Усыновление. Опека и попечительство над детьми

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНДУСТРИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ "РУТЕНИЯ"

ИНСТИТУТ ДИСТАНЦИОННОГО ОБУЧЕНИЯ

Дипломная работа

на тему "Усыновление. Опека и попечительство над детьми"

Автор: студентка 5 курса

Сотникова Г.

Руководитель: кандидат юридических наук,

Доцент Руденченко Н. А.

Рецензент: доктор педагогических наук,

Профессор Рябкова Н. Г.

Москва 2001

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ФОРМЫ ПРИЗРЕНИЯ ОСИРОТЕВШИХ ДЕТЕЙ В ПРОШЛОМ

§ 1. Усыновление

§ 2. Опека

§ 3. Патронат

§ 4. Учреждения для детей, утративших родительское попечение

ГЛАВА II. ДЕТИ-СИРОТЫ СЕГОДНЯ

§ 1. Семейно-правовое положение детей, оставшихся без родителей

§ 2. Социальные причины и истоки современного сиротства

§ 3. Проблемы современного сиротства на Камчатке

ГЛАВА III. СОВРЕМЕННЫЕ СПОСОБЫ УСТРОЙСТВА ДЕТЕЙ, ЛИШИВШИХСЯ РОДИТЕЛЬСКОГО ПОПЕЧЕНИЯ

§ 1. Усыновление

§ 2. Опека (попечительство)

§ 3. Приемная семья (семейный детский дом)

§ 4. Детские учреждения интернатного типа

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК НОРМАТИВНЫХ АКТОВ И ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Растет число внебрачных, покинутых, беспризорных, эксплуатируемых, развращаемых, истязаемых детей.

Закон защищает их, но в достаточной ли мере?

Много изменилось на свете: старые законы

требуют пересмотра.

Януш Корчак "Как любить детей"

Дети-сироты. Одно это слово причиняет сердечную боль. Пожалуй, ничто не может быть горше и трагичнее, ибо сиротство противоестественно по своей природе, вызывается чрезвычайными для судьбы ребенка обстоятельствами -- смертью самых близких, без которых жизнь немыслима. Но есть еще одно сиротство, именуемое социальным, когда ребенок остается одиноким из-за беды совсем другого толка: в силу родительской подлости, самого страшного предательства, жертвой которого становятся дети. Но в любом случае -- умерли родители или бросили своего ребенка -- он остается совершенно беззащитным. Бедный человек, взрослый инвалид, попавший даже в страшную ситуацию совершеннолетний гражданин все-таки может найти выход из положения. Когда же без помощи, защиты остается ребенок, особенно маленький, он на краю пропасти. Вот почему осиротевших детей исстари на Руси жалели, о них как могли заботились сердобольные люди, монастыри, государство. В те далекие времена протянуть руку помощи одинокому ребенку значило подумать и о своей душе. А государство, более прагматичное по своим задачам, видело в осиротевших детях и необходимую ему рабочую силу.

Со временем забота об осиротевших детях, их защита становилась все более разнообразной. Предпринимались и попытки сделать ее лучше. Это история, которую знать полезно и нужно. Российский опыт милосердия и подвижничества по отношению к детям, оставшимся без семьи, родителей, -- это особая, ни с чем не сравнимая, но еще малоизученная страница нашей истории.

Начало ХХ века считали началом века ребенка. Но надежды не оправдались. И даже наоборот, именно в эти годы началась новая эпоха детских страданий, порожденных войнами, социальными потрясениями, массовым голодом, разрушением традиционно прочных семейных связей. А потом так называемая классовая борьба, массовые репрессии, лишения и страдания, которые принесла детям Великая Отечественная война. А потом трудности восстановительного периода и опять голод, опять одинокие дети, которых теперь уже стали все чаще защищать от собственных никуда не годных родителей, от их бестолковой, пьяной, преступной жизни. В результате многопечальная система государственной работы с семьей в целом и с детьми в частности за последние десятилетия направлена на коррекцию негативных явлений, а не на устранение их причин. Мы находимся буквально на краю слома механизмов социального воспроизводства общества. Если в области неблагополучия окажутся еще 5 - 8% российских семей (сейчас здесь находится 60% населения), это приведет к тому, что механизм общественного воспроизводства, включающий популяционно-демографическое воспроизводство, первичную органическую социализацию в кровной семье, будет окончательно сломан. Российский многонациональный этнос воспроизводиться, как естественная органическая структура, больше не сможет.

В последние годы развеялся миф о счастливом детстве, более того -- вскрыто немало доказательств, свидетельствующих о том, что дети в нашем обществе -- самая беззащитная и бесправная социально-демографическая категория населения. Дети -- тонкий социальный барометр, чутко реагирующий на различные экологические и политические неблагополучия в обществе. Вместе с тем, как нам кажется, острота, масштабность и значимость проблем детства в России в частности решаются фрагментарно по принципу остаточного, а не приоритетного внимания.

История нас уже научила, любые декларации о приоритете интересов ребенка, не подкрепленные законодательными актами, не основанные на социальной политике и специальных крупных экономических инвестициях в семьи, обеспечивающие нормальное развитие детей, останутся только лозунгами, только декларациями… Действующее законодательство в нашей стране не обеспечивает достаточно социально-правовой защиты детей, не отражает общие гуманные принципы в отношении детей, которые не укладываются только в рамки отраслевого (семейного законодательства). Конвенция о правах ребенка требует внесения дополнений и изменений в наше законодательство, вытекающих из ее положений и принципов.

Несовершенство в нашей стране Закона о правах ребенка -- источник детских бед! О детских бедствиях, к нашей общей печали, можно -- и нужно! -- сказать очень много. То, что вчера не просто замалчивалось, а безжалостно вымарывалось, сегодня становится катализирующим средством в нашем общем очеловечивании.

Главная цель данной работы -- осмыслить сложившуюся ситуацию в области сиротства в нашей стране и показать, как социально-экономические проблемы общества отражаются на детях, где истоки современного сиротства, что нас ожидает в будущем.

Основные задачи работы -- раскрыть причины возникновения и обострения социального сиротства, а также оценить значимость и глубину их последствий в целом для общества.

Автор попыталась определить возможности и приоритетные направления в решении поднятой проблемы, данные в заключительной части работы.

Таким образом, наряду с объективной фиксацией положения дел предпринята попытка выяснить, какие изменения и нововведения юридического, социального характера необходимы, чтобы в деятельности общества и государства на всех уровнях учитывались интересы и потребности детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, как особой социально-демографической группы.

При подготовке работы осуществлен комплексный подход к анализу проблемы. Суть его -- в наиболее полном изучении статистических данных о положении детей-сирот, подтверждающих феномен развития социального сиротства на современном этапе развития России.

При написании данной работы широко использованы материалы научно-исследовательского института детства Российского детского фонда; семейного законодательства Российской Федерации; нормативно-правовые документы, регламентирующие правила усыновления, опеки и попечительства над детьми. Использованы материалы доклада № 319 от 2001 года "Дети Камчатки" Камчатского Областного Комитета Государственной статистики и данные состава воспитанников детских домов и школ-интернатов Камчатской области, любезно предоставленные Управлением Образования Администрации Камчатской области. Это позволило изучить социально-педагогические проблемы в области попечительства на примере Камчатской области. В результате проделанной работы подтвердился феномен развития социального сиротства на Камчатке, особенно проявившийся в России в последние годы ушедшего столетия.

Выполняя приятный долг, автор сердечно благодарит за содействие работников Управления Образования Администрации Камчатской области Т. Ф. Кухарчук, В. А. Сергееву за понимание и готовность оказать свою помощь.

сиротство опека усыновление интернатный

ГЛАВА I. ФОРМЫ ПРИЗРЕНИЯ ОСИРОТЕВШИХ ДЕТЕЙ В ПРОШЛОМ

§ 1. Усыновление

Усыновление берет свое начало в глубокой древности, в период существования общинного строя. Особая забота проявлялась о сохранении численности, прочности общины, которая была сильна своим количеством. А искусственное ее увеличение достигалось путем так называемой "адаптации", которая могла быть коллективной и индивидуальной. В первом случае имеется в виду массовая адаптация, например, женщин и детей родом победителей, во втором -- индивидуальный акт. Когда-то он распространялся на чужих членов общества, если о потомстве не могло более быть и речи или когда тяжкая болезнь главы семьи, еще не имеющего наследников, грозила прекратить его жизнь, он заботился о передаче всех прав своих над семьей постороннему, избранному им лицу. Имевший место акт служил своеобразной гарантией обеспечения "частной воли" человека после его смерти, направленной на укрепление рода общины. Но постепенно стремление сохранить "большую семью" все больше и больше распространяется на чужих детей, если своих не было, чтобы со временем они заменяли уходящих из жизни.

Усыновление как искусственное "сыновство", как прием "стороннего" в состав семьи совершалось и у нас в России "издревле", то есть и в пору язычества. К такому выводу приходит А.И. Загоровский, "поскольку крестьяне часто практикуют усыновление, а в быту простого народа древние институты находят отголосок".

В пору христианства совершалось усыновление посредством особого акта, исходящего от церковной власти, освящалось оно особым церковным обрядом сынотворенья. Другими словами, для силы усыновления требовалось утверждение акта его епархиальным архиереем при соблюдении определенного церковного обряда. Таковы были предписания относительно усыновления, вытекающие из византийского права, оказывавшего в то время влияния на русскую жизнь. Что же касается русского обычного права, то оно предусматривало разные процедуры усыновления, сохранявшиеся долгое время:

-- через обряд фиктивного рождения. Для большей достоверности в некоторых русских местностях на мнимую роженицу одевали рубашку, испачканную кровью. Имитировать роды мог и мужчина. И "обряд, имитирующий роды ребенка мужчиной, сопровождался им усыновлением ребенка";

-- в языческое время через женитьбу на вдове брата (например, усыновление Святополка Владимиром);

-- через фактический прием усыновляемого в дом;

-- через особый договорный акт между усыновителям и усыновляемым.

Таким образом, усыновление было известно еще в пору, когда существовала древняя семья с патриархальным отцом семейства во главе, в которую одинаково входили "и дети, и рабы, и принятые в семью (примаки) из чужой семьи". Но со временем все более отчетливым становится намерение усыновителя иметь наследника, который бы поминал души бездетных супругов. Таков еще один отголосок древности, ибо в пору христианства заботу о душе можно было поручить церкви. А в языческие времена принесение жертв усопшему составляло исключительную обязанность его детей. Но перенесение, так сказать, тяжести на интересы усыновителя вовсе не означало, что оно не приносило пользы усыновленным, особенно если они не имели собственной семьи, родителей.

Действовавшие относительно усыновления правила долгое время не подвергались существенным изменениям. В Московском государстве имелось лишь одно важное предписание: нельзя усыновлять своих незаконных детей.

Петр I специально не уделял внимания усыновлению. В его Указе от 23 марта 1714 года "О единонаследии" и Инструкции о магистратах 1724 года об усыновлении упоминалось лишь косвенно в связи с передачей наследникам имущества наследодателя. В период царствования Екатерины II тоже не было специальных, предназначенных для усыновления постановлений, Указов. Но в 1796 году она разрешила двум братьям графам Остерманам усыновить старшего внука их сестры, что послужило началом других усыновлений. Но каждому из них предшествовало специальное разрешение императрицы.

Более или менее активное развитие законодательства об усыновлении относится к началу XIX века. 11 октября 1803 года появился Указ, дозволяющий бездетным дворянам усыновлять ближайших законнорожденных родственников через передачу им при жизни фамилии и герба и оставление по смерти в наследство недвижимого имущества. Усыновленные дети признавались как бы родными "во всех наследственных линиях и не могли быть отчуждаемы от прав, присвоенных общими узаконе-ниями равным степеням родства". ^"Несколько позже появляется целая серия Указов, посвященных усыновлению (16 ноября 1817 года, 19 апреля 1822 года, 20 сентября 1925 года). Все они последовательно соблюдали принцип сословности при усыновлении: дворянами, податными сословиями, купцами, лесными сторожами и нижними воинскими чинами и т.д. Усыновление лицами, принадлежащими к дворянскому сословию, в то время "получило значение генеалогического". Но оно существовало не только для поддержания угасающей фамилии, но и для приобретения ребенком новой семьи.

В середине XIX века и несколько позже усыновление по-прежнему являлось предметом пристального внимания государства. В это время законодательное разрешение получили некоторые правила, сохраняющие свое влияние на усыновление в последующие годы. Так, не требовалось, чтоб усыновленный был непременно сиротой. Но если его родители были живы, для усыновления нужно было получить их согласие.

Заметной вехой в законодательстве об усыновлении стал Закон от 12 марта 1891 года "О детях усыновленных и узаконенных". Он был шагом вперед прежде всего по вопросам, связанным с охраной прав незаконнорожденных детей. Отныне их можно было не только узаконять, но и усыновлять. Это правило было распространено на всех детей безотносительно к их сословной принадлежности и вероисповеданию. Усыновителями тоже могли быть все лица, за исключением тех, кто обречен был по своему сану на безбрачие. Тем самым был открыт путь к сокращению числа сирот и полусирот. Вместе с тем этот Закон предусматривал и некоторые ограничения, сокращающие возможности усыновления. Наиболее серьезное из них сводилось к тому, что усыновлять разрешено было тем, кто не имел собственных законных или узаконенных детей (исключение делалось лишь для мещан и сельских обывателей). Усыновителями не могли быть лица моложе 30 лет и т. п. Оставаясь "чужим" родственником усыновителя, усыновленный считался вступившим с ним в ближайшую связь. Он приобретал в отношении его все права, принимал на себя все обязанности, принадлежащие законным детям. В качестве достоинств этого Закона в то время рассматривалась возможность узаконения, усыновления незаконнорожденных детей, понимание усыновления не только как имущественной сделки, но и как акта, имеющего "моральное значение". Если же связывать усыновление с мотивацией поведения усыновления, то интерес представляет деление его на несколько категорий. В первую входит усыновление по обещанию, которое считалось самым ценным, так как обещавший усыновить обычно делал все, чтобы усыновленному ребенку жилось хорошо. Положительно относились и к усыновлению кормилицами, привязавшимися к нему. И, наконец, менее желательным рассматривалось усыновление "за награду". Считалось, что ценность такого акта "не велика".

Все происшедшие в законодательстве об усыновлении перемены позволили понимать институт усыновления как способ установления родительской власти, как признание "юридического положения законных детей".

Свод Законов Российской империи, впитав в себя опыт прошлого, продолжил линию на соблюдение при установлении принципа сословности. Усыновление дворянами осуществлялось окружным судом. А согласно ст. 155, усыновление мещанами и сельскими обывателями совершалось путем приписки усыновленного к семейству усыновителя с соблюдением общих правил В значительной степени усыновление было связано и с религиозными запретами. Так, воспрещалось усыновление лиц христианского вероисповедания нехристианами и "сих последних лицами Христианского вероисповедания". Но наиболее серьезный запрет к усыновлению содержала ст. 145, где говорилось: "усыновление чужих детей не допускается, если у лица усыновляющего есть собственные законные и узаконенные дети". Так закон охранял интересы семьи, принадлежащую ей частную собственность.

Обычно при характеристике усыновления выделяют, кроме общих посылок усыновления, его порядок и, наконец, последствия имевшего место акта. Освещение именно этих вопросов позволяет составить представление о своеобразии усыновления на определенном историческом этапе его развития.

В качестве общего предписания действовали правила, сформулированные в ст.145 Свода Законов, следующего содержания: "Усыновление дозволяется лицам всех состояний, без различия пола" (кроме тех, кто по сану своему обречен на безбрачие). Однако "усыновитель должен иметь не менее тридцати лет от роду, быть старше усыновляемого по крайней мере восемнадцатью годами и иметь гражданскую правоспособность". Что касается последнего требования, то оно вполне понятно. Нетрудно объяснить и другие требования, предъявляемые к усыновителю. Его физическая, а соответственно и духовная зрелость рассматриваются здесь как обязательная предпосылка усыновления, а разница в возрасте как условие, приближающее усыновление к естественным отношениям. Что же касается других его предпосылок, то число их невелико. Так, для усыновления требуется согласие родителей усыновленного или его опекунов и попечителей, а также его самого, если он достиг 14-летнего возраста. Для усыновления одним из супругов требуется согласие другого супруга. Таковы, по сути дела, традиционные, сохраняющиеся веками условия усыновления, каждому из которых легко найти объяснение. Но примечательная их особенность в том, что речь идет об обязательных, не имеющих исключений условиях усыновления.

Кроме зафиксированных в Своде Законов, существовали и другие условия усыновления для отдельных категорий детей. Как правило, они закреплялись в различного рода правилах, судебных постановлениях. Так, согласно Правилам об усыновлении питомцев Императорских Санкт-Петербургского и Московского воспитательных домов для усыновления питомцев до семилетнего возраста требуется, кроме согласия начальства воспитательного дома, и согласие матери. По истечении этого возраста питомцы могут быть отдаваемы в усыновление и без ее согласия. Или: питомцы, принесенные в воспитательные дома с метрикой о рождении, могут быть усыновлены не ранее достижения ими 3-летнего возраста. А при отсутствии таких выписок -- по истечении шести недель со дня отдачи их в воспитательный дом

Согласно Устава гражданского судопроизводства России конца девятнадцатого века, процедура усыновления, особенно дворянином, в то время простотой не отличалась. Она состояла как бы из нескольких этапов. Во-первых, сначала акт об усыновлении совершался у нотариуса (ст. 1661 Устава), после чего, во-вторых, он представлялся на разрешение окружного суда по месту жительства усыновителя, а затем, в-третьих, утверждался судебной палатой. Согласно ст. 1460 Устава, дела об усыновлении разрешались окружным судом "по выслушании заключения прокурора". При рассмотрении ходатайства об усыновлении окружным судом должно быть представлено удостоверение опекунского учреждения о том, что усыновление не обратится во вред усыновляемому. И, наконец, в то время весьма специфичны были правовые последствия усыновления. Хотя, согласно ст. 1561 Свода Законов, усыновляемый вступал по отношению к усыновителю во все права и обязанности законных детей, но существовал целый ряд ограничений, не позволяющих говорить о полном правовом тождестве усыновленного с законнорожденным ребенком усыновителя. Эти ограничения довольно многочисленны и касаются разных сфер отношений. Так, усыновитель мог передать усыновленному свою фамилию, только если последний не пользуется большими правами состояния. Налицо один из примеров следования сословному принципу усыновления. Эту же цель преследует правило, предписывающее передачу усыновленным фамилии потомственного дворянина лишь с Высочайшего соизволения. Не совпадают отношения, возникающие в результате усыновления, с кровнородственными и в части, касающейся материального обеспечения усыновленного, который не приобретает в случае смерти усыновителя права на его пенсию и на единовременное пособие за службу усыновителя. Тесная связь усыновления с институтом наследования объясняет существование и целого ряда других особенностей правового положения наследника-усыновленного, который, например, приобретает право наследования в благоприобретенном имуществе усыновителя с тем, однако, условием, что наследуемое имение усыновителя, не имеющего родных сыновей, а имеющего лишь дочерей, делится между "сими последними поровну".

Отсутствие полного тождества в правовом статусе усыновленного сочетается по Своду Законов Российской империи с очень важным предписанием: "Усыновленный сохраняет право наследования по закону после своих родителей и их родственников". Таким образом, при усыновлении частично родительские право отношения сохраняются. Поэтому в полном соответствии с этой аксиомой находится положение: "усыновление не освобождает усыновленного от его обязанностей по отношению к своим приемным родителям".Эти правила касались и тех, кто имел родителей формально.

Следовательно, институт усыновления конца XIX и начала XX века по-прежнему служил, прежде всего, охране имущественных интересов усыновителя-наследователя. Но невольно он был и средством охраны интересов усыновленных детей, особенно тех, кто принадлежал к числу сирот либо лишившихся родительского попечения. К сказанному следует добавить, что в России в сельской местности усыновление имело главной своей задачей приобретение "лишней рабочей силы". К тому же оно служило удобным и массовым средством уклонения от воинской повинности, так как усыновленный заменял подлежащего воинской обязанности сына. Поэтому существовал специальный закон, в котором говорилось, что для воинской повинности имеет значение только такое усыновление -- которое касается несовершеннолетнего не старше пяти лет. Однако сугубо материальные цели усыновления вовсе не означали, что при этом отсутствовали соображения личного характера. Свидетельство тому понимание усыновления как способа удовлетворения "естественных чувств любви и привязанности, не находящих себе исхода за отсутствием собственных детей". Правда, к этой цели обычно присоединялась и связанная с удовлетворением потребности "в рабочей силе, способной поддерживать существование престарелого лица".

Первый семейный кодекс России 1918 года усыновления не предусматривал вовсе. Это обстоятельство объяснялось тем, что теперь в основу семейного права было положено "действительное происхождение" Отсюда следовал вывод: этот принцип "не совместим с институтом усыновления, который открывает возможность эксплуатации труда малолетних под видом усыновления". И, наконец, доводом против существования усыновления послужила отмена в 1918 году наследования. Однако "запрещаемый законом, но властно вызываемый потребностями экономической, главным образом крестьянской, жизни, тот же институт, но в форме примачества был легализован Земельным кодексом. Но уже тогда было ясно, что усыновление и примаче-ство -- это не одно и то же. Основу примачества составил договор между совершеннолетним примаком и крестьянским двором с целью сугубо трудовой. А при усыновлении труд усыновленного не имеет никакого значения". И если усыновляемый наследовал личное имущество усыновителя, то у примака такого права не возникало. Словом, с помощью Земельного кодекса нельзя было удовлетворить потребность спасти осиротевшего ребенка, заменить ему родителей. Тем более что по стране кочевали массы бездомных, голодных, нищенствующих детей. Использование опеки (попечительства) не всех устраивало, поскольку при передаче в семью опекуна (попечителя) сохранялась связь ребенка с родителями. И чтобы создать хотя бы видимость усыновления, "еще до принятия закона об усыновлении на практике за лицами, принявшими ребенка на воспитание, признавалось право присваивать подопечному фамилию опекуна". Тем не менее, пока еще оставались непоколебленными доводы противников усыновления, видевших в нем способ эксплуатации несовершеннолетнего в приемной семье, особенно в деревне. Но уже становилось ясно: препятствовать усыновлению бессмысленно. Вот почему еще в процессе работы над новым семейным кодексом незадолго до его принятия появился Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 марта 1926 года "Об изменении Кодекса Законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве", которым вводилась новая по своему содержанию глава -- пятая, полностью посвященная усыновлению.

Кодекс Законов о браке, семье и опеке 1927 года уделял усыновлению сравнительно мало внимания. С одной стороны, его предписания в этой части имели традиционный характер, с другой -- привносили что-то свое, порожденное временем, а в чем-то даже делали шаг вперед.

Ст. 57 КЗоБС РСФСР закрепляла общие правила усыновления. Оно допускалось только в отношении малолетних и несовершеннолетних и исключительно в интересах детей. Что касается запретов к усыновлению, то они были продиктованы особенностями того времени. Ни при каких обстоятельствах нельзя было передавать ребенка на усыновление лицам, не имеющим права быть опекунами, перечисленным в ст. 77 этого кодекса. А сюда, как известно, входили:

а) лица, лишенные избирательных прав;

б) лица, лишенные родительских прав по суду;

в) лица, интересы коих противоположны интересам подлежащих опеке или попечительству, а равно лица, находящиеся во враждебных с ними отношениях;

г) несовершеннолетние.

И если пункты "б", "г" само собой разумелись, то пункты "а", "в" содержали в себе запреты, связанные с соображениями сугубо идеологического, как принято было тогда говорить, классового порядка. В основе их лежали соображения относительно нецелесообразности усыновления "враждебными классами". Считалось, что "воспитание усыновленных часто бывает в руках враждебных нам элементов, которых мы выгоняли, выселяли, раскулачивали как наших классовых врагов -- вредителей колхозного движения". К тому же, "помимо идеологического уродования в домашнем быту ребенка, кулак не может своему усыновленному ребенку дать надлежащего школьного воспитания, поскольку дети кулака принимались в школу при вакантных местах и в последнюю очередь".

Кроме запретов к усыновлению, КЗоБС предусматривал и его условия. Они традиционны: согласие не лишенных родительских прав родителей (либо опекунов-попечителей), согласие достигшего десятилетнего возраста ребенка, согласие супруга усыновителя. Но эти условия были сформулированы скупо и достаточно жестко, не имели отступлений от общего правила. Что же касается правовых последствий усыновления, то согласно ст. 64 КЗоБС, "усыновленные и их потомство по отношению к усыновителям и усыновители по отношению к усыновляемым и их потомству в личных и имущественных правах и обязанностях приравниваются к родственникам по происхождению". Никаких оговорок относительно хотя бы частичной связи с родителями закон уже не имел.

Так же как и при опеке (попечительстве), правовым основанием усыновления являлось постановление (решение) органов опеки и попечительства. Но состоявшееся усыновление подлежало регистрации в органах записи актов гражданского состояния, которые вносили все изменения в свидетельство о рождении усыновленного. И, наконец. Семейный кодекс 1927 года предусматривал два порядка отмены усыновления. Один упрощенный, осуществляемый органами опеки и попечительства, если об этом просят родители, без согласия которых состоялось усыновление. Другой -- судебный. Причем иск об отмене усыновления мог быть возбужден любым лицом или учреждением (ст. 66 КЗоБС). Но в каком бы порядке ни отменялось усыновление, прекращение отношений по усыновлению непременно должно было соответствовать интересам несовершеннолетнего. Когда же усыновление отменяется судом, "суд постановляет решение об отобрании ребенка от усыновителя, передаче его на попечение органов опеки и попечительства". При этом он мог присудить ребенку содержание от усыновителя. Таким образом, дети, в отношении которых состоялась отмена усыновления, попадали в категорию лишившихся родительского попечения. И сохранение обязанности усыновителя заботиться об их содержании было не чем иным, как охраной этой категории детей.

Следовательно, первые законодательные акты после октября 1917 года, посвященные усыновлению, отличались предельной лаконичностью, которая порождала множество проблем на практике. Наиболее острая из них -- возможность усыновления без согласия родителей либо одного из них. Острая потому, что чаще всего ребенок фактически оставался один, в то время как его родители существовали, но о своих детях не заботились. Вот почему уже в 1934 году Циркуляром НКПроса РСФСР № 20/102, согласованным с НКЮ РСФСР, определились более широкие условия усыновления. В этом Циркуляре говорилось, что не требуется согласия родителей на усыновление их ребенка и в случаях, если неизвестно, где они находятся более одного года, или сами состоят под опекой вследствие своей психической болезни. Это же правило распространялось на детей -- воспитанников учреждений охраны материнства и младенчества и отделов народного образования, если было неизвестно место жительства их родителей, и они в течение одного года не давали о себе знать. В этих случаях только требовалась соответствующая справка того детского учреждения, где находится ребенок, и согласие на усыновление администрации учреждения. Тем самым был открыт путь для усыновления многих детей, ставших сиротами при живых родителях, облегчалось и усыновление детей при наличии одного из родителей, когда согласие другого заполучить не представляется возможным. В этом случае п. 4 Циркуляра разрешал усыновление без его согласия, если он жил отдельно и не участвовал в воспитании и содержании ребенка. Подобного рода правила сохранились в ведомственных инструкциях, рекомендациях последующих лет. Но поскольку они носили принципиальный характер, не были простым разъяснением, толкованием закона, а расширяли его рамки, впоследствии имеющиеся на этот счет ведомственные разъяснения рассматривались как антизаконный акт, приводящий к созданию упрощенного порядка лишения родительских прав. В этом была своя логика. Поэтому уровень имеющихся на этот счет предписаний по столь важному и принципиальному вопросу следовало поднять до уровня КЗоБС, что и было сделано много лет спустя. А относительно самого существа усыновления все более очевидной становилась истина, что налицо удачная форма устройства лишившегося родительского попечения ребенка в семью. По сравнению с опекой и патронатом усыновление является наиболее полным включением ребенка в новую семью. "Поэтому усыновление может считаться наилучшим видом устройства детей, оставшихся без родителей".

Великая Отечественная война 1941--1945 годов еще раз продемонстрировала, что со временем усыновление превратилось, прежде всего, в наиболее подходящую форму устройства детей в новую для них семью. В условиях социальных потрясений, вызванных военными действиями, массовой гибелью родителей, голодом, разрухой, усыновление как средство приобретения наследника фактически перестало существовать. На первый план выдвинулась его чисто личностная, гуманная суть. Заменить осиротевшему ребенку родителей -- таким был ведущий лейтмотив усыновления в то трудное время. Не случайно поэтому наблюдается массовое усыновление находящихся в эвакуации детей, тех несовершеннолетних, которые осиротели, потеряли свою семью, родителей, близких.

Только в 1942 году в РСФСР было усыновлено 3179 человек. Именно в это время появляется Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 сентября 1943 года "Об усыновлении". Он дополнял имеющиеся правовые нормы рядом правил, приближающих усыновленного к родному ребенку усыновителя, подчеркивал важность волеизъявления несовершеннолетнего по вопросам усыновления.

Отныне усыновляемому по просьбе усыновителя могли быть присвоены фамилия усыновителя и его отчество по имени последнего. К тому же усыновители по их просьбе могли быть записаны в качестве родителей усыновленного. Что же касается усыновляемых, которым исполнилось десять лет, то требовалось их согласие на присвоение фамилии и отчества усыновителя, запись его в качестве родителя.

В послевоенные голы внимание к усыновлению не ослабевает. Мало того, необходимость более тщательной правовой разработки острых с точки зрения практики и теории проблем усыновления становилась все более очевидной.

§ 2. Опека

Потребность в опеке существовала во "все времена, даже в эпоху господства большой патриархальной семьи". И всегда она связана с заменой родительской власти. Именно "этот мотив, это обоснование и это оправдание учреждения опеки проходят через всю историю развития института опеки и проявляются у всех народов". Но первоначально опека возникает не столько соображениями нравственного порядка -- позаботиться о сироте, сколько ради соблюдения интересов его родственников -- претендентов на имущество в случае смерти малолетнего.

Первый случай опеки над ребенком, упоминавшийся в летописи, относится к 879 году. "Умерши Рюрикови, предаст княжение Олгови от рода ему суща, вдав ему сын своей на руця Игоря, бысть бо дедетеси вельми". В переводе это означает, что Рюрик назначает опекуном сыну своему родственника. Другими словами, после смерти родителей опекунами становились те ближайшие родственники, которые в роде занимали место умерших. "То были прирожденные и законные опекуны". Иной опеки при родовом строе не было. За неимением ближайших родственников-мужчин опека поручалась матери, как это было, например, после смерти князя Игоря, когда опекуншей над Святославом стала его мать. Что касается существа опекунских отношений, то они были только личными. Опекун заботился только "о воспитании и прокормлении сироты, об охранении его от обид и несправедливостей"". А имущество принадлежало всему роду. Никаких имущественных обязанностей опекун не имел, ему принадлежали только права. Однако родичи ребенка-сироты осуществляли за опекуном строгий надзор, их общественное мнение было всесильным. Таковы скупые сведения об опеке над осиротевшими детьми в далеком прошлом. Дополняются они текстом ст. 99 Русской Правды (Пространной редакции), где имеется следующее упоминание об опеке: "Если после смерти отца в семье остались малые дети и мать выходила вторично замуж, то опекуном их назначался .один из ближайших родственников или им мог быть отчим". "Либо в трактовке известного русского историка М.Ф. Владимирского-Буданова: "если будут (останутся) у мужа в дому дети малые, не могущие сами о себе печаловаться, а мать их пойдет замуж, то отдаются они на руки ближнему". Иначе говоря, тому "кто им ближе буде". Однако перед смертью отец мог назначить опекуном "совершенно стороннее лицо". В любом случае опекуну при свидетелях передавалось во временное пользование движимое и недвижимое имущество осиротевшего ребенка за вознаграждение из доходов с этого имущества. Упоминая об имуществе, Русская Правда ничего не говорит о воспитании сироты. Не идет здесь и речь о церковной власти, которая претендовала на дела, связанные с опекой. Отсюда делается вывод, что "опека своими корнями уходит в седую старину". В те далекие времена из-за отсутствия метрических записей (они появились много позже -- в 1722 году) опека продолжалась "докуды оны не измужают и не подымутцы и мне их беречь, кормить и поить собою вместе".

Несмотря на скупость информации об опеке в далеком прошлом, ясно, что с ее помощью решалась задача сохранения для осиротевшего ребенка семьи. Она означала "приказать кому-либо несовершеннолетнего", "иметь его у себя на руках, в доме", "отдать на руки", что чаще всего было ее символом. Тот, кому "отдавали на руки" осиротевшего ребенка, назывался печальником, ему поручалось печаловаться о детях, "а печаль это больше, чем забота". Она включала и нравственное участие. Термин же "опека" русское законодательство заимствовало позже из литовского права.

Постепенно опека обретает более зримые черты. Более отчетливым становится круг возможных опекунов: отчим, ближайшие родственники. Осуществлялась и опека по завещанию. Появилась опека по назначению органами, облаченными властными полномочиями. Имеется в виду власть церковная, поскольку духовенство и в те времена ведало семейными, наследственными и опекунскими делами. Но за опекунами продолжали следить родственники подопечного. Со временем чисто нравственная обязанность опекуна возвратить имущество опекаемого к моменту, когда тот становится самостоятельным, превращается в юридическую, "из безотчетного и полновластного распорядителя опекун превращается в представителя интересов опекаемого". Теперь уже за его деятельностью наблюдают не только родственники, но и органы власти, духовенство, а на первом месте не права, а обязанности опекуна.

Реформы Петра I коснулись и опеки. Он учреждает магистраты и обязывает их (а не церковь) смотреть, "чтобы сироты не оставались без опекунов, назначение которых и наблюдение за которыми поручает магистратам же". Это "нужно считать первым установлением опеки как особого государственного учреждения с властью, контролирующей деятельность опекунов". В Указе о единонаследии 1714 года на наследника недвижимого имущества возлагается обязанность печься о малолетних братьях и сестрах и охранять их имущество до совершеннолетия. По этому Указу опека должна была быть только законной. Но уже в Инструкции о магистратах (1724 год) родителям разрешалось назначать опекуна в своем завещании. И если родители этим своим правом не воспользовались, опекуна назначал магистрат. Таким образом, при Петре I существовали три вида назначения опекунов: по завещанию родителей; в соответствии с законными правилами; по распоряжению правительства.

Серьезные перемены в правовом регулировании отношений по опеке над несовершеннолетними детьми связывают с появлением в ноябре 1775 года Указа Екатерины II "Учреждения для управления губерний". Опека в глазах императрицы была не единым учреждением, а "аггломератом как будто бы различных учреждений, и во всяком случае сословным". И если в Русской Правде не существовало принципа сословности при опеке, то теперь именно сословность была главной ее чертой. Отныне опекой ведали разные учреждения в зависимости от сословий принадлежности осиротевшего ребенка, его опекуна. Причем особой тщательностью отличалась дворянская опека.

Ст. 209 Указа предписывала создание при каждом верхнем земском суде места под названием "дворянская опека для дворянских вдов и малолетних". А каждый дворянский предводитель должен был уведомлять дворянскую опеку о вдовах и осиротевших дворянских малолетних детях, "кои в том уезде остались после мужей или родителей и без призрения находятся, прилагая о том свидетельство". Получив эти сведения, дворянская опека осведомляется, "кто по воле родителей определены опекунами к малолетнему, и буде нет, то дворянская опека власть имеет избирать опекунов к имению и к особе малолетнего". Здесь же формировались правила относительно тех требований, которые предъявлялись к кандидатуре опекуна -- человека честного и порядочного поведения (из числа родственников, свойственников или посторонних). Добродетельные качества будущего опекуна, его честность, не зазорное поведение должны были подавать надежды "к призрению малолетнего в здравии, благородном воспитании и пристойном содержании со стороны тех, от "которых отеческое попечение к малолетнему ожидать непременно можно".

Ст. 216 Указа об учреждениях предусматривала и противопоказания к опеке, называя лиц, которые опекунами быть не могли. Сюда входили:

-- расточители собственности своего имения, от мотовства которых "ни чего от оного не осталось";

-- находящиеся в явных и главных пороках или под наказанием судебных (есть или был);

-- совершающие суровые поступки, известные членам дворянской опеки;

-- находящиеся в ссоре с родителями малолетнего.

В случае назначения опекунов начинало действовать Примерное или повальное наставление опекунам, входящее в текст самого Указа в виде семнадцати самостоятельных статей, посвященных специально качествам будущего опекуна. И эти статьи предписывали: опекуну "быть с доброхотством, кротку, человеколюбиву, попечительну, радиву и усердну к пользе малолетнего, дабы он был воспитан в страхе божий, в познании той веры, в которой родился, в правилах добронравия, в удалении всех злых примеров сердце и нрав от самого детства развращающих и повреждающих...". Таким образом, в отличие от Русской Правды в Указе впервые обращается внимание на воспитательную миссию опекуна, хотя выполнению им обязанностей и по управлению имуществом уделяется достаточное внимание. А за труды по охране имущественных прав опекунам причиталось вознаграждение, не превышающее пяти процентов от доходов малолетнего "по годно".

Наряду с дворянской опекой для купеческих и мещанских вдов при каждом городовом магистрате учреждался городовой сиротский суд. На "всякого города главу" возлагалась аналогичная обязанность уведомлять городовой сиротский суд о вдовах и осиротевших малолетних детях "всякого звания городовых жителей", "кои в том городе, где он избран, остались после мужей, или родителей, и без призрения находятся". Городской сиротский суд, согласно ст. 298 Указа Екатерины II, сам не вступает в дела вдов или сирот, а принимается за дело по прошению вдовы или уведомлению городского главы, или ближайших родственников, или свойственников малолетнего, или по свидетельству посторонних двух свидетелей и приходского священника. И когда эти сведения дойдут до городового сиротского суда, то он "власть имеет избрать опекунов к имению и к особе малолетнего". Опекун к особе (над личностью ребенка) назначается из числа родственников или свойственников или посторонних людей из тех, кто "добродетельными качествами, честностью и не зазорным поведением более подают надежды к призрению малолетнего в здравии, добронравном воспитании и достаточном содержании по его состоянию, от которых отеческого попечения к малолетнему непременно ожидать можно". Что же касается требований к лицам, желающим стать опекунами, то эти требования аналогичны предъявляемым при выборе кандидата в опекуны при дворянской опеке. "Буде же малолетний остался без всякого имения, тогда городовой сиротский суд старается поместить малолетнего по состоянию его или в общественных для сирых училищах, или у доброхотных людей, дабы научился науке или промыслу, или ремеслу, и доставлен был ему способ учиниться добрым гражданином".

Так же как и при дворянской опеке, опекуну над сиротами, входящими в сословие купцов, мещан, посвящалось свое Примерное или повальное наставление, представляющее собою составную часть Указа, его 305 статьи. По своему содержанию и существу входящие сюда правила совпадают с текстом наставления, посвященного дворянской опеке, но с одним весьма существенным различием. Существование требований, касающихся воспитания. К одному сословию они были одни, к другому -- другие. Так, малолетнего дворянина надлежало воспитывать так, чтобы он мог "вести жизнь порядочную, сходственную с достатком, безхлопотную от заимодавцев и безмятежную от домашнего неустройства, весьма отдаленную от расточения, разоряющего роды и поколения, и удален был бы от жизни расстраивающей умы, истребляющей в подчиненных повиновение и от умаляющей почтение ко властям законами определенным"."^ А для купцов и мещан статьей 5 Примерного наставления предназначались несколько иные правила: "дабы мог воспитываться в знании приличного его состоянию промысла или ремесла. Содержание же малолетнего расположить по его имуществу без излишества и без роскошных прихотей, дабы малолетний от самой юности подвержен был к большей умеренности, и через то приготовился, в каком бы состоянии быть не случилось, вести жизнь порядочную, трудолюбивую, умеренную и весьма отдаленную от мотовства и всякого рода непорядков и неистовств, кои кроме недоверия друг к другу в промыслах, торгах и ремеслах всякого рода ничего не производят, от недоверия же бывает падение промысла, торга и ремесла, а доверие или кредит есть следствие честности и порядочного течения дел, промысла, торга и ремесла".

При всех более или менее значительных различиях в регламентации отношений по опеке всякий раз устанавливались правила, относящиеся к имущим группам населения. Не случайно поэтому речь всякий раз идет об опеке над имением (имуществом) и личностью ребенка. "Если у ребенка не было имущества, опеку не учреждали, так как опека над лицом в народе почти вовсе не устанавливалась". Екатерина II лишь обратила внимание на опеку у крестьян в виде опыта, проведенного в одной из губерний. "На старост и старшин возлагалась обязанность приискивать средства для пропитания малолетних". С этой целью "они должны были отдавать беспомощных сирот самостоятельным односельчанам во двор, с тем чтобы они кормили их, а в вознаграждение пользовались, до совершеннолетия, их трудами".

Несколько позже после появления Указа "Учреждения для управления губерний" в 1785 году было установлено различие между опекой и попечительством. (До 14 лет -- опека, с 14 до 21 года -- попечительство.)

После смерти Екатерины II опекой ведали разные учреждения. Так, Павел I передал ее в ведение "юстицким гражданских дел департаментам городского правления". Однако заложенные Указом об Учреждениях основы опеки продолжали составлять ее краеугольный камень. По сути дела, эти основы остались неизменными до октября 1917 года. Особенно привлекательным оказался принцип сословности, нашедший свое дальнейшее развитие в последующие после 1775 годы, когда стали возникать все новые и новые виды опек, пока их не образовалось свыше двадцати. Но среди них по-прежнему главное место занимала опека над несовершеннолетними.

Свод Законов Российской империи предусматривал опеку "для попечения о лице и имуществе малолетних", которыми считались несовершеннолетние, не достигшие 14-летнего возраста. Согласно ст. 227, "родители имеют право назначать в духовном завещании к оставшимся после них малолетним детям и имуществу опекунов по собственному своему избранию". Но при этом действовали следующие правила: опека над имуществом, дошедшим в собственность малолетним детям, при жизни их родителей принадлежит отцу. Если в завещании не назначено особых опекунов к дошедшему малолетним детям имуществу, то опека принадлежит оставшемуся в живых отцу или матери, если нет в виду причин, по которым они не могли бы быть опекунами. И, наконец, если же опекуна по завещанию нет, а оставшийся в живых отец или мать не примут на себя обязанности опекать своего ребенка, то опекуны избираются и определяются правительством (ст. 231). Таким образом, речь идет об опеке по завещанию и назначению. Но в любом случае действует принцип следования сословной принадлежности малолетнего, подлежащего опеке. Дворянская опека занимается попечительством о детях сиротах, чьи родители принадлежат дворянскому сословию; опекой над детьми купцов, мещан и др. ведает Сиротский суд; над сиротами лиц, принадлежащих к православному духовенству, -- Духовная Консистория; ребенку-сироте из крестьянского сословия опекуна избирает сельский сход и т.д. Возможно, было и установление опеки по Высочайшему повелению.

Опека обычно устанавливалась после получения опекунским учреждением (Дворянской опекой, Сиротским судом и проч.) уведомления о малолетнем сироте. Но опекун мог быть назначен и без такового по инициативе самого опекунского учреждения. В любом случае в его задачи входило: осведомиться об имении малолетнего, определить опекуна "к лицу его и имению". Когда же "имения не осталось, то стараться поместить малолетнего, соответственно его состоянию и возрасту, в общественное училище или в сиротские дома, или в государственную службу, или пристроить к доброхотным людям для обучения промыслу или ремеслу"".

Таковы наиболее существенные предписания, относящиеся к периоду до установления опеки. Что же касается регламентации деятельности опекуна, то она отличается достаточной широтой. Его обязанности предусматриваются ст. 262 Свода Законов, где говорится, во-первых, о попечении об особе малолетнего, во-вторых, об управлении его имуществом. И чтобы получить представление, какое место в то время уделялось, выражаясь языком современным, личным правам и интересам несовершеннолетнего, его воспитанию, достаточно привести текст ст. 263 Свода Законов. А он таков: "Опекун должен пешись об особе и здравии малолетнего. Он старается, чтобы малолетний воспитан был в страхе Божьем, в познании той веры, в которой родился, в правилах добронравия и удаления от хилых примеров; для сего, ежели малолетний не отдан в общественное училище, опекун обязан, смотря по роду его и состоянию, отдать его на воспитание и для изучения приличных ему знаний людям добродетельным, или избрать учителей, кои имели бы в своих познаниях и поведении определенное законами свидетельство; для служения же определить к малолетнему необходимо только нужных служителей доброго и непорочного поведения". Вообше "опекун обязан приготовить малолетнего к жизни, сообразной его состоянию, но всегда трудолюбивой, умеренной и безмятежной". По сути дела, опекун при осуществлении своих обязанностей по отношению к личности малолетнего подопечного находится в таком же положении, как и родители.

Таким образом, в правовой регламентации опеки, в понимании ее сущности и назначения в России наблюдалась определенная последовательность. Однако "постоянству потребности далеко не соответствуют средства ее удовлетворения". -- таков вывод, который следует после анализа положения дел в опеке в конце XIX века. При этом замечено, что наиболее страдающей частью детей-сирот всегда были дети крестьян. В сельской местности, когда ребенок оставался сиротой, сельский сход собирал сведения, не окажется ли в том же сельском обществе благонадежного лица, которое пожелало бы усыновить сироту или добровольно принять его на воспитание. Не всегда такое лицо находилось. И "сплошь и рядом бывает так, что о судьбе неимущих сирот общество не заботится, предоставляя их на волю Божью". И дети, "оставленные без надзора, бродяжничают и побираются Христовым именем до тех пор, пока не найдется добрый человек, "призритель", который примет сироту на попечение. Иными словами, чаше всего именно "крестьянские сироты существуют мирским подаянием, а общество о них не заботится в надежде, что всегда отыщется хотя и отдаленный родственник или бездольная старушка, которая возьмет сироту к себе". Подобная ситуация наблюдалась и в других кругах населения, ибо "случаи уклонения от опеки очень часты, и масса несовершеннолетних фактически вырастает без всяких опекунов либо под безответственной властью лиц, взявших их на свое попечение".