Русскоязычная поэзия Калмыкии: проблемы национальной идентичности

…Справедливость --

надежда слабых на судьбу.

Кому она дарила милость?

Слепа ведь судя по всему.

И потому слепой корове

воды показывать не впрок,

и в каждом высказанном слове

искать прицел, спустив курок [Ханинова 2002: 33].

Р. Ханинова, сгущая смысл пословиц, не только перефразирует их, но и разъясняет их в аспекте осмысливаемых ею философских буддийских проблем. В этом авторском осмыслении народной мудрости сквозь призму буддийской философии прослеживается стремление к объединению философии и народного опыта в единое целое, которое является для калмыцкого поэта искомым наследием.

Слово для поэта есть философское осмысление смысла жизни, основанное на народной традиции и буддийском знании. Истинные ценности для автора «Часа речи» -- не только буддийские философские положения, не только религиозная аксиология. Преемственность поколений, культуры -- другая ценность бытия, остающаяся для бренного мира «мирской истиной всегда». И лишь Мысль -- человеческое качество, отличающее, согласно буддийскому учению, лишь представителей мира людей, является способом и формой парадоксального сочетания «со-мнений». Истина, по мнению Риммы Ханиновой, заключается в парадоксе «со-мнений», сочетании мирских ценностей, которые может узнать человек, и философских открытий. Говоря иным языком, человек остается носителем культуры, которая есть комплекс традиций, и буддийское наследие осмысляется через призму жизненных приоритетов и этнической культуры.

Осмысление классической буддийской философии связано в творчестве Ханиновой и с трансформацией буддийских басен и притч. Поэтический цикл «Наследство» (1994) (в сборнике «День влюбленных») включает в себя тринадцать поэтических переложений буддийских басен и две стихотворные обработки по мотивам индийских легенд.

Следует заметить, что жанр басни в калмыцкой литературе достаточно редок. Серьезная заслуга в его развитии принадлежит двум калмыцким писателям: Тимофею Бембееву и Михаилу Хонинову. Остроумные, злободневные басни обоих авторов сразу же завоевали признание читателя, сделали их имена популярными. В настоящее время писатели и поэты Калмыкии не обращаются к этому жанру. Своими произведениями Римма Ханинова символизирует своеобразное возвращение к данному виду жанра. Для автора это стало началом осмысления мира культуры Востока. Написанные в художественных традициях указанных жанров, все басни Ханиновой излагают небольшие сюжеты, в которых непременно наблюдается тяготение к морализации, содержится сильный дидактический оттенок. Поэт высмеивает и критикует уродливые явления жизни и человеческие пороки: хитрость, жадность, лень, тщеславие, трусость, глупость, невежество. Причем делает это просто и доходчиво, понятным языком, преимущественно в диалогической форме, отражая морализаторско-поучительные устремления в аксиологическом ракурсе.

Так, в басне «Наследство» Р. Ханинова также высмеивает такие человеческие пороки как глупость и жадность, передавая наряду с этим всю психологию ненасытной человеческой натуры с ее необузданными страстями, желаниями, неистовой жаждой богатства. При этом поэт добивается, чтобы мораль в ее баснях была не отвлеченной, а живой и конкретной. Перед смертью отец завещает детям «разделить все наследство с миром пополам» [Ханинова 1994: 211]. После его смерти между сыновьями начался «спор-дележ»: кому и сколько взять? В итоге, братья «остались ни с чем на руках» [Ханинова 1994: 212]. Все было поделено ровно «пополам»: платья, посуда, скотина, чем изображается иллюзорность счастья в богатстве. Овладевающая людьми страсть к деньгам переходит в нелепое безрассудство и глупость. Произведение содержит

призыв к нравственному самоусовершенствованию, отражающему этический кодекс буддизма.

Буддийская аксиология в произведениях Ханиновой отражает два уровня национальной формы религии, с которыми поэт знаком из устной традиции и буддийской философской литературы. Обращение к буддизму как части национальной культуры есть возвращение поэта к собственным истокам, осмысление своих корней. Именно этим можно объяснить выбор основных объектов в цикле «Буддийский пантеон». Но восстановление буддийских ценностей к поэту приходит не через обрядность, домашнюю религиозность -- Р. Ханинова остается верной атеистическому мировоззрению. Чем же для автора является буддизм и его аксиология? Как свидетельствует творчество, -- символом национального, а также источником буддийского учения, его ценностей, философии, недоступной в прошлом для широких масс верующих буддистов, но широко распространяющейся в современном обществе. Как поэт своего времени, Ханинова обращается к национальному, но ее этническое самосознание уже включает буддийские философские постулаты в этническую культуру как национальное достояние.

****

Как показывает анализ творчества Р. Ханиновой, литературное дарование поэта многогранно. Она с большим виртуозным мастерством пишет и большие полотна (поэмы, баллады, циклы), и философские миниатюры, каждое из которых несет глубокую мысль. При этом, как говорит сама Р. Ханинова, на нее идет «влияние евроазиатское во всей его совокупности…» [Ханинова 1993: 3].

Главной особенностью поэтики Р. Ханиновой -- диалогичность, при этом автор «демонстрирует осознание, принятие и воплощение основного закона поэзии: всякий поэтический текст есть память о поэтических произведениях, созданных до него…<…> ее поэзия чужда вторичности, прозрачной цитатности, наивной интертекстальности» [Фокин 2005: 179]. Цитаты могут раскрываться ссылкой автора в тексте примечаний или комментария.

Активно в своем творчестве Римма Ханинова использует и явление «паратекстуальности» (Н. А. Фатеева) или отношение текста к заглавию, эпиграфу, послесловию. В этом плане можно выделить цитаты-заглавия. К примеру, название поэмы «Час речи» отсылает к стихотворению Иосифа Бродского «Часть речи» («…От всего человека вам остается часть речи. Часть речи вообще. Часть речи»), содержащее как раздумья онтологического характера, так и мысль о силе и противовесе поэтического слова смерти и забвению («…И мысль -- парадокс сомнений всему свой смысл придает…» [Ханинова 2005: 69]). Эту мысль автор выделяет уже в эпиграфе своего произведения «…От всего человека вам остается часть речи. Часть речи вообще. Часть речи» [Ханинова 2005: 58]. По мнению В. В. Колчанова, в поэме есть и аллюзии, контаминации разного рода (эпитафия «Младенцу» А. Пушкина, космическая лирика Ф. Тютчева, метафизическая (библейская) лирика И. Бродского) в национальных космологических координатах эпоса «Джангар», экзотического с точки зрения европейца» [Колчанов 2003: 4].

Стихотворения Р. Ханиновой стали явлением большой поэзии. Дар этот --результат кропотливой работы ее самой. И не просто как поэта, а как поэта-филолога, что многое определяет в ее творчестве. Петрарка и Сенека, Гюго и Байрон, Пушкин и Цветаева, Блок и Есенин, Ахматова и Мандельштам, Бродский и Пастернак с их широтой и глубиной осмысления жизни, с их правдивым и тонким проникновением в духовный мир человека глубоко постигнуты калмыцким поэтом.

Важным для нашего исследования является мнение А. А. Фокина: «Римма Ханинова «ощущает себя лидером калмыцкой русскоязычной поэзии, и каждое ее стихотворение -- своеобразный завет, призыв осмыслить ход времени, сообразуясь с вековой традицией поэзии и философии, национальной культуры и религии. Ее поэзию можно охарактеризовать как откровения, фиксирующие состояния и познания. С одной стороны, она открыта, гуманитарным познаниям западного мира и русской литературы, а с другой -- идеям духовной независимости и самоценности личности буддистской культуры [Фокин 2005: 180].

Помимо наследования европейской и восточной культур, родная калмыцкая литература, национальная художественная традиция становится неиссякаемым источником творчества и преобразовательной деятельности художника слова. В творчестве Р. Ханиновой зримо ощущается влияние окружающей национальной культуры -- культуры калмыцкого народа, особое значение при этом приобретают категории индивидуального менталитета автора. Ведущими в лирике автора выступают традиционные для калмыцкой национальной культуры образы -- степь, полынь, конь и т.д. Сопоставление их семантики, как и в творчестве русскоязычного калмыцкого поэта Д. Насунова, убедительно демонстрирует как явную этническую принадлежность Ханиновой, ее национальную идентичность, так и оригинальность индивидуального стиля автора.

Основное своеобразие художественного видения поэта демонстрирует собой яркий пример интеллектуального художественно-философского освоения мира. В этом своем качестве поэзия Ханиновой интересна и оригинальна, и в этом ее принципиальное отличие. Эта линия направлена на способность поэта обобщать, отталкиваясь от реального факта. Ищущая мысль поэта находит ответы на вопросы о неуничтожимых, надвременных ценностях бытия, размышляет над непостижимыми загадками человеческого существования. Ее поэзия во многом антологична.

Выводы, сделанные из системы наблюдений над качеством осмысления автором каких-либо вопросов, свидетельствуют, что Римма Ханинова -- поэт высокоинтеллектуальный. Это значит, что как художник она идет и путем обращения к приметам национального видения мира, и с помощью эстетического проникновения в историософию, традиции мировой культуры, что свидетельствует о большой роли Р. Ханиновой в движении и расцвете калмыцкой культуры в целом.

Заключение

Современная русскоязычная поэзия Калмыкии -- значительное явление в литературном процессе республики.

Калмыкия на сегодня как многонациональный регион развивается в условиях двуязычия, что, естественно, само по себе уже влияет на литературный процесс, позволяет реализоваться творческому потенциалу этнических авторов вне зависимости от того, какой язык избран ими.

Общепризнанный постулат о наличии в Калмыкии литературы трех направлений: на калмыцком, калмыцко-русском является одним из характерных новаций в русском языке, определяет основное своеобразие литературного процесса республики. Русскоязычная литература представляет собой «промежуточное» явление, находящееся на «пограничье» между калмыцкой и русской литературами и шире -- культурами. Особого внимания заслуживает эволюция русскоязычной литературы в пределах национального региона.

Для всестороннего понимания и осмысления калмыцкого художественного русскоязычия нами выявлены наиболее значимые этапы его развития. Выделенные периоды в истории русскоязычной литературы, а именно 1920-1930-е гг., 1957-1980-е гг. и 1990-е гг. - I десятилетие XXI в., обусловлены общественным развитием республики и эволюцией эстетических идеалов калмыцкого этноса. По сути, это и есть зеркальная проекция «поворотов» в социально-историческом процессе калмыцкого национального сообщества. Таким образом, формирование художественного русскоязычия носило не случайный характер, а было обусловлено общественно-историческими процессами столетия, которые, несомненно, формировали ее.

Так, в 1920-1930-е гг. литература была особенно озабочена проблемами утверждения новых приоритетов, новой идеологии, связанных непосредственно с процессами исторического и духовного развития личности. Развиваясь в этнической среде, вся калмыцкая национальная литература формировалась в русле социалистического реализма, главная цель которого заключалась в том, чтобы метод стал «способом образного мышления» [Борев 2002: 403]. Эстетика социалистического реализма обосновывала и закрепляла в теории важные категории народности, историзма, сформулировала концепцию человека. Выбор языка был продиктован адресацией к российскому читателю, подспудным желанием рассказать о жизни, быте калмыцкого народа тем, кто об этом не знает и в этой связи, разумеется, писателям необходим был русский язык. Связь с русской культурой определяла духовную жизни нации и развитие калмыцко-русского двуязычия. В целом, русско-калмыцкие литературные связи реализовались в 1920-1930-е гг. прошлого столетия на разных уровнях, для которых были харатерны обращение к русской классике, непосредственные творческие контакты писателей, обращение к одним и тем же прототипам, переводческая работа. Все эти формы литературных связей обусловили выход калмыцкой литературы к всероссийской читательской аудитории. Авторы вполне осознанно пришли к пониманию возможностей «диалога национальных культур» в рамках русского языка и способов отражения «инокультуры» в эстетическом поле русской литературы. Все эти обстоятельства в своей совокупности и обусловили характер художественного русскоязычного творчества первого поколения калмыцкой советской художественной интеллигенции, в частности, писателя А. Амур-Санана.

Важным обстоятельством, благодаря которому художественное русскоязычие сформировалось в 1970-1980 гг., стала предшествовавшая этому периоду политика репрессий в отношении балкарцев, чеченцев, ингушей, калмыков, немцев. Нарушение естественной языковой среды, связанной с депортацией калмыков (1943-1957 гг.), лишение естественной возможности общения на родном языке вследствие целенаправленного дисперсного расселения народа небольшими группами и, как результат, увеличение доли русского компонента, послужило одной из основных причин формирования калмыцкого художественного русскоязычия. Поколение представленных поэтов знает свою культуру, одинаково хорошо владеют двумя языками (за исключением поэта Д. Насунова), однако создают свои произведения преимущественно на русском языке, оставаясь в рамках своей традиции. Русскоязычный характер творчества калмыцких авторов не был отрицанием национальной литературы, ее русификации, а представлял собой синтез разных традиций. Произведения таких авторов национальны, поскольку отражают проблемы жизни калмыцкого народа, его ментальность и опираются на его художественные традиции.

Один из основных аспектов в настоящей работе явился анализ национально-культурного пространства художественного творчества калмыцких русскоязычных поэтов, выявление категорий, посредством которых моделируется литературная идентичность авторов, национальная картина мира. Расширение исследовательского поля при этом происходит через ориентацию на традиционное мировоззрение, являющееся стержнем духовной культуры этноса.

Проделанный в данном диссертационном исследовании анализ художественных произведений показывает, что современная русскоязычная поэзия Калмыкии содержит целый ряд элементов национальной идентификации. Богатство этнокультурной «концептосферы», национальное своеобразие калмыцкой русскоязычной поэзии реализуется с помощью этнокультурных элементов, национально-образной символики архетипов, системы духовно-ценностных ориентиров, подразумевающих общность ментальных структур и признаков национальной культуры, которая входит в эту поэзию как неотъемлемая часть духовного богатства народа. Сопоставление их семантики в творчестве представленных авторов убедительно демонстрирует как явную этническую принадлежность, так и оригинальность индивидуального стиля. Образ мира национальных мастеров слова как система ключевых символов миропонимания является совокупностью тех отдельных специфических, символично конкретизированных черт менталитета, которые отличает тот или иной субъект культуры от других. Поэзия авторов в этом смысле опирается и на прочный фундамент истинно художественной традиции: опыт предшествующих поколений, новаторские искания, органичное восприятие традиций духовной культуры своего народа в условиях современности, обращение к различным традициям русской и мировой литературы.

Наиболее важным представляется вывод, сделанный нами в ходе исследования о том, что при выявлении национальной идентичности поэтов главным является не только тематический материал, изобразительно-выразительные средства через которые, как отмечает Э. В. Лубинецкий, просматриваются, мировидение, самосознание, психологические особенности этноса. Важно обратить внимание на то, какое «преломление» (М. Ауэзов) получают символические образы архетипического характера в творчестве художников. При этом важным является сам дух, общий принцип стилистического повествования, то особое «чувствознание», разворачивающееся в пространстве национального мироощущения автора, его собственное состояние души. Вот что пишет об этом Ш. А. Мазанаев: «Умение писать о каком-либо народе не делают художника представителем этого народа. Писатель осмысливает описываемое через свое национальное мироощущение, его психология как бы фильтрует материал, который он выносит на суд читателя…» [Мазанаев 1997: 24]. В этом контексте внимание должно быть направлено, прежде всего, на нравственно-философскую концепцию и видение автора, «на эстетическое содержание текста, его сюжетную функцию, идею, стилистику изложения, отраженные изнутри» [Гутов 2007: 125]. Нам близка точка зрения К. К. Султанова, рассматривающий актуальную проблему национальной специфики, подразумевая под ней не столько художественное своеобразие литературы, сколько о «локализацию этнически преломленного самобытного мира».

Среди современных русскоязычных поэтов творчество Д. Насунова особенно ярко выделяется опорой на свое, национальное начало. Для русскоязычной поэзии Калмыкии его творчество стало настоящим открытием. Творчество калмыцкого русскоязычного поэта, мировоззрение которого сформировалось вдали от родины, отразило не внешнюю принадлежность к национальной традиции -- насыщенность реалиями степного быта, пейзажами, народным словом, культурно-этнографическими традициями, обычаями и т.д. Несмотря на то, что Насунов социализировался в русскоязычной среде и писал свои произведения на русском языке, он не потерял главного -- связи с предками, которая давала ему опору в понимании изначальной разумности мира, его целесообразности и присутствия в нем смысла.

Как отмечают исследователи, творческая индивидуальность Д. Насунова внесла в нее новые интонации и мироощущение, которые стали бесспорным опровержением мнения о невозможности выразить характер и мир людей на языке другого народа. В этом смысле, его поэзия стала первой и серьезной заявкой в калмыцкой литературе возможности существования национальной поэзии в иной форме. В ходе анализа этнокультурного пространства произведений поэта было установлено, что настоящую национальную форму, отражающей национальную идентичность автора, создают не только изобразительно-выразительные средства, атрибутика, национальный колорит его произведений. Поэтическое слово Джангра Насунова рождалось в корневой системе народного мировоззрения и мировосприятия, потому поэтика его стиха содержит особый внутренний смысл. Такова ментальность, продиктованная его предками. Он был и остается истинно национальным поэтом, развивающим в творчестве ценностные качества своей культуры.

Обращаясь к русскоязычному искусству слова, мы уже отмечали, что оно обладает множеством специфических особенностей, обусловленных ситуацией «пограничья». Калмыцких национальных поэтов, пишущих не на родном языке, но не отошедших от родной калмыцкой культурной традиции, можно отнести к представителям двух культур, при этом генетически принадлежащих родной литературе.

Поэты Д. Насунов и Р. Ханинова принадлежат к разным поколениям. Первый -- представитель «сибирского поколения» калмыков. Творческое русскоязычие автора обусловлено, как уже отмечалось, и его индивидуальной биографией, формированием личности будущего поэта в интернациональной семье, социализацией вне лона родной культуры, обычаев, традиций, национальной этики и т.д. В данном случае можно говорить о бикультурности творческой личности.

О бикультурности можно говорить и в отношении творчества дочери классика калмыцкой литературы М. Хонинова, Р. Ханиновой, продолжателя династической традиции. Однако от поэта Д. Насунова -- профессионального литератора, окончившего Литературный институт им. А. Горького, ее отличает приоритетное владение русскоязычной системой и формой. Выбор русского языка был подготовлен самим процессом духовно-эстетического формирования и жизненного становления поэта-филолога, который всегда находился и находится в контакте с русской классической литературой и культурой.

Если в 1970-е гг., в период процесса социально-исторических преобразований в республике, сознательной и целенаправленной политики по национальному возрождению, невладение калмыцким языком для Д. Насунова было одной из главных проблем и даже причиной душевных переживаний, то в 1990-е гг. для Р. Ханиновой этот вопрос не является существенным. Автор -- представитель пассивного билингвизма, при котором индивид владеет родным языком, понимает его, но не синтезирует на нем свой текст. Она осознанно выбрала в качестве основы творчества язык межнационального общения, руководствуясь при этом личными интересами, тенденциями развития общества, желанием рассказать всему миру о судьбе и культуре своего маленького народа и т.д. Вместе с тем поэт не отказывается и от родного языка, предполагая для себя его дальнейшие возможности. Зная родной язык, Р. Ханинова занимается переводами, в частности, как уже отмечалось выше, публикует произведения отца-поэта в своем переводе.

Поэтическим произведениям Джангра Насунова присущ и эпический размах, и глубокий драматизм, воздействующий на читателя эмоциональной и образной насыщенностью. Их главное качество -- проникновенная искренность, исповедальность, задушевность, завораживающая простота и в то же время глубина поэтической мысли. Д. Насунов -- художник преимущественно лирического склада. Неслучайно, как лирический поэт он особо тяготеет к жанру балладной традиции («Баллада о блудном сыне», «Баллада о спасителях», «Баллада о партизанке Тамаре Хахлыновой», «Баллада о верности» и др.)

На сегодня одной из определяющих черт русскоязычной поэзии Калмыкии является ее элитарность, интеллектуальность, ориентация на эрудированного читателя, теснейшая связь художнического начала с началом философским. Особенно ярко данная черта проявляется в поэзии Риммы Ханиновой. В отличие от лирика Насунова, характерной чертой ее творчества является именно философичность. Поэтому Р. М. Ханинову можно с полным основанием назвать поэтом-мыслителем, поэтом-философом, по-своему продолжающим традиции философского направления калмыцкой поэзии ХХ в., представленной, прежде всего, художественным наследием Давида Кугультинова. Неслучайно, критики характеризуя поэзию Р. Ханиновой дают ей определение как «ищущая, экспериментальная», «расширяющая кругозор и дающая пищу для работы ума» [Пюрвеев 1998: 3].

Богатство творчества этого автора, очарование поэтического стиля проявляется также и в необычном органичном сочетании европейской и восточной традиций, Запада и Востока. Такой сплав делает ее поэзию одновременно и традиционной, и новаторской. Так, мифологическое наследие, культурфилософские парадигмы Востока, с его мудростью, изысканностью и утонченностью формы высказывания («По мотивам буддийских притч», «По мотивам японских сказок», «По мотивам японских преданий», «Восточные мотивы» и др.) соседствуют в ее стихотворениях с европейскими поэтическими канонами и обертонами (рондо, стансы и др.). Обращение к буддийской аксиологии скрепляется символическими библейскими мотивами, знанием мифологического наследия разных народов (поэмы «Формула судьбы», «Древние метаморфозы» и др.). Приобщение к мировой и русской классике (Сенека, Петрарка, В. Гюго, Д. Байрон, А. Пушкин, Ф. Тютчев, Б. Пастернак, М. Цветаева, А. Блок, И. Бродский и др.) связано со следованием традициям калмыцкой народной лирики, творчества предшественников. Все это способствует формированию таланта Ханиновой, нестандартности ее поэтического образа, расширению поэтического диапазона. Ярким примером органического синтеза Востока и Запада может послужить и поэма «Час речи», в которой, по мнению литературоведа В. В. Колчанова «есть аллюзии, контаминации разного рода (эпитафия «Младенца» А. Пушкина, космическая лирика И. Бродского) в национальных космологических координатах эпоса «Джангара», экзотического с точки зрения европейца» [Колчанов 2003: 4]

Диалог -- еще одно важное свойство художественного мира Р. Ханиновой, отличающее ее от Д. Насунова и других калмыцких русскоязычных поэтов. Русская и мировая литературная традиция присутствует в ее поэзии на уровне сюжетно-композиционных сближений, скрещения, контаминации текстов, то есть явных или скрытых цитат, эпиграфов, реминисценций, философских аллюзий, сознательных стилизаций, вариаций и других форм интертекстуальности. При этом интертекст никогда не является для нее буквальным повтором оригинального текста. Во всем своем творчестве автор всегда «соблюдает преемственность поколений» [Бурыкин 2005: 134], «демонстрирует осознание, принятие и воплощение основного закона поэзии: всякий поэтический текст есть память о поэтических произведениях, созданных до него…<…> ее поэзия чужда вторичности, прозрачной цитатности, наивной интертекстальности» [Фокин 2005: 179].

Общий круг авторов, которые становятся полем, центром интертекстуального «излучения», широк. Это, в первую очередь, диалог с отцом. Р. Ханинова прямо апеллирует к его стихам, разворачивая, как отмечают исследователи, заданные им темы, идеи и образы, творчески развивая их в своих стихотворениях, поэмах, вплоть до книг-диалогов: «Час речи», «Стану красным тюльпаном». Это также диалог «со всей евразийской цивилизацией» (циклы «Аксиомы», «Древние метаморфозы» и др.), с предшествующей поэтической традицией (И. Бродский, Б. Пастернак, Ф.Тютчев, Петрарка, А. Пушкин, А. Блок и др.), диалог с Востоком («В тени Конфуция», «Буддийский пантеон»), диалоги поэта и литературоведа (книга «На перекрестках Софии и Веры») и т.д. При этом организующим началом всего перечисленного является евразийское мышление.

На современном этапе одной из характерных особенностей калмыцкой русскоязычной поэзии является ее плодотворное взаимодействие с фольклором, освоение лучших традиций устного народного творчества. При этом, если для творчества Д. Насунова характерна органичная связь именно с калмыцким фольклором, то в поэзии Р. Ханиновой проявляется осмысление мифов и легенд народов мира, при этом работа поэта над фольклорным материалом многотемна. Она органично сочетается с детской темой (цикл сказок «По мотивам сказок народов мира»), с трансформацией буддийских басен и притч (поэтический цикл «Наследство» 1994), с интересом к культурному, мифологическому наследию Востока (поэма «Формула судьбы» (2001), написанная по мотивам сказки «Игра в шахматы»), с осмыслением «всей евразийской цивилизации на протяжении ее многовековой истории» [Бурыкин 2005: 110] («Древние метаморфозы»).

Возможности удачного сочетания, синтеза нового и традиционного в русскоязычном творчестве Риммы Ханиновой наблюдается и в использовании «микрофолькорных произведений» (У. Б. Долгат). Ткань произведений автора, словно драгоценными камнями, расцвечена мудрым словом пословиц, поговорок, загадок, значение которых приводится автором в примечаниях. По словам академика Г. Н. Волкова, «развернутые примечания -- это еще одна книга в книге» [Волков 2005: 15]. Умелое использование различных форм из арсенала устной поэзии не только обусловливает поэтическое своеобразие, но и помогает глубже раскрыть художественный образ, усилить смысловое значение произведения, служит сюжетообразующим фактором и достаточной опорой философского содержания авторского замысла.

Синтез современной формы с национальной традицией актуализируется автором через жанровое своеобразие: стихи-йорялы, стихи-магталы, жанр миниатюры, в частности, четверостишия, притчи, прозопоэзия и т.д. (об это писали А. А. Бурыкин, И. Б. Ничипоров, К. А. Джушхинова и др.).

В целом, истоки интенсивного развития калмыцкой русскоязычной поэзии находятся в тесной органической связи традиционных основ и новаторских исканий. В результате расширяется тематика стихотворных произведений, отмечается стремление к расширению жанрового диапазона лирики на основе литературных форм, сформированных экстравертной природой европейского художественного мышления.

В этом плане большой вклад в поэзию внесла Р. Ханинова, проложив дорогу новым для калмыцкой русскоязычной традиции литературным жанрам и формам: афористические четверостишия, рондо, стансы, басни, притчи, стихотворение-разговор, стихотворение-диалог, пародия, стихотворные циклы, прозопоэзия, пьесы, книга-диалог и т.д., которые не встречаются, например, в творчестве Джангра Насунова и Валентины Лиджиевой.

Русский язык для калмыцких поэтов является, по сути, родным языком, на котором в его сознании свободно образуется стройная система ассоциаций и семантических связей. Используемый русский речевой механизм позволяет создавать глубоко национальные художественные произведения, отражающие проблемы жизни своего народа, его ментальность, его видение мира. Связь с национальным в синтезе с многовековыми традициями русской литературы и новаторским подходом позволяет сочетать национальное и общечеловеческое мироощущение. Язык же в этом случае является «не только средством коммуникации, это и действительность мысли, ключ к национальному опыту, инструмент его познания…» [Гусейнов 1988: 397]. Мышление калмыцких русскоязычных поэтов питается, прежде всего, национальным сознанием, интуитивно обращающимся к области национального мира, «кладовой творческой памяти русскоязычного писателя, где хранятся самобытные национальные понятия, представления о предметах, вещах и явлениях, формирующие и питающие специфику национальной образности» [Васильева 1991: 61].

Основные тенденции современной русскоязычной поэзии Калмыкии сводятся и к тому, что по проблемно-тематическим, стилевым направлениям, общему жанровому уровню она развивается в одном русле со всей многонациональной российской литературой. В этом плане калмыцкие русскоязычные поэты тяготеют в своих стихотворениях к философским раздумьям, углубляются в человеческую психологию и подсознание. Это разноплановая онтологическая проблематика, сложное соотношение разума и чувства в человеческой природе, раздумья о бренности и смысле жизни, вопросы добра и зла, контрапункт земного и вечного, вопрос о существовании вечных, неуничтожимых ценностях человеческого бытия. Активно осваивая традиции инонационального опыта, современная калмыцкая русскоязычная поэзия ведет неустанный поиск новых творческих возможностей и идей для обогащения форм и содержания калмыцкой поэзии. В этом плане отмечается стремление калмыцких русскоязычных поэтов к расширению, к примеру, жанрового диапазона лирики на основе литературных форм, сформированных экстравертной природой европейского художественного мышления. Возникают разновидности таких литературных форм, как сонет, баллада, циклизация и т.п.

Помимо утверждения новаторства, интеллектуализации, философского осмысления действительности, нравственно-эстетической проблематики, в современной калмыцкой русскоязычной поэзии наблюдается и преемственность традиций. Преломление традиционных тенденций калмыцкой литературы сказывается также в ее повышенном интересе к философскому осмыслению, нравственно-эстетической проблематике, к внутреннему миру человека, а также в обращении и освоении традиций устного народного творчества.

Благодаря системе знаний и ценностной определенности, национальная художественная традиция становится неиссякаемым источником творчества и преобразовательной деятельности художника слова. Усвоенный авторами духовный строй и умственное движение мифа и обряда, народных сказок, пословиц и т.д. сохраняется в творчестве поэтов, при этом внимание творческой личности обращается на содержательную сторону традиции. Это выражалось в том, что поэты начали «перечитывать» и «переосмыслять» фольклорное наследие. Наблюдается тяготение к возрождению фольклорных жанров на основе переплавки традиционных фольклорных поэтических жанров в литературные жанровые формы. При этом, перерабатывая фольклорный материал, авторы отбирают только то, что помогает им глубже раскрыть художественный образ, усилить смысловое значение произведения, его художественный мир в соответствии со своими идейно-художественными задачами, индивидуальными творческими целями. Обращаясь к фольклорным источникам, калмыцкие русскоязычные поэты обогащают их современными идеями, придают им новую жизнь в реалистической литературе, выражая утверждение преемственности национальных традиций, проникаясь народно-национальным мироощущением и мудростью предков. В результате появились литературные сказки, поэмы-сказки, философская лирика и т. д. В современной поэзии закономерно появляется форма афористического двустишья, четверостишья, в которой сохраняется след скрытой дидактики, что лишний раз подтверждает устойчивость традиционного восприятия жизни, мысль о широких возможностях художественных форм и образов устного народного творчества, его эстетики и философии.

К концу ХХ в., наряду с новыми тенденциями, осмыслением модернитских новаций, в калмыцкой русскоязычной поэзии возник интерес к традиционной религии, к непреходящим ценностям буддийской философии, что было подстегнуто происходящим в Калмыкии процессом возрождения национальной культуры, ревитализацией буддийских институтов. Кроме того, поэты стали более глубоко размышлять о сути мирозданья, о назначении человека на Земле, о нравах и взаимоотношениях между людьми, о взаимозависимости всего сущего, всех явлений в мире. В поисках верного ответа на заданные поставленные вопросы, поэт Римма Ханинова решает проблемы в буддийской концепции бытия, обращается к тем чертам традиционной культуры, которые связаны с «буддийским культурным комплексом», нашедшим свое проявление в мировоззрении, нравственности, поведении, отложившиеся в менталитете калмыков, ориентирующие их на сотрудничество, взаимопонимание, терпимость с другими народами» [Сенглеева 2002: 54]. Поэзия стала как бы пристальней вглядываться в существо национальной традиции, что связано, в некоторой степени, с поисками утраченных духовных ценностей. И поскольку творческая индивидуальность теперь сама становится творцом собственного художественного мира, мы имеем возможность видеть становление эстетического и философского мироощущения современной поэзии, склоняющейся к культурному наследию через историю, проживая и переживая её как свою.

Потребность восстановления целостности исторической памяти, поиски новых путей в изображении времени, выводят ее на иной уровень. В своем художественном исследовании калмыцкая русскоязычная поэзия выходит к мировоззренческим основам, к природе человека, что возвращает ей коренные свойства культуры. Мудрость, природный ум, открытое сознание человека становятся объектом поэзии. С этой точки зрения, закономерно возникновение нового жанра философской поэмы, на основе сказки. Творческое переосмысление эпического, сказочного материала, в результате которого единичная ситуация расширяется, тяготеет к символике, порождая все новые ассоциации и обогащая палитру национальной поэзии, поднимает национальную поэзию на новый художественный уровень.

Таким образом, в настоящей работе показано, что на первом плане в современной русскоязычной поэзии Калмыкии, помимо интеллектуализации, философского осмысления действительности, нравственно-эстетической проблематики, а также включения основных элементов поэтики современной литературы, присутствует и такое свойство как продолжение традиций калмыцкого фольклора, калмыцкой, русской и мировой литератур. Об этой тенденции говорит и Э. Лубинецкий: «Именно фольклорно-литературно-культурный сплав в сочетании с восточной ментальностью, национальным складом мышления сформировал структуру художественного мышления калмыцких русскоязычных поэтов» <…>, «постигающих посредством него новые формы осмысления и обобщения действительности» [Лубинецкий 2007: 164]. Сейчас в русскоязычной поэзии Калмыкии, равно, как, например, и в литературе Бурятии, проблема национальной идентичности, «не сводится к дилемме «мы-они». Выделяется «такое имманентное качество идентичности, как интегративность, предполагающий внутреннюю множественность и диалог идентичностей» [Балданмаксарова 2013: 16], о котором пишет бурятский исследователь Е. Е. Балданмаксарова. Движение калмыцкой русскоязычной поэзии в последние годы показывает и всевозрастающую масштабность обращения к художественному наследию как Запада, так и Востока, что ясно проявляется в духовно-художественных исканиях поэта Р. Ханиновой.

В нашем исследовании определилось и еще одно существенное обстоятельство -- проблема русификации калмыцкой русскоязычной поэзии, которая может расцениваться двухпланово. С одной стороны, это давний процесс, и он в определенной степени, закономерен. С другой, неимение твердой национальной почвы у авторов все же несколько усложняет проблему национального возрождения во всех отношениях, столь актуальную сегодня как для Республики Калмыкии, так и для современной России в целом. Через воздействие именно такого рода в национальное самосознание могут проникать идеи, нарушающие преемственность традиций, что, в сущности, искажает всю историческую картину литературного развития Калмыкии и отнюдь не стимулирует тенденцию к сохранению природы этнической идентификации.

В целом, весь художественно-литературный материал русскоязычного творчества Калмыкии является ярким свидетельством того, что калмыцкая русскоязычная поэзия в настоящее время развивается интенсивно и даже доминирует, так как на национальном языке писали преимущественно представители старшего поколения. Вкладывая свои краски в развитие национального литературного процесса, представляя собой неповторимый, по-своему самобытный ареал, русскоязычное искусство слова становится в разряд нового образования, которое происходит на стыке двух культур и представляет собой тем самым билингвальное, а значит «пограничное» явление. Русский язык, как основа творчества, позволяет расширить предполагаемый круг читателей за счет привлечения не только национальной аудитории, что, в конечном счете, является популяризацией как творчества отдельных авторов, так и калмыцкой литературы в целом.

Исходя из всего вышесказанного, мы можем утверждать, что современная калмыцкая русскоязычная поэзия Калмыкии представляет собой только складывающуюся эстетическую систему, однако ее идейно-художественный опыт свидетельствует о своей перспективности, жизнеспособности и плодотворности.

Библиография

1. Абакарова О.М. Современная русскоязычная проза Кабардино-Балкарии: поэтика и жанров. Автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.01.02. - Нальчик, 2005. - 20 с.

2. Аверинцев С.С. Символ // Литературная энциклопедия терминов и понятий. - М.: НПК «Интелвак», 2003. - с. 976-978.

3. Аверинцев С.С. Филология // Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. М.: «Наука», 1972. _ С. 25-49.

4. Айтаев В.Д. Всадник, скачущий на коне // Теегин герл = Свет степи. - 1994. _ № 6. _ С. 18-20.

5. Айтаев В.Д. Открытие мира // Комсомолец Калмыкии. - 1991. - 25 апреля. _ № 39 (5665). _ С. 3.

6. Айтаев В.Д. Памяти поэта // Элистинские новости. _ 1994. - 19-25 марта. _ №12 (205). _ С. 12.

7. Айтаев В.Д. Хочу, чтоб вы не ведали печали…// Утро Калмыкии. _ 2000. - 19 мая. - № 20. _ С. 7.

8. Айтаев В.Д. Через тяжкий перевал // Комсомолец Калмыкии. - 1990. _ 7 ноября. _ № 130 (5603). _ С. 3.

9. Акопова А.А. Образы-символы Армении в русской поэзии ХХ века. - Ереван: Асотик, 2001. - 72 с.

10. Алексеева П. Э. О людях и времени. Элиста: КИГИ РАН, 2010. - 176 с.

11. Алиева С.У. Возрождение национальных традиций // История национальных литератур. Перечитывая и переосмысливая. Выпуск 1. - М.: Издательство «Наследие», 1995. - С. 157_168.

12. Алиева С.У. Поэзия репрессированных народов 30-50-х годов ХХ века // История национальных литератур. Перечитывая и переосмысливая. - Выпуск II. - М.: Наследие, 1996. - 288 с.

13. Ананьева С.В. Судьба и голос художника на изломе эпох (на материале творчества немецких и корейских писателей Казахстана) // Международные ломидзевские чтения. Изучение литератур и фольклора народов России и СНГ: Теория. История. Проблемы современного развития: материалы междунар. науч. конф. 28-30 ноября 2005 г. - Москва - М.: ИМЛИ РАН, 2008. - С. 271-284.

14. Андреев Н. Среди книг и журналов: [о кн. Д. Насунова «Голоса расстояний»] / Н. Андреев // Дон. - 1972. - № 6. - С. 181-182.

15. Анкранов В. Не говорите плохо о полыни //Элистинская панорама. - 2005. - 24 марта. - № 47. - С. 14.

16. Араева Н. «День влюбленных» -- новый поэтический сборник»: [О кн. «День влюбленных»] // Изв. Калмыкии. - 1998. - 17 янв. (№ 10). - С. 10.

17. Арутюнова Н. Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. - М.: Наука, 1993. - С. 3-6.

18. Архипелаг Риммы Ханиновой: Детство, творчество, любовь: [Интервью с поэтом Р. М. Ханиновой / Вела А. Малякина] // Ханинова Р., Ничипоров И. На перекрестках Софии и Веры…: Стихи, поэмы, эссе. - Элиста, 2005. - С. 3-7.

19. Архипелаг Риммы Ханиновой: Детство, творчество, любовь: [Интервью с поэтом, канд. филолог. наук Р. М. Ханиновой / Вела А. Малякина] // Изв. Калмыкии. - 2005. - 24 марта (№ 53). - С. 6.

20. Асмолова Е. «Неслыханная простота» притчи Риммы Ханиновой: [О цикле «Древние метаморфозы» из новой книги «На перекрестках Софии и Веры»] // Хальмг ?нн = Калм. правда. - 2005. - Х?н сарин 18 (26 мая, № 89-90). - С. 15.

21. Ауэзов М. М. Времен связующая нить. Литературно-критические этюды. Алма-Ата: «Жазушы», 1972. - 136 с.

22. Ауэзов М. М. Проблемы национального своеобразия современной казахской литературы: автореф. дис. … канд. филол. наук. - М., 1969. - 14 с.

23. Бабкинова Л. В. Мифопоэтика современной бурятской поэзии. - Иркутск: Изд-во Иркут. Гос. ун-та, 2009. - 125 с.

24. Багликов В. М. Мне не хватало запаха полыни // Теегин герл = Свет степи. - 2008. _ № 5. - С. 108-109.

25. Багомедов Р. Р. Тенденции развития современной даргинской поэзии: жанрово-стилевые, композиционно-строфические и ритмико-интонационные новации: Дис. … канд. филол. наук. - Махачкала: Дагестан. гос. ун-т, 1998. - 25 с.

26. Бадмаев А. В. «И удержать на высоте полет души неутоленной…»: [О кн. «Взлететь над мира суетой»] // Изв. Калмыкии. - 1994. - 15 июня (№ 102). - С. 2.

27. Бадмаев А. В. Калмыцкая дореволюционная литература. - Элиста: Калм.кн. изд-во, 1975.

28. Бадмаев А. В. Лунный свет. - Элиста: Калм. книж. изд-во, 2003. - 477 с.

29. Бадмаев В. Н. Национальная идентичность в поликультурном пространстве Юга России». Элиста: Изд-во КалмГу, 2012. - 80 с.

30. Базанов В. Г. С родного берега: о поэзии Николая Клюева. - Л.: Наука, 1990. - 242 с.

31. Базанов В.Г. Сергей Есенин и крестьянская Россия. - Л.: Советский писатель, 1982. - 304 с.

32. Бакаева Э.П. Добуддийские верования. - Элиста: АПП «Джангар», 2003. - 358 с.

33. Бакаева Э.П. Сакральные коды культуры калмыков. - Элиста: «ИКИАТ», 2009. - 159 с.

34. Баков Х.И. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. - М.: Изд-во «Меотий», 1994. - 253 с.

35. Балагова-Кандур Л.Х. Литературная диаспора адыгов. Проблемы этнодуховной идентичности // Литературное зарубежье. Лица. Книги. Проблемы. Выпуск 4. - М.: ИМЛИ, 2007. - С. 183-204.

36. Балакаев А.Г. Вы знаете, каким он парнем был…(К 50летию Д. Насунова) // Известия Калмыкии. - 1992. - 1 января. - С. 3.

37. Балданмаксарова Е.Е. «Кавьядарша» Дандина как основа развития теории поэзии монгольских народов // Материалы Междунар. конгресса востоковедов ICANAS XXXVII. - М.: Институт востоковедения РАН, 2004. - Т. 2. - С. 741-744.

38. Балданмаксарова Е.Е. Бурятская поэзия XX века: истоки, поэтика жанров. - Москва: МГУ: 2002. - 252 с. (Дополн. переиздание - Улан-Удэ: БГУ, 2005).

39. Балданмаксарова Е.Е. Культурно-исторические основы зарождения литературы монгольских народов (XIII-нач. XXвв.) Улан-Удэ: Бэлиг, 2011. - 236 с.

40. Балданмаксарова Е.Е. Монгольская литература XIII-XIV вв. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. ун-та, 2001. - 104 с.

41. Балданмаксарова Е.Е. Художественная символика образа коня в словесном искусстве монгольских народов // Altaica ХI. Сборник статей и материалов. М.: Институт востоковедения РАН, 2006. С. 8-9.

42. Балданмаксарова Е.Е. Этнокультурная идентичность в современной бурятской литературе и межкультурный диалог: к постановке проблемы // Исторический опыт взаимодействия народов и цивилизаций: к 350-летию добровольного вхождения Бурятии в состав Российского государства: матер. междунар. научн. конф. - Улан-Удэ: Изд-во ГУП ИД «Буряад ?нэн», 2011. - - Ч. 1. - С. 47-55.

43. Барабаш Ю.Я. Вопросы поэтики и эстетики. Изд.3-е. - М.: «Наука», 1978. - 384 с.

44. Барабаш Ю.Я. «Анти-и пост-» Гоголь в литературном сознании украинского зарубежья // Вопросы литературы, 2006, №2. - С. 165-201

45. Барабаш Ю.Я. Вступительные заметки // Литературное зарубежье: проблема национальной идентичности. Выпуск I. - М., Наследие, 2000. - С. 3-6.

46. Барабаш Ю.Я. О языковой дихотомии у Гоголя // Нация. Личность. Литература. Выпуск 1. - М.: Наследие, 1999. - Вып. 1. - С. 11-23.

47. Баранова Е.В. Основные тенденции развития мордовской лирики на современном этапе (1980-90-е годы): Дис. … канд. филол. наук. - Саранск, 2000. - 187 с.

48. Басаев Д.Э. Семь звезд. Калмыцкие легенды и предания. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 2004. ? 416 с.

49. Батырева С.Г. Образная память предков. Живопись Гаря Рокчинского во времени и пространстве калмыцкой традиционной культуры. - Элиста: АПП «Джангар», 2003. - 104 с.

50. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: «Худож. лит», 1979.

51. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: «Худож. лит.», 1975. - 504с.

52. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: «Искусство», 1979. - 412 с.

53. Белоус Л.В., Бикоева М.Т., Мурадова Т.А. Осетинская русскоязычная литература. ХХI век. - Владикавказ: СОГУ, 2009. - 92с.

54. Бембеев Т.О. Полку литераторов прибыло. Заметки с семинара молодых писателей // Элстин з?н?с = Элист. новости. - 1991. - 7 дек. - С. 3.

55. Бембеев Т.О. С заботой о молодых: [В частности о поэзии Р. Ханиновой] // Теегин герл = Свет в степи. - 1992. - № 2. - С. 3-4.

56. Бембеев Т.О. Он был настоящим поэтом // Утро Калмыкии. - 2000. - 13 октября. - С. 8.

57. Берзин А.А. Общий обзор буддийских практик. Санкт-Петербург: Нартанг, 1993. - 100 с.

58. Бессарабова Н. А талант мой, ребята, от бога…// Советская Калмыкия сегодня. _ 1994. _ 29 марта. _ №3. - С. 4.

59. Бигуаа В.А Билингвизм в национальной литературе // Международные ломидзевские чтения. Изучение литератур и фольклора народов России и СНГ: Теория. История. Проблемы современного развития: материалы Междун. науч. конф. 28-30 ноября 2005 г., Москва. - М.: ИМЛИ РАН, 2008. - С. 271-284.

60. Биткеев Н.Ц. Калмыцкий героический эпос «Джангар». Проблемы типологии национальных версий. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1990. - 155 с.

61. Бичеев Б.А. Дети Неба - Синие Волки. Мифолого-религиозные основы формирования этнического сознания калмыков. - Элиста: КалмГУ, 2005. - 200 с.

62. Бичеев Б.А. Этнообразующие доминанты духовной культуры западных монголов (ойратов). - Элиста: КалмГУ, 2003. - 204 с.

63. Большакова А.Ю. Теория архетипа на рубеже. // Вопросы филологии. - 2003. №1. _ С. 44-54.

64. Большакова А.Ю. Теория архетипа на рубеже. // Вопросы филологии. - 2003. _ №1. _ С. 5-18.

65. Борджанова Т.Г. Магическая поэзия калмыков: Исследование и материалы. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1999. _ 182 с.

66. Борев Ю.Б. Эстетика. - М.: «Высшая школа», 2002. - 511 с.

67. Борев Ю.Б. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов. - М.: ООО «Издательство Астрель; ООО «Издательство АСТ», 2003. - 575 с.

68. Боровинская Т.В. Русскоязычная поэзия Кабардино-Балкарии конца ХХ-начала ХХI века: тенденции развития, многообразие жанров и стилей, контекст: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.01.02. - Нальчик: Кабард.-Балкар. Гос. ун_та им. Х.М. Бербекова., 2011. - 21 с.

69. Брагинский И.С. Проблемы востоковедения: Актуальные вопросы восточного литературоведения. - М.: Наука, 1974. - 494 с.

70. Бугаев Н.И. Национальное своеобразие поэтического творчества: на примере якутской поэзии: Дис. … канд. филол. наук: 10.01.02. - Якутск, 2000. - 146 с.

71. Буддизм и литература. - М.: ИМЛИ РАН, 2003. - 432 с.

72. Буддизм: Словарь. Под общ. ред. Жуковской Н.Л. и др. - М.: Республика, 1992.

73. Бурыкин А.А. «Не баранину и не конину вам…»: [В интервью Р. Ханиновой «Передать - значит сохранить…»] // Элист. панорама. - 2005. - 7 апр.(№ 56). - С. 14.

74. Бурыкин А.А. Грани таланта, грани времени: [О кн. М. В. Хонинова, Р. М. Ханиновой «Час речи»] // Теегин герл = Свет в степи. - 2002. - № 8. - С. 107-109.

75. Бурыкин А.А. Древние метаморфозы Риммы Ханиновой: Творчество // Изв. Калмыкии. - 2003. - 9 сент. (№ 210-211). - С. 8.

76. Бурыкин А.А. На перекрестках стиха: Новые издания: [О новой кн. Р. Ханиновой и И. Ничипорова «На перекрестках Софии и Веры…»] // Элист. панорама. - 2005. - 18 окт. (№ 189). - С. 3.

77. Бурыкин А.А Обретение идентичности: (К 50-летию Риммы Ханиновой) // Теегин герл = Свет в степи. - 2005. - № 4-5.

78. Бурыкин А.А. Обретение идентичности: О поэзии Риммы Ханиновой // Ханинова Р. М., Ничипоров И. Б. «На перекрестках Софии и Веры…»: Стихи, поэмы, эссе. - Элиста, 2005. - С. 10-43.

79. Бурыкин А.А. Ханинова по-английски: От переводчика // Калм. ун-т. - 2004. - 28 авг. (№ 9). - С. 5.

80. Буханцов Н. С. Современная поэзия народов СССР: (О характере лирического героя). Кн. для учащихся. - М., Просвещение, 1983. - 96 с

81. Буханцов Н.С. О характере лирического героя // Современная поэзия народов СССР. Кн. для учащихся. - М.,: Просвещение, 1983.- С. 77-78.

82. Бюрчиев Б. Из звука слова «люблю»: [О кн. Р. Ханиновой и И. Ничипорова «На перекрестках Софии и Веры…»] // Изв. Калмыкии. - 2005. - 13 июля (№ 128). - С. 5.

83. В редакцию «РП» поступили…: [Аннотация книги «Час речи»] // Рос. писатель. - 2003. - № 16 (67) сент. - С. 16.

84. В частности о поэзии Р. Ханиновой // Джамбинова Р. А. Литература Калмыкии: Проблемы развития. - Элиста, 2003. - С. 22, 125, 210, 212, 213.

85. Васильев В. Поэтическая звезда Джангра Насунова // Элистинская панорама. - 2007. - 26 июня. ? № 105. ? С.2.

86. Васильев В. Час речи: [О презентации книги «Час речи» в Нац. б-ке им. Амур-Санана] // Веч. Элиста. - 2003. - 7 марта (№ 17-18).- С. 3.

87. Васильева В. Чайка, подстреленная на взлете // Элистинская панорама. - 2007. _ 21 июня. _ №. 102. _ С. 7.

88. Васильева Д.Е. Национальное и общечеловеческое в якут литре. - Якутск: МГП «Полиграфист», 1995. - 181 с.

89. Васильева Р.П. Художественный билингвизм в мордовской литературе и его национально-стилевая природа: автореф. дисс. … канд. филол. н.: 10.01.02. - Саранск, 1991. - 20 с.

...