языков и может быть перенесено и на речевую деятельность в целом, постольку можно говорить о иерархически различных ее типах» [Живов 1973: 24]. Данный принцип лежит в основе теории функционально-семантического поля (далее ФСП), которая, начиная со второй половины XX века, является одной из ведущих в лингвистических описаниях. Теорию ФСП разрабатывали В.Г. Адмони 1964, 1988, Ю.Д. Апресян 1962, 1988, А.В. Бондарко 1983, 1984, 1992, 1997, 2002, Всеволодова 2009, Е. В. Гулыга 1969, Г.А. Золотова 2009, А. Мустайоки 2006, М.А. Шелякин 2001, Г.С. Щур 1974 и др. Как считает А.В. Бондарко, ФСП - это «система разноуровневых средств данного языка, взаимодействующих на основе общности их семантических функций и выражающих вариант определённой семантической категории» [Бондарко 2002: 289]. Оно представляет собой двухстороннее (содержательно-формальное) единство, образуемое грамматическими единицами и категориями вместе с взаимодействующими с ними разноуровневыми средствами, объединёнными на семантико-функциональной основе [Бондарко 1984: 494].

Функционально-семантические поля имеют следующие свойства: 1) общие инвариантные семантические функции у элементов, образующих данную группировку; 2) взаимодействие не только однородных, но и разнородных элементов, в частности, грамматических и лексических; 3) поле имеет вертикальную и горизонтальную организацию; вертикальная организация - структура микрополей, горизонтальная - взаимоотношение микрополей; 4) членение на центр (ядро) и периферию; 5) постоянные переходы между компонентами поля, частичные пересечения, общие сегменты [Бондарко 1976: 204].

При анализе СППНТ мы стараемся давать структурно-семантическую характеристику изучаемых конструкций, но не всегда структурный и семантический анализ может быть проведён одновременно. На начальных этапах исследования наиболее очевиден формальный показатель, поэтому со структурной характеристики мы и начинаем. СПП рассматривается отдельно в каждом из его структурных вариантов. При углублённой характеристике изучаемых конструкций всё более проявляется семантический показатель [Максимов 1964: 110]. Под средствами (формой) применительно к СПП мы понимаем различные структурные элементы СПП: средства связи главной и придаточной части, корреляты, наличие незамещённой синтаксической позиции, позиция придаточной части по отношению к главной. При определении семантических разновидностей и вариантов внутри одной семантической категории необходимо исследовать частные оттенки значений, которые возможно выявить в результате анализа особенностей структуры и функционирования языковых единиц. Поэтому СППНТ следует описывать «от средств к функции» (от формы к значению, от структуры к семантике).

В структуре и семантике ФСП выделяется центр (ядро) и периферия. В.Г. Адмони справедливо полагает: «Центр образуется оптимальной концентрацией всех совмещающихся в одной единице признаков. Периферия состоит из большего или меньшего числа образований разной ёмкости с некомплектным числом этих признаков, то есть с отсутствием одного или при их изменённой интенсивности и с факультативным наличием других признаков» [Адмони 1964: 49]. Периферийные конструкции всегда являются синкретичными. Под синкретичными конструкциями понимаются такие СПП, «в которых синтезируются два или несколько грамматических значений, одно из которых инвариантно, категориально, а другие дополнительны. Инвариантное значение в синкретичных периферийных конструкциях слабеет, поскольку эти СПП приобретают дифференциальные признаки СПП других структурно-семантических видов - конструкций, функционирующих в пределах других полей» [Дружинина 2010: 29].

В нашем исследовании мы пользуемся теорией переходности и синкретизма, разработанной В.В. Бабайцевой [Бабайцева 1967а, 2000]. Шкала переходности, созданная ею [Бабайцева 1967а: 21-21; 1979: 31; 2000: 132-134], наглядно показывающая соотношение свойств сопоставляемых объектов, служит универсальной моделью, позволяющей изучать взаимодействие элементов языковой системы в рамках любого уровня языка. Переходность определяется В.В. Бабайцевой как универсальное свойство языка, которое, отражая взаимодействие языковых фактов, скрепляет их в систему [Бабайцева 2000: 594]. В основе идеи переходности лежит мысль о постепенности перехода от ядра ФСП к периферии. Не всегда ядро и периферия разграничиваются достаточно чётко. В составе ФСП может быть «промежуточная зона», обладающая признаками и ядра, и периферии [Дружинина 2009: 37]. Л.В. Щерба отмечал, что «надо помнить, что ясны лишь крайние случаи. Промежуточные же в самом первоисточнике - в сознании говорящих - оказываются колеблющимися, неопределёнными. Однако это-то неясное и колеблющееся и должно больше всего привлекать внимание лингвиста» [Щерба 1958: 87]. По этой причине ядерная или периферийная принадлежность элемента определяется комплексом факторов (семантических, морфологических, синтаксических) в зависимости от типа конкретной полевой структуры и состава элементов.

Выявленные в соответствии с принципами структурно-семантического подхода единицы, составляющие комплекс СППНТ, мы объединяем и систематизируем по принципу ФСП. По мнению С.И. Дружининой, у поля «Сложноподчинённое предложение», фоном которого является функция подчинения, «как и у других полей, есть ядро, периферия и переходная зона: в ядре сосредоточены СПП обусловленности, на периферии функционируют позиционные конструкции, переходными являются структуры со значениями пространства, времени, сравнения, присоединения… При исследовании семантической структуры конструкций можно градировать ядро и периферию применительно ко всей системе (к функционально-семантическому полю «СПП»), а также выделить на основании общности семантики целый ряд полей, которые функционируют внутри данной системы и у которых есть свои ядра и периферии» [Дружинина 2009: 43-44].

В данной работе мы рассматриваем систему ФСП СППНТ в произведениях математического цикла современного русского языка, состоящую из трёх пересекающихся полей: изъяснительных, присубстантивно-атрибутивных и приместоименных СПП. В стиле точных наук данные ФСП имеют свою специфику, заключающуюся в своеобразном распределении центральных и периферийных зон по сравнению с другими стилями русского литературного языка. Таким образом, система ФСП связана с грамматическим строем языка, с его реализацией в речи. Функциональная грамматика дополняет основной структурно-семантический тип описания грамматической системы языка, обращаясь к коммуникативной деятельности, и расширяет теоретическую основу грамматики.

1.4 Стилистические предпосылки исследования

1.4.1 Научный стиль и общелитературный язык

В процессе исторического развития литературного языка формируются языковые системы, отличающиеся друг от друга по характеру использования языковых средств, по цели общения, по условиям этого общения. Направление функциональной стилистики было основано учёными Пражского лингвистического кружка Б. Гавранеком, В. Матезиусом, Н.С. Трубецким [Матезиус 1967 б: 444-523; Havranek 1976: 150-161; Трубецкой 1987: 352-358] и трудами отечественных языковедов: В.В. Виноградова [Виноградов 1955, 1961, 1963, 1981], И.Р. Гальперина [Гальперин 1958, 1981], А.Н. Гвоздева [Гвоздев 1965], А.Н. Кожина [Кожин 1982]; М.Н. Кожиной [Кожина 1966, 1968, 2008], В.Г. Костомарова [Костомаров 2005], М.П. Котюровой [Котюрова 2010], О.А. Крыловой [Крылова 1979, 2006], В.Д. Левина [Левин 1964], Д.Э. Розенталя [Розенталь 1968], Г.Я. Солганика [Солганик 2005], Д.Н. Шмелева [Шмелёв 1977] и др.

Понятие функционального стиля В.В. Виноградов формулирует следующим образом: «Стиль - это общественно осознанная и функционально обусловленная, внутренне объединенная совокупность приёмов употребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального языка, соотносительная с другими такими же способами выражения, которые служат для иных целей, выполняют иные функции в речевой общественной практике данного народа» [Виноградов 1955: 73]. В зависимости от формы общественного сознания, с учётом экстралингвистических факторов, традиционно выделяются различные функциональные стили: разговорный и «книжные» - стиль художественной литературы, публицистический, официально-деловой и научный. Кратко охарактеризуем каждый из них.

Разговорная речь отличается спонтанной ситуативностью, экспрессивностью, эмоциональностью. Участники общения активно пользуются интонацией, мимикой, жестами, тем самым отчасти компенсируя неполноту синтаксических построений. В зависимости от ситуации подбираются свои языковые формулы, речевые клише. Главная функция - коммуникативная. Важную роль играет личность говорящего.

Основная функция языка художественной литературы - экспрессивная и эстетическая. Личность автора просматривается через всё построение художественного текста, не допускающего стереотипов. Широко используются образные, эмоционально-экспрессивные средства языка. Организующую роль играет контекст. Иностилевые вкрапления носят «цитатный» характер.

Язык публицистических произведений выполняет экспрессивную и познавательную функции, сочетая в себе черты как научного стиля (логичность), так и стиля произведений художественной литературы (образность). Задача публицистических текстов - информативно-воздействующая, пропагандистская. Важную роль играет лицо автора, его позиция, которая обуславливает отбор языковых средств. В публицистических произведениях органично сочетаются клишированные единицы с экспрессивными средствами языка. Синтаксические построения имеют черты и разговорного, и «книжных» стилей. Иностилевые элементы являются нормой.

Функции официально-делового стиля - коммуникативная и волюнтативная. Данный стиль лишён экспрессии и личностного начала. Произведениям официально-делового стиля свойственна точность, употребление ограниченного набора своих речевых формул, клишированных единиц и терминов, не допускающих двоякого толкования. Синтаксис этого стиля сложен.

Основа научного стиля - познавательная функция языка. Тексты научных произведений имеют отвлечённо-обобщённый характер, им свойственна точность, логичность и объективность. Как правило, форма повествования - монологическая, индивидуальность автора практически не прослеживается. В научных текстах используется много терминов и абстрактной лексики, стереотипных речевых единиц. Синтаксические построения громоздки. Особенности научного стиля более детально рассматриваются ниже.

Из краткого обзора функциональных стилей можно сделать вывод, что экстралингвистические факторы тесно связаны с интралингвистическими, то есть с совокупностью используемых языковых средств-маркеров определённого стиля.

«Научный стиль речи есть речевая система, функционирующая как форма логически организованного существования научной информации, представляющей результаты научного творческого мышления, и как средство обмена этой информацией в обществе» [Васильева 1976: 21]. Важным событием, послужившим мощным стимулом к дальнейшему изучению научного стиля, была дискуссия на страницах журнала «Вопросы языкознания» 1954-55гг., где Ю.С. Сорокин анализировал отрывок из научно-популярного произведения [Сорокин 1954: 68-83]. Первыми работами, посвящёнными исследованию русской научной речи, были работы И.С. Бухтияровой (1965), М.Н. Кожиной (1961, 1962), Л.Л. Кутиной (1964), О.А. Лаптевой (1968), Г.А. Лесскиса (1962, 1964), О.Б. Сиротининой, С.А. Бах, В.А. Богдановой (1964), М.П. Сенкевич (1967). Позже публикуются монографические описания научного стиля более системного характера: «О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики» [Кожина, 1966]; «Язык научно-технической литературы» [Митрофанова, 1973]; «Курс лекций по стилистике русского языка. Научный стиль речи» [Васильева, 1976]; «Функциональный стиль общенаучного языка и методы его изучения» (под ред. О.С. Ахмановой и М.М. Глушко 1974); «Лингвистическое выражение связности речи в научном стиле» [Котюрова, 1974]; «Вопросы синтаксиса научного стиля речи» [Лариохина, 1979].

Дальнейшие исследования развиваются в русле изучения функциональной стилистики научного текста. Разрабатывается модель экстралингвистической основы научного текста [Котюрова 1988], проводится исследование функциональных стилей в аспекте текстовых категорий [Матвеева 1990]. Большой вклад в изучение данного аспекта внесла Пермская школа функциональной стилистики, выпустившая трёхтомную коллективную монографию, посвящённую истории и теории научного стиля русского языка XIX-XX вв., (под ред. М.Н. Кожиной) (1994, 1996), «Стилистический энциклопедический словарь» (под. ред. М.Н. Кожиной 2006).

Интерес исследователей к научному стилю не ослабевает и в XXI веке. Научная речь изучается с точки зрения различных подходов: синергетического, комплексного (трансдисциплинарного), функционально-стилистического, деятельностного, дискурсивно-стилистического, категориального [Котюрова 2010: 10-29]. Большой вклад в исследование научного стиля на современном этапе внесли работы Е.А. Баженовой, В.Г. Костомарова, М.Н. Кожиной, М.П. Котюровой, О.А. Крыловой, О.Ю. Романовой Г.Я. Солганика, В.А. Салимовского [Кожина 2008; Костомаров 2005; Котюрова, Баженова 2008; Котюрова 2010; Крылова 2006; Романова 2008; Солганик 2009; Салимовский 2002] и др.

Традиционно в стилистической литературе каждый функциональный стиль подразделяется на стилистико-речевые подстилевые и жанровые разновидности. Так, в научном стиле выделяются собственно-научный подстиль (с такими более частными разновидностями, как научно-гуманитарная, естественно-научная, точных наук), научно-технический, научно-учебный, научно-популярный [Котюрова 2010: 79-80]. Более частные особенности обусловлены природой жанра: монографии, статьи, очерка, рецензии, учебника, курса лекций, доклада, реферата, тезисов и др. Кроме того, существуют и устные «аналоги» этих жанров: устный доклад, лекция, дискуссия.

Наиболее полно внутреннюю дифференциацию научного функционального стиля отражает полевая структура. В центре находятся собственно научные тексты (монография, статья, диссертация, реферат), далее следуют тексты учебной литературы (учебники, учебные пособия, курсы лекций); ещё далее - научно-популярная литература, составляющая периферию стиля. На пересечении с художественным стилем находится научно-художественная литература, а на пересечении с официально-деловым - разного рода инструкции, патенты [Там же: 82].

Е.С. Троянская вводит полевое представление жанровой структуры научного стиля, выделяя в нём три зоны: 1) ядерную (научная статья, монография, диссертация, научно-технический отчёт), в которой находит своё наиболее яркое выражение стандарт стиля; 2) периферийную (реферат, аннотация, справочники, рецензия, отзыв, курс лекций, инструкция), в которой лингвостилистические характеристики, присущие научному стилю в целом, выражены в меньшей степени; 3) пограничную, где располагаются межжанровые образования (рецензия-рекомендация) и межстилевые жанры (рекламная статья, научно-публицистическая статья). На самом краю пограничной области находятся научно-популярная и научно-публицистическая литература [Троянская 1989: 91]. Мы исследовали СППНТ, функционирующие в собственно-научном подстиле, в языке монографий и научных статей математического цикла. Эта область представляет собой ядро, квинтэссенцию научного стиля. Именно здесь наиболее полно реализуются все характерные черты данной области функционирования русского языка.