Политические ценности студенческой молодежи России (на материалах республики Бурятия)

Таблица №2.

Если мы присвоим вариантам ответа порядковые номера в зависимости от их популярности у респондентов в разные годы, то получим следующую таблицу:

«Что, на Ваш взгляд, является основным в государственном устройстве?» (Сравнительное распределение ответов по годам).

Таблица №3.

Обращает на себя внимание тот факт, что, отвечая на этот вопрос, респонденты во всех случаях отдавали приоритет вариантам «справедливость» и «законность». Аналогично во всех случаях на последнем месте оказывался вариант «терпимость». Либеральные ценности «демократии» и «свободы», а также варианты «безопасность и «равенство» занимали места с третьего по шестое. Четко выраженной тенденции в динамике изменения их местоположения в этой таблице не наблюдается.

Можно ли говорить о том, что в структуре политической культуры студенческой молодежи Бурятии преобладают традиционные ценности? Здесь следует понимать, что категории «справедливость», «равенство» и даже «демократия» многозначны и у каждого респондента может быть свое видение ситуации. Особенно применимо это утверждение к анализу категории «справедливость».

«Обобщая взгляды различных исследователей по данному вопросу, можно выделить три основных подхода к пониманию «справедливости» как элемента политической культуры.

Во-первых, мы можем понимать ее как чисто традиционную ценность. В таком случае, «справедливость» будет иметь уравнительный характер. Распределение благ в обществе в таком случае должно происходить путем механического деления совокупного продукта на общее число потребителей. Способности и мера вклада в производство этого совокупного продукта в таком случае не имеет большого значения. Разумеется, что это «идеальный тип», а не реально существующая модель, хотя коммунистические общества и стремились к его реализации.

Во-вторых, «справедливость» можно понимать в «умеренном ключе». Здесь мы приходим к теории Д. Роулса Роулс Д. Теория справедливости. М. 2010. - 536с. , которая стала теоретическим обоснованием идей современных «левых» в партийных системах европейских стран. Здесь не накладывается фактический запрет на обогащение, но при этом преуспевающие члены общества должны делиться своим достатком со слабыми и неимущими. Эта модель логично вытекает из понимания «справедливости» как моральной ценности, согласно теории Д. Роулса. Подобное понимание справедливости является на данный момент одним из самых популярных.

В-третьих, можно выделить «либеральную» концепцию справедливости. Здесь ключевым является принцип «равенства стартовых возможностей». Допускается очень сильная дифференциация доходов населения, а при распределении совокупного продукта ключевую роль играют способности и личный вклад конкретного индивида. В данном случае «справедливость» понимается как модернистская ценность» Халбашкеев А.В. Социальная справедливость как политическая ценность между традицией и модерном // Вестник Бурятского университета. Серия Философия, социология, политология, культурология. - Улан-Удэ, 2014. - Выпуск 6. С. 100-101. .

Для того, чтобы выяснить, к какой трактовке «справедливости» ближе студенты вузов Бурятии, мы предложили им ответить на вопрос «Что Вы понимаете под справедливостью?». (См. Таблицу №4).

«Что Вы понимаете под справедливостью?» (Результаты исследования 2014 года).

Таблица №4.

Вариант «люди должны получать общественные блага в равной степени» относится к уравнительной концепции «справедливости». «Люди должны получать общественные блага в прямой зависимости от их способностей, инициативы, деловых качеств» - к либеральной концепции, «Люди должны получать общественные блага в прямой зависимости от их способностей, инициативы, деловых качеств, но при этом делиться со слабыми и бедными» - к умеренной концепции.

Результаты распределились достаточно равномерно, абсолютного большинства не смог набрать ни один из вариантов. Большей по сравнению с остальными популярностью (33,6%) пользовалась либеральная концепция «справедливости», допускающая значительную социальную и имущественную дифференциацию, главным принципом которой является равенство стартовых возможностей, где все зависит от способностей человека.

Чуть меньше респондентов (30,4%) склонилось к умеренной концепции «справедливости», вытекающей из концепции Д.Роулса Роулс Д. Теория справедливости. М. 2010. - 536с. , автора знаменитой работы «Теория справедливости». Наконец, наименьшей популярностью у респондентов пользовалась уравнительная концепция справедливости - 26,8%.

Можно ли из этого делать вывод о наличии трансформационных процессов в структуре политической культуры? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понять, что респонденты понимают под равенством.

В 2011 и 2014 годах мы задавали респондентам вопрос «Чем для Вас является равенство?», «Что Вы понимаете под равенством?». Полученные материалы мы можем сравнить с результатами исследования Н.В.Шемякиной 2001 года.

«Чем для Вас является равенство?» (Что Вы понимаете под равенством?) (Результаты исследования 2001, 2011, 2014 гг.).

Таблица №5.

Как мы видим, большинство студентов склоняется скорее к традиционной трактовке данного понятия, утверждая, что «равенство» - это «равные экономические, социальные, политические и культурные условия жизни людей». Этот вариант выбрали 35,8% респондентов в 2011 году и 34,4% в 2012 году. Обращает на себя внимание и положительная динамика данного варианта - за 10 лет количество респондентов, выбравших его, выросло более чем вдвое (в 2001 году этот вариант выбрали 17% опрошенных). Следует отметить, что в данной трактовке не делается сноски на способности человека, равными должны быть условия жизни для всех людей, независимо от их индивидуальных особенностей.

В то же время количество респондентов, выбравших вариант «Это равные стартовые возможности для всех» хоть и выросло в 2011 году до 32,1% (в 2001 году этот вариант выбрали 22%), но в 2014 году сократилось почти в два раза до 17,2%.

Как мы видим, либеральная трактовка равенства стартовых возможностей, хотя и пользуется поддержкой определенной части студентов вузов Бурятии, но уступает идее «равенства для всех».

Также в рамках либеральной трактовки следует понимать вариант «это возможность для каждого занять любую должность в зависимости от способностей человека и только от них». Как мы видим, он не пользуется большой популярностью среди студенческой молодежи. Более того, в 2014 году количество респондентов, указавших его, сократилось до 10,4% (в 2001 году - 17%, в 2011 - 17,4%). Но, рассматривая эти варианты в сумме, мы приходим к выводу, что либеральные трактовки категории «равенство» в той или иной ее разновидности распространены среди студентов вузов Бурятии.

Отдельно стоит отметить тех респондентов, которые расценивают «равенство» как недостижимый идеал. Если в 2001 году их было большинство - 31%, то в 2011 году - только 2,8%. Правда, в 2014 году эта цифра вновь выросла до 13,2%. Это может говорить о том, что содержание категории «равенство» стало для респондентов более конкретным, а поэтому и сама ценность стала казаться более достижимой.

Стоит отметить, что трактовка либеральных ценностей у студентов вузов Бурятии также неоднозначна. (См. Таблицу № 6.).

«Что Вы понимаете под демократией?» (Результаты исследования 2014 года).

Таблица №6.

Следует подчеркнуть, что не все респонденты отождествляют понятия свободы и демократии. Тех, кто понимает «демократию» как «свободу индивидов» оказалось всего 9,2%. Для большинства респондентов демократия - это возможность участвовать в управлении государством - 31,6% и защита их личных прав - 30%. Варианты «соблюдение законов» и «равенство» не пользовались большой популярностью - 7,6% и 9,6%.

Одними из ключевых традиционных ценностей большинство исследователей выделяют этатизм и коллективизм. Их антиподом можно назвать либеральную ценность индивидуализма.

Постараемся проанализировать состояние ценностей современной студенческой молодежи в Республике Бурятия по шкале индивидуализм - коллективизм, или индивидуализм - этатизм. Его можно сформулировать и по-другому: говорить о приоритете человека над обществом или общества над человеком. Вместо общества в данную модель можно поставить государство.

Индивидуализм является классической ценностью либерализма, который часто ассоциируют с демократическим обществом. В то же время коллективизм ассоциируется с обществами традиционного типа. Принято считать, что ценность коллективизма сильно развита в российском обществе. Это связано как с наследием крестьянской общины, так и с наследием советского периода, когда воспитание граждан в идеалах коллективизма носило характер государственной политики.

При рассмотрении под данным ракурсом ценности коллективизма выглядят архаичными и не вписываются в демократическую модель. Естественным образом встает вопрос об отказе от коллективизма и перехода к индивидуализму.

Мы решили поставить респондентов в ситуацию жесткого выбора между ценностями коллективизма и индивидуализма. Для этого мы задали респондентам следующие вопросы: «Как Вы считаете, чьи интересы должны носить приоритетный характер: отдельного индивида или государства?» и «Способны ли Вы ограничить свои потребности в пользу коллектива?». Ответы на эти вопросы должны показать, насколько прочно традиционные ценности укоренились в структуре политической культуры россиян.

«Согласны ли Вы ограничить свои потребности в пользу коллектива?» (Результаты исследования 2011, 2014 гг.).

Таблица № 7

«Как Вы считаете, чьи интересы должны носить приоритетный характер: отдельного индивида или государства?» (Результаты исследования 2011, 2014 гг.).

Таблица № 8

В 2011 году большинство респондентов (52,7%) признало, что интересы личности являются высшей ценностью, но в то же время, 64% из них готовы ограничить свои потребности в пользу коллектива. К тому же при ответе на вопрос «Согласны ли Вы ограничить свои потребности в пользу коллектива?» отдельные респонденты указали другие варианты ответа, где оговаривали условия, при которых готовы пойти на уступки коллективу: «зависит от обстоятельств», «да, если этот коллектив мне дорог», «скорее всего».

Аналогично отвечали респонденты и в 2014 году: «зависит от ситуации», «только в экстремальной ситуации», «да, но это зависит от коллектива», «в случае войны или катастрофы», «только если это крайне необходимо», «смотря при каких обстоятельствах», «смотря в каком коллективе».

При ответе на вопрос «Как Вы считаете, чьи интересы должны носить приоритетный характер: отдельного индивида или государства?» отдельные респонденты также указали другие варианты ответа, где пытались примирить эти два понятия, говоря о том, что они имеют равное значение: «интересы государства исходят из интересов общества», «приоритетно сохранение баланса между этими интересами», «золотая середина», «интересы государства и личности носят приоритетный характер», «государство должно учитывать интересы общества».

Ту же картину мы можем наблюдать и анализируя результаты исследования 2014 года. Респонденты вписывали самостоятельно следующие варианты ответа: «как интересы государства, так и личности», «что-то среднее», «интересы государства носят приоритетный характер, но личность должна быть защищена», «и государства, и индивида». В то же время некоторые респонденты приводили мысль, что приоритетны интересы общества в целом, а не отдельного человека: «интересы всего населения в целом должны быть в приоритете, а не отдельной личности», «интересы народа этого государства», «общества», «интересы народа». Встречались и более радикальные варианты: «интересы личности должны совпадать с интересами государства».

В 2014 году мы видим противоречивую динамику. С одной стороны, количество респондентов с коллективистскими ценностями сократилось с 64% до 56,4%. С другой стороны, заметно выросло число респондентов, считающих, что «интересы государства носят приоритетный характер» - с 22% до 35,2%. Об этом же говорит и анализ ответов респондентов, выбравших «другой вариант».

Подобную ситуацию можно объяснить тем, что ценности этатизма, которые мы планировали измерить подобным образом, тесно перемешаны в сознании респондентов с ценностями патриотизма, которые для большинства из них являются положительными.

Об этом же пишет А.С.Панарин: «обратимся к либерально-демократическому принципу «не человек для общества, а общество для человека». На первый взгляд, в нем заложено немало странного. Если понимать его буквально, то любые моральные добродетели из абсолютных непременно превращаются в относительные: они обязывают индивида лишь в той мере, в какой полезны ему лично. Мало того, этот принцип исключает такие признанные виды гражданского долга, как, например, защита Отечества - если противник угрожает не мне лично, а обществу в той или иной форме (народ, нация, государство). В самом деле, приказы командиров во время военной атаки не нарушают принцип примата индивида над обществом, индивидуального блага над коллективным? Панарин А.С. Политология. - М.: 2004. С. 42. ».

Далее он, развивая свою мысль, разделяет индивидуализм как ценность на позитивный и негативный, или, другими словами, на «героически-аскетический, сформированный под влиянием протестантской этики, и современный этап безответственно-гедонистического индивидуализма, уже не способного ни к усердному труду, ни к настоящей бережливости накопления и ориентированного сугубо потребительски Панарин А.С. Политология. - М.: 2004. С.86». В подобной трактовке ценность индивидуализма уже не выглядит однозначно позитивной. Соответственно возникает вопрос: является ли ценность индивидуализма непременным атрибутом демократического общества, или последнее можно построить и без прививания населению индивидуалистского сознания?

Можно сделать предположение о том, что ценность индивидуализма пользуется популярностью у многих представителей студенческой молодежи, но общее настроение в обществе не всегда дает проявиться этим симпатиям. Открыто проявляя свою индивидуалистическую позицию, индивид может столкнуться с неодобрением и порицанием окружающих.

Здесь, скорее всего, действительно, индивидуализм следует понимать в конструктивном и деструктивном смысле. В первом случае, это идея примата личности над государством, ориентация на личный успех. Во втором случае мы как раз имеем дело с той вариацией «безответственного» и «гедонистического» индивидуализма, о котором говорил А.С. Панарин. С этой точки зрения преобладание традиционных ценностей по шкале «индивидуализм-коллективизм» и неопределенная динамика изменений по шкале «индивидуализм - этатизм» не должны трактоваться однозначно отрицательно. Нужно понимать, какую разновидность индивидуализма имеют в виду респонденты. Однако следует констатировать, что по этим двум шкалам мы наблюдаем противоречивые тенденции, которые не позволяют нам сделать однозначного вывода о наличии и направленности трансформационных процессов этих элементов политической культуры.

Для выявления степени распространенности ценности патернализма респондентам был задан вопрос: «По вашему мнению, основная функция государства - это?». Респондентам было предложено выбрать между концепциями патерналистского государства (вариант «забота обо всех гражданах»), социального государства («создание условий для труда и развития сильным и предприимчивым гражданам и забота о пенсионерах, инвалидах, несовершеннолетних и т.д.) и «государства - ночного сторожа» («создание «правил игры» и контроль за их исполнением»). В результате мы получили следующие данные:

«По Вашему мнению, основная функция государства - это» (Результаты исследования 2014 года).

Таблица № 9

Больше половины опрошенных придерживаются доктрины социального государства, которая официально провозглашена в Российской Федерации. Как мы видим, она пользуется большой поддержкой у населения. Следует отметить, что подобная модель принята в подавляющем большинстве государств современного мира, в том числе и в либеральных демократиях. Легко было предвидеть, что идея «государства - ночного сторожа» не найдет поддержки у респондентов. Результаты исследования подтвердили данное предположение - этот вариант выбрало только 6,4% из числа опрошенных. Однако нас больше интересовало, насколько устойчивы в структуре политической культуры современных студентов традиции патерналистского государства? Исследование показало, что треть из студентов вузов Бурятии считают основной функцией государства «заботу обо всех гражданах», то есть придерживаются ценностей патернализма.

На наш взгляд, 34,4% - это достаточно много, если учитывать, что студенты - это наиболее активная часть общества, которая должна стремиться к самостоятельности. Отношения патернализма - это, прежде всего договор, где государство взамен за заботу о гражданах требует лояльности и подчинения. Можно сказать, что эти 34,4% и те 31,6% студентов, что стремятся к активному участию в управлении государством (См. Таблицу №6) представляют собой два полюса студенческой общественности Бурятии.

Одной из ключевых категорий гражданской политической культуры и, как следствие, важным условием функционирования демократии американские исследователи Г.Алмонд и С.Верба считали доверие граждан к политическим институтам (political trust) Hahn J. Assessing Continuity and Change in Russian Political Culture Since 1990. URL: http://www.ucis.pitt.edu/nceer/2005_820_06_Hahn.pdf. (дата обращения 26.05.13). . В 2012 и 2014 годах мы задали респондентам вопрос «Какие из политических институтов пользуются у Вас наибольшим доверием?». (См. Таблицу № 10).

«Какие из политических институтов пользуется у Вас наибольшим доверием?» (Результаты исследования 2012, 2014гг.).

Таблица № 10

Здесь нужно отметить, что респонденты могли указывать до трех вариантов ответа, поэтому итоговая сумма превышает 100%.

Можно достаточно точно определить важную тенденцию - уровень доверия к институтам государственной власти среди студентов существенно вырос за 2 года, особенно если говорить об институте Президента. Количество респондентов, выбравших этот вариант, выросло с 39,3% в 2012 году до 53,2% в 2014 году. Популярность вариантов «Государственная Дума», «Правительство», «силовые органы» выросла незначительно, практически оставаясь на том же уровне. А вот уровень доверия к Совету Федерации вырос за это время почти в три раза с 6% в 2012 году до 15,6% в 2014 году.

Соответственно уменьшилось количество респондентов, указавших варианты «политические партии» и «общественные организации». Практически на том же уровне осталось доверие к СМИ и религиозным организациям.

Подобную тенденцию можно объяснить изменившейся политической конъюнктурой. В 2012 году российский политический режим переживал определенный кризис, в обществе были сильны протестные настроения, особенно после выборов в Государственную Думу, в чистоте которых многие сомневались. Также можно отметить последствия мирового экономического кризиса. Неудивительно, что в этих условиях уровень доверия к органам государственной власти был не так высок, и значительная доля респондентов отдавала предпочтение институтам гражданского общества: СМИ, общественным и религиозным организациям.

В 2014 году успешно проведенная сочинская олимпиада, действия российских властей в связи с политическим кризисом на Украине, успешная информационная политика привели к тому, что доверие россиян к власти в целом и к Президенту В.В.Путину заметно выросло. В то же время упало доверие к общественным организациям, многие из которых были объявлены «иностранными агентами». Отдельно стоит обратить внимание на возросший уровень доверия к Совету Федерации. Подобный эффект можно объяснить личностью Председателя верхней палаты Федерального Собрания. В.И.Матвиенко активно ведет себя в информационном пространстве. За счет этого ей удалось сформировать в целом положительный образ Совета Федерации. С другой стороны, многие инициативы депутатов Государственной Думы препятствуют повышению доверия населения к нижней палате российского парламента.

По-прежнему на достаточно высоком уровне остается доверие респондентов к «силовым органам» и СМИ.

В то же время следует обратить внимание на большое количество респондентов, указавших «другой вариант». В этой графе респонденты, как правило, вписывали ответ - «не доверяю никому». Если в 2012 году встречались варианты «доверяю всем» и «только «отдельным представителям», то в 2014 году каждый десятый из опрошенных студентов не доверяет ни одному из вышеперечисленных институтов, что является достаточно тревожной тенденцией.

Подводя итог, можно сказать, что, несмотря на положительную тенденцию, уровень доверия к институтам политической системы нельзя однозначно назвать высоким. Здесь нужно учитывать два фактора. Во-первых, как уже было сказано выше, каждый десятый респондент не доверяет ни одному из предложенных институтов. Во-вторых, с большой долей уверенности можно сказать, что растет уровень доверия не к институту Президента, а лично к В.В.Путину. То есть личностный фактор до сих пор играет в российской политике большее значение, чем институциональный. В концепции Г.Алмонда речь идет, прежде всего, о доверии именно к политическим институтам, независимо от того, кто занимает тот или иной пост. Именно такое доверие (political trust) является гарантом стабильности политической системы. Исходя из этого, мы не можем сделать вывод о высоком уровне доверия студентов вузов Бурятии к политическим институтам.

Наиболее ярко разделить элементы политической культуры на модернистские и традиционные можно, анализируя такие ценности и стереотипы, как «великодержавность, идеи «особого пути развития» и введения режима «твердой руки» (идеал сильного авторитарного правителя).

Для того, чтобы определить, как студенты относятся к этим ценностям, мы задали респондентам ряд вопросов.

«Считаете ли Вы Россию сильной, авторитетной (великой) державой? (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 11

Как мы видим, практически две трети респондентов как в 2012, так и в 2014 году, считали Россию великой (авторитетной, сильной) державой. При этом количество респондентов, разделяющих ценности великодержавности, выросло в 2014 году. Эта тенденция относится и к тем респондентам, которые выбрали «другой вариант» ответа. Причем следует рассматривать не только количество респондентов, указавших вариант «да», но и тех, кто вписал «другой вариант». Если в 2012 году студенты писали, что «пока она (Россия) является придатком других стран, ее нельзя считать великой державой», «пока она таковой не стала», «в прошлом, может, и была великой». Те, респонденты, кто признавал Россию великой державой, однако, оговаривались, что имеют только один аспект - военный: «наличие ядерных ракет - весомый аргумент», «только в военном отношении». Другие указывали, что у России есть «великий неиспользуемый потенциал», но «многие факторы, установленные самой властью, этому препятствуют».

В 2014 в силу ряда факторов мнение респондентов заметно изменилось. В первую очередь нужно отметить информационную политику государства, а также ряд внешнеполитических успехов: роль России в урегулировании конфликта в Сирии, успешное проведение зимних Олимпийских игр в Сочи, и, наконец, присоединение Крыма. Все эти факторы в сумме привели к тому, что молодые россияне стали более оптимистично оценивать роль своей страны в мире.

Еще одним распространенным стереотипом является идея внедрения режима «твердой руки». Для того, чтобы выявить, насколько распространены эти идеи среди студентов, мы задали респондентам вопрос: «Считаете ли Вы нужным установление в России режима «твердой руки?».

«Считаете ли Вы нужным установление в России режима «твердой руки»? (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 12

Следует признать, что образ сильного авторитарного лидера (например, И.В.Сталина) до сих пор пользуется большой популярностью среди населения, причем, как мы видим, не только среди старших возрастных групп, но и среди студенческой молодежи. Хотя мы видим определенную тенденцию к изменениям по сравнению с 2012 годом, когда режим «твердой руки» пользовался еще большей популярностью среди респондентов. Данная идея тесно связана с ценностью «великодержавности», о которой говорилось выше. Именно для достижения статуса великой, авторитетной на международной арене державы необходима фигура сильного авторитарного лидера.

Это можно объяснить широко распространенными в отечественной политической культуре стереотипами относительно того, что только такой политический лидер может достичь серьезных успехов, обеспечить рывок страны вперед. При этом приводят пример Петра Первого, И.В.Сталина.

В то же время обращает на себя внимание большое количество респондентов, затруднившихся с ответом - 26% в 2012 году и 30% в 2014 году. Это может говорить о том, что почти треть респондентов, хотя и видят определенные плюсы в режиме «твердой руки», в то же время не готовы поддержать его введение в России. Об этом говорят и ответы респондентов, указанные в рубрике «другой вариант»: «в какой-то мере», «отдельных сферах, но не во всех», «если это не повредит народу», «в принципе, да».

Только 26% в 2012 и 34% респондентов в 2014 году принципиально отвергают идею установления в России режима «твердой руки». Показательно, что только один респондент под графой «другой вариант» указал «ни в коем случае!».

В то же время эту ценность следует отнести не только к традиционным, но и к авторитарным, а ее распространенность среди студенческой молодежи не позволяет нам сделать однозначный вывод о трансформации российской политической культуры в сторону либерально-демократических ценностей.

Идея «особого пути развития» является своего рода квинтэссенцией традиционных представлений о политической культуре россиян. Ее суть заключается в том, что Россия в силу своего уникального географического положения и особенностей исторического развития представляет собой уникальную цивилизацию, со своим «особым путем развития». Соответственно, все попытки перенять институты демократии у западных государств обречены на провал. Данная концепция опровергает идею единого пути развития человечества и возможности выработки универсальных, общечеловеческих ценностей.

Ей противостоит идея универсального пути развития для обществ самого разного типа, где идеалом провозглашается либерально-демократическое устройство государства по западному образцу. С этой точки зрения, которая получила широкое развитие в рамках теории модернизации и в меньшей степени теории глобализации, отличия между различными обществами определяются мерой их отсталости от идеального образца.

Для того чтобы выявить, какие идеи больше распространены среди студентов вузов Бурятии, мы задали респондентам вопрос «Согласны ли Вы с утверждением, что ценности современного мира - это западные ценности?». В результате мы получили следующие результаты.

«Согласны ли Вы с утверждением, что ценности современного мира - это западные ценности?» (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 13

Как мы видим, большинство респондентов придерживаются срединной точки зрения. Признавая распространенность западных ценностей в современном мире, они, тем не менее, отказывают им в праве именоваться общечеловеческими и универсальными. Вариант «нет, они распространены, но не полностью доминируют» выбрало больше половины из числа опрошенных: 60% в 2012 году и 51,2% в 2014 году. При этом важно, что тех, кто согласен с утверждением относительно того, что «ценности современного мира - это западные ценности?» больше, чем тех, кто придерживается противоположной точки зрения. В 2012 году 21,3% выбрали вариант «да, полностью согласен» и только 8% - «нет, они присущи только западному обществу». В 2014 году этот разрыв существенно сократился. Теперь 18,8% согласны с приведенным выше утверждением, и уже 12,4% придерживаются противоположной точки зрения. Аналогично выросло количество респондентов, затруднившихся с ответом: с 10,7% в 2012 году до 16% в 2014 году. Кроме этого, в 2014 году респондентам было предложено указать другой вариант ответа. Здесь респонденты указали следующие варианты: «у каждого свой путь, равняться на кого-то и подражать - глупо», «не везде, и слава Богу» и «ценности мира интернациональны».

Все это позволяет сделать вывод о том, что за два года число сторонников идеи «особого пути развития» заметно выросло, то есть структура политических ценностей студенческой молодежи стала более традиционной. Главной причиной произошедшего следует признать смену общего государственного курса в отношениях с западными странами. Если еще два года назад западное общество было привлекательным для большинства россиян и по ряду направлений считалось идеалом, к которому следует стремиться, то теперь ситуация кардинально изменилась.

В первом параграфе второй главы нами на материалах проведенных социологических опросов была описана структура политических ценностей современной студенческой молодежи.

Полученные данные подтвердили гипотезу исследования о том, что структура политических ценностей студенческой молодежи носит смешанный характер с преобладанием традиционных элементов. Важные места в ней занимают такие ценности, как «справедливость», «равенство», «законность». В меньшей степени популярны ценности «свободы», «демократии» и «терпимости». Распространены ценности коллективизма.

В то же время, анализируя содержание политических ценностей, мы пришли к выводу, что в их трактовке студенты вузов Бурятии не едины. Так, в понимании ценности «справедливости» можно выделить три подхода, которые мы условно определили как либеральный, умеренный и традиционный (уравнительный). Таким образом, структура политических ценностей современной студенческой молодежи отличается сложным, многоуровневым характером. При этом на каждом из ее уровней можно выделить противостояние между традиционными и либеральными ценностями.

2.2 Ценности политического участия студенческой молодежи

Анализируя уровень включенности студентов вузов Бурятии в политический процесс, мы задали респондентам ряд вопросов, целью которых было выявить, как часто они интересуются политическими новостями.

Так, мы задали респондентам вопросы «Как часто Вы смотрите политические передачи на ТВ, просматриваете политические новости в Интернете?» и «Как часто Вы читаете статьи на политическую тематику в газетах, журналах?».

«Как часто Вы смотрите политические передачи на ТВ, просматриваете политические новости в Интернете?» (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 14

«Как часто Вы читаете статьи на политическую тематику в газетах, журналах?» (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 15

Здесь мы можем сравнивать полученные данные с результатами исследования 2012 года. При ответе на первый вопрос мнение респондентов за два года изменилось незначительно. Особенно это относится к вариантам «регулярно» и «каждый день». В то же время серьезно увеличилось количество респондентов, выбравших вариант «2-3 раза в месяц» (18% в 2014 году по сравнению с 9,3% в 2012 году). Соответственно уменьшилось количество студентов, выбравших вариант «только если произойдет какое-нибудь значимое событие в мире политики» (20,4% в 2014 году по сравнению с 36% в 2012 году). Это можно объяснить возросшей политизацией контента на основных телеканалах, что связано с политическим кризисом на Украине. Этим же можно объяснить увеличение количества студентов, выбравших вариант «никогда» - с 4,7% в 2012 году до 7,2% в 2014 году. Для многих респондентов обилие новостей о политической ситуации на Украине могло вызвать отторжение к политическим новостям в целом.

Таким образом, мы видим большую по сравнению с 2012 годом поляризацию ответов респондентов на данный вопрос. По нашему мнению, это можно объяснить возросшей политизацией контента на большинстве российских телеканалов.

При ответе на второй вопрос можно проследить наглядную тенденцию, при которой за эти годы студенты вузов Бурятии стали реже читать газеты и журналы на политическую тематику. Хотя количество респондентов, выбравших вариант «регулярно», вырос с 4% в 2012 году до 7,2% в 2014 году, в остальном полученные результаты подтверждают приведенную выше тенденцию. Так, количество респондентов, выбравших вариант «никогда», вырос почти в 4 раза - с 6% в 2012 году до 22,4% в 2014 году.

Подобную динамику результатов можно объяснить общими тенденциями на рынке СМИ - газеты и журналы все больше утрачивают свои позиции, в то время как большую популярность получают электронные СМИ.

Выше нами уже было выявлено, что члены семьи, хотя и оказывают большое влияние на формирование политического мировоззрения студентов в целом, в то же время не являются для них основными источниками информации о политике. Это подтверждают и ответы респондентов на вопрос: «Как часто члены Вашей семьи разговаривают на политические темы?». (См. Таблицу № 16).

«Как часто члены Вашей семьи разговаривают на политические темы?» (Результаты исследования 2014 года).

Таблица № 16

Как мы видим, наиболее популярным вариантом ответа стал «только если произойдет какое-нибудь значимое событие в мире политики» - его выбрали более половины опрошенных - 54%. Вариант «2-3 раз в неделю» указало 20,5%, «2-3 раза в месяц» - 6%. Каждый день политические новости обсуждают в семьях 6% респондентов, никогда - 4,8%.

В целом подобная картина достаточно показательна для неполитизированного общества, где о политике говорят только тогда, когда произойдет какое-нибудь крупное событие. По нашему мнению, это не является прямым доказательством политической пассивности россиян, ведь подъемы политической активности граждан наблюдаются, прежде всего, в кризисные периоды. В остальное время политика не оказывается в центре внимания простых граждан.

Подтверждают этот тезис и ответы респондентов на вопрос: «Как часто Вы разговариваете на политические темы со своими друзьями и знакомыми?». (См. Таблицу № 17).

«Как часто Вы разговариваете на политические темы со своими друзьями и знакомыми?» (Результаты исследования 2014 года).

Таблица № 17

Здесь также более половины опрошенных общаются со своими друзьями и знакомыми на политические темы только тогда, когда произойдет «значимое событие в мире политики» - 53,6%, а на втором месте оказался вариант «2-3 раза в неделю» - 16,8%. «2-3 раза в месяц» с друзьями на политические темы общается 10,8% респондентов, «регулярно» - 10,4%, «никогда» - 5,6%.

В целом ответы респондентов на эти два вопроса существенно не отличаются. В то же время нужно отметить, что опрос проводился в момент политического кризиса на Украине (февраль - май 2014 года), что наложило свой отпечаток на ответы респондентов. Не случайно один из респондентов, выбравших «другой вариант», написал, что члены его семьи разговаривают о политике «обычно 2-3 раза в неделю, но из-за Украины - каждый день». Бесспорно, что политический кризис в соседнем государстве повлиял на рост политизации российского общества, в том числе и в Республике Бурятия. Можно предположить, что в другой ситуации количество респондентов, выбравших варианты «регулярно» и «2-3 раза в неделю» было бы значительно меньше.

Если анализировать ценности политического участия, то здесь в первую очередь нужно говорить об электоральном поведении студентов: готовы ли они участвовать в выборах в качестве избирателей или кандидатов, чем руководствуются респонденты, делая выбор на избирательном участке.

Мы предложили респондентам ответить на вопрос «Пришли бы Вы на избирательный участок, если выборы были бы завтра?». В результате мы получили следующие результаты.

«Пришли бы Вы на избирательный участок, если выборы были бы завтра?» (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 18

Как мы видим, и в 2012, и в 2014 году большинство респондентов изъявило желание участвовать в выборах в качестве избирателей. Однако нужно отметить, что за два года количество респондентов, указавших вариант «да», сократилось на 15,6%. Это можно объяснить политической конъюнктурой. В момент проведения опроса в 2012 году общество находилось между двумя крупными избирательными кампаниями: выборами в Государственную Думу и выборами Президента Российской Федерации. Широкое освещение темы в СМИ, общая возросшая политизация общества не могли не сказаться на установках респондентов относительно выборов. Давно установлено, что явка избирателей выше во время крупных избирательных кампаний на федеральном уровне. В 2014 году в России не проводились крупные выборы, поэтому в условиях общей высокой политизации информационного пространства тема выборов не была на тот момент основной.

Полученные данные в целом совпадают с результатами исследования электорального поведения студенческой молодежи Республики Бурятия, проведенного А.П. Воробьевым.

«Несмотря на небольшой электоральный опыт респондентов, значительная часть представителей студенческой молодежи Республики Бурятия, по крайней мере, намерена принять участие в выборах. Как уже упоминалось ранее, электоральная активность - наиболее распространенный в студенческой среде вид социально-политической активности. Так было выявлено, что абсолютное большинство респондентов намерено участвовать в будущих выборах - 66%; отрицательно ответили 9% студентов, которых можно отнести к группе абсентеистов; пока не определились с решением 25% опрошенных» Воробьев А.П. Электоральное поведение студенческой молодежи в условиях современной России (на примере Республики Бурятия) : дис. канд. пол. наук : 23.00.02
А.П. Воробьев ; Бурят. гос. ун-т.- Улан-Удэ, 2013. - С. 79. .

Как мы видим, количество студентов, желающих участвовать в выборах в качестве избирателя, остается на стабильно высоком уровне. В то же время результаты нашего исследования выявили большее количество потенциальных абсентеистов.

В причинах абсентеизма среди студенческой молодежи помогут разобраться ответы респондентов на ответ «Если нет, то почему?».

«Если нет, то почему?» (Результаты исследования 2012, 2014 гг.).

Таблица № 19

В 2012 году самым популярным вариантом ответа, было «считаю результаты выборов сфальсифицированными» - 47,1%. Это можно объяснить общей волной протеста, возникшей после выборов в Государственную Думу осенью 2011 года. У многих россиян тогда возникли сомнения в чистоте выборов. Таким образом, данный мотив неучастия в процедуре голосования можно отнести к формам протеста (так называемое «голосование ногами»). В 2014 году, когда волнения по поводу легитимности и прозрачности выборов улеглись, этот вариант указало уже меньшее число респондентов - 32,2%. Однако это также достаточно много - треть из тех, кто не желает участвовать в выборах, мотивируют это тем, что итоги голосования все равно будут сфальсифицированы. Это также говорит о недостаточно высоком уровне доверия со стороны студентов к основным институтам государственной власти.

Следует пояснить резкое сокращение количества респондентов, указавших «другой вариант» ответа. Это связано с коррективами в методике исследования. В 2012 году мы опрашивали студентов с первого по пятый курс. Многие студенты-первокурсники не могли участвовать в выборах, так как им еще не исполнилось 18 лет. Именно этот мотив они указывали в графе «другой вариант». В 2014 году студенты первых курсов были исключены нами из объекта исследования как раз по причине того, что они не наделены полным набором политических прав, в частности, лишены возможности избирать и быть избранными. Разумеется, это вызвало серьезное перераспределение в ответах респондентов.

Так, в 2014 году многие опрошенные студенты отметили, что не участвуют в выборах, потому что: «мой голос ничего не значит» - 21,1% и у них «нет времени» - 20%. Существенно выросло количество тех респондентов, для которых «есть другие, более интересные занятия, нежели участие в выборах» - 13,3%. Следует отметить, что эти мотивы достаточно часто встречаются при ответах респондентов различных социально-демографических групп на вопрос, почему они не участвуют в выборах. Таким образом, позиция студентов-абсентеистов не очень сильно отличается от позиции абсентеистов вообще. В то же время важно подчеркнуть, что хотя количество респондентов, не доверяющих демократическим институтам, и выросло за два года с 2,9% до 8,9%, их по-прежнему меньшинство среди студентов бурятских вузов. Это говорит о том, что большинство студентов в целом положительно относятся к демократии, но некоторые из них считают, что ее институты работают недостаточно эффективно.

К похожим выводам пришел А.П. Воробьев: «На первом месте среди мотивов отказа от участия в голосовании - неверие в честные выборы (31%); второе место занимает убежденность молодых людей, что их личное участие в выборах ничего не решит (23%); на третьем - отсутствие достойных кандидатов (20%).

Все перечисленные мотивы могут быть разделены на несколько групп.

Первая группа: отрицательное отношение к конкретным избирательным технологиям. К сторонникам данной позиции следует отнести тех, кто указал следующие причины неучастия: не верю в «честные выборы»; устал от выборов; не вижу достойных кандидатов; не нравятся технологии, используемые в избирательной борьбе. Их общая сумма составляет более половины ...