В поиске правовых решений

В настоящей статье затронуты лишь некоторые аспекты деятельности судов по обеспечению верховенства Конституции. Безусловно, что эта проблема является более многогранной. Задача судейского корпуса -- способствовать ее осуществлению.

КОНСТИТУЦИЯ -- НОРМАТИВНО-ПРАВОВОЙ АКТ ПРЯМОГО ДЕЙСТВИЯ (Судовы веснік. 1995. ? №1.)

Общепризнанным считается факт, что Конституция составляет ядро правовой системы, является базой для развития всего законодательства. Не случайно другим сопутствующим названием Конституции было -- Основной Закон (сейчас оно сохранилось только в преамбуле).

Для нашей предыдущей истории характерен отрыв Конституции от реальной жизни. Полагалось, что конституционная норма может действовать лишь тогда, когда в ее развитие принят иной нормативный акт. Такой подход девальвировал Конституцию, не способствовал утверждению ее верховенства и авторитета в сознании граждан. Ныне ситуация может и должна измениться. Многие нормы Основного Закона сформулированы так, что они имеют прямое действие.

Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на то, что согласно Закону «О порядке вступления в силу Конституции Республики Беларусь» до 30 марта 1996 г. должны быть приняты те законы, которые указаны в Конституции (по нашим подсчетам до сотни). Однако это не означает, что до указанной даты положения Конституции не могут применяться. Верховный Совет предусмотрел, что Конституция вступает в силу со дня ее опубликования, за исключением отдельных положений, вступающих в силу в порядке и сроки, установленные вышеназванным Законом, который сделал изъятия из общего правила относительно статей 30 (в части свободного передвижения и выбора места жительства в пределах республики) и 46. Переход к реализации прав, предусмотренных этими статьями, возможен не позднее пяти лет после вступления в силу соответствующих законов, которые в свою очередь должны быть приняты в течение двух лет после принятия Конституции. И еще одна очень важная норма, свидетельствующая о прямом характере действия положений Конституции: законы и другие нормативные акты до приведения их в соответствие с Конституцией Республики Беларусь действуют в той части, в которой они не противоречат Конституции Республики Беларусь.

Конституция определяет иерархию актов, что очень важно для судебной и правоприменительной практики -- вслед за ней идут законы, а затем иные нормативные акты, в том числе указы Президента, постановления Кабинета Министров и другие подконституционные акты. Пока существует определенная неясность относительно постановлений Верховного Совета в общей системе права. Необходимо в обычном законе определить, что принятые в соответствии с компетенцией парламента его постановления имеют более высокую юридическую силу, чем указы Президента.

В нынешних условиях важное значение приобретает вопрос о форме правового акта, принимаемого парламентом, ведь от этого зависит, кто его подписывает -- Президент или Председатель Верховного Совета. Думается, в форме закона должны приниматься все нормативно-правовые акты Верховного Совета. Постановления же касаются распорядительных и контрольных полномочий парламента. Необходимо безотлагательно изменить продолжающуюся практику, когда наряду с законом принимается постановление о введении его в действие. Такой подход противоречит новому правовому состоянию и прежде всего закрепленному в Конституции принципу разделения властей. Сейчас все предписания как нормативного, так и индивидуального характера следовало бы формулировать в одном акте -- законе. Именно по всему акту Президент может высказать свои замечания, которые должны быть рассмотрены парламентом в соответствии с конституционной процедурой. По существу, теперь каждый закон может содержать специальный раздел «Переходные положения», где были бы сформулированы все нормы, касающиеся введения его в действие. Это, ко всему прочему, еще и облегчит применение закона.

Одно из принципиальных отличий новой Конституции закреплено в положении, согласно которому Беларусь отдает приоритет общепризнанным принципам международного права и обеспечивает соответствие им законодательства. При этом не допускается заключение международных договоров, которые противоречат Конституции. Эта фундаментальная норма свидетельствует о стремлении законодателя строить независимое государство на правовых, демократических принципах. Здесь, на наш взгляд, есть несколько аспектов. Признание приоритета общепризнанных принципов международного права означает не что иное, как определение вектора развития всей правовой системы. Норма, запрещающая заключать международные договоры, противоречащие Конституции, является гарантией государственного суверенитета Беларуси, которая самостоятельна в проведении своей внутренней и внешней политики.

До недавнего времени внутреннее законодательство развивалось по своим правилам, среди которых не было всеобъемлюще обеспечено действие норм международного права. Особенно это затрагивало политические и личные права и свободы граждан. Сейчас Конституция этот пробел восполняет, однако для реализации ее положений еще предстоит много сделать. В нашем законодательстве нет общей формулировки, согласно которой международные договоры, заключенные в соответствии с конституционной процедурой, составляют неотъемлемую часть республиканского законодательства. В отдельных правовых источниках (кодексах, законах) иногда подчеркивается верховенство международного договора по отношению к конкретному нормативному акту. Однако для непосредственного применения международного договора этого еще недостаточно. Законом «О порядке заключения, исполнения и денонсации международных договоров Республики Беларусь» предусмотрена процедура, после соблюдения которой международный договор вступает в силу. В нем, в частности, определены подлежащие ратификации международные договоры:

-- о территориальном разграничении Республики Беларусь с другими государствами;

-- устанавливающие иные правила, чем те, которые содержатся в законодательных актах Республики Беларусь;

-- при заключении которых стороны условились о последующей ратификации.

Кроме того, Верховный Совет может рассматривать вопрос о ратификации иных международных договоров республики. Таким образом, здесь лишь косвенно проводится идея о верховенстве ратифицированных международных договоров по отношению к законодательным актам. Именно эта категория договоров может идти вслед за Основным Законом и быть выше всех остальных подконституционных актов. Такой вывод имеет ряд последствий.

Прежде всего необходимо правильно определить форму акта, которым осуществляется ратификация международного договора -- закон или постановление. Практика показывает, что и после принятия Конституции, закрепившей концепцию разделения властей, Верховный Совет ратифицирует договоры своими постановлениями, хотя, на наш взгляд, это следует делать путем принятия закона. По Конституции Президент обладает правом подписания международных договоров, но для того, чтобы они вступили в силу и были выше законов, нужна, как видим, их ратификация (подписание в некоторых случаях может быть одной из стадий заключения договора). Однако при ратификации не исключены оговорки, которые могут снизить эффективность договора или изменить его содержание. Повлиять же на их характер исполнительная власть не сможет, если вместо закона будет принято постановление о ратификации, ведь только закон подписывается Президентом и относительно его Президент обладает правом вето. Но и эти доводы не являются главными при определении формы акта о ратификации договора. Важно другое: ратифицированный договор становится по существу общеобязательным нормативным актом. Поэтому возводить его в этот ранг нужно законом. Аналогичный подход должен быть и при принятии, утверждении международных договоров или присоединении к ним.

Беларусью заключено множество международных договоров. Некоторые из них продолжают действовать в порядке правопреемства после распада СССР. В связи с обретением суверенитета этот процесс будет развиваться еще активнее. Сейчас очень важно обеспечить обязательность и прямое действие международно-правовых норм. Необходимо также устранить коллизии между ними и актами внутреннего законодательства. Полезно было бы в законе закрепить следующее правило: если при рассмотрении конкретного дела суд придет к выводу о несоответствии любого подконституционного акта ратифицированному международному договору, он принимает решение в соответствии с этим договором и ставит в установленном порядке вопрос об изменении или признании такого акта противоречащим Конституции.

Как уже отмечалось, Конституция не допускает заключения противоречащих ей международных договоров. Однако нужна выработка гарантий, обеспечивающих выполнение такого требования. Конституция прямо не определяет право Конституционного Суда проверять конституционность международного договора, если он уже ратифицирован. Представляется, что может быть проверена конституционность акта ратификации. Однако, безусловно, это крайний случай. Необходимо до ратификации (принятия, утверждения или присоединения) международного договора уже определенно знать, соответствует он Конституции или нет. В связи с этим стоило бы также подумать о последствиях такой проверки для действия международного договора и соблюдения установленных процедур по его денонсации.

Помимо определения иерархии актов, представляется, что для судебных органов наибольший интерес представляют конституционные нормы, закрепляющие права, свободы и обязанности граждан. Согласно ст. 27 Конституции никто не должен принуждаться к даче показаний и объяснений против самого себя, членов своей семьи, близких родственников. Доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы. Хотелось бы прежде всего отметить, что закрепленное в ней правило действует не только в случае возникновения уголовно-правовых, но и гражданско-правовых, административных, дисциплинарных отношений. Далее, здесь говорится о принуждении к даче показаний и объяснений. Если же лицо добровольно решило их дать, то законом может быть предусмотрена ответственность за ложные показания и объяснения. Представляется безотлагательной необходимость изменения судебной практики, в соответствии с которой все свидетели предупреждаются об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний. Изъятия, на наш взгляд, должны быть сделаны для лиц, названных в упомянутой статье и подконституционных актах -- ст. 177 УК. Это должно также касаться адвокатов, священников, когда сведения им были доверены. А вообще, предпочтительнее было бы дать общее определение круга лиц, которые относятся к членам семьи и близким родственникам, что обеспечило бы единую правоприменительную практику. В настоящее время существует разнобой понятий (см. ст. 22 УПК, ст. 20 КЗоТ, ст. 63 Жилищного кодекса и др.).

В ст. 40 Конституции закреплено право каждого направлять личные или коллективные обращения в государственные органы и обязанность последних, а также должностных лиц рассмотреть обращение и дать ответ по существу в определенный законом срок. Отказ от рассмотрения должен быть письменно мотивирован. То, что эта конституционная норма не соблюдается, в том числе и в силу ранее сформировавшейся практики, подтверждает и изданное 29 сентября прошлого года распоряжение Президента «Об изучении работы местных органов государственного управления с обращениями граждан». Безусловно, практика работы с обращениями граждан нуждается в изменении. Прежде всего необходимо поставить работу так, чтобы граждане обращались в органы и к должностным лицам, которые компетентны рассматривать данный вопрос и получали полные и исчерпывающие ответы. Если же орган или должностное лицо не вправе рассматривать данный вопрос, в ответе следует указать, куда гражданин должен обратиться.

После принятия новой Конституции у судей возникают вопросы относительно применения ст. 41, где говорится, в частности, о запрете принудительного труда, кроме работы или службы, определяемой приговором суда или в соответствии с законом о чрезвычайном и военном положении. Ст. 22 УПК дает определение приговора суда. Вместе с тем Кодексом об административных правонарушениях предусмотрены в качестве одного из видов административных взысканий исправительные работы, назначаемые по постановлению суда. Однако тот факт, что в ст. 41 Конституции говорится о принудительном труде как о работе или службе, определяемой только приговором суда, не означает, что исправительные работы в качестве административного взыскания не должны назначаться.

Здесь же следовало бы коснуться содержания понятия «принудительный труд». Так, согласно ст. 8 Международного пакта о гражданских и политических правах принудительным не считается труд, назначаемый не только в силу лишения свободы, но и вообще по распоряжению суда. Поэтому, не затрагивая проблему целесообразности существования исправительных работ как вида административного взыскания, полагаем, что они пока могут применяться судами.

В соответствии со ст. 61 Конституции каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом в определенные законом сроки. С целью защиты прав, свобод, чести и достоинства граждане вправе взыскивать в судебном порядке как имущественный вред, так и материальное возмещение морального вреда. Выделим здесь два аспекта. Во-первых, существование в законодательстве, например, в гражданском, трудовом, сроков исковой давности не противоречит данной конституционной норме. Во-вторых, принципиально меняется подход к определению объема вреда. У нас традиционно и более полно было разработано понятие имущественного вреда, и обычно с исками в суд обращались именно по данному поводу. Что касается материального возмещения морального вреда, то этот вопрос в законодательстве практически не затрагивается. Лишь в некоторых актах обращается внимание на возможность возмещения неимущественного (морального) вреда. Например, согласно ст. 7 ГК моральный вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами в размере, определяемом судом. В соответствии со ст. 15 закона о защите прав потребителей моральный вред, причиненный потребителю по причине нарушения его прав, подлежит денежному возмещению тем, кто причинил вред, при наличии его вины. При возникновении спора размер денежного возмещения вреда определяется судом.

Статья 61 Конституции говорит о возможности компенсации не только имущественного, но и неимущественного вреда. Следует, полагаю, согласиться с теми, кто утверждает, что моральный вред -- это не что иное, как нарушение психического благополучия, равновесия личности в результате совершения любого правонарушения. Разве, к примеру, незаконное увольнение с работы не причиняет моральный вред уволенному? Указанная статья расширяет поле деятельности для адвокатов, истцов. Прибавляется работы и судам, прежде всего потому, что не выработано четких критериев для определения размера компенсации морального вреда. Определенная практика сформировалась лишь по делам о защите чести и достоинства граждан. Однако кому как не судам формировать эту практику? Ведь законодатель, даже если он и определит какие-то критерии, не может дать конкретного рецепта, пригодного при рассмотрении любого дела, учесть все многообразие индивидуального при определении морального вреда.

Xотелось бы затронуть еще один важный блок вопросов: соотношение норм, закрепленных в Конституции и иных актах. Скажем, можно ли расширять конституционные нормы? Однозначного ответа "нет, в каждом конкретном случае следует анализировать всю совокупность правовых" норм. Недопустимо расширять законом круг субъектов, пользующихся правом законодательной инициативы, закрепленной в ст. 90 Конституции, но можно усиливать гарантии граждан в законодательном порядке, как это сделано в отношении ст. 27 Конституции (см. ст. 177 УК).

Далее, согласно ст. 21 Конституции государство гарантирует права и свободы граждан Беларуси, закрепленные в Конституции, законах и предусмотренные международными обязательствами государства. Поэтому в совокупности должны применяться нормы, закрепленные в ст. 93 Конституции и ст. 37 закона о статусе народного депутата Республики Беларусь, имея, конечно, в виду, что Конституция обладает верховенством. Так, согласно ст. 93 Основного Закона депутат Верховного Совета не несет юридической ответственности за свою деятельность в Верховном Совете, осуществляемую в соответствии с Конституцией как в период исполнения депутатских полномочий, так и после их прекращения. Привлечение же к уголовной ответственности, арест или иное лишение личной свободы недопустимо без согласия Верховного Совета, кроме случаев задержания на месте совершения преступления. Как известно, к юридической ответственности относят уголовно-правовую, имущественную, административную, дисциплинарную, материальную. Ни один из видов этой ответственности не может быть применен к депутату Верховного Совета, если деятельность осуществлялась в соответствии с Конституцией. Ст. 37 закона о статусе народного депутата запрещает, в частности, привлечение к административной ответственности без согласия Верховного Совета. Не затрагивая проблему целесообразности существования такой нормы, следует отметить, что она также должна соблюдаться правоприменительными органами, в том числе и судом, несмотря на то, что Конституция не содержит подобной нормы.

В соответствии с Конституцией (ст. 7) нормативные акты государственных органов публикуются или доводятся до всеобщего сведения иным предусмотренным законом способом. С этим связаны вопросы о придании законам обратной силы и определении даты вступления в силу. Прежде всего отметим, что должен строго выдерживаться принцип, закрепленный в уголовном и административном законодательстве, согласно которому акты, устанавливающие или усиливающие ответственность, обратной силы не имеют. Целесообразно это правило распространить и на другие правоотношения (например, в сфере налогообложения и т. п.). Учитывая наличие у Президента права вето, видимо нельзя вводить закон в действие до его подписания Президентом. На наш взгляд, целесообразно это делать с учетом десятидневного срока, отведенного Президенту для подписания либо направления возражений в Верховный Совет. Хотя самым оптимальным сроком было бы введение закона в силу со дня опубликования либо в общем порядке, т. е. через десять дней после опубликования. Представляется, что в некоторых случаях (когда, например, он введен с определенной даты, к тому же поддержан после вето Президента повторным голосованием квалифицированным числом голосов депутатов) Президент может до подписания закона (формально он уже вступил в силу) направить для проверки его конституционности в Конституционный Суд. Несмотря на то, что производство в Конституционном Суде в соответствии с его регламентом обычно осуществляется в течение двух месяцев, однако, обнаружив противоречие Конституции, суд может обратиться в орган, принявший акт, с предложением о приостановлении его действия. В целом же, касаясь компетенции Конституционного Суда, считаем, что она может быть расширена обычным законом. Такое право предусмотрено Конституцией не только в отношении этого судебного органа, но и Прокуратуры, Контрольной палаты, местных Советов.

В статье затронуты лишь некоторые аспекты, подтверждающие характер прямого действия конституционных норм. Задача судов, всех правоохранительных органов, должностных лиц в том, чтобы обеспечить неукоснительное их соблюдение. Только при этом условии можно быть уверенным, что права и свободы каждого из нас будут реально защищены.

6. КАНСТЫТУЦЫЙНАЯ РЭФОРМА: ПРАБЛЕМЫ I ПЕРСПЕКТЫВЫ УЗАЕМАДЗЕЯННЯ УЛАДАЎ

(Весці Акадэміі навук Беларусі.

Серыя гуманітарных навук. Мінск. 1995. ? № 1.)

15 сакавіка 1994 г. у гісторыі беларускай дзяржавы адбылася важнейшая падзея -- прынята новая Канстытуцыя. Трэба заўважыць, што гэта ўжо пяты па ліку Асноўны Закон нашай дзяржавы. Безумоўна, што частае абнаўленне Асноўнага Закона сведчыць не толькі аб змяненнях, якія адбываюцца ў той ці іншай краіне, але і аб недахопах гэтага дакумента, напрыклад адсутнасць у ім універсальных норм, якія забяспечваюць прагрэсіўнае развіццё дзяржавы і надзейную прававую абарону правоў грамадзян. Прыкладам устойлівасці канстытуцый, стабільнасці дзяржаўнага ўладкавання могуць служыць ЗША і Швейцарыя, дзе дзейнічаюць канстытуцыі, якія былі прыняты адпаведна ў 1787 і 1848 гг. Праўда, у другіх дзяржавах абнаўленне або прыняцце новай Канстытуцыі не такая ўжо рэдкая з'ява. Напрыклад, у Францыі за 200 гадоў было прынята 17 канстытуцый. Цяжка назваць яшчэ дзяржаву, дзе быў бы такім бурным канстытуцыйны працэс.

Напэўна, няма неабходнасці спыняцца падрабязна на тых прычынах, якія падштурхнулі Вярхоўны Савет рэспублікі ў сярэдзіне 1990 г. ства-рыць Канстытуцыйную камісію для падрыхтоўкі адпаведнага праекта. Прызнанне неабходнасці існавання розных форм уласнасці, плюралізм у палітыцы, ліквідацыя манаполіі адной партыі, неабходнасць свабоднага развіцця асобы, рух да рэальнага дзяржаўнага суверэнітэту -- вось тыя асноўныя матывы, якія прывялі да прыняцця новай Канстытуцыі. Падкрэслім, што сярод былых пятнаццаці саюзных рэспублік тут мы не былі першымі. Як і Дэкларацыю аб дзяржаўным суверэнітэце мы прынялі восьмымі, так і новую Канстытуцыю пасля распада СССР прынялі недзе ў гэтай «залатой сярэдзіне».

Безумоўна, што Канстытуцыя 1994 г. закладвае новы падмурак для дзейнасці ўсіх дзяржаўных органаў. Характэрным з'яўляецца тое, што ў ёй рэалізавана канцэпцыя падзялення ўладаў, распрацаваная выдатнымі вучонымі мінулага, і якая прайшла выпрабаванне ў шэрагу дзяржаў (перш за ўсё ў ЗША).

У юрыдычнай літаратуры за апошнія гады ўдзяляецца многа ўвагі праблеме раздзялення ўлады. Часта раздзяленне ўлады разглядаецца як абстрактная разумовая тэорыя. Але гэта не так, таму што пры яе рэалізацыі мы заўсёды маем справу з адлюстраваннем канкрэтных інтарэсаў.

Часта ўпускаюць з віду «другі» бок раздзялення ўладаў -- іх супрацоўніцтва, узаемную сувязь, неабходнасць дзейнічаць разам.

Усе галіны ўлады адзіны па сваёй прыродзе -- крыніцай дзяржаўнай улады з'яўляецца народ. Аднак адпаведныя палажэнні канстытуцый 1978 і 1994 гг. аб рэалізацыі народам сваіх суверэнных правоў істотна адрозніваюцца. У пэўнай меры ў новай Канстытуцыі рэалізаваны ідэі Дж. Мэдзісона аб тым, што адной з мэт Канстытуцыі з'яўляецца «перашкода народу лёгка атрымліваць дапамогу ад урада», «выключэнне яго поўнай залежнасці ад волі простай большасці». У адпаведнасці з новай Канстытуцыяй ён ажыццяўляе сваю ўладу непасрэдна і праз прадстаўнічыя органы ў формах і межах, устаноўленых Канстытуцыяй.

Уяўляецца, што аптымальнай з'яўляецца такая арганізацыя дзяржаўнай улады, пры якой выключаецца поўная аўтаномія яе галін. Калі гэта адбываецца, то можна канстатаваць рух да развалу дзяржавы. Небяспечныя дзве крайнасці: як устанаўленне штучных бар'ераў паміж рознымі галінамі ўлады, так і суперканцэнтрацыя паўнамоцтваў у органах адной з іх.

Вельмі адмоўна адбіваюцца на палітычным клімаце рознагалоссі паміж дзяржаўнымі органамі, спрэчкі паміж імі са зваротам да насельніцтва з просьбай выступіць арбітрам па-за прынятымі дэмакратычнымі працэдурамі (напрыклад, па-за рамкамі рэферэндума або народнага абмеркавання таго ці іншага пытання).

Новая Канстытуцыя Рэспублікі Беларусь і некаторыя акты заканадаўства закладваюць добрую аснову для ўзаемадзеяння ўлад у інтарэсах усяго народа, грамадзян рэспублікі, хаця, безумоўна, практыку ў гэтым напрамку неабходна фарміраваць і правазнаўцам, і палітыкам.

У мінулыя дзесяцігоддзі традыцыйна ў нас прызнавалася верхавенства парламента (Вярхоўнага Савета), які вызначаўся як вышэйшы орган дзяржаўнай улады. Такім чынам, яго ўлада была непарушнай і ніякі іншы дзяржаўны орган не мог яе абмежаваць (мы тут не закранаем роль партыйных органаў). Больш таго, Вярхоўны Савет мог прыняць да свайго разгляду і вырашыць любое пытанне, якое знаходзілася ў веданні рэспублікі. Ужо гэта азначала адсутнасць падзялення ўлад.

Гісторыя сведчыць, што канцэнтрацыя ўлады ў руках аднаго інстытута нярэдка садзейнічае злоўжыванню ўладай, устанаўленню дыктату, ператварэнню ўлады ў небяспечны інструмент у руках безадказных палітыкаў. Па сцвярджэнню Т. Джэферсана, і 173 дэспаты (ён меў на ўвазе заканадаўчы сход штата Вірджынія) могуць прыгнятаць таксама, як і адзін. Аднак крайне небяспечнай з'яўляецца такая сістэма падзялення ўлад, пры якой кожная галіна ўлады можа існаваць аўтаномна. Адсутнасць пабуджальных матываў да супрацоўніцтва можа прывесці да развалу дзяржавы. Таму не менш важнай у гэтай канцэпцыі з'яўляецца думка аб узаемадзеянні ўлад, ідэя «стрымак і проціваг».

Так, у цяперашні час парламент займае яўна не дамініруючае месца ў сістэме дзяржаўнай улады, хаця і валодае па сваёй юрыдычнай прыродзе ўстаноўчымі паўнамоцтвамі. Нягледзячы на тое што згодна з Канстытуцыяй ён -- адзіны заканадаўчы оргац, вельмі моцнае ўздзеянне на заканадаўчы працэс могуць аказваць Прэзідэнт і Канстытуцыйны. суд. Перш чым падрабязна астанавіцца на гэтай праблеме, трэба заўважыць, што запіс у Асноўным Законе аб парламенце як аб адзіным заканадаўчым органе азначае немагчымасць дэлегавання ім, сваіх заканадаўчых паўнамоцтваў іншым органам. Таму неабходна тэрмінова прывесці некаторыя законы ў адпаведнасць з Канстытуцыяй. Напрыклад, Вярхоўны Савет у свой час надзяліў абласныя (Мінскі гарадскі) Саветы дэпутатаў правам узмацняць адказнасць за правапарушэнні, прадугледжаныя ў Кодэксе аб адміністрацыйных правапарушэннях. Акрамя таго, што ўзнікае супярэчнасць: за адны і тыя ж дзеянні ў кожнай вобласці свая адказнасць, мы яшчэ і маем справу з неадпаведнасцю рашэнняў Саветаў Канстытуцыі.

Што датычыцца магчымасці ўздзеяння Прэзідэнта на заканадаўчы працэс, то гэта, акрамя рэалізацыі ім права заканадаўчай ініцыятывы, будзе праяўляцца і ў вета на прыняты закон. Вета Прэзідэнта з'яўляецца абмежавальнікам улады парламента. Пераадолець яго можна, калі за гэта выкажуцца не менш дзвюх трэцей дэпутатаў. Ва ўмовах шматпартыйнасці зрабіць гэта будзе нялёгка. Тым самым ствараюцца ўмовы для тармажэння заканадаўчай дзейнасці парламента. У свой час мы выказваліся супраць права заканадаўчай ініцыятывы Прэзідэнта. У якасці альтэрнатывы мы прапаноўваем перагледзець падыходы для пераадолення вета Прэзідэнта, напрыклад'устанавіць правіла аб паўторным абмеркаванні і галасаванні акта, па якому Прэзідэнт выказаў свае заўвагі. На жаль, гэтыя прапановы не былі прыняты.

Найбольш востра канфлікт уладаў можа ўзнікнуць пры рэалізацыі рознымі дзяржаўнымі органамі сваіх функцый у сферы праватворчасці. Для парламента, як і для Прэзідэнта разам з яго ўпраўленчай дзейнасцю, -- гэта асноўная вобласць. Таму вельмі важна вызначыць межы заканадаўчага рэгулявання парламента і прававога рэгулявання шляхам актаў, прынятых выканаўчымі структурамі. У Канстытуцыі адсутнічае поўны пералік прадмета закона. Напрыклад, згодна з артыкулам 83, у форме закона павінны вырашацца пытанні аб прыняцці і змяненні Канстытуцыі, аб зацвярджэнні рэспубліканскага бюджэту, справаздачы аб яго выкананні,нарматываў адлічэнняў ад агульнадзяржаўных налогаў і даходаў у мясцовыя бюджэты, устанаўлення рэспубліканскіх налогаў і збораў, аб ратыфікацыі і дэнансацыі міжнародных дагавораў, аб амністыі, аб роспуску мясцовых Саветаў, аб ваеннай дактрыне (праграмны закон) і інш. Але трэба мець на ўвазе, што не толькі ў артыкуле 83 замацоўваюцца заканадаўчыя паўнамоцтвы парламента. Аб гэтым гаворыцца ў артыкулах 7, 9, 13, 16, 23, 26, 29, 35 і інш.

Што датычыцца паўнамоцтваў Прэзідэнта па нарматыўнаму рэгуляванню грамадскіх адноеін, то яны сфармуляваны ў Канстытуцыі больш кампактна: у артыкуле 100 вызначаны асноўцыя правы і абавязкі Прэзідэнта, што кіраўнік дзяржавы і выканаўчай ўлады ажыццяўляе тыя паўнамоцтвы, якія ўскладзены на яго Канстытуцыяй і законамі. У той жа час вельмі шырокім з'яўляецца запіс у пункце 1 артыкула 100, згодна з якім Прэзідэнт прымае меры па ахове суверэнітэту, нацыянальнай бяспекі і тэрытарыяльнай цэласнасці Беларусі, забеспячэнню палітычнай і эканамічнай стабільнасці, захоўванню правоў і свабод грамадзян. Пры рэалізацыі гэтых паўнамоцтваў, на нашу думку, можа быць больш за ўсё спрэчак паміж прадстаўнічай і выканаўчай уладамі. Для аб'ектыўнага вырашэння пытання неабходна кіравацца палажэннямі Канстытуцыі, дзе гаворыцца аб рэгуляванні адпаведных адносін законамі. Калі такога ўказання няма, то магчыма прыняцце акта Прэзідэнтам. ён можа выдаць указ таксама і тады, калі ўжо прыняты закон, але ў адпаведнасці з ім.

Канстытуцыя вызначае іерархію нарматыўных актаў. На першым месцы стаіць Канстытуцыя. Калі ёсць разыходжанні паміж Канстытуцыяй і законам, дзейнічае Канстытуцыя, а ў выпадку разыходжання іншага нарматыўнага акта з законам -- дзейнічае закон. Такім чынам, указы Прэзідэнта павінны адпавядаць законам і тым больш Канстытуцыі. Галоўным тут з'яўляецца вызначэнне канстытуцыйнасці законаў і ўказаў Прэзідэнта. Бо кожны (і парламент, і Прэзідэнт) можа спасылацца на канстытуцыйнасць «свайго» акта і неканстытуцыйнасць акта іншага органа. Мяркуем, што да вынясення адпаведнага рашэння Канстытуцыйным судом павінна дзейнічаць вышэй выкладзенае правіла аб верхавенстве Канстытуцыі і законаў. I толькі тады, калі Канстытуцыйны суд прыме заключэнне аб неканстытуцыйнасці закона, перавагу можа атрымаць указ Прэзідэнта. Такім чынам, вельмі вялікая роля ў вызначэнні паўнамоцтваў органаў дзяржавы належыць Канстытуцыйнаму суду. Можна заўважыць, што яго рэгулюючая функцыя была б больш эфектыўнай, калі Канстытуцыйны суд мог бы вырашыць спрэчкі аб кампетэнцыі і да прыняцця адпаведных актаў. У многіх краінах органы канстытуцыйнага кантролю такім правам валодаюць. Згодна з Канстытуцыяй і заканадаўствам Беларусі, Канстытуцыйны суд ажыццяўляе канстытуцыйны кантроль за ўжо прынятымі нарматыўнымі актамі. Не надзелены ён правам і абстрактнага тлумачэння Канстытуцыі, што пры іншым падыходзе магло б садзейнічаць аптымальнаму вырашэнню пытання аб межах паўнамоцтваў дзяржаўных органаў.

Згодна з Асноўным Законам, Вярхоўны Савет дае тлумачэнні Канстытуцыі. Інтэрпрэтацыя (тлумачэнне) у юрыдычнай літаратуры разумеецца як дзейнасць па ўстанаўленню дакладнага зместу прававога акта для яго практычнай рэалізацыі. Неабходнасць у тлумачэнні ўзнікае перш за ўсё таму, што любы акт не можа прымяняцца аўтаматычна, спачатку яго сутнасць павінна быць зразумела правапрымяніцелямі, а таксама асобамі, на якія ён распаўсюджвае сваё дзеянне. Аднак услед за паясненнем як першым і абавязковым элементам інтэрпрэтацыі неабходна тлумачэнне зместу закона з мэтай вырашэння ўзнікшай двухсэнсоўнасці. Орган, надзелены правам даваць афіцыйныя тлумачэнні законаў, павінен раскрыць матэрыяльны змест, гэта значыць дакладна і абгрунтаваца выразіць мэту і думку заканадаўца, якія закладзены ў той ці іншай норме, што вызывае рознае разуменне пры практычным прымяненні. У гэтых выпадках патрабуецца, як правіла, удакладненне фармуліроўкі адпавядаючай нормы права.

На практыцы ў мінулым звычайна не прыбягалі да тлумачэння канстытуцыйных норм. Але з прыняццем новай Канстытуцыі, калі закладзеныя ў ёй правілы будуць мець прамое ўздзеянне, значна вырасце цэннасць правільнага іх уяснення і як вынік -- дакладныя растлумачэнні.

У мэтах павышэння значнасці актаў аб тлумачэнні Канстытуцыі намі было прапанавана, каб яны прымаліся кваліфікаванай большасцю галасоў дэпутатаў Вярхоўнага Савета. Гэта выключае дэвальвацыю канстытуцыйных норм. Могуць быць супярэчнасці ў тым сэнсе, што ўскладненне працэдуры тлумачэння, па сутнасці, можа звесці да нуля саму гэтую неабходнасць, таму што ў гэтым выпадку можна проста ўнесці неабходныя ўдакладненні ў сам тэкст Канстытуцыі. Аднак, на наш погляд, больш прадуктыўным з'яўляецца менавіта тлумачэнне, а не карэкціроўка Канстытуцыі. Па-першае, зняцце праблемы шляхам тлумачэння дазволіць зберагчы тэкст Асноўнага Закона, аўтарытэт якога будзе адваротна прапарцыянальны колькасці ўносімых у яго змяненняў; па-другое, змяненне Канстытуцыі яшчэ не азначае, што ў будучым не ўзнікне неабходнасці адпаведнага тлумачэння ў адносінах да іх зместу. Па-трэцяе, хоць для прыняцця акта тлумачэння неабходна кваліфікаваная большасць (у адрозненне ад тлумачэння звычайнага закона), аднак працэдура яго прыняцця прасцей, чым змяненне Канстытуцыі: у апошнім выпадку для гэтага па праекту Канстытуцыі неабходна, каб закон прайшоў два абмеркаванні і адабрэнні Вярхоўным Саветам з прамежкам не менш трох месяцаў. Разам з аўтэнтычным тлумачэннем Канстытуцыі Канстытуцыйны суд ажыццяўляе казуальнае тлумачэнне. Прадстаўляецца, што ў другім выпадку Канстытуцыйнаму суду складана будзе выконваць свае функцыі. Пры ўзнікненні ж калізіі паміж актамі аб тлумачэнні Канстытуцыі, якія прымаюць Вярхоўны Савет і Канстытуцыйны суд, прыярытэт павінна мець рашэнне Канстытуцыйнага суда. Гэта абумоўлена тым, што Канстытуцыйны суд правярае канстытуцыйнасць усіх актаў, у тым ліку гэта адносіцца да актаў аб тлумачэнні Канстытуцыі. Другі аспект: чаму ўвогуле неабходна даваць права парламенту тлумачыць Канстытуцыю. На нашу думку, нельга было пазбаўляць права выказаць сваю думку парламенту, які сам і прыняў Канстытуцыю. Акрамя таго, Канстытуцыйны суд разглядае спрэчкі аб парушэнні Канстытуцыі, але магчыма сітуацыя, калі ўзнікае неабходнасць разумення сэнсу канстытуцыйных норм і да ўзнікнення канфліктнай сітуацыі.

Значнасць інстытута тлумачэння Канстытуцыі заключаецца і ў тым, што ён забяспечвае яе стабільнасць.

Безумоўна, пытанне аб канкрэтных праяўленнях уладарных паўнамоцтваў будзе рашацца не заўсёды дактрынальна, а з улікам суадносін палітычных сіл, сацыяльных умоў. Прапанаваная ў Асноўным Законе схема фарміравання ўрада найбольш наглядна гэта паказвае. Парламент будзе вельмі моцна аказваць уплыў на назначэнне ключавых фігур ва ўрадзе. З аднаго боку, Прэзідэнту Беларусі няма неабходнасці прадстаўляць на гэтую пасаду асобу, якая належыць да партыйнай большасці ў парламенце, як гэта прыходзіцца рабіць у Францыі, дзе парламент можа «скінуць» урад, бо такой магчымасці ў парламента нашай рэспублікі няма. У той жа час у Канстытуцыі не прадугледжваюцца вынікі адказа ў згодзе парламента на назначэнне, скажам, прэм'ер-міністра -- яно без гэтага не робіцца. На дадзенай стадыі Прэзідэнт павінен узаемадзейнічаць з вышэйшым прадстаўнічым органам. Больш таго, ён не можа распусціць парламент, увогуле падобная мера не характэрна для прэзідэнцкіх рэспублік. У той жа час у нас прадугледжана права самога парламента прыняць рашэнне аб датэрміновым спыненні сваіх паўнамоцтваў. На наш погляд, падобнае права можа быць выкарыстана ва ўмовах узнікнення супярэчнасцей паміж асобнымі групамі дэпутатаў, а таксама паміж парламентам і Прэзідэнтам. Такая мера здольна аздаравіць абстаноўку і вывесці на новы, больш якасны ўзровень узаемадзеянне розных галін улады.

Канстытуцыя не выключае магчымасці зняцця Прэзідэнта з яго пасады. Пытанне аб гэтым можа быць пастаўлена не менш як 70 дэпутатамі Вярхоўнага Савета. Такая ж колькасць дэпутатаў можа паставіць пытанне і аб прызнанні неканстытуцыйным той ці іншы акт Прэзідэнта без патрабавання зняцця Прэзідэнта. Прадстаўляецца, што працэдура рэалізацыі дэпутатамі сваіх паўнамоцтваў у гэтай частцы можа быць аналагічнай збору подпісаў дэпутатаў для вылучэння кандыдата ў Прэзідэнты.

Зараз шмат гавораць аб прынцыпах арганізацыі і дзейнасці парламента, як павінны працаваць у ім дэпутаты. Сапраўды, у цяперашні час з 360 дэпутатаў толькі на прафесійнай аснове, г. зн. не выконваючы яшчэ якую-небудзь аплачваемую работу, працуюць каля 100 дэпутатаў (старшыні камісій, іх намеснікі, сакратары, асобныя члены камісій). Але самым істотным тут з'яўляецца тое, што калегіяльны орган -- Вярхоўны Савет -- прымаў рашэнне аб тым, хто будзе працаваць у парламенце на прафесійнай аснове. Новая Канстытуцыя мяняе ў корані гэты прынцып. Асноўным зараз з'яўляецца жаданне дэпутата (магчыма, выбаршчыкаў пры вызначэнні, за якога кандыдата ў дэпутаты галасаваць), таму што, адпаведна артыкулу 92 Канстытуцыі, ён выконвае свае паўнамоцтвы ў Вярхоўным Савеце на прафесійнай аснове або па яго жаданню, не парываючы з прамысловай або службовай дзейнасцю. Хацелася б заўважыць, што ў Еўропе ёсць дзяржавы, дзе парламенты не прафесійныя, напрыклад у Швейцарыі, Даніі, але трэба заўважыць, што там -- парламенцкія дзяржавы. У прэзідэнцкай рэспубліцы мэтазгодна мець прафесійны парламент, але, як мы ўжо адзначылі, Канстытуцыяй практычна забяспечваецца менавіта такі падыход да арганізацыі работы Вярхоўнага Савета.

Новая Канстытуцыя толькі пачала дзейнічаць. Яе паспяховая рэалізацыя магчыма пры імкненні ўсіх палітычных і дзяржаўных структур дзейнічаць у інтарэсах людзей і дзяржавы, падпарадкоўваючы свае амбіцыі патрабаванням Асноўнага Закона.

Інстытут філасофіі і права АН Беларусі

Резюме

В статье рассматриваются проблемы взаимодействия властей -- законодательной, исполнительной, судебной.

The problems of interaction between the legislative, executive and judicial powers are discussed in the article.

КОНСТИТУЦИЯ И ПРАВА ГРАЖДАН

(Веснік Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь. 1996. ? № 3.)

Конституция Республики Беларусь закрепила новую концепцию взаимоотношений личности и государства. Сейчас не классовые интересы, а человек является высшей ценностью общества и государства. Можно говорить о том, что идет преодоление сложившихся ранее деформаций, когда все подчинялось интересам государства или коллектива. Пришло понимание необходимости оптимизации отношений между индивидуумом и государством. Не зря в новом Основном Законе более 50% статей посвящено правам, свободам граждан. Дальнейшее их развитие, наполнение новым содержанием, их гарантированность - задача всех государственных органов, в том числе судов.

Необходимо с учетом новой Конституции и закрепленных в ней принципов дать классификацию прав и свобод. Вычленение их в ту или иную группу позволит найти в них общее и особенное, определить стратегию.

Конституция Республики Беларусь, на наш взгляд, различает права человека и гражданина. Представляется, что предметом особой заботы государства должны стать неотъемлемые, неотчуждаемые права человека, т.е. те, которые изначально не носят нормативный характер, не дарованы государством, а наоборот, государство в этой сфере имеет ограничения. Именно естественные права выступают в качестве критерия прав позитивных, т.е. исходящих от государства и закрепляемых в нормативных актах.

В области обеспечения неотъемлемых прав человека должны быть в первую очередь сосредоточены усилия на скорейшем достижении международных стандартов. Думаю, что только относительно этой группы прав Конституционный суд связан требованием части первой статьи 128 Конституции о признании соответствующих актов, нарушающих права и свободы человека, не имеющими юридической силы. Пожалуй, нигде в конституциях других стран нет столь жесткого требования. Что же касается социально-экономических, культурных прав, то это правило может и не действовать. Здесь Суд волен решать. Более того, история свидетельствует, что судебные органы, осуществляющие конституционный контроль, весьма осторожно подходят к актам, касающимся социально-экономической сферы.

Всего несколько лет назад господствующими были государственная и колхозно-кооперативная формы собственности. При этом первая явно доминировала и получала всестороннюю государственную поддержку. Анализ мирового опыта показывает, что все формы собственности имеют право на жизнь, не должно быть их дискриминации или какого-либо искусственного стимулирования. Поэтому в статье 13 Конституции предусмотрено, что государство предоставляет всем равные права для осуществления хозяйственной и иной деятельности, кроме запрещенной законом и гарантирует равную защиту и равные условия для развития всех форм собственности.

В прежние годы в литературе часто подчеркивалось, что только труд и его результаты определяют положение человека в обществе. Однако правовой статус личности не всегда определялся только этими факторами. Например, работники предприятий различных форм собственности имели разный статус.

Наиболее наглядно это выявлялось при сравнении объема прав работников государственных предприятий и членов колхозов. Конечно, организация труда в последних может и должна иметь специфику. Однако следует устранять все то, что не способствует защите прав и свобод. Можно назвать, в качестве примера, изменения в Кодексе законов о труде, внесенные 15 декабря 1992 года, в соответствии с которыми трудовые и связанные с ними отношения, основанные на членстве в кооперативах, предприятиях и товариществах коллективных форм собственности, стали регулироваться законодательством о труде. Таким образом, речь идет об определенной унификации отношений по поводу труда у субъектов хозяйствования различных форм собственности. В то же время законодатель предусмотрел, что в учредительных документах и локальных актах этих кооперативов, предприятий, товариществ могут устанавливаться свои особенности правового регулирования. При этом не допускается ухудшение положения членов указанных субъектов хозяйствования по сравнению с законодательством об охране труда, о гарантиях женщинам, инвалидам и несовершеннолетним, а также о платежах и взносах по социальному страхованию пенсионному обеспечению и содействию занятости (см. часть вторую статьи 2 КЗоТ). На первый взгляд - это демократичная норма. К сожалению, перечень гарантий оказался весьма ограниченным.

С принятием новой Конституции, подготовленной с учетом лучших достижений человеческой мысли, многие ранее изданные акты нуждаются в корректировке. Это выявилось в процессе рассмотрения Конституционным судом дела о соответствии Конституции части второй статьи 2, пункта 3 части второй статьи 214 КЗоТ, пункта 1 постановления Пленума Верховного суда Республики Беларусь от 17 июня 1994 г. № 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства при разрешении трудовых споров". Рассмотрение дела было инициировано Генеральным прокурором B.C. Капитаном, обратившим внимание на то, что главные специалисты колхозов часто бывают лишены права на судебную защиту в связи с их освобождением от работы.

Основываясь на части второй статьи 2 и пункте 3 части второй статьи 214 КЗоТ во многих колхозах общие собрания (собрания представителей уполномоченных) предусматривали в своих локальных актах (уставах) порядок, при котором споры связанные с освобождением от должности главных специалистов рассматривали органы управления хозяйства (как правило, уполномоченных). Их решение являлось окончательным и не могло быть обжаловано работником в суд. Надо сказать, что подобная практика была сформирована давно и в КЗоТе она получила лишь свое закрепление. В республике только в колхозах трудится более 10 тыс. главных специалистов, которые в принципе могли быть лишены права на судебную защиту в случае освобождения от работы. То есть проблема действительно касалась широкого круга лиц, не говоря уже о том, что и право отдельного гражданина является само по себе ценностью и должно быть защищено. По информации Генерального прокурора суды обычно прекращали производство по делам о восстановлении на работе главных специалистов либо отказывали им в приеме заявлений в связи с неподведомственностью таких дел суду. При этом суды руководствовались вышеназванными нормами КЗоТ, допускающими иной порядок рассмотрения споров с участием данной категории работников.

Безусловно, освобождение от работы главного специалиста общим собранием (собранием уполномоченных представителей) и затем рассмотрение этим же органом трудового спора о восстановлении на работе не гарантировало объективное его разрешение. Кроме того согласно статье 61 Конституции каждому гарантируется защита его прав и свобод компетентным, независимым и беспристрастным судом в определенные законом сроки. Таким образом, можно говорить о всеобъемлющем праве на судебную защиту. Однако надо иметь в виду, что рассмотрение такого рода дел в судах общей компетенции может иметь свою специфику: в одних случаях исследование может быть по существу, в других - касаться проверки лишь формальных аспектов (например, был ли кворум коллегиального органа, соблюдена ли процедура, установленная для решения данного вопроса и т.д.). Вряд ли, например, суд может "навязывать" колхозу, какой председатель у него должен быть.

Конституционный суд признал несоответствующими Конституции положения части второй статьи 2, пункта 3 части второй статьи 214 КЗоТ, допускающие возможность установления ограничений права на обращение в суд с исками о восстановлении на работе членов кооперативов, предприятий и товариществ коллективных форм собственности. По существу признана неконституционной и часть вторая пункта 1 постановления Пленума Верховного суда Республики Беларусь от 17 июня 1994г.

Надо иметь в виду, что указанные нормы считаются утратившими силу со дня опубликования заключения Конституционного суда от 19 апреля 1996 г. Это означает, что правом на судебную защиту в полной мере будут обладать те, кто уволен в день опубликования заключения суда или после этого дня. Что же касается ранее освобожденных от должности, то, безусловно, будут возникать вопросы, на которые, думаю, исчерпывающие ответы может дать Верховный суд. Полагаю, что должно быть дано разъяснение судам общей компетенции с целью обеспечения единой практики. Возможно, тот, кто не обжаловал решение общего собрания (собрания уполномоченных представителей) об освобождении от работы в суд, должен иметь возможность реализовать свое конституционное право на судебную защиту. При этом следует соблюдать сроки исковой давности, хотя суд может их восстановить, если признает причины пропуска уважительными.

Предприятия, кооперативы, товарищества должны привести свои учредительные документы, локальные акты в соответствие с заключением Конституционного суда. Считаю, что не исключается предварительное рассмотрение споров об освобождении от работы главных специалистов общими собраниями, собраниями уполномоченных этих субъектов хозяйствования. Окончательное же решение должно быть за судом.

Конституционным судом предложено Верховному Совету, Верховному суду скорректировать свои акты. При этом необходимо их изложить таким образом, чтобы не были ущемлены не только право на судебную защиту, но и другие конституционные права, например, на объединение в профсоюзы.

Заключение Суда не исключает таких формулировок статей КЗоТ, в соответствие с которыми будут существовать нормы, обязательные для предприятий всех форм собственности и содержащие минимум гарантий, и нормы диспозитивные для негосударственных субъектов хозяйствования, самостоятельно решающих вопрос их применения.

7. КАНСТЫТУЦЫЙНЫЯ І ЗВЫЧАЙНЫЯ ЗАКОНЫ: АГУЛЬНАЯ ХАРАКТАРЫСТЫКА I КЛАСІФІКАЦЫЯ

(Весці акадэміі навук Беларусі. Серыя гуманітарных навук.

Мінск. 1996. ? № 2.)

У юрыдычнай літаратуры няма аднабаковага падыходу да вызначэння паняцця "канстытуцыйны закон". Вызначэнне гэтай праблемы звязана з агульнай праблемай класіфікацыі законаў, якой былі прысвечаны працы шэрагу вучоных. Такую класіфікацыю трэба зрабіць, бо розныя законы маюць неаднолькавую значнасць у прававой сістэме.

Важнай праблемай з'яўляецца высвятленне прыкметаў, якія характарызуюць акты як канстытуцыйныя і дазваляюць іх выдзеліць у гэтую групу.

У юрыдычнай літаратуры пры вызначэнні канстытуцыйных актаў вылучаюцца наступныя асноўныя рысы: 1) спецыфічны прадмет рэгулявання: яны маюць асаблівую палітычную значнасць у параўнанні з больш спецыяльнымі, больш вузканакіраванымі актамі; 2) універсальная значнасць: тут маецца на ўвазе як круг суб'ектаў, чыё становішча знаходзіцца ў залежнасці ад яго рэалізацыі, так і круг дзеянняў, выконваемых адрасатамі, а таксама змест фармулёвак на ўзроўні прынцыпаў; 3) не характэрная для болыпасці нарматыўных актаў нявызначанасць дзеянняў у часе і прасторы: яны дзейнічаюць на працягу існавання пэўнай дзяржаўна-палітычнай арганізацыі, датычацца ўсіх яе грамадзян і іншых асоб, якія размешчаны на яе тэрыторыі.

Па меркаванню Л.А.Марозавай, важнай прыкметай канстытуцыйных законаў з'яўляецца тое, што яны маюць строга акрэсленую сферу рэгулявання, тым самым рэгламентуюць тую ж матэрыю, што і Канстытуцыя, але прызначаюцца галоўным чынам для інстытуцыянальнага афармлення найбольш важных, істотна значных грамадскіх адносін.

Безумоўна, што акрамя Канстытуцыі як Асноўнага Закону можа існаваць адзін альбо некалькі актаў, маючых адасобленае (па сваёй юрыдычнай значнасці) месца. Суадносіны Канстытуцыі і гэтых актаў могуць быць рознымі. Гаворачы аб гэтых актах, трэба мець на ўвазе сукупнасць канстытуцыйных заканадаўчых актаў. Якая іх юрыдычная прырода і якія прыкметы, выкарыстоўваючы якія, можна казаць аб актах як аб канстытуцыйных?

На наш погляд, іх легітымнасць залежыць ад кампетэнцыі заканадаўчага органа: ці правамоцны ён прымаць Канстытуцыю і канстытуцыйныя акты. Згодна з артыкулам 83 Канстытуцыі, да паўнамоцтваў Вярхоўнага Савета ад-носіцца прыняцце Канстытуцыі і яе змяненне, гэта значыць размова ідзе аб законах, якія змяняюць ці дапаўняюць Канстытуцыю. Асноўны Закон, які дзейнічае, не ўтрымлівае тэрмін "канстытуцыйны закон" або "канстытуцыйны заканадаўчы акт". Аднак менавіта пра іх ідзе гаворка ў артыкуле 149 Канстытуцыі.

Асаблівасцю канстытуцыйнага закону з'яўляецца тое, што замацаваныя ў ім прадпісанні з'яўляюцца базавымі для іншых актаў -- звычайных законаў, падзаконных актаў, гэта значыць яны маюць прыярытэт як у праватворчай дзейнасці, так і ў правапрымяняльнай практыцы. Улічваючы спецыфіку парадку прыняцця Канстытуцыі, яго ўскладнены характар, у далейшым недапушчальна прыняцце канстытуцыйных законаў, якія б стаялі па сваёй юрыдычнай сіле вышэй Канстытуцыі, як гэта здарылася з Канстытуцыяй 1978 г. і Законам ад 25 жніўня 1991 г. аб наданні Дэкларацыі аб дзяржаўным суверэнітэце статуса канстытуцыйнага закону. Канстытуцыя Беларусі, якая дзейнічае, у прынцыпе гэта выключае.

У свой час мы ўказвалі, што круг непасрэдна канстытуцыйных актаў можа складаць: 1) Канстытуцыя і законы аб унясенні ў яе змяненняў; 2) канстытуцыйныя законы, якія маюць самастойны прадмет рэгулявання, прычым юрыдычная іх сіла не заўсёды можа быць раўназначная таму месцу, якое яны займаюць у гэтым пераліку (напрыклад, Дэкларацыя, якой прыданы статус канстытуцыйнага закону); 3) законы аб увядзенні ў дзеянне Канстытуцыі або канстытуцыйных законаў, гэта значыць законаў аб унясенні змяненняў у Канстытуцыю; 4) акты аб тлумачэнні Канстытуцыі.