Мошенничество в сфере кредитования (статья 159.1 Уголовного Кодекса Российской Федерации): проблемные вопросы квалификации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Кафедра уголовного права

Мошенничество в сфере кредитования (ст. 159.1 УК РФ): проблемные вопросы квалификации

Выпускная квалификационная работа

студента 2 курса магистратуры

очной формы обучения

Жигача Дмитрия Леонидовича

Научный руководитель:

доцент, кандидат юридических наук

Шатихина Наталья Сергеевна

Санкт-Петербург

2016 год

Содержание

Введение

Глава 1. Признаки, касающиеся общего понимания состава мошенничества в сфере кредитования

1.1 Сфера действия состава мошенничества в сфере кредитования

1.2 Вопрос о понятии заемщика и специальном субъекте мошенничества в сфере кредитования

Глава 2. Отдельные проблемные признаки состава мошенничества в сфере кредитования

2.1 Объект преступления

2.2 Объективная сторона

2.2.1 Вопрос о недостатках конструкции способа совершения мошенничества в сфере кредитования

2.2.2 Вопрос о соотношении недостоверных и заведомо ложных сведений в составе мошенничества в сфере кредитования

2.2.3 Вопрос об объеме последствий в составе мошенничества в сфере кредитования

2.2.4 Вопрос о моменте окончания мошенничества в сфере кредитования в сравнении с незаконным получением кредита (ст. 176 УК РФ)

2.3 Соучастие

2.3.1 Ответственность сторон обеспечительного обязательства при совершении мошенничества в сфере кредитования

2.3.2 Вопрос о посредственном исполнении мошенничества в сфере кредитования (Вопрос о квалификации действий виновного, присвоившего денежные средства, за счет использования непосредственного заемщика, не посвященного в мошеннический замысел)

Заключение

Список использованных источников

Приложения

Введение

Важность кредитных отношений для общества и распространенность преступлений, наличие квалификационных проблем. В современном обществе кредитные отношения представляются развитой системой правовых отношений. Кредитные отношения опосредуются гражданским правом и имеют огромное значение в любой экономике. При этом кредитование само по себе связано с определенными отношениями по поводу высокооборотных объектов гражданских прав - денег и безналичных денежных средств. Эти и многие другие причины непосредственным образом влияют на значительную распространенность преступлений в сфере экономики в данной социальной области.

Этой мысли уделяется внимание в документах высших органов государственной власти, в частности, в Письме Верховного Суда Российской Федерации (далее - Верховного Суда РФ) от 25 мая 2012 года № 2-ВС-2733/12 «О проекте Федерального закона № 53700-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и иные законодательные акты Российской Федерации» О проекте Федерального закона № 53700-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и иные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс]: Письмо Верховного Суда Российской Федерации (далее - Верховного Суда РФ) от 25 мая 2012 года № 2-ВС-2733/12 // Доступ из СПС «Консультант Плюс». и в пояснительной записке к проекту Федерального закона № 53700-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации [Электронный ресурс]: пояснительная записка к проекту Федерального закона № 53700-6 // Доступ из СПС «Консультант Плюс»..

В юридической практике до сих пор существует значительное количество квалификационных проблем, связанных в целом с мошенничеством в кредитной сфере. А состав преступления, предусмотренный ст. 159.1 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. № 25. ст. 2954. Доступ из СПС «Консультант Плюс». , увеличивает уровень сложности квалификации преступлений в данной области.

В связи с этим нужно отметить, что данная работа состоялась не просто из-за введения в действие закона, добавляющего специальные виды мошенничества (Федеральный закон от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации [Электронный ресурс]: федеральный закон от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2012. № 49. ст. 6752. Доступ из СПС «Консультант Плюс».), причиной написания работы явилось желание рассмотреть возникающие проблемы уголовно-правовой квалификации относительно мошенничества в сфере кредитных отношений. Очевидно, что такие проблемы существовали и в отсутствие в системе права данного закона (например, разграничение мошенничества и незаконного получения кредита).

Однако появление изменений в уголовном законодательстве естественным образом влияет и на композицию работы, поскольку при исследовании вопроса о мошенничестве в кредитной сфере невозможно будет абстрагироваться от нового состава мошенничества (ст. 159.1 УК РФ) и пренебрегать им. Поэтому в нашей работе должны также присутствовать объяснения, касающиеся необходимости введения данного состава преступления в систему уголовного права, а также влияния нового состава преступления на проблемы квалификации неправомерных деяний в данной сфере, в частности, должны быть исследованы вопросы об отдельных признаках состава мошенничества в сфере кредитования и об отграничении его от других составов преступлений.

Причины введения специального состава мошенничества: восполнение пробельности или дифференциация ответственности. При этом нужно отметить, что появление состава преступления, предусмотренного ст. 159.1 УК РФ, выглядит довольно странным актом публичной власти. По нашему мнению, само по себе введение нового состава преступления должно иметь цели дифференциации уголовной ответственности или заполнения пробелов в уголовном законе. Однако эти цели с очевидностью не могут быть реализованы с учетом правового содержания составов простого и специального мошенничества, содержания санкций соответствующих уголовно-правовых норм.

В указанных выше документах относительно принимавшегося в 2012 году федерального закона о введении специальных видов мошенничества отмечается, что ни о каком восполнении пробельности речь идти не может. В этом смысле существование более абстрактного, общего для всех социальных областей состава мошенничества (ст. 159 УК РФ) позволяет сделать вывод о том, что в какой бы сфере социальной жизни не было совершено общественно опасное деяние, содержащее все признаки данной формы хищения, это повлекло бы возникновение охранительных уголовно-правовых отношений. Таким образом, совершенно очевидно, что появление специальных видов мошенничества не криминализует ни одно деяние, ибо они все уже и ранее подпадали под действие более общей нормы (ст. 159 УК РФ).

А раз ст. 159 УК РФ уже является своеобразной формой закрепления уголовной ответственности, то появление новых специальных видов мошенничества должно было, видимо, изменить объем ответственности лиц, совершивших преступления в определенных сферах деятельности. Это прямо констатируется в сопровождающих проект указанного федерального закона документах. При этом совершенно противоречиво выглядят содержание закона, цели, которые ставились в связи с реализацией данной уголовно-правовой нормы, а также аргументация в пользу принятия законопроекта.

С одной стороны, отмечается, что мошенничество в сфере кредитования приносит существенный вред частным лицам, обществу и государству, что оно является довольно распространенным видом данной формы хищения. С другой стороны, все реформирование уголовного закона фактически выливается в закрепление в нем специальных составов мошенничества привилегирующего свойства. Но не может быть разумной идея о прямом легкомысленном смягчении уголовной ответственности там, где проявляется опасное воздействие преступных деяний, причиняющих значительный социальный вред. В этом плане открывается не только очевидная криминологическая проблематика, но при этом должны быть поставлены совершенно типичные вопросы правового равенства и недопустимости дискриминации.

Соответственно, одной из предпосылок для установления уголовной ответственности в контексте правовых принципов должна быть идея о правовом равенстве. Это приводит нас к тому, что ключевым аргументом в пользу дифференциации уголовной ответственности может быть лишь выделение такого критерия, который поможет обосновать с правовой, экономико-социальной точек зрения введение правового неравенства. Конституционный Суд Российской Федерации (далее - Конституционный Суд РФ) указывает, что при дифференциации ответственности за экономические преступления в целях соблюдения принципов равенства и справедливости, недопустимости снижения уголовно-правовой защиты права собственности законодатель должен учитывать общественную опасность деяния и порождаемых им последствий По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного [Электронный ресурс] : Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2014 года № 32-П // Российская газета. 29.12.2014. № 293. Доступ из СПС «Консультант Плюс».. Он также стоит на позиции, отвергающей такую систему уголовного законодательства, при которой сходные преступные действия, причиняющие сопоставимый ущерб, но отличающиеся лишь по внешнему своему проявлению, получают разную уголовно-правовую оценку. Например, Конституционный Суд РФ не находит допустимых критериев установления привилегий для лиц, совершивших преступление, предусмотренное ст. 159.4 УК РФ, и не считает, что сам по себе субъект преступления, сфера, в которой совершаются преступления, а также способ обмана могут влиять на дифференциацию уголовной ответственности.

В принципе, это справедливо и для ст. 159.1 УК РФ. Здесь законодатель определяет лишь сферу совершения преступления, ограничивая ее кредитными отношениями, вводит дополнительное описание обмана, ограничивает рамки предмета преступления, называет субъекта преступления, указывает адресата обмана.

Но при этом адекватных причин, обусловливающих смягчение ответственности лица, который под прикрытием кредитного договора пытается похитить чужое имущество мошенническим путем, не существует с учетом того, что в сфере кредитования также причиняется значительный имущественный вред субъектам гражданского права, как и в других сферах общественной жизни, а заемщик не является с очевидностью тем лицом, для которого обоснованно вводить привилегии в рамках уголовного права. Из этого следует вывод о том, что равенство в аспекте уголовно-правовой защиты собственности в данной сфере должно соблюдаться, и уровень этой защиты должен быть, как минимум, сопоставим с тем, какой она предстает в иных сферах общественной жизни. Значит, выделение таким образом мошенничества в сфере кредитования путем смягчения ответственности за соответствующие деяния представляется неправильным и необдуманным.

По сути, если очистить аргументацию от незначительных и неправильных идей и мыслей, то единственный вид полезности от рассматриваемого закона о введении специальных видов мошенничества может заключаться лишь в его юридико-технической стороне, поскольку он конкретизирует признаки мошенничества в определенных сферах. По мнению законодателя, это должно создавать определенное упрощение процесса квалификации для правоприменителя, поскольку становятся более конкретными условия ответственности лица. Однако, совершенно очевидно, что простое и абстрактное формулирование диспозиции мошенничества никоим образом не препятствовало применению данной нормы в каждой и любой ситуации, сопряженной с совершением соответствующего общественно опасного посягательства на отношения собственности, при наличии юридических знаний у правоприменителя. И наоборот, введение новых признаков преступления существенно его запутывает, заставляя не только обращаться к положениям отраслевого законодательства, что он и обязан делать при применении уголовно-правовых норм, реализуемых в рамках гражданского оборота, но и обеспечивать толкование новых терминов, вводимых в сферу уголовного закона, находить их содержание, что может представляться затруднительным ввиду проблем, создаваемых нечетким взаимодействием уголовного и гражданского права. Эти проблемы обязательно будут одним из предметов нашей работы.

Таким образом, введение данного специального вида мошенничества представляется не совсем правильным, необоснованным и не соответствующим принципам права.

Идея немецкого права. Также необходимо добавить, что построение составов мошенничества в УК РФ напоминает идейное наполнение в отношении мошенничеств по УК ФРГ Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии / Ассоциация юридический центр; Пер. с нем. Н.С. Рачковой; Науч. ред., вст. ст. Д.А. Шестакова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 522 с.. В УК ФРГ также имеется разделение мошенничества на общий состав (§263 УК ФРГ) и отдельные виды преступной деятельности, названные мошенничеством (§263а-265б УК ФРГ). Однако анализ данных составов преступлений показывает, что отдельные составы преступлений существенно отличаются по конструкции от общего состава мошенничества. Это положение напрямую затрагивает и норму о мошенничестве при кредитовании (§265б УК ФРГ). Мы видим, что мошенничество по §263 УК ФРГ оформлено материальным составом преступления, поэтому признаками данного состава преступления являются общественно опасные последствия и причинно-следственная связь между общественно опасным деянием и общественно опасными последствиями («причиняет вред имуществу другого лица»).

В отличие от общего состава мошенничества мошенничество при кредитовании (§265б УК ФРГ) представляет собой по своей законодательной конструкции формальный состав преступления, поскольку в состав преступления не входят общественно опасные последствия, то есть для вменения данного состава преступления не нужно устанавливать факт причинения имущественного ущерба Клепицкий И.А. Кредитный обман в сравнительно-правовом аспекте // Законодательство. 2003. № 2. С. 38-40; Н.И. Пряхина, В.Ф. Щепельков. Ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности: социально-правовая обоснованность, правоприменение, перспективы в свете решения Конституционного Суда РФ // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2015. Т.9., № 2. С. 284-285.. Видимо, по этой причине германский законодатель в отношении преступления, состав которого предусмотрен в §265б УК ФРГ, установил санкцию с более благоприятными последствиями для виновного, нежели чем санкция в §263 УК ФРГ.

В УК РФ создана такая же схема. Есть общий состав мошенничества, а есть мошенничество в сфере кредитования, причем мошенничество по ст. 159 УК РФ является более тяжким преступлением. Однако различие между российским и немецким правом заключается в том, что в УК РФ состав мошенничества в сфере кредитования построен как специальный состав для состава мошенничества по ст. 159 УК РФ, а значит, сохраняет в себе его основные признаки, в частности, наличие в составе преступления общественно опасных последствий и причинно-следственной связи между деянием и последствиями. Именно поэтому концепция немецкого уголовного закона о снижении ответственности исключительно за деяние без учета общественно опасных последствий выглядит логично в отличие от концепции российского уголовного закона, в котором определенная искусственно выделенная сфера мошенничества позволяет снизить размер ответственности, хотя состав специального мошенничества обладает указанными основополагающими признаками хищения.

В этом смысле нужно еще добавить, что адекватного сравнения российского и немецкого уголовного закона на предмет правильности уменьшения ответственности в контексте соотношения составов преступлений, аналогичных предусмотренным в §263 и §265б УК ФРГ, провести не представляется возможным, поскольку в УК РФ относительно кредитной сферы отсутствуют нормы, криминализующие исключительно общественно опасное деяние без учета общественно опасных последствий, а в ст. ст. 159.1, 165 и 176 УК РФ закреплены материальные составы преступлений.

Цели и задачи исследования. Определим наши цели и задачи, которые должны быть реализованы при рассмотрении мошенничества в сфере кредитования. Главной целью работы является выявление квалификационных проблем, связанных с применением ст. 159.1 УК РФ. Во введении основной задачей являлось рассмотрение вопроса об обоснованности появления ст. 159.1 УК РФ в уголовном законе. В первой и второй главах работы основной задачей является рассмотрение отдельных проблемных признаков состава мошенничества в сфере кредитования. В приложениях приведены некоторые вопросы отграничения состава мошенничества в сфере кредитования от других составов преступлений, которые не вошли в состав магистерской диссертации в силу ее слишком небольшого допустимого объема.

Глава 1. Признаки, касающиеся общего понимания состава мошенничества в сфере кредитования

Введение нового состава преступления в ст. 159.1 УК РФ открыло вопрос о правовой определенности уголовного законодательства в данной сфере. Это обусловлено тем, что диспозиция рассматриваемой уголовно-правовой нормы наполнена законодателем терминами, которые могут быть истолкованы только при наличии надлежащего анализа норм частного права. При прочтении данной нормы появляются вопросы и чисто уголовно-правового толкования. Для того, чтобы наиболее полно и системно рассмотреть все возникающие вопросы толкования нормы о мошенничестве в сфере кредитования, в нашей работе мы проанализируем по порядку наиболее проблемные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 159.1 УК РФ.

1.1 Сфера действия состава мошенничества в сфере кредитования

Теоретическое объяснение. Поскольку некоторые виды мошенничества теперь выделены в отдельные составы преступлений в целом на основе той сферы социальной жизни, в которой совершается преступное деяние, мы должны уделить особое внимание тому, какие общественные отношения могут быть связаны с совершением мошенничества в сфере кредитования. В качестве определенных индикаторов мы можем упомянуть сферу кредитования, круг лиц, которым представляются заведомо ложные сведения, субъекта преступления.

Изложение этого вопроса невозможно предпринять без изучения права иных отраслей, к которым отсылает уголовно-правовая норма, диспозиция которой имеет бланкетный характер. Это заставляет нас искать ответ о том, каковы приемлемые формы соотношения между уголовным правом и правом других отраслей. Относительно рассматриваемого состава преступления, хотя последующий вывод разумно распространить и на другие аналогичные частные ситуации, мы отметим, что уголовное право и доктринальный терминологический аппарат не содержат специально разработанной системы знаний, предметом которой являются понятия, зафиксированные в данном составе преступлений. Это обращает нас к толкованию данной нормы исходя из других отраслей права. Данную позицию в отношении уголовного права отстаивает и Конституционный Суд РФ в своих решениях, указывая, что необходимо использовать толкование понятия, придаваемое соответствующему термину в других отраслях права, если понимание этого термина изначально родилось в этих отраслях права По делу о проверке конституционности положения статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Н. Белецкого, Г.А. Никовой, Р.В. Рукавишникова, В.Л. Соколовского и Н.И. Таланова [Электронный ресурс] : Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2003 года № 9-П // Российская газета. 03.06.2003. № 105. Доступ из СПС «Консультант Плюс»..

Границы объекта мошенничества в сфере кредитования. Все обязательства. Если обратиться к предписаниям гражданского закона, то нужно начать с того, что под кредитором в контексте ст. 159.1 УК РФ не может пониматься та сторона, которая является управомоченным лицом в обязательстве (ст. 308 Гражданского Кодекса Российской Федерации «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 № 51-ФЗ [Электронный ресурс] // Собрание законодательства Российской Федерации. 05.12.1994. № 32. ст. 3301. Доступ из СПС «Консультант Плюс»., далее - ГК РФ), поскольку иначе становится непонятным, как минимум, введение в состав уголовного закона других специальных видов мошенничества, связанных с реализацией других обязательств. В связи с этим общее понятие кредитора как стороны обязательства нам не подходит для понимания диспозиции ст. 159.1 УК РФ и необходимо искать иное понимание термина «кредитор», содержащегося в рассматриваемой ст. УК РФ.

Кредитный договор. При изучении ГК РФ мы увидим еще одно, независимое от вышеуказанного аспекта использование понятия «кредитор». Оно находится в § 2 главы 42 ГК РФ, посвященном кредитному договору. При этом сторонами такого обязательства являются кредитор и заемщик (ст. 819 ГК РФ «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая)» от 26.01.1996 № 14-ФЗ [Электронный ресурс] // Собрание законодательства Российской Федерации. 29.01.1996. № 5. ст. 410. Доступ из СПС «Консультант Плюс».), что полностью соотносится с диспозицией ст. 159.1 УК РФ, в которой лицом, которому адресован обман, является банк или иной кредитор, а субъектом преступления - заемщик. Единственное юридико-техническое различие состоит в том, что в ст. 159.1 УК РФ используется термин «иной кредитор» в качестве иного лица, которому адресован обман, а в ГК РФ в качестве иной стороны обязательства используется понятие «иная кредитная организация», но это вполне устранимое техническое противоречие, поскольку в целом сторона называется кредитором. При этом денежные средства как предмет мошенничества в сфере кредитования также полностью соответствуют описанию предмета кредитного договора.

Заем. Нужно отметить, что кредитный договор имеет значительное число сходных черт с другой договорной конструкцией - займом. Однако сопоставление этих двух договоров и диспозиции ст. 159.1 УК РФ позволяет прийти к выводу о том, что на сферу отношений займа данная норма УК РФ не распространяется, поскольку в понятии договора займа по-иному обрисован круг субъектов: в качестве одной из сторон обязательства выступает не кредитор, а заимодавец, хотя при этом другая сторона имеет идентичное название Постановление Хабаровского краевого суда Хабаровского края № 44У-285/2013 от 23 декабря 2013 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/kY0ev9tow2f/ (дата обращения: 12.03.2016); Апеляционное определение Тамбовского областного суда № 22-1569/2013 от 24 октября 2013 г. [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/FszqoaenW3xB/ (дата обращения: 12.03.2016). Хотя некоторые суды не обращают внимание на данные тонкости гражданского права и подобные мошеннические действия, но связанные с заключением договора займа, квалифицируют по ст. 159.1 УК РФ (Постановление Буденновского городского суда Ставропольского края № 10-25/2015 от 24 сентября 2015 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/gDdZQ8XOvJrY/ (дата обращения: 12.03.2016))..

Определенную терминологическую путаницу вносит Федеральный закон от 21 декабря 2013 года № 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)» О потребительском кредите (займе) [Электронный ресурс]: федеральный закон от 21 декабря 2013 года № 353-ФЗ // Российская газета. 23.12.2013. № 289. Доступ из СПС «Консультант Плюс»., поскольку под кредитором в данном законе понимается как кредитор по кредитному договору, так и заимодавец по договору займа. В этом плане данный закон определяет кредитора, скорее всего, просто как управомоченную сторону в обязательстве с учетом того, что сфера действия данной ст. УК РФ более широка, чем только потребительское кредитование, а значит, законодатель в данном случае в большей мере ориентировался на более общую норму гражданского закона об управомоченной стороне (ст. 308 ГК РФ).

Некоторые законодательные акты имеют дело с понятием «кредитование», однако содержание законов показывает, что оно связано с отношениями займа, а не с обязательством из кредитного договора (например, ч. 2 ст. 4 Федерального закона от 18 июля 2009 № 190-ФЗ «О кредитной кооперации» О кредитной кооперации [Электронный ресурс]: федеральный закон от 18 июля 2009 года № 190-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 20.07.2009. № 29. ст. 3627. Доступ из СПС «Консультант Плюс».; ст.ст. 1 и 7 Федерального закона от 19 июля 2007 года № 196-ФЗ «О ломбардах» О ломбардах [Электронный ресурс]: федеральный закон от 19 июля 2007 года № 196-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 30.07.2007. № 31. ст. 3992. Доступ из СПС «Консультант Плюс».).

Коммерческий и товарный кредит. В ГК РФ сформулирована конструкция коммерческого кредита (ст. 823). При этом коммерческий кредит существенно отличается от отношений из кредитного договора, поскольку кредитный договор является самостоятельной договорной конструкцией, а коммерческий кредит существует лишь в рамках договоров, исполнение которых связано с передачей в собственность другой стороне денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками. В этом плане и предметом коммерческого кредита будет выступать то, что является предметом по основному договору. Таким образом, коммерческий кредит будет существовать не между определенными субъектами - кредитором и заемщиком, а между сторонами указанного договора. В связи с этим мы должны сделать вывод о том, что на коммерческий кредит ст. 159.1 УК РФ в силу своей конструкции не распространяется.

Данные идеи нужно распространить и на товарный кредит, поскольку понятие товарного кредита отличается от формулировки состава мошенничества в сфере кредитования, в частности по сторонам обязательства (в составе преступления - по субъекту преступления и адресату обмана) и по предмету обязательства (в составе преступления - по предмету преступления).

Налоговый кредит. В Налоговом кодексе Российской Федерации «Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 31 июля 1998 года [Электронный ресурс] // Собрание законодательства Российской Федерации. 03.08.1998. № 31. ст. 3824. Доступ из СПС «Консультант Плюс». (далее - НК РФ) закреплены нормы об инвестиционном налоговом кредите. Однако он не связан с предоставлением лицу другим лицом денежных средств, а является лишь формой изменения срока уплаты налога (ст. 66 НК РФ).

Бюджетный кредит. Диспозиция ст. 159.1 УК РФ неприменима также и к публично-правовым отношениям, вытекающим из предоставления бюджетного кредита, поскольку формально сторонами бюджетного кредитования являются совершенно иные субъекты, нежели чем заемщик и кредитор (ст. 6 Бюджетного кодекса Российской Федерации «Бюджетный кодекс Российской Федерации» от 31 июля 1998 года № 145-ФЗ [Электронный ресурс] // Собрание законодательства Российской Федерации. 03.08.1998. № 31. ст. 3823. Доступ из СПС «Консультант Плюс».).

Вывод. Анализ вышеуказанных законодательных положений показал, что сфера социальной жизни, в которой может быть применен состав преступления, предусмотренный ст. 159.1 УК РФ, связана лишь с гражданско-правовым кредитным договором. В связи с этим нужно отметить, что установление неравной ответственности за хищение имущества, которое было передано в качестве кредита (по ст. 159.1 УК РФ), и в качестве займа (ст. 159 УК РФ) создает необоснованное неравенство для виновных лиц, поскольку при аналогичном характере общественной опасности преступных деяний, состав которых закреплен в данных нормах, устанавливается различный объем ответственности.

1.2 Вопрос о понятии заемщика и специальном субъекте мошенничества в сфере кредитования

Постановка вопроса об использовании цивилистической терминологии. Установление сферы общественных отношений, в рамках которой применим состав мошенничества в сфере кредитования, приближает нас к пониманию данного состава преступления, однако не позволяет полностью познать смысл данной уголовно-правовой конструкции.

Один из самых главных и ключевых вопросов спрятан более глубоко и связан с совокупностью признаков рассматриваемого состава преступления. Многие трудности обусловливают более сложное понимание и толкование данной уголовно-правовой нормы и, в частности, связаны с теснотой взаимоотношений между уголовным правом и иными отраслями права. С учетом выводов о соответствующих формах взаимодействия уголовного и гражданского права мы обращаем внимание на то, что бланкетность подобных норм уголовного права приводит нас к заимствованию терминологии, характерной и используемой в частном праве.

Здесь и начинает разворачиваться проблематика, связанная с формулированием диспозиции рассматриваемой уголовно-правовой нормы. Поэтому для начала нам необходимо задуматься о том, как нужно применять толкование соответствующих терминов, придаваемое гражданским правом: заимствовать ли все их содержание и автоматически переносить на почву уголовного права, либо этому будут препятствовать определенные обстоятельства, связанные с невозможностью применения данной нормы уголовного права в таком случае?

УК РФ прямо не говорит о том, что субъект преступления является стороной кредитного договора. Однако уголовной закон, по существу, указывает на признаки специального субъекта - заемщика, но при этом не расшифровывает значение этого понятия.

С точки зрения гражданского права заемщик это никто иной, как сторона кредитного договора по гражданскому праву. И совершенно очевидно, что сторона договора производна от самого договора. Только субъекты гражданского права, вступившие в определенные гражданско-правовые отношения, получают определенный правовой статус, включая их права и обязанности. Соответственно, если сделки не существует как таковой, то и не может быть заемщика как стороны кредитного договора.

Мошенничество и недействительность сделки в ГК РФ. Рассмотрение этой проблемы в таком аспекте невозможно без понимания того, что представляет собой мошенничество с точки зрения гражданского права. Исследуемый состав преступления, как мы уже указали, содержит понятия, которые связаны с легальными гражданско-правовыми договорными конструкциями. В связи с этим вопрос о характеристике субъекта преступления по ст. 159.1 УК РФ связан с соотношением мошеннических действий и гражданско-правовой сделки. Отношение к данному вопросу не характеризуется единством мнений.

Сделка как юридический факт обладает двумя важными признаками: сделка является правомерным действием; сделка является действием, направленным на возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей, то есть заключает в себе целенаправленность на определенные одобряемые обществом правовые последствия в гражданском обороте Гражданское право: учебник в 3 т. Т. 1. 7-е изд., перераб. и доп. / В. В. Байбак, Н. Д. Егоров, И. В. Елисеев [и др.]; под ред. Ю. К. Толстого. Москва: Проспект, 2011. С. 282-284..

Действие, совершенное в рамках мошенничества, обладает очевидной противоправностью и не направленно на изменение гражданско-правового статуса лица в рамках правомерных целей. Значит, подобное действие не может относиться к разряду сделок.

Формально же отсутствие сделки может связываться с различными конструкциями гражданского права. При этом авторы относят действия, связанные с мошенничеством, к каким угодно институтам гражданского права: к гражданским правонарушениям, кондикции и деликтам Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Г.Н. Борзенков. А.В. Бриллиантов, А.В. Галахова и др.; отв. ред. В.М. Лебедев; Верховный суд Российской Федерации. 14-е изд., перераб. и доп., науч.-практ. М.: Юрайт, 2014. С. 468; Яни П. Специальные виды мошенничества / П. Яни // Законность. 2015. № 3. С. 48; Безверхов А.Г., Розенцвайг А.И. Мошенничество и сделка, совершенная под влиянием обмана: конкуренция или совокупность? // Уголовное право. 2012. № 3. С. 8-9. , а также к

различным формам недействительности сделок Безверхов А.Г., Розенцвайг А.И. Мошенничество и сделка, совершенная под влиянием обмана: конкуренция или совокупность? // Уголовное право. 2012. № 3. С. 8-9; Гутников О.В. К вопросу о понятии недействительных сделок // Недействительность в гражданском праве. М.: Статут, 2006. С. 82-84; Уголовное право России. Особенная часть. Учебник / под ред В.Н. Бурлакова, В.В. Лукьянова, В.Ф. Щепелькова, 2-е изд., перераб. СПб.: 2-е изд., испр. и доп. Издательство СПбГУ, 2014. С. 240..

Скловский К.И. указывает, что во многих случаях не найдется оснований для отнесения мошеннической сделки к ничтожным сделкам, а если по основаниям оспоримости она не признана недействительной, то такая сделка будет считаться действительной Скловский К.И. Собственность в гражданском праве / К.И. Скловский. 5-е изд., перераб. М.: Статут, 2010. С. 797-799.. Данный вывод он делает на основании того, что УК РФ не является регулятором сделок, а значит и не является законом по ст. 168 ГК РФ.

Такая позиция позволяет сделать вывод о том, что следствием совершения мошенничества не во всех случаях будет недействительная сделка. Однако логика соотношения мошенничества и недействительности волеизъявления субъектов гражданского права указывает на то, что наличие такого существенного порока в сделке, который образуется посредством мошеннического обмана и воплощается в рамках существа кредитного договора (направленного на временное экономическое пользование предоставленными благами), а именно не просто в его возмездности в гражданско-правовом понимании (когда речь идет о процентах), а в целом в любом виде встречных предоставлений, поскольку хищение представляет собой такое изъятие имущества, при котором не производится эквивалентного встречного предоставления со стороны виновного, должно приводить к отсутствию такой сделки в гражданском обороте и к отрицанию любых последствий данного действия, не направленного на установление, изменение и прекращение прав, связанных с существом данного договора.

В гражданском праве этим целям соответствуют институты, определяющие вопросы незаключенности договора и недействительности сделки. Поскольку условия договора внешне согласованы между виновным и банком, то в данном случае невозможно говорить о последствиях незаключенности договора (п. 1 Обзора судебной практики по спорам, связанным с признанием договора незаключенным, утвержденным Информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от 25.02.2014 N 165) Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договора незаключенным [Электронный ресурс]: Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 февраля 2014 года № 165 // Вестник ВАС РФ. апрель 2014. № 4. Доступ из СПС «Консультант Плюс»..

Что касается недействительности сделки, то это понятие примыкает к понятию сделки, связано с условиями ее действительности, а значит, первично регулируется именно гражданским правом. ГК РФ (в частности, ст. 167) различает два возможных порочных волеизъявления - абсолютно недействительное (ничтожность) и относительно недействительное (оспоримость). При ничтожности сделка не влечет правовых последствий кроме тех, которые обеспечивают аннулирование фактически наступившего результата от действий сторон вне зависимости от признания ее таковой решением суда. А оспоримая сделка может существовать до тех пор, пока она не признана недействительной судом.

В этом смысле для логичного соединения мошенничества и недействительной сделки мы должны сказать, что сделка, совершенная под влиянием мошеннического обмана, должна иметь статус ничтожной и не иметь никаких правовых эффектов изначально и независимо от признания ее таковой судом. Но при соприкосновении с гражданским правом мы должны учитывать и тот факт, что наличие каких-либо пороков в сделке еще не позволяет произвольно, автоматически говорить об аннулировании последствий соответствующих действий п. 1 ст. 8, п. 1 ст. 166 ГК РФ; Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. Изд. 2-е, доп. М.: Юрайт, 2000. С. 7-9.. Само по себе гражданско-правовое регулирование напрямую должно определять, как мошеннические действия должны быть связаны с условиями действительности сделки, то есть ее существования в гражданском обороте.

В силу правового принципа о конкуренции специального и общего правила (ст. 168 ГК РФ), специальные составы недействительности сделок должны применяться первоочередно по отношению к общим составам. Среди специальных составов недействительности в большей степени к мошенничеству подходят те, которые закреплены в ст.ст. 169 и 179 ГК РФ.

Однако сделка, совершенная под влиянием обмана, влечет последствия, связанные с ее оспоримостью, а сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка или нравственности, имеет в значительной степени неопределенное понимание и ограниченное значение для сферы недействительности сделки. С учетом позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Определении от 08 июня 2004 года № 226-О Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества «Уфимский нефтеперерабатывающий завод» на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации «О налоговых органах Российской Федерации» [Электронный ресурс]: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 08 июня 2004 года № 226-О // Доступ из СПС «Консультант Плюс»., и позиции Верховного Суда РФ, выраженной в п. 85 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25 // Российская газета. 30.06.2015. № 40. Доступ из СПС «Консультант Плюс»., необходимо отметить, что вопрос о квалификации сделки по второму составу недействительности является оценочным суждением, а также что не каждая сделка, связанная с совершением преступления, должна оцениваться как ничтожная по данному основанию Скловский К.И. Собственность в гражданском праве / К.И. Скловский. 5-е изд., перераб. М.: Статут, 2010. С. 797-799..

Реформирование гражданского законодательства изменило модель соотношения ничтожности и оспоримости сделок. Произошло изменение общего состава недействительности сделки (ст. 168 ГК РФ).

Теперь все сделки, противоречащие требованиям закона или иного правового акта, по общему правилу являются оспоримыми, а значит, существуют в правовой действительности, пока они не будут признаны судом недействительными. Основанием ничтожности сделки являются ограниченные условия при нарушении закона или иного правового акта, когда сделка посягает на публичные интересы и охраняемые законом интересы третьих лиц.

Толкование публичного интереса предпринял Верховный Суд п. 75 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».. В сферу нарушения публичных интересов Верховный Суд вносит сделку, при совершении которой нарушается явно выраженный запрет, установленный законом. Несмотря на то, что Суд в качестве примера приводит некоторые положения ГК РФ, очевидно, что с учетом ст. 3 ГК РФ под законом может пониматься и УК РФ, содержащий уголовно-правовой запрет и обладающий в данном аспекте регулятивной функцией. Запрет, установленный в УК РФ, точно обладает явной выраженностью Здесь нужно отметить в аспекте рассмотрения соотношения мошенничества и действительности сделки, что, скорее всего, не все преступления можно поставить в один ряд, то есть отнести их совершение к основанию ничтожности сделки, а лишь те, которые затрагивают существо сделки (например, при совершении незаконного получения кредита можно предположить, что несмотря на использование обмана при заключении кредитного договора, он может считаться действительным, поскольку при совершении данного преступления у лица нет прямого умысла на безвозмездное изъятие суммы кредита)..

Исходя из этого, можно сделать выводы о том, что на момент заключения кредитного договора и получения денежных средств в качестве кредита невозможно признать сделку недействительной по ст. 179 ГК РФ, поскольку отсутствует вступившее в силу решение суда; что оценочность нормы, закрепленной в ст. 169 ГК РФ, не позволяет быть уверенным, что кредитный договор ничтожен по данному основанию; что все еще есть достаточные основания полагать относительно ст. 168 ГК РФ, что с момента заключения кредитного договора он уже будет считаться недействительным в силу его ничтожности.

При этом ранее в судебной практике находились примеры, когда сделки, совершенные под влиянием мошеннического обмана, констатировались ничтожными со ссылкой на несоответствие закону К примеру, Решение Заводского районного суда г. Орла Орловской области № 2-508/2015 от 24 июня 2015 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/KtWJ5cy13WT/ (дата обращения: 12.03.2016).. После изменения положений о недействительности сделок в ГК РФ появляются судебные решения, в которых содержится вывод о ничтожности сделки вследствие совершения мошенничества Определение Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 года № 306-ЭС15-7775 по делу А65-11116/2014 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/vsrf/doc/YZLlkLpSD9Lj/ (дата обращения: 12.03.2016); Апелляционное определение Ростовского областного суда № 33-17840/2015 от 7 декабря 2015 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/SSe7C8fUr9du/..

При этом данное толкование не вступает в противоречие со ст. 169 ГК РФ. Если уголовно-правовую норму о преступлении считать явно выраженным запретом по ст. 168 ГК РФ, то, с одной стороны, это будет соответствовать смыслу явно выраженного запрета, но с другой стороны, многие действия, противоречащие основам правопорядка и нравственности, связаны с совершением преступления, а значит, будут подпадать как под ст. 168 ГК РФ, так и под ст. 169 ГК РФ. Однако поскольку ст. 169 ГК РФ закрепляет иные последствия ничтожности сделки, нежели чем в ст. 168 ГК РФ, указанное соотношение составов недействительности не противоречит законодательной логике.

Позиции судов общей юрисдикции относительно наличия или отсутствия гражданско-правовых отношений при совершении мошенничества. 1. Наличие кредитных отношений и юридический заемщик в качестве специального субъекта. Не все суды обращают внимание на рассмотренное нами обстоятельство о том, что при мошенничестве действительная сделка отсутствует, и некоторые из них исходят из существования кредитного договора. Такая позиция приводит к констатации судами некой двунаправленности мошенничеств.

Первый вид заключается в том, что лицо совершает мошенничество с использованием обмана, и сферой самого обмана становятся такие обстоятельства, которые не связаны с его личностью. В этом случае суды совершенно уверенно квалифицируют деяние по ст. 159.1 УК РФ, по существу признавая наличие кредитных правоотношений.

Но при этом в практике возникают ситуации и совершенно иного характера, когда способом совершения преступления становится обман в отношении личности того, кто заключает кредитный договор, и виновное лицо само непосредственно оформляет кредит под чужим именем, используя поддельные документы. В таком случае суды утверждают, что лицо, совершающее мошеннические действия, не является заемщиком, ибо его личность никак не проявляется в сфере кредитного договора, а значит, виновное лицо не обладает признаками специального субъекта. В указанных судебных решениях суды отказываются вменять ст. 159.1 УК РФ и квалифицируют содеянное по ст. 159 УК РФ Например, Постановление Краснодарского краевого суда № 44У-67/2015 от 3 июня 2015 г. по делу № 44У-67/2015 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/1sEls6TpWpZu/ (дата обращения: 12.03.2016); Постановление Верховного суда республики Марий Эл № 44-У-18/2015 4-У-124/2015 от 21 августа 2015 г. по делу № 44-У-18/2015 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/J96ngEcyYPd2/ (дата обращения: 12.03.2016); Приговор Юрьевецкого районного суда Ивановской области № 1-30/2015 от 12 августа 2015 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/nxTpnqS6Qto1/ (дата обращения: 12.03.2016).. При этом утверждается, что такая квалификация связана с повышенной общественной опасностью обмана относительно личности виновного по сравнению с представлением заведомо ложных сведений о самом виновном Приговор Коптевского районного суда города Москвы № 1-237/2015 от 8 сентября 2015 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/CgAgHhcqZVVf/ (дата обращения: 12.03.2016).. Аналогичная квалификация связывается также с ситуацией, когда фактически заемщиками становятся лица, которые использованы виновным для совершения мошенничества и которые непосредственно получают кредит Приговор Череповецкого городского суда Вологодской области № 1-1171/2014 по делу № 1-26/2015 от 23 октября 215 года [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/ZHHtDM4wBx6M/ (дата обращения: 12.03.2016).. Подобные идеи существуют и в литературе Безверхов А.Г. Мошенничество и его виды: вопросы законодательной регламентации и квалификации // Уголовное право. 2015. № 5. С. 10..

Такая позиция имеет существенные негативные проявления. Во-первых, она игнорирует фундаментальную предпосылку о влиянии мошенничества на гражданско-правовой договор. Во-вторых, подобный подход создает неравенство, обусловленное лишь различным содержанием обмана и не имеющее потому адекватных и разумных предпосылок.

2. Фактический заемщик в качестве специального субъекта. Иные суды, не признавая за действиями, связанными с умыслом на хищение, статус сделки, считают, что специальным субъектом по ст. 159.1 УК РФ являются заемщики не «юридические», то есть лица, являющиеся стороной кредитного договора, а «фактические», то есть лица, фактически обращающиеся за получением кредита Постановление № 44У-443/2015 44У-473/15 4У-2355/2015 от 26 августа 2015 г. по делу № 44У-443/2015, Верховный Суд Республики Башкортостан [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/Cez8qH1ImNv/ (дата обращения: 12.03.2016)..

В любом случае нужно отметить, что подобный подход ведет нас к тому, чтобы либо запретить использование гражданско-правовой терминологии в уголовном праве относительно данного случая, либо осуществить такое толкование исследуемой уголовно-правовой нормы, которое, прямо говоря, произведет подмену понятий, когда под субъектом-заемщиком в рамках уголовного права мы будем понимать совершенно иное лицо, нежели чем сторону кредитного договора. Эти варианты нельзя признать удовлетворительными, поскольку они легализуют разрыв уголовного права с гражданским, что в реальной жизни нежелательно.

Однако такое толкование понятия «заемщик» при непризнании за мошенническими действиями сделки необходимо, ибо гражданское право не знает разделения на юридического и фактического заемщика, а буквальное заимствование содержания данного понятия из гражданского права препятствует применению данной уголовно-правовой нормы в силу того, что мошенничество все-таки не может образовать какие-либо гражданско-правовые отношения, своим содержанием имеющие права и обязанности, типичные для легальной договорной конструкции, а значит, виновный никогда не сможет стать заемщиком как стороной кредитного договора, если мошенничество используется при заключении кредитного договора.

Поэтому хочется сказать, что если законодатель желает сформулировать состав преступления, очерчивая определенные социальные сферы, то он должен позаботиться о том, чтобы формулировка состава преступления либо предусматривала возможность вступления субъектов в определенные отношения до совершения преступления, либо не указывала бы на необходимость существования определенных легальных правоотношений для совершения преступления, и, наоборот, содержала бы описание не юридически идеального отношения (кредитного отношения между кредитором и заемщиком), а фактической ситуации, нарушающей мирный порядок гражданского оборота и являющейся последствием совершения преступного акта. Это вопрос юридической техники и понимания простой разницы между правомерным и неправомерным, поскольку пока конструкции неправомерного поведения будут связаны с использованием модели правомерного поведения, состыковать нормы уголовного и гражданского права будет очень сложно.

Однако право это живая ежедневно действующая система, и введение в систему уголовного права данного состава преступления обязывает учитывать произошедшие изменения и отталкиваться от новых нормативных положений, и еще порождает совершенно различные позиции относительно его применения. И в частности, указанную позицию с квалификацией признака специального субъекта через понимание фактического заемщика. Здесь нужно отметить, что судебная практика является не единственным распространителем подобных точек зрения. Определенные представители доктрины также выявили дефектность данного состава преступления и предлагают свое понимание специального субъекта преступления. В любом случае никто не позволяет себе настолько поменять понимание субъективных признаков данного состава преступления, чтобы прямо убрать из диспозиции признаки специального субъекта, однако также как и суды, создают иное понимание данного признака преступления, не связанного с гражданско-правовым пониманием термина «заемщик».

Мнения некоторых представителей доктрины объединяются вокруг мысли о том, что виновный должен представлять собой лицо, внешне выступающее в качестве заемщика и выражающего свою волю на заключение договора, однако для целей, не связанных с последствиями совершения правомерного акта субъектов гражданского права Урда М.Н., Шевелева С.В. Проблемы применения ст. 159.1 УК РФ // Уголовное право. 2013. № 6. С. 70; Летников Ю.С. Проблемы квалификации преступления, предусмотренного ст. 159.1 УК РФ / Ю.С. Летников, А.Н. Тарбагаев // Уголовное право. 2014. № 6. С. 49; Яни П. Специальные виды мошенничества / П. Яни // Законность. 2015. № 3. С. 48..