Коммуникативные стратегии и тактики агитационного текста и их стилистическая репрезентация

3) Простые предложения

3.1.) односоставные предложения

а) предложения обобщенно-личные

Внутренний динамизм слоганов достигается, в частности, использованием личных глагольных форм в изъявительном и повелительном наклонениях.

С этой точки зрения удачным является использование прежде всего формы 1-го - «совместного» - лица множественного числа в слоганах:

Защитим себя сами! (листовка Партии Пенсионеров, 1999 г., выборы в госдуму РФ)

Отстоим право на здоровье! Алексей Балановский (2001 г., выборы в гордуму)

Выбираем будущее Томска! Владимир Пономаренко (2001 г., выборы в облдуму)

Работаем вместе! Юрий Целищев (2001 г., выборы в облдуму)

Обобщенное значение могут выражать и двусоставные предложения с подлежащим - личным местоимением, употребленным в значении обобщенного лица:

Вместе мы можем многое! Марина Сеньковская (1999 г., выборы в госдуму РФ)

б) определенно-личное предложение

Главный его член выражен глаголом в форме 2-го лица повелительного наклонения:

Берегите настоящее - наших людей. Берегите будущее - наших детей.

Берегите прошлое - наших стариков. Мой девиз. Профессор Байков (2001 г., выборы в гордуму)

в) инфинитивные предложения

В них действующее лицо побуждается к действию, отмечается желательность, необходимость активного действия:

Бороться с преступностью, бедностью, непросвещенностью! Олег Дудов (2001 г., выборы в гордуму)

Надо остановить цены! Степан Сулакшин (1999 г., выборы в госдуму РФ)

Остановить рост цен на коммуналку! Юсуп Галямов (2001 г., выборы в облдуму)

Томичам пора жить лучше! Расим Валитов (2001 г., выборы в гордуму)

Селу пора расправить плечи! Василий Журавлев (2001 г., выборы в облдуму)

Лучше не обещать, а делать! Александр Кадай (2001 г., выборы в гордуму)

г) номинативные предложения

Ответственность и порядок. Виктор Аркашев (2001 г., выборы в гордуму)

Бережливость, достаточность, разумность! Иконникова Ксения (2001 г., выборы в гордуму)

Сила. Характер. Опыт. Геннадий Хандорин (1999 г., выборы в Госдуму РФ)

В слоганах номинативные предложения выполняют функцию экспликации качеств или жизненных принципов, характерных для кандидатов, выражая их именами существительными. Вследствие своей немотивированности, самодостаточности они обычно не существуют вне «ссылки на претендента».

д) неполные предложения

- выраженные безглагольными эллиптическими конструкциями, пришедшими в политический текст из разговорной речи. Характеризуются краткостью, энергичностью выражения:

Умному городу - честные выборы! (А. Макаров, 2000 г., выборы мэра Томска)

Умному городу - достойную жизнь! (Ю. Галямов, 2000 г., выборы мэра Томска)

Умному городу - энергичного депутата! Сергей Панов (2001 г., выборы в гордуму)

Женскую солидарность - в думу! (С.Величко, 2001 г., выборы в облдуму)

Северску - депутат северчанин! (О.Казанцев, 2001 г., выборы в облдуму)

Вузовскому округу - вузовский депутат! (П.Чубик, 2001 г., выборы в облдуму)

Сильным - работу, слабым - заботу! (В.Холин, 2001 г., выборы в гордуму)

«Трудовому Томску - власть трудящихся!» (блок «коммунисты за власть трудящихся», 2001 г., выборы в гордуму)

Энергия молодости - на благо людей! Алексей Сафронов (2001 г., выборы в гордуму)

Опыт и знания - на благо томичей! Александр Деев (2001 г., выборы в гордуму)

Сергей Никифоров - с вами и за вас! (2001 г., выборы в гордуму)

В подобных конструкциях выделяется все наиболее важное и устраняется то, что с точки зрения информативности представляется избыточным. Остаются части со значением субъекта, объекта, обстоятельства, отвечающие на вопросы: «кому -- что?», «что -- куда?», «что -- как?» и т.п. Подобные двучленные конструкции, независимо от места, занимаемого ими в тексте (заголовок, предшествующий тексту, или концовка, содержащая призыв, побуждение), привлекают своей лаконичностью, выразительностью, «лозунговым» характером.

- безглагольные побудительные предложения-призывы

«Выражают желание заставить действовать других людей» (Розенталь, 2003, с. 297). Содержат различные оттенки волеизъявления:

За оппозицию! (2001 г., выборы в гордуму)

За честную власть! Олег Плетнев (1999 г., выборы в госдуму РФ)

За равенство всех перед законом! Михаил Стрижевский (2001 г., выборы в гордуму)

Вместе с Крессом! (2003 г., выборы Губернатора)

3.2.) Двусоставное предложение:

а) с простым именным сказуемым с нулевой связкой

Дом - опора всему! Сергей Звонарев (2001 г., выборы в гордуму)

Вузы - будущее Томска. Владимир Казаков (2001 г., выборы в гордуму)

Здоровые дети - наше будущее! Людмила Самохвалова (2001 г., выборы в гордуму)

Совет Каштака - реальные дела! Олег Шутеев (2001 г., выборы в гордуму)

Мой город - мой дом! Владимир Варенцов (2001 г., выборы в гордуму)

Томск - мой родной город! Марк Астров (2001 г., выборы в гордуму)

Наш мэр - новый мэр. Василий Еремин (2004 г., выборы мэра Томска)

Мэр в думе - гарантия защиты интересов горожан. Александр Макаров (2001 г., выборы в облдуму)

Кирилл Новожилов - реальные перемены (2001 г., выборы в гордуму)

Е.К. Лигачев - кандидат всех томичей! (1999 г., выборы в госдуму РФ)

Степан Сулакшин - томский депутат (1999 г., выборы в госдуму РФ)

Расим Валитов - человек дела (2001 г., выборы в гордуму)

Анатолий Филиппов - кандидат из народа (2001 г., выборы в гордуму)

Николай Николайчук - энергия свежих решений (2004 г., выборы мэра Томска)

Именная часть здесь выражает основное смысловое значение. «Нулевая» связка способствует оперативному донесению актуального смысла до аудитории.

б) с простым глагольным сказуемым

Власть, которая работает. Владимир Резников (2004 г., выборы мэра Томска)

Власть, которая может созидать. Олег Плетнев (1999 г., выборы в госдуму РФ)

Союзное слово который выполняет в предложении функцию уточнения, выделяя, акцентируя постпозитивную единицу-предикат, содержащую главный смысл высказывания.

Виктор значит победитель! Виктор Самойлов (2001 г., выборы в гордуму)

Строить - значит жить! Сергей Звонарев (2001 г., выборы в облдуму)

В первом примере глагол значит выражает отношения семантического тождества между означаемым и означающим, которое аудитория должна запомнить и воспринять как «руководство к действию». Во втором - выражает условно-следственные отношения членами предложения, отсылая к аллюзивному утверждению «движение - это жизнь».

В содержательном плане также можно выделить характерные для лозунга особенности.

В слогане часто выражена объективная модальность:

Томску нужен свежий мэр. Николай Николайчук. (2004 г., выборы мэра Томска)

Городской думе нужны энергичные люди. Арнольд Лопарев. (2001 г., выборы в гордуму)

Сильным тоже нужна поддержка. Виктор Самойлов. (2001 г., выборы в гордуму)

Человек решает все. Александр Дронников. (2004 г., выборы мэра Томска)

Пришло время созидать! Владимир Резников, Николай Николайчук (2004 г., выборы мэра Томска, 2001 г., выборы в гордуму)

Предложения-сентенции:

С опытом приходит понимание. Александр Шелупанов (2001 г., выборы в гордуму)

Политика начинается с человека. Андрей Смирнов (2001 г., выборы в гордуму)

Справедливость - это защита слабого от сильного. Борис Шайдуллин (1999 г, выборы в госдуму РФ)

Умные выбирают сильных (листовка В. Кресса, 1996 г., выборы Губернатора)

Лозунг апеллирует к актуальным концептам и ценностям, имеющим положительную оценку (свобода, достоинство, честь, стабильность, порядок и т.д.). Таким образом, «политика становится искусством общих мест, трюизмов, заменяющих идеологию» (Богомолова, 2000, с. 78).

В контексте агитационного дискурса лозунги приобретают вид императива: «Голосуйте за кандидата!»

Выводы

Как неоднократно отмечалось, в коммуникативных тактиках, реализующих предвыборные стратегии дискредитации и формирования положительного образа, можно наблюдать комплексное использование разнообразных ресурсов вариативной интерпретации действительности. Предлагая типологию коммуникативных тактик, автор отнюдь не претендует на ее бесспорность и окончательность: вслед за О. Иссерс мы считаем, что однозначная интерпретация намерений коммуникатора достаточно проблематична, если не иллюзорна. Нами обозначен спектр инвариантных коммуникативных тактик и коммуникативных ходов предвыборного дискурса по результатам лингвистического наблюдения над языковыми и внеязыковыми показателями разных уровней (когнитивного, семантико-стилистического, семасиологического, морфолого-синтаксического, фонетического, прагматического), «маркерами» речевых тактик, в рамках контекстологического, компонентного и концептуального анализа политического агитационного текста (Болотнова, 2003).

Обобщив результаты анализа, мы пришли к выводу, что на сегодняшний день в практике предвыборной коммуникации можно наблюдать тенденцию к использованию преимущественно манипулятивного потенциала языка.

Наиболее часто используются в политических текстах такие языковые свойства, как подвижность семантической структуры слова, вариативность денотативных и коннотативных значений одних и тех же языковых знаков под влиянием социальных факторов, многозначность как лексического, так и прагматического значения, наличие объективного и субъективного в значении, синонимические и ассоциативные связи слов, модальность высказываний, оценочность семантики и др.

Отмечая возросшую в целом экспрессивность публицистического дискурса (Клушина, 2004), на первый план исследователи выдвигают такие стилеобразующие черты современного языка публицистики как интертекстуальность, метафоризация, аллюзивность, ирония, языковая игра. Выступая не просто в роли стилистических приемов, но и пронизывая весь публицистический дискурс (начиная с заголовков и заканчивая слоганами), эти «переменные» создают вертикальный контекст, усложняющий речевое произведение, порождая двуплановость и многоплановость текста. То же в полной мере характерно и для агитационного предвыборного текста.

«Языковая игра высвобождает огромные экспрессивные возможности, заложенные в языке, поэтому так охотно ее используют средства массовой информации. Цель языковой игры - привлечение внимания с помощью шутки, остроты. Обыгрывается звучание и форма слова, наслаиваются смыслы, создаются каламбуры, окказионализмы (в том числе графические), контаминации и т.п.» (Клушина, 2003).

По замечанию Г.Г. Хаблака, «в грамматике действуют те же, что и в области лексики и фразеологии общие для газетной речи и взаимосвязанные тенденции к обобщенности и оценочности, определяемые, с одной стороны, типом знака публицистического стиля, а с другой стороны - особенностями, функциями, назначением языка газеты как средства массовой информации и пропаганды. Хотя названные тенденции проявляются в грамматике по-иному, чем лексике и фразеологии, однако сущность их остается той же. Меняется лишь механизм действия этих тенденций в соответствии с новым уровнем. Нейтральность грамматических единиц относительна. Уже сам факт выбора формы, содержащий ее косвенную оценку, делает ее ненейтральной. Таким образом, грамматическая форма потенциально оценочна» (Хаблак, 1984, с. 72). Автор также подчеркивает, что «неиссякаемая потребность публицистики в оценке заставляет даже идти наперекор норме (пример: употребление в превосходной степени прилагательных самый высочайший) (там же).

Одним из самых ярких и действенных средств языка В.Н. Вакуров называет фразеологию. Излюбленным приемом журналистов является преобразование фразеологизмов. Возможность их трансформации вытекает из сохранения внутренней формы и относительной устойчивости. Происходит актуализация неожиданных связей, вызов активности восприятия мысли автора. Это не просто словесная игра, а действенное оружие в руках публициста (Вакуров, 1994, с. 36).

Костомаров: «В публицистической речи на месте продуманной точности запрограммированных и обкатанных формулировок воцарилась манера неподготовленных разговорных фраз с поиском нужного слова, естественными оговорками, повторами, ошибками» (Костомаров, 1994, с.46).

Глава 4. Коммуникативные неудачи в АТ

Поскольку глобальная интенция агитационного публицистического текста заключается в воздействии на аудиторию, ее убеждении и мобилизации на ответные действия, то, соответственно, потеря интереса реципиентов коммуникативных посланий к их содержанию, непонимание, возникающее в результате прочтения, раздражение, «идеологический переход» на сторону оппонента может расцениваться как коммуникативная неудача, т.е., неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего (Городецкий, Кобозева, Сабурова, 1985, с. 64-66).

При определении проблем речевого взаимодействия наряду с термином «коммуникативная неудача» (Б.Ю. Городецкий, И.М. Кобозева, И.Г. Сабурова, Е.А. Земская, О.П. Ермакова) исследователи используют и такие, как «коммуникативный сбой» (Е.В. Падучева), «коммуникативный провал» (Т.В. Шмелева), «коммуникативная помеха» (Т.А. Ладыженская), «коммуникативный дискомфорт» (Е.М. Мартынова), «коммуникативное нарушение» (А.В. Николаева), «языковой конфликт» (С.Г. Ильенко) и др.

К коммуникативным неудачам, согласно концепции Е.А. Земской и О.П. Ермаковой, относится также и «возникающий в процессе общения не предусмотренный говорящим нежелательный эмоциональный эффект: обида, раздражение, изумление» (Ермакова, Земская, 1993: 31), в котором, по мнению авторов, и выражается взаимное непонимание речевых партнеров.

В современных лингвистических исследованиях коммуникативные неудачи рассматриваются в связи с личностными характеристиками коммуникантов, обстоятельствами общения, процессами вербализации и понимания, трудностями достижения коммуникативных и практических целей, нарушением принципа коммуникативной контактности (Атабекова, 2002).

При обозначении причин коммуникативных неудач выявляются разные аспекты. Неудачи могут быть вызваны несоответствием практических целей автора и адресата информации, различием в их лексическом тезаурусе (в его объеме и содержании), несовпадением концептуальных элементов языковой картины мира. Данные расхождения затрудняют структурирование референтной ситуации в процессе понимания и вербализации. Также и нарушение речевых конвенций, например, речевая агрессия (выраженная публичным оскорблением и др.), направленная на свидетеля конфликта - читателя - может повлечь коммуникативный провал (Доронина, 2002).

А.В. Николаева (2001) отмечает, что «можно выявить два аспекта коммуникативных нарушений: мыслительный и речевой, проявляющихся одинаково: как неудачный выбор того или иного языкового средства». Вполне соглашаясь с данным высказыванием, добавим лишь, что коммуникация не ограничивается только языковыми средствами выражения, поэтому коммуникативные неудачи «происходят» и на других коммуникативных уровнях.

О.С. Иссерс (2002) рассматривает коммуникативную неудачу как ошибку в выборе фрейма (структуры данных, предназначенной для представления стереотипной ситуации. Минский, 1978, с. 250). Эта же мысль высказана Т.В. Чернышовой (2003, с. 68): «в публицистическом тексте обязательно должна находить отражение система психосоциальных стереотипов (мифологем) обыденного сознания читателей, так как содержание текста, резко контрастирующее с системой ценностей реципиентов, может вызвать позицию протестной установки». По замечанию Н.Д. Арутюновой, «учет фактора адресата (удовлетворение его пресуппозиции) составляет одно из важнейших условий эффективности речевого акта» (Арутюнова, 1981).

Распространенным случаем ошибочной интерпретации текста являются не прогнозируемые коммуникатором имплицитные смыслы (двусмысленности и пр.). Неверно «прочитанное» коммуникативное намерение особенно распространено для некоторых тактик, среди которых О.С. Иссерс выделяет тактику положительной оценки (восхваление, комплимент), предупреждения, критической оценки. Дополним ряд «неоднозначных» тактик всем комплексом тактических ходов, реализующих стратегию дискредитации, поскольку они часто баланируют «на грани дозволенного» и по своей природе предполагают усиленное коммуникативное давление на реципиента.

Не претендуя на всестороннее описание коммуникативных неудач, отметим, однако, некоторые из них, привлекшие внимание современных исследователей, что уже свидетельствует об их частотности:

«Журналисты неточны в использовании понятий и построении рассуждений. Происходит подмена конкретных понятий общими, налицо отсутствие уточняющего, сужающего контекста при обозначении предметов». (Муравьева, 2004).

«Наблюдаются привычка и желание использовать готовые речевые формулы, не обыгрывая и не вкладывая в них никакого, по сути, смысла. «Неаргументированные эпитеты только смазывают основное значение, из-за чего в головах читателей происходит сумятица. Эпитеты, призванные оценивать явление, конкретизировать его, наоборот, затрудняют прочтение текста. Необоснованное расширение смыслового поля, игнорирование общепринятого значения опорного слова нарушают коммуникативную установку на диалог. (Николаева, 2000).

Распространено размывание актуального членения текста (имеется несколько смыслов, претендующих на то, чтобы стать темой высказывания или ошибка в способе развертывания темы) (Муравьева, 2004).

«В употреблении метафор и сравнений наблюдается нарушение правильности сопоставления и сходства; встает вопрос уместности употребления в тексте данных тропов» (Муравьева, 2001).

Затрудняет восприятие и неоправданное использование жаргона в речи. Основная функция жаргона - обозначение субъекта повествования по отношению к аудитории по принципу «я свой». Однако тут акторы переигрывают» (Николаева, 2000).

К числу частых коммуникативных неудач О.С. Иссерс (2002) также относит нарушение правил речевого общения посредством предоставления избыточной информации.

Вышеприведенные замечания в полной мере характерны и для агитационных текстов. Из собственных наблюдений добавим некоторые примеры коммуникативных ошибок, приводящих к нарушению диалогового режима агитации, т.е., взаимному интересу автора и читателя.

- Безликая агитация, «общие места», не выделяющие кандидата из ряда «снонимичных» текстов претендентов:

Листовка А. Шелупанова (2001 г., выборы в гордуму Томска):

Дорогие томичи!

Всю свою жизнь мы выбираем: место работы, учебы, товары в магазине, прически, одежду... Мы выбираем друзей. Создаем семьи. Обзаводимся детьми. Мы живем и двигаемся вперед. Иногда ошибаемся и учимся на ошибках. Очень радуемся, когда все получается. Ругаем власти и раздражаемся, когда не греют батареи или отключают свет. Весной наши чувства становятся теплее. Мы можем жить и работать с новыми силами! Силы дают нам уверенность в осуществлении наших надежд. Мы делаем выбор своего будущего и будущего нашего города, в котором живем. Мы уверены, что этот выбор будет нам на благо. Я думаю, что делаю правильный выбор в своей жизни. Моя работа - для нашего общего блага! С уважением, Профессор А.Шелупанов.

Та же ситуация часто повторяется с лозунгами кандидатов: Мы заслужили право жить, а не выживать! Валерий Данилов. (2001 г., выборы в гордуму)

Мы заслужили право жить, а не выживать! Валерий Данилов. (2001 г., выборы в гордуму). Тривиальная констатация фразы, не несущей в данном контексте никакой смысловой нагрузки. «Зацепить» читателя такими «сентенциями» невозможно.

Частотны и воззвания, обращенные ко всем сразу и ни к кому в отдельности, что существенно снижает их воздейственный потенциал:

Если ты видишь, что действительность далека от идеала,

Если «справедливость», «человеческое достоинство», «защищённость» для тебя не пустые звуки,

Если ты хочешь помочь себе и другим, - ТЫ НАШ ЧЕЛОВЕК!

Листовка А. Маркина (2001 г., выборы в гордуму Томска)

«Повторение пройденного» - также распространенная ошибка, заключающаяся в употреблении речевого оборота, перешедшего в разряд «клишированных» вследствие многократного употребления. Лидирует в этой категории контекстуальная оппозиция: «слово vs дело» (о чем свидетельствует наша «подборка»):

Дела важнее обещаний! Олег Шутеев (2001 г., выборы в гордуму)

Лучше не обещать, а делать! Александр Кадай (2001 г., довыборы в гордуму)

Расим Валитов - человек дела (2001 г., выборы в гордуму)

Со знанием дела. Александр Дронников (2001 г., выборы в гордуму)

Человек ценен делами! Виталий Шевелев (2001 г., выборы в гордуму)

Слово - надежно. Дело - конкретно. Сергей Звонарев (2001 г., выборы в облдуму)

Совет Каштака - реальные дела! Олег Шутеев (2001 г., выборы в гордуму)

Реальные перемены, реальные дела. Василий Еремин (2004 г., выборы мэра Томска) и пр.

С другой стороны, излишняя лексическая (как и синтаксическая, и любая другая) «экзотичность», присущая речевому выражению, также не гарантирует его эффективности:

От чуда для избранных до стандарта для всех! Рамазан Джаббаров (2001 г., выборы в гордуму). Смысловая «декодируемость» такого лозунга затруднена, поэтому вероятность «запоминаемости» (один из критериев успешности девиза) фактически сводится к нулю.

Трудно исчислить все условия, порождающие неудачи, однако возможно сформулировать принцип-предостережение: необходимо учитывать все возможные несовпадения в интерпретации - будь то когнитивные пресуппозиции, фрейм, в котором осуществляется общение, интенции коммуникантов либо семантические следствия из того, что было сказано (Иссерс, 2002, с. 252).

В заключение отметим, что в целях оптимизации процесса коммуникативного взаимодействия создаются специальные словари, помогающие минимизировать «коммуникативные потери» при передаче сообщения. Весьма полезен для составителей агитационных текстов отраслевой «Стилистический словарь публицистики: около 6000 слов и выражений» Г.Я. Солганика (1999), в котором помимо норм употребления описаны и возможные коммуникативные неудачи.

Глава 5. Потенциальная конфликтность языка агитационного текста

Коммуникативная неудача (см. выше) может вырасти в конфликт. Как отмечают исследователи, «любой коммуникативный акт потенциально конфликтен, любое высказывание хранит в себе потенциал непонимания, недопонимания, «не так понимания», двусмысленного понимания. Можно сказать, что язык существует … также и для того, чтобы создавать конфликты» (Голев, 2004, с. 48).

Конфликт подразумевает столкновение сторон, состояние противоборства партнеров в процессе общения по поводу несовпадающих интересов, мнений, коммуникативных намерений, которые выявляются в ситуации общения. Речевой конфликт имеет место тогда, когда одна из сторон в ущерб другой сознательно и активно совершает речевые действия, которые могут выражаться соответствующими - негативными - средствами языка и речи. Такие речевые действия говорящего - субъекта речи - определяют речевое поведение другой стороны - адресата: он, осознавая, что указанные речевые действия направлены против его интересов, предпринимает ответные речевые действия подобного рода, выражая отношение к предмету речи или собеседнику. Эта противонаправленная интеракция и есть речевой конфликт (Третьякова, 2003).

Конфликтность языка усиливается в контексте современной языковой ситуации. Ее «неутешительные феномены» можно охарактеризовать как «проявление языковой энтропии, поскольку они разрушительно (деструктивно) воздействуют на процессы речевой коммуникации в разных сферах общения и взаимодействия людей» (Шарифуллин, 2004, с. 120). К числу таких явлений относятся те, которые в терминах экологической лингвистики уже получили наименования «языковая (речевая, вербальная, словесная) агрессия», «языковое насилие» (Даньковский, 1995; Сковородников, 1996; Шарифуллин, 1997; Быкова, 1999; Булыгина, 2000).

Языковая агрессия и языковое насилие (а также языковое манипулирование, языковая демагогия и т.п.) рассматриваются как формы речевого поведения, негативно воздействующие на коммуникативное взаимодействие людей, поскольку они всегда направлены на минимизацию и даже деструкцию языковой личности адресата, на его подчинение, манипулирование им в интересах автора высказывания. Очевидно, что в таком понимании языковой агрессии уже заложена возможность рассматривать подобные явления и с позиции юрислингвистики, ибо при таких формах речевого поведения и коммуникативного взаимодействия всегда права личности адресата будут ущемлены и даже узурпированы автором высказывания. Представляется, что языковое насилие всегда направлено против отдельной личности, а языковая агрессия может иметь своим объектом кого и что угодно (Шарифуллин, 2004, с. 122).

Как при языковой агрессии, так и при языковом насилии мы сталкиваемся с явлением языковой (речевой, вербальной) инвективности (см. об этом Жельвис, 1988, 1992, 1997, 2000; Голев, 1999; Капленко, 2002; Шарифуллин, 2000 и др.).

С точки зрения правового пространства естественного русского языка инвективность и инвективные средства выполняют функцию вербализации языковой агрессии или языкового насилия, направленных против личности (группы лиц, организации и т.п) с целью нанесения оскорбления или причинения какого-либо ущерба чести, достоинству и деловой репутации. Данные намерения автора инвективных высказываний (его коммуникативная стратегия) могут быть выражены с помощью специально подобранных речевых тактик и соответствующих инвективных жанров. Этим инвектива «специализированного» вида (в СМИ и политическом тексте и т.п.) очевидно (но далеко не всегда доказательно) отличается от «бытовой» инвективы.

Инвектива как речевое явление, речевое событие, реализующее определенные коммуникативные и экспрессивные интенции ее автора - это словесный наезд (от лат. Inhevo, invexi - наезжать), вербальная атака, нападки, далеко не всегда выраженные в форме собственно брани или сквернословия, но, безусловно, реализующие языковую агрессию, являясь одновременно одной из основных форм насилия над личностью.

Инвективная функция рассматривается как специфическая функция, имеющая свои средства выражения наряду с риторической, эмотивной, эстетической, фатической, номинативной, референционной и другими функциями языка (Коряковцев, Головачева, 2004, с. 216).

Инвектива в ее вербальном воплощении - это не вид речевой (коммуникативной) стратегии и не речевая тактика, а один из основных типов речевых жанров, имеющий собственную коммуникативную цель (Шарифуллин, 2004, с. 125). Эта цель - дискредитация личности (а не просто ее экспрессивная оценка), установка на создание для нее психологического, эмоционального, морального дискомфорта. Коммуникативную стратегию инвективных жанров могут осуществлять различные речевые тактики: прямое и косвенное оскорбление, навешивание ярлыков, нагнетания мотивированных и немотивированных обвинений.

Средствами выражения инвективы могут быть как собственно инвективные лексемы (обсценизмы и др.), потенциально инвективные образования (эвфемизмы и др.), так и относительно нейтральные словоформы (Жельвис, 1997). Последние могут реализовывать свой инвективный потенциал в контексте, в соотнесении с прецедентным фактом и пр.

У инвективы как социокоммуникативного явления всегда есть автор и адресат - они являются неотъемлемыми составляющими инвективы как изначально схемы «порождение-восприятие». Учитывание особенностей реакции адресата инвективы является немаловажным при оценке потенциального слова-инвективы на предмет оскорбительности. Анализ инвектив с позиции инвектума позволяет говорить о возможности существования в узусе типичных реакций на инвективы (Коряковцев, 2003).

Следствием этого является множество противоречий, связанных с рассмотрением судебных дел о защите чести и достоинства личности. Эти противоречия часто возникают в процессе проверки судебными экспертами какого-либо потенциального слова-инвективы (выражения) на предмет оскорбительности / неоскорбительности.

В делах, касающихся защиты чести, достоинства и деловой репутации личности, часто возникает вопрос о том, могут ли быть признаны с юридической точки зрения оскорбительными слова типа дурак, кретин, козел, мерзавец, подлец, мразь. Имеет ли право тот, в чей адрес они направлены, оскорбиться на них и искать помощи у суда? Правомерность отнесения экспертами того или иного слова к разряду оскорбительного, т.е. «унижающего честь и достоинство» (ст. 130 УК РФ), часто подвергается сомнению. Эксперт, проводя экспертизы подобного рода, ориентируется на популярные и неспециализированные словари (С. И. Ожегова, В.И. Даля и др.) со стихийным набором во многом субъективных стилистических помет (бранное, жаргонное, просторечное, неодобрительное разговорное и др.). Кроме того, общеизвестные нормативные словари не включают совокупность инвективной лексики во всех ее проявлениях, не отражают особенностей реального функционирования инвективных лексем в узусе. И потому в Инвективный/неинвективный статус слово (выражение) возводится субъективно экспертами. Существует также множество словарей, претендующих на полноту и целостность отражения инвективного состояния языка (A. Флегон «За пределами русских словарей», Т.В. Ахметова «Русский мат. ТС», «Международный словарь непристойностей, Л.В. Дуличенко «Словарь обидных слов» и др.).

Доказать в процессе судопроизводства факт языковой агрессии и/или языкового насилия с использованием определенных инвективных средств, направленный против личности и нанесший ей оскорбление или причинивший какой-либо ущерб чести, достоинству и деловой репутации непросто. Но вполне возможно, если в ходе лингвистической экспертизы по поручению суда эксперт-специалист сумеет «восстановить» и аргументативно представить всю «цепочку» данного речевого события: интенции автора анализируемого текста и его коммуникативную стратегию, выбор им определенных речевых тактик, их реализацию в «прочитываемых» инвективных жанрах, языковое воплощение данных жанров в соответствующих инвективных единицах языка.

Заключение

Обобщение результатов исследования коммуникативной специфики публицистического агитационного текста, функционирующего в системе институциональных публичных коммуникаций, позволило сделать ряд итоговых выводов.

Предвыборный текст как вид речевой коммуникации вполне может претендовать на особый коммуникативный статус и быть признанным речевым феноменом (в ряду текстов) ввиду имманентных специфических свойств. Это подтверждается на разных уровнях его экзистенции: экстралингвистическом, собственно языковом, семантическом, когнитивном, функциональном, структурном.

Поскольку дискурсное пространство агитационного текста тематически определяется как «борьба за власть» (Попова, 1995), и глобальное коммуникативное намерение (победа на выборах, повышение известности, дискредитация оппонента) всегда стратегически запланировано, можно утверждать, что детерминирующей составляющей агитационного текста является прагматическая компонента, т.е. изначальная направленность на результат. Это предопределяет персуазивный характер предвыборного дискурса, провоцирующего перлокутивную реакцию адресата, и, в идеале, побуждающего его к ответным электоральным действиям.

Комплексный анализ агитационного публицистического текста с привлечением эмпирического материала (более 200 печатных изданий и листовочной продукции) позволил выявить тот обязательный «коммуникативный минимум», который обладает искомым воздейственным потенциалом на аудиторию.

Будучи публицистическим, агитационный предвыборный текст многое позаимствовал из этого функционального стиля, привнеся свою специфику. Непременный семантический признак публицистического произведения - ярко выраженная оценка действительности - в политическом агитационном тексте выступает как способ трансляции нужного смысла. Четко очерченный образ автора-публициста в агиттексте также является стилеобразующим, более того, он выходит на первый план, однако здесь образ автора лишается индивидуальности как таковой, становясь «собирательным», ролевым, отвечающим коммуникативной «конъюнктуре», продиктованной потребностями аудитории. Как нельзя более точно характеризуют автора политического агитационного текста (часто так и не выходящего за рамки текстовой коммуникации в реальное общение) слова М. Мак-Люэна: «The receiver is the message», т.е., автор сообщения - это и есть его получатель. Таким образом, агитационный предвыборный текст предельно антропоцентричен: все уровни агиттекста задействованы в организации наиболее эффективного взаимодействия с аудиторией и воздействия на нее. Имея в коммуникативном арсенале представления о привычках, предпочтениях, мифах, страхах и когнитивных установках реципиента, манипулятор облачает их в языковую форму и в формате вариативной действительности предлагает адресату. Таким образом осуществляется т. наз. «коммуникативное давление». Для политического текста речевое воздействие является «основной целью коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор средств разных уровней языка» (Паршин, с. 403).

В работе конституируется понятие «речевого планирования» текстового материала, в котором участвуют базовые структурообразующие категории предвыборного агитационного текста - коммуникативные стратегии и тактики. Ценной представляется типологическая парадигма стратегий и наиболее частотных тактик (а также их маркеров), обобщающая и дополняющая накопленный исследовательский опыт. В результате детального контент-анализа фактического материала удалось выявить уникальные и типические коммуникативные ходы, активно привлекающие лексические, семантические, морфологические, синтаксические, словообразовательные ресурсы и когнитивный потенциал языка для решения внелингвистических задач.

«Местный колорит» эмпирического материала позволяет выделять еще один немаловажный «фактор влияния» на коммуникативное планирование агитационных текстов - так называемый «региональный аспект» политической коммуникации.

Что понимается под «региональным аспектом»? Особый менталитет каждого региона, а именно «…совокупность формальных и неформальных норм, стереотипов сознания, поведения и общения, образа мыслей и самосознания индивида, отражающих систему ценностей, традиций и привычек, национальных и иных особенностей, присущих в целом той или иной социально-демографической группе населения» (Кудинов, 1997, с. 26).

По сути дела менталитет - это регулярно воспроизводимый способ восприятия окружающей действительности, сложившейся у той или иной части населения и принимаемый этой частью населения как правильный, истинный. В политических и социальных действиях, направленных на массы людей, учет этого фактора становится совершенно необходимым, иначе неадекватность используемых средств менталитету местного населения приводит к недостижению коммуникативной цели. Успех же избирательной кампании определяется тем, насколько предложенные кандидатом идеи и собственный имидж соответствуют ожиданиям избирателей.

Нельзя также не отметить очевидные отличия региональной избирательной кампании от федеральной:

краткость сроков и известность кандидата затрудняет «коррекцию» антиобраза кандидата;

отмечается сравнительно меньшая важность политических и идеологических моментов: гораздо большее значение придается экономической и социальной, «частной» жизни области/города.

региональная кампания более адресна. Задача коммуникаторов усложняется: необходимо «достучаться» до каждого избирателя. Для этого используются соответствующие коммуникативные тактики и ходы.

В качестве приложения приводятся примеры коммуникативных неудач, а также практические рекомендации по повышению эффективности речевого планирования в предвыборном агитационном тексте, что, на наш взгляд, существенно повышает практическую значимость работы.

Итоги исследования подтверждают очевидность присущей агитационному тексту характерной стилистики, позволяющей говорить об особом «политическом языке», равно как и о правомерности существования и развития таких дисциплин, как «политическая лингвистика» и «политическая коммуникативистика», а также перспективного изучения предвыборного агитационного текста как современной «человеческой» проекции, отраженной в языке.

И. Хакамада в своей предвыборной брошюре «Все самое лучшее для России» писала: «Мы устали от предвыборной агитации. Нам надоели пустые обещания, скучные одинаковые фразы. Но жизнь не остановишь и выборы не отменишь. Мы должны выбирать своих депутатов, а это значит, что предвыборные материалы нам все-таки нужны. Как же узнать, кто есть кто из политиков. Их мысли, их возможности, их дела». Агитационный текст, как нам кажется, поможет во многом не только узнать, кто есть кто из политиков, но и оценить «языковой вкус эпохи».

Литература и источники

1. Агеев А. Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). - М., 1996.

2. Алтунян А.Г. О собирателях земли русской. Жириновский как публицист // Вопросы литературы, №1, 1996.

3. Алтунян А.Г. От Булгарина до Жириновского: идейно-стилистический анализ политических текстов. - М., 1999. 258 с.

4. Амелин В.Н., Левчик Д.А., Устименко С.В. Воюют надписи. Имидж

кандидата и способы его актуализации. - М., 1995. - 47 с.

5. Амелин В.Н. Социология политики. - М.,1992. с.61

6. Анисимова Е.Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов). - М., 2003. 120 с.

7. Аристотель. Риторика //Античные риторики. М., 1978.С.84-89.

8. Арнольд И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста // Иностранные языки в школе, №4, 1978.

9. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, т. 40, №4, 1987. с. 357.

10. Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 2000.

11. Базылев В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического дискурса // Политический дискурс в России - 2. - М., 1998.

12. Баранов А. Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход). - М., 1989. - С. 12.

13. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. - М., 2003. 354 с.

14. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор / РАН. Ин-т русского языка. - М., 1994.

15. Басовская Е.Н. Обезглавливание через озаглавливание // Русская речь, №4, 2003. С. 57.

16. Басовская Е.Н. Риторический вопрос в современной публицистике // Русская речь, №1, 2004.

17. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // В кн.: Эстетика словесного творчества. - М., 1979. - С. 281.

18. Бельчиков Ю.А. Инвективная лексика в контексте некоторых тенденций в современной русской речевой коммуникации // Филологические науки, №4, 2002.

19. Береговская Э.М. О типологии и семантике однофразового текста // Экспрессивный синтаксис и анализ художественного текста. - Смоленск, 1991.

20. Бессонов Б. Пропаганда и манипуляция / Реклама: внушение и манипуляция. - Самара, 2001. - 752 с.

21. Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. - М., 1987. - С. 92.

22. Богомолова О.В. Прагматика политической рекламы // Сборник трудов научной конференции НГПУ. - Новосибирск, 2000.

23. Богуславская В.В. Журналистский текст как термин и как понятие http://www.relga.ru (№5 [95] 01.07.2004)

24. Болотнова Н.С., Бабенко И.И., Васильева А.А. и др. Коммуникативная стилистика художественного текста: лексическая структура и идиостиль». - Томск, 2001.

25. Болотнова Н.С. Филологический анализ текста: методы исследования. Ч. 4. - Томск, 2003.

26. Болотнова Н.С. Художественный текст как объект коммуникативного изучения: основные направления, результаты и перспективы // Материалы III всероссийской научной конференции, изд-во ТГПУ, 2003. - С. 8.

27. Бусыгина И.М. Политик - интерпретатор и его слово // ПОЛИС № 2, 2000. с. 152

28. Былинский К.И. Язык газеты: избранные работы / авт-сост. К.М. Накорякова. - М., 1996.

29. Вакуров В.Н. Фразеологический каламбур в современной публицистике // Русская речь, №6, 1994.

30. Валгина Н.С. Теория текста: учебное пособие.- М.: Логос, 2003. - 280 с.

31. Веселова Н.А. Заглавие как феномен. - Тверь, 1996.

32. Водак Р. Специальный язык и жаргон: о типе текста «партийная программа» //Язык. Дискурс. Политика. Волгоград, 1998.

33. Воробьева О.И. Политический язык: семантика, таксономия, функции. Автореф. …д.филол.н. - М., 2000.

34. Выготский Л.С. Психология искусства.- М.,1987. - с.152

35. Гаврилова М.В. Лингвистический анализ политического дискурса. - М., 2001.

36. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981.

37. Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований. - СПб., 2000

38. Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. М.: Инфра-М, 2001.

39. Голев Н.Д. О специфике языка права в системе общенародного русского языка и ее юридического функционирования // Юрислингвистика-5: юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права. - Барнаул, 2004. 336 с.

40. Горбаневский М.В. Тексты массовой информации: особенности языка СМИ. - М., 2001 - 2002.

41. Горшков А. И. Русская стилистика. М., 2001

42. Грановский В., Дацюк С. Базовый политический процесс // Русский журнал № 11, 1998. 35 с.

43. Дейк ван Т.-А. Язык. Познание. Коммуникация. - М., 1989. - С. 161.

44. Доброхотов Л.Н. От Ельцина к Ельцину: президентская гонка-96.- М.: Терра, 1997.- 632 с.

45. Досымов А.C., Берниязова М.Ж. Коммуникативные стратегии как объект политического анализа // http://www.kisi.kz/Parts/IntPol/dosymov.html

46. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизм и защита. М., 1997. С. 180 с.

47. Дьякова Е.Г. Массовая политическая коммуникация в теории установления повестки дня: от эффекта к процессу // ПОЛИС, №3, 2003. с. 109.

48. Ершов Ю.М. Политическое шоу. - Томск, 2000. - 216 с.

49. Ершов Ю.М. О сходстве языка рекламы коммерческой и рекламы политической // Актуальные проблемы лингвистики, литературоведения и журналистики. - Томск, 2001.

50. Жельвис В.И. Поле брани: сквернословие как социальная проблема. М., 1997.

51. Заварзина Г.А. Без идеологических наслоений. Общественно-политическая лексика на исходе ХХ века // Русская речь, №2, 2000.

52. Завершинский К.Ф. Когнитивные основания политической культуры: опят методологической рефлексии // ПОЛИС, №3, 2002. с. 19-31.

53. Засурский И.Я. Масс-медиа второй республики.- М., 1999. - 326с.

54. Земляной С. Кириенко как фигура речи // Русский Журнал, 29.04.1998

55. Зимняя И.А. Лингвопсихология речевой деятельности. - Воронеж, 2001.

56. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. - М., 1997. С. 16.

57. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. - М: УРСС, 2002. - 284 с.

58. Кайда Л.Г. Композиция газетных жанров и проблемы мастерства // Вестник МГУ, сер. 10. №4, 1984.

59. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - М., 2002. - 832 с.

60. Кашкин В.Б. Введение в теорию коммуникации: Учеб. пособие. - Воронеж, 2000. 175 с.

61. Кашкин В.Б. Кого класть на рельсы? (К проблеме авторства в политическом и рекламном дискурсе. - Воронеж, 2001.

62. Киктева Е.А. Динамика образов В. Путина и Г. Явлинского в президентской кампании // ПОЛИС, №4, 2000, с. 140-145.

63. Клушина Н.И. О модно способе окказионального образования // Русская речь, №2, 2000. С. 47.

64. Клушина Н.И. Композиция рекламного текста // Русская речь, №5, 2000.

65. Клушина Н.И. Языковые механизмы формирования оценки в СМИ / Публицистика и информация в современном обществе. - М., 2001. С. 108-122.

66. Клушина Н.И. В какие игры мы играем // Русская речь, №1, 2003.

67. Клушина Н.И. Язык публицистики: константы и переменные // Русская речь, №3, 2004.

68. Клюев Е.В. Речевая коммуникация: успешность речевого взаимодействия. - М.: 2002. 314 с.

69. Кожина М.Н. Стилистика текста в аспекте коммуникативной теории языка // стилистика текста в коммуникативном аспекте. - Пермь, 1987.

70. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. - М., 1984. С. 15.

71. Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном аспекте / под ред. Н.С. Болотновой. - Томск, 2000. 160 с.

72. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. - М., 1994. С. 46.

73. Коряковцев А.В., Головачева О.В. К проблеме инвективного функционирования языка и лексикографического описания русской инвективной лексики // Юрислингвистика-5: юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права. - Барнаул, 2004. 336 с.

74. Коряковцев А.В. Норма реакции инвектума (к вопросу о словаре инвективной лексики) // Актуальные проблемы русского языка и литературы. Красноярск, 2003.

75. Кржижановский С.Д. Заглавие // Литературная энциклопедия. Словарь литературных терминов в 2-х тт. - М., 1925. - Т.1.

76. Кривоносов А.Д. В мире политического слогана // Мир русского слова, № 4, 2001 г.

77. Кривоносов А.Д. PR-текст как инструмент публичных коммуникаций. Автореф. дис. ... докт. филол. наук. Санкт-Петербург, 2002.

78. Кривоносов А.Д. Тексты электорального PR // www.pravovybora.spb.ru/debates/listovka.html

79. Кубрякова Е.С., Александрова О.В. Виды пространств текста и дискурса // Категоризация мира: пространство и время. - М, 1997.

80. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. 122 с.

81. Кудинов О.П., Колосова С.В., Точицкая Н.Н. Комплексная технология проведения избирательной кампании в Российском регионе. - М., 1997. - 233 с.

82. Кузнецов М., Цыкунов И. Как позволить другим делать по-вашему. Речевые и поведенческие стратегии журналиста: Учеб.-практ. пос. - М., 1999. - 112 с.

83. Куликова Э.Г. Методологические основания дискурсивной теории и дискурсного анализа в политике. - М., 2002.

84. Купина Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. -Екатеринбург-Пермь, 1995.

85. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. - М.,1988. - С.96

86. Лайнбарджер П. Психологическая война. - М., 1962.- С.181.

87. Лисовский С.Ф. Политическая реклама: функциональные и жанрово-стилистические особенности. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2000.

88. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. - М., 1999

89. Лошаков А.Г. Прагмо-семантическая структура пародийного текста. Дисс. канд. филол. наук. - Северодвинск, 1995.

90. Ляпина Т.В. Политическая реклама. - Киев, 2000.

91. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. - М, 2003. - 280 с.

92. Максимов А. Чистые и грязные технологии выборов. - М., 1999. - 382 с.

93. Мамаев Н.Ю. Композиция агитационного текста в риторическом аспекте. - Горно-Алтайск, 2002.

94. Мартыненко Н.Г. Речевое манипулирование в политическом дискурсе // Сборник материалов международного конгресса «300 лет российской газете». М., 2002. - 410 с.

95. Милевская Т.В. Дискурс, речевая деятельность, текст / Сб. научн. трудов "Теория коммуникации и прикладная коммуникация". Под общей редакцией И.Н. Розиной. - Ростов наДону, 2002. - 200 с. C. 88-91.

96. Минский М. Структура для предоставления знания // Психология машинного зрения. - М., 1978. С. 250-338.

97. Морозова И. Слогая слоганы. - М., 2001. с. 7.

98. Муравьева Н.В. Нелогичный язык // Русская речь, №2, 2004

99. Муравьева Н.В. О «хороших» и «плохих» метафорах и сравнениях // Русская речь, №2, 2000.

100. Мыркин В.Я., 1994….?

101. Наер В.Л. Прагматика текста и ее составляющие. Сб. науч. тр. МГЛУ. Вып. 245. М., 1985, с. 3.

102. Николаева А.В. К счастью… пострадали только читатели // Русская речь, № 1, 2000.

103. Николаева А.В. Когда не все средства хороши // Русская речь, №3, 2001.

104. Николина Н.А. Скорнение в современной речи // Язык как творчество. 1996., С. 6.

105. Новикова-Грунд М.В. «Свои» и «чужие»: маркеры референтной группы в политическом дискурсе «Полис. Политические исследования», 2000, № 4, с.82-93.

106. О`Дэй Б. Планирование политических кампаний: шаг за шагом к победе на выборах. - М.: Изд-во НДИМО, 1999. - 96 с.

107. Паршина О.А. Концепт «чужой» в реализации тактики дистанцирования (на материале политического дискурса) // Филологические науки, №3, 2004.

108. Петрова Н.Е. Текст и дискурс // Вопросы языкознания, №6, 2003.

109. Петухов А.С. Язык перестройки или перестройка языка? // Русская речь, №2, 1992.

110. Пёппель Л. Фигура умолчания в политическом дискурсе / Логический анализ языка. Под ред. Н.Д. Арутюновой. - М., 2000. с. 306-312.

111. Петропавловский Н.Н., Ситников А.П. Путь к власти. - М., 1996. - 120 с.

112. Пищева Т.Н. Барьеры восприятия публичного образа политика. ПОЛИС, № 4, 2000, с.132-135.

113. Подчасов А.С. Дезориентирующие заголовки современной прессы // Русская речь, №3, 2000. С. 52.

114. Полуэктов Г.Г. Технологии избирательных кампаний. - М.: Изд-во МРИ, 2002. - 124 с.

115. Попова Е.А. Культурно-языковые характеристики политического дискурса (на материале газетных интервью): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 1995.

116. Почепцов Г.Г. Информация и дезинформация. - Киев, 2001. - 378 с.

117. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии ХХ века. - М., 1999.

118. Пугачёв В.П. Средства массовой коммуникации в современном политическом процессе // Вестник МГУ, Сер. 12, № 5, 1995. С. 12.

119. Пушкарева Г.В. Изучение электорального поведения: контуры когнитивной модели // ПОЛИС, №3, 2003. с. 120.

120. Развитие и донесение послания избирателям: практические рекомендации. - М.: Изд-во МРИ, 1999. - 26 с.

121. Рао Супжато. Оценка с помощью кавычек // Русская речь. 1996. №.3. C. 50-52.

122. Репина Е.А. Политический текст как средство речевого воздействия // http://www.psyh-portret.ru/collection/repina.html

123. Розенталь Д.Э., Кохтев Н.Н. Язык рекламы. - М., 1981. 126 с.

124. Розенталь Д.Э. Справочник по русскому языку. Практическая стилистика. - М., 2001. С 33-45.

125. Сергеев В.М., Сергеев К.В. Некоторые подходы к анализу языка политики // ПОЛИС, № 5, 2001. с. 107.

126. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. - М., 1987. 140 с.

127. Сковородников А.П. О языковых средствах выразительности современной российской газеты // Сборник материалов международного конгресса «300 лет российской газете». - М., 2002. - 410 с.

128. Соколов С. «Мочить в сортире» как национальная идея http://www.contr-tv.ru/article/events/2004-07-27/putin

129. Солганик Г.Я. Лексика газеты. - М., 1981.

130. Солганик Г.Я. Выразительные ресурсы публицистики // Поэтика публицистики. 1990, С. 16.

...