Литературное объединение эмоционалистов: история, поэтика, проблемы текстологии

Альманах в русской литературе - одна из самых продуктивных и долгоживущих форм консолидации писателей. Альманахи имеют долгую историю См. обзоры истории альманаха в: Смирнов-Сокольский Н. П О русских альманахах и сборниках XVIII - XIX вв. // Смирнов-Сокольский Н. П. Русские литературные альманахи и сборники XVIII - XIX вв. М., 1965. С. 5-30; Рейтблат А. И. Литературный альманах 1820-1830-х гг. как социокультурная форма // Рейтблат А. И. Как Пушкин вышел в гении: Историко-социологические очерки о книжной культуре Пушкинской эпохи. М., 2001. С. 70-81; Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха как издания переходного типа. СПб., 2011. С. 5-45; Ромайкина Ю. С. Литературно-художественный альманах издательства «Шиповник» (1907-1917): тип издания, интегрирующий контекст. С. 37-57. , в которой выделяются два периода наибольшей активности в издании альманахов - 1820-е и, спустя почти век, 1910-1920-е годы, период, в который попадает выход «Абраксаса». В самом общем виде эти эпохи, вслед за Ю. Б. Балашовой, можно определить как «переходные» - именно в это время происходит поиск новых путей развития литературы, осознаются новый литературные возможности и происходит переориентация на новые формы литературной жизни: «альманах оказывается именно таким переходным образованием не только в структурном отношении, но и благодаря тому важнейшему обстоятельству, что периоды культивирования альманаха, или литературного сборника, совпадают со становлением и утверждением новых общекультурных формаций» Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха как издания переходного типа. С. 4-5. .

После бурного «альманачного периода» «Новейшее поколение альманахов явилось спустя двадцать семь лет, в 1823 году. Успех “Полярной звезды” произвел в нашей литературе альманачный период, продолжавшийся с лишком десять лет. Альманахам не было ни числа, ни конца <…>. С тридцатых годов они исчезли <…> И неудивительно: альманах, вместо сборника хороших произведений, сделался кучею литературного мусора, и публика потеряла к нему всякое доверие» (Белинский В. Г. Одесский альманах на 1840 год // Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1978. Т. 3. С. 374.) русской литературы (1820-е гг.) и последовавшего за ним почти полувекового забвения «После 40-х годов XIX века альманах почти исчезает из литературы. Появляются лишь единичные литературные сборники, издаваемые с благотворительной целью, или посвященные юбилейной дате, или, наконец, объединяющие начинающих писателей» (Голубева О. Д. От составителя // Голубева О. Д. Литературно-художественные альманахи и сборники: Библиографический указатель: [В 4 т.] М, 1957. Т. 1: 1900-1911 годы. М., 1957. С. 6)., альманахи возвращаются в русскую литературу в начале XX века, что объясняется изменившимися условиями общественной жизни и положения литературы: «Руководящая роль в формировании общественного мнения переходит <от “толстого” журнала - А. П.> к газете. Поэтому читатели стали интересоваться в “толстых” журналах главным образом литературными отделами. Это и вызвало появление на книжном рынке альманахов, которые как бы заменяли литературную часть журнала» Голубева О. Д. От составителя. С. 6. . В качестве другой причины возвращения альманахов исследователи называют цензурные преграды, которые альманахам было легче обойти (для издания альманаха не нужно было визы Главного управления делам печати): «Цензура относилась более терпимо к такому виду изданий, как альманах, нежели к периодической печати, а сама организация издания альманаха была проще сравнительно с организацией журнала» Там же. .

Мы не будем касаться в данной работе истории альманаха, однако считаем нужным обозначить некоторые его особенности, которые окажутся важными при рассмотрении альманаха «Абраксас» Мы опираемся на классификационные признаки альманаха, выделенные и описанные Ю. Б. Балашовой (Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха. С. 322-339). В соответствие с нашей практической задачей, мы не учитываем некоторые выделенные исследовательницей критерии, углубляем понимание некоторых других и добавляем новые в том случае, когда это необходимо. .

Во-первых, альманах сохраняет «память жанра»: исторически восходя к традиции календарей, в которых на каждую дату был помещен определенные (чаще всего - священный) текст «Первые печатные альманахи, появившиеся в Италии, Германии и Франции, представляли собою нечто вроде календарей, покрывающих предстоящий год так, что на определенные даты, связанные с религиозными праздниками, печатались отрывки из священных и нравоучительных текстов, священные и духовные стихи, иногда - прорицания и предзнаменования; указывались даты и места предстоящих паломничеств и т.п.» (Сегал Д., Сегал (Рудник) Н. К типологии русских литературных альманахов. С. 477). , альманах сохраняет «календарную» приуроченность и сильную связь с хронологией. Первые альманахи в России выходили в первые дни нового года: «...это была изящная и довольно дорогая “вещь”, подарок (чаще всего -- к новому году), компонент антуража светской гостиной» Рейтблат А. И. Литературный альманах 1820-1830-х гг. как социокультурная форма. С. 71. .

Календарность, хронологическая приуроченность составляют одно из типоформирующих свойств литературного альманаха: «По своей структуре и особенностям функционирования альманах - это воплощенная цикличность (что, в частности, проявляется на уровне поэтики в кольцевой композиции, корреляции смежных текстов, приуроченности к сезонным календарным праздникам)» Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха. С. 5. .

Из календарной приуроченности альманаха следует другая важная характеристика: альманах, выходящий в идеале раз в год, дает некий «срез» литературы охватываемого им времени, демонстрирует лучшие образцы литературы, вышедшей в свет: «Альманах или сборник, особенно принадлежащий определенному литературно-эстетическому течению и имеющий периодичность альманаха, то есть раз в год, или подытоживающий большую главу в деятельности такого течения <…> неизбежно собирает вместе самые различные по смысловому наполнению и жанру произведения. Создается некий образ, срез литературного процесса, каким его хотели видеть составители альманаха и каким он предстает перед нами, читателями и исследователями, через исторически значимый отрезок времени» Сегал Д., Сегал (Рудник) Н. К типологии русских литературных альманахов. С. 487-488. .

Подбор произведений, претендующий на объективность, неизбежно должен был включать как новые произведения известных авторов, так и яркие дебюты. Альманах отличает принципиальная неоднородность, способность сочетать в рамках одной книжки тексты разных авторов и различных художественных достоинств: «Развитию изданий этого рода способствовало вообще то, что, с одной стороны, они открывали начинающим писателям легкий доступ к обнародованию своих первых опытов, под эгидой уже известных литераторов-издателей и в сообществе с другими, уже оцененными публикой литераторами; а с другой стороны, доставляли публике большее удобство легкого ознакомления с лучшими из современных произведений и - отдельного приобретения <…> любимых ею, красиво изданных сочинений разных авторов» Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами: В 6 т. СПб., 1861. Т. 3. С. 504. .

С другой стороны, литературный альманах может выступать как издание небольшого дружеского кружка. В классической работе В. Э. Вацуро «”Северные цветы”. История альманаха Дельвига-Пушкина» показано, как возникает намерение группы друзей и единомышленников выпускать свой собственный альманах, как происходит отбор текстов и какое место занимает альманах в литературном процессе 1820-х годов. В. Э. Вацуро делает важный вывод, касающийся бытования и формирования среды, которая производит альманах: «Альманаху нужен был узкий дружеский кружок, уже переставший быть салоном и еще не ставший редакцией» Вацуро В. Э. «Северные цветы»: История альманаха Дельвига - Пушкина. М., 1978. С. 251. .

Репрезентативную функцию альманаха как органа кружка выделяет также В. С. Киселев, рассматривая альманахи-антологии начала XIX века. Исследователь также отмечает особое положение альманаха в литературном процессе, а именно демонстрацию на страницах альманаха сложившегося положения литературных сил: «В итоге из всех функций альманаха на первое место выдвинулись репрезентативная и ценностно-ориентирующая - доведение до читателя текстов данного круга авторов, формируемого по кружковому принципу или с ориентиром на сложившуюся иерархию литературных авторитетов» Киселев В. С. «Собрание образцовых русских сочинений и переводов в прозе» и альманахи-антологии начала XIX века // Русская литература. 2008. № 2. С. 4. .

Консолидирующий потенциал литературного альманаха - одна из наиболее очевидных его функций: «Одна из типологических особенностей альманаха <…> заключается в том обстоятельстве, что альманах чаще инициирует, издает или редактирует неформальная группа, дружеский коллектив. <…> На этой основе идеологическую платформу альманаха принято определять как “кружковую”» Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха. С. 67. .

«Кружковость» и интимный характер альманахов особенно культивировался в начале XIX века. А. И. Рейтблат, возводя феномен литературного альманаха в том числе к популярности рукописных альбомов, непременной принадлежности литературных салонов и просто дружеского круга, считает альманах своеобразным «печатным вариантом» альбома, отмечая также то, что оба типа издания были органично связаны, «подпитывали» друг друга. Следовательно, альманах сохраняет интимность, присущую альбому: «Во-первых, он <альманах - А. П.> часто создавался группой хорошо знакомых и близких друг другу биографически (а нередко -- и по творческим принципам) литераторов (“Полярная звезда”, “Северные цветы”, “Урания” и т. п.). Во-вторых, он включал дружеские послания, посвящения и т. д. и, так сказать, демонстрировал свое кружковое происхождение. В-третьих, в силу малочисленности читательской аудитории альманаха (как, впрочем, и любой книги того времени) заметную часть его читателей составляли члены кружка, в котором возник альманах, их родственники и друзья, а также литераторы, хорошо знакомые (в силу небольшой величины литературного сообщества) с закулисной стороной издания и способные расшифровать криптонимы, которыми зашифрованы авторы и адресаты многих текстов» Рейтблат А. И. Литературный альманах 1820-1830-х гг. как социокультурная форма. С. 77. . Именно потребностями и возможностями дружеского кружка определялась периодичность выхода альманаха в свет и его содержание. На раннем этапе своего существования альманахи не выступали в качестве площадок для профессиональной литературы, следовательно, не преследовали иных целей, кроме собственно публикации текстов: «...альманах не предполагал коммерческой цели, он служил вестником литературных сообществ, демонстрацией творческих успехов: авторы отдавали свои тексты для публикации в виде дружеской услуги <…>, издание выходило за счет их же средств <…>. Периодичность выхода альманаха зависела только от литературной плодовитости кружка, что отражалось на объеме книжек, составе текстов, количестве выпусков» Киселев В. С. «Собрание образцовых русских сочинений и переводов в прозе» и альманахи-антологии начала XIX века. С. 4. .

По мнению составителя библиографии русских альманахов и сборников начала XX века О. Д. Голубевой, новый всплеск интереса к альманахам в рассматриваемый период объяснялся тем, что альманахи «становятся органами определенных литературных групп, соперничая с “толстыми” журналами» Голубева О. Д. От составителя. С. 6. .

Тесная связь авторов, произведения которых составляют альманах, влияет и на подбор публикуемых произведений. Помимо тесной внутригрупповой системы посвящений, эпиграфов из произведений друг друга, сами тексты альманаха оказываются связанными некоей общей если не в каждом случае поэтикой, то почти наверняка тенденцией, господствующей в данном дружеском кружке: «...его <т. е. альманаха - А. П.> макропоэтика - сумма поэтик входящих в него текстов» Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха. С. 79. См также: «Прочное скрепление соседних текстов в альманахе, обычно призванное несколько сгладить общую пестроту, исторически восходит к взаимообусловленности календарных дней и относится к типичным свойствам альманаха» (Там же. С. 88). С другой стороны, альманах становится целостным объектом, отражающим определенные взгляды на творчество и искусство определенной группы лиц или одного лица (редактора «Гарантом здесь выступала литературная репутация издателя, заработанная, как правило, не только собственным творчеством, но и редактированием журналов, т. е. участием в текущем литературном процессе. <…> Это определяло коммуникативную стратегию - учет жанрово-тематических ожиданий публики и ее ценностных приоритетов, трансформируемых тем не менее концептуальным заданием редактора, его видением специфики и задач словесности, его представлением об иерархии и поэтике отдельных жанров, наконец, его отношением к существующим литературным авторитетам» (Киселев В. С. «Собрание образцовых русских сочинений и переводов в прозе» и альманахи-антологии начала XIX века. С. 7)), и в этом качестве выступающий как самостоятельный объект литературного поля, противостоящий одним тенденциям и разделяющим другие: «Текст понимался как выразитель авторской личности, залог ее суверенности. Альманашное же единство возникало из слитности независимых авторских голосов, являвшейся результатом близости творческих и мировоззренческих идеалов, тематических предпочтений, жанрово-стилевых установок и, в ряде случаев, специфической кружковой семантики» Киселев В. С. «Собрание образцовых русских сочинений и переводов в прозе» и альманахи-антологии начала XIX века. С. 5. . В каком-то смысле можно говорить об альманахе как о самоценной и автономной единице литературы, сочетающей в себе творческие практики разных авторов, но не сводимой только к их сумме.

С этой точки зрения правомерно относиться к литературному альманаху не просто как к сборнику произведений, но видеть в нем аналог «большой формы» Термин, предложенный Ю. Н. Тыняновым: «В эпоху разложения центральных, главенствующих течений вырисовывается диалектически новый конструктивный принцип. Большие формы, автоматизуясь, подчеркивают значение малых форм (и наоборот), образ, дающий словесную арабеску, семантический излом, автоматизуясь, проясняет значение мотивированного вещью образа (и наоборот). <…> Прежде всего вырисовывается противоположный конструктивный принцип. Он вырисовывается на основе "случайных" результатов и "случайных" выпадов, ошибок. Так, например, при господстве малой формы (в лирике сонет, катрены и т. д.) таким "случайным" результатом будет любое объединение сонетов, катренов и пр. - в сборник. Но когда малая форма автоматизуется, этот случайный результат закрепляется - сборник как таковой осознается как конструкция, т. е. возникает большая форма» (Тынянов Ю. Н. Литературный факт // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 259-260)..

В понимании природы альманаха ключевым словом оказывается «синтез». Альманах имеет синтетическую природу, способность соединять несоединяемое, сочетать принципиально разные тексты См. рецензию М. А. Волошина: «Альманахи из катакомб превратились в салоны, в которых, не стесняя друг друга, могут встречаться наиболее несовместимые, наиболее далекие друг другу современники. Встречи эти бывают невероятны, но это имеет свою прелесть» (Волошин М. А. Леонид Андреев и Федор Сологуб // Собр. соч. [В 10 т.] / Под общ. ред. В. П. Купченко и А. В. Лаврова. М., 2007. Т. 6. Кн. 1: Проза 1906-1916. Очерки, статьи, рецензии / Сост., подгот. текста А. В. Лаврова; коммент. Е. Л. Белькинд, А. М. Березкина, О. А. Бригадновой. С. 93. (Впервые: Русь. 1907. № 340. 19 дек. С. 3-4)). Еще одно важное проявление синтетической природы альманаха - его установка на синтез литературы и других видов искусств, что проявляется на разных уровнях: альманах визуально выглядит как изящно оформленная книжка, в которой тексты писателей органично сочетаются с рисунками и художественно выполненными виньетками; под обложкой альманаха читатель обнаруживает не только литературные произведения (всех родов: проза, поэзия, драма), но и критические обзоры и даже ноты.

Установка на эстетизацию альманаха как объекта сохраняется на протяжении всего существования альманаха на русской почве. Но если изящество оформления первых альманахов А. И. Рейтблат связывает с традицией рукописного альбома, который украшался не только текстами, но и рисунками «Альманах похож на альбом и по формату (большинство альбомов имели “альманашный” формат в 1/16 листа), и по характеру оформления (в альбоме много места занимали рисунки, виньетки и т. д.)» (Рейтблат А. И. Литературный альманах 1820-1830-х гг. как социокультурная форма. С. 76.), то традицию богатого оформления альманахов модернистской эпохи возводят к совершенно иным истокам: «Понять причину пышного расцвета литературных альманахов в России в начале ХХ века можно, как нам кажется, в плане типологическом. Следует обратить внимание на тот факт, что девяностые годы XIX века - это годы возникновения многочисленных литературных альманахов в странах немецкого языка, Германии и Австрии. Существенно и то обстоятельство, что наиболее влиятельные издания такого типа в Германии были не просто литературными журналами типа «Северного вестника», но литературно-художественными журналами. Упомянем наиболее значительные и известные: журнал «Blдtter fьr die Kunst» («Страницы искусства», 1892-1918)<…> и журнал «Pan», который выходил с 1895 года. <…> Отличались они и замечательным художественным вкусом, как в собственно графической подаче материала, выполненной в стиле Art Nouveau, так и в богатом подборе иллюстраций: оригинальных гравюр по дереву, офортов и проч. Эти два журнала оказали огромное влияние на организацию и структуру немецких литературно-художественных альманахов первых годов ХХ века, в также последующих в высшей степени влиятельных альманахов экспрессионистского и авангардистского плана» Сегал Д., Сегал (Рудник) Н. К типологии русских литературных альманахов. С. 481-482. .

Стремление превратить альманах не просто в собрание произведений разных авторов, но и в самоценный культурный объект, в целом характерно для традиции модернизма. Сам формат «альманаха» стал в начале XX века в оппозицию к существующим уже «сборникам» и «журналам», указывал на богатую литературную традицию вековой давности и стремился выступить оплотом «чистого искусства», взамен тенденциозности и идеологизированности других форм печатных изданий: «В России Серебряного века понятие “альманах” довольно быстро стало, напротив, ассоциироваться преимущественно со сферой высокой культуры, более того, с изданиями декадентского или модернистского содержания, выполненными в особой художественной манере искусства модерн» Там же. С. 477..

Альманахи Серебряного века встраиваются в общее мироощущение и миропонимание эпохи, взаимодействие временных пластов. Альманах из сборника текстов превращается в самодостаточное эстетическое высказывание. Для одного из первых модернистских альманахов «Северные цветы» (альманах московского символистского издательства «Скорпион», за период 1901-1905 годов вышло пять номеров; его название, данное в честь альманаха Дельвига и Пушкина, выступало одновременно и объединяющим фактором, обозначающим литературную традицию, и в то же время содержало установку на «инаковость», принадлежность уже другой художественной эпохе), характерно включение текстов поэтов разных эпох - от А. Фета, К. Павловой и др. до А. Блока, Ю. Балтрушайтиса и т. д. Для таких альманахов характерен многомерный взгляд на эпоху: «Именно этот признак - двойной взгляд на литературный объект, взгляд одновременно с точки зрения актуальной современности, в которой заключена и она сама, и ее прошлое, и взгляд с точки зрения вневременной, известного будущего - стал характерным для лучших литературных альманахов и сборников Серебряного века. <…> Именно эстетический критерий - наличие художественного оформления - и послужит отличительным признаком альманахов и сборников Серебряного века и периода революции, гражданской войны и нэпа от так называемых «толстых журналов» последующей поры, особенно тех, которые сформировались в эпоху «развитого сталинизма» Сегал Д., Сегал (Рудник) Н. К типологии русских литературных альманахов. С. 484. .

Для модернистских альманахов характерно создание особой эстетической реальности с помощью искусства; такой альманах намеренно отграничен от повседневности, мир, созданный в нем, существует только по законам искусства: «характер его <т. е. альманаха - А. П.> воздействия на общественное сознание выражается в эстетизации последнего, освобождении от идеологических клише, создании целостного литературно-публицистического образа действительности Балашова Ю. Б. Эволюция и поэтика литературного альманаха. С. 6. .

Итак, в эпоху модернизма альманах переживает «второе рождение», становясь одним из характерных выразителей настроений художественной эпохи. Одновременно такая ситуация сопровождается ослаблением роли «толстых» журналов и сборников в формировании литературного вкуса читателей: «Как до революции, так и после нее альманахи более характерны для общей модернистской культуры, которая после революции будет включать и так называемую “пролетарскую культуру”. Для авангарда в целом более характерно употребление слова “сборник”» Сегал Д., Сегал (Рудник) Н. К типологии русских литературных альманахов. С. 484. .

Итак, среди основных характеристик литературного альманаха, можно выделить следующие:

- календарная приуроченность,

- способность представлять современную литературную ситуацию,

- неоднородность состава,

- консолидирующий потенциал: альманах как орган дружеского кружка,

- возможность прочитывать альманах как «большую форму»,

- установка на синтез литературы и других видов искусства,

- изящность оформления,

- создание в пределах альманаха особой, эстетической реальности.

Как нам представляется, выделенные характеристики приложимы к альманаху «Абраксас».

2.3 Динамика публикаций участников объединения эмоционалистов в начале 1920-х годов

Несмотря на непростые условия для книгоиздательства в начале 1920-х годов «В снабжении бумагой страна переживала глубочайший кризис. К середине 1921 г. Советская республика располагала годовым запасом бумаги в 25 раз меньшим, чем царская Россия в 1914 г. Вполне естественно, что для издания книг приходилось использовать не только типографскую печатную бумагу, но любую бумагу, вплоть до оберточной.<…> В тяжелом состоянии находились типографии. Не было топлива, не хватало электроэнергии. В наиболее мощных типографиях работало не более 25-30% машин, остальные требовали капитального ремонта. Не хватало печатной краски, гарта, цинка для клише, прекратилось за отсутствием материалов словолитное дело» (Назаров А. И. Очерки истории советского книгоиздательства. М., 1952. С. 103-104)., разнообразные альманахи и сборники продолжали выходить. По данным Н. П. Рогожкина, в 1918 году вышло в свет 32 альманаха и сборника, в 1919 году - 20, в 1920 - 28, в 1921 - 64, в 1922 - 77, в 1923 - 83, в 1924 - 75, в 1925 - 80, в 1926 - 38, в 1927 - 42 Рогожкин Н. П. Литературно-художественные альманахи и сборники. 1918-1927 гг. М., 1960. Т. 3. С. 6. . Пик изданий альманахов выпадает как раз на время издания «Абраксаса», который предстает в этом свете как типичное порождение нового «альманашного» периода.

В данном параграфе мы ставим перед собой задачу проследить динамику публикаций участников «Абраксаса» в других альманахах и сборниках, что поможет нам ответить на следующие вопросы: настолько интенсивным было сотрудничество писателей круга Кузмина в различных изданиях? Публиковались ли их тексты и ранее под одной обложкой? Заметна ли тенденция в публикациях их произведений в определенных литературных альманах и сборниках? Наконец, были ли члены группы эмоционалистов и участники альманаха «Абраксас» и ранее объединены какими-либо творческими установками?

Если проследить динамику публикаций участников «Абраксаса» и будущих эмоционалистов в литературных альманахах и сборниках за период 1921-1924 гг. (время формирования и функционирования объединения эмоционалистов) Использовал материал из: Рогожкин Н. П. Литературно-художественные альманахи и сборники; Богомолов Н. А. Материалы к библиографии русских литературно-художественных альманахов и сборников: 1900-1937. Т. 1. М., 1994. , то отчетливо выделяются несколько тенденций.

Во-первых, абсолютным лидером публикаций в альманах В данный перечень входят публикации в «Часах» и «Абраксасах». ожидаемо оказывается Михаил Кузмин - к тому времени известный поэт, обладающий репутацией одного из «мэтров» и лучших поэтов Петрограда-Ленинграда. За указанный период выходит 56 его разнообразных произведений (стихотворений Считаем циклы «Душа» (Литературная мысль. Альманах. 1. Пг., 1922) и «София (Гностические стихотворения)» (Петербургский альманах. Кн. 1. Пб., 1922) за одно произведение. , прозаических произведений, критических обзоров) в 24 альманах и сборниках; за ним следует Константин Вагинов, опубликовавший за этот период 19 произведений (также считаем цикл стихотворений за одно произведение) в 8 изданиях; затем - Анна Радлова с публикацией 16 текстов в 8 альманахах и сборниках; Сергей Нельдихен опубликовал 11 произведений в 9 изданиях. Остальные участники объединения и альманаха отметились лишь разовыми публикациями (Ольга Зив), либо не выпускали в свет своих произведений в альманах и сборниках вовсе Мы не подчитывали в данном случае носящие скорее исследовательский или обзорный характер работы С. Э. Радлова, а также не обращали внимания на публикации в газетах и журналах, хотя их распределение по авторам будет примерно таким же, как и в случае с альманахами. .

Любопытно, что публикации авторов почти не пересекаются: больше всего пересечений у Кузмина и Радловой - их произведения соседствуют в семи альманах и сборниках: помимо «Часов» и «Абраксаса» это «Петербургский сборник. Поэты и беллетристы» (Пб., 1922), «Завтра. Литературно-критический сборник» (Берлин, 1923), «Из новых поэтов : Сборник стихов» (Берлин, 1923), «Петроград: Литературный альманах. 1» (Пг.; М., 1923). В большинстве случаев эти публикации соседствовали в обычных сборных изданиях, в которых публиковалось «понемногу» от каждого поэта.

Соседствовали стихотворения Кузмина и Нельдихена в более идейно определенном издании - альманахе «Цеха поэтов» «Дракон» (Дракон: Альманах стихов. Вып. 1. Пб., 1921), а также в уже упомянутом «Петербургском сборнике» и двух других альманахах, не имеющих определенной творческой платформы - т«Петроград: Литературный альманах. 1» (Пг.; М., 1923) и «Стожары: Альманах. Кн. 3» (Пб., 1923).

Также заметна определенная динамика в частотности публикаций. Так, на 1922 год выпадает пик публикаций основных участников «Абраксаса» (Кузмин, Радлова, Вагинов, Нельдихен, Майзельс, Зив) и в других изданиях - всего 14 публикаций, не считая выступления в «Часах» и «Абраксасе». В 1921 и 1923 годах - всего по 10 публикаций на всех авторов; в 1924 - только четыре выступления в печати (два - Кузмина, по одному - Радловой и Вагинова).

Как нам представляется, анализ частоты выступлений «абраксасцев» в других альманах и сборниках показывает, что в целом, участие в изданиях подобного рода было большинству авторов не свойственно. Больший опыт участия в альманахах был, естественно, у Михаила Кузмина, для других писателей это были разовые выступления преимущественно в общих сборниках, не объединенных какой-либо установкой. Также важно упомянуть, что некоторые авторы, такие как Борис Папаригопуло и Адриан Пиотровский, почти не выступали как писатели до участия в «Абраксасе», и не публиковали свои произведения в художественных альманах и сборниках.

В 1922-1923 годах Кузмин выступает не только как автор альманахов, но и как редактор. В 1922 году под его редакцией выходит сборник «Зеленая птичка» Зеленая птичка. I. / Под ред. Я. Н. Блоха, А. А. Гвоздева и М. А. Кузмина. Пг., 1922. , а в 1923 году - литературно-критический сборник «Завтра»Завтра: Литературно-критический сборник под редакцией Евг. Замятина, М. Кузмина и М. Лозинского. [Берлин], 1923. , оба - в издательстве «Петрополис» (первый - в советском, второй уже - в берлинском).

Можно заметить некоторые особенности, объединяющие эти издания и «Абраксас». Во всех трех случаях Кузмин не выступает как единственный редактор, и в каждом случае это противоречит построению сборника, в котором сильную позицию - начальный текст - занимает текст Михаила Кузмина. В «Зеленой птичке» стихотворение Кузмина «Пролог» одновременно является и первым текстом альманаха, открывая его, и первым произведением, которое связывает воедино остальные тексты, объединенные темой театра, и выступает в своем прямом значении - как пролог к следующей сразу за ним сказке Карло Гоцци «Зеленая птичка»:

Синьоры, синьорины,

Места скорей займите!

Волшебные картины

Внимательней смотрите!

Высокие примеры

И флейт воздушный звук

Перенесут вас вдруг

В страну чудесной веры… Кузмин М. Стихотворения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. Н. А. Богомолова. СПб. 1996. С. 499. (Новая библиотека поэта).

В сборнике «Зеленая птичка» также опубликованы посвященные театру статьи С. Радлова и А. Пиотровского - людей из круга М. Кузмина, публиковавшихся в то же время в «Абраксасе».

Сборник «Завтра», отпечатанный в январе 1923 года, также открывает текст Кузмина «Лесенка» (к тому времени это стихотворение уже было опубликовано во втором выпуске «Абраксаса»). «Завтра» по своему построению явно тяготеет к альманахам круга Кузмина: так, характерно расположение текстов, при котором стихотворения одного автора отделены от его же прозы, стихотворения сосредоточены в начале сборника, а драматические произведения печатаются ближе к концу, критический раздел завершает его. Стоит отметить, что и «Завтра» и второй номер «Абраксаса» завершаются критическими обзорами Кузмина («Парнасские заросли» и «Письмо в Пекин» соответственно). Среди общих авторов двух сборников -

М. Кузмин, Анна Радлова и Анна Ахматова. Появление имени Ахматовой неудивительно - произведения известных поэтов публиковались часто и в самых разнообразных изданиях. Можно утверждать почти наверняка, что Кузмин «привел» за собой в «Завтра» Анну Радлову, и ее драма «Богородицын корабль» (которая, возможно, планировалась к публикации в третьем номере «Абраксаса» но была запрещена) в итоге все равно вышла в свет.

О сходстве этих критических обзоров стоит сказать отдельно: вероятно, они создавались параллельно, но с разными целями и для разной аудитории. В обоих случаях Кузмин обращается к тематике путешествия, письма далекому адресату Достаточно традиционная форма для подобных критических обзоров в альманах, см. «Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах» П. А. Плетнева, появившееся в первом выпуске альманаха «Северные цветы» (Вацуро В. Э. «Северные цветы». История альманаха Дельвига - Пушкина. С. 36.). Вот начало статьи «Парнасские заросли»: «Английский путешественник Фома Корбэт, чтобы издать свое занятное путешествие, должен был выпросить у целого ряда знаменитых и не знаменитых поэтов стихотворных похвал этой книге. Тут были произведения Бен-Джонсона, Дрейтона, Джона Донна и Джорджа Чепмана, были оды, сонеты, эпиграммы, акростихи, по-английски, по-гречески, по-латыни, на языке макароническом и даже «утопическом», соответствовавшем нашему заумному. Только с такими поэтическими окружениями странствия его нашли издателя, потому что английская публика 1611 года самый ничтожный сборник стихов - хотя бы по-гречески, хотя бы на никому не понятном утопическом языке - предпочитала даже очень занятной английской прозе» Кузмин М. А. Парнасские заросли // Кузмин М. А. Проза и эссеистика: В 3 т. / Сост., подгот. текстов и коммент. Е. Г. Домогацкой, Е. А. Певак. М., 2000. Т. 3. С. 402 (Впервые: Завтра: Литературно-критический сборник под редакцией Евг. Замятина, М. Кузмина и М. Лозинского. [Берлин], 1923).. «Письмо в Пекин» оформлено как сопроводительная записка далекому адресату к книгам, которые ему якобы посылает Кузмин. Обзор этих книг и составляет своего рода «путешествие» по современной ему литературе.

Эта литература представляется рецензенту прежде всего как сумма текстов членов разных литературных групп. В обоих статьях с этого, по сути, начинается обзор: «Согласно уговору я не буду также перечислять Вам всевозможные поэтические школы, которых у нас столько же, сколько во всякой уважающей себя стране» Кузмин М. А. Письмо в Пекин // Кузмин М. А. Проза и эссеистика: В 3 т. Т. 3. С. 613. (Впервые: Абраксас. Сб. 2. Пг., 1922). . В «Парнасских зарослях» читаем: «Поэтические студии начали считаться необходимою принадлежностью самых неожиданных учреждений. Я не уверен, что таковых не существовало при пожарных командах и домах умалишенных. В Москве, этом испытанном очаге всяческих словопрений и идеологий, каждый день провозглашались новые поэтические школы» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 402. .

На страницах «Абраксаса» о засилье поэтических школ упоминается вскользь, что можно объяснить возникающим противоречием: негативным отзывом о литературных объединениях на страницах альманаха, формально выходящего под эгидой одного их таких объединений. Поэтому в «Письме в Пекин» лишь вскользь проводится одна из магистральных идей Кузмина того времени - отказе от формализма литературных школ в пользу эмоциональности искусства: «Могу сообщить только одно, что формальная волна спадает и попытки овладеть сущностью искусства при помощи механического анализа и приемов, оканчиваясь все большей неудачей, делаются все реже. Вера в непогрешимость акмеизма, футуризма, всяких цехов и студий подорвана едва ли поправимо. Искусство возвращается к своим эмоциональным, символическим и метафизическим истокам» Кузмин М. А. Письмо в Пекин. С. 613. .

В статье из «Завтра» Кузмин более свободен в выражении своего отношения к групповому способу существования писателей. Само заглавие «Парнасские заросли» представляет собой сложную метафору скопления незначительных поэтов в местах, где раньше господствовали лишь истинные творцы: «Парнас зарос и продолжает зарастать. «Побеги трав»? Конечно, есть и побеги трав, но есть и такие растения, которым еще долго следовало бы сидеть под землею, встречаются также экземпляры молодые, но уже из гербария студий, которых едва ли можно вернуть к жизненной свежести.

<…> Форма же дело наживное, студий у нас много. Выучиться писать стихи может всякий, у кого достаточно свободного времени, упрямства и честолюбия. <…> Не легко разобраться в этих зарослях, отчасти диких, отчасти насаженных вроде питомника, тем более что из-за всяких лопухов порой не разглядишь иного молодого растеньица, которое, взятое отдельно, имело бы полное право на внимание, слабое, но новое своею милою жизненностью» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 403. .

Для такого количества «сорных трав» объединяться в группы - единственный выход: «...сами поэты выступают и утверждают себя если не стадами, то известными (часто случайными, почти районными) группами. <…> Причем, я думаю, сами же “Цех поэтов”, “Вольное содружество поэтов”, “пролетарские поэты” удивились бы, если б их приняли за литературное течение: звание поэта из цеха звучит не более определенно, чем “едок Дома литераторов”» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 403-404. .

В «Парнасских зарослях» Кузмин также противопоставляет органическое начало литературы - и студийство, надуманность формальных приемов и ограничений некоторых школ. Так, пренебрежительно отзывается он об акмеизме: «...не органическая, а выдуманная и насильственная школа, как акмеизм, с самого рождения лезла по швам» Там же. С. 404. .

Эта статья направлена отчасти в пику многим рецензентам того времени, которые составляли свои обзоры, опираясь исключительно на групповую принадлежность (действительную или кажущуюся критику) авторов Наиболее известный критический обзор поэтов «по школам» - статья В. Я. Брюсова «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии» (Опубл.: Печать и революция. 1922. № 7).. Такому подходу Кузмин противопоставляет свой: «лично удобнее всего разбираться, не считая отдельных поэтов или поэтических событий, по признакам, применительным ко всем школам и районам: по присутствию своего лирического содержания, по специально взятой теме или по исключительно техническим задачам и исканиям» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 405. .

В целом, обзор, помещенный в сборнике «Завтра» был более подробным, что объясняется видом и репутацией издания: вышедшее в берлинском издательстве «Петрополис», «Завтра» было своего рода окном в РСФСР, представляло за рубежом ту литературу, которая не могла выйти на родине (например, пьеса «Богородицын корабль» Анны Радловой будет позднее запрещена в РСФСР). Для обзора в «Абраксасе» характерна интимность, домашность критики, лестные отзывы об участниках альманаха - словом, «семейная критика», о примере которой в статье Тизенгаузена нелестно отозвался Оксенов «Вообще эта статья, принадлежащая к категории т. наз. “семейной критики”, сплошной курьез: медвежьи услуги, медвежьи выпады и остроумие…» (Оксенов И. Литературный дневник. 2. «Абраксас».).

Однако можно заметить, что, несмотря на разный «масштаб» обзора, об одних и тех же авторах Кузмин высказывается примерно одинаково в обеих статьях. Вот так выглядят отзывы о творчестве Ф. Сологуба «Из книг Ф. Сологуба я ограничусь “Фимиамами” и “Одной любовью”. В лучших стихах вы найдете примиренность <Здесь и далее курсив наш - А. П.>, большее приятие жизни и милое простодушие, вообще свойственное этому поэту, но которое прежде он часто маскировал наивным демонизмом» Кузмин М. А. Письмо в Пекин. С. 616. («Письмо в Пекин») и «Прекрасный и одинокий поэт Сологуб выпустил четыре книги стихов, в которых еще яснее заметно то просветление и умиротворяющая личность, что начались уже с “Очарования земли”. Я имею в виду главным образом “Фимиамы” и “Одну любовь”. Попадающиеся в них демонизмы и невинное богоборство звучат уже отголосками давно пройденной стадии и отчасти нарушают сладостную и сумеречную тишину последних книг» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 407. («Парнасские заросли»).

Почти идентичны отрывки, в которых упоминается Вяч. Иванов: «Ничего, к сожалению, не слышно и о новых книгах Вячеслава Иванова, может быть, и вышедших на Кавказе» Там же. и «К сожалению, кроме “Младенчества”, я ничего не могу Вам найти из книг столь любимого вами Вяч. Иванова» Кузмин М. А. Письмо в Пекин. С. 616. .

Наконец, прямые текстовые переклички можно обнаружить в отрывках, в которых разбирается творчество Анны Ахматовой: «Оба поэта <Маяковский и Ахматова - А. П.>, при всем их различии, стоят на распутий. Или популярность, или дальнейшее творчество. Люди не терпят движения, остановки не допустимы в искусстве. Творчество требует постоянного внутреннего обновления, публика от своих любимцев ждет штампов и перепевов. Человеческая лень влечет к механизации чувств и слов, к напряженному сознанию творческих сил нудит беспокойный дух художника. Только тогда сердце по-настоящему, бьется, когда слышишь его удары. Никаких привычек, никаких приемов, никакой набитой руки! <…> И Маяковский и Ахматова стоят на опасной точке поворота и выбора. Что будет с ними я не знаю, я не пророк. Я слишком люблю их, чтобы не желать им творческого пути, а не спокойной и заслуженной популярности» Кузмин М. А. Письмо в Пекин. С. 616-617. и «Конечно, прекрасная и печальная поэтесса давно пользовалась заслуженною известностью, но теперь сделалась любимицей публики. <…> Конечно, ни вины, ни заслуги самой Ахматовой в этом обожании нет, но есть опасность, или, вернее, может оказаться таковая. Публика ленива и требует от своих любимцев повторений и перепевов, которые всегда знаменуют застой, а следовательно, и смерть творчества. В последней книжке “Anno Domini” (я не буду говорить о “Подорожнике”, целиком вошедшем в “Anno Domini”) Ахматова осталась на высоте предыдущих книг, покуда не сдвигаясь в сторону. <…> Издавна любя острый и волнующий талант Ахматовой, я позволяю себе напомнить об опасностях и тягостях доставшегося ей положения. Общество везде лениво и не любит перемен в своих любимцах, русское же общество, кроме того, и неблагодарно» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 405. .

Из «абраксасцев» в «Парнасских зарослях» упомянуты только Константин Вагинов и Анна Радлова. Если о Вагинове в обоих случаях написано всего пару строк, в которых упоминается о его интересном и многообещающем таланте, то про Радлову Кузмин пишет гораздо более пространно. «Вы увидите огромный путь, -- который прошла Радлова с первых своих шагов до последнего сборника, где перед нами, подлинный и замечательный поэт с большим полетом и горизонтами, в строках которого трепещет и бьется современность (не в “пайковом” смысле) и настоящее человеческое сердце» Кузмин М. А. Письмо в Пекин. С. 616. и более пространно - в «Парнасских зарослях», что связано, очевидно, с тем, что большая пьеса Радловой была также помещена в сборнике: «Третьим поэтическим событием я считаю выступление Анны Радловой (“Корабли”). <…> Быстрый и органический рост подлинного дарования Радловой очевиден для всякого непредубежденного человека. Противодействия этому оригинальному и единоличному началу со стороны разных «поэтических» организаций, приемы, отнюдь не поэтические, борьбы только подчеркнули значительность этого явления. Не прощали Радловой и того, что она не являлась атомом какой-нибудь ячейки, и того, что она не сидела у ног студийных учителей, и того, что современность слишком патетично и глубоко отразилась в ее стихах, не прощали ей лирического восторга, свободного стиха, рифм “кровь” и “любовь”, вплоть до ее наружности. Конечно, главным образом не прощалось выступление незарегистрированное и несомненная подлинность ее таланта» Кузмин М. А. Парнасские заросли. С. 405-406. .