Основы истории политических и правовых учений

Герцен обращал особое внимание на “международное Соединение работников” (т.е. МТР, Интернационал) как на “первую сеть и первый всход будущего экономического устройства”. Интернационал и другие соединения работников “должны становиться вольным парламентом четвертого состояния”. “Серьезный характер их, - писал Герцен о конгрессах МТР, - поразил врагов. Сильное их покоя испугало фабрикантов и заводчиков”. Взгляд на государство как на нечто второстепенное по отношению к экономике и культуре общества в рассуждениях Герцена направлен против анархизма Бакунина, считавшего первостепенной задачу разрушения государства. “Экономический переворот, - возражал ему Герцен, - имеет необъятное преимущество перед всеми религиозными и политическими революциями” Государство, как и рабство, писал Герцен (ссылаясь на Гегеля), идет к свободе, к самоуничтожению; однако государство “нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста”. “Из того, что государство - форма преходящая, - подчеркивал Герцен, - не следует, что это форма уже прешедшая”.

Будущее общество мыслилось Герценом как союз объединений (снизу вверх) самоуправляющихся общин: “Сельская община представляет у нас ячейку, которая содержит в зародыше государственное устройство, основанное на самозаконности, на мировом сходе, с избирательной администрацией и выборным судом. Ячейка эта не останется обособленною, она составляет клетчатку или ткань с сопредельными общинами, соединение их - волость - также управляет своими делами и на том же выборном начале”.

Чернышевский посвятил ряд статей систематическому изложению и популяризации идеи перехода к социализму через крестьянскую общину, с помощью которой, по его мнению, Россия сможет избежать “язвы пролетариатства. Необходимость государства, по мнению Чернышевского, порождена конфликтами, обусловленными несоответствием между уровнем производства и потребностями людей. В результате роста производства и перехода к распределению по потребностям (принцип Луи Блана) исчезнут конфликты между людьми, а тем самым и надобность в государстве. После длительного переходного периода (не менее 25-30 лет) будущее общество сложится в федерацию основанных на самоуправлении союзов земледельческих общин, промышленно-земледельческих объединений, фабрик и заводов, перешедших в собственность работников. В статье “Экономическая деятельность и законодательство” Чернышевский, резко критикуя теорию буржуазного либерализма, доказывал, что невмешательство государства в экономическую деятельность обеспечивается только заменой частнособственнического строя общинным владением, которое “совершенно чуждо и противно бюрократическому устройству”. В “Современнике” резко критиковались западноевропейские либеральные теории и развивающийся конституционализм. “Все конституционные приятности, - писал Чернышевский, - имеют очень мало цены для человека, не имеющего ни физических средств, ни умственного развития для этих десертов политического рода”. Ссылаясь на экономическую зависимость трудящихся, Чернышевский утверждал, что права и свободы, провозглашенные в странах Запада, вообще являются обманом: “Право, понимаемое экономистами в абстрактном смысле, было не более как призраком, способным только держать народ в мучении вечно обманываемой надежды”.

Негативное отношение теоретиков “русского социализма” к формальному равенству, к парламентаризму впоследствии немало способствовало принципиально отрицательному отношению народников (до 1879 г.) к политической борьбе, к конституционным правам и свободам.

54. АНАРХИЧЕСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ УТОПИЯ М.А.БАКУНИНА

Бакунин Михаил Александрович (1814--1876), один из основоположников и идеологов анархизма, боролся с марксизмом в I интернационале, оказал влияние на народничество, в философии идеалист. Для Бакунина характерно состояние деятельности: углубление в учебу, в занятия наукой, философией. Центром всей «системы мира» Бакунина является человек, который составляет одно целое со всей природой. Человек -- это животное, но обладающее способностью мыслить и выражать свои мысли словами. Человек выходит из животного состояния, чтобы прийти к человечности, то есть к устройству своего общественного существования на основах науки, сознания, разумного труда и свободы. Кстати Бакунин подчеркивал, что отрицает существование души как духовной субстанции, независимой и отделимой от тела, утверждал, что то, что неправильно называется душой, -- интеллектуальные и моральные качества человека. Первым средством познания человеком окружающего мира Бакунин считал способность абстрагирования, но при этом считал, что наш ум должен заниматься и изучением частностей. Отвлечение и скрупулезный, внимательный и терпеливый анализ частностей даст возможность возвысится до действительной концепции нашего мира. Единственной серьезной основой знаний, основой науки выступает, по Бакунину, коллективный или универсальный опыт, под которым понимается действительное установление действительных фактов. Веру в коллективный опыт человечества, народа Бакунин распространил на понимание истории, сделал эту веру основой для прогнозирования будущего общества, места человека в нем. В работе «Государственность и анархия» Бакунин пишет, что анархисты не имеют намерений навязывать народу какой-то идеал общественного устройства, но надо искать элементы своей будущей организации в самом народе. Так как всякая государственная власть по существу своему стоит вне народа и стремится починить народ своим порядкам, то анархисты объявляют себя врагами всякой государственной власти, врагами всякого государственного устройства. А народ, организуясь снизу вверх, путем самостоятельных и совершенно свободных соединений сам создаст свою жизнь. Становление безвластия и коллективизма в общественной жизни мыслилась путем революции, но при этом Бакунин отрицал необходимость революционной диктатуры: если будет государство, то будут и управляемые, будут и рабы”. «Красная бюрократия», государство неизбежно превратится в диктатуру чиновников с органами подавления. Общественная собственность станет фактически собственностью управляющей власти. С позиций народничества Бакунин отстаивал интересы крестьянства, он считал их главной силой, опорой страны и полагал, что пролетариат не должен подавлять крестьянство, а должен быть его союзником. Отвергая будущую диктатуру пролетариата, Бакунин противопоставлял ей свободное развитие разнообразных кооперативных форм хозяйства, самоуправление тружеников в различных сообществах. Отвергая в духе анархистской доктрины государственность, Бакунин в то же время во имя интересов человека утверждал, как альтернативную форму организации общества, -- вольный братский союз вольных производителей, ассоциаций, кооперативов, общин и областных федераций. Эти идеи уже в двадцатом веке развивал последователь Бакунина -- Петр Алексеевич Кропоткин (1842--1921). Место Кропоткина -- теоретика анархизма, гуманиста, ученого в истории русской общественной жизни определяется его вкладом в социальную философию. С именем Кропоткина связано выдвижение и утверждение целого комплекса плодотворных идей. Среди них -- единство науки, нравственности и революционных преобразований, критика уродливой централизации государственной власти и обоснование роли народной инициативы, политика естественнонаучного обоснования тенденций к взаимопомощи в человеческом обществе, широкое понимание роли кооперации не только в социально-экономическом, но и в общечеловеческом плане, как проявление закона взаимодействия людей во всех сферах деятельности. Гуманистическая ориентация мировоззрения и творчества Кропоткина отчетливо проявилась в том, что сквозь все его произведения проходит главная гуманистическая идея -- примат человеческого интереса. По мысли Кропоткина, ничего в обществе не должно совершатся помимо человека, вопреки его воли, потребностям. Никакие, даже благородные, начинания не могут осуществляться путем насилия над людьми. Всякая социальная деятельность, в том числе и революционная борьба, имеет смысл, если она совершается с целью осуществления наибольшей суммы счастья для каждой из единиц человеческого общества. Кропоткин утверждал, что существует прямая связь между свободой народа и его достижениями во всех сферах жизни. Так как свобода -- это возможность самостоятельного развития личности, ответственной только перед своей совестью. Кропоткин писал, что те эпохи достали в истории наибольшего развития, когда народ завоевывал себе свободу. Из области науки принес Кропоткин в революционное дело требование ясности, ненависти ко всякой лжи, какой бы целью она не прикрывалась. Кропоткин убежден был в необходимости революции. Но для него революция -- это не голос насилия, не разрушение. Революция должна быть не отделима от науки и нравственности. Из концепции единства науки, нравственности, революции выросла и своеобразная синтетическая философия Кропоткина. Он указывал на то, что в живой природе существует не только «борьба за существование», но и взаимопомощь живых существ. Опираясь на признание этой взаимопомощи, Кропоткин пришел к фундаментальному выводу: « нравственное начало в человеке есть не что иное, как дальнейшее развитие инстинкта общественности, свойственного всем живым существам» Следовательно, общество никогда не должно навязывать людям привычки к насилию, разрушению. Для подлинного развития науки и искусства нужна свобода от административного государственного и церковного давления. Идеи русских анархистов обогатили понимание места человека в обществе, утвердили роль добровольных форм коллективной жизни людей, осудили гнетущую роль централизма, сковывавшую человеческую свободу.

55. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА ПЕТРАЖИЦКОГО

Петражицкий стал основоположником Российской психологической теории права. В отличие от Коркунова, он отдает явное предпочтение индивидуальной психике, как фактору, ограничивающему фактическую силу власти. Психологическая теория права видела сущность правовой реальности в психическом переживании, которое оно содержала в себе. Психическое становилось субстанцией правового. Однако само право в его нормативиском положении возникает не на стадии формализации, а в момент первоначального осмысления и формулирования. В психологической модели Петражицкого, формирующие установку индивида, эмоции иррациональны и воздействуют помимо рационально контролируемых сознанием канонов. С рациональными здесь, прежде всего, отождествлялось абстрактное.

Нормы не могут однако основываться чистыми абстракциями: сущность волевых движений, порождаемых этими нормами в сознании, безусловно иррациональное, конкретное, субъективное право всегда иррационально.

По Петражицкому, именно индивидуальная психика является той средой, в которой формируется правовая норма. Личность состоит в центре всей системы права Петражицкого. Само право в его нормативистическом понимании возникает не на стадии формализации психических правовых переживаний, а в момент их первоночального осмысления и формирования. По Петражицкому неосознанный психический импульс еще не право, не истинное, а официальное догматизированное право.

Живое право сохраняет свою динамичность только на этапе эмоционального переживания, когда в индивидуальном сознании происходит переоценка ценностей, адекватная текущей ситуации и состоянию психики. Психологическая теория права довела индивидуализм как систему воззрения до крайнего предела, за которым начиналась истина.

56. КОНЦЕПЦИЯ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА В РОССИИ (Б.А.КИСТЯКОВСКИЙ, С.А.КОТЛЯРЕВСКИЙ, В.М.ГЕССЕН)

Идея создания правового государства находится в центре современного юридического мышления, ее актуальность и значимость в настоящее время трудно переоценить. Именно господство права способно надежно охранять права человека, обеспечивать подчиненность высшей власти народу, эффективно регулировать отношения собственности.

Концепция правового государства в отечественной политико-правовой науке начала активно разрабатываться в начале XX в. Какой же тогда русским юристам, философам, общественным деятелям представлялась модель правового государства? В этом вопросе -- не чисто познавательный интерес к трудам российских ученых. Исследователи обращаются к прошлому не только для того, чтобы лучше понять и осмыслить его, извлечь из него уроки, но и для того, чтобы, по словам известного русского правоведа П. И. Дегая, «открыть общее происхождение законов (познание философское), представить постепенное их преобразование (познание историческое), показать влияние, какое па них имеет местность (познание эмпирическое), означить с точностью современное действующее право (познание догматическое) и описать постепенное усовершенствование учения права (познание литературное)».1 Юрист лишь тогда будет понимать отечественное право и содействовать успехам правоведения, подчеркивал П. И. Дегай, когда хорошо познает общую цель законов и воспользуется опытом других законодательных систем. По словам известного французского историка Ж. Мишле, будущего не понять, если придерживаться только настоящего.

Итак, начнем с истоков. Видный юрист и философ права Л. М. Родионов в работе «Правовое государство» в начале века писал: «Великий смысл развития демократических начал, за которые боролись и борются народы, заключается в том, что только таким путем -- и никаким иным -- может быть достигнуто обеспечение права, а стало быть, и интересов общества и отдельных личностей в государстве. Ведь интересы человеческой личности и ее достоинство составляют конечную цель всех политических движений и переворотов. А так как сознание современного человечества говорит о равном достоинстве каждой отдельной личности, то справедливое государственное устройство должно обеспечить всем и каждому свободное развитие всех природных сил и способностей, удовлетворение всех разумных потребностей».2

С.А. Котляревский в работе «Правовое государство и внешняя политика» подчеркивал, что идея правового государства «есть зрелый плод той долгой борьбыза право, которая представляет одну из важнейших глав в истории человеческой цивилизации и, выросши на этой, веками возделанной почве, она может безопасно встретить напряженную переоценку ценностей, подъем волны и скепсиса, и критики».3 Идея правового государства не ограничивается вопросами государства и права. По мнению С. А. Котляревского, «направляя работу юриста, занятого истолкованием строения и жизни современного государства, она в то же время освещает путь политику-практику, признавшему, что ответы на задания, поставленные перед этим государством, могут быть прочными приобретениями, превратиться в неотъемлемое национальное достояние, лишь будучи облечены в правовые нормы».4

Одним из основоположников современной теории правового государства, как известно, является Монтескье. Он обосновал идею разделения властей как гарантию политической свободы гражданина, понимая под ней спокойствие его духа, проистекающее из уверенности в собственной безопасности, в неприкосновенности его прав. Особо он указывал на опасность, которая грозит политической свободе, если в одних руках будут соединены законодательная, исполнительная и судебная власть. С этим нельзя не согласиться, учитывая наш собственный печальный исторический опыт, преодолеть который нам еще предстоит.

Предпринимая попытку дать определение понятия правового государства, В. М. Гессен писал: «Правовым называется государство, которое признает для себя как правительства создаваемые им же как законодателем юридические нормы. Правовое государство в своей деятельности, в осуществлении правительственных и судебных функций связано и ограничено правом, стоит под правом, а не вне и над ним. Отличительным свойством правового государства является подзаконность правительственной и судебной власти; такая подзаконность предполагает обособление властей -- отделение правительственной власти от законодательной и судебной от той и другой».5 Именно начало обособления властей должно быть положено в основу формирования правового государства.

Приоритет законодательной власти, продолжает далее В. М. Гессен, как власти верховной -- отличительное свойство правового государства. Он находит выражение в формальном понятии закона в качестве высшей юридической нормы в государстве, И. Ф. Цион в полемической работе «Как установить в России правовой государственный строй?» утверждал, что воля законодателя не является произволом, а «есть результат размышления, основанного па верной оценке народных нужд и их соглашения с тридиционными государственными задачами».6 Поддерживая такую постановку вопроса, С. А. Котляревский добавлял к этому, что власть должна быть ограничена правом прежде всего во имя справедливости, а «юридически конституционным нужно признать всякое государство, где народное представительство участвует в осуществлении законодательной власти, т. е. законом в формальном смысле признается лишь акт, изданный с согласия народного представительства».7

Говоря о роли суда в правовом государстве, С. А. Котляревский подчеркивал, что он должен быть одинаково независимым от давления как правительства, так и представительства, обязан защищать закон от посягательств, от кого бы они ни исходили, и предоставить возможность судье проверять обоснованность актов исполнительной власти. А И. Ф. Цион, затрагивая проблему отношений власти и суда, утверждал, что народные права могут быть надежно охраняемы только сильной властью и абсолютно независимыми от этой власти судами. Учитывая национальную и территориальную специфику Российского государства, И. Ф. Цион считал, что помимо общих основ правового государства, которые необходимы для любого государства, Россия, занимающая почти седьмую часть земного шара, нуждается в разумной децентрализации правительственных органов и «умелом их применении к потребностям столь разнообразных местностей и народностей». Для введения в России правового порядка он предлагал утвердить свободу личности, неприкосновенность имущества, полную свободу совести и вероисповедания, общественный контроль над исполнением бюджета, значительное расширение провинциального самоуправления посредством соответствующего преобразования земских учреждений и введения их во всей стране.

Исходя из необходимости подчинения власти закону, многие сторонники правового государства полагали, что, благодаря подзаконное правительственной и судебной властей, отношение между индивидом и государством становится правоотношением, отношением гражданства. «Государство, в лице своей правительственной власти, является правовым субъектом; и точно так же правовым субъектом является гражданин. Субъективные публичные права гражданина обеспечиваются системой юридических гарантий, осуществляющих на практике идею правового государства. Правомерность правительственной власти является в правовом государстве источником субъективных публичных прав гражданина».8 Обозначая основные принципы правового государства, В. М. Гессен подчеркивал, что оно должно быть демократическим, и разделение властей не может идти вразрез с его демократической природой. Благодаря этому развивается власть общественного мнения, возрастает роль демократических партий. «Придет время и всеобщее избирательное право во всех, без исключения, конституционных государствах станет реальным фактом политической жизни. Тогда -- и только тогда -- парламент явится действенным выразителем одной воли, -- воли народного большинства. Тогда народные демократические партии будут обладать достаточною силою для того, чтобы именем народа править зной».

Народовластие в работе Г. Новоторжского «Что такое правовое государство?» отождествлялось с принадлежащей всему народу высшей верховной властью, которой все обязаны подчиняться. «Народ сам правит государством, народ сам заведует всеми государственными делами. Народ сам издает законы, сам следит за их исполнением, сам творит правосудие. В руках у народа и законодательная, и исполнительная и судебная власть».10 И тут же подчеркивается, что в правовом государстве не существует никаких ограничений для граждан иной национальности по сравнению с той, которая преобладает в стране. Каждый должен понимать, что любой человек прежде всего такой же человек, как и другие, и только потом он уже отличается чем-нибудь от себе подобных. С. А. Котляревский особо указывал, что «степень широты самоуправления в пределах данного государства есть один из самых главных признаков того, насколько оно способно осуществлять принцип правового государства.

Известный юрист В. Н. Ренненкампф справедливо замечал, что демократизация общества есть неизбежный факт, с которым необходимо считаться. Жизнь неотвратимо стремится к тому, чтобы осуществить демократические принципы. В своей работе «Правовое государство и народный суверенитет» он указывал на большую значимость человеческой личности в государственном устройстве страны. «Никакое демократическое государство с его народным суверенитетом, никакое обобществление производства не избавят человечество от проявления новых форм социального рабства и угнетения без коренного, нравственного изменения самой человеческой личности. Одухотворение человеческой жизни -- вот необходимое условие для правильных политических и общественных форм. Мир правды и добра кроется в возрождении человеческого духа и в нравственных усилиях людей». Эти мысли, как мы видим, актуальны и ныне, созвучны требованиям сегодняшнего дня.

Обеспечение прав человека в правовом государстве рассматривалось русскими юристами в качестве одного из основополагающих принципов правового государства. При этом «объем прав, признаваемых в том или ином культурном государстве за личностью зависит всецело от общего уровня развития народа, от его политического воспитания и от успехов народа в борьбе за право». Только широкие демократические начала открывают путь к идеалу государственного устройства: введение в область права начал справедливости. По мнению Л. М. Родионова, обеспечение личной свободы и неприкосновенности граждан -- едва ли не высшее достижение правового государства.

Политическая же свобода «открывает простор для общественной борьбы и творческой работы, направленной к великой цели -- возможному счастью человечества».

В 1906 г. в журнале «Вопросы философии и психологии», была опубликована работа Б. А. Кистяковского «Государство правовое и социалистическое», с интересом воспринятая сразу после ее опубликования, но впоследствии незаслуженно преданная забвению. Еще Фихте и Гегель под понятием государства, писал Б.А. Кистяковский, подразумевали исключительно правовое государство и представляли его как совокупность тех принципов, которые должны осуществляться в совершенном правовом государстве. «Вполне понятно, почему Фихте и Гегель, чтобы уразуметь истинную природу государства, обращали свои взоры прежде всего и исключительно на правовое государство. Правовое государство -- это высшая форма государственного быта, которую выработало человечество как реальный факт. В идеале есть более высокие формы государственности, например, социалистическое государство».15 По его мнению, основной принцип правового, или конституционного, государством -- в ограничении государственной власти. «В правовом государстве власти положены известные пределы, которых она не должна и не может переступать».16 Ограничение власти происходит за счет признания неприкосновенных и неотъемлемых прав личности. Таким образом, в русской юридической литературе, пожалуй, впервые признается, что имеется известная сфера самоопределения и самопроявления личности, в которую государство не имеет права вторгаться. В этом специфика правового государства. Все права граждан и :их неприкосновенность, подчеркивал ученый, составляют содержание политической свободы, без которой не может обойтись ни| одно культурное общество. «Благодаря неотъемлемым правам и неприкосновенности личности, государственная власть в правовом, или конституционном, государстве не только ограничена, но и строго подзаконна».

Говоря о правовом государстве, Б. А. Кистяковский не ограничивался признанием принципа разделения властей и необходимостью сосредоточения власти в руках народа. Даже если власть всецело сосредоточена в руках народа, но способна по желанию отменять свободу слова, печати, собраний и союзов, государство, считал он, не только не имеет ничего общего с правовым, а, напротив, обладает обратным антиправовым характером. «Свободы эти настолько неотъемлемое право каждого человека, что тот государственный строй, в котором они нарушаются, не может быть признан нормальным, независимо от того, в чьих руках находится власть. Там, где этих свобод нет или где они во всякий данный момент могут быть хотя бы временно упразднены, там нет даже элементарной политической свободы и там государственная власть имеет характер насильственный, а не правовой». Государства, построенные на принципе народовластия, также могут быть несвободными и деспотичными, причем диктат и деспотизм здесь может привести к более трагическим последствиям, чем деспотизм одного лица. Об этом свидетельствуют примеры некоторых античных республик, практика конвента и якобинцев в эпоху Великой французской революции.

Гарантию свободы личности Б. А. Кистяковский видел в такой организации власти, при которой исключается возможность подавления личности и обеспечивается признание за ней и народом в целом прерогатив как объекта, так и субъекта власти, т. е. признается ее суверенитет. Самое важное учреждение правового государства -- народное представительство -- должно являться непосредственным соучастником государственной власти. Только тогда возрастает престиж власти, когда она находит поддержку и опору в своем народе, что придает ей прочность и устойчивость. «Несомненно, что полное единение государственной власти с народом, т. е. полное единство государства, как цельной организации, осуществимо только в государстве будущего, в народном или социалистическом государстве. Последнее, однако, не будет в этом случае создавать новый принцип, а только осуществит тот принцип, который провозглашен правовым государством. Возвращаясь к вопросу об организации государственной власти в правовом государстве и об участии народа в этой организации, надо отметить, что самая важная функция власти -- законодательство в правовом государстве всецело подчинено народному представительству».

Говоря о народном представительстве в правовом государстве, Б. А. Кистяковский считает, что в его выборах должен участвовать весь народ и никакие ограничения избирательного права принципиально недопустимы. Избирательное право должно быть не только всеобщим и равным, но и обеспечивать прямое голосование непосредственно за кандидатов, выдвинутых в представительство тайным или закрытым способом. «Требование всеобщего, равного и прямого избирательного права с тайной подачей голосов является теперь основным требованием демократизма. При народовластии всякий должен обладать избирательным правом и никто не может быть его лишен». Поднять уровень общественного правосознания, сформировать чувство ответственности, утвердить большее уважение к законности как своих, так и чужих прав, развить в народе сознание общественной и национальной солидарности, согласия, признать важность общегосударственных и общенародных интересов возможно лишь при широком участии народных представителей в создании и выработке законов и действенном влиянии на деятельность правительства и общую политику страны. «Но как участие в законодательстве, так и влияние на правительственную деятельность может быть обеспечено всему народу только при общем и равном из избирательном праве». И для народа, и для государства, приходит к выводу ученый всеобщее и равное избирательное право с прямой и тайной подачей голосов явилось бы большим благом. Это должно понять «всякое сколько-нибудь благоразумное и талантливое правительство».

Одна из черт правового государства, по Б. А. Кистяковскому, -- возможном образования любых общественных и народных организаций. «В самом деле, социалистическое государство должно быть прежде всего определенно демократически и народным. Но и современное правовое государство является по своим принципам безусловно демократическим». Выработка учреждений будущего социального строя возможна, заключает Б. А. Кистяковский, только в правовом государстве, которое есть его школа и «лаборатория». Признав это, необходимо ценить институт правового государства и дорожить им. Над созданием социалистического строя, по его мнению, надо еще много и долго работать как теоретически, так и практически, но решение данной задачи возможно только в рамках правового государства при господстве политической свободы и демократических учереждений.

Как видим, анализ взаимодействия государства и права в дореволюционном правоведении представлен достаточно солидно. Причем это взаимодействие рассматривалось в двух аспектах. Во-первых, в плане воздействия государства на процесс создания права и обеспечения его реализации. Зачастую эта деятельность сводилась к установлению запретов, законодательному определению финансового уклада и т. д. Причем термин «закон» употреблялся применительно к нормам, так сказать, высшего порядка (lex divina, lex naturalis). До XVIII в. в России для обозначения актов, государственной власти обычно пользовались такими понятиями, как «уставы», «государевы указы». Позднее «правотворение» окончательно отождествляется с деятельностью государства по созданию законов.

Но взаимоотношения между правом и государством рассматривались в плане воздействия не только государства на право («правотворение»), но и права на государство, т. е. как регламентация деятельности государственных органов правом, Высшей формой воздействия права на государство считалось установление прочных правовых пределов проявления государственной власти. Но само это ограничение государства правом объяснялось по-разному в зависимости от разных теоретико-познавательных подходов и приемов изучения данных феноменов. Поскольку школа естественного права выводила государство из общественного договора, ее представители полагали, что такое ограничение вытекает из нерушимости естественного закона и неотчуждаемости основанных на нем субъективных публичных прав индивида. Праву, по их мнению, принадлежит исторический приоритет, оно возникает до образования государства. «Никакое „государство” и никакая власть, -- утверждал один из представителей естественноправового направления Е. Н. Трубецкой, -- не есть первоначальный источник права, ибо всякое государство, точно так же, как и всякая власть, обусловлены правом». Отдавая должное позитивным аспектам естественно-правовой концепции, в основе которой лежит требование кардинальных преобразований в общественно-политической жизни, не утратившие своей актуальности суждения о приоритете естественных и неотчуждаемых прав человека и необходимости их закрепления в объективном праве, мы полностью присоединяемся к мысли известных польских юристов Г. Грошика и А. Корибского о необходимости решительного отказа от современного позитивистского подхода к праву, рассматривающего его в первую очередь в качестве инструмента репрессивного и превентивного общественного воздействия, и утверждения взгляда на право как на фактор стимулирования, поощрения желаемых социальных преобразований. Право призвано быть инструментом налаживания и контроля за механизмом социального саморегулирования, а не средством произвольного навязывания определенных стандартов социального поведения.

Дальнейшее развитие правовой науки -- насущная потребность современного обществознания. Обращение к истории, генезису той или иной теории призвано обогатить арсенал средств исследования новых проблем. Но эти новые проблемы не должны перечеркивать все то ценное, что достигнуто в прошлом, о котором мы порой забываем или стараемся забыть. Нередко забвению пытаются предать и такие идеи, которые, едва родившись, в сущности, так и не были воплощены в жизнь. Одна из них -- идея правового социалистического государства, незаслуженно подмененная идеей административно-бюрократической системы. Чтобы возвратиться к идее социализма, необходимо, отказавшись от рутинных схем лженаучных абстракций, сформировать научные основы правового государства, являющегося, как отмечали русские юристы, фундаментом более высокой формы государственности -- социалистического государства.

57. ПОЗИТИВИСТСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА. Г.Ф. ШЕРШЕНЕВИЧ

Гос-во - источник права как властное веление и власть, связано с волей и умением. В основе власти лежит эмоциональный и эгоистический интеллектуальный настрой повинующегося, полагающего, что послушание может принести известные выгоды. Верное понимание государства - социологическое, а не юридическое. Социологическое: гос-во - комбинация силы и воли. Воля: умение одних подчинять себе других.

Власть связана с волей, с умением «заставить других сообразовывать свое поведение с волею властвующих, вводить свою волю одним из существенных мотивов, определяющих поведение другого. Все власти в государстве опираются на государственную власть с ее изначальным (исторически и логически) авторитетом, из нее же они черпают свои силы, тогда как государственная власть опирается непосредственно на общественные силы. Так гос-во может характеризоваться с позиции социологии. С юридической точки зрения, гос-во есть правовое отношение, есть объект или субъект права, но это уже, по Шершеневичу, неправильные, искаженные представления о власти. С методологической точки зрения, подчеркивает он, «юридическое определение не только не способно объяснить реального существа того, что мы называем гос-вом, но оно кроет в себе опасность затемнить пред нами истинную сущность явлений, происходящих в государстве. Понятие о государстве только одно - социологическое».

58. В.И.ЛЕНИН О ГОСУДАРСТВЕ, ПРАВЕ И РЕВОЛЮЦИИ

Политическая философия

Политическая философия Ленина ориентировалась на радикальное переустройство общества, ликвидирующее всякое угнетение, социальное неравенство. Средством такого переустройства должна была быть революция. Обобщая опыт прежних революций, Ленин разрабатывает учение о революционной ситуации и о диктатуре пролетариата как средстве защиты и развития завоеваний революции. Как и основатели марксизма, Ленин рассматривает революцию как следствие в первую очередь объективных процессов, указывая, что она не делается по заказу или по желанию революционеров. При этом Ленин вносит в марксистскую теорию положение о том, что социалистическая революция не обязательно должна произойти в наиболее развитых капиталистических странах; цепь империалистических государств может прорваться в наиболее слабом, из-за переплетения в нём множества противоречий, звене. В восприятии Ленина таким звеном была Россия в 1917 году.[153]

Под политикой Ленин понимал прежде всего действия больших масс людей. «...Когда открытого политического выступления масс нет, -- писал он, -- его никакие путчи не заменят и искусственно не вызовут»[154]. Вместо свойственных другим политикам рассуждений об элитах и партиях Ленин говорил о массах и социальных группах. Он внимательно изучал жизнь разных слоёв населения, стараясь выявить изменения настроений классов и групп, соотношение их сил и т. д. На этой основе делались выводы о классовых союзах, о лозунгах дня и возможных практических действиях.[153]

При этом Ленин отводил большую роль субъективному фактору. Он доказывал, что социалистическое сознание не возникает само собой из экономического положения пролетариата, что для его выработки нужна деятельность теоретиков, опирающихся на более широкие основания, и что это сознание нужно вносить в рабочий класс извне. Ленин разрабатывал и претворял в жизнь учение о партии как ведущей части класса, указывал на роль субъективных составляющих в революции, которые сами не возникают из революционной ситуации. В связи с этими положениями одни интерпретаторы стали говорить о существенном вкладе Ленина в марксистскую теорию, другие -- о его волюнтаризме.[153]

Ленин также высказал ряд положений, развивавших марксистскую идею об отмирании государства, чему, согласно Ленину, должна предшествовать его радикальная демократизация, включая выборность и сменяемость депутатов и чиновников, работа которых должна оплачиваться на уровне зарплаты рабочих, всё более широкое привлечение к государственному управлению представителей народных масс, с тем чтобы в конечном счёте управляли по очереди все, и управление перестало быть привилегией.[153]

Коммунизм, социализм и диктатура пролетариата

Согласно Ленину всякое государство носит классовый характер. В статье «Мелкобуржуазная позиция в вопросе о разрухе» (Полн. собр. соч., т. 32) В.И. Ленин пишет: «В вопросе о государстве отличать в первую голову, какому классу «государство» служит, какого класса интересы оно проводит» (С. 247). В подготовленной Лениным Программе РКП(б) было записано: «В противоположность буржуазной демократии, скрывавшей классовый характер ее государства, Советская власть открыто признает неизбежность классового характера всякого государства, пока совершенно не исчезло деление общества на классы и вместе с ним всякая государственная власть» (С. 424). В брошюре «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком» (Полн. собр. соч., т. 39) В.И. Ленин классовый характер государства подчеркивает самым решительным образом: «Либо диктатура (т.е. железная власть) помещиков и капиталистов, либо диктатура рабочего класса».

В Тезисах доклада о тактике РКП на III конгрессе Коммунистического Интернационала (Полн. собр. соч., т. 44) В.И. Ленин отмечает: «Диктатура пролетариата означает не прекращение классовой борьбы, а продолжение ее в новой форме и новыми орудиями. Пока остаются классы, пока свергнутая в одной стране буржуазия удесятеряет свои атаки на социализм в международном масштабе, до тех пор эта диктатура необходима». (С. 10) А поскольку, как подчеркивалось в Докладе о тактике РКП на III конгрессе Коммунистического Интернационала 5 июля 1921 г. (Полн. собр. соч., т. 44), «задача социализма состоит в том, чтобы уничтожить классы» (С. 39), постольку период диктатуры пролетариата охватывает всю первую фазу коммунизма, то есть весь период социализма[155].

До построения коммунизма необходим промежуточный этап -- диктатура пролетариата. Коммунизм делится на два периода: социализм и собственно коммунизм. При социализме нет эксплуатации человека человеком, но ещё нет изобилия материальных благ, позволяющего удовлетворить любые потребности всех членов общества[156].

Взятие власти большевиками в октябре 1917 г. В.И. Ленин рассматривал как начало социалистической революции (см.,: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.35. С.243, 309, 396), успех которой был для него долгое время проблематичным (см.: там же. С.96, 377-378). Объявление советской республики социалистической означало для него лишь «решимость Советской власти осуществить переход к социализму» (Ленин В.И. Поли, собр. соч. Т.36. С.295)[157].

В 1920 году в своей речи «Задачи союзов молодёжи», Ленин утверждал, что коммунизм будет построен в 1930--1940 годах[158].

Отношение к империалистической войне и революционное пораженчество

По мнению Ленина Первая мировая война носила империалистический характер, была несправедливой для всех участвующих сторон, чуждой интересам трудящихся[159]. Ленин выдвинул тезис о необходимости преобразования империалистической войны в войну гражданскую (в каждой стране против своего правительства) и необходимости использования рабочими войны для свержения «своих» правительств[66]. При этом, указывая на необходимость социал-демократов участвовать в антивоенном движении, которое выступало с пацифистскими лозунгами мира, Ленин считал такие лозунги «обманом народа» и подчёркивал необходимость гражданской войны[66].

Ленин выдвинул лозунг революционного пораженчества, сущность которого заключалась в неголосовании в парламенте за военные кредиты правительству, в создании и укреплении революционных организаций среди рабочих и солдат, борьбе с правительственной патриотической пропагандой, поддержке братания солдат на фронте[160]. Вместе с тем Ленин считал свою позицию патриотичной -- национальная гордость, по его мнению была основой ненависти по отношению к «рабскому прошлому» и «рабскому настоящему»[161].

О классовой морали

Не существует общечеловеческой морали, а есть только классовая мораль. Каждый класс проводит в жизнь свою мораль, свои нравственные ценности. Мораль пролетариата -- нравственно то, что отвечает интересам пролетариата[162] («Наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата»[163]).

Как отмечает политолог Александр Тарасов, Ленин вывел этику из области религиозных догматов в область проверяемости: этичность необходимо проверять и доказывать, служит ли то или иное действие делу революции, полезно ли оно делу рабочего класса.

59. РЕЛИГИОЗНО-НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ ПРАВА. В.С. СОЛОВЬЕВ. Е.Н. ТРУБЕЦКОЙ

В России в конце XIX -- начале XX в. существовало немало философски-религиозно настроенных мыслителей славянофильского настроя, затрагивавших вопросы права с позиций справедливости, в связи с религиозными заповедями, идеями нравственного совершенствования. К числу таких правоведов, сводивших правовые проблемы к моральным, относятся В. С. Соловьев, Е. Н. Трубецкой, И. А. Ильин, С. Л. Франк и др.

Видный философ права Владимир Сергеевич Соловьев (1853-- 1900), доцент философского факультета Московского университета по кафедре философии, некоторое время читал лекции в Петербургском университете. В 1900 г. он был избран почетным академиком Академии наук по разряду изящной словесности отделения русского языка и словесности. В 1891 г. Соловьев был приглашен возглавить отдел философии в Большом Энциклопедическом Словаре Брокгауза и Ефрона, написал более 130 статей (например, статьи о Канте, Гегеле, Конте). Он внес большой вклад в обоснование нравственного содержания права. К числу главных работ Соловьева относятся "Кризис западной философии (против позитивистов)" (1874 г.), "Критика отвлеченных начал" (1880 г.), "Оправдание добра. Нравственная философия" (1897 г.).

Учение о праве Соловьева основывается на изучении и сопоставлении им природы права и морали. Согласно его взглядам нравственное требование по своему содержанию неограниченно и всегда стремится к построению идеала. Право, наоборот, носит условный характер и предполагает ограничение -- в юридической области важны поступок и его результат. Нравственный закон, предписывая должное поведение, обращен только к внутренней стороне воли индивида, а юридический закон рассматривает внешнее проявление воли -- имущество, действие, результат действия и т.д.

Право требует низшей, минимальной степени нравственного сознания. Исполнение нравственных требований не исчерпывается, отмечал Соловьев, никакими внешними проявлениями, а позитивный закон дозволяет, предписывает, запрещает определенное правило поведения; право предполагает объективное выражение воли в совершении или недопущении каких-либо действий. "Право -- это требование реализации минимальной нравственности, то есть осуществления определенного минимального добра", -- писал ученый. Коль скоро в правовой области важна реализация правовых норм для гарантированности каких-либо благ, например, безопасности лиц в обществе, осуществления прав личности, то юридический закон непременно должен содержать в себе прямое либо косвенное принуждение. Право, замечал Соловьев, это "принудительное требование реализации определенного минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла". Задача права, по его мнению, заключается не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он до времени не превратился в ад.

Понятие личной свободы в философии Соловьева во многом созвучно идеям Локка, Монтескье, Канта. Основы общежития, утверждал ученый, могут охраняться только законом, поскольку "существование общества зависит не от совершенства некоторых, а от безопасности всех". Поэтому принудительный закон, охраняя и личную свободу, и общественный интерес, является "необходимым условием нравственного совершенствования".

Право в теории Соловьева определяется нравственностью. Обусловленность права нравственностью выражается в том, считал ученый, что всегда и везде ставится требование, чтобы закон был справедливым. Вместе с тем различные интересы и требования людей могут разграничиваться не только на юридических основаниях. "Если разбойники в лесу, ограбив путешественников, оставят им жизнь, а себе возьмут только их имущество, то это, несомненно, будет разграничение интересов, -- писал Соловьев, споря со сторонниками социологического направления. -- Но видеть здесь что-нибудь общее с правом можно разве только в том смысле, в котором всякое насилие есть выражение права -- кулачного или права силы".

Право, согласно концепции Соловьева, определяется общей и постоянной нормой справедливости. Поэтому, утверждал он, вместе с юридической квалификацией интересов и требований одновременно происходит и их оценка. Если рассматривать нравственность как оценку интересов, то право, отмечал Соловьев, должно входить в область нравственности. На этом основании он выступал против учения Иеринга и других социологов права, утверждавших, что право -- разграничение, а нравственность -- оценка интересов.

Соловьев был приверженцем концепции "возрожденного" естественного права. Он считал, что нельзя оценивать какой-либо факт правовой области, не руководствуясь при этом общей идеей права, которая наполняется различным содержанием. С изменением условий времени и места законы, замечал Соловьев, "из разумных становятся бессмысленными, из благотворительных -- вредными". Именно поэтому критерий отличия права от неправа заключается, по его убеждению, в объективном принципе -- требовании реализации.

Сущностью права Соловьев признавал "исторически-подвижное определение необходимого принудительного равновесия двух нравственных интересов -- личной свободы и общего блага", где право -- область внешняя, а интерес личности -- область частная. "Общее благо" должно общим пределом ограничивать частные интересы, но оно не может их упразднять. Поэтому он выступал против смертной казни и пожизненного заключения, которые, по его мнению, противоречат существу права.

Соловьев в своем учении различал понятие сущности права (идею права) и позитивное право (закон). Закон -- это "определенное в данных обстоятельствах места и времени ограничение личной свободы требованиями общего блага", к признакам которого он относил: 1) публичность, 2) конкретность, 3) реальную применимость.

Право должно быть обеспечено, следовательно, необходимо иметь достаточно силы для реализации правовых норм, рассуждал Соловьев. Такой силой он признавал государственную власть, содержание которой определяется деятельностью законодательной власти -- власти издавать обязательные для всех законы, судебной властью -- властью судить в соответствии с этими общими законами о частных делах, исполнительной властью -- властью принуждать всех и каждого к исполнению законов.

Соловьев выступал против принципа разделения властей как "системы сдержек и противовесов". Он утверждал, что разобщенность и противоборство властей мешают осуществлению единой цели -- "правомерному служению общему благу". По мнению Соловьева, власть является единым началом полновластия; судебная власть подчиняется законодательной, а исполнительная -- "заведует принудительным исполнением законов и судебных решений" и потому производна от первых двух.

Только в государстве право способно реально осуществляться и быть гарантированным. Поэтому Соловьев называл государство "воплощенным правом". Вместе с тем он не разделял концепции правового государства, считая что граница деятельности государства лежит не в индивидуальной свободе, а в "равномерном и всеобщем характере ограничения". Таким образом, по Соловьеву, правовым принципом, определяющим деятельность государства, является не безусловная личная свобода, а условная свобода, т.е. свобода в условиях равенства.

Равенство, утверждал Соловьев, бывает двух видов: несправедливое и справедливое. Второе понимание равенства ("равенство в исполнении должного") и есть право. "Справедливый должник есть не тот, который равно отказывает в уплате всем своим кредиторам, а тот, который всем им равномерно выплачивает свой долг; справедливый отец не тот, который одинаково равнодушен ко всем своим детям, а тот, который показывает им всем одинаковую любовь", -- писал Соловьев.

Соловьев выступал с обоснованием позитивных функций государства, которое он рассматривал как "собирательно-организованную жалость". Каждое государство имеет целью охрану основ своего общежития, а христианское государство, за которое ратовал Соловьев, стремится еще улучшить условия существования человека в этом обществе. Прогресс государства, по его замечанию, состоит в том, чтобы "как можно меньше стеснять внутренний нравственный мир человека и как можно вернее и шире обеспечивать внешние условия для достойного существования и совершенствования людей".

Одним из первых в России Соловьев выдвинул требование о праве каждого человека на достойное существование. Он писал, что никакой человек ни при каких условиях и ни по какой причине не может рассматриваться как только средство для каких бы то ни было посторонних целей, он не может быть только средством или орудием ни для блага другого лица, ни для блага целого класса, ни для общего блага, т.е. общности большинства других людей.

Отрицая материальное уравнивание всех людей, Соловьев считал, что государство, тем не менее, должно взять на себя заботу об обеспечении экономически слабых лиц. Когда человек не может поддерживать свое существование, он перестает быть "целью для себя и других, становится только материальным орудием экономического производства". Кроме нравственной цели поддержания достойного существования человека Соловьев видел в этом требовании условие существования всего общества и государства. "Правовое принуждение не принуждает никого быть добродетельным. Его задача -- препятствовать злому человеку стать злодеем (опасным для общества) только в интересе общего блага", -- писал ученый.

Являясь сторонником проведения реформ в России, наделения граждан различными правами и свободами, Соловьев предлагал идею государства как "нравственно-органическую солидарность между простым народом и образованным классом". Всю ответственность за ненадлежащее проведение государственных реформ он возлагал не только на правительство, но и на интеллигенцию, которая, по его убеждению, недостаточно отстаивала в России идеи права и правового государства.